Девочка и луна

50 Куина

МОЛНИЯ СЕУСА НАПОЛНИЛА коридор дымом, и в течение долгих мгновений Куина не видела ничего, кроме серых клубящихся облаков. Она заковыляла вперед, скорчившись от боли в обожженном теле, в ушах звенело от раскатов грома. Призрачный образ Стержень-корня что-то говорил, но она не могла разобрать слов.

Когда первые редеющие клубы дыма достигли Куины, она поняла, что дым мокрый — и вообще это не дым, а туман, из которого начали появляться фигуры. Сеус, стоя на коленях, схватил Эрриса и с силой ударил его об стену. Ослепительный разряд Путь-силы прожег туман, ударил Сеуса и бросил его на спину. Куина увидела металлический скелет, его когтистые пальцы все еще сжимали Эрриса. Иллюзия плоти вновь окутала аватар, и, что удивительно, он начал подниматься.

Второй, гораздо более мощный взрыв Путь-силы пронесся над плечом Куины и вонзился в спину Сеуса, временно ослепив ее. К тому времени, как она сморгнула остаточные изображения молнии, от тумана остались только клочья, висящие в воздухе. Кости Сеуса были разбросаны и тлели вокруг обломков челюсти-пса, в котором жил Теус.

Эррис лежал, обмякнув, недалеко от распростертой и неподвижной фигуры Госпожи Меч, на его груди все еще торчала клетка из черных металлических пальцев. Турин стоял на коленях, сжимая окровавленную правую руку, возможно, разорванную летящим металлом. Только Мали осталась стоять, все еще слабо светясь после своего последнего контакта с Путем.

Тишину мгновения разорвал скрежещущий звук. Оказалось, что лежавшие недалеко от Куины кости Сеуса соединены тонкой серой сетью похожих на корни отростков. Теперь, вопреки здравому смыслу, отростки медленно сжимались, стягивая две части вместе. Куина посмотрела на поле из обломков и с ужасом увидела, что серые корни расползаются повсюду, тянутся из каждой кости, рыщут по каменному полу в поисках других костей. Она подобрала осколок сломанного топора Эрриса и рубанула по ближайшим корням, пытаясь разорвать связь между двумя частями ноги Сеуса. Вещество сопротивлялось ее усилиям. Нити даже пытались прилипнуть к стали, оставляя на ее яркой поверхности следы попыток вонзиться в лезвие.

Куина оглянулась на Яз, но та уже вернулась к своей работе с корабль-сердцами, на ее напряженное лицо было страшно смотреть. Возможно, это была игра меняющегося света, но Яз также выглядела более помятой, чем можно было объяснить дракой несколькими днями ранее… Это, как Куина знала по горькому опыту, было первым внешним признаком того, что появляются внутренние демоны и обретают свой собственный голос.

Стержень-корень все еще говорил:

— …собирают себя заново. Это технология Пропавших — примитивное использование энергии источника ее не победит. Это точка…

— А что победит? — крикнула Куина, держа маленького человечка всего в нескольких дюймах от своего рта.

Стержень-корень моргнул, как будто она обрызгала его слюной:

— Как я уже говорил, если ты посмотришь на дно этого хранилища…

— Ящичка! Это ящичек. Почему ты все усложняешь?

Куина перевернула ящичек вверх дном, направив проекцию Стержень-корня на пол. Из центра основания шкатулки торчала серебряная игла, двойник той, которую она воткнула в воротник своей рясы; но эта была частью ящичка. Она снова перевернула ящичек и рявкнула на Стержень-корня:

— Что мне с ней делать?

— Быстро — как я тебе говорил — найди любую часть структуры…

— Кость?

— Да. — Стержень-корень вздохнул. — Если хочешь. Найди любую кость, у которой все еще обнажена сердцевина… костный мозг, если тебе нравится… и вставь иглу. Этот ящичек содержит много чего, помимо меня, в том числе некоторые древние, но все еще мощные алгоритмы, которыми я могу вооружиться, и, если мы вторгнемся совместно, мы сможем его сокрушить, по меньшей мере локально.

Куина не слишком поняла то, что сказал Стержень-корень, но «сокрушить» звучало достаточно хорошо. Она стиснула зубы в предвкушении боли, затем яростно заорала и решительно побежала — так быстро, как только могла — в гущу обломков Сеуса, аккуратно ступая и стараясь не споткнуться о корни, которые даже сейчас стягивали кости вместе.

Она увидела, что не все части могут быть восстановлены. Некоторые кости расплавились и превратились в хрупкий черный шлак, другие разбились на сложные осколки. На них она увидела то, о чем говорил Стержень-корень. Под толстым слоем черного металла каждая кость имела сердцевину из жидкого серебра, которое в некоторых местах стекало с раздробленных концов, образуя блестящие капли на полу.

Некоторые корни даже тянулись к Эррису, который неподвижно лежал, руки и ноги согнуты под неестественными углами. Какой-то инстинкт подсказал Куине, что будет нехорошо, если эти корни доберутся до Эрриса и напитаются его сущностью. «Уберите Эрриса!» Она прокричала эти слова Мали и Турину. Как бы она ни была быстра, у нее не было времени на две задачи. Ей надо остановить воскрешение Сеуса.

Куина считала, что она должна ввести Стержень-корень как своего рода яд, который отключит процесс заживления Сеуса. Ей нужно было найти кость с доступной сердцевиной, которая уже включена в новую структуру. Однако, пока она смотрела, повреждения на отдельных костях в корневой массе восстанавливались. Прорехи в броне затягивались серыми усиками, затвердевали и становились такими же черными как оригинал. Она метнулась к одному кандидату только для того, чтобы увидеть, как рана, которую она планировала заразить, оказалась закрытой, когда она туда добралась.

Кости срастались невероятно быстро. Повсюду вокруг себя Куина слышала скрежет металла о камень, серые нити натягивались, притягивая каждую кость к своим партнерам, восстанавливая вокруг нее Сеуса. Некоторые кости ног уже стояли, поддерживаемые натянутыми нитями. Турин выпрямился и беспомощно уставился на нее. Мали крикнула ей, чтобы она убиралась, поскольку нити затягивались вокруг нее в паутину, из которой скоро не будет выхода.

— Нет, ты не победишь. Я не позволю тебе победить! — Глаза Куины метались взад и вперед, выискивая любой еще не закрытый разлом.

Она прыгнула, как будто ее ожоги были пустяком, перелетела через косые нити и приземлилась руками вперед, не обращая внимания на то, как остальная часть ее тела рухнула на пол. Она увидела свой шанс — длинный порез на бедренной кости, зашитый по всей длине, но все еще обнажающий слабо поблескивающий костный мозг. Она прижала ящичек Стержень-корня к ране как раз в тот момент, когда этот последний разлом закрывался. Нашла ли игла свою цель или смялась о твердую, как железо, поверхность, она не могла сказать.

Куина рухнула на пол и закричала, потеряв ящичек. Долгое время боль была слишком сильной, чтобы думать или двигаться. Когда ей удалось перестать стонать, она отметила, что вокруг тихо. Куина заставила себя открыть один глаз и повернула голову в сторону. Нити, которые стягивали кости вместе, теперь свисали свободно. Пока она смотрела, одна из нитей порвалась и упала на землю. Две костяные ноги, которые стояли прямо, покачнулись в своих ослабевших опорах, затем упали, с грохотом ударившись о камень.

Турин подошел к Куине и помог ей встать.

— Ты должен перевязать руку, — пожурила его Куина, стряхивая его руку и злясь, потому что злиться было лучше, чем бояться того, как сильно он пострадал, а также бояться того, что она обнаружит под своей одеждой, когда осмотрит свои ожоги.

— Кровь — моя стихия. Я просто затолкаю ее обратно. — Он оглядел разбросанные кости.

— Ящичек! — Куина достаточно быстро нашла его: он лежал на боку, белый материал стал черно-серым, как будто это была ткань, которую окунули в грязную воду. Сияние, которое он когда-то излучал, исчезло.

— Смотри! — Турин указал пальцем. Из разлома, в который Куина воткнула иглу, начал подниматься слабый дым. Возможно, Сеус заразил ящичек, но, похоже, ящичек, в свою очередь, заразил его кости.

— Все они, — прошептала Куина.

И действительно. Все кости начали дымиться, как будто их сжигали изнутри.

— Яз! — Мали прошагала мимо них, щурясь от резкого света из комнаты в конце коридора.

Куина на мгновение почувствовала стыд. Все это время Яз сражалась в более тяжелой битве. Мали направилась к комнате; Куина последовала за ней вместе с Турином, уже чувствуя, как корабль-сердца пытаются расшатать и вырвать кусочки ее разума.

С пронзительным криком Яз направила четыре большие звезды в равномерно расположенные точки примерно на половине высоты стен комнаты и наполовину воткнула их в камень. Она стояла перед серебристо-стальной дверью, отбрасывая четыре тени, сцепившиеся в какой-то невидимой борьбе. Тем не менее, даже когда борьба Яз, казалось, достигла кульминации, Куина внезапно осознала, что ужасное влияние звезд уменьшилось почти до нуля, возможно, потому, что Яз каким-то образом направила всю их силу на открытие двери.

— Святой Предок… — Мали упала на колени между Куиной и Турином.

— Что? — Что-то в голосе девушки сильно напугало Куину. — Что это?

— Она так близка к тому, чтобы сломаться. Это причиняет ей боль… сильную боль. — Слезы крупными каплями катились по щекам Мали.

Куина могла видеть это сейчас — намек на то, что Мали, должно быть, видела своим ведьма-зрением. Лицо Яз было разделено надвое, словно кто-то провел по нему черную линию, пересекавшую ее лоб, проходившую по переносице и кончавшуюся в нижней части подбородка. Из нее в противоположных направлениях текли пятна, все ее демоны медленно отрывались друг от друга.

— Она умирает! — Турин поднял руки. — Я должен вытащить ее из этого состояния.

— Нет! — Мали ахнула, как будто ей самой было очень больно. — Ее нельзя прерывать. Ты забыл, кто она такая. Прерви ее, и ты разорвешь ее надвое. Я должна ей помочь. — И Куина поняла, что Мали ушла. Ее глаза все еще смотрели на Яз, но они были пусты.

— Может быть, они обе смогут сделать это вместе… — Турин уставился на свои руки, как будто мог видеть свою силу, собранную там, мощную, но бесполезную.

Куина покачала головой. Все тело Мали дрожало, крошечные вены в ее глазах лопнули, сделав белки багровыми, а из носа потекла кровь.

— Это убьет их обеих. Ни у кого из них не хватает здравого смысла прекратить пытаться.

— Что мы можем сделать?

— Мы можем быть готовы. — Куина уже бежала к Яз.

Она добралась до девушки-икта за считанные мгновения. Демоническое пятно покрывало среднюю треть ее лица, от него медленно отделялись другие неровные пятна, словно их отрывали от центральной части невидимыми крючьями. Яз, казалось, пристально смотрела на нее, но Куина не могла сказать, видели ли хоть что-нибудь ее белые-на-белом глаза. Казалась, Яз смотрела сквозь нее на…

Куина резко обернулась, и там, позади нее, воздух над серебряной дверью замерцал, искажая свет. Вся комната ощущалась так, как будто пространство, заполняющее ее, было растянуто до предела. Даже наполнить легкие оказалось трудно, как будто воздух был слишком плотным, чтобы подчиниться, слишком густым от бушующей в нем энергии.

Чья-то рука схватила ее, и Куина чуть не закричала. Она обернулась, ожидая увидеть Турина. Но ее держала Яз — судорожной, несокрушимой хваткой. Что-то промелькнуло между ними, изменив видение Куины. Внезапно воздух не просто замерцал, он превратился в огромный вихрь из бесчисленных нитей, не похожих на те, что росли между костями Сеуса; эти казались фундаментальными, словно из них был соткан весь мир. Вихрь сосредоточился на двери, и дверь, которая казалась совершенно неподвижной, задрожала. В воздухе появилась линия, двойник той, что разделяла лицо Яз, но яркая, а вихрь вокруг нее рос, вращаясь.

— Не линия… — пробормотала Куина. — Трещина.

Яз напряглась, ее руки и ноги задрожали, и трещина удлинилась, расширяясь в середине. Дверь внизу тоже затряслась, и комната содрогнулась вместе с ней. С чувствами Яз, усиливающими ее собственные, Куина могла сказать, что они стояли на острие невидимого ножа. Они были в самом начале, еще один мощный толчок — и дверь бы открылась. Яз ахнула от невероятной боли, и трещина сузилась, начала укорачиваться, пока потусторонний свет, сочившийся сквозь нее, не остался только в самой середине, а затем исчез.

— Нет! — Слишком поздно Куина вспомнила, что, хотя ящичек Стержень-корня испортился, у нее все еще оставалась та жизненно важная часть его, которая могла защитить ковчег изнутри. Она выхватила иглу с того места, где она была все это время, воткнутую в воротник ее рясы. Но трещина исчезла, на ее месте был только пустой воздух.

— Яз?

Из глаз Яз потекла алая кровь. Даже ее бледные радужки были испачканы им. Она шла в том темном месте, куда вышла со льда в конце всех испытаний. Месте за пределами выносливости, куда могли попасть только икта, удерживаемые на своем пути только упрямым отказом умирать. Пока Куина и остальные лежали в лодке-санях, умирая, Яз шла дальше, ее зрение сузилось до точки.

Со стоном, похожим на последний вздох, Яз вздрогнула, сгорбилась, и снова появилась щель, меньше, чем раньше, но она была; дверь снова задрожала, но не открылась.

На этот раз колебаний не было. Куина поняла, что на мгновение Яз взломала защиту ковчега. Сеус был изгнан, возможно, в другой аватар поблизости, возможно, в далекие, покрытые льдом руины города, чьим бьющимся сердцем он был. В любом случае, он был слишком далеко, чтобы воспользоваться этой прорехой в защите. Куина, однако, находилась рядом. Она протянула руку и воткнула иглу в трещину, даже когда та мигнула и начала исчезать.

На другом конце зала Мали рухнула. Свет всех четырех звезд померк. Яз упала, как будто ей отрубили ноги, и только быстрота Куины спасла голову девушки-икта от удара о серебряную дверь.

Турин, который все эти доли ударов сердца бежал, чтобы догнать Куину, теперь добрался до нее, когда она встала, опустив Яз на землю.

Больше никто не остался стоять, и, возможно, если бы не руки друг друга, Куина и Турин тоже упали бы под тяжестью обрушившейся на них тишины.