Другие Звезды 2

Глава 12

Кэлпи вела корабль вниз мягко и уверенно, но это не было бегством, не от кого нам бежать, это были ходовые испытания в первую очередь, а потому она, вместе с Олегом, внимательно следила за состоянием корабля в сложных условиях, потому что условия были действительно сложными, не отвлекаясь ни на что другое.

Мы спускались вниз в плотных облаках, ненадолго останавливаясь на высотах, кратных какому-то значению давления, и я ощутил себя на борту подводной лодки, а не космического корабля, в первую очередь потому, что сразу же исчезла всякая связь и слава богу.

Вообще-то строение Зевса, в отличие от нашего Юпитера, им-то я не интересовался, не до него было, мне пришлось изучить хорошо. В центре этого газового гиганта находилось ядро размером с несколько десятков наших родных Земель, и по своему составу это ядро тоже приближалось к планетам земной группы, просто потому что в своё время, на заре зарождения этой звёздной системы, Зевс, как и наш Юпитер, проглотил несколько таких планет, больших и маленьких, да и потом он оттягивал на себя все астероиды, какие только можно, вот и получил такое ядро, очень меня это, помню, удивило, я-то думал, что он газовый весь, не зря же его так называли.

А повыше ядра был слой металлического водорода, этот летучий газ сжало до такого состояния чудовищным давлением, а ещё выше, там, где полегче, там был слой уже водорода жидкого с небольшой примесью других газов, и всё это представляло из себя гигантскую динамо-машину, всю мощь которой Кэлпи сейчас и испытывала на себе.

Жидкий и уж тем более металлический водород прекрасно проводит электричество, ещё всё это великолепие вертелось с периодом примерно десять часов на собственные сутки, и от этого там бушевали мощнейшие электромагнитные бури, и активно излучались волны всех длин — от радио и до рентгена, и били чудовищные, непредставимые молнии, а уж какие тут были северные сияния — с «Надежды» же разглядеть можно было эти сияния! Ну, вооружённым глазом, конечно, но можно, особенно если захотеть.

— Ну что, — я дождался, когда Кэлпи зависнет на большой глубине в плотной, непроглядной атмосфере, чтобы перевести дух, — как состояние? Метания, неуверенность, боязнь присутствуют?

— Если бы, — махнула она рукой, но махнула с довольным видом, — столько работы… Некогда мне, капитан. И чего я, в самом деле, стеснялась?

— Молодец, — успокоился я, — когда много работы — это очень хорошо, потому что тогда дурью маяться некогда, Олег не даст соврать.

— Не дам, — подтвердил тот и спросил, — а что со спасёнными штурмовиками делать будем? В стазис-поле их дальше держать или выкинем к чёртовой матери?

— Ну, — задумался я ненадолго, посмотрев все данные по астероидам в трюме, обычные астероиды, лёд и камень, ничего особенного, можно выбрасывать смело, — даю вводную! В общем, это оказались пиратские корабли, такие дела. Подняли они бунт с целью захвата корабля, был небольшой рукопашный бой, Олег отличился особо, мы их обезвредили, а потому за борт бунтовщиков немедленно!

— Нет, капитан, — неожиданно медленно ответила мне Кэлпи, — на это я пойти не могу, пожалуйста, не надо. Я понимаю, для вас это шутка, но не надо. Я их выкину, если вы прикажете, но я чувствую, во мне что-то изменится после этого…

— Чёрт, — тут же осёкся я, заигрался, блин, и отыграл назад, — отменяю приказ! Это глупая шутка была, я бы никогда тебе такого всерьёз не приказал!

— Спасибо — облегчённо поблагодарила она меня, — а что вообще принято делать в таких случаях? Как тут быть, какие есть критерии?

— Ну, — даже притормозил я, ведь мне таких людоедских приказов никто ни разу не отдавал, — мы же не на войне, Кэлпи, а потому можешь смело надеяться, что таких случаев не будет в принципе никогда. Но если всё же допустить невероятное, вот чтобы убить этот вопрос — тогда пусть тот, кому это надо, сам это и делает, ясно? А главный критерий — ну, совесть-то у тебя есть, верно? Вот с ней и сверяйся! А ещё с должностными обязанностями, про них не забывай!

— Есть, — кивнула она, улыбаясь, — как не быть, есть. Поняла вас, капитан, спасибо.

— Вот и хорошо, — поднялся с места Олег, — договорились. А я тогда пойду, выкину бунтовщиков за борт собственноручно. Протащу их под килем, заставлю по доске пройтись или как там ещё у пиратов принято. А зачем — так прививка тебе это будет, Кэлпи, от чистоплюйства прививка. Понятно?

— Не совсем, — призналась она, — но думаю, что это вы даёте мне понять, что в случае чего сможете?

— Именно, — подтвердил Олег, — и цени, что в игровой форме. А как выкину — надо нам, Саня, часа по четыре поспать, наверное, двухсменку всё же тащить придётся. И давай ты первый, у нас пока работы много.

— Хорошо, — и я, проверив состояние корабля и убедившись, что всё в порядке, поднялся с места. Олег был прав, поспать надо, вообще спать в походе нужно при каждом удобном случае, этому меня научить успели. Одно дело, когда ты ведёшь размеренную жизнь, тут вся ночь твоя, да и днём добрать можно, и совсем другое дело, когда вот так, без чёткого графика, тут нужно использовать каждую свободную минуту. Просто выспавшийся человек соображает лучше, вот и всё, да и продержаться в случае чего без сна может дольше, а так никакого секрета нет.

Тем временем Олег исполнил свою угрозу, он вышвырнул бунтующие астероиды за борт и слава богу, что обошлось без комментариев с его стороны, потому что он мог легко устроить из этого целое представление, мол, в плен злодеев не берём, так что я спокойно встал на пятачок корабельного лифта и спустился на этаж ниже.

Вообще заснуть я сейчас всерьёз не рассчитывал, получится и хорошо, а нет, так просто подумаю обо всём, что сегодня случилось, чаю горячего попью из своего собственного капитанского кухонного комбайна, съем чего-нибудь лёгкого, но, стоило мне только раздеться и рухнуть на кровать, как меня мгновенно вырубило.

И снилась мне какая-то чушь, вообще я давно во сне не воевал, проветрила мне Анастасия голову капитально, но сегодня опять началось. Причём началось странно как-то, неестественно, по-дурацки, вот вроде и вертелся я вместе с Олегом на своём Иле, отстреливаясь и штурмуя, но вертелся вокруг какой-то планеты, в космосе, а немцы прятались от нас на ледяных спутниках, они шныряли туда-сюда верхом на небольших астероидах, ловко выскальзывая из моего прицела, так что проснулся я по будильнику без ожидаемого кошмарного крика, а в каком-то обалдении, пусть и довольно решительном, гонялся-то я за ними всерьёз.

Но контрастный душ привёл меня в рабочее состояние, он выбил из головы всю сонную придурь, так что в ходовую рубку я поднялся уже в хорошем настроении.

— Капитан на мостике! — в этот раз это была Кэлпи, на что я лишь махнул рукой и уселся в своё кресло.

— Дуй спать, — посоветовал я Олегу, — очень рекомендую, мне сейчас легче намного. И как тут у вас дела? Как испытания, ничего не случилось? Скинь отчёт, пожалуйста, посмотрю детально.

— Испытания хорошо, — ответил бортинженер, — всё в норме, держи отчёт. А насчёт остального — смотри сюда.

С этими словами он вывел на обзорный экран видеозапись плохого качества, на которой всё тот же Фомин, зануда несчастная, снова требовал от нас прибыть на свою станцию, и снова грозил авторитетами — системным да планетарным искинами.

— Чего он хочет-то? — запись прерывалась, слова пропадали, изображение пятналось помехами, но было видно, что Евгению Фомину вожжа под хвост попала, и попала всерьёз. Уж и не знаю, что мы ему такого сделали, ведь ничего же не возмутили, все обломки метеоритного потока упали в атмосферу, я проверял, да и из пушечек палили минимальными зарядами, кроме последнего выстрела, но вид у него был довольно решительный. Хотя, разве что тем, что подвергли сомнению его авторитет и испытывались на всю катушку, не оглядываясь на слова Фомина, ну да это его личные проблемы, всё же действовали мы в рамках им же установленных правил, как по мне. — И почему качество такое плохое, непонятно же ничего!

— Помехи, — пожала плечами Кэлпи, — я и так этот файл собрала из многих вызовов, лучше уже не будет, работала на пределе возможностей. Но основное ведь понятно?

— Это да, — признал я, — требует прибыть на станцию. Ваше мнение, товарищи экипаж? Прибудем или ну его к чёртовой матери? Первой своё мнение высказывает самый молодой член команды, прошу начинать.

— А, — сориентировалась Кэлпи, — традиция обсуждения, понятно. Моё мнение такое — почему бы и не прибыть, раз так настоятельно просят? Я посмотрела в своих базах данные по этому Фомину — он довольно авторитетный учёный, оказывается, плюс к этому начальник станции, он же главный диспетчер. Конечно, в данном случае это звание не больше, чем профанация, никаким обслуживанием полётов он не занимается, это искины делают, но отвечает за всё именно он. Известен своей педантичностью и дотошностью, к окрестностям Зевса относится, как к своей личной собственности.

— Вот ведь буржуй, — буркнул я, — Олег, твоё мнение?

— Да пошёл он к чёртовой матери, — рубанул бортинженер, — у нас своё начальство есть! Это первое, а второе — если уж тут так всё устроено, если мы равные среди равных, вот давай и посмотрим, так ли тут всё радужно, как нам Анастасия напела, или всё же есть нюансы? Давай, Саня, взбрыкнём маленько, как раз границы дозволенного и увидим, а? Чего нам бояться?

— Резон, — задумался я, Олег был очень убедителен, а потом перевёл взгляд на Кэлпи, — так что там с испытаниями? Все восемь часов высиживать смысл есть или нет?

— Наверное, уже нет, — пожала плечами она, — все цели достигнуты. Могу сказать с уверенностью, я теперь тут могу и восемь, и восемьдесят, и восемьсот часов просидеть, ничего уже не изменится.

— Тогда поступим следующим образом, они, — и я ткнул пальцем вверх, — там уверены, что мы выскочим отсюда через четыре часа, как того требует программа испытаний. И, скорее всего, тут же в нас вцепятся, придётся вступать в разговоры, чего-то выяснять, чего-то доказывать, но это же всё глупо и нам сейчас совершенно не нужно. А потому! Мы должны, умело маскируясь и используя складки местности, а также погодные условия, сложную ледовую обстановку и фактор внезапности, выскользнуть отсюда, не привлекая неприятельского внимания. Ну и уже с полпути пошлём сюда пламенный привет и может, даже, поинтересуемся, в чём тут, собственно, дело. Смысл манёвра — узнать, сможем ли мы действовать тайно, а также избежать ненужного выяснения отношений с риском их окончательно испортить, ну и проверить доводы Олега тоже необходимо. Приказ понятен?

— Понятен! — отсалютовала оживившаяся Кэлпи, — очень интересная задача, это хорошо! А вы, капитан, почему вы думаете, что отношения с Фоминым ещё не испорчены?

— Может, и испорчены, — пожал плечами я, — а может и нет, тут нельзя сказать точно, можно лишь надеяться на лучшее. Но, если мы сейчас прибудем на станцию, как он того требует, то вот там, на станции, на свежем раздражении и злобе, вот там мы их испортим точно. Там мы его такими матюгами обложим, в две-то глотки, не удержимся же! А так отложим это дело, он кинется жаловаться, дойдёт это дело до всех желающих, может, его укоротят и без нас, но главное, это даст Баринову время подготовиться. А вот если мы сейчас придём на станцию самостоятельно, никого из наших не предупредив, то и защитить нас, сирых и убогих, будет некому, понятно?

— А, — с уважением протянула Кэлпи, — интрига!

— Да какая это интрига, — поморщился я, — с настоящими интригами тебе к Анастасии надо. Это простая предосторожность, ясно? И ещё, на будущее тебе, Кэлпи, вот ежели ты, допустим, натворишь чего-то не того, всерьёз натворишь, а нас рядом не будет, то в плен сразу не сдавайся, даже если сама считаешь, что виновата. Ты сначала нас предупреди, Баринова, Анастасию, Диму того же, ты дай друзьям знать и дай им время подготовиться, понятно? Один в поле не воин!

— Одна голова хорошо, — поддакнул Олег, — а полторы лучше! Но ты мне скажи, капитан, у тебя план действий-то есть? Ну, как мы отсюда прорываться будем?

— Нету, — развёл руками я, — да и не должен. Я капитан, я определяю общий вектор, мелочи — это не ко мне. А такой план, нет, три разных плана, нам сейчас основной член экипажа и предоставит, это как раз её обязанность. Сколько тебе, Кэлпи, на разработку времени надо?

— Нисколько, — тут же отозвалась она, — уже. Скинула в общий доступ, давайте обсуждать.

И мы обсудили, и приняли за основу второй план, потому что первый был уж очень прорывным и сложным, а в таком деле проще надо быть, тогда меньше шансов на то, что что-то пойдёт не так. Да и не понял я его с научной точки зрения, честно говоря, не хватило мне знаний, Олегу тоже, поэтому мы его и отклонили.

— Приступаю к выполнению манёвра прорыва, — сразу же после утверждения отрапортовала мне Кэлпи, — запускаю отвлекающий клон корабля.

И она выпустила в атмосферу Зевса исследовательский зонд, что будет четыре часа изображать нас, то есть наш корабль. Зонд этот будет болтаться чуть ниже границы уверенного обнаружения и идентификации, иногда чуть-чуть приближаясь к ней, чтобы оттуда установленный на этом зонде простейший бот мог моим голосом пообщаться с Фоминым, на уровне — здравствуйте, очень приятно, программа испытаний выполняется успешно, вот выйдем в открытый космос в назначенное время, там и поговорим, имейте терпение.

Ещё этот зонд самостоятельно отправился к северному полюсу Зевса, туда, где сейчас бушевали мощнейшие сияния, это чтобы Фомину было интереснее нас высматривать, а мы тем временем затаились вблизи экватора, там, где и бил в планету тот самый метеоритный поток.

Расчёт был на то, что у Кэлпи имелся полный расклад по этому потоку, поэтому нам не нужно было демаскировать себя излучением локаторов, мы и так знали, где и что в этой системе сейчас летит. А ещё мы знали, что и у той стороны эти знания есть, поэтому и надеялись, что не будут они пересканировать и переопределять каждый приближающийся к Зевсу метеорит, не было им в этом насущной необходимости.

И ещё мы знали, что через пятнадцать минут к планете приблизится очередное скопление крупных обломков, часть из них сгорит в атмосфере, часть пролетит мимо, а несколько, из них один очень крупный и нам подходящий, совершат интересный манёвр, они чиркнут по касательной по верхней границы атмосферы, но не попадут в неё, нет, они отлетят от неё, как камень от воды, блинчиком, и разлетятся кто куда, изменив траекторию, что нам и требуется.

Кэлпи предложила, маскируясь вспышками в атмосфере от падающих метеоритов, выскочить и, включив режим абсолютно чёрного тела, поглощая все виды излучений, выпрыгнуть и прицепиться к рикошетирующему астероиду, и уверяла нас в том, что никто ничего не заметит.

На, а потом, через три с половиной часа, улетев вместе с этим обломком за границу уверенного обнаружения, примерно на семьсот пятьдесят тысяч километров, там уже включить основные двигатели, хорошо разогнаться да отойти подальше, и уже оттуда послать Фомину пламенный привет, оставлять его в неведении было бы совсем несерьёзно, всё же волнуется человек.

Ну и лаг по времени в этом нашем общении будет чувствительный, на несколько секунд минимум, а потому лаяться не получится, перекрикивать и перебивать друг друга тоже, такая вынужденная вежливость будет, вот и хорошо. И время на обдумывание ответов тоже появится, в три-то головы мы его мигом отбреем.

— Приближаемся к точке старта, — предупредила нас Кэлпи, — пошёл обратный отчёт.

Сейчас она была собрана и деловита, как никогда, ведь весь этот манёвр строился на её расчётах и предположениях, вслепую, без возможности проверить и уточнить, а ведь были ещё и возможные ошибки, так что я молчал и сидел тихо, не отсвечивая, чтобы не отвлекать.

Кэлпи сейчас ждала первых вспышек в атмосфере, чтобы по их времени, месту и траектории сориентироваться, внести уточнения в план, а потом выскочить, как чёртик из табакерки, выскочить и прицепиться к выбранному астероиду, не изменив при этом его орбиты, потому что это тут же заметят.

— Три, — сказала она вслух и на обзорном экране вспыхнула первая огненная полоса, пролетевшая совсем рядом с нами, как зенитный трассер, я даже отшатнулся.

— Два, — рядом прочертила свой след в атмосфере ещё одна, и мне снова показалось, что она пронеслась совсем рядом, а Кэлпи по этим двум вспышкам мгновенно сориентировалась, моментально внеся корректировки в план и убрав влияние ошибок счисления.

— Один, — над нами вспыхнул третий след, самый яркий, мы были практически у него на пути, а потом корабль резко рванулся по дуге наверх. — Старт!

Кэлпи умудрилась вклиниться в этот метеоритный поток, вклиниться так, что уже не было нужды использовать противометеоритные пушки, вклиниться на от пятисот и до тысячи предельных «же» ускорения, загрузка её вычислительных мощностей болталась у отметки в шестьдесят процентов, но она сама, лично, контролировала этот процесс, не давая себе перейти в аварийный режим, а Олег следил за этим, следил и потел вместо неё, ну и я вместе с ним, и не сказать кому из нас было сейчас легче.

Я привык к тому, что это именно я верчусь и выжимаю из машины всё, что она может дать, а Олег сидит сзади и только покрякивает от удивления, вцепившись в пулемёт, но вот сегодня мы начали это делать вместе.

Корабль лихо, не уворачиваясь от ещё одного вспыхнувшего совсем рядом огненного следа, вынырнул из плотной атмосферы по максимально крутой дуге и рванулся вслед за крупным астероидом, который как раз сейчас начинал свой отскок.

На обзорном экране было хорошо видно, как он начал немного светиться, как возникла под ним едва заметная плазменная подушка, как посдувало с него всю мелочь, что летела вместе с ним, а потом он чуть изменил траекторию, и этого уже было достаточно, чтобы ему в этот раз не упасть в гравитационный колодец Зевса, потом, в следующий раз, он это обязательно сделает, но не сегодня, сегодня у него другое предназначение.

Кэлпи выждала несколько томительных секунд, не приближаясь при этом к астероиду, пусть он уже отскочит сам, и отскочит уверенно, а потом прижалась к нему буквально на вытянутую руку, на метр дистанции, и если бы мы были двумя гоночными машинами, то это был бы, наверное, миллиметр расстояния.

Оставалось надеяться, что нас никто не углядит на фоне Зевса в видимом спектре, нам бы проскочить этот момент, ну а в открытом космосе там уже и выглядывать нечего будет.

Но на скорости всего лишь шестьдесят километров в секунду нам придётся переждать много тревожных минут, полчаса примерно, хоть Кэлпи и уверяла, что все координаты всех станций наблюдения ей известны, со всеми их зонами ответственности и прочим, и что она сумеет, используя эти знания по-максимуму, укрыться за астероидом, но меня чего-то всё равно потряхивало.

Если бы я это делал сам, это одно, но вот так, сидеть и ждать, доверившись другому, такого у меня ещё не было.

— Понял, да? — Олег каким-то образом угадал моё состояние, — привыкай, Саня! Вот теперь ты почувствуешь, на своей шкуре почувствуешь, как стрелки доверяют своим командирам, как они верят в них и надеются, вот как на господа бога надеются, потому что ничего другого им не остаётся. Пусть оно сегодня и не всерьёз, но ты прислушайся к себе, прислушайся и запомни!

— Запомню, — кивнул я, — жуть какая, честное слово. Это я про тогда, не про сейчас, и как вы только там сидели.

— А есть один секрет, — и Олег поднялся на ноги, — как не сойти с ума от нервов, и называется он доверие, причём доверять надо по-настоящему, как самому себе и даже больше. Это не просто слова, вот, смотри на меня, я сейчас, если отпустишь, спать пойду, и засну без всяких там метаний, спокойно засну, потому что знаю, что вы меня не подведёте.

— Спасибо за доверие, — кивнул я, — а поспать тебе надо, дуй давай. Если что — вызову.

— Потому что экипаж, — всё никак не унимался Олег, — это семья! И я в нашей семье — папа!

— Да иди ты уже! — я не удержался и заулыбался, — папа, блин!

И он пошёл, довольный, и бормотал ещё что-то там вслух, так, чтобы я услышал, что вот с дочкой ему повезло, путёвая у него дочка, умная и соображает, и вроде бы это была шутка, но, когда я повернулся к обзорному экрану и стал следить за тем, что происходит, то начал я уже это делать без нервов, спокойно, как и следовало мне это делать изначально.