Десерт с щепоткой магии

ГЛАВА 6

Тетрадка призыв игнорировала. Надеюсь, что тетушка не сожгла ее в порыве безумия, показав смачный шиш всем родственничкам, надеющимся заполучить ее во владение.

Я представила Руфильду, которая с демоническим смехом отплясывает босыми пятками вокруг костерка, потрясая кулаками.

Оставалось два варианта: сдаться и уехать, надеясь, что моего мастерства и без всякой магии хватит на то, чтобы кондитерская процветала, или же снова исследовать дом от пола до потолка.

– Я пока не сдаюсь, – вслух пробурчала я, с опаской забираясь на табурет. – Знаешь, Руфильда, это очень эгоистично с твоей стороны – вот так запрятать рецепты! Они бы могли послужить на пользу людям.

Не знаю, зачем я беседовала с почившей магичкой. У нее на том свете дел и так наверняка по горло. Я попыталась представить седовласую старушку, мирно сидящую на пушистом облачке, но воображение упорно подбрасывало образ ведьмы с бородавкой на носу и спутанными лохмами. Зловеще хихикая, бабуся разжигала огонь под большим медным котлом, в котором сидели какие-то бедолаги, а потом солила варево, перчила и посыпала чесночком. Я помотала головой, избавляясь от наваждения.

– Даю честное слово, что не использовала бы твои рецепты во вред, – продолжила я разговор с невидимой собеседницей. – Я пока не знаю, что ты изобрела, но обещаю, что каждый ингредиент будет пущен на пользу. Вряд ли я, конечно, изменю мир, но улыбки тех, кто попробует мои тортики и пирожные, – уже небольшая победа над злом, не находишь?

Я замерла с банкой фасоли, которую как раз вынимала с верхней полки. А что если тетушка Руфильда как раз выступала на стороне зла? Вообще не понимаю, зачем я с ней болтаю. Наверное, стараюсь объяснить не столько колдунье, сколько своей взбунтовавшейся совести, что я не воришка, заявившийся в этот дом из другого мира, и намерения у меня самые добросердечные.

В шкафчике, как я и предполагала, тетрадка не обнаружилась. Не было ее ни на полках, ни в столе, ни в духовом шкафу, из глубины которого на меня осуждающе посмотрел паук и семеня ножками убрался поглубже в укрытие.

– С прихожей закончил! Перехожу в гостиную! – рявкнул Дален командирским голосом, так что я подскочила на месте.

– Скоро присоединюсь!

Я стерла испарину со лба тыльной стороной ладони и решила в последний раз оглядеть кухоньку.

Посреди деревянного порожка сидела мышь. Не знаю, старая ли знакомая или новенькая пришла выразить гостям свое почтение, однако и у этой мося была самоуверенная и бесстрашная. Я отпрыгнула, но всего на шажок: видимо, начинаю привыкать! Мышь будто ждала, пока я проморгаюсь и приду в себя.

На меня внезапно снизошло озарение, почему я, вроде бы разумная девушка, решила прикормить противного грызуна. Это все сказки, прочитанные в детстве! Настеньки, Аленушки и Василисы, попав в дом бабы Яги, скорее принимались пичкать мышей кашей. Будто им с рождения подносили эту истину на блюдечке: смотри, Настенька, попадешь в избушку на курьих ножках, первым делом отыщи мышь и накорми ее от пуза! Вот и у меня, как бы сказал Дален, рефлекс сработал!

– Что, опять пожрать пришла? – буркнула я, правда, беззлобно.

Мышь, если приглядеться, была симпатичной.

– Буду звать тебя Мусей. Ты не против?

Божечки, мне точно надо к целителю: беседую с призраками, даю имена мышам! И мыши будто даже кивают в ответ. Конечно, только в моем замутненном воображении.

Мышь неторопливо развернулась и вышла из кухни. Вышла, а через секунду вернулась и поглядела так, словно приглашала следовать за ней.

Я сделала шаг, подозрительно поглядывая на грызуна: они ведь такие юркие и осторожные. Сейчас испугается и сбежит! Однако Муся была не робкого десятка. Я шаг – она шаг. Останавливается и ждет.

– Дален! – позвала я в пространство.

Муженек нарисовался тут же. Судя по клочкам паутины, застрявшим в копне каштановых волос, Дален рьяно исследовал прихожую, не халтурил.

– Здесь мышь!

– Вижу.

– Она зовет меня за собой!

– Хм…

Клянусь, мышь совсем по-человечески закатила глаза и, будь у нее одна лапка свободна, точно приложила бы ее к мордочке в жесте «рукалицо».

Мы с Даленом переглянулись, а Муся потрусила дальше, через гостиную в сторону льняной занавески, отгораживающей часть комнаты.

– Что там? – спросила я почему-то шепотом.

– Кладовка. – Дален шептать не стал. – Соленья, варенья. Мы вчера там искали.

Он отодвинул тряпку, демонстрируя мне закуток, где на полках впритирку теснились керамические горшочки и деревянные кадушки; на полу стояли кадушки покрупнее. В нос ударил сладковато-кислый запах моченых яблок.

– Мышь требует добавки! – хохотнул муженек.

Муся меж тем добралась до бочонка, притулившегося в углу, и, приподнявшись на задних лапках, уперлась в железный обод передними.

– Она настойчиво рекомендует заглянуть в бочку, – прошипела я в сторону.

– Мы заглядывали. Там огурцы в рассоле. Вряд ли тетрадь вынесла бы соседство с огурцами. Если она там, боюсь, рецепты тетушки и сами превратилась в сомнительный ингредиент.

– И все-таки! – Я не хотела просто так сдаваться.

Да, знаю-знаю, глупо доверять мышам, но лучше я своими глазами удостоверюсь, что в бочке огурцы, а не тайник.

Я приподняла деревянную крышку – тяжелая, зараза! – и разочарованно уставилась на бурую жижу, на поверхности которой плавали укропные зонтики и смородиновые листья.

Махнула было рукой – вот и доверяй после этого мышам, – но в последний момент передумала уходить, наклонилась над непрозрачным рассолом.

– Дален, пошеруди-ка там внутри!

Секундная пауза. Я в недоумении оглянулась на муженька, мол, и чего стоим, кого ждем? Вот она – привычка единственной сестры у трех братьев. Так уж повелось в нашей семье: самая младшая, милая и любимая сестричка всегда получала то, о чем просила.

Но Дален-то не мой брат. Боевой маг как-никак. И сам небось привык раздавать приказы. Не макнет ли он меня физиономией в жижу?

Муженек кривенько усмехнулся: ну что возьмешь с молодой жены в медовый месяц – пусть покапризничает, и принялся закатывать рукав рубашки.

– Спасиб, – прощебетала я.

– Угу.

– У тебя руки длиннее!

– Угу.

Дален погрузил руку в бочку и завозил ею внутри с таким сосредоточенным выражением лица, будто ожидал, что какой-нибудь бешеный огурец откусит ему палец.

Брови муженька подскочили вверх так высоко, что еще немного – и забрались бы под линию роста волос.

– Что там? – в азарте прошептала я.

Дален вместо ответа вытащил нечто темное, разбухшее, похожее на кляксу, истекающую чернилами. Эх, Руфильда, ты, похоже, действительно кукукнулась на старости лет, если не нашла иного тайника. С губ сорвался разочарованный вздох, но я тут же со свистом набрала воздух сквозь сжатые губы.

Потому что… Потому что на моих глазах творилось настоящее волшебство.

Жидкость стремительно стекала со страниц, а сами они высыхали, расправлялись, и не прошло десяти секунд, как комок слизи превратился в заветную тетрадь в черной обложке, слегка потрепанную, но вполне читабельную.

– Дален! Мы ее нашли!

Я так обрадовалась, что, не сдержав чувств, подпрыгнула и повисла у муженька на шее.

А тот и доволен! Одной рукой обнял меня, наклонился, отыскивая губы. Он был слишком высок, чтобы с первого раза накрыть лобзанием мои уста, чмокнул в районе уха.

Э, нет. Стоп. На этом, пожалуй, завершим бурные восторги. Я потихоньку отстранилась.

– Дален, я…

Тут тетрадь изловчилась, распахнула обложку, как рот, и тяпнула Далена за палец. Зубов у нее не было, но Дален от неожиданности выронил наше кусачее сокровище.

– Чего это она? – удивилась я.

Тетрадь, шлепнувшись на пол, поползла в мою сторону, как придавленный жучок, цепляясь за неровности досок.

– К тебе хочет, – хмыкнул муженек. – Нашла себе новую хозяйку.

– Она живая?

– Она магическая. Руфильда вложила в нее часть своей души. Отчасти тетрадь – это сама тетушка.

Я подхватила тетрадь на руки, как испуганного котенка, и она, пригревшись, затихла у моей груди.

– Все хорошо, маленькая. Я тебя не обижу!