Двойник короля 16

Глава 10

Ветер трепал волосы, принося запах сухих трав и далёкого дыма.

— Чего? — поднял бровь, ощущая, как мышцы лица напряглись от внезапного удивления.

Я, конечно, ожидал подобного, но точно не в самом начале пути. Никто не знал даты и времени, когда я отправлюсь.

Император, Ростовский… Пальцы непроизвольно сжались в кулак, пока в голове выстраивались цепочки. Логично, что если меня прижать, то я начну действовать. В конце концов, лучшая защита — это нападение, особенно когда тебя загоняют в угол.

Плюс угроза со стороны монголов, о которой известно, что они хотели на меня напасть. Но прямо у границы? Ладно, посмотрим, что там задумали. Внутренне я уже просчитывал варианты, готовясь к любому развитию событий, пока внешне сохранял полное спокойствие.

Всадники приближались — голов сорок примерно. Силуэты вырисовывались чётче, позволяя рассмотреть детали. Жилистые мужчины с выдубленными солнцем и ветром лицами восседали на низкорослых, но крепких лошадях.

Их одежда — длинные халаты из грубой ткани, перехваченные широкими поясами с металлическими накладками, которые отливали разными оттенками синего и коричневого.

На головах — островерхие войлочные шапки с отворотами, защищающими от ветра уши и шею. За спинами виднелись колчаны, полные стрел, и изогнутые луки. У многих на поясах висели короткие кривые сабли.

Хоровод коней кружил вокруг нас. Поднималась пыль, которая щекотала ноздри и оседала горьковатым привкусом на языке. Изольда стояла ровно и не двигалась, только сжатые кулаки выдавали её напряжение.

Я же пока выбрал наблюдательную позицию, расслабленно опустив руки вдоль тела, но внутренне готовый к любому повороту событий. Хотели бы атаковать — уже сделали бы это. Значит, у них другие планы, что только разжигало моё любопытство.

Один из всадников выдвинулся вперёд, останавливая своего коня так резко, что тот выбил копытами комья земли. Это явно был их предводитель, он выделялся среди остальных более богатой одеждой. На тёмно-синем халате поблёскивали серебряные накладки, а шапка была отделана мехом какого-то зверя.

Лицо, изрезанное морщинами, выражало одновременно суровость и достоинство. Узкие глаза, обрамлённые сеткой морщинок от постоянного прищура под палящим солнцем, смотрели с холодной оценкой. Длинные усы спускались по сторонам рта, а на подбородке темнела жёсткая борода, выбритая клинышком.

Он заговорил, голос его был резким и отрывистым, как удары плети. Слова, непонятные мне, звучали гортанно и странно, с непривычными интонациями. Монголы смотрели в мою сторону со странной смесью интереса и презрения.

— Это табунчи, — начала Изольда. Заметил, как она слегка прикусила нижнюю губу. — Зовут его Бат. По-нашему — командир отряда в пятьдесят-сто человек. И он прибыл тебя встретить.

Хреновастенько, что язык мне незнаком. Было бы сильно проще, если бы я сам мог говорить, но это временная проблема, которую планирую решить как можно скорее.

Снова монгол что-то произнёс, сопровождая речь энергичными жестами. Его пальцы, унизанные массивными серебряными кольцами, рассекали воздух, подчёркивая сказанное.

— Он спрашивает, почему мужчина отправился на чужую землю один, без людей, и взял с собой женщину? — перевела мать перевёртышей, слегка наклонив голову, как будто сама была удивлена этому вопросу.

— Ответь ему, — не сводил взгляда с Бата. — Мне не нужны воины, я прибыл не сражаться. А ты моя наложница, которая знает язык.

Изольда перевела мои слова, и я заметил, как дёрнулся уголок рта Бата — то ли усмешка, то ли презрение. Монголы тут же заулыбались, обнажая крепкие желтоватые зубы. Кто-то хлопнул по бедру, кто-то засмеялся гортанным смехом. Они, судя по тому, что я понял, начали повторять фразу «Мне не нужны воины», перебрасываясь ею между собой, как мячом, и качая головами то ли с уважением, то ли с недоверием.

Запах конского пота, кожаных сёдел и степных трав создавал вокруг особую атмосферу. Пока я лишь наблюдал. В прошлой жизни, лет в шестнадцать, меня отправили в другое королевство. Как тогда сказали, учиться, а по факту пытались спрятать монарха.

И вот там тоже была другая культура, если так можно выразиться. Северные дикие племена. Монголы по сравнению с теми варварами просто ангелочки. Столько сломанных костей у меня не было ни в одной битве.

В той стране я, несмотря на юный возраст, считался уже мужчиной и должен был отвечать за каждое слово и поступок, как полагается… Выходить в спарринг с соперником. Нос мне ломали почти каждую неделю, зато научился хорошо сражаться на кулаках, ножах.

Монголы снова заговорили.

— Нам сказали следовать за ними, — кивнула Изольда, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под накидки.

— Что, даже транспортом не поделятся? — улыбнулся, чувствуя, как пересохли губы.

— Конь для монгола — почти священное животное. Они очень личные, и, чтобы тебе разрешили сесть… Ты должен быть членом семьи, уважаемым командиром или братом. Поэтому, пока мы не купим скотину, будем двигаться пешком, — пояснила мне женщина. Она говорила тихо, чтобы не быть услышанной монголами, которые уже выстраивались для движения.

— Хорошо, — кивнул в ответ.

Понятно, что просто показывают на моё место. Классическая демонстрация иерархии через мелкие унижения. Но ничего, такие мелочи меня не заденут. Я видел вещи и пострашнее, чем необходимость прогуляться пешком.

Отряд двинулся вперёд. Копыта лошадей поднимали клубы пыли, которая оседала на одежде и волосах, скрипела на зубах. Мы шли с Изольдой позади, глотая пыль и наблюдая за спинами всадников. Мать перевёртышей старалась не смотреть на монголов, но я замечал, как её взгляд иногда вспыхивал странным огнём, когда она думала, что я не вижу.

— Ненавижу их! — выдала женщина через час нашего пути, когда монголы отъехали достаточно далеко вперёд, чтобы не слышать. Её голос звучал глухо, с плохо скрываемой яростью. — Не народ… А то, что со мной сделали. Тварь! Хадаан хатун.

— Ладно тебе, — хмыкнул, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Ты и сама потом ничем не отличалась, много жизней порушила. Вон у девочек какие претензии к тебе были.

— Ты не понимаешь… — тихо ответила женщина, и в её голосе прозвучала такая боль, что на мгновение я почти пожалел о своих словах.

Пожал плечами. Вот чего точно не нужно, так это копания в психологических проблемах и травмах. У каждого свои шрамы, но выставлять их напоказ — последнее дело, особенно когда находишься на вражеской территории, окружённый потенциальными противниками.

Отряд двигался медленно. Лес становился всё реже. Я глянул как-то назад, чтобы увидеть границу дома, но она уже скрылась. Монголы набирали ход, так что нам приходилось ускорять шаг, а потом и вовсе перейти на бег.

Изольда удивила. Она очень хорошо держалась во время нашего марафона. По моим подсчётам, уже преодолели километров сорок. А потом природа резко начала меняться, словно какая-то невидимая граница была, которую мы перешли.

Вокруг расстилалась бескрайняя степь, волнами колыхалась высокая трава под порывами ветра. Небо, невероятно высокое и чистое, куполом накрывало этот странный мир, в котором я оказался.

Монголы постоянно бросали взгляды пренебрежения на нас, переговариваясь и посмеиваясь. Иногда с их стороны долетали обрывки фраз, в которых я уже начинал узнавать отдельные слова.

— Они говорят, что мужчина без лошади — то же самое, что без яиц. Сомневаются, зачем тебе вообще женщины, если ты не можешь… — перевела Изольда, в её голосе проскользнула нотка злорадства, которая меня слегка позабавила.

Улыбнулся, чувствуя, как пересохшие губы трескаются. Ожидаемо. Примитивная культура, примитивные оскорбления, основанные на внешних атрибутах статуса.

Но за часы дороги мне стало немного скучновато. Ноги гудели от усталости, в горле пересохло, а монотонный пейзаж начинал действовать гипнотически. Поэтому решил немного раскрасить своё время и заодно продемонстрировать, что не всё в этом мире определяется количеством лошадей.

Сосредоточился на источнике, чувствуя, как энергия начинает пульсировать внутри — сначала медленно, затем всё быстрее, разливаясь по телу прохладной волной. Магия льда хлынула по каналам, наполняя ощущением мощи и власти.

Подключил нейтральную энергию и силу затылочника, чувствуя, как они переплетаются, усиливая друг друга, создавая новое качество. Суть изменилась, преобразуясь в нечто более гибкое и податливое.

Посмотрел вперёд, на ничего не подозревающих монголов, и сделал пасс рукой, ощущая, как магия стекает с кончиков пальцев, материализуясь в воздухе.

Воздух перед нами начал сгущаться, превращаясь в лёгкую дымку, затем в белесые клубы. Начал формироваться туман — редкий, а после всё более плотный, закручивающийся причудливыми спиралями.

День, равнина, и ни с того ни с сего видимость упала до нескольких шагов. Монголы тут же напряглись. Я видел, как выпрямились их спины, как руки потянулись к оружию. Ну, и чтобы чутка добавить антуража, переключился на огонь, чувствуя, как холод в венах сменяется пульсирующим жаром.

Тоненькие струйки огня, почти невидимые в тумане, но ощутимые для животных, направил в задницы лошадям. Не настолько сильные, чтобы причинить боль, но достаточные, чтобы напугать. Зверина начала тормозить, вставать на дыбы, испуганно ржать, выбивая копытами землю. Монголы перешли на шёпот, их голоса звучали встревоженно, с нотками страха, которые я уловил, даже не понимая язык.

В какой-то момент они вообще остановились. Услышал металлический звук: кто-то вытащил оружие, готовясь к неведомой угрозе.

Вместе с Изольдой прошёл дальше, прямо в мой туман. Нам пытались что-то сказать — окрики на чужом языке становились всё громче и тревожнее. Но мы уже исчезли в плотной молочной пелене, которая скрыла нас от глаз сопровождения.

— Монголы очень верят в духов, — дала справку мать перевёртышей, когда мы отошли на достаточное расстояние. Её голос звучал приглушённо, как будто она боялась быть услышанной даже сквозь туман. — У них культ шаманизма. Люди, которые призывают духов, вселяют в себя, могут видеть будущее, становиться сильнее.

— Это правда? — повернулся на её голос, различая лишь размытый силуэт в белой мгле.

Мысль о существовании духов, которых можно призывать и использовать, заинтриговала меня. Ещё одна сила, чтобы её изучить и, возможно, подчинить.

— Да, — шмыгнула носом Изольда, и в этом простом звуке слышалась застарелая боль. — Я видела, как воин становится быстрым и сильным, когда в него подселяют дух умершего, как духи разрывают целые армии джунгар. Шаманы тут имеют очень важную роль и влияют на политику, экономику. На всё…

Криво улыбнулся, ощущая, как новая информация встраивается в моё понимание реальности, раскрывая дополнительные грани и возможности. Ну а почему бы и нет? В этом мире я уже со стольким встретился, мало что может удивить. Вот, к примеру, гном-вампир. Тогда почему бы тут не быть… духам или призракам? Очередная странность в копилку этого места.

Вот только как их убивать? Этот вопрос сразу возник в моей прагматичной голове. Если есть существа, значит, должен быть способ с ними справиться. Магия льда? Огня? Или нужно что-то специфическое, какое-то ритуальное оружие, заклинание? Ладно, буду разбираться с проблемами по мере поступления.

Монголы так и не въехали в туман. Слышал, как они переговариваются на безопасном расстоянии, их голоса звучали приглушённо, с нотками суеверного страха.

Возникла идея, которая вызвала улыбку. Если уж так боятся духов, почему бы не использовать это? Немного театральности никогда не помешает, особенно когда имеешь дело с суеверными людьми.

Сосредоточился и начал формировать из пара фигуры, направляя энергию так, чтобы туман сгустился в определённых местах. Медленно, будто из ниоткуда, стали проявляться силуэты — высокие, смутно человекоподобные, с длинными конечностями и размытыми чертами лиц, в которых угадывались лишь глубокие провалы глаз.

Они словно плыли над землёй, то растворяясь, то вновь проявляясь в туманной дымке. Вышло, на мой взгляд, достаточно зловеще — фигуры, полупрозрачные и бесплотные, окружали нас, создавая иллюзию присутствия потусторонних сил.

Услышал, как хоровод коней начал отступать. Копыта нервно били по земле, а голоса всадников стали ещё тише, как будто они боялись привлечь внимание моих туманных созданий.

Спросил у Изольды, как сказать то, что нужно. Мне хотелось закрепить эффект, произведённый на монголов, и начать строить свою репутацию. Пусть думают, что владею силами, которых они боятся. Женщина перевела нужные слова, и я, повторяя за ней, старательно запоминал звучание и интонацию.

Выглянул из тумана и уставился на монголов, которые держались на расстоянии, сгрудившись плотной группой. Впереди на коне восседал Бат, его лицо застыло маской, а рука сжимала рукоять сабли до побелевших костяшек.

— Храбрые воины остаются? — уточнил я на их языке, стараясь произнести слова чётко и с вызовом. — Даже лошадь вам не добавила уверенности? Жаль…

Как же узкие глаза ещё прищурились, сузившись до едва различимых щёлочек. А для создания эффекта я махнул рукой, и туман тут же развеялся лёгкими клочьями на ветру.

Мои фигуры и всё, что я создал, тут же ушло в землю, растворяясь без следа. На лицах хозяев этой территории отразились удивление и шок. Щёлочки глаз начали расширяться. Некоторые из мужиков сделали защитные жесты, как будто отгоняя невидимое зло.

Пожал плечами с нарочитым безразличием и пошёл к Изольде, которая ждала меня с нечитаемым выражением лица. Только спустя пару минут нас нагнали монголы, держась на почтительном расстоянии. Смешков, улыбок стало сильно меньше. Теперь они держали поводья ещё крепче и сосредоточенно смотрели вперёд, избегая встречаться со мной взглядом.

Ещё час бега, потом они сбросили темп. И вот к нам подъехал Бат, что-то сказал.

— У тебя спросили, не шаман ли ты? — перевела мать перевёртышей, и в её голосе я уловил новые нотки — уважение.

Посмотрел на монгола, который задал этот вопрос, и улыбнулся. Пусть думают, что хотят. Иногда недосказанность эффективнее самого красноречивого ответа.

Продолжили шлёпать дальше по пыльной дороге. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая степь в золотистые тона. Чтобы проводить время с пользой, решил немного подучить местный язык. Запоминал сразу фразами или предложениями, и только то, что меня интересовало: приветствия, вопросы, команды, названия предметов — всё, что могло пригодиться в этой стране.

Тренировались прямо на бегу, спасибо мой хорошей памяти. Как мне сказали в прошлой жизни, это может быть у всех, просто нужна мотивация. В детстве ею стали розги. Очень мотивировало…

Была и ещё одна причина, почему я вдруг начал подучивать язык, — прошлый опыт в Османской империи. Там многие говорили на нашем наречии, да и сопровождение тоже было понимающее. А тут… Не хотелось рисковать и потом выражаться языком жестов и картинок на земле. Вдруг что-то случится. Зная свою удачливость, заложил это в план действий.

Незаметно пролетел день. Ноги гудели от усталости, спина ныла, а горло пересохло настолько, что каждый глоток слюны казался мучительным.

Небо на западе окрасилось в пурпурные и оранжевые тона, создавая фантастический пейзаж. Мы остановились на какой-то поляне, окружённой невысокими холмами. Место было выбрано явно неслучайно — защищённое от ветра, с небольшим ручьём неподалёку, идеальное для ночлега.

Монголы привязали лошадей к вбитым в землю колышкам и начали доставать поклажу из седельных сумок, двигаясь с отточенной эффективностью. Одни разбивали небольшие круглые шатры — юрты в миниатюре, растягивая ткань на деревянном каркасе. Другие собирали хворост для костров, третьи доставали котлы и мешки с провизией. В центре лагеря разожгли костёр. Языки пламени взметнулись вверх, бросая красноватые отблески на лица монголов, делая их похожими на бронзовые маски.

Воздух наполнился запахами горящего дерева, конского пота и чего-то пряного — они начали готовить пищу, бросая в котёл куски мяса и неизвестные мне коренья. Работа шла слаженно, без суеты и лишних слов. Каждый знал своё дело.

Тут же, без всяких церемоний, сели есть, расположившись вокруг костра. Еда у них была простой — вяленое мясо, какие-то лепёшки и горячий бульон, который передавали в деревянных чашах по кругу. Заметил, как они брали друг у друга кожаные фляги, делая по глотку и отдавая дальше. Судя по запаху, какой-то ферментированный напиток.

Как я и ожидал, помогать нам никто не собирался, да и интересоваться, где мы будем спать и что есть. После ужина у мужиков началась помывка в ручье. Мы с Изольдой сидели на дереве и наблюдали. Часть меня ещё ждала нападения или какого-то подвоха от этих ребят, но выглядело всё так, словно у них дела свои, а мы просто прибились к группе.

— Мужчина должен иметь с собой всё, — начала мать перевёртышей. — От того, где будет спать, чем мыться, и заканчивая едой. Это не проявление неуважения, а, скорее, наблюдение и анализ. У монголов многое оценивается внешне.

— Уже заметил, — улыбнулся я.

Когда мужики закончили мыльно-рыльные процедуры, поднялись и мы с Изольдой. Подошли к ручью, и первое, что я сделал — начал наполнять бадьи, которые оставил в пространственном кольце.

Вода! Вот, что я забыл взять с собой с запасом. Женщина в это время разделась до нижнего белья и начала мыться. Дал ей кусок мыла. Тут меня Изольда немного удивила: вода была ледяной, а она даже не морщилась.

Глянул. За нами наблюдали, послали двоих. Когда дамочка закончила плескаться, обтёрся и я. Оделись и вернулись к лагерю.

Достал палатку из пространственного кольца и разложил её немного в стороне от монгольского лагеря. Хорошую взял — и от дождя, и от ветра защитит. Сначала думал поставить две, в том числе отдельную для Изольды, но решил, что правильнее будет спать с ней. Не из-за каких-то романтических соображений, а чисто из практических — так проще контролировать ситуацию. Вдруг кто из монголов полезет к женщине, а она его сожрёт? С учётом того, как Изольда напрягается, весьма возможный исход. А дальше битва, трупы, и вот мы уже идём одни.

За вечером быстро пришла ночь, накрыв степь чернильной темнотой, пронизанной бесчисленными звёздами. И вообще как-то холодно стало, ветер усилился, пробирая до костей даже сквозь одежду.

Монголы, казалось, не замечали холода, продолжая сидеть у костра и передавать друг другу флягу. Голоса стали тише, в них появилась какая-то напевность. Кто-то затянул песню — низкую и протяжную, которая, казалось, сливалась с шёпотом ветра в траве.

Мы забрались в палатку, перекусили тем, что я набрал с собой из дома, — сухарями, вяленым мясом и сыром. После долгого дня пешего хода даже эта простая пища казалась невероятно вкусной.

Разделся и завалился спать, чувствуя, как гудят уставшие мышцы. Палатка была небольшой, но уютной, отгораживала нас от внешнего мира тонкой тканевой стеной.

Изольда, не смущаясь, скинула с себя всё и уставилась на меня. Её кожа в полумраке палатки казалась почти сияющей, мягко отражая скудный свет, проникающий сквозь ткань. Отметил совершенство форм. Что ни говори, а мать перевёртышей исключительно красива.

— Что? — сделала она невинный вид, заметив мой взгляд. Её голос звучал мягко, с лёгкой хрипотцой от усталости. — Я привыкла спать голой.

Закрыл глаза и сосредоточился, отгоняя ненужные мысли. Сейчас не время для отвлечений, нужно подготовиться к ночи на незнакомой территории.

Мои паучки уже расставлены по территории, расползались по лагерю невидимыми стражами. Почувствовал, как они перемещаются, занимают стратегические позиции, готовые в любой момент предупредить меня об опасности.

Команды им даны, так что глаза и уши повсюду. Лёгенькое напряжение у нас ещё с монголами присутствует, но жить можно. По крайней мере, сейчас, в этот момент, я не чувствовал непосредственной угрозы.

Услышал, как мужики что-то бубнят в своей палатке, — низкие мужские голоса сливались в монотонный гул, изредка прерываемый более громкими восклицаниями.

— А о чём они там говорят? — спросил, не открывая глаз, всё ещё сосредоточенный на своих магических стражах.

— Молятся, — залезла под одеяло рядом женщина, её тело излучало тепло, которое чувствовалось даже через разделяющее нас пространство. — Духам своего рода, племени. Просят защиты, помощи, битв — у каждого своё. Кто-то умоляет оберегать любимую, другие — семью и детей.

Интересная особенность, которая может стать полезной. Духи, шаманы, молитвы — новый пласт знаний об этом мире, который я только начинаю открывать. Всё это можно будет использовать, если понять принципы работы и найти слабые места.

Почувствовал, как мне в штаны полезла рука, а ещё женская грудь начала приближаться, прижимаясь к моей спине. От Изольды исходил тонкий аромат, что пробуждало в крови инстинкты, которые я обычно держал под контролем.

— Тормози! — сказал даме, перехватывая её руку решительным движением.

— Почему? — сделала она невинное лицо, хотя в темноте палатки я видел лишь смутные очертания. Глаза блестели, отражая слабый свет, проникающий сквозь ткань.

— По кочану… — ответил, отодвигаясь настолько, насколько позволяло тесное пространство.

— Я тоже хочу! — возмутилась Изольда, и в её голосе прозвучало настоящее раздражение. — У меня есть потребности.

— Рад за тебя, — улыбнулся, несмотря на растущее напряжение. — Но я не обязан их исполнять. Ты тут, а не в кольце, только потому, что полезна мне. Продолжишь — буду убирать отдыхать к остальным.

— Ты злой! — выдохнула Изольда мне в лицо, и я почувствовал тёплое дыхание на своей щеке.

Организм, который я подавлял, требовал своего. Молодость, адреналин последних дней, близость красивой женщины — всё это создавало гремучую смесь, с которой становилось труднее бороться.

Вот только мы на важной миссии, и я не хочу отвлекаться, когда тут есть духи, призраки и тем более монголы. Стоны и всё такое, когда рядом сорок мужиков, — не самая лучшая идея, если хочешь сохранить хоть какое-то уважение.

— Тебе нужно спать с женщиной! — заявила Изольда тоном, не терпящим возражений.

— Да что ты говоришь? — еле сдержался, чтобы не засмеяться, чувствуя, как уголки губ против воли дёргаются в усмешке. — Как поняла? Может, кто подсказал?

— Ты мужчина, — начала перечислять мать перевёртышей, приподнимаясь на локте. — Хозяин земель, есть жёны и наложницы. Ты обязан спать с ними, иначе тебя посчитают… (что-то на монгольском)

— Что это? — поднял бровь, заинтересовавшись, несмотря на ситуацию.

Культурные различия всегда занимали меня, особенно когда могли влиять на восприятие моей персоны во время дипломатической миссии.

— Без железа, — хмыкнула Изольда с нотками превосходства человека, владеющего важной информацией. — Мужчина, как только может иметь детей, должен их делать. И чем их больше, тем лучше воин. Дети, особенно сыновья, — отражение твоей власти и её крепости.

Логика в этих словах есть, тем более если такие традиции. Но как всё вывернула в свою пользу! Вот оно — отличие девушки от женщины. Прикрыть своё желание потребностью или надобностью. А ещё лучше сделать так, будто это мне и нужно. Тонкая манипуляция, которую я видел насквозь, но не мог не оценить её изящество.

— Поэтому перевёртыши не могут через какое-то время размножаться, — скрипнула зубами Изольда, и в голосе её зазвучала глубокая, застарелая обида, которая, казалось, никогда не исчезнет. — Мы монстры и не достойны такой чести. Оружие, инструмент.

— Завязывай! — оборвал её, не желая погружаться в очередные жалобы и стенания.

Закрыл глаза, чувствуя, как усталость наваливается на меня тяжёлым одеялом. Похоже, путешествие будет более «интересным», чем я ожидал. Монголы, духи, шаманы, Изольда со своими желаниями… А это я ещё не вытащил остальных.

В общем… Я сдался. Юное тело, давненько не было близости, куча стресса. Ещё недавно вообще был подростком с бурлящими гормонами и неустойчивой психикой. А что мог сделать, когда меня голым телом обнимают и грудь прямо у носа? Есть пределы даже такому сильному самоконтролю.

Кожа Изольды была мягкой и горячей под моими руками, её прикосновения — уверенными и опытными. Она знала, чего хотела, и умела это получать. В тесном пространстве палатки наши тела сплетались. К середине ночи мы закончили. Мать перевёртышей спала, как ребёнок, свернувшись клубком под моим боком. Лицо счастливое, на устах — улыбка, как будто она получила не только физическое удовлетворение, но и какую-то эмоциональную победу.

Выбрался из её объятий, стараясь не разбудить. Захотелось подышать свежим воздухом. А то у нас в палатке от температуры тел словно баня — воздух тяжёлый и влажный, пропитанный запахами.

Накинул на плечи рубаху и выглянул наружу. Ночь встретила меня прохладой, которая мгновенно освежила разгорячённую кожу. Звёзды висели низко над степью, такие яркие и близкие, что, казалось, можно дотянуться рукой и сорвать одну, как яблоко с ветки. Никогда ещё я не видел такого неба — бездонного, усыпанного мириадами светящихся точек, которые складывались в причудливые узоры.

В дозоре стояли пятеро монголов, их силуэты чернели на фоне звёздного неба. На меня бросили сальный взгляд и кивнули, словно одобрили. Судя по их ухмылкам и жестам, звукоизоляция палатки оставляла желать лучшего. Ладно, будем считать «расслабление» необходимостью дипломатической миссии. В конце концов, если это повышает мой статус в их глазах, почему бы и нет?

«Па-ма», — прозвучало где-то рядом, настолько тихо, что я сначала подумал: почудилось.

Повернулся, напрягая все чувства, чтобы понять, откуда идёт звук. Ночь была тихой, только сверчки стрекотали в траве да изредка фыркали лошади.

«Памаге», — ещё раз, чуть громче, где-то совсем близко, будто прямо за моим плечом.

Холодок пробежал по позвоночнику, но я не показал, что напрягся. Лицо осталось бесстрастным, только мышцы непроизвольно натянулись, готовые к действию.

Тут же взял контроль над паучками и начал прочёсывать территорию вокруг. Мои маленькие шпионы двигались бесшумно, проникая в каждую трещину, осматривая каждый куст, каждый камень. Их магическое зрение позволяло видеть в темноте почти как днём.

Монстры рассредоточились на километр и ничего не нашли — ни следа чужого присутствия, ни намёка на источник странного звука. А сам он пропал, растворился в ночной тишине, словно его никогда и не было.

Монголы никак не отреагировали, продолжая неспешный обход лагеря. Их лица в свете звёзд казались вырезанными из камня — суровые и непроницаемые. Я постоял ещё несколько минут, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к ночным звукам, но больше ничего необычного не заметил.

Вернулся обратно в палатку, где меня встретило тепло и ровное дыхание спящей женщины. Мать перевёртышей уже заняла всё спальное место, раскинувшись звездой, как ребёнок, который впервые получил большую кровать в своё распоряжение. Одеяло сползло. Изгибы тела, мягкие линии груди, плоский живот — всё говорило о совершенстве, созданном не природой, а магией.

Кое-как забрался и сдвинул наглую особу, которая что-то пробормотала во сне, но не проснулась. Укрыл, чтобы не замёрзла.

Закрыл глаза, погружаясь в дремоту, но сон не шёл. Мысли крутились вокруг странного звука: «Что это было? Дух? Призрак? Или просто игра воображения, разогретого рассказами Изольды о монгольских верованиях?» В этом мире я научился не отбрасывать даже самые фантастические гипотезы.

Сон наконец сжалился надо мной, обволакивая сознание мягкой пеленой. Последней мыслью было: «Нужно быть готовым ко всему».

По ощущениям, прошло несколько минут, а меня уже толкали в бок, настойчиво и безжалостно вырывая из глубокого сна, который казался слишком коротким.

— Просыпайся! — шептала Изольда на ухо.

Я же только лёг… По крайней мере, так казалось моему измученному телу, которое протестовало против раннего подъёма. Сквозь ткань палатки пробивался слабый серый свет — ещё даже не рассвет, а только его предвестник.

— Уже утро наступает, — продолжила гладить меня по голове Изольда, её пальцы нежно перебирали волосы. — Монголы считают, что кто поздно встаёт, тот ленивый, а это значит — слабый.

Потянулся, чувствуя, как хрустят суставы. Тело ныло от нагрузки вчерашнего дня и жёсткой постели. Мы выбрались из палаток вместе с нашими новыми «друзьями». Небо на востоке уже светлело, приобретая нежно-розовый оттенок, но солнце ещё не показалось из-за горизонта. Воздух был свежим и холодным, заставлял вздрагивать и растирать руки.

На нас уставились с интересом и даже лёгким восхищением. Особенно на Изольду, которая, несмотря на раннее пробуждение и трудный предыдущий день, выглядела свежей и отдохнувшей. Её глаза блестели, волосы, хоть и непричёсанные, падали красивыми волнами на плечи. Я же, наверное, смотрелся не так презентабельно.

Умылись холодной водой из ручья. Ледяные струйки обожгли лицо, но сразу прогнали остатки сна. Затем собрали лагерь: палатка быстро исчезла в пространственном кольце, вызвав новые заинтересованные взгляды монголов.

Мужики перекусили вяленым мясом и лепёшками, запив их всё тем же напитком из фляги. Выдвинулись, когда первые лучи солнца только коснулись верхушек травы, окрасив их золотом. Монголы теперь как-то иначе смотрели на меня — с уважением, смешанным с любопытством.

В голове не укладывалось, что для них есть столько «показателей» мужественности в маленьких делах, которые в целом их вообще не должны интересовать. Лошадь, ночь с женщиной, ранний подъём, отсутствие страха в тумане…

— Тебе повезло, — тихо прошептала Изольда, идя рядом со мной. Утреннее солнце золотило её волосы, создавая вокруг головы подобие нимба.

— Правда? — поднял бровь, наблюдая, как она постоянно оглядывается по сторонам, словно в ожидании опасности. — И в чём же?

— Возраст… — хмыкнула дама, прищурившись от яркого солнца. — Будь ты старше, уже должен был бы иметь детей, а старших брать с собой в поход и на битву, показывать свою гордость и силу. Но ничего, дело наживное. Женщины у тебя есть, остальное за малым.

— Угу, — кивнул, не желая углубляться в эту тему.

Планы на продолжение рода явно не входили в список моих приоритетов на данный момент.

Монголы тем временем начали сбавлять шаг, их движения стали напряжёнными, а головы повернулись в одном направлении. Я проследил за взглядами, но не увидел ничего особенного — просто равнина, уходящая к горизонту. Вот только что-то в их поведении насторожило меня. Слишком синхронное напряжение, слишком много беспокойства для пустого места.

Бат повернулся и что-то мне сказал, его лицо было серьёзным, а рука непроизвольно легла на рукоять сабли. Я понял лишь несколько слов: «Опасность, тихо, держаться вместе». Учиться языку не переставал, но пока мой словарный запас был слишком скуден для полного понимания.

Глянул вперёд, напрягая зрение, чтобы рассмотреть то, что так встревожило монголов. Сначала я видел лишь просторное поле, поросшее редкой травой, которая колыхалась под утренним ветром. Но по мере приближения начал различать странные очертания, разбросанные по земле.

То, что издалека казалось камнями или кочками, при ближайшем рассмотрении оказалось… человеческими останками. Не просто разрозненными костями, а целыми скелетами, лежащими в разных позах, как будто застывшими в момент смерти.

Некоторые были практически целыми, другие — разбросаны, словно их растаскивали хищники. Черепа, повёрнутые пустыми глазницами к небу, казалось, наблюдали за нами с молчаливым укором.

Между скелетами были небольшие камни, образующие странные узоры, а кое-где виднелись высокие шесты с привязанными к ним полосками ткани, которые уже истлели от времени. Они трепетали на ветру, как призрачные флаги, добавляя месту зловещей таинственности.

— Поле битвы? — уточнил, пытаясь понять, что это за место, вызвавшее такое беспокойство даже у монголов.

— Нет, — помотала головой женщина, её голос звучал тише обычного. — Это кладбище. У них не принято хоронить воинов. Они кладут их на землю, чтобы смотрели в небо, а звери и птицы поедают. Так душа будет отпущена. Вроде бы называется «небесное погребение».

— Экстравагантно… — поднял бровь, не зная, как ещё прокомментировать такой необычный ритуал.

Заговорил Бат, смотря на меня с нескрываемым беспокойством. Его уверенный голос сейчас звучал приглушённо, словно он боялся потревожить что-то, спящее в этом месте.

Вообще заметил, что они старались игнорировать Изольду, обращаясь только ко мне, как будто она была недостойна их внимания или просто не существовала.

— Нужно идти тихо, чтобы не потревожить духов, которые не ушли, — перевели мне слова командира. — Если будут звать, просить о помощи… Не останавливаться и вообще смотреть под ноги. В случае, если схватят духи, помогать никто не станет. Шаманов среди них нет, только воины, и ты как мужчина сам отвечаешь за себя и за наложницу тоже.

Инструкции получены, приняты к сведению. Кивнул, показывая, что понял серьёзность ситуации. Мы двинулись вперёд, ступая осторожно, как будто шли по тонкому льду.

Я наблюдал за монголами, отмечая, как изменилось их поведение. Мужики крайне напряжены. Ладони сжимали вожжи так, что костяшки пальцев белели. В руках у некоторых появились короткие изогнутые сабли с широким лезвием у основания и заострённым кончиком, идеальные для рубящих ударов с лошади. Другие держали наготове луки, хотя стрелы ещё не были наложены на тетиву.

Мы с матерью перевёртышей шли осторожно, след в след. Я старался не наступать на кости и скелеты, обходя их на расстоянии. Не то чтобы верил, что мёртвые могут обидеться, но уважение к смерти было частью любой культуры, и я не хотел нарушать местные традиции.

Заметил, что начал подниматься туман, — лёгкая белёсая дымка, стелющаяся по земле, обволакивающая кости и шесты с тряпками. Не моих рук дело, и это настораживало.

Мозг анализировал ситуацию, выстраивая цепочки причин и следствий. Почему за почти сутки пути не попались другие монголы? Где отряды? Тут рядом граница, а никого нет. Ещё и поселение почему-то мы обошли. Есть ли у этого цель? Нас намеренно ведут окольными путями, через опасные места? Или это проверка?

Напряжение нарастало с каждым шагом. Лошади начали тяжело дышать, фыркать и мотать головами, словно чувствовали что-то, недоступное человеческому восприятию. Некоторые кони вставали на месте и отказывались идти дальше, и всадникам приходилось хлестать их плётками, чтобы заставить двигаться. Я слышал тихие проклятия и молитвы, слетающие с губ монголов — слова, которых не понимал, но чувствовал их значение.

У нас с матерью перевёртышей получалось как-то увереннее двигаться вперёд. Может, потому что мы не были так связаны с этой землёй и её верованиями или потому что я, привыкший к опасностям, уже выработал иммунитет к страху перед неизвестным.

Увидел край странного кладбища — полоску чистой земли, где не было ни костей, ни камней, ни тряпичных флагов. Ещё метров сто, и мы выйдем из этого жуткого места. Настроение улучшилось. Я шагнул вперёд и вдруг почувствовал странное сопротивление, будто ногу обхватила невидимая рука.

— А? — спросил сам себя, не понимая, что происходит.

Что-то держало мою стопу, не давая сделать следующий шаг. Опустил взгляд, ожидая увидеть корень или верёвку, но ничего не было. Только скелет рядом, его костлявая рука лежала в нескольких сантиметрах от моей ноги. А ещё ощущение такое странное, вроде холодно и мурашки побежали по коже, как будто кто-то провёл ледяным пальцем по позвоночнику.

Ещё шаг, и меня словно тянут назад, невидимая сила сопротивляется моему движению вперёд. Ощущение казалось таким реальным, что я почти обернулся, ожидая увидеть того, кто держит. Но позади была только Изольда, её лицо выражало нарастающее беспокойство.

— Слушай… — спросил я шёпотом, не желая привлекать внимание монголов. — А ты встречалась с призраками?

— Несколько раз, — ответила женщина, её голос был напряжённым, а глаза бегали по сторонам, словно пытаясь рассмотреть что-то невидимое.

— Их видно? — уточнил, всё ещё пытаясь понять, что именно держит меня.

— Обычно нет, — поморщилась она, как будто воспоминание причиняло физическую боль. — Но есть определённые ощущения — холод, мурашки при их приближении. Только шаманы могут видеть и управлять ими.

Сделал ещё шаг и понял, что силы ног недостаточно, словно за корень зацепился и тяну.

Холод начал появляться и на второй ноге, ощущение обхвата становилось всё сильнее, распространяясь от щиколоток выше. Меня дёрнули назад так резко, что я чуть не потерял равновесие.