Двойник короля 16

Глава 8

Моя магия… Нет, я пуст. Вот даже сделать ничего не смогу. Сука! Дядя Стёпа, чтоб тебе заново пубертат пережить.

В груди словно выжженная пустыня. Попытался сконцентрироваться, призвать хоть крупицу энергии — безрезультатно. Виски сдавило тупой болью, перед глазами поплыли чёрные точки. Я выругался сквозь стиснутые зубы.

Рыженький активировал какой-то артефакт в зажатой руке. Почувствовал, как волнами разошлась энергия. Казимир уже бросился на него. Мгновение, и вот он замер.

Маленький предмет в ладони дяди Стёпы вспыхнул тусклым голубоватым светом. Тонкие линии гравировки на поверхности артефакта засветились. Воздух вокруг задрожал, словно в летний зной над раскалённым асфальтом.

Казимир неожиданно застыл, будто наткнулся на невидимую стену. Можно было разглядеть, как вздулись вены на его шее от напряжения, когда он пытался преодолеть непонятные оковы.

— Чего? — произнёс я. Собственный голос показался чужим — хриплым и слабым.

Маг не мог двигаться, и меня это крайне заинтересовало. Алхимик и артефактор способен создать что-то, что ослабит сильных тварей? Усталость словно водой смыло. По телу пробежала волна предвкушения. Ощутил, как мгновенно обострились все чувства. Кровь, ещё секунду назад еле текущая по венам, вдруг разогрелась и побежала быстрее. В голове прояснилось, будто кто-то стёр грязь с запылённого стекла. Я внимательно осмотрел позу застывшего мага — напряжённую, с полуоткрытым ртом и остановившимся на полузамахе кулаком.

— Казимирка… — обошёл мужика рыженький. — Я же тебя как облупленного знаю, твой источник. Не я ли помогал? А?

Дядя Стёпа двигался вокруг застывшего Казимира медленно, почти танцующей походкой. Его губы растянулись в улыбке, обнажая зубы. Глаза алхимика сверкали нездоровым блеском, а пальцы правой руки продолжали поглаживать артефакт.

— Ублюдок! — шипел Цепиш.

Его голос звучал странно — сдавленно и низко, словно доносился из-под толщи воды. Сквозь стиснутые зубы вырывалось тяжёлое дыхание, похожее на шипение рассерженной змеи.

— Но вот незадача, я тебе помог, — продолжал дядя Стёпа. — А ты? Свалил? Бросил меня?

Рыженький говорил нараспев, растягивая слова, словно смакуя каждое. Его тело, на первый взгляд расслабленное, излучало скрытое напряжение. Судорожно дёрнулся кадык, когда он сглотнул. Пальцы левой руки непроизвольно сжимались и разжимались, как будто алхимик представлял, как сдавит горло старого знакомого.

— Ты был слаб! — ответил Цепиш. — И даже сейчас.

— Я? — нога дяди Стёпы влетела в лицо мага.

Удар был быстрым. Только глухой звук соприкосновения подошвы с челюстью и звон в ушах, словно это меня пнули. Голову мага дёрнуло. От удара у застывшего Казимира треснула губа, и тонкая струйка алой жидкости медленно поползла по подбородку.

— Я? — рыженького трясло. — Сильнейший и умнейший алхимик и артефактор империи. Ну, раз ты с годами стал не мудрее, а только тупее… Что ж, преподам тебе ещё один урок правильных манер.

Дядя Стёпа выглядел так, словно его подключили к невидимому генератору. Каждый мускул тела вибрировал от едва сдерживаемой ярости. Молодое лицо исказилось гримасой, которая совершенно не вязалась с юношеским обликом. Глаза покраснели, зрачки сузились до размера булавочной головки. Руки тряслись так, что артефакт в пальцах позвякивал, ударяясь о ногти.

Рыженький провёл пальцем по маленькому колёсику на боковой стороне устройства. Раздался едва слышный щелчок. В тот же миг невидимые оковы, удерживающие Казимира в вертикальном положении, исчезли.

Маг рухнул на землю, словно марионетка, у которой обрезали нити. Его лицо врезалось в утоптанный грунт с глухим звуком, поднимая маленькое облачко пыли.

— Ты лежишь перед моими ногами, смерд! — засмеялся парень. — Четырнадцатый ранг перед восьмым! Запомни это, Цепной.

Смех дяди Стёпы не был весёлым. Он больше напоминал лязг металла о металл. Парень стоял, расставив ноги по обе стороны от головы поверженного мага.

Я решил не вмешиваться в общение «старых» друзей. Пусть выскажут друг другу, а то наверняка накопилось много за это время. Сделал два шага назад, прислонившись к стволу ближайшего дерева, чтобы не упасть от накатившей волны слабости. Кора впилась в спину сквозь рубашку, но это ощущение было почти приятным. Оно возвращало в реальность, не давало сознанию уплыть. Скрестил руки на груди, отчасти чтобы скрыть дрожь в пальцах. Наблюдал за разворачивающейся сценой с холодным интересом.

У каждого из них свои мотивы, своя история — возможно, полезная для меня информация. Где-то вдалеке каркнула ворона, словно комментируя происходящее.

— Признай мой ум, и я перестану тебя позорить! — присел на корточки дядя Стёпа.

Рыженький опустился рядом с распростёртым магом, его глаза оказались на одном уровне с глазами Казимира, тот поднял голову. Пыльные сапоги скрипнули, когда он перенёс вес на носки. Одной рукой по-прежнему сжимал артефакт, другой — опёрся на колено, чтобы сохранить равновесие.

— Никогда! — отрезал Казимир.

Хоть маг и лежал в унизительной позе, его голос звучал твёрдо. Казалось, воздух между ним и дядей Стёпой должен вот-вот воспламениться. Упрямый подбородок дёрнулся, челюсти сжались так, что на скулах заходили желваки.

— Тогда… — дядя Стёпа достал какой-то белый нож. — Умри!

Клинок появился в руке алхимика словно из ниоткуда — быстрый, плавный жест, и смертоносное лезвие уже ловит солнечные блики.

Нож не выглядел обычным — его белоснежное лезвие казалось сделанным из кости или перламутра, но острота не вызывала сомнений. По поверхности клинка пробегали тонкие линии света, складываясь в замысловатые узоры. Рука дяди Стёпы взметнулась вверх, готовясь нанести удар. Его зрачки расширились от предвкушения.

— Стоять! — рявкнул я. — Завязывай уже тут самоутверждаться. Голова болит.

Мой голос прозвучал неожиданно громко даже для меня самого — гортанный, хриплый окрик, от которого в ушах зазвенело. Горло обожгло, словно наждачкой прошлись. В висках застучало с новой силой, мир на секунду покачнулся. Если это оружие против таких тварей, я хочу его себе.

Рыженький поднял взгляд и поморщился. От смерти Казимира мне ничего не будет, а вот гонора и пафоса можно чутка сбить мужику.

Дядя Стёпа замер в нелепой позе, с занесённым для удара ножом. Его лицо исказила гримаса разочарования, как у ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. Нижняя губа даже чуть выпятилась, словно он собирался надуться. Алхимик смотрел на меня, прищурившись, словно прикидывая, стоит ли ослушаться. Кадык нервно дёрнулся, когда он сглотнул.

Я стоял, расправив плечи, несмотря на усталость. Намеренно сделал лицо безразличным — ни злости, ни раздражения, только холодный расчёт. Мне было плевать, убьёт он Казимира или нет. Хотя, пожалуй, живой маг сейчас ценнее мёртвого.

Но куда важнее было показать, кто здесь главный. Что-то алхимик совсем уже забылся. Может, ему напомнить, что я могу с ним сделать? Наша невидимая борьба воли длилась всего пару секунд.

— Тебя пощадили… Запомни это, бывший раб, — фыркнул пацан с душой старика.

Голос рыженького сочился презрением, но в нём проскользнула и нотка уважения. Он медленно убрал нож, демонстративно проведя лезвием перед самым носом мага так близко, что тот наверняка почувствовал исходящий от клинка холод. Нож скрылся где-то в складках одежды дяди Стёпы с тихим шелестом.

Он нажал на артефакт, и то, что сдерживало мага, ослабло. Казимир тут же вскочил и оказался с Лампой.

Вот тут я напрягся. Уже приготовился… Охренеть как поработать придётся, чтобы использовать заларак. Мышцы моего тела налились силой до предела, готовые к бою. Забыв о боли и усталости, я мгновенно сконцентрировался.

— Собака старая! — улыбнулся рыженький.

— Бэс! — раздвинул руки Казимир, и они начали обниматься.

Смена настроения была настолько резкой и неожиданной, что я чуть не потерял равновесие.

Казимир улыбался — не оскалом загнанного зверя, а широкой, искренней улыбкой. Его глаза, секунду назад полные ненависти, теперь светились теплом. Ребята крепко обнялись, с силой хлопая друг друга по спинам.

Я выдохнул. Сука… Как близко было. Вот же уроды!

Медленно расслабил пальцы, разжимая кулаки. Почувствовал, как заларак неохотно отступает, словно хищник, которому не дали насытиться. По телу прошла волна слабости — откат после всплеска адреналина. Сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму, но голова закружилась с новой силой. Пришлось незаметно опереться о дерево. В горле пересохло так, что казалось, будто я глотаю песок.

Жалел ли я? Вообще нет! Уже есть сотни монстров в серой зоне, и все подчинены мне. Вот это я понимаю, стратегический запас. Пусть подрастут, и тогда мы повоюем. Улыбнулся.

Двое «дураков» продолжали хлопать друг друга по плечам и что-то говорить. Я подошёл. Они не обращали на меня внимания, погружённые в свою встречу. Казимир что-то быстро говорил, жестикулируя свободной рукой, — другой он всё ещё обнимал дядю Стёпу за плечи.

Слов я не разобрал из-за шума в ушах, но, судя по интонациям, это были радостные воспоминания. Рыженький кивал, время от времени вставляя короткие реплики и посмеиваясь.

Странное зрелище: юноша и взрослый мужчина, ведущие себя, как старые друзья. Впрочем, так оно и было, если вспомнить о настоящем возрасте души дяди Стёпы.

— Магинский? — уставился на меня Казимир. — Так это твой гениальный алхимик?

Маг наконец заметил меня и повернулся, не выпуская дядю Стёпу из дружеских объятий. Его глаза смотрели с любопытством и даже некоторым уважением. Бровь Казимира вопросительно изогнулась, на губах играла лёгкая усмешка. Кровь на его лице уже подсохла, образовав тёмную корку.

Я кивнул.

— Поразил! — засмеялся Цепеш. — Подчинить, заставить на себя работать безумца? Ничего удивительного, что какой-то городишка перешёл к тебе. Это же…

— Ладно уж! — кивнул дядя Стёпа. — Как тебе моя разработка? На твоей крови и энергии твоего ошейка сделал. Класс, согласись.

Рыженький легонько толкнул Казимира в бок, демонстрируя при этом артефакт в своей руке. Теперь, когда он не был активирован, предмет выглядел почти обыденно — небольшой диск с гравировкой и несколькими кнопками по краям. Дядя Стёпа поглаживал артефакт кончиками пальцев с нескрываемой гордостью изобретателя.

— А то! — продолжал радоваться Казимир. — Тело молодое получил? Значит, всё-таки у тебя получилось? Молодец!

Маг уважительно кивнул, снова оглядывая юношеское обличье дяди Стёпы с головы до ног. В его голосе звучало неподдельное восхищение коллегой.

Я же смотрел на этих двух и охреневал. Мага не узнать, он, оказывается, может быть «нормальным». А дядя Стёпа? Всё это ради просто демонстрации своей силы устроил? Чтобы эффектно появиться перед старым другом?

Казимир — высокомерный, жестокий маг, который ещё недавно смотрел на меня как на мусор под ногами, теперь улыбался и шутил, словно обычный человек на встрече выпускников.

Дядя Стёпа, вечно погружённый в свои безумные эксперименты и расчёты, сейчас выглядел почти… нормальным.

— Ты собирался уходить, — напомнил я Цепишу.

— Не! — помотал он головой. — Останусь малёха. Это же мой единственный друг. Столько не виделись, столько обсудить.

Маг сделал широкий жест рукой, словно пытаясь обхватить невидимый объём информации, которой ему хотелось поделиться с дядей Стёпой. Глаза Казимира блестели. Я не видел такого выражения на его лице прежде. Этот надменный, высокомерный человек внезапно выглядел почти… человечно? В уголках его глаз появились морщинки от улыбки, а плечи расслабились, потеряв привычное напряжение. Даже осанка изменилась — в ней было меньше королевской спеси.

— У меня не гостиница, — ответил я. — Хочешь остаться — соблюдаешь правила рода, не создаёшь мне проблем. А вообще будешь помогать, когда потребуется, или сваливай!

Сложил руки на груди, чувствуя, как мышцы напрягаются под рубашкой. Каждое моё слово прозвучало отчётливо и твёрдо, с нотками стали. Я смотрел прямо в глаза магу, не моргая и не отводя взгляд.

Нагло? Да! А почему бы и нет? Нужно ловить момент и использовать. Кто знал, что у напыщенного нарцисса может быть друг?

В голове мгновенно прокрутил десяток возможных сценариев. Казимир, маг четырнадцатого ранга — ценнейший ресурс. Если удастся привязать его к себе хотя бы временно… Стратегическое преимущество, о котором можно только мечтать. А дядя Стёпа был козырным тузом в этой партии. Редкая удача, которую нельзя упускать. Посмотрим, что он ответит.

— Я не служу больше никому, — стал серьёзным Казимир.

Его голос звучал твёрдо и непреклонно. Подбородок гордо поднялся, в глазах промелькнула тень прежнего высокомерия. Он выпрямился во весь рост, словно пытаясь физически подчеркнуть своё превосходство. Лицо застыло, превратившись в непроницаемую маску. Ни следа не осталось от былой теплоты, которую он проявлял к дяде Стёпе секунду назад. Плечи расправились, грудь выпятилась вперёд.

— Ой, хватит тут свою рожу корчить! — толкнул его в плечо рыженький. — Тебе чё, сложно подсобить нам малость? Никто же не просит служить. Так, помочь, когда потребуется.

Я поднял брови. Не узнаю старого алхимика. Заботиться о ком-то, кроме себя? Удивил. Что-то здесь не сходится. Его поведение противоречило всему, что я о нём знал.

— Что ты хочешь? — тут же задал вопрос маг.

Казимир повернулся к дяде Стёпе, вопросительно изогнув бровь. Его поза стала менее напряжённой. Глубоко вздохнул, отчего широкая грудь поднялась и опустилась. Глаза, внимательные и настороженные, смотрели на рыженького с ожиданием.

— Протолкни по рангу, как раньше. Ты меня тоже знаешь. Тельце досталось слабое, а мне десятый нужен. Обещаю, месяц максимум, — раскрыл свои мотивы дядя Стёпа.

Вот и ответ. Хитрый старый интриган! Он не просто покрасоваться вышел, хочет получить личную пользу от «дружбы» с Казимиром

— А мне что будет?

Казимир наклонил голову. Маг не был бы магом, если бы не искал выгоды в любой ситуации. Глаза сузил, расчётливо оценивая предложение.

— Ну а я тебе зелий на твою кровь наварю, — не расерялся старик. — Ещё артефактов сделаю, которые усилят твою магию. Ты меня знаешь, получишь конфетку. Такое точно уже никто не сделает.

— А ну, стоять! — вмешался. — Тут я решаю!

Я сделал шаг вперёд, отделяя их друг от друга, физически обозначая своё присутствие и власть.

— Прости, — опустил голову рыженький.

Дядя Стёпа мгновенно сник, плечи сжались, голова склонилась. Он выглядел как школьник, пойманный за шалостью. Но в его глазах, когда алхимик быстро глянул на меня из-под опущенных ресниц, мелькнуло что-то… расчётливое. Он явно играл роль послушного слуги, но насколько искренне? Впрочем, сейчас это не имело значения — важен был результат.

Мозг работал с лихорадочной скоростью, несмотря на усталость. Казимир — мощный маг, способный усилить нашу защиту в десятки раз. Месяц его помощи мог бы перевернуть всю ситуацию в мою пользу.

Император дважды подумает, прежде чем нападать на территорию, защищённую магом такого уровня. Монголы, джунгары — все внешние угрозы стали бы менее страшными с таким союзником.

— Смотри, Казимир, — начал я. — Вот предложение. Мой алхимик сделает тебе зелья и артефакты. Вы душевные разговоры поведёте или что там у вас принято? За это месяц ты сидишь тут. Кристаллы дам, но в случае угрозы или нападения будешь слушать, что нужно сделать. Не думаю, что это серьёзная проблема для великого Казимира Цепиша — надежды рода и гения. Так, «муравьи» императора. Вот и вернёшь косвенно должок за своё заточение.

Говорил медленно. Специально упомянул прошлые титулы мага — знал, что его самолюбие отзовётся на лесть. Намёк на месть в качестве дополнения. Во время речи я смотрел прямо в глаза Казимиру, не отводя ни на секунду. Это был взгляд равного, не просящего, а предлагающего взаимовыгодную сделку.

Дядя Стёпа тут же показал мне большой палец и подмигнул. Рыженький сделал это незаметно для Казимира, но так, чтобы я точно увидел. Его лицо на мгновение осветилось хитрой улыбкой, которая тут же исчезла, когда маг повернулся в его сторону.

Алхимик играл свою роль безупречно — ни один мускул не выдал нашего молчаливого сговора. Он просто стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, словно нетерпеливый юноша, ожидающий решения старших.

Эти полчаса тянулись бесконечно долго. Казимир ходил взад-вперёд, бормоча что-то себе под нос. Иногда останавливался, смотрел на нас оценивающе, потом снова начинал свой маршрут. Его сапоги поднимали маленькие облачка пыли при каждом шаге.

Солнце успело сместиться, тени стали длиннее. Я стоял, опираясь на ствол дерева. Дядя Стёпа тихо присвистывал какую-то мелодию, делая вид, что ему всё равно, какое решение примет маг.

Дотошный Цепиш задал миллион вопросов, чтобы не попасть в ловушку. Его интересовали кристаллы, общение со стариком, зелья и артефакты. На это я и продолжал давить.

Наконец, Казимир остановился перед нами. Глубоко вздохнул, выпрямился. Посмотрел сначала на меня, потом на дядю Стёпу.

— Хорошо, — произнёс он с достоинством человека, делающего одолжение. — Я согласен. На месяц.

Мы закрепили договор клятвами. Не магическими, а просто словом чести. Для таких, как Казимир, это значило больше любых магических уз.

Почувствовал, как внутри разливается тепло удовлетворения. Ещё один ценный союзник, ещё одна фигура на моей доске. Победа, пусть и маленькая, но значимая.

Я уже развернулся, готовый идти на собрание, но внезапная мысль заставила меня остановиться. Повернулся обратно к ним, чувствуя, как в голове формируется вопрос.

— Слушай, — повернулся. — Безумец… Тут всё понятно. А что значит «Бэс»?

Вопрос вырвался сам собой. Результат любопытства, которое не могла подавить даже сильнейшая усталость. Я смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого. Дядя Стёпа усмехнулся, глаза его блеснули странным огоньком — то ли гордости, то ли смущения. Казимир сдержанно улыбнулся, словно вспомнил что-то из далёкого, но приятного прошлого.

— Беспринципная эгоистическая сука, — засмеялся маг. — Именно таким он был, — кивнул на рыженького. — Без рамок, без границ. Умный, собака, хитрый и безумный.

Казимир произнёс с таким неприкрытым восхищением, что стало ясно: это было не столько обзывательство, сколько комплимент.

Дядя Стёпа, услышав своё прозвище, расплылся в довольной улыбке. Он даже слегка поклонился, принимая характеристику как почётное звание. В его глазах плясали озорные искорки. Старик явно гордился репутацией безумного гения, которую заслужил.

Я хмыкнул, подумав: «Весьма точное описание дяди Стёпы».

Повернулся и направился к особняку. Каждый шаг давался с трудом, ноги словно налились свинцом. Спина ныла, плечи отяжелели, голова пульсировала от боли.

Выпрямил спину, расправил плечи, придал лицу выражение спокойной уверенности. Зашёл в зал для совещаний. Меня уже ждали.

Кресло приняло в свои объятия — мягкое, удобное, с высокой спинкой и подлокотниками. Тело тут же отозвалось волной облегчения — мышцы, напряжённые до предела, начали медленно расслабляться. Голова откинулась на спинку, глаза на секунду закрылись, наслаждаясь моментом покоя.

Несмотря на физическое истощение, разум работал ясно. Мысли выстраивались в чёткую последовательность, приоритеты определялись сами собой.

Первым делом — инфраструктура. Дорога до Магинска — наша главная артерия, связывающая новые владения. Без неё никакое управление невозможно. Затем — административный аппарат, от жандармов до городских служб. Всё нужно выстроить с нуля, но по моим правилам.

Голос звучал твёрдо и уверенно. Я отдавал приказы чётко, не допуская двусмысленностей. Каждое слово было взвешенным, каждое распоряжение — продуманным.

Мои люди внимательно слушали, кивали, делали заметки. Некоторые задавали уточняющие вопросы, но никто не оспаривал поручения.

Так решилась проблема с расселением. Тут оставляем охотников и военных с семьями, в город поедут остальные.

Карта территорий лежала на столе — с отмеченными границами, ресурсами, стратегическими точками. Мой палец скользил по бумаге, указывая места будущих поселений, маршруты перемещения людей, зоны ответственности.

Жора и Витас склонились над картой, внимательно следя за указаниями. Медведь стоял чуть поодаль, скрестив руки на широкой груди, но его взгляд не упускал ни одной детали.

Расселение было критическим вопросом. От правильного распределения людских ресурсов зависит безопасность и эффективность управления. Охотники и военные с семьями остаются здесь. Они составят основу обороны нашей базы. Остальные отправятся в город — ремесленники, торговцы, рабочие, все те, кто нужен для создания функционирующей экономики. Но и там мы усилим присутствие наших людей — верных, проверенных, готовых защищать интересы рода Магинских.

Помимо охоты на монстров, у нас начнётся ещё и охота на животных. На моей земле тоже будем делать теплицы и огороды. Дал напутствия алхимикам в лице Ольги и её отца, чтобы придумали что-то для круглогодичного урожая.

Продовольственный вопрос был не менее важен, чем безопасность. Автономность — вот к чему мы должны стремиться. Охота на обычных животных, сельское хозяйство, теплицы — всё это должно обеспечить нас пищей независимо от внешних поставок. В случае блокады или осады это может стать вопросом выживания.

Вооружение — ещё один критический аспект. К счастью, здесь дела обстояли неплохо. Наши арсеналы хорошо укомплектованы, а недавно обнаруженные склады в Магинске добавили запасов. Но оружие — лишь инструмент. Главное — люди, умеющие им пользоваться, и стратегия его применения. Витас и Медведь уже имеют опыт в натаскивании охотников. Есть костяк военных так что мы быстро поднимем уровень среди остальных.

Сюсюкин сидел за столом, заваленным бумагами. Его пальцы были испачканы чернилами, а на лбу залегла глубокая морщина от постоянной концентрации внимания. Он кивал в такт моим словам, иногда быстро делая пометки на полях документов. Работы у него действительно будет невпроворот — юридическое оформление земель, установление границ, разработка законов нового государства. Основа, без которой всё остальное будет построено на песке.

Дальше — род, приближённые. Как мне сказали, в связи с тем, что я отделился от империи, то могу выдавать титулы. Там какой-то древний закон, а может, даже десяток, позволяет это сделать. Поэтому у нас тут же началась процедура.

Формирование новой аристократии. Структура власти должна быть чёткой, понятной, с ясной иерархией. Титулы — не просто красивые слова, а реальное признание заслуг, обязанностей и ответственности. В моих руках было право давать только баронские титулы. Не так много по имперским меркам, но достаточно для начала.

Сюсюкин зачитал соответствующий отрывок из древнего закона. Его голос звучал монотонно, хоть и с нотками гордости за проделанную исследовательскую работу. Текст был сложным, с архаичными формулировками и юридическими терминами, но суть была ясна: как независимый правитель отделившейся территории я имею право создавать собственную знать, хотя и ограниченную в рангах.

Я не мелочился. Жора, Витас, Медведь, Лахтина и Изольда, Фирата и Тарим. Смирновы… Послал за Лампой. Вот, кто плакал больше всех, когда узнал, что он теперь барон из рода Магинских.

Решение далось легко. Эти люди заслужили признание своей преданностью и заслугами.

Жора — мой верный соратник с самого начала, первый, кто поверил в меня и мои планы. Сейчас он сидел справа, его обычно суровое лицо смягчилось от неожиданной чести. Пальцы нервно теребили край рукава — редкий признак волнения у этого невозмутимого человека.

Витас просто кивнул с благодарностью. Но в его глазах читались искреннее удивление и признательность. Спина выпрямилась ещё сильнее, словно осознание новой ответственности добавило жёсткости и без того идеальной военной осанке.

Медведь, в отличие от сдержанного Витаса, не скрывал эмоций. Его широкое лицо расплылось в улыбке, обнажая крепкие зубы. Он шумно выдохнул и даже слегка ударил кулаком по столу — не от злости, а от переполнявших чувств.

Лахтина приняла новость с королевским достоинством — лишь лёгкий наклон головы выдал её удовлетворение. Но в тёмных глазах промелькнуло что-то похожее на алчность. Она явно считала это лишь первым шагом на пути к большим почестям. Её пальцы с длинными ногтями слегка постукивали по подлокотнику кресла.

Изольда удивила всех своей реакцией. Обычно сдержанная и почти суровая женщина внезапно расплакалась. Слёзы беззвучно катились по щекам, пока она пыталась сохранить хотя бы видимость спокойствия. Возможно, для неё это означало нечто большее, чем просто титул.

Фирата и Тарим обменялись быстрыми взглядами, полными удивления и радости. Тарим сжал руку своей сестры, выражая молчаливую поддержку. Фирата в ответ едва заметно улыбнулась.

Смирновы выглядели совершенно ошеломлёнными. Отец что-то мямлил, снимал очки, протирал и надевал. И так по кругу. Ольга была вся красная как рак. Не знала, куда себя деть. Девушка отводила взгляд от меня и часто дышала.

— Мы земельные аристократы… — заикаясь, промолвил Смирнов. — Это… Это…

А вот реакция Лампы превзошла все ожидания. Посланный за ним слуга вернулся с рыжеволосым юношей. По осанке я уже понял, что это именно пацан. Когда он услышал новость, его лицо прошло через целую гамму эмоций — от недоверия до шока, от шока до восторга. А потом Лампа разрыдался. Не тихо, как Изольда, а громко, с всхлипываниями и причитаниями. Слёзы лились ручьём, пока он пытался выразить благодарность сквозь рыдания. Это выглядело почти комично, учитывая обычно циничный характер дяди Стёпы, обитавшего в этом теле.

— Я… я не достоин… такой чести… мой господин… — выдавливал из себя слова Лампа между всхлипываниями, размазывая слёзы по лицу. — Барон… я… из рода Магинских… никогда не думал…

Его эмоциональная реакция была настолько искренней и неожиданной, что даже самые серьёзные из присутствующих не смогли сдержать улыбок. Этот момент немного разрядил официальную атмосферу собрания, внеся нотку человечности в процедуру.

Вероника и Елена получили автоматом мой графский титул.

Сюсюкин услышал новость, когда склонился над бумагами, внося очередные правки в документы. Его перо замерло в воздухе, несколько капель чернил упали на пергамент, образовав тёмные кляксы. Он медленно поднял голову, глаза расширились от удивления. На секунду казалось, что адвокат не расслышал или не понял. Затем его лицо искривилось, губы задрожали, и по щекам покатились слёзы. Он попытался что-то сказать, но только беззвучно открывал и закрывал рот не в силах произнести ни слова от переполнявших его чувств.

Клаус стоял у стены, прислонившись к ней в своей обычной манере. Услышав своё имя в списке новых баронов, он вздрогнул так, словно его ударили. Выпрямился, глаза расширились, рука непроизвольно дёрнулась к груди. Вор, привыкший скрывать эмоции, на этот раз не смог сдержаться — его лицо буквально расцвело, глаза заблестели, а на губах появилась широкая улыбка. Он даже сделал шаг вперёд, словно хотел подойти ближе, но остановился.

— Благодарю, глава! — поклонился Бах. — Понимаю, что это авансом. Я не подведу вас.

Я наблюдал за реакцией каждого, отмечая искреннее удивление и благодарность. Возможно, кому-то покажется, что я был слишком щедр, раздавая титулы всем своим приближённым, но это не так.

Лахтина не могла скрыть своего негодования. Её прекрасное лицо исказилось гримасой возмущения, когда она осознала, что получила лишь баронский титул, в то время как перевёртыши носили графские. Пальцы впились в подлокотники кресла с такой силой, что костяшки побелели. Глаза метали молнии, а тонкие губы сжались в узкую линию.

— Я, королева древнейшего и могущественнейшего клана, ношу титул, равный простым смертным? — её голос звенел от едва сдерживаемого гнева. — В то время как эти… — она бросила презрительный взгляд в сторону Елены и Вероники, — носят графские короны?

Какие, в задницу, короны? Она вообще понимает, что такое титул у людей? И что за проснувшаяся жажда человеческих титулов? Покачал головой, и Лахтина тут же заткнулась.

Сюсюкин, уже оправившийся от эмоционального потрясения, вытер слёзы и вернулся к деловому тону. Он кашлянул, привлекая внимание, и начал объяснять процедуру оформления документов. Его голос, спокойный и уверенный, внёс нотку рациональности в накалённую атмосферу.

— Оформление всех людей рода потребует времени, — пояснил он, перебирая бумаги. — Тысячи жителей на территории… Месяцы работы, не меньше.

Я кивнул, соглашаясь с его оценкой. Сюсюкин был идеальным кандидатом для этой работы — педантичный, справедливый, неподкупный. Ему я мог доверить и разработку законов нашего нового государства, зная, что он не допустит ни произвола, ни злоупотреблений. Его чувство справедливости было почти патологическим.

Организационная структура сформировалась почти естественным образом. Жора — мой заместитель, правая рука, человек, способный принимать решения в моё отсутствие. Сюсюкин — мозговой центр, отвечающий за законы, документацию, юридические аспекты. Витас — военный стратег, организатор обороны и безопасности. Они составляли костяк управления, ядро нашей маленькой империи.

Группа поддержки была не менее важна: Клаус с его связями в преступном мире и невероятной способностью добывать информацию; Медведь, чья физическая сила и авторитет среди охотников были неоспоримы; Смирновы с их научными знаниями и алхимическими навыками. Каждый на своём месте, каждый незаменим.

Лахтина демонстративно держалась в стороне. Её поза выражала высокомерное пренебрежение ко всему происходящему. Она скрестила руки на груди и надменно смотрела поверх голов собравшихся, словно всё это было недостойно внимания. Королева скорпикозов не собиралась опускаться до участия в обычных делах, пока не получит титул, соответствующий её представлениям о собственной значимости.

Сил на споры с Лахтиной просто не осталось. Пусть обижается, если ей так важны эти человеческие условности. Сейчас есть проблемы поважнее.

Солнце уже стояло высоко. Наступил полдень, а мы всё ещё обсуждали детали управления. Каждый вопрос порождал десяток новых, каждое решение требовало уточнений. Строительство дорог, организация связи, налаживание торговли, создание школ и больниц, обучение новых охотников, разведка территорий… Список казался бесконечным.

Желудок болезненно сжимался от голода, но даже мысль о еде вызывала тошноту. Парадоксальное состояние истощения, когда организм требует пищи, но не способен её принять.

Горло пересохло настолько, что каждое слово царапало его, словно наждачная бумага. Я механически потянулся к кувшину с водой, стоявшему на столе, и сделал несколько глотков. Жидкость на секунду освежила, но жажда тут же вернулась с новой силой.

Мозг работал на пределе возможностей, выжимая последние капли энергии из истощённого тела. Каждая мысль требовала усилий, каждое решение давалось с трудом.

Чтобы ускорить процесс, пришлось перейти на систему голосования. Мне как главе рода полагалось три голоса и право вето — последнее слово всегда оставалось за мной. Такая система позволяла быстрее принимать решения, не тратя часы на обсуждение каждой мелочи.

Жора организовал процесс. Он зачитывал предложения, выслушивал аргументы за и против, затем проводил голосование. Моё веское слово оставалось на случай, если потребуется вмешательство. Сюсюкин записывал результаты, создавая протокол собрания — первый официальный документ нашего нового государства.

Дела пошли быстрее: за час мы решили больше вопросов, чем за предыдущие три. Наконец, последнее голосование было проведено.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя одновременно опустошение и удовлетворение.

Вот она, ответственность правителя — бесконечные решения, от которых зависят судьбы тысяч людей. Не просто убить монстра или выиграть битву. Создать систему, которая будет работать даже без твоего прямого участия.

Строить государство с нуля — совсем не то, что родиться в королевской семье и унаследовать престол. Нет готовых механизмов управления, нет традиций, нет опыта предшественников, на который можно опереться. Каждое решение приходится принимать самостоятельно, каждую систему выстраивать с фундамента. И самое сложное — заставить это всё работать вместе, как единый организм. Благо есть наработки империи и моей прошлой жизни.

Но была ещё одна проблема, которая маячила на горизонте, становясь всё более угрожающей. Изоляция. Мы можем построить идеальную внутреннюю систему, но без внешних связей, без торговли, без обмена ресурсами и информацией обречены на медленное угасание. Автономность хороша как временная мера, но не как постоянное состояние.

Карта, разложенная на столе, наглядно демонстрировала наше положение. Мы были зажаты между молотом и наковальней, без выхода к дружественным территориям, без надёжных союзников.

Члены совета тоже понимали эту проблему. Жора хмурился сильнее обычного, Витас нервно постукивал пальцами по столу, Сюсюкин то и дело протирал очки.

С одной стороны — армия императора, с другой — монголы и ещё рядом джунгары. Поэтому…

— Я поеду! — заявил.

Мой голос прозвучал неожиданно громко в наступившей тишине. Все взгляды тут же обратились ко мне — удивлённые, обеспокоенные, недоумевающие. Я выпрямился в кресле. Решение созрело давно и было единственно верным.

Нам нужны союзники, торговые партнёры, дипломатические отношения. И лучший способ их получить — личный визит правителя. Монголы уважают силу и личную храбрость. Если я приеду сам, это будет воспринято как жест уважения и одновременно — демонстрация силы. Джунгары, хоть и враждебны монголам, могут стать нашими партнёрами при правильном подходе. А за их территориями лежат земли, где влияние империи слабее, где можно найти новые рынки и ресурсы.

Решение было рискованным, даже авантюрным, но риск — неизбежная часть большой игры.

— Павел Александрович!

— Муж!

— Господин!

Зазвучали голоса всех хором.

Реакция была мгновенной и оглушительной. Голоса слились в единый возмущённый поток, в котором трудно было различить отдельные слова. Лица присутствующих выражали всю гамму эмоций — от шока до ужаса, от недоверия до откровенного возмущения.

Жора вскочил со своего места, его обычно спокойное лицо исказилось от волнения. Он даже сделал шаг в мою сторону, словно собирался физически помешать мне покинуть комнату.

Витас остался сидеть, но его осанка стала ещё более прямой, если это вообще было возможно. Глаза военного сузились, он оценивал ситуацию с профессиональной точки зрения.

Жёны-перевёртыши обменялись быстрыми взглядами, полными тревоги, прежде чем обратиться ко мне. В глазах Елены блестели слёзы, а Вероника побледнела настолько, что, казалось, из её лица выкачали всю кровь. Их руки инстинктивно потянулись друг к другу, ища поддержки.

Медведь грохнул кулаком по столу с такой силой, что подпрыгнули чашки. Его лицо побагровело от гнева — не на меня, а на саму идею такого рискованного предприятия.

Сюсюкин просто застыл, и рука с пером замерла над бумагой, оставляя расплывающуюся кляксу.

Изольда и Лахтина, обычно соперничающие во всём, сейчас выглядели одинаково ошеломлёнными. Даже Клаус вышел из своей привычной расслабленной позы и выпрямился, глядя на меня с недоверием.

— По-другому никак, — пожал я плечами. — Попробую заключить мир. Предложу, что-нибудь, разведаю обстановку.

Мои слова не убедили никого, я видел по их лицам. Но это и не было моей целью. Я не просил одобрения, а просто информировал о принятом решении.

— Мы отправим с вами армию! — заявил Витас.

Военный стратег внутри Лейпниша не мог допустить, чтобы его командир отправился в опасное путешествие без надлежащей защиты. В глазах Витаса читалась абсолютная уверенность в своей правоте. Кажется, он уже мысленно формировал отряд, отбирал лучших бойцов, планировал маршрут и стратегию.

— Не, — помотал головой.

Я отклонил предложение, объясняя свою позицию. Армия привлечёт внимание, вызовет подозрения, замедлит движение. К тому же большой отряд требует соответствующего снабжения — еда, вода, фураж для лошадей. Всё это создаст дополнительные проблемы, не говоря уже о дипломатическом аспекте. Появление вооружённого отряда на чужой территории может быть расценено как акт агрессии.

Лицо Витаса выражало несогласие, но он не стал спорить открыто. Вместо этого он обменялся быстрыми взглядами с Жорой, словно призывая его поддержать. Жора едва заметно кивнул. Они явно собирались продолжить эту дискуссию позже, когда эмоции улягутся.

— Ну, тогда!.. Тогда!.. — начал Медведь. — Мы отправимся!

Фёдор встал во весь свой внушительный рост, его массивная фигура возвышалась над столом, как живая гора. Голос прогремел, словно раскат грома, отразившись от стен комнаты. В его тоне не было вопроса — только утверждение, почти приказ. Он отправится со мной, и точка. Этот человек скорее умрёт, чем позволит мне отправиться в опасное путешествие одному.

— А кто делами заниматься будет? — спросил я.

Мой вопрос был простым, но бил в самую суть проблемы. Каждый из присутствующих здесь был необходим на своём месте. Жора и Витас организовывали оборону и управление, Сюсюкин занимался документацией и законами, Медведь отвечал за строительство, Смирновы — за науку и медицину. Если кто-то из них уедет со мной, система начнёт давать сбои. Даже девушки и Тарим. Они все нужны тут.

Я обвёл взглядом собравшихся, отмечая реакцию каждого на вопрос. Жора нахмурился ещё сильнее, осознавая справедливость моих слов. Витас едва заметно кивнул: стратег в нём понимал. Сюсюкин растерянно моргал, явно пытаясь найти решение проблемы, которого не существовало. Медведь открыл рот, собираясь возразить, но тут же закрыл, не найдя аргументов. Его плечи слегка опустились.

Почти все хлопали губами, чтобы что-то ответить. Но я уже крутил эту мысль. Тут ещё и Магинск у нас появился. Работы — непочатый край.

Пока мои советники пытались найти аргументы, чтобы я не ехал один, подошёл к Изольде. Она слегка склонила голову, выражая внимание. Её стройная фигура напряглась, как у хищника, почуявшего добычу. Даже в человеческой форме сохраняла грацию и настороженность своей звериной сущности. Тонкие ноздри едва заметно трепетали, словно Изольда пыталась уловить запах моих намерений.

— Слушай, а ты же от Лахтины бежала тогда? Или, точнее, не так, она за тобой гналась, — начал. — Откуда?

Я говорил тихо, так, чтобы только Изольда могла слышать мои слова.

— От джунгар, — ответила женщина.

— А они рядом с монголами же? — уточнил я.

— Да.

— Ты там была?

— Пару десятков раз, — хмыкнула дамочка. — Я же деток собирала не только с империи.

Кивнул своим мыслям. Кого я возьму с собой из монстров — решил.

— Павел! — очень мягко взяла меня за руку. — Мои девочки… Они… Мы говорили. Они уже еле держатся.

— Понял, — кивнул.

Прощание заняло больше времени, чем я планировал. Каждый хотел сказать что-то важное, дать совет, выразить беспокойство или просто пожелать удачи.

Жора настоял на детальном обсуждении всех текущих дел, которые требовали моего внимания. Список получился длинным, и мы потратили добрых полчаса, расставляя приоритеты и решая, что можно отложить, а что требует немедленного вмешательства.

Витас, всё ещё не смирившийся с моим решением идти в одиночку, пытался хотя бы обеспечить меня всем необходимым для защиты. Договорились, что я загляну к нему перед отъездом.

Сюсюкин суетился с документами. Он подготовил несколько видов верительных грамот, подтверждающих мой статус. Неизвестно, насколько такие документы будут полезны на территориях монголов и джунгар, но сам факт их наличия придавал моей миссии официальный характер. Его очки запотели от волнения, когда адвокат объяснял, какую печать и когда использовать.

Елена и Вероника не отходили от меня ни на шаг, словно пытаясь насытиться моим присутствием на время разлуки. Их глаза были красными от слёз, но они держались достойно, не позволяя эмоциям взять верх.

Все понимали, что путешествие будет непростым. Машину не взять, потому что не проедет через лес и тем более через серую зону. Так что я отправлюсь первое время на своих двоих. Насколько мне сказала мать перевёртышей, до столицы не так далеко. Километров шестьсот, а может, тысяча. Раз плюнуть… Наверное.

План путешествия был прост. Первый этап — пешком через серую зону, пока не достигну территорий, где можно приобрести лошадь. Изольда утверждала, что в приграничных поселениях монголов всегда можно найти торговцев, готовых продать коня за правильную цену. Вопрос только в том, что они сочтут «правильной ценой» для чужеземца.

Окинул взглядом собравшихся, чувствуя странную смесь гордости и тревоги. Каждый из них был незаменим на своём месте. Каждый выполнял жизненно важную функцию в нашей маленькой империи. Взять кого-то с собой значило оголить тыл, создать уязвимость в системе, которую мы так тщательно выстраивали.

Мелькнула мысль о Казимире — могущественный маг мог бы стать идеальным спутником в таком путешествии. С его способностями мы преодолели бы расстояние за дни, а не недели. Но я сразу отбросил эту идею ещё на улице.

Казимир согласился остаться здесь только из-за дяди Стёпы и обещанных кристаллов. Ну, и ещё артефакты и зелья, которые завязаны на его крови. И, думается мне, он будет лично контролировать, что ему создают. К тому же его присутствие здесь было критически важным.

Я распорядился выдать всем кристаллы из моего ближнего круга и сильным магам среди охотников и военных. Фирате и Тариму приказал «употреблять» камни в лесу, когда никто не видит их перевоплощение.

Наконец-то прощание было завершено. Завтра с утра или в обед я уеду. Времени на ещё одно «прощание» не будет. Сборы. Нужно взять как можно больше всего и с запасом.

Я почувствовал, как волна усталости накатывает с новой силой. Тело, удерживаемое в вертикальном положении лишь силой воли и адреналином от важных решений, теперь требовало отдыха. Глаза слипались, ноги подкашивались, а мысли путались, растворяясь в тумане истощения. Я направился в свою комнату, едва переставляя ноги. Голова клонилась вниз, с трудом фокусировал взгляд на коридоре впереди.

Дверь комнаты показалась спасительным убежищем. Я толкнул её, вошёл внутрь и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Матрас прогнулся под моим весом, принимая измученное тело в свои объятия. Мягкие подушки, прохладное одеяло — всё это казалось сейчас вершиной блаженства. Глаза закрылись сами собой, сознание начало медленно погружаться в темноту.

И тут дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. В комнату буквально ворвались мои женщины — все разом, словно по сигналу. Лахтина, Елена, Вероника, Фирата, Изольда… Их лица выражали одинаковую решимость, глаза горели одинаковым огнём. Они окружили кровать со всех сторон, не оставляя путей к отступлению.

Я открыл глаза, чувствуя на себе их взгляды, — горячие, требовательные, нетерпеливые. Так смотрят хищницы на раненого оленя, загнанного в угол. Зрачки расширены, дыхание учащено, тела напряжены в предвкушении. Каждая из них была по-своему прекрасна и по-своему опасна.

— Неа! — мотнул головой.

Один короткий слог, выражающий категорический отказ. Я произнёс его твёрдо, без колебаний или сомнений. Сейчас не время для таких развлечений. Тело требовало отдыха, а разум — ясности перед важным путешествием.

Я видел их разочарование. Это отразилось в опущенных плечах, в погасших глазах, в тихих вздохах. Но никто не стал спорить или настаивать.

Закрыл глаза. Сон пришёл мгновенно — глубокий, тяжёлый, без сновидений. Тело, истощённое до предела, отключилось, чтобы восстановить силы. Но даже в этом состоянии часть моего разума продолжала работать, анализировать, планировать. На границе сознания формировался маршрут, определялись цели, выстраивалась стратегия.

Монголия — первая остановка. Установить дипломатические отношения, возможно, торговые связи. Показать силу, но не угрожать. Заинтересовать, а не запугать. Найти союзников среди местной знати, выяснить расстановку сил.

Джунгария — следующий этап. Более сложный, учитывая их напряжённые отношения с монголами, но и более перспективный — если удастся заключить союз с обоими народами… Можно создать буфер между нами и империей, обеспечить безопасные торговые маршруты.

И главная тайная цель — кристалл подчинения монстров. Только действовать нужно аккуратно. Никто не должен связать его исчезновение со мной. Возможно, организовать кражу через подставных лиц? Или инсценировать несчастный случай?

Рух — жена сына хана, проблема, требующая решения. Её устранение могло бы закрыть несколько вопросов сразу, но требует тщательной подготовки и безупречного исполнения.

И главная цель, объединяющая все остальные, — мир. Стабильность. Безопасность для моих людей, для моих земель. Возможность развиваться, торговать, процветать, не опасаясь нападения с тыла.

Все эти мысли переплетались, формируя сложный узор на границе сознания, пока тело погружалось всё глубже в целительный сон. Завтра будет новый день, новые вызовы, новые решения. А сейчас — только тьма и покой.

Возвращение в реальность было резким и неприятным. Первое ощущение — невозможность двигаться. Тело словно парализовало, мышцы отказывались подчиняться. Грудь сдавило так, что каждый вдох требовал усилий.

Я заставил себя открыть глаза, но это не принесло облегчения — вокруг была темнота. Не просто отсутствие света, а плотная, почти осязаемая тьма. И жара — удушающая, влажная, пропитанная запахами тел.

— Сука… — вырвалось почти непроизвольно, хрипло и сдавленно. Голос, искажённый недостатком воздуха, прозвучал незнакомо.

Постепенно, по мере того, как глаза привыкали к темноте, начал различать очертания. То, что я принял за странный кокон, оказалось переплетением женских тел. Они обступили меня со всех сторон, прижимаясь, создавая живой саркофаг из плоти и волос.

Лахтина расположилась справа, её длинные волосы раскинулись по подушке, частично закрывая моё лицо. Одна рука лежала поперёк моей груди, вторая обвивала шею — хватка, слишком крепкая для спящего человека. Её дыхание, горячее и размеренное, щекотало ухо.

Елена и Вероника устроились слева, переплетясь между собой так, что трудно было понять, где заканчивается одна и начинается другая. Их руки и ноги образовывали сложный узор на моём теле, надёжно фиксируя каждое движение. Они дышали в унисон, словно единый организм.

Но главным сюрпризом стало присутствие Фираты и Изольды. Эти тоже умудрились сюда проскочить…

Я начал осторожно выбираться из живого лабиринта. Каждое движение требовало расчёта и осторожности. Разбудить пятерых женщин-монстров одновременно не входило в мои планы. Особенно учитывая их настроение вчера вечером. Миллиметр за миллиметром я освобождался от хватки, заменяя своё тело подушками и одеялами.

Наконец, после десяти минут бесшумных манёвров я оказался свободен. Встал рядом с кроватью, разминая затёкшие конечности и наблюдая за спящими женщинами. Они даже не заметили подмены, продолжая крепко обнимать подушки, занявшие моё место.

Мышцы шеи и спины отозвались приятной болью, когда я потянулся всем телом. Позвонки хрустнули, возвращаясь на место после неудобной позы. Кровь быстрее побежала по венам, прогоняя остатки сонного оцепенения. Голова прояснилась, мысли обрели чёткость.

Я смотрел на спящих женщин, размышляя, как лучше их разбудить. Пора бы им уже объявить, кто поедет со мной. Можно было бы просто окликнуть, но где гарантия, что они не воспримут это как сигнал к атаке? Женщины-монстры непредсказуемы, особенно в полусонном состоянии. Открыть окно и впустить свежий воздух?

Покачал головой, глядя на них. Хитрые чертовки. Дождались, пока я усну, и забрались в постель, хотя ясно выразил отказ. Воспользовались моей слабостью и усталостью.

Пока я размышлял, взгляд упал на пол рядом с кроватью. Там лежал конверт, которого вчера точно не было. Белая бумага с золотым тиснением выделялась на тёмном ковре, словно светилась в полумраке комнаты.

Уставился на герб. Амбивера. Сука! Вот прямо сейчас? Поморщился и поднял. По-любому как-то Руднева передала. Или, может быть, через Сосулькина.

Плевать. Открыл.