Эффект пробоя

Глава 2

— А эти ребята кто такие? Они тоже из будущего? — спросил я у спецназовца.

Виктор ответил:

— Нет. Они из местных. Окруженцы. Прибились к партизанам. Сейчас охраняют периметр.

— Какой периметр? — не понял я.

— Все-то тебе сразу и выложи, — проворчал Виктор. И добавил:

— Сам скоро узнаешь. А сейчас тебя особист ждет. Так что отдавай обратно трофейный пистолет. Тут немцы тебе не угрожают.

Я протянул ему обратно оружие, расставшись с ним так же легко, как и взял. И только сейчас заметил, что магазин с патронами в рукоятке отсутствовал. Значит, Виктор меня проверял. Сделай я попытку поднять на него ствол, и спецназовец пристрелил бы меня на месте. Помня, как он хладнокровно убил эсэсовского офицера, я в этом почему-то даже не сомневался.

— Что за особист? Зачем? — я был удивлен и напуган, хотя и понимал уже, в какой исторической эпохе очутился.

— Не дрейфь, парниша, особист у нас самый настоящий, лейтенант из НКВД. Он тебя допросит, потому что так положено, — вмешался тот плечистый мужчина со шрамом, которого я сразу принял за командира автоматчиков. И моя догадка подтвердилась, поскольку он тут же командирским голосом гаркнул:

— Сафронов, проводи новенького!

Молодой боец с короткими рыжими волосами и веснушками на лице поднялся с лавки и двинулся ко мне.

— Пошли! — сказал он резко, придерживая автомат, висящий на плече на ремне.

«Хорошо еще, хоть стволом в спину не тыкает», — подумал я, подчиняясь.

И мы пошли опять через лес. Но, на этот раз прошли узкой лесной тропой гораздо меньше, выйдя минут через десять на грунтовую дорогу. А дальше начиналось какое-то поселение на холмике у берега неширокой реки. В деревне имелось дворов двадцать. Поутру кричали петухи, мычали коровы, хрюкали свиньи, а при нашем появлении залаяли еще и большие собаки из-за заборов. Но, народу видно не было.

Лишь поодаль от дороги, переходящей в главную деревенскую улочку, какая-то женщина в длинном сером невзрачном платье и головном платке такого же цвета тащила воду от речки на плече в двух ведрах на коромысле. И нигде, вроде бы, не наблюдалось признаков войны, если не считать транспорта военизированной окраски, припаркованного возле избушек. Пока шли, я разглядел несколько мотоциклов да пару грузовиков, раритетных по отношению к 2025 году, но тут, наверное, самых современных.

Я поинтересовался у рыжего бойца по фамилии Сафронов:

— Куда это мы пришли?

— В деревню Ягодовка, — ответил мой конвоир.

— А чего хмурый такой? — спросил я.

Но, он явно не желал развивать диалог, лишь процедив сквозь зубы:

— Мне с тобой разговаривать не положено.

И в этот момент я почувствовал себя арестантом. Впрочем, а кем я был для них сейчас? Кто я им? Чужой человек. Даже если они знают, что я из будущего, то вряд ли сразу станут вести себя с чужаком слишком любезно. Какую я представляю для них ценность? Да никакую почти. Про будущее они и без меня уже все знают, хотя бы от того же Виктора. А как боец я для них мало пригоден, потому что и в армии никогда не служил.

Пока я задумался, мы подошли к самой большой деревенской избе, похожей на старинный терем, срубленный из толстых тесаных бревен. Снаружи стоял еще один солдат. Только этот был не с автоматом, а с винтовкой и в каске с нарисованной на ней красной звездой.

Мой провожатый сказал караульному:

— Вот, привел еще одного. Виктор спозаранку доставил.

— Пусть в красном уголке подождет. Иваныч еще дрыхнет. Допросит, как проснется.

Я был рад, что меня, по крайней мере, не заперли в какой-нибудь сарай, а впустили в просторное помещение, украшенное красной материей. Она покрывала высокую тумбу, на которой стоял бюст Ленина. А на противоположной стене висел портрет Сталина. Но, больше всего мое внимание привлекла стенгазета, в которую были вклеены пропагандистские заметки, аккуратно вырезанные из газет. Посередине находился текст обращения правительства СССР по случаю начала войны с Германией. И я не нашел в нем никаких различий с тем, о котором знал еще со школы. Разумеется, я не помнил дословно, но смысл точно не изменился. Да и дата публикации внизу стояла. Было четко написано, что напечатано 25 июня 1941 года в газете «Социалистическое земледелие».

И уже одно это говорило о том, что я попал куда-то в начало войны, поскольку тут присутствуют окруженцы, и погода стоит пока еще летняя. Наверное, сейчас август, раз на поле, мимо которого мы проходили, золотятся поспевшие колосья пшеницы? Но, вот почему здесь оказались еще и попаданцы, вроде меня, я понять не мог. Да и наличие мирной деревни совсем недалеко от того места, где находились эсэсовцы, тоже не вписывалось в привычные представления. И ни тебе звуков артиллерийской канонады, ни завываний «юнкерсов», ни разрывов авиабомб. Лепота, одним словом.

Словно бы это место совсем не близко расположено к фронту. Возможно, эта тишина оттого, что деревня Ягодовка находится за линией фронта в глубоком тылу у немцев? Или нечто иное? Может, параллельный мир какой-то? Хоть и сказали мне уже про некоего гениального ученого, да и инженера Штерна в удивительном электрическом плаще я сам видел, как и техническую установку необычного вида, но, верилось во все это мне до сих пор с трудом. Ведь в истории СССР никаких подобных изобретений, чтобы людей молниями сквозь время затягивало куда-то по желанию ученых, никогда не существовало!

До меня донесся запах табака. Это солдат у входа курил самокрутку. Время от времени он заглядывал в открытую дверь, словно желая убедиться, что я все еще здесь, не сбежал и не натворил непотребное. Но, я просто терпеливо ждал, сидя на длинной деревянной лавке и глядя в окошко на простую деревенскую жизнь. Эта большая изба, в которой я находился, стояла на пригорке. И отсюда открывался вид на половину деревни.

Постепенно из домов выходили женщины, сразу начиная заниматься хозяйством. Одеты все они были очень скромно, в какую-то серую рванину. А волосы у всех были завязаны платками, такими же серыми, как и платья. Да и инвентарь у них имелся весьма небогатый: деревянные ведра, деревянные корыта, деревянные грабли, деревянные вилы и деревянные лопаты. По крайней мере, все инструменты, что я увидел, были из дерева. Бедняцкий какой-то колхоз вокруг, хотя, судя по обилию скотины, такого не скажешь. А вот отсутствие деревенских мужчин удивило меньше. Война все-таки идет.

Вот только, как бы там ни было, а расклад для меня получался плохим. Уже хотя бы то плохо, что выдернули некие экспериментаторы из привычной жизни, перетащив в опасное историческое время. А здесь погибнуть можно в любой момент и никакой тебе безопасной городской среды, к которой я привык за последние годы, родившись в период, когда СССР окончательно разваливался, и постоянно проживая в Питере. Ну, кому тут нужен системный администратор, если никаких компьютеров и в помине нету пока?

А во всем виновата эта проклятая дешевая дача под Псковом, которую купил для отдыха семьи, когда еще был женат. Вот не поехал бы туда, и не попал в такую передрягу! А так попал теперь в чертовски непонятное приключение с неизвестными последствиями. И как там, в том моем будущем, которое теперь для меня прошлое, интересно, среагируют мои родственники, что я пропал? Впрочем, никто, наверное, плакать особо долго не будет. Мама моя умерла полтора года назад. А отец давно живет с другой женщиной в другой семье, где у него есть другой сын, которого он, наверное, любит, в отличие от меня.

Бывшая моя жена уж точно, только обрадуется, ехидина. Наташка всегда считала меня неудачником. И вот ей подтверждение. А дочка Настя, которой двенадцать лет, уже хорошо так настроена против родного отца. Даже звонит она мне совсем редко. И тут меня осенило: это же мне теперь, значит, алименты платить не надо! Правда, утешение слабое, конечно…

Я засмотрелся на деревенских девушек, думая о своем, и не заметил, как в помещение тихонько вошел поджарый мужчина в форме, с пронзительными карими глазами и с хищной холодной улыбкой. На поясе у него висела кобура с оружием, как положено.

— Я лейтенант НКВД Семенов Владимир Иванович. А ты, видимо, и есть наш новый «гость из будущего»? — спросил он, присаживаясь на лавку напротив и доставая из плоской кожаной сумки-планшета блокнот и карандаш.

Я кивнул, стараясь не выдать волнения.

— Алексей Алексеевич Потапов, — представился я.

Лейтенант кивнул, достал блокнот и начал записывать, спросив:

— Какого года рождения?

И, когда я ответил, что родился в 1990 году, особист совсем не удивился. Понятное дело, раз не я тут первый такой. Он просто сказал:

— Ну, что ж, Алексей, расскажи, как ты оказался здесь. И постарайся не врать.

Я коротко описал свой путь через заброшенный аэродром, удар молнии, внезапное попадание в плен к эсэсовцам, а потом ночное бегство от них вместе с Виктором. Лейтенант слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.

— Ты знаешь, кто такой Михаил Вайсман? — спросил он внезапно.

— Только то, что мне сказали: якобы, он создал установку, которая переносит людей через время.

— Не «якобы», — поправил Семенов. — Он действительно это сделал. И теперь не только ты здесь, но и другие люди из будущего.

— Но, зачем это нужно? — не понимал я, спросив прямо, поскольку страх перед особистом куда-то исчез, наверное, из-за того, что он оказался совсем не страшным и даже вполне вежливым, хоть и обращался исключительно на «ты», хотя и был младше меня лет на семь.

Лейтенант отложил блокнот, его лицо стало серьезным. И совершенно неожиданно для меня он рассказал интересные подробности:

— Михаил Вайсман — гениальный исследователь. Он работал с Теслой, с Эйнштейном и с другими знаменитыми учеными. Но, он — белоэмигрант, который вернулся в СССР всего за несколько лет перед войной. Оттого ему не доверяли, определив проводить исследования сюда, на Псковщину. Немцы, как пришли, так сразу же забрали его в концлагерь. Но, он не выдал, где установка. А она была уже почти полностью готова и спрятана под полом в том самом ангаре, в котором тебя держали эсэсовцы. Там и находился до войны отдел секретного института, где Вайсман работал. Нами было получено задание из центра, чтобы отбить Вайсмана у врагов любой ценой. Мы вместе с партизанами и отбили, а установку успели вывезти. И он ее включил. Он хотел изменить ход войны, но вместо этого пока лишь надергал людей из будущего и создал аномалии.

— Какие аномалии? — не понял я.

— Эта деревня Ягодовка — одна из них, — объяснил он.

Я удивился еще больше, спросив:

— А что не так с деревней?

— Она не должна существовать. На этом месте до войны никакой деревни не было.

После этих слов Семенов встал, подошел к окну и указал на женщин, работающих во дворах, проговорив:

— Видишь их? Они не наши, не советские. У них непонятный язык и примитивные орудия труда, и они даже еще не христиане, а язычники. Наши специалисты их изучают, но пока не пришли к определенным выводам из какой именно они культуры. Вайсман создал здесь зону стабильности, «каверну», как он ее называет. Время внутри течет иначе. Тут проходят многие дни, когда снаружи сменяются всего лишь сутки. И все указывает на то, что здесь мы находимся в далеком прошлом. Для немцев этой деревни просто нет, а для всех нас — это просто замечательное убежище от врагов прямо в их тылу.

— Но, зачем тогда нужны попаданцы?

Лейтенант повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то тревожное, когда он объяснил:

— Потому что Вайсман ищет специалистов из будущего. Ищет ученого или инженера, способного помочь в его исследованиях, чтобы перенастроить установку так, чтобы это позволило изменить ход войны и спасти миллионы людей. Но, пока он никого с такими знаниями из будущего не притащил. Хотя он был уверен, и всем логически доказывал, что наука за десятилетия непременно разовьется в этом направлении управления энергией очень сильно. Но, как видно, этого не произошло. Но, Вайсман не терял надежды и постепенно увеличивал мощность установки, перемещая сюда людей из все более отдаленного будущего. Вот и выходит, Алексей, что ты пока самый, как говорят у вас, «продвинутый». Аж из 2025 года тебя выловили!

— А у вас, получается, уже и без меня много чего про нашу жизнь в будущем знают, — заметил я.

Лейтенант кивнул, сказав:

— Да, мы уже знаем и про покорение космоса, и про ядерное оружие, и то, что СССР развалился на национальные республики, и то, что у вас там не коммунизм строят, а капитализм. И что контрреволюция победила из-за ошибок партийных руководителей, нам тоже понятно. Вот и думаем пока, что со всем этим делать. Но, прежде всего, сейчас надо найти способ, как справиться с немцами. О миллионах наших потерь и о том, что Советский Союз, выиграв эту войну, проиграл мир англосаксам в Холодной войне, мы тоже узнали. Но, я все равно тебя поспрашиваю про 2024 год и про ту часть 2025, которую помнишь. Предыдущий «попаданец», как вы там у себя называете эту категорию перемещенных лиц, прибыл из мая 2024. Вот и получается, что ты, Алексей, обладаешь уникальными для нас знаниями за целый год.