Это я удачно попала!

Глава 35

— Ну как, ты узнал, что хотел? — спросила я у Эвана, пока мы летели по направлению к дому. — Впрочем, судя по твоему счастливому виду, думаю, ответ очевиден.

— Узнал, — обернувшись, одарил меня широкой улыбкой друг. Эван сидел впереди, а я за ним — поэтому меня он слышал хорошо, а вот, чтобы я могла расслышать в свисте ветра то, что он говорит, ему приходилось оборачиваться.

— Но вам не скажу, — продолжил Эван, хитро улыбаясь. — Простите, но я поклялся, что не сообщу никому ничего из того, что услышал, увидел, чему стал свидетелем или участником на землях фей, а также не расскажу об их местонахождении. Последнее условие явно было лишним: я бы, даже если бы захотел, едва ли смог показать дорогу. С высоты птичьего — то есть, я хотел сказать, драконьего — полёта всё несколько иначе видится.

— Вот так и вози на себе людей, — проворчал Сирен, — а они в ответ птицей обзывают. Птицы, к твоему сведению, человеческий подросток, — безмозглые. А драконы — разумные существа, уж поразумнее некоторых.

— Прости, Сирен! — повинился Эван. — Я не хотел тебя обидеть, и очень благодарен тебе за то, что позволил мне почувствовать восторг полёта.

Ух, ты! А друг, оказывается, дипломат. Однако непонятно, чего он так обрадовался. Что толку с тех сведений, если он не может ими воспользоваться?

Когда я озвучила свои сомнения, улыбка Эвана стала еще шире и хитрее.

— А про «воспользоваться» речи не было, — заявил он. — Запрет был только на разглашение сведений. Тем более, что я собираюсь использовать не то, что мне рассказли феи или то, что я увидел, а то, о чем догадался самостоятельно, пообщавшись с ними и увидев их магию. Так что я начинаю масштабное исследование на тему воздушных полётов людей! А чтобы тайна не была нарушена, то никому не скажу, что на идею меня навели именно феи. Всё просто!

Я только покачала головой: надеюсь, мой друг знает, что делает. Магические клятвы — не игрушка, если магия сочтёт, что клятва нарушена, отдача замучает. Собственно, это также одна из причин, по которым магию не развивают раньше подросткового возраста — чтобы дети не раздавали клятвы направо и налево. Считается, что подростки уже более сознательны.

Затем Сирен посетовал, что, если Эвану удастся его эксперимент, то от людей еще и в воздухе будет не скрыться. Мало того, что всю землю заполонили, в океан тоже влезли со своими кораблями, так теперь еще и это.

— Меня же из драконьего общества исключат, и я никогда не женюсь, если вдруг станет известно, что я к этому лапы приложил! — стенал дракон. — Не то, чтобы я так хотел жениться, но когда-нибудь всё же придётся. А так для меня не найдётся ни одной драконицы — разве что такой же изгнанницы, как и я.

— Не волнуйся, Сирен, никто не узнает, — похлопал его по чешуе Эван, — мне клятва не позволит рассказать, как и Эли. Так что, если сам не проболтаешься, всё будет нормально.

Я не стала поправлять, что с меня феи клятву не взяли. Это было бы слишком странно для Эвана, ведь я такой же человек, как и он. Пусть мы с драконом друзья, но вряд ли это аргумент для того, чтобы освободить меня от клятвы — Эван ведь тоже мой друг. Нет, я понимала, почему ко мне такое отношение — феи считают меня одной из представителей магического народа, а потому не допускают и мысли, что я сдам их людям. Я, в общем-то и не собираюсь — но не из солидарности, а просто потому, что считаю это неправильным.

— Эли, а что тебе сказала та женщина? Ты зачем с ней ходила? — спросил Эван и тут же спохватился:

— Ой, прости, тебе же, наверное, тоже нельзя рассказывать.

— Всё нормально. Мы немного поболтали, — технически я не соврала. Поболтали же? Поболтали. Кстати, у меня тоже есть вопрос:

— Сирен! А почему эта женщина такая красивая была и так сильно отличалась от своих соплеменников?

— Ты про Глогу? — спросил дракон, а я поняла, что не знаю имени красавицы — та не представилась. — Она старейшая среди народа фей. Говорят, она живёт с момента сотворения нашего мира.

— Такая древняя? — удивилась я. Насколько помню со школьного курса истории, мир Бутона существует полтора миллиона лет. — Да быть того не может!

— Может, это и сказки, — не стал спросить дракон, да только она была старая еще тогда, когда я только вылупился из яйца.

— Поэтому она так выглядит?

— Да. Феи устроены иначе, чем люди. С возрастом их морщинистая кожа разглаживается, поэтому самых старых фей отличить от людей можно только по росту, ну и по голосу. У людей же всё наоборот: рождаются с кожей гладкой, будто натянутой на барабан, а к старости покрываются морщинами. По мне, что то, что другое — ужасно. То ли дело — красивая драконья чешуя!

Я не стала говорить дракону, что вообще-то рождаются дети тоже сморщенными, видала я новорождённых детишек подруг. Но вдруг тут иначе? Всё же физиология у местных людей пусть немного, но отличается от земной. Да и настолько ли это важно? Ясно ведь, что дракон имел в виду. Я задумалась над интересными особенностями старения фей и людей. Если феи — теоретически вечные существа, то, может быть, они не стареют вовсе, а просто стремятся к совершенству? Хотя это в нашем человеческом понимании Глога красива, а для самих фей, наверное, выглядит старой и страшной. Всё-таки, понимание красоты у каждой разумной расы — своё.

Еще я думала, что местные феи совсем не похожи на фей в представлении землян. Скорее, феи тут напоминают другую фэнтезийную расу — дриад. Кожа как кора, одеяния из листьев, голос — буто скрип дерева. Дриады или лешие — только с крыльями.

Эван гостил у меня неделю. Когда он впервые увидел наше поместье и наш сад, то выдохнул:

— Если бы я переехал в такой дом, я бы тоже в деревню на лето не приезжал, — за что получил от меня «горчичник» по спине. Это должен был быть подзатыльник, но до его затылка я не дотянулась. Пришлось рассказывать другу, как много мы тут переделали, сколько сил было вложено в сад и в преображение дома — потому и не смогла я приехать в прошлом году.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Под конец к нам присоединились близняшки, которые, узнав, что Эван у меня, тоже захотели в гости. Разумеется, я была непротив, а очень даже «за». Интересно, что став подростками, Нора и Норис стали очень сильно отличаться друг от друга, хотя в детстве они выглядели как две капли воды. Норис тоже вытянулся, как и Эван, а вот Нора осталась мелкой, зато её формы заметно округлились. Я бы даже сказала, что они были слишком выдающимися для её возраста. При этом поведение близнецов, в отличие от внешности, не изменилось ни капли — те же отпетые хулиганы, с которыми мы соседские сады грабили на яблоки.

Близнецы провели у меня еще пару недель после того, как Эван уехал. А там и лето подошло к концу. Я снова засела за учебники — освежить память и, возможно, пройти что-то новое самостоятельно, чтобы поддержать статус лучшей ученицы. На самом деле, мне просто хотелось отвлечься от мыслей о Харе Зборском и его стремительно развивающемся романе с Лионой. Я почти полностью передала своей помощнице дела, а сама погрузилась в учёбу, и с нетерпением ждала, когда уже начнутся уроки — поскольку сама я не могла полностью отвлечься от терзающих меня мыслей, а учебный ритм, как я надеялась, не оставит на них времени. Пока гостили друзья, я хоть как-то спасалась, да и Сирен с Фиолой не давали мне загрустить. Но еще до начала осени мои крылатые товарищи покинули меня вслед за бескрылыми, и делать мне стало абсолютно нечего, а на производствах я показываться не желала — в особенности, на новой фабрике. В принципе, в моём присутствии там не было и никакой необходимости: каналы сбыта налажены, поставки идут, рабочие работают. На деловых встречах все вопросы всё равно решали либо дед, либо Лиона — я всё-таки ребёнок, а клиенты и партнёры предпочитали иметь дело со взрослыми людьми. Отчёты же я проверяла регулярно, да и бухгалтерию почти всю на себя взяла — но это то, что я могла делать и дома. Совсем не показываться в шахте и на заводах, тем самым пустив дело, в которое я вложила душу, на самотёк, я не могла, так что время от времени выкраивала день, чтобы съездить и проверить, как там дела идут. Общалась с рабочими, проверяла работу кухни и медицинского кабинета. Работники столовых меня обожали и всегда старались накормить — а, учитывая, что я за день посещала сразу три кухни: две заводские и одну при шахте, то возвращалась я из таких поездок с недельным запасом сытости. Кстати, продукты для кухонь поставляли наши арендаторы — для них это был дополнительный источник дохода. А, учитывая, что многие из них еще и работали в шахте или на заводе, то люди были всем очень довольны. Вроде как кормят своих же, и еще и деньги с этого имеют.

С Сиреном у меня состоялся тайный разговор после того визита к феям. Почему тайный? Потому, что очень трудно избавиться от лишних ушей — пусть даже это уши лучшего друга — когда они гостят в твоём доме. Эвану совершенно не нужно было слышать, о чем мы на самом деле общались с Глогой.

Сирен слушал мой рассказ и хмурился, а потом выдал:

— Эли, я поспрашиваю своих соплеменников, кто из драконов бывал в других мирах, но… Ты должна понимать, мы — иные. Большинство драконов не общается с людьми, так что вряд ли я смогу организовать вашу встречу.

— Ты же говорил, что я — не человек?

— Да, но выглядишь, как человек. А чтобы дракон мог увидеть твою ауру, ты должна приблизиться. Боюсь, моего слова не хватит, чтобы мне поверили, что ты не являешься человеком.

Нда, раз уж я сама в это не верю, неудивительно, что и драконы усомнятся.

— И что же делать? — спросила я.

— Что-нибудь придумаем. Но, возможно, это займёт время… — замялся дракон.

— Да ладно, я никуда не спешу, — вырвался у меня смешок. — Мне просто любопытно, только и всего. Не получится ничего узнать — не беда.

Сирен в ответ вздохнул, но тут уж никто из нас ничего поделать не мог.

Я, кстати, рассказала им с Фиолой о своей теории — ну, что я человек из другого мира, просто с магией. Но мою теорию дружно отвергли.

— Может, раньше ты и была человеком, но теперь — точно нет, — категорично заявил дракон.

— Так не бывает, — возразила я, — Не может существо родиться кем-то одним, а потом стать кем-то другим. Это против законов природы. Кто кем рождается — тот тем и умирает.

— Ага! — воскликнула Фиола. — А бабочка?

— Что бабочка? — не поняла я.

— Бабочка рождается гусеницей, а потом становится бабочкой.

— Это другое! Она не стала иным существом, просто сменила форму существования… Гусеница — это стадия развития бабочки… В общем, это не то!

— Ну-ну, — усмехнулась эльфа. Не знаю, специально ли она меня дразнила, или впрямь так считала. В итоге наш спор так и окончился ничем.

Начались занятия в колледже. Я с головой ушла в учёбу, домашних видела только за ужином. Эни вся светилась — еще бы, скоро её свадьба. Мы с ней поговорили насчет её их с дедушкой решения — касательно наследства. Я попросила её, как и дедушку, не торопиться.

— Эни, ну не хочешь ты возиться с производствами, но хоть от дома не отказывайся! — уговаривала я её. — Я понимаю, у тебя сейчас бабочки в животе, и весь мир кажется прекрасным, но жизнь ведь длинная. Мало ли, что может случится? Да и от производства тоже не стоит отказываться. Можно ведь и поделить наследство: возьмёшь себе молочную ферму и сырный завод — там Снежен неплохо справляется, тебе ничего делать не придётся. Ну и я всегда буду рядом, помогу, подскажу.

Сестрёнка на это весело смеялась, обнимала меня и говорила о том, как ей повезло с сестрой. В такие моменты на её лицо набегала тень — я знала, что она вспоминает родителей и свою настоящую сестру, которая даже не успела подрасти настолько, чтобы Эни смогла понять, какой у той характер. Была бы она похожа на меня? Лично я сомневаюсь, ведь я несколько необычный… хм, ребенок. Но, по крайней мере, Эниза пообещала пока что не отказываться от наследства, и я вздохнула с облегчением.

А затем произошло нечто совершенно для нас неожиданное.