Герои Аркаира

Глава 16. Смертью все заканчивается

Шпион и смерть

За Глен-Таром никто не прилетел. Это его удивило. За те дни, что он просидел в убежище, все должно было закончиться. После победы его соратники должны были вспомнить о нем. Он лучше всех знал хитросплетения аркаирской политики. У него давно были готовы списки нужных Дантару людей: влиятельных, обладающих доступом к технологиям и секретам Лабиринта, но при этом трусливых или падких на золото. Имелись также списки врагов: упертых, наглых, опасных, преданных механикам. Первых предстояло напугать и приручить, вторых — отправить на рудники или уничтожить, совсем как в счастливые времена революции.

Почему же никто не прилетел? Пусть всю его охрану в крепости перебили люди Барона, в посольстве остались люди, которые знали, куда он направился. Они должны найти его, он верный друг Канцлера. Мысли, что вторжение провалилось, Глен-Тар не допускал. Слишком уж велика сила, сосредоточенная в их руках. План не мог провалиться даже из-за этого ублюдка Эктора, который в последнюю минуту спутал все карты. «Гордость Республики» в одиночку способна уничтожить все сокрушители Аркаира. Ничего страшного, если часть кораблей с механиками улетит. Они не смогут воевать. Дантар овладеет секретами Дворца, захватит «Серое крыло», а найденные сервы установит на две готовые «крепости». Затем они построят еще корабли. Республика сможет контролировать Торо и весь Южный материк, а через несколько лет двинется на север…

Но никто не прилетел.

Тайная комната, где прятался посол, раньше была частью подвала. Крепость принадлежала Свену Мальте, которого много лет назад завербовал Алеоний. Восстановление крепости тайно финансировал Дантар. Глен-Тар переправил на Лысые холмы своих рабочих. Часть подвала отгородили стеной, вход в тайную комнату сделали со стороны старого храма. Потайная дверь скрывалась в нише за одной из статуй. Потом рабочие ушли, а появившиеся слуги Мальты даже не подозревали, что скрывается у них под ногами.

Глен-Тар, как опытный шпион, понимал важность секретных убежищ. В крепости прятали наемников и контрабандные товары. В комнате имелись удобные лежаки с одеялами, оружие, патроны, масляные фонари, месячный запас провизии для дюжины человек, вода и даже вино. Глен-Тар сидел здесь один. Сбежав от Барона, он нутром почуял, что ловушка захлопнулась — из крепости не уйти. Тогда он, бросив своих телохранителей доблестно умирать, кинулся в убежище. Пару дней прятался, затем выглянул наружу. В крепости по-прежнему были люди, а во дворе, как назло, появились сторожевые псы. Посол едва не попался и поспешно ретировался в убежище.

Сегодня с утра собачий лай стих. Глен-Тар вновь осторожно высунулся. В крепости стояла тишина. Посол счел это хорошим знаком: операция по захвату Торо завершилась, защитники бежали. Глен-Тару надоело бездействие. К тому же он опасался, что соратники начнут делить награды без него. С генералов Железного Канцлера станется. Глен-Тар, хотя и был важной фигурой, к касте военных не принадлежал, это всегда мешало его карьере.

Посол напялил серую куртку наемника, вооружился «Молнией», барабанным огнедыхом и кинжалом. Внутри крепости никого не оказалось, но, выйдя за ворота, он заметил у околицы поселка вооруженных людей и повернул к холмам. На склоне пастухи пасли овец. К счастью, тропинка, ведущая к берегу моря, оказалась свободной. Глен-Тар неторопливо пошел по ней. Надо вести себя уверенно, тогда его примут за охранника Мальты. План был прост. По берегу пройти на юг, добраться до рыбацкой деревушки, где нет стражников, и выяснить местоположение ближайших дантарских военных постов. Глен-Тар знал несколько военных паролей, как раз на такой случай.

Берег был усеян галькой и гигантскими валунами, скатившимися к воде с высокого скалистого откоса. Погода постепенно прояснялась, хотя око Шакры никак не могло прорваться через завесу облаков.

Глен-Тар ступил на берег и сразу заметил его. Человек сидел на огромном камне, атакуемом пенистыми волнами, и смотрел на горизонт. На нем был серый кожаный плащ с накинутым на голову капюшоном, какой носят рыбаки, но Глен-Тар решил, что это стражник, оставленный следить за берегом. Можно было попробовать снять его издалека из «Молнии». Посол стрелял хорошо, но поблизости могли находиться еще люди, которые сбегутся на звук выстрела. Глен-Тар решил подойти вплотную и пустить в дело нож.

Человек сидел спиной и никак не реагировал на приближение Глен-Тара. Посол подобрался к незнакомцу, положил «Молнию» на гальку и вытащил нож. Человек не шевелился. По спине дантарца пробежал неприятный холодок, захотелось поскорее совершить задуманное. Он сделал еще шаг.

— Рад вас видеть, господин посол.

Глен-Тар вздрогнул, узнав голос. Человек повернулся и откинул капюшон.

— Я устал вас ждать, погода сегодня ветреная, — посетовал бургомистр Эктор.

Посол с трудом подавил вздох изумленного разочарования. Так опытный игрок, поставивший на карту все, что имел, при вскрытии обнаруживает, что ошибся.

— Не могу сказать, что рад вас видеть, — пробурчал Глен-Тар. — Во время нашей последней встречи вы чуть не разнесли мне голову из моего же «Дракона».

— Что вы! Я не собирался вас убивать. Вы были нужны мне живым.

Посол усмехнулся. Даже в такой ситуации он не терял самообладания.

— Вы странный человек, господин Барон. Многие аркаирцы считают, что вы и не человек вовсе, а например, Призрачный Механик в человеческом обличье. Кто еще мог так хорошо сохраниться со времен вашей революции. Признаться, я не верил в этот бред, но теперь начинаю сомневаться. Вам удается управлять людьми: заставлять их верить, бояться, благоговеть перед вами, отдавать свою жизнь.

— В этом нет ничего мистического, господин посол, — в тон ему ответил Эктор. — Человек слаб и подвержен страстям, слабостям, вздорным предубеждениям и идеалам. Если изучить его хорошенько, всегда найдутся болевые точки, на которые следует надавить. Вам ли, опытному разведчику, не знать об этом.

— Да, конечно, я знаю, и многие знают, но не у всех получается на них давить так искусно, как у вас. В чем секрет?

— Я верен своим принципам, держу слово и всегда прихожу на помощь своим людям.

— Это общие слова и отнюдь не объясняет вашу феноменальную удачливость и прозорливость. Вы втерлись ко мне в доверие, следили за мной, выявляли моих союзников, и я вас не раскусил. А теперь еще и это. Как вам удалось меня найти?

— Ну, это куда проще, чем кажется. Мои бойцы окружили крепость так, что никому не удалось бы ускользнуть, но ни вас, ни вашего тела мы не нашли. Вы могли бы сбежать по тайному ходу, но я сомневался, что такой имеется. Значит, в здании тайное убежище. Искать его — себе дороже, да и времени не было. Проще было оставить охрану, запустить в крепость собак, чтобы вы не высовывались, и подождать. Когда все закончилось, я отозвал людей, оставив вам единственный путь для бегства.

— Когда все закончилось, — нервно облизал губы Глен-Тар. — Как закончилось-то?

— Любопытно, да? — Эктор с улыбкой подмигнул.

Посол промолчал. Он уже понял, что ничего хорошего не услышит.

— Не в вашу пользу, — подтвердил бургомистр. — Совсем не в вашу.

Нельзя сказать, что Глен-Тар был поражен. Когда он увидел Барона, то в глубине души понял: катастрофа обрушилась не только на него.

— Я не верю, — все же пробормотал он.

— Не верите, что мы сбили «Гордость Республики»? — усмехнулся Эктор. — Я и сам с трудом верю. Ваше тайное оружие изрядно потрепало нам нервы, уничтожило два наших сокрушителя, но на него нашлась управа.

— Как?! — почти закричал посол.

— Десант крылатых. Ночью прыгнули с сокрушителя, сели, пробились к серву, взорвали регулятор. Все, как с «Белым крылом». Многие погибли, но Аркаир любит героев.

— Бог ты мой! Как просто… и глупо, — застонал Глен-Тар.

Он не знал, что еще сказать.

— Ваши войска и десант Брадоса разбиты, ваши сокрушители захвачены, — продолжал добивать противника Барон. — Не могу сказать, что все получилось идеально: ваш диктатор оказался хитрой тварью, сумел-таки ускользнуть. Но все же это полная победа.

Глен-Тар растерянно опустил голову. Только сейчас он понял, что вертит в руках боевой нож. Он разжал пальцы. Лезвие звякнуло о гальку. Дантарский разведчик посмотрел на Барона. Перед ним сидел самодовольный победитель. Человек (или все-таки не совсем человек), который сумел перехитрить самого искусного дантарского шпиона.

«Бог ты мой, я погубил Республику», — обреченно подумал Глен-Тар.

— Вы пришли позлорадствовать, не так ли?

— И в мыслях не было, — всплеснул руками Эктор. — Нам, призракам, вообще не свойственно злорадство.

Глен-Тару захотелось выхватить огнедых и пустить насмешнику пулю в лоб. Его смущала — нет, подавляла — наглая самоуверенность Барона. Тот, казалось, на самом деле считал себя неуязвимым.

— Вы пришли сами, а не послали своих людей. Вам что-то от меня нужно, — догадался Глен-Тар.

— Вы достойный противник, с вами приятно иметь дело, хотя это стоило жизни многим моим людям, — кивнул Барон. Он по-прежнему сидел на валуне, его голова находилась на одном уровне с собеседником.

— Вам плевать на своих людей, — буркнул Глен-Тар. — Я помню, как вы заставили того беднягу перерезать себе горло. Он знал, что Барон — это вы, но предпочел умереть.

— Он выполнил свой долг, а я выполню свой — обеспечу его семью, — пожал плечами Барон. — Хотя, разумеется, вы правы: я с легкостью могу послать на смерть любого, как и вы. Единственная разница между нами: я не убиваю столько, сколько убиваете вы.

— Разве? — скривился посол.

— Я убиваю своих личных врагов, десятки, может сотни. Зато я сохраняю порядок в Аркаире, спасаю тысячи жизней. Но мне далеко до вас. Вы, равно как и подобные вам, убиваете десятками тысяч, уничтожаете всех, кого считаете врагами революции и Дантара. Вы столько лет вели кровопролитную войну с Брадосом, терроризировали свой народ, а теперь захотели залить кровью Аркаир.

— Вам не понять, что значит жить во имя великой идеи, — глухо сказал Глен-Тар.

— Идеи? Какой идеи? Революции? — фыркнул Эктор. — Бросьте эти сказки. Революция и у нас, и у вас завершилась столетие назад. И там, и там она означала кровавый передел власти. Мы избавились от диктатуры, сумели пережить междоусобицу и начали строить общество, где соблюдается хоть какой-то баланс интересов, а вы одного диктатора сменили на другого и продолжили воевать.

— Вам не понять нас, не понять, почему мы решились на этот поход!

— Отчего же, я прекрасно понимаю. Зависть. Обычная черная зависть. Вы хотели завладеть богатствами Аркаира, присвоить наши технологии, чтобы править Яром.

— Вы же не захотели делиться знаниями! Вам и в голову не пришло поддержать армией и технологиями молодую республику, которую стремились уничтожить враги! — гневно произнес Глен-Тар.

— Всех врагов не уничтожишь, а кровь, как известно, рождает кровь.

Посол покачал головой:

— Я не собираюсь с вами спорить. Мы по разные стороны баррикад.

— Фу! Никогда не строил баррикад, — усмехнулся Барон. — Но спорить действительно не стоит. Я к вам пришел не за этим. У меня накопились вопросы. Не хотите удовлетворить мое любопытство?

Глен-Тар глубоко вздохнул. Для него настал момент истины.

— Что вас интересует?

— Например, как вы создали «Молнию смерти». Ученики хранителя Тэйта помогли?

— Отчасти. Сподвижники Тэйта, конечно, помогали нашим мастерам, но главное — они привезли сервы. Тэйт был великий конспиратор. Хранитель вел переговоры одновременно и с нами, и с Ар-Каном. В итоге выбрал Брадос, потому что убедил короля строить не сокрушитель, а механизм для подачи воды в Раторию. Он, однако, предусмотрительно не отдал сразу сервы брадосцам, спрятал. После смерти Тэйта проект заглох, учениками овладела жажда мести, и мы убедили их сотрудничать.

— Вы сказали, что решающую роль сыграли не они…

— Да. Нам требовались сервы. Технология «молнии», как вы ее называете, у нас уже была, — Глен-Тар замялся. — Я не силен в механике и никогда не вдавался в подробности, но я знаю, кто передал ее в распоряжение Железного Канцлера. Очень странные люди, не из Аркаира.

— Расскажите о них. Мне стало любопытно, — подался вперед Барон.

Посол испытующе посмотрел на собеседника:

— Если я расскажу, что это изменит для меня?

— Что-то обязательно изменит, — Барон усмехнулся.

— Я хотел бы вернуться в Дантар, — дерзко сказал посол. — Я большой человек, меня ждет пост вице-канцлера. О моем провале никто не знает, а вот поражение генералов — на виду. Полетят головы, и я смогу занять нужное место. Я буду полезен как шпион. Я знаю всю кухню Железного Канцлера и готов рассказать все его секреты, в том числе такие, после которых обратного пути у меня не будет. Если я вас предам, вы всегда сможете использовать их, сообщить Канцлеру о моем предательстве, и тогда меня ждет ужасная смерть.

Эктор почесал подбородок.

— Секреты — звучит заманчиво. Глава нашего Внешнего Взора наверняка был бы рад, но отправлять вас шпионом не имеет смысла.

— Это мое условие. Я понимаю, что в противном случае вы избавитесь от меня, когда я расскажу все, что знаю.

— Вы и так расскажите все, что знаете, — зловеще заметил Барон.

— Даже не надейтесь. Под пытками я ничего не скажу. Уж поверьте.

Эктор кивнул:

— Я верю. Вы прошли суровую школу и знаете, как себя вести перед лицом смерти. Вы стойкий человек. К сожалению, отпустить вас я не могу.

— Почему? — удивился дантарец. — Это принесет пользу Аркаиру.

— Боюсь, это не принесет пользу мне. Вы знаете, кто я, — сурово отрезал Эктор.

— Ах вот оно что… Тайна Черного Барона. Неужели вы ставите ее выше спокойствия Аркаира?

— Это моя жизнь. Я предпочту не рисковать. Все, кто не должен знать меня в лицо, умрут.

— Это глупо, — уныло сказал Глен-Тар. — Тогда что же вы хотите предложить мне?

— Жизнь. Если вы расскажите все, что знаете, я оставлю ее вам, но не свободу. Одиночное заключение в таком месте, откуда вы не сбежите. Понимаю, это немного, но торговаться я не намерен.

Посол тяжело вздохнул и устремил свой взгляд на набегающие волны. Море. Чужое рассерженное море. Глен-Тар не любил моря, побаивался его разрушительной и непредсказуемой мощи. Он предпочитал дирижабли. Воздушная стихия казалась ему не такой опасной. Впрочем, твердую землю он любил больше всего. На земле всем легче управлять. Он любил всех контролировать и не любил, когда контролируют его.

— Вы страшный человек, господин Барон, — печально сказал Глен-Тар. — Страшный и очень самоуверенный. Я был прав, когда хотел уничтожить вас. Нутром чуял: вы принесете нам большую беду. Герой Аркаира должен был умереть. Увы, мы не преуспели, потому и проиграли, но я постараюсь это исправить.

«Молния» и нож лежали под ногами, поэтому Глен-Тар рванул из кобуры огнедых. Барон не успевал потянуться за оружием. На берегу грянули два выстрела.

Барон остался сидеть на камне, дантарец повалился на землю. Одна пуля попала ему в плечо, вторая в спину. Опытные стрелки Барона засели в скалах и держали на прицеле дантарца с момента его появления на берегу.

Эктор неторопливо поднялся, спрыгнул с камня, поднял огнедых Глен-Тара, который тот выронил при падении. Кровь сочилась из ран, но дантарец был еще жив.

— Глупо, господин посол.

— Будьте вы прокляты! Я вам ничего не скажу, — прохрипел Глен-Тар, пожирая врага яростным взглядом.

— Я верю вам. Прощайте, — холодно сказал Эктор и выстрелил ему в голову.

Крылатая и смерть

Кару разбудил Господин До-Ку. Это само по себе было странно, но еще больше удивило его поведение. Крог шипел, прижав уши к голове, словно увидел мифического белого крога. Кара спросонья пыталась погладить его, чтобы успокоить, но До-Ку неожиданно рванул к открытой балконной двери, поджав хвост, напоследок еще раз прошипел и выскочил наружу.

Кара, протирая глаза, села на кровати. Стук в дверь. За окном только что забрезжил рассвет. Кого это несет в такую рань? Опять тревога?

— Кто там?

Ответа не последовало. В иное время Кара бы просто так не открыла дверь, но победа над Дантаром вскружила голову.

После того как их на берегу нашел Так-Ра, появились два дирижабля, механиков и Барона. Ронара забрали его люди, а Кара отправилась с бойцами Объединенного флота прочесывать побережье в поисках выживших. Во время десанта на «Гордость Республики» погибли восемь крылатых: двое непосредственно во время высадки, четверо утонули, приземлившись в бушующее море, двое разбились о скалы. Еще трое крылатых покалечились. Из принимавших участие в штурме десантников Барона кроме него самого и Так-Ра выжили лишь двое, успевшие прыгнуть с парусами. Еще несколько человек остались целы только потому, что крылатые не смогли доставить их на борт «Республики».

Поиски еще продолжались, когда пришла весть о разгроме флота Брадоса и освобождении Приморья. Кару отправили в Верхний город, где формировались отряды для штурма Семи Шахт. К счастью, воевать не пришлось — на следующее утро остатки врага сдались.

Аркаир ликовал. Механики поздравляли крылатых, на Кару смотрели как на героя. Весть о ее участии в штурме брадосского сокрушителя чудесным образом разнеслась по городу. С поздравлениями к ней явились механики Лаваль, Брамос-Дар и капитан Трэм. Ее много расспрашивали, в том числе и о Бароне. Девушка сказала, что главарь наемников выжил. Механики догадывались о двойнике Барона, но не могли понять, который из них был настоящий: тот, что подорвал «Гордость Республики», или тот, что взял на абордаж «крепость» Железного Канцлера. Кара не стала им помогать и не раскрыла секрет. Она не сомневалась, что народная молва припишет Барону оба подвига.

Механики сообщили, что через неделю на площади Гильдий планируется устроить грандиозный праздник в честь победы над врагом, на котором особые почести воздадут крылатым. Кару попросили выступить с речью. Она поначалу отнекивалась, но Лаваль и Брамос-Дар проявили настойчивость, назвали ее настоящим бойцом, истинной гражданкой Аркаира, лучшей крылатой на всем Яре. О ее недавнем аресте и приговоре упомянули как о нелепой ошибке, за которую Внутренний Взор приносит глубочайшие извинения. Кара поняла: механикам очень не хочется отдавать всю славу Барону, и она уступила. В глубине души девушка огорчилась: она не стремилась оказаться в центре внимания. Все крылатые герои. К тому же не хотелось, чтобы ей завидовали, например, тот же Кирк. Парень серьезно пострадал во время приземления на скалы, сломал руку и несколько ребер. Ей же просто повезло.

Девушка откинула засов, отворила и вздрогнула. На пороге стоял человек в черной железной маске. Кара попятилась, Барон шагнул в комнату. Она сразу поняла, что это не Ронар. Тот наверняка лежал у себя дома со сломанной ногой. Еще она поняла, что этот неторопливый, уверенный и грозный наемник — враг.

— Ну, здравствуй, девочка, — голос прозвучал глухо и недобро. — Не дергайся. Сядь.

Повелительный жест руки в черной перчатке. Кара отступила и опустилась на стул. Барон возвышался над ней.

— Давай поговорим, — выдохнул он.

Кара впилась глазами в огнедых на его поясе, затем невольно покосилась на пол у кровати, где под брошенной курткой лежал ее новый «Говорун». «Все равно не успела бы вытащить, даже будь на поясе», — словно утешая себя, подумала она.

Барон взял стул, уселся, осмотрел комнату. Его рука неторопливо потянулась к маске.

Сердце Кары затрепетало. «Небесный Механик! Пусть это все-таки будет Ронар!»

Барон снял маску и положил на край стола. Чуда не произошло. На Кару глядел хмурый, с мешками под глазами, небритый бургомистр.

Эктор тяжело вздохнул:

— Сколько раз говорил своему парню, чтобы не западал на девок. Тащи в постель кого хочешь, но не влюбляйся. И, ради Пятой стихии, маску не снимай. Иначе беда. И ему, и им. Верно говорю?

Кара в смятении молчала. Она не удивилась, что перед ней бургомистр: еще на берегу сообразила, что маску Барона носили двое, отец и сын. Вспомнив свои встречи с Бароном, поняла, кто и когда был перед ней. Перестрелка у Железных складов — отец, бой с наемниками Дер-Азора и тюрьма — сын. Один Барон любил ее, второму не было до нее никакого дела… до тех пор, пока она не проникла в его тайну. Теперь этот человек явился к ней. Вернее, он явился за ней. Кара поняла это внутренним чутьем, осознала до дрожи в коленях. Живой Барон-отец был для нее вестником смерти. Нет, сама смерть.

— Вечно приходится за ним разгребать, — продолжал по-стариковски ворчать гость. — Как надевает маску, так влипает в историю. Вот на тюрьму налет устроил. Я, как услышал, обалдел маленько. Нет, он, конечно, молодец — тюрьма для Барона не преграда. Вот только полез он туда не своих ребят вытаскивать или меня, упаси Пятая стихия, а постороннюю бабу.

Кара подалась вперед, сама не соображая зачем.

— Сиди! — отчеканил Барон.

Он даже голос не повысил, но девушка послушно замерла.

— Вижу, говорить не настроена, поэтому скажу я. Как только узнал, что он сглупил, маску перед тобой снял, избавиться от тебя решил. Конечно, ты герой! Девка сокрушитель помогла взорвать! Была у нас уже одна такая козочка. Теперь по тебе все с ума сходят, наградить собираются. Как тебя после этого прикончить, а? — спросил Барон с издевкой.

— Идите к дьяволу! — вырвалось у девушки.

Гость нахмурился:

— Негоже язык распускать… Впрочем, наверное, теперь уже все равно.

Кару бросило в дрожь. Она сама не понимала, почему боится этого человека, зверски боится — так, что сводит живот. Умирать было страшно, даже страшнее, чем в тюрьме. И обидно до жути. «Только бы не струсить, когда он меня убивать станет», — обреченно подумала она.

— Если оставить в стороне муки совести — как лишить Аркаир такого героя — то убрать тебя не проблема. Ты же летаешь. В полете всякое бывает: крыло развалится, к примеру. Это даже лучше, чем пуля или кинжал в темном переулке. Глупая смерть всегда подозрительна, но смерть в небе… Прекрасная судьба для героя.

— Вы со всеми любовницами сына так поступаете? — выдавила Кара.

Барон сдвинул брови:

— Нет, только с самыми строптивыми.

— Не боитесь его расстроить? — она распаляла саму себя. Только бы найти повод, не вызывая подозрений, встать и дотянуться до оружия.

— Не бойся, переживет, — махнул рукой Эктор. — Он все-таки Барон, а у Барона железные нервы. Любимая баба, как выпивка: когда под рукой, не можешь оторваться, а если отобрать, помучаешься, но затем отпустит. Сам через это прошел…

Кара облизала пересохшие губы.

— Я зачем тебе все это рассказываю… Убрать тебя надо было без прелюдий, но ты все-таки с парнем моим плечом к плечу сражалась, Аркаир спасла. Выбрались вы оттуда, откуда не должны были вернуться. Как я когда-то…

Барон помолчал, потер ладонью небритый подбородок.

— В общем, шанс тебе даю, дура. Убирайся из города. Прямо сейчас. Мои люди посадят тебя на торговый дирижабль до Эндора. Денег на первое время дам, а там сама выкрутишься. Ты девка боевая. Ну, разумеется, если болтать начнешь, на краю земли достану. Уверен, ты и сама понимаешь. Решай немедленно. Дважды предлагать не стану.

Кара представила, как это выглядит со стороны. Седовласый убийца в черной броне и его жертва — бледная молоденькая девчонка. Властитель Аркаира. Он не знает ни угрызений совести, ни жалости. Когда-то он тоже был героем. Впрочем, нет, героем он никогда не был. Он всегда был наемником, хладнокровным мясником. Только такие безумные люди могут править в Городе небесных воинов. И сына он в конце концов сделает таким же. Как хорошо, что все прояснилось… Ишь, расселся, мерзавец. Небось думает, что благородный поступок совершает. Только для нее изгнание — та же смерть, только с отсрочкой. Аркаир — вся ее жизнь. Она любит этот город и всегда защищала только его. Город небесных воинов, порою жестокий и неблагодарный, как она убедилась, но такой красивый и живой. Ее город. И небо над ним — ее небо. Она крылатая и нужна только здесь.

Обида и злость овладели Карой. Пусть Барон считает себя победителем, но ему ее не испугать. Пусть, урод, спустит курок! Ее смерть станет уроком для всех, кто решил, что главный враг Аркаира повержен. Настоящий враг — перед ней.

Кара резко поднялась со стула.

— Иди в жопу, ублюдок чокнутый. Твои подачки мне не нужны. Это мой город, я не собираюсь никуда бежать.

— Жаль, очень жаль. Видно, стар я стал, разучился договариваться по-хорошему, — притворно вздохнул Барон и тоже поднялся.

Кара едва сдержалась, чтобы не попятиться.

— Хотя нет, вру — никогда не умел договариваться по-хорошему, — он ухмыльнулся. — Ты понимаешь, что приговор себе подписываешь? Крушение крыла — идея хорошая, но теперь придется все грубо решать. У меня как раз пара парней за дверью…

— Пошел вон, козел, — устало произнесла Кара и зачем-то добавила. — Тебе это с рук не сойдет.

— Сойдет, не сомневайся. Даже если и догадаются, кто за тебя мстить станет? Механики? Вот насмешила! Тебя вообще недавно за помощь дантарскому шпиону хотели казнить. Глава Внешнего Взора тебя зауважал, но ты ему не родная. Да и клал я на любого в Аркаире. Это мой город! — отчеканил Барон.

Кара промолчала. Сейчас главное — спровадить мерзавца. Похоже, сам он ее убивать не собирается. Значит, есть несколько секунд, чтобы кинуться к огнедыху перед появлением его псов.

Кара с вызовом посмотрела в лицо Черного Барона — в лицо своей смерти. В этот миг ей показалось, что она смотрит в лицо Ронара, так явственно было сходство: глаза, лоб, нос… Почему-то стало особенно обидно. Сын-то, может, и не злодей. Может, случится чудо, и когда-нибудь он узнает о преступлении отца… и отомстит за нее. Странно, но эта призрачная и глупая надежда согрела душу.

Зловещая ухмылка сползла с лица Барона.

— Смелая ты, хотя и дура, — сказал он уже без издевки. — Его мать была такой же, бесстрашной и безрассудной. Мы с ней в Легионе семи островов воевали. Я уже и не вспомню, кто кого чаще из передряг вытаскивал. Впрочем, тоже глупой была: любила меня очень. Когда Ронар родился, она полгода с ним в Аркаире пробыла, потом на няньку бросила и ко мне в Легион вернулась.

Барон отвел глаза и тяжело вздохнул.

— Через месяц пулю словила в перестрелке с контрабандистами. Умерла мгновенно. Я чуть с ума не сошел. Я тогда впервые человека голыми руками задушил — пленного, из тех, кто с нами сражался. Я даже разбираться не стал, он или не он стрелял. Смысла не было. Потом убивать стал часто. Тут и про маску Черного Барона вспомнил. Сам себе не признавался, но стыдно было все эти зверства совершать без маски. Да и на врагов страх нагонял. Через несколько лет «Белое крыло» на Брадос угнали. Я, собственно, десант туда повел, так как терять было нечего. Смерти искал. Думаю, потому и выжил. Позже понял, что кредит мне Небесный Механик отмерил запредельный, такой грех по мелочам разбазаривать. Я в Аркаир вернулся, Ронара к себе забрал. А дальше… Дальше все как на войне: страх и трепет…

Он посмотрел на девушку:

— Не бойся, Кара, я тебя не трону. Разбирайтесь с Ронаром сами, раз так случилось. Он не такой, как я. Пока не такой. Может, если ты останешься рядом, ему и не придется стать мною. Но даже если разбежитесь — все равно не трону. Мое слово. Живи.

Барон помедлил. Протянул руку к Каре, словно хотел прикоснуться. Та была настолько растеряна, что даже не подумала отшатнуться. Впрочем, Барон в последний миг сам передумал, взял маску со стола, развернулся и направился к выходу.

Кара вышла из оцепенения:

— Где Ронар?

Барон остановился и, не оборачиваясь, ответил:

— В моем загородном доме, доме бургомистра. Приходи. Он ждет.

Барон толкнул дверь. За ней с огнедыхами наготове стояли двое плечистых бойцов, готовых ворваться в комнату.

— Ее не трогать! — скомандовал Эктор, успевший надеть маску. — Передайте всем — она под моей защитой.

Барон двинулся вниз по лестнице. Головорезы удивленно уставились на Кару, один даже заглянул в комнату, словно надеялся увидеть труп своего настоящего хозяина, которого по-тихому завалил самозванец в маске.

Кара, которая была на взводе, не выдержала и поступила, как обычно не делала: с презрительной улыбкой показала им неприличный жест. Цепные псы Барона даже в лице не изменились: оба почти дружески кивнули ей и развернулись вслед за хозяином.

Герцогиня и смерть

— По-твоему, я должен называть ее мамой?

— Ей бы это понравилось, но решай сам. Я тебя никогда не неволил.

— Ха! Ты меня держишь в железных тисках!

— Ну, знаешь! Как не совестно врать-то в глаза, — возмутился Кен-Мар. — Несмотря на мои запреты, ты всегда шлялся, где вздумается, и делал, что хотел. И ты прекрасно понимал, что тебе ничего за это не будет.

— Ну, я не в буквальном смысле, — смутился Малыш. — Железные тиски — это метафора. Мне учитель рассказывал. Я просто всегда хотел соответствовать тебе, быть достойным. Ты же у нас герой Аркаира. Порою я и не хочу во что-то ввязываться, но, как вспомню про тебя, поневоле приходится. Не могу же я позорить своих именитых родственников — главу Внешнего Взора и Короля.

Кен-Мар проглотил очередную гневную тираду. Он прекрасно изучил повадки и уловки сына, мог сразу различить, где он обманывает, где увиливает, где насмехается. Сейчас Малыш говорил искренне. Худощавое лицо с черными глазами, тонкие губы, которые, казалось, вот-вот дрогнут в улыбке. Малыш был больше похож на мать, чем на отца. Во время их перепалок и ссор это часто обезоруживало Кен-Мара.

Так они стояли и смотрели друг на друга, отец и сын, когда в комнату вплыла Герцогиня. Ее было трудно узнать: в своем загородном имении Клариса преобразилась. Вместо облегающих штанов и боевой перевязи с огнедыхом на ней было зеленое летнее платье, полы которого изящно колыхались. Голые плечи и глубокий вырез, позволяющий оценить красоту соблазнительных прелестей зрелой женщины, распущенные каштановые волосы — все это никак не соответствовало строгому образу воительницы, которую побаивался сам Барон.

— Привет, мам.

Малыш чмокнул ее в щеку. Клариса хотела обнять его, но он увернулся.

— Хороший прикид, — Малыш обошел Герцогиню. — Огнедых под платьем? «Говорун»? Хотя, пожалуй, я бы нашел куда и «Толстяка» пристроить.

— Малыш! — рассерженно гаркнул Кен-Мар и шагнул к сыну. Парень отскочил в сторону.

— Э, нет! Ты мне достаточно уши крутил. Теперь ее очередь.

Клариса лишь растерянно улыбалась.

— Ага! Я догадывался: матери добрее отцов, — кивнул парень. — Если бы знал, давно бы к ней убег.

Он обвел взглядом помещение: зеркала, тяжелая деревянная мебель, картины с заморскими пейзажами, хрустальная люстра с огромным количеством свечей и двумя десятками лжедайлов.

— Здесь хорошо, почти королевские покои, — продолжал он ерничать. — Особенно нравится сад. Там такой лабиринт! Отец, ты не поверишь: среди кустарников и цветников разбросаны макеты чудных механизмов. Очень понравился верстак с оружием. Жаль, оно все припаяно намертво. Или часы: я так и не понял, как они работают. А еще там есть чугунная скамейка, изящная такая. Наверное, тебе она очень нравится, да, мам?

— Да… Ее поставили туда одной из первых. Я люблю отдыхать там. Иногда, — Клариса по-прежнему была сама не своя.

— Оно и видно, — Малыш хитро подмигнул Кен-Мару. — Там на спинке в углу выгравировано «К+К» и сердечко такое забавное.

Кен-Мар удивленно поднял брови и посмотрел на Герцогиню. Клариса вспыхнула:

— Чушь! Там ничего нет.

Малыш рассмеялся:

— Ага! Купились!

— Это ты его врать научил? — строго спросила Герцогиня.

— Он, он! Рядом больше никого и не было, — парировал Малыш.

Клариса опустила глаза.

— Ладно, вы тут поворкуйте, как меня воспитывать, а я погуляю. Может, сестренку встречу. Я вообще самый счастливый человек: ко мне бабы так и липнут.

Клариса проводила его взглядом и сказала с горечью:

— Он меня никогда не простит. Я всегда буду для него чужой.

— Дай ему время. Он очень рад, что очутился здесь, вместе с нами, но скрывает свои чувства под насмешками.

— Ты всегда умел приободрить, — улыбнулась Герцогиня.

— А ты всегда знала, как действовать. Мы прекрасно дополняли друг друга, — Кен-Мар подошел и взял ее за руку. — Я хочу, чтобы старые времена вернулись…

— Упаси Небесный Механик! — делано испугалась Герцогиня. — Я не хочу больше брать штурмом сокрушители.

— Я не об этом, — Кен-Мар посмотрел ей в глаза и добавил. — Ты очаровательная в этом платье. Жаль, что не я тебе его подарил.

— Ты никогда не знал толк в нарядах, что, кстати, странно. Ты же был при дворе Ар-Кана, а на Брадосе даже во время войны все утопает в утонченной роскоши.

— Ты забываешь, что я был простым гвардейцем…

Кен-Мар замолчал, так как дверь в зал распахнулась, вошла Вилета.

— Прошу прощения. Вас обоих хочет видеть один господин.

— Нас ни для кого нет, — недовольно бросил Кен-Мар, но тут же спохватился, — Извини, Клари, я все время забываю…

— Брось, Кен. Мы же договорились, это наш дом. И ты прав: нас ни для кого нет.

— Он настаивает.

— Пожалуй, только один человек может так наглеть, — хмыкнула Клариса.

— Нет, это не Барон. Тот бы просто вошел, — сказал Кен-Мар.

— Я его не знаю, но думаю, это бывший глава Внешнего Взора Алеоний, — сказала Вилета.

— Проклятье! Надеюсь, ты…

— Разумеется, обыскали. Оружия нет. Он под охраной, — поспешно сказала девушка.

Герцогиня и Кен-Мар переглянулись.

— Я знаю Алеония, он ничего не делает просто так. После того, что произошло, разговаривать с ним лучше, когда он закован в кандалы, — сказал Кен-Мар.

— Глупости! В моем доме… в нашем доме мы никого не станем заковывать в железо, даже самого гнусного предателя. Он мог бы скрыться, но пришел к нам. Он хочет что-то рассказать, поторговаться. Наверняка остались какие-то секреты, о которых нам не известно, — возразила Клариса.

— На это он и рассчитывает, — покачал головой Кен-Мар. — Я бы отправил его в тюрьму. Я не люблю допросов, но в данном случае лично готов замарать руки.

— Нет. Я не могу так поступить. Прости, — властно отрезала Клариса и повернулась к Вилете. — Приведите его на террасу.

Вилета кивнула и вышла.

— У меня нехорошее предчувствие, — Кен-Мар взял Кларису за плечи. — Алеоний конченый человек. Дело не только в возрасте или проигранной войне. Мы разрушили его мечту. Он будет мстить. Но самая большая месть, на которую он может рассчитывать, — убить нас.

— Ну, уж со стариком мы как-нибудь справимся, милый. Его обыскали, и мы будем не с пустыми руками.

Клариса подошла к столу возле окна, открыла ящик и выудила «Говорун».

— А я-то решил, что Малыш прав, и он у тебя под платьем.

— Теперь я вижу, от кого наш сын набрался пошлых шуток, — фыркнула Герцогиня, пристраивая огнедых сзади за широким поясом.

Алеоний в грубых потертых штанах и куртке, которые делали его похожим на деревенского мастера, со своей неизменной тростью стоял на террасе второго этажа спиной к дому и смотрел на окрестности. С террасы открывался великолепный вид. Когда Герцогиня приобрела усадьбу, то выкупила большой участок земли на западном берегу озера и приказала засадить его деревьями. За эти годы лес поднялся, раскинул кроны, образовав тенистые аллеи.

Если посмотреть правее, то взгляд натыкался на махину Леры, вокруг которой застыли три сокрушителя. Если глянуть левее, то виднелась вереница гор, словно стена, охраняющая уютный мир Аркаира.

— Чудесный вид, гораздо лучше, чем у меня на маяке, — не оборачиваясь сказал Алеоний. — Я понимаю, почему ты выбрала это место, Клариса. Здесь видна изначальная природа острова, того самого, на который приземлился Дворец. И почти не виден Аркаир с его вечно дымящими трубами, не слышен рев паротягов. Словно нет еще ни механиков, ни гильдий, никакого другого сброда, что наводнили этот прекрасный мир.

— Ты же не видом сюда пришел любоваться, Ал. Ты хотел видеть нас, — холодно сказал Кен-Мар.

— Ну, почему же — и видом тоже полюбоваться. Вряд ли мне еще доведется наслаждаться такой прелестной картиной.

Алеоний развернулся и оперся на трость, устремив на Кен-Мара и Кларису цепкий взгляд черных глаз.

— Все будет зависеть от того, что вы скажете, — заметила Герцогиня.

— Я хочу говорить только с вами, — насупился Алеоний.

— Почему ты уверен, что мы не продолжим разговор в тюрьме? — спросил Кен-Мар.

— Ты же меня знаешь, Кен! У меня сейчас два пути: умереть в безвестности или подохнуть в заключении. Оба варианта меня не устраивают.

— Оставьте нас, — бросила Герцогиня.

Трое телохранителей Герцогини послушно вышли. Вилета задержалась, рассматривая старика, но потом тоже вошла в дом, плотно затворив за собой двустворчатую дверь.

Алеоний посмотрел на возвышавшийся над террасой особняк. Из этих окон площадка была как на ладони.

— Шикарно живешь, Герцогиня, — проворчал старик. — Идите за мной.

Он повел их к дальнему углу террасы, где стояла небольшая беседка. С трех сторон она была окружена кустарником, четвертая смотрела на лес. Посреди беседки стоял столик с мраморной столешницей, рядом плетеные стулья.

— Всегда мечтал на старости лет коротать дни в уютном уголке.

— Говори, зачем пришел, — потребовал Кен-Мар.

Алеоний выбрал стул возле парапета и опустился на него. Герцогиня села напротив. Кен-Мар покосился по сторонам: со стороны дома их скрывал густой кустарник, телохранители не могли видеть, что происходит в беседке.

— Садись, Кен. Ты же не на доклад ко мне пришел.

Глава Внешнего Взора опустился на краешек стула:

— Тебе придется рассказать нам что-то очень важное, чтобы не окончить свои дни одним из тем способов, что ты нам описал.

— Кен, неужели ты думаешь, что угрозы имеют для меня значение? — Алеоний вздохнул. — Я, старый человек, пришел, можно сказать, по-доброму поздравить вас. Вы счастливчики — выиграли битву за Аркаир. О таком я мечтал всю жизнь. Я люблю свою родину, но и этот остров полюбил. Вы даже не представляете, насколько я с ним сроднился…

— Аркаирцы столетиями охраняли древние секреты, а вы хотели присвоить то, что вам не принадлежит, — прервала его Герцогиня. — Вы враг.

— Ох, Клариса. Враги, друзья, союзники, предатели — все это лишь громкие слова, но я не буду сейчас спорить, кто имеет больше прав изучать Дворец и Лабиринт. В основе всего лежат тайные знания. Они открывают путь к могуществу. Конечно, я расскажу, что знаю. Ведь не зря же я пришел к вам, чем, несомненно, сильно разжег любопытство. Кстати, просто чтобы потешить мое самолюбие, признайся, Кен, ты настаивал на том, чтобы бросить меня в тюрьму, а Клариса хотела выслушать, не так ли?

— Не заговаривай нам зубы, — буркнул Кен-Мар.

— Значит, я угадал. Помнишь, Кен, я учил тебя, что интуиция в нашем деле превыше всего. Иди на задание, многократно отработав план, пути отхода, просчитай все возможные последствия, но если в последний момент возникает даже толика неуверенности, тотчас поворачивай назад. Бывает, что сам не поймешь, какая деталь тебя смутила, что не так в поведении окружающей толпы, голосе связного, условиях сделки, но твоя интуиция уже почуяла подвох и хочет спасти тебя. Разумеется, если ты талантливый разведчик.

— Я помню, Ал. Помню это и многое другое.

— Но ты не всегда следуешь своей интуиции, не так ли? Как когда-то не всегда следовал и моим приказам, — вздохнул старик. — К счастью для тебя, ты интуитивно выбрал себе правильного партнера. Вы с Герцогиней прекрасно дополняете друг друга. Ведь она была самой лучшей, ты уж не обижайся, моей ученицей.

— Я-то думала, что никогда не услышу от вас такую похвалу.

— Вот и услышала, милая, — хихикнул Алеоний.

— Если это та тайна, которую ты обещал раскрыть… — раздраженно начал Кен-Мар.

— О нет, разумеется…

Старик встал, опираясь на трость, подошел к парапету, скользнул взглядом по разлапистым кронам деревьев, первые ряды которых, судя по всему, росли здесь еще до строительства усадьбы и теперь доходили до самой террасы.

— Ну что же, эта маленькая тайна понравилась Герцогине, а вторая, возможно, порадует тебя, Кен.

Алеоний обернулся к собеседникам. Его лицо приобрело серьезное выражение.

— Ты никогда не задумывался, кто сделал тебя главой Взора?

— Совет, разумеется, — пожал плечами Кен-Мар. — Позиции механиков ослабли, а ты всегда считался их верным человеком. Я не знаю, почему выбор пал на меня, но мне было жаль, что тебя отдалили от дел…

— Ха! Он так ничего и не понял, верно, Клариса?

— Я думаю, это сейчас не имеет значения, — нахмурилась Герцогиня.

— Что это значит? — Кен-Мар посмотрел на Кларису.

— Только то, что именно моя лучшая ученица, твоя будущая возлюбленная, заставила меня передать тебе свой пост, — сказал Алеоний.

— Это…

— Что? Ерунда?

— Мы тогда еще не…

— Не были любовниками? — подхватил Алеоний. — Ты удивлен? Бедняга, даже спустя полтора десятка лет ты по-прежнему мало смыслишь в политике и интригах. И женщинах. Не обижайся. Клариса сразу положила на тебя глаз. Я был для нее слишком стар, ей нужен был молодой глава Внешнего Взора, которым можно управлять, задирая время от времени юбку… В общем, твоя будущая любовница, проявив свои лучшие шпионские навыки, пустилась на шантаж своего учителя. Грубый, мерзкий, но действенный. За всеми нами найдутся небольшие грешки, важно только их вовремя и правильно преподнести. Она угрозой вынудила меня назначить тебя преемником. Она не сомневалась, что затащит тебя в постель и заставит выполнять все свои прихоти.

Кен-Мар посмотрел на Кларису. Та замотала головой:

— Он передергивает. Он старый интриган, знает, как заморочить голову.

— Он лжет?

— Нет. Он говорит правду, но не всю. Ты же знаешь, шпион должен говорить девять десятых правды, но самую важную часть утаить. Ты мне действительно нравился, и я искала способ приблизить тебя, дать власть, которую ты заслужил. Но я не собиралась подчинять тебя. Ты это знаешь. Ты всегда мог уйти, когда захочешь.

— Клариса! — покачал головой Кен-Мар. — Пожалуйста, не оправдывайся. Мне все равно, о чем ты думала тогда. Важно, что получилось потом. Я ни о чем не жалею.

— Уф! Что за женщина! Как она тебя держит даже спустя столько лет! Конечно, у вас было много общего тогда. Да и сейчас немало. Вон какой сынок растет… Кстати, Клариса, ты осмотрительна — и в этом снова моя школа. Столько лет ты так толково прятала своего милого пацана, что даже я не сразу догадался…

— Не смей упоминать моего сына, старый развратник, — стукнула кулаком по столу Клариса и обернулась к Кен-Мару. — Его «маленьким грешкам» было от десяти до двенадцати лет. Он выкупал их на «дне» у родителей, приводил в секретное место, отмывал, кормил, а затем надевал маску и развлекался.

— И что?! — фыркнул Алеоний. — Я всегда был добр к ним, все оставались довольны…

— Хватит! — процедил Кен-Мар. — Я знаю, что при королях был и не такой разврат. К счастью, революция навела порядок.

— Ты действительно так думаешь? — удивленно спросил Алеоний. — Неужели за все годы у власти вы не поняли, что ничего не изменилось? Миром по-прежнему правят не достойные, а наиболее изворотливые, живучие и жестокие. Король умер, а всеобщего благоденствия не наступило. Впрочем, ваши заблуждения — ваши проблемы. Для меня мнение окружающих никогда не было важно.

— Если бы это было так, вы бы тогда наплевали на шантаж. Я думала, что просто лишила вас должности, а выходит, поставила под угрозу весь ваш заговор. Вы предпочли избежать огласки и отойти от дел, значит, сильно испугались, — холодно заметила Герцогиня.

— Я просто предпочел не лезть на рожон, — крякнул Алеоний. — Признаться, сначала я подумывал убрать тебя, обнаглевшая ученица. Но потом остыл, взвесил все за и против. Ты тогда уже спелась с Бароном, и я опасался, что он в курсе твоего шантажа. Кто он, я не знал. Вы, выскочки, набирали силу, и передо мной встала дилемма: либо развязать войну против вас, когда мы были еще не готовы, либо временно отступить. В те годы я был стрежнем нашего заговора. Случись что-то со мной, все могло рассыпаться. Я не стал рисковать. К тому же у меня сразу созрел план, как влиять на события в Аркаире, даже лишившись своего поста. Так что, девочка, я отступил не потому, что испугался огласки или твоих ножей. Я выторговал время на подготовку к решающей битве.

— Которую все равно просрал, — удовлетворенно заметил Кен-Мар. — Неужели ты позвал нас для того, чтобы кормить байками, пытаясь настроить друг против друга?

— Разве моя история не тянет на тайну, достойную вашего внимания.

— Моего — точно нет, — Герцогиня поднялась из-за стола.

Кен-Мар последовал ее примеру.

— Есть что еще рассказать?

— О да, раз вы так настаиваете! Одну тайну я приберег для вас обоих, — поспешно закивал Алеоний.

Он пошарил в нагрудном кармане и вытащил желтую пилюлю, поморщился, взял в рот и проглотил.

— Стар стал, лекарства нужны, — посетовал он. — Вам-то на это наплевать, вам тайну подавай. Тайны будоражат кровь. Вот я, например, очень хотел бы знать, кто такой Черный Барон. Может, удовлетворите любопытство старика? Я уже все равно от вас никуда не денусь.

— Обойдешь, — отрезал Кен-Мар. — Говори, что хотел.

— Жаль. Я действительно заинтригован личностью Барона. Но ты прав — сейчас моя очередь исповедаться… Вы наверняка знаете о мастере Тиро Аспри.

Кен-Мар нахмурился.

— Он был гениальным механиком при Клаймаке. Его последнее творение так и не увидело свет…

Алеоний взял трость двумя руками

— Клари!

Герцогиня замешкалась лишь на мгновение, прежде чем потянулась за огнедыхом.

Старик дернул за набалдашник и направил трость на Герцогиню, так и не успевшую вытащить оружие.

— Не двигайтесь!

Кен-Мар, шагнувший было к нему, замер.

— Даже не дышите, иначе спущу курок. Я меня отличная реакция, надеюсь, вы оба не забыли об этом.

— Старый ублюдок, — выдохнула Герцогиня.

— Я проиграл битву, но последний выстрел оставил за собой, — усмехнулся Алеоний. — Кен учил историю лучше тебя, Клариса. Тиро Аспри изобрел для короля немало полезных вещей. Например, сигары, начиненные взрывчаткой. Королевские шпионы давали их закурить неугодным заморским вельможам. Или шкатулку с забавным механизмом, который прыскал яд в лицо забавлявшейся с ней жертве. Или огнедых для охоты, приклад которого взрывался в руках стрелка, имитируя несчастный случай. Эту трость он создал перед самой революцией и не успел подарить Его Величеству. Там только один заряд, но тебе будет достаточно, Клариса, поверь.

— Зачем тебе это? — процедил Кен-Мар.

— Месть. Банальная месть. Моя песенка спета, мне не жить в Аркаире и в Дантаре делать нечего — моя родина не любит неудачников. Я знал, что вы поведетесь, вы же мои ученики. Оставалось только решить, кого из вас убить. Только одного.

— Если ты выстрелишь в нее, будешь умирать такой долгой и мучительной смертью, что даже представить не можешь, — заскрежетал зубами Кен-Мар.

— Не старайся, Кен. Я убью Кларису, ибо знаю, что ты будешь страдать больше нее. Да и в конце концов, она первой предала меня. Всажу пулю в живот, чтобы умирала у тебя на руках несколько минут или часов, как повезет.

— Я клянусь — твоя пытка растянется на месяцы, — зарычал Кен-Мар.

— Он принял яд, Кен, — упавшим голосом сказала Герцогиня. — Он умрет через считанные минуты.

— Ты все-таки моя лучшая ученица, — восхищенно сказал Алеоний, направив трость ей в живот. — Ты достойна…

Кен-Мар метнулся к Герцогине, пытаясь закрыть ее собой. Он не успел — приглушенно щелкнул выстрел. Клариса закричала. Советник опрокинул ее на пол беседки.

Следующие несколько секунд они лежали на земле. Он прижимал ее к себе, она пыталась от него отцепиться.

— Милая… — прохрипел Кен-Мар.

Герцогине удалось спихнуть советника и выдернуть из-за пояса огнедых.

Стрелять оказалось не в кого. Бывший глава Внешнего Взора, заговорщик и старый развратник Алеоний Барадей лежал перед ними на площадке с развороченным от выстрела черепом.

Старик получил пулю в затылок. Кен-Мар бросился к парапету. Из-под деревьев к дому метнулась чья-то фигура. В следующий миг на террасу ворвалась стража Герцогини. Парни с огнедыхами наизготовку подбежали к беседке и растерянно остановились.

— Хорошо же вы его обыскали, — заскрежетал зубами Кен-Мар.

— Не суди их строго, милый, — осипшим от волнения голосом пробормотала Герцогиня и поднялась с пола. — Старый лис провел нас всех.

— Мама!

Охранники расступились — на веранду ворвалась Вилета с «Молнией» в руках. Увидев Герцогиню, уронила оружие и бросилась ей на шею.

— Я подозревала, что он замыслил недоброе… Из дома вас не было видно… там дерево… но ветки, листья, пока залезла… Дура, едва не опоздала!

— Ты молодец, доченька. Ты всех нас спасла. Ты просто прелесть, — со слезами на глазах шептала Герцогиня.

Охранники смущенно переминались с ноги на ногу. Кен-Мар сверкнул на них глазами:

— Что встали?! Труп уберите.

Ему безоговорочно подчинились. Стража уже поняла, что в поместье появился второй хозяин.

— Отец! — на террасу, оттолкнув телохранителя, ворвался Малыш.

— Что здесь… Ух, ты! Кто его так, ты, мам?

— Нет, твоя сестренка, — дрожащим голосом сказала Герцогиня.

Малыш обнял обеих женщин. Клариса стала осыпать его поцелуями. Вилета смущенно молчала.

Кен-Мар подошел и положил руки Кларисе на плечи. Она обернулась и поцеловала его.

— Крутая у нас семейка, — восхищенно сказал Малыш.

— Да уж, круче некуда, — проворчала Вилета.

Малыш посмотрел на нее.

— Я тут обещал жениться на одной рыжей из Порта. Но ты тоже шикарная. Раз ты мне не родная сестра, могу жениться на тебе.

Вилета фыркнула, а потом неожиданно чмокнула его в губы.

— Ты чего… — растерялся Малыш.

— Я люблю парней с большими огнедыхами. Заведешь себе такой, тогда и поговорим, — прошептала Вилета.

Кен-Мар и Клариса рассмеялись.