Джо – 5

Глава 18 Конфликт политесов

Знаете, жизнь меня помотала. Серьезно так помотала. Я охотился на вурдалаков в вечно темных топях проклятых лесов, заговаривал зубы русалке-убийце с трехсотлетним стажем, подрывал дирижабль с африканским посольством, будучи шантажируем инопланетянами, убивал дракона, качался на саблезубых муравьедов среди вулканических полей, а как-то раз, правда, по очень сильной пьяни, умудрился вынудить лешего заблудиться. На кладбище. В общем, как можно понять, несколько жизней, наполненных бардаком и приключениями, оставляют множество воспоминаний. Не все из них приятные.

Но вот чтобы я стоял в раю и обнимал трехметрового араба? Такого я даже под веществами предположить не мог!

Меня слегка извиняло то, что обнимали Арахата все. Я, Лючия, Верм. Последнему было сподручнее, потому что он четырехметровый, а араб всего лишь трёх, так что удерживал в основном мой старый учитель, а мы так, за коленки цеплялись у бешено орущего мужика, рвущегося к невозмутимо чистящей клюв лапкой курице.

— Я его убью! Уничтожу! Низведу! — разорялся пустынный бог, дергаясь как припадочный, — Это война! Слышишь, Шакалот?!! Это — война!!!

— Война… — задумчиво, вообще не обращая внимание на агрессора, пробормотала курица, — Война без особых причин… Двери открывать надо, когда к тебе гости приходят! Ворота открывать надо!

— Какие двери⁈ — почти изошёл на визг бородатый хмырь, заехав мне коленом в лоб, — Какие ворота?!?

Безобразная сцена, очень безобразная. Она станет еще безобразнее через пять минут, когда высокий недоумок поймет, что можно схватиться за саблю, но той уже не будет, потому что её украл я. У меня её тоже не будет, потому что её отнимет Лючия, которой стоять в обнимку с саблей будет куда красивее и элегантнее, чем обнимать за колено мужика, который её похитил.

Очень вовремя она это затеяла, так как вокруг начали появляться еще личности, явно имеющие непосредственное отношение к такому виду фауны Орзенвальда как «боги». Их оказалось удивительно много, а их внешний вид был удивительно разнообразен. Они шумели, пыхтели, смотрели, шевелили щупальцами, кряхтели и бухтели. Не успел я хотя бы моргнуть в знак причастности, как внезапно оказалось, что мы все…

— Суд Богов объявляю открытым! — внушительно прогремел седой бородач с явственным голым пузом, но, почему-то, в длинной ярко-красной накидке, развевающейся у него за спиной, — Сим объявляю…

— А ВАС КТО СЮДА ЗВАЛ?!? — изошёл чуть ли не на визг давно и надежно доведенный до ручки божественный араб, — ЭТО МОЙ РАЙ!!!

Это было так некрасиво, что даже я, брезгливо отпустив колено, встал подальше от этой истерички. Нет, ну ты посмотри! Как на внешность, так натуральный эмир, а как по характеру — нежный, сука, ранимый принц!

На слова Арахата обратили внимания меньше, чем на деловито копающую мрамор чужого рая курицу, буквально. Началось судилище, причем настолько неправедное в своей массе, что я вообще счел нужным потеряться возле одной из колонн. Соседкой по укрытию выступила здоровенная, но худощавая лиса, покрытая белоснежной шерстью, которая не только ничего против меня не имела, но, кажется, даже пыталась кокетничать.

Так вот, судилище. Иначе и не скажешь, даже не споешь. Все эти сущности хором осуждали несчастного Шакалота, который буквально напал в прямом смысле на паству Арахата, но, при этом, даже не упоминали последнего как бога. Подача была такой: нельзя, мол, подобное делать с приличным богами, ни в коем случае нельзя, но в случае Арахата, который, скотина такая, держал в неволе беременную богиню, да еще вдали от её смертного избранника… как бы не очень нельзя, но всё равно сильно осуждаемо.

Восточный бог от такой подставы бледнел, хрипел и дёргался как на электрическом стуле, но, кроме меня, на него никто внимания не обращал. Даже сама Лючия эдак брезгливо уронила его саблю, мол фу-фу, что это за гадость, это не моё. Парад унижений продолжался, разбор полётов свёлся к тому, что целая груда различных сущностей внимательно слушала Лючию, которая, разговорившись, не собиралась останавливаться, демонстрируя направо и налево своё беременное пузико, а осуждающие взгляды на игнорирующую курицу, уже вырывшую себе неслабую ямку в мраморе, сменились куда более осуждающими на жертву обстоятельств.

Слабые хрипы последней, мол, зловредный Шакалот пересобачил ему всю религию, вверг в помутнение пустынные народы, наврал с три короба и всё поломал… обществом особо не воспринимались. Общество чуяло лошару — общество чморило лошару.

Но не всё. Еще несколько богов, тоже восточного вида, то есть смуглых, в шелках и золоте, гудели на тему, что так нельзя, да и вообще, боги разные нужны, а религии — неприкосновенны. Тем более, что у них, приличных богов, с Арахатом в учениях много общего, а значит, бог безумия и им насрал в кашу. Это уже был серьезный аргумент, вызвавший куда больше оживления среди многочисленных присутствующих.

В этот момент мы уже сидели с лисой у колонны, потому что ноги и лапы не казенные, а тут всё явно было надолго. Из ямы, откуда уже не было видно ни птичьего тела, ни гребешка, продолжала вылетать белая мраморная крошка.

Тем временем слово взял, неожиданно, Вермиллион.

— А не узнать ли нам причину, почему Шакалот не мог попасть к Арахату? — задал вопрос мой старый товарищ, — Здесь же есть явная причина чувствовать себя оскорбленным!

Это дополнительно смутило многих, особенно разных там подводных и подземных сущностей, на морде каждой из которых было написано, что они отчаянные интроверты. Восточные же наоборот оживились, принявшись открещиваться от подобного и рассказывать, насколько они славны гостеприимством и общительностью. Что, в общем-то, подтверждалось многочисленными кивками прочих. Арахат начал выглядеть совсем не очень и, кажется, потихоньку перемещал себя поближе к сабле. Зарезаться, наверное, собирался.

Лиса откуда-то добыла кальян и не зажмотилась им поделиться. Наблюдать становилось все веселее и комфортнее.

И было на что! Лючии совершенно не понравилось то, что внимание всего сонма припершихся в чужой рай божеств переключилось с неё на обсуждение каких-то там мелочей, она подняла голос, Вермиллион, пытающийся воззвать к логике, ответил ей тем же, голопузый бородач, тоже, видимо, заскучавший, заорал, призывая всех к порядку, а восточные боги загомонили, пытаясь не потерять инициативу. Кажется, еще они пытались прикрыть Арахата, но как-то так, чтобы на них никто не подумал.

В общем, начался базар. Мы с лисой курили и наслаждались, пока плитка у моих ног не треснула, а проломившаяся сквозь неё куриная голова не попросила затянуться.

— Вот что ты устроил? — с укоризной спросил я бога безумия, глядя, как нашаривший саблю восточный бог теперь стоит с ней, явно желая как-то воспользоваться.

— Да всё нормально, не парься… — испускающая дым птица заинтересованно поглядывала на бедлам, — Они скоро передерутся и забудут, зачем вообще приходили!

— Передерутся? — не поверил я собственным ушам.

— Ну да, — под кивки белоснежной лисы недоуменно откликнулась курица, — Мы же боги, Джо. Боги ненавидят, когда им не уделяют внимания. Профессиональная болезнь. Посмотри на Арахата, он уже на пределе…

Действительно, не прошло и нескольких секунд, как усатый, бородатый, горбоносый и арабовидный бог, заверещав нечто вроде «вас тут никого не стояло!» ломанулся с саблей наголо на всё общество, начав… нет, не резню, но побоище, в котором не было кровищи, зато были крики, вопли, стоны, трубный вой тех, у кого были хоботы, да истерический крик Лючии, тут же ломанувшейся… правильно, к нам. Агрессору тут же начали давать сдачи, причем очень активно, кто-то кого-то задел щупальцем, кто-то плюнул кому-то в девятый глаз, кулак пузатого в накидке каким-то макаром впилился в боковое лицо старины Верма…

Началась натуральная драка. Мощная, забористая, веселая!

— Ну чё я говорил, — сардонически хмыкнула курица, — Каждый раз так. А вида-то делают, прямо как не знай кто.

— Какой-то у вас ненормальный мир, — посетовал я, затянувшись из кальяна.

— И не говори, — согласился со мной Шакалот, — А потом, как всегда, обвинят во всем меня!

— Дорогой, почему от тебя пахнет поиметой эльфийкой? — добравшаяся до меня и обнявшая богиня довольно резко увеличила нажим своих объятий, явно планируя сделать мне больно.

— Вранье… — прохрипел я, — Это от неё пахнет поиметым мной!

Лиса молча хихикала, прижав лапу к пасти, а вот богиня почему-то мне поверила. Цыкнув и пробормотав что-то про мелкую заразу, таки добившуюся своего, богиня перестала меня душить, а вместо этого затянулась. Никаких позывов кидаться в драку она не демонстрировала.

Та, между тем, продолжала идти, причем некоторые из божеств уже отползали в сторону, чтобы, мигая подбитыми глазами и прочими органами, раствориться в воздухе. Арахат держался молодцом несмотря на то, что получал по щам больше, чем кто бы то ни было другой. Здоровенный бородач умело гвоздил саблей по сторонам, изрекал гортанные и яростные звуки, яростно сверкал глазами и сильно опухшими ушами, высовывающимися из-под чалмы как две сливы. В общем, чувствовал себя хорошо, пока его не обнял… не обняло… какое-то глубоководное чудище, тут же запустившее свои щупальца во все доступные отверстия пострадавшего бога.

— Ни стыда, ни совести у этого Мурлынг’Ооб’Ну-Фута! — осудил Шакалот происходящее, даже повернувшись к драке задом, — Я на такое смотреть не буду!

— Фу, — согласилась с ним Лючия, а затем, неожиданно заметив белую лису, задала мне крайне внезапный вопрос, — Дорогой, а это кто?

— Чиво? — не понял я.

— Действительно, — Шакалот, обернувшись, смерил лису взглядом, — Я её не знаю.

Опачки.

— Я тоже богиня, — не стало зажиматься белоснежное животное, — Но я не к вам, а вот к нему. К Джо.

Опачки?

— Гм, — попытался переварить новость я, чувствуя, как на шее сжимаются ладони моей беременной подруги, — Я тебя тоже не знаю!

— И не должен был, — улыбнулась по лисьи лиса, — Никогда. Я из волшебного мира, волшебник Джо. Пришла по поводу драконов. Прекрати продавать им зелья… или я тебя съем.

— Кххх… — теперь я попытался удавиться сам, чисто удивлением.

— Или не съем, — покладисто кивнуло животное, растворяясь в воздухе, — Просто расскажу о твоей афере Эфирноэбаэлю Зис Овершналю. Он очень любит драконов. Они хранят его библиотеку…

— Кххх… — это уже была Лючия, принявшаяся душить меня еще активнее, — О чем она говорит, Джо?!?

— Давайте дома поговорим, а⁈

— Хм, действительно, мне тут надоело. Вермиллион! Вермиллион!!

Бывшего архимага никто и никогда не учил драться, но четырехметровый рост, восемь рук и смотрящие во все стороны глаза его четырех лиц позволяли новому богу этого мира уверенно доминировать в мордобое сразу на все стороны. Сразу он не отозвался, но вскоре, заломав двух своих основных противников и выдав за что-то зверского пинка давящемуся щупальцами Арахату, мой бывший учитель подошёл к нам, пожаловался на царящее вокруг дикарство, а затем, ощутимо напрягшись, телепортировал нас из чужого рая в родные пенаты. Еще и суккуб откуда-то прихватил.

Не успел я и оглядеться, как Лилит уже болталась у меня на шее сомнительной медалью. Не успел сфокусировать взгляд на ней, как демоница, отпрянув от всё того же меня, тут же поинтересовалась стервозным голосом:

— Почему от тебя потной эльфийкой пахнет⁈

— Да вы заманали… — закатил я глаза, чтобы через пять минут, уже стоя на шее с божественным апостолом, не особо радостной от лицезрения вернувшейся Лючии, получить тот же вопрос, закатив глаза еще сильнее. Вот откуда Саломея знает, как пахнут потные эльфийки⁈

Узнать этого мне не дали. Схватившая меня богиня очень желала знать о драконах, поэтому пришлось переправляться с ней туда, где у меня была небольшая лавочка, которую следовало срочно прикрыть. Я не хотел быть съеденным лисой или замученным эльфом-драконолюбом.

Встретившая нас парочка молодых гоблинов была очень рада гостям, а еще сильнее они обрадовались закрытию предприятия. Они жаловались, что очень нервное это занятие — постоянно ждать приземления рыдающего дракона, потому что эти твари, даже завершив свои дела с гоблинами, далеко не всегда улетали далеко, а оставались неподалеку, давая себе выплакаться. Очень шумно, очень нервно, причем долго! А ведь эти гады еще и принюхиваются, им золотом пахнет! Лючия, слушавшая это дело с квадратными глазами, далеко не сразу поняла, о чем идёт речь, но когда увидела ямы, забитые драгоценными слитками…

В общем, мне потребовался весь мой дипломатический талант, чтобы успокоить божественное офигение, умноженное на нехилую боязнь того, что старший сын оставит от нынешнего любовника пустое место. Мол, такой террор над собственной природой, который испытали эти самые драконы, оставит неизгладимый след на их расе. Еще бы, одни обворованы, а вторым пришлось платить. Это же ужас ужасный для существ, которые в принципе заточены сугубо под накопление!

— Прячь всё! — ультимативно потребовала от меня беременная подруга, — Этого никогда не было, нет, и не будет!

Хороший совет. Жалко, конечно, это ж был бесконечный источник дохода, но его и так теперь выше крыши, причем даже на этом этапе, пока из серебра и золота не сделали украшения и предметы искусства, так что лавочку мы свернем. Жаль только, что затраченное на это время у меня в башне куча безнадзорных женщин поймала себе лицо эльфийской национальности и задолбала расспросами. Чуть принц от голода не помер!

Добравшись до Ахриза аж через три дня, я застал принца, общающегося через окно своей тюрьмы с Кумом. Они обсуждали философские моменты, почерпнутые из автобиографии одного из восточных исследователей мира, оставившего после себя небольшую энциклопедию. Оказались весьма недовольны тем, что их прервали, но это была лишь видимость — давно и надежно голодный пленник бурчал желудком и смотрел на меня волком.

Настала пора осуществить мой план, простой, как три копейки. Одна камера, мощная деревянная решетка, стол, разделенный этой решеткой на две части. Два стула, скатерть, еда, солонка только с моей стороны, стоящая так, чтобы молодой человек не мог внезапно её схватить сам. Просто, доступно, весело. В качестве чудовищного смягчающего фактора, за который мне Ахриз кар Махнуддиб уже простил всё и готов простить в сто раз больше — амулет суккубы и общество Кума.

Да, мы прошли долгий путь до этого сетапа, но, тем не менее, всё оказалось именно так, как я рассчитывал с самого начала.

— Мне нужно перо и пергамент, чтобы написать письмо отцу, — поев (и не попросив соль!) озадачил меня принц.

— Никаких проблем! — покивал я, уходя домой. Точнее, пытаясь. Сложно, знаете ли, уйти из эльфийского дома, в котором есть эльфийская женщина, у которой с вами что-то было. И что-то будет. Причем прямо сейчас.

Так, вот честно вам признаюсь — три женщины, каждая из которых норовит вас затрахать так, чтобы другим ничего не досталось, это прямо очень плохо. Это вынуждает жрать разные снадобья. И сбегать из дому, прихватив с собой кота.

Например, в Дестаду, где я с офигением узнаю новости о том, что Астольфо и Озз теперь работают вместе, а одинокая как гармонь Мойра Эпплблум продалась с потрохами Пазантразу, который теперь радостно использует погрязшую в делах волшебницу как прокси, начав экономическое завоевание портового города!

Плюнув на проблемы отдельно взятой блондинки, решившей, что она может честно договориться с пятью самыми прожженными колдунами всех морей и океанов, я, узнав домашний «адрес» Освальда Озза, поспешил нанести ему дружеский визит, чтобы узнать, как там дела у моего ученика.

Баронство Арастарбахен было размером с маленькое графство, богатое, многолюдное и перспективное. Самое оно для моего молодого и подающего много надежд падавана, думал я, шагая от башни стометровыми прыжками в сторону замка нового барона, где должны были водиться как астольфы, так и освальды оззы. Округа мне нравилась. Не так тепло и безветренно, как на Побережье Ленивых Баронов, но откровенно уютная долина! Вон стада коров пасутся, вон козы, вон гуси-лебеди. Благодать! Деревни натыканы довольно часто, так и места тут отнюдь не много, зато почти всё из себя представляет плодородные земли, на которых можно культивировать множество пригодных для производства алкоголя культур. А если хозяин захочет, мы тут и древовидную коноплю, ой, то есть полынь, посадим.

Почему бы не посадить? Мне вот куда-нибудь эльфийку пристроить надо, а то я сотрусь нафиг, пока восточный принц у меня соли попросит! Да и апостола надо бы, а то Мойра сейчас занята, кто будет Саломею развлекать⁈

— Так и сунь её сюда, — недолго думая, посоветовал Шайн, — Пусть проповедует. Засиделась она у тебя, застоялась. А еще они с Лючией вчера ругались. Делили тебя.

— С фига им меня делить⁈ — удивился я, не переставая прыгать по местности, — Раньше ж всё нормально было.

— Пока они одна в другой сидели, как матрёшки, — мудро заметил Лунный кот, — Ты ж тогда считай каждую одновременно обнимал, слова ласковые говорил, хреном баловал. А теперь их две. Ну, то есть три. Не знаю почему, но шугать от тебя эльфийку богиня не хочет.

Тревожные и непонятные новости, очень странные дела, да и будущее мне кажется теперь каким-то… затраханным.

— Придётся форсировать проект «Легион», — задумчиво отвечаю я коту, рассматривая появившийся в поле зрения замок, — Максимально быстро.

— А это что такое? — с подозрением начал спрашивать мой пушистый спутник, — Ты чего это там удумал-то⁈ Какой проект⁈ Почему я не знаю⁈

— Много будешь знать — скоро состаришься!

Замок моему ученику нормальный такой достался. Не донжон, окруженный стенами, как его отцу, а прямо хороший такой разлапистый замок о пяти башнях, со стенами, занимающими площадь как у небольшого города. Никаких уродливых построек с внешней стороны, всё чисто и благородно, что не удивительно. Деревень тут как собак нерезанных, строиться под защитой стен нет никакого смысла, можно добежать. Флаги вон, развеваются. Люди нам навстречу стоят, разинув рты при виде прыгающего волшебника. Сытые стоят, толстые, определенно довольные жизнью. Хорошо тут!

— Ты найдешь способ всё испортить!

— Да иди ты нафиг! — обижаюсь я на кота, пролетая над чьей-то телегой, запряженной ослами, — Я вообще никого первым не трогаю!

— Скажи это сидящему у эльфийки принцу!

Уел, сволочь. Ну, немножко-то можно. Главное не рассказывать этому шерстяному прохиндею, как мы использовали Ахриза до того, как он оказался за решеткой. Там не то, что он, там даже Кум на него копыта от жалости наложит. Я просто так амулетами с суккубами не разбрасываюсь, компенсировал как мог!

За внешней стеной замка, куда нас пропустила стража, лишь бросив взгляд на мое лицо, царила движуха. Визжали пилы, строгали рубанки, носились люди со стройматериалами, молодухи разносили напитки и пожрать, каменщики клали кладку новых зданий, а дирижировал всем натуральный карл в кепке, рядом с которым стоял Освальд Озз. Последний тоже дирижировал, но своей палочкой, переправляя по воздуху грузы туда, где они нужны были карлу. Тут определенно шла масштабная перестройка, делались какие-то дела.

— Мы заинтригованы, — поощрительно сказал я севшему мне на плечо коту, двигаясь к волшебнику, окруженному рабочей атмосферой и запахом сивухи, — Нам интересно.

— Нас дома ждут! — злорадно мявкнул мне на ухо кот.

— Это женская участь, — великодушно откликнулся я, шествуя по стройке, — Сидеть и ждать.