Джони, оу-е! Или назад в СССР

Глава 19

Гарпии кружили над всплывшим из глубин болота тритоном и этим тритоном был я. А из глубины болота всплывали зубастые хищные пресмыкающиеся. Тритон нырнул, уходя от одной из гарпий, упавшей на него с неба, а зубастая жаба укусила меня за левое ухо. Я проснулся в холодном поту.

Поняв, что это просто сон, я попил водички из стоящего на столе стакана. Чёртова зоология! Одноклеточные, многоклеточные, плоские черви, круглые черви… И это всё мне надо знать так, чтобы от зубов отскакивало? Зачем? Кто мне скажет, зачем мне помнить, что у амёбы, когда она ест, образуется пузырёк, называемый «вакуоль». Ну не помнил я это пятьдесят лет и зачем мне снова учить эту херню?

Я снова лёг и попытался уснуть. В голову полезли фразы из истории средних веков:

«Подходил к концу богатый событиями, бурный V век. В 476 году Западная Римская империя, охваченная восстаниями рабов и колонов, рухнула под сокрушительными ударами 'варваров». Рабство, мешавшее дальнейшему развитию хозяйства и культуры, пало.

Так закончилась история древнего мира. Началась история средних веков — история 12 столетий, продолжавшихся с конца истории древнего мира (вторая половина V века) до начала нового времени (середина XVII века).

Но, уничтожив рабство, трудовой народ не добился освобождения от гнёта. Эта книга расскажет вам, как жили и трудились народные массы в средние века. Вы узнаете, что трудящиеся ещё упорнее и мужественнее, чем в древности, боролись за свою свободу. Мощные восстания не раз охватывали целые страны. А когда нападали чужеземные захватчики, народ с оружием в руках защищал родную землю.

Какой «трудовой народ»? Какие такие трудовые массы? Какие трудящиеся? Какие восстания трудящихся масс? Не от гнёта пытался освободиться народ, а от непомерных налогов, их непомерного количества, перенаселения, отсутствия свободных земель и очевидной неэффективностью феодального хозяйства. Кушать народу было нечего, вот и бунтовали. А ещё от высоких цен на соль, торговлю которой пытались и монополизировали правители разных государств. В том числе и Российского, кстати, но это другая история.

И что мне прикажете отвечать на уроках? То что в учебнике про праведный гнев народных масс написано или так, как понимаю историю я? Да-а-а…

Причём в России во время великого голода начала семнадцатого века, вызванного сильнейшими неурожаями, произошедшими из-за скопления пепла от извержения вулкана в Испанском Перу, из-за голода и неурожаев многие помещики давали своим крестьянам вольную, чтоб их не кормить. Раньше крестьяне в таких случаях шли в монастыри, где пережидали голодный период, а в 1603 году церковники отправили их в Москву, сообщив, что царь земли монастырские отобрал. Вот и получилась смута. Так же и в Европе, охваченной секуляризацией гораздо раньше России, причиной бунтов был обычный голод и подстрекательство церковников. Я так думаю…

И где тут освобождение от гнёта, когда крестьянин испокон веку считал, что вся земля принадлежит Богу, и царю его наместнику на земле? А за пользование землёй надо на собственника этой земли работать.

Поворочавшись немного, я всё-таки снова уснул. Будильник звякнул в пять, я оделся в «спортивку» и выбежал. Заснув в десять вечера, мне хватило семи часов, чтобы выспаться. Днём после школы, я урвал около часа послеобеденного сна.

Вообще-то я ложился спать не позже девяти вечера. Школа находилась совсем рядом. После уроков я сразу бежал домой, быстро обедал и ложился спать. Если был день бокса, дневной сон был ровно час, если самбо — сна не было, бежал на музыку.

Ложился рано потому, что успевал за пару часов сделать уроки. Что-то читать, кроме того, что рекомендовалось школьной программой. Но хватало и этого. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Шевченко, Тургеньев.

Сегодня, как раз была Литература. Интересно, думал я, к чему пристанет Людмила Фёдоровна. Из пятого класса Женькина память хранила только Гайдаровский «Горячий камень», «Сказку о мёртвой царевне…» Пушкина. В пятом классе только читали и пересказывали. В шестом придётся писать сочинения.

Я бежал по лесу и размышлял о том, что бы я написал на тему «Тараса Бульбы», например? Да много чего… А Некрасова? Некрасова я не помнил. Надо будет учить «Мороз, красный нос». Салтыков-Щедрин… Началась пропаганда. Идеология. Подготовка к вступлению в ряды молодых строителей коммунизма. Да-а-а… Ну ничего. Надо строить? Будем строить! Может что и получится в этом мире.

Утром после общей разминки я больше занимался стойками и отработкой базовой техники каратэ. Мне нужна была сила удара. А для силы удара нужна правильная основа, то есть стойка. Однако, бил я пока в воздух, тренируя связки и сухожилия.

Рошкаль в школу не пришёл, и ко второму уроку поползли слухи, что он избит мной. Похоже, слух пустил Грек, потому что ходил он с таинственным видом, глумливой улыбкой и хитро прищуренными глазами. На второй перемене на меня пришли посмотреть старшеклассники. Они, тыча в меня пальцами, откровенно насмехались над отсутствующим Рошкалем. Вероятно его они откуда-то знали.

Однако я вдруг чуть вдалеке увидел Славку, с кем-то усиленно разговаривающего с кем-то из старших и убедительно тычащего в меня пальцем. Славка учился в восьмом классе, хотя должен был уже закончить восьмилетку, а потому имел друзей среди мальчишек старших классов.

Вообще-то, тема: «кто кому дал» среди школьников была, как говорится, в «тренде». Все драки, произошедшие в школе, обсуждались активно, особенно если вдруг победил не фаворит или младший по возрасту. В той моей жизни в детстве тоже был подобный случай, когда я в драке завалил каким-то самбистским приёмом мальчишку старше себя по возрасту. Это вызвало фурор, и я месяца два ходил по двору героем. Год или, тем более два, в этом возрасте разница значительная в развитии детей, а потому победа над старшим имела всегда серьёзный резонанс.

Женя Рошкаль оказался переростком, просидевшим два года в каком-то младшем классе. Он был старше меня и значителльно сильнее, даже на вид. А я, даже на вид значительно хилее, поэтому все в школе мусолили тему даже не столько моей победы, сколько его поражения. Оказалось, Женя Рошкаль был известным драчуном и задирой ещё в тридцать третей школе и стоял на учёте в детской комнате милиции с третьего класса.

Как оказалось, тема обсуждалась и в учительских кругах. Когда мы шли на урок труда мимо спортзала, меня неожиданно перехватил физрук. Он схватил меня за руку, притянул к себе и начал осматривать и ощупывать, как свою собственность.

— С тобой всё в порядке? Руки, ноги целы? — спросил он. — говорят, ты вчера умудрился с кем-то подраться?

Я вздохнул и обречённо кивнул.

— Странно, на тебе новых повреждений нет. Кто кого бил? Говорят, Рошкаль тебя…

— Нормально всё, — отмахнулся я, отбирая руку з его захвата, выкручивая ему запястье.

— Ловко, — хмыкнул он. — Значит, на пользу идёт бокс и самбо?

— Как видите, — развёл я руками.

— Ну-ну. Но ты заходи!

— Обязательно! — уверенно пообещал я.

Больше никто из учителей моим подвигом не интересовался, и, слава Богу!

На первом уроке труда учитель прочитал нам инструкцию по технике безопасности, выдал небольшие рейки, рубанки, ножовки по дереву и наждачную бумагу двух номеров, повесил на доску плакат с изображением и эскизом указки и сказал: «приступайте к работе».

Мы приступили. Указку я изготовил минут за двадцать, чем сильно удивил учителя.

— Ты, Дряхлов, в том году вроде бы не отличался сноровкой и умением держать в руках инструмент, — сказал трудовик, критически осмотрев моё изделие.

— У деда в деревне лето провёл. Помогал ему по хозяйству. У него хорошая мастерская с разнообразным инструментом, — соврал я.

— Похвально, похвально, — покивал головой трудовик. — А сейчас что делать будешь. С урока я тебя раньше не отпущу.

— А у вас, случайно, бруска ясеневого нет? — спросил я.

— Зачем?

— Гриф гитарный буду точить. Электрогитару хочу сделать.

— Электрогитару⁈ — сильно удивился трудовик. — Игрушечную что ли?

— Зачем мне игрушечная гитара? Настоящую. Я в музыкальную школу хожу. Акустическая у меня есть. Мне электрическая нужна.

— И какой тебе брусок нужен?

Я подошёл к доске и нарисовал брусок, расставив размеры.

— Ты, смотрю, и чертить научился? Дед научил?

Я кивнул.

— Значит, это гриф будет? А гитара такая на каких на голубом огоньке играют?

Я кивнул.

— Но там же ещё и какие-то электродетали нужны, раз она электрическая?

— Радио детали, — поправил я его. — Я в радиотехнический кружок хожу в Дом пионеров. Там обещали помочь.

— Понятно. Уверен, что получится?

— Буду стараться. — пожал плечами я. — Звукосниматели у меня почти есть.

— Значит ты, я слышал, на бокс ходишь и ещё в кружок радиотехников?

Я кивнул.

— Широкий у тебя диапазон интересов, — хмыкнул трудовик. — Ясень-то есть, только трудно его рубанком строгать. Давай, вот что сделаем, ч помогу тебе немного. Ты не против? Мы в молодости балалайки делали, поэтому, знаю я, что такое гриф. Их бруска сделаем цилиндр по нужному тебе диаметру, распилим его циркуляркой. Потом можешь строгать.

— Вот спасибо! — искренне возрадовался я. У меня был опыт строгания ясеня.

— Тогда вот здесь не точите, а оставьте вот такой размер, я ткнул в рисунок на доске.- Вообще-то у меня есть получше эскиз.

Я сходил к ранцу и принёс тетрадный лист.

— Красивая. Дашь потом поиграть. Я ведь не только на балалайке здорово играл, но и на семиструнной гитаре неплохо получалось.

— Конечно, Андрей Петрович. Обязательно поиграем.

Трудовик как-то неуверенно покачал головой, потом нырнул в кучу деревянных досок и брусков и достал нужную доску. Положил её на циркулярку и, отмерив, отпилил брусок. Потом закрепил брусок в токарном станке и убрал лишнее, оставив кусок, где будут находиться колки. Осмотрев, передал заготовку мне.

Я мучал её всё оставшееся до конца занятий время, не уходя на перемену, чем сильно удивил одноклассников, проходивших мим меня и крутивших пальцем у виска. Ясень был тыёрд, но ещё твёрже были мои намерения, и к концу второго урока гриф в первом приближении обрёл форму.

Трудовик оценил мою работу на уроке двумя пятёрками. Он так и поставил в одной клеточке журнала «5+5».

Молва о том, что я приступил к изготовлению электрогитары, облетела школу мгновенно, и уже на следующий день на второй перемене ко мне подошёл старшеклассник.

— Ты, что ли, Дряхлов?

— Ну, я, — ответил я.

— Ты, что ли, электрогитару делаешь? — он протянул мне листок с рисунком и эскизом, оставленный мной у трудовика. — Твой рисунок?

— Ну, я делаю. Ну, мой рисунок, и что? Ты кто, вообще?

— Ну, ты и борзый! Я Попов Виктор, руководитель школьного ансамбля. Знаешь, что на рисунке нарисовано?

— Знаю. Фендер Стратакастер.

— Ха!Мелюзга, а знает, что такое Фендер Стратакастер. Тут четыре звукоснимателя стоят. Где будешь брать?

— Сделаю.

— Из чего? — обалдело уставился на меня старшеклассник.

— Я в радиотехническом кружке занимаюсь, знаю, как сделать.

— Ха! Мы тоже не пальцем деланные. Магниты нужны, где брать будешь?

— Нарежу из динамиков, — сказал я пожав плечами.

— Ха, умный! Порежет он! Их даже фреза не всякая возьмёт. Колется они.

Я снова пожал плечами и, нырнув в карман, достал недавно обрезанный мной лично магнит с ещё не обработанными на наждаке краями ровного скола. Вынул и показал.

— Вот, смотри, как надо.

Парень протянул руку к магниту.

— Ну, ка, дай, ка…

— Ага, нашёл глупого Буратину, — усмехнулся я, и спрятал руку за спину.

— Ты, чо, пацан? А ну, дай сюда!

— Тебе, Виктор Попов, не стыдно своих собратьев музыкантов грабить?

— Каких, нах, музыкантов, щегол? Какой с тебя ещё музыкант? Отдавай магнит!

— Я достал из второго кармана ещё один такой же магнитный брусок очень удобно помещавшийся в ладонь, и встал в боксёрскую стойку.

— Я тебя сейчас тут при всех уделаю и представь, как ты потом опозоришься, — сказал я тихо, почти шёпотом. — С тебя, как с Рошкаля, вся школа смеяться будет. Магниты я тебе не отдам. Зубами, если что, грызть буду, но не отдам.

Я ощерился, словно волк.

— Придурок, бля! — попятился от меня старшеклассник. — Псих, что ли?

— А ты думал! Ещё какой!

Он развернулся и крутя пальцем у виска, пошёл проч.

— Скоро меня, станут называть не Дряхлым, а Дряхлым Психом, — подумал я. — А нефиг мои магниты отбирать, отрезанные, между прочим, передовым методом нанотехнологий.

С гитарой я не торопился, занимаясь ею только на уроках труда. Основным для меня стали учёба и спорт. Прошли городские соревнования по самбо и боксу, где я «ловко слился на третьих схватках. Не хотел я напрягаться. Тело могло не выдержать. Или поломали бы, или 'стряхнули бы лампочку». А нам это зачем?

На музыкалку я постепенно забивал ходить, но задания сдавал и преподаватели от меня постепенно отставали.

Трудовик никаких других заданий мне не давал, видя, что я довожу изделие доума. Одноклассники делали швабры, скамейки и табуретки, я делал гриф. На фрезерном станке мы с трудовиком сняли лишнюю толщину магнитов и выточили на токарном станке штырьки для звукоснимателя.

Андрей Петрович тоже увлёкся изготовлением электрогитары, когда понял, что у меня, действительно всё серьёзно продумано, что это не детские «хотелки», а реальный проект. На третьем занятии мы с Андреем Петровичем изготовление грифа закончили и приступили к работе над корпусом гитары.

Корпус Андрей Петрович выпилил электрическим лобзиком из заранее склеенных в единую панель липовых досок. На его обработку и фрезерование необходимых полостей ушло ещё три полноценных занятия.

Тем временем трудовик выточил на токарном станке ручки для тембров и громкости, а на фрезерном станке изготовил плашки для ладов. Мне досталась их доводка до зеркального блеска. Механизм для натяжки струн я нашёл в магазине «Мелодия» на Авангарде.

К тому времени в кружке радиолюбителей я намотал катушку вокруг установленных и закреплённых на магните стальных штырьков, залитых воском, а Мишкин отец спаял четыре медных корпуса для звукоснимателей и отдал их в гальванику. За все работы я платил из своих кровно заработанных. Даже трудовику и Мишкиному отцу, который поначалу категорически отказывался, а я категорически настоял.

В гитарный корпус я вставил предусилитель, а в гриф стальной штырь. К декабрю гитара сверкала красным лаком корпуса, полированным и провощённым ясенем грифа и хромом звукоснимателей и «барашков».