Десерт с щепоткой магии

ГЛАВА 8

Рассказ Далена

В тот день я направлялся в харчевню «Меч и кружка», где по вечерам собираются городские стражи, служивые из гарнизона и такие, как я, – боевые маги из дозора. Не то чтобы я любил здешний эль, но по крайней мере его здесь не разбавляли, и порции рульки с картошкой или копченых ребрышек приносили приличные, рассчитанные на крепких парней, а не на нежных дев. А то, что столы в харчевне протирали один раз – после последнего посетителя, полы мыли и вовсе по большим праздникам, а воздух пропитался винными парами – кто станет обращать внимание на подобные мелочи?

У «Меча и кружки» имелся и еще один неоспоримый плюс: если ты садился с кружкой эля за стол в углу, все знали, что тебя нужно оставить в покое на этот вечер. И даже приятели делали вид, что мы незнакомы: если человек ясно дал понять, что его не стоит трогать, – значит, притворимся, будто он сделался невидимым.

Тем вечером я завалился в харчевню, чтобы обдумать письмо, полученное от отца. Сразу после приветствия родитель в свойственной ему категоричной манере требовал, чтобы я «перестал маяться дурью» в Вейме – так он назвал мою службу в дозоре – и вернулся в родовое гнездо, чтобы заняться приличествующими наследнику делами: принять на себя управление имением, остепениться и жениться.

Родители никогда не одобряли моего поступления в академию магии, но махнули рукой, решив, что первенец перебесится, когда поймет, что пуховые перины и сытная еда в родном доме куда привлекательнее тюфяка, брошенного на голую землю, и прогорклой каши из походной кухни. Обычно это и ожидало магов, окончивших командный факультет. После выпуска боевой маг получал небольшое выходное пособие, звание магистра, должность в захудалом гарнизоне на краю света, отряд лоботрясов-рекрутов и вместе с этим – гору проблем и телегу головной боли.

Напрасно родители, потирая руки, ожидали возвращения блудного сына. В гарнизон по распределению я не поехал, но и в имение тоже не вернулся: остался работать в дозоре Вейма. Кто-то же должен ловить воришек и бросать за решетку убийц – так почему не я?

«Дорогой отец, – мысленно составлял я ответное письмо родителю, прихлебывая горький эль, – насколько я помню, вы сами женились на матушке, когда вам исполнилось тридцать пять лет, и всегда учили меня, что со свадьбой не нужно торопиться. Я считаю, что я еще слишком молод для создания семьи и тем более – для управления имением».

В общем-то, мы с дражайшим папенькой перебрасывались подобными посланиями регулярно. Весной и осенью отец присылал письмо с требованием вернуться, я обещал, что вернусь. Обязательно. Всенепременно. Но позже.

Содержание писем от раза к разу почти не менялось, поэтому меня не затрудняло придумать ответ, но необходимость каждый раз отстаивать свои границы напрягала неимоверно.

Ответ я отправлял не магической, а обычной почтой, и не потому, что это дешевле, а чтобы, признаюсь, позлить отца. Вместо одного дня письмо шло неделю. Могу себе представить, как родитель скрипел зубами и бил себя по рукам, чтобы не написать вдогонку еще одно письмо.

Сослуживцы, знавшие о моем происхождении, а, кажется, знали не только маги дозора, но и преступные элементы Вейма (не зря за глаза мне дали прозвище «Барин»), крутили пальцем у виска. Мол, охота тебе как проклятому вкалывать за гроши, когда мог бы жить на всем готовом и ни в чем себе не отказывать.

Я же хотел одного – чтобы моя жизнь принадлежала только мне.

«Потому, дорогой отец, я в очередной раз прошу отсрочки, – мысленно завершил я письмо. – Передавай горячий привет матушке, а также Киану, Нелле, Эйдену, Дельме и малышу Конору. Не появилось ли за время моего отсутствия у меня еще братьев и сестер? С любовью Дален».

Я с грохотом поставил на столешницу пустую кружку и только теперь заметил, что на город уже опустилась темнота. Сколько времени я провел в харчевне, обдумывая ответ? Завтра к шести утра на службу, пора и на боковую.

Я снимал двухкомнатную квартиру в доходном доме недалеко от улочки, где располагалась харчевня, – напрямик пять минут через дворы.

Сегодня у меня в кои-то веки приключился выходной, поэтому я переоделся в гражданское и даже не взял с собой бляху дознавателя, выходя из дома. Не предполагал, что подвернется работенка.

Работенка ожидала меня в тупике, куда выходили глухие стены домишек. Обычно здесь среди гор мусора блаженствовали коты, но сегодня узкий проулок облюбовали двуногие твари в обличье людей.

– Ну же, малютка, покажи, что ты прячешь под юбкой, – услышал я вкрадчивый, обманчиво-сладкий голос.

В ответ раздался тонкий девичий вскрик и приглушенное: «Не трогай! Оставь меня в покое!»

Я ускорил шаги, разминая пальцы: готовился сплести заклятие. Первым делом отпустил с ладони огневик, который поплыл рядом, освещая пространство.

В тупике увидели отсветы огневика раньше, чем я вышел из-за поворота.

– Тихо! Дозорники! – шикнул кто-то.

Серьезно считаете, что затихаритесь и я просто пройду мимо? Я и так был страшно зол на внеурочную – и, заметьте, неоплачиваемую! – подработку.

Я встал у единственного выхода из тупика, перегородив его. Огневик взмыл над головой, ярко озарив и высветив каждую трещину на серых стенах, нагромождения мусора, скапливающегося здесь годами, недовольную физиономию кота, выглядывающего из-под сломанного стула.

И троицу ублюдков, зажавших в углу девчонку.

Один из них, высокий и белобрысый, одной рукой по-свойски прижимал ее за талию к себе, другой комкал подол юбки, задравшийся выше колен.

– Да он не дозорник, – выплюнул щербатый подельник белобрысого: кто-то ему уже зубы проредил, сейчас оставшиеся пересчитаю! – Тебе чего, парень? Иди куда шел!

Девчонка, совсем молоденькая, в простом платье, с растрепанными волосами, подняла на меня отчаянный взгляд огромных темных глаз.

– Помогите! – прошептала она.