Девичник в космосе

Глава 15

— Дочитала? — вдруг раздался голос Шрама, вырывая меня из водоворота тоскливых мыслей.

В голосе буканьера сквозило осуждение, а в глазах плавилась настороженность. Мол, было бы ради чего не спать по ночам. Я вздохнула и не сумела справиться с горечью в голосе:

— Дочитала. Но лучше бы я никогда и не видела этого дневника. Это ужасно. Они все постепенно начали сходить с ума, запертые и обреченные. И моему соотечественнику пришлось воспользоваться синтезированным другим ученым-фарном смертельным газом, чтобы оборвать их мучения.

Непроизвольно в конце я всхлипнула. Буканьер быстро пересек комнату, развернул стул вместе со мной к себе, присел на корточки и положил мне на колени ладони:

— Оля, не бери в голову, это было очень давно. — Теперь в сиреневых глазах было лишь сочувствие и участие. — А вообще, если покопаться, то таких историй миллион. Загубленные жизни ученых и тех, кому не повезло стать подопытными черных генетиков, ковром устилают путь взаимоотношений Альянса и модификантов. И к счастью, большинство трагедий уже давно позади. — Шрам вздохнул и словно нехотя добавил: — Мне иногда думается, что, если бы Дуран даже не родился, что все было бы не так, не было бы стольких загубленных судеб. Хотя… — Шрам замялся, но потом все же закончил свою мысль: — Если бы не Дуран, то родился бы другой злой гений. Кажется, природа не терпит пустоты. А все совсем хорошо быть не может: разумные вряд ли оценят.

Буканьер был прав. Все познается в сравнении. И чтобы оценить то, что имеешь, нужно его потерять. Или заполучить с невероятным трудом и риском для жизни.

После прочтения последних записей где-то внутри меня словно образовался огромный кусок льда, выхолаживая мне внутренности. А от горячих ладоней Шрама по телу импульсами распространилось приятное тепло, постепенно согревая меня изнутри, даря надежду на то, что все не настолько уж и страшно.

Мы помолчали немного, глядя друг другу в глаза. А потом у меня с языка вдруг как-то само собой сорвалось:

— А помнишь, ты мне в самом начале говорил, что чувствуешь меня? Означает ли это, что я идеально тебе подхожу?..

Я сама не поняла, как это ляпнула, и смутилась от собственных слов. Сиреневые глаза Шрама улыбнулись моему смущению:

— Да. Означает. — Его пальцы чуть крепче обхватили мои колени каким-то невероятно ласковым, защитным жестом. — Как и то, что мы с тобой идеально совпадаем. А почему ты об этом заговорила?

Я неопределенно пожала плечами в ответ. Потому что и сама не знала, как от дневника, найденного в заброшенной лаборатории, я перешла к нашим со Шрамом отношениям. Вместо ответа, тихо спросила:

— Долго мы еще будем здесь отсиживаться? Я бы хотела посмотреть, что на флешке, и передать информацию своему куратору. И… Написать рапорт об отставке…

В лице Шрама не дрогнул ни единый мускул. Ничего не изменилось в сиреневых глазах. Буканьер никак не дал понять, что услышал и понял мои слова. Только тихо спросил:

— Почему?

Я криво и жалко усмехнулась в ответ:

— Не чувствую больше в себе сил служить Альянсу и дальше. Ни в каком качестве. Задание я все равно провалила. Хоть выполню последнюю волю соотечественника, и на этом все. — А потом нервно добавила: — И не спрашивай меня, что я буду делать после отставки. Я и сама не знаю.

Шрам спокойно кивнул:

— Хорошо. В конце концов, с тем, что будет дальше, можно разобраться потом. Мой корабль в любом случае будет в твоем распоряжении так долго, сколько захочешь ты. А насчет того, сколько мы здесь будем отсиживаться… Думаю, если осторожно, то можно возвращаться. Я сюда прилетел для того, чтобы пересидеть шумиху после выполнения задания Тейса и устранения подручного твоего бывшего, не подвергая ненужному риску жизни своего экипажа. Чтобы избежать ненужных проблем. Но, кажется, перестраховался. Мы мониторим каналы связи, и за все это время никто нами не интересовался. Никому мы не нужны, никто нас не ищет. Возможно, Тейс попросту записал нас в погибшие.

Учитывая все, что мы натворили, я бы на это не надеялась. Скорее бы предположила, что враг затаился и выжидает. Но Шраму об этом говорить я не стала. В первую очередь потому что по моей задумке мы сунемся туда, где контрабандисты не шляются, где нас точно никто не будет ждать. Даже стражи правопорядка.

— Хорошо. Тогда, как решишь, что перелет безопасен, скажешь мне. Я дам координаты. Хочу в первую очередь встретиться с куратором. А дальше уже по обстоятельствам. Я хоть и провалила собственное задание, — в этом месте я криво усмехнулась, — но привезу много всего такого, что загладит перед Альянсом мою вину. Это и мои наработки, и известие о том, что сотрудники государственных лабораторий под носом у правительства организовали подпольный бизнес, и антимутаген на найденной в лаборатории флешке, и «райская сыворотка» …

Я почему-то начала сильно нервничать и болтала без остановки, повторяя то, что уже было ранее сказано. И Шрам понял мое состояние. Встал и за руки заставил подняться на ноги меня. Обнял и прижал к своему теплому жилистому телу:

— Тише, Оля, все будет хорошо! Я тебе обещаю. Я не допущу, чтобы с тобой что-то произошло, слышишь меня?

Я кивнула, проехавшись носом по ставшему родным плечу.

Стартовали с астероида мы в этот же день. Шрам и Майлеорн только убедились, что в «эфире» по-прежнему «чисто». На всякий случай, для очистки совести подлетели ко второму астероиду. И вот здесь нам пришлось задержаться. Потому что на втором астероиде тоже присутствовали признаки жилья разумных.

У Шрама не было ни челноков-разведчиков, ни роботизированных камер. Корабль был каперский, а не научно-исследовательское судно. Поспорив до хрипоты и едва не переругавшись, все же решили слегка задержаться, чтобы узнать точно: здесь тоже лаборатория или что-то другое? Например, склады.

Необходимость задержки бесила почти всех, команда уже настроилась на полет и игру в пятнашки с властями. Но со Шрамом спорить никто не стал. После непродолжительных маневров корабль посадили на астероид, а вскоре группы из трех буканьеров уже топала в скафандрах к видневшимся вдалеке строениям. Меня в этот раз наружу Шрам не пустил, велел оставаться на корабле. И я почти подпрыгивала от нетерпения, наблюдая за неспешно удаляющимися от корабля фигурами. Ждать всегда тяжело.

Но на втором астероиде нас ждало разочарование. И одновременно стало понятно, почему когда-то знакомый Шрама дал ему эти координаты: лабораториями на этом астероиде и не пахло. Здесь была брошенная, созданная из подручных материалом перевалочная база пиратов и застывший памятником звездолет за ней. Если бы мы изначально выбрали этот астероид, то никогда бы не узнали о существовании под боком подпольной лаборатории. Парни не поленились, проникли внутрь базы, убедились, что там нет ничего интересного, а затем прогулялись и к звездолету. Ожидаемо, он был задраен изнутри. И произведя какие-то манипуляции, шурф Руфус объявил, что звездолет давно мертв, а также безнадежно устарел в моральном плане. Даже если его и удастся поднять в космос, вряд ли он улетит далеко. Здесь нам больше нечего было делать.

Улетала я с астероидов со смешанными чувствами. Мне хотелось исследовать самой базу пиратов, чтобы понять, как так могло получиться, что пираты и черные генетики спокойно соседствовали. Но здравый смысл шептал, что это глупость и второй дневник с пояснениями мне не найти. Прошлое следовало оставить в прошлом. Перевернуть страницу и двигаться дальше. Мне следовало готовиться к встрече с куратором. А еще нужно было решить, что я буду делать со своей жизнью дальше. Вот только какой-то тоненький и гаденький голосок упрямо нашептывал, что просто мне не будет, что бы я ни решила.

Полет на Касториус, маленькую третьеразрядную планетку, жившую в основном за счет сельского хозяйства и громадного межпланетного рынка наподобие древней барахолки, на котором контрабандисты сбывали подчас очень редкий и дорогой товар, прошел настолько легко и незаметно, что лично я перелета и не заметила. Словно легла спать на астероиде, а проснулась на Касториусе. Про такие перелеты-переходы с древности говорят: «Дошли как по маслу». Но это никого не радовало. В нашем положении отсутствие неприятностей и проблем могло означать только одно: затишье перед бурей. И это заставляло нервничать и хмуриться в ожидании передряги всю команду. Хотя мы шли на Касториус, как до сих пор говорят спецы, «в режиме радиомолчания». То есть, гиперпрыжок корабля был осуществлен от самого астероида практически до орбиты Касториуса. И уже там мы пристроились в хвост какому-то каравану и незамеченными тихонечко приземлились на окраине частного космопорта.

Я собиралась идти на встречу с куратором одна. Но Шрам неожиданно уперся и бескомпромиссно заявил, что до места встречи будет меня сопровождать. А потом подождет где-то поблизости. Мол, на такой планете как Касториус, девушке небезопасно ходить одной, без сопровождения. Я умилилась. Это был пятый мой визит на Касториус. И предыдущие четыре я проделала в одиночку. С единственной разницей, что добиралась сюда я звездолетами, которые приземлялись в официальном, легальном космопорту. Частный же космопорт кишел подозрительными личностями. Так что спорить с буканьером я не стала. Пусть его. Здесь шляется куча всякого сброда куда опаснее буканьера-модификанта. И в присутствии Шрама мне будет легче дышать.

Запрос на встречу в условленном месте я отправляла куратору еще с орбиты, едва мы только вошли в пространство Касториуса. Как положено, шифрованное, без канала обратной связи. Поэтому отсутствие ответа на запрос меня не пугало. Но флешку и все остальное я все равно решила оставить на корабле. Успею отдать. Сначала нужно договориться. Откуда и почему в голове возникла такая мысль — я так и не поняла.

Куратор должен был ожидать меня на окраине огромного нелегального рынка, в секторе, где продавали медикаменты — товар, необходимый каждому, независимо от того, собирался ли он в космос, либо проворачивал какие-то наземные делишки. Сюда заглядывали совершенно разные личности, на это и был расчет. Меньше внимания на появившуюся в торговых рядах женщину. И я бы предпочла идти в гражданском, так меньше шансов привлечь к себе ненужное внимание. Все же женщины-космолетчики до сих пор встречались намного реже, чем мужчины. Примерно на двадцать мужиков одна женщина. Но на корабле Шрама не было женского гражданского платья. Пришлось натягивать комбинезон и делать умное выражение лица.

В «медицинских» рядах, как в прошлые мои визиты сюда, было шумно и тесно. Кого здесь только не было. Фарны, игумары, арлинты, киллы, яоху. Говорили в основном на ломанном всеобщем языке, кое-где звучал механический голос электронного переводчика. Здесь продавалось и покупалось все: от перевязочного материала до, по слухам, самих медиков. Я делала вид, что ищу переносную малогабаритную медицинскую капсулу, вещь, в принципе, бесполезную. Ибо ее функции были настолько урезаны, что те, кому габариты помещения и финансы позволяли, покупали полноразмерный вариант. А те, у кого не было места или средств, отдавали предпочтение живому медику. От такого толку было больше. Естественно, на меня смотрели как на дурочку. Но присутствие Шрама удерживало многие горячие головы от желания поразвлечься за мой счет.

На нужной мне торговой точке сидел лохматый парнишка-арлинт с безобразным шрамом через левую бровь, придававшим его лицу выражение злой иронии, и поигрывал раритетным складным ножом. На меня и Шрама он взглянул без всякого интереса. Но когда я спросила про капсулу, он смерил меня уже более внимательным взглядом. А потом неохотно кивнул себе за спину:

— Есть одна. Над ней поработали спецы и немного расширили ее возможности, поэтому цена в два раза дороже. Хотите, зайдите, отец покажет ее вам.

Я кивнула:

— Спасибо, мы посмотрим, может быть, она нам подойдет.

Арлинт неохотно отодвинул прилавок, пропуская нас внутрь. И Шрам шагнул первым. Проходя следом за ним в небольшую коробку, громко именуемую здесь «лавкой», в которой на ночь запирался весь товар, я вдруг споткнулась: показалось, что на периферии мелькнуло лицо Стейна. Холодея от накатившего разом дурного предчувствия, я смахнула словно случайно с прилавка на пол связку каких-то пластиковых упаковок, перетянутых пластиковым же ремешком. А наклонившись с извинениями за ними, прикоснулась будто невзначай к своей ноге, подавая арлинту сигнал возможной опасности. Арлинт так же лениво отмахнулся от моих извинений. Но ножик, которым играл до этого, убрал. Входя в лавку, я успела заметить, как он принялся перекладывать товар, будто поправляя порушенное мною. А сам в это время внимательно изучал окружение.

Внутри небольшого помещения, от пола и до потолка захламленного самым разнообразным товаром медицинского назначения, порой бессистемно наваленного просто горой, нас со Шрамом встретил арлинт постарше. Вместо левой руки и левой ноги у него явно были бионические протезы. Молча смерив нас взглядом, он одним ловким жестом неожиданно дернул ближайшую к нам стойку. За повернувшимся стеллажом вместо стенки открылся проход. Благодарно кивнув арлинту, я нырнула туда.

Пару шагов по совершенно неосвещенному проходу, и я оказываюсь в тесном закутке, где, кроме стопки коробок высотой мне по грудь, стоящих в углу, нескольких разномастных стульев и дыры для вентиляции под потолком, были только стены, пол и потолок неопределенного цвета. Свет испускал небольшой переносной светильник, стоящий на одном из стульев. С другого стула мне навстречу поднялся еще один арлинт средних лет. И ухмыльнулся:

— Живая-таки! Я глазам своим не поверил, когда увидел вызов от тебя! Готовился к какой-то подставе. Да и мы тебя уже похоронить успели! Тем более что твой жених трубит о твоей смерти на каждом углу. — А потом он слегка нахмурился: — Хельга, почему сюда? Почему не в штаб?

При виде Гаррета, бывшего со мной с самого начала, с момента вербовки, на меня вдруг накатило такое облегчение, что подкосились ноги. Улыбка сама собой появилась на губах, я оперлась плечом о ближайшую стенку. Где-то здесь точно должна быть ложная стена, прячущая за собой запасной выход. Но я не боялась упасть: точно знала, что просто так проход не открыть.

— Я уцелела чудом, благодаря его, — я кивнула на Шрама, — благородству. Стейн, тварь такая, продал меня на опыты подпольным генетикам. И если бы Шрам не вытащил меня оттуда, то я уже точно не была бы собой, если бы выжила после модификации. — Гаррет нахмурился, но промолчал. И я продолжила: — Благодаря вывертам судьбы я не только жива, сохранила свой геном неприкосновенным, но и привезла много новостей. Но это все терпит. Важнее другое: входя сюда, я, кажется, видела Стейна. Парнишку на выходе предупредила.

Челюсть Гаррета окаменела.

— Выследил?

Я покачала головой:

— Вряд ли. Скорее, случайно столкнулись, а Стейн либо что-то собирается купить здесь по медицинской части, либо продать. Некоторое время назад я в схожих условиях наткнулась на его прихвостня и ближайшего приятеля Жиара. Тот тоже что-то искал не то по медицинской части, не то для генетических исследований на одном полулегальном астероиде.

— Ладно. Если возникнет угроза, нас предупредят. Но, Хельга, — предположил Гаррет, остро глядя мне в глаза, — может, этот Жиар и рассказал о тебе Стейну?

— Этот Жиар уже никогда, никому и ничего не расскажет, — вдруг сухо заговорил Шрам, до этой минуты тихо стоявший у самого входа. — Но вам стоит знать: у него в полостях искусственных зубов были контейнеры, Ольга расскажет точнее, какие. Я в этом не особо разбираюсь.

Подвижное лицо Гаррета ни капельки не изменилось после того, как куратор бросил взгляд на буканьера. Но я слишком хорошо его знала и видела: он весь подобрался, словно собирался атаковать.

— А ты кто такой?

В воздухе появились первые признаки опасности. Словно слабый шлейф дорогого, будоражащего парфюма. Чтобы не доводить дело до беды, я поспешила вмешаться и постаралась погасить возникшую между мужчинами напряженность:

— Как я уже упоминала, Шрам вытащил меня из ангаров Тейса, спас от участи стать генномодифицированной.

— Он ведь и сам модификант? — проницательно поинтересовался куратор.

Вопрос предназначался мне. Но смотрел Гаррет на Шрама. Внимательно, цепко, выискивая малейшие признаки опасности.

— Да, модификант, — покорно согласилась я. — Но не ты ли сам учил меня, что не стоит судить голословно, очертя голову? Что модификанты, как и все остальные разумные, бывают разные? — Куратор нехотя отвел от Шрама взгляд. А я, обрадованная, что гроза почти миновала, зачастила: — Я облажалась. Не распознала вовремя гнилое нутро Стейна и за это поплатилась. Не могу сказать, что он однозначно связан с подпольными генетиками, доказательств такого у меня нет. Но вот то, что он ведет какую-то свою игру, это бесспорно. — В глазах куратора появился скепсис, однако он принял более расслабленную позу, больше не угрожая Шраму немедленной расправой. — Послушай, Гаррет, — я заволновалась несмотря на то что гроза уже явно миновала, — если бы у Стейна не было связей в теневом мире, он бы не смог так легко и просто продать меня подпольным генетикам! А ведь он все провернул — комар носа не подточит! Просто купил путевку на шикарный круиз! По его вине я не один день просидела в клетке, проходя процедуру подготовки к вживлению в меня оплодотворенной модифицированной яйцеклетки. Правда, понятия не имею, где это находится, я там оказалась в бессознательном состоянии. И покинула его так же…

— Я знаю, — снова спокойно встрял Шрам. — Если будет нужно, то покажу на карте.

— Потом, — отмахнулся Гаррет. — Сейчас это неважно. А ты, Хельга, не жди, что я тебя пожалею, тебя предупреждали еще в самом начале о рисках. Лучше расскажи, что еще тебе известно?

Я смутилась:

— По Стейну больше ничего такого особого. Всю остальную информацию я нашла в открытых источниках. Так и сложила один и один. Ну, еще Шрам по каким-то своим каналам узнал, что Стейн определил нас лететь на Фалькон особым рейсом. Тем, на котором развлекаются богачи, реалистичными постановками похищений, поломок и прочей дрянью щекочут себе нервы…

— Знаю такой, — задумчиво кивнул Гаррет. Агрессия в его позе, голосе и взгляде постепенно таяла. — Значит, вот как они это проворачивают? Ладно. С этим несложно разобраться. Что-то еще?

— По Стейну все, — с сожалением вздохнула я. — Хотя контейнеры, извлеченные из зубов Жиара, я не вскрывала. У меня не было для этого ни оборудования, ни условий. И я боялась повредить содержимое. Но есть еще другая информация: теневики зачем-то охотятся за «райской сывороткой»…

Гаррет от моих слов стремительно побледнел, а потом и вовсе посерел лицом:

— Недавно была ограблена одна из лабораторий. Там сработала биологическая ловушка, и мы подумали, что кто бы ни похитил сыворотку и документацию, он уже сдох. И это не так страшно. Но раз ты об этом говоришь…

— Сыворотка у меня, — перебила я куратора, не вдаваясь в подробности.

Тот на мгновение задержал дыхание. А потом шумно выдохнул:

— Ффуух! Хельга, я с тобой поседею!

— Ты и так блондин, так что заметно не будет, — фыркнула в ответ я.

— Что-то еще? — Гаррет всегда отличался излишней, порой пугающей проницательностью. Вот и сейчас проигнорировав шпильку в свой адрес, он легко догадался, что я выложила не все новости. — Какие еще сюрпризы ты привезла?

Я замялась, подбирая слова:

— Гаррет, знаешь, мы тут совершенно случайно наткнулись на заброшенную лабораторию подпольных генетиков.

Куратор удивленно приподнял брови:

— Это как-то может касаться нашего ведомства?

— Не уверена, — я качнула головой в ответ и прикусила губу. А потом, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила, словно в омут нырнула: — В лаборатории я нашла дневник одного ученого, моего соотечественника. Там, помимо всего прочего, упоминался охранник по имени Стейн. Гаррет, я помню, как мой бывший как-то хвастался, что его имя настолько уникально, что второго Стейна во всей Вселенной не сыскать!

— Ты на что намекаешь? — тихо поинтересовался куратор, пристально глядя мне в глаза. — Что наш Стейн и тот Стейн из прошлого — одно лицо? А сколько лет прошло с тех событий?

— Много. В том-то и дело, — призналась я. — Шрам говорит, что такое возможно только при условии, что Стейн — модификант с подходящим набором модифицированных генов.

На меня посмотрели, как на дурочку:

— Ты себя слышала? Забыла уже, как часто и как тщательно проверяются сотрудники лабораторий на предмет модификаций?

— Не забыла, — вздохнула я в ответ. — Меня и саму этот момент смущает. Настолько, что я предположила, что нынешний Стейн — сын или внук того Стейна из прошлого. Напрягает одно: слишком уж характерные черты проглядывают из описаний ученого…

Куратор нахмурился еще больше и задумался:

— Родственная преемственность возможна. Думаю, стоит проверить парня по этой части. И, наверное, как-то попробовать проверить его на модификации нестандартным способом. Чем космический демон не шутит…

Последние слова Гаррет пробурчал себе под нос, уже набирая в коммуникаторе кому-то сообщение. В комнате повисла осторожная тишина. И я уже хотела попросить куратора, помочь мне найти родственников погибшего на астероиде ученого, когда арлинт скосил на меня глаза:

— У тебя есть еще столь же ошеломляющие новости?

Я мотнула головой:

— Нет, новостей нет. Есть просьба. — Гаррет заинтересованно приподнял бровь. — Погибший ученый просил в конце дневника, чтобы нашедший его, разыскал его родственников. Ну и зарегистрировать его изобретение. Если оно, конечно же, еще актуально.

— Я тебе что, бюро розыска потеряшек? — Гаррет снова вскинул на меня взгляд от коммуникатора. В его голосе слышалось ворчание. Но я уже знала, что куратор поможет. — А изобретение сначала нужно проверить…

Что бы куратор ни хотел еще сказать, это осталось неизвестным. Потому что под потолком неожиданно вспыхнул тусклый свет. Вздрогнула не только я. Гаррет вскинул голову вверх и зачем-то посмотрел на светильник прищурившись. А потом жестко скомандовал:

— Уходим! В лавку пришли чужаки!

В теории я знала, что рано или поздно подобное может случиться с любым агентом. Но почему-то оставалась спокойной. То ли все пережитое меня закалило, то ли я заразилась спокойствием куратора, который вместо того, чтобы последовать собственному распоряжению, что-то набирал в коммуникаторе. Мне подумалось, что он либо просил кого-то организовать нам помощь в отходе, либо сообщал о произошедшем. Но на деле все оказалось не так.

— Патруль правопорядка?! — вдруг ошарашенно выдохнул куратор, с недоверием глядя на дисплей коммуникатора.

Я вытянула шею, чтобы заглянуть в девайс, и куратор спокойно вывел голограмму, чтобы увидела не только я. От загоревшейся в воздухе голографической картинки воздух застрял у меня в горле: пятеро, два килла, фарн и два игумара, держали на прицеле штурмовых бластеров отца и сына, содержащих торговую точку, под прикрытием которой мы и встречались с Гарретом, и теснили их внутрь, не слушая никаких возражений или оправданий.

Гаррет с яростью сплюнул на пол, видя, как младший арлинт спотыкается и падает, а ему в грудь сразу же утыкается три ствола готового к бою оружия:

— Зря я не прислушался к твоим словам, Хельга, что ты видела этого недоноска! Похоже, он решил избавиться от нас чужими руками и самым действенным способом: сообщил куда следует, что в лавке скрываются вооруженные и опасные модификанты.

У меня скулы словно судорогой свело. Агрессивных модификантов до сих пор уничтожали на месте, а потом уже проводили следствие.

— Удавлю гаденыша голыми руками, — прошипел у меня за плечом Шрам. — Дай только добраться до урода!

— Чтобы кого-то давить, нужно сначала выжить самому, — наставительно припечатал Гаррет. А потом встал, схватил стоящий на стуле фонарь и шагнул к пустой стене, где не было ни коробок, ни отверстия для вентиляции. — За мной! И не отставать! — отрывисто скомандовал он и поднес руку с коммуникатором к стыку двух стен.

Словно в дрянной шпионской постановке, стена поползла куда-то вверх, открывая непроглядную темноту. Гаррет не стал ждать, пока стена поднимется полностью, чтобы можно было шагнуть в проход в полный рост. Согнулся в три погибели, поднырнул под стену и был таков. Я нервно сглотнула и оглянулась на Шрама. Тот кивнул, мол, не медли. Пришлось тоже подныривать под стену. Шрам юркнул за мой.

Проход оказался гораздо уже, чем ширина комнаты. Я рассмотрела это, только выпрямившись в слабо освещенной фонарем темноте. По сути, это была естественная щель в скальной породе, природный лаз, который разумные приспособили под свои нужды. И в нем было пыльно и душно. Луч фонаря слабо отражался от неровных стен, под ногами валялись обломки камней и какой-то естественный мусор вроде мелких камешков и сухих листьев. Едва Шрам присоединился ко мне, я по-детски нащупала в темноте его большую ладонь и сжала. А стена, на миг остановившись, поползла вниз, закрывая собою проход.

— Смотрите, куда ставите ноги, — напряженным голосом предупредил Гаррет. — И постарайтесь не отставать. Здесь есть парочка мерзких ловушек, я должен успеть вас предупредить.

— Куда ведет проход? — сдержанно поинтересовался у меня за спиной буканьер, поглаживая большим пальцем мою ладошку.

Проход был слишком узким для того, чтобы идти рядом, поэтому Шрам шел сразу за мной, но руки моей не выпускал.

— В отстойник для грузов при частном космопорте, — отозвался, пробираясь вперед Гаррет. Свет фонаря, отражаясь от стен, бросал на куратора зловещие, какие-то зеленоватые блики. — Там есть один уголок, который редко кто посещает: ремонтная зона. Так что у нас минимальные шансы наткнуться на кого-то чужого. А вот дальше, как повезет: мои болтаются на орбите. Придется ждать, когда появится шанс спуститься на поверхность планеты, не привлекая к себе повышенного внимания.

— На частном стоит мой корабль, — по собственной инициативе предложил Шрам. — И команду я не отпускал, как чувствовал, что ничем хорошим этот поход не закончится.

Гаррет на ходу оглянулся через плечо и одарил идущего позади меня буканьера неприязненным взглядом:

— Чирей тебе на язык! — поморщился он. — Чтобы глупости болтал поменьше!

Я промолчала. Агрессии в голосах мужчин не было, а безобидная перепалка могла помочь спустить лишний пар. Как бы там ни было, а слишком многое в нашем случае зависело от случайностей, потому повышенная нервозность куратора и буканьера меня не удивляла. Я тоже нервничала. Может быть, поэтому заговорила вслух о том, что как мне казалось, не имеет особого смысла:

— Интересно, Стейн имеет концы в местном Патруле правопорядка? Или местные служащие просто коррумпированы, и он им заплатил?

Гаррет вдруг споткнулся на месте, а потом медленно оглянулся через плечо и серьезно сообщил:

— Если первое, то у нас очень большие проблемы, ребятки. Если у этого Стейна здесь есть связи, если местный Патруль с ним повязан, то они носом будут почву рыть, лишь бы достать нас и уничтожить. Для них это вопрос безопасности. Придется, наверное, воспользоваться нам, Хельга, щедрым предложением твоего приятеля. А я пока предупрежу своих.

На этом наш разговор увял окончательно, и мы шли молча. Только в трех местах Гаррет сдержанно предупреждал о том, куда не следует ставить ноги, чтобы не попасть в ловушки. Пробирались долго. В затхлом и пыльном воздухе было сложно дышать. Струйки пота сползали по вискам, норовя затечь в глаза, и по спине. Одежда взмокла. В какой-то момент мне даже начало казаться, что подземелье бесконечно, а корявый, плохо освещенный потолок давит на темя. И когда за очередным поворотом вдруг открылся тупик, я чуть не взвыла от разочарования и ужаса. Лишь через несколько секунд, когда я увидела, как Гаррет что-то быстро и сосредоточенно строчит в коммуникаторе, до меня дошло, что мы почти выбрались из подземелья.

Шрам тоже что-то набрал в коммуникаторе и отправил. Гаррет, закончив набирать сообщение, с каким-то затаенным облегчением выдохнул:

— Кажется, нам повезло. Пришел какой-то караван из более чем полутора десятков мелких звездолетов. Мои парни опустятся на космодром под их прикрытием. Выходим! Осмотримся и будем пробираться к кораблям.

Открывал проход Гаррет так же, как и в лавочке, где мы с ним встретились: поднеся руку с коммуникатором к определенной точке в стене. Видимо, там было вмуровано нечто, вроде датчика на автоматическое открытие и закрытие. Но на этот раз стена бесшумно поползла в сторону.

Первым из лазейки выглянул Гаррет. Осмотрелся по сторонам, осторожно вертя головой, а потом молча кивнул, приглашая следовать за собой.

Отстойником оказался большой, сумрачный и захламленный ангар. Этакое кладбище забытых и потерянных грузов. Мы передвигались по нему перебежками: от кучи к куче, от палеты к палете. Но в огромном помещении, казалось, не было ни души. Тишина, нарушаемая шорохом наших шагов, давила на уши. Так что, когда у самого выхода слабо пискнул коммуникатор Гаррета, оповещая о входящем сообщении, я едва не схватилась за сердце. Куратор же, прочитав сообщение, ухмыльнулся:

— Нам точно везет! Мои парни уже приземлились, и всего в трехстах метрах отсюда.

Куратор больше ничего не добавил. Но и так было понятно, что повезет нам, если мы сумеем быстро и незамеченными добраться до корабля Гаррета. Звездолет Шрама, если я все правильно понимала, находился гораздо дальше.

Поначалу все шло хорошо. Выскользнув из безлюдного ангара, Гаррет осмотрелся и молча ткнул рукой в сторону мощного и явно скоростного когга, на боку которого красовалась эмблема Внутреннего Патруля. Откуда-то доносился шум и голоса. Но поблизости никого не было видно, и мы, чуть-чуть отдышавшись, целеустремленной походкой куда-то торопящихся по делам гуманоидов направились к катеру. Но не прошли и половины пути, как позади раздался хриплый возглас:

— Вот они!

Наверное, я недопустимо наивна для полевого агента. Но я все же надеялась, что нас попробуют арестовать, захватить живьем, и готовилась отбиваться, доказывать свою непричастность и невиновность. Однако те, кто охотились на нас, очевидно, имели другой приказ. Они открыли огонь из автоматического лазерного оружия нам в спину.

— Оля, беги! Я прикрою! — выдохнул позади меня Шрам, и я ощутила сильнейший толчок в спину, который, в общем-то, и спас мне жизнь: я не удержалась на ногах, и в тот же миг над головой что-то мелькнуло, а покрытие космопорта в метре передо мной словно что-то взрыло и расплавило.

Запахло паленым и какой-то химией. Ладонь, на которую я оперлась при падении, словно огнем обожгло. Рядом молча споткнулся и начал оседать на землю Гаррет. Сердце сжалось от ужаса.

В когге явно за нами наблюдали, и едва началась перестрелка, как входной люк распахнулся, наружу высыпали члены патруля и помчались нам на выручку. Но именно в этот момент что-то ужасно больно ударило меня в спину, прогрызая себе проход в мое тело огненными зубами. Я окончательно утратила равновесие и неловко завалилась на бок и на раненую спину, почти задыхаясь от непереносимой боли. Последнее, что я запомнила перед тем, как нырнуть в космическую черноту беспамятства, это стоящий на коленях с заложенными за голову руками Шрам под прицелом патрульного и его отчаянные слова:

— Помогите Оле и ее куратору! И можете делать со мной все, что захотите!..