Эвис: Неоднозначный выбор

Глава 26

Первый день четвертой десятины второго месяца лета.

О том, что имперцы возвращаются из Верхнего города Глевина к дворцу Гленнов, Сардж сообщил в середине девятой стражи. Жестом показав Зейну, что мне надо срочно отойти, я встал из-за стола и, оставив самодержца в компании с дядей Виттом, Читтаром ар Лоусом и двумя телохранителями, вышел из большого обеденного зала, взбежал на второй этаж и направился в сторону своих покоев. А через полминуты, закрыв за собой дверь спальни, рухнул на кровать и, приобняв Вэйльку, попавшуюся под руку, прикипел взглядом к трехмерной картинке, вывешенной в центре комнаты.

Для того чтобы сообразить, что камера, с которой получено изображение, закреплена над парадным крыльцом дворца, потребовалось секунд десять: в Глевине была середина ночи, и в том режиме показа, который выбрал Сардж, фонтан на площади выглядел чем-то непонятным. Потом из-за него вылетела стайка разведывательных дронов, и я включился в работу — проводил их взглядом до раскуроченного дверного проема и попросил искин приблизить отряд, движущийся по аллее.

Камера тут же показала передовой дозор — тройку воинов, поглядывающих по сторонам через опущенные линзы шлемов и со стрелковыми комплексами наперевес. Затем дала возможность полюбоваться тройкой тылового дозора и приблизила «полон», охраняемый группой из шести человек — двенадцать совсем молоденьких девчушек, двух женщин лет эдак двадцати пяти-двадцати семи и даму, которой я бы дал не меньше сорока.

Этих я рассматривал очень внимательно, поэтому через какое-то время заметил, что взрослых хейзеррок и девочку лет двенадцати контролируют сразу четверо имперцев. А одиннадцать остальных хейзеррок — только двое.

Похожий вывод сделала и Стеша:

— Четыре псиона с одного Глевина, если не считать Дарующую Похотливого Старикашки, которую увели на «Эквисс» перед выходом в город. Хороший улов, однако!

— Хороший? — возмутилась Вэйлька. — Дед утверждал, что смески с Даром рождаются крайне редко!

— Думаю, что в большинстве родов прятать вас научились достаточно хорошо… — пошутил Сардж, и внезапно посерьезнел: — Хм, кажется, мы не только разобрались с причиной, заставившей имперцев отложить ваши поиски на потом, но и получили возможность заглянуть в ближайшие планы наших противников!

Дар Найты затрепетал, пару-тройку раз легонечко обжег нас морозом, но тут же «согрелся». Тем не менее, девушка все равно подползла поближе и прижалась щекой к моему плечу.

Как ни странно, искин объекта ноль-два разобрался в причинах этого перемещения, можно сказать, слету:

— Я имел в виду не возможное насилие, а самый обычный голод! Если вы напряжете память, то вспомните, что имперцы ничего не ели как минимум шесть часов. А если обратите внимание на тряпичные узелки, которые несут члены отряда, подсвеченные синим, то заметите на них жирные пятна.

— Если там действительно еда, то у нас появится тот самый «шанс для самоубийц», верно? — приподнявшись на локтях, спросил я.

— Да. Только воспользоваться им надо будет сразу после того, как имперцы доберутся до телепорта и перейдут на «Эквисс».

— Значит, у нас есть минут шесть-восемь! — кинув взгляд на экран, заключил я, вывесил в ТК соответствующий таймер и, старательно закрываясь от эмоционального шторма в эмоциях Вэйльки, который в считанные мгновения вверг в бездну отчаяния всех моих женщин, находящихся в разных местах дома, решительно встал с кровати.

— Нейл, ты не забыл, какова вероятность благоприятного исхода этого варианта действия? — спросила Амси, явно пытаясь воззвать к моему благоразумию.

— Не забыл… — раздраженно ответил я. — Но остальные варианты в разы хуже. Поэтому смиритесь с моим решением и подгоните МБП-шку.

Одежда и снаряжение, которое могло потребоваться в любом из гипотетически возможных вариантов развития событий, мы притащили в спальню еще до полуночи и аккуратно разложили по стопкам. Я подошел к своей, быстренько разделся, натянул белье, впитывающее в себя пот, взялся за штаны боевого костюма «торренского наемника» от Амси и вопросительно уставился на Найту, сдернувшую трусики со стопки своей дочери.

— С тобой иду я! — почувствовав мое недоумение, сообщила мне она.

— Так будет лучше всего… — не совсем понятно подтвердила Вэйлька.

Разбираться в мотивах их решения было некогда, поэтому я кивнул в знак согласия и продолжил одеваться. А через полминуты в спальню начали вламываться те девочки, которые до этого момента занимались гостями…

…Прощание получилось коротким, скомканным, но настолько болезненным, что шагнув с подоконника на аппарель малой десантной платформы, мы с Найтой чуть было не повернули назад. И лишь алая вспышка таймера, начавшего отсчитывать последние секунды перед вылетом, заставила войти в десантный отсек и заняться делом — надеть шлемы костюмов для экстремальных видов спорта, прогнать контрольные тесты, проверить, как закреплено снаряжение, и так далее. Для того чтобы успокоиться, мы вкладывали душу в каждое действие. Поэтому момент исчезновения имперцев с плиты телепорта и старт МДП-шки нас почти не задели — так, промелькнули где-то на краю сознания и ушли в прошлое.

Увы, забивать голову всем вышеперечисленным удавалось недолго — уже минуты через три после вылета из Лайвена мы были вынуждены признать, что снаряжение Ушедших в полном порядке. И попытались помочь друг другу отвлечься:

— Здесь, над облаками, небо чистое, как ключевая вода! — «сделав» стены и потолок платформы прозрачными, негромко сказала Найта. — Там, внизу, темно и зябко, а тут можно полюбоваться на разгорающуюся зарю на восходе или огромные и яркие звезды на закате…

— А почему не Вэйлька, а ты? — одновременно с ней спросил я.

— Объясню, когда приземлимся… — пообещала девушка, а я ответил на ее первую реплику:

— Да, здесь красиво…

А потом согласился и со второй:

— Хорошо, я подожду.

Следующие несколько минут мы болтали о всякой ерунде — обсуждали погоду, «Восхваление Ати», Ушедших, летавших между звездами, и так далее. А когда по полу побежала дорожка из красных огоньков, и перед глазами появилось сообщение о разгерметизации десантного отсека, я повернулся к открывающейся аппарели и уставился на очередной таймер, отсчитывавший последние секунды до отделения. На цифре «десять» прислушался к эмоциям Дарующей, порадовался ее спокойствию, легонечко сжал тонкое, но сильное предплечье, разогнался и с силой оттолкнулся от края аппарели.

Пять секунд свободного падения, активация режима крыла, выход в горизонтальный полет, небольшая коррекция положения относительно оптимальной траектории, и я, кинув взгляд на миникарту, обнаружил Найту менее чем в тридцати метрах позади. Плеснув в нее ощущением, которое можно было перевести словами «я тобой горжусь», получил в ответ что-то вроде «да, я такая!» и сосредоточился на том, что демонстрировал тактический комплекс. То есть, на схематическом изображении берега озера Долгого, до которого оставалось порядка семи километров. Того самого Долгого, на котором я приводил в себя Вэйльку после нашего с ней визита к Харзаху ар Улеми. А через какое-то время услышал недовольное ворчание Тени. Само собой, в оперативном канале:

— В кои веки выбрались полетать над крупнейшим озером Хейзерра, а тут облака и дождь…

— Над? — ехидно поинтересовалась Стеша. Осмелюсь напомнить, что вы над лесом, точка промежуточного финиша располагается на полуденном берегу этой лужицы, а до больших глубин вообще лететь и лететь!

— Ничего, если позволит Пресветлая, мы заявимся сюда и в хорошую погоду. Да еще и всей семьей! — сказал я, добавив к словам ощущение твердой уверенности в этом варианте будущего.

Найта явно оценила этот посыл, так как небольшую коррекцию в первой контрольной точке отработала в стиле Альки. То есть, лихо и на грани допустимого. При этом умудрилась сократить разделяющее нас расстояние метров до трех. И уже не отставала. На вторую контрольную точку, расположенную в полукилометре от берега озера, мы вышли вместе и, можно сказать, идеально. Описали плавную дугу, разогнались в пологом пикировании над береговой линией, дождались алой вспышки по краям основного экрана ТК и, оттормозившись, зависли в четырех метрах над водой.

Коротенький полет по диагонали, приземление, поиск подходящей ямки — и все имевшееся у нас высокотехнологичное оборудование, включая антигравы и костюмы для активных видов спорта, превратилось в пыль. А мы с Найтой, полюбовавшись на результат действия какой-то хитрой «химии» от Сарджа, последний раз подключились к общему каналу и, сообщив девочкам, что у нас все в порядке, перевели ТК в пассивный режим…

…Двухчасовая «прогулка» под проливным дождем настроения не добавила. Поэтому, добравшись до точки ожидания — крошечного заливчика, рядом с котором нам предстояло ждать команды Стеши невесть сколько времени — мы поднялись вверх по пологому склону, выбрали ель покрупнее и забрались под ее нижние лапы. Оказавшись под зеленой «крышей», аккуратно стряхнули воду с непромокаемых плащей, синтезированных для нас хозяйкой острова, и постелили их на толстый ковер из иголок влажной стороной вниз. Потом сняли с себя небольшие и почти плоские рюкзаки, пришли к выводу, что не голодны, и улеглись поудобнее. Я на спину, головой к стволу, а Найта на бок, забравшись мне под правую руку и обняв за талию.

Размышлять о том, что нас ждет в недалеком будущем, мне надоело еще по дороге, поэтому я закрыл глаза и ухнул в эмоции Найты с головой. А через пару секунд услышал тихий голос:

— Помнится, я обещала рассказать, почему с тобой не пошла Вэйлька…

— Было такое… — подобрался я, уловив в эмоциях девушки мрачную решимость.

Почувствовав изменение в моем состоянии, Дарующая тихонько вздохнула и заговорила:

— С тех пор, как ты помог мне закрыться самым лучшим щитом на свете и отпустить прошлое, я жила настоящим. Да, большую часть времени мы проводили в тренировках, поэтому встречались очень редко, но я все равно была счастлива. Ведь я чувствовала себя твоей и знала, что впереди у нас долгая жизнь, каждый миг которой будет дарить какую-нибудь радость. А вчера вечером, слушая тебя, Стешу и Сарджа, вдруг поняла, что будущего у нас, скорее всего, не будет. Вне зависимости от того, спрячемся ли мы во владениях Амси или попробуем потрепыхаться. Тактик из меня никакой, да и мыслитель, откровенно говоря, тоже. Но в нашей семье каждый делает все, что может, и я слушала вас, зная, что вы что-нибудь придумаете. Большую часть тех аргументов, которыми вы пытались подкрепить свои точки зрения я, честно говоря, не поняла, зато очень внимательно выслушала выводы, представила себе ту картину, которую вы нарисовали, и испугалась: отряд имперцев захватил пять Дарующих и убедился в том, что наш мир можно брать голыми руками. Значит, их тут больше ничего не держит. И если они уйдут туда, откуда пришли, прямо сейчас, то через день-два на Эмтель придет армия, которая уничтожит и нас, и все, что нам дорого!

После этих слов Тень сделала коротенькую паузу, приподнялась на локте и заглянула мне в глаза:

— Знаешь, когда Сардж и Амси убеждали тебя не рисковать, утверждая, что, забившись в какую-нибудь жуткую глухомань и спрятавшись под «Зонтами» мы, Эвисы, сможем протянуть не один десяток лет, я не сразу поняла, почему ты отказался. А когда до меня дошло, что имперцы первым делом захватят сеть телепортов, все объекты, построенные Ушедшими, и столицы всех королевств, аж задохнулась от гордости: ты, мой любимый мужчина, даже в безвыходной ситуации не захотел бросить на произвол судьбы свои искины, своего сюзерена и мир, в котором мы живем!

Услышав фразу «бросить на произвол судьбы» второй раз за семь дней, я вдруг прозрел: за годы, проведенные в родовом замке Улеми, теплые чувства, которые Найта когда-то испытывала к моему отцу, просто обязаны были превратиться в ненависть! Говоря иными словами, она терпела издевательства своего отца и его вассалов целых семнадцать лет не потому, что не могла сбежать, а потому, что не могла доверять человеку, который ее однажды «предал»!!!

После этой догадки все то, что когда-либо царапало мне душу в ее поведении, стало на свои места: Дарующая решилась на побег только тогда, когда поняла, что дочку у нее вот-вот заберут. Уходила не К отцу, а ИЗ Хейзерра. И к нам в гости заявилась только потому, что заболела Вэйлька. А добравшись до моего дома, упала в обморок из-за того, что сочла свой поступок ошибкой. Ведь мальчишка, который ее встретил, не обладал ни весом в обществе, ни жизненным опытом, ни силой, а значит, не мог стать надежной защитой для ее ребенка. Но уходить в никуда с больной дочерью на руках она не решилась, поэтому была вынуждена рискнуть. И следующие месяцы ждала, когда я, наконец, проявлю «эвисовский нрав» и брошу их на произвол судьбы!

В первый миг этого прозрения мне стало обидно. За отца. Но стоило поставить себя на место этой несчастной женщины и представить, что она чувствовала первые дни, десятины и месяцы пребывания в замке Улеми, как на смену обиде пришло понимание. Сначала она жила надеждой, что он не поверил в ее смерть и сделал все, чтобы увидеть тело. Затем, наверное, убеждала себя, что он нашел их родовой замок, но, увидев, какое количество воинов его защищает, отправился в Маллор за вассалами или наемниками. А когда прошли все мыслимые сроки ожидания, решила, что действительно любящий мужчина ее бы не бросил.

Единственное, что не вписывалось в эту картинку — сохраненное ею кольцо Души. Хотя почему не вписывалось? Оно могло напоминать Найте о последних днях «вольной» жизни. Или о человеке, которого она возненавидела…

Увы, дорисовать новую картину ее прошлого я не успел — заметил, что Дарующая молчит, и понял, что она ждет моей реакции на свои слова. Поэтому быстренько прослушал запись последних минут разговора еще раз, притянул к себе женщину и зарылся лицом в ее волосы:

— Найта, я никогда не предам тех, кто мне доверился. И вас никогда не брошу, ведь вы — часть моей души. А шансы выжить у нас есть, пусть и небольшие. И мы ими обязательно воспользуемся!

— Воспользуемся… — эхом повторила Тень, положила голову на мое плечо и сообразила, что отвлеклась: — На чем я остановилась? Все, вспомнила, на гордости.

— Ага… — подтвердил я.

Она дотронулась до нагрудного кармана моего костюма, царапнула ноготками ткань над ключицей, неторопливо расстегнула несколько липучек, прижала ладонь к грудной мышце и заговорила:

— После того, как ты сказал, что воспользуешься «шансом для самоубийц», у меня оборвалось сердце, ведь в этот раз лететь с тобой должна была не я, а Вэйлька. Но утонуть в отчаянии я не успела, так как мне в личку упало ее сообщение. И всего четыре предложения вернули мне душевное спокойствие…

— Твоя дочка умница, каких поискать… — сказал я. — Первое время, услышав ее советы я, каюсь, иногда сомневался. А потом перестал — она читает людей так же ясно, как книги. И на моей памяти ни разу не ошиблась.

Найта изумленно выгнула бровь:

— То есть, ты считаешь, что ее стоит слушаться?

То, что вопрос с подвохом, было понятно. Но мысли об имперцах, о нашем будущем и ощущение бессилия настолько надоели, что я захотел расслабиться сам и повеселить подругу. Хоть чуть-чуть и чем угодно. Поэтому утвердительно кивнул:

— Конечно! Она тебя любит. И плохого не посоветует…

К моему удивлению, женщина не рассмеялась — закусила нижнюю губу, на мгновение став похожей на Майру, а затем решительно тряхнула волосами:

— Что ж, уговорили. Тогда слушай: Нейл, я тебя люблю! И если наше время истекло, то хочу уйти за Грань по-настоящему счастливой, хоть раз в жизни ощутив себя любимой женщиной, хоть раз в жизни отдав любимому мужчине всю себя и хоть раз в жизни насладившись его нежностью и лаской!

«С момента ухода имперцев на „Эквисс“ прошло часа два с половиной. Для ужина, даже самого сытного, хватило бы тридцати минут. Значит, они либо ушли в свой мир, либо позабавились с пленницами и легли спать. В любом случае, времени у нас предостаточно…» — мелькнуло на краю сознания. А Найта, с каждым мгновением моего молчания все глубже и глубже погружавшаяся в пучину отчаяния, взмолилась:

— Пожалуйста, подари мне хотя бы сотую долю того счастья, которое ты даришь девочкам каждую ночь, и я больше никогда об этом не попрошу!!!

— Сотой доли будет слишком мало. И тебе и мне. Поэтому я подарю тебе всего себя… — пообещал я. А когда почувствовал вспышку желания, силе которого могли позавидовать даже Вэйлька со Стешей, сразу же добавил: — Но с одним условием…

— Нейл, я твоя целиком и полностью! — затараторила Дарующая, за пару секунд успевшая не только расстегнуть костюм, но и стянуть его с плеч. — Мне плевать на правила приличий, стыд и страхи, поэтому я приму любые условия и выполню любые желания! Вообще любые, слышишь?

Нет, я не слышал, так как старательно закрывался от эмоционального шторма в ее душе и старался не замечать затянутый поволокой взгляд, пересохшие губы, румянец на лице и шее, вздымающуюся грудь со сжавшимися сосочками, аппетитные ножки, отпихивающие смятый костюм, и все остальное. Ибо не мог позволить себе отдаться страсти, так как помнил, каким был единственный «опыт» этой женщины, и не хотел напоминать ей о том ужасе:

— Условие такое: ложишься на спину, закрываешь глаза и стараешься почувствовать каждый оттенок моих прикосновений. Договорились?

Найта кивнула, закусила губу и выполнила все мои требования. Но стоило мне дотронуться губами до ключицы, как закаменела и сжала кулаки. Тем не менее, эмоции, рвущиеся наружу, все-таки удержала. Через пару минут позволила себе выдохнуть. Еще через пять-семь, поверив в то, что я не сделаю ей больно, окончательно расслабилась и рванула по Пути Страсти чуть ли не бегом. А через четверть часа, забыв обо всем, кроме моих ласк, вдруг ощутила Прикосновение Пресветлой от самого обыкновенного поцелуя в грудь, выгнулась дугой и застонала от удовольствия!

Второго Прикосновения она достигла в разы быстрее. А после третьего открыла глаза и посмотрела на меня взглядом, в котором плескалось чувственное безумие:

— Нейл, я слушаю эмоции девочек каждую ночь… И каждую ночь представляю себя на их месте… Твоими стараниями страхов во мне уже не осталось… Поэтому хватит ласк — я хочу всего и сразу!!!

«Все и сразу» с Найтой получилось… умопомрачительным. Выполняя наши договоренности, она не позволяла нам срываться в ощущение безмыслия, зато своим Даром усиливала каждое наше ощущение, старалась перепробовать все, что можно и нельзя, и отдавалась не столько телом, сколько душой. Уставать не получалось — после каждого Прикосновения Пресветлой она возвращала мне бодрость, свежесть и потраченные силы, и тут же пробуждала новую вспышку желания. Вернее, усиливала уже имеющееся, ибо оно не пропадало ни на миг: Тень своей чувственностью умудрялась затмевать даже «дуэт» Вэйльки со Стешей! В общем, прерывать это сумасшествие пришлось мне — мягко придавливать бедра «всадницы», ловить «пьяный» взгляд и напоминать о том, что мы не дома и не на острове:

— Найта, милая, посмотри, пожалуйста, на часы…

Женщина на мгновение ушла в себя, ошарашено вытаращила глаза, сообразив, что мы выпали из жизни почти на две стражи, нехотя перебралась с меня на покрывало и поцеловала в щеку:

— Спасибо, любимый, это было бесподобно!

— Твоими стараниями! — улыбнулся я. А когда увидел, что ее глаза снова затягивает поволока желания, задал первый пришедший в голову вопрос: — Кстати, не скажешь, что за сообщение тебе прислала Вэйлька?

Найта облизала пересохшие губы, заставила себя остыть и поплыла взглядом. Видимо, открывая нужную запись:

— «Уходить за Грань надо счастливой. Мы перешагнули свои страхи и счастливы, а ты все никак не решишься. Упустишь последнюю возможность — я тебя не пойму. Лети…»

— Она тебя любит… — вздохнул я, перекатился к «стенке» зеленого «шалаша» и приподнял тяжелую лапу: — Пойдем, ополоснемся, что ли…

Найта тут же выбралась наружу, оперлась на мою руку и, покачивая бедрами, пошла к озеру. А я, прислушавшись к ее эмоциям, вдруг понял, что ей плевать на моросящий дождь и прохладный ветерок, на мокрую траву и камешки, впивающиеся в босые ноги, на имперцев, будущее и все на свете: она чувствует себя моей. И жаждет лишь одного — чтобы это ощущение длилось как можно дольше! Еще через некоторое время я заметил еще одну грань ее нового состояния: в Тени больше не чувствовалось той самой «хрупкости», о которой меня предупреждала Амси — теперь в каждом движении, взгляде или слове этой женщины чувствовалась воистину бесконечная уверенность в себе!

«Прими ее такой, какая она есть, дай ей возможность на себя опереться и береги, как самую хрупкую стеклянную вазу. И тогда она когда-нибудь соберется в цельную Личность…» - вспомнил я, заходя в воду. А уже через несколько минут убедился, что хозяйка пляжного домика была права — когда я смыл пот со спины Тени, она развернулась ко мне и «спряталась» в объятиях:

— Нейл, я чувствую себя… странно!

— В чем странность, объяснишь?

Дарующая кивнула, некоторое время подбирала слова и, наконец, заговорила:

— Помнишь, ты рассказывал, как рождалась Найта ар Эвис и что каждый из вас ей подарил?

— Конечно.

— Так вот, у меня такое ощущение, что все ваши подарки встали на место и проросли друг в друга только сейчас! Да так, что теперь я чувствую себя совсем по-другому: слепо верю, как Майра и Стеша, не боюсь вообще ничего, как Алька, и думаю так же, как Дайна. То есть, не поверхностно, а вникая в суть любых проблем!

— И до чего же ты так додумалась? — мягко улыбнулся я.

Тень приподнялась на цыпочки и заглянула мне в глаза:

— Через год после того, как отец привез меня в родовой замок, я потеряла надежду на спасение, а с нею и Свет. Следующие шестнадцать лет сгорала от ненависти, и за это время сожгла себе сердце дотла. Все, за исключением маленького кусочка, в котором теплилась любовь к Вэйльке. А ты взял его в ладони, целый год день за днем вдыхал в него жизнь, а сегодня вернул на место. И это новое сердце, на девять десятых состоящее из твоей любви, твоего тепла и твоей нежности, бьется и будет биться только рядом с тобой!

Нарисованная ею картинка мало чем отличалась от образа со стержнем, и даже утверждение о потере Света перекликалось со словами Амси «Найта балансирует на грани сумасшествия», поэтому я постарался добавить прочности «новой опоре» — прижал ладонь к ребрам под левой грудью Дарующей, вслушался в гулкие удары и отрицательно помотал головой:

— Ты ошибаешься — оно будет биться всегда и везде, так как неразрывно связано с моим. А я тебя люблю, и буду любить, пока мы живы…

Два этих предложения и правильный эмоциональный посыл сотворили чудо — Найта мне поверила. Слепо, как Майра. Поэтому все время, пока мы мылись, сияла, как Ати, потом потребовала, чтобы я отнес ее к нашему шалашу на руках, а там распотрошила рюкзачки и принялась меня кормить. Я ответил тем же. В смысле, кормил ее с ладони. А когда наши запасы подошли к концу, она опрокинула меня на спину, уселась на живот и смешно наморщила носик:

— Как ты думаешь, девочки сдвинут очередь, чтобы подарить дурочке, целый год шарахавшейся от собственного мужа, хотя бы десятину-полторы непрерывного счастья?

Я обхватил ладонями самую узкую талию в семье, полюбовался на тяжелую грудь, пережившую невесть сколько изменений и превратившуюся в произведение искусства, и отрицательно помотал головой:

— Не думаю. Мало того, я вообще плохо представляю их реакцию на изменение твоего статуса…

— А что ее представлять? — удивилась она. — От души поиздеваются и забудут. А статуса у меня не было, нет и не будет.

У меня оборвалось сердце:

— Как это «нет»⁈

— Отношения между нами изменились куда сильнее, чем ты можешь себе представить! — почувствовав мое состояние, хихикнула Найта и ласково царапнула меня ноготками. — Еще год назад я считала Вэйльку маленькой девочкой. Да, умной. Да, с Даром, в разы более сильным, чем у меня. Но обязанной мне самим фактом своего существования, а поэтому зависимой. С тех пор, как она превратила меня в свою близняшку и запретила употреблять слово «дочка», я стала ощущать ее сначала сестрой, затем очень близкой старшей подругой, а последние месяца два вообще воспринимаю ее одной из супруг общего мужа. Причем намного более цельной, сильной и мудрой, чем я. Именно поэтому с радостью принимаю ее заботу и любые советы, делюсь всем, что меня хоть капельку волнует, и практически не вспоминаю о том, что подарила ей жизнь.

После этих слов Тень сделала паузу, собралась с мыслями и продолжила:

— Знаешь, первый раз поймав себя на мысли, что перестала видеть в дочке дочку, я здорово испугалась. И рванула за советом… к ней же! А когда выговорилась, то услышала приблизительно следующее: «Еще год назад все мы оценивали себя согласно статусу. То есть, согласно своему месту в иерархии семьи, месту семьи в иерархии рода, месту рода в иерархии королевства и так далее. Сейчас все иначе: раз Нейл любит нас одинаково сильно, а соперничества между нами нет, то в иерархии семьи мы занимаем одно и то же место — Место Его Любимой Женщины. А статус, который дает это место, настолько высок, что делает ненужными все остальные…»

Я задумчиво потер переносицу:

— Интересная мысль. Не удивлюсь, что она пришла в голову не Вэйльке, а Альке!

— Так и есть… — подтвердила Дарующая и осторожно дотронулась указательным пальцем до моей нижней губы. — Почувствовав изменения в своем отношении к Дайне, она быстренько разобралась в причинах и поделилась выводом с твоей личной Дарующей.

— Все, теперь понял! — облегченно выдохнул я. — «Издевательства» девочек будут такими же добрыми и теплыми, как ваша постоянная грызня, верно?

— Ну да! — кивнула Найта и грустно усмехнулась: — Знаешь, они подталкивали меня к тебе с конца осени. А я, дура, никак не могла поверить в то, что ты не способен на предательство…

…Долгожданное сообщение от Сарджа и Стеши упало на наши ТК за двадцать три минуты до полудня. К этому времени я уже почти поверил, что имперцы ушли в свой мир, и настолько отчаялся, что не мог расслабиться даже в объятиях Найты. Поэтому, проглядев первый абзац, почувствовал себя счастливым. Как оказалось, зря: стоило прочитать второй, как у меня потемнело в глазах. А через миг откуда-то издалека я услышал свой собственный голос:

— Если вернемся — взгрею их так, что десятину не смогут ни сидеть, ни ходить!!!

— За что? — возмутилась Найта. — За то, что они пытаются дать нам еще немного времени и выводят из-под удара тех, кто не успел покинуть Лайвен?

— Если у нас не получится…

— Если у нас НЕ получится, им все равно не жить! — перебила меня Дарующая. А когда поняла, что не убедила, обняла за шею и заглянула в глаза: — Нейл, девочки делают все, что могут! И для семьи, и рода, и для королевства. Точно так же, как мужчина, который их этому научил. Поэтому пойми, прими и гордись!

Соглашаться с этим утверждением было страшно. Не соглашаться — глупо. Поэтому я закрыл глаза, чтобы Тень не видела, насколько мне больно, и озвучил первое, что пришло в голову:

— Все равно взгрею!

— Чтобы их взгреть, тебе придется выжить! — хихикнула девушка. — А если ты выживешь, они с радостью примут любое наказание.

— Логично… — заставив себя успокоиться, сказал я, решительно выбрался из зеленого «шалаша», надел плащ, набросил на голову капюшон, подхватил рюкзак и рванул вниз по склону.

Добежав до озера, вытащил на свет аккуратно свернутый кусок серо-зеленого пластика, снял с него защитную пленку, вставил в технологическое отверстие головку баллончика со сжатым воздухом и повернул ее на четверть оборота в направлении, указанном стрелкой. Через пару мгновений оценил не самый привычный внешний вид небольшой надувной лодки и продолжил готовиться к плаванию: взял металлические трубки длиной в два моих кулака, отжал фиксаторы, с силой тряхнул и после серии последовательных щелчков получил тонюсенькие весла, которые, по уверениям Сарджа, были раз в двадцать прочнее деревянных.

После того, как я уложил лодку на воду и начал крепить весла к уключинам, Найта побросала в нее рюкзаки и обрывки пленки, забралась внутрь и качнулась вправо-влево. А когда убедилась, что утлое суденышко переворачиваться не собирается, устроилась поудобнее и недовольно посмотрела на небо, затянутое облаками.

Я с ней согласился. Мысленно, ибо погода была действительно не очень. Затем забрался в лодку, определился с направлением на третью и последнюю точку этого боевого выхода, сделал пару гребков и услышал мрачный вздох своей Тени:

— Чем больше я узнаю об Ушедших, тем сильнее их ненавижу! Да, они были неизмеримо более развиты, чем мы, и имели полное право смотреть на нас свысока. Но ведь это не причина относиться к нам, как к бездушной скотине, правда? Ладно, потерпели они крушение и уронили свой уродский рейдер в озеро. Но зачем было насаждать среди нас эти паршивые легенды о Преддверии Бездны и Древнем Зле⁈

— Чтобы никто из местных жителей не наткнулся на «Эквисс».

— Ну, так назвали бы Бездной именно Долгое! — возмущенно воскликнула девушка. — Тогда мы, боясь Древнего Зла, обходили бы стороной только его, а не все озера, реки и моря на континенте!

— Найта, им было плевать на все, кроме добычи топлива для межсистемного телепорта, увеличения поголовья псионов и своего будущего!

— Ну да, пока их дроиды безостановочно добывали и перерабатывали руду, а заводы выпускали детали для ремонта корабля, эти ублюдки тешили похоть с нашими женщинами, жрали нашу еду, упивались нашими винами и отдыхали в самых красивых местах нашего мира! А в это время простолюдины, жившие возле водоемов, кишащих рыбой, умирали от голода!

— Ушедшие считали нас «возобновляемым ресурсом»! — буркнул я и вложил злость в очередной гребок. — Таким, как пресная вода, животные и растения. А зачем ценить этот самый ресурс, если с собой его не унести?

Девушка потемнела взглядом еще сильнее:

— Откуда такие сведения?

— Вытряс из Амси. После того, как ты рассказала, как Ушедшие убеждали наших предков в преимуществе многоженства.

— Ясно… — полыхнув ненавистью, процедила она.

— Найта, искорка, до границы ближней зоны контроля рейдера всего сто пятьдесят метров! — среагировав на алую вспышку вокруг одного из вспомогательных окон ТК, сказал я. — Поэтому погаси Дар, выброси из головы все лишние мысли и начни вживаться в образ…

…Вопреки моим опасениям, настроиться на нужный лад Дарующей удалось без особого труда. Поэтому на крохотный рукотворный островок, расположенный в восьми с лишним сотнях метров от берега, она высадилась в самом «правильном» настроении, то есть, предвкушая чудо и в упор не замечая таких мелочей, как моросящий дождь, порывы прохладного ветра и берег, заваленный мокрой тиной. В отличие от нее, я замечал все. Поэтому, увидев, с какой скоростью она рванула вверх по склону к самой верхней точке острова, раздраженно поморщился. А когда она встала на цыпочки и вгляделась в покрытую рябью поверхность озера, не удержался от издевки:

— Ну что, нашла?

— Да!!! — обрадовано воскликнула она и показала пальцем на полдень. Вернее, на участок воды с полуденной стороны острова.

Я мученически поднял взгляд к низким облакам и вздохнул:

— Нет там ничего!

— Как это нет⁈

— Обтекатель второй оружейной башни, к которой приварена эта «твердь», а с ней и верхняя кабинка лифта, находятся в шестнадцати локтях под нами. А поверхность корпуса самого рейдера «Эквисс» еще глубже — в пятидесяти с лишним локтях под поверхностью. И в такую погоду его не увидеть при всем желании!

— А спуститься в него можно? — слегка расстроившись, спросила Найта.

— Можно. Но мне там будет крайне неуютно.

— Почему?

Я немного «поколебался», затем решил, что ей эту «тайну» можно и открыть, огляделся по сторонам и в сердцах махнул рукой:

— В далеком детстве, слушая семейные предания об Ушедших, я больше всего восхищался не командой «Эквисса», а его главным искином. Ибо первые были самыми обычными разведчиками, а Гилл… Ты только представь, четыре пятых своей жизни этот искин прослужил на одном из самых грозных боевых кораблей Содружества — линкоре «Тормет». Соответственно, вместе с ним участвовал в нескольких десятках крупных сражений и сотне с лишним мелких стычек с имперцами. А на «Эквисс» был переведен после битвы, в которой линкор, защищавший одну из обитаемых планет, потерял практически весь экипаж, превратился в решето, но так и не отступил! Я продолжал уважать Гилла, даже когда повзрослел, пересмотрел свое отношение к Ушедшим и понял, что ни за что на свете не променял бы наш Эмтель на их развращенные миры. Понимаешь, я считал этот искин воином по духу и верил, что разум, способный на такое самопожертвование и такой героизм, достоин уважения!

— А сейчас уже не уважаешь? — тихо спросила Дарующая, увидела выражение моего лица и «потухла». Да так убедительно, что я на миг ей поверил и не сразу ответил на заданный вопрос:

— Нет! Ибо отказываюсь понимать, как искин с таким прошлым мог без единого выстрела сдать рейдер врагам своих создателей!

Не успел я договорить последнее слово, как перед нами возникла голограмма единственного хозяина «Эквисса». А еще через миг высоченный и широкоплечий мужчина в парадном мундире военно-космического флота Содружества вперил в меня тяжелый немигающий взгляд и хмуро поинтересовался:

— Юноша, а вы что-нибудь слышали о директиве четыре — шестьсот семь — девятьсот семьдесят три?

— О той, которая определяет механизм переподчинения искинов в случае длительного отсутствия командиров кораблей и приравненных к ним лиц? — «равнодушно» уточнил я. Хотя в это же время, холодея, мысленно повторял про себя монолог, которым Сардж закончил планирование этого варианта действий:

«В теории все просто: Гиллу нужна причина, которая позволит послать имперцев в Бездну, а нам — возможность их уничтожить и навсегда закрыть межмировой портал. Поэтому он просто обязан принять даже самую бездарную игру. Но на практике все иначе: этот искин считает обитателей Эмтеля животными, и я почти уверен, что он вас либо проигнорирует, либо распылит на атомы…»

— Да, о ней!

— Слышал! Но очень четко вижу разницу между подчинением гражданину Содружества или жителю любого другого мира и подчинением ВРАГУ! — презрительно поморщившись, бросил я.

— Я тоже вижу эту разницу. И будь у меня хоть какой-нибудь выбор…

— Не смешите: ваш «Эквисс» находится на поверхности ОБИТАЕМОЙ ПЛАНЕТЫ! — фыркнула Дарующая. — Причем планеты, не являющейся частью Империи!

Гилл зло прищурился и как-то уж очень по-человечески сжал кулаки:

— Та самая директива, которую мы только что обсуждали, не подразумевает возможности подчинения представителям миров с индексом развития ниже третьего!

— И даже псионам? — внутренне заледенев, спросил я, так как разговор добрался до второй опасной развилки.

Искин поморщился:

— Нет, псионы третьего ранга и выше выделены в отдельную категорию. Но таких я не видел уже восемьсот семьдесят три года!

— Если соскучились, можете полюбоваться… — насмешливо и крайне неуважительно поморщилась Найта, пробудила Дар в полную силу, повернулась ко мне и разочарованно вздохнула: — Поплыли обратно, любимый — теперь тут неуютно и мне…