Эхо забытых стен

Глава 6

Жизнь в Тренировочном Корпусе на юге Стены Роза представляла собой жестокую, монотонную рутину, призванную сломать индивидуальность и выковать из необузданных новобранцев послушных солдат. Ранний подъем еще до рассвета, крики инструкторов, бесконечные марш-броски под палящим солнцем или ледяным дождем, изматывающие физические упражнения до полного изнеможения, теоретические занятия, от которых клонило в сон. Всё здесь было подчинено одной цели: превратить вчерашних беженцев и крестьянских детей в боевые единицы, способные противостоять Титанам.

Дни сливались в недели, недели — в месяцы. Осень сменилась морозной, снежной зимой, затем пришла промозглая, грязевая весна. Алексей втянулся в этот ритм. Голод, хоть и присутствовал (пайки были скудными), перестал быть мучительным, превратившись в привычное ощущение, на которое он почти не обращал внимания. Холод, усталость, боль в натруженных мышцах — всё это стало фоном, неотъемлемой частью бытия. Он тренировался упорно, методично, доводя свое тело до предела и за его пределы. Инструкторы, жесткие и требовательные ветераны, отмечали его физическую выносливость и силу, но списывали это на «природные данные». Никто не мог знать о его истинной природе и том скрытом потенциале, который просыпался в нем с каждой новой тренировкой.

Главное для Алексея сейчас — наблюдение и анализ. В тренировочном корпусе было около двух сотен новобранцев. Разных: спасшихся из Шиганшины, как он сам и дети, так и тех, кто жил в других районах Стены Роза и решил добровольно вступить в армию. Среди них, затерявшись в массе, были они. Трое, чья истинная сущность была страшнее любого Титана. Райнер Браун, Бертольд Хувер, Энни Леонхарт и Имир, конечно.

Алексей внимательно наблюдал за ними. С виду — обычные новобранцы, может, чуть более крепкие и подготовленные, чем большинство. Райнер — высокий, крепкий, с решительным лицом и харизмой лидера, постоянно заботящийся о товарищах. Бертольд — пугающе высокий, с задумчивым взглядом, тихий и неуклюжий. Энни — хладнокровная, молчаливая, с острым взглядом и удивительно точными, эффективными движениями.

Он держался от них на расстоянии, но наблюдал, подмечая детали, которые могли показаться незначительными для других, но для него, с его знанием их будущего, были явными признаками их уникальности. Их координация в бою на манекенах. Их реакция на стресс. Их выносливость. Иногда — их случайные, будто брошенные невзначай слова, полные непонимания или даже скрытого презрения к миру за стенами.

Он видел, как они тренировались на устройствах пространственного маневрирования. Для новобранцев это было самое сложное испытание, требующее идеального баланса, ловкости и силы. Большинство падали, бились, боролись с непривычным ощущением полёта. Но Энни… Энни освоила УПМ почти мгновенно, двигаясь по воздуху грациозно и точно, как никто другой. Бертольд, несмотря на свой рост, показывал неожиданную для его комплекции скорость и ловкость. Райнер был силён и вынослив, хоть и не столь элегантен. Их навыки не вызывали прямого подозрения у инструкторов — списывалось на природные данные и, возможно, предшествующую подготовку. Но Алексей знал — это была подготовка совсем другого рода.

Он и сам осваивал УПМ. Его природные Аккерманские способности — острота чувств, реакция, координация — давали ему огромное преимущество. Он тоже учился быстрее многих. Движения, которые он видел в своих «снах», теперь воплощались в реальность. Он чувствовал, как его тело инстинктивно понимает механику движения, как оно находит равновесие, как использует газ для рывка. Это было как пробуждение чего-то глубоко запрятанного.

Наблюдая за Энни, он понял, что она использует особый, нестандартный боевой стиль — комбинацию приёмов, напоминающих то ли уличную драку, то ли что-то еще. Стиль, который он позже увидит в бою с Титаном-Женской Особью. Он начал незаметно копировать ее, пытаясь понять принципы, заложенные в ее движениях. Она была его лучшим, хоть и неосознанным, учителем.

Алексей не пытался сблизиться с Бертольдом, Райнером и Энни. Его тактика была выжидательной. Скрытность, наблюдение. Стать одним из многих. Не выделяться слишком сильно. Его главные цели в это время: выжить, набраться сил и навыков, наблюдать за шифтерами, установить неформальный контакт с Эреном, Микасой и Армином.

Отношения с ними складывались естественно. Они вместе пережили ужас прорыва, спасение Карлы создало между ними особую связь, даже если она была окутана тенью трагедии. Эрен оставался тем же — импульсивным, страстным, сжигаемым ненавистью. Тренировки давались ему нелегко, особенно теоретические и связанные с балансом на УПМ, но он упорно боролся, двигаясь вперед благодаря одной лишь воле и своему неистовому гневу. Алексей видел, как его гнев растет, становясь всё более концентрированным, направленным. Это был тот самый гнев, который, как он знал, станет топливом для его силы. Примечательно, его экипировку никто не портил, дабы отстранить его от будущего вступления в разведкорпус.

Микаса была выдающейся во всем. Ее инстинкты, сила, ловкость — всё было на недосягаемом для остальных уровне. Она осваивала УПМ с лёгкостью, демонстрируя филигранную технику. В ней чувствовалась скрытая, подавленная сила, которая ждала своего часа. Её привязанность к Эрену была абсолютной. Она следовала за ним повсюду, словно телохранитель. Алексей наблюдал за ней с особенным вниманием. Ее родство с ним, Аккерманом, ощущалось на каком-то глубинном уровне. Возможно, именно он, будучи старшим представителем рода, мог бы каким-то образом повлиять на пробуждение её силы, если это было необходимо.

Армин, наоборот, физически был слабым, отставал по большинству нормативов, особенно по УПМ. Его спасала лишь исключительная сообразительность и острый аналитический ум. На теоретических занятиях он был лучшим. Инструкторы относились к нему снисходительно, признавая его ум, но сомневаясь в его пригодности для боя. Алексей видел в нём не просто слабого новобранца, а будущего гения стратегии, мозг группы. Он изредка говорил с Армином, обсуждая тренировки, тактику, просто о жизни. Ненавязчиво, вплетая в разговоры идеи, которые, как он знал, могут найти отклик в пытливом уме Армина.

О Карле они не говорили. Это была открытая рана. Никто не знал, что с ней стало. На их вопросы о ней никто из руководства корпуса не давал чёткого ответа. Алексей лишь мрачно предполагал самое худшее, но никогда не озвучивал свои мысли. Ее спасение было чудом, но это чудо, вероятно, закончилось там, в беженском лагере. Это было больно. Но его задача была двигаться дальше. Вместе с теми, кто остался.

Время шло. Тренировочный Корпус готовил их к встрече с чудовищами. И он, Алекс, готовился к встрече с людьми-монстрами, скрывающимися под масками его однокурсников. Он набирал силу, оттачивал навыки, наблюдал. И ждал. Ждал первого столкновения. Ждал момента, когда его знание и его сила столкнутся с реальностью этого мира. И он был готов к тому, что эта встреча будет жестокой и непредсказуемой. Тренировочный Корпус был лишь инкубатором. Настоящая жизнь, настоящая борьба, и настоящие испытания ждали их всех за его стенами.

Однажды вечером, после особенно изматывающей тренировки по УПМ, когда большинство новобранцев уже спали, скорчившись на нарах в бараке, Эрен, Микаса, Армин и Алексей сидели снаружи, у стен, наблюдая за звёздным небом, редким в их обычном затянутом облаками мире. Холодный весенний воздух обжигал лёгкие, но был чист от запаха пота и страха. Это был один из редких моментов относительного покоя.

Эрен, вытирая грязным рукавом пот со лба, проговорил: «Скорее бы закончить. И выбраться отсюда… на Стену. Или…» — он сжал кулаки. — «На битву. С этими тварями». Его голос дрожал от сдерживаемой ярости.

«Эти Титаны… они не похожи ни на одно животное, — задумчиво сказал Армин, его взгляд был устремлен на темноту за стенами Корпуса. — Нет логики в их поведении. Нет цели, кроме как поедать людей. Почему?» Он повернулся к Алексею, словно ожидая от него ответа. Армин давно заметил в этом странном парне из северного Острога что-то необычное — какую-то внутреннюю собранность, знание мира, которое выходило за рамки крестьянского опыта.

Алексей вдохнул холодный воздух, почувствовал его остроту в лёгких. Вот он, момент. Маленькое, незаметное зерно, брошенное в плодородную почву их мыслей. Он должен быть осторожен. Никаких Титанов-шифтеров, никаких координат. Только гипотезы.

«Природа не терпит пустоты, — тихо сказал он, словно разговаривал сам с собой. — Но и не любит таких… заблуждений. Титаны… гигантские тела, без репродуктивных органов, без очевидной цели, кроме пожирания…» Он помолчал, собираясь с мыслями, взвешивая каждое слово. «А что если… что если они не просто… существа?»

Эрен и Микаса взглянули на него с недоумением. Армин напрягся, его острый ум уловил необычность формулировки.

«Не существа? А что тогда?» — спросил Эрен, его голос был хриплым.

Алексей посмотрел на тёмные силуэты тренировочных зданий, скрывавших в себе спящих шифтеров, невидимых и ужасающих. «А что если… их тела — просто оболочки? И внутри… есть что-то другое. Что-то, что управляет ими. Что-то, что заставляет их идти к людям. Что-то, что когда-то… было самим человеком.»

Тишина повисла в воздухе, густая, пронизанная холодом. Слова прозвучали как дикая, абсурдная мысль. Люди становятся Титанами? Это было немыслимо. Монстры, которые поедали их — это и есть они сами, но в иной форме?

Эрен моргнул. «Ты… ты хочешь сказать… человек превращается в Титана? Это… это бред!» Ярость в его голосе сменилась шоком. «Эти монстры… это не люди! Это…» Он не мог подобрать слова.

Микаса, всегда более молчаливая, посмотрела на него нечитающим взглядом. Но ее тело, сидящее рядом с Эреном, стало еще более напряженным. Она не говорила, но ее поза выражала глубокое, инстинктивное неприятие такой идеи.

Армин же… Армин замер. Его бледное лицо, освещенное слабым светом звёзд, приобрело странное, сосредоточенное выражение. Его ум заработал, пытаясь найти в этой невероятной гипотезе логическое зерно.

«Но… как? — тихо спросил он. — Откуда? Почему? Если так… тогда кто они были? И почему… почему они пожирают нас?» В его голосе проскользнула дрожь — не от холода, а от подступившего ужаса и пробудившегося интеллектуального любопытства. Это было одновременно пугающе и захватывающе.

«Я не знаю, — правдоповедчески развёл руками Алексей. — Просто… иногда такие мысли приходят. Наблюдая за ними. Они так… неправильны для животных. У них есть какая-то злая воля. Какая-то… трагическая цель, даже если они сами ее не понимают.»

«Но откуда бы тогда… — Армин запинался. — Из какой-нибудь болезни? Чумы?»

«Может быть, — уклончиво ответил Алексей. — Или из чего-то, о чем мы не знаем. О чем правительство молчит.» Последнюю фразу он бросил почти вполголоса, зная, насколько чувствительна тема истинной истории их мира.

Эрен фыркнул, но в его глазах всё ещё плескалось неверие, смешанное с жуткой захваченностью. Идея того, что чудовища, которые забрали у него всё, были когда-то людьми, была почти невыносима. Но одновременно… она придавала новый, более сложный смысл его ненависти.

Микаса лишь придвинулась ближе к Эрену, ее взгляд был настороженным, направленным в темноту. Невидимая угроза, исходящая от самой идеи.

«В нашем мире столько загадок, — заключил Алексей, намеренно сворачивая разговор в сторону. — Мы живём за стенами, ничего не зная о мире снаружи, даже о собственной истории. Кто мы такие на самом деле? Почему здесь? Почему Титаны?» Он встал, потянулся, разгоняя ноющую усталость. «Время спать. Завтра снова муштра. А вопросов… вопросов у нас теперь стало больше».

Он оставил их троих, сидящих в тишине, переваривающих эту дикую, невероятную мысль. Зерно было посеяно. Армин, с его пытливым умом, будет копать дальше. Эрен, именно в этой ипостаси, будучи лишь подростком, не забудет эту гипотезу. А Микаса… она просто будет рядом, готовая защищать.

Возвращаясь в барак, Алексей чувствовал странное удовлетворение. Он рискнул. Бросил тень сомнения на привычную картину мира. Этот маленький, кажущийся нелепым, диалог, возможно, сыграет свою роль в будущем. А пока… пока он был одним из многих. Новобранцем в серой форме. С клинками под койкой и знанием в голове. И с четырьмя Титанами-шифтерами, спящими в том же бараке, в ожидании часа, когда и они покажут свою истинную сущность.

Время в Тренировочном Корпусе шло свинцовым маршем — каждый день, одинаковый в своей изнурительности, сменял предыдущий. Холод, грязь, пот, боль в натруженных мышцах — всё это слилось в единое ощущение, ставшее новой реальностью. О прошлых жизнях не говорили — их словно смыло потоком Титанов, как смыло целые города. Теперь у них было только настоящее: изматывающая муштра и неопределённое будущее, которое ждало их за стенами корпуса, на первой линии обороны Стены Роза или в мрачных коридорах Военной Полиции.

Алексей не искал дружбы в привычном понимании. Его связь с Эреном, Микасой и Армином была выкована в аду Шиганшины и скреплена их общим знанием о судьбе Карлы. Он стал их неофициальным старшим братом — не главой группы, но неким якорем, к которому они могли обратиться. Он не лез вперед, не пытался командовать, но его спокойствие, его уверенность в движениях и некое… неосязаемое знание, читавшееся в его взгляде, заставляли их прислушиваться.

Именно среди этих изматывающих тренировок, этих бесконечных часов муштры, Алексей начал встраиваться в коллектив и изучать тех, чьи имена знал по канону, но чьи лица видел впервые. Тренировки на УПМ были для этого идеальной возможностью. Это было сложно, порой унизительно наблюдать, как обычные подростки, истощенные и напуганные, пытаются освоить устройство, требующее идеального баланса и хладнокровности, в то время как ему самому это давалось с удивительной лёгкостью. Он держался в середине группы, не вырываясь вперед, но и не отставая слишком сильно, чтобы не привлечь чрезмерного внимания.

«Чёрт возьми! Опять не получается!» — раздавался крик Эрена с одной из тренировочных площадок. Он снова шлёпнулся на землю, запутавшись в тросах УПМ. Его гнев был осязаем даже на расстоянии. Микаса, уже в воздухе, грациозно маневрировала рядом с ним, словно проверяя, в порядке ли он.

Алексей подошёл к Эрену. Тот лежал в грязи, сжимая кулаки. Лицо его было красным от злости и разочарования.

«Баланс, Эрен, — спокойно сказал Алексей, протягивая ему руку. — Это всё баланс. Центр тяжести смещается. Не торопись так сильно.»

Эрен с кряхтением принял его руку. «Легко тебе говорить! У тебя, кажется, сразу всё получалось!»

«Не сразу, — ответил Алексей, помогая ему подняться. — Просто… ощущай своё тело. Пойми, куда тянет. Не противься ему полностью, просто направляй.» Это звучало как эзотерическая чушь, но в его роду была врожденная связь с движением, с телом. Он просто описывал то, что ощущал сам.

Рядом Армин наблюдал, его аналитический ум уже пытался разложить проблему Эрена на компоненты. «Может, проблема не только в балансе, но и в… распределении давления? Или в резкости рывка?»

«Верно, Армин, — кивнул Алексей. — Каждое движение — это расчёт. Мышцами. Телом. Не только головой. Тело тоже должно думать». Он посмотрел на Армина, на его умные, но пока полные неуверенности глаза. «Тебе, Армин, с твоим умом… нужно просто перенести его из головы в кончики пальцев. В реакцию. Твой мозг работает быстрее, чем у любого из нас. Нужно научить тело слушаться его так же быстро.» Это была правда. Армин был гением, которому просто не хватало физической мощи, но его мозг мог управлять этой силой, если бы он ее обрел.

На полигоне рукопашного боя Алексей впервые наблюдал за Жаном Кирштайном и Марко Боттом. Жан — амбициозный, реалист, не скрывающий своего желания попасть в Военную Полицию, где «безопаснее». Он был хорош в ближнем бою, резок, но иногда слишком вспыльчив. Рядом с ним — Марко, его друг, с добрым лицом, спокойный, вдумчивый. Уже тогда чувствовалась в Марко какая-то внутренняя порядочность, природное лидерство, хотя он и не выпячивал себя, как Жан или Эрен.

Во время одного из спаррингов Жан, рассерженный неудачным приемом, грубо оттолкнул партнёра.

«Жан!» — спокойно, но твердо сказал Алексей, подходя ближе. — «Не распыляйся. Злость — это хорошо, когда ты направляешь её. Но когда она управляет тобой… ты проиграл ещё до начала боя».

Жан обернулся, его лицо выражало досаду. «Не твоё дело, новичок».

«Моё дело, — спокойно возразил Алексей. — Мы тут все в одной лодке. А ты теряешь контроль над самым важным — над собой. В бою с Титаном у тебя не будет права на ошибку. И уж тем более на потерю контроля из-за злости.» Он смотрел на Жана прямо, без вызова, но с неким невысказанным авторитетом.

Марко подошёл к ним, его обычное спокойное лицо было немного напряжено. «Алекс прав, Жан. Спокойствие — залог точного удара».

Жан на мгновение задержал на Алексее взгляд, затем фыркнул, но больше не стал спорить, явно обдумывая сказанное. Алексей видел в Жане потенциал лидера. Не безрассудного лидера вроде Эрена, но лидера, который способен принимать решения, анализировать, видеть общую картину. Этот потенциал нужно было направить в правильное русло, вычистив его цинизм и эгоизм, рождённые страхом. Марко же… о Марко он думал с тяжестью. Этот добрый, проницательный парень… его судьба была ужасной. Если будет шанс… если хоть мельчайший шанс появится… он постарается его спасти. Если потребуется, сломает ему ногу перед этим днем. Всем, кто должен будет умереть так паршиво…

За едой, в шумной столовой, где тысячи голосов смешивались в неразборчивый гул, Алексей наблюдал за другими. Конни Спрингер и Саша Браус. Смешные, нелепые, постоянно что-то вытворяющие, но удивительно ловкие и с отличными инстинктами. Конни с его стремительными, хоть и порой непредсказуемыми движениями. Саша с ее звериным чутьем и невероятным аппетитом, постоянно что-то стаскивающая с кухни.

Однажды он увидел, как Саша, не справившись с порывом, пыталась стащить кусок мяса прямо со стола инструктора, и её чуть не поймали. Алексей, сидя неподалёку, случайно (неслучайно) кашлянул, громче обычного, привлекая внимание, и Саша успела отдёрнуть руку.

«Осторожнее, Саша, — тихо сказал он ей после, когда она подошла к их столу. — Твои инстинкты хороши для леса, но не для казармы. Тебе нужно научиться их контролировать… или использовать незаметно. А лучше — направить их на тренировки. У тебя отличное чутье, знаешь? Это пригодится там,» — он кивнул в сторону Стены, символа будущих сражений. Ее выживальческие навыки, инстинктивное понимание местности — это было ее силой. Ей не хватало дисциплины. И понимания, что её чутье может спасти не только её жизнь, но и жизни других.

Криста Ленц и Имир. Они всегда держались вместе. Криста, милая, добрая, вызывающая симпатию у всех. И Имир, ехидная, саркастичная, но с острым взглядом, направленным только на Кристу. Алексей знал её секрет. И знал, что именно в этом кроется их будущая роль. Он держался подальше, наблюдая. Их отношения были сложными, наполненными невысказанными значениями. Он не мог приблизиться к Имир, не будучи готовым раскрыть себя — она слишком умна, слишком подозрительна. Но он видел, как она защищает Кристу, как ее цинизм рушится перед лицом любой угрозы для этой маленькой, светлой девушки. Это была ее слабость. Или ее сила.

Вечером, в холодном бараке, при тусклом свете масляных ламп, Алексей, Эрен, Микаса и Армин часто разговаривали вполголоса. О тренировках, о будущем. И иногда… о Титанах.

«…И вот этот гигант, прямо над нами, — рассказывал Армин, всё ещё бледнея при воспоминании. — У него была такая… тупая улыбка. Как будто он и не монстр вовсе, а просто… блаженный дурачок, застрявший в чужом теле».

Алексей воспользовался моментом. «Может, так оно и есть», — тихо сказал он, прищуриваясь.

Эрен поднял голову. «Что ты имеешь в виду?»

«Помнишь, мы говорили… о том, что они не совсем существа? Что они могут быть… оболочками? — Алексей говорил задумчиво, не глядя на них, словно просто рассуждая вслух. — Представьте. Только представьте… что какой-то человек… оказался вот в таком теле. Гигантском. Чужом. Беспомощный. Не контролирующий себя. С единственной целью — пожирать. Ужасно, правда?»

Эрен, Микаса и Армин слушали. Армин был напряжен, впитывая каждое слово, его ум работал на пределе. Эрен сжал кулаки, его ярость приобрела новый оттенок — ужаса и странного, болезненного сочувствия к идее такого кошмарного существования. Микаса просто смотрела на него, ее глаза были глубокими, как два черных озера, и полными невысказанных вопросов.

«Я не знаю, правда это или нет, — закончил Алексей, снова уводя разговор от опасной грани. — Но думать об этом… иногда помогает понять, что мы имеем дело не просто с дикими животными. А с чем-то… более сложным. Более… трагичным».

Он бросил эти слова в тишину барака. Зерно было посеяно глубже. Идея, такая абсурдная на первый взгляд, но логически оправданная при более глубоком рассмотрении, могла стать той призмой, через которую они в будущем посмотрят на мир. Той маленькой трещиной в стене их непонимания, через которую могло просочиться больше правды.

Истина заключалась в том, что люди могли стать Титанами. И те, кто их пожирал, были когда-то людьми. Но полная картина была куда более масштабной и ужасающей. И раскрывать ее сейчас было самоубийственно. Должен прийти момент. Момент, когда они будут готовы. И когда он будет готов. Готов использовать это знание как оружие.

Алексей лёг на койку, отворачиваясь от них. В его мыслях были лица: Райнер, Бертольд, Энни. Сидящие где-то рядом, в темноте того же барака, притворяющиеся обычными новобранцами. Спящие в человеческих телах, внутри которых скрывалась чудовищная сила. Его задача была — стать сильнее их. Умнее. Быть на шаг впереди. А для этого… для этого ему нужно было довести свое тело до предела. И научиться читать их, как открытую книгу, пока они считали его лишь одним из многих, спасшихся от ужаса, который они сами и принесли.

Уснуть Алексей не мог.

Ночь в бараке была плотной, душной тьмой, полной звуков спящего лагеря: сонный храп, шевеление на койках, негромкие стоны, рождённые кошмарами. Мороз подбирался к стенам, заставляя воздух остывать даже под нарами, где сотни тел, сбитых вместе, пытались согреться. Алексей лежал на жёсткой соломенной подстилке, завернувшись в тонкое армейское одеяло, но сон не шёл. Усталость была фоновой, но сознание было ясным, отточенным как лезвие его скрытого клинка.

Он слышал ровное дыхание Эрена с нижней койки, почти бесшумное присутствие Микасы рядом с ним. Где-то в бараке спал Армин, его тонкое тело, кажется, сотрясал лёгкий озноб даже во сне. И среди этих обычных звуков сна, он чувствовал другое. Нет, не вывернутое тело Бертольда, которое явно указывает на присутствие осадков в завтрашнем дне, а спокойное, глубокое дыхание Райнера. Резкое, уверенное дыхание Энни. Спящие бомбы замедленного действия, скрывающиеся среди обычных людей, в той же форме, под теми же одеялами, что и все остальные. Истина была невероятнее любой сказки.

Тишина ночи была идеальным временем для планирования. Он прокручивал в голове карту этого мира, наложенную на события, которые он знал из своего «канона». Стены. Территории. И неизбежные, кровавые точки на этой карте. Следующая — Трост. Город, расположенный на юге Стены Роза. Ворота, которые должны были пасть вслед за Шиганшиной. И тогда… тогда начнётся настоящая битва. Битва, в которой человечество впервые увидит надежду, рожденную из самого сердца ужаса.

Трост. Он вспомнил каждую деталь. Штурм города. Катастрофические потери. И момент. Тот самый, решающий момент. Эрен, Армин и Микаса вступают в свой первый настоящий бой, как часть авангарда. Отступление. Группа, загнанная в угол Титанами. Ужасающий Титан, приближающийся медленно, неумолимо. Армин, парализованный ужасом. И Эрен. Его ярость. Его решимость спасти друга любой ценой. Его бросок. И ужасающая картина — Титан проглатывает его.

На этом канонический Эрен Йегер должен был погибнуть. Но вместо этого он пробудился. Впервые превратился в Титана-Атакующего. Неконтролируемого, свирепого монстра, убивающего других Титанов. Символ надежды, появившийся в самые мрачные времена.

И вот здесь план Алексея натыкался на самую острую грань. Нужно ли это допускать? Нужно ли, чтобы Эрен попал в пасть этому Титану?

Что произойдёт, если предотвратить? Эрен не будет проглочен. Не произойдёт «активация» его силы в тот момент. Возможно, Титан убьет Армина, а затем и самого Эрена, если Микаса не успеет. Или даже если успеет, их выживание не будет связано с проявлением новой силы, и хаос в Тросте останется без сдерживающего фактора, который обеспечил Эрен-Титан. Правительство не узнает о возможности использовать Титанов против Титанов. Человечество потеряет самый мощный, пусть и нестабильный, козырь. Их отступление из Троста превратится в полный разгром. Сотни, тысячи жизней будут потеряны из-за неспособности укрепиться в Тросте и перекрыть пролом.

Что произойдёт, если допустить? Эрен будет проглочен. Вероятнее всего, он превратится в Титана. События в Тросте пойдут по «каноническому» сценарию: бойня, замешательство, потом удивление и ужас от Титана, убивающего других Титанов. Эрен будет захвачен, его попытаются казнить. Затем его силу продемонстрируют, и он станет оружием человечества.

Каковы плюсы? Это сохраняет шанс на победу в Тросте, на получение информации о силе Титанов, на доступ к подвалу Йегеров. Это сохраняет траекторию Эрена как центрального персонажа, чья сила и решимость станут ключевыми в будущем.

А минусы? Эрен получит травму (быть съеденным). Армин будет травмирован виной. Но… это цена, которую, казалось, была вынуждена заплатить история за свой путь к спасению. И более того…

Он вспомнил способности Атакующего Титана. Не только силу. Но и возможность видеть воспоминания прошлых и будущих носителей. Гриша Йегер видел что-то через Эрена. И Эрен, как последний носитель, видел воспоминания. Но что, если теперь, когда его сознание, его знание из другого мира, оказалось так близко к моменту передачи силы… что, если это может как-то повлиять на память, на видения, на будущее, которое увидит Эрен? Или он сам может увидеть что-то, чего не было в каноне? Эта мысль была одновременно пугающей и дающей надежду.

План стал яснее. Он не должен препятствовать активации силы Титана в Эрене. Это, парадоксально, было необходимым злом для выживания человечества. Его задача — не изменить это событие, а быть рядом, чтобы убедиться в выживании Армина и Микасы. Они должны пережить атаку. Нужно быть там, видеть момент активации. По возможности, повлиять на неё косвенно — может быть, просто быть рядом, запечатлеть своё присутствие в его сознании, чтобы потом, когда Эрен начнёт видеть воспоминания, он увидел и Алексея, и связал его с моментом активации, и, возможно, с знанием, которое несёт Алекс.

Обеспечить захват Эрена военными. Хаотичный Титан-Эрен должен быть нейтрализован и исследован. Только так человечество получит своё оружие. А после захвата — попасть в группу, которая будет с ним работать. Участвовать в экспериментах? В дискуссиях о его природе? Его знание может быть бесценным. Но как раскрыть его, не раскрывая слишком много о себе?

Это требовало хладнокровия, расчёта и огромной силы воли. Находиться рядом, когда друг погибает (пусть и временно), и не вмешиваться? Не дать ярости Аккермана взять верх и броситься на Титана, чтобы спасти товарища, ломая всю цепочку событий? Это было жестоко. Но необходимо. Его знание было его самым острым, но и самым сковывающим оружием.

План на следующие месяцы тренировок: стать максимально сильным. В совершенстве овладеть УПМ. Добиться хороших результатов, но не слишком блестящих, чтобы не вызвать ненужных вопросов, но достаточно, чтобы попасть в список десяти лучших, что даст ему шанс выбора рода войск и, скорее всего, отправит на первую линию в Трост. Наблюдать. Замечать. Держаться рядом с Эреном, Микасой, Армином. Незримо влиять, подбрасывая идеи, формируя их взгляды. И ждать. Ждать весны. Ждать приказа о выдвижении к Стене Роза.