Герои Аркаира

Глава 14. Час расплаты

Первый военный совет

После гибели «Южного ветра» воздушный флот Аркаира был приведен в боевую готовность. Все сокрушители получили приказ вернуться на Торо. «Небесный щит» и «Золотое перо» промышленников расположились над Семью Шахтами. Пять сокрушителей механиков: «Железный коготь», «Красное крыло», «Громовержец», «Небесный вестник» и «Тень облака», заняли позиции над восточным побережьем. Единственный оставшийся сокрушитель торговцев — «Северный ветер» — вернулся в Нижний город. Объединенный флот: два десятка дирижаблей и сокрушитель «Меч Аркаира», встали на воздушном рейде Порта. Исключением стало только «Синее крыло» механиков, которое находилось далеко на севере, в Содружестве Эндор.

Вечером Кен-Мар и Барон на «Черном крыле» прибыли во Дворец и выяснили, что Совет Аркаира в Башне древнего часовщика в их отсутствие так и не состоялся. Механики, промышленник и торговец решили не проводить встречу, пока не узнают, почему глава Внешнего Взора, Герцогиня, Барон и бургомистр не явились.

Кен-Мар и Барон в своей неизменной маске в гостиной Клаймака встретились с хранителем Дворца Тином, мастером Брамос-Даром и торговцем Аримаром Шэном. Промышленник Зор-Агр успел улететь к своей гильдии в Семь Шахт. Известие о союзе Дантара и Брадоса повергло всех в шок. Если бы не гибель «Южного ветра», они могли бы и не поверить в такой заговор. Целый час Кен-Мар и Барон отвечали на вопросы советников. Они заранее договорились, как себя вести. Барон настоял, чтобы лавры в раскрытии заговора поделили между собой Кен-Мар и бургомистр. Про последнего придумали историю, будто он получил легкое ранение в схватке с наемниками дантарского посла, а потому не прибыл во Дворец.

Под конец совещания появилась Герцогиня. Ворвалась стремительно и первым делом потребовала объявить Дантару и Брадосу войну. Брамос-Дар растерянно посмотрел на хранителя Тина. Тот почесал седую бороду и изрек, что они должны посоветоваться с Великим Дайлом, да и промышленников хорошо бы пригласить. Герцогиня была настроена решительно и требовала проголосовать немедленно, но в конце концов ее уговорили подождать до утра.

Впервые за долгое время решили нарушить традиции и следующий Совет провести за пределами Башни древнего часовщика, в кабинете главы Внешнего Взора. Там и стукач под рукой, чтобы тут же приказы разослать. На том и расстались.

Барон заявил, что переночует на «Черном крыле», зависшем над крышей Дворца. Кен-Мар сказал, что пойдет к себе.

— Кровать еще не выбросил? — спросила Герцогиня. — Тогда я с тобой. Не хочу возвращаться в город.

— Кто бы сомневался! — ехидно пророкотал Барон.

За дверьми гостиной Клаймака ждали двое телохранителей Барона, Спайк с тремя бойцами и четверо парней Внутреннего Взора под командованием Зева.

— Сколько народу без дела мается! Ну, ничего, скоро постреляете вволю, — буркнул Барон, уводя своих людей.

Кен-Мар и Герцогиня перебрались в кабинет главы разведки. Охрана расположилась в комнатах напротив, но Зев и Спайк оставили по одному человеку в коридоре возле дверей кабинета. Оба помощника поклялись, что отныне ни на минуту без присмотра не оставят чудом выживших хозяев.

Кен-Мар закрыл двери. Герцогиня стояла у окна, глядя на огни Верхнего города. Изящная, гордая, прекрасная. Кен-Мар застыл, глядя на нее. Внезапно он осознал, как сильно любит ее. И еще ужаснулся тому, что сегодня едва не потерял ее. Смерть часто ходила рядом, но сегодня она была близка как никогда, и советник понял, что в следующий раз может и не повезти.

Повинуясь внутреннему порыву, Кен-Мар подошел и обнял ее за талию. Клариса обернулась и нежно прильнула к его губам, словно только этого и ждала. Поцелуй был мягкий, влажный, будоражащий. Кен-Мар сильнее прижал любимую и почувствовал кобуру ее огнедыха. Рука скользнула к пряжке, но сразу отстегнуть не получилось.

— Проклятая перевязь. Вечно она нам мешает, — с досадой пробормотал он.

— Милый, ты никогда не умел подобрать правильные слова, чтобы завлечь женщину, — хриплым от волнения голосом произнесла она. — Ты…

Кен-Мар нетерпеливо прервал ее поцелуем. Затем поднял на руки и понес к постели… Как в старые добрые времена…

На рассвете их разбудил стук в дверь. Дежурный офицер прибежал с депешей. Корабли Дантара, сбившие аркаирские сокрушители, объявились на Угольке. В принципе, этого следовало ожидать — этот остров находился на пути к Торо. Уголек охраняли патрульный дирижабль Внутреннего Взора и три десятка стражников. Командир гарнизона успел отстучать несколько сообщений. «Дантарские корабли подошли к острову»… «Гордость Республики» уничтожила наш дирижабль»… «Корабли Дантара встали на рейде у острова»… «Нас атакуют. Бьют из тяжелых огнедыхов, высадили десант»…

На этом сообщения оборвались. Уголек пал. Впервые за последние двести лет Аркаир отдал подконтрольную ему территорию врагу. Оставалось только ждать Совета.

Первым в кабинет к Кен-Мару и Герцогине пришел Дремос. Адмирал надеялся, что Совет отдаст приказ о начале боевых действий, ибо для командира хуже мирного времени может быть только бездействие во время войны. Затем появился Барон. Его бойцы к утру завершили зачистку Лысых Холмов от заговорщиков. В крепости обнаружили арсенал оружия, но ни там, ни в доме Алеония не было и следа посла Дантара и бывшего главы разведки Аркаира. Пленные наемники Мальты о их судьбе ничего не знали, а несколько дантарцев, которых чудом удалось захватить живыми, стойко молчали, несмотря на жесткий допрос.

Вскоре явился Аримар Шэн. Торговцы, как и механики, всю ночь обсуждали сложившееся положение. Шэну пришлось выслушать немало упреков. Ведь это он с подачи Кен-Мара отправил «Южный ветер» с секретный миссией в Дантар. Кому-нибудь другому это стоило бы места в Совете, но Шэн оказался крепким орешком и по-прежнему имел немало сторонников в своей гильдии.

Зор-Агр тоже прибыл во Дворец, но первым делом направился в зал Легендарных механиков на заседание Великого Дайла. Герцогиня заметила, что это не к добру.

Механиков пришлось ждать еще около часа. Первым терпение лопнуло у Барона. Он поднялся, демонстративно поправил кобуру с огнедыхом и заявил, что сходит к ним. Кен-Мар попытался его остановить. Настрой Барона не оставлял сомнений, что он не станет церемониться, а ссора — это последнее, что сейчас нужно было Совету.

К счастью, появились промышленник Зор-Агр и механики: мастера Тин, Лаваль, Брамос-Дар и глава Списка библиотекарей мастер Дорвин. Последний и раньше изредка присутствовал на Совете, как и адмирал Дремос, без права голоса.

Лаваль уже на пороге кабинета потребовал ответить, где бургомистр.

— Мы посылали за ним трижды, он как в воду канул!

— Я же сказал, он ранен, — напомнил Кен-Мар.

— Насколько серьезно? — прищурился хранитель Тин.

— Рана неопасная, но надо понимать, Эктор ходил по лезвию ножа, он вымотался…

Брамос-Дар усмехнулся, а Аримар Шэн взъелся:

— Он, мерзавец, лучше бы предупредил нас заранее. Мы сокрушитель потеряли, еще одну команду погубили!

— Между прочим, именно вы и Кен-Мар отправили «Южный ветер» за Железным Канцлером, — поддел торговца Лаваль.

— Вы лучше расскажите, как они сокрушители сбивают! — рявкнул Барон. — Что это за «голубая молния», крог вам в задницу?!

Механики насупились. Поиском ответа на этот вопрос они занимались всю ночь.

— В наших архивах нет упоминаний о таком оружии, — развел руками хранитель.

Барон выругался.

— Но кое-что можно предположить, — вставил мастер Дорвин.

— Выкладывайте!

— Вы представляете, как глушится серв?

— Он никак не глушится, — буркнул Барон. — Регулятор может перекрывать подачу эссенто к части черных пластин, но не ко всем сразу, иначе сокрушитель упадет.

— В двух словам именно так, — кивнул Дорвин. — Мы всегда думали, что единственный способ навредить кораблю — взорвать трубу, идущую от серва к регулятору, или непосредственно регулятор. Сам серв же, даже будучи отсоединенным, продолжит вырабатывать эссенто.

— Ближе к делу, — проворчал Барон.

— Можно и ближе, — покладисто согласился Дорвин. — Видимо, мы ошибались.

— Обалдеть, какое откровение!

— В наших архивах есть упоминание об исследовании королевского механика Тиро Аспри. Тот утверждал, что серв можно «заглушить» на некоторое время, если направить в него энергию эссенто из другого серва. Но поток должен быть очень мощным, просто соединить два серва будет недостаточно. Энергию одного из них нужно многократно усилить и сфокусировать, например, при помощи специальных призм из дайлов… Я бы мог привести подробное описание, но не стану загружать вам голову. К тому же Аспри говорил об этом чисто теоретически, сам он экспериментов не ставил.

— Хм, а кто-то другой, судя по всему, не поленился, — покачала головой Герцогиня. — Кто мог видеть эти записи за пределами Аркаира?

Дорвин развел руками.

— Да какая теперь разница! — не выдержал Лаваль. — Архивы могли скопировать до революции, во время, после. Мы делаем все возможное, чтобы защитить наши секреты. Вы нас обвинили в чрезмерной скрытности, но, как видите, и ее оказалось недостаточно.

— Откуда я знаю, кому и что вы толкаете за моей спиной, — прорычал Барон.

Возмущенный Лаваль всплеснул руками, хотел ответить, но его опередила Герцогиня:

— Мы рискуем потерять Аркаир, если не прекратим лаяться и искать виновных. Теперь мы знаем врага. Адмирал, доложите обстановку.

Дремос зачитал последние донесения разведки. Он направил на вылазку два быстроходных дирижабля. С севера набегали густые облака, они служили разведчикам неплохим прикрытием. Дирижабли и морские корабли Дантара находились у Уголька, но две из четырех «крепостей» аркаирские разведчики засекли южнее. Похоже, те шли на соединение с эскадрой Брадоса, которая огромной грозовой тучей готова была двинуться на Торо с юга. Эта армия выглядела даже более внушительно, чем дантарская: не менее сорока боевых дирижаблей и полсотни судов, дюжина боевых, остальные десантные. Король Ар-Кана начал против Аркаира необъявленную войну.

— Тактика противника теперь ясна. Они хотят подойти к Торо двумя мощными эскадрами. Первая — брадосская, на усиление которой плывут две дантарские «крепости». Вторая не такая большая, но ее охраняет сокрушитель с неизвестным оружием. Если не сегодня вечером, то завтра они подойдут к Аркаиру. Наверняка свои действия они координируют при помощи стукачей. Думаю, всеми командует Железный Канцлер, но, где он находится, мы не знаем.

— Я все-таки не понимаю, чего мы боимся? — вмешался Зор-Агр. — Да, они могут сбивать наши сокрушители, но сдается мне, что «Гордость Республики» — единственный корабль с таким оружием. Он сбил «Южный ветер» и «Небесное око». Это главный козырь Железного Канцлера, но он у него один. Если мы уничтожим «Гордость Республики», флоты Дантара и Брадоса нам будут не страшны.

— Полностью согласен — это единственно верное решение, — закивал Лаваль. Похоже, механики и промышленник заранее обговорили тактику поведения на Совете.

— И как вы собираетесь его уничтожить? — спросила Герцогиня.

Вперед выступил Брамос-Дар:

— Исходя из сообщения «Пятой стихии», «Гордость Республики» подошла вплотную к «Южному ветру», чтобы его уничтожить. Мы предполагаем, что дальность «молнии» не так велика. Эссенто имеет высокий коэффициент рассеивания на расстоянии, и чем оно больше, тем он значительнее. Это наш шанс — расстрелять врага с дистанции, не приближаясь к нему.

— Уничтожить сокрушитель огнедыхами? — хмыкнул Барон.

— Согласен, задача непростая, — сказал Лаваль. — Но, если на него нападут несколько сокрушителей, он вряд ли устоит. Дантарский корабль меньше наших, и у нас мощнее оружие.

— Мы не видели его в бою, — засомневался Кен-Мар.

— Мы задавим его огнем, — уверенно заявил Лаваль. — Или у вас есть предложения лучше?

— Думаю, да, — сказал Кен-Мар. — Пока есть время, предлагаю нанести удар по флоту Брадоса. Пять-шесть сокрушителей без труда разгонят все дирижабли и потопят большинство морских судов.

— Какой в этом смысл, если мы не уничтожим их главное оружие? — насупился Лаваль.

— А такой: мы лишим их десанта. «Гордость Республики» имеет превосходство в воздухе, может, даже готова противостоять всему нашему флоту, но нашей наземной обороне она не страшна. Железный Канцлер и король Ар-Кан знают это, потому готовят десант. Мы же сделаем так, что высаживать окажется некого.

Герцогиня и адмирал Дремос согласно закивали.

— Гибель десанта не решит проблему с вражеским сокрушителем, — заупрямился Лаваль. — К тому же мы все уже решили.

— Что вы там «уже решили»? — насторожился Барон.

— Сокрушители механиков и промышленников нанесут удар по дантарской эскадре. Мы уничтожим «Гордость Республики», а затем и весь их флот. Мы отрубим змее ядовитую голову, после чего ее хвост — флот Брадоса — окажется не страшен.

— Да вы страх потеряли, решатели! — взревел Барон. — Бросать корабли в лоб на оружие, которое их уничтожает. Мы даже не видели, как оно действует. Я в таком участвовать не собираюсь.

— Мы навалимся всеми силами. Потери возможны, но стоит рискнуть.

— Давайте проголосуем, — предложила Герцогиня.

Кен-Мар прикинул: у механиков три голоса, их явно поддержит промышленник — итого четыре. Если остальные выступят против, то инициатива Великого Дайла не пройдет: при равенстве голосов решение считается не принятым.

— В голосовании нет необходимости, — Брамос-Дар покачал головой. — Великий Дайл решил отправить на задание все наши сокрушители. Мы имеем право распоряжаться своим флотом.

Барон выругался. Кен-Мар и адмирал переглянулись. Их давно тревожила ситуация, при которой гильдии могли распоряжаться своими сокрушителями как угодно, не слушаясь Совета. Проблему призван был решить Объединенный флот, но под командованием Дремоса пока находился только один корабль. В итоге, как они и боялись, в решающий момент механики захотели действовать сами по себе.

— Присоединяйтесь, — сказал Брамос-Дар. — Это увеличит шансы.

— Наша гильдия предоставит один сокрушитель, — сказал Зор-Агр, подтверждая догадку Кен-Мара.

— Нет, — отрезал Черный Барон. — Я не буду рисковать кораблем, не зная врага.

Лаваль посмотрел на торговца. Шэн покачал головой:

— У нас остался только один сокрушитель. Мы тоже не станем рисковать.

— И я не брошу в бой единственный сокрушитель Объединенного флота, — сказал адмирал Дремос. — Мне больше нравится предложение Кен-Мара — уничтожить брадосский флот.

— Мы займемся вражеским флотом, как только собьем «Гордость Республики», — заверил Лаваль.

— Если вы его собьете, — фыркнул Барон.

— Если будем трусить, точно не спасем Аркаир, — парировал механик.

Барон, сжав кулаки, двинулся на него. Герцогиня поспешно вклинилась между ними:

— Давайте спокойно все обсудим…

Стычки удалось избежать, но спокойного обсуждения не получилось. Следующие полчаса стороны безуспешно старались переубедить друг друга. Механики чувствовали себя в беспроигрышном положении: без их кораблей планировать масштабную операцию было невозможно. Мало того, выяснилось, что их сокрушители уже начали движение в сторону Уголька. Барон окончательно взбесился, Герцогине и Кен-Мару пришлось едва ли не держать его за руки, чтобы глава наемников не стал махать кулаками.

Конец перебранке положил хранитель Дворца Тин, сидевший все это время молча. Кен-Мару показалось, что мастеру не по душе решение Великого Дайла, но он был вынужден его принять. Тин напомнил, что надо хотя бы проголосовать за объявление войны Дантару и Брадосу. Совет должен озвучить это решение, как и полагается, на площади Свободы перед Башней древнего часовщика. Традиции надо соблюдать, это успокоит народ.

С этим все присутствующие спорить не стали и проголосовали «за».

— Отлично. Надо объявить военное положение, чтобы развязать руки Внутреннему Взору и судам, — сказал Лаваль.

— Это уже чересчур, — нахмурился Кен-Мар. — Если начнем стрелять и вешать своих граждан без суда и следствия, по законам военного времени, многие предпочтут бежать из Аркаира, а не защищать его.

— Пришлые и дворцовые и так покидают город: бегут либо на материк, либо в центр острова, но большинству простых аркаирцев деваться некуда, — возразила Герцогиня. — Как только возникнут проблемы с продовольствием, начнутся погромы. Если стража не получит права расстреливать мародеров на месте, порядка не жди.

— Сейчас ни у кого не должно возникнуть желания паниковать или погреть руки, — Брамос-Дар выразительно посмотрела на Барона.

— Не в ту сторону зыркаешь — пророкотала железная маска. — Смуты не допущу. Всех предателей, паникеров и мародеров будем ставить к стенке. Позабочусь лично. Мои псы команд слушаются. Вы лучше постарайтесь, чтобы Внутренний Взор не разбежался, а то набрали туда всякую шваль. Многие стражники пороха не нюхали, привыкли задницы во Дворце греть. Кто у них сейчас за главного? Трон Законник? Где его носит в такой момент?

— Трон по нашему приказу расставляет усиленные посты в Верхнем городе, — сказал Брамос-Дар.

— По вашему приказу?! — взвился Барон.

— Давайте голосовать за военное положение, — торопливо сказал Лаваль.

На этот раз «за» оказались все, кроме Кен-Мара. Впрочем, его мнение никакой роли уже не играло.

После голосования механики и Зор-Агр удалились. Аримар Шэн также распрощался — побежал докладывать об итогах Совета своей гильдии. Остались Барон, Герцогиня, Кен-Мар и Дремос.

— Механики совсем обнаглели, — проворчал Барон.

— Они напуганы, хотя и пытаются это скрыть под своей бравадой, — покачала головой Герцогиня.

— Они решили сами расправиться с врагом, разве не ясно? Если они уничтожат сокрушитель Дантара, то потребуют новых мест в Совете.

— Это не повод желать им неудачи, — заметила Герцогиня.

Барон выругался.

— Не нравится мне их затея, — сказал Кен-Мар. — Если Алеоний не соврал (а у него не было причин обманывать), заговор Дантара против нас зреет уже не одно десятилетие. Железный Канцлер не идиот, чтобы все поставить только на одну карту — на «Гордость Республики». Риск велик. Если с его сокрушителем что-то случится, весь план рухнет.

— Кто знает, Кен, — задумчиво сказала Герцогиня. — Железный Канцлер взял короля Ар-Кана за горло, обманул нас, но его дела не так уж хороши. Он не покорил Брадос, экономика Республики трещит по швам, он должен пятьдесят миллионов пурпурным банкирам, а мы знаем: не отдать деньги этим кровопийцам равносильно самоубийству даже для диктатора. Железному Канцлеру нужна великая победа. Ради нее он может рискнуть. К тому же, чем дольше он будет ждать, тем больше шансов, что это тайная технология станет известна еще кому-нибудь, и тогда его преимущество развеется как дым. Сокрушитель с «молнией» — его главная надежда.

— Есть еще десант Брадоса, — напомнил Кен-Мар. — Мы не должны сидеть сложа руки. Механики сделали свой ход, давайте и мы сделаем. Ты с нами, Барон?

— Я же сказал, мы в одной лодке. Говори, что задумал.

Адмирал Дремос с интересом смотрел на Барона, Кен-Мара и Герцогиню. Эта троица спелась за последние сутки.

— Предлагаю вывести «Меч Аркаира» и «Черное крыло» на поиски «крепостей», что идут на соединение с брадосским флотом. Их надо потопить, а затем ударить и по самому флоту. Двум сокрушителям вполне по силам справиться с этой задачей. Если механики не смогут уничтожить «Гордость Республики», мы, по крайней мере, лишим врага части десанта и оттянем наземное вторжение. Если наши друзья преуспеют, то разделим с ними лавры победителей.

— Хорошо. Так и сделаем, — Барон кивнул адмиралу. — Мы перехватим «крепости». Только нужно время, чтобы загрузить сокрушители бомбами.

— «Меч Аркаира» уже загружен, — сказал Дремос.

Кен-Мар удивленно приподнял брови.

— Это я отдала приказ адмиралу подготовить корабль к бомбардировке, — поспешно пояснила Герцогиня. — Я хотела, чтобы он был в полной боевой готовности на тот случай, если Совет примет решение нанести упреждающий удар по портам Брадоса.

— Могли бы для приличия меня в известность поставить, — Кен-Мар сверкнул глазами в сторону адмирала.

— Извини, Кен, — Дремос потупился.

— Не серчай. Я взяла с него слово молчать, — сказала Клариса. — И потом, ты первый взял в привычку скрывать свои действия. Железный Канцлер плывет сюда с твоего согласия.

— Ты теперь будешь постоянно меня этим попрекать?

— Ша! Ссориться дома будете, — оборвал перепалку Барон. — Адмирал, вылетай на поиски «крепостей». Я загружу бомбами «Черное крыло» и присоединюсь. Если найдешь и потопишь их раньше, на флот Брадоса не нападай, жди меня. В два сокрушителя мы разнесем королевских засранцев без проблем. Эта сука, Ар-Кан, забыл, на кого лапу поднял.

Барон и адмирал удалились. Кен-Мар и Герцогиня остались одни.

— Извини, что не сказала, — сконфузилась Клариса. — Я хотела, но потом записка Алеония, плен, суета…

— Забудь. Это уже не имеет значения. И вообще, благодаря твоей предусмотрительности мы получили готовый к удару по «крепостям» сокрушитель, — улыбнулся Кен-Мар. — Я пойду искать старшего офицера Трона. Тоже отдам ему какой-нибудь умный приказ. Будем готовить город к обороне.

— Думаешь, механики не справятся?

— Я теперь ни в чем не уверен, — признался Кен-Мар. — Лучше готовиться к худшему.

— Я распоряжусь, чтобы приказ о начале войны разошелся по всем службам. Пусть его объявят, как положено… И спасибо тебе.

Клариса подошла к советнику и поцеловала в губы.

— Спасибо за что? — смутился Кен-Мар.

— За все, милый, — улыбнулась Клариса и выпорхнула из комнаты.

Салочки со смертью

Шесть сокрушителей Аркаира подошли к Угольку с запада. Погода испортилась: тучи застилали небо, ветер гнал к берегу стаи волн, остров почти полностью слился с почерневшим морем. Дирижабли и корабли дантарцев держались на восточной стороне острова. Командовал аркаирской эскадрой капитан «Железного когтя» Трэм. Он получил четкие указания: ни в коем случае не приближаться к «Гордости Республики», уничтожить врага издалека. Пробить броню сокрушителя и вывести из строя его механизмы еще не удавалось ни дирижаблям, ни береговым батареям огнедыхов, однако на сей раз против сокрушителя в бой шли сами сокрушители.

Трэм был опытным бойцом, много раз воевал против пиратов. Четыре сокрушителя он выстроил подковой: два корабля, «Небесный вестник» и «Красное крыло» в центре, справа и слева чуть вперед выдвинуты «Громовержец» и «Тень облака». В верхнем эшелоне плыли корабль промышленников «Золотое перо» и сам «Железный коготь». Таким образом, какую бы позицию ни занял противник, его можно было обстреливать и в лоб, и сверху. Главное, не давать вражескому кораблю сокращать дистанцию.

Корабли подошли вплотную к острову, когда им навстречу поднялся сокрушитель Дантара. Механикам сразу стало ясно, зачем вражеский флот захватил Уголек. Дантарцам потребовались ремонтные мастерские. За время остановки они срезали со своего сокрушителя ошметки разорванного в бою металлического аэростата. Теперь, когда маски были сброшены, он только мешал, снижая маневренность.

«Гордость Республики» предстала перед аркаирцами во всей красе. Сокрушитель Дантара походил на гигантскую сигару, приплюснутую сверху и снизу. По размеру он уступал своим аркаирским собратьям и не имел надстроек. Только вокруг носа корабля шла смотровая дорожка, огороженная перилами. При строительстве дантарские мастера сделали все, чтобы их корабль походил на гондолу боевого дирижабля, но как только он лишился аэростата, то сходство с древними кораблями Аркаира стало очевидным.

— Как же никто раньше этого не заметил? — раздосадовано крякнул старший механик Грув. — Прямо под нашим носом летал, проклятый.

Он стоял на капитанской палубе рядом с Трэмом и разглядывал врага. На «Гордость Республики» были направлены десятки подзорных труб. Впервые аркаирцы видели сокрушитель, который создали не они. Что это за зверь? Настолько ли он опасен, как и творения Древних?

— Сколько у него палуб? Три? — капитан Трэм тоже глядел в окуляр.

— Да, на одну меньше чем у нас, — кивнул Грув. — Судя по бойницам, до черта огнедыхов понатыкано… Знать бы каких!

— То-то они никогда нас внутрь не пускали.

— Любой механик сразу бы почуял подвох, — подал голос помощник капитана.

— Он не выглядит грозным, — пожал плечами Трэм.

— У него мало обзора, огнедыхи не могут стрелять вверх, а раз над кораблем «слепая зона», его можно безнаказанно долбить оттуда, — вставил помощник.

— Уверен, они сделали люки и сверху для «Разрывателей», или что там у них… Меня больше беспокоит, какая у них броня, — сказал Грув, не отрываясь от подзорной трубы. — Мы считали его дирижаблем, думали, он обит тонким железом. Наверняка это лишь первый слой, и они установили двойную броню, как на «Мече Аркаира».

— Пробьем. Крупнокалиберными «Штормами» пробьем, — сказал помощник.

— У «Штормов» прицельная дальность маленькая, придется подойти ближе, — озабоченно заметил Грув.

— Все равно расстояние гораздо больше, чем при абордаже. Атакуем, капитан?

Трэм посмотрел на Грува:

— Насколько близко можем подойти?

— Чего не знаю, того не знаю. Могу ткнуть пальцем в небо. Мне не нравится, как он уверенно себя ведет. Один против шести, никакой поддержки: все дирижабли висят над гаванью с другой стороны острова…

Капитан Трэм вздохнул:

— У нас приказ Великого Дайла — уничтожить врага любой ценой.

Капитан «Железного когтя» взялся за рычаги. Управление сокрушителем было непростым делом. За высоту и скорость отвечал соединенный с сервом куб регулятора, перераспределявший эссенто между пластинами в корпусе. Сам куб прятался глубоко внутри корабля, недалеко от серва, за массивными железными перегородками. От него шла особо прочная железная труба, внутри которой находился передаточный механизм, выведенный на капитанский мостик. Таким образом, капитан мог с верхней палубы приводить в действие куб, управляя подъемом, спуском и скоростью корабля, а другой летун с помощью руля корректировал направление движения. Если бы во время боя капитанская палуба была полностью уничтожена, сокрушитель потерял бы управление, но не упал, ибо сам регулятор оставался надежно скрыт под толщей брони.

— Атакуем!

— Слушаюсь, капитан!

Помощник наклонился к рупору связи. Он него шли переговорные трубы к боевым и сигнальным отсеками.

В тот же самый момент «Гордость Республики», словно разгадав намерение аркаирцев, ринулась вперед. Набирая скорость, сокрушитель понесся в центр строя аркаирских кораблей, где находились «Небесный вестник» и «Красное крыло».

— Огонь! — запоздало закричал в переговорное устройство помощник.

Спустя считанные секунды по правому борту затараторили «Разрыватели». Капитан выругался. Он понимал, что так просто врага не остановить.

К счастью, капитаны «Небесного вестника» и «Красного крыла» не прозевали начало атаки. «Небесный вестник» стал резко уходить влево, а «Красное крыло» стало набирать высоту. Оба корабля вовремя начали маневры и смогли избежать опасного сближения с врагом.

— Лево руля! — скомандовал Трэм и налег на рычаги.

Другие сокрушители механиков тоже задвигались. Со стороны зрелище выглядело забавно: шесть громадных монстров в ужасе разбегались от небольшого корабля, словно он играл с ними в салочки.

Видя, что бросок не удался, вражеский сокрушитель притормозил, развернулся, но продолжать гоняться за аркаирцами не спешил.

— Сигналь: берем его в кольцо. Двигаемся по часовой стрелке, огонь из всех орудий, — скомандовал Трэм.

Сигнальщики работали четко. Не прошло и пяти минут, как вокруг «Гордости Республики» закружился хоровод аркаирских кораблей. Они держались на почтительном расстоянии от врага, не давали себя «осалить» и яростно плевались огнем. «Небесный вестник», «Красное крыло», «Громовержец», «Тень облака» и «Железный коготь» — дружно вращались вокруг «Гордости Республики», кто выше, кто ниже, но все на почтительной дистанции. «Золотое перо» поднялось гораздо выше других и пока не стреляло. Его капитан выбирал позицию для атаки из-под облаков.

Казалось, капитан «Гордости Республики» растерян. После неудачного броска дантарский корабль остановился, затем немного набрал высоту и стал медленно вращаться на одном месте, подставляя свои бока под ураганный огонь кораблей механиков. «Разрыватели» пяти сокрушителей захлебывались от ярости. Они уже извергли такое количество свинца, что можно было уничтожить десяток дирижаблей. Не все пули попадали в цель на таком расстоянии, но большинство, как наблюдал в подзорную трубу Грув, били по корпусу вражеского корабля, прошивая внешнюю броню. Понять, насколько эффективен обстрел, было трудно: ни огня, ни дыма, которые свидетельствовали бы о серьезных повреждениях, из бойниц не вырывалось.

— Почему не отвечают? — удивился помощник капитана. — Ждут, пока у нас закончатся патроны?

«Гордость Республики» продолжала вращаться на месте. Теперь ее нос смотрел в сторону Уголька. Капитан Трэм забеспокоился, что враг готовиться бежать:

— Сообщение «Золотому перу»: «Перерезать врагу путь к отступлению».

В этот момент сокрушитель «Небесный вестник», не прекращая кругового движения, слегка приблизился к вражескому кораблю. Его правая сторона озарилась особенно яркими вспышками, и тотчас на корпусе «Гордости Республики» стали видны сильные разрывы, в разные стороны полетели ошметки внешней брони. Это заговорили «Шторма» аркаирского сокрушителя.

— Должны пробить, — пробормотал Трэм. — Пусть «Громовержец» тоже атакует.

«Штормами» были вооружены только два сокрушителя механиков. Ранее это тяжелое вооружение планировали поставить и на «Железный коготь», но сделать это к сегодняшнему сражению не успели. Зато в арсенале почти всех аркаирских сокрушителей имелись зажигательные снаряды. Капитан Трэм берег их напоследок, предполагая использовать после «Штормов». Тяжелые огнедыхи нарушат герметичность корпуса вражеского корабля, и тогда зажигательная смесь легко просочится внутрь. Поджечь противника — в этом заключалась главная часть его плана.

Враг продолжал бездействовать, но его вращение вокруг свой оси ускорилось, и теперь нос «Гордости Республики» уставился прямо на «Небесный вестник». Со стороны казалось, что дантарцы таким образом пытаются уменьшить площадь обстрела своего корабля из опасных огнедыхов. Маневр принес бы пользу, если бы у аркаирцев не имелось второго корабля, вооруженного «Штормами». «Громовержец» уже заходил с другого борта, чтобы защелкнуть огневой капкан.

Внезапно нос «Гордости Республики» заискрился. В первые мгновения показалось, что снарядам тяжелых огнедыхов удалось пробить броню корабля и вызвать столь желанный пожар. Однако голубое пламя возникло только на носу сокрушителя.

— Уходите! — в отчаянии закричал Трэм, словно его команду могли услышать на «Небесном вестнике».

Разумеется, его не могли услышать, но капитан аркаирского корабля тоже заметил свечение и не растерялся. «Небесный вестник» стал поспешно отворачивать от врага.

Увы! Маневр оказался запоздалым. Из носа «Гордости Республики» ударила странная голубая молния, метнулась вперед, в мгновение ока преодолев огромное расстояние, и ударила в заднюю часть корпуса аркаирского сокрушителя. «Небесный вестник» завалился на корму, нос задрался вверх, словно корпус наскочил в воздухе на гигантскую невидимую волну. Находившиеся на палубе «Железного когтя» ахнули от ужаса. «Небесный вестник» встал вертикально, носом вверх, мгновение находился в таком положении, словно боролся за жизнь, а затем камнем рухнул в море.

Аркаирский сокрушитель упал недалеко от побережья Уголька, подмяв под себя торчавшую из-под воды одинокую скалу. Гигантские брызги и вздыбленная волна, которая ринулась к безлюдному берегу, сметая все на своем пути. Затем до наблюдателей донесся страшный грохот. Корпус сокрушителя треснул, вода хлынула внутрь. Море торопливо поглащало корабль механиков, затягивая на глубину все и всех, кто там находился.

Команда на мостике «Железного когтя» застыла от ужаса, наблюдая за гибелью товарищей, и только капитан Трэм не потерял хладнокровия. Он отжал рычаг от себя и заорал рулевому:

— Влево давай! Влево!

Летун очнулся и судорожно крутанул штурвал.

Только сейчас все заметили, что «Гордость Республики» развернулась носом к «Железному когтю» и устремилась в атаку. Сокрушитель механиков набирал скорость, но враг, стартовавший чуть раньше, приближался. Дантарский сокрушитель шел, увеличивая скорость и высоту: аркаирский корабль изначально находился чуть выше него.

Помощник капитана разразился руганью.

— Уходим, капитан! Уходим! — растерянно призывал он.

Трэм понял — не уйти. На носу «Гордости Республики» вновь разгоралось голубое сияние. И тогда он предпринял последнюю попытку: налег на рычаги, перераспределяя эссенто не на скорость, а на высоту. «Железный коготь» ухнул вниз, нырнул прямо под голубую молнию, что в этот момент вылетела из носа дантарского убийцы.

Молния скользнула по надстройкам верхней палубы. Груву показалось, что «Железный коготь» полетел в воду быстрее, и механик зарычал от бессильной ярости. К счастью, это оказалось всего лишь продолжением резкого снижения. Луч толком не задел сокрушитель. Трэм мастерски опустил корабль почти над самой водной гладью, а затем прибавил скорость, уводя «Железный коготь» вдоль кромки берега. Что творилось над головой, из рубки не было видно, поэтому Грув выскочил на открытую палубу.

Высоко в небе удалялся силуэт вражеского корабля. Он не пустился в погоню, и «Железный коготь» уверенно отрывался от него. Не исключено, что «Гордость Республики» не захотела оставлять без охраны воздушный флот Дантара над Угольком. Дирижаблям в его отсутствие было не справиться с аркаирскими сокрушителями.

Впрочем, боевые корабли механиков сейчас и не помышляли об атаке. Все они, как и «Железный коготь», спасались бегством, разлетаясь в разные стороны, подальше от метающего смертельные молнии вражеского корабля. Аркаирские капитаны поняли, что сражение проиграно, и главным подвигом сейчас для каждого стало спасение собственного сокрушителя от страшной гибели.

Грув с тоской посмотрел на почерневшее море, проплывавшее почти под самым днищем, и прошептал:

— Небесный Механик! Прими души павших героев. Видно, мы сильно прогневали тебя. Час расплаты за нашу глупость и самонадеянность настал.

Неравный бой

Дремос на «Мече Аркаира» летел уничтожать дантарские плавучие «крепости». Уже в пути адмирал получил шокирующее сообщение о провале атаки сокрушителей механиков и гибели «Небесного вестника». Следовало скорее нанести ответный удар. «Крепости» наверняка перевозили дантарскую гвардию. Пусть Дантар завоевал превосходство в воздухе, штурмовать остров придется пехоте. Чем ее будет меньше, тем лучше.

«Меч Аркаира» обнаружил «крепости» достаточно легко, они оставляли за собой шлейфы черного дыма. Дантарцы спешили на соединение в Брадосском проливе с морской эскадрой союзного короля Ар-Кана. Они чуть-чуть не успели. Передовые корабли Брадоса уже замаячили на горизонте, их сопровождали восемь боевых дирижаблей. Для «Меча Аркаира» воздушные суда Ар-Кана угрозы не представляли. Тяжелые огнедыхи, «Разрыватели» и «Шторма», в клочья порвут аэростаты брадосских дирижаблей, если те приблизятся.

Все же Дремос решил атаковать дантарские «крепости», не дожидаясь подхода основного брадосского флота. Это как на охоте. Горный медведь один одолеет несколько волков, но если хищники атакуют стаей, не считаясь ни с какими жертвами… Вот и сейчас врагам не остается ничего другого, как ждать ошибки сокрушителя. Они будут терять корабли, кружась вокруг «Меча Аркаира», возможно, попытаются пойти на таран — все эти тактики давно описаны в трактатах по военному делу. И пусть они еще не приносили успеха, когда-то это может случиться в первый раз.

«Мечом Аркаира» командовал опытный Як-Тур. Когда Дремос был капитаном сокрушителя, тот служил у него старшим офицером. Став адмиралом, Дремос отдал под командование Як-Тура корабль.

Адмирал приказал снизиться и обогнать обе «крепости», пройдя прямо над ними. Он вышел на смотровую площадку по левому борту. «Крепости», до этого шедшие под всеми парами, сбавили ход. Они поняли, что не успеют соединиться с союзниками и готовились к бою. С высоты было отлично видно, что оба корабля сделаны по одному проекту: три громадные трубы, одинаковая конфигурация верхних палуб, даже тяжелые огнедыхи стояли на одних и тех же местах. На палубах муравьями копошились дантарские матросы. Вражеские огнедыхи задрали стволы в сторону «Меча Аркаира», но пока молчали. Пробить стальной остов сокрушителя они все равно не могли.

Дремос не собирался устраивать с противником дуэль. Механики загрузили на «Меч Аркаира» более полусотни бочковых бомб, разрывных и зажигательных. Первые состояли из взрывчатки, вторые были наполнены зажигательной смесью. Такую мощь не выдержит даже самая стойкая «крепость». План адмирала был прост: с безопасной высоты разбомбить врага. Разрывные заряды разрушат палубные постройки, капитанский мостик, повредят люки, ведущие внутрь корабля. Зажигательные доведут дело до конца. Когда пылающая смесь просочится в отсеки, ее уже ничем не остановить. Гвардейцы обречены: или погибнут в адском пламени, или утонут.

Первая «крепость», над которой летел сокрушитель, почувствовала, какая ей грозит опасность, и попыталась уйти в сторону, но капитан Як-Тур умело держал корабль над врагом.

— Бомбометы к бою! — скомандовал адмирал.

Летуны засуетились. По левому борту открылись люки бронированного отсека, откуда медленно выдвинулись два громадных железных желоба. Только теперь огнедыхи «крепости» торопливо заговорили. Расстояние оказалось слишком большое для прицельного огня, пули били по стальному корпусу «Меча Аркаира», не причиняя вреда, хотя несколько все-таки угодили в основание желоба. Именно для этого еще королевские механики придумали подобную конструкцию. По желобам бочки с взрывчаткой безопасно скатывались вниз. Чуть выше желобов был выдвинут маленький трап с механиком-наводчиком, который корректировал огонь.

Раздался грохот. Первые две бомбы покатились на свидание с врагом. Адмирал перегнулся через перила, провожая их взглядом. Дантарцы встретили бомбы шквальным огнем, но не преуспели. Впрочем, и аркаирцы промахнулись обе бомбы упали в воду у борта «крепости». Раздались два взрыва, к небу поднялись фонтаны брызг.

Механик-наводчик прокричал команду для корректировки. По желобам съехали две очередные бомбы. На сей раз стрелкам врага удалось подорвать одну из них в воздухе, но, к несчастью, почти над самой палубой. Вторая же бомба угодила в одну из надстроек «крепости». Даже с такой высоты было заметно, как содрогнулся вражеский корабль. Дремос удовлетворенно крякнул. Еще несколько таких попаданий, и можно начать сбрасывать зажигательные. Дантарцы обречены.

Очередные заряды отправились вниз, но уже в момент падения Дремос понял, что они пролетят мимо. С «крепостью» врага творилось что-то странное. Несмотря на свою внешнюю неповоротливость, она сумела боком поднырнуть под сокрушитель, выйдя с линии падения смертоносных бомб. Адмирал перегнулся через перила, но корабля уже не было видно. Механик-наводчик бешено замахал руками. Дремос бросился на мостик.

— Что там происходит? — застывший у рычагов управлением кораблем Як-Тур картину сражения не видел, до него доходили лишь команды механика-наводчика.

— Тормози! Нос тридцать градусов правее, — приказал Дремос. — Ерунда какая-то…

Он бросился к правому борту и услышал удивленные возгласы летунов.

Дремос подбежал к перилам и обомлел. Дантарская «крепость» действительно проскользнула под «Мечом Аркаира» и теперь оказалась по правому борту, вдали от бомбометов. Вот только она была уже не на воде, а висела в воздухе, стремительно поднимаясь к аркаирскому сокрушителю.

— Раздери меня крог! Откуда у них столько… — раздался рядом голос летуна.

Дальнейшую фразу адмирал уже не слышал: бортовые огнедыхи «крепости» и сокрушителя заговорили почти одновременно. Надо отдать должное аркаирским стрелкам, находившимся на боевых постах: они не стали дожидаться команды и сразу открыли огонь по врагу. Меньше чем через полминуты «крепость» поднялась на уровень «Меча Аркаира». Два корабля застыли в воздухе на расстоянии нескольких десятков шагов, поливая друг друга свинцом.

Дремос упал на палубу и на четвереньках пополз к капитанскому мостику. Это роняло его адмиральское достоинство, зато давало шанс сохранить жизнь. Вокруг стоял невообразимый грохот, пули визжали о железо, крики летунов тонули в канонаде. Уже перед самой дверью в рубку перед Дремосом свалился окровавленный боец. Адмирал нырнул под защиту железной переборки. В коридоре поднялся во весь рост и вошел в рубку. Здесь царила суета, но никакой паники. Трое летунов и помощник капитана спешно закрывали окна щитами, рулевой застыл у штурвала, а Як-Тур, по-прежнему держась за рычаги, пялился в окно, которое еще не успели прикрыть броней.

— Значит, у них сокрушитель. Во дела… — спокойно сказал капитан.

— И полтора десятка «Разрывателей» — вдвое больше, чем у нас по правому борту, — буркнул Дремос и подбежал к трубе связи с огневыми отсеками. — «Штормами» огонь!

В этот момент дантарцы стали бить точно по командной рубке. К счастью, вовремя поставленные щиты держались под градом пуль.

— Хиловаты у них стволы, у нас крупнее, — утирая пот со лба, заметил один из офицеров.

Как бы в ответ на его замечания, радостно забухали «Штормы».

— Есть пробитие! — радостно закричал помощник капитана, наблюдая за происходящим через смотровую щель. — Сейчас мы им борт разнесем!

— Главное, чтобы они к нам носом не повернулись, — обронил Як-Тур.

Дремос похолодел, поняв, что имеет в виду капитан. Если у дантарцев и на этом сокрушителе есть тайное оружие — «Меч Аркаира» обречен.

В рубку ворвался офицер, окровавленная правая рука висела плетью:

— Вторая «крепость» поднялась из воды и зашла с кормы!

Як-Тур мрачно посмотрел на Дремоса:

— Еще одна… Прилетели мы, похоже.

Грохот «Разрывателей» усилился. Дремос понял, что их время сочтено, но вместе с осознанием этого к нему вернулось былое спокойствие.

— Огонь не прекращать, патронов не жалеть. Вы трое, за мной.

Адмирал пробрался в бронированный обзорный отсек по левому борту, бойницы которого позволяли вести наблюдение в нескольких направлениях. Вторая «крепость» была уже рядом с сокрушителем. По ее корпусу еще струились потоки воды, но тяжелые огнедыхи уже плевались огнем. Вопреки опасениям адмирала, вражеский корабль не остался сзади, чтобы привести в действие свою смертельную «молнию», а начал заходить с левого борта. «Крепости» брали аркаирцев в клещи.

— Неужто на абордаж собрались? — пробормотал летун.

Дремос понял, что задумал противник. На левом борту располагались отсеки бомбометов. Если вражеским стрелкам удастся пробить люки… одна шальная пуля…

— Ты беги к бомбометам, пусть срочно убирают желоба, задраивают люки! Ты к капитану. Мой приказ: как только они остановятся напротив нас — полный вперед. Пусть выжимает все, что может! Но прежде пусть они остановятся. Ты к стукачу. Сообщение для советника Кен-Мара: «Две дантарские „крепости“ — сокрушители».

Летуны выбежали из рубки. Адмирал остался один. Он не мог оторваться от картины, которая разворачивалась перед его взором. Потоки свинца лились с корабля на корабль, превращая в искореженное и окровавленное месиво все, что встречалось на пути. Грохот был такой, будто адмирал стоял на дне каменного карьера, в который тысячи рабочих ссыпали тележки со щебнем.

Вторая «крепость» поравнялась с сокрушителем и, как и ожидал адмирал, застыла, продолжая поливать аркаирцев огнем. Они явно выцеливали отсек, где находились бомбы, но мешала пелена дыма, застлавшая оба корабля.

Секунда, другая, а затем «Меч Аркаира» рванул вперед, одновременно набирая высоту. Як-Тур не подвел. Он понял задумку Дремоса. Если «крепости» приводились в действие сервами и имели похожее расположение черных пластин, то и характеристики у них примерно такие же: скорость, маневренность. Если они хотят уйти, дорога каждая секунда — кто первый выполнит маневр, тот и получит преимущество.

Капитаны «крепостей» оказались не готовы к рывку. В погоню они бросились с явным опозданием. Не исключено, что их офицеры и механики не имели должной практики управления, ведь им приходилось скрываться, выдавая сокрушитель за обычный морской корабль. Впрочем, они могли специально не спешить, дразня жертву, зная, что она от них никуда не денется.

Настал момент истины. Адмирал побежал на открытую палубу. Одна из «крепостей» отстала, но вторая пристроилась «Мечу Аркаира» в корму. Капитан Як-Тур, заметив это, повел сокрушитель на снижение. Дремос понял маневр, но счел его бесполезным. Даже если они будут лететь над самой водой и не разобьются от удара при отказе серва, все равно их участь незавидна. Команду затянет в водоворот, а если кто и выплывет, долго не протянет — враг не станет подбирать выживших.

Рядом с адмиралом оказались двое летунов. Оба немолодые, побывавшие во многих переделках, но сейчас на их лицах застыла растерянность. Они тоже слышали про страшное оружие Дантара. Дремос захотел приободрить их, сказать что-то значимое. Возможно, это будет последнее, что они услышат перед встречей с Небесным Механиком. Он вспомнил, как читал историю про капитана сокрушителя «Золотое крыло» Эйсхо Азура, того самого, что сто лет назад затопил свой корабль, дабы тот не достался восставшим. Прежде чем отдать последнюю команду, капитан обратился к своим гвардейцам: «Для меня было честью служить вместе с вами. Аркаир не забудет ваши имена». Честно говоря, эта фраза всегда казалась Дремосу пафосной и глупой. Во-первых, Аркаир все-таки забыл имена всех королевских летунов, в официальных «Хрониках» упоминалось лишь имя самого капитана Эйсхо. Во-вторых, откуда историкам знать, что говорил капитан в последнюю минуту перед гибелью — вряд ли после падения кто-то выжил.

Дремос промолчал. Команда «Меча Аркаира» застыла на палубе, напряженно наблюдая за погоней. Расстояние между сокрушителем и «крепостью» между тем начало расти. «Молния» все не появлялась.

— Неужели вырвались? — один из летунов нарушил молчание, сам не веря себе.

— Сраные дантарцы, — пробормотал другой. — Как же теперь с ними воевать?

Дремос нахмурился. Людям следует радоваться, что чудом избежали смерти, а не ныть. Неужто разучились сражаться с равным противником, привыкли, что аркаирским сокрушителям нет равных во всем Яре? Ему предстоит серьезная работа — поднять боевой дух команды.

— Всем оставаться на постах. Возвращаемся в Аркаир, — приказал адмирал.

«Крепость» была уже далеко. Дремос одернул мундир и отправился в рубку стукача. Следовало составить сообщение о ходе боя. Разумеется, лучше всего доложить об этом Кен-Мару лично, но адмирал, как человек осторожный, не хотел ждать. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил для Аркаира коварный Железный Канцлер.

По закону военного времени

Джоф на свободе. Эта мысль грела душу. Кара и сама не понимала, почему радуется. Он предал механиков, Аркаир и ее, если говорить откровенно. С ним все ясно. Но почему она так нелепо поступила? Если бы она любила его — еще можно понять, но Джоф был просто другом. Получается, она спасла друга, но предала Аркаир? Кара и сама не понимала, и следователям Внутреннего Взора объяснить не могла.

Ее арестовали прибывшие к месту посадки крыла стражники. До вечера продержали в участке, затем отправили во Дворец, в тюрьму, что располагалась в отдельном здании на северо-западном уступе горы. Ночевала Кара в одиночной камере. Сердце сжалось, когда ее заперли в каменном мешке с решетчатыми окошками у самого потолка. Казалось, она попала в одну из пещер горы Смерти: сыро, холодно, вокруг прожорливая тьма, но она справилась с волнением. В конце концов, она всего лишь помогла сбежать предателю. Что с ней за это сделают?!

Утром ее отвели к следователю. Из разговоров тюремщиков она узнала, что началась война. Накануне был уничтожен сокрушитель «Южный ветер». Флоты Брадоса и Дантара двигались на Торо. Кара опешила. Джоф знал о вторжении. Он был важным заговорщиком. Для нее лично это ничего не меняло, но вот для Внутреннего Взора только усугубляло ее поступок. Допрашивал ее старший офицер Трон Законник. Допрашивал холодно, но не грубо, хотя руки у него явно чесались. Джоф убил Арнока Блюстителя, обезглавил Взор накануне войны. Трон допрашивал четко и по делу: связана ли с дантарскими шпионами, знала ли о том, кто такой Джоф, насколько была близка с ним, почему сама вызвалась спустить его в город, понимала ли, что помогает предателю, почему не приземлилась возле казарм, чтобы преступника арестовали. Кара отвечала честно: о предательстве не помышляла, Джоф ее друг, и она не хотела, чтобы кто-то погиб. По реакции Трона поняла: он не поверил. Взгляд офицера она запомнила: холодный и презрительный, не суливший ничего хорошего.

Трон приказал отвести ее обратно в камеру. Кара испугалась, что ее станут пытать. Даже не для того, чтобы выудить правду, просто из мести. Она боялась боли, но еще сильнее ее терзала обида.

Ее не тронули. Тюремщики — крепкие небритые ребята, провонявшие потом и чужим страхом, — смотрели, пожалуй, даже с сочувствием. Кара внезапно поняла: все решили, что она предала Аркаир из-за любви к Джофу. Это хоть что-то объясняло. Спорить не было ни сил, ни желания. Обидно, что из механиков к ней никто не пришел. Конечно, сейчас все на боевых постах, сокрушители и дирижабли подняты в воздух, но гонца могли послать узнать, в чем дело. Ведь она одна из лучших крылатых!

После полудня вновь загремел засов. Она подумала, что пришел следователь. В глубине души теплилась мысль, что ее отпустят. В конце концов, она не совершила ничего непоправимого. Наоборот, спасла Щена и других механиков. Да, могла попытаться пристрелить Джофа, но не сделала. В этом виновата. Но если они сомневаются в ее преданности, пусть дадут возможность искупить преступление в бою!

Кара ждала следователя, но вместо него пришел судья — седовласый печальный коротышка с красным не то от постоянного насморка, не то от выпивки носом, с которым неплохо сочеталась красная мантия. Кара знала, что в таких мантиях выносят приговоры. Коротышка действительно принес приговор. Ничего не спрашивая, развернул свиток, печально посмотрел на девушку и зачитал короткий текст.

«Военным судом Аркаира Кара Этна признана виновной в грубейшем нарушении устава Гильдии механиков и помощи врагу. По закону военного времени Кара Этна приговаривается к смерти. Приговор обжалованию не подлежит и должен быть приведен в исполнение в течение суток с момента оглашения».

Сердце Кары провалилось в пустоту, словно она попала в воздушную яму и летела вниз на бесполезном крыле. Судья печально посмотрел на нее:

— Извини, девочка. Время сейчас такое. Зачем же ты так?

Слова прозвучали так проникновенно, что Каре на мгновение стало стыдно, что она не вовремя нарушила закон.

— Погодите! Это ошибка! Со мной говорил старший офицер Трон. Я все рассказала. Я не шпионка… Я крылатая. Я могу воевать…

В возбуждении она схватила судью за рукав, но тот отмахнулся и повторил сурово:

— Время такое. Война. Я огласил приговор военного суда. Сама виновата — врагу помогла.

Судья развернулся и вышел. Засов лязгнул, как затвор огнедыха. Кара в оцепенении еще долго стояла у двери. Затем ее затрясло, из груди стало что-то рваться наружу. Она подумала, что ее тошнит, но это оказались лишь рыдания, которые она пыталась сдерживать. Отбросив уже неуместный стыд за свою слабость, она расплакалась, горько и безутешно.

Последний раз она плакала так сильно еще маленькой девочкой, когда умерла мать. Кара помнила, как ею овладело чувство безысходности и вселенского горя, она плакала от обиды и бессилия. Мать исчезла навсегда. А теперь и сама Кара исчезнет. Она не боялась смерти, когда летала под облаками, но на земле, в тесной вонючей камере, страх неожиданно овладел ею и начал забавляться, как самый изощренный палач, упиваясь бессилием своей жертвы.

Под вечер, когда слез у Кары уже не осталось, к ней заглянул тюремщик, принес положенный приговоренному ужин. От запаха еды Кару вывернуло наизнанку. Тюремщик подождал, пока она проблюется, дал выпить воды из жестяной фляги. Вода была теплая и кислая от привкуса блевоты, но Кара с жадностью осушила флягу до дна.

— Не надо бояться. Подумай лучше о чем-нибудь хорошем.

Кара подняла на него заплаканные глаза. Тюремщик, как и судья, годился ей в отцы. Он смотрел сочувственно, разве что сопли не подтирал.

— У тебя остались родные? Я могу передать весточку.

Кара покачала головой. Она давно осталась одна.

— А друзья?

Друзья? Она с удивлением поймала себя на мысли, что у нее много знакомых, но почти нет тех, кого можно назвать друзьями. Вечный приятель-соперник Кирк, наставник-собутыльник Грув, подруга-ученица Эльни, только собирающаяся стать подругой Лина и не попадающий ни под какое лекало Джоф. Может быть, появись сейчас возможность лично объясниться с ними, пожелать что-то, она бы согласилась, но говорить через незнакомого человека, не хотела. Он не поймет, а значит, не сможет передать ее чувства и напутствия, только пустые ничего не значащие слова, извинения и сожаления.

Кара вновь покачала головой. Тюремщик печально вздохнул.

— Когда? — глухо спросила она.

Он помедлил:

— Завтра утром. Будить в ночи не принято, но и тянуть не станут. Дантарцы «Небесного вестника» уничтожили. У них оружие какое-то страшное, сокрушители от него падают, как подбитые голуби. Король Ар-Кан с Железным Канцлером оказались заодно. Кто бы подумал! Дворец к обороне готовится. Скорее всего, десант высадят, а может, сначала бомбить станут.

Кара все поняла: завтра здесь могут быть солдаты врага, поэтому всех их пособников нельзя оставлять в живых. Сейчас никому нет дела до того, почему она помогла Джофу. Друг твоего врага — твой враг. Жернова войны завертелись, готовясь раздавить сотни, тысячи людей. Выходит, она обменяла свою жизнь на жизнь Джофа. Глупо, несправедливо…

Тюремщик еще что-то говорил про настроения в городе, отряды самообороны, мародеров, беженцев, но она уже не слушала. Он воспринял ее молчание по-своему.

— Ну, и правильно: чего переживать. Завтра многие из нас погибнут. Может, и хорошо, что ты не увидишь. Ты же явно не этого добивалась, когда своего парня спасала. По-своему ты правильно сделала. Небесный Механик тебе судья.

Кара уставилась в голую шершавую стену. Она понимала, что так не надо было поступать, но сделать ничего уже было нельзя.

Тюремщик хотел уйти, но Кара бросила ему в спину:

— Как… это будет?

Он ответил сразу, видимо, хотел быстрее закончить неприятный разговор:

— Выведут во двор, мешок на голову. Обычно вешают, но сейчас военное время: поставят к стенке и из огнедыха в сердце. Это лучше, чем в петле болтаться. Мучиться не будешь.

После тюремщика ее навестил священник храма Пятой стихии. Когда он появился на пороге, аккуратный и одухотворенный, умудренный годами, но подтянутый и свежий, Кара обрадовалась. Истинной последовательницей она не была. Молилась, иногда ходила на службы, но в глубине души ей казалось, что она слишком суетна, что просветление наступит позже, например, в старости, когда она постигнет неотвратимость смерти. И вот она на пороге. Остается лишь шаг. Кто, как не священник, протянет руку, подберет нужные слова.

Священник пришел. Кара затрепетала. Она надеялась, что он скажет что-то важное, откроет сокровенную тайну, задаст вопрос, после которого все в ее жизни станет на свои места, она поймет, что нет смысла переживать и печалиться. Она ждала…. ничего не произошло. Священник задал дежурные вопросы про веру, долго и нудно говорил про великую тайну эссенто, которую не дано понять живым, но которую Кара познает, оказавшись по ту сторону занавеса. Он предложил помолиться вместе: взял ее за руку, закрыл глаза и зашептал молитву, даже не интересуясь, молится ли она вместе с ним. Кара даже не поняла, было ли ему жалко ее, стыдно за нее, или ему было все равно. Он ловко прятал чувства под маской высокомерия и таинственности. Кара почувствовала себя обманутой.

После ухода священника девушка вновь осталась одна. Спать она не собиралась: обидно провести последние часы в черной пустоте. Кара вспоминала свою жизнь, такую короткую, но насыщенную событиями, как печальными, так и прекрасными.

Мать погибла при крушении паротяга, когда девочке исполнилось девять лет. Паротяг сошел с рельсов на Угольной ветке из-за размытых дождями железных путей. Вместе с паротягом с насыпи упали и перевернулись несколько вагонов. Было много раненых, но лишь несколько человек погибли, среди них оказалась и мать Кары. Вину за катастрофу сначала, как водится, свалили на коронников, но позднее выяснилось, что это недосмотр мастеров-механиков, не проверивших вовремя путь после непогоды.

Смерть матери во многом предопределила судьбу девочки. Отец Кары служил помощником капитана на торговом дирижабле механиков. После смерти жены он стал брать дочку с собой в походы. Небо заворожило девочку. Целыми днями она торчала на палубе с восторгом наблюдая, как внизу проплывал мир, сделавшийся таким крошечным, игрушечным. Маленькая девочка воображала себя богиней, что на облаке облетает свои владения. В тот момент она жалела только об одном, что люди сами по себе не могут летать.

Оказалось, что люди летают. Это крылатые. На дирижабле был один такой по имени Берк. Когда Кара впервые увидела его в небе, то поняла, кем хочет стать. Свою мечту она скрывала от отца, понимая, что тот не позволит ей рисковать. Она познакомилась с Берком. Он был опытным крылатым, но уже в возрасте, ему перевалило за сорок. Раньше служил на сокрушителе, летал на разведку над горами, прыгал с крыши Дворца, но уступил место молодым и перевелся на дирижабль. Работы здесь почти не было: разве что тренировочные полеты перед посадкой воздушного судна, чтобы не потерять сноровку. Кара много времени проводила с Берком. Крылатый делился с ней премудростями профессии, рассказывал об устройстве крыла, давал книги по воздухоплаванию, Кара схватывала все налету. Она очень хотела в небо.

В конце концов про это узнал отец. К удивлению девочки, он не рассердился и позволил Берку в один прекрасный день взять дочку с собой под крыло. Отец Кары тоже любил небо и верил в судьбу. Если Небесному Механику угодно, чтобы его дочь стала крылатой, значит, так тому и быть.

Восторг и ужас первого полета Кара запомнила на всю жизнь. Когда крыло отделилось от крыши гондолы, сердце ухнуло вниз, в ушах засвистел ветер. Кара решила, что умрет от страха, но уже через минуту не могла думать ни о чем, кроме полета. Она еще не чувствовала крыла, но видела, как то трепещет под напором воздуха, такое хлипкое на вид и в то же время прочное, как нервы Берка, что легко управляется с ним. Кара поняла: полет это испытание. И она его прошла.

Раз став под крыло, Кара уже не могла жить без него. Берк, который увидел в девочке задатки крылатой, начал обучение. Отец приобрел ей первое крыло, небольшое, на котором можно было прыгать с небольших пригорков, пока дирижабль висел у портового причала. На этом крыле девочка совершила первый самостоятельный полет. Берк не ошибся: в Каре таились способности крылатой, усиленные дисциплинированностью и упорством. Девушек в школу летунов при Гильдии механиков брали нечасто, но у Берка нашлись там связи, а отец занес солидную взятку. В двенадцать лет Кара начала учиться в гильдии, а спустя четыре года получила первый ранг крылатой и собственное крыло. Ее счастью не было предела. Она с нетерпением ждала возвращения из очередного похода дирижабль отца и Берка, чтобы поделиться радостью.

Дирижабль не прилетел. Возможно, попал в бурю у берегов Содружества Эндор, возможно, стал добычей пиратов. Никто так и не узнал. Кара разом лишилась и отца, и учителя. У нее осталось только Небо, которому она в итоге и отдала всю себя. Вскоре она стала одной из лучших крылатых Аркаира. Немногие могут похвастаться таким количеством прыжков с сокрушителей. Ее уважали механики, ей завидовали другие крылатые. У нее даже появилась собственная ученица. Есть чем гордиться!

Жаль, с парнями не сложилось. Небо всегда было для нее на первом месте. Она не променяла бы его ни на какой семейный уют. Мысль о том, чтобы стать хозяйкой, рожать и воспитывать детей, всегда вызывала у нее испуг. Только сейчас к этому чувству прибавилась капелька сожаления, что не удалось испытать все. Столько секретов и загадок остались неразгаданными. Например, она так и не узнает, откуда в Аркаире взялись кроги, куда бегает Господин До-Ку. Как он теперь будет без нее? Вспомнит ли, станет ли искать, или быстро забудет и найдет себе нового друга? Еще почему-то вспомнилась книга про Кровавого Оружейника, которую она начала читать в доме Короля, но так и не успела закончить. Кто же совершал эти гнусные преступления? Главный герой или его таинственный недруг, который преследовал его, наказывая за какой-то совершенный в молодости проступок. Отправил ли автор Кровавого Оружейника на виселицу за преступления, которые тот не совершал, или же спас его, хотя он и являлся настоящим убийцей?

Усталость брала свое. Мысли Кары начали путаться, перед глазами поплыли картинки минувших дней, лица приятелей и знакомых. Она смотрела на них, разговаривала с ними, ощущая щекой шершавую поверхность тюремного лежака. Ей было хорошо и уютно. И она совсем не обращала внимания на Кровавого Оружейника, который стоял у нее за спиной и дышал в затылок…

Девушка балансировала на грани сна и яви, когда звякнул замок. Открывать глаза не хотелось, до дрожи, до блевоты, что вновь подступила к горлу. Миг пробуждения, последнее утро в ее жизни.

— Пора.

Перед ней стоял тюремщик, но не тот, который приходил вчера. Молодой, заросший щетиной, которую специально отпускал, чтобы выглядеть старше и грознее. Кара поднялась с лежака и почувствовала тяжесть внизу живота. Она невольно скосила глаза на ведро, стоявшее в углу. Тюремщик понял ее и холодно, но без издевки посоветовал:

— Сходи напоследок, а то многие обделываются по дороге.

В этой фразе сквозило надменное позерство: мол, я многое повидал. Это было унизительно, но она последовала совету. Она и так уже не раз проявила слабость, но должна умереть с достоинством. Тюремщик вышел и терпеливо ждал за дверью.

Вернулся он уже со своим товарищем, тем самым, что приходил накануне. Тот зачем-то по-отечески кивнул. Это проявление сочувствия разрушило ее решимость держаться достойно. Как только Кару вывели из камеры, ее охватил животный, предательский страх, сердце забилось, ноги отказались слушаться, и она упала на руки конвоиров. Ее подхватили с двух сторон и почти бережно потащили во двор.

Теперь Кара молила Небесного Механика, чтобы все поскорее закончилось. Длинный каменный коридор походил на тоннель, что ведет к пещерам горы Смерти, откуда нет возврата.

Внутренний двор тюрьмы оказался небольшим каменным колодцем, сырым и холодным как могила. Окна камер сюда не выходили. В одном углу возвышался помост, на котором в обычное время возводили виселицу. Однако внимание девушки приковала противоположная стена, вся испещренная выбоинами на уровне человеческого роста. Она оцепенела.

Во двор вела дюжина каменных ступеней. Внизу ждали двое в серых масках. У обоих на поясе висели огнедыхи, один держал в руках небольшой черный мешок.

— Сможешь идти сама? — спросил пожилой тюремщик.

Кара кивнула. Ее отпустили, она сделала шаг на негнущихся ногах и едва не упала со ступенек.

— Давай поможем, — молодой тюремщик взял ее за локоть. Чувствовалось, ему тоже хочется, чтобы все скорее закончилось.

— Обожди, пусть сама, — возразил его напарник.

Как ни странно, это придало сил. Она всегда любила свободу, пусть же хоть последние шаги сделает без принуждения.

На негнущихся ногах Кара стала осторожно спускаться по ступенькам. Только бы не оступиться. Она хотела смотреть на небо, пасмурное, затянутое тучами, предгрозовое небо. Родное и свободное небо. Увы, приходилось смотреть под ноги, чтобы позорно не загреметь вниз. Надо попросить не надевать мешок — тогда последний взгляд будет на небо. Так будет правильно…

Кара ступила на каменные плиты двора. Ее начала бить крупная дрожь. Человек с мешком шагнул к ней. Надо найти силы открыть рот, иначе последний выбор в ее жизни сделают за нее…

— Стоять!

Каменный колодец вздрогнул от грозного рыка. Кара послушно остановилась. Она не сразу поняла, что команда предназначалась не ей. За спиной возникла непонятная суета. Человек с мешком попятился, второй схватился за огнедых на поясе, но так и не вынул из кобуры.

— Замерли, суки, я сказал!

Кара обернулась. Оставшиеся на площадке тюремщики оказались прижаты к каменной стене двумя парнями в масках, у одного в руке «Мясник», у другого «Трескун». По лестнице во двор сбежал облаченный в черную броню гигант.

— Что это значит? — хрипло спросил палач с мешком.

— Я забираю ее, — прогремел Черный Барон.

— Вы спятили! По какому праву?

Барон молча двинул его кулаком в лицо, и палач отлетел к стене, куда только что собирался поставить Кару.

— По праву советника Аркаира! Спятили вы, если убиваете крылатых!

— Она предательница. Ей вынесли приговор, — неуверенно сказал второй палач.

— Приговор вынесу я, если кто-то еще тявкнет.

Барон подошел к девушке.

— Все в порядке. Не бойся, — он легко поднял ее на руки. Кара порывисто обняла его за шею. Она плохо понимала, что происходит, но сейчас этот убийца в черной броне был ей роднее всех на свете. Безжизненная железная маска почти касалась ее лица.

— Вы не имеете права…

— Так-Ра, завали его, у меня руки заняты, — буркнул Барон. Парень на площадке послушно вскинул «Трескун».

Палач в ужасе упал на колени:

— Пощади! У меня жена, дети…

Боец медлил, ожидая команды хозяина.

— Живи, кретин, — обронил Барон, поднимаясь с девушкой по ступенькам.

Больше никто не произнес ни слова.

Барон бережно нес Кару по коридорам тюрьмы. Происходило то, чего не могло быть: они шли из недр горы Смерти. Каре было спокойно и хорошо. Она поймала себя на мысли, что до этого дня никто из мужчин не носил ее на руках. Только отец в детстве… Она поразилась, что вспомнила это сейчас: сильные руки, которые подхватывают и подбрасывают в воздух. Она визжит, но не от ужаса, а от восторга, даже мысли не допускает, что он уронит ее.

— Почему? — спросила она, глядя на безжизненную черную маску.

— Ты хорошая, крылатая, — пробормотал Барон.

— Я же помогла врагу, — выдавила она.

— Любовник, что ли?

— Он мой друг! — с вызовом сказала она.

Барон смотрел на нее. У него были серые глаза.

— Ты добрая, Кара. Тебя бы многие защитили, если бы не война. Войска Брадоса и Дантара вот-вот атакуют. Ты нужна нам.

Они вышли через главный вход. Возле двери стояли еще двое бойцов Барона с «Саламандрами». Они держали на прицеле шестерых безоружных стражников. Хозяину Аркаира не потребовалась армия, чтобы взять штурмом самое охраняемое здание города.

От тюрьмы ко Дворцу вела широкая лестница. Барон с девушкой на руках все так же легко поднялся по ступенькам. Он почти не запыхался. Четверо бойцов поднялись следом. Над площадкой висел небольшой дирижабль с эмблемой гильдии торговцев. Им обычно пользовались, чтобы доставлять богатых клиентов из Нижнего города во Дворец. Похоже, Барон конфисковал первый подвернувшийся под руку корабль, чтобы быстрее добраться до тюрьмы.

Возле открытой гондолы дежурил еще один вооруженный боец.

— Садись, — Барон бережно поставил Кару на землю.

— Куда мы?

— Садись, — сказал он и покосился вниз, на стражников, что провожали их угрюмыми взглядами. — Пожалуйста, быстрее, а то я кого-нибудь пристрелю. Если бы я опоздал хотя бы на минуту…

Кара поняла, что он не шутит, и поднялась на борт. В задней части гондолы располагался навес с паровой машиной. Там стояли растерянные механик и кочегар. В передней части гондолы была небольшая кабина для пассажиров. Барон распахнул дверцу. Кара вошла внутрь, ее спаситель протиснулся следом: в броне он едва помещался в кабине. Бойцы Барона с оружием в руках залезли в гондолу и заняли места у бортов. Кара подумала, что они сейчас похожи на головорезов, которые когда-то свергли короля Клаймака и под корень извели династию Азура. Джоф имел причины их ненавидеть. Но (Небесный Механик!) сейчас она была готова благодарить этих парней за спасение.

Дирижабль оторвался от земли, но высоко подниматься не стал, полетел вдоль фасада Дворца. Девушка посмотрела на Барона. Ее распирало от любопытства, кто скрывается под маской.

— Кара, клянусь: тебя больше никто не тронет, — неожиданно пылко выдохнул Барон. — Раздавлю любого, кто только слово о тебе плохое скажет…

Это походило на признание в любви.

— Спасибо. Я не знаю, смогу ли… — девушка замялась. — Чем мне вас отблагодарить?

— Не забивай голову. Это мой выбор. Поговорим потом, если захочешь. Сейчас я вынужден уйти. Тебя ждут на «Железном когте»… я послал человека к механикам. Боюсь только, что отдыхать не придется: боевые действия вот-вот продолжатся. Но ты не волнуйся, даже если я сдохну, Совет издаст указ о твоей амнистии.

Кара посмотрела в окно. Хотелось плакать, но она не понимала причину.

Дирижабль приземлился на площади Гильдий. Они вылезли из гондолы.

— Кара!

К ней спешил старший механик Грув. Девушка бросилась навстречу и повисла у него на шее.

— Дорогая! Мы чуть с ума не сошли, — он обнял ее. — Чтобы там ни говорили, мы верим: ты не предатель. Но каков подлец Джоф!

Грув покосился на стоявшего рядом Барона:

— Не буду говорить за всю гильдию, только от себя и ее друзей: ваш поступок мы не забудем. Спасибо, господин Барон!

— В гробу я видал благодарность механиков. Если б вы ей хотели помочь, разнесли бы тюрьму сокрушителем, — прорычал Барон и направился к своему дирижаблю.