Джо – 5

Глава 13 Ах, какая невезуха!

Эмир — это хорошо, это надежно. Если эмир на твоей стороне, то, считай, до принца осталось рукой подать, потому как этот могучий мужик реально управляет Раваджей, пока Ахриз кар Махнуддиб чиллит в своем лаундже. Ну, не так. Скорее эмир держит за яйца своих нукеров, которые реально управляют Раваджей, а самого его держит султан… ну, в общем, вы схематозину поняли, думаю. Неспешно идущий рядом со мной мужик, богатырских статей и совершенно невиданных усищ, опускающихся у него двумя смоляными ручейками до самых мудей, был очень большой шишкой.

Вокруг мирно гуляющих нас царила уютная жара небольшого парка, разбитого в элитной части Раваджи. Роскошная плитка, изящные скамейки, перелетающие с дерева на дерева цветастые птицы, радостно поющие о своем счастье находиться посредине гребаной пустыни, откуда совершенно невозможно улететь. Еще в кустах прятался жираф, но вид у этого узника парка был весьма довольный.

— Ваш визит, уважаемый Джан ибн Рахматбуллы Олизаров, вызвал большое нестроение среди честного люда Раваджи… — неспешно говорил тем временем эмир, змеясь усищами и голосищем, — … товары, что вы привезли, соблазняют всех, кто может себе это позволить, но это правильно. Товар и должен соблазнять. Гурии, которым вы прилюдно обещали свободу, вызывают томление во многих сердцах и чреслах… но они и должны вызывать! Однако…

— Однако, великолепный Гамур кар Дуанддиб? — в меру подобострастным голосом обозначил свой интерес я.

— Однако… — со значением пошевелил горбатым носом и усами могущественный правитель города, — … совсем не это вызывает моё возмущение. Товары должны быть ценны, а женщины прекрасны, за доставку того и этого в наш край мы и чтим отважных купцов из далеких стран. Но также мы их чтим за то, что они уважают наши обычаи и традиции, а также за то, что они покупают товары здесь. Вы же, почтенный купец, не тратите золото, а отправляете его в богопротивную башню волшебника…

— При всем уважении перед вашим великолепием, эмир, но роспуск охранниц свидетельствует о том, что мой торговый путь закончен в Равадже.

— Это весомый довод, — согласились со мной змеящиеся усы, — Но совершенно недостаточный для тех, кого возмущает, как вы ведете дела, ибн Рахматбуллы. Почтенные Муджах и Ахмабеб уже предоставили коллективные жалобы от купцов моего города. Они предполагают, что вы — лишь подставное лицо, работающее на какого-нибудь омерзительного волшебника, а прекрасная Самбука Зис Овершналь надзирает за вами. Возможно, я буду вынужден отдать приказ вас арестовать.

— Возможно, в таком случае этот благословенный город будет удостоен чести принять у себя Эфирноэбаэля Зис Овершналя, великолепный эмир. Во всей мощи его недовольства… особенно после того, как он узнает, что его нарекли «омерзительным волшебником», — это я произнес тихо, но очень жестким, лишенным малейшей почтительности голосом.

Мой собеседник и партнер по прогулке не торопясь остановился, заложив руки за спину, а затем осмотрелся по сторонам, не забывая шевелить носом и усами. Осуществив это почти гипнотическое воздействие, могучий мужик без тени страха или каких-либо еще эмоций уставился на меня. Его рожа, довольно-таки благородная, выражала ничто иное, как удовлетворение.

— Вот вы и показали своё истинное лицо, — кивнул он, — И что же нужно легендарному магу от нашей скромной страны?

— Ничего, — тут же качнул головой я, — Совершенно ничего. За исключением довольства и благоденствия его родственницы, помогающей скромному торговцу обеспечить её небольшими средствами. Только и всего.

— Мне потребуются… — задумчивый взгляд эмира Гамура кар Дуанддиба, являющегося не таким уж и дальним родственником султану, неожиданно прояснился, — … нет, мне ничего не потребуется. Десять прекраснейших гурий, красоты столь невиданной, что свели с ума всю Раваджу, отпущенные на волю… да, это не мог бы провернуть никто другой.

— Могу вам поклясться, что великий мудрец приложил свою руку к каждой из них! — сладко улыбнулся я, стараясь сделать свой взгляд максимально холодным и предупреждающим. Получилось отлично.

Власть, богатство, контроль. Страх всё это потерять. Стоящие во главе системы, получающие от неё больше всего благ, являются цепными псами, охраняющими собственное благополучие. Эмир, пытавшийся решить вопрос с неуступчивым купцом, на которого ноют местные, неожиданно столкнулся с тенью, покрывающей этого купца, куда более страшной, чем неудовольствие раваджийцев, которых не составит труда придушить. Это, конечно, снизит поток подарков от обиженных представителей торгового люда, но сохранит местные расклады.

Проверять мои слова? Разумеется, Гамур кар Дуанддиб пошёл бы на это, будь его интересы затронуты сильнее. Арестовывать? Тогда одиннадцать великолепных красавиц и одну мутную эльфийку придётся либо брать под стражу (что взбесит всю Раваджу), либо оставлять на «воле», что может привести к чему-то вроде гражданской войны. Нет, всё что хочет этот усатейший и, безусловно, умнейший, тип, он уже получил. Правду, которая укладывается в его парадигму восприятия мира. Могущественный эльф слегка помогает своей родственнице приподнять деньжат. Откупные местным — десять красавиц.

Как они будут «поделены»? Вопрос к знающим.

— Не могу не спросить, а в чем ваша выгода, мм? — задает вопрос уже принявший верное решение эмир.

— Расспросите на эту тему почтенного Муджаха, — сдал я толстого предательского купца эмиру, — У него есть некоторые весьма любопытные документы, убедительно доказывающие любому внимательному мужу, что тот может иметь столько прекрасных женщин, сколько захочет, лишь единожды заплатив. Дорого, конечно, очень дорого… но гораздо дешевле, если посчитать в общем…

— Спрошу, уважаемый Джан ибн Рахматбуллы Олизаров, обязательно спрошу… — вот уже и эмир продемонстрировал змеиную улыбку, смотрящуюся совершенно безбашенно с его усами, — А теперь, думаю, мы с вами расстанемся. До завтра, до приема у светлейшего Ахриза кар Махнуддиба, да улыбаются ему небеса!

— Буду искренне рад там видеть столь прозорливого и мудрого человека, волей судьбы обратившего на меня свой взор! — промедоточил я, выполнив поклон.

На этом два разумных человека, каждый из которых был по-своему удовлетворен прошедшей беседой, разошлись. Ну, точнее я пошёл домой, пристально следя за волшебным «жучком», посаженным на эмира. Меня очень интересовало, куда отправится этот достойный дон — стучать принцу или вращать почтенного Муджаха на вертеле своей усатой ярости?

Оказалось, что эмир самолюбив, но не очень принцелюбив, так что, вернувшись в свой немалый дворец, потребовал явить ему толстого купца, причем вежливо и предупредительно, то есть, не позволив взять с собой смазку. Это было вполне логично, так как нужный мне принц… не пользовался любовью и уважением. Вообще.

Проще говоря, Ахриз кар Махнуддиб, как мне донесли местные стукачи, сильно падкие на серебро, был тем еще затворником, лентяем и мизантропом. Собственно, именно эти черты характера и помогли молодому человеку остаться в живых, а также безоговорочная поддержка своего старшего брата во всем. Рахмуд, первый принц, был мужиком хоть куда и хоть кого, но почему-то стрелял вхолостую хоть на служанке, хоть на наложнице или жирафе, поэтому, посовещавшись с батей в свое время, оставили второго принца на развод. Ахриз же, полностью согласный со своей ролью, сидел себе тихо в Равадже, эмиру управлять не мешал, брата и папу любил как родных, золото, а не ребенок. Знай себе пинай балду, да участвуй в некоторых официальных событиях. Ну, к примеру, принимай купцов, которые тебе жирно задарили и, вроде бы, хотят еще.

Вот мы завтра и пойдем дарить.

— Чтобы все были при полном параде! — объявил я своему боевому гарему на выезде, — Заказывайте этих ваших стилистов, евнухов или как там их. Пускай сделают из вас красиво!

— Мы и так — красиво! — с вызовом пробурчала красноглазая и слегка поддергивающаяся Лилит.

— Сомнительно! — отрезал я, бренча золотом, — Вызывайте!

— У тебя хоть запасной план есть? — тихо спросила меня Наталис, подкравшись сзади.

— Есть, — шепотом, прямо в красное эльфийское ухо, прошептал я, — Если не прокатит, то мы его просто сопрем и поселим в лесу, в твоей избушке. Будем кормить пресной пищей, пока он, сука такая, не попросит солонку.

— Почему у меня⁈ — возмутилась эльфийка, но как-то неубедительно, и, к тому же, дёргая ухом.

— Потому что у меня народа много уже, прибить могут, — не уверенный в том, кого именно прибьют, сообщил я, — А так я тебе заплачу. Плюс, к тому же, сможешь пообщаться с принцем из далекой страны. Вдруг замуж возьмет? Да и еду, опять же, приносить буду. Как Аранья готовит — ты знаешь.

Гордая племянница профессора Исследователей заурчала как голодная рысь, но согласие, почему-то, дала. Видимо, после выловленного из реки зайца, и сома, с которым проснулась в обнимку, наличие дома похищенного принца у Наталис Син Сауреаль не котировалось как серьезное ухудшение качества жизни.

Ну вот, а то критикуют мои методы воспитания. Работает же!

Люди не понимают того добра, что я для них делаю. Не ценят тех стимулов, что я вношу в их жизнь и организмы, сподвигая последние в совершенно безопасной среде развиваться, преумножая свои достоинства. Вот та же самая Наталис — как бы она жила, будучи брошенная всеми и вся? В своем несчастном шалаше? О чем бы думала долгими бессонными ночами? Но нет, стоило Куму поиметь пугнуса на обломках её несчастного жилища, как тут понеслось. И что в итоге? Приличнейшая лесная усадьба, курятник, работа, деньги, уважение, востребованность, а она сама? Замороченная лесная дурнушка? Нет. Великолепно и очень дорого одетая эльфийка, представляющая интересы своего товарища при дворе особы королевской крови! В далекой стране!

Суккубы тоже были хороши, нарядные и приукрашенные. Конечно, всех брать было бы невместно, да и наложниц никто на приёмы не пускает, но кто сказал, что нельзя пустить пыль в глаза при входе? Так что я, оставив одну Лилит на хозяйстве, взял всех остальных, отрядив четырех девушек на свое сопровождение до дверей дворца, а еще шестерых — на охрану подарков для принца. Используемые при этом наряды а-ля «бронелифчик» вполне годились для торжественного входа на прием.

Себя я тоже не забыл. Наталис, то есть Самбука Зис Овершналь, была красивой как конфетка, холодной как мертвая английская аристократка, и высокомерной как цыганский матриарх у гинеколога, сидящего на героине. Нужно было соответствовать. Нужно было внушать!

…внушить я не мог. Скромное телосложение, хитрая рожа с перманентно невыспавшимися глазами, пройдошистое её выражение. Тут ничего нельзя было поделать, поэтому вместо внушения, я решил попресмыкаться возле эльфийки. Идея ей слишком понравилась, поэтому пришлось еще дополнительно обкашлять с девушкой возможные нюансы её поведения на приеме, потому что сомы и зайцы вполне могут показаться невинным развлечением. Как насчет Кума, накормленного средством для повышения коровьей потенции?

Вот теперь мы были готовы полностью, собраны, причесаны, полны энтузиазма, дисциплинированы и мотивированы!

Дворец принца был местом, кричащим от своей невыносимой роскоши. Достаточно было бы сказать, что на газоне перед основным входом, где принимали купцов, знатных горожан и прочую шушеру, паслось пять бегемотов и один крайне богато одетый орангутан, рассматривающий неторопливо продвигающуюся ко входу человеческую массу с легко опознаваемым презрением. В целом, он сейчас даже несколько напоминал Наталис, то есть Самбуку…

…вас когда-нибудь пыталась убить косящим взглядом парадно одетая эльфийка? Клянусь, у неё глаза кровью налились!

Впрочем, это помогло. С пути родственницы самого Зис Овершналя народ рассасывался пусть и без особого энтузиазма, но устойчиво. Конечно, женщина на приеме у пустынного принца — это было еще то попрание местных норм и приличий, но, как и в любой высокоинтеллектуальной среде, здесь в первую очередь смотрели не между ног, а на золото, мощь и связи. То, что вчера меня удостоил прогулки сам эмир города, почтенный и великолепный Гамур кар Дуанддиб, знала каждая собака Раваджи.

Сухо приказав своим сопровождающим, на которых почти не скрываясь, капали слюной окружающие, проследить за тумбочкой, которую торжественно несли остальные пять суккуб, я вступил под гостеприимную сень дворца Ахриза кар Махнуддиба, чтобы преисполниться благоговением перед вопиющей роскошью последнего. Белый мрамор, позолота, узорчатые ковры ручной работы, по которым мы шли в грязной обуви, великолепные наряды слуг и стражников, взирающих на нас, как орангутан на эльфийку…

Это было роскошно, это было прекрасно, это было… невыносимо скучно для меня, но я был слишком занят тем, чтобы в угодливом полупоклоне, на ходу, держать изящную ручку своей прекрасной спутницы, незаметно оказывая существенное давление на её великолепный мизинчик, чтобы эта лесная ворона не разинула, случайно, варежку, обосрав нам всю малину.

А куда деваться? Тут не только тигры на поводках у охраны, эти придурки еще и дельфина в фонтан одного из залов засунули! Дельфина! В пустыне! Что, мало⁈ Так еще и павлины есть, я уже троих обогнул, пока шёл, куда ведут, вместе с остальной толпой! И слона видел! В садике. Ему было тесно и скучно, а чуть ли не целиком золотая попона портила слону настроение. Вы знаете, на что способны слоны в плохом настроении? Я-то да, поэтому со слугами, охранниками и тиграми хорошо так обогнул то место, через которое разъяренный слон мог бы ворваться, чтобы станцевать на гостях чечетку!

Десятиметровая змея толщиной с невысокого гоблина, вызвала в моей сопровождающей заносчивое пыхтение. Ну, потому что мизинчик я не отпускал, вежливо улыбаясь одним глазом змее, а вторым Наталис, державшуюся уже с заносчивостью в три орангутана. И это мы, от остальных гостей исходили охи, вздохи, ики и пуки, когда они видели красоту, богатство и мощь султанского сына.

Впрочем, лица мы не уронили, дошагав до чего-то, напоминающего огромный приёмный зал, где в неимоверной роскоши одного из углов, на подобающем возвышении, были установлены три невероятно дорогих кресла, настолько классных и удобных на вид, что я чуть было не поменял все свои планы на этот вечер. Правда, не вышло. Освободившаяся из моего мизиночного захвата девушка отомстила, вонзив когти одной из рук мне под ребра, а затем попыталась одно из них выдернуть. Хрюкнув и вздрогнув, я посмотрел на неё взглядом обиженного щенка.

— Я с тобой потом расквитаюсь, Дж-ан Рах-мат-буллы-ы ибн Олизароффф… — прошипела тихонько девушка.

— Ты «ибн» не там поставила! — также тихо вякнул я, старательно улыбаясь на публику.

— Я учту… — холодным, как айсберг голосом, проурчала эльфийка, рассматривая слегка синий пальчик, — Я всё учту…

Тем временем начинался обычный для таких приемов круговорот гостей в природе. Прием — это же не на пожрать, это туса такая, в течение которой надо медленно и вальяжно ходить, здороваться, общаться, обмениваться деловыми интересами, фальшивыми улыбками и непристойными обещаниями, выполнять которые — дело десятое. Тут заводятся связи, тут куются альянсы, тут хоронятся династии. Конечно, не аристократический приём, а вполне восточный, так что яду тоже могут подлить.

Мы отдыхали, вкушая одиночество и расточая улыбки (мои), пока местный бомонд обнюхивал друг другу зады в порядке главенства, полизывая то, что надо, и отворачиваясь от тех, кто не дотянул. Затем, когда большинство выполнило все полагающиеся реверансы, мы с эльфийкой, видимо, упростились достаточно, чтобы народ к нам потянулся. А народу это было нужно — как иначе узнать аппетиты и потребности прекрасных гурий, которые скоро увидят вольную от этого худого, мерзкого и отвратительно богатого иностранца?

— Кормить и любить, уважаемый, кормить и любить. Ничего более.

— Вы… именно этим и занимались?

— Нет, что вы. Я только платил. Контракт есть контракт. Но вы спросили, что им нравится, и я вам отвечаю ровно ту же правду, что только что уже услышали почтенные Даркмалуди и Фалькосбурды. Моим охранницам, которых я использовал только как охранниц, требуется лишь пища насущная, питье обычное, да мужская любовь. Если у них этого будет в достатке — ни одна из них никогда вас не покинет.

— Ах…! Мне истово желается упрекнуть вас во лжи или недоговаривании, но покарай меня боги, если я хотя бы представляю — за что!

— Вас просто смущает мой вид, думаю. Эту ношу я несу через всю свою жизнь. Только примите мои слова, почтенный, мне осталось совсем недолго в Равадже. Вскоре, мои товары иссякнут, и мы с прекрасной и обворожительной Самбукой Зис Овершналь отбудем через богопротивную башню мага в другие страны. Девушки останутся, свободные и независимые. Открытые к предложениям.

— Да, но… — собеседник подходит ко мне совсем близко, а его голос становится еле слышим, — … может, вы тогда знаете, почему наш великий эмир, а также почтенный Муджах, да благословят небеса его род, не заинтересованы в ваших гуриях? И почему некоторые особо близкие друзья почтенного Муджаха, ранее проявлявшие живейший интерес к ним, внезапно охладели к подобной красоте?

— Могу вас уверить, что это никак не связано с самими девушками, — улыбаюсь я, — Может быть, эти достойные и мудрые господа услышали от кого-нибудь, где взять еще? Или что-то наподобие? Зачем же тогда вступать в схватку в родном городе, зачем рисковать теплыми отношениями с друзьями и близкими, не так ли?

Медоточить, выкручиться, прятаться за Наталис, уже превратившуюся в самого настоящего ледяного элементаля, чуть ли не отшвыривающего убийственными взглядами деловых людей Раваджи. Лгать, изощряться, путать следы, оставлять недосказанности. Всё это — абсолютно нормально для такого приема… если бы хоть у кого-нибудь из местных была бы хоть одна версия ответа на вопрос «а что же хочет этот молодой купец?». Увы, но правду знал лишь эмир, а это не тот орангутан, к которому местный денежный мешок может подвалить с вопросами.

Народ мучился, народ не понимал, народ считал деньги, которые я заработал на продаже дерева и фигурок из хриобальда. Алчность, похоть, жажда превзойти остальных… атмосфера в этом роскошном зале была наполнена этими желаниями. Отдельный плюс — они никак не касались стоящей возле меня юной эльфийки. Её поддельное имя было не тем, с чем можно шутить. Никому не хотелось вызвать на себя гнев эльфа-легенды.

Ну, кроме меня. Задолбал старый хрен! Он, видите ли, хочет воспоминаний из жизни, которую я провёл в РПГ-мире! Да у меня кошмары до сих пор от неё!

— Тц, план «Б», — процедил я сквозь зубы через десяток минут, когда в зал вступил Его Высочество, второй сын султана Муджара кар Махнуддиба, Ахриз.

Было с чего. Особу королевской крови, худощавую и неимоверно унылую на вид, с жидкими черными усиками и бороденкой на напряженном лице, сопровождал шестеро слуг и с десяток могучих охранников, идущих с обнаженным оружием. Не они, конечно, а сам вид долбанного Ахриза тут же внушил мне, что от этого типа просто нельзя будет ожидать требования или просьбы по передаче заготовленной мной солонки! Он, казалось, боялся каждой тени!

Ну что ты будешь делать!

— Что мы будем делать, Джо? — напряженно зашептала мне Наталис, чувствуя, что очень скоро перестанет быть Самбукой.

— Не паникуй, — я оглядел зал. Несмотря на тотальный и очень давний запрет магии, никто из местных толстосумов не брезговал носить на себе некоторые волшебные предметы, явно от яда и волшебства. Принц так вообще светился в моем зрении ёлкой. Так, силовой захват здесь и сейчас мы проводить не будем, у нас есть головной мозг. Следовательно, пережидаем официальную часть, а затем идём в экскурсию по дворцу, вырабатывая срочный план «как украсть себе принца»!

Годится? Годится. Что-то нужно, чего-то не хватает?

Вообще-то, мне не хватало слегка дружелюбия на морде, в данный момент, уж больно её перекосило от напряженных размышлений, но судьба решила, что мне еще очень сильно не хватает с грохотом распахивающихся дверей, через которые вламываются вооруженные люди, вопящие и орущие. Во главе этого воинства бежал ни кто иной, как сам великолепный эмир Гамур кар Дуанддиб, с заботливо заправленными за пояс усами и огромной саблей в руках. Вбежав, этот примечательный тип ткнул оружием в сторону замершего как воробушек принца, уже усаживавшего (но не усадившего) свою задницу в кресло, а затем грозно и громко заорал:

— Смерть династии Махнуддибов! Смерть тиранам!

Это, если кто не понял, бы сигнал ворвавшимся начинать делать шишкебаб из сопротивляющихся, ну и заодно из принца.

— Уъу, сука, — сказал в ответ на это я, вынимая из рукава волшебную палочку, — Ну что за невезение!

Было это всё, конечно, сказано совершенно непечатно.