Дурень. Книга пятая. Буря

Глава 22

Событие шестьдесят первое

Не иди туда, куда ведет дорога. Иди туда, где дороги нет, и оставь свой след.

Ральф Уолдо Эмерсон

Бурул с Аюком сидели на ветке огромной секвойи и наблюдали за лагерем американцев. Не самой, конечно, большой секвойи. Тут такие гиганты встречаются, что на них просто не залезть. И на эту-то с трудом удалось вскарабкаться, помогло то, что рядом дерево похожее на ёлку росло. Не ель точно, шишечки крохотулички, меньше напёрстка, и иголки мягкие. Так обвязали её верёвкой повыше и десятком притянули к стволу секвойи, по ней десятники добрались до нижних ветвей гигантского дерева, а дальше уже проще. И вот с высоты метров в пятьдесят они теперь отлично видят отряд янки, расположившийся на привал. Это был берег реки. Не самой Славянки, а её притока небольшого, вытекающего из того красивого озера, что им Лёшка показал. Даже названия ещё этой речушке не придумали.

Наткнулись на этот отряд американцев индейцы, отправленные на разведку. После зачистки от американских войск окрестностей Сакраменто их сотня двигалась к Вальехо, и вот, на полпути примерно, наткнулась на отряд янки. Попробуй их не обнаружь заранее, такой шум стоит, что не слышно, как Аюк матерится в трёх шагах, доставшаяся ему лошадь в очередной раз решила сбросить седока, встав на дыбы. Если прикинуть и знать, что вышли они (американцы) из Сан-Франциско, то можно сделать только один вывод. Они по дороге от Вальехо добрались до Славянки и теперь спускают вслед за ней к океану. Других дорог тут нет. А что там у океана? А там, буквально через пятнадцать вёрст будет новое поселение Архангельск, а дальше Песчаное, ну и все остальные русские ранчи.

Пускать их туда нельзя. Так-то наличие там поселений секретом не являлось, в Сан-Франциско о них знали, да и в Сакраменто раньше поселенцы наведывались за мукой и порохом со свинцом. Туда же возили на продажу шкуру и шерсть. Но это было год назад, теперь тут всё серьёзно изменилось и знать об этом американцам рано. Ещё спросят, а налоги платят ли поселенцы?

Отряд тёмно-синих был приличный. Как минимум сотня конных, то есть, эскадрон должно быть, и ещё не меньше сотни пехотинцев. Плюсом пятнадцать фургонов и семь телег. И даже две пушки было. Малютки 4-фунтовые. Но ведь пушки. А с пушками на экскурсию, полюбоваться огромными секвойями не ходят. И идут янки к Форту-Росс. Вывод напрашивался паршивый — американцы знают, кто на них нападает и выслали карательную экспедицию. Делать этот вывод ни Бурулу, ни Аюку не хотелось. Решили понаблюдать за американцами, время близилось к вечеру, и нет сомнения, что этот отряд дальше никуда не пойдёт, тут заночует. Ночью нужно будет выкрасть языка, понять кто это и куда идут, а потом ликвидировать этих тёмно-синих вояк.

С высоты было отлично видно, что люди разбрелись, как будто это не воинская часть со строгой дисциплиной, а дети на природу вышли гербарий собрать. Кто с топором ходил по лесу, заготавливая дрова, кто пошел к речушке за водой с котелком. Туда же повели лошадей кавалеристы. Эти вообще обнаглели, разделись и стали купаться, а после и лошадей купать. Хоть слезай с дерева и сейчас на них нападай. Да, их в два раза больше. И? Надо не один раз выстрелить, а два? Ладно, три. Эти вояки даже охранение не выставили. Только у палатки побольше на краю поляны стоят двое часовых. А в палатке офицеры. Плюнули на солдат, на свою даже безопасность и пьянствуют, наверное.

— Слезаем, — Бурул покрутил головой, возмущаясь беспечности врага.

— Да, не повезло солдатам, командиры у них дурни, и почему-то мне кажется, что сегодня на них нападут ночью индейцы и всех вырежут, — Аюк уже добрался до наваленной на секвойю елке ненастоящей.

— Нет. Завтра. Они ведь мимо лесопилки Форествилл пройти не могут. Там единственное место, где есть нормальный мост. У них орудия, фургоны. Именно там они Славянку и будут переходить. Там и нападём. Окружим, и как только перейдут мост, обстреляем. В том месте дорога прямо через лес идёт. И низина, никуда не сбежишь.

— А тут? — Аюк махнул рукой в сторону поляны.

— Смотри какая поляна огромная, всю не окружить. Не дай бог уйдёт какой-нибудь живчик. Расскажет потом своим.

— Согласен. Чем позже янки поймут, что им тут не рады, тем лучше.

Оставив американских солдат наслаждаться красотами природы, отряд Джунгарского ханства добрался до моста уже в сумерках и, перебравшись на северный берег реки, расположился на ночлег, гораздо в более благоустроенном месте, чем видимо не имеющие проводника хорошего янки. Есть домики, есть большой барак и даже старый склад для сушки досок, туда спокойно вся сотня влезла.

Утром, едва рассвело, Аюк с десятком человек вернулся по реке назад, перешёл мост и метрах в пятидесяти организовал засаду у большущих пней, оставшихся после работы лесорубов. Вообще, вот точно до этого моста Славянка бежит с востока на запад к океану. Тут делает загиб и поворачивает. Дальше в районе теперь не действующей лесопилки, а это верстах в сорока от океана, Славянка резко на девяносто градусов разворачивается и бежит уже с северо-запада, с гор, но точно по такой же заросшей секвойями долине живописной. И именно в этом месте вдоль реки все деревья срублены, и видимость отличная. Если Бурул с основным отрядом там всех не перестреляет из засады, то те «счастливчики», что убегут и переберутся через мост, всё одно попадут в засаду. Судьбу не обманешь, как быстро не бегай.

Американцы добрались до переправы чуть не к обеду. Аюк даже волноваться начал, вдруг они с Бурулом, рассуждая, чего тёмно-синим тут понадобилось, свои умные мысли в их тупые головы вложили. Может, они шли в Сакраменто кружным путём, и не имея проводников, просто не свернули вовремя, а теперь опомнились и уже идут на восток полдня, а «умные» их тут дожидаются. Оставив ребят сидеть и не высовываться, Аюк по краю дороги прошёл с версту и вскоре успокоился. Отряд шёл по дороге и даже охранение вперёд из десятка кавалеристов выслал. Правда, авангард ехал скучившись, насколько позволяла довольно узкая, заброшенная после того, как перестала работать лесопилка, дорога. Слышался разговор громкий и смех. Это хорошо, что у врагов нет дисциплины.

Аюк, скрывшись в лесу, бегом обогнал американцев и вернулся к своим. Дальше сидели и ждали, теперь волноваться нечего, всё идёт по плану, осталось только дождаться пока весь отряд не переправится. Дозорные эти конные обнаружили мост и отправили двоих к основным силам с донесением, а сами перебрались и стали обследовать брошенную лесопилку. Конечно, не дураки и обнаружили тут следы ночёвки их отряда, но ничуть не изменили ни своего поведения, ни планов. Вернулись эти восемь всадников к мосту, дождались своих командиров и, переговорив коротко с ними, вновь перебрались через мост и углубились в лес. Отряд их дожидаться не стал. Сначала по мосту пехотинцы промаршировали почти, потом перебрался обоз и артиллерия, последними проехали остальные кавалеристы.

Выстрелы зазвучали минуты через три. Дорога там идёт непосредственно вдоль Славянки, и Бурул расположил людей за деревьями на расстоянии метров в пять один от другого, потому сейчас приличный участок опушки, хорошо видимый от моста, вспух дымами. Послышалось ржание лошадей, а потом через десять секунд, необходимых на перезарядку, ещё один залп. Надо американцам отдать должное, они попытались развернуться лицом к врагу и дать отпор. Ещё бы их научил кто-нибудь, как вести себя, если в такую засаду попал. Стали прятаться за фургоны и даже за лафеты пушек и пытаться зарядить винтовки. Планам их осуществиться не удалось. Видимо в одном из фургонов перевозили порох и пули попали в картузы или бочки. Жахнуло так, что даже у находящегося в трёх сотнях метров Аюка уши заложило.

После этого началось бегство. Последними через мост перебрались всадники, они и попытались сбежать первыми. Дружный залп винтовок Шарпса из засады и мост перегорожен ранеными и убитыми лошадьми и кавалеристами. Самые умные попытались на лошадях перебраться через Славянку рядом с мостом. Вообще речка не сильно глубокая, чуть больше метра в это время года, но всё же она метров пятнадцать шириной, и пусть даже на лошади, ты в это время отличная мишень. Быстро водную преграду не преодолеть. Десяток выстрелов и эти умники кончились, а лошади уже без седоков вернулись на тот берег. Несколько кавалеристов в это время, спешившись, пытались перебраться через завал на мосту, и даже преуспели. Но потом сто метров открытого пространства. Перестреляли и этих. Между тем затихли выстрелы и от реки. Видимо, янки кончились. Ну, теперь самое главное — трофеи. Аюк с Бурулом видели, что пехотинцы все вооружены винтовками Шарпса. Поставка хорошего оружия продолжается.

Событие шестьдесят второе

Если враги говорят о своем намерении нас уничтожить — верьте им! Они действительно планируют уничтожение, и их нужно остановить!

Менахем Бегин (1913–1992) — седьмой премьер-министр Израиля

Дондук лежал с ружьём Куликовского на квартердеке «Марии» и ждал команды. На его взгляд всё в этой винтовке было избыточно. Калибр штуцера 8,5 линий (21,59 мм). Вес цилиндрической пули получался при этом 76 грамм, а навеска пороха почти десять грамм. Суммарная длина штуцера выходила больше полутора метров с учетом чуть не метрового ствола. Чтобы смягчить отдачу десятиграммового порохового заряда, на приклад одевался кожаный чехол с войлочными прокладками. И всё равно при выстреле толчок в плечо получался такой силы, что чудо просто, что никому ещё ключицу не сломало. Плюс был один и избыточность этого монстра искупал полностью. Прицельная дальность штуцера — 1000 шагов, то есть 711 метров. Дондук говорил об этом с Александром Сергеевичем и тот только руками разводил. Он же не конструировал эту винтовку, на Тульском оружейном заводе были невостребованные ружья Куликовского, вот их и переделали. Естественно, калибр можно в полтора раза уменьшить и это облегчит конструкцию, снизит отдачу и не повлияет на дальность почти.

— Приедем… приплывём… в общем, доберёмся до дома и подумаем над конструкцией. Тем более, уже ружья Шарпса появились, и эта система Дрейзе сразу устарела. Осталось одного серьёзного врага победить — это американцы и двух слабеньких — Англию и Францию размазать тонким слоем.

И действительно, когда «Мария» стала подходить к американскому паровому фрегату, Дондук почувствовал, что этот враг на самом деле серьёзный. Это не те мелкие кораблики, с которыми им приходилось иметь дело до сих пор. Это монстр, как князь Болоховский говорит. А орудие на носу фрегата просто огромно. Если из такого влепить бомбу в «Восток» или «Салвадор», то они просто напополам развалятся. И десять других орудий хоть и меньше этого «ружья гладкоствольного», так это они меньше этой исполинской пушки, а по сравнению с теми орудиями, что есть на их кораблях, и сами исполины.

Бабах. «Аврору» выстрелила из своей самой большой пушки — 80 фунтовой. Когда Дондук её в первый раз увидел, то подумал, что больше и не бывает. А теперь понимал, какая это фитюлька по сравнению с «ружьём» Дальгрена.

Раздумья закончились. Сотник подвёл перекрестье прицела к голове офицера, стоящего у борта. В это время к нему подошёл второй и стал что-то говорить первому. Ну, видно важная информация, пусть она при нём и останется. Бах. Ружьё хоть и привычно уже, но всё равно сильно и больно лягнуло Дондука в плечо.

Снизу дёрнулся шлюп. Это орудия левого борта выстрелили по «Поухатану». Бах. Бах. Стоящие рядом с «Марией» «Гретта» и «Восток» тоже окутались дымом. Нанесли ли хоть какой-то ущерб суперфрегату эти комариные укусы сотник рассматривать не стал. У каждого своя задача, и его — не допустить, чтобы хоть одно орудие выстрелило по малюткам. Нужно выбивать тех, кто спешит к орудиям. Дондук перезарядил ружье и прицелился в мужичка, что бегал вокруг самого большого орудия и размахивал руками. Бах. Ну, прицельная дальность больше семи сотен метров, а тут всего сто. И не надо, чтобы противник обязательно убит был. Пусть пуля попадёт в грудь или в живот и просто ранит. Раненые пулей весом чуть не сто грамм, куда бы эта пуля не попала, точно больше не смогут принимать участье в стрельбе из орудия.

Американские моряки явно не были готовы к такому повороту событий. Да и снайпера свою долю в общий бардак, творящийся на палубе корабля, вносили. Едва появлялся офицер и начинал командовать, размахивая руками, как в него прилетала пуля или несколько дробин десятиграммовых. Плохо, что несколько пуль и зарядов дроби тратилось на одного человека, но зато количество командиров с каждой секундой убывало. Возле того самого здорового орудия, пока Дондук отвлёкся на уничтожение офицеров, собралось человек десять моряков, и они стали чего-то там суетиться. Бах. И один из них упал к ногам товарищей. Видимо и другие снайпера обратили внимание на суету у главного орудия фрегата, так как не успел сотник вставить новый патрон и навести прицел на чёрную громадину, как там все цели закончились. Ничего орудий хватает. Дондук повёл плавно стволом и увидел, что у соседнего орудия тоже уже человек пять суетятся. Бах. Теперь на одного меньше.

Может шесть выстрелов в минуту у него и не получалось, приходилось тщательно целиться, но за пять следующих минут к своему трёхзначному списку поражённых целей сотник добавил девятнадцать убитых или раненых. И остальные двадцать два снайпера тоже не сидели… а, не лежали без дела. Вся палуба «Поухатана» была завалена моряками в сине-белой форме. При этом команду Александра Сергеевича все старались выполнить. В одинокую фигуру капитана этого огромного корабля никто не стрелял. Один он целым и невредимым стоял на мостике.

Сашка о том, что творится на палубе «Поухатана» мог только догадываться. А вот то, что устроили с бортом суперфрегата четыре его кораблика видел. Лучше всех конечно получалось у «Марии», её 68-фунтовое орудие успело сделать уже пять выстрелов и все пять проломили борт американского парохода. При этом две бомбы попали в одно почти место возле разнесённого в щепки колеса гребного, и дыра получилась впечатляющая. Была бы она на метр ниже в районе ватерлинии и уже вода бы хлынула внутрь громадины.

— Ура! — завопили над ухом, и Сашка оторвался от созерцания превращаемого в щепки борта «Поухатана», — Вона! Вашество! Гляньте! «Аврора» потопила своего, — фельдшер первостатейный ткнул картузом в сторону заваливающегося на бок американского шлюпа.

Что можно сказать? А то, что 80-фунтовое орудие тульских мастеров это покруче «Фауста» Гёте. Эх, их бы десятка два.

— Ура! — Подхватили на всех русских кораблях.

— Дебил! — обругал себя Сашка. Хоть как часть американских моряков выживет. Может и ничего страшного, но они потом комиссии, что будет расследовать эту бойню, расскажут, что англичане кричали «Ура». Хотя. Ну, дал бы он команду кричать «Банзай» или ещё чего, чтобы запутать эту комиссию. Нет, не помогло бы. Всё одно бы «Ура» кричали. Ну, может и не обратят внимание американцы, они тоже «Хура» своё кричат.

— Ура! — теперь князь Болоховский и сам видел, вслед за «Вандалией» добиваемой «Авророй», стал крениться на борт и «Лексингтон». Один «Саутгемптон» ещё держался прямо, но и это не продлится долго в подзорную трубу было видно, что левого борта у небольшого американского шлюпа уже нет и он держится на плаву потому, что в него с «Паллады» бьют слишком высоко, над ватерлинией. Бабах. Ну, вот, можно и так. «Паллада» добилась своего, сквозь дырявый борт очередная бомба, видимо, прорвалась в крюйт-камеру и подорвала там порох. Шлюп подпрыгнул прямо, в воздухе развалился пополам и, рухнув в воду, стал тонуть гораздо быстрее своих товарищей по несчастью.

Теперь оставался только этот чёрный гигант. Оп-па. На корабле кто-то размахивал белой рубахой, за рукава привязанной к ружью. Блин. А ведь Сашка как бы прямого указания не прекращать бой в случае сдачи вражеских кораблей и добиваться полного их утопления не давал. Сейчас прекратят стрелять. И жаба сразу проснулась и стала квакать про десять самых мощных в мире пушек Дальгрена и совсем монстра 11-ти дюймового.

— Не прекращать огонь, — запинывая жабу назад, прокричал капитану Ирби Сашка. — Не прекращать. Передайте всем, делать как я!