Джони, оу-е! Или назад в СССР

Глава 18

Удар-удар, нырок, уклон-уклон, подход-джеб, нырок. Удар-удар, нырок. Отход-отход, удар-удар. Я работал в среднем темпе, но дыхания на третий раунд не хватало, и я начинал замедляться и отдавать центр ринга. Но противник не торопился зажимать меня в угол, как я не затягивал его за собой. Он шагал в сторону и продолжал гонять меня вдоль канатов. А нырять и уклоняться я уже устал. Гонг!

— Ну и где твои апперкоты и ближний бой? — спросил Юдин. — Зачем лесть в ближний бой. Отрабатывай уходы из угла и всё будет нормально. Да и не нужен ты никому в углу.

Я промолчал. Зачем слова? Надо доказывать делами, а на деле я ещё был слабаком. И ещё долго буду слабаком. Я усмехнулся. Всё равно мне нравилось, как работает моё тело.

За три неполных недели оно уже легко выдерживало два полноценных раунда настоящего боксёрского поединка с хорошим противником. Да, плюх я нахватался, но, как без этого? Лицо горело, нос болел и чесался, губы налились «свинцом», но мне было весело. Давно я так не получал по физиономии. Тренер сделал мне повязку, чтобы прижать моё ухо, и я перед боем выглядел, как раненый в голову юный партизан. Теперь я и чувствовал себя, как раненный партизан, которого только что били в застенках гестапо.

Тренер осмотрел меня, и покачивая головой спросил:

— Ты специально, что ли, подставлялся? Нырки, уклоны и встречные удары — это правильно, но иногда и побегать от противника не грешно.

— Не поучалось бегать, Вячеслав Юрьевич. Убегался.

— Понятно. Бывает. Остановили бы бой…

— Да, решил проверить себя…

— Не делай так больше, — покрутил головой Юдин.

— Не буду.

Голова чуть-чуть гудела, но в общем я был доволен, только женщины в трамвае поглядывали на меня неодобрительно, косясь то на мои новые боксёрские перчатки, то на моё припухшее лицо. Я не пошёл от Сахалинской пешком, что обычно делал, тренируя тело, а дождавшись автобуса, их тут ходило сразу три маршрута: 31, 30 и 27, доехал до своей остановки, стоя на ступеньках у двери.

Мимо Космонавтов-1 я прошёл с опаской, но в его дворе никого не было.

— Пацанва обычно играла возле соседних домов, имевших адреса: Беляева-6, или 8, — всплыло в «моей» памяти. Чёрт! А я хожу обычно как раз «напрямик» мимо них.

Получалось, что маршрут мимо Космонавтов-1 был потенциально безопасней.

Теперь мне стало понятно, почему Рошкаль и Кепов так быстро сошлись. Беляева-1, где жил Кепов, хоть и была на противоположном конце района, но всё-таки на той улице, что примыкала к Космонавтов-1. Вот они и держали всю верхнюю часть Тихой со стороны моря. Держали уже несколько десятков лет, потому и «спелись». А наши «нижние» дома стали строиться недавно. Да-а-а… Если на меня устроят облаву обе группировки, мне от них не спрятаться, не скрыться.

Озабоченный, я вошёл через открытую уличную дверь спортзала и огляделся на входе. Физрук, видимо, меня ждал, потому, что отреагировал на мой приход мгновенно.

— О Дряхлов… Э-э-э… Женя! Ноги вытирай хорошенько, снимай уличную обувь, переобувайся.

Вытер ноги, сел на скамью, разулся, достал самбовки.

— Ничего, если я в самбовках?

Физрук подошёл и скептически скривился.

— У них ведь подошвы нет. Как ты будешь по деревянному полу бегать? Пятки отобьёшь.

— А я на носочках… Кеды дома.

— Прыгай, — вздохнул физрук. — Сейчас старшие отпрыгаются…

«Старшие» прыгали в основном «ножницами» и только один из них пытался отработать «перекат», но у него получалось плохо. В детстве я перекат освоил, но уже во взрослом возрасте прыгал и перекатом, и спиной. В единоборствах владение телом — главное, а потому я уделял внимание разным видам спорта, даже игровым, альпинизму или бильярду, где стойка и траектория движения руки — главное. Сейчас моё тело прыгать в высоту не умело совсем, что и доказывало своим «поведением» в пятом классе.

Дождавшись «перекура» у «старших», я подошёл к планке, примерился.

— Поставь на пятьдесят и понемногу набавляй, чтобы к шагу привыкнуть, — сказал тренер и переключился на «старших».

Я поставил и перепрыгнул ножницами. Поднял на десять. Перепрыгнул. Ещё на десять. Перепрыгнул. Так я дошёл до метра и перепрыгнул его. Подошёл к планке примериваясь.

— Ну, молодец, Евгений! — сказал физрук, подходя ближе. — В тебе появилась кая-то лёгкость. Попробуешь выше? Сто пятнадцать на золотой значок.

— Сто пятнадцать сейчас не осилю, — покрутил головой я. — Действительно, подошвам больно.

Ступни ног просто гудели, как трансформаторы, и даже, как мне казалось — дымились.

— Напрыгался я уже сегодня, Вячеслав Юрьевич.

— Ну, ты, всё равно, молодец. Есть у тебя потенциал, Дряхлов! Э-э-э… Евгений… Подумай. Зачем тебе мордобой? Стряхнёшь себе лампочку…

Я улыбнулся.

— Мне ещё двенадцать. Время есть подумать.

Физрук покрутил головой.

— Валерий Брумель уже в двенадцать лет прыгал на метр двадцать. И так прыгало большинство мальчишек, которые хотели прыгать, только он хотел летать. Ты хочешь летать, Женя, или по рингу скакать и получать по голове?

Я улыбнулся.

— Пойду я, Вячеслав Юрьевич. Устал сильно.

Физрук похлопал меня по плечу. Его удары отозвались в моей голове.

— Да-а-а… С получанием по голове надо завязывать, это он прав, — думал я, спускаясь по лестнице к дому. — И тренер прав, надо учиться бегать по рингу.

На детской площадке прямо напротив моего подъезда сидела группа чужих детей. Ну, как детей? Моих ровесников и чуть постарше. Сознание порой делало со мной такие штуки, воде как отключая от двенадцатилетнего тела. Вот и не заметил я опасности в лице крепыша, сидевшего на детской карусели вместе с ещё тремя ребятами года на два меня старше.

— Рошкаль, — подумал я. — Ждут, суки!

Славка и остальная наша братия сидели на травяном склоне чуть в стороне от пришельцев.

— Да и по хер, — подумал я, и снова возобновил свой путь.

«Хищники» меня увидели и, остановив вращение детища «центрифуги», вылезли из неё. Я пошёл вдоль дома к подъезду, вроде, как ничего не понимая, группа самых старших тоже. Они как раз были вровень с Рошкалем по росту.

— Может быть он второгодник, — подумалось мне, — и ему уже тоже лет четырнадцать?

— Сюда иди, — сказал один их пришельцев.

— Этому, наверное, все пятнадцать будет, — подумал я.

— Что такое, пацаны?

— Ты Дряхлов? — спросил он, приближаясь.

— Ну, я, — ответил я и подумал, что сейчас этот ударит, все накинутся и запинают. Подумал, но не отступил, а лишь остановился.

— Не ссы, пацан. Толпой бить не будем. Ты другана нашего подлым приёмом сегодня свалил. Он хочет поквитаться с тобой. Один на один драться будете. Готов?

— Не очень, — ответил я, удивляясь рыцарству «гопников».

— Или тогда мы тебя попинаем. Одно из двух. Выбирай.

— Готов не готов — дерись, — сказал я.

Парень одобрительно хмыкнул.

— Наш девиз! Пошли тогда! За школу! Что бы тут шухер не наводить.

— Секунду! Славка! — крикнул я.

— Да не помогут тебе твои салабоны! — усмехнулся парень. — А сунутся, так отпи*дошим всех так, что мало не покажется.

— Сумку, посторожи! — договорил я.

Славка поднялся с горки и стал смело спускаться к нам.

— Что тут? — спросил он.

— Да вот, Рошкаль вчера по яйцам получил, а сегодня визжал в школе, как поросёнок и при всех у меня прощения просил. Сейчас пацанов привёл. Зовёт подраться «один на один».

— А мы думаем, чего они сидят? К тебе в подъезд заходили. Пойдёшь?

— Пойду. Ещё пи*дюлей ему наваляю и вернусь. Посторожи сумку, а? Зае*ался я её таскать. За школу пойдём махаться.

Я нагнулся к сумке и незаметно достал бинты, лежащие в её боковом кармане.

— Ох*еть, герой, — с неожиданным смыслом, похожим на восхищение, произнёс пришелец и поторопил. — Пошли, темнеет уже. Хрен, что увидим.

За школой, между её северной стенкой и подпорной стеной из бетонных блоков была ниша, куда заезжали машины, привозившие в школу продукты. В нишу выходили окна столовой и её вентиляция. Это была площадка, шириной примерно метров пять и длинной метров десять, закрытая стенами, как колодцем, с трёх сторон. Солнце уже давно зашло за сопку и в колодце было почти темно.

— Чёрт побери! — подумал я. — А ведь тут он меня замесит своими колотушками. Зажмёт в тёмный угол и замесит. И никакие апперкоты мне не помогут. Дряхлый я ещё для такого бойца.

— Чо это у него в руках? Кастеты, что ли? — спросил один из парней, что постарше.

— Что это у тебя? — спросил с интересом старший «хищник».

Я протянул оба кулака вперёд.

— Бинты.

— Боксёр, что ли? — удивился гопник.

— Боксёр, и что? — с вызовом ответил я.

— У кого тренируешься?

— У Юдина.

— В Динамо? Знаю такого. Понятно тогда, как ты Женю уделал. Но и он неплохо машется.

— Только я сразу предупреждаю, что по правилам бокса драться не стану. Бейте меня потом, не бейте. Пуду месить его чем попало. У нас весовые категории разные.

Парень засмеялся.

— Чем это ты его ещё мести вздумал? Не камнями? Камнями нельзя. Отпи*дим. Давайте уже.

Рошкаль шагнул в темноту, оставив меня на относительно светлой части.

— Хитрец, мать твою, — выругался я.

Я ему на фоне открытого пространства был виден, а он мне почти нет. И за спиной встала стена гопников.

— Ну, бля… Продумали всё. И не убежишь. Наверное не первый раз тут бои проводят. А что, закрытая площадка. Даже сверху, пока не подойдёшь вплотную к бетонным блокам и перилам, сваренным из толстых труб, ничего не увидишь.

Что-то я задумался и первую плюху едва не пропустил. Только в последний момент я увидел закрывшую всё тень, и нырнул вправо. Боль обожгла левое ухо.

— Хоть обрезай эти локаторы! — мелькнула мысль, а моя левая рука уже вылетела в боковом ударе, но попала не в голову оппоненту, а в крепкое плечо. Это даже не укус комара, успел подумать я перехватил его правую руку соей правой и всадил свою левую ногу Рошкалю в печень. Мальчишка охнул и согнулся. И тут ему в подбородок прилетел мой апперкот правой. Открывшийся было рот со страшным клацаньем захлопнулся. По моей спине пробежали мурашки, но свой натиск я не ослабит. Сразу за апперкотом в голову Рошкаля прилетел короткий хук слева и сразу же справа. Потом я чуть отступил и отработал по нему быструю серию из пяти прямых ударов прямо в переносицу. Рошкаль присел и вытянул вперёд руки, словно слепой или словно пытаясь меня схватить.

Прыгая из стороны в сторону, я продолжал смещаться с линии возможной атаки. Мне казалось, что он сейчас просто кинется на меня, как бык. Я уже хотел было дать ему в ухо с ноги, он как раз наклонил голову совсем низко, но что-то меня остановило. Я вдруг не увидел, а почувствовал, как под ним растекается лужа крови.

— Нихрена себе, — сказал кто-то из толпы. — Он ему всё лицо расхерачил.

— Зря ты ему дал руки забинтовать, Кот.

— Он боксёр, дурак, — проговорил «старший». — Если он руки сломает ему больше не боксировать. понимать надо. Женя сам захотел его наказать. Ну… Не получилось. Бывает. Другой раз получится, правда Жень?

Кот шагнул в нашу сторону и я машинально отпрыгнул, сместившись, держа руки у подбородка.

— Да, ладо тебе, пацан. Всё уже. Да, Женя? Или отпи*дить его? Этого нехилого Дряхлова.

— Не надо прохрипел поверженный мной противник. Пусть живёт пока. Помахаемся ещё. Сука! Он мне нос сломал!

Я, пользуясь моментом, прошёл живую стену и, кипя адреналином, поскакал вниз по лестнице к семнадцатому дому, а потом бегом мимо школы. Меня аж подбрасывало. Наверное, если бы сейчас прыгать, я бы перепрыгнул планку на полутора метрах. Так меня «колбасило».

Пацаны встретили на той же детской площадке крутясь на той же карусели. Они не переживали за своего собрата, попавшего в жернова уличной репрессивной машины. Собрат провинился и его за это били. Били те, кто сильнее. Это был закон улицы. Слабый должен был терпеть. А то, что я обещал набить рожу Рошкалю, так это была просто бравада, как они думали.

— Ну, чо, сильно досталось? Или убежал? — спросил Славка.

— Да, нет! Отпи*дошил его, да и всё. — сказал я, поколачивая зубами.

Меня трясло, как отбойный молоток. Давненько я так не наполнялся адреналином. Надо драться. Повезло мне сейчас, что Рошкаль понадеялся как каратист на один сильный удар. Со мной такие шутки не проходят уже лет как двадцать… Хотя, что это я? Какие, нафиг, двадцать лет? Я же щегол ещё малолетний.

Короче, повезло мне уклониться и на старых рефлексах и слегка расшевелённой моторике, провести неплохую контратакующую комбинацию. Печень — наше всё. Люблю я чужую печень. Ощущать под своей ногой. А если носком ботинка… Да поднявшему на тебя правую руку…

— Не пи*ди, — сказал Грек. — Слишком здоровый он для тебя.

— Сомневаешься, так и ты сейчас схлопочешь. Я на адреналине, порву сейчас любого, кто сунется.

— Ты серьёзно его уделал? — спросил Славка.

Я кивнул. На самом деле, адреналин выпил все мои силы и меня сейчас даже Банных, мой сосед, что на два года меня младше, смог бы завалить.

— Пойду я, пацаны. Устал сегодня, — сказал я, взял сумку и побрёл к подъезду.