Джо – 5

Глава 12 Ничего личного

— Небылицы из дальних земель — неходовой товар среди тороватого люда, — нараспев сообщил мне совершенно неулыбчивый, но всем своим полным телом и лицом предназначенный для этого субъект, восседающий на подушках, — Но рассказываете интересно, уважаемый Рахматбуллы. Даже заманчиво. Не могу лишь своим скудным умом понять — зачем…

— Небылица небылице рознь, почтенный Муджах, — скромно улыбнулся я, извлекая из-под подушки, на которой сидел сам, нетолстую печатную книгу и передавая её удивленному купцу для ознакомления, — Да и товар не всегда товар, а ведь иногда и совсем не товар, если понимаете, о чем я. Какой товар? Где товар? Нет никакого товара. Есть лишь небылицы…

— Ай, какой вы молодой, ай, как хорошо говорите! — старая опытная акула пустынного бизнеса вдумчиво листала переданное ей печатное издание, а маленькие острые глазки из-под заплывшим жиром век пожирали текст абзац за абзацем, — Трудно, тяжело, рискованно… дорого! Очень дорого!

— На всё воля Лючии, — развёл я руками, — Цена там одинакова для всех, что для последнего нищего, что для султана. Но это там, почтенный Муджах, только там…

— Последнего нищего! Ахаха-ха! Ну вы и шутник, почтенный Рахматбуллы! Ну и шутник!!

— К тому же, почтенный Муджах, я же ничего вам не продаю и даже не советую. Но кто вам помешает узнать получше…?

Да, как вы уже, наверное, догадались, я, попав в край непуганных, но экономически неэффективных гаремоводов, занялся толканием своих суккуб в медальонах, точнее рекламой. А че бы и нет? Я купец или не купец? На одном дереве и хриобальде далеко не уедешь, а по суккубам-охранницам уже пущен слушок, что я даю им вольную, как расторгуюсь. Очень удачный, кстати, потому что рекламу в Равадже и за его пределами мне теперь крутят бешеную все, кто хотел бы с моими девочками заключить свое соглашение. Не будь мои товары так бессовестно (но заслуженно) дороги, я бы уже давно был свободен, как рыба в небе.

Тем более, что зеленым деревом у нас занималась Наталис, консультируя народ, очень желающий иметь дома тумбочку с запахом свежих джунглей. Сейчас она сидела вместе с единственным плотником этого пустынного города, занимаясь выточкой идеального прикроватного столика, который мы собираемся преподнести в подарок принцу Ахризу кар Махнуддибу. Первого намека второй сын султана явно не понял…

Сделав ручкой отчалившему толстому купцу, пребывающему в очень больших раздумьях, я вернулся к осуществлению своего подлого, гениального и дьявольски хитрого плана — засев в одной из свободных комнат, продолжил вытачивать из хриобальда… солонку. Осознаете всю глубину глубин? Нет? Ну так вот, я помещу этот каменный цветок в подставку из зеленого дерева, выну потом подарок из широких штанин в нужный момент, а затем примусь расхваливать его и самого принца до тех пор, пока он не попросит меня… ну, скажем, посмотреть эту фигню поближе. И ручку не протянет! А это что у нас? Правильно, исполнение просьбы Шакалота! Правда, я крут?

Уныло бренча бубенчиками и цепочками, приперлась моя «наложница» Лилит, чтобы, томно раскинувшись на диванчике, смотреть на меня устало-ехидным взглядом. Не расшифровав, что она там задумала, я продолжил вырезать солонку, бубня себе под нос разную фигню. Это было замечено этим усеченным вариантом искусственной женщины, поэтому она обиженно проворчала:

— Ну когда ты уже тут всё закончишь? Я в амулет хочу.

— Ты удивительно бесполезна, — откликнулся я, откладывая резец, — Возможно, я отпущу тебя совсем, а не в амулет. Тем более, что его уже нет.

— Как нет⁈ — не на шутку испугалась суккуба, сбрасывая своё привычное апатично-депрессивное состояние.

— Так нет, — пожал я плечами, — Сделал уже другой, надежнее, удобнее, прочнее. Тебя, правда, к нему еще не привязывал. Да и думаю теперь, надо ли? Вы, суккубы, себя показываете удивительно никчемными, если речь не идёт о заборе энергии, считай похоти. Хотя, может быть, это касается только тебя. Вон девчонки стараются вовсю.

— У вас же договор! — на глазах потрясенной гомункула выступили слезы, — Они стараются за свою свободу!

— Всё так и есть, — ехидно хмыкнул я, — Они будут свободны. А теперь сядь и подумай, что они будут делать с этой свободой. Что они смогут с ней сделать.

Дурой моя суккуба никогда не была, поэтому, несмотря на сопли и слезы, села думать, благо что я, задав вопрос, отвернулся назад к будущей солонке. И, разумеется, через пару минут мне в спину донеслось, что некий Джо — подлый, нехороший, циничный, отвратительный и уродливый тип, который выкидывает честно работавших на него женщин на мороз. И никак иначе.

Всё так и есть. Новорожденный по силам демон, заключенный в искусственную оболочку, становится на «свободе» просто человеком. Почти. Он не может заболеть, не может забеременеть, не может собирать энергию и усиливать себя, вынужден иногда ошиваться у башни какого-нибудь волшебника, чтобы «подзарядиться». То есть, становится обычным человеком с парой нюансов. Свободным, разумеется, но это с точки зрения человека. С точки зрения суккубы…

— Это заключение и смерть, отсроченные, — очень мрачно выдавила из себя Лилит, — Ты — чудовище.

— Нет, это вы — идиотки, — развеселился я, продолжая ковырять каменную фиговину, — Обладая полноценным разумом, вы, как самые простейшие организмы, желаете только жрать и набирать силу. Называете это «свободой». Затем, в какой-то определенный момент, даже самые крутые и могучие из твоего вида, выжившие среди десятков тысяч пропавших и уничтоженных, попадают в поле зрения действительно крутого демона, который жрёт суккубу как печеньку, потому что она, соблазнительница и вампиресса, никогда не имела возможности отточить свои навыки войны и боя. Вы, дурочка, изначально рабыни своей природы, а ты мне сейчас доказываешь, что еще, к тому же, и безнадежные.

— Это неправда!

— Это факт. Ничто не помешает «свободной» суккубе найти себе молодого башенного мага, поселиться с ним, быть ему женой и подругой, стимулируя его развитие, чтобы он однажды стал достаточно искусен, чтобы снять с неё мои ограничения. Только вместо этого, твои подруги, освободившись, будут веселиться и трахаться, ублажая собственную природу, пока не окажутся заперты в каком-нибудь борделе… пока не сотрутся. Вот и всё.

Правда как обухом ударила юную и многообещающую (но мало что делающую) суккубу прямо между глаз, прямо в её суккубий мозг. Она, конечно, пыталась сопротивляться, бормоча «ты всё врешь!», но привычная к пенетрациям конституция психики и сознания не оставила ей выбора — какой бы горькой и неудобной не была правда, она всё-таки вошла до конца и со щелчком.

— Так что, получается, мы просто… корм⁈ — демоница в ужасе впитывала боль бытия, — Ограниченный и зашоренный⁈ Мы не можем стать кем-то большим⁈ Мы обречены изначально, благодаря собственной природе?!!

— Именно этот вопрос мы и пытались решить, засунув тебя в тело, кастрированное на ощущение желания плотской любви, — хрюкнул я, продолжая работу, — Но ты, первая, лучшая, умнейшая и опытная, успешно показываешь мне и богине, что суккубы — просто разумные игрушки для секса… ну и для еды в конце. Так что я тебя, пожалуй, попозже отпущу, а себе возьму свежую, незамутненную, ничего не знающую. Будет работать кем получается…

После этих слов за моей спиной воцарилось полное молчание, прерываемое едва слышимым клацаньем зубов. Оно было достаточно регулярным, так что я воспринял его за легкую музыку кастаньет, под которую работается даже более сосредоточенно, чем под местную зурну. Где-то на периферии слуха слышалась Наталис, ругающаяся со столяром, о чем-то бубнили наши охранницы, облюбовавшие кухню.

Лепота!

Ну, минус страшный шепот от стоящей на коленях у моего стола суккубы. Брр, реально страшный!

— Как мне стать лучше, мастер?!!!

Глаза у Лилит были дикие, отчаянные и бешеные. Прямо как у Астольфо, когда-то нежного пятнадцатилетнего вьюноши, ни разу даже не втыкавшего нож под ребра пьяному бродяге в трактирной потасовке. Теперь же это был не мальчик, а муж, не зассавший подставить собственного учителя королю! Богатырь! Титан! Исполин духа, денно и нощно думающий, где теперь взять денег, чтобы отдать мне долг! Саморазвивающийся организм, понявший всю соль жизни, вкусивший её полной горстью!

Теперь вот её очередь.

— Иди, — направил я свой указующий перст на звук бубнения эльфийки, — Иди и учись делать мебель! Это будет твой первый шаг от своей прошлой себя!

Ни вопросов, ни сомнений. Вжух — и она ускакала, а спустя несколько секунд до меня донеслось захлебывающееся бубнение и недовольное ворчание эльфийки. Отлично, процесс пошёл!

Отложив в сторону резец, я достал из-за пазухи пустой манадрим, отправившись с ним на диван. Требовалось срочно сделать очередную запись в проект «Создание суккубы версии 2.0, ориентировочная цена в полторы тысячи золотых за амулет». Труд сделал из обезьяны человека, но процесс занял много времени! Я оптимизирую его, наполню верой, надеждой, любовью (ко мне) и, конечно же, отчаянием! Я докажу всем этим сомневающимся, всем этим богам, всем этим корчащимся мётлам — что являюсь не только разрушителем, но и могу создать нечто прекрасное, полезное и вечное! Например, бессмертную рабыню, умную, добрую, преданную и инициативную!

Муахахаха!!

Всласть поторжествовав, я оделся, обулся, свистнул четверку суккуб, да отправился таким макаром ко дворцу, чтобы там, занеся куда надо немного денег, узнать, что Его Высочество, принц Ахриз кар Махнуддиб таки отправил скромному купцу приглашение посетить дворец и его лично, на приеме, но через неделю. Отблагодарив услужливого писца, имеющего длинные уши и нюх на нужное, я вернулся в арендуемый дом, а там, приняв мудрый вид, проигнорировал весьма фривольно одетую эльфийку, что-то искавшую на карачках у серванта в моей комнате. Собрав весь свой отряд, сообщил, что отбываю по важному делу где-то на сутки, просил следить за Лилит, кормить её вовремя, поить и даже делать клизмы со снотворным, если совсем уж упорется, проверил свеж ли кумыс в наших закромах, а затем убыл.

Пришла пора отдать рикзалийскому престолу то, что тот алчет.

Для начала я навестил некий «магазинчик», открытый мной где-то в нигде, куда была запихана молодая супружеская пара гоблинов. Они встретили меня радостно и нервозно, тут же начав наперебой жаловаться на усталость от копки ям. Посмотрев содержимое уже выкопанных ям, я принял довольный, пусть и малость охреневший, вид, а затем приступил к опустошению полученных богатств, одновременно слушая задумчиво перечисляющих то, что им нужно, гоблинов. Отдельным пунктом там стояла маленькая детская кроватка…

Тем временем Астольфо тоже не терял времени даром, подготавливая необходимый реквизит, включающий в себя крепкие телеги, рогожу и башку Розвуальда. В конечном итоге мы встретились глубоким вечером, тут же отправившись в Великую Обсерваторию, где мной был рекрутирован десяток гремлинов. В таком составе, гружеными телегами, мы и перенеслись в столицу Рикзалии. Под покровом ночи, укрытые слабыми заклинаниями невидимости и отвлечения взора.

Разумеется, это не могло не привлечь ближайший ночной патруль стражи, тут же прискакавший к нашей процессии, и начавший трясти амулетами и полномочиями, но я тупо использовал бедолаг в доспехах для вызова ближайшего волшебника, стоящего на службе городу. С помощью этого поднятого со сна бедолаги мы уже вышли на Боевого мага короля, который, прибыв и узрев башку дракона, воодушевился лицом, тут же подписав всех посторонних на сопровождение повозок.

Похлопав по плечу очень хмурого и грустного Астольфо, я щелкнул поводьями, вынуждая арендованных волов тащить наш тяжелый груз во дворец. Так мы туда и прибыли, без привлечения какого-либо внимания.

И вот тут мой младший друг хлебнул последствий своих опрометчивых решений и предложений полной ложкой. Половником даже. Да ладно, чего греха таить, совковой лопатой!!

А в чем дело? В том, что Его Величество Харс Третий не стал бы разгружать несколько телег серебряных и золотых самородков сам. Разумеется, у него были верные слуги, люди вроде стоящего возле нас Боевого мага и прибежавшего нового казначея, которые и приступили к оценке, разгрузке и погрузке сокровищ. И, разумеется, у этих людей было своё мнение. Они держали его при себе, но оно рвалось наружу через их лица и бросаемые на Астольфо взгляды, а парень был уже далеко не дурак, он нюхал жизнь, он видел разное. Он читал в этих лицах крупными буквами и большим шрифтом:

«ЛОШАРА!!!»

Доля Астольфо была достаточно велика чтобы, преобразовав её в более ликвидные ценности и слегка подсуетившись, оформить парню небольшое скромное герцогство в каком-нибудь бедном королевстве. Причем, если суетиться правильно и осторожно, то даже с родословной. Конечно, это не значит, что сокровище было баснословно богатым, далеко не так, просто я размышлял над этим со своей точки зрения, а она, пардоньте, уже превратила немного волшебства и два ведра зелий в несколько повозок, набитых самородками. Хотя, если смотреть невооруженным взглядом, то на два-три баронства хватило бы.

…или три-четыре.

— Клянусь магией, что не взял себе или кому-то другому ни грана из сокровищ убитого дракона! — эти слова мне пришлось сказать на супер-раннем королевском завтраке, глядя в очень недоверчивые глаза человека в короне. После того, как Боевой маг подтвердил искренность клятвы, невыспавшийся, но очень возбужденный монарх не удержался, задав вопрос о том, что же маг всё-таки взял.

— Только очень ценный урок для своего ученика, Ваше Величество, — я позволил себе дерзкую и ехидную улыбку, взглянув на ну совсем нерадостного Астольфо, — Но моя помощь была ему не нужна. Она лишь сократила время охоты.

— У меня другое мнение на этот счет, волшебник Джо, — хитро блеснул глазами король, — Я считаю, что вы тоже заслуживаете награды за участие в столь важном для Рикзалии событии. Что вы хотите получить?

— Повторюсь, моя помощь была чисто символической, — оглядев присутствующих, объявил я, — но, чтобы не показаться Вашему Величеству неучтивым и невежливым, я осмелюсь испросить столь же символическую награду. Если Ваше Величество сочтет возможным подарить мне столовую ложку, удостоившуюся чести быть использованной самим королем Рикзалии…

На этом месте Астольфо побледнел как полотно, а его ручки, чуть ли не сжатые в кулаки, аж немного затряслись. Впрочем, ничего серьезного не произошло и не планировалось, так как между мной и придворным магом, тщательно очищающем волшебством пожалованную мне ложку, состоялся обстоятельный разговор, в ходе которого мне удалось убедить немного нервничающего волшебника в том, что Гильдия Магов будет решительно отговаривать короля от любых попыток… «продолжить сотрудничество» со мной или Астольфо.

А то ведь драконам тоже можно принести голову того, кто заказал одного из их собратьев. Отрезанную столовой ложкой.

Дальше я, отряхнув руки, с чистой душой выкинул из головы эпопею, в которую втравил меня мой ученик, а затем отправился в Пазантраз. У меня были груды серебра и небольшие грудки золота, а также целый город волшебных гоблинов, которые, под управлением пиратских магов, вполне могли бы освоить ювелирное дело.

///

Ходрих Бруствуд не спал всю ночь. Еще нестарого человека мучили переживания по поводу его сына и авантюры, в которую тот ринулся с головой. Ровно в тот раз, когда совсем еще юный мальчик попросился в ученики к волшебнику. Тогда… именно в тот день, с самого утра, Ходрих наконец-то немного выдохнул, разобравшись с делами баронства, тогда он осознал, что остался с единственным сыном, которым вообще не занимался, будучи королевским казначеем. Тогда он ощутил сильный укол вины.

…и не успел.

Джо, этот странный, могущественный и очень хитрый тип, вовсе не заменил Астольфо его, Ходриха. Наоборот, он подверг еще ребенка испытаниям, суровым тренировкам, опасностям и лишениям. Наверное, это и помогло самому мальчику, едва приползавшему после «уроков» на порог замка, принять заботу и беспокойство родного отца, так что Ходрих всё-таки смог стать ему тем, кем никогда не был. Однако, несмотря на изумляющий барона прогресс, которого добился волшебник в воспитании Астольфо, беспокойство никогда не оставляло бывшего королевского казначея.

Сегодняшней ночью он ощутил его сполна. Сын не только сунул голову в пасть дракону, он также сунул её в пасти Карса Третьего и, что еще опаснее, — самому Джо. Добром это кончиться не могло. Ходрих не мог, совершенно не мог даже представить, что невысокий молодой маг со странными тенями вокруг глаз, всерьез навредит его сыну, нет… но вот устроить тому «урок» за подобную лихую авантюру Джо Тервинтер не просто мог. Он был обязан это сделать.

Барон разбирался в людях.

Под утро в его покои постучал слуга, сообщив о том, что юный мастер сидит на крыльце замка, на ступенях, и напевает какую-то странную песенку. Вид у слуги был встревоженный, даже испуганный, поэтому Ходрих, наплевав на собственный статус, ринулся к сыну прямо в халате на босу ногу. Вид, представший перед бароном внизу, действительно вызывал тревогу.

Астольфо сидел на ступеньках замка, воткнув внушительный, прекрасно выделанный меч-бастард в трещину между двумя булыжниками мостовой. На одном из концов гарды этого оружия, которого сам Бруствуд никогда не видел, болталась узкая баронская корона, точно такая же, как у самого Ходриха. Впрочем, эта инсталляция никак соотносилась с убитым и потрепанным видом сына, куда-то смотрящего остановившимся взглядом и, действительно, бубнящего себе под нос какую-то песенку.

— Сын? — негромко спросил толстенький носатый человечек, садясь около своего отпрыска.

— Отец, — откликнулся тот, прерывая песню, — Я дома.

— Дома… — многозначительно протянул слегка успокоившийся Ходрих, — А мне кажется, что разумом ты не здесь.

— Разумом, дорогой мой отец, я в жопе, — меланхолично откликнулся Астольфо, заставляя батю закашляться от неожиданности, — … в глубокой, глубокой ж…

— Я понял! — откашлявшись, буркнул Ходрих, — Но ты не один. Я с тобой!

Тут уже и юноша бледный с мечом острым принялся кашлять навзрыд от такой неожиданности. Барон же, понявший, что ляпнул, прикусил язык, чуть не забрав свои слова назад, а вместо этого положил руку на плечо окрепшего сына.

— Давай рассказывай. Как всё прошло? — попросил он мягким голосом.

Астольфо не пришлось просить дважды. Он, со всё возвращающимися эмоциями, поведал без утайки отцу всё. Как они встретились с Джо, как гремлины волшебством загрузили телеги огромным количеством золота и серебра. Как они вошли в столицу и как волшебник изящно превратил их будущий арест стражей в миссию по сопровождению. Как они общались с королем. Как Джо откланялся, как только король предложил ему и Боевому магу уединиться с подарком, который помощник победителя дракона себе выбрал…

— Что за подарок? — очень неосторожно для своего возраста, веса, общественного положения и психического состояния спросил Ходрих.

Астольфо ответил. Барону стало плохо. Им пришлось переместиться в гостиную, где оба прильнули к живительному источнику алкоголя. Тогда юношу, много пережившего за эту ночь, слегка развезло и это позволило ему раскрыться. То есть, впасть в истерику.

— Арастарбахен, отец! Я теперь барон Арастарбахен! — потрясал он своей короной, небрежно уронив меч где-то на ковер.

— Так это же замечательно, сынок! Я так горжусь тобой! — робко и настороженно пытался радоваться Ходрих, — Я прекрасно знаю эти земли! Огромные, плодородные, с прекрасными соседя…

Горький смех сына резанул по его ушам. Взрослый смех много чего пережившего человека. Не то, что ты хочешь услышать от шестнадцатилетнего парня.

— Да нет, отец, ничего. За исключением того, что усадьба и замок Арастарбахенов стоят полностью без слуг и даже мебели, казна баронства пуста, я должен Джо триста пятьдесят золотых, а мы с тобой даже не сможем себе позволить прибыть через неделю в столицу, где должно будет пройти официальное возведение меня в титул и в права владетеля баронства! У нас нет денег!

Да, проблемы новоиспеченного барона большой, плодородной и благодатной долины, в которой находились аж тридцать две деревни, были элементарны — полное отсутствие денежных средств. Карс Третий, награждая юношу мечом и короной, запросто пояснил отсутствие «подъёмных» тем, что у казны, в связи с некоторыми не касающимися Астольфо обстоятельствами, были трудные времена, решенные как раз вышеупомянутым новым бароном. Тем не менее, времена пока остаются, золотые и серебряные слитки не обналичены, а следовательно, юноше придётся брать своё новое владение (такое богатое и роскошное именно по такой причине) — как есть.

То, что новому барону нужно будет получать поздравления, нанести визиты соседям, принять их у себя, сделать еще тысячу и тысячу дел, для которых нужны люди и деньги… Это всё внезапно стало проблемой Астольфо Арастарбахена. Промеж прочих, естественно, так как еще нужна была стража, гвардия, и…

— Мы не можем обратиться к Джо, — очень твердым голосом закончил свою историю сын Ходриха, — Я втянул его в это. Он помог. Я ему должен. Не знаю, что делать, отец. Не знаю…

— Ничего, сын! — властно прервал молодого барона бывший королевский казначей, снова кладя ему руку на плечо, хоть для этого пришлось встать чуть ли не на цыпочки, — Мы что-нибудь придумаем. Потом, когда выспимся. Обязательно что-нибудь придумаем! Вместе!

Ходрих понял, что настал его час. Именно его, именно как отца. Его сын, пусть и насовершавший ошибок, пришёл с победой, которая горчит на зубах. Он молод, он многого не видит и не понимает, даже в мотивах своего наставника. Значит, нужен еще один.

Значит, нужен он, Ходрих Бруствуд. Именно он.

И никто другой!