Жатва

Глава 12

Тьма вокруг, кажется, сгущалась с каждой секундой, и единственным ориентиром в ней оставались два факела в примитивных железных держателях, горящие шагах в двадцати от меня. Выбора мне явно не оставляли, и это вызывало внутренний протест. В то же время было любопытно, что же это за место, и кто его хозяйка. Судя по тем фразам, что она успела обронить за две наши короткие встречи – она и есть та самая сестра Козлоногого, с которой он заключил пари на мой счёт.

Ещё одна демоница из какого-то там потустороннего измерения. Или богиня – это уж как посмотреть. Как будто мне и без этого проблем не хватает. Но, с другой стороны – может, она окажется более разговорчивой и объяснит, что вообще происходит?

Я медленно зашагал в сторону факелов, прислушиваясь к собственным ощущениям. Что-то меня здорово смущало во всей этой обстановке. И причина отыскалась быстро – стоило мне подойти поближе к входу в странную пещеру.

Пламя факелов трепетало под беспокойным дыханием ветра, смолистая древесина потрескивала, временами выстреливая мелкими искрами. Пахло костром и сыростью – скала, в которой был пробит неровный прямоугольный вход, была влажной и местами поросла мхом.

Звуки, запахи, цвета… Это не серый мир! Тогда где я?

«Ама, где мы?»

«Неизвестно. Сбой системы ориентирования в пространстве. Сбой системы целеуказания. Визуальный анализ затруднен. Функционал амальгамных линз частично недоступен».

Я остановился перед входом и еще раз огляделся напоследок. Бесполезно. Совершенно непроницаемая пелена тьмы, даже луна над головой исчезла – возможно, скрылась за тучами.

– Что это за место? – снова спросил я в пустоту.

– О, ничего примечательного, – отозвалась невидимка. – Один из дальних закоулков паутины. Здесь и в лучшие времена не ступала нога смертного. Зато здесь можно будет спокойно поговорить. Не беспокойся, там, снаружи, тебя подождут. Время здесь – в моей власти. Ну, входи же!

Стараясь сохранять спокойствие, я зашагал дальше. На всякий случай проверил заряд Накопителя в Свете зари. Больше шестидесяти процентов. За время боя с арраном я почти ничего не потратил. Это радует.

Вопреки моим ожиданиям, по ту сторону короткого темного туннеля меня встретила не пещера, а открытое пространство. Залитая лунным светом поляна в окружении плотно стоящих невысоких деревьев с сомкнувшимися кронами. Ближе к дальнему ее концу из-под земли торчал массивный серый камень с плоской, будто срезанной ножом верхушкой. За ним, будто за столом, восседала темноволосая женщина в короне с высокими острыми зубцами, торчащими в стороны так, что казалось, будто они растут у нее из головы, будто рога. По обе стороны от нее горели факелы, на самом камне россыпью мерцали огоньки свечей.

Она что-то раскладывала на камне, кажется, не обращая на меня никакого внимания.

Лес за пределами поляны был тих, но определенно обитаем – из кустов доносились какие-то шорохи, а если приглядеться, можно было заметить мелькавшие в ветвях тени. Даже амальгамные линзы на них реагировали, пытаясь обрисовать их контуры.

Ступая по мягкой, доходящей до щиколоток траве, я пересек поляну. Двигался медленно, чтобы дать себе хоть немного времени на изучение обстановки. Но это не особо помогло. Тут каждая, даже вроде бы обычная деталь завораживала, заставляя присматриваться к ней.

Вот, например, здоровенный черный пес – гладкий, лоснящийся, с тяжелыми отвисшими брылами. Лежит в величественной позе слева от камня, размеренно дыша и время от времени вываливая широкий розовый язык. Похож на неаполитанского мастифа, но какой-то очень уж крупный – килограмм под девяносто, наверное. Меня он провожает спокойным, безразличным взглядом, но все равно как-то не по себе.

Сам каменный стол тоже вблизи оказывается любопытным. Верхняя его часть гладкая, как стекло – на полированной поверхности пляшут отсветы от свеч. При этом по краям его разложено и расставлено множеств мелких предметов, подчас неожиданных. Какие-то ключи, кубки, шкатулки, обрезки веревки, деревянные четки, обоюдоострый кинжал без ножен, человеческий череп… Взгляд так и норовит зацепиться за каждую эту деталь, потому что все они по-своему примечательны.

Но самой примечательной, конечно, была хозяйка всего этого места. Или, точнее сказать, госпожа.

Это слово напрашивалось само собой. Козлоногого-то я поначалу принял за обычного человека, правда, странноватого. Но то было в потемках и спросонья. Здесь же с первого взгляда было понятно, что передо мной существо совсем иного порядка. Хотя и пытающееся выглядеть, как человек.

Волосы её черны, как антрацит, и так же переливаются, играют отблесками от свечей. Кожа – напротив, молочно-белая и такая гладкая, что фигура кажется статуей, выточенной из цельного куска мрамора. Полупрозрачная ткань платья, похожего на древнегреческий хитон, не особо скрывает ее – сквозь складки просматривается изящный изгиб талии, высокая, идеальной формы грудь с темными ареолами. Мне стоит большого труда поднять взгляд выше, на ее лицо.

Красива. Безусловно, красива – той же совершенной, холодной красотой, характерной для древнегреческих статуй. Но в то же время одного взгляда в её глаза мне хватило, чтобы позабыть обо всех эротических фантазиях. Потому что в этих огромных, обрамленных длинными густыми ресницами глазницах плескалась тьма. Ни зрачков, ни белка, ни радужки – сплошная чернота, в которой, будто на поверхности воды, отражаются отблески от горящих факелов. А корона на ее голове и правда оказалась рогами – темными, слегка завитыми, и торчащими из черепа в разные стороны, будто лучи звезды.

Откуда-то из-за спины хозяйки, изящно обогнув точеную шею, выползла гибкая черная змейка, улеглась, будто живое украшение, приткнула голову в ямочку над ключицей. Но я на неё даже особого внимания не обратил – настолько меня заворожил взгляд самой Эреш. Кажется, она поняла это и, чтобы не смущать меня, снова опустила голову, продолжив свое занятие.

Центральную часть столешницы занимало что-то вроде игрового поля, на которое госпожа аккуратно выкладывала одинаковые шестиугольные пластинки размером с фишку казино – почти вплотную друг к другу, с небольшим зазором. Сделаны они были из черного камня с прожилками, похожими на рисунок паутины, а сам порядок, в котором незнакомка выкладывала их, напоминал причудливую мозаику с пустым круглым оконцем посередине.

Я еще раз огляделся и понял, что с этой поляны нет выхода. Даже тот путь, которым я пришел, уже исчез – деревья за моей спиной сомкнулись, образуя непроходимую стену. Только в небольшом пятачке неба над головой висела полная луна. Вроде бы похожая на земную, но крупнее.

– Ты так напряжен. Тебе не нравится здесь? – будничным тоном спросила госпожа, продолжая раскладывать свои фишки.

– Мне вообще не нравится всё, что творится последние пару дней.

– Понимаю. Вы, смертные, плохо переносите, когда вас вырывают из привычной среды. Зато именно в такие моменты за вами интереснее всего наблюдать. Вы начинаете проявлять свою истинную суть, которая до этого может скрываться за слоями иллюзий, привычек, навязанных стереотипов. Хм… Я уже так соскучилась по всему этому…

Она задумчиво усмехнулась, ставя на стол очередную фишку.

– Так вы сестра Козлоногого? – брякнул я, пытаясь перехватить инициативу.

Госпожа удивленно вскинула на меня свои жутковатые черные глаза и вдруг рассмеялась. Зубы у нее были идеально ровные и белые, будто нитка дорогого жемчуга. Разве что клыки на верхней челюсти выпирают слишком уж явно.

– Козлоногого? Только не вздумай так назвать его при вашей следующей встрече. Иначе она может оказаться последней.

– Ну, своего настоящего имени он мне так и не назвал, – проворчал я.

– Зови его Энки. Это имя не хуже других. По крайней мере, с ним связано не так много негативных воспоминаний. И – да, в каком-то смысле мы брат и сестра. Поскольку оба мы – дети Великой Ткачихи.

– И обитатели Заарума. Это я уже понял. Так где мы все-таки? Вы назвали это место паутиной. Это часть Заарума?

– Нет, что ты. Заарум смертелен для таких, как ты. Примерно как открытый космос. Но ты догадлив. Это место – за пределами привычного для тебя материального мира. Паутина – это своего рода кровеносная система, пронизывающая все слои ткани мироздания. Это царство Майи. Великой Ткачихи. Матери иллюзий, прародительницы всех смертных, хозяйки их судеб. Мы же – лишь слуги её. И посредники между ней и миром смертных.

– А то место, куда я попадаю, когда… проваливаюсь? Серый мир? Это тоже часть Паутины?

– Ммм, твой дар… Он довольно занятен. Ты хочешь узнать о нем больше?

– Хочу, конечно.

Она замолчала, продолжая выкладывать свою мозаику. Дело уже подходило к концу – шестиугольные камни сложились в четкий рисунок. Что-то вроде звезды с отверстием посередине. Я терпеливо ждал, сам невольно залюбовавшись получившейся картиной. Камни, казалось, чуть вибрируют и светятся изнутри, а все вместе создают ощутимо наэлектризованное поле.

Амальгамные линзы, кажется, тоже пытались проанализировать этот эффект, но внятного результата так и не выдали – перед глазами беспорядочно плясали светящиеся линии, то обрисовывая отдельные фишки, то соединяя их прямыми линиями или правильными многоугольниками. Это мельтешение раздражало, так что я дал Аме мысленный приказ отключить линзы на время.

– Это… какая-то игра? Или ритуал? – спросил я, кивая на разложенные на столе костяшки.

– И то, и другое, – улыбнулась госпожа Эреш. – Сыграем?

– Я не играю в игры, правил которых не знаю.

– Разумно. Тем более что обычная ставка в этой игре – жизнь. Собственно, что еще можно забрать у смертного?

– Тогда тем более – зачем в неё играть?

– Чтобы получить нечто большее, чем просто жизнь. И чтобы стать кем-то большим, чем просто человек. По крайней мере, большинство адхва-га приходили в Паутину именно за этим.

– Адхва-га… Я уже слышал это слово. Ныряльщики?

– Да. Извини, я могу путаться, поскольку в разных мирах и на разных языках они назывались по-разному. Странники, паутинники, призрачные ходоки… Да и саму Паутину люди называли по-разному. Например, лабиринтом. Но суть одна. Паутина – это естественный мост между мирами. Который, увы, сейчас используется крайне редко.

– Почему?

– Сложно сказать однозначно. Слишком много факторов, которые накладываются друг на друга. Упадок цивилизации арранов. Нарушение Великого баланса в самом Зааруме. В конце концов, просто естественный ход вещей. Всё, что имеет начало, имеет и конец. И наша вселенная, кажется, вступает в финальную фазу очередного цикла. Впрочем, по меркам смертных, впереди еще целая вечность.

Слушая её, я не переставал разглядывать разложенные фишки. Их идеальный порядок гипнотизировал меня, наполнял какой-то странной эйфорией. Но вдруг что-то заставило забеспокоиться.

Я поднял глаза и встретился с внимательным немигающим взглядом Эреш. Наваждение спало. Я с трудом удержался от того, чтобы не отшагнуть назад.

– Ну же, давай сыграем! – повторила свою просьбу демоница. – Для начала – понарошку. Чтобы ты понял правила. Присаживайся.

Изящным движением руки она указала на толстый древесный корень, торчащий из земли напротив неё. Я готов был поклясться, что еще пару минут назад его не было. Но, впрочем, это наименьшее из того, чему стоило бы удивляться в этом странном месте.

Сдержав вздох, я сел на этот импровизированный стул. Сдается мне, это классическое «предложение, от которого невозможно отказаться». Вопрос только в том, чтобы постараться выбраться отсюда с минимальными потерями. А может, и с выгодой.

– Так вы расскажете мне о моем даре? И о пари, которое вы заключил с… Энки?

– Ты любопытен. Что ж, давай условимся так. Ты делаешь ход – и я отвечаю на один твой вопрос. И так снова и снова. Ты однозначно будешь в выигрыше. Ибо знания – это одна из немногих универсальных ценностей в любом из миров.

До разложенных на камне фишек мне отсюда было не дотянуться. Но, возможно, это и не требовалось.

– И что я должен делать? В чем задача игры?

– Игрок стартует с края лабиринта. Его цель – добраться до центра. Именно там – главный выигрыш. И переход в следующую секцию лабиринта.

– А дальше?

– Цикл повторяется снова и снова. Всё это… – она медленно провела ладонью над фишками, будто грея её над пламенем. – Конечно, лишь иллюзия. Что-то вроде карты. Выбирая и переворачивая камень, игрок переносится в соответствующее ему место в Паутине. Там его ждёт… Скажем так, испытание. Дальше всё зависит от того, как он его пройдет.

– Что-то вроде заданий, с которыми нужно справиться?

– Не совсем. В испытаниях Великой ткачихи чаще всего нет однозначно правильных или неправильных путей. Но некоторые ведут к выгоде. Некоторые – к утратам. Некоторые – к смерти. Если странник выживает – он движется дальше. И чем дальше он пройдет – тем больше шансов получить ценные дары от Великой ткачихи.

– Ну, предположим. Я могу понять, для чего это смертным. Но зачем это всё вам? Просто для развлечения? Играете нами, как пешками?

– Мы – я, Энки и другие дети Майи – часть Паутины. У каждого из нас своё предназначение, но общий замысел скрыт даже от нас. Есть легенды, что истина откроется тому ныряльщику, что доберется до самого центра паутины.

– И что там? Кто-нибудь добирался?

Она лишь улыбнулась одними губами и кивнула на игровое поле.

– Довольно. Делай свой ход, и тогда я отвечу на следующий вопрос. Для начала тебе нужно выбрать, откуда начнешь свой путь. Подойдет любой камень на границе поля.

– Ну, пусть будет этот, – я указал на камень на ближнем ко мне краю. Эреш, не касаясь его, пошевелила пальцами, и шестиугольник перевернулся. На другой его стороне светилась замысловатая руна.

– Хм. Река ножей. Не самое приятное место для старта. Но, впрочем, и не самое опасное.

Над столом вдруг замерцало марево, соткавшееся в объемную картинку. Что-то вроде голограммы. Мрачный каменистый берег реки, с обеих сторон стиснутой скалами. Со дна реки, докуда хватает глаз, торчат под разными углами какие-то пики. На некоторых лохмотьями висят истлевшие флаги, на некоторых – трупы, насаженные, будто букашки на булавку. Скалы вниз по течению реки едва просматриваются сквозь серый туман, плывущий над водой.

– Представь, что ты оказался здесь, – вкрадчиво произнесла Эреш. – И тебе нужно перебраться на другой берег реки. Там – выход. Что ты предпримешь?

Иллюстрируя её слова, у кромки воды появилась фигура человека. Приглядевшись, я узнал в нём себя и невольно поёжился – настолько детальным было сходство.

– Осмотрюсь. Поищу что-нибудь, похожее на лодку или плот. Или материалы, из которых его можно построить.

Картинка поплыла – силуэт человека, очень похожего на меня, заметался по берегу, будто при ускоренной перемотке. Снова замер.

– Ты не находишь ничего подходящего.

– Тогда пойду вниз по течению, попытаюсь отыскать брод или мост, – пожал я плечами.

В таком виде похоже на какую-то старомодную словесную игру в стиле «Подземелий и драконов». Вот только если бы меня на самом деле перенесло в ту локацию – времени бы все это заняло куда больше. Да и ощущения были бы другими.

Снова перемотка – и мой двойник остановился у ветхого деревянного моста, нависающего высокого над рекой.

– Ты обнаруживаешь мост. Но он довольно ненадежен. Ты рискнешь и попробуешь перебраться? Или решишь преодолеть реку вплавь?

Оба варианта были так себе. Падать с моста на торчащие со дна реки пики или соваться в эту бурную и даже на вид холодную воду?

Я недовольно скривился.

– Зачем это все? Вы проверяете меня?

– В каком-то смысле. Меня называют хранительницей перекрестков. Мне всегда интересен выбор, который делают смертные. А Энки, к примеру, больше интересны их желания. И то, на что они готовы пойти ради них.

– И насчет чего вы заключили пари?

– Это и есть твой первый вопрос? Уверен? Впрочем, ты еще не закончил свой ход. Тебе нужно перебраться на другую сторону реки, – настойчиво повторила Эреш.

Вздохнув, я еще раз окинул картину взглядом.

– Мост деревянный и довольно ветхий. Я выломаю несколько досок покрупнее и сооружу плот.

Брови её чуть изогнулись – кажется, она была удивлена. Однако это была лишь мимолетная реакция – лицо её снова стало холодным и бесстрастным.

– Что ж, допустим. Поздравляю, ты выбрался. И оказался на распутье. Можешь вскрыть следующий камень из тех, что лежат рядом с пройденным.

– И это всё? – недоверчиво переспросил я. – Так просто?

– Не буду же я тебя сразу бросать в самое пекло. В этой игре много неожиданностей. Но в целом принцип один: чем дальше – тем сложнее и опаснее. Весь вопрос – когда остановиться. Так твой первый вопрос – про наш с Энки спор?

– Нет. Все-таки про мой дар. Только подробно.

– Увы, об этом я мало что могу рассказать. Я не всеведуща. Я не знаю, откуда у тебя этот дар. Но думаю, что он врожденный. Слишком уж он похож на дар Ныряльщиков. Только слабее. Настоящие Ныряльщики умели попадать прямо в Паутину. Ты же ныряешь неглубоко, оставаясь, по сути, в том же слое реальности, но… Скажем так, попадая на его изнанку. Туда, где первородный хаос еще не полностью сформировал материю, и она более нестабильна. Хотя и более пластична.

– А сюда я как попал? Вы вытащили?

– В этот раз – да.

– А Козл… Энки говорил, что, по условиям вашего пари, вы не должны вмешиваться в мои дела напрямую.

– Энки может говорить, что угодно. Сейчас ночь. А значит, моё время. К тому же, мы немного изменили условия спора. Мы недооценили тебя. Возможно, ты куда ценнее для нас, чем показался на первый взгляд.

– Почему?

– Из-за твоего дара, конечно. Я ведь уже говорила, что сюда давным-давно не забредали смертные. Поэтому, когда мы заметили тебя, барахтающегося на изнанке Аксиса, ты привлек наше внимание. Поначалу мы думали, что твое попадание на изнанку – это случайность. Однако, похоже, амальгама арранов запустила дремлющие в тебе гены Изначальных, и ты научился контролировать этот дар. Возможно, со временем он усилится, и ты сможешь стать полноценным адхва-га. Ныряльщиком. Первым за многие сотни лет.

– Куда же делись все предыдущие?

– Я уже говорила. Причин много. Но главная – в том, что исчезли те, кого арраны называют Изначальными. Эта раса была на особом счету у Великой Ткачихи. Лабиринт, все эти камни, все эти дары – всё было создано ею для Ныряльщиков Изначальных. Они были особой кастой, наращивающей своё могущество за счет её даров. Они могли не только сами путешествовать по Паутине, но и приводить в нее других последователей. Во многом именно они благодаря покровительству Майи и привели свою расу к расцвету. Однако потом арраны свернули куда-то не туда.

– В каком смысле?

– С одной стороны, они стали очень сильны. Научились создавать удивительные вещи. Путешествовали между мирами – не через Паутину, а с помощью особых кораблей или Врат. Расселились по сотням миров, создавая и пестуя целые новые цивилизации. Где-то выступая мудрыми наставниками, где-то – почти богами, где-то – жестокими тиранами. Но за всеми этими достижениями не заметили, как утратили свои корни. Утратили самих себя. И развеялись, как пепел, по останкам былого величия. Ныряльщики среди них и раньше рождались редко – один на десятки тысяч. Но со временем перестали рождаться вовсе. А вслед за этим угас и культ Великой ткачихи.

– Так вот зачем я вам? Ныряльщики исчезли, а вы остались без дела?

Видимо, ответ получился слишком дерзким. Глаза Эреш сузились, и мне показалось, что на поляне резко похолодало. По спине пробежали мурашки, будто от озноба. Черный пёс, обеспокоенно приподнял голову, взглянул на меня и приглушенно зарычал.

– Делай следующий ход, – отчеканила Эреш, неотрывно глядя на меня.

– А если я не хочу играть дальше?

– Глупо отказываться от такого шанса. Ради того, чтобы попасть сюда, твои далекие предки по арранской линии готовы были приносить в жертву собственных детей.

– Будем считать, что я пошел не в них, – пожал я плечами. – Блуждать по лабиринту иллюзий, проходить дурацкие испытания, рисковать жизнью… Ради чего? Ради призрачного шанса на какие-то там дары от вашей Великой ткачихи?

– Шансы вполне реальны. И дары могут быть очень щедры. Майя практически всемогуща.

– И она сможет, к примеру, вернуть домой меня и мою семью?

– Это что, главное твое желание? Вернуться в свое привычное тёплое болотце? Не разочаровывай меня. Что такого было в этой твоей старой жизни, за что ты так отчаянно цепляешься?

Вопросы эти вызвали целый калейдоскоп эмоций – от протеста и злости до полной фрустрации. А ведь она права. Моя прошлая жизнь не была идеальной. Что я имел за плечами, подходя к тридцатнику? Сплошные «поиски себя», пара десятков сменённых работ, развалившийся брак и, прямо скажем, довольно смутные перспективы на будущее – несмотря на все мои стремления жить осознанно и упорядочивать каждый свой день.

И вот – я, как и прочие жители моего города, вырван Жатвой из привычного мира. А теперь еще и потустороннее существо предлагает путь приключений и поисков могущества. Этакий билет в Хогвартс. Почему же я не в восторге?

Наверное, вся проблема в том, что мне не десять лет. Или в том, что я до сих пор не понимаю, чего я на самом деле хочу.

Пауза затянулась, и госпожа Эреш вдруг одним взмахом смела со стола все фишки, а заодно и часть остальных предметов.

Кажется, я её и впрямь разозлил.

– Что ж, сыграем по-другому. Без иллюзий. Без компромиссов. Без всех этих хождений вокруг да около. Но если выживешь – получишь достойную награду.

Не успел я ничего возразить, как над столом снова замерцало марево, из которого соткалась объемная картинка. Место я узнал сразу. Собственно, я его покинул меньше получаса назад. Двор недостроенного здания. Бетономешалка, котлован с залитой внизу основной под фундамент и торчащими вверх пучками арматуры, штабеля кирпичей, строительный мусор…

И трое арранов, схлестнувшихся не на жизнь, а насмерть. Картинка замерла как раз в тот момент, когда ортос мощным ударом сбил с ног одного из гракхов, отбросил его к самому краю котлована. Светящаяся цепь взмыла в воздух, изгибаясь эффектной дугой, готовая обрушиться на противника. Но в тот же момент второй гракх уже нырнул ортосу за спину.

– Это Дангилай, – проговорила Эреш. – Один из лучших жнецов дома Ортос. После гибели Ескандира – едва ли не главная гордость Дома. И два молодых, но очень горячих гракха, одержимые жаждой подвигов. А сейчас – момент хрупкого равновесия. Как думаешь, что произойдет дальше?

– Сложно сказать. Зависит от того, есть ли у грахка чем пробить этот золотой доспех.

– Есть, – улыбнулась она. – Эти доспехи только выглядят, как творения Аракетов. Всего лишь золочёная подделка. Полных комплектов давно нет даже у Великого дома Ортос, только отдельные артефакты, передаваемые из поколения в поколение. Кстати, поэтому, присвоив себе Свет Зари, ты навлек на себя гнев ортосов.

– Ничего, потерпят, – проворчал я.

– С другой стороны, ты убил жнеца дома Гракх. И этим тоже подписал себе приговор. Так что сейчас ты – будто между молотом и наковальней. Однако это удобный момент, чтобы исправить положение. И сделать выбор, от которого будет зависеть вся твоя дальнейшая судьба.

– О чем вы?

– Хочешь ты это признавать или нет, но ты – носитель генов Изначальных. А значит, арраны примут тебя, как равного. Без особого восторга, конечно, но вопросы крови для них священны. Так что весь вопрос в том, к какому из домов ты присоединишься. К слову, в этом и состоит суть нашего с Энки спора, если уж тебе это так интересно.

– Стать одним из них? – проговорил я, с трудом сдерживая дрожь в голосе из-за подкатившей ярости. – Да ни за что! Ваши арраны – гребаные фашисты, считающие людей живым ресурсом. И плевать мне на то, что они воображают себя высшей расой!

Эреш устало покачала головой, будто перед ней раскапризничавшийся ребёнок.

– Ты уже один из них. Строго говоря, ты имеешь куда больше оснований называться высокородным арраном, чем все главы Великих Домов за последнюю тысячу лет. Осталось только принять этот факт и сделать свой выбор.

Она кивнула на замершую над столом голограмму.

– Итак, хрупкое равновесие. Которое тут же рухнет, стоит в эту драку вмешаться третьей стороне. Твоей помощи вполне хватит, чтобы склонить чашу весов. Так сделай же свой выбор. И при следующей встрече со мной или с Энки получишь свою награду.

– Вы ведь сами сказали – на меня и так уже точат зуб оба Великих дома. Если даже я захочу помочь кому-то из них – что изменится?

– Всё. И ортосы, и гракхи помешаны на вопросах чести. У них, правда, немного разные представления о ней. Но, в любом случае, тот из жнецов, кому ты спасешь жизнь, будет у тебя в долгу. Со всеми вытекающими последствиями.

Я упрямо помотал головой.

– А если обе стороны мне одинаково отвратительны? Никакого выбора тут нет!

Эреш медленно улыбнулась, и из-за показавшихся из-под верхней губы острых клыков улыбка получилась хищной и зловещей.

– Отсутствие выбора – иллюзия. Он есть всегда. Просто не всегда люди хотят это видеть.

Тьма вокруг нас стала стремительно сгущаться, пламя факелов тревожно затрепетало, едва не сдуваемое порывами неизвестно откуда налетевшего ветра. Я вскочил и пошатнулся от нахлынувшего головокружения. Стиснув зубы, зажмурился от летящей в лицо пыли…

И вдруг очнулся в уже более привычном для себя сером мире. Или, как называла его Эреш, изнанке. Серые, будто сотканные из пепла силуэты предметов из реальности. И совсем рядом, буквально в нескольких шагах – замершие, как на стоп-кадре, фигуры арранов, остановленные в самом разгаре схватки.

– Я немного продлю эту паузу, чтобы дать тебе время подумать, – прошелестела на ухо Эреш. – Но стоит тебе вынырнуть с изнанки – время возобновит свой бег. И дальше…

Она скользнула мимо – невидимая и бесплотная, как дуновение ветра, и шепнула уже на другое ухо. Как мне показалось, с плохо скрываемым злорадством.

– Выбор за тобой.