Двойник короля 16

Глава 12

На улицу выбежал Сухе. На этот раз старик был без поддержки. Движения быстрые, скоординированные — совсем не такие, какие обычно бывают у людей его возраста. Он двигался с гибкостью и точностью опытного воина: каждый шаг выверен, каждый жест имеет значение. Как я и думал, больше прикидывается стариком, чем есть на самом деле.

Монголы тут же расступались перед ним, как волны перед носом корабля.

«Уходи в дом! — приказал Изольде через связь с паучками, не отрывая взгляда от разворачивающейся сцены. — И не высовывайся».

Сосредоточился на своём зрении, подключил монстров. Часть моего сознания растеклась, разделилась на множество потоков. Каждый паучок становится продолжением меня самого, дополнительной парой глаз. Их восприятие слилось с моим, и картина мира моментально изменилась, рРасширяясь до почти трёхсот шестидесяти градусов. Головокружительное чувство — будто смотришь одновременно во все стороны. Вижу затылком, боковым зрением, сверху и снизу. Монголы, дома, небо, земля — всё одновременно в поле зрения. Даже собственную спину различаю через глаза паучка, сидящего на крыше.

Перенастроил восприятие, пытаясь разглядеть хоть что-то необычное — малейшие следы магической активности или энергетических потоков. Но ничего. Абсолютно ничего. Словно смотрю через обычные глаза, а не с помощью усиленного магического зрения. Движение магии или энергии не чувствую, странно и тревожно одновременно.

— Отойди, чужак! — толкнул меня Сухе своей палкой. Удар был неожиданно сильным для того, кто выглядит, как древний старец.

Я отступил на пару шагов, но не из страха, а, скорее, из любопытства — хотелось увидеть, что он будет делать дальше.

Старик остановился в центре небольшой площади, где камни образовывали некое подобие круга. Его морщинистое лицо вдруг стало жёстким и сосредоточенным, седые волосы трепетали на ветру.

Сухе резко ударил тростью о камни. Звук получился неожиданно громким, словно звон колокола, а не простой деревяшки о камень. Эхо разнеслось по всему поселению, отражаясь от стен домов и заставляя птиц взлетать с крыш. В воздухе повисла напряжённая тишина, даже ветер, казалось, перестал дуть.

Эмч выкрикнул что-то на гортанном языке, который звучал как смесь рычания и свиста. Слова были короткими, резкими, словно удары бича.

— Хаатан сунс онгорёх! — прогремел его голос.

От старика пошёл жар, буквально волнами. Я ощущал его кожей, как будто стоял перед раскалённой печью. Капли пота мгновенно выступили на лбу, рубашка прилипла к спине. Воздух дрожал и плавился от невидимого огня.

Серебряный набалдашник трости внезапно засветился ярким голубоватым сиянием, настолько интенсивным, что я был вынужден прищуриться. Свет пульсировал в такт словам старика, то усиливаясь до ослепительной яркости, то затухая до мерцающего огня.

Люди начали успокаиваться. Их дыхание, ещё минуту назад частое и прерывистое от страха, становилось ровнее. Плечи расслаблялись, руки опускались, а паника уходила.

Кажется, я увидел какие-то следы, которые расходились от трости старика вперёд, — тонкие нити голубоватого света, практически невидимые обычным зрением. Они расползались по земле, как корни дерева, проникая в почву и, кажется, уходя глубоко под поселение. Чем дольше я смотрел, тем больше деталей замечал: эти нити пульсировали и словно что-то всасывали.

Мужик продолжал бормотать, теперь уже тише, но с не меньшей интенсивностью. Тут же к нему подключились все остальные монголы. Словно по невидимому сигналу, они начали повторять за стариком — сначала неуверенно, вразнобой, потом всё более слаженно, как хорошо отрепетированный хор.

И ничего. Вообще. Во всяком случае, внешне. Призраки или духи не нападали, не проявлялись. Воздух постепенно остывал, возвращаясь к нормальной температуре. Свечение набалдашника тускнело, пока не исчезло совсем.

Старик внезапно прекратил бормотание. Его грудь тяжело вздымалась, как будто он пробежал несколько километров. Эмч сделал глубокий вдох, выпрямился и резко развернулся, окидывая взглядом собравшихся. На его лице появилась торжествующая улыбка. Монголы обрадовались, начали хлопать друг друга по плечам, обмениваться восторженными возгласами.

Вот только я видел, как по морщинистому лбу Сухе стекают крупные капли пота. Его рука, сжимающая трость, едва заметно дрожала. В глазах промелькнула тень — усталость? беспокойство? — которую он тут же скрыл за маской уверенности. Какой бы ритуал ни провёл, это стоило ему немалых сил.

И тут же поселение изменило свой режим, словно кто-то щёлкнул невидимым переключателем. Атмосфера трансформировалась на глазах: ещё минуту назад здесь был бой, а теперь люди возвращались к обычной жизни с поразительной быстротой.

Из домов начали выходить женщины с детьми. Малыши с любопытством оглядывались по сторонам, некоторые даже начинали играть. Мужики тем временем подхватывали убитых и куда-то тащили — движения отработанные, механические, словно им не впервой заниматься такой работой. Мускулистые руки легко поднимали безжизненные тела, перекидывали их через плечо. Кровь всё ещё сочилась из ран, оставляя тёмные следы на земле, но никто не обращал на это внимания. Боковым зрением я заметил, как пожилая женщина уже засыпала следы песком.

Мужчины о чём-то шумно разговаривали, жестикулируя и улыбаясь, словно обсуждали не произошедшую трагедию, а удачную охоту или хороший урожай. В их глазах читалось удовлетворение, будто всё пошло именно так, как они и ожидали.

Ко мне подошёл Бат. Широкое лицо с высокими скулами светилось улыбкой, обнажая белые крепкие зубы. Он начал что-то быстро тараторить, активно жестикулируя. Речь текла бурным потоком.

Я смотрел на него и ни черта не понимал. В голове мелькнула ироничная мысль: «То ли монгол делает вид, будто не понимает, что я не понимаю, то ли просто не думает об этом».

— Он говорит, что ты хорошо сражался, — озвучил мне старик, подойдя ближе. Его походка снова стала старческой, с лёгким покачиванием и опорой на трость. Маска вернулась на место. — Быстрый, уверенный, сильный. Твоя магия велика. Много врагов убил, молодец. Он приглашает тебя на наше собрание.

Я поднял бровь и вопросительно посмотрел на старика. Моё лицо оставалось непроницаемым, но внутри прокручивал возможные варианты. Приглашение могло быть как знаком уважения, так и ловушкой. В любом случае отказываться не имеет смысла, это мой шанс получить больше информации.

— Ты помог нам, — дёрнул щекой Сухе, что, видимо, для него заменяло улыбку. Мышцы лица старика напряглись на мгновение, но тут же расслабились. — После ритуала упокоения у нас будет праздник. Приходи. Никто не посмеет тебя вызвать на поединок, ты будешь в безопасности. Женщину свою оставь дома, к ней придут наши.

Кивнул. Праздник? Вот куда меня ещё точно не приглашали. За всю мою дипломатическую карьеру, наполненную официальными приёмами, переговорами и иногда тайными встречами, ни разу не доводилось участвовать в чём-то подобном. Тем интереснее.

Развернулся и направился обратно к временному жилищу, чувствуя на спине взгляды монголов. Шаги были ровными, спина — прямой. Никакой суеты или тревоги. Каждое движение рассчитано, чтобы демонстрировать уверенность и спокойствие.

Добравшись до двери, толкнул её и вошёл внутрь. Она скрипнула на петлях, затем глухо захлопнулась за моей спиной.

Тут же выглянула голая Изольда. Её стройное тело словно светилось в полумраке комнаты. Длинные волосы каскадом спадали на плечи, прикрывая грудь лишь частично. В глазах плясали озорные огоньки, а на губах играла соблазнительная улыбка.

— Ты не против?.. — улыбнулась женщина, делая шаг в мою сторону. Движение было плавным, кошачьим. — После убийства я обычно очень возбуждена.

Её голос — низкий и хриплый — был полон недвусмысленных намёков. Пальцы легко скользнули по моей руке, но я остался невозмутим.

— Обойдёшься! — ответил коротко, и из пространственного кольца появилось практичное платье. Одежда словно соткалась из воздуха, материализуясь в моих руках. — Мы тут не развлекаемся.

Бросил наряд, который Изольда поймала одной рукой, не сводя с меня взгляда. В её глазах промелькнуло разочарование, но быстро сменилось понимающей усмешкой. Мать перевёртышей хмыкнула и начала демонстративно одеваться прямо передо мной, светя всем, что у неё есть. Каждое движение было нарочито медленным, каждый изгиб подчёркнут. Классическая игра соблазнения, но меня сейчас занимали совсем другие мысли. Я уже был погружён в анализ ситуации.

Снова призраки. Ещё и джунгары зашли прямо в поселение — дерзкий ход, свидетельствующий либо о крайней самоуверенности, либо о хорошей подготовке. Возможно, они рассчитывали на поддержку духов? Или у них есть свой шаман, способный контролировать этих существ?.. Почему решили напасть именно сейчас? Из-за внутренних распрей с монголами или по мою душу? Связано ли это с императором? Или у них есть ко мне какие-то претензии? Возможно, джунгары не хотят, чтобы я заключил союз с монголами, — логично, если рассматривать ситуацию с геополитической точки зрения.

Идей было много, но все они опирались на слишком малое количество информации. Как строить стратегию, когда неизвестны даже базовые вводные? Нужно больше данных, больше контекста.

— Не думай о битве, — села рядом Изольда, уже одетая в платье, хотя и не застегнувшая все пуговицы. Она устроилась на краю простой деревянной скамьи, её плечо легко касалось моего. — Это нормальное состояние каждого поселения. Кто-то нападает, кто-то защищается. Так и живут.

Поднял взгляд. Её лицо было безмятежным, как будто мать перевёртышей говорила о чём-то обыденном — погоде или урожае.

— У них это что-то типа развлечения, — улыбнулась женщина, проводя рукой по волосам. Пряди скользнули между пальцами. — Одни проникают на территорию других и убивают. Если выживают и возвращаются домой — становятся героями. Нет? Придут следующие, и так уже много веков.

— Какие отношения у джунгаров и монголов? — спросил я, переводя разговор в более конкретное русло.

— Сложные, — хмыкнула Изольда и, увидев ответную реакцию, тут же убрала ухмылку. Моё лицо оставалось непроницаемым. — Что ты хочешь узнать?

— Всё, — коротко произнёс я, откидываясь на спинку. Дерево скрипнуло под моим весом.

— По сути, это один народ, — начала женщина, её голос стал серьёзнее, без прежних соблазнительных ноток. — Одни откололись — джунгары, потому что считают монголов слишком разобщёнными, слабыми и уверены, что те заигрывают с Китайским царством. Они хотят объединить всех монголов и стать великими, как когда-то. Язык почти похож, одежда, облик, традиции. Но есть отличия — джунгары более… воинственные, что ли?

— Ещё более? — уточнил я, приподняв бровь. Учитывая, что монголы минуту назад с праздничным настроением убирали трупы после атаки, трудно представить, кто может быть воинственнее.

— Да, — кивнула Изольда. Её взгляд на мгновение стал отстранённым, словно она вспоминала что-то из прошлого. — Дисциплина. Джунгары, в отличие от монголов, не такие верующие, больше используют шаманизм не как… религию, скорее, как оружие, магию. Помимо прочего, за много лет накопилось немало клятв мести у одних к другим и наоборот. Вот и воюют.

Информация особо мне ничего не дала, кроме того, что заглянуть к джунгарам после монголов будет проблемой. Но и не делать я этого не могу. Твари уже разгуливают по нашей земле, и если хочу обезопасить свои территории… Выбора нет. Но сначала придётся разобраться в происходящем здесь. Нужно как-то установить мир и не дать им объединиться. А то чем чёрт не шутит, может быть, на публику одно, а по факту другое. Видел такое десятки раз, да что там, сам показывал.

В идеале необходим мир с двумя враждующими государствами. Главное, чтобы не нападали на мои земли, а дальше пусть как хотят развлекаются. Но пока я в Монголии, и мне бы здесь всё решить. Потом можно будет думать о следующих шагах.

В дверь постучали — три коротких удара, резких и требовательных. Изольда встала и плавно подошла. Движения были грациозными, несмотря на простую одежду. Она открыла дверь, там стоял Бат. Уже весь умытый и счастливый, как будто не было никакой битвы. Кровь и грязь исчезли с его лица и одежды, волосы аккуратно заплетены в косу, а на губах играла широкая улыбка.

— Тебя зовут, — перевела Изольда и подмигнула.

Я бы не пошёл на их «праздник», но мне нужна информация. На этот раз в дипломатической миссии я действую пока вслепую. Тем более у меня есть стратегические темы: духи, призраки, рухи.

Встал, и мы вышли. Воздух снаружи стал прохладнее. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оранжево-красные тона. Длинные тени протянулись по земле, придавая поселению таинственный вид.

Бат вёл меня по улице, широко шагая и изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что я следую за ним. Его сапоги из мягкой кожи почти не издавали звука при ходьбе — отличная обувь для охотника или воина, которому часто приходится подкрадываться к врагу.

«Веселье, жизнь, эмч, бой, джунгары», — вылавливал отдельные слова из того, что он зачем-то мне рассказывал. Монгол, похоже, не обращал внимания на мои кивки и односложные ответы, продолжая свой монолог с энтузиазмом экскурсовода.

На улице уже не было трупов. Даже крови, которая ещё недавно пятнами темнела на утоптанной земле. Словно вообще ничего не случилось. Только несколько свежих заплат из песка и глины выдавали места недавних сражений. Жизнь вернулась в своё русло с поразительной быстротой.

Мы подошли к одноэтажному дому — чуть большему, чем остальные. Его стены были сделаны из тёмного дерева, а крыша покрыта чем-то напоминающим войлок. Маленькие окна, затянутые материалом вместо стекла, пропускали тусклый свет. Из трубы на крыше вился дымок, принося запах горящего дерева и чего-то пряного.

На входе стояли местные мордовороты, только с узкими глазами. Плечи шириной с дверной проём, руки толщиной с мои ноги, лица суровые, взгляды настороженные. Каждый держал копьё — не для украшения, судя по мозолистым рукам.

Монголы перекинулись словами — короткими, отрывистыми фразами, больше похожими на команды, чем на разговор. И мы вошли. Внутри было теплее, чем снаружи, хотя значительно душнее.

В центре помещения горел костёр, окружённый камнями. Дым уходил вверх через отверстие в потолке, но часть его всё равно оставалась внутри, создавая лёгкую дымку. Пахло жареным мясом и чем-то кисло-сладким — возможно, тем самым напитком.

Мужики сидели кружком на подушках и что-то шумно обсуждали, размахивая руками и время от времени разражаясь громким смехом. Их голоса сливались в гудящий улей, отражаясь от стен и создавая постоянный фоновый шум.

Среди монголов расположился и Сухе. Старик сидел, скрестив ноги, его трость лежала рядом. Лицо эмча было спокойным, но глаза внимательно следили за происходящим, не упуская ни одной детали.

Мы с Батом прошли и сели на свободные подушки. Мягкая ткань смялась под моим весом. Монголы говорили, я молчал, наблюдая и анализируя.

Вот только стоило старику кашлянуть, как тут же все заткнулись. Звук был тихим, но эффект — мгновенным. Разговоры оборвались на полуслове, смех затих. Все взгляды обратились к эмчу.

— Чужак! — судя по всему, ко мне обратились. Голос Сухе звучал громче, чем обычно, словно он говорил не только мне, но и всем присутствующим. — Почему ты вступил в бой? Многим тут интересно.

Вопрос был задан прямо, без дипломатических уловок. Тишина, наступившая после его слов, говорила о том, что ответ действительно интересовал всех собравшихся. Десятки пар глаз уставились на нас — выжидающе, оценивающе.

— Не привык, чтобы меня кто-то защищал из чужаков, — ответил я, сохраняя ровный тон. Ни вызова, ни подчинения — просто констатация факта.

Мои слова звучали холодно и рассудительно, полностью отражая подход к ситуации. Лучше сразу обозначить позицию: я не ищу защиты, я сам себе защита.

Старик перевёл остальным, и те уставились на меня с новым интересом. В их взглядах промелькнуло уважение. Видимо, прямой ответ пришёлся им по нраву.

— Напали на нас, ты ни при чём, — продолжил Сухе, поглаживая свою длинную седую бороду.

— А я не разбирался, — пожал плечами, демонстрируя полное спокойствие. — Стрела попала в дом, где был я.

Не стал вдаваться в подробности о том, что анализировал каждый момент битвы, выбирал наиболее эффективные цели, рассчитывал расход магической энергии.

— Ты не испугался, когда пошли духи, — затянулся какой-то трубкой старик. Дым вышел из его рта тонкой струйкой, поднимаясь к потолку и сливаясь с общей дымкой. Запах был странным — что-то среднее между табаком и какими-то травами.

— Духи, призраки — чем они отличаются? — задал я свой вопрос, решив перейти к главному. Время игр закончилось, пора собирать информацию.

Мои слова вызвали лёгкий шёпот среди монголов. Некоторые переглянулись, другие нахмурились. Тема, похоже, не самая обычная для обсуждения с чужаками.

— Призрак — это неупокоенная душа, — медленно ответил старик. Сухе говорил размеренно, будто объясняя очевидные вещи ребёнку. — Дух — вызванный воин из другого мира. Только шаманы могут управлять духами и призраками.

Каждое слово я мысленно фиксировал, складывая в общую картину. Призраки — это души, возможно, тех, кто умер насильственной смертью или не получил должного погребения. Духи — что-то иное, вызванное намеренно. И только специально обученные люди могут контролировать и тех, и других.

— А вы? — поднял бровь, испытующе глядя на старика.

— Нет, — помотал головой Сухе. Его длинные седые волосы качнулись из стороны в сторону. — Я эмч, духовный лекарь. Могу лишь защищаться, а не нападать.

Интересное разграничение. Эмч — не шаман, а нечто иное. Защитник, а не нападающий. Это объясняло ритуал, который я видел. Он не призывал духов, а отгонял их, создавал барьер, защитное поле вокруг поселения.

Ну, раз у нас пошла такая душевная беседа, позволю себе ещё несколько вопросов. Чем больше информации соберу сейчас, тем легче будет действовать дальше.

— Рух? Это… — спросил я, наблюдая за реакцией присутствующих.

На слове «рух» тут же все насторожились, словно я произнёс запретное заклинание. Лица напряглись, руки некоторых монголов инстинктивно дёрнулись к оружию.

— Откуда ты знаешь это слово, русский? — напрягся старик, подавшись вперёд. Его глаза сузились, превратившись в две щёлочки. Трость, лежавшая рядом, едва заметно дрогнула, словно готовая в любой момент оказаться в руке хозяина.

— Слышал, — соврал я, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Когда воевал в Османской империи.

Сухе перевёл мои слова мужикам, и те зашептались между собой. Я уловил несколько тревожных взглядов в свою сторону. Но в конечном итоге старик… ни хрена не ответил. Вот же хитрый лис! Отметил информацию, но не поделился своей. Классический приём в переговорах, который я сам часто использовал.

Мне передали какую-то флягу, и Бат жестами показал, что я должен выпить. Посудина явно имела свою историю — кожаная, потёртая до блеска от тысяч прикосновений, с выцветшим орнаментом по краям и серебряным ободком у горлышка. От фляги исходил сложный аромат — кисловатый, с нотами дыма и чего-то травянистого. Запах был странным, непривычным, не вызывал особого энтузиазма, но и отвращения тоже. Скорее, любопытство. Что же пьют эти суровые кочевники?

Все взгляды были устремлены на меня. Момент испытания: как чужак отреагирует на их традиционный напиток? Отказ был бы оскорблением, а я, как и полагается дипломату, не мог себе этого позволить. Принял дар с лёгким кивком и поднёс флягу к губам.

Первое ощущение — странная прохлада, несмотря на то, что напиток не был холодным. Затем — вязкость. Жидкость обволакивала язык, не спешила стекать в горло, словно изучала меня изнутри. Консистенция напоминала жидкую сметану, но с мелкими крупинками, похожими на творог.

Кислый, терпкий вкус ударил в нёбо неожиданно резко, вызывая непроизвольное желание поморщиться. Я сдержался. Присутствовали и другие оттенки — молочная сладость, лёгкая горчинка, отголоски каких-то пряных трав. Сложный букет, не укладывающийся в привычные категории.

Сделал ещё глоток, позволяя жидкости медленно стечь по горлу. Она оставила после себя странное ощущение — одновременно освежающее и согревающее, как будто тепло и холод каким-то образом сосуществовали вместе, не нейтрализуя друг друга.

В напитке определённо был алкоголь, но не такой резкий, как в водке, а, скорее, мягкий, приглушённый молочной основой. Интересное сочетание — одновременно еда и выпивка.

— Как тебе? — спросил эмч, внимательно наблюдая за моей реакцией. В его глазах читалось любопытство. Видимо, реакция чужеземца на традиционный напиток была своего рода проверкой.

— Пойдёт, — кивнул и передал флягу дальше. Не стал делать вид, что в восторге, но и не выказал отвращения. Нейтральность — лучшая политика в таких ситуациях.

Местный алкоголь, судя по всему, слабенький и сильно на любителя. Не скажу, что противно, скорее, ново. Для тех, кто вырос на этом вкусе, наверняка напиток богов, но мне потребуется время, чтобы по-настоящему его оценить.

— Рух… — тихо произнёс Сухе, и все тут же замолчали.

Блин, удобно-то как. Может, и у себя на земле такую традицию ввести? Я говорю, а все затыкаются? Хотя это усложнит переговоры и наши собрания, придётся каждый раз восстанавливать диалог с нуля. Да и не у всех такой авторитет, как у старика-монгола.

— Это дух! — закончил мысль мужик, выпуская кольца дыма изо рта.

Гений… Чёртов гений! А я-то и не знал. Такая глубокая мысль, что чуть не прослезился от озарения. Сдержал саркастическую усмешку.

— Дух духов. Существо, которое вызвали из другого мира. Сильный воин, великий воин. И когда шаман не смог его подчинить, он захватил тело. Возвращает себе память, его сила многократно возросла, — наконец-то дал хоть какие-то объяснения Сухе. Голос стал глубже, в нём слышалось нечто похожее на благоговение. — Мы уважаем рухов, они сильны и бессмертны.

Вот тут я бы с тобой поспорил, старик. У меня в пространственном кольце две статуи лежат, обоих рухов я убил. Ну, или развоплотил. Так что не такие уж они и бессмертные.

— Стать вместилищем духа духов — большая честь. Твоё тело не постареет, не коснутся болезни. Это благословение, — снова заговорил старик, взмахивая рукой в воздухе, словно рисуя невидимые символы.

Хм… Спорно. Твою душу выбрасывают и занимают шкурку. По факту тебя убивают, и дальше что будет — плевать. Никакого благословения я в этом не вижу. Меня так пару раз хотели вытеснить, но я был сильно против. Предпочитаю оставаться хозяином своего тела.

— Духи сильных воинов, — повторил, пытаясь получить больше информации. — Это только мужчины?

— Нет! — помотал головой Сухе, его борода качнулась из стороны в сторону. — В мире было много и женщин с силой, о которой можно только мечтать.

Интересно. Значит, гендерных ограничений нет — дух может быть обоих полов. А повадки остаются или как-то стираются?

— Монстры? — задал я следующий вопрос — коротко, прямо и без обиняков.

Все уставились на меня, как будто произнёс нечто кощунственное. Лица монголов вытянулись, глаза расширились. Некоторые инстинктивно сделали какие-то защитные жесты. Похоже, у них есть свои суеверия относительно того, что можно и нельзя говорить вслух.

— Думаю, хватит разговоров, — хмыкнул эмч, выпрямляясь. Его лицо снова стало непроницаемым. — Здесь не твоя вера и не твоя земля. Ты любопытный, и это плохо.

Последняя фраза прозвучала как предупреждение. А я спросил про монстров потому, что отец Лахтины — рух. Но теперь мне немного стало понятнее про таких тварей. Это души, которых вызвали и не справились с ними. Вот они и захватывают тела.

С монголами ясно — у них тут шаманы этим промышляют в огромных масштабах. А у нас? Рязанов или Топоров точно не были шаманами и не вызывали духов. А это значит… Или в империи есть те, кто обладают «искусством», либо твари нашли способ сами занимать тушки. И у них, судя по всему, есть свои мотивы. Возможно, это какой-то долгосрочный план, о котором мы даже не подозреваем.

Получается, местные, скорее всего, в курсе, что жёнушка принца — рух, и очень этим довольны, гордятся. Жаль, что мы не в таких отношениях, чтобы спросить, как вообще с духами и призраками работать. Было бы полезно узнать методы контроля или, что ещё важнее, методы изгнания.

Стоп! От этой мысли пробежал холодок по спине, словно окатили ледяной водой. Внезапное озарение, настолько неожиданное, что на мгновение дыхание перехватило.

Дядя Стёпа, получается, рух? Он изучал способ перенести свой дух. Хотя сделал это почти сразу, без ухода в какой-то там мир. Технология, должно быть, другая, но суть та же — сознание существует отдельно от тела и может его менять.

А я? Тоже рух? Хотя нет… У меня нет таких способностей, которые были у тех, кого встречал. Но вообще концепция интересная. Если задуматься, граница между человеком и рухом может быть тоньше, чем кажется на первый взгляд.

Мы продолжили сидеть. Монголы пили кислое молоко с алкоголем и веселились. Смех становился громче, разговоры — оживлённее. Кто-то начал напевать какую-то протяжную песню, другие подхватили. Голоса сливались в странную, но не лишённую гармонии мелодию.

Сухе бросал на меня заинтересованные взгляды и ни черта больше не рассказал. Видимо, выдал ровно столько информации, сколько считал нужным, и ни грамма больше. Типичный подход того, кто привык контролировать ситуацию.

— Пожалуй, я пойду! — поднялся, чувствуя, что вряд ли узнаю сегодня что-то ещё. — Завтра рано вставать.

— Правильно, — кивнул старик, не пытаясь меня удерживать. — Бат тебя проводит.

Монгол тут же встал, готовый выполнить поручение. Дисциплина у них отменная, это надо признать. Мы вышли из дома, и прохладный ночной воздух ударил в лицо, принося облегчение после душного помещения.

Я увидел костёр на площади — большой, яркий, с языками пламени, взмывающими высоко в небо. Искры летели во все стороны, как крошечные звёзды. Монгол заметил мой интерес, и мы направились туда.

А там… жгли трупы. При этом не сильно церемонились: джунгары и монголы в общей куче. Тела были сложены аккуратными рядами, словно дрова. Некоторые уже обуглились до неузнаваемости, другие только начинали гореть. Запах витал ужасный — смесь горящей плоти, волос и одежды.

Несколько монголов стояли рядом, наблюдая за процессом. Их лица были спокойными, без тени скорби или отвращения. Для местных воинов это, видимо, обычное дело — такая же часть жизни, как охота или приём пищи.

Кивнул, и мы направились дальше. Не самый продуктивный вечер, но хоть битва немного кровь в жилах разогнала.

Добрались до домика, который мне выделили. Бат снова заговорил, активно жестикулируя. Из всего, что он сказал, я понял только: «Кольцо, лошади, одежда, оружие, еда». Видимо, что-то про завтра. Кивнул с видом знатока, хотя на самом деле мог только догадываться о полном смысле его слов.

Монгол пошлёпал дальше, его шаги постепенно затихли в вечерней тишине. Я остался один перед дверью домика. Поднял взгляд на небо и звёзды. Красиво, тысячи светящихся точек на тёмно-синем полотне.

Поднёс ладонь к ручке двери и замер. Что-то не так. Я не чувствую паучка, которого оставил в доме, сигналы не передаются. Тревожный звоночек, заставивший все чувства обостриться. Внутри тут же включился режим боевой готовности.

Попытался достучаться до него, но ничего, тишина. Как будто паучок исчез или… был уничтожен. Неприятное предчувствие превратилось в твёрдую уверенность: внутри что-то произошло.

Двое монстров перед дверью продолжали стоять. Хм… Странно, они бы что-то заметили. Ещё один — на крыше. Судя по тому, что «передали» многоглазики, ничего не видели и ничего не случалось.

Взгляд упал на окно, немного приоткрытое. Самая малость — щель не шире пальца.

Магия льда и огня вспыхнула на руках, окутывая ладони голубым и алым сиянием. Холод и жар одновременно — сочетание противоположностей, готовое вырваться разрушительной силой. Паучки уже получили приказы нападать в случае чего. Лахтина и перевёртыши предупреждены, все системы в боевой готовности.

Толкнул дверь и использовал теневой шаг. Тело растворилось в воздухе, превратившись в дымку, а затем мгновенно материализовалось внутри. Мир размылся, и вот я в доме. Магов не чувствую, раньше бы меня это успокоило, но не в этой стране и не после того, что испытал.

Перевёл взгляд на комнату, сжал кулаки. Мой паучок… Он больше не невидимый. Его порубили! Магическое создание — моя верная стража — лежало на полу, рассечённое на несколько частей. Каждый разрез был чистым, идеальным — работа профессионала с острым, возможно, магически усиленным оружием.

Внутри закипела ярость — холодная, расчётливая, направленная. Не та, что затуманивает разум, а та, которая обостряет его. Глазами искал Изольду. Она была в комнате.

Теневой шаг, и оказался рядом. Комната снова размылась, а затем сфокусировалась уже с другой точки. Перевёртыш лежала на кровати. Женщина сжимала раны на шее и животе. Кровь, тёмная и густая, сочилась между её пальцами.

Судя по тому, что раны чёрные, использовали яд. А перевёртыши с ним не очень — регенерация бессильна против определённых типов отравы.

— Кто? — задал я вопрос. Голос прозвучал жёстко, требовательно.

— Т-т-тень, — попыталась она ответить. Губы дрожали, глаза были полузакрыты, дыхание прерывистое, неглубокое.

Я уже выливал ей на раны улучшенную эталонку четвёртого ранга. Жидкость, светящаяся мягким голубым огнём, впитывалась в повреждённую ткань. Обычно этот эликсир способен залечить многие повреждения и нейтрализовать большинство известных ядов. Вот только зелья почему-то не помогали. Раны продолжали кровоточить, края оставались чёрными. Яд, видимо, был специфический, возможно, разработанный специально против существ её типа.

Ещё один бутылёк в рот. Жидкость потекла по подбородку Изольды, часть всё же попала внутрь. Ну же! Действуй! Но никаких изменений — состояние женщины не улучшалось.

Отодвинул её руки от живота, который она держала, и заскрипел зубами. То, что я увидел, вызвало не просто гнев, а холодную, смертоносную ярость. Сообщение мне! Прямо на коже Изольды. Вырезано тонким лезвием, каждая буква чёткая, как будто написанная каллиграфом. Только вместо чернил — кровь.

«Она умрёт! Два километра от деревни!» — гласило сообщение.

Послание было не просто предупреждением, а вызовом. Кто-то напал на мою подчинённую и оставил мне приглашение. Личное приглашение на казнь.

— Тень императора! — наконец собралась с силами перевёртыш, выдавливая слова через боль. Её глаза на мгновение прояснились, в них промелькнуло узнавание. — Это они… пришли…

— Уроды… — прорычал я, чувствуя, как адреналин и магическая энергия разливаются по телу, готовясь к высвобождению.

— Ухо-ди! — схватила меня за руку Изольда. Её пальцы были удивительно сильными для той, кто находится на грани смерти. — С мон-го-лами утром. Они не нападут. Оставь!

Женщина пыталась предостеречь меня, напомнить о миссии. Дипломатия, переговоры, союзы — всё то, ради чего я здесь. Но сейчас это казалось далёким и несущественным. Кто-то посмел бросить мне вызов, и этот вызов не останется без ответа.

— Замолчи! — оборвал её, не желая тратить время на разговоры.

Тут же в комнате появились Елена и Вероника. Девушки мгновенно оценили ситуацию и бросились к Изольде.

— Она отравлена! — заявила Вероника.

— Яд… — поморщилась её сестра, исследуя рану на шее. — Его не вывести. Она…

Девушка не закончила фразу, но смысл был ясен.

— Вы можете ей помочь? — уточнил я, хотя ответ уже был понятен по их лицам.

— Скорее, поддержать какое-то время, — поморщилась одна из моих жён.

— Делайте! — повернулся. — Изольда не должна умереть!

Это был не просто приказ, а заявление о намерениях. Кто бы ни стоял за нападением, он ответит.

Вышел из домика. Всё тело напряжено, каждая мышца готова к действию.

Как мило… За мной снова последовали шестёрки императора. И что за манера нападать на моих людей? Всегда одна и та же тактика — бить не по главной цели, а по тем, кто рядом. Трусливый подход, но эффективный, надо признать.

Адреналин разливался по крови, обостряя чувства. Мир вокруг казался ярче, чётче. Звуки, запахи, движения — всё воспринималось с кристальной ясностью.

Убить монстра, ранить Изольду… Зря!

Вытащил всех своих паучков и забрался на одного из них. Отдал мысленный приказ двигаться к воротам.