Фиолетовая гибель

20

— И даже знаете что? — Джеймс оглянулся по сторонам.

Вокруг вечерело, но темно еще не было, лишь вдали, за опушкой, лес понемногу окутывался туманной пеленой, словно призрачным предвестником приближавшихся сумерек и ночи. Они стояли у больших кедров над незаметной тропкой, которая спускалась к горной речушке; ее неумолчное журчание показалось сейчас Джеймсу Марчи более громким и каким-то настойчивым. «А вдруг вода в реке неожиданно поднялась. — с тревогой подумал он, — ведь в горных реках это бывает часто, и тогда она может снести метеорит… Это было бы непоправимым, страшным уроном для науки», — забеспокоился он еще больше.

— Что именно, Джеймс? — спросила Мэджи, видя, что тот озабоченно всматривается в сторону тропки.

— У нас есть еще время до сумерек… тут до нашего лагеря рукой подать, — быстро заговорил Джеймс, которому не терпелось проверить на месте свои опасения. — Давайте спустимся к реке, туда, где лежит наш метеорит! Ведь вы еще не видели его?

— Нет. А это не опасно?

— Боже упаси! Я уже и сам заглядывал туда несколько раз, хотел перенести его к палаткам, но никак не мог придумать, как тащить его оттуда на гору. Он тяжелый… и это, конечно, явная небрежность с моей стороны — оставить его так надолго у воды… Пойдем, Мэджи? — просительно сказал он.

— Что ж, пошли, — не слишком охотно согласилась девушка.

Джеймс с трудом сдерживал себя, чтобы не бежать по тропинке. Он делал несколько быстрых шагов вприпрыжку, оставляя Мэджи сзади; затем останавливался и возвращался к ней, понимая, что ей не под силу такой быстрый спуск по крутой, заплетенной выступавшими корнями деревьев и кустов тропке. Он заботливо помогал ей и тут же снова быстро перескакивал через корни вниз, опережая Мэджи и опять возвращаясь к ней, как неугомонный щенок, которому хочется удрать от хозяйки, но незримый поводок заставляет его вернуться к ней и, будто осведомившись, все ли в порядке, бежать дальше. Придумав это не чересчур лестное для Джеймса Марчи сравнение, Мэджи только улыбнулась, но ничего не сказала, опасаясь обидеть его.

— Ой, как здесь сумрачно! — воскликнула она, оказавшись под огромными кедрами, которые, казалось, вырастали прямо из воды. — А где же ваш метеорит?

— Вот он, — успокоенно ответил ей Джеймс, указывая на неприглядный черный валун, лежавший около ствола большого кедра.

Еще подбегая к реке, он с удовлетворением заметил, что метеорит лежит там, где и лежал до сих пор. «И чего я в самом деле тревожился, — подумал Джеймс, — будто не мог сообразить, что вечером и ночью эта река всегда шумит громче? Может, воды немножко и прибавилось, но ничего страшного для метеорита нет. И все-таки как бы его перетащить наверх?..»

— И вот об этом круглом камне столько разговоров? — неуважительно заметила Мэджи, не приближаясь, однако, к черному валуну. — Да он ничем и не отличается, разве что темнее других… а там что-то поблескивает… это где вы его отбили, Джеймс, да? И там еще какие-то ростки, что ли, или мне это кажется?.. Тут почти темно…

Джеймс уже не слушал ее. Он затаив дыхание на цыпочках подошел к метеориту, вглядываясь в него. В неясном сумеречном свете он видел: там, где его молоток отбил небольшую часть метеорита и где раньше были заметны только мелкие трещины и углубления, теперь поверхность ярко блестела, будто ее покрывал ровный слой никеля или хрома. Это само по себе было уже непонятным. Но еще более странным было то, что на этой блестящей поверхности виднелись резко отличавшиеся от нее синие, перепутанные между собой побеги или ростки, как у гигантской плесени. Но ведь их раньше не было, излом метеорита представлял собою неровную, потрескавшуюся площадь, где ни он, ни Клайд не видели даже намека на плесень, которая, как им казалось, вся осталась на отбитом куске, принесенном в палатку. А сейчас загадочная плесень не только заново появилась на метеорите, но и разрослась намного больше, чем там, в самодельных чашках с бульоном-желе. «Значит… значит, ей не нужно никакое дополнительное питание! Воздухом она, что ли, питается? А может быть, и так, — лихорадочно думал Джеймс. — В палатке плесень стала фиолетовой, а здесь осталась синей… Почему? А острый запах? — Джеймс втянул ноздрями воздух около плесени. — Нет, здесь нет того пряного и неприятного запаха, который распространяла фиолетовая плесень в палатке. Почему?..»

— Джеймс, да не молчите же вы! — тянула его за рукав Мэджи, не подходя ближе к метеориту. — И не стойте там! Вы же помните, что говорил Клайд! И мне вы тоже не позволяли приближаться к вашей плесени. Отойдите, я вам говорю! Слышите? Да отойдите же! Все равно уже темно и вы ничего не рассмотрите…

Не сводя глаз с метеорита, Джеймс отступил на два-три шага назад от него, подчиняясь настойчивому зову Мэджи: он слышал торопливые, возбужденные ее слова, но смысл их до него не доходил — они словно скользили по его сознанию. Плесень сильно разрослась, это несомненно. Мутация это или ее естественный рост? И почему здесь не чувствуется ее специфический запах? Может быть, это и мутация: ведь в земном воздухе могут быть самые разнообразные вещества, неизвестные на той планете, откуда прилетел метеорит. И они, возможно, воздействуют на плесень… Черт возьми, можно с ума сойти от всех этих «возможно»! Вроде уравнения со многими неизвестными. Жаль, что не видно насекомых… Влияет на них плесень или нет? Там, в палатке, резкая мутация произошла оттого, что на плесень попал пепел из трубки, в этом Джеймс был совершенно уверен. Пепел… Да, да, конечно, пепел! Вот звено, которое может быть недостающим. И тогда все станет ясным…

Джеймс Марчи поднял голову, будто очнувшись. Он взглянул на Мэджи Бейкер и заметил, что она как-то странно смотрит на него, пожалуй, даже боязливо. Да, ведь она что-то говорила, а он ничего не слышал, увлекшись своими мыслями, вел себя как сумасшедший, — должно быть, и правда он одержимый, как сказал Клайд. Фу, это прямо невежливо, нехорошо!..

Мэджи продолжала говорить, очень убедительно и немного испуганно:

— Джеймс, милый, пожалуйста, пойдемте! Мне чего-то страшно… Ведь уже скоро совсем вечер… и река бурлит, и тут, под этими огромными кедрами, так сумрачно. Ну послушайте же, наконец, Джеймс! Сколько можно просить? Господи, да вы, честное слово, ничего не слышите! — с отчаянием сказала она.

— Нет, нет, Мэджи, я все слышу, я просто немножко задумался и потому не отвечал, — попытался ответить он как можно убедительнее. — Так задумался, что вот даже и не закурил, как хотел. — Он полез в карман за трубкой и табаком.

— Это прямо невозможно! — воскликнула девушка, всплескивая руками и сердито глядя на него. — То он полчаса ничего не отвечает и молчит как окаменелый, сколько ему ни говори! То вдруг ему надо сейчас же закурить, когда нам давно уже пора идти. И чего вдруг? Будто нельзя идти и закуривать!..

— Сейчас, сейчас, Мэджи, я сию минутку! Знаете, я так давно уже хотел закурить…

Он торопливо набил трубку, чиркнул спичкой и зажег ее.

— Кстати, и комары не будут лезть, — добавил Джеймс, ожесточенно раскуривая трубку.

— Их и так тут нет. Во всяком случае, я не замечала, — сердито возразила Мэджи. — И все-то вы выдумываете!

— Ну что вы! — Джеймс окутался клубом дыма. — Комаров здесь уйма. — Он выпустил еще одно облако. — Их то нет, то вдруг как налетят… — И он снова запыхтел трубкой.

— Ей-богу, вы и правда какой-то странный, Джеймс, — с удивлением протянула девушка. — Вы что, нарочно задерживаете меня тут?

В сгущавшихся сумерках ее недовольное лицо то освещалось багровыми вспышками трубки Джеймса Марчи — и тогда синева ее глаз казалась ему прямо нестерпимо сияющей, — то уходило в темноту.

— Вы назло тянете время? — продолжала она, топнув ногой.

— Ой, нет, нет, Мэджи! — испугался Джеймс. — Мы уже идем! Только минуточку, я сейчас!

Он покосился на свою трубку и, убедившись, что она полностью разгорелась, побежал к стволу кедра, под которым лежал метеорит.

— Честное слово, он сумасшедший! — убежденно сказала Мэджи Бейкер, следя глазами за Джеймсом, который добежал до кедра, на мгновение остановился под ним и затем так же быстро помчался назад.

Запыхавшись, он остановился перед нею и сказал:

— Вот и все, Мэджи. Теперь я к вашим услугам.

— Вам обязательно надо было попрощаться с вашим метеоритом? — язвительно осведомилась Мэджи, идя к тропке на склоне.

— Н-нет… не попрощаться… — замялся Джеймс Марчи. — Это я т-так, хотел еще раз посмотреть… — В смущении он на ходу выколотил трубку о ствол дерева. Красные угольки посыпались на землю.

Мэджи оглянулась.

— А комары? — еще язвительнее спросила она.

— Какие комары? — удивился Джеймс, растерянно смотря на нее.

— Комары, которых вы собирались отгонять вашей трубкой?

— Ах, комары! Да, да, конечно, это правда. Только их тут, оказывается, нет… ну, и я, знаете, уже накурился…

Мэджи рассмеялась:

— Ну и чудак же вы, Коро… простите, Джеймс, это я оговорилась!

— Нет, нет, ничего, пожалуйста, — с облегчением сказал Джеймс Марчи, обрадованный возможностью переменить тему на менее скользкую. — Мне очень приятно, Мэджи, когда вы улыбаетесь… знаете, улыбка так идет к вам!

— Это вы видите сзади, правда? И в темноте?

— Н-ну… не сзади, а просто так, я ведь знаю, как это у вас получается. Очень хорошо получается!

— Джеймс, вы, кажется, начинаете говорить комплименты!

— Разве? — удивился Джеймс.

Вот уж чего бы он никогда не подумал! Комплименты — это когда говорят девушкам разные приятные придуманные вещи. Но ведь он сказал чистую правду, и совсем не для того, чтобы Мэджи было приятно, а просто от всей души. А выходит, что это тоже комплимент. Ну ладно, тем лучше!

Сумрак сгущался, он надвигался на тропку темной, плотной стеной, в которой только угадывались неясные очертания стволов деревьев, уходивших кверху причудливыми тенями ветвей. Они влажно шумели листвой; снизу, от реки, доносилось безумолчное журчание воды, плескавшейся о каменные валуны на берегу, и от этого смешения звуков Мэджи казалось, что она идет по зачарованному царству, где каждое застывшее во мраке дерево словно околдовано неведомым и могучим лесным волшебником и может в любую минуту зашевелиться и двинуться к ней. Она боязливо поежилась и остановилась на тропинке, ведущей вверх.

— Что случилось, Мэджи? — обеспокоенно спросил Джеймс Марчи, шедший следом за нею. Он поравнялся с девушкой, тревожно оглядывавшейся вокруг.

— Ничего… мне почему-то страшно! Ой, Коротышка, дайте-ка мне руку! Мы скоро выйдем отсюда?

— Да, да, уже недолго, сейчас мы будем наверху.

Он шел, бережно поддерживая ее тонкую руку, опиравшуюся на его локоть. Шел, не чувствуя под собою ног. Шел, как гордый рыцарь, ведущий свою возлюбленную даму, которая доверилась ему. Доверилась и больше уже не боялась ни темноты, ни заколдованного леса, ни могучих волшебников, превращающих деревья в чудовища, о чем она тут же сообщила Джеймсу. Он шел, слушая Мэджи, и думал только об одном: как жаль, как страшно жаль, что нет такого необыкновенного, всемогущего волшебника, который помог бы ему, нескладному Коротышке, вести дальше и дальше девушку, доверчиво державшую его под руку. Куда дальше, все равно, только бы это было бесконечно…