Дикое царство. О чем поет Север

Глава 25

— Что ты сейчас сказал?

— Что моя мать приехала.

— И ты говоришь об этом не сразу после моего пробуждения? — прорычала я.

Дарий улыбнулся при виде моей звериной реакции.

— О, тебе еще и смешно?

— Нет, просто тебе идут клыки и…

— Как думаешь, а тебе пойдут шрамы, если я тебя искусаю этими самыми клыками?

— Никогда не задумывался об этом. Эстер, тише. Все в порядке.

Он поднял руки ладонями ко мне, стараясь меня успокоить.

— Не успокаивай меня! — возмутилась я.

— Не пытался, — иронично ответил Дарий. — Можешь наброситься на меня. Или накричать, если того хочешь. Все в порядке. Я понимаю, что ты нервничаешь.

И я остыла. От его спокойного голоса, от доброго взгляда голубых глаз, от его силы, что действовала как бальзам для раны. Мне вообще расхотелось злиться. И я разозлилась на него, что мне расхотелось злиться. Я фыркнула носом и сощурила глаза.

— Мне, что, нарядиться нужно и…

— Ничего не нужно. Будь собой, ты ей в любом случае не понравишься.

— Кто тебе сказал, что эти слова поддерживают? Они же нелогичные.

— Все логично. Ты — мой выбор, Эстер. Не моей матери. Не трать лишние душевные силы на то, чтоб ей понравится. Я так делал, но она все равно не была довольна мной. Так смысл пытаться угодить человеку, который никак не повлияет на твою жизнь?

— Она — твоя мать.

— Было бы здорово, если бы она помнила об этом несколько лет назад. Но сейчас? Мне это не нужно, поэтому я не хочу, чтоб ты переживала из-за того, что будет думать эта женщина о тебе. Как я уже сказал, вряд ли ты ей понравишься, потому что ей даже я как сын не нравлюсь.

— Мне так жаль, — прошептала я. — Я не знаю, каково это и…

— Только не испытывай вину за то, что оба родителя тебя любили. Я рад, Эстер, что у тебя был кусочек счастья, благодаря которому ты можешь любить других.

Он поцеловал меня в висок и погладил большим пальцем под ухом около шеи. А затем он вышел в коридор и велел позвать Кали.

— Я могу в свою комнату пойти, — сказала я и увидев ее острый взгляд, добавила. — Переодеться и так далее. Я не собираюсь оставлять тебя тут одного ночью, даже не надейся.

— Зная мою мать, она уже в курсе свадьбы и вполне может тебя подкараулить там. Я не хотел бы тебя оставлять одну для первой встречи с ней, поэтому пусть Кали соберет тебя здесь.

— Ты же сказал не беспокоиться, что она обо мне подумает.

— Тем не менее, при первой встречи я бы хотел присутствовать, чтоб сразу обозначить границы дозволенного.

— Я могу сама за себя постоять.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся он. — Кинжал еще закрепи для убедительности. И тем не менее, разреши мне защитить тебя.

— О, Мать Луна! Ты такая наседка.

Дарий рассмеялся, его смех был мягкий и теплый словно бархат. А я поняла, что к Луне обратилась на своем языке.

— Любопытно, какие фразы я еще услышу.

— Когда я злюсь, то вспоминаю кости гнилые.

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Что? В чем смысл?

— Кости не гниют, а есть кости гнилые, значит они принадлежали очень протухшему человеку.

— Протухшему человеку? А, ну это многое объясняет, — иронично отозвался мой муж.

Я улыбнулась, накинула простыню, когда зашла Кали. Она быстро пробежалась взглядом по комнате и кивнула.

— Я сейчас принесу одежду.

Она вернулась через пять минут с какой-то служанкой, которая положила несколько нарядов на кровать, а сама Кали несла шкатулки с украшениями и красками на лицо. Дарий уткнулся в бумаги, разбирая их. Я заметила, что периодически он сжимал руки в кулак или дергал плечом. Поэтому, когда Кали принялась меня расспрашивать о прическе, он покинул комнату и вышел в тренировочный зал, ему явно нужно было выпустить пар.

Кали отослала служанку, и мы остались вдвоем.

— Иногда господин Дарий меня пугает, — сказала она шепотом.

— Что? — удивилась я. — Почему?

— Никогда не знаешь, о чем он думает.

— Понимаю, сама сначала, если честно, боялась. Но… он очень нежный.

— Правда? — встрепенулась Кали, посмотрела на меня в упор. — И? А дальше…

— Опять ты за свое.

— А как иначе.

И тут я решилась… немного приоткрыть завесу своих чувств.

— Когда он меня касается — я таю.

— Таешь?

— Как снег на солнце.

— Снег? — скептически спросила девушка, заплетая мне тоненькую косичку у лба. Я прикусила язык.

— Ну… как тебе сказать. Он так целует, как будто молится.

— Эстер, — хихикнула она. — Рассказывать о чувствах и любви — не твоя сильная сторона, явно. Молится! Как это вообще?!

— Как будто кроме меня нет ничего важнее в этом мире.

— Ладно, я поняла… тебе все нравится. Вряд ли я услышу что-то подробное. А если услышу — явно не пойму. Ну вот. Все готово.

Я оглядела себя в зеркало и довольно кивнула.

— Нервничаешь? — осторожно спросила она меня и увидев мой непонимающий взгляд сказала: — Я уже столкнулась с госпожой Парвати, когда шла к тебе. Она посмотрела на одежду вот так…

Кали опустила глаза вниз, как и уголки губ.

— Ты зачем встала на цыпочки? — спросила я.

— Чтоб показать насколько сверху вниз она посмотрела.

— Я вышла замуж потому что очень сильно люблю человека, который любит меня, — сказала я искреннюю правду. — И я считаю, что для матери это должен быть важнейший аргумент по тому, как относиться к избраннице сына.

— Госпожа Парвати была женой царя, она очень умная, хитрая и думает всегда наперед. Будь осторожна. Я слышала о ней от старых слуг.

— Иногда мне становится страшно, сколько ты слышала.

— Ну иногда не я, а Матьяси.

Я поправила локон, одернула еще раз платье и повернулась к девушке.

— Спасибо, Кали.

Девушка вышла из комнаты, а я зашла в тренировочный зал. Дарий точил кинжалы.

— Я думала, ты будешь тренироваться.

— Нет.

— Ты не подслушивал?

— Только первую часть, где ты сказала, что я тебя пугал. Не знал, что объятия пугают девушек.

— Ты все прекрасно понял, о чем я.

— Конечно. — Он встал с пола, подошел ко мне и обнял меня. — Снова поймал.

— Идем?

— Да.

Когда мы вошли в общую комнату, я ощутила, как Дарий сжал мою ладонь посильнее. Солен полностью был поглощён разговором с женщиной напротив, в то время как Шойдра и Сараби спокойно пили чай. Но стоило нам сделать пару шагов, как все взгляды обратились к нам.

Женщина, сидящая напротив царя, вытянула длинные ноги в свободных брюках, под которыми угадывалась ее стройность. Длинные сухие пальцы, немного вытянутое лицо, тонкие черты лица. Глаза раскосые, так похожие на оттенок ее сына. Но взгляд ее выражал надменность.

Я посмотрела на Дария и поняла, как он научился все время ходить с равнодушным выражением лица. Это стало его маской и защитой перед матерью.

Парвати перебросила длинную толстую косу с одного плеча на другое и подняла одну бровь.

— Доброе утро, мама. Рад тебя видеть, — холодным тоном сказал Дарий. — Позволь представить тебе мою жену — Эстер.

— Я уж думала, что тебя силком женить придется. Но… может лучше было бы и силком чем на наложнице.

В глазах Солена на этих словах появились искры смеха. Ему просто смешно с этой ситуации!

— Я бы попросил держать язык за зубами и относиться к Эстер с уважением.

— Ты хотя бы была невинной до него? — спросила Парвати, обращаясь ко мне.

— Мама! — зарычал Дарий.

— Девушка была невинной. Она во многих вопросах касательно традиций Дома была несведуща, так что не думаю, что она познала мужчин до этого.

Я шокировано моргнула. Сараби заступилась за меня?

Парвати бросила на нее резкий взгляд и столкнулась с таким же резким золотистым. Никогда не видела, чтоб молодая госпожа так смотрела.

— Тебе тоже пора замуж! — приказным тоном сказала Парвати.

Сараби закатила глаза и ничего не ответила.

— Где ты ее подобрал, Дарий?

Мой муж опять зарычал.

— Я еще раз повторяю…

— Это собрание для членов семьи династии, — сказала Парвати, перебив своего сына. — Наложницу Солена вот не позвали. Что она здесь делает? Оставил бы ее в своей спальне.

— Кажется, ни ты, ни Шойдра ею не являетесь династией, — ответил Дарий.

— Шойдра — жена царя, я — жена умершего царя. А твоя тощая, мелкая блудница — не жена царя.

— Вы можете сколько угодно оскорблять меня, — тихо сказала я, опередив ответ Дария. — Но, пожалуйста, будьте добры, уважительно относиться к моему мужу.

После моих слов воцарилась тишина. Солен скользнул по мне любопытным взглядом, а Дарий крепче сжал мою ладонь. Парвати усмехнулась.

Не могу сказать, что ее слова не задели меня. Нет. Сами слова из себя ничто не представляли. Да, я не очень высокая, но не мелкая. И тем более не тощая. Может мне далеко до очень аппетитных форм Разие, но мне никогда не предъявляли за мою внешность.

Но ее нападка предназначалась не только мне, Парвати решила оцарапать Дария тем, что он ничего из себя не представляет. С такой матерью и врагов не надо.

— И все-таки, — откашлялся Солен. — Давай вернемся к разговору. Парвати, не обращай на них внимание.

Шакалов сын! Не обращать на нас внимания. Я хотела развернуться и уйти, а еще увести своего мужа и сказать, чтоб он оставил их. Пусть дальше решают свои проблемы. К гнилым костям их проблемы. Позвать Дария на Север навсегда уже не казалось сумасшедшей мыслью.

— Тигриный Дом вот-вот нападет, — сказал Дарий, ведя нас за стол к Сараби.

— Ерунда, — бросил Солен. — Они и так достаточно напортачили. Похищение Эстер, похищение Кори. Я потребовал от них послушание за то, что закрою на это глаза.

— Шердиз был убит, они не закроют глаза, — резонно заметил Дарий.

— Дарий прав, Солен, — вмешалась Парвати. — Они готовятся к наступлению.

— Тогда нужно готовить оборону.

Вот, значит, как?! Когда Дарий говорит, что угрожает опасность — это ерунда. А вот если сказала Парвати — надо слушать.

— Или представить уже наследника как можно скорее, — усмехнулась она.

— Разие еще девять месяцев будет ходить беременной, — сказала Шойдра.

— Да, и не факт, что будет сын. Поэтому надо представить другого наследника.

Брови Солена взметнулись вверх, Дарий бросил недоумевающий взгляд на мать.

— Ты опять хочешь своего сына на трон посадить… Парвати, я думал, мы эти игры уже прошли. — Впервые я услышала настолько опасные ноты в голосе царя.

— А кто сказал, что речь о моем сыне? Я о твоем.

— Парвати, что ты такое говоришь? Ты знаешь, как тяжело я переживал смерть сына.

— Я знаю, что ты тяжело переживал смерть обоих твоих сыновей.

Солен зарычал, громко, с надрывом.

— Зачем ты ворошишь прошлое? — спросила Шойдра.

— Потому что иногда к нему нужно возвращаться.

— Парвати! — взревел царь. — Что за игры ты устраиваешь? Кахир погиб пять месяцев назад на Севере, а… другой мой сын умер даже без имени.

Я услышала, что у кого-то из присутствующих очень ускорилось сердцебиение, присмотрелась и поняла, что Шойдра бледнее обычного, а взгляд полон вины и боли.

— Зачем ты поднимаешь эту тему? — спросила она тихо. — Мы прошли это, забыли.

— Так время вспомнить! — торжественно сказала Парвати, на ее губах сияла улыбка. — Я-то умею далеко видеть. Мой дорогой Солен, знаешь ли ты, что произошло в тот день? Даже Шойдра не в курсе до конца.

— О чем ты говоришь, мама? — спросил Дарий. Я посмотрела на него и увидела за маской равнодушия легкое понимание и удивление. — Только не говори, что…

— Тс-с-с! Я сама расскажу. В тот день Шойдра была полна ненависти, кровожадности…. Но даже ее тигриной крови не хватило на злодеяние. И знаете, что было? Она приказала мне! Мне убить мальчика и его мать, Люкассу, вместе с ним.

— Люкассу?! — зарычала Шойдра.

— Когда Солен узнал, что она беременная он отослал ее ко мне вместе с другими девушками. Чтоб ты не поняла, кто именно из них понес от него. Тебя же не пустили в родильную комнату. А когда ребенка забрали, часть девушек просто вернулись сюда, за исключением одной, которая осталась служить мне. Но я себе оставила не мать, а обычную служанку.

— Люкасса?! — продолжала кричать Шойдра. — Все это время, твоя подстилка была во дворце?!

— Успокойся! — прикрикнула на нее Парвати. — У матери забрали ребенка, она считает его погибшим. И ты думала, что ее оставят без денег и хорошей работы? И это я отослала Люкассу.

— Солен… — покачала головой Шойдра. — Это оскорбление меня.

— Я с ней не спал больше, — легко ответил царь.

Вот так просто… Переспал, завел ребенка, его убили, она работает во дворце, а он просто говорит, что больше не спал с ней. Ерунда же, правда? Подумаешь, что было…

Меня переполняла ярость к Солену и жалость к Люкассе. Дарий тихонько поцеловал меня в плечо, видя, что я нервничаю. Я встретилась с ним взглядом. Он был полон печали, если бы у присутствующих не был идеальный слух, то я шепотом бы спросила, о чем он догадался.

— Вернемся к тому дню, — снова сказала мать Дария. — Шойдра… занесла кинжал над мальчишкой, а затем протянула его мне. Кто знал, что в тебе есть капля человечности?

— И кто мне это говорит, Парвати? — прорычала та в ответ.

— Я не убийца. И никогда ею не была.

В комнате снова воцарилась тишина. Все присутствующие медленно моргали, осознавая смысл ее слов.

— И я не исполняю твои приказы, — продолжила женщина. — Я оставила мальчика, зная, что нельзя разбрасываться такими драгоценностями.

— Мой сын жив? — прошептал Солен.

— Я отдала его в семью, которая долго не могла иметь детей. И когда его родители погибли… в одно время с твоим сыном на Севере. Я поняла, что это знак.

— Кори, — вырвалось их меня.

Взгляды присутствующих обратились на меня, а затем в их глазах расцвело озарение.

— Кори — мой сын?

— Да, Солен.

— Теперь понятно, почему ты носилась так с ним, — горько усмехнулся Дарий. — Я думал в тебе хоть какие-то чувства к ребенку проснулись. А ты и тут нашла того, кого возведешь на трон.

— Я просто прагматичная, сын мой. И как видишь, это полезно.

В моей голове складывались пазлы. Кори — сын Солена, то есть двоюродный брат Дария. И если он предвидит иногда то, как складываются пути, если Судьба нашептывает ему какие-то секреты. То его обращение ко мне «Сестренка» перестает быть таким странным. И… я вспомнила как Люкасса говорила, что Кори ее иногда слушается, а еще, что у отца Люкассы был дар предвидеть события.

Все складывалось в одну большую понятную картину.

Но знал ли Кори полностью ее или лишь видел урывками?

— Тигриный Дом, получается, в курсе, — сказал Дарий, прерывая всеобщее удивление. — Шердиз его явно непросто так похитил.

— Да, — кивнула Парвати. — В курсе истории. Я рассказывала лишь своей сестре, матери Раджа. Без имен, с намеком, что у Солена есть наследник.

— Ты рассказала?!

— Я хотела сдержать их агрессию, просчиталась. И я не всевидящая. Я не знала, что они быстро поймут, о ком идет речь и решат избавиться от мальчика. Его нужно охранять. Неизвестно, кто кроме Шердиза знает о ком именно была речь.

— Шрейден, наверняка, в курсе, — сказала Шойдра.

— Возможно, нужно звать их в гости. Время налаживать связи.

В глазах Парвати было столько возбуждения, столько превосходства, что мне стало противно. Для нее как будто речь шла не о жизни мальчика, не о судьбе народов, а просто все было игрой, где она может показать свое мастерство. Как отец Дария, который по его рассказам был рассудительным и доброжелательным, мог полюбить такую женщину?

С другой стороны, выбор Дария тоже был сомнителен. Мой муж полюбил женщину, у которой проблем хватит на несколько домов и сарай. А любила ли Парвати царя Тарира? Впрочем, наверное, это все не моего ума дело.

— Мальчику пора найти спутника — солнечного льва, — продолжала она.

— Он — ребенок.

— Он — наследник, он — тот в чьих жилах течет кровь великого Лаксмана Прайда.

— Получается, все усилия по зачатию наследника зря? — Шойдра нахмурилась.

— Даже думай, что ты убьешь ребенка, который еще не родился, — прорычал Солен.

— Верно-верно, подстраховка всегда необходима. Нам нужен ритуал, доказывающий, принадлежность.

— Что? — шепотом спросила я у Дария.

— Если ребенок был рожден вне брака, то по его рождению или позже древним ритуалом Судьбы проверяется отцовство. Если оно подтверждено, то по наступлению пятнадцатилетия сын может претендовать на трон. Если рожден от наложницы — сразу, если как в этом случае, то есть еще несколько этапов признания наследника.

Помимо огромного количества информации, что я сейчас узнала, и которая волновала мою душу, появилось кое-что еще. Мне срочно нужно было увидеть Разие и рассказать о ритуале.

— Эстер, все в порядке? — спросил Дарий, тут же уловивший мою смену настроения.

— Да, — кивнула я.

Мне срочно нужно к Разие…

— Нужно вечером позвать Люкассу и Кори на ужин, — сказала Парвати.

— Вы, что, им обоим хотите сказать за столом при всех?! — ужаснулась я.

— Это не очень тактично, — кивнула Сараби.

— О тактичности следует забыть, если речь идет о престоле. Не сметь никому рассказывать им двум до вечера.

Что ж… в любом случае этот разговор не мне вести. Кто и имел право нарушить приказ Парвати, так это Дарий.

— До вечера все свободны, — сказал Солен. — А я отправлю приглашение на переговоры в Эфирай.

Мы вышли в коридор, я уже хотела развернуться и пойти в комнату Разие, как услышали громкие шаги в нашу сторону.

— Мне разрешено поближе взглянуть на твою жену? — спросила Парвати.

— А ты не насмотрелась?

— Я хочу получше ее разглядеть. Тем более, когда я навестила вчера Эфирай, мне Фуина много любопытного о ней рассказала.

По спине прошел холодок. Вот же кости гнилые!

— Не думаю, что что-то из этого касается тебя, — отрезал Дарий.

— А мне кажется, это всех касается. — Ее хриплый смех, отозвался страхом в каждой клеточке моего тела.

— Это моя жена, и это все, что важно. Точка.

— Неужели? Мы еще поговорим с вами. Когда все уляжется.

Она развернулась и ушла, а ее слова легли ядовитым обещанием. Я посмотрела на Дария, его челюсть была сжата, глаза сощурены. Было ли мне страшно? Если честно, я так устала бояться, что уже не знала ответа на этот вопрос.

— Она права, — тихо сказала я. — Займемся этим вопросом позже. А сейчас мне нужно к Разие.

— Пойдем вместе.