Дикое царство. О чем поет Север

Глава 28

Я бежала, останавливалась, подпуская тигров к себе, а затем снова бежала. Я выполнила свою задачу — увела их от подвальных помещений. А дальше воины Дома династии взяли их на себя.

Я оторвалась и забежала в парник. Здесь было тихо, я слезла с Лалону и стала проходить мимо растений. Зе́лено, тихо, влажно. И в то же время жутко.

«Возьми немного лечебных трав» — сказал Лалону.

«Ты уже излечил мое лицо»

«Пригодится, не упрямься, Эстер»

Я кивнула и втянула воздух в легкие, пока срывала растения. Странный запах… не только растений. Я ощутила нечто зловещее.

«Лалону…»

«Тут смерть»

Я медленно пошла на запах. И увидела… Сорванный аконит, который сжигала Эгира. Эгира, навечно уснувшая в земле. День боли, день утрат. Кого еще я потеряю, Мать Луна?

Я медленно подошла к женщине, которая каким-то чудом догадалась, кто я, и которая пыталась уничтожить аконит, когда за ним пришли. Ее глаза были закрыты. Я осмотрела ее грудь, где нашла рану. Почему она не спряталась?

Ответ был на ее столике, где были травы для исцеления. Она подавала воинам их. Воины Тигриного Дома не убили бы ее, если бы она не стала уничтожать аконит.

— Эгира-мири, — прошептала я.

«Нам нужно идти дальше, Эстер.»

Но я не слышала Лалону… не хотела слышать.

«Ты нужна живым. Ты нужна Дарию».

Имя моего мужа вывело меня из оцепенения. Я резко обернулась и встретилась со взглядом волка. Он понимал все, но говорил двигаться дальше. Я медленно встала, шатающейся походкой дошла до Лалону и уперлась лбом в белую шерсть.

«Я не могу…»

«Надо двигаться дальше, малышка».

Я запрыгнула на спину волка и вышла из парника обратно в дом. Лалону понес меня к главной комнате. Я выглянула в окна, замечая, как солнце начинает садиться за горизонт. Вечер. Вот и день прошел.

Что-то изменилось.

Звон металла стих, воины Тигриного Дома стояли, не шевелясь, воины Дома династии тоже. Я проходила на волке мимо них, они с опаской смотрели на меня, но не нападали. Никто из них.

«Лалону»

«Уже иду по запаху Дария»

Я прижалась крепче к его спине, и выпрямилась лишь, когда он остановился. Около входа в общую комнату все стояли с каменными лицами.

— Что происходит? — шепотом спросила я.

— Бой Каринутус.

Мне это название ни о чем не говорило. Я подошла к дверям, но они закрыты. Я положила руку на дверь, желая ее дернуть, но меня остановили.

— Нельзя прерывать, отвлекутся… нечестно будет, — сказал один воинов.

Я заметила, что боев больше не велось, все сложили оружие и… просто ждали. Тихие, аккуратные шаги. Я резко обернулась и увидела…

— Разие! Что вы тут делаете?

Она шла под руку с Раджем, который защищал ее, а за ними была Парвати и Кори. Я увидела, как воины Тигриного Дома взглянули на Раджа с ненавистью, а на его одежде была кровь. Значит он сражался против своих. Раз даже Парвати спокойно идет за его спиной.

Радж увидел волка рядом со мной, его глаза удивленно расширились, но он ничего не сказал. Иногда происходят вещи более важные, чем девушка, бегающая с белым волком по Дому династии Прайд.

Он подошел ко мне и цепко осмотрел меня.

— Не ранены?

Я покачала головой и спросила:

— Что за бой, Радж?

— Вызывающий предъявляет свои требования за победу, дерется один на один с человеком, если не считать спутников и… еще четверых хищников, которых выберет его противник.

— Четверых? — не верящим голосом спросила я.

— Дарий вызвал на бой Шрейдена, он с Элерином против него и спутника, а также четверых тигров. Если Дарий одержит верх Тигриный Дом отступит.

— Он один…

— С Элерином.

— И тем не менее… зачем… зачем он это сделал? Солен…

— Солен мертв, — сказал один из воинов династии, сидя на полу.

— Мертв? — тихо спросила Парвати.

— Госпожа Сараби лично вонзила в него меч, когда услышала о том, что Солен виновен в смерти Эфшери и Тарира.

Война войной, а даже тут информация расходилась точно на базаре. Языки без костей!

Я не успела удивиться этой информации, слишком много событий за последнее время. А вот Парвати… она тяжело вздохнула, приложила руку к груди и осела, съехав спиной по стене.

Я хотела с шумом выломать дверь, мне было плевать на их обычаи и традиции. Но Дарию было не плевать. И я… могла, действительно, отвлечь его. Как бы он отреагировал на меня. Что если бы это дало преимущество Шрейдену?

— Эстер! — послышался визг девушки.

Я медленно повернула голову. Кали заключила меня в объятия.

— Ты жива! Ты жива!

Она отстранилась, внимательно вгляделась в меня, увидела волка рядом. В ее глазах блеснуло понимание, но она не отшатнулась. На лице ничего не выдавало страха или омерзения. Нет, только цепко осматривала меня на наличие ран.

— Ясно откуда ты, такая деревенская, — шепнула Кали.

— Как вы?

— Все в порядке. Лаванья, Зара живы. Слуг не трогали. Как вы?

— Люкасса погибла.

— Что?! Как? — в глазах девушки стали собираться слезы. — Почему? Почему она не была с нами?

Как ей объяснить?

— Потом, Кали.

Они с пониманием кивнула и замолчала.

Раздалось рычание из комнаты, громкое… Дверь открылась. Мне казалось, что я перестала дышать. Все смотрели на того, кто выйдет. Вышли двое, Сараби и молодой мужчина из Тигриного Дома, он оглядел всех присутствующих и сказал:

— Бой Каринутус окончен. Мой отец, Шрейден, мертв. Бой проигран, мы обязаны отступить.

Тигриный Дом опустили глаза в пол, я видела разочарование, жалость. Но они молча вставали, чтоб покинуть Дом династии. Я протолкнулась сквозь людей и вошла в комнату. Здесь было тело Солена, тело Шрейдена, павшие тигры и… Шойдра, осматривающая, лежавшего на спине Дария.

Я подбежала, не обращая внимания на удивленный взгляд женщины. Мне было плевать.

— Дарий! — крикнула я.

Он не ответил.

Я присела рядом с ним, и не могла сосчитать раны на его теле. Он еле-еле дышал.

— Прана не вылечит его, — прошептала Шойдра. — От отвоевал наш Дом ценою жизни.

Где-то позади я услышала всхлип, это была Парвати, которая за всей своей броней и сухостью, ощутила горечь потери.

— Нет! — крикнула я. — Он еще жив.

— Ненадолго, Эстер.

Я стала осматривать его раны, кровь была везде. Он еле-еле дышал, глаза были закрыты. Столько глубоких ран, повреждение внутренних органов. Такое не зашепчешь?

— Уходите, — прошептала я.

— Что?

— ВСЕ ПОШЛИ ВОН! ТИШИНА, НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ПОДСЛУШИВАТЬ!

Они решили, что я сумасшедшая, но я вопила, чтоб они ушли, пока не стало поздно. На помощь мне пришел Кори, который стал говорить, чтоб освободили все комнату. И Радж, взявший командование. Как они разобрались мне не было важно. Важно было другое.

Стало тихо.

«Эстер…»

«Да»

Есть шепот, который не должен быть слышен ни одному уху, он предназначается только одному — тому, кого лечат. Я медленно провела по волосам Дария, откинула их со лба. Протерла пот и прислонилась губами к щеке. Я начала шепотом, быстро-быстро:

Солнце встает на востоке,

А на западе — его колыбель.

Ты будешь со мною в горном водном потоке.

Ты будешь со мною петь в параллель.

Я связала нас нитью, прочнее железа и стали.

А в сердцах наших горит огонь на двоих.

Я люблю тебя навечно, как часть своей стаи.

Заклинаю, держись за меня, если нет сил уж твоих.

И если мне скажут: отпусти, не держи, —

При свете Луны оскал мой блеснет.

Ведь ты всех в мире дороже.

Ведь ты мой — полет.

И я не орел, и не ястреб, и вовсе не птица,

Но волки тоже могут летать.

Тихо, бесшумно, словно по небу бежит колесница,

Нашей песни вторит сама Луна-Мать.

Я шептала и шептала ему прямо в ухо. Раны затягивались, но ритм сердца был медленный. Я ощущала одновременно и узор на своем бедре, и у него под сердцем, словно он тоже был на мне. Телесные раны заживали, но внутри… сил не хватало.

«Эстер…»

Я не слушала, как зовет меня Лалону. Я продолжала повторять заученные строки постепенно повышая голос. Я не знала, сколько времени прошло, лишь лунный свет известил меня о том, что уже глубокая ночь.

Но я продолжала.

Шепот исцеления ран плавно превратился в песню жизни. Силы покидали меня, я ощущала, как с каждой строчкой вокруг меня и Дария вспыхивает светло-голубое свечение праны. Лалону передавал мне все свои силы, я слышала, как он тяжело дышит.

Сердце моего волка тоже билось медленнее и медленнее.

«Лалону…»

«Забирай все, Эстер»

Я ощутила, как щеки снова стали влажными от слез, но продолжала петь.

Черная хромая волчица шла медленно. Но раньше ей и некуда было торопиться, а вот сейчас… Нужно ускориться.

И зачем она притащилась в эту даль? В эту жару… Детеныш ее человека убежал, запретил за ней следовать. Да и она, правда, не поспевала за быстрыми человеческими ножками и белыми лапами Лалону.

Когда-то она была самой быстрой, самой суровой и дикой. В далеком бою ее прозвали диким демоном Ракши. Ох, с каким упоением смеялись те, кто поставил на нее клеймо в бою. И как громко орали, когда она эти же руки откусила.

Саригрид не знала запретов и слова «Нет». Ей было все равно, что Эстер запретила следовать за ней. Это пусть все остальные ее послушались. Но не старая Саригрид…

Ракша взяла с нее обещание заботиться о внучке, пока та не найдет свой путь. И великая белая волчья мать — Луна, шептала, нет, умоляла ускориться трехлапую волчицу. И она спешила изо всех сил.

Когда граница Сонхаура была пересечена, она пряталась в подворотнях, скрывалась в кустах на заднем дворе. Звери Сонхаура пугались черной волчицы, несмотря на то, что часть ее шерсти была седой, а одной лапы не хватало. Глаза Саригрид кричали о том, что она тотем некогда бравой воительницы, и что клыки ее никогда не знали пощады. Но она пришла с миром, и кошки отступали с уважением перед спокойной ныне и ранее дикой волчицей.

Она услышала вой Лалону, когда он спешил к своему человеку. Потому и спешила, все шептало о том, что она нужна.

Дом хищников.

Дом старых врагов. Но она вошла в него, пусть не скользящей походкой. Пусть на нее обращали внимание, на то как тяжело дышит старая волчица. Во взглядах людей был страх, но они пропускали ее, зная, что в комнате за закрытой дверью находится еще один волк и дочь Луны, что прощается со своим любимым.

Демон Ракши. Именно так первые десять лет после битвы у великого озера вспоминали старую Саригрид. Она шла, не склонив головы, не стесняясь потерянной лапы и клейма на боку. Она шла на запах детеныша Ракши. Остановилась перед дверями. Посмотрела на маленького мальчика. Дети же все понимают. И он понял.

Приоткрыл дверь, впуская темного как ночь зверя.

«Здравствуйте, щенятки»

«Саригрид» — услышал ее Лалону.

Его дыхание тоже было тяжелым, как и вздохи Эстер, которая склонилась над мужчиной и пела песню жизни.

Я услышала шаги тотема своей бабушки и не поверила. Она шла за нами все это время, наплевав на мои запреты. Разумеется, ведь для нее не было авторитетов.

Волчица подошла и осмотрела Дария, понюхала его. В ее глазах сверкнула жалость, глядя на меня. Он молча кивнула и положила голову на грудь Дария.

«Она готова отдать силу вместо меня» — сказал Лалону.

«Саригрид…»

«Действуй, Эстер. Она готова».

Я снова запела, чувствуя, как прохладная сила Лалону сменяется жгущим льдом силы волчицы. Холод или жар. Не всегда понятно, что ощущаешь. Если прыгнуть в холодную прорубь, то кожу жжет точно также, как если это был огонь.

Я пела и пела, набирая силу в голосе. Ощущая, как слабнет волчица, как слезы падают на пол и грудь моего мужа, как зудят узоры на моем бедре. Я стала петь громче, тряхнула волосами. Что-то щелкнуло. Кулон, подаренный Дарием, слетел с моей шеи и упал ему на грудь, рядом с пастью волчицы.

А я продолжала петь, ощущая, как ритм его сердца набирает обороты. Саригрид завыла со мной. Не протяжно, как обычно волки делают это на луну, а мелодично, словно вторя моей песне.

Вокруг нас все подсветилось голубым светом, а из глаз волчицы стали капать слезы, впитываясь в кулон. Камень подсветился и из светло-голубого превратился в синий.

«Храни себя и свой род, Эстер. Храни сердце севера» — передала мне Саригрид перед тем, как ее сердце замолчало.

Я моргнула несколько раз, Лалону лизнул меня в лицо. Я услышала ровный ритм сердца Дария, увидела, что кровь приливает к его щекам. Он слегка пошевелился. Я устало улыбнулась, Лалону открыл дверь, впуская людей.

Я обняла Дария, прижимаясь щекой и ухом к его груди. Глаза сами закрылись после бессонной ночи. Он был в безопасности, а значит в безопасности была и я.

Дарий

Он проснулся и первое, что ощутил это удивление. Удивление, что он жив, и что тело его не болит. Он поднял руку над собой осматривая ее. Но кожа была целой, в груди не хрипело, хотя ему казалось, что ему поранили легкое, и он даже плевался кровью.

Он опустил руку и ощутил мягкое тело. Дарий приподнялся на руках, притягивая к себе Эстер, которая сопела во сне, прижимаясь щекой к его груди. Он убрал с лица волосы, погладил ее, едва ощутимо поцеловал. Рядом с ним лежала черная волчица. Его взгляд прошелся по ней, зацепился за клеймо и отсутствие лапы. Осознание пришло к нему, кто это.

Лалону лежал, поглядывая на него. Элерин зализывал раны рядом с ним.

«Старая Саригрид отдала все свои силы Эстер, чтоб она смогла исцелить тебя» — сказал его спутник.

«Я теперь должник Севера?»

«Думаю, это она возвращала свой».

Дверь скрипнула, послышались робкие шаги, выглянула кудрявая головка. Кори всхлипнул, а затем понесся к Дарию. Обнял его за шею.

— Ты жив! Жив! Сестренка тебя спасла.

— Я не представлю, как она это сделала, — покачал головой Дарий.

Он приобнял свою жену, которая в его руках казалась еще меньше обычного. Она даже во сне льнула к нему, крепко сжимая ладонью рубашку на нем. Он поцеловал ее в макушку и поднял на руки.

Постепенно в комнату входили люди. Воины с опаской оглядывали двух волков: живого и мертвую. Радж, не стесняясь держал Разие за руку, ведь никому не было дела до них сейчас. Сараби медленно подошла к Дарию.

— Прости меня, — тихо сказала она. — Я чуть не обрекла тебя на смерть…

Дарий молчал. У него не было обиды на двоюродную сестру, но она поставила все под удар. Хотя, ее можно было понять. Большую часть жизни она провела под давлением Солена и Шойдры, скучала по родителям, смиряясь со своей судьбой. И узнала, что именно ее дядя виновен в смерти отца.

Возможно, на месте Сараби, он бы сам так поступил.

Но история не терпит «если» и «кабы».

Все случилось как случилось.

Он услышал облегченный вздох и поднял глаза. Его мать стояла позади Сараби, не решаясь к нему подойти.

— Я рада, что ты жив.

— Надеюсь, что у тебя больше не будет вопросов относительно моей жены.

Она усмехнулась со слезами на глазах. Даже сейчас, едва отойдя от порога смерти, его волновала лишь Эстер.

— Нам нужно решить, что будет дальше, — тихо сказала Парвати.

— Дайте пару дней, — сказал Дарий.

Он вынес на руках спящую жену из комнаты, попутно объявив о том, как она вылечила его, и чтоб не смели трогать ее тотема, а также черную волчицу, что отдала все силы ей.

Дарий просто нес отдохнуть Эстер, весь путь целуя ей руки и пальцы, осыпая поцелуями волосы. Просто потому что считал ее своим благословлением.