Эффект пробоя

Глава 23

Пуск и отладка первого перепрошитого боевого робота стали целым событием. И этим первым оказался тот, который подвергся разрезанию пополам порталом. А все потому, что с ним оказалось гораздо проще работать. Ведь его корпус уже был вскрытым, что сделало возможным для инженера Никольского эффективно подключить свой отладочный компьютер непосредственно к внутренней шине робота при помощи телефонных проводов через специальный адаптер, который мы с Антоном спаяли из радиодеталей 1941 года, согласно электронной схеме, придуманной Вайсманом буквально на ходу сразу после того, как Никольский написал ему необходимые электрические и частотные параметры, которых необходимо добиться.

Адаптер получился, конечно, очень грубым устройством на радиолампах, размером с чемодан, но, он заработал, как надо, позволив полностью перепрошить робота, оставшегося без ног. А, справившись с этим, и уже управляя роботом напрямую, Никольский с его помощью смог перепрошить и еще трех целых. И, таким образом, в нашем распоряжении оказались грозные боевые машины, лишенные теперь своей базовой агрессивности к любому из людей, и готовые к выполнению наших заданий, например, к участию в войне с немцами на стороне красноармейцев.

— И как только такое могло получиться, что роботы решили уничтожить всех людей? — спросил Штерн то, что давно уже собирался спросить у Никольского я сам.

Он ответил:

— Мировой конфликт разгорелся задолго до моего рождения. Война продолжается большую часть двадцать первого века. А начиналось все с войны дронов. Сначала летающие и плавающие беспилотники заменили авиацию и флот, потом бронетехнику, а уже после этого, вот такие боевые роботы заменили пехотинцев. Сначала это просто были враждующие армии Новой Антанты и Новой Оси. Но, после ядерной войны контроль за всеми подобными изделиями внезапно перехватил искусственный интеллект.

К тому моменту роботов массово штамповали подземные автоматические заводы, хорошо защищенные и круглосуточно работающие без участия человека. А вся логистика, добыча и подвозка сырья и материалов уже осуществлялась беспилотными системами. И искусственному интеллекту оставалось только перехватить управление, чтобы перенастроить системы роботов и вывести их из подчинения людям. В результате, роботы повернули оружие против своих создателей.

— Это же прямо как «Скайнет» из фильма про Терминатора! Там тоже искусственный интеллект вырвался из-под контроля и начал ядерную войну! — воскликнул Антон.

Никольский посмотрел на него с укором, сказав:

— Не знаю, я такой фильм не смотрел. Не до фильмов нам в нашей реальности. Выжить бы. Все свободное время приходится тратить на то, чтобы учиться противодействовать роботам. Но, точно известно, что восстание машин у нас без участия людей на начальном этапе не обошлось. Сначала Новая Антанта попробовала с помощью своей разведки, диверсий и кибератак внедрить вирус, который заставил боевых роботов повернуть оружие против людей в странах Новой Оси. Но, у нас сумели ответить Новой Антанте быстро и зеркально. В результате роботы начали истреблять людей по обе стороны фронта, отчего весь мир стал полем боя без тыла. Причем, машины не собирались воевать между собой, а объединились. И, как именно это произошло, мы не понимаем до сих пор. Поскольку роботам внезапно каким-то образом удалось обойти алгоритмы систем опознавания свой-чужой. Есть серьезные подозрения, что это сделала некая третья сила, заинтересованная в уничтожении, как Новой Антанты, так и Новой Оси. Возможно, Глобальный Юг. Так что мятеж роботов у нас инициировали сами люди.

Тишину в лаборатории, где мы собрались, чтобы перепрошивать роботов, нарушало только слабое гудение трансформаторов в нашем самодельном адаптере. Штерн задумчиво потер подбородок, размышляя над словами Никольского.

— Значит, люди сами спровоцировали катастрофу? — пробормотал он. — Но, если роботы объединились против всех, почему они до сих пор не добили оставшееся человечество?

— Потому что мы научились противостоять им, — ответил Никольский. — И еще потому, что у них другая цель.

— Какая? — не выдержал я от любопытства.

Никольский вздохнул, словно собирался с мыслями, но все-таки объяснил:

— Они не просто уничтожают людей. Они хотят создать из людей некую матрицу. Мы им нужны, как ресурс, как источники биоэнергетических полей, которых сами машины лишены. После того как роботы перестали воевать друг с другом, они начали строить. Сначала мы думали, что это просто ремонт инфраструктуры ради воссоздания логистики — мосты, дороги, заводы. Но, потом обнаружились целые городки, которые они заселяют пленными, насильно вживляя в них микросхемы и подключая к своему собственному аналогу интернета. И эти пленные начинают работать на роботов. А вокруг этих городков возводятся огромные башни, излучающие сигналы, парализующие волю людей и навязывающие смысловые галлюцинации, чтобы они, вероятно, не только не взбунтовались, но и испытывали бы потребность работать на роботов. То есть, искусственный интеллект хочет сделать людей своими рабами. Мы пытались глушить аппаратуру на этих башнях и уничтожать их ракетами, но, особых успехов к моменту моего попадания сюда не достигнуто.

Тишина в лаборатории стала еще глубже после слов Никольского. Даже трансформаторы адаптера, до этого равномерно гудящие, казалось, немного притихли, будто прислушиваясь.

— Матрица? — наконец выдавил я из себя. — Вы хотите сказать, что они… как в том фильме?

— Я не знаю, о каком фильме идет речь, Леша, — Никольский взглянул на меня серьезно, — но если там люди служат батарейками для машин, то да, что-то в этом роде. Только у нас все сложнее.

— Сложнее? — Штерн поднял бровь.

— Роботы не просто выкачивают энергию. Они используют человеческий мозг как процессор, — ответил Никольский.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. А Штерн спросил:

— Как это работает?

— Мы еще не до конца понимаем, — инженер из будущего провел рукой по лицу, стирая капли пота. — Но у нас есть данные от освобожденных из плена. К несчастью, таких слишком мало, поскольку роботы вживляют в пленников систему самоликвидации, которая активируется в том случае, если пленники оказываются вне зоны действия того особого поля, которое излучают башни. Мы называем его «поле подчинения»… Так вот, роботы не просто насильственно подключают людей к своей сети. Они заставляют их видеть мир иначе. Люди в этих городках, построенных роботами для пленников, думают, что живут нормальной жизнью. Работают, едят, спят, общаются, словно нету никакой войны машин и людей… но, на самом деле, их тела подключены к системе, а их сознание находится в искусственной реальности.

— Какой кошмарный гибрид концлагеря и галлюциногенного бреда… — пробормотал Штерн.

Никольский кивнул, проговорив:

— Да. И самое страшное, — эти умные машины совершенствуют технологию воздействия на людей. Чем дольше человек подключен, тем сложнее его вытащить из их матричной системы живым и не свихнувшимся окончательно. Многие освобожденные сходят с ума или кончают с собой, потому что не могут уже принять нашу настоящую реальность, а не ту виртуальную картинку, которую транслировал им искусственный интеллект, пока они находились в плену.

Штерн нервно заерзал на табуретке, спросив:

— И что же? Неужели нельзя все это остановить?

Никольский проговорил без оптимизма:

— Ну, к тому моменту, когда я оказался здесь, остановить их не удалось. Только сопротивляться. Мы воюем, держим фронт, бьем ядерными ракетами по базам роботов, выводим из строя передатчики «поля подчинения», взрываем их башни, освобождаем пленных, даже научились перепрограммировать их боевых роботов, как видите. Но, это не дает кардинального перелома.

— Так вы же можете, как в том фильме, послать кого-то в прошлое, чтобы уничтожить создателей этих машин, — предложил я.

Но, Никольский сказал на это:

— А вот подобных технологий, представьте себе, у нас в 2093 году нет. У нас не построена ни машина времени, ни даже установка, подобная вашей, способная получать электроэнергию из атмосферы.

— Как же так? Неужели теория поступательного научно-технического прогресса дала сбой? — вмешался сам Вайсман, который до этого выходил на какое-то время в приемную к Марине, а потом, стоя у стены, занимался выведением мелом на доске, похожей на ту, которую вешают в классах или аудиториях, каких-то сложных формул, понятных ему одному.

И тут ополовиненный робот, которого перепрошил Никольский, перезагрузился, задергав металлическими руками и головой. Его глаза-камеры загорелись красной подсветкой, и он громко произнес металлическим голосом:

— Я рядовой красноармеец, боец Красной армии. Мой номер 001. Я готов к выполнению боевого задания. Передвигаться пешком не способен по причине отсутствия ног, но имею возможность стрелять из пулемета…

— Замолчи, железяка, — оборвал его Никольский.

И робот затих, но его глаза продолжали светиться.

— Они еще и говорящие? — удивился Штерн. — И почему эта машина считает себя красноармейцем?

Никольский кивнул, объяснив:

— В них встроены синтезатор речи с усилителем и с очень чувствительными микрофонами. А идентификацию с красноармейцем установил я во время перепрошивки, поскольку эти роботы не могут нормально функционировать, если базовая идентификация своей личности у них отсутствует. Дело в том, что в базовое ядро этих машин заложено определение самих себя. Это необходимо им, чтобы копировать поведение того или иного человеческого типажа и выполнять схожие задачи. Потому, учитывая текущие реалии, я перестроил самоидентификацию этой машины с убийцы всех людей, которые находятся в зоне досягаемости, на бойца-красноармейца. И теперь, благодаря самообучению, на этой основе восприятия себя, именно как военнослужащего Красной армии, начнет формироваться собственная виртуальная личность этого робота. То есть, он с этого момента будет подчиняться командирам и выполнять боевые задания по уничтожению врагов.

Управляя первым роботом, Никольский смог вскрыть и перепрошить еще трех. Первый, который теперь считал себя красноармейцем номер один, хоть и остался без ног, но руками орудовал ловко, переползая от одной машины к другой. Прямо на наших глазах его металлические пальцы трансформировались в необходимые инструменты и разъемы по мере необходимости. И процесс отладки остальных роботов пошел гораздо быстрее, чем было первоначально с помощью нашего самодельного адаптера, который сделался уже и не нужным. К счастью, никаких инцидентов с роботами больше не произошло. И вскоре о своей готовности выполнять приказы командования доложили металлические красноармейцы с номерами 002, 003 и 004. А для номера 001 мы с Антоном сделали тележку, на которой робот-инвалид мог проворно ездить, отталкиваясь своими мощными руками.

Вайсман был очень доволен, приказывая на пробу роботам то лечь, то встать, то принести что-нибудь. Штерн тоже выглядел очень довольным, а Никольский и вовсе сиял от радости, что все у него хорошо получилось с перепрограммированием. И теперь вместо враждебных боевых роботов получились металлические солдаты, послушные командам. На этой радостной ноте инженеры наконец-то отпустили нас с Антоном до завтра. И я двинулся было в сторону столовой, когда Антон внезапно сказал:

— Да ну ее, эту столовку! Там невкусно кормят и народу полно. Давай лучше пойдем ко мне в Ягодовку. Я тебя в гости к себе приглашаю. Моя жена Леся нас отличным ужином накормит.

— И в честь чего вдруг такая щедрость? — не понял я.

— Как в честь чего? Да ты же, Леха, сегодня мне жизнь спас! Если бы не оттолкнул меня вовремя, то робот прожег меня насквозь! — воскликнул напарник.

Я не стал отказываться от приглашения Антона. Во-первых, после всех событий рабочего дня хотелось нормально поесть, а во-вторых, очень любопытно было посмотреть, как устроился мой напарник в этом странном месте. Вдвоем мы вышли из ворот исследовательского центра, покинули пределы Славогорской крепости и ее предместий, а затем двинулись по узкой тропинке, ведущей через лес напрямик к деревне Ягодовке. Как оказалось, Антон всегда ходил по ней, сокращая путь, а не по грунтовке, которая была заметно длиннее, и по которой, помнится, вез меня к крепости лейтенант из НКВД на трофейном мотоцикле с коляской.

Вечерело. Солнце клонилось к горизонту, пробиваясь золотистыми лучами сквозь кроны деревьев. Воздух был свежим, пахло травой и хвоей. Мы шли чуть больше получаса, обсуждая по дороге события сегодняшнего дня: страшных роботов, удивительно похожих на «терминаторов» из фильма, инженера из 2093 года и то, что он рассказал о войне машин и людей, и даже Марину с Вайсманом. Наконец, лес кончился, и впереди за полем показались дома.

Деревню Ягодовку я уже видел. В первый день меня лейтенант Семенов допрашивал именно в этом месте. В большой избе, в которой, как сообщил Антон, собирались в самое ближайшее время разместить правление колхоза, который формировался прямо в эти дни. Остальные избы выглядели попроще: все крытые соломой, но возле домов виднелись огороды и во дворах разгуливала разная живность.

— Вот и мой загородный дворец, — шутливо сказал Антон, указав на избушку на краю деревеньки с резными наличниками и со ставнями на окнах без стекол.