Эвис: Неоднозначный выбор

Глава 15

Второй день пятой десятины первого месяца лета.

То, что Тина способна перевоплотиться в кого угодно, я понял еще в прошлом году на заимке ар Маггоров, когда смотрел за ее занятиями с Майрой, Вэйлькой и Алькой. Но те образы все-таки были игрой, изображались совсем недолго и «грубыми штрихами», то есть, без въевшихся в душу привычек, особенностей поведения и тому подобных мелочей. А то, что Дайна демонстрировала с утра, назвать иначе, как чудом, не получалось — она целенаправленно игнорировала все, что относилось к ее прошлому, и с чистого листа создавала совершенно новый образ. Да, я прекрасно знал, что процентов семьдесят демонстрируемого — заслуга Амси: именно тщательнейший анализ хозяйки нашего острова позволил выделить те характерные черты поведения Тины, которые могли бы натолкнуть тех, кто ее знал, на безумную мысль, что Дайна чем-то похожа на нее. Именно этот искин предложил создать для нее новые привычки. Именно он подготовил списки, которые постоянно висели перед глазами «новорожденной» инеевой кобылицы, и именно его подсказки и напоминания помогали ей выкорчевывать из души прошлое. Но даже те тридцать или сколько-то там процентов, оставшихся на долю моей советницы, убивали наповал — она не давала себе ни мгновения передышки и раз за разом перечеркивала все мои представления о возможном.

Почему? Да потому, что она играла целую жизнь! С прошлым, настоящим и будущим! Вместе с Найтой «вспоминала» какие-то выдуманные истории из общего детства; строила отношения со мной, Стешей, моими вассалами и Койренами; «мечтала» о будущем и, слушая рассказы обеих подруг, заочно узнавала остальных членов семьи. А ведь при этом ей приходилось постоянно контролировать выражение глаз и лица, жесты и даже положение тела. Скажем, ее Дайна «с самого детства носила» не платья, а костюмы торренской наемницы, поэтому привыкла сидеть, по-мужски расставив ноги, чего Тина не позволила бы себе ни за что на свете. А еще, волнуясь, «инеевая кобылица» дергала себя за мочку уха или выгибала пальцами правой руки пальцы левой; перед тем, как забраться в седло, безо всякой нужды подтягивала штаны; во время тренировки, считая про себя, «еле заметно» шевелила губами и так далее.

Кроме этого, Тина очень сильно изменила манеру разговора — ее речь стала намного проще, в ней постоянно проскальзывали словечки, характерные для Торрена, но крайне редко употребляющиеся в Маллоре. Далее, девушка «не имела представления» о том, что можно было узнать, выходя в свет, поэтому частенько выясняла, что значит то или иное слово. Тем не менее, простушкой ее Дайна не казалась. «Выросшая в деревне», она умела слушать и делать выводы, не стеснялась переспрашивать и разбираться в том, что не знает, и жаждала знаний.

Еще одним, не менее сложным, чем предыдущие, «слоем» ее нового образа была игра в девочку, влюбившуюся в меня прошлым летом и целый год прожившую мечтами о встрече и ритуальном поединке. Нет, она не изображала страсть, не пыталась навязываться или поедать меня влюбленными взглядами. Но стоило присмотреться к ее поведению, как глаз начинал выделять то тень мечтательной улыбки, изредка проскальзывавшей по губам, то почти незаметное стремление всегда находиться где-то неподалеку, то легкий румянец, появлявшийся на ее лице при виде меня, то искорки затаенного желания в самой глубине глаз.

В общем, всего того, что требовалось постоянно контролировать, было слишком много. По крайней мере, для меня. И в какой-то момент я вдруг понял, что из всех знакомых мне людей настолько правдоподобно перевоплотиться в другого человека смогла бы, разве что, Алька. А все остальные, включая и меня самого, сломались бы от силы через час.

Приблизительно к такому же выводу пришли и все остальные ар Эвис. Само собой, в разное время. Майра, почти все свободное время старавшаяся поддерживать подругу, и поэтому прекрасно представлявшая, насколько тяжело той было «легко и непринужденно» жить другой жизнью, написала мне в личный канал следующее:

— Знаешь, если бы необходимость переродиться возникла у меня, я бы рискнула показаться тем, кто знал меня прежнюю, в лучшем случае через полгода тренировок!

Вэйлька выразилась короче, зато в разы эмоциональнее:

— Она бесподобна!

А Алька гордо задрала носик:

— Мама способна и не на такое!

Конечно же, сочувствовал своей бывшей советнице и я. Поэтому часа за полтора до полудня написал «Дайне» в личный канал и предложил устроить ей какую-нибудь возможность для отдыха, но услышал категорический отказ:

— Чем быстрее я врасту в этот образ, тем легче мне будет жить. Поэтому мне нужен не отдых, а придирки к тем ошибкам, которые я допускаю…

Я тут же вывесил в главном окне ТК-шки списки со старыми и новыми привычками, честно искал эти самые ошибки до самого обеда, но так ничего и не нашел. Поэтому во время короткого отдыха после трапезы занялся увеличением ее словарного запаса — вовлек «девочку из деревни» в общий разговор и стал ненавязчиво объяснять «неизвестные ей» понятия.

Вообще Дайна, как «самостоятельная личность», нравилась мне все больше и больше: нелюдимость и молчаливость были маской для посторонних, а с теми, кого девушка подпускала к своей душе, она превращалась в веселую, острую на язык и абсолютно непредсказуемую непоседу. Правда, разглядеть все это было не так уж и легко — Койренов она держала на небольшом, но все-таки расстоянии, моим вассалам могла улыбнуться, Стеше и мне изредка позволяла заглядывать себе в душу, а «самой собой» была только с Найтой. Тем не менее, даже то немногое, что выставлялось на всеобщее обозрение, выглядело настолько приятно, что Магнус, приглядывавшийся к ней весь день, к вечеру ощутимо расслабился. А когда мы добрались до места будущего ночлега и начали обихаживать лошадей, дождался возможности поговорить наедине, и высказал свое мнение:

— Найта была права — эта девочка заслужит и уважение, и любовь. Причем очень быстро!

— Интересная личность… — задумчиво посмотрев на Дайну, расседлывающую свою заводную, пробормотал я. — После вчерашнего боя я думал, что она в принципе не способна гнуться…

— Ну да, стержень в ней стальной! — согласился ар Койрен.

— Но сегодня убедился, что ошибался — она уже приняла все правила жизни в моей семье, которые ей озвучили девочки, и старается им следовать как можно точнее, хотя это очень и очень непросто!

— Ну да, в правило «есть Эвисы и весь остальной мир» она уже вросла! — хохотнул мужчина. — Слава Пресветлой, вы ей сообщили о том, что Койрены вам не враги!

— Пока она строит отношения на основании слов Найты. А когда поймет, что мы дружим не на словах, а на деле, перестанет держать вас на расстоянии! — пообещал я. Потом вспомнил, о чем говорил, и продолжил: — Еще мне очень нравится то, что Дайна никогда не спорит просто так, и готова согласиться с чужим мнением, если ей аргументировано объяснят, почему оно правильнее.

— Я тоже это заметил! — кивнул он. — А еще она с удовольствием учится всему новому, и такая же упертая, как Стеша! Кстати, у меня к тебе просьба. Ты бы не мог на сегодняшней тренировке поправить базовую технику моим девочкам? А то я пытался объяснять так, как это делаешь ты, но у меня не получилось…

Вечерняя тренировка выжала меня почти до предела. Морально. Ибо физически я толком ничего не делал: слушал Власту, Рину и Дайну, сравнивал их ощущения со своими, подбирал образы, которые были понятны каждой из девушек, и помогал исправлять огрехи. Естественно, мне помогали — Магнус возился с Ринкой, помогая доводить до ума уже исправленное, Стеша точно так же занималась с Властой, а Найта с Дайной. Но базовых движений и ударов было много, не все найденные образы понимались с первого или второго раза, а еще меня очень здорово путали ощущения, которые я слышал в своей «новой меньшице» — она мучилась, перекраивая правильные движения в неправильные. И прикладывала море душевных сил для того, чтобы держать в голове и повторять все придуманные ошибки, а также убирать их не слишком быстро. В результате, закончив возиться с этой троицей, я понял, что тренироваться сам уже не в состоянии. Поэтому дал возможность Магнусу немного порубиться с Фиддином, закончил занятие и спустился к речушке. Увы, слишком узкой и мелководной для того, чтобы в ней можно было поплавать.

Более-менее расслабиться получилось уже после ужина, когда вся наша толпа, за исключением Лорака, выставленного на стражу, собралась вокруг костра, чтобы поболтать. Первые полчаса, пока маллорцы рассказывали Рине и Власте о жизни в Лайвене, я почти все время молчал: лежал, положив голову на бедра Найты, млел от прикосновения ее пальцев к волосам, и слушал. Но когда Магнус закончил рассказ о самом кошмарном роде во всех известных и неизвестных мирах — ар Эвисах — не удержался и «отомстил»: начал озвучивать наиболее жуткую версию движения ар Койрена к титулу первого меча Маллора из всех, которые когда-либо слышал.

Когда бедные девочки, представлявшие каждый из описываемых мною боев, начали посматривать на мужа чуть ли не с благоговением, а в эмоциях самого Магнуса появилось нешуточное возмущение, я прервался на полуслове и улыбнулся:

— Звучит страшно, правда? А на самом деле все было намного проще и куда менее кроваво, чем утверждают сплетники. И это утверждение касается как истории обретения Магнусом титула первого клинка королевства, так и истории усиления рода Эвис.

Дэйв заржал первым. А через мгновение смеялись все, кроме Альки, которая находилась дома, рядом с безутешной Ирланой, и не могла себе позволить демонстрировать веселье.

Когда смех начал стихать, все три торренки потребовали правды. И получили. Правда, лишь самую смешную и приятную ее часть. Поэтому вскоре захотели услышать, как поют Ивица, Майра и Найта, увидеть танцы в исполнении Алиенны, посидеть в кафе мэтра Колина и увидеть его платья, постоять в Уголке Вечной Стужи на каком-нибудь балу и многое другое. В итоге, угомонились ближе к полуночи, но заснуть сразу у меня не получилось — сначала пришлось минут десять обнимать Стешу, ворочаться и тяжело вздыхать, дабы Амси могла показать мои мучения Ланке. Потом рвать себе сердце, общаясь с лилией, осунувшейся, похудевшей и помертвевшей от горя. А когда она, наконец, более-менее успокоилась и заснула, разрешать Дайне перебираться поближе.

Ночь прошла на удивление спокойно: бывшая советница, пригревшись в моих объятиях, улыбалась во сне, мои вассалы сменялись вовремя и практически бесшумно, и наш покой не тревожил даже обычный в этих местах волчий вой. Зато минут через сорок после рассвета, когда мы, слегка размявшись, собирались у кострища, чтобы позавтракать, в оперативном канале послышался голос Амси:

— Есть новости. Хорошая и плохая. С какой начинать?

— С плохой, конечно… — написал я.

— К деревеньке с говорящим названием Глухомань в настоящий момент приближается отряд из семнадцати крыс…

— Оголодавших, основательно уставших мотаться по лесам, и очень соскучившихся по податливой женской плоти… — добавил Сардж.

— А хорошая новость? — помрачнев, спросил я.

— До Глухомани два километра триста сорок метров! — сообщила призрачная хозяйка. — И если вы, покинув лагерь, продолжите двигаться в том же направлении, что и вчера, то пересечете оставленные крысами следы.

— Сколько у нас времени на завтрак и сборы?

— Максимум полчаса! — ответил Сардж. — Потом они начнут насиловать и убивать…

…Мы выехали из лагеря через двадцать шесть, умудрившись не только позавтракать, собраться и оседлать лошадей, но и никого не встревожить непонятной спешкой. И сразу же двинулись в направлении вершины высоченного холма с лысой вершиной, так как Дайне «захотелось посмотреть на Маллор с высоты птичьего полета». Власта и Рина, с рассвета пребывавшие в прекраснейшем настроении, жаждали того же, поэтому мы ехали рысью и мыслями были там, впереди. Впрочем, не все — Дэйв, двигавшийся в головном дозоре, смотрел под копыта лошадей, поэтому обратил внимание на цепочку следов, ведущих от леса к перелеску. А когда спешился и рассмотрел вмятины в глинистой почве, оставленные сапогами, подал жест «Внимание, опасность»!

— Странно, до капелек крови, которые я оставила с помощью дрона, он не доехал! — написала в канал Стеша.

— Значит, заметил что-то еще! — буркнул Сардж. И не ошибся — как оказалось, самому юному из моих вассалов не понравилось сразу две вещи: невероятная изношенность подошв сразу всех сапог и наличие на них набоек, характерных для обуви, используемой в Пограничной страже.

— Посмотрите внимательно, арр! — убеждал меня он, тыкая пальцем во вмятины на земле. — Это — след от сапога воина Пограничной стражи: у нас, в Довере, граница совсем рядом, поэтому я с детства насмотрелся на следы, которые они оставляют. Но этот сапог, равно как и все остальные, вот-вот развалится на части…

— … а ни один нормальный десятник не позволил бы своим подчиненным ходит в такой рвани! — поддакнул ему Фиддин. — Кроме того, тут прошло человек пятнадцать-шестнадцать, а в Пограничной страже передвигаются исключительно десятками.

— Да и до границы далековато! — почувствовав поддержку, чуть более эмоционально воскликнул Дэйв.

— Ну, и какой мы делаем вывод? — спросил я.

— Тут прошли крысы! — без тени сомнения заявили оба парня. А когда я удовлетворенно улыбнулся, расцвели, видимо, решив, что я пришел к тому же выводу, но захотел, чтобы и мои вассалы смогли проявить свои способности перед ар Койренами.

Разубеждать их не было смысла, поэтому я кивнул:

— Правильно. А крысы, особенно оголодавшие, гораздо хуже, чем любые разбойники…

Уже через минуту мы, Эвисы, полезли в переметные сумки за кольчугами и арбалетами. Магнус и его супруги, увидев небольшое, складное, но очень мощное оружие «старой работы», порядком удивились. Но очень быстро отвлеклись, так как я озвучил новый порядок движения, показал основные команды, отдаваемые жестами, и по совету Стеши, включившейся в разработку операции, отправил Лорака вправо, на холм, с которого, по ее утверждению, можно было увидеть дымы печных труб Глухомани.

Как обычно, предложение тактика оказалось к месту — парень, увидев эти самые дымы, тут же вернулся обратно и сбивчиво затараторил:

— На горизонте что-то вроде деревеньки! Крысы совсем близко, но ломятся прямиком к ней! А мы, если поторопимся, сможем их обогнать. По балке, которую им не видно.

Расчет времени, сделанный Сарджем, это подтверждал, поэтому мы сразу же рванули наперегонки со временем и, описав приличную дугу, влетели в деревню с другой стороны. А там, оставив коней на попечение первого попавшегося на пути мужчины, которому я на всякий случай показал жетон Ночной стражи, и, вывесив над ними один из пяти дронов, побежали к той околице, к которой должны были подойти крысы.

Успели. С запасом. Поэтому не только нашли удобные позиции для стрельбы и смогли убедить крестьян, перепуганных нашим появлением, не мешаться под ногами, но и загнали любопытную детвору на чердаки ближайших домов.

Тот, кто командовал крысами, оказался далеко не дураком: построил своих напарников в колонну по два еще в лесу и повел их к околице в ногу. Видимо, для того, чтобы этот сброд издалека казался подразделением Пограничной стражи, совершающим тренировочный выход. При этом второй и третий ряды строя занимали арбалетчики, готовые к стрельбе, а оба «воина» четвертого ряда прятали за спинами идущих перед ними товарищей простенькие, но от этого не менее смертоносные охотничьи луки. Шли спокойно, но бодро, всячески демонстрируя дисциплину и порядок. А метров за пятьдесят от крайних домов, увидев какую-то излишне любопытную бабу, выглянувшую из окна, враз забыли все требования главаря и, сорвавшись с места, рванули в ее сторону, щерясь от радости и предвкушая скорую забаву. Однако, преодолев половину расстояния до вожделенной добычи, нарвались на залп из девяти арбалетов практически в упор. Вернее, на два залпа: после того, как отстрелялись Фиддин и его подчиненные, Найта добила раненого арбалетчика, Стеша — лучника, а я всадил болт в живот главаря. Последний, девятый, щелчок послужил знаком, после которого весь наш отряд выхватил мечи и бросился к семерке оставшихся на ногах душегубов и, в считанные мгновения добежав до растерявшихся мужчин, практически втоптал их в землю.

Заезжать в Антц я не собирался, поэтому крысам головы не отрубали — убедились, что живых среди них нет, отловили главу деревни и приказали развесить тела где-нибудь на дороге. Мужчина несколько раз торопливо кивнул, а когда понял, что лично ему ничего не угрожает, и догадался осмотреть трупы, вдруг сообразил, чем могло завершиться нападение этих оборванцев на их поселение. После чего, побледнев, бухнулся на колени.

Благодарил истово, с душой. А когда услышал, что мы собираемся ехать дальше, отрицательно замотал головой:

— Уезжать вот так-о-от сразу никак нельзя, арр! Ща я бы-ыренько найду кусок-о-от бумаги, шоб вы поставили эта… пи-ичать. Шо это не мы-о-от, душегубы, а вы наказали лихоимцев-о-от!

Вся его хитрость лезла наружу, как острия чеснока через мешковину, но я сделал вид, что принял его слова за чистую монету и согласился немного подождать. Обрадованный мужчина тут же сорвался с места, как лось во время гона, унесся куда-то в центр деревни и в процессе «поисков бумаги» успел отправить к нашим лошадям чуть ли не все население Глухомани. Причем не с пустыми руками, а с разнообразным угощением. А сам приволок туда же пару овец, которых быстренько зарезал.

В общем, из деревни мы выехали только в середине второй половины дня объевшимися до умопомрачения и насмерть умотанными общением с неутомимой и на редкость болтливой детворой. А также с переметными сумками, забитыми всякими вкусностями. Первые минут сорок я был не в состоянии даже говорить, поэтому покачивался в седле, лениво посматривая по сторонам. Потом заставил себя просмотреть записи боя со всех камер и поискать ошибки. А когда понял, что до заката осталось не так уж и много времени, подключился к спутнику, нашел поблизости сравнительно небольшое, но очень красивое озеро, и направил отряд в его сторону…

…Когда мы выехали на гребень холма, и мои спутники увидели овальное зеркало воды, в котором отражались белые облака, чуть потемневшее небо и ярко-зеленые ели, они на несколько мгновений потеряли дар речи, а эмоции Найты и Дайны плеснули дикой смесью из счастья, благодарности и грусти. И если бывшая советница ничем не показала того, что испытывает, то Тень, оглядев великолепную картину, «жутко возмутилась»:

— А где наш камень⁈

Само собой, все вопросительно уставились на нее. А она, слегка смещая акценты, рассказала о том, как мы прошлым летом раз в десятину уезжали из деревни на почти такое же озеро, где учились плавать и прыгали со здоровенного валуна.

— Угу, вам было здорово! — ворчливо пробормотала Дайна. — А я смотрела на вас из кустов и умирала от зависти. А когда вы уехали в Лайвен, прибегала туда и пыталась повторить все то, что вы вытворяли!

— И как, получалось? — заулыбалась Тень.

— Плавать научилась. И прыгать тоже… — буркнула девушка, а потом вздохнула: — Но без вас на озере было пусто и грустно.

— Да уж, храбрости вам не занимать! — с уважением заметил Магнус.

— Какой храбрости? — удивилась девушка. — Я видела, как развлекаются девочки, которых знала с детства, слышала их непрекращающийся смех и чувствовала, насколько они счастливы! И мне было наплевать, есть там, на дне, Преддверие Бездны или нет — я хотела веселиться так же, как они!

Найта потрепала подругу по волосам и тронула кобылку с места:

— У тебя будет такая возможность. Меньше, чем через кольцо…

…Камень мы все-таки нашли. Невысокий — чуть больше метра высотой. Поэтому лагерь разбили неподалеку от него. А минут через сорок пять, закончив с его обустройством и обиходив лошадей, дорвались до озера. Мужчины вошли в воду в штанах, а дамы — в сменных костюмах торренских наемниц, то есть, в штанах и куртках, застегнутых под самое горло. Несмотря на то, что плавать в одежде было куда сложнее, чем без нее, никто не стенал. Ибо Магнус и его супруги, бултыхавшиеся на мелководье, тихо дурели, глядя, как веселятся Фиддин и его парни, прыгавшие с этого несчастного валуна.

Когда мои вассалы слегка освоились и порядком возгордились, на камень забралась Найта и крутанула заднее сальто. А когда вынырнула на поверхность и услышала восторженный рев мужчин, исполнила тот же прыжок, но на пару со Стешей. Благо с валуна могли одновременно отталкиваться минимум трое.

— А-а-а!!! В прошлом году вы так не умели! — обиженно заверещала Дайна, подплыла к Тени и принялась ее трясти, как тряпичную куклу: — Что смеешься⁈ Учи, давай!!!

Научиться так прыгать захотели все, поэтому с этого момента и до полной темноты камень не пустовал ни минуты, а Найта со Стешей, как главные наставницы, были нарасхват — объясняли ошибки, показывали, как надо и как не надо. Как и следовало ожидать, мои вассалы с легкостью научились крутить и переднее, и заднее сальто что с передней, что с задней стойки. И так же спокойно освоили прыжки в полтора оборота.

В какой-то момент Магнус, наблюдавший за их буйством со стороны, подозвал меня к себе, а когда я подплыл и встал на дно рядом с ним, поинтересовался:

— Результат тренировок на полосе препятствий?

— Угу.

— Чем дольше я с тобой общаюсь, тем интереснее становится моя жизнь!

Я пожал плечами:

— Моих заслуг тут немного: если бы ты не был готов принять то, что нравится мне, то не оборудовал бы полосу у себя дома…

— … и, оставшись в Лайвене, никогда не встретил бы Власту с Риной… — пробормотал он. Потом подумал и по-мальчишески улыбнулся: — Получается, что я такой же странный, как и вы, Эвисы⁈

— А ты спроси у своих красавиц! — предложил я, покосившись на его кобылиц, по очереди укладывавшихся на воду и пытавшихся как можно дольше полежать на спине.

— Девочки, по-вашему, я странный? — «подплыв» к ним поближе, спросил ар Койрен.

— Тебе честно-пречестно? — лукаво спросила Ринка, убрав с лица мокрые волосы.

— Конечно!

— Нет, не странный! — подала голос Власта, обняв подругу. — Странные все остальные. А вы с арром Нейлом и всеми Эвисами — самые что ни на есть правильные!

— То есть, мы с ним чем-то похожи? В смысле, отношением к жизни и так далее…

— Ага! — кивнула Ринка. — И мы счастливы, что Торр привел в Ламм именно вас…

После такого своеобразного признания в любви Магнус растаял. И на какое-то время забыл обо всем, кроме своих супруг — помогал им держаться на воде и отрабатывать движения руками и ногами, вполголоса обсуждал что-то очень приятное и так далее. И оторвался от них только тогда, когда заметил, что мои вассалы, вместо того чтобы прыгать, уставились в темноту. А когда выяснил, что я забрал своих супруг и уплыл нырять на середину озера, не поверил:

— Шутите?

Дэйв аж обиделся:

— Нет, арр, посмотрите сами!

Ар Койрен тут же забрался на камень и уставился в темноту:

— Ничего не вижу…

— А вы позовите — арр Нейл вернется и подтвердит.

Кричать нам он постеснялся. Зато, когда мы вернулись, некоторое время смотрел на сияющую Дайну, а потом заявил:

— Я бы тоже попробовал. Если можно…