Дом, который будет ждать. Книга 5

Глава 8

Келен

Я не стал спрашивать Лиама, почему амулет Ока вызвал у него такую реакцию: успев достаточно хорошо изучить своего помощника, я знал, что рано или поздно он сам скажет мне всё, что сочтёт нужным и возможным. Сейчас же гораздо более важным был визит к логову кайроса. Он успеха или провала этой миссии зависело не просто многое, от этого зависело практически всё. Если я не справлюсь, можно попрощаться с домом в Невидимой горе и титулом Повелителя Франгая. Со мной просто никто не станет считаться, ибо проигравшие и неудачники никому не интересны, это я прекрасно усвоил ещё по прошлой жизни.

Был у меня когда-то знакомый капитан пиратской багалы, о котором в определённой среде ходили настоящие легенды. Каждый, кого он брал в свой экипаж, страшно этим гордился. Но однажды он напал на большой императорский торговый караван и был разбит силами противника. Вроде бы всё понятно и объяснимо, но его репутации был нанесён непоправимый урон, и постепенно из легенды он превратился в посмешище, а потом его просто забыли. Никогда не нужно откусывать больше, чем можешь проглотить – это я понял тогда очень чётко и запомнил навсегда. Хотя эти знания и не уберегли меня самого от подобной ошибки, ну да это дело прошлое. Главное – не повторить её снова.

– Проводишь меня? – коротко спросил я Лиама, и тот медленно кивнул лысой головой. На его лице застыло выражение покорности и смирения, но меня уже было этим не обмануть: я прекрасно видел, что помощник сильно взволнован.

Мы вышли из дома и по неширокой тропе, протоптанной неизвестно кем и непонятно когда, направились в сторону ельника, кажущегося жутко густым даже на фоне непролазных франгайских зарослей. Обогнув огромную ель, Лиам наклонился и ужом ввинтился в едва заметный просвет между тяжёлыми лапами. Я молча последовал за ним, благо драконья чешуя позволяла не опасаться колючек и острых сучков. Ещё несколько раз мы ныряли в непроходимые на первый взгляд заросли, но каждый раз в них обнаруживался лаз или нора, по которым мы просачивались всё глубже и глубже в еловую чащу.

Через какое-то время, когда мне уже начало казаться, что вся моя оставшаяся бесконечная жизнь так и пройдёт в бесконечном ползании по кустам, мы выбрались на небольшую, почти идеально круглую полянку. Я с наслаждением выпрямился и потянулся, разгоняя кровь и приводя мысли в порядок. При этом я не забывал внимательно оглядываться, стараясь не вертеть головой слишком уж откровенно.

Поляну окружали всё те же вековые ели, которые, казалось, с высокомерным пренебрежением смотрели на нас с высоты своего роста. И вдруг я почувствовал почти непреодолимое желание покинуть это место и отправиться домой, где бы этот самый дом ни находился. Мысль об этом с каждым мгновением становилась всё сильнее, вытесняя остальные чувства и желания. Но я был готов к чему-то подобному, и, встряхнувшись, выстроил защиту против ментального воздействия. Я не стал делать этого заранее, чтобы хозяин полянки первым проявил себя. Кирпичик за кирпичиком я, не торопясь и не скрываясь, возводил стену, отсекающую меня от чужого воздействия. Была в той неторопливости, с которой я работал, некая демонстративная насмешка, мол, я всё понимаю, всё вижу, но суетиться не собираюсь, ибо спешка – удел слабых. Почти физически я ощущал растерянность и недовольство того, кто пытался управлять моими мыслями и чувствами. Невидимый противник усилил нажим, но все его попытки пробраться в моё сознание разбивались о выстроенную из изумрудно-зелёных кирпичей стену.

– Я не хочу враждовать, – негромко сказал я, прекрасно понимая, что меня услышат, даже если я стану говорить шёпотом, – я пришёл с разговором и предложением.

На какое-то время над поляной повисла тишина, не прерываемая ни единым звуком, а затем ветки качнулись, и вперёд шагнул кайрос. Это был не старик, как мне почему-то подумалось, когда Лиам сказал о том, что нашёл логово старого и сильного хищника. Передо мной стоял полный сил самец, чешуя которого отливала всеми оттенками коричневого цвета: от светло-орехового, почти золотистого, до насыщенно-кофейного, почти чёрного. Он, не мигая, молча смотрел на меня своими жуткими зелёными глазами, в которых плескались воля и недюжинный ум.

– Кто ты? – прозвучал вопрос у меня прямо в голове, а в глазах кайроса мелькнула неприкрытая насмешка. – Ты можешь не подчиниться моему зову, хотя я и не понимаю, как ты это делаешь, но полностью закрыть от меня сознание никому не под силу. Зачем ты пришёл?

– Я Келен, – я тоже ответил ему телепатически, чем вызвал вспышку удивления, которую кайрос даже не попытался скрыть. – Я тот, кого избрали Истинные боги.

– Мне нет никакого дела ни до истинных, ни до каких-либо иных богов, – равнодушно ответил кайрос, словно и не вспыхивали секунду назад его глаза искрами изумления, – они приходят и уходят, им безразличны мы, а нам – они. Так было и так будет всегда. Уходи, назвавшийся Келеном, мы не тронем тебя.

– Франгаю грозит опасность, – сказал я, чувствуя, что где-то внутри зарождается бессильный гнев, – нам следует объединиться, чтобы не пропустить врага в лес. Он не оставит нам Франгай, а постарается подчинить его и населить своими слугами.

Не знаю, действительно ли тот, кто собирал силы за Ирманской пустошью, планировал переселить сюда своих слуг, но исключать такой вариант однозначно не стоило.

– Мы никому не подчиняемся, не склонимся и перед ним, – кайрос безразлично покачал головой, – мы сможем защитить себя и свою стаю. Око Тьмы поможет нам.

– Око Тьмы выбрало меня, – я провёл рукой по груди, и кайрос замер, заворожённо глядя на амулет, который стал виден. Я ещё вчера понял, что могу убирать его, так как по моему желанию кругляш словно вплавлялся в кожу на груди. Получалось это, правда, только в драконьем облике, а в человеческом амулет преспокойно висел себе на цепочке и даже не собирался никуда прятаться.

– Око Тьмы выбрало меня, – повторил я, сделав акцент на последнем слове, – и теперь безопасность Франгая – это моя забота, нравится тебе это или нет.

– Это меняет дело, – помолчав, медленно проговорил кайрос, и в его голосе мне послышалась тщательно скрываемая растерянность, – Око Тьмы не может ошибаться.

– Я должен защитить Франгай от того, кто хочет уничтожить его, – я постарался вложить в голос как можно больше убедительности, хотя сделать это, разговаривая телепатически, было очень сложно, – и мне нужна помощь.

– Почему ты пришёл к нам? – кайрос смотрел пристально, но проникнуть глубже в моё сознание больше не пытался. Возможно, статус избранника Ока ставил меня на иную, более высокую ступень в его личной иерархии.

А вот это уже начинался конструктивный диалог, и я мысленно вытер трудовой пот: главное – начать обсуждение, а там уже проще.

– Я решил начать с самых сильных, – честно ответил я, – потому что если я смогу убедить вас, то и остальные прислушаются к моим словам.

– Ты хочешь, чтобы мы использовали свои способности в твоих интересах? – в голосе кайроса не было осуждения, он просто пытался получить максимально полную картину, и я его прекрасно понимал.

– Нет, – в голове яркой вспышкой мелькнуло искреннее удивление моего необычного собеседника, – я хочу, чтобы те, кто примет моё предложение, сделали это исключительно добровольно. Поэтому моё предложение не имеет к вашим способностям никакого отношения. Я хочу попросить вас выделить пару молодых особей посообразительнее, тех, кто смог бы стать разведчиком и сумел бы сработаться с мёртвым.

Кажется, теперь мне удалось удивить кайроса по-настоящему, так как он надолго замолчал, видимо, обдумывая столь необычное предложение.

– Я передам твои слова остальным, – сказал он тогда, когда я уже почти перестал надеяться на ответ, – среди наших тоже есть те, кому скучно заниматься обычными делами. Может быть, они именно те, кого ты ищешь, избранный Оком.

С этими словами кайрос повернулся и словно растворился в густой тёмной зелени окружающих прогалину елей. Мне показалось, что не шелохнулась ни одна ветка, не качнулась даже самая маленькая еловая лапа. Я посмотрел на Лиама и увидел, что он смотрит на траву в том месте, где только что стоял кайрос. Всмотревшись, я разглядел на мягком лесном ковре небольшую светло-коричневую чешуйку, и сердце моё радостно забилось: я знал, что это значит. Память, переданная мне в раковине Ока Тьмы, хранила ответы на множество вопросов, и на этот в том числе. Кайрос оставил мне свою чешуйку для того, чтобы я мог позвать его уже без помощи Лиама. Мне нужно было лишь сжать её в ладони и мысленно отправить зов. Это была победа, которой я радовался, как мальчишка, впервые получивший от отца небольшой, почти игрушечный, но острый и так похожий на настоящий меч. И пусть этой удачей я был обязан амулету, висевшему у меня на груди, но всё равно: начало созданию армии, которая защитит Франгай в случае беды, было положено.

После встречи с кайросом я решил сам посмотреть, что происходит на границах Франгая, прежде чем отправлять туда разведчиков. Лиам не только одобрил эту мою идею, но и вызвался провести предварительные переговоры со своими соплеменниками и осторожно выяснить, найдутся ли среди них желающие принять участие в задуманной мной авантюре.

Оказалось, что за время, проведённое в новой резиденции, я страшно соскучился по свободному полёту через лес. И сейчас я с невероятным наслаждением вдыхал свежий и головокружительно вкусный лесной воздух, подставлял лицо под стекающие с широких листьев капли. Они со смешным тихим щёлканьем разбивались о крепкую чешую, и с каждым этим звуком на душе становилось светлее, словно растворялись цепи, сдерживавшие всё это время мою истинную природу. Я легко перелетал с дерева на дерево, чувствуя, как тело наливается силой, а медальон, снова спрятавшийся под чешую на груди, начинает слегка вибрировать и биться в унисон с моим сердцем. Мелькнула соблазнительная мысль о том, что лучше всего было бы отказаться от статуса Повелителя, отбросить все проблемы и раствориться в лесу, став одним из рядовых хищников Франгая. Ловить зазевавшихся или просто более слабых, чувствовать вкус горячей крови, ощущать ликование победы. Но я усилием воли прогнал эту мысль, потому что уже сделал свой выбор.

Взобравшись на вершину огромного древнего дуба, старше которого, наверное, не было дерева во всём Франгае – говорят, он был прямым потомком того самого первого дуба, с которого и начался когда-то этот великолепный лес – я оглядел колышущееся подо мной тёмно-зелёное море. Неожиданно мой взгляд зацепился за что-то у дальней, северной границы леса. Там было что-то неправильное, чужое, нарушающее целостность картины.

Я всмотрелся, используя особые способности, и нахмурился: северная граница Франгая была словно поражена какой-то болезнью. Листья на деревьях потеряли насыщенный зелёный цвет, словно выцвели, несколько молодых елей практически сбросили хвою и явно были на грани гибели. К тому же что-то мешало мне рассмотреть происходящее в подробностях. И дело было не в тумане – он-то как раз для Франгая явление совершенно обыденное. Там дело было в чём-то другом, и я не собирался пускать дело на самотёк.

Стряхнув эйфорию, только что кружившую мне голову, я стремительно понёсся на север, старательно гася в душе дурные предчувствия.

Остановившись неподалёку от места, которое меня насторожило, я прислонился к стволу толстой ели и замер, всматриваясь и вслушиваясь в окружающее пространство. Вокруг было тихо, и эта совершенно неестественная для раннего вечера тишина настораживала даже больше, чем изменившийся цвет листвы или заболевшие деревья.

Не пересвистывались птицы, не пищали в траве грызуны, спасаясь от мелких хищников, не шуршал листвой корнегрыз, нору которого я отчётливо видел даже отсюда, не пищали сариссы… Складывалось впечатление, что этот небольшой кусочек Франгая просто умер, перестал дышать, разговаривать и давать приют десяткам живых существ. Более того, я не чувствовал даже насекомых, которых в ельнике должно быть просто запредельное количество. У меня было странное ощущение, что я здесь совершенно один, вот то есть абсолютно. Это было не просто удивительно, это было тревожно и требовало обязательного выяснения.

Чувствуя, как в груди зарождается, казалось бы, давным-давно позабытый и почти уничтоженный обстоятельствами восторг предвкушения тайны, как бурлящим потоком выплёскивается в кровь азарт погони и расследования, как радостно и быстро бьётся сердце, я снова превращался в бесшабашного авантюриста Реджинальда фон Рествуда. Чутьё кричало о том, что то, с чем я столкнулся, – штука чрезвычайно опасная и непредсказуемая. Но я уже не в силах был остановиться, и невидимкой скользнул вперёд, туда, где пряталось неведомое.