Девяностые приближаются

Глава 15

Лечу на самолете в Москву. На этом рейсе не кормят, но у меня с собой бабулины беляши. Сок принесли, сижу, перекусываю. Моя соседка по креслу, мрачная полная тетя, лет сорока пяти, смотрит неодобрительно на этот пир. Да и моя почти лысая башка её тоже заметно раздражала. На третьем месте, у окна сидела симпатичная, моих лет, дочка тетки, похожая на сказочную эльфийку. Но с ней никак не поболтать, доверия я её маман не внушаю, а как начал жрать, то и вовсе меня возненавидели. Ем я аппетитно.

Вот и подошли мои недолгие каникулы дома к концу. Отец не пил уже три дня, но в его преображение я не верю, зарекалась «коза в огород не ходить». Он пока продолжает дружить с Верой Николаевной. Получив все наказы, и выкинув из сумки почти всю еду, я с трудом утрамбовался в рейсовый автобус. Не нашел никакую машину до Ростова. А ехать на рейсовом автобусе — ой как неудобно, билеты продавали, это да, но шофера калымили и брали стоячих. И самое поганое — билеты были без мест. Вот кого мне поднять с моего места, если я не знаю какое моё? Так и ехал, стоя несколько часов.

В аэропорту тоже не комфорт, вылет рано утром, посидеть негде. Люди спят тут, хоть и неудобные скамейки из четырех сидений, разграниченных металлическими дугами, а умудряются. Просовывают ноги под перегородки между сидушками и спят! Тут я нянчиться не стал, поднял какого-то хлопца, и сел на то место, где у него ноги были. Хлопца выбрал помоложе, и поменьше размерами. А что мне с мужиками ругаться или с тетками склочными? Я сильный, конечно, и любого подниму с места, но я ещё и умный, и выбрал самого дистрофичного. Вон он, сидит, косится на меня недовольно. Тоже в Москву летит, и сидит через проход. Жаль не вышло, ни к дядьке зайти, ни к Виктору Семеновичу в обком, я бы выехал даже на день раньше, но, позвонив к нему в приёмную, выяснил, что тот в командировке.

Скоро Москва, судя по времени полёта. Улучив момент, сходил в туалет, помыл руки, благо мы сидим в хвосте, и мне просто наблюдать — есть там кто или нет. Заодно осмотрел всех проходящих мимо красавиц. Самая красивая сидит в одном ряду кресел со мной, у окна, но с ней не поговорить. Внезапно красавица замычала, замахала рукой, показывая куда-то за окно, стала тянуть недовольную маму за рукав.

«Она ещё и дурочка, что ли?» — с сожалением подумал я.

А ведь и, правда, я от неё ни звука не слышал.

— Горим! — заблажила девица.

И точно, за ещё темным окном виднеются какие-то сполохи, вырывающиеся из двигателя! Мне плохо видно. Люди встревоженно загомонили и стали выглядывать в окно. У «Ту-154» двигатели расположены в хвосте, и их с других мест плохо видно, наверное, поэтому стюардесса подбежала именно к нашим местам, и, недолго думая, протиснулась сочной попкой в фирменной юбке мимо меня. На бабище она споткнулась, и ей пришлось наклоняться к окну, ещё больше выпятив свой округлый задик. Я нечаянно ухватился за него, а чего? В стрессе я! Девушка машинально хлопнула меня по рукам, и оглянулась недовольно. На самом деле ухватился по привычке, так как паника только начала возникать во мне. Хоть и наиболее частые аварии при посадке и взлёте, но и в горящем двигателе нет ничего хорошего. Слышатся громкие крики людей, стюардессы начинают успокаивать пассажиров, а облапаная мной наблюдательница рванула в кабину к пилотам. Я пригляделся — ну не так, чтобы и горим, но огонь прорывается сквозь обшивку двигателя. Двигатель, как я вижу, работает. Взволнованный голос командира корабля, потом толчок и вижу, что сработала система пожаротушения мотогондолы. Кстати, слово мне Сашок это сказал, это такое место, где двигатель. Ох, не дождётся он меня в Москве. Даётся команда на приготовление к эстренной посадке, у меня почему-то в голове сцена из фильма «Приключения итальянцев в России», где самолёт садился на дорогу. Потом приходит в голову другая мысль, что нас посадят в деревне, ведь летящий горящий самолёт над Москвой — это плохо. Стюардессы бегают и унимают панику, говоря, что ничего страшного нет, был небольшой дымок, двигатель уже отключен и потушен. И вообще, у нас три двигателя. Тело начинает пробивать дрожь, так как нихрена ещё не закончилось. В своей прошлой жизни я попадал уже в похожую ситуацию, только там самолёт взлететь не успел, в каком же это году было? Надо записать потом в тетрадку про этот случай, если выживем, хотя жертв и пострадавших не было. Подвернул кто-то ногу, когда эвакуировались, и всё.

Через десять минут посадка, тетка рядом со мной молится, девка причитает, а обиженный мною заморыш на удивление бодрячком. Может тупой, и не понимает, как мы сейчас рискуем? Посадка, достаю фляжку с коньяком и присасываюсь к ней. Заморыш тянет руку. Да не жалко, пей. Тетка дрожит как осиновый лист, беру её за руку и говорю:

— Всё будет хорошо, вы не переживайте.

— Толстуха смотрит на меня стеклянными глазами, а потом человеческим голосом произносит:

— Спасибо.

Прыжок, подскок, и самолёт покатился по полосе, теряя скорость.

— Слава тебе господи! Слава тебе господи! — радуется тетка, ещё не понимая, что нифига не конец.

Конец будет, когда в аэропорту в туалете она трусы поменяет. Люди хлопают, радуются. Я, как учили, согнул голову и наклонился к ногам. Обошлось. Но нас не встречала ни одна пожарка! Они минут через пять приехали только. Я думал, в это время бардака не было. Аварийные трапы, видно так по инструкции положено, и я один из последних выезжаю на попе из самолёта. Рядом с трапом знакомая стюардесса принимает пассажиров. Меня она тоже узнала, но не залепила по роже, а сказала:

— Вот за что люблю ростовские рейсы — даже малолетки не теряются!

«Она сказала люблю?» — пронеслось у меня в голове.

— В ресторан идём сегодня? — предлагаю я, и слышу смех её подружек.

— Это Ростов, — говорит кто-то.

— Иди в аэропорт, — разворачивает меня девушка.

Облом-с. Отходняк настиг меня в здании аэропорта, допил остатки коньяка, а ни в одном глазу!

— Будешь? — со мной рядом сел знакомый паренёк, и протягивает мне бутылку вина, уже початую.

— Ты молодец, хорошо держался, но за наезд не буду извиняться, сам не прав, жопа у тебя одна, а занял три места, — ответил я, отхлебнув.

— Да без проблем! А ты не знаешь, как до Долгопа доехать? — легко согласился парень.

— Долгоп — это Долгопрудный? — с подозрением спросил я, так как мне тоже в тамошний санаторий. — Вроде, с Савёловского электричка идёт.

— Да брат у меня там учится, в МФТИ, а я сейчас на конференцию приехал в те края! Прикинь! — удивляет меня парень.

— Комсомольскую? — спросил я.

— Комсомольскую! Ты не подумай, я не пью обычно, я спортсмен. Кстати, я — Василий Иванов, — протягивает мне руку парень.

— Анатолий Штыба! Советский Союз! — представляюсь я.

Васёк ехал на ту же конференцию, что и я, и, более того, красивая девочка с верующей мамашей тоже ехала туда. Она с его школы, оказывается! Объявили наш багаж, мы выходим из аэропорта. Никаких аэроэкспрессов ещё нет, банальный автобус. Или такси. Деньгами меня батя завалил, с собой было рублей четыреста, и он ещё три сотни дал.

Первое, что мы увидели на выходе из Домодедово — тетку с самолёта и девчонку. Тетка орала на таксёра — бомбилу:

— Какие сорок рублей! Давай по счетчику!

По моим прикидкам до Савёловского вокзала километров пятьдесят, это час езды, и сорок рублей — это цена-космос! А оказывается, тётка просит отвезти прямо в санаторий! А это уже семьдесят-восемьдесят км, и ехать за город, и обратно без пассажира. Короче, я решил, что нормальная цена.

— Где я вам ещё двоих возьму? — возражает женщина невозмутимому таксисту.

Видно он предложил ей поискать попутчиков. А нам туда!

— Нас двое, и нам с вами по пути! — говорю я мамаше красотки.

— А, Вася. Точно, тебе же с нами по пути. Мальчик, тебе тоже туда? — спрашивает женщина, а её дочка прыскает в кулак.

— Мальчику тоже туда, — вздыхаю я, не пытаясь ерепениться.

Расселись в машине с трудом. Во-первых, жигуль-копейка — не самая просторная машина, во-вторых, тётка не хотела ни в какую садить дочь с двумя парнями сзади, а ведь то, что место женщины рядом с водителем, ясно как божий день. Но толстуха заставила нас съёжиться, а девочка Даша сидела рядом с водилой и победно смотрела на нас.

Мама, уже знакомая с Васяном, пытала меня про мою биографию, ей было трудно понять, как ростовский бандюган, а выглядел я именно так, поехал на комсомольскую конференцию. Я охотно рассказывал и правду и привирал, и откровенно ездил по ушам, видя широкие глаза её дочи.

— Так вот, я тогда работал всю ночь, но оба комбайна починил! Они успели убрать всю рожь, и только последний бункер был загружен, как начался ливень. Сам председатель совхоза приходил ко мне и жал мою мозолистую руку! — врал я, показывая кроме руки и свой накачанный бицепс.

А что? В машине тепло, я и разделся до рубашки.

— И тебя за это послали на конференцию? — в четвертый раз спрашивала тётя Таня, мама Дашутки.

— Было и ещё. Я — дружинник, а поскольку, как я вам говорил уже, я ещё и боксёр, член сборной РСФСР, то мне поручали самые опасные маршруты…

Грамм триста коньяка и полбутылки вина догнали меня в машине. И уже пора было прекратить этот поток саморекламы и хвастовства, но эльфийка Даша, ТАК на меня смотрела. А мне ведь с ней три дня и четыре ночи в одном санатории жить, и Васёк ещё в аэропорту сказал, что она уже с мужиками гуляет. Последней моей историей перед окончанием поездки было правдивое спасение кота Бунтаря, так я его назвал.

Санаторий представлял собой пятиэтажку с большим хорошо ухоженным двором, летом здесь, наверное, красиво.

— Анатолий Штыба, — корявый палец вахтёра, пытался найти меня в списках на поселение.

Я уже нашёл себя, и помог старику, тыкая пальцем на строчку со своей фамилией.

— Ух, ты, ёк-макарёк! У тебя одноместный номер! — воскликнул старый пенёк.

— Мне по должности положено, — сказал я и добавил. — Давайте ключи.

— Оттуда ещё постоялица не выехала, но вещи занести в номер можешь, — прошамкал старик.

— Постоялица?