Другое оружие

Часть 20

Холодный азарт Скайуокера посеял глубокий страх внутри. Необходимо всё перепроверить и ещё раз убедиться в своей чистоте. Единственными реальными доказательствами против неё могут стать показания Мотмы. Есть ещё семь человек, которых нужно будет вывернуть наизнанку прежде, чем они дадут хоть какую-то информацию. И на то, что их привлекут к делу, были весьма серьёзные шансы. Но в них она была уверена, а вот Мон может вывернуть ситуацию так, чтобы развернуть дело в свою пользу, подставляя её. И пока она это не сделала, у Амидалы нет возможности противостоять этому. Падме всегда была реалисткой, и в том, что при необходимости СИБовцы и ребята мужа будут допрашивать подозреваемых так, что они и родную мать сдадут, она не сомневалась, но попадут эти люди под подозрение или нет – это ещё вопрос. А вот представительница Чадриллы заставляла беспокоиться. Её постоянным проповедям о борьбе за общую идею и о необходимости самопожертвования, Падме не верила ни секунды. За плечами у Мон была политическая школа пожёстче, чем у Набу. Также существуют ещё и документы работы «Делегации 2000», распущенной меньше года назад, и они были зачищены, после становления Империи. Записей обеда, и прочих переговоров нет, остаются только показания и информация, которые СИБ и отдел Вейдера захотят подтянуть под дело.

По дороге в Сенат она тайком передала македоу Тайфо – капитан найдёт укромное место для устройства, которое носить с собой теперь стало небезопасно.

Обед Лорд покинул так же неожиданно, как и появился, оставив массу вопросов без ответа. Его поведение несколько ошарашило её, а передача информации Органе с его стороны вообще ни в какие рамки не укладывалось. Энакин знал, с кем она обедает, и всё равно явился, с заранее подготовленной информацией. Она не испытывала никаких иллюзий по поводу своей свободы перемещения. Фантазий по поводу этичного поведения со стороны супруга, который мог оставить подслушивающие устройства или посадить нужные «уши» рядом, она тоже не имела. Если Лорд Вейдер начал работу, то ни о каких моральных рамках речи и быть не могло. Нужно быть внимательней и тщательней рассчитывать свои встречи и прогулки. И как-то уладить последствия ночной ссоры, которая оставила противный осадок обиды внутри. Она многое могла простить и понять, но если всё дело только в погоне за могуществом, то все её расчёты и обнадёживающее виденье ситуации – просто глупые иллюзии. В голове начал выстраиваться тонкий план побега. Она закрыла глаза, пытаясь успокоить чувства внутри и мысли в голове. Всё дело в постоянном близком присутствии Палпатина и в паутине корусантских интриг, и обосновавшаяся ещё с утра в ее голове идея под каким угодно предлогом покинуть планету с детьми, теперь была неосуществима без веских причин и экстренной необходимости.

— Директор Айсард? — удивилась Амидала, заходя в свой кабинет и обнаружив СИБовца, сидящего за её столом и что-то читавшего в её компьютере, — что вы здесь делаете?

— Ищу любовные письма Лорда Вейдера, — невозмутимо ответил тот.

— Из Лорда плохой романтик, — так же невозмутимо ответила Амидала, — их там нет. Зато есть конфиденциальная информация работы Чоммелского сектора, которой вы не имеете право изучать без соответствующего ордера и присутствия представителей сектора, — в данных, переданных ей мужем было чётко указано, что проверка будет проведена в соответствии со всеми порядками плановой инспекции, а разведка в этом не участвует, тем более директор лично.

— Вот ордер, — он указал на инфокристалл на краю стола, — а вы уже здесь, — невозмутимо ответил Арманд Айсард, не отвлекаясь от чтения её документов.

Падме взяла кристалл и вставила в деку, отмечая, что изменения приказа о проверке Чоммелского сектора внесены самим директором, и проводиться она будет со всей жёсткостью подсудного дела.

— Пятьдесят третий пункт подразумевает судебное разбирательство, — уточнила Амидала, — а я не вижу ни претензий, ни имени истца.

— Претензий в ваш адрес пока нет, — Айсард всё-таки поднялся с её рабочего места, — и молитесь Силе, чтобы не было, а если вам нужно имя истца – Арманд Айсард, — директор подошёл к ней и бесцеремонно поднял её руку для поцелуя, — теперь мы будем видеться с вами чаще, сенатор. Начиная с завтрашнего дня, я лично буду инспектировать всю вашу работу за последние четыре года на данном посту.

От пронзительно-холодных глаз директора всё сжалось внутри, но она только приветливо улыбнулась, профессионально укладывая страх в складки своей многогранной души.

— Отлично, — ответила Леди Вейдер, — поможете мне разобраться с этими завалами.

Директор галантно поклонился и покинул кабинет. Амидала резко села за стол, проверяя последние просмотры, меняя пароль, хотя знала, что это бесполезно. Вся личная переписка велась под тщательной шифровкой, которая регулярно менялась, а теперь нужно сообщить о временном прекращении её контактов со всеми «соратниками», также нужно предупредить Королеву и посольство Набу.

Работы предстояло много.

Тени за стеклом казались живыми, резкими переходами меняясь, переливаясь разными полутонами непроглядного мрака под искажением наэлектризованного поля, отгораживавшего её от остального тюремного блока. Они угнетали своим нереальным равнодушно-циничным холодом, поселяя в душе сомнения и разрывая сердце от страха. Это всего лишь ещё один вид морального давления, успокаивала себя гордая представительница Чадлиллы, замечая, как одна из теней изменилась, приобретая еле схожие с человеком очертания, прежде, чем у неё закружилась голова, в груди всё сжалось, а воздух застрял в лёгких, она резко вскинула руки к сердцу, к самому эпицентру боли и больше не смогла вздохнуть. Человекообразная тень растворилась, оставляя лишь страх в озёрно-голубых, уже мёртвых глазах.

По личному мнению сенатора Амидалы, в её кабинете стало появляться слишком много мужчин.

«Жаль, что дома одного-единственного всё не было», — со вздохом подумала Падме, проходя в свой кабинет через толпу людей. Шесть следователей и Кадди надолго поселились в архивах, Анна Вейрех, представитель Кеу и Капер, представитель Увак, с людьми Айсарда закрылись в своих кабинетах, также поднимая всю документацию, копируя сообщения и разбирая все записи с официальными приёмами и совещаниями. Представитель Бинкс, тараторя, периодически переходя на гунганский, объяснял что-то инспектору в главном зале, ещё пару СИБовцев без видимой для неё цели просто слонялись по просторным кабинетам.

— Директор Айсард, можно личную просьбу, — обратилась Амидала, к мужчине напротив, который на свежеоборудованном рабочем месте копировал и перебирал её личную почту.

— Для вас – всё что угодно, прекрасная Леди, — с иронией в голосе отозвался тот, поднимая на неё заинтересованный взгляд.

— Если найдёте письмо от губернатора Елара с Мертперии с просьбой о помощи в каких-то их системных конфликтах – перекиньте мне, а то они от меня всё ответа не дождутся, а я не помню, что они от меня конкретно хотели, — с извиняющейся улыбкой попросила она, — а я отлучусь на часок, у детей прогулка.

— Сенатор Амидала, — демонстрируя командный голос, обратился директор. После ночного происшествия, ему так и не удалось поспать, и навряд ли вскоре удастся, — смею вам напомнить, что пока мы не изымем всю информацию касательно работы вашего сектора, никто не покинет пределы Сената.

— Разумеется, директор Айсард, я и дети не покинут пределы Сената, — ничуть не смутилась Амидала, не подозревавшая о головной боли директора и готовая до последнего настаивать на прогулке детей, — мы погуляем в оранжерее. Я попрошу представителя Бинкса помочь вам в моё отсутствие, именно он замещал меня во время моей командировки, — и, не дожидаясь ответа, покинула кабинет.

— Спасибо, — единственное, что смог сказать разведчик, смотря уходящей женщине в след. Прелестней компании, чем это лопоухое существо он не мог себе представить. Хотя он передаст это дело своему помощнику сразу же, как только убедится что вся информация из этого кабинета у него. Профессиональное чутьё гудело противным зудом, где-то в мозжечке, что Леди Вейдер замешана в этой странной смерти.

Проверка СИБ полностью выбила её из колеи, абсолютная тишина о расследовании и задержание Мотмы проверяли на прочность остатки её нервной системы, но пределом её терпения стало исчезновение Скайуокера, который напрочь отказывался отвечать на комлинк и на любые сообщения. Падме спокойно отнеслась к его отсутствию на следующий день после ссоры, и на второй, на третий, а на четвертый связалась с Артивом, который в течение ещё пары дней верно прикрывал начальника под предлогом бесконечных совещаний, брифингов и ещё ряда жизненно важных для Галактики действий. В конце недели, решив, что её терпению пришёл конец, она отпустила всех своих помощников пораньше, детей отправила с Сандрой домой, без предупреждения посетила кабинет супруга. К её разочарованию, не обнаружив ни его, ни его первых помощников.

Впрочем, в личный кабинет мужа она прошла без проблем. На средней полке шкафа с документами пополнилась коллекция моделек разного типа кораблей и истребителей. Некоторые из них она уже видела в реальном размере, некоторые оказались еще незнакомыми. Они все были приблизительно одного размера, но выстроены в боевое построение. Эта мысль почему-то вызвала улыбку на губах Падме, представившей, как Лорд Вейдер берёт маленькие фигурки и, подражаю звуку двигателя, заставляет их летать по кабинету, изображая реальную битву, так же, как и их маленький сын. Она коснулась пальчиками уменьшенной модели «Истца» и обратила своё внимание на беспорядок на столе. Десятки дек, датападов и инфоркисталлов валялись тут и там, как будто их сначала построили аккуратными башенками, а когда в спешке уходили, башенки рухнули. Энакин так и не научился работать с огромным количеством носителей, Падме прокрутила мысль, что это будет благоприятный предлог для начала мирной беседы. Он никогда не отказывался от её советов в подобных элементарных вещах. Она кончиками пальцев погладила гладкие поверхности носителей. С левой стороны лежал включённый датапад с инфокристаллом внутри, он, конечно же был заблокирован, и она без особой мысли провела и по нему. В ту же секунду над рабочим столом Лорда Вейдера развернулся трёхмерный отчёт на четырёх страницах. Голограммы с изображениями существ в официальных костюмах. Консул Рен-Ва-кер-Гег – ликвидировать. Советник Алесаун Мирк – взять в разработку. Директор Вален Нит – ликвидировать. Младший секретарь Елнае Халоми – ликвидировать. Каждая страница отмечена личной чёрной гербовой печатью Императора.

— Ты что здесь делаешь? — холодом глубокого космоса обдал её тон зашедшего Дарта Вейдера.

— Что это? — ошарашено спросила Падме.

— Это не в вашей компетенции, сенатор, — почти прорычал Лорд, от нервного движения тонких пальцев изображение исчезло, а датапад потух.

— Энакин? — не ожидая такого ответа, Падме испугано попятилась, — что происходит, любимый?

Она не видела его почти неделю, но сейчас он казался ей незнакомым человеком. Не Энакином. Не любимым. Она видела его таким раньше, один раз. В видении. Именно этот человек носил чёрную маску. От этой мысли её затрясло, она вцепилась руками в край стола, когда он приблизился к ней, не меняя разгневанный взгляд.

— Происходит то, что ты лезешь не в своё дело.

— Энакин, я… — она на мгновение закрыла глаза, беря свои эмоции под контроль, — я беспокоилась о тебе и скучала, — уже спокойно и искренне, продолжила она, — Ты не отвечал на сообщения, я решила прийти и узнать, в порядке ли ты. Я случайно коснулась датапада. Я не хотела вмешиваться в твои дела.

— Но ты вмешалась, — тем же тоном, с нажимом, ответил Вейдер, — эта информация сверхконфиденциальна. И вы, сенатор, даже на правах советника Императора, не можете с ней быть ознакомлены, и, тем более, находиться в моём кабинете без сопровождения или без моего личного присутствия.

Её просто трясло, и только гордость не давала слезам обиды течь по щекам.

— Что он с тобой сделал? — сдавленным голосом спросила Леди Вейдер, смотря в упор в полные ярости глаза мужа. — Что он заставляет тебя делать? По его приказу ты забросил семью и занимаешься убийствами?

— Это не твоё дело! — перебил её муж, — у тебя своя работа, у меня – своя. И в данный момент я выполняю её. И тебе не стоит вмешиваться. Ни на правах советника, ни на правах жены. Я не вваливаюсь в твой кабинет и указываю, что делать, а что нет!

Она глотала сухие слёзы усталости, обиды и разочарования. Она даже не знала, чем разочарована: любимым человеком или собой, которая при всём своём опыте, и десятилетней выучке не могла найти слов опровержения. Ведь он был прав. С его точки зрения все было именно так. Это его работа – выполнять определённые приказы Императора. Ведь она же тоже каждый день выполняла его приказы. И Энакин не касался её работы, а сейчас получается, что она влезает в его дела. И она должна отойти и дать мужу выполнять его работу. Работу палача. За которую он взялся, чтобы получить больше могущества. Для утоления собственных непомерных амбиций и жажды власти. Отойти и дать загубить то светлое, что осталось в её всё ещё любимом человеке.

— Я рада, что мои права жены ты ещё признаёшь, — спокойно, холодно и отчуждённо ответила Падме, прямо глядя в синие, наполненные злостью глаза, — и именно на этих правах я требую твоего присутствия сегодня дома. После того, как ты закончишь… — на языке крутилось слово «убийства», но… — свою работу. У меня два выходных, которые я планирую провести с семьёй, и я буду тебя ждать, — она направилась к двери под тяжёлым взглядом Вейдера, который не спешил её останавливать, — предупреди, когда освободишься. Я ужин разогрею, — прежде чем выйти, попросила она.

Она проиграла этот бой, но не войну. Энакин – единственный человек, который стоит между её детьми и Сидиусом. И, не смотря на то, какие истинные цели преследует Скайуокер, она не собиралась терять эту защиту.

Ещё пару минут он стоял, не шевелясь, прежде чем со всего размаху швырнуть стол в противоположную стенку, вкладывая в удар всю свою злость и ярость. Будь проклят этот ситхов датапад! Как он мог оставить его незаблокированным? Оставил в открытом доступе такую информацию, идиот. На мгновение он застыл, вспоминая о своей первостепенной цели. И перевёл внимание на разбросанные на полу деки и датапады. Они были целы. Хорошо. Многочасовые упражнения на контроль и медитации дали плоды. Пару секунд, и бушующие внутри, как огненный ураган, эмоции исчезли, оставляя холодную площадку для анализа ситуации. Теперь нужно закончить работу и идти домой. Теперь он готов. Ситуация не повторится.

Рациональные, циничные, отчуждённые рассуждения остались в здании Сената, а дома её ждали слёзы боли и ненависти. Ненависти к самой себе, к мужу, к Палпатину и к самому Корусанту. Она заперлась в спальне и спрятавшись под одеялом, как маленькая девочка, обняв подушку и сжавшись в один болезненный комок, такой же, как и её израненное сердце, просто рыдала. Она ревела, выплёскивая свою усталость, ненависть и боль, проклиная ситхов, джедаев, их Силу и тонкие манипуляции человеческим сознанием, которым даже бывалые политики позавидуют. Отдавала все эмоции вместе со слезами, чтобы хоть на грамм освободиться от той тяжести в груди. Её мир сузился до маленького пространства обиженной девочки под одеялом, которая обижалась на жестокость мира, на разбитые мечты, на невыносимый удар в сердце и за то, что этот мир продолжал выжигать её измотанную душу. Только единственный звук мог выдернуть её из уже почти бессильной полудрёмы: звук комлинка Ляли, напоминающий девочке, что она давно уже выросла, что она теперь мать, и она нужна своим детям. Люку и Лее. Двум солнцам в этой непроглядной тьме, которые сейчас рыдали вместе с ней и чувствовали её невыносимую боль. Падме вытерла слёзы, парой глубоких вдохов успокоила свою глупую женскую истерику и, собрав остаток сил, резко встала.

— Солнышки вы мои, — она обняла обоих малышей и прижала к себе, — что, опять взрослые замучили своими глупыми проблемами? — дети обхватили её за шею с разных сторон и уткнулись мокрыми носиками, — ну всё, мама теперь рядом и не будет никаких проблем, — стоя на коленках, она раскачивала малюток, — а завтра, или послезавтра, придёт папа, и мы пойдём в парк гулять…

Занимаясь с детьми, она сама успокаивалась, их нескончаемая активность дарила ей самой силы и заставляла улыбаться в ответ на звонкий детский смех. Рядом с ними она могла расслабленно обдумывать сложившуюся ситуацию. Энакин запутался в своей бесконечной работе, и пока он находится в таком состоянии, что-либо делать бесполезно. Её слова уже потеряли ценность, нужно другое оружие.

Неприятная тяжесть в плечах уже ощутимо напоминала о себе, и головная боль грозилась перерасти в мигрень. Ему уже нужна глубокая медитация, чтобы привести своё тело в рабочее состояние, но ещё ему нужно как-то помириться с Ангелом, но как он ещё не знал. Надежда, что к моменту его возвращения она будет спать, ещё не покидала его, хотя зная упёртость Падме, она таяла с каждым метром приближения к дому. Хорошо будет, если она действительно разогрела чего-нибудь вкусного поесть, а только потом начнёт разбирательства с субординацией и разглагольствования на философские темы.

Пара домашних звёзд мирно спала в своей комнате, а вот активное сияние Ангела, которое он почувствовал ещё на подлёте, разбило в прах мечту спокойно улечься под тёплый бок спящей жены.

«Она что-то задумала», — бескомпромиссно сообщила интуиция.

«Она всегда что-то задумывает», — жестоко ответил опыт.

Уже выбираясь из флаера, Энакин понял, что у него нет желания и сил продолжать играть в высокую политику ещё и дома. Возможно, резкое пресекание темы даст ему возможность избежать очередной ссоры и мирно лечь, окунувшись в объятья Великой Силы? Твёрдым шагом он прошёл веранду, в квартире было темно, его это вполне устраивало, только в дальней комнате, в которой он был пару раз, из-под лент какой-то растительности, пробивался свет.

— Я не желаю обсуждать дома вопросы Сената и политику, — резко и даже холодно сказал он, когда почувствовал, как супруга приблизилась к порогу комнаты.

— Я и не хотела возвращаться к этим вопросам в выходные, — спокойный, тёплый голос небесного существа, раздался, прежде чем тонкие ручки отодвинули растения, и она вышла к нему.

С момента прибытия на Корусант их отношения, мягко говоря, пошатнулись и последнее, что он мог ожидать от сегодняшнего вечера, что Ангел будет встречать его в таком виде.

— Давай вопросы власти и политики оставим в здании Сената? — предложила она медленно подплывая к нему. Лёгкий, расслабляющий аромат едва доносился из комнаты, мягкий свет ночного города, освещающий соблазнительную фигуру в интригующем наряде, окончательно парализовал рациональную работу мозга.

Падме подошла чуть ближе, понимая, что нужный результат достигнут, взяла его за руку и потянула за собой. Скайуокер резко перехватил руку и дёрнул на себя, она, не сопротивляясь, оказалась в его объятьях.

— Никакой политики, — предупреждающе прошептал он, смотря прямо в глаза.

— Конечно, Милорд, — покладисто согласилась она, уводя супруга в дальнюю комнату, где его ждал обещанный горячий ужин и тёплое ложе.

А завтра, когда Лорд Вейдер выспится и будет в благодушном расположении, можно будет и к детям подпустить, и о делах насущных побеседовать.

Её крепкому сну что-то мешало, хотя Падме была уверена, что разбудить её может только крик детей. Не открывая глаз, она прислушалась к окружающему пространству. Было тихо, только спокойное дыхание Скайуокера, значит это и не его кошмары. Ей пришлось окончательно проснутся и даже открыть глаза, чтобы понять, что сну мешает непрерывный взгляд Энакина.

— Не спится? — она сильней прижалась к мужу, уткнувшись носом ему в щёку. Он не ответил, лишь поудобней улёгся.

— Опять Алдераан? — понимая его напряжённое молчание, спросила она.

— Угу.

— Думаешь, что могут начать разработки такого мощного фокусатора? — сейчас с ним было хорошо и просто, ей даже казалось, что она чувствует его направление мыслей. Это было странное чувство, так просто осознавать и ощущать человека рядом. Слышать в спокойном дыхании страшные аналитические расклады о вопросах, о которые она не знала, понимать его так же просто, как улавливать желания своих детей, так, как будто он тоже являлся частью её самой, но отдельной. Необъяснимое ощущение, и оно не было сравнимо ни с чем другим. Усталость, опасения, страхи, переживания, слёзы, всё исчезло из её мира, осталось только тепло его тела и души, ночной полумрак и два мирно горящего огонёчка, где-то на краю сознания. Интересно. А он всегда их чувствует?

— Уже знаю, — спокойно ответил он, — идут разработки принципиально новой технологии фокусирования энергии.

— Насколько они успешны?

— Настолько, что через шесть месяцев «Истец», «Миротворец» и «Пакатор» будут отправлены на верфи для замены.

— Но для создания сверхмощного луча им придётся ещё минимум пару лет упорно поработать.

— Самое главное «зачем?»

— А во сне ты никого больше не видел? — её правая ладонь сплелась с его левой. Живой, настоящей, из плоти и крови, чувствительной к нежным прикосновениям.

— Я стоял на мостике корабля, с которого наносился удар, но приказ отдавал не я, — поспешно добавил он.

— Сон такой же, как и другие твои кошмары?

— Не совсем, я видел боль и смерть мамы, а потом твою, — он замялся, время не лечило его боль утраты и не притупляло чувство вины, — а в этом просто вижу, а потом резкая боль, как тысячи криков одновременно, — он закрыл глаза, подавляя волну эмоций, вызванных воспоминанием. Она нежно коснулась его губами, даря поддержку и понимание, — видения такими не бывают.

— Почему?

— Потому что я хранитель, а не консул, — Скайуокер так же чувствовал её непонимание этого заявление, и так же спокойно продолжил, — видение – это очень опасная штука, они постоянно меняются, искажаются. Хранители обучены предвиденью только оперативной ситуации. Мы – воины, наша задача здесь и сейчас. Мы умеем погружаться в Силу, просматривать только ближайшие события, и то это скорей даже не прямое виденье будущего, это… — он никогда никому этого не рассказывал, и ему было трудно подбирать слова, чтобы объяснить неодарённому такие вещи, которые он сам просто чувствует, — схоже с теорией вероятности. Мы можем посмотреть только те пути, которые имеют больший процент на реализацию, или, при желании, некоторый малый процент. Но, по сути, ты это тоже умеешь, только ты опираешься на практический анализ в хорошо известной тебе сфере, а я могу посмотреть в Силе то, что вероятней всего случится, но это не означает, что все будет именно так, как я увидел. Наше будущее зависит от тысячи факторов, и хранители заточены на предвиденье только ближайших вероятностей. Консулы же смотрят глубже. Для этого нужны многодневные медитации, чтобы увидеть те же вероятности, но имеющие больше шансов на реализацию и в гораздо больших масштабах. И им чаще Сила открывает окно в то, что случиться наверняка. Хранители как экстраверты, наши способности лежат на поверхности, хранителям проще даются боевые навыки, а консулы – интроверты, они не имеют ярко выраженной Силы, но хранитель никогда не сравнится с консулом в работе с ментальными полями, в способности точно предугадывать какие-то крупные события. Консулы могут видеть внутренний мир человека, они великолепные лекари.

— Я слушала о стражах, как они отличаются?

— Хранители – агрессоры, стражи – защитники. Они так же развёрнуты, как и хранители, но их боевой упор идёт на становление многоплановой защиты, маскировки, влияние на сознание, конечно, все джедаи так или иначе обучены всем аспектам работы с Силой, но у кого-то что-то получается лучше, у кого-то хуже, — он даже не замечал, что говорил о джедаях, как один из них, до сих пор.

— А только консулы видят настоящие видения? — Энакин дал великолепную почву для интересующего её разговора.

— Сила открывает каждому то, что он должен знать. То, что он должен совершить или исправить. Истинные замыслы Силы не могут быть известны, эти видения много раз уводили джедаев на гибель, но и не раз спасали много жизней. Ты никогда не узнаешь, что на самом деле лежит в конце пути, пока по нему не пройдёшь.

— Значит ты должен остановить разрушение Алдераана, — уверена заявила Падме, стараясь сохранить тёплую обстановку в сложной и важной беседе.

— Видение приходят путём длительный медитаций, — как цитату произнёс он, — ясновиденье – это дар выдающихся консулов, которых были десятки за многовековую историю Ордена. Ясновидцев из хранителей – единицы. Я не могу иметь дара ясновиденья, я слишком сильный хранитель, — это прозвучало, как вдолбленный и неоспоримый факт, — с малыми способностями защитника. В теории, если бы меня с детства обучал защитник, то может я и мог быть им, но консулом – никогда. Лея будет могущественным консулом, вероятно сильней Йоды.

— А Люк?

— Хранитель, — с ниткой отцовской гордости постановил Энакин, — он уже сейчас затмевает сестру.

— Он сильней?

— Нет. Ярче, раскрытей, он уже сейчас чувствует Силу и учится её управлять, но их потенциал равно огромный. Лее нужно будет больше времени, нужная направленность, чтобы раскрыть свою Силу. Они будут идеально могущественной командой, когда подрастут и научатся использовать свои силы в полную мере.

— И она может иметь дар провидца? — возможно, что это и есть ответ, почему она увидела будущее.

— Может, но мне кажется, что Люк тоже сможет видеть будущее.

— Почему?

— Я просто это знаю, так же как и то, что я вижу будущее во сне.

— Джедаи много раз ошибались, и я верю, что ты у меня ясновидец, — она мягко улыбнулась, поцеловав, — а возможно ли передавать видения другим?

— Возможно, пройти через ментальное поле человека и показать ему ту вероятность, которую хочешь, — она почти чувствовала, как говоря, он что-то ищет в собственных словах, так как будто он уже нашёл ответ на свой вопрос, но его нужно произнести, чтобы осознать.

— Это можно сделать с любым живым существом?

— Не уверен, слишком много факторов влияющих на это, — он перебирал в уме какую-то информацию, не следя, что рассказывал, — ментально поле живого существа очень сложная система, это то же самое, что разминировать десятиэтапную пятиступенчатую ядерную бомбу. Любое неправильное движение или неровная мысль может привести к очень неприятным последствиям.

— Не уверена, но… — она замялась, решаясь задать важный вопрос, — мне можно наслать видение? Или это можно только одарённым?

— Тебе? — он удивлённо приподнял одну бровь, — да, твои эмоции я читаю через раз, несмотря на нашу ментальную связь, а ломать сознание – это надо быть самоубийцей. А ты, что-то видела?

Падме улыбнулась, принимая комплимент, и тут же замялась, понимая, что Скайуокер всё же чувствует к чему её вопросы, но так даже проще.

— В тот день… в первый день Империи, мне стало плохо, и мне показалось, что я что-то видела, — невнятно рассказала она.

— Что, конкретно? — настоял Энакин, проявляя интерес.

— Видела Лею, взрослую, сердитую, — она боялась всё рассказывать, боялась, что он не правильно всё поймёт, — и Люка, тоже взрослого, с твоим мечом. Может быть, что они мне показали будущее?

Он задумался, бесцельно смотря вперёд.

— Не знаю, я ничего не встречал в архивах про беременных одарёнными детьми, — неуверенно ответил он, — но на Мустафаре, у меня тоже было видение…

— Какое?

— В нём ты привезла Оби-вана, чтобы убить меня, — пряча боль под спокойным тоном, нехотя ответил он.

— Я… — она растерянно замолчала, вспоминая тонкости своего видения, и решила продолжить, — я никогда не дала бы ему тебя убить.

Энакин скрыл скептическую ухмылку, промолчав, что старый учитель и не смог бы этого сделать. Какое-то время они лежали молча, лениво шевеля сплетёнными пальцами рук. Каждый собирал по кусочкам собственную картину мира, составляя вновь полученные пазлы, но рядом было по-прежнему уютно и спокойно.

— А Сидиус? — смело спросила Падме, обнаружив окно в интересующей её сфере.

— М-м-м?

— Сидиус – консул или хранитель? — она была уверена, что получит ответ на свой вопрос.

— У ситхов своё деление, но он универсал. Он мастер клинка, мастер ментального воздействия, он мастер почти во всех сферах Силы, — в голосе слышалось восхищение, которое тут же заставило её поёжиться.

— Значит, он может найти Йоду сам?

— Йода – Гранд-Мастер-консул, не стоит недооценивать его возможности, — серьёзным тоном заметил Скайуокер, — и он надёжно спрятан.

— Как можно спрятать от Силы?

— Йода – очень могущественный консул, а такую мощь сложно скрыть, особенно, когда знают, что искать и как. Для того, что бы не было видно так, для него нужен или сильный источник Тёмной Стороны Силы, чтобы они нейтрализовали друг друга, или же мастера-защитники.

Значит Тао Грен и Вераг Куйн фактически выполняют роль телохранителей Йоды. Падме мгновенно спрятала эту мысль, потому что Энакин повернулся к ней.

— Ты что-то знаешь, — твёрдо заявил он, смотря в упор.

— Это аналитическое предвиденье, — выкрутилась Падме, — мне кажется, что Йоду скорей охраняют магистры, чем он где-то просто спрятался. Тем более, вероятнее всего, ты уже проверил те места, где он мог спрятаться.

— Верно, — он не сводил с неё внимательных глаз, требуя продолжения.

— И, вероятней всего, магистров-защитников, которые могут выполнять это работу осталось не так много.

— Предлагаешь начать поиск выживших магистров-защитников?

— Да, и, возможно, вы найдёте Йоду, — Падме не выпускала ни единого грамма ликования, но, к сожалению, тем самым разрушив их такую тонкую и родную связь. Она прижалась, обнимая сильней, стараясь сократить до минимума миллиметры между ними.

— Ты так жаждешь его смерти, — констатировал Энакин, позволяя закрыть разговор страстным поцелуем, который выветрит все сложные интриги из их многогранных отношений.