Его самое темное желание

ЭПИЛОГ

Мэдисон подняла Хоуп на руки и потерлась носом о нос малышки.

— Кто самый красивый ребенок в мире? Правильно, это ты. Да, это ты.

У пятимесячной Хоуп вырвалось тихое хихиканье, когда она пошевелила ручками и захлопала своими маленькими крылышками. На ней было серебристое платье, и она выглядела совершенно очаровательно со короткими черными волосами, собранными в косички с бантиками в тон, что делало ее заостренные ушки более заметными.

Эйден, который стоял рядом с Эмили и Сесилией перед рождественской елкой, скрестив руки на груди, ухмыльнулся.

— И самый избалованный тоже.

Сесилия фыркнула и легонько шлепнула его по руке.

— Ты принимаешь участие в этом баловстве.

— Конечно. Это мой долг как дедушки. И если ты думаешь, что она избалована сейчас, просто дождись рождественского утра.

Мэдисон усмехнулась и поцеловала Хоуп в лоб, прежде чем опустить ее на четвереньки на пол.

— Ты баловал и нас с Кинсли, когда мы были детьми. Это в твоем духе.

Улыбаясь, Кинсли повесила деревянное украшение в виде оленя на елку.

— Это правда.

— Я ничего подобного не делал, — запротестовал их отец.

Эмили закатила глаза.

— Сколько раз ты делал это тайком от меня, когда я говорила девочкам «нет»?

Эйден ахнул, прижимая руку к сердцу.

— Никогда!

— Ложь.

— Ты ранишь меня, жена моя.

Эмили усмехнулась, привстала на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Но я все равно любила тебя за это. Ты такой замечательный отец и дедушка.

Коттедж был едва ли достаточно велик, чтобы вместить родителей, сестру и тетю Кинсли, но они наполняли его с такой любовью, что нехватка места совершенно не имела значения. Кинсли хотелось, чтобы все они жили не так далеко друг от друга, но это только заставляло ее еще больше ценить эти моменты единения. И это было первое Рождество, которое они все разделили с Вексом и Хоуп.

Малышка негромко пискнула.

Кинсли опустилась на колени, юбка ее фиолетового платья обвилась вокруг, и с широкой улыбкой протянула ручки к дочери.

— Иди к мамочке!

Хоуп, которая так сильно выросла за последние пару месяцев, одарила Кинсли беззубой улыбкой и покачалась взад-вперед на четвереньках, задрав попку вверх. Это был только вопрос времени, когда она научится ползать, и Кинсли знала, что тогда ее уже ничто не остановит.

Она даже не хотела думать о том неизбежном дне, когда ее маленькая девочка научится летать.

— Так это официально? — спросила Сесилия, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. Она отпила чаю.

— Ага, — Кинсли взяла дочь на руки и встала. — Коттедж теперь мой. Гордон и Люси были готовы расстаться с ним. Заботиться о двух объектах недвижимости становилось для них непосильной задачей, особенно учитывая, что этот находится так далеко от дороги.

— И они знали, что ты подаришь этому месту ту любовь, в которой оно нуждается.

Маленький коттедж служил домом для Векса и Кинсли после рождения Хоуп. Хотя он и смог переместиться из ритуальной комнаты в своем царстве, с ведьминым кольцом у него это не получалось. Оно попросту не могло провести магию лей-линий с достаточной силой, чтобы открыть путь.

Итак, Векс возвел новый каменный круг вокруг ведьминого кольца, чтобы укрепить связь между мирами. Даже с его магией ему потребовались недели, чтобы придать камням форму, вырезать руны, зачаровать их и установить на место.

Но даже после того, как они смогли вернуться во владения Векса, они решили сохранить этот коттедж. Он находился так близко к каменному кругу, и Кинсли имела легкий доступ к средствам связи со своей семьей. Этот дом был идеальным местом для семейных встреч, когда все приезжали в гости. Его покупка также гарантировала, что здесь не поселятся посторонние. Хотя иллюзии Векса скрывали каменный круг, всегда был шанс, что кто-то, блуждающий по лесу, обнаружит его. Безопаснее всего было держать людей подальше.

Но этот мир… Он был не для Векса и их дочери. Возможно, когда-то давным-давно, но все слишком сильно изменилось, чтобы они могли приспособиться.

Они совершали поездки в близлежащие города, и однажды даже съездили в Инвернесс — всегда после захода солнца, и всегда Векс и Хоуп были замаскированы под людей с помощью его магии. На лице Векса отразилось неприкрытое изумление, когда он увидел современный мир.

Он говорил об использовании магии, чтобы перенести их в другие части Земли, используя существующие порталы. Очевидно, такая магия была намного проще при путешествии в пределах реальности, чем при попытке пересечь ее. Они решили немного подождать, прежде чем предпринимать подобные путешествия, давая Вексу время изучить потенциальные местоположения порталов, а Хоуп — еще немного подрасти.

Первым местом, куда они планировали отправиться, по настоянию Векса, был дом родителей Кинсли.

Но куда бы они в конечном итоге ни отправились, они не могли избежать правды. Этот мир никогда не позволил бы им открыто быть самими собой. Даже Кинсли, которая останется молодой, в то время как все вокруг нее состарятся.

Их дом находился в царстве Векса между реальностями. В их собственном маленьком мире.

Где они были так, так счастливы.

Хоуп запустила руку в волосы Кинсли. Кинсли улыбнулась и коснулась лбом лба дочери.

Мэдди плюхнулась рядом с Сесилией, глаза которой вспыхнули, когда она подвинула кружку, чтобы чай не расплескался.

— Может быть, мне стоит переехать сюда. Здесь красиво и спокойно, — Мэдди с усмешкой подняла брови, глядя на Кинсли. — И кто знает? Может быть, когда-нибудь я найду своего собственного короля гоблинов.

Кинсли усмехнулась.

— Я думаю, их может не хватить.

Мэдисон надула нижнюю губу.

— Нечестно.

Сесилия похлопала племянницу по колену.

— Ну, ну. Не у всех же у нас могут быть партнеры из другого мира, дорогая.

Прижав тыльную сторону ладони ко лбу, Мэдди драматично вздохнула и откинулась назад.

— Это значит, что я должна обходиться старыми, скучными человеческими мужчинами.

Эйден прочистил горло.

Улыбаясь, Эмили обняла его.

— Это не про тебя, дорогой, — она протянула руку и дернула его за короткую бороду. — Может, немного стар, но никогда не скучный.

Эйден усмехнулся и обнял ее, уткнувшись лицом в ее шею и заставив ее рассмеяться.

— Может, я и старею, но я все еще знаю, как заставить тебя чувствовать себя по-настоящему хорошо.

— Папа! — воскликнули Кинсли и Мэдисон.

Сесилия подняла свою кружку в воздух.

— За возлюбленных, с которыми нам хорошо. Пусть мы с Мэдисон когда-нибудь найдем своих.

— Поддерживаю! — подхватила Мэдисон.

Замигало электричество, и гирлянды на елке отбросили по комнате беспорядочные разноцветные блики.

— Похоже, у нас гости, — сказала тетя Сиси с ухмылкой.

Входная дверь распахнулась. Ворвался холодный зимний воздух, и вслед за ним три голубых шара закружились вокруг Кинсли. Хоуп хихикнула, потянувшись за огоньками. Они зависли перед ней, касаясь ее рук щупальцами призрачного огня.

Но взгляд Кинсли был прикован к открытой двери.

Векс возник из вечернего сумрака за порогом, войдя в комнату. Дверь закрылась за ним без единого жеста с его стороны. Электричество быстро восстановилось. Его длинные темные волосы переливались на свету, а на черной тунике поблескивало серебряная оделка.

Сердце Кинсли забилось быстрее, как и всегда, когда она видела его.

Пылающие темно-красные глаза тут же встретились с ее, и он ухмыльнулся, сверкнув белыми клыками, когда шагнул к ней. Не теряя ни секунды, он заключил Кинсли в объятия и прижался губами к ее губам. Его раздвоенный язык дразнил ее губы, и она приоткрыла их, позволяя этому языку скользнуть внутрь и обвиться вокруг ее собственного. Его вкус был восхитителен, а в дыхании чувствовался привкус снега и специй. Застонав, Кинсли вцепилась в его тунику свободной рукой, желая большего.

Мэдисон еще раз громко вздохнула.

— Как я уже сказала, нечестно.

Прервав поцелуй, но не поднимая головы, Векс приподнял бровь.

— Что нечестно?

Кинсли улыбнулась и потерлась кончиком носа о его.

— Что ты мой.

Векс улыбнулся.

— Навсегда.

Хоуп залепетала и, ухватив прядь длинных волос Векса, несколько раз энергично дернула ее.

Векс осторожно поймал Хоуп за запястье и с терпеливой деликатностью высвободил свои волосы из ее хватки. Он наклонился и поцеловал костяшки пальцев ребенка.

— Привет, моя маленькая любовь.

Она агукала ему в ответ с самой широкой улыбкой на лице, ее глаза были яркими и сияющими.

Наблюдение за их общением всегда наполняло Кинсли такой теплотой и обожанием, что ее сердце неизменно таяло. До появления Векса и Хоуп она и представить себе не могла, что возможна такая любовь и нежность. Намного больше, чем она могла себе представить. Гораздо больше, чем она когда-либо смела надеяться.

И все это принадлежало ей. Они принадлежали ей.

Векс поднял взгляд на рождественскую елку, над которой медленно кружили огоньки, издавая тихие благоговейные звуки.

— Я вижу, вы неплохо справились и без меня.

— Стоит только установить елку, как Кинсли и Мэдисон не могут удержаться, — сказал Эйден.

— По крайней мере, сейчас они немного внимательнее относятся к тому, куда вешают украшения, — Эмили усмехнулась. — Когда они были девочками, то носились вокруг елки, как маленькие торнадо, наперегонки, чтобы увидеть, кто сможет повесить больше украшений. Это был…

— Хаос, — закончил Эйден.

— Это было весело, — сказала Мэдисон.

Эмили фыркнула и покачала головой.

— Что было совсем не весело, так это выпутывать мишуру из твоих волос после этого. Я никогда не пойму, как вам двоим удавалось так запутаться.

— Просто небольшое сестринское соперничество, — сказала Кинсли с усмешкой.

— У тебя было время, э-э… все подготовить, Векс? — спросил Эйден.

Вспышка метнулась в центр комнаты, ее призрачный огонь почти шипел от возбуждения.

— О, это…

— Тихо, — сказала Эхо, когда они присоединились к Вспышке.

— Я ничего не говорила.

— Только благодаря Эхо, — сказала Тень, нависая рядом с Хоуп.

Нахмурив брови, Кинсли посмотрела на Векса.

— Подготовить что?

Он встретился с ней взглядом и провел тыльной стороной когтя по ее щеке.

— Увидишь.

Векс забрал Хоуп из рук Кинсли. Она снова потянулась к его волосам, но он перехватил ее руку пальцем, за который она ухватилась и потянула к своему рту. Он согнул руку, прежде чем его коготь смог приблизиться к ее лицу.

— Что касается тебя, малышка…

Он отнес ее к родителям Кинсли, не сводя с нее глаз всю дорогу, и остановился рядом. Казалось, что с его губ готовы были сорваться еще какие-то слова, но он не произнес их. Он просто смотрел на дочь с такой искренней, безусловной любовью.

— Теперь, когда мы подошли к этому вопросу, я не могу не колебаться, — сказал он низким и грубым голосом.

Кинсли подошла к нему и положила руку на плечо.

— Подошли к чему, Векс?

Эмили улыбнулась.

— Векс попросил нас присмотреть за Хоуп на ночь.

С горящими глазами и паникой, зарождающейся в груди, Кинсли перевела взгляд с Векса на своих родителей.

— На ночь?

— Ах, любимая.

Ее мать подошла ближе и погладила Кинсли по щекам.

— Это естественно — чувствовать себя так, когда расстаешься со своим ребенком, особенно в первый раз. Но для вас с Вексом полезно иметь немного времени для себя. Просто побыть мужем и женой. Или, э-э… парой?

— Мы тоже останемся, — сказала Эхо.

— Она будет в безопасности, — Эйден протянул руки за Хоуп. — Мы обещаем.

Кинсли наблюдала, как Векс передал ему их дочь.

— Но что, если она заплачет?

— Мы успокоим ее, — сказала Эмили, отступая назад.

— А что, если она проголодается?

— Ты сцедила столько молока, что ей хватит до завтра.

— Что, если…

Векс взял Кинсли за подбородок, повернул ее лицо к себе, а другой рукой обнял за талию, притягивая ее тело к своему.

— Если что-нибудь случится, огоньки немедленно приведут нас.

Кинсли медленно выдохнула, пытаясь успокоиться, и положила руки ему на грудь.

— Мы никогда раньше не расставались с ней.

— Ах, мой лунный свет… Я так же напуган, как и ты. Так же неуверен. Но ничто не удерживает нас от нее. Ни барьеры, ни проклятия. Здесь в ней будут души не чать, ее будут любить и защищать, и мы вернемся за ней до того, как над долиной забрезжит рассвет.

Она заглянула в его темно-красные глаза. Возможно, она слишком заботилась о ней, возможно, вела себя неразумно, но Кинсли видела, что ее беспокойство отражается в его взгляде. Они оба пережили столько потерь в своей жизни, оба были так опустошены разлукой, что им было тяжело расстаться с дочерью даже на короткое время. Очень, очень тяжело.

Но разве они не пережили худшее и не стали сильнее после этого?

И еще она увидела тоску во взгляде Векса, такую же тоску, которая горела в глубине ее сердца, взывая к нему.

— Прошло много времени с тех пор, как мы могли быть просто… парой, — сказала она.

Мэдисон усмехнулась.

— О, может, вы двое уже пойдете трахаться?

— Мэдисон! — огрызнулась Эмили с той зловещей угрозой, на которую, казалось, способны только матери.

— Что, мам? Мы все здесь взрослые люди.

Эйден откашлялся и кивнул в сторону Хоуп.

— И один ребенок, — пробормотала Мэдди. — Извините.

Векс усмехнулся, приблизил губы к уху Кинсли и заговорил глубоким, чувственным шепотом.

— Я действительно намерен трахнуть свою пару этой ночью.

Она резко втянула воздух, и ее внутренности сжались. Трахаться было новым словом для Векса, но всякий раз, когда он использовал его…

И я уже готова.

Эйден повернул Хоуп к ним и, нежно взяв ее за запястье, заставил помахать ручкой.

— Попрощайся с мамой и папой.

Подойдя к дочери, Кинсли запечатлела несколько поцелуев на ее щеках и голове.

— Мы вернемся, любимая. Мы обещаем.

Кинсли знала, что они были правы, и она действительно, действительно хотела немного побыть наедине с Вексом, но все равно было трудно оставить ее, даже на одну ночь.

Эмили прогнала ее.

— Идите. Убирайтесь оба.

Прежде чем Кинсли успела ответить, Векс подхватил ее на руки, прижимая к своей груди. Она обвила рукой его шею, и он потащил ее через парадную дверь в ночь.

Он крепко прижал ее к себе, взмыл в небо и полетел к каменному кругу. В отличие от пронизывающего зимнего ветра, он был твердым и теплым, а его глаза были полны пламенного желания и порочного обещания. Она была уверена, что долина прекрасна, особенно после вчерашнего снега, но не отводила от него взгляда.

Сердце Кинсли учащенно забилось, а мысли лихорадочно метались. Что он приготовил? Она прикусила губу, заставляя свое воображение успокоиться, иначе предвкушение только наполнило бы ее беспокойством.

Едва его ноги коснулись земли внутри круга вертикальных камней, как мир вокруг них изменился. Некогда сбивающее с толку путешествие теперь вызвало у Кинсли только волнение — даже большее, чем обычно, при данных обстоятельствах.

Ритуальная комната была такой же, как всегда. Темная, мистическая, наполненная силой. Векс понес ее к дверям в фойе. Но оттуда он не пошел ее вглубь дома, не в их спальню или библиотеку, не на кухню, чтобы удивить ее изысканным ужином на двоих.

Входная дверь коттеджа распахнулась перед ними, и когда Кинсли заглянула в нее, у нее перехватило дыхание.

— О, Векс…

Он вынес ее на улицу с зимним пейзажем, не похожим ни на один из тех, что она когда-либо видела. Чистый белый снег покрывал землю и ветви деревьев, а крошечные кристаллики льда сверкали на его поверхности, как многогранные бриллианты. Деревья были украшены красными и белыми пуансеттиями, а среди листвы сияли маленькие огоньки, похожие на бесчисленные мерцающие звезды.

И в воздухе не было ни малейшего намека на прохладу.

— Это… волшебно, — Кинсли посмотрела на Векса. — Так вот чем ты занимался, пока мы украшали нашу маленькую рождественскую елку? Ты украшал целый лес?

— Я полагаю, создание иллюзии мало чем отличается от украшения, — ответил он. — Это для тебя, мой лунный свет. Только для тебя.

Векс прошел по короткой тропинке, вымощенной резными камнями, в конце которой находилось ложе из папоротников и мха, обрамленная красными пуансеттиями. За ней возвышалась небольшая каменная стена, на которой не было снега. Десятки зажженных свечей на вершине камня создавали теплое, гостеприимное, интимное свечение.

Подойдя к ложу, он опустился на колени и усадил ее на него. Мягкие папоротники прогнулись под весом Кинсли. Она улыбнулась ему, когда он отодвинулся и сел на корточки, сложив крылья за спиной. Теплый ветерок развевал пряди его волос, и когда Кинсли вгляделась в его царственные черты, она снова вспомнила о том, каким неземным он был. Каким потрясающе красивым он был.

И он принадлежал ей. Ее пара, вторая половинка ее души.

Кинсли потянулась, чтобы заправить непослушные пряди его длинных волос за ухо, прежде чем провести тыльной стороной пальцев по его щеке.

— Я люблю тебя.

Он поймал ее руку и повернул лицо к ее ладони, целуя ее середину.

— А я тебя, — его губы переместились к ее запястью, оставляя на нем мелкие, нежные поцелуи. — Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз боготворил тебя так, как ты того заслуживаешь, моя Кинсли.

Она вздрогнула, когда магия пробежала по ее коже прямо перед губами Векса, заставляя рукав ее платья исчезнуть. Он поцеловал ее предплечье, каждое прикосновение его губ было таким нежным и дразнящим, таким возбуждающим.

— Прошло слишком много времени с тех пор, как я показывал тебе, кто ты для меня. Моя королева, — он прижался губами к внутренней стороне ее локтя. — Моя богиня, — его губы быстрее прошли вверх по ее плечу к шее, где он прохрипел: — Мое все.

Дыхание и сердцебиение Кинсли участились от его поцелуев, и она закрыла глаза, наклонив голову, чтобы предоставить ему доступ. Когда остальная часть ее платья исчезла с волшебным шелестом, успокаивающий ветерок прошелся по ее коже, заставляя соски затвердеть, Подняв руку, она запустила пальцы в его волосы, чтобы прижать к себе его голову.

— Так же, как ты мой.

Векс отпустил ее руку, и ложе из папоротников прогнулось, когда он поставил руку рядом с ней и наклонился ближе, его колено раздвинуло ее бедра еще шире. Он обнял ее другой рукой, соприкоснувшись разгоряченной кожей с ее обнаженной плотью, и прижал к себе, когда провел губами по ее горлу, подбородку и, наконец, ко рту, который захватил в глубоком, требовательном поцелуе.

Она сжала его волосы и отдалась этому поцелую точно так же, как отдавалась всем предыдущим, точно так же, как отдалась бы всем поцелуям, которые будут продолжаться целую вечность, которую они разделят. Он был ее дыханием, биением ее сердца, кровью в ее венах. Он был силой, которая вернула ее к жизни всеми мыслимыми способами.

И каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое слово и каждый взгляд, какими бы незначительными они ни были, всегда заставляли ее живот трепетать, грудь согреваться, а душу петь. С обожанием, с желанием, с любовью.

Прерывисто дыша, Векс схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Моя пара, мое сердце, моя любовь, — он коснулся своим лбом ее лба. — Ты — все волшебство, которое мне когда-либо понадобится.