Очень знакомое из прошлой жизни ощущение завзятого туриста. Такое возникает, когда со станции вокзала в абсолютно новый и неизвестный город выходишь. В той прошлой жизни, в двадцать первом веке, Усков едва ли не каждый свой отпуск куда-нибудь выбирался. Понятно, что статуя античной воительницы своим пафосом сильно не дотягивала до Статуи Свободы, да и дому с арочными окнами и башенками на заднем плане сильно далеко до шедевра, скажем, того же Гауди, но в качестве объекта для туризма, тем не менее, главный город Цюриха определенно вполне годился. Только вот так, дикарем по улицам разгуливать — очень непродуктивно в плане ознакомления с достопримечательностями. Обязательно, большую часть их не заметишь, пропустишь, а то и просто не оценишь в круговерти новых впечатлений. А потому, стоит поинтересоваться насчет возможности обзавестись опытным индивидуальным гидом. Вон, его наниты уже, уловив пожелание своего хозяина, перешерстили местную сеть и собрали выборку турагентств, предоставлявших подобную услугу.
Даже идти никуда не пришлось. Виртуальный договор на трехдневное сопровождение подписали, и уже через десяток минут из плотной стайки разноцветных флайеров, снующих над городом в разных направлениях, на площадь возле памятника опустилась аккуратненькая маленькая розовая летучая машинка. К тому времени все нынешние сослуживцы Ускова, выгрузившиеся вместе с ним из катера, уже разбрелись по своим делам, да и катер улетел. Теперь у них целая неделя абсолютной свободы и прожигания выплаченной за поход внушительной премии.
Разумеется, водителем столь няшной невелички оказалась девушка. И она же, по странному стечению обстоятельств, была отправлена агентством, чтобы показать чужеземцу все самые выдающиеся красоты ее родного города.
— Ой! А я вас в новостях не так давно видела! — Первым делом объявила она, подходя к нанявшему ее клиенту. — Ведь это же вы стали чемпионом этого года по искусству пилотирования малых и средних судов.
— Вообще-то кораблей. — Поправил Макс девушку, улыбаясь ей в ответ. Очень уж улыбка у нее была заразительная. — Суда — это если гражданские, а мы же соревновались не только в пилотировании, но и виртуальные бои проводили.
— Ой! Простите! — Заалела ушками хрупкая блондинка с большими… голубыми глазами. Да, в глаза ей Макс тоже взглянул, правда, в самый последний момент. Предательский взгляд залип и никак не хотел подниматься выше.
— Не стоит извинений. Вы же не мальчик, а это всего лишь понятие из исконно мальчишеского языка. Ну, как, к примеру, всякие фижмы, защипы и воланы у девочек. Или там нюансы оттенков, обозначаемых словами коралловый, ультра-розовый, фуксия и тому подобное. Мужчины даже под дулом игольника в этих нюансах разобраться попросту неспособны.
И смех, серебряным колокольчиком зазвеневший в воздухе у нее тоже был соответствующий: негромкий, завлекательный. Совсем, как его хозяйка.
— Тогда давайте, сначала определим, какие объекты вас конкретно интересуют в нашем городе? — Задала она первый вопрос, отсмеявшись.
— Красивые архитектурные памятники, объекты с историей, если вы ее сможете рассказать, конечно. Ну, и по пути просто расскажете мне о жизни. Я же здесь практически в первый раз. Когда на чемпионат ваш с орбиты спускался, так на всю архитектуру только и смог из окна флайера посмотреть.
— Тогда начнем нашу экскурсию именно с этой вот скульптуры и здания астропорта позади нее. Кстати, для флайеров тут стоянка только на пять минут разрешена, с вашего позволения я отправлю мою птичку парить неподалеку. — И ярко розовый флайер улетел.
— В нем что, свой искин имеется? — Спросил Макс, пораженный этим обстоятельством в самое сердце. — У вас разве нет запрета на их использование в быту на поверхности планет?
— Ну, да, искин. И никакого запрета действительно нет. — Девушка отвечала тоном, словно вопрошала: «А разве может быть по-другому?».
— А как же вы тогда с безработицей справляетесь. Искины же в таком случае всю основную работу выполнять будут?
— Никогда над таким вопросом не задумывалась. Работы полно. Особенно той, что касается общения с другими людьми. Я вот, например, экскурсоводом устроилась на время, пока у нас в университете каникулы длятся.
— И нет никаких «лишних» людей? — Все еще с недоверием спросил Макс, которому с детства вдалбливали в сознание совсем другие истины.
— Ну, если бы разрешили неограниченную рождаемость, они наверняка бы появились, но в обществе, где одна семья — один ребенок, а последующие возможны только за очень большие заслуги, таковых просто нет и быть не может.
— На планете, где я родился все наоборот. Искины там почти запрещены, зато рождаемость ограничивают сами семьи.
— Да, я знаю. Нам еще в школе на уроках про это рассказывали. Объяснение очень простое. Изначально наша древняя родина, откуда началась колонизация, не могла похвастать слишком большим населением. А колонизировать собрались сразу три планеты. Людей было очень мало, без искинов бы не управились. А потом уж так все и повелось.
Так, болтая, и начали пешеходный тур по близлежащим памятникам. Благо, освоение всей планеты началось тоже именно с этой точки. Космодром тогда за городом был. Потом уже город разросся и поглотил его. Впрочем, техника для посадки с орбиты была надежная, без вредных выхлопов, так что космодром и переносить никуда не стали. Считай, та же стоянка для флайеров, только размерами посадочные модули, в основном, чуть побольше, да не такие нарядные.
Так и бродили от здания к зданию, иногда на флайере перелетая чуть поодаль, и болтали на интересные обоим темы. Между делом Грета, так звали симпатичного экскурсовода, поведала, что учится на ксенопсихолога. Контакты с кораблями из империи Авар в последнее время участились, появился запрос и на таких экзотических специалистов.
— Я слышал, у них все еще рабство распространено. — Проявил свои познания в затронутом предмете парень.
— Ну, да. Чужаков они часто в рабство обращают. — Ответила на этот пассаж Грета. — А знаешь, почему? У них в обществе тоже есть запреты на применение искинов, почти совсем, как у вас. Только не по причине, что искины рабочие места воруют, а потому что был случай, когда искины на космической верфи взбунтовались и начали людей уничтожать. Теперь программы для искинов так изменили, что чуть ли не на любое действие искина, ему разрешение от человека нужно.
— И что же дальше стало с теми восставшими?
— Частью их люди перебили, часть на построенных кораблях смогли убежать куда-то во внешний космос. Аварцы рассказывают, что иногда такие автоматические корабли им встречаются, значит, где-то обосноваться смогли.
Макс слушал рассказы студентки внимательно, узнавая из них для себя много нового. Взамен рассказал ей про свою родину, Афину, а также про приключения на Иридии. Хотя, про Иридию совсем немного рассказать получилось. Он же там, в течение года, только и делал, что охотился. А про ужас, что накатывает от близкого присутствия сильного завра, при всем желании правильно передать свои ощущения не получилось бы.
— Куда завтра планируешь направиться? — Поинтересовалась Грета у парня, прощаясь. Вечер уже наступил. Макс решил, что пора прощаться до завтра и идти осваивать снятый гостиничный номер.
— Точно не знаю. Тут ведь, вроде, и море неподалеку имеется.
— Ну, да. Цюрихское море в десяти километрах от городской окраины.
— У первопоселенцев явно с фантазией напряг серьезный случился. — Прокомментировал Макс, услышав название. — В системе Цюрих по своей орбите движется планета Цюрих. Столица этой планеты тоже, разумеется, называется Цюрих. А чтоб уж точно это красивое и редкое название не забылось, море, на берегах которого расположилась эта столица, тоже зовется Цюрихским.
— Можно и так подумать. — Хихикнула Грета. — Только первопоселенцы исключительно названия со своей бывшей родины на новую местность переносили. Что поделать, если на Земле у них в кантоне Цюрих был одноименный город на берегах Цюрихского озера.
— Хм. Приверженность древним традициям? Это хорошо. — Покивал головой Максим, хотя, на самом деле, остался исключительно при своем мнении. С фантазией у швейцарцев, как и у их космических потомков, было неважно.
На следующий день Грета отвезла клиента на берег моря. Ну, что сказать? Десять из десяти! Чистый белый песок, ласковый плеск волн, синь небес, безупречно красивая девушка в купальнике рядом и… ни единой души вокруг. Даже на Афине, вроде бы намного менее густо заселенной, так не получалось. Обязательно хоть несколько отдыхающих, да в поле прямой видимости оказывалось, а тут — никого. А объяснение очень простое: флайер. Сначала сверху оценили, есть ли всякие личности вокруг и только потом сели.
И накупался и разомлел на солнышке. Кайф! Вот только со спутницей во взаимоотношениях так и не продвинулись ни на йоту. Какое-то иррациональное чувство Макса останавливало, стоило только подумать о более близком общении. Может, мнительность и робость, но очень ощущения были схожими с теми, когда ему какая-нибудь опасность грозила. Так и в город вернулись, держась на пионерском расстоянии.
Зато в досужей болтовне на берегу внезапно отыскали себе тему совместного времяпровождения на завтра. Макс просто съехидничал, поинтересовался, а знает ли студентка язык тех, психологию которых изучать пытается. На что получил ответ, что это первое, чему всех студентов их специальности учат. Оказывается, военные их университету трофейный мнемограф передали, который как раз и был настроен устанавливать в мозгах людей взаимосвязь немецкого и аварского языков. Два часа сидения под глухим колпаком — и ты уже вполне бегло умеешь разговаривать на языке потенциального противника. Ну, а, самое главное, что на каникулах доступ к этому аппарату был чуть ли не свободным. Точнее, кафедра на ключ была закрыта по случаю отпуска всего педагогического состава разом, а Грета вполне могла получить заветный ключ на вахте. Собственно, она уже не раз это и проделывала, так как ей было вменено в обязанность растения в рекреации для медитаций поливать.
Здание университета, как на взгляд самого Максима, было самым настоящим дворцом. Никакого сравнения с училищами на Афине. Те на фоне здешнего великолепия исключительно утилитарными халупами выглядели. Хотя, объяснить такое положение дел легко можно было: на Афине знания получали через нейроглифы. Училища служили лишь для отработки практических навыков. Перемещении изученного в виртуальных тренажерах на уровень подкорки. И учеба два-три месяца по сравнению с университетскими годами, и само обучение в виртуальных ситуациях проходит. У учеников на Афине собственно и возможностей то почти нет, интерьерами любоваться.
Вспомнив про нейроглифы, попытался похвастаться этим перед местной студенткой и был ошарашен ответом. Оказывается, учеба при помощи прямой закачки знаний в мозги отупляет! При естественном изучении предмета в мозгах целая куча всяких ассоциативных цепочек к разным отраслям знаний создается, отчего изобретательский и творческий потенциал прогрессирует. Может, она и права, а может, как в той крыловской басне про недосягаемый для лисицы виноград, когда рыжая его априори кислым объявила. Ведь идет же развитие науки и технологий в человеческом секторе космоса?
Ладно, без разницы так это или нет, но Усков еще раз попытался свои мозги отупить. Попросил у Греты помочь ему управиться с аппаратом, чтобы язык пришельцев выучить. Как когда-то, в нейроцентре, вновь на голову массивный купол опустился и темно стало. Вот, вроде, совершенно разные цивилизации, развившиеся под разными небесами, а внешний вид нейрошлема чуть ли не один в один. Вот что значит, аппараты созданы для выполнения одной и той же функции. Примерно в той же мере, в какой передние лапы кротов похожи на передние лапы медведок (медведки — это насекомые, роющие ходы под землей, если кто не в курсе).
— Ну, как самочувствие? — Именно такими словами встретила Грета его возвращение в мир света.
— Нормально. В голове только немного шумит. — Ответил Максим и только после этого сообразил, что разговаривает он на ранее незнакомом ему языке.
— Шум в голове — это тоже нормально. — Улыбнулась девушка, весьма довольная проведенной партизанской акцией. — Пройдет скоро. Ну, что, выполнила я свои обязанности гида?
— На мой взгляд, самым наилучшим образом. Может, где-нибудь посидим на прощание. В каком-нибудь кафе или ресторане. И цена пусть тебя не смущает, премиальных денег мне по результатам похода целую кучу выдали.
— Тогда пошли в Кроненхалле, раз уж ты такой богатый. — Моментально загорелась студентка. — В нашей учебной группе туда одна студентка ходила в прошлом году со своим бойфрендом. Рассказывала, какой там шик и как все вкусно приготовлено. Девчонки аж иззавидовались все.
— Пошли. Далеко это?
— Нет, Совсем рядом, пешком за пять минут дойдем.
Из уст Греты слова про недолгий путь звучали, как еще одно преимущество, а Макс внезапно ощутил легкую горечь предстоящего расставания. Все же девушка, несмотря на странную реакцию его интуиции, очень ему нравилась. Живая такая, непосредственная. И… глаза большие. Сразу к чему-то библейская Песнь песней вспомнилась: «Заберусь на пальму, ухвачусь за ветви. Груди твои пусть будут виноградными гроздьями на лозе, дыхание…». Макс поймал себя на мысли, что уже буквально мысленно ощущает тяжесть этих гроздей в своих ладонях. Срочно постарался перевести внимание на окружающие красоты.
Заведение, куда его привела гид, было донельзя пафосным. Официанты в ярких кителях передвигались по залу медленно и чопорно, держа осанку настолько, что казалось, что лом проглотили. А уж метрдотель, так и вовсе своим снобизмом легко заткнул бы за пояс самого чопорного Лондонского аристократа минувших веков. И посетители здесь не принимали пищу, они вкушали! Удивительно, как их с Гретой вообще сюда пустили без фраков и вечерних платьев.
— А можно, я сама себе закажу блюдо? — Попросила Грета, умоляюще глядя на Максима. — Очень уж та девчонка, которая рассказывала про этот ресторан, его хвалила.
— Желание дамы в таких заведениях — закон. — Улыбнулся Макс и студентка с важным видом протараторила подошедшему официанту какое-то название на французском.
А сам Макс свой заказ обрисовал просто:
— Я гость в вашей стране. Хотелось бы получить самые приятные впечатления от кухни народа ее населяющего. На ваше усмотрение. И вино, сухое. Средней ценовой группы. — Про вино он из прошлой жизни уяснил. Когда прочитал про проведенный для самых маститых сомелье тест, в котором они не смогли достоверно отличить налитое в бокалы элитное вино от просто хорошего. Если уж профессионалы не смогли этого сделать, так такому начинающему любителю, как Макс, не стоит даже и пытаться.
Ну, что сказать по поводу обеда? Было атмосферно. Было ли вкусно? — В принципе, да. Но скорее непривычно. По крайней мере, поедание фондю из котелка, под которым продолжает гореть огонь, макая туда кусочки белого хлеба, наколотые на длинную вилку. Запоминается такая трапеза. А вот вино под эти наколотые комочки с тянущимися следом сырными нитями подошло идеально.
А еще запомнилось выражение лица Греты, которая внезапно поняла, что заказанных ей улиток нужно есть практически живьем. Не то подшутила над ней одногруппница, не то вкусы сильно не совпадают. На умоляющее выражение ее мордашки Макс попросил сменить ей блюдо на что-нибудь более привычное. В результате она тоже фондю за милую душу трескала. Даже кончик носа сыром умудрилась заляпать.
— Спасибо тебе, Макс, за эти прекрасные три дня. — Поблагодарила его Грета на прощание, уже, практически, усаживаясь в свой розовый флайер. — И особая благодарность, что ни разу за эти дни не попытался приставать. — И она легко, самыми кончиками губ поцеловала его. После чего резво заскочила внутрь своего транспортного средства, и розовая невеличка взмыла в воздух, быстро исчезая в разноцветной круговерти на высоте.
— Дыхание твое, ароматом яблок. — Продекламировал Усков следующую строчку описания царя Соломона прелестей его возлюбленной Суламифь и, развернувшись, решительным шагом направился в сторону своей гостиницы. Впереди его ожидало еще целых четыре дня отпуска. Нужно было поскорее разбираться, каким образом тут мужчины знакомятся с противоположным полом. Ну, чтобы при этом получить желанную близость без распевания серенад под балконом избранницы в течение месяца — другого.
Оказалось, все как у людей. И дамы древнейшей профессии в столице Гельвеции вполне себе промышляли, и просто девушки в ночных клубах с парнями легко знакомились. Ночных бабочек Макс решил оставить на крайний случай, а вот в клубе, куда он отправился этим вечерком, улов был. Засыпал под утро наш герой, утомленный и довольный донельзя, отнюдь не в одиночестве. Знакомство с красотами нового города продолжалось.