Фиолетовая гибель

12

Джеймс Марчи остановился у входа в свою палатку. Он вопросительно смотрел на приближавшегося к нему Клайда. В его лице уже не было гнева: Коротышка отходил тотчас же, сразу, особенно если им овладевали какие-то мысли. Клайд знал это и начал без предисловий:

— Скажи, Джеймс, может ли иметь какое-либо значение то, что мертвые муравьи оказались именно у одного блюдечка, того, которое справа? И почему у остальных двух блюдечек их не было? Ведь плесень-то ты положил поровну на все три. В чем тут дело?

Джеймс внимательно, очень внимательно поглядел на Клайда, потом опустил глаза вниз. Он колебался, теребя свою курчавую бородку, и видно было, как борются в нем какие-то сомнения.

Клайд пожал плечами.

— Слушай, Коротышка, — сказал он решительно, — если ты не хочешь говорить, то ведь я не настаиваю. Меня просто заинтересовало это обстоятельство, вот и все. А так как оно кажется мне непонятным, то я и хотел спросить у тебя. Больше ничего. — Он сделал вид, будто собирается отойти.

Тогда Джеймс Марчи не выдержал. Он умоляюще посмотрел на Клайда и схватил его за рукав.

— Нет, нет, Клайд, не уходи! Мне очень трудно сказать тебе об этом, — быстро заговорил он, — потому что ты даже сможешь презирать меня после такого… такой оплошности… — У него на глазах чуть не показались слезы.

— Да что с тобой, Коротышка? — изумился Клайд. Он ласково похлопал Джеймса по плечу: — Что происходит с тобой? Или тебя так расстроил Фред со своим инсектисидом? Так ты брось, не обращай внимания, ведь все это чепуха. Разве ты не знаешь, что его хлебом не корми, только дай поговорить о коммерческих предприятиях. Он говорит, что ты одержимый насчет науки. Ну, знаешь, уж быть таким одержимым, как он, в делах любого воображаемого бизнеса!.. Я вволю нахохотался, когда он разглагольствовал, и даже не пойму, почему ты разобиделся!..

Джеймс хмуро проговорил, уставившись себе под ноги:

— Инсектисид… Болван он, вот кто! Рекламу ему нужно, да еще и рифмованную…

— А как же! — рассмеялся Клайд. — Помнишь: «Стапльтон — Марчи препарат убивает всех подряд»! Ну разве не замечательно? Стишки-то, конечно, слабенькие, зато сколько энергии и лаконизма в такой фразе!

Он ожидал, что Коротышка хотя бы улыбнется. Но Джеймс Марчи только покрутил головой.

— С-слушай, Клайд, — очень серьезно, даже, пожалуй, слишком обдуманно заговорил он, — я не хочу, чтобы Фред Стапльтон навязывал мне свои добрые бойскаутские дела…

— Да ты что? — удивился Клайд. — При чем тут бойскауты?

Джеймс чуть-чуть усмехнулся.

— Видишь ли, у бойскаутов есть такой обычай — ведь ты и сам был когда-то в детстве бойскаутом, правда?

— Был, признаюсь, — согласился Клайд. — И что же?

— Так вот, бойскаутам, как ты знаешь, положено делать добрые дела, и не реже, чем ежедневно. Так ведь? Для этого они даже завязывают узелком галстук, чтобы не забыть. Однажды три бойскаута с удовлетворением рапортовали своему скаутмастеру, что они сделали настоящее доброе дело: они помогли старушке перейти через улицу. «Прекрасно, — сказал скаутмастер, — но почему же вы занимались этим втроем?» — «Да ведь иначе у нас ничего бы не вышло, — ответили они. — Старушка, как мы ни убеждали ее, никак не хотела переходить через улицу!» Понимаешь?

Клайд расхохотался: они тащили ее, хоть она и не хотела! А Коротышка продолжал все так же серьезно, даже не улыбаясь:

— Вот я не хочу быть такой старушкой, которую залихватский бойскаут Фред Стапльтон тянет через улицу.

— Погоди, — сказал сквозь смех Клайд. — Зачем ему тянуть тебя?

— Очень просто, — объяснил Джеймс, — Фред считает, что таким образом он делает доброе дело, искренне считает. Он так уж воспитан, так устроен: если можно сделать на чем-то бизнес, значит, так и нужно. А хочу я или не хочу, ему все равно. Он, как такой вот бойскаут, тянет меня через улицу. И еще дурацкие стишки читает! Так вот, я не хочу этого, раз и навсегда! Мне не надо его бизнесменских дел. Запомни это!

Клайд перестал смеяться: слова Джеймса звучали слишком убедительно, даже резко. «Да, Коротышка, — подумал он, — ты гораздо больше понимаешь людей, в частности нашего друга Фреда Стапльтона, чем обычно говоришь. А я, брат, и не подозревал в тебе такого!» Он с несколько большим уважением поглядел на Джеймса.

А тот уже говорил снова, словно отгоняя неприятное воспоминание:

— Но это между прочим, чтобы закончить разговор о Фреде и его стишках. Я должен сказать тебе другое, более важное. Видишь ли, я допустил одну оплошность… Может быть, в ней и заключается причина того, что… — Он замялся, но тут же вынул из кармана свою обкуренную трубку и показал ее Клайду: — Вот!

— Что ты хочешь сказать? — удивился тот, недоумевающе глядя то на ничем не примечательную трубку, то на Джеймса.

Коротышка вздохнул и сконфуженно начал объяснять:

— Я и сам понимаю, что это была страшная небрежность. Но ведь мне очень хотелось поскорее начать эксперимент… и вот так получилось, что… — Он еще раз вздохнул и посмотрел на свою трубку.

— Слушай, Коротышка, не тяни! Говори ясно и коротко, при чем тут твоя трубка? — нетерпеливо сказал Клайд.

— Так я и говорю… вот, когда я поставил блюдечки в палатку и хотел отодвинуть постель, то… видишь ли, я в это время курил… и, знаешь, как это бывает? Трубка у меня во рту качнулась, может быть, я сильно ее прикусил зубами… ну, и у меня упал пепел, прямо на это блюдечко, которое справа. На плесень. Конечно, я его сразу сдул, но, вероятно, часть пепла осталась на плесени. И вот… вот такая история, — закончил Джеймс свой сбивчивый рассказ.

Клайд с трудом сдержал улыбку. Объяснения Джеймса были такими несерьезными, даже несуразными, что над ними хотелось рассмеяться.

Но Коротышка продолжал смотреть на него такими полными тревоги глазами, что Клайд попытался деликатно урезонить его.

— Подожди, Коротышка, — сказал он, — я что-то слабо понимаю все это. Какое отношение имеет пепел, оброненный с твоей трубки, к мертвым насекомым? Насколько я знаю, пепел уж никак не обладает свойствами, которые позволяли бы ему убивать муравьев или бабочек. Так что…

— Ах, Клайд, неужели тебе надо объяснять? — почти раздраженно прервал его Джеймс. — Конечно, пепел в наших обычных условиях, в общем, нейтрален. В наших, обычных, понимаешь? А плесень-то ведь совершенно необычна, она — космическая. И вполне вероятно, что под влиянием пепла у нее возникла мутация. И мутация привела к тому, что…

— Постой, постой, Коротышка, не спеши, — остановил его Клайд. — Что это значит — мутация?

Джеймс удивленно посмотрел на него из-под очков. Очевидно, ему трудно было представить себе, как человек может не понимать таких простых для него самого вещей.

Клайд засмеялся:

— Так ведь я и правда не понимаю, что это такое, Коротышка! Не могу же я знать столько, сколько ты.

— Но ведь ты учил когда-то биологию?

— О друг мой, это было так давно! В общем, лучше скажи. Тебе это будет проще.

Он вынул из пачки сигарету и закурил ее, хотя обычно никогда не делал этого до завтрака. Джеймс машинально также взялся за трубку и сделал движение, чтобы выколотить ее. Но тут же взглянул на палатку, где стояли блюдечки с плесенью, и сунул ее обратно в карман.

— Не могу, — признался он, искоса поглядывая на Клайда. — Напоминает мне о моей грубой оплошности… Как, как я мог допустить при эксперименте такую непозволительную небрежность!

— А может быть, это не так уж и плохо, — спокойно возразил ему Клайд. — Иначе ты не столкнулся бы с загадочным для тебя явлением.

— Ты думаешь? — недоверчиво и вместе с тем с новой надеждой спросил Джеймс. — Мне… мне это не приходило в голову! Нет, нет, у тебя решительно светлый ум, Клайд!

— Да уж куда там, — иронически ответил тот. — Но все же, что произошло с твоим пеплом, скажи толково.

Джеймс Марчи, видимо, совсем овладел собой в результате окрылившего его замечания Клайда. С его лица исчезло растерянное выражение, глаза перестали жалобно моргать, он заговорил увереннее, без тени сбивчивости, которая так мешала ему до сих пор. И то, что он рассказывал, сразу же захватило Клайда. Это было чертовски интересно!

Оказывается, мутация — это непредвиденное изменение наследственных свойств, объяснял Джеймс. Вот, размножаются микроорганизмы. И все последующие поколения остаются такими же, как и их предки. Это естественно. Но вдруг вмешиваются какие-то непредвиденные обстоятельства. Это могут быть химические факторы, или механические, или радиоактивные воздействия, которые влияют на размножение микроорганизмов. И тогда микроорганизмы, появившиеся под влиянием этих обстоятельств, меняют свои наследственные свойства. Но как!

Микроорганизмы, которые до того были безвредными, могут стать губительными. И наоборот, вредоносные бактерии могут оказаться полезными. Во всяком случае, под влиянием мутации возникают совершенно новые расы микроорганизмов, свойства которых приходится изучать заново. Не то же ли самое произошло с плесенью Джеймса Марчи, которую он пытался заботливо размножить в своих смешных блюдечках с бульоном и случайно обронил на одно из них пепел из трубки?.. Клайд напряженно думал об этом, и теперь предыдущие объяснения Коротышки уже не казались ему такими несуразными, как перед тем. Конечно, все в этой истории было немножко фантастичным, немножко невероятным, если подходить с обычных точек зрения. Но разве не таким же невероятным и фантастическим было и начало всего происшествия с загадочным метеоритом?

Джеймс увлеченно говорил, буквально захлебываясь, как это всегда бывало с ним, от тут же возникавших в его изобретательном мозгу мыслей и предположений, и Клайд с внутренней улыбкой думал, какими смешными были его искренние, простодушные уверения относительно «светлого ума» своего собеседника. Коротышка, милый ты мой, честно одержимый наукой человечек, если уж у кого-то есть действительно светлый ум, так это только у тебя!

— У тебя вызвал сомнения пепел как фактор мутации плесени, — говорил, возбужденно блестя голубыми глазами, Джеймс. — Но ты забываешь, что плесень-то ведь пришла к нам из других миров! А может быть, для нее наш обыкновенный пепел является совершенно необычным? Представь себе, что в этом ее мире нет вообще никакого пепла. Может быть, нет вообще углерода, из которого в основном состоит пепел. Все это вполне возможно, Клайд.

— Ну как нет углерода! — возразил тот. — А сама плесень, ведь в ней есть углерод, как и во всяком живом теле.

— Не обязательно! — почти выкрикнул Джеймс. — Почему ты не можешь представить себе жизнь без углерода? Например, с кремнием вместо углерода? Это совершенно возможно, если говорить об условиях какой-то другой планеты, откуда оторвался наш метеорит. Почему там обязательно должна быть наша белковая жизнь? С какой стати?.. Конечно, все это можно будет достоверно выяснить только тогда, когда наша плесень подвергнется настоящему научному исследованию. Ах, как жаль, что у меня нет никакого серьезного оборудования для такого исследования!.. Хотя, правда, я сам и не мог бы его произвести, — сокрушенно признался он. — Для этого нужны специальные знания и опыт. Но мы привезем плесень для научных опытов, мы возьмем ее с собой, ведь так, Клайд? А пока что мы можем сказать одно: плесень живет, и в ней произошла мутация, она приобрела новые свойства!

— Инсектисидные, — попробовал пошутить Клайд.

Но Джеймс вполне серьезно воспринял его слова.

— Да, в данном случае инсектисидные! — воскликнул он. — Если бы эти свойства возникли во всех блюдечках, тогда можно было бы только гадать, отчего и почему они появились. Но мертвые муравьи и бабочки оказались только у одного блюдечка, куда я обронил пепел! Значит, именно он оказал такое воздействие на плесень…

— А почему бабочки и стрекозы умерли в стороне от муравьев? — задал вопрос Клайд. — Помнишь, они лежат между блюдечком и муравьями?

Джеймс на мгновение задумался. Затем он быстро ответил как человек, для которого уже нет сомнений:

— Очень просто! Муравьи ползли к блюдечку — и погибли под воздействием плесени. А бабочки и стрекозы пролетали над ним — и также погибли по той же причине. И упали сразу же около блюдечка. Понимаешь? Вот, давай пойдем в палатку и проверим, как это должно было быть, Клайд. Мне нужно будет все подробно записать, как и что произошло при первом опыте. Это ужасно важно для науки, Клайд!

— Только не надо там быть слишком долго, — предостерег тот его. — Испарения могут быть вредными. В этом смысле Фред был, мне кажется, прав.

— Конечно, конечно, — успокоил его Джеймс. — Только посмотрим и уйдем, ладно?

Он уже входил в палатку, как вдруг обернулся и, широко улыбаясь, сказал, лукаво прищурив глаза:

— А все-таки, Клайд, как чудесно, что ты надоумил меня!

— В чем, Коротышка? — удивился Клайд.

— Да насчет того, что с оброненным пеплом вышло не так уж плохо, как мне сначала казалось, — простодушно пояснил Джеймс.