Осколки протокола. Фантомная боль

Глава 10

Нас грубо и быстро подняли на ноги, кто-то вскрикнул, когда наручники слишком туго впились в запястья. Ослаблять наручники захватчики не собирались, зато щедро раздавали подзатыльники и тычки прикладами. Для пущего воспитательного эффекта, видимо.

— Живее! — рявкнул один из них, и ствол автомата больно ткнул меня в спину.

Мы двигались прочь от переправы почти бегом. Налетчики то и дело оглядывались на небо — нервно, с опаской, будто ожидали, что в любой момент сверху посыплются мехи. Шум боя, взрыв дрона, треск сломанных деревьев — все это наверняка привлекло внимание. И каждый из нас понимал: встреча с Эдемом в таком виде для нас закончится быстро и без вариантов.

Стараясь не крутить головой, я пытвался рассмотреть тех, кто нас захватил. Люди, не мутанты. Группа слаженная, сработавшаяся, снаряга — потертая, пожившая, но добротная. Автоматы, деструкторы, разгрузки топорщатся запасными магазинами. Ничего не бряцает, не болтается… Матерые ублюдки.

Земля под ногами скользила — влажная трава, гнилые листья, обломки бетона. Кто-то из отряда споткнулся, его тут же подняли за шиворот и пихнули вперед. Мы шли молча, лишь изредка слышался тихий мат, когда приклад снова находил спину или плечо.

Ощущение было мерзкое. Даже не от того, что нас вели как скотину, а от этой показной небрежности. Налетчики нас не боялись, не сомневались в праильности своих действий… Им казалось, что мы у них уже в кармане. И это бесило больше, чем наручники.

А еще мне не давали покоя их взгляды. Было в них что-то… Странное. Что-то, чего не должно быть во взгляде нормального человека.

Впрочем, остались ли здесь еще нормальные люди?

Слева Шило тихо зашипел сквозь зубы:

— Твари…

Ему тут же прилетела звонкая затрещина, от которой парень едва не полетел на землю.

— Помолчал бы, — пробормотал я. — И так ясно.

Один из конвоиров фыркнул, услышав, но ничего не сказал. Только ускорил шаг, пробормотав что-то про оборзевший корм.

Мы петляли между заросших домов, с каждой минутой уходя глубже в руины. Тьма сгущалась, и лишь редкие просветы луны пробивались сквозь кроны. Иногда казалось, что все это — сон: спотыкаешься о корни, запястья стянуты железом, впереди спина плененного товарища, а в спину тычется ствол автомата. М-да. Как-то не так я представлял себе эту вылазку. Я ловил себя на том, что подсознательно отмечаю маршруты отхода, укрытия, возможные варианты нападения. Но все упиралось в одно — мы связаны, а у них стволы. Пока вариантов нет. Сам я, может, и смог бы уйти, оставшись. ночнызх развалинах без оружия и снаряжения, но с товарищами — нет. Без шансов.

Сзади Гром буркнул, когда его в очередной раз ткнули прикладом:

— Бегом, бегом… Псы цепные. Не боитесь, что сами на клык нарветесь?

— На клык, говоришь? — кто-то хохотнул. — Нет, друг. Мы не боимся. А вот тебе стоило бы.

По отряду налетчиков пробежал тихий хохоток.

Словом, тянули нас быстро, как будто налетчики сами горели желанием оказаться подальше от той проклятой переправы. И я их понимал.

Бешеная гонка длилась около часа, а потом мы углубились в руины, попетлили по разрушенным кварталам, и, кажется, добрались до точки назначения.

Нас загнали в развалины, которые когда-то, кажется, были магазином. Стеклянные витрины давно обвалились, стены покрылись черными разводами копоти, будто здесь не раз что-то горело. Пол был усеян осколками стекла, ржавым железом и мусором, который успела занести внутрь ветром. Нас втолкнули в подсобку, и на этом бег закончился.

— Сели! — грубо скомандовал один из конвоиров, показав столом на дальнюю стену.

Мы опустились на холодный бетон, скрежетнув ботинкамм по битому стеклу. Стволы оставались направленными на нас, и по всему было видно, что расслабляться ребята не собирались. Налетчики переговаривались короткими фразами, кто-то нервно переминался с ноги на ногу, но минимум пара человек постоянно следили за нами, не убирая пальцев со спусковых крючков.

Я отметил про себя, что дисциплина у них не хуже, чем у любого рейдового отряда. Только глаза выдавали — блестели слишком жадно, слишком голодно. Чего им от нас надо?

Кажется, налетчики здесь уже бывали, и не раз. Я внимательно осмотрел помещение. Следы кострищ, застарелые и не очень. На дальней стене, на уцелевшей трубе, болтались две пары наручников, а под ними темнело бурое пятно очень знакомого вида. Все это, включая крюки на стенах и большие кастрюли, сдвинутые в угол, мне очень сильно не понравилось. Очень.

В темноте что-то скрипнуло, и из-за бетонной колонны выступил главарь налетчиков. Высокий, худой, с неприятной ухмылкой, будто прикленной к лицу. Шагал уверенно, не спеша, руки в карманах, голова чуть наклонена набок. Потянувшись куда-то в сторону, он подтянул к себе стул, поставил его спинкой вперед и уселся верхом, не сводя с нас взгляда.

— Ну что, гости дорогие, — слегка насмешливо заговорил он своим надтреснутым голосом. — Добро пожаловать. Устроились удобно? Видок у вас, конечно… Тот еще.

Он окинул нас взглядом, задержавшись на каждом чуть дольше, чем нужно. Лиса встретила его взгляд холодно, без моргания. Шило, наоборот, отвел глаза. Гром сидел, нахмурившись, будто в любую секунду был готов рвануть вперед, но держался.

Главарь улыбнулся шире, показал зубы.

— Не стесняйтесь, господа, располагайтесь удобнее. Время у нас есть, а вот у вас… не уверен.

Я чуть усмехнулся, глядя на на него. В голове мелькнула мысль: вот оно — начало представления. Вот только пока непонятно, какая роль отведена в нем нам.

Щелкнув кнопкой фонаря, бандит поочередно посветил нам в лица. На Вороне его взголояд задержался. Прищурившись, он наклонил голову набок, и вдруг широко улыбнулся.

— Да ну! — протянул он, широко улыбнувшись. — Смотрите-ка, кто к нам вернулся. Птичка! Птичка в родное гнездо прилетела!

Налетчики оживились, послышался гогот. Громкий, отвратительный, с кашлем и оскалами. Кто-то даже хлопнул себя по колену, другой хохоча повторил: «Птичка! Гнездо!» — и все снова загоготали, переглядываясь, будто услышали самую смешную шутку в жизни.

Я повернул голову. Остальные тоже. Все смотрели на Ворона.

Тот сидел неподвижно, сжав губы в тонкую линию. Лицо мрачное, глаза опущены.

Главарь, до этого молчавший, шагнул ближе. Его ухмылка стала шире. Он оглядел нас, будто смакуя реакцию.

— Ого, — протянул он с довольным хмыканьем. — Так ты им ничего не рассказывал? Ай да молодец. Ну ладно… каждый имеет право на свои скелеты в шкафу. Верно, друзья?

Он повернулся к своим, и те согласно закивали, ухмыляясь и переговариваясь вполголоса.

Ворон по-прежнему молчал. Ни одного слова, только мертвенно застывшее лицо.

Главарь неторопливо шагнул ближе. Под ногой хрустнуло стекло, онрядом с Вороном, посмотрел на него тепло, почти по-дружески… И тем не менее, от этого взгляда Ворон вздрогнул и вжался спиной в стену, будто хотел забиться в щель.

— Ну что, птичка привела гостей? — протянул главарь. — Или просто случайность? Хм… Случайность, вижу. Вот уж воистину неисповедимы пути господни. А куда же вы так спешили, а, птичка? Молчишь? Ладно. Давайте спросим у вашего бородатого товарища.

Он повернулся к Грому, и приглашающе кивнул, говори, мол.

— Так куда вы шли, здоровяк?

Гром нахмурился, но не отвел взгляда. Ответил негромко, глухо,

— Рейд обычный. Дальняя разведка. Я не понимаю, в чем проблема? Мы зашли на вашу территорию? Мы не знали. Давайте договоримся.

Главарь заржал — хрипло, с надсадом, но весело. Его люди подхватили смех, словно по команде.

— Договоримся, договоримся, — покивал он. — Обязательно договоримся. Как только ты мне звездеть перестанешь. Какая еще разведка? Ваши сюда давно не ходят, я точно знаю. Хрен бы вы сюда разведывать чего поперлись.

Улыбка исчезла, словно ее и не было. Лицо потемнело, глаза превратились в два холодных камня.

— Рассказывай, — сказал он уже без издевки. — Что на самом деле вас сюда привело?

В подсобке повисла тишина, тяжелая и вязкая. Где-то вдалеке капала вода, под потолком потрескивала гнилая балка.

Гром лишь пожал плечами. Молча.

Главарь фыркнул, будто ему надоела игра в глухого и немого, и лениво щелкнул пальцами. Звук вышел сухим, хлестким, как удар плети.

— Ну ладно, — протянул он с недоброй усмешкой. — Раз по-хорошему не хотите, давайте попробуем иначе.

Из тени шагнули двое. Широкоплечие, с глазами пустыми, будто у собак, привыкших грызть все, что шевелится, едва прикажет хозяин. Лиса будто что-то почувствовала, прижалась к стене, будто пытаясь спрятаться, но шансов у нее не было. Первый громила вцепился в плечо, второй подхватил за руку и дернул так, что девушка вскрикнула от неожиданности. Под ботинками хрустело стекло, когда ее оттаскивали в центр комнаты.

— Ну-ка, давай посмотрим, что там у тебя, — плотоядно улыбаясь, прошипел здоровяк, хватая девушку за ворот.

Протестующе взвыл замок куртки, затрещала ткань, и куртка полетела в угол, шлепнувшись в грязь. Лиса осталась в одной кофте, тонкой и чуть влажной от пота.

— Пусти, мразь! — рванулась она, но хватка у обоих была железная.

Второй отморозок медленно, с каким-то извращенным удовольствием достал нож. Здоровенный, широкое лезвие с выемками и зазубринами, будто созданное для того, чтобы не резать, а рвать и кромсать. Металл блеснул в свете фонаря, лезвие легло девушке на шею. Чуть-чуть, но достаточно, чтобы тонкая полоска кожи побелела от давления.

— Дернешься — порежу, — прошипел он Лисе в ухо. Второй тяжело задышал, высунув кончик языка. Девушку передернуло.

Главарь развалился на колченогом стуле, будто на троне, и с откровенным наслаждением наблюдал за сценой. Его губы растянулись в мерзкой ухмылке.

— Ну что ж, посмотрим теперь, как вы запоете, — сказал он тихо, но так, что каждое слово вонзалось, как игла. — Когда мы пустим вашу красавицу по кругу…

Отморозок с ножом ухмыльнулся, кивнул, провел рукой по бедру девушки, задержался у талии. Лиса вскинулась, дернулась изо всех сил, но удерживавший ее здоровяк лишь сжал пальцы сильнее. Плечо хрустнуло, и Лиса тихо зашипела от боли. Второй рванул ворот кофты, запуская пятерню девушке за шиворот.

Дерьмо.

«Симба, приготовься», — проговорил я мысленно. «По команде активируешь нейроген».

Наручники были крепки, но цепь, соединяющая браслеты… Пожалуй, ее порвать мне под силу. А потом…

«Вероятность успешного исхода — сорок пять процентов», — бесстрастно проговорил Симба. «Вероятность гибели членов группы — восемьдесят три процента. Девушка погибнет с вероятностью девяносто пять процентов».

Проклятье.

Я вылдохнул и отвел глаза. Нет. Не сейчас. Так я никого не спасу… Прости, Лиса.

Гром напрягся, глаза сузились, челюсть заиграла от напряжения. Еще миг — и он бросится, невзирая на стволы, наставленные на него.

Ворон моргнул и сжал губы, взгляд его бегал, будто он отчаянно искал выход, которого не существовало.

Шило рванулся вперед — импульсивно, почти не думая, — но удар прикладом в грудь отбросил его обратно к стене. Он закашлялся, согнулся, снова попытался подняться, и только Гром тихим рыком остановил его.

Я сидел, стиснув зубы так, что скрипнули. Сука…

Главарь широко улыбался, наблюдая за нами. Он наслаждался своей властью, своей силой — и ему было плевать, что эта власть держится только на стволах, направленных на нас. Ему очень нравилась эта игра.

— Так что, будете говорить? — он усмехнулся, лениво махнув рукой. — Или вы настаиваете на том, что просто шли на разведку?

Ответом была тишина, в которой слышалось лишь шумное, тяжело дыхание Лисы. Главарь обвел нас взглядом и сделал недовольное, почти обиженное лицо. Как у ребенка, которому не дают любимую игрушку.

— Они не хотят говорить, — растерянно, с плаксивыми нотками, протянул он. — А может… Может, они просто хотят посмотреть, как мы играем с их подружкой? Волк, давай. Ты первый. Прогрей нам девочку.

Громила с ножом осклабился. Продолжая удерживать лезвие на шее Лисы, он похотливо улыбнулся, провел языком по губам, и свободная рука скользнула девушке под ремень. Та дернулась, но шипение громилы и прижатый плотнее нож заставили ее замереть. Девушка кусала губы и ненавидящим взглядом смотрела на главаря. Я стиснул зубы. Если сейчас это не прекратится — мне плевать на проценты, которые высчитал Симба. Я спокойно смотреть на это не буду.

Я уже практически отдал Симбе команду, как вдруг тишину разорвал хриплый крик:

— Стойте!

Ворон подался вперед, так резко, что отморозок, державший его за плечо, чуть не выронил автомат. Лицо Ворона перекосилось — и от ярости, и от страха, глаза горели безумным блеском.

— Мы идем к схрону! — слова сорвались с его губ рывками, будто выстрелами. — За взрывчаткой!

Немая сцена. Замерли все: я, Гром, не верящий своим ушам, Шило, с удивлением и злостью глядящий на Ворона, даже Лиса, кажется, совсем забыла о том, что с ней собираются сделать. Главарь медленно повернул голову. Сначала он смотрел на Ворона пустым, непроницаемым взглядом, а потом уголки губ медленно расползлись вверх. Улыбка вышла широкой, мерзкой, как у хищника, что учуял запах крови.

— А вот теперь… — протянул он с довольным смешком, — разговор начинает мне нравиться. Молодец, птичка. Хорошо поешь.

Он встал, неторопливо, словно нарочно смакуя каждое движение. Тяжелые ботинки скрежетнули по битому стеклу, звук прозвучал особенно отчетливо в повисшей тишине.

Ворон молчал, опустив глаза, будто уже пожалел о сказанном. Но назад дороги не было.

Главарь ухмыльнулся шире, склонился чуть вперед, почти касаясь лицом Ворона.

— Вот ведь… — прошипел он, — Птичка принесла мне в клюве подарок. Хорошая птичка.

И рассмеялся — громко, хрипло, так, что у меня зубы свело.

Главарь медленно обвел нас пристальным взглядом, словно хищник, рассматривающий добычу. Голос его звучал почти спокойно, но под этим спокойствием таилась такая холодная угроза, что мороз шел по коже.

— Ну и что вы там затеяли, охотники? — спросил он, растягивая слова. — Зачем вам взрывчатка?

Фраза прозвучала тихо, но будто плетью ударила по ушам.

Я уже втянул воздух, чтобы сказать что-то язвительное, но меня опередил Шило.

Он резко подался вперед, глаза сверкнули. Голос дрожал, но слова звучали твердо, с нажимом, будто каждое было ударом кулака в грудь:

— Наших людей захватили мехи! Увели на мясную станцию! Мы идем их вызволять. Для этого и нужна взрывчатка!

Захватчики переглянулись. Кто-то хмыкнул, кто-то усмехнулся. Главарь же, наоборот, разулыбался шире, даже голову наклонил, будто и вправду проникся услышанным.

— Вот как… — протянул он с фальшивым восхищением. — Похвально. Настоящие друзья. Своих выручать хотите… Молодцы, что сказать.

Он громко расхохотался, хлопнул ладонью по колену, качнул плечами, будто и впрямь умилен.

А в глазах при этом мелькнула такая стальная насмешка, что стало ясно — ничего хорошего дальше не будет.

Шило не выдержал. Его трясло от злости и страха, но он все равно заговорил — громко, с жаром, будто хотел перекричать не только главаря, но и сам ужас ситуации.

— А что смешного⁈ — выкрикнул он. — Вы же тоже люди! Мы должны держаться вместе, если уж машины сошли с ума! Вместе! Отпустие нас, а лучше — помогите освободить наших!

Он сглотнул, переводя дыхание, и продолжил, не давая главарю вставить слово:

— Потому что если мы все будем поодиночке, они нас сожрут! Они не оставят никого! Надо оставаться людьми, слышите? Людьми! — каждое слово он словно вбивал в череп противнику. — Помогите нам, и вместе мы…

— … и вместе мы освободим ваших друзей, построим светлое будущее, заведем детишек и будем жить счастливо, как в сказке, — перебил его главарь, сложив руки домиком. В его голосе сквозила издевка.

Он на секунду замолчал, оглядел своих людей, и подсобку сотряс взрыв хохота.

Главарь медленно повернул голову к Шилу. Улыбка сползла с его лица, глаза стали холодными, как мокрый камень.

— Помочь вам, говоришь? — тихо повторил он. — Конечно…

Шило вытянул шею, будто хватал воздух. В глазах его мелькнула слабая надежда.

— … нет.

Главарь резко ударил ладонью по колену, словно ставя точку. Снова раздался хохот.

— Прости, друг, но каждый сам за себя. Если ваших решили пустить на мясо эти гребаные жестянки — кто мы такие, чтоб им мешать? Они теперь хозяева. Настоящие хозяева этих мест.

Он подался ближе, почти уткнувшись лицом в Шила.

— А вы… вы всего лишь корм.

Я сидел молча, слушал весь этот балаган и чувствовал, как во мне закипает ярость. Шило ещё трясся, сжав кулаки, глаза горели — а эти шакалы ржали, будто на ярмарке. Улыбки во всю пасть, зубы желтые, глаза блестят — и блеск этот мне совсем не нравился.

И тут меня пробило.

— Корм, значит? — негромко сказал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Логично. Только один вопрос, ребята.

Главарь чуть прищурился, глянул на меня, но не перебил.

— Когда роботы всех утащат — вы кого тогда жрать будете? — я скосил глаза на ближайшего отморозка. — Друг друга? Больше-то никого не останется.

Тишина повисла в развалинах. Кто-то из их шайки хмыкнул, но быстро замолк. Даже Лису перестали дергать — нож так и застыл у ее шеи.

Гром медленно повернул ко мне голову. Голос его прозвучал глухо, как из-под земли:

— Антей… Ты что имеешь в виду?

Я криво усмехнулся.

— То, что они людей не только грабят. Они их еще и едят. Верно, уроды?

На секунду повисла звенящая тишина. Глаза Шила округлились от ужаса, Гром коротко вздохнул, Ворон молча смотрел в пол. Кажется, для моих товарищей только сейчас все окончательно встало на свои места. И это нападение на нас, и шутки с гастрономическим оттенком, которыми перебрасывались наши конвоиры по пути сюда, и безумные, плотоядные взгляды, полные голода… И весь этот антураж вокруг. Мы попали в плен к гребаным людоедам.

Главарь хмыкнул, качнул головой, как будто признавая удачный удар.

— Сообразительный мальчик, — сказал он и ухмыльнулся шире. — Хорош, хорош. Зря только пришел сюда. Ведь мог бы еще жить…

Он встал, хлопнул себя по штанам и резким движением махнул рукой.

— Встать! — рявкнул он. — Все!

Двое сразу подхватили Шило, ещё один дернул меня за плечо. Наручники впились в запястья, но я встал, не сопротивляясь.

— В общем, шутки закончились. Мы идем к вашему схрону, — продолжил главарь. — Вы нас туда отведете. Сделаете это — и умрете быстро, без мучений. И, возможно, мы даже не станем вас есть. Ее — кивок на Лису, — так уж точно.

Он улыбнулся, и улыбка эта была мерзкой, липкой, как кровь на руках.

— А если нет… — он кивнул на того здоровяка, что все еще держал нож у Лисиного горла. — Мои ребята умеют быть изобретательными. И вы сами первыми отведаете кусок ее ливера.

Лиса стояла бледная, словно смерть. Судя по звуку, Шило вывернуло. Мне самому было не по себе. Твою мать, вот это угораздило…

— Так что быть хорошими ребятами — в ваших же интересах, — практически промурлыкал главарь. И не бойтесь — мы сегодня уже поужинали. Так что пока что вам ничего не угрожает… Почти.

— Пошли! — рявкнул главарь, почти без паузы. Меня тут же вздернули на ноги, а в спину прилетело прикладом.

М-да. Кажется, эта ночь будет длинной. И, полагаю, не все из тех, кто доживет до рассвета, будут этому рады.

А я очень постараюсь сделать так, чтобы меня и моих спутников этот рассвет порадовал. А вот остальные… Не обещаю, не обещаю…