Фурия Курсора

Глава 19

Исана открыла глаза и подумала, что сейчас она упадет в обморок. Септимус, с присущей ему нежностью, точным движением надел ей кольцо на палец таким легким движением, что она даже не почувствовала его.

Рука смотрелась, как серебряная, кольцо было столь искусно выковано, что она едва могла чувствовать его вес. На нем была изображена пара орлов, обращенных лицом друг к другу, поддерживающих своими крыльями драгоценный камень.

Сам камень был разрезан на небольшие части ромбовидной формы, но подобного камня Исана никогда не видела, ярко-красный и голубой, разделенный точно по центру, без заметного шва.

— О! — тихо выдохнула она. Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глазах и щеки розовеют. — О! О, Боже.

Септимус издал тихий смешок, и она ощутила его наслаждение ее реакцией. Исана чувствовала, как такая же волна удовольствия рождается внутри нее — как и в первый раз, когда она услышала его смех.

Она так и не смогла произнести ни слова, просто сидела, глядя на него и упиваясь его чертами. Темные волосы, ярко-зеленые глаза, высокий, сильный. Он был так красив, его выразительное лицо могло передать любую эмоцию без слов, а его голос был низким, сильным, мужественным.

Они сидели на одеяле, расстеленном на берегу небольшого озера, рядом с местом расположения Легиона в Долине Кальдерон, под полной луной.

Они только что поужинали вместе, как и много раз до этого, начиная с весны, тихо разговаривая, смеясь и целуясь.

Он попросил ее закрыть глаза, и Исана подчинилась в полной уверенности, что он сейчас продемонстрирует новую шутку.

Вместо этого он надел на безымянный палец ее левой руки кольцо, обладавшее всеми отличительными знаками Дома Гая.

— О, Септимус, — выдохнула Исана. — Ты же не хочешь сказать, что…

Он снова рассмеялся.

— Любовь моя, конечно, хочу.

Он протянул к ней руки и взял ее ладони в свои.

— Всю дорогу сюда я проклинал отца за то, что он отправил Легион в это место, — тихо сказал он. — Но я никогда бы не подумал, что встречу здесь такую девушку, как ты. Сильную, умную, красивую. Ту…

Он слегка улыбнулся, отчего его лицо стало мальчишеским.

— Ту, которой я смогу доверять. Ту, которую я всегда хочу видеть рядом с собой. Я не хочу даже думать о том, что мог бы потерять тебя, если бы Легиону было суждено расположиться в любом другом месте, любимая, — он поднял ее ладони и поцеловал их. — Выходи за меня, Исана. Прошу тебя.

Мир начал бешено вращаться, но Исана не могла оторвать глаза от единственной неколебимой вещи в нем — Септимуса, его глаз, ярко сверкавших в лунном свете.

— Т-твой отец, — сказала Исана. — Я ведь даже не гражданин. Он никогда не допустит этого.

Септимус бросил раздраженный взгляд в сторону Столицы.

— Не беспокойся об этом. Я всё улажу. Выходи за меня.

— Но он ни за что не позволит! — настаивала Исана.

Септимус пожал плечами и улыбнулся.

— Встряска будет полезна для него, и он это переживет. Выходи за меня.

Исана удивленно моргнула.

— Но он — Первый Лорд!

— А я — Принцепс, — парировал Септимус. — Но дело, в общем-то, не в титулах. Он может быть Первым Лордом, но он еще и мой отец, и великие фурии знают, как много раз мы бодались. Выходи за меня.

— Но это может принести тебе столько проблем, — не унималась Исана.

— Потому что Отец стремится сохранить старый порядок, любовь моя, — он наклонился еще ниже, его глаза ярко сверкали. — Он не понимает, что настает время, когда этот порядок должен измениться — Алера должна стать лучше для каждого — не только для Граждан. Не только для тех, кто достаточно силен, чтобы получить всё, что заблагорассудится. Империя должна измениться.

Его глаза горели, убежденность в своей правоте и страсть наполнили его голос.

— Когда я стану Первым Лордом, я буду частью этих перемен. И я хочу, чтобы ты была рядом, когда я начну это.

Он прильнул к ней, мягко уложил на одеяло и поцеловал ее. Потрясение Исаны превратилось во внезапный ураган восторга и желания, она почувствовала, как ее тело тает и растекается под ним, когда он целовал ее нежно, сильно, настойчиво и жарко.

Она понятия не имела, как долго длился поцелуй, но когда их губы наконец-то разошлись, Исана чувствовала жар пламени, горевшего внутри нее. Желание было настолько велико, что она едва могла сосредоточиться.

Его губы скользнули к ее горлу, и он медленно, с наслаждением покрыл поцелуями ее кожу, чувствуя под ней бешеный ритм ее сердцебиения. Он медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Выходи за меня, Исана, — тихо сказал он.

Она чувствовала, с каким нетерпением он ждет ее ответа, чувствовала дикий призыв его тела, прилив его страсти, его тепло и любовь к ней — и вдруг она увидела что-то еще в его глазах. В них на мгновение мелькнула неуверенность и страх.

Септимус боялся. Боялся того, что она скажет "нет".

Сердце Исаны готово было разорваться просто от осознания возможности того, что он может быть опечален. Она прикоснулась ладонью к его щеке. Она никогда не обидит его, никогда не причинит боль. Никогда.

И он любил ее. Любил. Она ощущала это в нем — сильнейшее чувство привязанности, которое только росло со временем, откликаясь на те же чувства в ней самой.

Слезы наполнили ее глаза, и она выдохнула, смеясь:

— Да. Да.

Взрыв восторга Септимуса накрыл её потоком, и она бросилась на него, наполнилась им, чтобы целовать его, лицо, и шею, и руки, ощутить его вкус, пить его тепло и красоту.

Рассудок уступил место восторгу и желанию, и руки Исаны двигались как будто сами собой, разрывая его тунику, чтобы она могла пробегать руками, ногтями и ртом по плотным мускулам под ней.

Септимус издал мучительный стон, и она почувствовала как его бедра прижались к её, почувствовала их горячую твердость, прижимающую её так сильно, что она думала, что они, возможно, просто вместе сгорят в пламени.

Он схватил ее лицо обеими руками и пристально посмотрел ей в глаза. Исана видела в них всё, что она уже почувствовал в нем, видела, как сильно он хотел бы просто кинуться на неё, поддавшись охватившим его эмоциям.

— Ты уверена? — сказал он, и его голос был рычащим шепотом. — Ты никогда не делала этого. Ты уверена, что ты хочешь этого сейчас?

Она не могла доверить ответ своим губам, своему языку. Они слишком хотели вернуться к его коже.

Так она сидела и смотрела на него сверху вниз, тяжело дыша, открыв рот и впившись ногтями в его грудь, выгибая спину, опустив бедра назад и вниз, медленным, мучительным движением.

Септимус мог чувствовать ее, как и она его. Слова были не нужны, и в них не было необходимости. Его глаза блестели от голода и желания, и он поднял и опустил ее снова, страстно поцеловав её приоткрытые жаждущие губы.

Его рука скользнула вверх по её ноге, отметая юбки, и внезапно в мире не осталось ничего кроме страсти, ощущений, удовольствия.

И Септимуса.

Гораздо позже они лежали рука об руку, луна уже почти зашла, но до рассвета было далеко. Исана не могла поверить, что это происходит с ней.

Ее руки сжали Септимуса с томным восторгом, чувствуя его тепло, его силу и красоту.

Он медленно открыл глаза, улыбаясь ей, как улыбался лишь он и никто другой, и это заставило Исану почувствовать легкое самодовольство и восторг.

Она закрыла глаза и прижалась щекой к его груди.

— Мой Лорд, любимый мой.

— Я люблю тебя, Исана, — сказал он.

Истинность этих слов звучала в сердце Исаны. Она чувствовала это между ними, текущее, как река, без конца проходящее через них обоих.

— Я тебя люблю, — прошептала она и задрожала в чистом восторге.

— Это… это похоже на сон. Я боюсь, что если я открою глаза, всего этого уже не будет, и я буду одна в моей постели.

— Я не смог бы этого вынести, если это не было по-настоящему, — прошептал Септимус в ее волосы. — Тогда лучше всего тебе оставаться спящей.

(Здесь курсив заканчивается. (И слава Богу!))

Исана открыла глаза и обнаружила, что находится в странной спальне.

Не под луной.

Не молодой.

Не влюбленной.

Не с ним.

Септимус…

Ей и раньше снился это сон — воспоминания сохранились так же хорошо, как цветок, закованный в лед.

Они делали сон настолько реальным, что, находясь в нем, она ни за что бы не подумала, что спит.

Это делало пробуждение мучительно болезненным, так же, как и всегда. Страдание медленно пронзило ее, издеваясь над ней, напоминая о том, что могло случиться, но никогда не случится.

Это было настоящей пыткой — но для того, чтобы увидеть его снова, прикоснуться к нему, она была готова терпеть любую боль.

Она не плакала. С тех пор, когда она позволяла себе это, прошло много времени. Она знала, что воспоминания потускнеют к утру, превратятся в призраков самих себя. Она просто старалась поддерживать эти образы так долго, как только могла.

Открылась дверь, и Исана увидела, как в дверном проеме возник ее брат. Бернард вошел, подошел к ее кровати и улыбнулся ей.

Она постаралась улыбнуться в ответ.

— Бернард, — произнесла она слабым голосом. — Мне бы хотелось вернуться назад на несколько недель и не упасть в обморок в критический момент.

Ее брат наклонился к ней и сгреб в медвежьи объятия.

— Всё образуется, — сказал он ей. — Лорд Церес говорит, что это произошло из-за того, что ты обладаешь настолько сильным даром заклинателя воды, не подкрепленным даром заклинателя металла, что не смогла вынести собственные переживания.

— Лорд Церес, — сказала Исана. — Так вот где я?

— Да, — ответил ее брат. — В его гостевых покоях. Церес предложил гражданам, оказавшимся здесь в ловушке, разместиться в госпитале его Цитадели.

Исана приподняла брови.

— В ловушке? Бернард, что случилось?

— Война, — коротко ответил Бернард. — Лорд Калар идет на Церес со своим войском. И в ближайшее время здесь будет дан бой.

— Глупец, — Исана покачала головой. — Я полагаю, на то, чтобы покинуть это место, времени нет?

— На то, чтобы покинуть его безопасно — нет. — Ответил Бернард. — То, что целью убийц, подосланных Каларом, была ты, не подлежит сомнению, как и то, что в городе достаточно его агентов и дополнительных сил. Безопаснее для тебя будет остаться здесь. Джиральди останется с тобой, как и Линялый.

Исана резко выпрямилась.

— Линялый? Здесь, в Цересе?

Бернард большим пальцем указал себе за спину.

— На самом деле, он в гостиной. И вооружен. И я никогда не видел, чтобы кто-нибудь сражался так, как он.

Бернард покачал головой.

— Я всегда думал, что он — всего лишь опозорившийся легионер.

— Что он здесь делает? — напряженно спросила Исана. — Почему он не с Тави?

Бернард моргнул.

— Тави? Насколько я знаю, Гай забрал Линялого в столицу, чтобы тот был рабом в Академии… — Его озадаченность возросла. — Исана? Ты расстроена…

Исана заставила себя подавить приступ паники, возвращая лицу спокойное выражение.

— Извини… Я просто… Всё в порядке, Бернард.

— Уверена? — Спросил Бернард. — Исана, я… в общем, когда ты сказала мне купить Линялого, я сделал это. И ни разу не спросил, зачем. Я был уверен, что у тебя были на то свои причины, но… — Повисла неловкая тишина и Бернард спросил. — Ты уверена, что ничего не хочешь мне рассказать?

Исана не посмела посмотреть ему в глаза.

— Не сейчас.

Бернард нахмурился в ответ.

И прежде, чем он задал еще один вопрос, Исана кивнула в сторону его рабочей одежды и плаща маскировочного цвета.

— Куда ты собрался?

Он колебался мгновение и криво улыбнулся ей.

— Не могу сказать, — сказал Бернард. — Не сейчас. На задание.

— Какое задание? — Спросила Исана. Она склонила голову на бок и сказала. — А, понятно. Задание Амары.

Бернард кивнул, немного смутившись.

— Да.

— Она делает тебя счастливым, так ведь?

Лицо ее младшего брата озарилось легкой улыбкой.

— Да.

Как Исана когда-то делала счастливым Септимуса. Боль пронзила ее, но она скрыла это под улыбкой.

— По слухам, — добавила она сухо, — очень счастливым.

— Исана, — пророкотал Бернард, его лицо вспыхнуло.

Исана позволила себе легкую усмешку.

— Полагаю, ты скоро отбываешь?

— До рассвета. Я уже был готов отправиться. — сказал он. — Но надеялся, что ты очнешься до этого.

— Ты будешь… — Исана нахмурилась. — Это…

Он улыбнулся и прикоснулся к ее плечу.

— Я буду в порядке. Я всё тебе расскажу, когда мы вернемся.

Она чувствовала доверие и честность Бернарда через егоприкосновение. но так же она чувствовала в нем неуверенность и страх.

Несмотря на то, что ее брат не боялся за свою жизнь и не был объят тревогой, он точно знал, что впереди его ждет опасность и неопределенность.

Раздался стук в дверь, Джиральди приоткрыл ее и заглянул.

— Ваше превосходительство, — сказал он. — Ваша тощая Графиня несется в башню. Сказала, что ты должен нагнать ее.

Бернард резко кивнул, повернулся к сестре и уже по-другому, более крепко обнял ее. Исана знала, что ее ребра сейчас сломаются, так как в прошлом Бернард ее не раз так обнимал, поэтому наконец она издала жалобный звук и оттолкнула его. Иногда ей казалось, это единственный способ, по которому он определял, что пора остановиться.

— Джиральди побудет с тобой, — сказал он, — Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Исана, — Удачи.

Бернард наклонился, поцеловал ее в лоб, затем поднялся и пошел.

— Позаботьтесь о ней, центурион.

— Иди поучи свою курицу яйца нести, — пробормотал Джиральди, подмигивая Исане.

— Что? — бросил Бернард через плечо.

— Сэр, да, сэр! — ответил Джиральди

— Ужас, — пробормотала Исана, — Никакой дисциплины в нынешних Легионах.

— Сам в шоке, — согласился ветеран. — Стедгольдер, что нибудь желаете? Еды, напитков?

— Сначала немного конфендициальности, — сказала Исана, — Это можно устроить?

— Думаю, да, — ответил Джиральди.

— Центурион, будь добр, мне нужно поговорить с Линялым.

Джиральди остановился у двери. — Этот раб со шрамом? Человек-Легион?

Исана смотрела на него какое-то время, ничего не говоря.

— Просто странно, старый Линялый все эти годы был в твоем Стедгольде и никто не видел, чтобы он использовал что-то, кроме ножа. Считалось, что все эти шрамы на руках от работы в кузнице. Тогда вечером, он прошел сквозь всех этих маньяков, как будто они были сделаны из паутины. Он из тех, о ком хочется узнать, а кто же он такой?

Исана сложила руки, одними пальцами показывая нарастающее нетерпение и ничего не ответила.

— Хммм. — хмыкнул Джиральди и уходя прихрамывая, — Интрига растет.

Линялый вошел через несколько секунд. Он всё еще был одет в простую, запятнанную кровью робу уборщика, поверх которой он надел пояс легионера с ножнами и его старым мечом в них.

Он где-то достал поношенный, старый темно-синий плащ и сапоги легионера. Пропитавшаяся кровью ткань опоясывала его левую руку, но, если он и испытывал боль, то не показывал этого.

Линялый закрыл за собой дверь и взглянул на Исану.

— Тави? — тихо спросила она.

Линялый глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— На задании. Гай отослал его в Легион.

Исана ощутила первые вспышки паники.

— Гай знает?

— Думаю, да, — тихо сказал Линялый.

— Тави там один?

Линялый покачал головой, позволяя свои волосам упасть на лицо, чтобы, как обычно, скрыть его эмоции.

— С ним Антиллар Максимус.

— Максимус. Тот парень, которому Тави приходилось спасать жизнь? Дважды.

Линялый не поднял глаза, но его голос стал жестче.

— Молодой человек, который дважды доказывал свою преданность другу и Империи. Максимус готов был отдать жизнь, чтобы защитить Тави от сына Высшего Лорда. Вы не можете требовать большего ни от кого.

— Я не отрицаю его готовность отдать свою жизнь, — возразила Исана. — Это и есть его смысл жизни, на мой взгляд. Великие фурии, Арарис, да он просто дока в этом.

— Потише, миледи, — сказал Линялый, его голос был предостерегающим и мягким одновременно.

Она никогда не понимала, как ему это удается. Исана устало покачала головой.

— Линялый, — поправила она себя, — я не твоя леди.

— Как скажете, миледи. — Ответил Линялый.

Она нахмурилась, но решила не продолжать бесполезный спор и махнула рукой.

— Почему ты не остался с ним?

— Мое присутствие привлекло бы к нему лишнее внимание. — Ответил Линялый. — Гай послал его в Легион, сформированный по новому образцу.

Он прикоснулся к страшному клейму на своем лице, которым метят солдат, сбежавших с поля боя.

— Я не смог бы находиться рядом с ним. Если бы мне пришлось драться, велика возможность того, что кто-то узнал бы меня, и это породило бы очень много вопросов о том, почему один из личных сопровождающих Принцепса Септимуса, вместо того, чтобы вот уже двенадцать лет покоиться в землях Кальдерона, сопровождает молодого человека.

— Гай не должен был отсылать его туда. — Настаивала Исана. — Он хотел изолировать его. Сделать его уязвимым.

— Он хотел, — возразил Линялый, — уберечь Тави от ненужного внимания, в безопасном месте.

— Отослав его в Легион? — недоверие в голосе Исаны возросло. — В разгар Гражданской войны?

Линялый покачал головой.

— Задумайтесь, миледи, — сказал он.

— Первый Алеранский — единственный Легион, который не будет принимать участие в гражданской войне. Не с таким количеством солдат, офицеров, преданных городам, Лордам и семьям на обеих сторонах этой борьбы. Кроме того, он формировался на западе Амарантской Долины, вдали от битв и меня не удивит, если окажется, что Гай отдал приказ перейти еще западнее, подальше от театра военных действий.

Исана нахмурилась и сложила руки на коленях, — Ты уверен, что он в безопасности?

— Нигде не может быть полной безопасности, — тихим тоном ответил Линялый.

— Но сейчас он скрыт среди тысячи людей, одетых точно также, как и он, которые не вступят в борьбу против какого бы то ни было Легиона Высшего Лорда, и которые тренируются в традициях защиты самих себя. Он в сопровождении молодого Максимуса, который с мечом в руках опаснее многих мужчин его возраста, которых я видел — он спас моего Лорда — и заклинатель огромной силы. Зная Гая, там еще много агентов поблизости, о которых мне ничего не было сказано.

Исана прижала руки к груди. — Почему ты здесь?

— Корона получила данные о том, что вы — личная цель Калара.

— Корона, — сказала она, — и все, кто был на Зимнем Фестивале, и слуги, и те, кто может быть говорил, или возможно слышал слухи.

— Несколько точнее, — парировал Линялый, — Он попросил меня присмотреть за Вами. Я согласился.

Она приподняла голову и нахмурилась, — Он попросил?

Линялый пожал плечами, — Моя преданность не принадлежит команде Гая Септимуса и он знает это.

Она почувствовала, как слегка улыбается ему, — Я не доверяю ему. Я никому не могу доверять. Не тогда, когда дело касается Тави.

Выражение лица Линялого не изменилось, но Исана почувствовала вспышку эмоций, которых никогда не было у раба со шрамом — мгновение гнева.

— Я знаю, что вы стремитесь защитить его. Но вы оказываете Тави смертельно плохую услугу. Он гораздо более грозный и умелый, чем вы думаете.

Исана заморгала, — Линялый..

— Я видел это, — продолжил Линялый. Чувство гнева в нем продолжало нарастать. — Видел его действия под давлением. Он имеет больше способностей, чем другие люди, независимо от их мастерства при обращении с фуриями. И гораздо больше чем..

Исана вырвалась из своих мыслей о переживаниях и внимательно посмотрела на человека со шрамом. Его кожа была слишком бледна, покрыта пятнами красного цвета и блестела от холодного пота. Его глаза были расширены, на его горле и виске было видно, что его пульс неровно бъется.

— Он заставляет окружающих становиться большим, чем они есть, — прорычал Линялый.

— Делает их лучше, чем они есть. Большим, чем они сами думают о себе. Как его отец. Кровавые вороны, как его отец, которого я оставил умирать..

Линялый вдруг поднял свою раненую руку и посмотрел на нее. Он сильно дрожал и на его губах появились белые пятна. Он в полном недоумении посмотрел на свою дрожащую руку, открыл рот, как будто хотел что-то сказать, затем дернулся в жестоком спазме, кинувшем его на пол.

Буквально секунды он молотил ногами, затем издал слабый стон и обмяк.

— Линялый! — Исана вздохнула и заставила себя встать с кровати. Мир покачнулся и уронил ее на пол.

У нее не хватило сил, чтобы подняться, но она поползла на четвереньках, чтобы добраться до горла упавшего мужчины и проверить его пульс.

Но она не смогла найти его.