Деймос. Аспект силы

Глава 6 Деймос

Рита с заметным трудом выдерживала мое общество — настолько, что похоже собралась самостоятельно справиться с заработком дани и сейчас только ищет предлог, чтобы избавиться от меня. Чтобы не нагнетать напряжение, я отпустил ее руку и в этот момент ее лицо перекосила легкая гримаса — похоже, прикусила щеку изнутри. Я тоже так делаю иногда, когда необходимо сдерживать чувства.

Чтобы не смущать девочку дальше, обернулся на поднимающийся шум и увидел, что в столовой появился дон Диего — он шел по рядам и приветливо здоровался с притихшими воспитанниками.

— Дон Диего, здравствуйте, — поднялся я с места, когда наставник оказался неподалеку.

— Здравствуй, Деймос, — улыбнулся он, подходя ближе. — Рита, милая, доброе утро.

— Здравствуйте, — прошептала Рита, опустив взгляд.

— Дон Диего, у меня есть несколько вопросов.

— Конечно, дитя, — перевел на меня взгляд наставник.

— Где можно узнать список правил инкубатора?

— Каждый будний день у вас свободное время с семи до девяти часов вечера. В это время открыты зоны отдыха, а также доступ к информационной и развлекательной сети, в это время одна из стен ваших личных капсул превращается в визуальное пространство, где на начальном экране среди прочих можно увидеть пункт «Правила». Но учитывая, что вы с Ритой попали к нам минуя ясли и все вступительные лекции, пока я рядом, всегда готов ответить на ваши вопросы и обещаю некоторые послабления. Хотя конечно же, для установления дружеских отношений с товарищами по отряду, вам обоим важно как можно скорее влиться в общую колею.

— Понял, спасибо. Скажите, а почему на утренней тренировке был не весь отряд?

— Утренняя тренировка необязательна, но большинство ее посещает, потому что наградой выступают этерналы.

— Это настоящие этерналы? — уточнил я.

— Да, цифровая валюта Республики. Этерналы поступают на ваш личный счет, и вы можете покупать на них доступные товары и услуги, разблокировать развлекательные опции досуговой зоне или менять этерналы на экю, являющиеся материальным платежным средством для отдельных групп товаров и услуг в пределах инкубатора.

— Ясно, спасибо. Еще вопрос — почему управляющий голос неустанно повторяет об ограничениях, но многие воспитанники даже не думают себя ограничивать?

— В инкубаторе в вопросах воспитания привычек самоограничения нет жестких рамок, только рекомендации.

— Почему? — вся моя натура воспротестовала против этого утверждения.

— А почему ты так удивлен невоздержанностью своих товарищей?

— Потому что… — я даже руками развел, не зная как отвечать на столь элементарный вопрос. — Переедание провоцирует сонливость, снижение мотивации и концентрации, а они же не знают никакой меры!

— Все верно Деймос. Соблюдение правильной диеты улучшает метаболизм и когнитивные функции, а в состоянии умеренного голода организм мобилизуется, улучшается внимание и способность мозга к адаптации — так тебе мастера говорили?

— Да.

— Почему вас называют инфантами?

— Кого нас?

— Воспитанников инкубатора.

— Я не знал, что воспитанников инкубатора называют инфантами.

— Ах вот как, — улыбнулся дон Диего. — Что ж, объясню. Каждый ребенок, мы сейчас говорим о плебеях, по достижению возраста одиннадцати лет отправляется в инкубатор, где встает на первую ступень Великой лестницы. Каждый здесь претендент, — обвел рукой зал дон Диего. — Претендентами называют воспитанников во всей Республике, мы же на Арагоне называем вас инфантами, потому что в древности так именовали особ королевской крови, имеющих права на престол. Конечно, престола в Республике нет, но каждый из присутствующих здесь обладает возможностью подняться на самый верх. Естественно, этого нелегко достичь, но насколько этот путь сложен в преодолении, настолько же он прост в описании — всего лишь нужна воля для самоограничения в пользу упорной работы, учебы и развития на протяжении всей жизни. Если следовать этому простому рецепту, каждый из инфантов может шаг за шагом подниматься по лестнице рангов — став сначала аспектом, потом вектором, потом спектром или арбитром, а далее войти в круг нобилитета, поднявшись на самый верх пирамиды, оказавшись в Сенате.

— Каждый? — негромко повторил я, оглядываясь на незнающих меры воспитанников. Дон Диего увидев мой взгляд только усмехнулся.

— Для тебя не будет секретом, что дети нобилей изначально отличаются от детей плебса за счет когнитивных и физиологических улучшений, заложенных во время генетической модификации. Кроме привилегии по праву рождения, помогает и вопрос воспитания — тебя с младенчества держали в железных рукавицах, направляя по правильному пути развития. Но пусть у патрициев и есть значимая фора, с течением времени, теоретически, каждый плебей может сравняться с ними в возможностях, ни для кого в Республике не ставится непреодолимых преград. Вот только есть нюанс — хотя путь в нобили и открыт каждому, но в таком большом количестве нобили Республике не нужны. Если каждый здесь достигнет вершины Великой лестницы, тогда потеряется весь смысл пирамиды, для крепости конструкции которой большинству нужно оставаться в основании. Поэтому в вопросе воспитании силы, воли и разума мы не запрещаем ничего прямо, только рекомендуем, а следовать ли этим рекомендациям — личное решение каждого. Всего лишь естественный отбор.

— Вы верите, что кто-то здесь когда-либо может стать нобилем? — обвел я рукой зал, из которого воспитанники уже понемногу рассасывались.

— Это не вопрос веры, дитя, это вопрос теоретической возможности. Сколько всего нобилей в Республике?

— Я не знаю.

— Точное количество нобилитета на вершине пирамиды варьируется в зависимости от общего размера населения, но всегда составляет три процента, три касты — патриции, жрецы и преторианцы. У всех фамилий нобилитета есть свои дети, так что… в некоторых протекторатах мест на вершине не хватает даже для них. Как ты недавно сказал про Веласкес, напомнить?

— Не надо, спасибо, — вспомнил я вчерашний монолог в челноке.

— Даже безродным патрициям приходится с боем продираться наверх, ну а уж из числа плебеев в нобили пробиваются лишь самые упорные, бесстрашные и удачливые. Кроме нашего в альвариуме Рибагорса еще три инкубатора, каждый ежегодно принимает в ясли одну тысячу двести детей. Четыре тысячи восемьсот инфантов вступают на Великую лестницу и три тысячи семьсот сорок четыре должны навсегда остаться здесь, в аквариуме Рибаргоса в качестве охлоса. Восемьсот шестнадцать поднимутся выше — заполняя аспекты жизни, отражениями которых являются торговое, промышленное и военное ремесло, и именно по заполнению доли этого количественного плана выпускников-аспектов оценивается эффективность каждого из инкубаторов аквариума.

— Но ведь… — я снова осмотрелся на неорганизованную толпу, не зная как сформулировать вопрос, но дон Диего увидел мой взгляд и все прекрасно понял.

— Совершенство и полный спектр качеств от каждого гражданина Республике не нужно. Если мы видим способных в чем-то детей, даже пасующих перед соблазнами, мы направляем их, помогая прийти к одному из путей специализации аспектов.

— Выбранном вами пути?

— По-разному бывает, — честно ответил Диего.

— Если способных инфантов в инкубаторах появляется больше плана? — вдруг дрогнувшим от волнения голосом спросила Рита.

Дон Диего долго молчал, глядя на нее.

— Дитя, ты сама этот вопрос сформулировала, или слышала где-то?

— Сама, — опустив взгляд шепнула Рита.

— Конечно же такое иногда происходит. Но даже при превышении количественно-качественной выборки все инфанты так или иначе покидают наш инкубатор, отправляясь дальше по жизни соразмерно своим возможностям, или же оставаясь в аквариумах, альвариумах, мегалополисах и гигакластерах агломераций планет Республики где обитает охлос, иначе называемый человеческой массой или семьдесят восьмыми, вы наверняка слышали это определение в своем прежнем кругу.

— На каком этапе воспитанникам проводят коррекцию?

— Какую коррекцию? — улыбнулся дон Диего, снова поставив меня в тупик элементарным вопросом.

— Я слышал, что семьдесят восьмыми охлос называют потому, что вместо вживления кванта души им проводят процедуру коррекции, снижая уровень IQ до семидесяти восьми.

— Это сказки, Деймос, — рассмеялся дон Диего. — Процедура коррекции разума слишком дорога и энергозатратна, чтобы тратить ее на каждого плебея. Обычное воспитание без жестких ограничений с потаканием доступным соблазнам справляется с заполнением массы охлоса куда лучше, уж поверь. Ты еще не догадался, почему охлос среди нобилитета называют семьдесят восьмыми? Я же специально назвал тебе точные количественные показатели.

— Семьдесят восемь процентов? — вдруг понял я, досадуя что не догадался посчитать. Не живу числами, да и никогда не было способностей к математике — на меня все выписанные мамой наставники рукой махнули, рекомендуя в будущем выбрать на Пути Чести карьеру политика, прокуратора или военного трибуна, дабы не оскорблять великую науку своим присутствием.

— Именно так, Деймос, ты совершенно прав.

— Но тогда, если восемьсот шестнадцать будущих аспектов это семнадцать процентов, — быстро посчитал я. — Куда уходят еще пять процентов? Вы их…

— Нет-нет, что ты, — даже взмахнул руками дон Диего. — Конечно, у нас бывают несчастные случаи, но очень редко, это даже не статистическая погрешность. Но ты прав, некоторые инфанты не вписываются в рамки специализаций Великой лестницы. Но никто никого не экстерминирует, не переживай, просто пока у тебя нет допуска к этой информации, — дон Диего понизил голос и посмотрел из-под кустистых бровей так, что я понял — лучше на эту тему больше не спрашивать.

Вокруг нас уже давно образовалось пустое пространство, а сейчас — отведя взгляд я вдруг понял, что из столовой уже ушли почти все. Но дон Диего слишком ценный источник информации, я его не хотел отпускать, тем более добрался до самого главного вопроса, из-за которого его и позвал.

— Кто такие старшие?

— Если ты про наш инкубатор, то для вас это инфанты следующих ступеней.

— А если, допустим, некоторые инфанты старших годов обучения создадут собственные неписанные правила, чтобы отбирать у младших заработанные этерналы?

— Упомянутые тобой неписанные правила действительно существуют. Мы закрываем на это глаза, потому что это по сути повторяет модель общества с налоговыми обязательствами. Ты видел, сколько твоих товарищей по отряду сегодня было на утренней тренировке? Поверь, если бы не необходимость зарабатывать этерналы, в спортивном комплексе их было бы гораздо меньше. Человек слаб в рождении, крепче его делают испытания, хотя и не каждому они выпадают до такой степени, чтобы закалиться как сталь.

— Эти неписанные правила обязательны к исполнению?

— Конечно нет. Ты всегда можешь пожаловаться мне, и я даже приму меры, но имей ввиду, что это будет временное решение. Ни я, ни мастера-наставники не могут находиться рядом с инфантами постоянно и в таких условиях сила управления снизу, самоуправление и самоорганизация, часто превосходит силу управления сверху, как можно назвать имеемый у меня административный ресурс. Да и кроме того, каждый в инкубаторе с яслей уясняет, что в части выполнения неписанных правил жаловаться администрации нельзя.

— Почему нельзя?

— В инкубаторе выстроена модель нашего общества в миниатюре. У каждого его члена есть своя отведенная роль в иерархической структуре. Даже на примере твоего отряда, где есть выраженные лидеры — Антонио Санчес в должности старосты, или инфанта Паула Кабанес, так называемая альфа, с двумя инфантами-бетами близкого окружения. Остальная часть отряда — особи гамма, подчиняющиеся их авторитету. Таких, скажу по секрету, в разговорной речи называют не инфантами, а инфантилами, но я тебе если что этого не говорил, — заговорщицки улыбнулся дон Диего. — Авторитет Паулы, лидера среди девочек, строится на личной силе, авторитет Антонио на должности и еще на том, что за ним как за ответственным за сбор дани стоят старосты других отрядов и капитаны эскадронов, ты позже узнаешь кто это. Так что поменять общую ситуацию без изменения системы я не могу, и, если я по твоей жалобе вмешаюсь, ты станешь изгоем или парией для всего инкубатора. В вашем отряде уже есть такой один, незавидная участь. Конечно, изменить порядок вещей можно — если, например, мне пожалуются все члены твоего отряда, вы можете избавиться от соблюдения неписанных правил и создать свои новые. Но для этого нужен лидер, а таким лидером не стать без приобретения авторитета. Впрочем, за много лет я наблюдал много попыток изменить сложившийся неписанный порядок, но все они заканчивались, даже не начавшись — ведь когда авторитет приобретен, преференции слишком велики и заманчивы чтобы отдавать их для улучшения условий жизни у других за свой счет. Ну и самое для тебя главное, что нужно упомянуть: если жаловаться по каждому поводу, лидером стать сложно, ведь рассказывающий другим о том, как его обидели — это не лидер, а клоун. С твоими способностями, я уверен, тебе удастся приобрести авторитет у товарищей, и в этом тебе помогут военно-экономические игры под названием стратагемы — но это уже не тема сегодняшнего дня, сначала осмотрись вокруг.

— Ясно. Благодарю за пояснения.

— Это все, Деймос?

— Пока все, дон Диего.

— Хорошо. Пойдемте я вас провожу, иначе получите от наставника выговор, ведь уроки уже начались.

Действительно, на часах на периферии зрения у меня загорелись красным цифры 08:01, с подписью мелким шрифтом «Главная учебная аудитория». Столовая совсем опустела и в дальнем конце уже выкатились роботы уборщики, сгребая клешнями все со столов в переработку. На некоторых был такой беспорядок, что в нашем замке виновника расстреляли бы на месте, потом возродили в новой оболочке, повесив на него или его фамилию долг стоимости потраченного биоматериала, а потом еще раз казнили, уже запоров до смерти на конюшне.

На занятия мы шли по абсолютно пустым коридорам. Интересно как все здесь происходит — в еде ограничений нет, в утренних тренировках необходимость заниматься регулируется личной дисциплиной или необходимостью отдавать старшим дань, а вот оповещение о начале занятий отсутствуют, воспитывая пунктуальность неотвратимым наказанием. Которое для нас с Ритой и последовало бы, если бы не дон Диего. Он привел нас в большой лекторий — где на поднимающихся полукругом скамьях амфитеатра расселись все тринадцать отрядов первой ступени.

Прерванный нами учитель — в открытую дверь сначала прошли мы с Ритой, не скрывал раздражения и явно приготовился к резкой отповеди, но выражение его лица моментально изменилось, когда следом появился дон Диего.

— Командор-маршал в аудитории! — громко произнес учитель, после чего все инфанты вскочили с мест, вытянувшись по струнке.

Неожиданно. Получается, меня лично встречал начальник инкубатора, самый главный здесь человек. Как хорошо, что он так благожелательно к нам настроен, это послужит подспорьем для достижения моих целей.

— Мастер Герхард. Класс, — приятно улыбнувшись, обратился дон Диего к аудитории. — Представляю вам новых инфантов первой ступени, зачисленных в седьмой отряд — это Деймос и Рита. Прошу простить нас за опоздание, я немного увлекся беседой, помогая им освоиться. Деймос, Рита, занимайте свободные места в седьмом секторе среди своих новых товарищей и соратников.

Лекторий представлял из себя большой амфитеатр, разделенный на тринадцать огороженных секторов, в каждом из которых находилось около сотни человек. Почти в каждом — сектор седьмого отряда располагался в самом центре, и в нем в отличие от остальных было чуть больше полусотни инфантов. Заметно выделялись сектора четырех отрядов — первого, второго, четвертого и одиннадцатого, обозначенные геральдическими щитами: черный с оранжевым драконом, красный с золотым грифоном, синий с белым пегасом и зеленый с черным василиском.

В каждом из секторов с геральдическим щитом среди прочих воспитанников насчитывалось примерно по полтора десятка человек, сидящих отдельно тесными группами. Они выделялись не только обособленностью, но и цветом комбинезонов — серые, а не желтые как у остальных. Наверняка и геральдические щиты, и униформа имеют отношение к военно-экономическим стратагемам, упомянутым доном Диего.

Пока мы с Ритой шли к нашему сектору, я еще раз осмотрелся. В нашем седьмом отряде заметно меньше инфантов, чем в остальных двенадцати, где сектора почти заполнены. Отряд аутсайдеров, куда отправляли не вписавшихся в другие отряды? Так, а ведь их здесь… Пятьдесят восемь, и, если брать от общего количества — тысяча двести на ступень, это и получается не вписывающиеся в модель общества пять процентов. Совпадение? Не думаю — цифры никогда не врут, хотя и могут ввести в заблуждение.

Со свободными местами на нашем секторе проблем не возникло — первые ряды заняты все, в основном девочками из насмехавшейся над Ритой компанией, а дальше инфанты сидят небольшими группами.

Пока мы занимали места, в аудитории царила полная тишина. Дон Диего уходить не собирался и не прощался — наблюдал за нами с доброй улыбкой, скрестив пальцы на груди. Дождавшись, пока мы сядем, он заговорил, обращаясь ко всей аудитории.

— Наши новые товарищи — не совсем обычные инфанты. Деймос бастард, невольно и по незнанию преступивший закон наследования дара. С сегодняшнего дня Деймос лишен всех прав и привилегий патриция Арагона, каковым он жил и воспитывался безо всяких на то оснований, а его мать Агнесса де Сангуэса за свой проступок была экстерменирована лично лордом-протектором Рамиро.

Я замер в оцепенении, глядя на командор-маршала, а он продолжал говорить ничуть не меняя благожелательного приятного тона.

— Родители инфанты Риты признаны несущими ересь, ее отец экстерменирован, а все совершеннолетние родственники заключены под стражу, вне зависимости от меры вины не имея больше права на продолжение жизни. Тем не менее, не в правилах Республики заставлять нести детей ответственность за деяния родителей, поэтому уверен, мы с вами все вместе поспособствуем, чтобы Деймос и Рита чувствовали себя здесь лучше, чем дома, — с отеческим вниманием осмотрел командор-маршал аудиторию.

Через пару мгновений абсолютная тишина сменилась легким шелестом — сидящие поблизости инфанты медленно отодвигались, так что вокруг нас с Ритой расползалось пустое пространство. Новые товарищи и соратники явно не были нам рады.

— Спасибо за помощь, дон Диего, — кивнул я командор-маршалу инкубатора.

В гулкой тишине зала мой голос прозвучал очень громко.

— Пожалуйста, дитя. Всегда рад помочь, ведь это мое призвание в служении Республике, — с показательным благодушием произнес дон Диего, все так же по-доброму улыбаясь.