Дурень. Книга пятая. Буря

Глава 12

Событие тридцать первое

— Судя по всему, объекты направляются к вам. Подготовьтесь к встрече.

— Постараюсь, но как я должен подготовиться, сэр?

— Молитесь.

Кэл Запата

Залежи маленьких, да и не очень маленьких корабликов, нашли на пятый день. Впереди шла «Гретта» с меньшей осадкой, и так как машина на ней была равна по мощности той, что стояла на более тяжёлой «Марии», то и гораздо быстроходнее. «Мария» со своими огромными и тяжёлыми пушками держалась от берега подальше. Серьёзно не хватало кораблика поменьше, какого-нибудь парового катера. Что там под килем у кораблей не известно и в любой момент можно налететь на подводные скалы. К счастью, вместо острых скал «Гретта» два раза залезала на мель и приходилось ждать прилива и стаскивать её, взяв на буксир. Карта северного побережья у них была, её ещё Крузенштерн составил, но была она так себе, с ошибками и уж точно без указания фарватеров и глубин. Этот огромный залив на карте обозначен был. Без названия. Хорошо, что монахи-воины сохей буддийского монастыря теперь на их стороне. Карт у них не было, но, что залив этот называется Аомори, они знали. И Дайдо, который теперь Димка, сказал, что называется он так из-за большого города, что находится на самом юге этого огромного залива. Большой город? Верфи и стоят в больших городах. Решили наведаться. Там и увидели строящийся и уже качающийся на волнах флот, который японцы готовили.

Добирались от входа в залив и до его южной оконечности часа четыре, не на полной скорости шли, может чуть больше пяти миль в час, но всё одно размеры впечатляли, это получалось больше двадцати миль в длину, а в ширину неизвестно, но столько же, если карте верить, и не видно другого берега залива. Понятно, что их заметили ещё при входе в залив, рыбаки прыснули при виде чёрных, окутанных плотными клубами дыма, кораблей прочь, подальше от них, во все стороны, понятно, что и на юг к этому Аомори. И по мере продвижения следующие рыбачьи джонки опять резко бросали промысел свой и улепётывали.

На подходе к порту, когда уже виден стал сам город, раскинувшийся за целым лесом мачт, три большие трёхмачтовые джонки даже попытались их атаковать. На носу у тридцатиметровых, странно выглядевших корабликов, были пушки небольшого калибра и довольно синхронно все три выстрелили по идущей впереди «Гретте». Два ядра пронеслись мимо, а вот третье впечаталось в стоящую на шканцах шлюпку, перевернуло её, разбив, и ещё и рею на фок-мачте переломило. Корабли шли только под парами и в этом пока не было ничего страшного, но сам факт смелости и наглости японских моряков настораживал. Сейчас остановят два джунгарских парохода и всем своим москитным флотом окружат, а затем бросятся на абордаж.

«Гретта» просигналила на «Марию», что отходит, и из 32-фунтовых носовых орудий огрызнулась в ответ. Орудия были заряжены ещё при входе в залив, и капитан опасался, что порох мог за четыре часа отсыреть, хоть погода вполне ясная и даже солнечная. Но оба орудия выстрелили, и одна бомба даже попала в борт джонки в районе фок-мачты. Довольно странной фок-мачты, она чуть не на самом носу кораблика установлена. Как, впрочем, и третья — бизань-мачта практически на корме, замысел понятен, весь ветер ловить, чтобы паруса друг другу не мешали, но выглядит непривычно, дико даже.

Бабах, и в корпусе джонки зияет огромная дыра, а фок мачта начинает заваливаться.

В это время и вынырнувшая из-за «Гретты» «Мария» обоими носовыми орудиями ударила по джонкам. А это не мелочь, не 32-фунтовые орудия, которые установлены на «Гретте», «Мария» бомбы по врагу отправила солидные, у неё на баке 68-фунтовые орудия. Одна бомба взорвалась, ударившись о воду в паре метров от подранка, но с кормы. А вот вторая попала прямо в идущую последней японскую посудину. Бабах. И там начинается ад настоящий. Грот вырвало и отбросило, при этом корпусу тоже досталось, видно, что японцы мечутся по кораблику, очевидно, пытаясь заделать пробоину, но им это явно не удаётся, так как джонка начинает крениться и погружаться. В это время опять отметился выстрелом третий кораблик противника. И опять попали японцы. Ядро проломило фальшборт на винтовом шлюпе «Гретте» и врезалось в одну из пушек, разорвав по пути канонира. Хорошо хоть рядом боезапаса не оказалась, а орудие бортовое и не заряжено.

«Мария» и «Гретта» ответили залпами, и четыре бомбы обрушились на третью джонку. В корабле около двадцати пяти метров. И три попадания, одна бомба просто прошила насквозь большой парус на гроте и улетела дальше, взрыватель сработал метрах в десяти от кораблика. Зато три других бомбы попали в борт, очевидно, джонку японцы стали разворачивать чтобы дать бортовой залп двумя установленными там орудиями, в подзорную трубу фон Штольцу видны были матросы, суетящиеся у небольших пушек. Бабах и джонка, подпрыгнув, завалилась на правый противоположный борт, все три мачты рухнули в вводу и кораблик прямо на глазах стал тонуть.

Всё это время и «Мария» и «Грета» пятились, дав полный назад. Всё правильно угадал капитан «Гретты», к ним уже спешили десятки джонок и тёкибунэ. Это такая большая лодка метров десять в длину и около полутора в ширину, на которой что-то вроде крыши имеется. (Димка — Дайдо сказал, что в ней 30 сяку (около 9 м), ширина 4 сяку 6 сун (около 1,4 м)). А крыша на жердях и прикрыта с торца циновкой, получается такая каюта, без стенок почти. И все кораблики облеплены японцами. Ну, с паровой машиной вёслам не тягаться, а довольно сильный северо-западный ветер позволял джонкам с их прямыми парусами идти только большими галсами, практически на месте топтались. По ним японцы выстрелили ещё пару раз, но не попали, пароходы опять огрызнулись двумя залпами носовых орудий и добили обоих подранков, может и так бы затонули, но теперь дело пошло быстрее.

Оторвавшись от преследователей, Сомов просигналил фон Штольцу, что нужно возвращаться ему, ремонтироваться и ирландца канонира хоронить. В ответ капитан «Марии» согласился и передал, что останется у выхода из пролива караулить.

Событие тридцать второе

«Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идет на бой!»

Иоганн Вольфганг Гёте

Двадцать пятого мая 1853 года 44-пушечный парусный фрегат типа «Спешный» «Аврора» вышел из Кронштадта и отправился в кругосветное плавание под командованием капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева. Так как идти вокруг Америки через мыс Горн в это время года было нельзя, то Константин Николаевич отправил его вокруг Африки, тем более что всё говорило, что надо спешить, а этот путь был чуть не на десять тысяч миль короче. Константин 21 января 1853 года вступил в управление морским министерством и был произведён в вице-адмиралы. Он всё больше убеждался, что князь Болоховский возможно и прав, тучи на Россией сгущаются. Англия и Франция, если читать их газеты, регулярно поставляемые в Морское министерство, откровенно готовились к войне. Не так давно на Дальний Восток были высланы и Англией, и Францией эскадры из нескольких кораблей. Пусть и не линкоров, но в сумме почти десяток различных кораблей — это приличная сила в тех местах. И возглавил английскую эскадру, как бы к этому не относиться, адмирал Прайс, тот на кого князь Болоховский и указывал. Константин даже спросил отца, почему он поверил тому вещему сну княгини Болоховской про пожар в Зимнем и про сестру, а в этот раз верить не хочет. Государь буркнул что-то про дурость. Нда, не понятно, это он про себя или про княгиню Болоховскую.

Ещё через три дня двадцать восьмого мая Кронштадт покинули два фрегата, заказанных князем Александром Сергеевичем в Англии. Константин Николаевич внимательно следил за вооружением этих кораблей и комплектованием команды. Костяк этих команд составили те двести матросов, которые полтора года проучились в школе гардемаринов в имении князя в Басково. Оттуда же прибыли пятьдесят молодых калмыков и пятьдесят не менее молодых гардемаринов. И люди продолжали прибывать, потом на корабли загрузились три десятка только что закончивших Суворовское училище артиллеристов. В самом конце стали прибывать настоящие офицеры, ушедшие в отставку и нанятые князем. Одновременно с ними появились матросы и офицеры из Пруссии. Александр Сергеевич говорил перед отплытием, что его люди в Данциге и Кёнигсберге также вербуют моряков согласных на кругосветное плавание и повоевать. Контракт заключён на три года и надо полагать, что князь думает, что к тому времени эта ожидаемая им война закончится. Немцев было прилично, человек сто. Ну, пруссаки на Англию тоже давно зубы точат. Только она им не по зубам. А вот так под чужим флагом? Не отнять у князя, умеет найти сподвижников.

— Что думаешь, Костя, про эти два фрегата, — вечером пригласил его к себе Государь.

— Я бы не рискнул на них отправиться в кругосветное плавание, — помотал головой Константин Николаевич.

— Почему? — Николай даже встал со стула, на котором до этого сидел, и подошёл к сыну поближе.

— Отец, там половина команды — это дети. Лет шестнадцать — семнадцать. Команды надёрганы из разных мест, языка друг друга не понимают. И ещё Александр Сергеевич говорил о том, что хочет ещё и ирландцами разбивать экипажи. Нет, я бы на этих фрегатах не то, что в бой, просто бы в Петропавловск не пошёл. Опыта военного нет, опыта дальних переходов тоже.

— А тон неуверенный, — воздвиг своё богатырское тело назад на стул, ему под стать, Николай.

— Точно, отец, понять не могу… У князя всё всегда получается. За что бы не взялся. А тут? Может я чего-то не знаю? — развёл руками Константин.

— Действительно. Дурнем князя Болоховского называют. Эх, нашим бы министрам всем такими дурнями быть. Ладно, пусть время покажет, кто дурень. Рассказывай, что там с перевооружением флота на Балтике?

— Американцы отказываются продавать нам большие орудия, у Франции и Англии даже и спрашивать бесполезно. Льют на двух заводах у нас. Но много брака. И самые большие — это 68-фунтовые орудия. По штуцерам та же картина, американцы своё новое ружьё Шарпса категорически отказались продавать, у самих, говорят, на годы вперёд все мощности загружены. Прусские родственники говорят, что прекратили выпускать винтовки Дрейзе. Так, что опять вся надежда только на себя.

— Помнишь, что князь этот… Дурень, чтоб ему! Так, помнишь, что князь Болоховский сказал?

— Он много чего…

— А, про штуцера. Отобрать у всех, кто не будет принимать участие в войне. И оставить только в Финляндии и в Крыму. Им же и передать изъятые.

— Крику будет, все генералы к вам, Ваше Величество, очередью выстроятся…

— Точно. А ты у себя начни. А ещё среди господ офицеров клич брось, если кто купить может за границей или дома на гвозде висит, то пусть везут… Продают или сдают.

— Так много не добудешь, — помотал головой Константин.

— А если князю верить, то много и не надо. Ну, а я с князем Меншиковым поговорю. Пусть потрясёт в частях, что по Дунаю стоят.

Событие тридцать третье

«Высокие нравственные качества человека куются только и только в труде. Не стойкий в труде — нестоек и в бою.»

Бауыржан Момышулы

Бурул с Аюком стояли возле скамьи в беседке, построенной, рядом с избой Рочева и переглядывались. На скамье сидел еле живой индеец, и широко распахнутым ртом со свистом втягивал в себя воздух. Последние пятнадцать километров, когда под ним пал второй уже конь, сначала ведомый в поводу, Мишка припустил бегом. Спешил весть важную донести. На самом деле Мишку звали то ли Коготь медведя, то ли Медвежьи когти, фиг их этих индейцев поймёшь. Да и чёрт бы с ним с его имени, и с конями. Вести, которые он принёс, были настолько важные, что ни о чём другом сейчас думать не след.

Мишка и работал курьером. Привозил новости из Сакраменто. Там всё же теперь практически в границах города есть два объекта принадлежащие Форту-Росс по документам, да и по факту. Есть в старом центре города форт-Саттера. Теперь город чуть восточнее передвинулся. На бывшем месте, то наводнение, то пожары, то холера с трупами закопанными прямо на пепелищах. Так и до более серьёзных эпидемий недалеко. Потому, теперь город отстраивали из камня в основном и в пяти примерно километрах восточнее. А форт-Саттера из самана сделан, и пространство вокруг пустого хватило, не затронул его ни один из шести или семи пожаров, просто преследующих столицу Калифорнии, а в наводнение вода до туда не добирается — на пригорке он выстроен, как форту и положено. Второй объект Хок-Фарм, или как его теперь называют форт-Хок. Он теперь тоже с севера рекой ограничен, а с остальных сторон выжженной землёй. В обоих фортах живут люди, коров пасут, овец, кузницы есть, и небольшой мебельный цех.

И вот теперь Мишка новость привёз. В Сакраменто из восточных штатов прибыло два полка солдат для наведения порядка в Калифорнии. И не придумали ничего лучше командиры их, как занять оба форта и расположить в форте-Саттера роту пехотную, а в форте-Хок опять эскадрон кавалерийский.

Так мало того, сейчас один из полков движется пешим порядком в Сан-Франциско. И по дороге занял один из городков старателей, где сейчас китайские рабочие золото добывают. И эти товарищи ничтоже сумняшеся взяли и решили конфисковать, читай — просто отобрать, последнюю намытую китайцами партию золота, которую как раз собирались забирать завтра. Приличный, должно быть, урон Форту-Росс нанесли.

— Как там Александр Сергеевич говорит: «Вор должен сидеть в тюрьме». Где столько тюрем взять? Пусть будет проще — вор должен лежать в земле, — Бурул потрепал Мишку по мокрой голове, — молодец, сержант, выбери себе хорошего коня, отдохни и езжай к своим. Скажи Лёшке и папе Медведю, что мы встаём на тропу войны. Пусть присоединяются.

— И куда идти? — всё ещё посипывая, поинтересовался курьер.

— К форту-Хок, Лёшка знает. Много людей не надо. Пяток хороших лучников и десяток с ружьями.

— Через пару часов отправлюсь, — двужильный парень.

Из начальства в Форте-Росс был только Леонтий Васильевич, ну, в принципе больше никого и не надо. Пока будут отряд собирать, все так или иначе узнают. Фролов новость выслушал спокойно, глянул на карту, отметил кружком на ней захваченный рудник.

— Нет, Леонтий Васильевич, это не первая цель. Этих на обратной дороге ликвидируем. Сначала Сакраменто.

— Почему? — кружки появились вокруг обоих фортов.

— Вести об истреблении солдат на руднике дойдут до Сан-Франциско, и мы между двух огней окажемся. А так мы их всех по кусочкам, как слона, скушаем. Первым делом опять кавалеристов в форте-Хок уничтожим и по заведённой хорошей привычке плавать отправим.

— Эти осторожнее будут, — вскинул глаза от карты Фролов.

— Ну, нас теперь больше стало. Плюсом шестнадцать казаков и двадцать матросов. Это конечно… Ну, слабенько они обучены, что успели за два месяца сделали. Вот и будет проверкой. С индейцами и отрядом майора Вальехо нас тоже сотня будет. В прошлый раз двадцать два человека было. Мы и без новичков справимся, но нужно их в боях закалить и вкус к победам привить. Нужна армия победителей, и мы её из этого похода приведём.

Двигались тремя не сильно связанными отрядами, и это Бурула и раздражало, и беспокоило. Потому, он решил подстраховаться и на третий день пути вывел три десятка спецназовцев в авангард, а шестнадцать казаков калмыцкой национальности отправил в арьергард. Матросы, испанцы и индейцы теперь тремя отрядами тащились в центре. Лёшка со старой гвардией был в дозоре ещё на пару километров впереди, с ними же был и Аюк. И вот если бы не он, то могли влипнуть в серьёзную неприятность. Тот отряд американцев, что захватил один из рудников, решил, очевидно, выпытав информацию у китайцев, захватить и соседний рудник. А путь к Сакраменто, от несуществующего сейчас городка Вальехо проходил как раз через этот рудник. Он был самым большим, там работало более пятидесяти китайцев под присмотром десяти испанцев из отряда майора Вальехо и десятка индейцев. Но не из племени нисенан, а из племени кашая-помо. Между собой они не сильно ладили, всё границы делили, иногда и с оружием в руках. И даже Леонтий Васильевич и Бурул их помирить не могли, возможно общий враг заставит искать пути к миру.

В общем, едут индейцы с Лёшкой и Аюком перед общей колонной, и тут Аюк выстрел на пределе слышимости всё же уловил. Эти, блин товарищи, индейской национальности, едут и болтают, о бабах или о погоде и не услышали бы.

— Внимание! Лёшка, слышал выстрел впереди?

— Нет, — индеец изобразил из себя глухого ладонь к уху приложив.

— Хреново. Пару километров, может три. Лес выстрел глушит.

— Там посёлок китайский, — Лёшка прикинул расстояние.

— Отправь человека к Бурулу. Коней тут оставим, дальше бегом.