Его самое темное желание

ГЛАВА 24

Чувство тяжести навалилось на Векса, и вместе с ним пришло осознание. Осознание своего тела и его веса. Осознание своих налитых свинцом конечностей и тупой боли, с которой они пульсировали. Ощущение натянутой кожи на животе, постели под ним, одеяла, накинутого на него. Ощущение жажды и опустошающего, грызущего голода.

Ощущение… тепла.

Его веки затрепетали, когда он попытался их открыть, но они были такими же тяжелыми, как и все его тело, если не больше.

Он вдохнул. Воздух подействовал на его пересохшее горло, как обжигающий ветер пустыни. Он выдохнул со слабым, прерывистым звуком, чем-то средним между вздохом и хрипом.

Сознание Векса расширилось. Он лежал на спине, опираясь на подушки, чтобы оставить немного места для крыльев. Одно из этих крыльев было прислонено к стене ниши, в то время как другое было вытянуто и свисало с тюфяка.

Кто-то прижимался к нему сбоку, положив голову на его руку, расположившись так, чтобы вес не приходился на его крыло, а мягкие волосы разметались по его обнаженной коже. Это тело было источником восхитительного тепла.

У Векса не было желания двигаться. Это было именно то место, где он должен был быть. Зачем портить, зачем менять?

Это было правильно.

Это было воспоминание, над которым стоило задуматься.

Когда он сделал еще один вдох, в нем чувствовался сладкий, манящий запах — цветы апельсина, такие экзотические, сладкий мед, свежий весенний дождь.

Нахмурив брови, он заставил себя открыть глаза. Его зрение затуманилось и заколебалось от яркого света, а сердце учащенно забилось, ударяясь о ребра. Солнечный свет, ошеломляющий, обжигающий…

Нет. Не солнечный свет. Он узнал мягкое, многоцветное сияние, отбрасываемое потолком. Это было его место. Его лаборатория, его дом.

Векс вздохнул, желая успокоиться. Все, что он видел, все, что он пережил заново, существовало только в его памяти. В далеком прошлом.

Едва сдержав стон, когда его затекшие мышцы запротестовали против этого движения, он повернул голову.

Кинсли лежала рядом с ним, прижавшись щекой к его руке. Кинсли, чьи медово-каштановые волосы касались его кожи, чье мягкое тело прижималось к нему, чье тепло грело его.

Жар вспыхнул у него в груди и растекся по венам, покалывая до кончиков пальцев рук и ног. Кинсли лежала рядом с ним, спала с ним, а он до сих пор не знал об этом. Как он мог не знать?

Баргест.

Его глаза закрылись, а горло сжалось, когда воспоминания вырвались на передний план.

Сдерживаться, лишь поддразнивая Кинсли, было невыносимо трудно, но каким-то образом он смог обуздать себя и позволил ей выйти на улицу. Он позволил ей находить радость в том, что для него всегда оставалось недоступным, — в солнечном свете.

И он чувствовал себя таким… легким. Возбужденным, но таким легким, таким свободным. Таким полным надежды и голодным. Потому что, когда она вернулась, он проявил бы эту страсть, это желание. Сделал бы больше, чем просто поддразнивание.

Но затем пришла Эхо. Эхо, обезумевшая, говорила слишком быстро, чтобы Векс мог ее понять.

Баргест. Охотится на Кинсли.

В этот момент Векс едва не застыл от ужаса. Не имело значения, что она несла в себе часть его бессмертной жизненной силы. Кинсли не могла бы выстоять против баргеста. Ничто в его распоряжении — ни его магия, ни его знания, ни его травы и зелья, ни его сила воли, ни его ярость — не смогли бы спасти Кинсли, если бы ее укусили.

Он вспомнил проносящиеся мимо деревья. Вспомнил, как солнечный свет обжигал его кожу, и скрежет веток, когда он прорывался сквозь крону деревьев.

Яснее всего он вспомнил тот момент, когда его взгляд упал на Кинсли, его пару, а баргест скалил свои острозубые голодные глаза всего в нескольких шагах от нее. Хищник, такой же холодный, прожорливый и расчетливый, как королева.

Его сердце перестало биться.

Векс вспомнил туман, борьбу, боль. Его живот запульсировал при воспоминании о когтях, раздирающих плоть, и он переместил свободную руку, чтобы провести ладонью по животу. Кончики пальцев коснулись неповрежденной кожи.

Но после короткой, жестокой битвы, после того, как баргест неподвижно лежал в луже собственной черной, отвратительной крови, а Кинсли помогла ему вернуться домой, он вспомнил…

Тьма. Вселенная тьмы.

Нет, это было неправильно. В темноте были воспоминания. Кошмары. И все же, несмотря на все это, оставалась одна константа, один клочок надежды, одна вещь, за которую можно было ухватиться, пока он плыл по волнам забвения.

Там была Кинсли.

Ее присутствие, ее прикосновения, ее голос. Ее сострадание, внимание и воля. Там была она. Его лунный свет.

Векс открыл глаза.

Черты ее лица были расслаблены во сне, но даже безмятежность дремы не могла скрыть темные круги под глазами или усталую бледность кожи.

Ты здесь, с нами. Со… со мной.

Тяжело сглотнув, Векс пошевелился, подняв голову и приподнявшись на локте. На ней была простая белая ночная рубашка, а волосы были влажные и распущенные.

— Маг, — прошептала Эхо, ее призрачный огонь сиял на краю его поля зрения.

Векс поднес палец к губам и покачал головой. Огонек уменьшился, но не потускнел.

Векс осторожно наклонился, зацепил прядь волос Кинсли и убрал с ее лица, заправляя за ухо. Она не пошевелилась.

На протяжении всего его испытания, его страданий, его… бреда, этот человек оставался с ним. Ухаживала за ним.

Она заслуживала лучшего, чем спать на тюфяке в этой темной комнате, где воздух был пропитан ароматами бесчисленных трав и древней магии. Она заслуживала лучшего, чем он ей дал.

Она заслуживала всего.

И он… Он больше не будет спать один.

Двигаясь с преувеличенной осторожностью, чтобы побороть скованность и усталость, пронизывающие его тело, он распустил крылья, убрал руку из-под ее головы и сел. Когда он соскользнул с тюфяка и поднялся, его ноги дрожали, он не был уверен, что они выдержат его. Он встал на цыпочки и поднял руки над головой, с тихим стоном потягиваясь в спине.

Поблизости возбужденно танцевала Эхо, отбрасывая тени, которые вторили движениям огонька. Она прошептала:

— Я расскажу остальным.

Векс кивнул, помахав ей рукой, и повернулся лицом к Кинсли, когда огонек улетел. Опустившись на колени, он просунул руки под нее и поднял с тюфяка.

Она застонала и повернулась к нему, ее пальцы сомкнулись на его груди, словно пытаясь схватить его.

— Спи, — мягко сказал он, вложив в это слово то немногое волшебство, на которое был способен.

Кинсли устроилась поудобнее, прижимаясь к нему.

Обняв ее чуть крепче, он понес ее к лестнице. Было невозможно игнорировать его ослабленное состояние, но каждый шаг придавал ему немного сил, чему, несомненно, способствовало присутствие Кинсли в его объятиях.

Все три огонька ждали его у входа в спальню. Они были полны возбуждения, подпрыгивая в воздухе, их призрачный огонь кружился, но они остались безмолвными, когда Векс вошел с Кинсли внутрь.

Он подошел к своей кровати, легким движением пальца откинул одеяло и осторожно — неохотно — уложил Кинсли. Подложив ей под голову подушку, он провел пальцами по ее распущенным влажным локонам и укрыл ее одеялом. К счастью, чары сохранили ее сон ненарушенным.

Векс обхватил ладонью ее щеку, поглаживая большим пальцем мягкую кожу.

— Ах, Кинсли…

Он не был уверен, что должен был чувствовать, когда впервые привел ее сюда, когда впервые уложил в свою постель. Присутствие незнакомки, человека, в его спальне было… тревожным. Но значение ее присутствия было слишком важным, чтобы отрицать. Пожертвовать своим одиночеством было мелочью по сравнению с его стремлением к свободе.

Теперь он не мог представить свою постель иначе. Он не мог представить свой дом иначе. Она уже стала такой неотъемлемой частью его жизни, что даже он, бессмертный, наблюдавший, как проходят столетия, подобно листьям, падающим на осеннем ветру, не мог представить себе существования без нее.

Склонившись над ней, Векс прижался губами к ее лбу. Он позволил нежному поцелую затянуться. Он подарил ему малый намек на ее вкус и позволил еще несколько мгновений упиваться ее ароматом, смаковать ее ощущения.

Когда он, наконец, оторвался от ее лба, то прошептал:

— Будь спокойна, моя пара. Я скоро вернусь к тебе.

Векс заставил себя встать с кровати и взял свежую тунику, штаны и пару сапог. Он быстро оделся и вышел из комнаты. Как только дверь закрылась, огоньки, терпеливо ожидавшие его появления, заговорили все одновременно, их возбужденные голоса слились в неразборчивую болтовню.

Хотя слова были сбивчивыми, их беспокойство, благодарность и облегчение были очевидны.

Он усмехнулся, успокаивая их мягким жестом.

— Успокойтесь, друзья мои. Хотя я еще не полностью пришел в себя, я достаточно здоров, чтобы больше не тревожиться. Я должен попросить вас успокоиться. Я бы не хотел, чтобы Кинсли проснулась, пока она не отдохнет как следует.

— Она все это время была рядом с тобой, маг, — сказала Вспышка.

— Сколько времени прошло?

— Восемь дней, — ответила Тень.

Восемь дней? Действительно ли Векс потерял столько времени из-за болезни, причиненной ему когтями баргеста? Ярость, горячая и острая, закипела у него в животе, но он подавил ее.

— Она почти не заботилась о своих собственных потребностях, — добавила Эхо.

— Я знаю, — грудь Векса сжалась от странной смеси печали, гордости, счастья и вины. — Таким образом, мы должны позволить ей поспать. Что с нашими нежеланными гостями?

Вспышка погасла.

— Никаких следов, маг.

Тень подплыла немного ближе, ее сердцевина была темнее, чем обычно.

— Мы непрерывно вели разведку во время твоего выздоровления, маг. Если и можно найти что-то еще, то оно находится за пределами нашего восприятия.

— Мы извиняемся, — сказала Эхо, ее призрачный огонь тоже угасал. — Если бы мы были достаточно бдительны, ничего бы не было упущено. Ты был бы избавлен от ран, от страданий.

Векс нахмурился, изучая огоньки.

— Ни в чем из этого нет вашей вины. Действительно, ваши действия избавили меня от значительных страданий. Кинсли в безопасности. Все остальное не имеет значения. Вы сделали больше, чем я мог от вас требовать, и все же… Я должен попросить еще кое о чем.

— Все, что угодно, маг, — ответила Эхо. — Мы просто рады, что ты проснулся.

Векс улыбнулся, но это выражение быстро исчезло.

— Одна из вас останется с Кинсли. Присмотри за ней в мое отсутствие. Если она встанет до моего возвращения, немедленно сообщи мне. Остальные — со мной.

Тень наклонила свою огненную голову.

— Куда мы идем?

— Сначала на кухню. Потом в лес, чтобы убедиться, что у нас нет других неожиданных гостей.

Призрачный огонь Эхо вспыхнул.

— В твоем состоянии, маг, это…

— Это больше нельзя откладывать, — твердо сказал Векс. — Уверяю вас, что буду соблюдать все меры предосторожности, но я должен знать, что мы в безопасности.

Что она в безопасности.

— Да, маг, — ответила Эхо.

Тень подплыла к Эхо, коснувшись спутницы щупальцем призрачного огня.

— Пойдем, Эхо. Мы вдвоем будем сопровождать мага.

Вспышка изобразила легкий салют.

— А я останусь наблюдать.

— Спасибо, — Векс склонил голову, прежде чем пойти на кухню, где он сделал большой глоток прохладной, свежей воды и съел первую попавшуюся еду — несколько кусочков фруктов и ломоть хлеба, который только начал черстветь.

Когда он вышел наружу, лес был спокоен под покровом ночи. Он окутал себя и огоньки иллюзией невидимости и взлетел. Воздух пронесся мимо, когда он полетел вдоль лей-линий, выискивая любые признаки присутствия других баргестов. Когда он убедился, что их нет, он установил элементарные чары вдоль лей-линий, которые предупредили бы его, если бы они были пересечены.

Небо было затянуто облаками, но время от времени проглядывала луна, бросая на землю серебряные лучи. Ему было приятно ощущать его прикосновение к крыльям, которые слишком хорошо помнили, как жгло солнце. И все же лунная ласка, какой бы успокаивающей она ни была, — не то, чего он жаждал. Он хотел получить свой лунный свет.

Он хотел свою пару.

Векс приземлился, когда что-то необычное привлекло его внимание. Одеяло, скомканное на лесной подстилке, и прозрачная коробка с разноцветными припасами неподалеку. Именно здесь Кинсли была в тот день. Где на нее напал баргест.

Он сжал кулак, вонзив когти в ладони, и присел на корточки. Он расправил одеяло, и выражение его лица исказилось. Одеяло было влажным и грязным, но темное пятно на нем было безошибочно узнаваемо. Он узнал бы это по запаху, даже если бы его еще больше разбавили стихии.

Человеческая кровь. Кровь Кинсли.

Образы угрожали вторгнуться в его разум — металлическая карета, битое стекло, багровые отблески на слишком бледной коже Кинсли.

— Ей причинили вред, — прорычал Векс, сжимая одеяло достаточно сильно, чтобы разорвать ткань когтями.

— Нет, — поспешно ответила Эхо.

Векс уставился на огонек и поднес окровавленное одеяло к их свету.

— Это естественно для людей, — сказала Тень. — Кинсли сказала, что это часть репродуктивного цикла.

— Репродуктивный цикл… — Векс моргнул и уставился на испачканную ткань. Значит, это был знак? Знак того, что она готова принять его семя?

Что она готова принять его?

Пламя снова всколыхнулось в его крови, и он стиснул зубы, сдерживая волну желания, которая поднялась из его глубины. Он опустил одеяло, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и взял ее коробку.

Материал — пластик, как она его назвала, — был забрызган грязью и мусором после недели, проведенной в лесу. Он втянул воздух через ноздри, когда его желание сменилось гневом. Если бы ее вещи были уничтожены, он бы…

Что бы я сделал? Нашел бы способ восстановить жизнь баргеста, чтобы убить его снова?

Он расстегнул защелки и открыл крышку. К счастью, она была запечатана достаточно плотно, чтобы влага не проникла внутрь.

Эхо запрыгала в воздухе перед Вексом.

— Маг должен увидеть!

— Что должен увидеть?

— То, что создала Кинсли, — огонек указал на книгу внутри коробки.

Осторожно Векс вынул книгу с ее места. Он открыл обложку и просмотрел страницы, заново переживая волны эмоций, которые многие из них вызывали. Затем он добрался до чего-то нового и остановился, уставившись на это сверху вниз.

Пара черных страниц. На этом черном фоне выделялись картины — не столько реалистичные, сколько полные жизни: изображения огоньков, выписанные с любовной тщательностью, чтобы передать их оттенки и сияние. Нарисованные огоньки блестели крошечными металлическими вкраплениями.

Эхо засияла от восторга, кружась, и даже Тень немного оживилась.

Векс улыбнулся. То, что она доставила его давним товарищам такую радость, согрело его сердце, но что-то еще на странице превратило это тепло в жар.

Пара алых глаз смотрела из темноты. Глаза, полные угрозы, удивления, интенсивности и глубины, тайны и тоски, страсти. Это были глаза Векса. И если Кинсли видела их такими, как она видела его…

Лунный свет пробился сквозь облака, падая прямо на Векса. Он поднял глаза, чтобы увидеть луну и небольшой участок звездного ночного неба. Когда он снова взглянул на книгу, слова, написанные Кинсли серебряными чернилами, засияли.

В темноте всегда можно найти волшебство.

Векс провел кончиком когтя по плавным буквам. Его сердце бешено заколотилось, распространяя по телу расплавленный жар.

— Вся магия, которая в моем распоряжении, будет твоей, — прохрипел он.

Голос Эхо, неуверенный и мягкий, прервал размышления Векса.

— Маг?

— Нам пора возвращаться, — сказал Векс, закрывая книгу и убирая ее обратно в контейнер.

— Все в порядке? — спросила Тень.

— Лучше, чем я мог надеяться, — Векс закрыл и защелкнул коробку, сунув ее под мышку. — Но мне давно пора принять ванну и по-настоящему поесть, хоть я и не желаю больше находиться вдали от Кинсли.

Огоньки заняли свои места по бокам от него, пока он шел, их призрачный огонь мерцал по краям поля зрения, но все его внимание было направлено вперед, к его дому.

К Кинсли.

Бессмертный или нет, Векс лучше других понимал, что время ограничено. Он не желает тратить больше ни минуты без нее. Он не проведет еще одну ночь в одиночестве и не проведет еще один день, не скрепив их брачные узы.

Он разделит с ней свою постель, и сделает это как ее пара — во всех отношениях.

Сегодня вечером он сделает Кинсли своей.