Эмиссар: Каменные джунгли

12

Полный медосмотр, включающий раздевание, был обязательной процедурой. Перед тем как раскидать пополнением по баракам, пленников тщательно проверяли на предмет укусов и серьёзных инфекционных заболеваний. Барбара это знала, потому что раньше, ещё до своего побега из Сайнта, сама же подобные осмотры и проводила. А теперь, раздетую догола, уже осматривали и опрашивали её, заодно взяв анализ крови. В былые времена, когда её жизнь была беззаботной, от всех этих бесцеремонных осмотров и ощупываний девушка от стыда бы провалилась сквозь землю. Но после добровольно-принудительного сожительства с Лэнсом, действия нового доктора не доставляли ей ни малейшего дискомфорта, как и присутствие в лазарете вооружённого бойца, следившего за тем, чтобы пленница не сотворила какую-нибудь глупость, вроде попытки схватить скальпель.

Выдержав эту неприятную процедуру, в ходе которой у неё ожидаемо ничего опасного не нашли, Барбара даже не поморщилась. Как только всё закончилось, девушке позволили одеться. Снаружи к одному охраннику присоединился второй, и вместе они отвели Барбару в женский барак. Объяснять, как что здесь устроено, они не стали, перекинув эту функцию на других узниц. И те ввели новоприбывшую в курс дела лаконично, но доходчиво. Большую часть дня пленницы работают, преимущественно в оранжереях Сайнта, получая за свой труд кормёжку и крышу над головой, а в свободное время ублажают своих надзирателей, периодически заглядывающих в барак после наступления темноты. Пытаться уклониться от последней обязанности можно, но лучше этого не делать. Тут уж всё зависит от настроения охраны. Если бойцы останутся довольны, то могут даже угостить чем-нибудь вкусненьким сверх дневного пайка. Но если их разозлить, то запросто можно нескольких зубов лишиться, что одна из рассказчиц Барбаре и продемонстрировала, пошире открыв рот. Ничего такого шокирующего из этих рассказов для себя бывшая докторша не узнала. Что-то подобное она и ожидала услышать. Похоть, принуждение, поощрение за послушание. Через всё это она уже проходила.

Свободную койку в углу Барбара заняла, но поспать её не позволили. Через какое-то время в женский барак кто-то заглянул. Врубив фонарик, он стал всматриваться в лица спящих женщин, пока не добрался до Барбары.

— Вставай и иди за мной, — приказал он.

— А если не встану и не пойду? Зубы мне выбьешь?– дерзко спросила Барбара.

— Пошли. Ничего я тебе плохого не сделаю.

На слово ему девушка не поверила, но с кровати всё же поднялась. Устраивать скандал в спальном помещении не имело смысла. Понятно было, что на помощь ей никто не придёт, и рассчитывать она может только на саму себя. Когда боец отвёл её в душевую, девушка ожидала, что вот уж сейчас, вопреки сказанному ранее, он проявит себя во всей красе, и начнёт распускать руки. Однако вместо этого он вдруг спросил, помнит ли она его.

— А должна? — ответил немного сбитая с толку Барбара вопросом на вопрос.

— Ну мало ли, вдруг запомнила. Меня зовут Кёртис Стоун. Как-то раз во время отработки приёмом рукопашного боя мне очень сильно заехали кулаком в висок, так что я аж сознание потерял. Потом, спустя примерно месяца полтора, я снова попал в лазарет, с подозрением на пищевое отравление, и провёл там почти полдня, — сообщил Кёртис больше деталей.

Барбара лишь пожала плечами. Выглядела она настороженной, и всё ещё не понимала, к чему весь этот разговор. Визуально с тех пор она практически не поменялась. Чтобы разглядеть изменения, нужно было пристально приглядеться, что Кёртис и сделал. Та Барбара носила белый халат и часто улыбалась, от чего становилась ещё привлекательнее. Нынешняя выглядела какой-то усталой, и смотрела на него настороженно, ожидая какого-то подвоха. Вспомнились слова того побитого игрока о том, через что ей, предположительно, пришлось пройти, чтобы выжить. Однако поднимать эту тему сейчас совсем не хотелось. Что было, то было. Тут уж всё равно ничего не изменишь.

— От меня тут мало что зависит. Но если у тебя возникнут какие-то проблемы — сразу обращайся ко мне. Попробую их решить, — заявил Кёртис.

— А у меня такая возможность будет? Вряд ли мне позволят спокойно повсюду разгуливать.

— Не позволят. Я буду время от времени тебя навещать, по мере возможности.

— То есть, ты предлагаешь мне защиту?

— Можно и так сказать.

Девушка подозрительно прищурилась.

— И что ты хочешь взамен?

— Ничего.

— Чушь. Так не бывает, — уверенно заявила Барбара.

Улыбнувшись, Кёртис достал из кармана сочное красное яблоко.

— Бывает, — сказал он, протянув фрукт девушке.

Барбара какое-то время недоверчиво переводила взгляд с лица Кёртиса на яблоко, но всё же забрала фрукт.

— Спокойной ночи, — сказал Стоун напоследок, обошёл Барбару, и вышел из душевой, оставив девушку одну.

Выбравшись с моста, Нил столкнулся на вокзале с двумя «Дикарями», вооружёнными мачете. Мальчишка только и успел предупредить своим криком Дэйна, не заметив третьего головореза справа. Тот, вооружённый пращой, метким броском в голову вырубил малолетнего крикуна. Очнулся Нил, крепко связанный, в разделочном цехе на местной скотобойне. Именно здесь и обосновались «Дикари», сделав заброшенное здание своей базой. В самом цехе было темно, и лишь по чьему-то усталому кряхтению Нил определил, что находится здесь не один. Подать голос мальчик не успел — в цех зашёл один из «Дикарей» с подсвечником в руке. В виду отсутствия в здании энергоснабжения, головорезы для освещения использовали свечи и факелы.

Благодаря свету от подсвечника, Нил сумел разглядеть собрата по несчастью. Им оказался раздетый догола мужчина, подвешенный на мясницкий крюк. Бедолага находился здесь уже третьи сутки. Изверги сломали ему коленные чашечки и перерезали сухожилия на ногах. Чтобы их жертва не умерла от обезвоживания, её периодически поили не самой чистой водой. И вот пришло время пустить пленника на мясо. Сначала пришедший головорез неторопливо нацепил разделочный фартук, затем снял жертву с крюка. Бедолага начал что-то неразборчиво бормотать, но дикарь к его болтовне даже не стал прислушиваться. Быстрым движением он свернул ему шею, затем оттащил мёртвое, но пока ещё тёплое тело к просторной металлической ванне, куда и уложил. Когда головорез подобрал большой тесак для разделки мяса, наблюдавший за происходящим Нил не выдержал, отвернулся в другую сторону, и закрыл глаза. Не будь его руки крепко связаны за спиной, мальчик бы ещё и уши заткнул.

Так страшно, как сейчас, Нилу уже давно не было. Даже когда он сталкивался с трогами, шансов на благополучный исход и то было больше, чем сейчас. Быстрые ноги и умение пролезть даже в самые узкие щели мальчишку редко подводили. А сейчас, будучи крепко связанным, он напоминал крупную гусеницу, и достойного сопротивления своему убийце оказать не мог. Разве что, куснуть разок, но не более того.

Вдруг снаружи раздался какой-то шум. Звенела сталь, звучали чьи-то голоса и выкрики. Услышал всё это не только Нил, но и головорез, занимающийся разделкой мёртвого пленника. Сняв фартук и повесив его на край ванны, мужчина спешно покинул разделочный цех. Оставшись в одиночестве, Нил напряг слух. Судя по звуку, снаружи началась потасовка. «Дикари» что-то не поделили и устроили большую драку. Или же на них кто-то напал. Второй вариант показался Нилу очень обнадёживающим, ведь первый, по большому счёту, ничего не менял, а лишь предоставлял небольшую отсрочку.

Оставшись без присмотра, мальчик решил попробовать освободиться. Перевернувшись с бока на спину, Нил согнул колени, прижав их к самой груди, и попытался перенести связанные руки из-за спины вперёд. Из-за таких телодвижений в районе подмышек начало неприятно постреливать, однако маневр в итоге удался. Перенеся руки из-за спины вперёд, Нил тут же вцепился зубами в верёвки, попытавшись их перегрызть. Пока он этим занимался, шум снаружи стих, что вынудило мальчика ускориться. Всё же освободив руки, а следом развязав и ноги, вскочивший пленник бросился к двери, стараясь не смотреть в сторону ванны. До выхода оставалось всего ничего, как вдруг дверь открылась. Мальчик собирался подкатиться незваному гостю под ноги, повалить его на пол, и попробовать сбежать, выиграв немного времени. Но увидев, что в цех зашёл Дэйн, Нил едва успел затормозить.

— Ты в порядке? — спросил эмиссар.

Нил в ответ лишь кивнул, чувствуя, как гора свалилась с его плеч. Подойдя к ванне, и скользнув равнодушным взглядом по тому, что осталось от пленника «Дикарей», Дэйн вытер кровь с гладиусов об фартук, после чего убрал клинки в ножны.

— Уходим отсюда, — коротко бросил иномирец.

Перед уходом парочка забрала всё съестное, что сумела найти. Пока они шли к выходу, Нил насчитал тринадцать покойников с колото-резанными ранами, плюс ещё двоих во дворе. Ещё одного на крыше мальчик не заметил. Чтобы расправиться с «Дикарями», Дэйну даже не понадобились жемчужины -хватило клинков. Занявшие скотобойню головорезы не ожидали, что на них вот так дерзко нападёт какой-то одиночка без огнестрельного оружия. Первым иномирца заметил лучник на крыше, и попытался его прикончить, однако Дэйн ловко отбил стрелу гладиусом. Бросать в стрелка метательный нож эмиссар не рискнул — слишком уж лучник был высоко. Нож такое расстояние попросту бы не пролетел. Пока стрелок пытался снова взять его на прицел, Дэйн на бегу прикончил одного бандита, вооружённого мачете, затем другого. Использовав второго противника вместо щита, эмиссар завладел его мини арбалетом, и одним метким выстрелом всадил лучнику стрелу в голову, после чего ворвался на скотобойню.

В бою с врагами, вооружёнными холодным оружием, эмиссар чувствовал себя в своей стихии. Сражались «Дикари» намного лучше разбойников с большой дороги или бунтующих крестьян с вилами, но до солдат и профессиональных наёмников всё же не дотягивали. Методично вырезая одного противника за другим, эмиссар оставил в живых лишь одного, чтобы узнать о судьбе и местонахождении Нила. Получив необходимые ответы, иномирец заткнул говоруна, вонзив клинок ему в живот. Сам он в этом бою не получил ни одной царапины, и даже не сбил дыхание.

— Поверить не могу, что ты всех их прикончил, — пробормотал Нил после того как они пересекли внешний двор, и вышли за ворота.

— Возможно, не всех. Кто-то из них мог сбежать.

— Спасибо, что не бросил меня. Я теперь твой должник.

Дэйн после этих слова как-то странно посмотрел на Нила, но ничего на этот счёт не сказал.