Важнейшие «бутылочные горлышки» ранней эволюции человечества
Бумажка немедленно пошла по рукам, под завистливое кряхтение говорящего ящика
— Можно вопрос? — у Ленки что-то с чем-то сложилось, — Бегает тут у нас по Москве, в смысле — там… с другой стороны «дыры»… некий, выдающий себя за профессора-антрополога Сергей Савельев. Дяденька, везде и всюду, на публичных лекциях, в книжках и по телевизору — пропихивает идею «церебрального сортинга». Типа, он открыл способ объективной оценки человеческих способностей по томограммам головного мозга высокого разрешения. Метод основан на многолетнем опыте изучения образцов мозга из музейных коллекций и мозга живых людей в рамках поиска морфологических признаков человеческой одаренности. Исследования проводили в Институте мозга АМН СССР.
— Который слезно жалуется, в видео-роликах по Ютубу, что на его науку мало денег выделяют? — Соколов не чужд «желтой прессы», в её «интернетном» варианте, — А ещё угрожает определить способности каждого и точно указать его предназначение. Кому на роду написано быть дворником, а кому — министром… Врет поди?
— Лично мне кажется, судя по понтам и ужимкам… — подключился к обсуждению селектор, — в профессоре Савельеве погиб крупный базарный жулик. Кстати, а почему, здесь и сейчас, нас интересуют его выдумки?
— Гражданин пропихивает два главных постулата, за которые ему, видимо, и платят, — поморщилась филологиня, — Во-первых, про «деградацию человечества», как вида. Мозг неандертальца — был крупнее, чем мозг кроманьонца. Среднестатистически, мозг современного человека — меньше, чем у наших же неолитических предков. Вывод очевиден — глупеем! Во-вторых, про необратимость процесса… Отчего, собственно, так остро необходим миру его «церебральный сортинг». Идейно поощряемое засилье идиотов на всех уровнях — делает неэффективными традиционные методики отбора талантливых кадров. Тогда как волшебное томографическое сканирование, якобы — позволяет каждому человеку, совершенно точно, узнать своё предназначение и истинное место в жизни. Зато, про «разведчиков-смертников», сверх-задача которых состоит в преодолении «бутылочных горлышек эволюции», методом изменения самих основ жизни — «популярный профессор» старательно помалкивает. За оглашение «некошерной инфы» его могут снять с довольствия.
Наезды на фундаментальную науку в современной России давно стали правилом хорошего тона. Бывает, на людях стыдно признаться в своей профессиональной принадлежности. «А, ты тоже — из этих?» И обтекай… В текущем своем положении, да ещё от барышни из «академической среды», терпеть подобное обидно…
— Тихо! — чего не отнять, наш каудильо, любую нескладуху в коллективе — чует по-звериному, — Галина, не принимайте досужий треп близко к сердцу. Вы тут единственная, кто варится в этой кухне всю жизнь. Вижу, обиделись…
— На обиженных воду возят! — если хочется спустить пар, то почему бы и нет? — Вы не понимаете, каково заниматься любыми академическими исследованиями в «эпоху обскурации». В смысле — победы «рынка» над здравым смыслом. Если информация стала товаром, то она должна продаваться по рыночным правилам. Кто не сумел (положив совесть в карман) втюхать окружающим свою «интеллектуальную собственность» — кладет зубы на полку. Маркетинг, мать его… Калев Литару, со своим проектом «GDELT», Андрей Фурсов со своими лекциями и Сергей Савельев со своими теледебатами — занимаются одним и тем же. Мужики бьют шабашки…
— Не совсем проникся технологией «гешефта»… — недовольно пробурчал селектор, — В чем секрет успеха?
— Надо рассказывать то, что нравится «платежеспособным» клиентам… а не честно анализировать факты, как испокон веков полагается нормальным «научникам» (не «поп-ученым»). Савельев — далеко не дурак, но он — самый малоимущий из перечисленной троицы. Выходец из низов… Отчего и производит наиболее гнетущее впечатление. Приработок — превратился в заработок. В итоге, докатился до уровня — «популярный профессор из телевизора». Дальше, бедняге только клоуном в цирк. Заполнять промежутки между номерами. Однако, он не врет!
— В смысле?! — возмутилась Ленка, — Там — даже мне, просто по глазам — видно!
— Он недоговаривает… «Драконы обманывают правдой…»
— Позвольте, разве пропихиваемая им угроза «массовой дебилизации» населения Земли — правда?
— Гляньте на график… — Соколов нервно уткнулся взглядом в любезно подсунутую ему бумажку, — Размах амплитуды и временной масштаб геоклиматических процессов — представляете?
— Какая связь?
— Вся цепочка так сказать доказательств интеллектуального упадка человечества (по Савельеву) — наглая экстраполяция ничтожного временного отрезка, продолжительностью менее тридцати тысяч лет. По меркам эволюции, такой срок — тьфу. Обычный заяц, как вид, в почти неизменной форме — существует больше трех миллионов лет.
— Позвольте, ведь морфологические отличия между различными видами Homo Sapiens — чудовищно велики!
— Смотря с чем сравнивать… «Чудовищно» — это не критерий, а голая эмоция.
— К словам придираетесь?
— Лев Абрамович, а вы лекции Савельева слушали внимательно? — говорящий ящик снова недовольно запыхтел, — Кадр — прямым текстом заявляет, что даже мозги у современных представителей одной и той же расы людей — отличаются больше, чем у разных видов животных. Не говоря о внешности.
— Именно так!
— А теперь принимаем, что при всем при этом — человечество остается единым видом. Как, например, современные собаки… Вид Canis lupus familiaris — эволюционировал одновременно с нами. Отличается ещё большим морфологическим разнообразием пород, но при этом — сохраняет единство.
— А причем тут собаки?
— Как бы поделикатне? — У собак мозги тоже отличаются в разы. Если бы Савельев не был «популярным ученым», а действительно нес в массы информацию — он обязательно бы уточнял, что его любимому «церебральному сортингу», в реальной истории Земли, подвергался не один вид, а два! Причем — «старт» взят одновременно, около 360 тысяч лет назад и забег идет в тесном взаимодействии.
— Вы о чем?
— Все главные события, отслеживаемые по «генетическим маркерам», что у людей, что у собак — идеально синхронизированы. На выходе, в итоге — «сладкая парочка». Homo Sapiens Sapiens и Canis lupus familiaris. С приблизительно одинаково расшатанным геномом… Всё разнообразие собак обеспечивается 0,5 % генетических отличий. Приблизительно так же незначительно генетически отличается кроманьонец от неандертальца.
— Не фига себе незначительно…
— Скажем мягко, плодовитое потомство — можно получить даже от скрещивания волка с шакалом, хотя у шакала — всего 74, а у волка и собаки — 78 хромосом. На этом фоне — разница между древними и современными расами людей — пренебрежимо мала. Считать их какими-то отдельными видами (!) — антинаучная чушь и безграмотный расизм.
— Вы хотите сказать…
— Если выгнать «домашних в надцатом поколении» собак в лес на мороз… или пустить скрещивание собачьих пород на самотек — неизменно получается Canis lupus… По-русски — серый волк. Поскольку любая домашняя собака — всего лишь его «особо социализированный» подвид.
— Отсюда следует…
— Пока — ничего отсюда не следует. Исследования продолжаются. Но, если рассуждать научно, строго по аналогии, не отвергая оскорбительных фактов, то — и «палеолитический человек», и предок современного волка, сначала — «виды-генералисты» (способные выживать там, где всё остальные дохнут), потом — «виды-двойники» (делящие место на вершине «пищевой пирамиды» в Северной Евразии), а потом — «виды-симбионты». Начиная с исторически достоверного перехода к совместному проживанию в одних и тех же пещерах людей и волков. Внезапно, ставшего нормой только после открытия «технологии добывания огня». Вплоть до современности, эволюция волков и людей — синхронна и зеркально подобна.
— В каком смысле?
— Буквально… Canis lupus (серый волк) — появился одновременно с кроманьонцами, около 110 тысяч лет назад и уступил первенство по численности собаке — где-то 30 тысяч лет назад (точно в тот момент, когда, как считается, из нашего мира, якобы навсегда, «ушли» неандертальцы).
— Предполагаете, что это слегка не так? — что за ночь такая, прямо пиршество духа.
— Есть мнение, что неандертальцы никуда не «ушли»… Что взаимные отношения волков и собак — точный аналог отношений между базовыми подвидами Homo Sapiens в экстремальных условиях…
— ???
— Пример конфликта между малообщительными «талантливыми индивидуалистами» и хорошо адаптирующимися в толпе и, мягко говоря, придурковатыми «социализированными конформистами».
— Обоснуйте…
— Официально принято, что Canis lupus одомашнивали до собаки, как минимум, трижды.
— Читал… Древнейшие породы собак — это сибирская лайка и австралийский динго. Им не менее 25 тысяч лет. Второй подход к снаряду — на заре неолита (примерно 12 тысяч лет назад). А современные породы собак, «ан-масс» — имеют общих предков, живших около шести тысяч лет до новой эры. Когда, собственно, произошло нечто, в древнейших религиях скромно именуемое Сотворением Мира.
— Глобальная климатическая катастрофа, 8200 лет назад вызвавшая сначала поголовный мор среди людишек, а потом Медно-Керамическую Революцию, — подключилась Ленка… — Это, считая от нашего родного XXI века.
— Вы спрашивали про график температур земного климата… Там — «волосатая пила». По факту «короткие» циклы — накладываются на «вековые» и «тысячелетние». Тем не менее, общая периодичность видна отлично.
— Я, в общем виде, представляю…
— Не представляете… Все знают про 11 летний цикл солнечной активности. Некоторые — про 110 летний. Особо ушлые, вроде античных астрономов — догадывались о более долгих периодах, вроде «Великого Года» (с непредставимой для человека длительностью порядка 500 лет).
— А на самом деле?
— Сегодня, благодаря изучению ледяных кернов и отложений на дне морей — выявлено множество климатических ритмов, завязанных на движение планет и перераспределение масс в Солнечной системе. Наиболее могучие колебания температурного режима Земли в «исторический период» совпадают с пульсациями солнечного ядра, под влиянием сдвига центра тяжести Солнечной системы (примерно 2,5–2,6 тысячи лет, как выведено Чистяковым, в классической работе 1997 года, где он описал колебания уровня Каспийского моря). Другой надежно установленный «долгий» цикл колебаний климата — описывает так называемая «модель Миланковича», научно принятая в 1987 году. Она учитывает совокупное влияние на погоду прецессии земной оси (период около 26 тысяч лет), колебаний наклона эклиптики (период 42 тысячи лет) и эксцентриситета орбиты (период 92 тысячи лет).
— И что?
— Положите оба графика рядом… В итоге, вся эта «небесная механика» — устраивает нам Ледниковые Периоды, через каждые 115 тысяч лет… И сравнительно слабые «похолодания» (однако, вполне достаточные, для массового одичания домашних собак) — с периодичностью в несколько тысяч лет. Скажем мягко — собаку одомашнивали «с нуля», как минимум, несколько десятков раз подряд…
— Если не чаще, — встряла Ленка, — Вы знаете, как на Западе определяют, что наступил очередной кризис? В СМИ и «биржевых сводках» — царит полная благодать, а по улицам и в пригородах — уже бегает множество ещё вчера «домашних» собак, от которых, по экономическим соображениям, избавились хозяева. Убивать не стали — просто вывезли на машине подальше и бросили на природе. Гуманизм! Большинство — сразу гибнет… Но, какая-то часть, выживает и создает проблемы, переходя на «дикий» образ жизни. Полиция в них стреляет.
— Хорошо… Что это нам дает?
— Наглядную статистику и «маркер», по которому можно судить о ходе «церебрального сортинга» в реале. Век собаки — короче человеческого. Степень автономности от внешней среды — ниже… Хотя собака тоже «вид-генералист». Отчего условия отбора «четвероногих окситоцинщиков», — поймала удивленный взгляд каудильо и уточнила, — У собак — тот же самый биохимический принцип регулирования развития мозга, что у человека. Короче, «бутылочные горлышки эволюции», по ходу разных катаклизмов — наши мохнатые друзья проходили вдвое чаще нас. Как в момент «вышвыривания на мороз», так и в момент обратного «одомашнивания». Каждый раз фортуна улыбалась самым умным, смелым и дружелюбным представителям вида. Но, не «коммуникабельным». Гении коммуникабельности — кошки. А у домашних собак и их дикой разновидности волков — все отношения выстраиваются между «личностями».
— Отчего конечный результат — нагляднее, — заскрипел говорящий ящик, — Галочка, я крайне заинтригован!
— В общем, у всех когда-либо существовавших подвидов Homo Sapiens и Canis lupus — есть общий характерный признак «умника-окситоцинщика» или, если угодно — прирожденного «разведчика-смертника» (и кандидата в «изгои»). Это способность подолгу, не отрываясь, смотреть прямо в глаза любому другому живому существу. В том числе — себе подобным. В том числе — враждебно настроенным…
— Блеск! — филологиню буквально подбросило на сидушке, — Гениально! Я нечто вроде вроде подозревала, но прямо — нигде не нашла. Во-первых — такие ни черта не боятся. Во-вторых — они страшно любопытные. В-третьих — для всех «нормальных» животных, прямой долгий взгляд «глаза в глаза», это или — «вызов», или — смертельная «угроза». А для «умников» — способ познания мира. Или способ установления взаимного личного контакта с примерно таким же «отмороженным умником».
— Красивая гипотеза… — Соколов непробиваем.
— Научный факт… Могу сделать распечатку статьи из журнала «Current Biology» (между прочим, он в сотне самых респектабельных научных журналов мира за последний век). Номер 13 за 2003 год. Кроме людей и собак, на аналогичный подвиг (долго смотреть в чужие глаза) — физически не способно ни одно земное животное… из имеюших веки. Это очень четкий и жуткий признак «угрозы смерти», закрепленный генетически. Видимо — наследие времен первых млекопитающих. Так смотрели на ранних мышевидных грызунов их самые главные враги — змеи. А позднее — крупные хищники. Понимаете?
— И только?
— Вполне приличный «открытый источник». Все отечественные — «под грифом». Политика!
— Каким боком?
— Люди, как наследники приматов — существа «иерархичные». Прямой взгляд в глаза у обезьян — воспринимается, как вызов. Наглая «претензия на доминирование». Смертельная угроза… А волки — не иерархичны. Любая их стая — скорее «клуб по интересам»… или «производственная артель».
— В чем криминал?
— Никто и никогда не признает публично, что пресловутая «человеческая мораль» — на самом деле — «волчья». Целиком позаимствована, в силу обезьяньей привычки подражать, у Canis lupus.
— Не может быть!
— Может-может… — лениво потянулась Ленка, — За всю историю человечества, древнюю и современную — не обнаружено ни одного племени, считающего своим «тотемным зверем» или «священным предком» обезьяну. Как «моральный авторитет» — она не котируется. В то время, как волка и его ближайших родственников — «предками» с гордостью считали и считают очень многие.
Наверное, мы доболтались до чего-то важного… Во всяком случае — настала тишина. Полная. Даже ветер за окнами словно перестал завывать.
— Галина?! — тоже мне, вскинулся…
— Ну, да. Как и у всех высших гоминидов, «врожденная мораль» Homo Sapiens Sapiens — не фонтан. Лучше бы, её действительно вообще не было. Если хищники имеют жесточайшие «установки» о недопустимости обижать стариков, больных или детенышей, насиловать самок и мучить себе подобных ради удовольствия, то шимпанзе или павиан может совершенно спокойно отнять еду у голодного малыша, да ещё и ударить, даже убить его. Чисто из прихоти. Потомки безоружных травоядных, прости господи. Как дикие обезьяны, стадом, травят заболевшего или чем-то внешне отличающегося от массы сородича — страшно видеть даже в кино.
— Таким образом, все человеческие «статусные разборки», школьные глумления «толпой на одного», «дедовщина» в армии и блатные порядки «на зоне» — задано нашей генетической программой?
— Вы сами это сказали… — каудильо нервно дернул усом.
— Следовательно, все, что столетиями пишут в учебниках про эволюцию человечества…
— Надо править, с учетом того факта, что последние 350–400 тысяч лет — на планете Земля эволюционировал не один разумный вид, а два. Причем, от волков и собак — люди взяли гораздо больше, чем сами готовы признать. Не зря ещё академик Павлов откровенно писал, что «собака сделала человека». Дружбе и справедливости, любви и верности, честности и благодарности — люди научились от собак. Приматы — перечисленных категорий «благородного» социального поведения сроду не знали. В подавляющем большинстве — и ныне о них знать не хотят. Разлагающее влияние цивилизации… Пока не постучит в двери Дед Мороз и не начнется очередной принудительный этап «церебрального сортинга».
— Расскажите! — угу, сразу про все дела забыл…
— Я могу, но только — как биолог. Без политических реверансов и сантиментов…
— Согласен.
— Постулат первый. Биологически, неандерталец и современный человек, вместе со своими симбионтами, волком и собакой — есть продукты совместной эволюции, под воздействием крайне неблагоприятных факторов окружающей среды. В относительно «тепличных условиях» — победу всегда одерживает их относительно «социализированная» (и слабоумная) видовая разновидность. В периоды оледенений и климатических катастроф — из стремительно редеющей популяции выделяются «талантливые индивидуалисты», способные выжить где угодно. Потом — цикл повторяется. Кризисы, как встряхивание калейдоскопа, необратимо меняют условия и образ жизни жизни любого вида. Хотя человек умеет сам создавать для себя среду обитания, а волки и собаки — только приспосабливаются, рядом с человеком — выживать оказалось проще. Благодаря чему, «двуединый» Canis lupus и Homo Sapiens Sapiens успешно заселили планету буквально «от полюса до полюса».
— Другими словами, вы готовы доказать, что современный волк — это такой «собачий неандерталец»?
— Вполне! У них с собакой — общий предок, а любые морфологические отличия задаются средой обитания. За пару десятков поколений, селекцией волка — можно получить любую новую породу собак. Верно и обратное. Все подвиды волка — свободно скрещиваются с любыми породами собак. Волки живущие в Канаде и США, в подавляющем большинстве, а европейские на 40 % — потомки одичавших собак.
— Что, и размеры мозга у них так же сильно отличаются? — завхоз, на другом конце провода, вставил словечко.
— Именно! Мозг волка, в среднем — на 20–30 % больше, чем мозг у аналогичной по размерам и весу овчарки. Мозг неандертальца, на те же 20–30 % — превосходит мозг современного нам человека. По любым тестам — дикие волки на порядок умнее домашних собак и особенно хорошо решают разные творческие задачи. Зато собаки — послушнее и дисциплинированнее.
— Непонятно…
— Если совсем грубо, то волк с первого же раза, обучается, как выдернуть из засова клетки палку и удрать, а среднестатистическая собака — на такой подвиг не способна. Зато, даже ручного волка — бесполезно пытаться дрессировать и невозможно выучить команде «сидеть»… Собаки — служат, а волки — только дружат.
— Вы сказали — «симбионты»…
— Постулат второй. Canis lupus — единственный на Земле биологический вид, кроме человека, способный понимать членораздельную речь. Говорить он не умеет, но в отличие от кошек или хваленых дельфинов — может работать с человеком «в паре», сознательно реагируя на слова. Нравится или нет, предлагаю факт принять. Если бы среди далеких предков волка был хоть один «прямоходящий», освободивший для хватания передние конечности — ещё неизвестно, кого бы мы сегодня считали «царями природы»… Интеллектуальные задатки для дальнейшей эволюции — у Canis lupus вполне достаточные…
— А почему вы уверенно утверждаете, что 360 тысяч лет люди проживали совместно с собаками. За такой срок — любая ДНК разрушится, — прокашлял селектор, химик есть химик… — Может быть, это были самые настоящие волки…
— Постулат третий. «Дикую» и «домашнюю» разновидности Canis lupus, при внешне неотличимом (!) фенотипе — прежде всего выдает различное строение их черепов. Собственно, только этим признаком древняя собака от древнего волка и отличается… Собака — в разы меньше бегает. А нормального волка — ноги кормят. Вплоть до недавнего времени, раннюю доместикацию (одомашнивание) волка — официальная наука отрицала с пеной у рта. Примерно так же яростно, как она же, в XIX веке — отрицала происхождение человека от обезьяны. Если честно, наши академики, даже несчастного песика из Разбойничьей пещеры (со всеми признаками собачьего фенотипа!) — признали «за собаку» с зубовным скрежетом и кучей оговорок… Потому, что тот жил 36 тысяч лет назад. Современник неандертальцев…
— Поясните…
— У волка, площадь «продырявленной пластины» лобной пазухи — примерно в 1,5–2 раза больше, чем у собаки, относительно к размерам тела. Извините, это краниологический термин. Система охлаждения мозга у «собачьих» — основана на испарении воды со слизистых языка, ротовой и носовой полости. У волка она лучше. Древнейшие черепа Canis lupus, 350–360 тысяч лет назад живших вместе с палеоантропами — уже несут явные черты приспособления к «собачьему» образу жизни… Это не я такая умная — с кинологами по работе общалась. Внешне оно незаметно, но если распилить череп ножовкой…
— Недоказуемо…
— Проверено экспериментально. После Второй Мировой войны, в Чехословакии, задались целью вывести «идеальную служебную собаку», способную затмить славу немецкой овчарки. После долгих стараний получился так называемый «влчак». Зверь — неотличимый от волка внешне, более крупный, чем овчарка и значительно более сообразительный. В Чехии — они применяются для работы в полиции вместо овчарок. Единственное заметное отличие «влчака» от дикого предка — это строение его лобной пазухи. Ветеринары (в отличие от историков и антропологов), уже давным-давно открыто пишут, что из самого факта существования реликтовых волкообразных собак следует отсутствие явно выраженной доместикации на раннем этапе одомашнивания волка. Была простая «социализация на человека» (которую по сей день практикуют аборигены Австралии с дикими динго, а отечественные таежные жители — с волками). Если ещё проще — «самоприручение». Самые любопытные, доверчивые и смелые звери согласны с нами дружить.
— Тогда, собственно, в чем причина кипения страстей?
— Рушится официальный миф происхождения современного человека. Надо признать, что в среднем палеолите границы нормы поведенческих реакций древнего волка — позволяли ему без особых хлопот тесно уживаться с древними людьми и неопределенно долго быть «де-факто» — уже собакой, всё ещё оставаясь при этом «де-юре» — волком… В то время, как современного человека — волк боится и ненавидит смертельно. А «каких-то там предков неандертальцев» — считать людьми страшно не хочется.
— Только потому, что «какие-то предки волков» — их считали за людей? Или не только?
— Совпадает очень важная дата. Как раз 350–360 тысяч лет назад — человек научился добывать огонь. Пользоваться и сохранять огонь — он умел и раньше… В некоторых древних пещерах, судя по толщине отложений золы, огонь непрерывно поддерживали буквально на протяжении тысячелетий. Но, именно с этого времени, вдруг — резко изменился основной тип кострища в Евразии. Они сделались заметно меньше, горение в них — стало нерегулярным, зато стоянки человека — стали многочисленнее.
— С голодухи, небось… — озабоченно пробормотала Ленка, разглядывая график, — Как раз сильно похолодало…
Селектор заухал, как голодный марсианин Герберта Уэллса. На том конце провода изволили невоспитанно хохотать… Интересно, у каждого — на мой стимулятор своя реакция. Хотя, смех — спонтанный разряд сильной эмоции… Теоретически — вполне допустимо.
— Леночка, вы такая умная, — филологиню, от захода буквально скрючило, нервы… — У вас такая наследственность! Бабушка — даже записана еврейкой… И шо ви можете сказать за жизнь парочки организмов, у которых довольно тщедушное телосложение сочетается с ненормально огромным мозгом? Ну, если вспомнить лекции профессора Савельева?
— Они очень много думали и хорошо кушали, — Ленка явно удержала тон на последних остатках чувства юмора.
— Галочка, объясните эту загадку старому бедному еврею… — тоже остряк, что ни слово — то с подтекстом.
— Антропологи меня убьют, но, скорее всего, многие десятки и сотни раз подряд, в каждый «критический момент истории» — развивался один и тот же трагический сценарий… Первым делом, ради «сплочения коллектива» (перед лицом грядущих испытаний) — из погибающего от житейских неурядиц племени, «большинством голосов» вышвыривали на мороз «сильно умных». За подрыв авторитета руководства, попытки жить своим умом и поучать других. Как теперь говорят — «лишали воды и огня».
— Aquae et ignis interdictio… — пробормотала филологиня, — Римское Право… Вообще-то, невероятно древний обычай…
— Примерно миллион лет, если судить по новейшим данным — фокус сходил с рук, и изгнанники — погибали первыми… а всё остальные — уже несколько потом. Без огня зимой не выжить.
— Но, однажды, кто-то из несчастных изобрел способ зажечь костер самостоятельно. И в итоге — нахально пережил своих гонителей…
— В любом случае — соплеменники ему не поверили, сочли такой вариант «нечестным», а сам добытый «левым способом» огонь — краденным и проклятым, — понятливо ухмыльнулась филологиня.
— Прометей, за это дело был навечно ославлен в поколениях «святотатцем» и обречен на вечные муки… — прогудел говорящий ящик, — Каждый миф — есть описание действительного случая в восприятии дурака и обработке поэта. Галочка, похоже, что «похищением огня» там дело не кончилось?
— Угу… Кругом хищные враги, а спать — всё же надо… И тем не менее — хорошим людям часто везет. К ночному костру, с одиноким «умником-окситоцинщиком» — из леса вышел другой храбрый и любопытный «умник-окситоцинщик»… мохнатый, с зубами и хвостом… Ему — тоже было интересно. Они посмотрели друг другу в глаза — и подружились. Между прочим, волки до сих пор так к одиноким кострам выходят. Без агрессии. Знакомиться… Каждый год — в мире регистрируют на видео хоть 2–3 достоверных случая, среди обыкновенных туристов.
— Только не рассказывайте эту сказку личному составу! — дернулся Соколов, — Они же начнут пробовать…
— Поздно… Один волк на дальний пост уже пришел! — в тон откликнулся селектор, — Пока — не приручили, но уже — кормят.
— Как кормят?! — очередной раз попытался взвиться со своего места к потолку главный начальник.
— Из рук… По очереди, — утешил его завхоз, — Сами же плакались, что без собак нам будет плохо? Вот и… Первый кандидат в «друзья человека» — пошел. Я думаю, в хозяйстве пригодится… Назвали Кузей.
— Обалдеть…
— Причем, он далеко не у всех берет корм… Спасибо Галочке, объяснила базовый принцип приручения.
— Теперь, эти гаврики начнут всем волкам подряд в глаза заглядывать… — безнадежно проворчал каудильо.
— Я тоже хочу! — встрепенулась Ленка.
— И как такое называть? — спрашивает вроде бы всех, а смотрит только на меня.
— Если «академично» — идет формирование ячейки «первичной цивилизации». Как 400 тысяч лет назад…
— И что там, в палеолите, случилось дальше?
— Первобытная волчье-человеческая коммуна, естественно. Все спали в общем логове. Грелись у общего костра… Дрались с врагами, спина к спине и плечом к плечу… Взрослые — тащили добычу, откуда и сколько только могли… которую честно делили на всех… Дети и щенки с рождения росли вместе. Собственно говоря, описанный сценарий — канон. В культуре большинства народов мира, сюжет «потерянного рая», где люди и звери жили в дружбе — так или иначе, упоминается.
Положа руку на пузо, в родной академической науке, за этакие речи — меня бы если не сожгли живьем, то уж точно — вымазали бы смолой и изваляли в перьях, для торжественного прогона нагишом по Невскому проспекту. Для Соколова — оно не актуально. Мне сегодняшней — тоже практически по фиг. А холодок-то по спине струится…
— Дословно, я в книжках такого вывода не встречал, но — всё логично и можно догадаться самому… — главный начальник меня подбодрил и сейчас потребует прыгнуть выше головы, — Тогда, в чем криминал вашего спича?
— Если коротко — в корне меняется смысл воспетого профессором Савельевым «церебрального сортинга»… После изобретения добывания огня — человечество навсегда раскололось на большинство «социков» и малую часть «разведчиков-смертников» по трудно описуемому, но критически важному критерию — базовой морали. В волчье-человеческих коммунах времен Ледникового Периода — моральный климат задавали волки. В люди — эти очевидно «звериные» моральные нормы (отточенные эволюцией!) копировали, как жизнеспасительные…
— Кх-х-ммм… — сдавленно прокашлялся говорящий ящик, — Например?
— Загибайте пальчики. У приматов, в их первобытном стаде — царил промискуитет. Это беспорядочные половые связи, с поправкой на «вертикаль власти»… На какую самку доминант «положил глаз» — ту и поимел… Причем, «низкоранговым» самцам, за одну попытку спаривания с самкой — побои или смерть. А у волков — пара складывается раз и навсегда. Влюбленные волки — верны друг другу всю жизнь. Учтите, такой пример волчьей верности, у всех членов волчье-человеческой коммуны, с детства маячил перед глазами. Причем, априори, он воспринимался подрастающими детьми, как «норма», образец для подражания и даже — «единственно правильный» способ организации семьи… Не более и не менее!
— Круто!
— Далее… Волки — не признают «права на ритуальное издевательство». Вообще! Тот, кто умышленно делает другим гадости — не жилец. Без различия пола и возраста. Даже простая попытка обмана, «ранговой манипуляции» или «статусной агрессии» (обычная в стаде приматов) воспринимается волками, как смертельный грех. С немедленной ликвидацией нарушителя «норм общежития».
— В смысле?
— В буквальном. Коллеги профессора Савельева — вам никогда не расскажут, но, по современным данным, невероятно высокая детская смертность у первобытных палеолитических охотников (ещё не «неандертальцев», но у тех — тоже) объясняется именно их тесным многолетним сожительством в одной общине с «живыми детекторами лжи». У волчат, «врожденная мораль» — волчья. У человеческих детенышей, от природы, она в большинстве случаев — обезьянья. Результат? Выживали… и доживали до совершеннолетия, только (!) способные ужиться с волками. «Дети-окситоцинщики»… Честные, смелые и морально устойчивые. Остальным — мохнатые «нравственные авторитеты» беспощадно рвали глотки. Увы…
— Вы серьезно?!
— До сих пор так, — потянулась Ленка… — Уже лет двести, официально с 1824 года, британское королевское «Общество защиты животных» ведет подробную статистику нападений ручных волков на людей и особенно — детей. Для справки, британское королевское «Общество защиты детей» учредили через 60 лет после него. Так вот, достоверно установлено, что прирученные волки никогда не нападают первыми и все пострадавшие от их зубов — сами провоцировали конфликт. Часто — в особо жестокой форме, типа пытались выколоть волку глаз, дразнили или бросали в него камнями. С появлением телекамер слежения эта статистика только подтвердилась. А волк — не собака. Он всегда дерется с врагами насмерть.
— Ничего себе «первобытный рай»…
— Другого не было… Там действительно был рай. По крайней мере — морально уютное общество, жившее исключительно напряженной и полной смертельных опасностей, но сытой, честной и справедливой жизнью.
— Не сходится… Большие толпы «понабежавших с Африки» — все вымерли, а маленькие группы «отшельников» — процветали?
— Так у нас получилось то же самое. «Кормящий ландшафт» в высоких широтах диктует малую плотность населения. Для охотников-собирателей — не более 20–30 взрослых особей в одной группе. Чаще — 7-10 и менее.
— А как же дикие звери? Палеолитическая фауна — она того, страшненькая…
— Согласна. Одни Machairodus (саблезубые кошки) чего стоили… Это у современного бурого медведя нет естественных врагов. А всего 15–20 тысяч лет назад — Panthera leo spelaea (так называемый «пещерный лев»), зверюга в полтора раза больше самых крупных современных львов — медведями тупо питался… При том, что подвид-предок современного бурого медведя Ursus spelaeus (так называемый «пещерный медведь») размером не уступал белому, а по размерам пасти и клыкам с когтями — его даже превосходил. Настоящим проклятием для человекообразных палеолита, тем не менее являлись Crocuta crocuta spelaea (так называемые «пещерные гиены»). Звери — крупнее любого тогдашнего волка, специализировавшиеся на охоте большими стаями. Собственно, с ними первобытные люди (вместе с волками) большей частью и конкурировали за землю и пищу. Волк в таком «дружеском» окружении — оказался естественным союзником человека. Ибо, тоже вел жизнь далекую от сахарной…
— А вместе с человеком?
— Внезапно оказалось, что любая человеческая стоянка, где горит костер, и покой которой стережет хоть один волк, для всего остального палеолитического зверинца — неприступная крепость. Поскольку получить в глаз горящей головней, для любого «царя зверей» — удовольствие ниже среднего. Хотя затрата сил — ничтожна. А проспать опасность, имея в друзьях волка — невозможно…
— Вот интересно, — тоном базарного торгаша осведомился говорящий ящик, — Человеку, от дружбы с волком — вышел сплошной профит. А какая выгода, от всей этой движухи, досталась волкам?
Черт, иногда плохо воспринимать разум стыком химии с биологией… А вдруг, завхоз, будучи евреем (семейное воспитание — навсегда), обидится? У них ведь собака… Эх, была не была…
— Жизнь для своего вида, естественно. Волки, как собаки, как «дикая» разновидность собак и как просто «одичавшие собаки» (вроде динго) — заселили всю Землю, от полюса до полюса. А остальные крупные палеолитические хищники (гиены, саблезубые тигры, львы, медведи) — уничтожены… Разум, даже в таком своеобразном виде, как у волков и собак — этот эволюционный триумф обеспечил.
— И даже больше… — загадочно протянула внучка секретного академика, — В космос — собаки полетели первыми. Раньше человека (внезапно). Что символизирует и намекает.
— Отрываемся от суровой реальности…
— Простая работа «в паре» человека с собакой — раз в десять эффективнее одиночной.
— Убедили. Любой охотник скажет, что без собаки — не охота. А против других людей?
— Тут, как раз, начинается политика. Если грубо, «гормональная социализация» волка и человека — завязана на окситоцин. Результат довольно похожий — ненормально умный и смелый зверь, с неприятно пристальным взглядом и обостренным чувством справедливости. Отчего они хорошо ладят…
— Не мнитесь, а договаривайте!
— Это — характеристика «первой сигнальной системы», которая командует рефлексами и инстинктивным поведением. Кстати, вам приходилось слышать от других реплики типа — «Что ты на меня уставился, как змея? Наверное, убить хочешь?»
— Регулярно, — каудильо смутился, — Обидно, кстати! Как правило, я в такие моменты о совсем других вещах размышляю… А когда глубоко задумаешься, оно так само, машинально выходит.
— Не само и не машинально. В такие моменты — «первая сигнальная система» выполняет сторожевые функции и самостоятельно следит за окружающим пространством. Выделяя самые опасные или подозрительные (по её мнению) «цели».
— Ого!
— Дальше — больше. По мнению академика Павлова, который термины «первая» и «вторая сигнальная» ввел в научный оборот, «вторую сигнальную» — имеет только человек. Поскольку только он способен понимать членораздельную речь и говорить сам. То есть, сознательно оперирует абстрактными смыслами. Современная наука его поправила. У собак и волков, постоянно живущих с людьми и хорошо понимающих человеческий язык — «человеческое» абстрактное мышление. То есть — «вторая сигнальная».
— До такой степени, что вместе — они готовы противостоять всему остальному миру?
— Примерно так. Хотя по одиночке, до открытия техники добывания огня, для человека и для волка такая борьба шансов на победу не имела. Однако, после её появления, вопрос контактов с обычными людьми (лживыми, жестокими и завистливыми) для всех «окситоцинщиков» встал в полный рост. Отшельника-одиночку — трудно победить в его естественной среде обитания… Зато — его легко можно обмануть. Он же привык верить другим людям. Он же — наивный! Считает окружающих похожими на себя.
— Сами сказали — волки и собаки чувствуют любую ложь, — восхищенно ахнула Ленка…
— А теперь — самое неприятное для всех «антропоцентристов», политиков и идеологов. Вячеслав Андреевич, что вы чувствуете внутри, когда надо бы соврать или сделать другому гадость?
— Стараюсь такого избегать… — Соколов поморщился, будто незрелый лимон разжевал.
— А когда сами сталкиваетесь с наглым враньем в глаза… или с чужой подлостью? Я не издеваюсь! Этот вопрос совсем недавно начали изучать «приборно» и результаты сразу засекретили. Хотя, на сходных принципах, уже скоро сто лет, успешно работает знаменитый «полиграф».
— Гм… — каудильо прислушался к себе, вспоминая, — Сначала — комок тошноты возле самого горла. Потом — вскипает такая злоба, что если бы не семейное воспитание — убил бы на месте.
— Знаете, как такая симптоматика называется?
— ???
— Совесть! У одних — она есть… У большинства — нет… Собственно, именно данный параметр и фиксирует «детектор лжи». И процент взрослых людей с вашими симптомами — очень невелик.
— А у собак с волками? — мужик ловит мысли на лету.
— Там интересно. Волки, априори, звери совестливые. Они хищные, злобные, плохо или очень плохо относятся к большинству людей, но умышленные гадости — и друг другу, и «соседям» (даже людям!) делать избегают. Тупо не могут. Совесть! Зато собаки, особенно «сильно социализированные» (карликовые, «пищевые», декоративные и так далее) — демонстрируют полный набор «человеческих» пороков. От лживости, до подлости. Что напрямую связано с размерами мозга и, в известных пределах — регулируется рационом.
— То есть, за совесть — в организме отвечает «первая сигнальная система»? — завхоз тоже соображает быстро.
— Правильнее сказать, она обеспечивает её наличие или отсутствие. Люди гормонально близкие к волкам и собакам — наиболее морально устойчивы. Особенно «окситоцинщики». В человеческой популяции их рождается 1/16, хотя конкретные рецессивные гены пока не выявлены. Голая эмпирика. А обычным людям — «совесть» приходится вбивать в головы воспитанием. Отчего, подавляющее большинство воспринимает её, как некий «голос в голове». Он советует, он надоедает. Но, при желании — можно от занудного советчика отмахнуться, сделав «как приказали», а чаще всего «как самому сильно хочется».
— И какой смысл? — опять завхоз
— Есть два мнения, — кто бы мне сказал, что о таких вещах я буду говорить вслух, — Во-первых, настоящая совесть — должна мучить. Реально, до физической боли. Если не болит — совести явно нет. Частный случай — дружба, кстати. Собака может умереть, тоскуя по погибшему другу. Волк — тоскуя по свободе. Человек может застрелиться, поняв мерзость своего поступка. А комнатная болонка от душевных страданий — не чихнет и «социк», про застрелившегося, презрительно скажет — слабак! Но природа ничего не делает зря. Второе мнение — так проявляет себя страсть «разведчика-смертника» к познанию мира. Ему непременно надо составить в голове связную «систему», из доступных фактов. Если он сталкивается с чужим обманом или подлостью — буквально «вселенная рушится». Где уж тут врать…
— Где-то читал, что способность понимать жизнь, как она есть, во всей сложности и без иллюзий — довольно тяжелое заболевание, — пробурчал главный начальник, — У меня эти симптомы?
— У большинства наших — такие симптомы, — отозвалась Ленка, — Специально отбирали! Стоило подкормить — оно и вылезло. Обостренное чувство справедливости, устойчивость к манипуляции. Вот Смирнов и заметался…
— Галина, вы наверняка знаете этому название…
— «Неандертализация», естественно. У условиях климатических и социальных катастроф уверенно выживают только особи данного типа. Что двуногие, что четвероногие. Все остальные дохнут.
— Почему?
— Преимуществом и проклятием «окситоцинщика» — является уверенность, что в природе всё взаимосвязано, любая проблема имеет решение, а на любой вопрос — можно найти ответ. Обычно они правы, но попробуй-ка убедить окружающих… Особенно — не слишком тебя уважающих… Легче убиться.
— Так… А что, тогда, значит ваша «неандертализация»?
— Она не моя. Давно замечено, что в условиях сурового климата, во время Ледниковых Периодов — «доминирующим фенотипом» Северной Евразии становится коренастый здоровяк со светлой кожей, огромным (на современный взгляд) мозгом, голубыми или зелеными глазами, блондин или рыжий. В то время как «грацильных» потомков теплолюбивых бабуинов, погода, снежной метлой — гонит обратно в родную Африку. Или — заметает сугробами их смуглые трупы…
— Про «блондинов» и «голубоглазых» — понял. Они тоже проявление рецессивных генов. А вот какой смысл в коренастости? Гоняться за зверьем, удобнее — как раз стройным и длинноногим.
— А что бы родить младенца с большой головой — нужно иметь большую жопу! — цинично парировала филологиня, — Точнее — широкий таз. Дарья Витальевна уже тихо паникует. Когда мальчики начнут блудить с тунгусками (а они здесь все узкобедрые, как модные западные супермодели) — пойдут сплошные «кесаревы сечения»… Иначе — дикая родовая смертность. Опыт нашей Сибири XVII–XIX веков.
— Принято…
— Галочка, вы хотели сказать совсем другое, — захрипел селектор, — Не стесняйтесь!
— Современные исследования — позволили выявить принципиально важную особенность общества состоящего из «неандертальцев». Оно — абсолютно ориентировано на исследования и прогресс. Обильно генерирует «закрывающие технологии». Образно выражаясь, «рвется к звездам». В отличие от…
— Прямо таки эволюционная развилка?
— На Земле есть только одно место, где коренное население вообще не имеет примеси из «неандертальских» генов. Это Африка южнее Сахары. Прародина человечества… Древний палеолит — там затянулся до времен фараонов, а первая парочка «металлургических» культур (причем, безнадежно подражательных) — возникла только во времена античности. Если считать африканцев «контрольной группой» — можно сделать выводы. Генетический анализ мумий фараонов однозначно показал, что они — потомки сравнительно недавних (менее 8–9 тысяч лет назад) пришельцев из Северо-Восточной Европы.
Каудильо мрачно уставился на меня и глубоко задумался. Настолько, что принялся барабанить пальцами по многострадальной столешнице. Не забыть отметить ещё один побочный эффект «отходняка» стимулятора.
— Галина! — третий десяток лет я Галина, а в таком тоне, он со мною — первый раз, — Вы нас за подопытных кроликов держите?! Чем больше вас слушаю, тем меньше понимаю — кто рулил событиями и кто планировал?
— «Рулили» — все кому не лень, — грубо, но точно, — Поэтому, пришлось заранее запланировать «аварийный» вариант, позволяющий выжить. Независимо от любых обстоятельств, при самом «тусклом» раскладе. Вот и…
— Я не верю, что подобные вещи — можно как-то планировать заранее, — резко помрачнел Соколов, — Даже, если признать Владимира гениальным аналитиком. Просчитать все возможные варианты, на месяцы вперед…
— Вячеслав Андреевич, — что он как маленький? — Задачи такого уровня никто никогда не «просчитывает». Для них — подбирают исполнителей… с нужными деловыми качествами… Этаких «рядовых Апокалипсиса». Маленький секрет реальной политики. Люди могут даже и сами не подозревать, на что способны… Однако, прочтя личные дела и результат физиологических тестов — их заранее назначают героями. Довольно редко ошибаясь.
— Черная магия!
— Не-а… Точное знание, плюс — статистический анализ огромного массива «черновых материалов» по всевозможным «инцидентам» последних десятилетий.
— И каким боком тут ваши «неандертальцы»?
— Видите ли… Подавляющее большинство так называемых «людей» — своим собственным разумом не обладают. Так, лысые «обезьяны-подражатели». Что бы они сами о себе не воображали. Главный признак, отделяющий настоящего человека от внешне неотличимого от «двуногого примата» — способность «самостоятельно создавать среду обитания». Не притворяться, не приспосабливаться к внешним обстоятельствам, а энергично гнуть реальность под себя…
— Я же и говорю — магия…
— «Любая достаточно развитая технология — внешне неотличима от магии!» — радостно пискнула Ленка, — Третий закон Артура Кларка…
— Гм… А как быть с объективными законами природы?
— Дед бы сказал — «Правильная комбинация нескольких физических законов — позволяет нейтрализовать (фактически отменить) любой отдельно взятый физический закон!» — и лыбится, как звезда ток-шоу в телике…
— Например? — угу, все высказались, а отдуваться — опять мне, — Галина, вы ведь нас немного просветите?
— Там — не «комбинация законов», скорее — «совокупность факторов». И это — большая государственная тайна… Скорее — «цивилизационная»… Из категории — «только для президента».
— Ничего, я разрешаю… — а каудильо завораживающе улыбается, когда захочет… Мне он так — в первый раз. Дарье Витальевне бессовестно везет…
— Считается, что для совершения невозможного (очередного «рывка в будущее»), людям необходимо и достаточно четырех условий:
1. Оказаться между жизнью и смертью («опасный быт»).
2. Обильное и полноценное питание, богатое белками.
3. Энергетическая независимость от окружающей среды.
4. Здоровый моральный климат и свобода коммуникаций.
— И что?
— И — всё! Проект «Остров» — многослойный. Помимо «чисто физической» составляющей (за которую спрашивайте с профессора Радека), здесь собрались экспериментально проверить наработки по «физическому выживанию» среднестатистических горожан в обстановке нового Ледникового периода… Надо же прикинуть шансы, если Глобальное Похолодание начнется не в начале 30-х годов XXI века, как ожидается, а раньше, по принципу «оп и здрасте»…
— Та-а-ак… «Острые опыты» на живых людях, значит. Мне такого — не доводили… И кто же такое санкционировал?
— Не ваш уровень допуска! — машинально вырвалось… мама, щас меня точно убьют…
— И какая ваша роль? — словно не услышал… или пропустил мимо ушей… пофигист…
— Лично я — отвечаю за пункт номер два, — ух, кажется — не убьют. «Окситоцинщик»…
— А почему не где-то в тундре или в обычном «секретном ящике»? Всегда так делали…
— Никто не представлял, что в результате подобного эксперимента может выскочить… В итоге решили совместить. Благо, что проект «Остров» изначально угрожал сорваться в «робинзонаду».
— Как прикажете понимать — «не представлял»… — определенно пронесло и это радует.
— Буквально! К примеру, вы представляете «уровень гениальности», достаточный для самостоятельного открытия способа добывания огня? Не от нечего делать, а в диком лесу, на морозе?
— Можно, я расскажу?! — подпрыгнула Ленка, — Инфа от деда, считай — из первых рук! Срок секретности — давным-давно истек, но в открытых публикациях — этого нет, а вам — понравится.
Глава 55
Бумажка немедленно пошла по рукам, под завистливое кряхтение говорящего ящика
— Можно вопрос? — у Ленки что-то с чем-то сложилось, — Бегает тут у нас по Москве, в смысле — там… с другой стороны «дыры»… некий, выдающий себя за профессора-антрополога Сергей Савельев. Дяденька, везде и всюду, на публичных лекциях, в книжках и по телевизору — пропихивает идею «церебрального сортинга». Типа, он открыл способ объективной оценки человеческих способностей по томограммам головного мозга высокого разрешения. Метод основан на многолетнем опыте изучения образцов мозга из музейных коллекций и мозга живых людей в рамках поиска морфологических признаков человеческой одаренности. Исследования проводили в Институте мозга АМН СССР.
— Который слезно жалуется, в видео-роликах по Ютубу, что на его науку мало денег выделяют? — Соколов не чужд «желтой прессы», в её «интернетном» варианте, — А ещё угрожает определить способности каждого и точно указать его предназначение. Кому на роду написано быть дворником, а кому — министром… Врет поди?
— Лично мне кажется, судя по понтам и ужимкам… — подключился к обсуждению селектор, — в профессоре Савельеве погиб крупный базарный жулик. Кстати, а почему, здесь и сейчас, нас интересуют его выдумки?
— Гражданин пропихивает два главных постулата, за которые ему, видимо, и платят, — поморщилась филологиня, — Во-первых, про «деградацию человечества», как вида. Мозг неандертальца — был крупнее, чем мозг кроманьонца. Среднестатистически, мозг современного человека — меньше, чем у наших же неолитических предков. Вывод очевиден — глупеем! Во-вторых, про необратимость процесса… Отчего, собственно, так остро необходим миру его «церебральный сортинг». Идейно поощряемое засилье идиотов на всех уровнях — делает неэффективными традиционные методики отбора талантливых кадров. Тогда как волшебное томографическое сканирование, якобы — позволяет каждому человеку, совершенно точно, узнать своё предназначение и истинное место в жизни. Зато, про «разведчиков-смертников», сверх-задача которых состоит в преодолении «бутылочных горлышек эволюции», методом изменения самих основ жизни — «популярный профессор» старательно помалкивает. За оглашение «некошерной инфы» его могут снять с довольствия.
Наезды на фундаментальную науку в современной России давно стали правилом хорошего тона. Бывает, на людях стыдно признаться в своей профессиональной принадлежности. «А, ты тоже — из этих?» И обтекай… В текущем своем положении, да ещё от барышни из «академической среды», терпеть подобное обидно…
— Тихо! — чего не отнять, наш каудильо, любую нескладуху в коллективе — чует по-звериному, — Галина, не принимайте досужий треп близко к сердцу. Вы тут единственная, кто варится в этой кухне всю жизнь. Вижу, обиделись…
— На обиженных воду возят! — если хочется спустить пар, то почему бы и нет? — Вы не понимаете, каково заниматься любыми академическими исследованиями в «эпоху обскурации». В смысле — победы «рынка» над здравым смыслом. Если информация стала товаром, то она должна продаваться по рыночным правилам. Кто не сумел (положив совесть в карман) втюхать окружающим свою «интеллектуальную собственность» — кладет зубы на полку. Маркетинг, мать его… Калев Литару, со своим проектом «GDELT», Андрей Фурсов со своими лекциями и Сергей Савельев со своими теледебатами — занимаются одним и тем же. Мужики бьют шабашки…
— Не совсем проникся технологией «гешефта»… — недовольно пробурчал селектор, — В чем секрет успеха?
— Надо рассказывать то, что нравится «платежеспособным» клиентам… а не честно анализировать факты, как испокон веков полагается нормальным «научникам» (не «поп-ученым»). Савельев — далеко не дурак, но он — самый малоимущий из перечисленной троицы. Выходец из низов… Отчего и производит наиболее гнетущее впечатление. Приработок — превратился в заработок. В итоге, докатился до уровня — «популярный профессор из телевизора». Дальше, бедняге только клоуном в цирк. Заполнять промежутки между номерами. Однако, он не врет!
— В смысле?! — возмутилась Ленка, — Там — даже мне, просто по глазам — видно!
— Он недоговаривает… «Драконы обманывают правдой…»
— Позвольте, разве пропихиваемая им угроза «массовой дебилизации» населения Земли — правда?
— Гляньте на график… — Соколов нервно уткнулся взглядом в любезно подсунутую ему бумажку, — Размах амплитуды и временной масштаб геоклиматических процессов — представляете?
— Какая связь?
— Вся цепочка так сказать доказательств интеллектуального упадка человечества (по Савельеву) — наглая экстраполяция ничтожного временного отрезка, продолжительностью менее тридцати тысяч лет. По меркам эволюции, такой срок — тьфу. Обычный заяц, как вид, в почти неизменной форме — существует больше трех миллионов лет.
— Позвольте, ведь морфологические отличия между различными видами Homo Sapiens — чудовищно велики!
— Смотря с чем сравнивать… «Чудовищно» — это не критерий, а голая эмоция.
— К словам придираетесь?
— Лев Абрамович, а вы лекции Савельева слушали внимательно? — говорящий ящик снова недовольно запыхтел, — Кадр — прямым текстом заявляет, что даже мозги у современных представителей одной и той же расы людей — отличаются больше, чем у разных видов животных. Не говоря о внешности.
— Именно так!
— А теперь принимаем, что при всем при этом — человечество остается единым видом. Как, например, современные собаки… Вид Canis lupus familiaris — эволюционировал одновременно с нами. Отличается ещё большим морфологическим разнообразием пород, но при этом — сохраняет единство.
— А причем тут собаки?
— Как бы поделикатне? — У собак мозги тоже отличаются в разы. Если бы Савельев не был «популярным ученым», а действительно нес в массы информацию — он обязательно бы уточнял, что его любимому «церебральному сортингу», в реальной истории Земли, подвергался не один вид, а два! Причем — «старт» взят одновременно, около 360 тысяч лет назад и забег идет в тесном взаимодействии.
— Вы о чем?
— Все главные события, отслеживаемые по «генетическим маркерам», что у людей, что у собак — идеально синхронизированы. На выходе, в итоге — «сладкая парочка». Homo Sapiens Sapiens и Canis lupus familiaris. С приблизительно одинаково расшатанным геномом… Всё разнообразие собак обеспечивается 0,5 % генетических отличий. Приблизительно так же незначительно генетически отличается кроманьонец от неандертальца.
— Не фига себе незначительно…
— Скажем мягко, плодовитое потомство — можно получить даже от скрещивания волка с шакалом, хотя у шакала — всего 74, а у волка и собаки — 78 хромосом. На этом фоне — разница между древними и современными расами людей — пренебрежимо мала. Считать их какими-то отдельными видами (!) — антинаучная чушь и безграмотный расизм.
— Вы хотите сказать…
— Если выгнать «домашних в надцатом поколении» собак в лес на мороз… или пустить скрещивание собачьих пород на самотек — неизменно получается Canis lupus… По-русски — серый волк. Поскольку любая домашняя собака — всего лишь его «особо социализированный» подвид.
— Отсюда следует…
— Пока — ничего отсюда не следует. Исследования продолжаются. Но, если рассуждать научно, строго по аналогии, не отвергая оскорбительных фактов, то — и «палеолитический человек», и предок современного волка, сначала — «виды-генералисты» (способные выживать там, где всё остальные дохнут), потом — «виды-двойники» (делящие место на вершине «пищевой пирамиды» в Северной Евразии), а потом — «виды-симбионты». Начиная с исторически достоверного перехода к совместному проживанию в одних и тех же пещерах людей и волков. Внезапно, ставшего нормой только после открытия «технологии добывания огня». Вплоть до современности, эволюция волков и людей — синхронна и зеркально подобна.
— В каком смысле?
— Буквально… Canis lupus (серый волк) — появился одновременно с кроманьонцами, около 110 тысяч лет назад и уступил первенство по численности собаке — где-то 30 тысяч лет назад (точно в тот момент, когда, как считается, из нашего мира, якобы навсегда, «ушли» неандертальцы).
— Предполагаете, что это слегка не так? — что за ночь такая, прямо пиршество духа.
— Есть мнение, что неандертальцы никуда не «ушли»… Что взаимные отношения волков и собак — точный аналог отношений между базовыми подвидами Homo Sapiens в экстремальных условиях…
— ???
— Пример конфликта между малообщительными «талантливыми индивидуалистами» и хорошо адаптирующимися в толпе и, мягко говоря, придурковатыми «социализированными конформистами».
— Обоснуйте…
— Официально принято, что Canis lupus одомашнивали до собаки, как минимум, трижды.
— Читал… Древнейшие породы собак — это сибирская лайка и австралийский динго. Им не менее 25 тысяч лет. Второй подход к снаряду — на заре неолита (примерно 12 тысяч лет назад). А современные породы собак, «ан-масс» — имеют общих предков, живших около шести тысяч лет до новой эры. Когда, собственно, произошло нечто, в древнейших религиях скромно именуемое Сотворением Мира.
— Глобальная климатическая катастрофа, 8200 лет назад вызвавшая сначала поголовный мор среди людишек, а потом Медно-Керамическую Революцию, — подключилась Ленка… — Это, считая от нашего родного XXI века.
— Вы спрашивали про график температур земного климата… Там — «волосатая пила». По факту «короткие» циклы — накладываются на «вековые» и «тысячелетние». Тем не менее, общая периодичность видна отлично.
— Я, в общем виде, представляю…
— Не представляете… Все знают про 11 летний цикл солнечной активности. Некоторые — про 110 летний. Особо ушлые, вроде античных астрономов — догадывались о более долгих периодах, вроде «Великого Года» (с непредставимой для человека длительностью порядка 500 лет).
— А на самом деле?
— Сегодня, благодаря изучению ледяных кернов и отложений на дне морей — выявлено множество климатических ритмов, завязанных на движение планет и перераспределение масс в Солнечной системе. Наиболее могучие колебания температурного режима Земли в «исторический период» совпадают с пульсациями солнечного ядра, под влиянием сдвига центра тяжести Солнечной системы (примерно 2,5–2,6 тысячи лет, как выведено Чистяковым, в классической работе 1997 года, где он описал колебания уровня Каспийского моря). Другой надежно установленный «долгий» цикл колебаний климата — описывает так называемая «модель Миланковича», научно принятая в 1987 году. Она учитывает совокупное влияние на погоду прецессии земной оси (период около 26 тысяч лет), колебаний наклона эклиптики (период 42 тысячи лет) и эксцентриситета орбиты (период 92 тысячи лет).
— И что?
— Положите оба графика рядом… В итоге, вся эта «небесная механика» — устраивает нам Ледниковые Периоды, через каждые 115 тысяч лет… И сравнительно слабые «похолодания» (однако, вполне достаточные, для массового одичания домашних собак) — с периодичностью в несколько тысяч лет. Скажем мягко — собаку одомашнивали «с нуля», как минимум, несколько десятков раз подряд…
— Если не чаще, — встряла Ленка, — Вы знаете, как на Западе определяют, что наступил очередной кризис? В СМИ и «биржевых сводках» — царит полная благодать, а по улицам и в пригородах — уже бегает множество ещё вчера «домашних» собак, от которых, по экономическим соображениям, избавились хозяева. Убивать не стали — просто вывезли на машине подальше и бросили на природе. Гуманизм! Большинство — сразу гибнет… Но, какая-то часть, выживает и создает проблемы, переходя на «дикий» образ жизни. Полиция в них стреляет.
— Хорошо… Что это нам дает?
— Наглядную статистику и «маркер», по которому можно судить о ходе «церебрального сортинга» в реале. Век собаки — короче человеческого. Степень автономности от внешней среды — ниже… Хотя собака тоже «вид-генералист». Отчего условия отбора «четвероногих окситоцинщиков», — поймала удивленный взгляд каудильо и уточнила, — У собак — тот же самый биохимический принцип регулирования развития мозга, что у человека. Короче, «бутылочные горлышки эволюции», по ходу разных катаклизмов — наши мохнатые друзья проходили вдвое чаще нас. Как в момент «вышвыривания на мороз», так и в момент обратного «одомашнивания». Каждый раз фортуна улыбалась самым умным, смелым и дружелюбным представителям вида. Но, не «коммуникабельным». Гении коммуникабельности — кошки. А у домашних собак и их дикой разновидности волков — все отношения выстраиваются между «личностями».
— Отчего конечный результат — нагляднее, — заскрипел говорящий ящик, — Галочка, я крайне заинтригован!
— В общем, у всех когда-либо существовавших подвидов Homo Sapiens и Canis lupus — есть общий характерный признак «умника-окситоцинщика» или, если угодно — прирожденного «разведчика-смертника» (и кандидата в «изгои»). Это способность подолгу, не отрываясь, смотреть прямо в глаза любому другому живому существу. В том числе — себе подобным. В том числе — враждебно настроенным…
— Блеск! — филологиню буквально подбросило на сидушке, — Гениально! Я нечто вроде вроде подозревала, но прямо — нигде не нашла. Во-первых — такие ни черта не боятся. Во-вторых — они страшно любопытные. В-третьих — для всех «нормальных» животных, прямой долгий взгляд «глаза в глаза», это или — «вызов», или — смертельная «угроза». А для «умников» — способ познания мира. Или способ установления взаимного личного контакта с примерно таким же «отмороженным умником».
— Красивая гипотеза… — Соколов непробиваем.
— Научный факт… Могу сделать распечатку статьи из журнала «Current Biology» (между прочим, он в сотне самых респектабельных научных журналов мира за последний век). Номер 13 за 2003 год. Кроме людей и собак, на аналогичный подвиг (долго смотреть в чужие глаза) — физически не способно ни одно земное животное… из имеюших веки. Это очень четкий и жуткий признак «угрозы смерти», закрепленный генетически. Видимо — наследие времен первых млекопитающих. Так смотрели на ранних мышевидных грызунов их самые главные враги — змеи. А позднее — крупные хищники. Понимаете?
— И только?
— Вполне приличный «открытый источник». Все отечественные — «под грифом». Политика!
— Каким боком?
— Люди, как наследники приматов — существа «иерархичные». Прямой взгляд в глаза у обезьян — воспринимается, как вызов. Наглая «претензия на доминирование». Смертельная угроза… А волки — не иерархичны. Любая их стая — скорее «клуб по интересам»… или «производственная артель».
— В чем криминал?
— Никто и никогда не признает публично, что пресловутая «человеческая мораль» — на самом деле — «волчья». Целиком позаимствована, в силу обезьяньей привычки подражать, у Canis lupus.
— Не может быть!
— Может-может… — лениво потянулась Ленка, — За всю историю человечества, древнюю и современную — не обнаружено ни одного племени, считающего своим «тотемным зверем» или «священным предком» обезьяну. Как «моральный авторитет» — она не котируется. В то время, как волка и его ближайших родственников — «предками» с гордостью считали и считают очень многие.
Наверное, мы доболтались до чего-то важного… Во всяком случае — настала тишина. Полная. Даже ветер за окнами словно перестал завывать.
— Галина?! — тоже мне, вскинулся…
— Ну, да. Как и у всех высших гоминидов, «врожденная мораль» Homo Sapiens Sapiens — не фонтан. Лучше бы, её действительно вообще не было. Если хищники имеют жесточайшие «установки» о недопустимости обижать стариков, больных или детенышей, насиловать самок и мучить себе подобных ради удовольствия, то шимпанзе или павиан может совершенно спокойно отнять еду у голодного малыша, да ещё и ударить, даже убить его. Чисто из прихоти. Потомки безоружных травоядных, прости господи. Как дикие обезьяны, стадом, травят заболевшего или чем-то внешне отличающегося от массы сородича — страшно видеть даже в кино.
— Таким образом, все человеческие «статусные разборки», школьные глумления «толпой на одного», «дедовщина» в армии и блатные порядки «на зоне» — задано нашей генетической программой?
— Вы сами это сказали… — каудильо нервно дернул усом.
— Следовательно, все, что столетиями пишут в учебниках про эволюцию человечества…
— Надо править, с учетом того факта, что последние 350–400 тысяч лет — на планете Земля эволюционировал не один разумный вид, а два. Причем, от волков и собак — люди взяли гораздо больше, чем сами готовы признать. Не зря ещё академик Павлов откровенно писал, что «собака сделала человека». Дружбе и справедливости, любви и верности, честности и благодарности — люди научились от собак. Приматы — перечисленных категорий «благородного» социального поведения сроду не знали. В подавляющем большинстве — и ныне о них знать не хотят. Разлагающее влияние цивилизации… Пока не постучит в двери Дед Мороз и не начнется очередной принудительный этап «церебрального сортинга».
— Расскажите! — угу, сразу про все дела забыл…
— Я могу, но только — как биолог. Без политических реверансов и сантиментов…
— Согласен.
— Постулат первый. Биологически, неандерталец и современный человек, вместе со своими симбионтами, волком и собакой — есть продукты совместной эволюции, под воздействием крайне неблагоприятных факторов окружающей среды. В относительно «тепличных условиях» — победу всегда одерживает их относительно «социализированная» (и слабоумная) видовая разновидность. В периоды оледенений и климатических катастроф — из стремительно редеющей популяции выделяются «талантливые индивидуалисты», способные выжить где угодно. Потом — цикл повторяется. Кризисы, как встряхивание калейдоскопа, необратимо меняют условия и образ жизни жизни любого вида. Хотя человек умеет сам создавать для себя среду обитания, а волки и собаки — только приспосабливаются, рядом с человеком — выживать оказалось проще. Благодаря чему, «двуединый» Canis lupus и Homo Sapiens Sapiens успешно заселили планету буквально «от полюса до полюса».
— Другими словами, вы готовы доказать, что современный волк — это такой «собачий неандерталец»?
— Вполне! У них с собакой — общий предок, а любые морфологические отличия задаются средой обитания. За пару десятков поколений, селекцией волка — можно получить любую новую породу собак. Верно и обратное. Все подвиды волка — свободно скрещиваются с любыми породами собак. Волки живущие в Канаде и США, в подавляющем большинстве, а европейские на 40 % — потомки одичавших собак.
— Что, и размеры мозга у них так же сильно отличаются? — завхоз, на другом конце провода, вставил словечко.
— Именно! Мозг волка, в среднем — на 20–30 % больше, чем мозг у аналогичной по размерам и весу овчарки. Мозг неандертальца, на те же 20–30 % — превосходит мозг современного нам человека. По любым тестам — дикие волки на порядок умнее домашних собак и особенно хорошо решают разные творческие задачи. Зато собаки — послушнее и дисциплинированнее.
— Непонятно…
— Если совсем грубо, то волк с первого же раза, обучается, как выдернуть из засова клетки палку и удрать, а среднестатистическая собака — на такой подвиг не способна. Зато, даже ручного волка — бесполезно пытаться дрессировать и невозможно выучить команде «сидеть»… Собаки — служат, а волки — только дружат.
— Вы сказали — «симбионты»…
— Постулат второй. Canis lupus — единственный на Земле биологический вид, кроме человека, способный понимать членораздельную речь. Говорить он не умеет, но в отличие от кошек или хваленых дельфинов — может работать с человеком «в паре», сознательно реагируя на слова. Нравится или нет, предлагаю факт принять. Если бы среди далеких предков волка был хоть один «прямоходящий», освободивший для хватания передние конечности — ещё неизвестно, кого бы мы сегодня считали «царями природы»… Интеллектуальные задатки для дальнейшей эволюции — у Canis lupus вполне достаточные…
— А почему вы уверенно утверждаете, что 360 тысяч лет люди проживали совместно с собаками. За такой срок — любая ДНК разрушится, — прокашлял селектор, химик есть химик… — Может быть, это были самые настоящие волки…
— Постулат третий. «Дикую» и «домашнюю» разновидности Canis lupus, при внешне неотличимом (!) фенотипе — прежде всего выдает различное строение их черепов. Собственно, только этим признаком древняя собака от древнего волка и отличается… Собака — в разы меньше бегает. А нормального волка — ноги кормят. Вплоть до недавнего времени, раннюю доместикацию (одомашнивание) волка — официальная наука отрицала с пеной у рта. Примерно так же яростно, как она же, в XIX веке — отрицала происхождение человека от обезьяны. Если честно, наши академики, даже несчастного песика из Разбойничьей пещеры (со всеми признаками собачьего фенотипа!) — признали «за собаку» с зубовным скрежетом и кучей оговорок… Потому, что тот жил 36 тысяч лет назад. Современник неандертальцев…
— Поясните…
— У волка, площадь «продырявленной пластины» лобной пазухи — примерно в 1,5–2 раза больше, чем у собаки, относительно к размерам тела. Извините, это краниологический термин. Система охлаждения мозга у «собачьих» — основана на испарении воды со слизистых языка, ротовой и носовой полости. У волка она лучше. Древнейшие черепа Canis lupus, 350–360 тысяч лет назад живших вместе с палеоантропами — уже несут явные черты приспособления к «собачьему» образу жизни… Это не я такая умная — с кинологами по работе общалась. Внешне оно незаметно, но если распилить череп ножовкой…
— Недоказуемо…
— Проверено экспериментально. После Второй Мировой войны, в Чехословакии, задались целью вывести «идеальную служебную собаку», способную затмить славу немецкой овчарки. После долгих стараний получился так называемый «влчак». Зверь — неотличимый от волка внешне, более крупный, чем овчарка и значительно более сообразительный. В Чехии — они применяются для работы в полиции вместо овчарок. Единственное заметное отличие «влчака» от дикого предка — это строение его лобной пазухи. Ветеринары (в отличие от историков и антропологов), уже давным-давно открыто пишут, что из самого факта существования реликтовых волкообразных собак следует отсутствие явно выраженной доместикации на раннем этапе одомашнивания волка. Была простая «социализация на человека» (которую по сей день практикуют аборигены Австралии с дикими динго, а отечественные таежные жители — с волками). Если ещё проще — «самоприручение». Самые любопытные, доверчивые и смелые звери согласны с нами дружить.
— Тогда, собственно, в чем причина кипения страстей?
— Рушится официальный миф происхождения современного человека. Надо признать, что в среднем палеолите границы нормы поведенческих реакций древнего волка — позволяли ему без особых хлопот тесно уживаться с древними людьми и неопределенно долго быть «де-факто» — уже собакой, всё ещё оставаясь при этом «де-юре» — волком… В то время, как современного человека — волк боится и ненавидит смертельно. А «каких-то там предков неандертальцев» — считать людьми страшно не хочется.
— Только потому, что «какие-то предки волков» — их считали за людей? Или не только?
— Совпадает очень важная дата. Как раз 350–360 тысяч лет назад — человек научился добывать огонь. Пользоваться и сохранять огонь — он умел и раньше… В некоторых древних пещерах, судя по толщине отложений золы, огонь непрерывно поддерживали буквально на протяжении тысячелетий. Но, именно с этого времени, вдруг — резко изменился основной тип кострища в Евразии. Они сделались заметно меньше, горение в них — стало нерегулярным, зато стоянки человека — стали многочисленнее.
— С голодухи, небось… — озабоченно пробормотала Ленка, разглядывая график, — Как раз сильно похолодало…
Селектор заухал, как голодный марсианин Герберта Уэллса. На том конце провода изволили невоспитанно хохотать… Интересно, у каждого — на мой стимулятор своя реакция. Хотя, смех — спонтанный разряд сильной эмоции… Теоретически — вполне допустимо.
— Леночка, вы такая умная, — филологиню, от захода буквально скрючило, нервы… — У вас такая наследственность! Бабушка — даже записана еврейкой… И шо ви можете сказать за жизнь парочки организмов, у которых довольно тщедушное телосложение сочетается с ненормально огромным мозгом? Ну, если вспомнить лекции профессора Савельева?
— Они очень много думали и хорошо кушали, — Ленка явно удержала тон на последних остатках чувства юмора.
— Галочка, объясните эту загадку старому бедному еврею… — тоже остряк, что ни слово — то с подтекстом.
— Антропологи меня убьют, но, скорее всего, многие десятки и сотни раз подряд, в каждый «критический момент истории» — развивался один и тот же трагический сценарий… Первым делом, ради «сплочения коллектива» (перед лицом грядущих испытаний) — из погибающего от житейских неурядиц племени, «большинством голосов» вышвыривали на мороз «сильно умных». За подрыв авторитета руководства, попытки жить своим умом и поучать других. Как теперь говорят — «лишали воды и огня».
— Aquae et ignis interdictio… — пробормотала филологиня, — Римское Право… Вообще-то, невероятно древний обычай…
— Примерно миллион лет, если судить по новейшим данным — фокус сходил с рук, и изгнанники — погибали первыми… а всё остальные — уже несколько потом. Без огня зимой не выжить.
— Но, однажды, кто-то из несчастных изобрел способ зажечь костер самостоятельно. И в итоге — нахально пережил своих гонителей…
— В любом случае — соплеменники ему не поверили, сочли такой вариант «нечестным», а сам добытый «левым способом» огонь — краденным и проклятым, — понятливо ухмыльнулась филологиня.
— Прометей, за это дело был навечно ославлен в поколениях «святотатцем» и обречен на вечные муки… — прогудел говорящий ящик, — Каждый миф — есть описание действительного случая в восприятии дурака и обработке поэта. Галочка, похоже, что «похищением огня» там дело не кончилось?
— Угу… Кругом хищные враги, а спать — всё же надо… И тем не менее — хорошим людям часто везет. К ночному костру, с одиноким «умником-окситоцинщиком» — из леса вышел другой храбрый и любопытный «умник-окситоцинщик»… мохнатый, с зубами и хвостом… Ему — тоже было интересно. Они посмотрели друг другу в глаза — и подружились. Между прочим, волки до сих пор так к одиноким кострам выходят. Без агрессии. Знакомиться… Каждый год — в мире регистрируют на видео хоть 2–3 достоверных случая, среди обыкновенных туристов.
— Только не рассказывайте эту сказку личному составу! — дернулся Соколов, — Они же начнут пробовать…
— Поздно… Один волк на дальний пост уже пришел! — в тон откликнулся селектор, — Пока — не приручили, но уже — кормят.
— Как кормят?! — очередной раз попытался взвиться со своего места к потолку главный начальник.
— Из рук… По очереди, — утешил его завхоз, — Сами же плакались, что без собак нам будет плохо? Вот и… Первый кандидат в «друзья человека» — пошел. Я думаю, в хозяйстве пригодится… Назвали Кузей.
— Обалдеть…
— Причем, он далеко не у всех берет корм… Спасибо Галочке, объяснила базовый принцип приручения.
— Теперь, эти гаврики начнут всем волкам подряд в глаза заглядывать… — безнадежно проворчал каудильо.
— Я тоже хочу! — встрепенулась Ленка.
— И как такое называть? — спрашивает вроде бы всех, а смотрит только на меня.
— Если «академично» — идет формирование ячейки «первичной цивилизации». Как 400 тысяч лет назад…
— И что там, в палеолите, случилось дальше?
— Первобытная волчье-человеческая коммуна, естественно. Все спали в общем логове. Грелись у общего костра… Дрались с врагами, спина к спине и плечом к плечу… Взрослые — тащили добычу, откуда и сколько только могли… которую честно делили на всех… Дети и щенки с рождения росли вместе. Собственно говоря, описанный сценарий — канон. В культуре большинства народов мира, сюжет «потерянного рая», где люди и звери жили в дружбе — так или иначе, упоминается.
Положа руку на пузо, в родной академической науке, за этакие речи — меня бы если не сожгли живьем, то уж точно — вымазали бы смолой и изваляли в перьях, для торжественного прогона нагишом по Невскому проспекту. Для Соколова — оно не актуально. Мне сегодняшней — тоже практически по фиг. А холодок-то по спине струится…
— Дословно, я в книжках такого вывода не встречал, но — всё логично и можно догадаться самому… — главный начальник меня подбодрил и сейчас потребует прыгнуть выше головы, — Тогда, в чем криминал вашего спича?
— Если коротко — в корне меняется смысл воспетого профессором Савельевым «церебрального сортинга»… После изобретения добывания огня — человечество навсегда раскололось на большинство «социков» и малую часть «разведчиков-смертников» по трудно описуемому, но критически важному критерию — базовой морали. В волчье-человеческих коммунах времен Ледникового Периода — моральный климат задавали волки. В люди — эти очевидно «звериные» моральные нормы (отточенные эволюцией!) копировали, как жизнеспасительные…
— Кх-х-ммм… — сдавленно прокашлялся говорящий ящик, — Например?
— Загибайте пальчики. У приматов, в их первобытном стаде — царил промискуитет. Это беспорядочные половые связи, с поправкой на «вертикаль власти»… На какую самку доминант «положил глаз» — ту и поимел… Причем, «низкоранговым» самцам, за одну попытку спаривания с самкой — побои или смерть. А у волков — пара складывается раз и навсегда. Влюбленные волки — верны друг другу всю жизнь. Учтите, такой пример волчьей верности, у всех членов волчье-человеческой коммуны, с детства маячил перед глазами. Причем, априори, он воспринимался подрастающими детьми, как «норма», образец для подражания и даже — «единственно правильный» способ организации семьи… Не более и не менее!
— Круто!
— Далее… Волки — не признают «права на ритуальное издевательство». Вообще! Тот, кто умышленно делает другим гадости — не жилец. Без различия пола и возраста. Даже простая попытка обмана, «ранговой манипуляции» или «статусной агрессии» (обычная в стаде приматов) воспринимается волками, как смертельный грех. С немедленной ликвидацией нарушителя «норм общежития».
— В смысле?
— В буквальном. Коллеги профессора Савельева — вам никогда не расскажут, но, по современным данным, невероятно высокая детская смертность у первобытных палеолитических охотников (ещё не «неандертальцев», но у тех — тоже) объясняется именно их тесным многолетним сожительством в одной общине с «живыми детекторами лжи». У волчат, «врожденная мораль» — волчья. У человеческих детенышей, от природы, она в большинстве случаев — обезьянья. Результат? Выживали… и доживали до совершеннолетия, только (!) способные ужиться с волками. «Дети-окситоцинщики»… Честные, смелые и морально устойчивые. Остальным — мохнатые «нравственные авторитеты» беспощадно рвали глотки. Увы…
— Вы серьезно?!
— До сих пор так, — потянулась Ленка… — Уже лет двести, официально с 1824 года, британское королевское «Общество защиты животных» ведет подробную статистику нападений ручных волков на людей и особенно — детей. Для справки, британское королевское «Общество защиты детей» учредили через 60 лет после него. Так вот, достоверно установлено, что прирученные волки никогда не нападают первыми и все пострадавшие от их зубов — сами провоцировали конфликт. Часто — в особо жестокой форме, типа пытались выколоть волку глаз, дразнили или бросали в него камнями. С появлением телекамер слежения эта статистика только подтвердилась. А волк — не собака. Он всегда дерется с врагами насмерть.
— Ничего себе «первобытный рай»…
— Другого не было… Там действительно был рай. По крайней мере — морально уютное общество, жившее исключительно напряженной и полной смертельных опасностей, но сытой, честной и справедливой жизнью.
— Не сходится… Большие толпы «понабежавших с Африки» — все вымерли, а маленькие группы «отшельников» — процветали?
— Так у нас получилось то же самое. «Кормящий ландшафт» в высоких широтах диктует малую плотность населения. Для охотников-собирателей — не более 20–30 взрослых особей в одной группе. Чаще — 7-10 и менее.
— А как же дикие звери? Палеолитическая фауна — она того, страшненькая…
— Согласна. Одни Machairodus (саблезубые кошки) чего стоили… Это у современного бурого медведя нет естественных врагов. А всего 15–20 тысяч лет назад — Panthera leo spelaea (так называемый «пещерный лев»), зверюга в полтора раза больше самых крупных современных львов — медведями тупо питался… При том, что подвид-предок современного бурого медведя Ursus spelaeus (так называемый «пещерный медведь») размером не уступал белому, а по размерам пасти и клыкам с когтями — его даже превосходил. Настоящим проклятием для человекообразных палеолита, тем не менее являлись Crocuta crocuta spelaea (так называемые «пещерные гиены»). Звери — крупнее любого тогдашнего волка, специализировавшиеся на охоте большими стаями. Собственно, с ними первобытные люди (вместе с волками) большей частью и конкурировали за землю и пищу. Волк в таком «дружеском» окружении — оказался естественным союзником человека. Ибо, тоже вел жизнь далекую от сахарной…
— А вместе с человеком?
— Внезапно оказалось, что любая человеческая стоянка, где горит костер, и покой которой стережет хоть один волк, для всего остального палеолитического зверинца — неприступная крепость. Поскольку получить в глаз горящей головней, для любого «царя зверей» — удовольствие ниже среднего. Хотя затрата сил — ничтожна. А проспать опасность, имея в друзьях волка — невозможно…
— Вот интересно, — тоном базарного торгаша осведомился говорящий ящик, — Человеку, от дружбы с волком — вышел сплошной профит. А какая выгода, от всей этой движухи, досталась волкам?
Черт, иногда плохо воспринимать разум стыком химии с биологией… А вдруг, завхоз, будучи евреем (семейное воспитание — навсегда), обидится? У них ведь собака… Эх, была не была…
— Жизнь для своего вида, естественно. Волки, как собаки, как «дикая» разновидность собак и как просто «одичавшие собаки» (вроде динго) — заселили всю Землю, от полюса до полюса. А остальные крупные палеолитические хищники (гиены, саблезубые тигры, львы, медведи) — уничтожены… Разум, даже в таком своеобразном виде, как у волков и собак — этот эволюционный триумф обеспечил.
— И даже больше… — загадочно протянула внучка секретного академика, — В космос — собаки полетели первыми. Раньше человека (внезапно). Что символизирует и намекает.
— Отрываемся от суровой реальности…
— Простая работа «в паре» человека с собакой — раз в десять эффективнее одиночной.
— Убедили. Любой охотник скажет, что без собаки — не охота. А против других людей?
— Тут, как раз, начинается политика. Если грубо, «гормональная социализация» волка и человека — завязана на окситоцин. Результат довольно похожий — ненормально умный и смелый зверь, с неприятно пристальным взглядом и обостренным чувством справедливости. Отчего они хорошо ладят…
— Не мнитесь, а договаривайте!
— Это — характеристика «первой сигнальной системы», которая командует рефлексами и инстинктивным поведением. Кстати, вам приходилось слышать от других реплики типа — «Что ты на меня уставился, как змея? Наверное, убить хочешь?»
— Регулярно, — каудильо смутился, — Обидно, кстати! Как правило, я в такие моменты о совсем других вещах размышляю… А когда глубоко задумаешься, оно так само, машинально выходит.
— Не само и не машинально. В такие моменты — «первая сигнальная система» выполняет сторожевые функции и самостоятельно следит за окружающим пространством. Выделяя самые опасные или подозрительные (по её мнению) «цели».
— Ого!
— Дальше — больше. По мнению академика Павлова, который термины «первая» и «вторая сигнальная» ввел в научный оборот, «вторую сигнальную» — имеет только человек. Поскольку только он способен понимать членораздельную речь и говорить сам. То есть, сознательно оперирует абстрактными смыслами. Современная наука его поправила. У собак и волков, постоянно живущих с людьми и хорошо понимающих человеческий язык — «человеческое» абстрактное мышление. То есть — «вторая сигнальная».
— До такой степени, что вместе — они готовы противостоять всему остальному миру?
— Примерно так. Хотя по одиночке, до открытия техники добывания огня, для человека и для волка такая борьба шансов на победу не имела. Однако, после её появления, вопрос контактов с обычными людьми (лживыми, жестокими и завистливыми) для всех «окситоцинщиков» встал в полный рост. Отшельника-одиночку — трудно победить в его естественной среде обитания… Зато — его легко можно обмануть. Он же привык верить другим людям. Он же — наивный! Считает окружающих похожими на себя.
— Сами сказали — волки и собаки чувствуют любую ложь, — восхищенно ахнула Ленка…
— А теперь — самое неприятное для всех «антропоцентристов», политиков и идеологов. Вячеслав Андреевич, что вы чувствуете внутри, когда надо бы соврать или сделать другому гадость?
— Стараюсь такого избегать… — Соколов поморщился, будто незрелый лимон разжевал.
— А когда сами сталкиваетесь с наглым враньем в глаза… или с чужой подлостью? Я не издеваюсь! Этот вопрос совсем недавно начали изучать «приборно» и результаты сразу засекретили. Хотя, на сходных принципах, уже скоро сто лет, успешно работает знаменитый «полиграф».
— Гм… — каудильо прислушался к себе, вспоминая, — Сначала — комок тошноты возле самого горла. Потом — вскипает такая злоба, что если бы не семейное воспитание — убил бы на месте.
— Знаете, как такая симптоматика называется?
— ???
— Совесть! У одних — она есть… У большинства — нет… Собственно, именно данный параметр и фиксирует «детектор лжи». И процент взрослых людей с вашими симптомами — очень невелик.
— А у собак с волками? — мужик ловит мысли на лету.
— Там интересно. Волки, априори, звери совестливые. Они хищные, злобные, плохо или очень плохо относятся к большинству людей, но умышленные гадости — и друг другу, и «соседям» (даже людям!) делать избегают. Тупо не могут. Совесть! Зато собаки, особенно «сильно социализированные» (карликовые, «пищевые», декоративные и так далее) — демонстрируют полный набор «человеческих» пороков. От лживости, до подлости. Что напрямую связано с размерами мозга и, в известных пределах — регулируется рационом.
— То есть, за совесть — в организме отвечает «первая сигнальная система»? — завхоз тоже соображает быстро.
— Правильнее сказать, она обеспечивает её наличие или отсутствие. Люди гормонально близкие к волкам и собакам — наиболее морально устойчивы. Особенно «окситоцинщики». В человеческой популяции их рождается 1/16, хотя конкретные рецессивные гены пока не выявлены. Голая эмпирика. А обычным людям — «совесть» приходится вбивать в головы воспитанием. Отчего, подавляющее большинство воспринимает её, как некий «голос в голове». Он советует, он надоедает. Но, при желании — можно от занудного советчика отмахнуться, сделав «как приказали», а чаще всего «как самому сильно хочется».
— И какой смысл? — опять завхоз
— Есть два мнения, — кто бы мне сказал, что о таких вещах я буду говорить вслух, — Во-первых, настоящая совесть — должна мучить. Реально, до физической боли. Если не болит — совести явно нет. Частный случай — дружба, кстати. Собака может умереть, тоскуя по погибшему другу. Волк — тоскуя по свободе. Человек может застрелиться, поняв мерзость своего поступка. А комнатная болонка от душевных страданий — не чихнет и «социк», про застрелившегося, презрительно скажет — слабак! Но природа ничего не делает зря. Второе мнение — так проявляет себя страсть «разведчика-смертника» к познанию мира. Ему непременно надо составить в голове связную «систему», из доступных фактов. Если он сталкивается с чужим обманом или подлостью — буквально «вселенная рушится». Где уж тут врать…
— Где-то читал, что способность понимать жизнь, как она есть, во всей сложности и без иллюзий — довольно тяжелое заболевание, — пробурчал главный начальник, — У меня эти симптомы?
— У большинства наших — такие симптомы, — отозвалась Ленка, — Специально отбирали! Стоило подкормить — оно и вылезло. Обостренное чувство справедливости, устойчивость к манипуляции. Вот Смирнов и заметался…
— Галина, вы наверняка знаете этому название…
— «Неандертализация», естественно. У условиях климатических и социальных катастроф уверенно выживают только особи данного типа. Что двуногие, что четвероногие. Все остальные дохнут.
— Почему?
— Преимуществом и проклятием «окситоцинщика» — является уверенность, что в природе всё взаимосвязано, любая проблема имеет решение, а на любой вопрос — можно найти ответ. Обычно они правы, но попробуй-ка убедить окружающих… Особенно — не слишком тебя уважающих… Легче убиться.
— Так… А что, тогда, значит ваша «неандертализация»?
— Она не моя. Давно замечено, что в условиях сурового климата, во время Ледниковых Периодов — «доминирующим фенотипом» Северной Евразии становится коренастый здоровяк со светлой кожей, огромным (на современный взгляд) мозгом, голубыми или зелеными глазами, блондин или рыжий. В то время как «грацильных» потомков теплолюбивых бабуинов, погода, снежной метлой — гонит обратно в родную Африку. Или — заметает сугробами их смуглые трупы…
— Про «блондинов» и «голубоглазых» — понял. Они тоже проявление рецессивных генов. А вот какой смысл в коренастости? Гоняться за зверьем, удобнее — как раз стройным и длинноногим.
— А что бы родить младенца с большой головой — нужно иметь большую жопу! — цинично парировала филологиня, — Точнее — широкий таз. Дарья Витальевна уже тихо паникует. Когда мальчики начнут блудить с тунгусками (а они здесь все узкобедрые, как модные западные супермодели) — пойдут сплошные «кесаревы сечения»… Иначе — дикая родовая смертность. Опыт нашей Сибири XVII–XIX веков.
— Принято…
— Галочка, вы хотели сказать совсем другое, — захрипел селектор, — Не стесняйтесь!
— Современные исследования — позволили выявить принципиально важную особенность общества состоящего из «неандертальцев». Оно — абсолютно ориентировано на исследования и прогресс. Обильно генерирует «закрывающие технологии». Образно выражаясь, «рвется к звездам». В отличие от…
— Прямо таки эволюционная развилка?
— На Земле есть только одно место, где коренное население вообще не имеет примеси из «неандертальских» генов. Это Африка южнее Сахары. Прародина человечества… Древний палеолит — там затянулся до времен фараонов, а первая парочка «металлургических» культур (причем, безнадежно подражательных) — возникла только во времена античности. Если считать африканцев «контрольной группой» — можно сделать выводы. Генетический анализ мумий фараонов однозначно показал, что они — потомки сравнительно недавних (менее 8–9 тысяч лет назад) пришельцев из Северо-Восточной Европы.
Каудильо мрачно уставился на меня и глубоко задумался. Настолько, что принялся барабанить пальцами по многострадальной столешнице. Не забыть отметить ещё один побочный эффект «отходняка» стимулятора.
— Галина! — третий десяток лет я Галина, а в таком тоне, он со мною — первый раз, — Вы нас за подопытных кроликов держите?! Чем больше вас слушаю, тем меньше понимаю — кто рулил событиями и кто планировал?
— «Рулили» — все кому не лень, — грубо, но точно, — Поэтому, пришлось заранее запланировать «аварийный» вариант, позволяющий выжить. Независимо от любых обстоятельств, при самом «тусклом» раскладе. Вот и…
— Я не верю, что подобные вещи — можно как-то планировать заранее, — резко помрачнел Соколов, — Даже, если признать Владимира гениальным аналитиком. Просчитать все возможные варианты, на месяцы вперед…
— Вячеслав Андреевич, — что он как маленький? — Задачи такого уровня никто никогда не «просчитывает». Для них — подбирают исполнителей… с нужными деловыми качествами… Этаких «рядовых Апокалипсиса». Маленький секрет реальной политики. Люди могут даже и сами не подозревать, на что способны… Однако, прочтя личные дела и результат физиологических тестов — их заранее назначают героями. Довольно редко ошибаясь.
— Черная магия!
— Не-а… Точное знание, плюс — статистический анализ огромного массива «черновых материалов» по всевозможным «инцидентам» последних десятилетий.
— И каким боком тут ваши «неандертальцы»?
— Видите ли… Подавляющее большинство так называемых «людей» — своим собственным разумом не обладают. Так, лысые «обезьяны-подражатели». Что бы они сами о себе не воображали. Главный признак, отделяющий настоящего человека от внешне неотличимого от «двуногого примата» — способность «самостоятельно создавать среду обитания». Не притворяться, не приспосабливаться к внешним обстоятельствам, а энергично гнуть реальность под себя…
— Я же и говорю — магия…
— «Любая достаточно развитая технология — внешне неотличима от магии!» — радостно пискнула Ленка, — Третий закон Артура Кларка…
— Гм… А как быть с объективными законами природы?
— Дед бы сказал — «Правильная комбинация нескольких физических законов — позволяет нейтрализовать (фактически отменить) любой отдельно взятый физический закон!» — и лыбится, как звезда ток-шоу в телике…
— Например? — угу, все высказались, а отдуваться — опять мне, — Галина, вы ведь нас немного просветите?
— Там — не «комбинация законов», скорее — «совокупность факторов». И это — большая государственная тайна… Скорее — «цивилизационная»… Из категории — «только для президента».
— Ничего, я разрешаю… — а каудильо завораживающе улыбается, когда захочет… Мне он так — в первый раз. Дарье Витальевне бессовестно везет…
— Считается, что для совершения невозможного (очередного «рывка в будущее»), людям необходимо и достаточно четырех условий:
1. Оказаться между жизнью и смертью («опасный быт»).
2. Обильное и полноценное питание, богатое белками.
3. Энергетическая независимость от окружающей среды.
4. Здоровый моральный климат и свобода коммуникаций.
— И что?
— И — всё! Проект «Остров» — многослойный. Помимо «чисто физической» составляющей (за которую спрашивайте с профессора Радека), здесь собрались экспериментально проверить наработки по «физическому выживанию» среднестатистических горожан в обстановке нового Ледникового периода… Надо же прикинуть шансы, если Глобальное Похолодание начнется не в начале 30-х годов XXI века, как ожидается, а раньше, по принципу «оп и здрасте»…
— Та-а-ак… «Острые опыты» на живых людях, значит. Мне такого — не доводили… И кто же такое санкционировал?
— Не ваш уровень допуска! — машинально вырвалось… мама, щас меня точно убьют…
— И какая ваша роль? — словно не услышал… или пропустил мимо ушей… пофигист…
— Лично я — отвечаю за пункт номер два, — ух, кажется — не убьют. «Окситоцинщик»…
— А почему не где-то в тундре или в обычном «секретном ящике»? Всегда так делали…
— Никто не представлял, что в результате подобного эксперимента может выскочить… В итоге решили совместить. Благо, что проект «Остров» изначально угрожал сорваться в «робинзонаду».
— Как прикажете понимать — «не представлял»… — определенно пронесло и это радует.
— Буквально! К примеру, вы представляете «уровень гениальности», достаточный для самостоятельного открытия способа добывания огня? Не от нечего делать, а в диком лесу, на морозе?
— Можно, я расскажу?! — подпрыгнула Ленка, — Инфа от деда, считай — из первых рук! Срок секретности — давным-давно истек, но в открытых публикациях — этого нет, а вам — понравится.
Глава 55
Этика скотов
Главный начальник благосклонно кивнул. Любопытство за гранью самосохранения…
— К излету Второй Мировой войны, почти сразу ставшей «холодной» — в СССР резко пошла научная работа. Против, нас — весь мир, а денег, оборудования или времени — нет совсем. Последняя надежда — «человеческий ресурс». Самое сытое и образованное поколение в истории России, ставшей СССР. Если кто-то думает, что едкий опус Карла Поланьи о зловещем интеллектуальном превосходстве «красных», в 40-х годах, штудировали только Рокфеллеры — так он жестоко ошибается. Товарищ Сталин — тоже был изрядным книголюбом, а его разведка — заботилась, что бы вождю было что почитать перед сном…
— Предположим…
— От лютой безнадеги — начали изобретать приемы «отсеивать гениев» среди «способных» и «выученных». На идеологию — приказали плевать. Дайте результат! Научники — «результат» дали. Например, протестировали сотни выпускников из лучших вузов страны (не воевавших «технарей-горожан»), направленных в отдаленные районы Сибири на «совершенно секретные» объекты. Их руководителям, в рамках «закрытого исследования», приказали подкинуть новоявленным научным кадрам «задачку-блиц» — развести костер без спичек и какого-то инструмента. Зимой в лесу. Голыми руками и подручными средствами. В уверенности — «если не справишься, то умрешь». Спровоцировали повторить величайшее достижение разума, сделанное 360–400 тысяч лет назад…
— Оригинально. Читал, что до войны, в школьной программе всех развитых стран мира тема отсутствовала.
— Задание осилили около 5 % «испытуемых». «Сходу из головы» — они открыли четыре, из известных сегодня пяти, «древнейших» способов добывания огня: «огненное сверло», «огненный плуг», «огненная пила» и «ударно-искровой метод»… «Пневматический» (или «спички острова Борнео») — не получился. Там нужен бамбук, а он в Сибири не растет. Попутно вылезла вырвиглазная хохмочка. Более 70 % «испытуемых» (поголовно круглых отличников, золотых медалистов и «краснодипломников») в Союзе 1945 года составляли евреи. Пока русские воевали на фронте, «еврейские мальчики» — спокойно учились. «Бронь» надежно охраняла от призыва, а сами они под пули не рвались, собираясь работать на оборону «головой», в глубоком безопасном тылу. Благо, что место престижнее — тогда найти было трудно. Представляете? Ни один «ученый еврей» сам изобрести способ добывания огня не смог. Хотя, по успеваемости и общей эрудиции — они своих одногодков в ВУЗах забивали. Как до дела — «гениев» ни одного. «Спецзадание» осилили те, кто ещё в школе умел работать руками. Пускай, доморощенные самоделкины не особо блестяще «щелкали в уме» тройные интегралы, а в детстве — недоедали.
— Жестоко…
— А то! Когда Сталину доложили результаты (аналогичных опытов ставили много) — вождь взбесился… И, как он это умел, приказал «немедленно принять меры». Прием евреев в советские ВУЗы — ограничили… Зато — начали развивать систему «школьных мастерских» и всевозможных «кружков». Лев Абрамович — извините..
— Не за что. Лично я бы — справился… — меланхолично откликнулся говорящий ящик.
— Естественно! Вы же химик… Вот только, эксперимент «испытания огнем» — проводили над инженерами-механиками. Химикам и физикам подкинули другие задачки. Итоги оказались похожими. Творить на полную катушку, в условиях острого стресса, оказались способны 5 %. Все до одного с навыками квалифицированной работы руками до поступления в вуз… И не евреи…
— Вячеслав Андреевич, — вкрадчиво проскрипел селектор, — Я таки дико извиняюсь, но раз уж к слову пришлось… Вам не кажется, что печально знаменитая история на перевале Дятлова — тоже отзвук методов «выявления гениев» среди вчерашних студентов? У меня там родственник погиб… Говорят, подавал исключительно большие надежды… — Соколов горько усмехнулся.
— Исключено! Во-первых, для конца 50-х годов, это рядовая история. Как «спасатель» говорю. Мы сейчас почти не понимаем людей того времени. Многое нам не рассказывали. Так рождаются легенды. А мне лекции читали. На самом деле, как только экстремальный туризм в СССР стал «модным» — грянули кромешные бардак и травматизм «с тяжелыми» до «летальных». Казалось бы, недавно отгремела война. Молодежь, сплошь дети и родственники настоящих героев. Должны продемонстрировать хоть какую-то преемственность… Пускай, все «тяготы и лишения» в турпоходах — нарочитые и искусственные. Но, нет! Оказалось, что «совесть с интеллектом, по наследству не передаются». «На перевалы» и в прочие суровые кушири толпами устремились городские олухи. Внешне — «антиподы стиляг», но с той же самой мотивацией — «как бы перед всеми знакомыми покруче выпендриться». А поскольку заметными «морально-волевыми качествами» эта публика не обладала, но денег и понтов для забраться в самую глушь — уже хватало — начались ЧП, со смертельными исходами… Вопиющие, по позднесоветским нормам «лакировки действительности» — никакой огласке не подлежащие. Жутко порочащие репутацию советской молодежи…
— В смысле? То есть, я понимаю, что «хороший инженер в футбол не играет и по горам не лазит». Это любил повторять один знакомый отца, работавший у Королева. Тот, всяких спортсменов, вычищал из «фирмы» железной рукой, как профессионально непригодных для серьезной умственной работы.
— Во-первых, множество советских «горе-туристов», попав в настоящую беду — творили страшные вещи. Насильно раздевали замерзающих товарищей, что бы самим потеплее одеться… Спокойно бросали «на смерть» больных и раненых… Скандалили и дрались, из-за баб и просто «дури ради». Но, тоже насмерть… Жрали друг друга с голодухи. И не всегда мертвых. Бывало — «забивали на мясо» ещё живых… Страдали разной мистической хренью, «закидывались» наркотиками и фенамином… Во-вторых, пресловутый «случай на перевале Дятлова» — бессовестно раздули в прессе. Из довольно типичной, там и тогда, гибели бестолковых «детей асфальта» — попытались, уже сегодня (!), изобразить «загадочную трагедию». Тьфу…
— Короче, — саркастически прокомментировал селектор, — По-вашему, меня запихали в эту «дыру» за то, что из всего класса — только у меня, в детстве, дома были немецкая овчарка, свой собственный верстак с тисками и набор слесарных инструментов? Типа — «в экстремисты годен!»
— Не-а… — крутанула прической филологиня, — За атеизм!
— ???
— За отсутствие поставленных в детстве «мозговых блоков» требующих почтения к старшим и «высшим авторитетам». Негласный запрет ребятам «из культурной семьи» учиться работать своими руками — уже следствие.
— С какой стати…
— Типичный «еврейский мальчик» из середины ХХ века — «идеальный заключенный», вымуштрованный до потери чувства собственного достоинства. Да вдобавок, ещё с детства — «социализированный» в стиле «Dura lex, sed lex», «я — начальник, ты — дурак», ну и «чти священные заветы предков»… Если честно, все эти самые «еврейские мальчики» — до сих пор такие… Весьма характерная особенность «национального воспитания».
— Клевета! — взорвался возмущением говорящий ящик.
— Факт! — осадила завхоза Ленка, — Лев Абрамович, не судите по себе. Вы тут — словно динозавр, из эпохи «советского равноправия» и «пролетарского интернационализма»… А я — насмотрелась. И у нас, и «за бугром».
— Галина? — эти сцепились, а мне разруливать…
— Нет предмета для спора. Вы график видели? На каждом его участке — успешна только одна версия Homo Sapiens Sapiens. Когда внезапно холодает — царят глад и мор… Отчего — «эволюционную гонку» выигрывают «талантливые умники-одиночки». Стоит заново потеплеть — набегают «социализированные особи», оттесняя «умников» в неудобья, «на севера», в высокогорье… Ровно до следующего глобального взбрыка погоды. Или — сопоставимого по совокупному ущербу катаклизма другого рода. Например, долгой «войны на истощение»…
— Это понятно…
— Если спросили — не вполне. Для каждой разновидности» так сказать Homo Sapiens Sapiens, «прогрессом» выглядят только тенденции благоприятные им лично. Гражданская и Вторая Мировая войны — оказалась для СССР страшными катастрофами. Западные эксперты в 1945 году вполне справедливо дали оценку — главный геополитический противник коллективного Запада стал «страной вдов, калек и сирот». Восстановление СССР до его предвоенного уровня, без массированной международной помощи, потребует не менее пятидесяти лет.
— По моему, они ошиблись…
— Верно, «сталинский» Советский Союз, после 1945 года — не тяжко вставал с колен, а буквально прыгнул!
— Намекаете?
— Сталин — великий администратор. Восстановление 20-х годов, довоенная «научно-промышленная гонка» и сама война — стали частью грандиозного социологического эксперимента… СССР был обществом научного проектирования будущего. Вождь применил доступные ему «ноу-хау». Везде, где только мог, он принялся ставить на должности (ранее занятые «старыми проверенными кадрами») не по чину наглых «мальчишек». Свежевыученных, «отборных»…
— Такое в Союзе и раньше практиковалось… Уже в Гражданскую — безусые пацаны командовали полками.
— Тех пацанов, доживших до конца Гражданской, после войны мгновенно «сожрали», оттерли, отстранили.
— Потом тоже. Все 20-е и 30-е годы — в Союзе шла «тлеющая гражданская война», где в подковерных схватках каждая мало-мальски заметная должность — виделась «целью», куда обязательно надо пристроить «своего», устранив любым способом «чужого» ставленника. А если руководящий пост занимает «независимый специалист», то тем хуже для него! Вспоминаем жуткую судьбу ГИРД. Группа самодельщиков-энтузиастов, едва став «государственной» — сразу оказалась «обезглавлена». Можно взять историю регулярных (!) разгромов нашей довоенной авиации, живая легенда которой, трагическая жизнь авиаконструктора Николая Поликарпова. Что чужие должности, что чужие деньги — натурально сводят людей с ума!
— Читал… — погрустнел Соколов, — Интригами, доносами, «народными чистками» и просто провокациями «органов» — слишком умных, на мало-мальски заметных постах, в довоенном Союзе, бывало, изводили поголовно. Оно и понятно — «чужаки»!
— О, так вы тоже в курсе? — встрепенулась филологиня.
— «Советскую Цивилизацию» Кара-Мурзы — нам рекомендовали, для общего развития. Про «большевиков» там сказано исчерпывающе точно — «власть чужаков, не от мира сего»…
Не умею мериться взглядами. Не могу, не хочу… и считаю неприличным (можете обвинять в «питерской спеси» или одноименном же «пижонстве»). Ленка взгляд Соколова выдержала не моргнув. Тоже стимулятор?
— Отлично! Тогда, объяснять проще… Многие думают, что Сталин, всю свою жизнь — одинаковый. Как из грабителя банков и серенького «порученца» он вырос в диктатора планетарного масштаба — порассуждать очень любят. А про духовный и интеллектуальный рост вчерашнего «боевика-подпольщика», вынужденно оказавшегося во главе шестой части суши — даже не подозревают. В безумную свару начала 20-х годов, когда над телом ещё живого Ленина закипела драка за его «политическое наследство» — будущий «вождь и учитель» оказался замешанным на вторых ролях. В должности «подай-принеси-пошел вон». Но, именно через его картотеку тогда хлестал информационный поток о важнейших кадровых перемещениях. Заодно, туда же, долетали кровавые «информационные брызги» со всех уровней иерархии молодой Страны Советов…
— Опять гадость сказать хотите?
— Приходится, — пожала плечами филологиня, — Первым и крайне неприятным сюрпризом для «большевиков», уже в 1918 году, оказалось нежелание населения подчиняться новой непонятной власти. От слова вообще… «Патриархальная мораль» — не знает понятия «благодарность». Победителей капитализма, остановивших страшную войну и честно (!) отдавших крестьянам землю — большинство считало не светлыми героями, а «карой небесной» для своих врагов. Вроде удара молнии… Планы по созданию в России нового справедливого общества — всерьез никто не воспринимал. Их подвижнические усилия по созданию в стране системы общедоступного здравоохранения, образования и улучшению быта — просто не замечали. Иностранные специалисты, массово привлекаемые Коминтерном — вызывали скорее неприязнь. Зато, в партию толпами полезли карьеристы.
— Легко предположить, что любой проект получивший «снабжение» становился синекурой и способом разбазаривания отпущенных средств, — пробурчал говорящий ящик, — А энтузиаст, желающий делать дело — врагом… Объектом коллективной травли. Про «вредительство» и «спецеедство» помните?
— На самом деле, проблема стояла гораздо острее. Наиболее активные и влиятельные люди в руководстве ВКП(б) — искренне считали себя частью мирового коммунистического движения и планировали, мягко говоря, глобально. А единственный источник ресурсов для своих планов, население послевоенной РСФСР — считали «реакционным» и очевидно — «враждебным». Морально-мировоззренческий антагонизм — оказался взаимным…
— Читал… Так ведь выкрутились?
— Страшным трудом… и большой кровью… Пришлось вводить «параллельную систему власти», никак не связанную с выборной, но стоящую выше её. Под напором рвущихся в партию «Ваньков из Пердуновки» — и она не устояла. Введением НЭП и «чистками» — удалось слегка выиграть время. Прочно взяв власть — Сталин попытался травлю «умников» прекратить. Нашел эффективные способы. Однако, было уже слишком поздно.
— Накопилась критическая масса «дорвавшихся», — понимающе хмыкнул каудильо, — Дорога ложка к обеду.
— Ещё хуже! В критической обстановке вождю пришлось срочно учиться «канать под своего» для основной массы вчерашней деревенщины. И, хотя бы для вида, выражать её чаяния. Трудно быть «окситоцинщиком»…
— А широкие «партийные массы», в СССР 20-х годов — жаждали двух вещей. Власти и безответственности. Коминтерн, как организация, ставящая «цели непонятные народу» — страшно всех раздражал. Вот что общего, например, между «большевиками», довоенным ГИРДом и послевоенной «ракетной корпорацией» Королева?
— Искреннее «братство по морали» и стремление к высокой цели, я полагаю…
— Во-во! «Коминтерновец» — это не политические убеждения или «партийность», а психотип, этика и образ жизни. Обычно, таких совсем мало. Ибн Хальдун с Тамерланом с трудом, к зрелому возрасту, еле нашли друг друга, через общих знакомых. Каждый человек — штучный. И все — личности. Могут верно и честно дружить, но служить — сильно не любят, а пресмыкаться перед начальством — не умеют и даже учиться не собираются. В кризисные периоды — народ за ними идет весьма охотно, так как прежнее начальство нагло всех «кидает». А чуть настанут «хорошие времена» — те же самые люди, начинают их бешено ненавидеть. И клеветать вслед…
— «Всё, что мы знаем о настоящих героях и подвижниках — мы знаем со слов их врагов», — буркнул селектор, — Раз «коминтерновцы» были такие умные, дружные и талантливые, то почему же они проиграли?
— Технология стара, как мир. При шельмовании «вертикалами» честных и верных своему слову «горизонталов» рулила классика, «двухходовка». Для поштучного вышибания «старых большевиков» со всех руководящих постов её применяли так: Ход первый… По абсолютно любому поводу организуется компания публичной травли. Как в школе, когда сорок одноклассников преследуют кого-то одного. Надо заставить «объект» публично каяться, просить прощения… Потерять уверенность, признать какие-то ошибки. В случае успеха — хана всей его ранее безупречной репутации «честного человека». Профит! Никто, никого, разумеется, не простит, но важно создать в массах «впечатление». А там — уже каждое лыко пойдет в строку. Зиновьева, во время опалы переведшего на русский язык «Майн кампф» — после прославили «фашистом». Ход второй… За ошибки и преступления, в которых «объект» сам сознался — судить и, по возможности — быстренько казнить. Раз «есть за что» — почему бы и нет? Но, до самого последнего часа — надо разыгрывать «договорняк между своими» и обещать в итоге помиловать (скажем, потихоньку выслать за границу), что бы «объект» охотнее признавал на публике самые дикие обвинения.
— Так просто?
— А чего мудрить? Из всех главных соратников Ленина, с первой ступеньки описанного эшафота, удалось сбежать только Троцкому. Он не стал каяться, и его сразу выслали. Все остальные — честно промаршировали до плахи. Поймите, всегда и везде (!), любое сотрудничество «горизонтала» с «вертикалами» — специально растянутое, для пущего унижения, добровольное самоубийство…
Главный начальник досадливо поморщился.
— Опять намекаете?
— Могу прямым текстом, — в тон огрызнулась Ленка, — Не надейтесь на благодарность или сочувствие. При первой же возможности — «вертикал» начинает любимые статусные игры. Манипулирует, подставляет, лжет… Он искренне уверен в своем праве поступать именно так. Часто — готов выждать удобного часа десятки лет.
— Так ведь, после воцарения этих горе-начальников — всё рушится! — для «спасателя-профи» аксиома.
— Ну и что? — филологиня сделала большие глаза, — Слышали знаменитую фразу «После нас — хоть потоп»?
— А дети, внуки, родственники? Разве они не понимают?
— Там интересно. «Целые цивилизации часто погружались в тяжелый кризис оттого, что господствующее меньшинство начинало верить в миф, который само же внедряло в сознание масс, ради возможности ими манипулировать». Арнольд Тойнби сказал… А мантру «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи» — помните?
— Это к чему?
— После каждого рывка к высокому и светлому, на плечах «умников-горизонталов» — к власти прорываются «вертикалы-карьеристы». Сначала — как помощники и порученцы самих «горизонталов». Потом, как дети этих самых помощников. Насколько хватает — эта кодла паразитирует на старых идеалах. Но, постепенно, всегда — приходит к мысли о передаче должностей и статуса по наследству… О превращении себя в сословие или касту. Под предлогом «защиты священных идеалов» — внедряют служение символам, вроде «Ленина в Мавзолее» или 6 статьи Конституции СССР…
— Я сам в Союзе вырос, — Соколов мягко заткнул словесный фонтан, — Мне надо понять — «почему» оно так?
— Ой, извините… Попробую образно. Любая группа, стремящаяся к общей цели, для успеха предприятия в этот самый успех должна верить. «Окситоцинщики» — верят в законы природы и человеческое товарищество. А «вертикалы» — в собственную исключительность. Если подкрепить эту веру пропагандой — выходит религия.
— В смысле?
Ленка сделала детское лицо и защебетала на два голоса:
— Папа, папа, скажи, а у царей — мания величия бывает?
— Бывает, сынок.
— И кем они тогда себя воображают?
— Народом… или богом…
Каудильо коротко хохотнул, без малейшей веселости, говорящий ящик — прокашлялся, я — смолчала…
— Зря смеетесь. Хотя представители «вертикали власти», в эпоху перемен, клянут «умников» не иначе, как «дегенератами», а попытки создания солидарного общества «революциями регресса» — верно как раз обратное. В страшные времена, накануне очередного цикла «неандертализации», цепляющаяся за власть элита пытается «остановить историю». Как правило — попутно изобретая новую религию.
— Неизменно — монотеистическую… — обрел дар речи селектор, — Вот тут я с вами согласен.
— Почему? — дернулся вперед каудильо.
— Что бы обожествить власть, изобразив её вечной — надо растянуть земную «иерархическую пирамиду» до неба. Сделать земного правителя — «наместником божьим». Ещё лучше «живым богом». На крайний случай «пророком». Свита с порученцами, при этом — автоматом становятся «богоизбранными», «божьим народом»… Ясно, что бог тут возможен только один.
— Намек понятен… — холодно проскрипел селектор.
— Какие уж тут намеки… Родс родил идею и отбашлял на её реализацию. Тойнби честно проанализировал ситуацию и призвал «сконструировать» новую религию, годную для канонизации существующих порядков. Всё произошло сравнительно недавно. А сегодня мы знаем, что в сходных обстоятельствах, сходным людям, лезут в головы сходные мысли. По опыту Кризиса Бронзы, можно оценить результаты предыдущих попыток.
— Замахнулись бы сразу на «доисторические» времена…
— По «доисторическим» временам — документы не сохранились, — съязвила филологиня, — Самые ранние и наиболее достоверные данные — уцелели по эпохе накануне Железной Революции. Чем богаты… Важен факт.
— Какой?
— Всё повторяется… Не желая плясать под дудку «надгосударственной» структуры, из «жрецов-умников» — власть пытается рекрутировать на все значимые посты «надежных порученцев». При товарище Сталине — это называли «номенклатурой» или «выдвиженцами»… А при товарище Аменхотепе III — «немху» (сиротами), так обозначался древнеегипетский аналог «Ваньков из Пердуновки». Беглецы из сел, порвавшие с общиной ради карьеры. За паек и должности — готовые служить кому угодно и творить что угодно… А для кровавой работы — набирались «хабиру» (аналог наших дореволюционных казаков). Вооруженные бродяги без роду-племени, за твердый оклад, в мирное время — готовые резать и убивать кого угодно… Казалось бы, что способно взять за душу столь пеструю гопу? Однако, нашлись талантливые политтехнологи. Под задачу — они изобрели «монотеизм».
— Вы считаете, что грамотные современные люди, пусть профессиональные военные, поверят в эту хрень?
— Ещё как! — сверкнула глазами филологиня, — Если душа жаждет — со свистом. Поверили же казаки, в 1918 году, что они — больше не «русские», а исключительно — «православные»? Волей бога (современная РПЦ от этого момента в своей истории открещивается) назначенные геноцидить посягнувших на равенство «иногородних»? Общее свойство «религий регресса» — оправдание скотства…
— Теперь — казаки считают себя «народом». Хотя при царе — значились «сословием», — поддакнул селектор…
— Другими словами — моральное перерождение любой «служилой элиты», независимо от происхождения — сразу и навсегда?
— Угу… Первая проба пера, в направлении к «монотеизму» — египетский культ Атона и производный от него древнеегипетский «Еврейский Проект». Тогда, скорее всего, «Гиксосский». Креатив, на высочайшем уровне… Сегодня — факт его искусственности признан официальной наукой. Известно много версий «бегства иудеев из Египта». Наиболее обоснована и наиболее распространена гипотеза, что «Исход» случился после Эхнатона, а Моисей & Ко — был высокопоставленным чиновником-атонистом с родней и приверженцами. Удрали они, прихватив казну, либо при Тутанхамоне, либо при Эйе. Наиболее вероятно — при Хоремхебе… В иудаизме множество реминисценций с «атонизмом» и даже прямых цитат. Один из «псалмов Давидовых» (если точно — номер 103, из Псалтыря), например — почти дословный пересказ «Гимна Атону», авторство которого многие приписывают лично Аменхотепу IV. И ничего — по сей день живо «племя homunculus». Ещё и других жизни учат…
Я ожидала взрыва возмущения… Но, говорящий ящик только сдавленно вздохнул. М-да. Как справедливо замечено — без нужды не суйтесь в древнееврейские разборки. Целее будете… Они про себя знают лучше.
— Почему-то я всегда считал, что «прогресс» и «палеолит» — это понятия-антиподы, — устало выдохнул главный начальник, — А вы мне про «регресс»… Я опять чего-то не знаю? — и смотрит почему-то на одну меня.
— Вы уже знаете… — настало время лизнуть руководство в задницу, достали мы его, — Информация просто не афишируется. Середина ХХ века — это период высочайшего темпа прогресса за всю историю человечества. И? С какой скоростью расходился в послевоенной Центральной России крючок для ловли сома? В сытой, мирной, доверительной обстановке. Независимо от наличия почты, телефона, радио, газет, самолетов в небе и спутников на орбите?
— Десять километров в год… От деревни к деревне… — Соколов дернулся, — Вы что, серьезно сравниваете такие вещи?
— Это не я, — долго объяснять, — Ну, есть такая «константа». Без дополнительного принуждения силой, скорость распространения любого полезного знания — едва десяток километров в год. От селища к селищу, от соседа к соседу… Всегда так. «Палеолит», в широком смысле — неистово фонтанировал важными новинками. Они расходились по планете (ну, кроме Африки, где всё стояло) с максимально возможной «естественной» скоростью. Просто, данная скорость — очень-очень скромная. Примите, как факт. «Умников» мало. А общинники — «чужакам» не доверяют. К любой новинке относятся враждебно. И хоть кол на голове теши…
— Даже, если, кровь из носу — надо быстро? Или — требуются коллективные усилия?
— Как правило, на основе лично знакомых «умников» для этого создают «сетевые структуры», — опередила меня филологиня, — Тайные, вроде «исмаилитов» или публичные, типа советов шаманов и жреческих корпораций. Следы занятий «прикладной астрономией» доказывают массовость таких союзов. Знания о колебаниях климата, связанных с движением небесных тел, например, с переходом к земледелию — оказались настолько важными, что стоили любых усилий. Старейшие обсерватории мира, вроде Гозекского круга (около 7 тысяч лет назад) и чуть более недавнего Макотржаского квадрата — доказательство. Никакого государства — не было и духа, а люди, разделенные столетиями и тысячами километров уже дружно изучали Вселенную, обмениваясь добытыми знаниями. На самом деле «прикладная астрономия» — ещё в разы старше.
— Мне кажется, поддержка государства такие вещи облегчает… — это каудильо сказал напрасно — Ленка даже губу закусила от возмущения.
— А что такое — «государство»? Да чисто «социальная технология»! Набор приемов и правил, позволяющий организовать общежитие большого числа людей на крайне малой площади. И способ преодоления «барьера Данбара». Замечу — один (!) из известных нам способов. На чем полезная функция государства исчерпывается. Считается, что изначально — оно понадобилось в виде крайней меры, когда, при набеге, толпа разношерстного народа оказывалась в стенах племенного укрепления, где надо было жестко наводить порядок… в том числе пинками, «через нихачу и нимагу».
— Разве мало?
— Ой! Человечество придумало множество «социальных технологий». К ним относятся «разговорный язык», «письменность», «деньги», «школа». К пресловутому «государству» — перечисленные ништяки не имеют вообще никакого отношения. Они нормально родились и работают без него. Не-е… На определенном этапе развития цивилизации «государство» нужно и полезно. Примерно, как обычай зашивать маленьким девчонкам письку в качестве средства от внебрачной беременности. Или право «отца семейства» убивать без суда и следствия малолетних детей, ведущих себя неправильно.
— Ну, у вас и сравнения…
— Какие есть! Фокус в том, что раз родившись — государство превращается в «квазиорганизм». Живого активного паразита. Начинает бороться за своё сохранение. На радость вполне определенным социальным группам.
— И что прикажете делать?
— Слушать умных людей, естественно, — пожала плечами филологиня, — Всё придумано до нас! Нате — давным-давно обобщенный «коллективный опыт» древних цивилизаций Ближнего Востока:
Седьмой закон ибн Хальдуна.
«Власть, как средство защиты правды и справедливости — должна доставаться только мудрым, равнодушным к богатству, статусу и почестям. С государством — подобные люди не совместимы. Содружество свободных людей, доверяющих друг другу — так же не совместимо с государством. Истина в том, что мудрые и достойные должны объединять свои силы, не позволяя государству усиливаться сверх необходимого, а вождям, которые государство создают — жить дольше необходимого. Охраняя правду и справедливость — мудрым и достойным следует удерживать любое возникшее государство слабым, бедным, малочисленным и недолговечным, по мере сил — сторонясь его самого.»
— Так в чем проблема? Всё придумано до нас… — Ленка явно специально наморщила высокий лоб.
— Заковырка в гуманизме. Годных людей мало. Под принуждением они работают плохо. А завлекательных идей, вроде коммунизма или покорения космоса — не так и много. Отсюда постоянный соблазн «припахать» в качестве исполнителей простых сапиенсов. Отсюда — вечный поиск моральных и материальных стимулов для их удержания в рамках приличия. Отсюда — тысячелетние организационные метания и «религиозные поиски».
— Стоп! Насколько я проникся вашими мыслями — «Пока скоты не перестанут лезть во власть, что бы чесать свои мутные хотелки, сидя на шее общества — коммунизм ожидать бессмысленно». Сами себе противоречите.
— Вопрос дискуссионный… — внучка секретного академика, будто прогоняя сон, тряхнула светлой гривой, — Власть легко подменяется её символами. Званиями, деньгами, красивой формой, всякими мелкими «знаками». Взять, например, предков будущих евреев. Тысячи лет, набирая для службы «лично преданных», приходилось давать им «кормление». Поместья с рабами или крепостными. Которые, в силу естественных причин, быстро становились «наследуемой собственностью». Египетские умники, времен XVIII династии — изобрели новинку. Ввели в оборот деньги. Собственно говоря, XV–XIV века до новой эры — разгар Денежной Революции, — она с удовольствием ткнула блестящим ногтем в график-диаграмму, — Долговременные эффекты «ноу-хау» икаются по сей день. Современникам тоже пришлось несладко. Зато «номенклатуру» им удалось красиво обезвредить.
— Как понять? — мне тоже интересно, кстати…
— За землю, данную в «кормление», во все времена — начинаются гражданские войны. В то время как деньги создают иллюзию независимости от земли. Поклоняющиеся «золотому тельцу» — верят в его универсальность. Чиновники-атонисты сбежали из Египта мирно, унося с собой золото… Примерно, как в 1917 году — удрали с капиталами за границу русские дворяне. Когда деньги закончились — они уже ничего не могли. А время ушло.
— Оригинальная версия!
— Леночка, вы прелесть! — вклинился говорящий ящик, — А какие-то более наглядные доказательства «слома эпох» — имеются?
— Вдруг рухнуло привычное отношение цен золота и серебра. До того и испокон веков — серебро ценили в несколько раз дороже золота. Ещё при гиксосах — вдвое дороже. За время правления Аменхотепа III — цены на золото и серебро сравнялась! Ко временам Птоломеев золото ценили в 12 раз дороже, чем серебро. Устроит?
— Смысл? — Поморщился каудильо, — То есть, я знаю, что древнеегипетские жрецы изобрели много всякого. Не понимаю — зачем? Ну, золото… Ну, серебро… Да хоть «криптовалюта»… Класть жизнь за цацки-символы?
— У них выбора не было! — авторитетно пояснил селектор, — В древнейших цивилизационных центрах мира, посреди Бронзового Века — закончилось олово. А ближайшие богатые месторождения — Британия с Испанией. Потребовалось средство обмена с людьми, которым нельзя верить на слово и невозможно принудить силой… А рыночная экономика, международное разделение труда, финансовая олигархия, кризисы перепроизводства, мировые войны, колониализм, капитализм и империализм — всего лишь отдаленные побочные следствия.
— Не подумав как следует, выпустили джина из бутылки…
— Есть мнение, что сами жрецы полагали страсть к деньгам (золоту и серебру) — дурацкой блажью дикарей.
— А на самом деле?
— Эффект «Антимидас»… Любая вещь или явление, до которого дотянутся блудливые ручки «вертикалов» — сразу превращается в дерьмо. Деньги стали суррогатом власти, средством её «накопления и капитализации».
— Договаривайте…
— Благодаря деньгам — в обществе появились «закрытые зоны», исходно недоступные морально чистым людям. Анклавы паразитизма. Отсюда — ненависть к деньгам, как явлению, у большинства ранних «марксистов». Они всерьез думали, что «собственность разлагает». Стоит отменить деньги и собственность — как люди сами собой исправятся…
— А на самом деле — не… Довольно пессимистично, — Ленка замолкла, но ободряюще кивнула мне, ох…
— Мы неплохо представляем, как уживаются люди со взаимно враждебными психотипами. Нет оснований полагать, что раньше было лучше. Опять же — данные археологии. При выдающихся задатках, «разведчики-смертники» (они же «окситоцинщики») — обычно не выдерживают демографического давления со стороны носителей «обезьяньей морали». Однолюбы… Привыкли к свободе и душевному комфорту… Размножаются довольно медленно. Скученность переносят с трудом. В суровые эпохи — это не имеет большого значения, но теплые «межледниковья» — открывают просторы Евразии «мигрантам с юга» и бешено плодящиеся орды — выжирают кормящий ландшафт. Истребляют «мегафауну», за считанные поколения превращают саванны в пустыни, а благодатную «тундростепь» — в обычную тундру. Если сюда подключить финансовый фактор — ой!
— Парадоксальное утверждение, — поморщился главный начальник, — Если верить вашему графику — палеолитические «умники-окситоцинщики», прежде чем вымереть, 30 тысяч лет назад, успешно пережили целых три «межледниковых потепления». Наш Голоцен — уже четвертое.
— Ну, не вымерли они… Вы же передо мною сейчас сидите? — селектор глухо хрюкнул, а филологиня — беззвучно зааплодировала, — Кто-то, наверное, действительно отсиделся в глухих и диких неудобьях. Например, точно известно, что Альпы и Алтай, в прошлые потепления, неандертальцы удержали… и снова вернулись на обезлюдевшие равнины, когда всерьез похолодало. Точнее — сказать нельзя. Ползущие с севера ледники содрали верхний слой грунта на 30–40 метров в глубину, уничтожив все следы былых конфликтов. Но данные генетических исследований однозначно доказывают родство всех подвидов Homo Sapiens Sapiens. Отчего правильнее говорить о их «расслаивании» и «перемешивании»…
— В итоге, естественных врагов у человека не осталось, зато появилось государство.
— Именно так… — мы все устали и раздражены, а добить вопрос надо, — Как только, благодаря геройским усилиям «умников», жить становится лучше и веселей — плотность популяции резко возрастает, численность — перепрыгивает за «барьер Данбара», а ранее нежизнеспособные «вертикалы» — получают шанс взять реванш. Вместо «мудрых и достойных» реальная власть падает в руки имитаторам-приспособленцам. Просто потому, что они лучше понимают основную массу населения и «харизматичнее».
— Во втором или в третьем поколении, — любезно уточнила Ленка, — Такая константа. Никто ничего не понял, а общество — уже принципиально изменилось. И у «вертикалов сверху» — вдруг появляется многочисленная «поддержка снизу». Пока «умники» совершают подвиги или «ищут большую любовь», обычные «ментальные бабуины» просто трахают всё, что шевелится или не сумело удрать. Ибо, многочисленное потомство, для них — самый прямой и верный способ поднять свой «социальный статус». По фиг, что дети грязные, глупые и голодные. По фиг, что вместо цветущего сада, вокруг теперь одна засранная пустыня. Зато — «наша семья большая»! А это — «авторитет». На любой «факт» или «правду», у «плодовитого социка» вскоре будет универсальный ответ — «Раз нас больше — значит, мы и правы!»
— Короче, государство — самозарождается в «морально грязном» обществе, примерно — как знаменитые «алхимические мыши» на помойке…
— С одновременным «выпиливанием неугодных», — уточнил говорящий ящик, — Это важно.
— Похоже, что ваш ибн Хальдун сочинял свои законы не для русских…
— У нас основной враг — стихия, а «на югах», в Азии или в Западной Европе, главный враг — другие люди. Поэтому в России, реально, царят фатализм и коллективизм, а у них уверенность, что «всегда можно договориться». Отсюда бесконечные попытки выжить-преуспеть за счёт окружающих…
— Хотелось бы более практических рекомендаций, — опять смотрит на меня, — Галина?
— Видите ли… — слова не идут с языка, — Политика, как «искусство манипуляции», с остро необходимым нам «здоровым моральным климатом» — не сочетается. Власть «вертикала» базируется на вере. Отчего, любой государственный деятель — мечтает о «Мандате Неба» или — «абсолютной крыше».
Каудильо смотрит прямо в душу, не отрывая глаз. То ли проверяет мои же откровения, то ли на автомате… Сам — думает о своем, а тем временем «первая сигнальная система» — бдит, никому не доверяя. Мама родная… Прости, Володя, памятью о тебе — подпираю собственные умозаключения.
— Есть мнение, что появление денег в эпоху Поздней Бронзы — признак «системного перерождения» человечества. С этого момента оно навсегда раскололось на две враждующие формации — «сетевые структуры умников» и массовое «государство». Знаменитые «четыре К» (корысть, клановость, конкуренция и компромат) — позволяют работу государства и «вертикали власти» без опоры на мораль. Единственным источником морали власть объявила себя. Не случайно, почти одновременно, по старейшим цивилизационным центрам мира — прокатились «монотеистические» религиозные реформы. Из числа живых моральных эталонов повсеместно и бесстыдно исключили собаку, а волка — вовсе объявили исчадием ада.
— Серьезно?
— Абсолютно! — присоединилась Ленка, — Во всех «авраамических» религиях, а так же в «индуизме» — собака объявлена существом априори мерзким, как носитель всех известных моральных пороков. Особо оговаривается запрет пускать собак в храмы, а тем более — на богослужения. В исламе собака полный «харам». Грязная нечисть. Хотя в наиболее древних культах мира, типа «зороастризма» — она по прежнему, священное животное. И вообще, почитание собаки — фантастически старая традиция.
— Оригинально… То есть, я и раньше это знал, но в отрыве от контекста. Галина, вы что-то хотите сказать?
— Скорее дополнить. Клевета на собак — важная часть «программы расчеловечивания». Любая монотеистическая религия с пеной у рта отстаивает право врать (от имени церкви или от имени государства). Для собаки наблюдать публичное враньё (которое она отлично распознает по незаметным для людей признакам) — невыносимо. Отсюда запрет водить собак на богослужения и в публичные места, где промывают мозги электорату. Ну, а с мусульманами — случай наиболее запущенный. Ислам — религия торговцев. Он официально одобряет враньё! Особенно — «неверным». Хотя и «правоверным» — тоже. Не обманешь, не продашь… Собаки, как свидетели, во всех подобных случаях — совершенно нежелательны.
— В «десяти заповедях» сказано — «не обманывай»…
— Профанация! — возмутился селектор, — В синодальном переводе Библии четко — «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». То есть, на суде, вышестоящим, брехать нельзя.
— А частным образом, особенно ради бизнеса — можно всё. И в отношении «дальних» — можно всё. И вообще, если правильно соблюдать обряды и отстегивать «церковную десятину», можно всё.
— Боженька — своих простит, отчего скотство — рулит… Как же, помню вашу таблицу-диаграмму с зелененьким «коридором человечности».
— Вячеслав Андреевич! Люди совершенно не «венец творения», даже не «цари природы». Заурядные млекопитающие с довольно сложным социальным поведением… Если посмотреть с Марса — мало отличающиеся от тех же леммингов. Видели этого северного хомяка? Как и человек — он приспособился к крайне суровому климату. Основных стратегий выживания у него три. Или бешено размножаться (даже зимой, хватало бы под снегом корма). Или массово куда-то бежать, если в обжитых местах закончилась еда. Или убивать и пожирать чужих детенышей, если плотность популяции выше критической, отчего соседние «кормовые участки» начали соприкасаться.
— Всё как у людей…
— Не представляете, до какой степени! Лемминги — идеальный объект для экологического моделирования. Зверек страшно прожорлив (в день уминает два своих веса в «сухом эквиваленте»). За год взрослый лемминг (при массе 50–70 граммов) съедает до 50 килограммов чего попадется, не брезгуя ядовитой травой, жуками и собратьями. Образчик фауны «дочиста выжирающей кормящий ландшафт». Ближайший аналог — люди и козы.
— Так травоядный же… Никаких размышлений о будущем. Только беспощадный «хомячий инстинкт»…
— Ага! В разгар «детских войн» лемминги взаимно истребляют до 95–98 % собственного молодняка. После чего вымирают, не оставив потомства. Правда, очередное поколение леммингов всегда разводится из маленькой горстки особей-отшельников, которые никуда «с толпой» — не побежали и своё потомство — уберегли. Остальные, как правило, дружно дохнут, предварительно выщипав окрестности до последней травинки. Популяционный регулятор…
— Вы ещё «волю к смерти», от дедушки Фрейда, сюда приплетите…
— Я про то, что не только у Homo Sapiens Sapiens существуют «подвиды-эфемеры», с различыми «типами социального поведения». Друг друга они — принципиально не понимают, а при встрече — убивают.
— Однако, только люди дотумкали формировать из представителей одного «человеческого подвида» организации, защищающие представителей всех остальных «подвидов», — не замедлила пустить шпильку филологиня, — Попробуйте представить одинокого лемминга, искренне пытающегося остановить самоубийство прочей зверомассы, вдобавок пламенно, персонально его (блаженного дурака) ненавидящей.
Выстрел явно попал в цель… Тем не менее, взрыва не вышло. Соколов только коротко выдохнул через нос. Знакомо… Когда-нибудь, оно филологине икнется.
— Издеваетесь? — обиделся…
— Пытаемся объяснить… — Ленка купается в своем бесстыдстве, только что обосрала чужую цель жизни, а раскаяния ни в одном глазу, — Есть вещи кажущиеся «элементарными», а на самом деле — невозможные. Как в балладе Новеллы Матвеевой «Песни Киплинга» 1961 года. «Об акулах благодарных, о казармах лучезарных и о радужных холерных лагерях!» — тихо пропела она известные строчки. В мохнатой душе «патриархального крестьянина» или «городского телепузика» — понятия «благодарности» нету. И «совести» у них обеих тоже нет. «Голос в голове», который её заменяет — плод больного воображения платных «моралистов» с «педагогами».
— Спасать тех и других от смерти всё равно приходится, — надулся главный начальник, — Работа моя такая.
— Хотя точно знаете, что не оценят, не поблагодарят, а при случае — радостно харкнут в душу.
— Переживу…
— Тогда — подбиваем итоги. У человека есть «врожденные поведенческие программы». У человека нет, как у нормальных хищников, «врожденной морали». Вывод? Численность вида в «оптимальных» (с точки зрения природы) границах регулируется «по-скотски». Вот загорелось леммингам покончить жизнь самоубийством… И хоть кол на голове теши. Цель внедрения в общество «скотской этики» — та же самая. Аварийный регулятор.
— Люди — не лемминги! — каудильо резко осекся, покосился в мою сторону и глубоко вдохнул… — Галина?
— Да, они крупнее и хитрее… Но, стадный инстинкт, обезьянья мораль и нежелание думать головой — те же самые. Теоретически, от бескормицы надо бежать в пустоши… Но, эта стратегия не гарантирует 100 % успеха и требует определенных личных качеств. Поэтому, толпа «хомячков» бежит туда, куда и остальные. Искренне полагая, что большинство не может ошибаться. Отчего настает катастрофа. В потоке «транзитных беженцев», следующих через Ленинград летом 1941 года — хватало «умных» и желающих «действовать наверняка». Зачем уезжать к черту на кулички? Вот он, за окном вагона — огромный богатый город с великолепным «столичным снабжением» и без следов бомбежек. «Коренные ленинградцы», что характерно — думали точно так же.
— Знаю про этот парадокс… — нахмурился Соколов, — В войну все крупные города наводняются беженцами, рассчитывающими переждать смутное время в приличном месте. Не так глупо, кстати. За городом, «пришлых городских» или «чужаков» — неизменно грабят и убивают… По-вашему, Галина, проблема решения не имеет?
— «Идеального» или «всех устраивающего» — точно нет. Сами видите, что у нас творится.
— Не хитрите! — начальство сердится, — Был в 1941 году простой и надежный способ спасти «блокадников», без химической магии и прочих фокусов? Посильный «там и тогда»? Я вас, как профессионал спрашиваю.
Интересно, у меня судьба, то и дело играть в «русскую рулетку» или это день такой? Вот сейчас отвечу и смертельно оскорблю приличного человека, искренне верящего в хорошие вещи. От работы с документами в «спецхране» — цинизм проникает в плоть и в кровь. Хорошо, рискну ещё разок.
— Конечно — был! «Из каждого безвыходного положения — есть не менее трех выходов!»
— Например? — не хочет верить… — Что мог предпринять Жданов? На крайняк — стоящий за ним Берия?
— Пользуясь военным положением, потребовать всех штатских, без ленинградской прописки, в течение 24 часов, с носильными вещами, трехдневным запасом продуктов и документами (или без таковых) добровольно явиться на сборные пункты, для депортации… Без «повесток». Зачитать приказ через уличные репродукторы. Предупредить, что по истечении срока — нарушителей, по законам военного времени, будут расстреливать на месте обнаружения. Сразу, публично, без суда и следствия.
— ???
— Сапогами и прикладами забить «улов» в товарные вагоны, сколько туда влезет. Опечатать. Приставить охрану. Вышвырнуть «человеческий шлак», не разбирая заслуг, чинов и званий, за пределы городской черты. Свалив сортировку и расселение «проблемного контингента» на районное начальство в тылу. Ибо не фиг…
— Так не делается!
— Разве? Я описала депортацию поволжских немцев 28 августа 1941 года. Там за первую неделю вывезли на восток больше 600 тысяч человек… Подготовка операции заняла двое суток. Обошлись местными силами НКВД. Причем, на сборы — дали один день, а к вечеру второго (после оглашения Указа) — все депортируемые уже ехали куда надо. Ваши коллеги — справились с «задачей-летучкой» быстро и четко, даже не вспотев…
— Мои?
— Летом 1941 года — отдельного МЧС в стране ещё не было.
— Ну, так немцы — не сопротивлялись. Зато, могу представить облаву на укрывающихся от депортации в прифронтовом Ленинграде. Наверняка бы до стрельбы дошло…
— А чего представлять? Вместо двух дней — провозились бы неделю. Горную Чечню, зимой 1944 года — прочесали вдоль и поперек за две недели. Хотя, у чеченов были артиллерия с пулеметами. Депортировали, как миленьких… Всех, от мала, до велика. Опыт почти мгновенной переброски за сотни и тысячи километров многомиллионных человеческих масс — к середине ХХ века был накоплен богатейший. Что бы очистить город от путающихся под ногами «гражданских», в августе 1941 года Жданову достаточно снять телефонную трубку и отдать приказ. Обстановка — не просто располагала — буквально призывала… И? Такая мысль просто не пришла в голову! Ни самому Жданову, ни его подчиненным. Иначе, остались бы бумаги… или упоминания.
— Вы серьезно? — надо же, огонек в глазах загорелся. Близкая тема. Сколько он этих беженцев уже повидал.
— Понимаете… Большинство будущих «жертв Блокады» — не ударило для своего спасения палец о палец. Думали, что «в толпе — отсидеться вернее». Но это — местные… Про «транзитных» пассажиров, которым, для спасения от смерти достаточно было тупо не покидать вагонов, нет цензурных слов. Десятки тысяч взрослых, семейных (!), искушенных начальников, в едином порыве — натурально спятили. Шли на хитрости, тратили громадные деньги, напрягали «связи». Результат? Сдохли и уморили своих родных, прихватив «за компанию» пару-тройку миллионов «коренных» ленинградцев. Скупив за золото украденный у них пайковой хлеб. Было?
— Повторяетесь…
— Скотское поведение, для «стадных особей» Homo Sapiens Sapiens — «естественное, по умолчанию»! А все, кто тогда пытались говорить-действовать иначе, воспринимались «чужаками», «замаскированными врагами».
— А кто тогда тут я? — вопрос откровенно риторический…
— Спросите у Смирнова! — тут же брызнула ядом филологиня, — Возможно, он даже ответит честно.
Зря она, однако, это вслух сказала. В смысле — так оно на самом деле и есть, но — зря. Вот теперь, Соколов обиделся по настоящему. Даже губы задрожали. В смысле — усы обвисли. Блин! Ну и зелье сварила… Только раздвоения личности теперь и не хватало. Одна половина сознания — болтает, вторая — наблюдает со стороны.
— Вячеслав Андреевич! — поспешила на помощь начальству Ленка, — Вот сами сознайтесь, что «любовь» с толпой «социков» у вас обоюдная. Заметно же, невооруженным глазом! Мы сами видели!
— Что и когда?
— Забыли, как перед первой пульсацией «аномалии», отсюда офицерьё шуганули?
— Ближе к делу… — анализировать свои душевные порывы на публике — занятие малоприятное и каудильо поспешил сменить тему, — Галина! Вы говорили о «трех выходах из любого безвыходного положения». А для Блокады — привели только два примера. Что там ещё можно было учудить?
— Да тоже самое, что и вы… — гори оно всё огнем, — Жданов имел достаточно власти (а после Приказа N 270 и моральное право) на самые экстраординарные меры. Никто не мешал, например, заказать «Ленфильму» русский перевод немецких пропагандистских роликов первых недель войны о тотальном истреблении евреев в оккупированной Прибалтике. Чисто для «показать народу», что всех «богоизбранных» ждет, если фронт не устоит и Ленинград придется оставить. А мог и сам, своими словами, это дело по радио озвучить. В рамках, так сказать, «оперативной политинформации», для широких слоев населения.
— Где бы он эти ролики тогда взял? — от моего напора начальство определенно растерялось.
— Хотя бы в Швеции. Продавались свободно, — поддержала меня филологиня, — Выпуски «Die Deutsche Wochenschau» дублировали на все основные иностранные языки и распространяли по миру. Никто ничего не скрывал… Превращение Прибалтики в зону «judenrein», уже к началу августа 1941 года (что особо пикантно, силами местного населения!) — в Третьем Рейхе широко рекламировали. Никаких шансов спрятаться, выдать себя за другого человека… или предъявить подложные документы…
— Э-э-ы… — Соколов потерял дар речи. Вот то-то, гражданин начальник, бойтесь своих желаний — они сбываются, — Вы хоть способны вообразить, как бы это всё в итоге сработало?!
— Как выстрел! — Ленка в своем репертуаре, — На фоне убогой советской пропаганды и полного отсутствия нормальной «кинохроники» (в её современном понимании), «Германское еженедельное обозрение», свежим людям, натурально «сносило крышу». В том числе советским гражданам. Особенно военнопленным. Геббельс не зря ел хлеб с черной икрой… Побежали бы впереди собственного визга!
— М-м-мда… И как вы себе представляете последствия подобного бега? Только не для Ленинграда 1941 года, а для всей остальной страны? — вот это хороший вопрос!
— Вообще не представляю… — пожала плечами внучка секретного академика, — Но, меры не противоречит здравому смыслу и наверняка бы сработали… По крайней мере, прекратился бы массовый саботаж эвакуации.
— Даже так?! — теперь каудильо уставился на меня… — А что бы, после этакого вот фортеля, Жданову сказали в Москве?
— Аплодировали бы стоя!
— ???
— Хохма в том, что нечто вроде (практически до деталей) Сталин и ждал. 7 июля 1941 года — Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило план вывоза из Ленинграда (совместно с предприятиями) не менее 500 тысяч членов семей рабочих и служащих. 10 августа — Ленгорисполкому было предложено организовать дополнительно эвакуацию ещё 400 тысяч человек, а 13–14 августа — еще 700 тысяч! Планы фашистов блокировать город были вполне очевидны. Каждый день и час ценился на вес золота. Однако, шанс упустили и 27 августа железнодорожное сообщение Ленинграда с остальной страной было прервано.
— Вы ещё забываете, что весь наличный подвижной состав Ленинградского ж/д узла тогда был 100 % загружен перевозкой отступающих войск, стратегических грузов и партий беженцев с запада… — Соколов произнес это тихо, но все услышали, — Причем, беженцы продолжали прибывать. Даже после (!) смыкания кольца окружения.
— Это как? — настало время удивляться Ленке, — Ну, допустим…
— Дальше. Вы здесь, похоже, считаете, что полковник Смирнов мог «своей властью», отказаться срочно принять и разместить с нашей стороне «дыры» ту орду, которая вломилась сюда в самый последний день?
— У него надо спрашивать…
— Уже… Давно… Не мог! Подозреваю, что и возможности Жданова влиять на события, летом 1941 года, тоже были крайне ограничены. Сами сказали, что ввести «осадное положение» ему так и не позволили. А в условиях «военного положения» — транспортная система подчинялась НКВД и Берии.
Воцарилась неловкая тишина…
— А теперь самое главное. Насчет вашей идеи «хорошенько пугнуть мирняк», — главный начальник страдальчески поморщился, — Предположим, что информацию о поголовном геноциде евреев в Прибалтике удалось довести до кагала и руководство еврейской общины города — ей поверило… Волосы встают дыбом, но допустим, что остальные «богоизбранные» — переводным выпускам «Die Deutsche Wochenschau» тоже поверили… Начался великий драп… Галина, что скажете?
— Я тут… — до меня вдруг начало доходить, да так живенько, что отказало воображение.
— Предположим, что все 600 с лишним тысяч евреев, скопившихся в почти уже окруженном Ленинграде — разом пожелали его покинуть… Изобразили, так сказать, второй «Великий исход жидов», невиданный со времен Моисея… А прочие «лишние гражданские» — потянулись следом…
Стало так тихо, словно само время остановилось…
— Во избежание непоняток, — Соколов выпрямился, почти упершись головой в потолок, — Лично я — родился и вырос в Луцке. Родители — тоже. Дед с бабкой — приехали туда после войны, по распределению. Знаменитое местечко, с точки зрения национальной розни. Кто в курсе?
— «Волынская резня»… ой! — закусила губу филологиня.
— Ошибаетесь… — жестко ухмыльнулся главный начальник, — Это — мимолетный эпизод. Там, как минимум тысячу лет, беспросветное зверство и кровь рекой. Не земля, а сплошное кладбище. Скелет на скелете. А сам Луцк — последнее пристанище недорезанных, заодно — перекресток культур и религий. Про «Луцкий Конгресс» 1429 года — слышали? — Ленка коротко кивнула, — Плюс Магдебургское право — с 1434 года… В общем — историю я всегда любил и знал. Было кого послушать, что почитать-посмотреть-пощупать и вообще, «проникнуться атмосферой». От тех, ещё совсем детских впечатлений — специальность себе выбрал… Спасать людей и давить бардак…
— Вы хотите сказать…
— Хочу! — рывком повернулся ко мне каудильо, — Плохо вы себе представляете, что такое панический бег «гражданских» в военное время. И что такое «целевая вражеская провокация»… Жданова — вы тоже оцениваете предвзято… А он — предотвратил страшное и спас страну. Фокус в том, что любой активный шаг по силовому выдворению из Ленинграда «протестного электората», летом 1941 года — сразу вел к катастрофическим последствиям. Тактика «может быть оно само рассосется» массово преобладала не от хорошей жизни. И даже, когда стало «поздно пить боржоми», а все причастные к надвигающейся катастрофе лихорадочно заметались — Жданов не отступил от сознательно выбранной линии. Фактически саботируя кремлевские приказы о массовой эвакуации. Взял весь этот грех на себя.
— Но, хоть часть евреев из Ленинграда вывести было можно? — запоздало осведомился селектор.
— Они — сами не хотели! — огрызнулся Соколов, — Вы не понимаете, что такое «статус дороже жизни»… Заодно — не понимаете, логики Жданова… Он с этой публикой реально работал! Как пропагандист и организатор. Достоверно знал, что можно ждать от миллионной толпы профессиональных дармоедов, внезапно лишившихся «кормушки» и присмотра. Немцев и чеченцев — депортировали планово. Хоть и в опломбированных вагонах, но не в чистое поле и не в крупные города. Зато с толпой совсем недавно «столичных» начальников, сохраняющих связи, деньги и амбиции — такое не прокатило бы. И?
— Вы что, оправдываете геноцид? — у филологини отвисла челюсть… Такого каудильо — она ещё не видела.
— Геноцид — был всегда… Зато многомиллионные потоки беженцев — «технологический продукт» начала ХХ века. До появления в Европе густой железнодорожной сети (а точнее, до Первой Мировой войны) — явление невиданное. Странное, пугающее, трагическое… В международном праве — статус «беженца» появился в 1922 году. Его узаконили введением так называемого «нансеновского паспорта» для перемещенных лиц. Сюрприз!
— Так ведь и раньше люди пытались убегать от войны, голода и разрухи…
— Навстречу смерти… Опытным путем установлено, что для среднестатистического «гражданского лица», выскочившего из дома в чем был, даже пеший марш-бросок на 100 миль — физически непосилен. Американцы так проверяли «мобильность» населения. Это — летом, в мирное время, по ровному месту, в хорошей крепкой обуви. Наши данные — похожи. При попытке, сгоряча, пройти 100–150 километров, из разновозрастной толпы «мирняка» остается меньше половины. Больные, старые, натершие ноги, плохо одетые или голодные — никуда не дойдут. В непогоду тупо перемрут вдоль обочин. Вывод? Кто куда-то побежал своими ногами — не жилец. До ХХ века — все это знали твердо. Но, прогресс внес свои коррективы. И беженцы, всё чаще, стали доезжать.
— Попутно — сея панику с разрухой по пути следования и в местах концентрации? — завхоз, похоже, в теме.
— Угу… — Соколов зло ощетинил усы, — Там, в XXI веке, Европа криком кричит от наплыва «экономических мигрантов». Жутко преставить, что сделают «военные». Ущерб от вторжения в мирный город многотысячной голодной толпы — сопоставим с массированной бомбежкой. А совокупный деморализующий эффект — с ядерным взрывом. К началу Второй Мировой войны — данный факт тоже установили экспериментально… «Ноу-хау блицкрига»…
Мы с Ленкой молча встретились глазами… Стыдоба. Доумничались. Селектор сочувственно прокашлялся.
— Положение Жданова, поздним летом 1941 года, точнее всего назвать шахматным термином «цугцванг». Любое действие или попытка выждать время — только ухудшали и без того катастрофическую ситуацию… Разом выпустить из «ленинградского котла», на просторы воюющего СССР, многомиллионное стадо перепуганных до икоты обывателей, осенью 1941 года — было смерти подобно…
— А просто вытолкать, как предлагала Галина, лишний «человеческий шлак» в чистое поле — значило его убить?
— Скорее всего — вышло бы ещё хуже. Видел, как такое бывает… Осенью 1992 года, в Абхазии. Когда, в августе 1992 года, армия и отряды «национальной гвардии» Грузии вошли в Абхазию — начались массовые грабежи, убийства и погромы. Абхазы офигели, но не побежали. Собственно говоря — бежать им было некуда. Мы вывезли морем примерно 15 тысяч женщин и детей… на военных судах черноморского флота. Под огнем «неустановленных» самолетов и вертолетов и победные репортажи по грузинскому телевидению о «подавлении мятежа сепаратистов»… Генерал Гия Каркарашвили, в прямом эфире — официально пообещал поголовно уничтожить всех этнических абхазов. Что характерно, и грузины, и абхазы — ему безоговорочно поверили.
— Так я и говорю… — попыталась восстановить свой поблекший авторитет Ленка.
— Цыц! — сквозь зубы осадил её главный начальник, — Началось-то, по-вашему, зато вышло — в точности наоборот. После месяца промывания мозгов и националистической эйфории — грузины расслабились, зато абхазы — напрягли последние силенки… и сунули под нос «высшей расе» совок кровавого дерьма. У их ополчения, тогда, были на руках только «стрелковка», самодельные броневики и старые градобойные пушки. Большую часть живой силы — составляли всякие «добровольцы». Но, дорога ложка к обеду. Ещё мало кому известный полевой командир (а по совместительству — агент российского ГРУ) Шамиль Басаев — организовал и лично провел показательную «акцию устрашения» в своем фирменном стиле. Несколько сотен грузин (позднее начали кричать о тысячах), захваченных в окрестностях Гагры — публично расстреляли перед телекамерами, а все фото с видеозаписями — немедленно «слили» грузинским СМИ… Никто ничего не понял! Информация — «ушла в прессу» и мгновенно появилась на телеэкранах. Без балды — сенсация! Помните, что случилось дальше?
— Я ещё маленькая была…
— Вспыхнула дикая паника, по масштабам — сравнимая только с временами «блицкрига» 1940 года. Во-первых, бросив всю технику и тяжелое оружие — побежала грузинская армия. Во-вторых, выскочив из домов, в чем были — побежали все остальные грузины, тогда проживавшие в Абхазии. Почти 300 тысяч человек одновременно. Примерно половина довоенного населения автономии. Все дороги сразу превратились в одну сплошную «пробку». Снабжение и управление войсками — накрылись медным тазом…
— Так они потом ещё больше года воевали…
— Уже — на равных. И в итоге, абхазы победили. Вот что значит на современной войне одна удачная «целевая провокация».
— Ну… Вот если бы абхазы взяли Тбилиси…
— Ну… — передразнил её Соколов, — Вот если бы немцы в 1940 году оккупировали всю Францию… Не было у них сил на подобные геройства! Ни моральных, ни физических. Всё держалось на волоске. Однако, своей основной цели — они добились. Французская и английская армия, в моральном смысле — летом 1940 года просто исчезли! После Дюнкерка — они превратились в сброд, ссущийся под себя от страха. А миллионы беженцев — разнесли этот же панический ужас по свободным от оккупации территориям Европы. Улавливаете мысль?
— А разве так можно?
— На войне, как на войне, — философски хмыкнул каудильо, — Выпустить на врага пару-тройку миллионов его же собственного «мирняка», причем, до смерти испуганного, забивающего дороги, уничтожающего работу тыла и распространяющего панические слухи — очень сильный ход. Мало кто любит вспоминать, что официально признанное «неудачным» наше наступление в Восточной Пруссии осенью 1944 года — как раз и преследовало цель «дезорганизации тыла» Третьего Рейха. Массовое бегство на запад двух с половиной миллионов этнических немцев — произвело эффект «внезапного удара сапогом под дых».
— Это про «Massaker von Nemmersdorf» и воспетую Эренбургом цель «сломить надменную гордость германского народа»? — поежилась филологиня.
— Угу… Про ту самую знаменитую «резню в Неммерсдорфе», — не стал деликатничать главный начальник, — Немцы, четыре года, смотрели и слушали собственную победную пропаганду, тесно общались с фронтовиками-отпускниками. В каждом семейном альбоме — хранились фотокарточки «героев Рейха» (на фоне руин, трупов «недочеловеков» и виселиц с ними же). Сообщению, что с «высшей расой» теперь будут обращаться точно так же — они поверили сразу и безоговорочно. «Свобода информации», в военное время — палка о двух концах… Можете воображать про Жданова, что угодно, но дураком или трусом он не был. Выпускать из Ленинграда болтливую орду артистов, холуев и начальников — не имел права… «Большая Московская паника» тогда показалась бы невинным детским утренником… Можно ему только посочувствовать… А вот грузины, полвека спустя, радостно и с разбегу — наступили на уже проверенные в деле «немецкие грабли»… Злобных идиотов — не жалко.
— Оригинально! Думаете, что мы с вами — тоже стали жертвами «целевой провокации»?
— ???
Вот так… На моей памяти — Ленка ещё ни разу не спустила пренебрежения к своей персоне. От настолько внезапного щелчка по носу — каудильо утратил дар речи. Хотя, рассуждал по делу…
— Поясняю мысль! Было две «дыры». Американская — внезапно закрылась. Слушая вас и зная, как работают «янки» — могу предположить, что тоже от «перегрузки». Небось — пихали людей и грузы, пока не схлопнулось. «Теории» — у них нет, своего Радека — точно нет. А завидно… Здравый смысл продиктовал, как спровоцировать наших на сходные действия. Вы бы нашествие пресекли… Вопреки субординации. Зато полковник Смирнов — дисциплинированно взял под козырек. Профит! Баланс доступа в параллельные миры успешно восстановлен.
— Считаете, его использовали «в темную»?
— Угу… Как встроенный «самоликвидатор проекта». Вам же объяснили принцип…
— Тогда — наше дело дрянь.
— Почему? — возмутилась филологиня, — Не смотря на любые косяки, жизнь становится всё лучше и веселее.
— Потому, что «вариант выживания» — серия импровизаций. Проверенных на людях вариантов — нет. Что бы там не утверждала Галина. Который месяц — сплошные танцы на минном поле. Один неверный шаг и привет… Так серьезные дела не делаются
— Однако, живем… — пробурчал говорящий ящик, — Главное, с оптимизмом смотреть в будущее. Возможно, и со Смирновым уладится. Общие лишения сближают. «Блокадников» их беда, в конечном итоге, породнила.
— Бред! Такого «родства» лучше не надо! Ой… — прикусила язык Ленка, явно вспомнив очередную гадость.
— Опять не так?
— Понимаете, — она спрятала глаза, — Обыватели, на самом деле, не меняются. Только приспосабливаются… Ко всему! Уже в 1944 году, посреди едва спасенного от врагов Ленинграде, среди недавних «блокадников» — раскрыли крупную, хорошо законспирированную организацию сионистов, всю войну работавшую на Третий Рейх! Поставлявшую немцам как чисто информацию, так и помощь-документы-убежища немецкой агентуре.
— ???
— Человек слаб… Деятели из партийно-хозяйственной мафии — хорошо финансово поднялись на «черном рынке». Но, удрать с золотом и валютой в сводящую с ума близостью (всего 700 километров морем, ночь на моторном катере) «нейтральную» Швецию — можно было только с согласия немцев. Евреи сами (!) вышли на нацистов и предложили любые услуги в обмен на «безопасный коридор». И те, конечно, пообещали. Вот…
— Но, как узнали?! — возмущение завхоза можно понять, «остаточный советский патриотизм»…
— С началом войны — Союз оказался в международной изоляции. Настолько, что с горя вынужден был возобновить почти «остывшие» контакты и с зарубежным «Коминтерном», и с какими угодно неправительственными организациями. Срочно вспомнили даже про обобранный в декабре 1938 году до нитки и еле уцелевший советский «Красный Крест». А из кучки бывших членов «Гехалуц» (не высланных по недосмотру за границу), к апрелю 1942 года, наспех сколотили «Еврейский антифашистский комитет»…
— Так они пользу приносили!
— Это большой вопрос! Как быстро выяснилось, контакты с мировыми сионистскими организациями члены ЕАК с самого начала, использовали «не во вред себе». Посреди войны — они начали свободно ездить за рубеж. Общаться и возобновлять связи… Работать с иностранными банками… Через кассу ЕАК — потекли приличные деньги. Самое главное — появился канал неофициального обмена сведениями с сионистскими организациями.
— Вроде бы — их посылали договариваться о помощи СССР…
— О чем они договаривались — публике не известно. Но, можно оценить финансовый выхлоп. Официально, за годы войны, для советских вооруженных сил, ЕАК собрал 16 миллионов долларов в США, 15 миллионов — в Англии и Канаде, 1 миллион — в Мексике, примерно 750 тысяч — в британской Палестине. Свои зарубежные командировки — Михоэлс & Ко формально окупили. Однако, это только верхушка айсберга.
— Золото Блокады?
— Именно! В осажденном Ленинграде, их сородичи-евреи — тогда буквально сидели на миллиардах. Мечтая переправить их за линию фронта на счета в международных банках. Без контактов с мировыми финансовыми структурами и ЕАК — затея не имела смысла. В реальности, уже к 1944 году, гешефт был почти на мази. Увы.
— Не представляю…
— Если кратко, деятели из ЕАК, к лету 1943 года — вышли не абы куда, а на шведских банкиров-сионистов (тогда активно сотрудничавших с нацистами) и начали крутить с ними шашни. В том числе — добиваясь для ЕАК (уже, как представителя в СССР интересов «World Jewish Congress») «права экстерриториальности» при операциях с банками нейтральных стран. Они хотели делать переводы за границу и получать международную помощь напрямую, мимо монополии государства, через «особые представительства» на местах. Фактически — заявив претензию ЕАК на «свой дециметр государственной границы». Если бы фокус удался (а прецеденты в СССР 20-х годов известны) и такой «пункт» удалось открыть, фигуранты обменяли бы «блокадное золото» на валюту, а затем легально (!) перевели эти средства на иностранные счета, прямо из осажденного Ленинграда (!), не сходя с места. Без содействия «Всемирного еврейского конгресса» — трюк был невозможен в принципе.
— Неужели, они надеялись, что война всё спишет? — озадачился селектор, — Хотя, если вспомнить мерзости, которые творили в 40-х годах французские банки, на территории контролируемой режимом Виши…
— На мой вкус — беспочвенные фантазии, — пробурчал каудильо, — Я понимаю — национализм. Но, какое ещё «особое представительство»? Рядом с фронтом? На территории враждебной воюющей страны? Бред…
— Самое обыкновенное… — склочно прохрипел говорящий ящик, — Стандартная международная практика. Когда два государства воюют, они доверяют представлять свои интересы «нейтралам». Часто — одним и тем же. Шведы и швейцарцы, на этом посредничестве в ту войну, очень неплохо заработали, — пауза мучительно затянулась, — Так вот, оказывается, почему Валленберга наши «приняли» в Венгрии и больше не отдали… Читал про него ещё у Семёнова и дальше интересовался, только без фанатизма. А сейчас картинка сложилась полностью. И почему занимался им лично Абакумов — тоже точно в дырочку.
— Вождь захотел узнать о «ленинградском гешефте» ЕАК из «независимых источников»?
— Галина, раз начали — то разъясните. Жданов уже потерял контроль над обстановкой?
— Не совсем так. Ситуацию в блокированном Ленинграде целиком контролировал Берия. Лично, через подчиненные ему (!) «структуры НКВД». С самого начала и до самого конца… А Жданов, осенью 1941 года, завалил всё, что только мог, чисто от «профнепригодности» в качестве «кризисного управляющего». Тем не менее, товарищ Сталин ему доверял и наверное, был прав. Налаживать отношения и пудрить мозги массе — этот «профессиональный пропагандист» действительно умел… Ну, и выполнять абсолютно любые приказы (в меру своей компетенции) — тоже. Страну — они спасли. Цена, там и тогда — не имела никакого значения, — прости, Володя, твоя школа…
— Ну и как планировали свой международный бизнес воротилы «черного рынка»?
— Без понятия! — оскалилась Ленка, — Только знаю, что шведские финансисты усердно проталкивали через ЕАК предложения об открытии в Ленинграде их «нейтрального представительства», в статусе «консульства», ради «помощи пострадавшим от Блокады евреям» — вплоть до конца 1947 года! Настолько вкусную «инсайдерскую информацию» им скормили во время войны…
— Получается, что и «Ленинградское дело»… — до некоторых, доходит, как до жирафа.
— Разумеется! Если отбросить болтовню, то верхушка послевоенного Ленинграда, для себя любимых, пропихивала «столичный статус» (на уровне Минска с Киевом) главным образом ради того же самого — «дипломатической неприкосновенности» (с «депутатской», в Союзе 40-х годов, наблюдались проблемы) и свободного «выхода на зарубеж» (возможности положить деньги на иностранный счет, свой, целиком недоступный вышестоящим начальникам, просто перейдя на другую сторону улицы). Открытия в городе иностранных дип-представительств и права напрямую работать с иностранными банками. Русскому послевоенному начальству — тоже жгло душу «золото Блокады» и ощущение своей неполноценности…
— Фигня получается… — пробормотал Соколов, ему трудно расставаться с иллюзиями.
— Не скажите! — у внучки секретного академика внутри явно запасная батарейка, как у Терминатора, — Помните «Беловежский сговор» в декабре 1991 года и Назарбаева, который в Вискули как бы, типа, «изо всех сил спешил», но почему-то «не успел»? Думаете — он тогда опоздал случайно?
— Сомневаюсь, но готов выслышать вашу версию… — герой, держится, хотя и сердит…
— Союзные республики, Украина и Белоруссия — не просто так, а «полноправные» члены ООН! Их руководителям соответственно полагался «международный статус». Свободный выезд за границу, например… Пресловутая «дипломатическую неприкосновенность». Оно — вроде фигня, но «до канадской границы» — успеть добежать можно. Ельцин — в середине 1991 года, уже почуял власть и пер напролом, как голодный таракан на запах жареного мяса… Готов был рисковать головой. А несчастный президент Казахстана не имел ни мотива, ни «международного статуса». Вот и не спешил ставить голову на кон. Политика — искусство возможного.
— Это вы к чему? — подозрительно покосился каудильо.
— «Социк» — совести не имеет. Считается, что её заменяет «голос в голове». Система правил, заученных наизусть. На самом деле — всё проще. Имеет значение только «меня точно накажут» или «я наверняка успею смыться». В первом случае — люди ведут себя «по-человечески», в последнем — становятся зверями. «Счет в иностранном банке и свободный выезд за границу», для отечественного начальства, много веков подряд — страшный соблазн и изумительно наглядный «переключатель морали».
— Намекаете, что полковник Смирнов рядом с закрытой «аномалией» и тот же полковник Смирнов рядом с открытой «аномалией» — два принципиально разных полковника Смирнова?
— Примерно так… Они даже незнакомы. Можете верить или не верить. Это объективная реальность.
Глава 56
Главный начальник благосклонно кивнул. Любопытство за гранью самосохранения…
— К излету Второй Мировой войны, почти сразу ставшей «холодной» — в СССР резко пошла научная работа. Против, нас — весь мир, а денег, оборудования или времени — нет совсем. Последняя надежда — «человеческий ресурс». Самое сытое и образованное поколение в истории России, ставшей СССР. Если кто-то думает, что едкий опус Карла Поланьи о зловещем интеллектуальном превосходстве «красных», в 40-х годах, штудировали только Рокфеллеры — так он жестоко ошибается. Товарищ Сталин — тоже был изрядным книголюбом, а его разведка — заботилась, что бы вождю было что почитать перед сном…
— Предположим…
— От лютой безнадеги — начали изобретать приемы «отсеивать гениев» среди «способных» и «выученных». На идеологию — приказали плевать. Дайте результат! Научники — «результат» дали. Например, протестировали сотни выпускников из лучших вузов страны (не воевавших «технарей-горожан»), направленных в отдаленные районы Сибири на «совершенно секретные» объекты. Их руководителям, в рамках «закрытого исследования», приказали подкинуть новоявленным научным кадрам «задачку-блиц» — развести костер без спичек и какого-то инструмента. Зимой в лесу. Голыми руками и подручными средствами. В уверенности — «если не справишься, то умрешь». Спровоцировали повторить величайшее достижение разума, сделанное 360–400 тысяч лет назад…
— Оригинально. Читал, что до войны, в школьной программе всех развитых стран мира тема отсутствовала.
— Задание осилили около 5 % «испытуемых». «Сходу из головы» — они открыли четыре, из известных сегодня пяти, «древнейших» способов добывания огня: «огненное сверло», «огненный плуг», «огненная пила» и «ударно-искровой метод»… «Пневматический» (или «спички острова Борнео») — не получился. Там нужен бамбук, а он в Сибири не растет. Попутно вылезла вырвиглазная хохмочка. Более 70 % «испытуемых» (поголовно круглых отличников, золотых медалистов и «краснодипломников») в Союзе 1945 года составляли евреи. Пока русские воевали на фронте, «еврейские мальчики» — спокойно учились. «Бронь» надежно охраняла от призыва, а сами они под пули не рвались, собираясь работать на оборону «головой», в глубоком безопасном тылу. Благо, что место престижнее — тогда найти было трудно. Представляете? Ни один «ученый еврей» сам изобрести способ добывания огня не смог. Хотя, по успеваемости и общей эрудиции — они своих одногодков в ВУЗах забивали. Как до дела — «гениев» ни одного. «Спецзадание» осилили те, кто ещё в школе умел работать руками. Пускай, доморощенные самоделкины не особо блестяще «щелкали в уме» тройные интегралы, а в детстве — недоедали.
— Жестоко…
— А то! Когда Сталину доложили результаты (аналогичных опытов ставили много) — вождь взбесился… И, как он это умел, приказал «немедленно принять меры». Прием евреев в советские ВУЗы — ограничили… Зато — начали развивать систему «школьных мастерских» и всевозможных «кружков». Лев Абрамович — извините..
— Не за что. Лично я бы — справился… — меланхолично откликнулся говорящий ящик.
— Естественно! Вы же химик… Вот только, эксперимент «испытания огнем» — проводили над инженерами-механиками. Химикам и физикам подкинули другие задачки. Итоги оказались похожими. Творить на полную катушку, в условиях острого стресса, оказались способны 5 %. Все до одного с навыками квалифицированной работы руками до поступления в вуз… И не евреи…
— Вячеслав Андреевич, — вкрадчиво проскрипел селектор, — Я таки дико извиняюсь, но раз уж к слову пришлось… Вам не кажется, что печально знаменитая история на перевале Дятлова — тоже отзвук методов «выявления гениев» среди вчерашних студентов? У меня там родственник погиб… Говорят, подавал исключительно большие надежды… — Соколов горько усмехнулся.
— Исключено! Во-первых, для конца 50-х годов, это рядовая история. Как «спасатель» говорю. Мы сейчас почти не понимаем людей того времени. Многое нам не рассказывали. Так рождаются легенды. А мне лекции читали. На самом деле, как только экстремальный туризм в СССР стал «модным» — грянули кромешные бардак и травматизм «с тяжелыми» до «летальных». Казалось бы, недавно отгремела война. Молодежь, сплошь дети и родственники настоящих героев. Должны продемонстрировать хоть какую-то преемственность… Пускай, все «тяготы и лишения» в турпоходах — нарочитые и искусственные. Но, нет! Оказалось, что «совесть с интеллектом, по наследству не передаются». «На перевалы» и в прочие суровые кушири толпами устремились городские олухи. Внешне — «антиподы стиляг», но с той же самой мотивацией — «как бы перед всеми знакомыми покруче выпендриться». А поскольку заметными «морально-волевыми качествами» эта публика не обладала, но денег и понтов для забраться в самую глушь — уже хватало — начались ЧП, со смертельными исходами… Вопиющие, по позднесоветским нормам «лакировки действительности» — никакой огласке не подлежащие. Жутко порочащие репутацию советской молодежи…
— В смысле? То есть, я понимаю, что «хороший инженер в футбол не играет и по горам не лазит». Это любил повторять один знакомый отца, работавший у Королева. Тот, всяких спортсменов, вычищал из «фирмы» железной рукой, как профессионально непригодных для серьезной умственной работы.
— Во-первых, множество советских «горе-туристов», попав в настоящую беду — творили страшные вещи. Насильно раздевали замерзающих товарищей, что бы самим потеплее одеться… Спокойно бросали «на смерть» больных и раненых… Скандалили и дрались, из-за баб и просто «дури ради». Но, тоже насмерть… Жрали друг друга с голодухи. И не всегда мертвых. Бывало — «забивали на мясо» ещё живых… Страдали разной мистической хренью, «закидывались» наркотиками и фенамином… Во-вторых, пресловутый «случай на перевале Дятлова» — бессовестно раздули в прессе. Из довольно типичной, там и тогда, гибели бестолковых «детей асфальта» — попытались, уже сегодня (!), изобразить «загадочную трагедию». Тьфу…
— Короче, — саркастически прокомментировал селектор, — По-вашему, меня запихали в эту «дыру» за то, что из всего класса — только у меня, в детстве, дома были немецкая овчарка, свой собственный верстак с тисками и набор слесарных инструментов? Типа — «в экстремисты годен!»
— Не-а… — крутанула прической филологиня, — За атеизм!
— ???
— За отсутствие поставленных в детстве «мозговых блоков» требующих почтения к старшим и «высшим авторитетам». Негласный запрет ребятам «из культурной семьи» учиться работать своими руками — уже следствие.
— С какой стати…
— Типичный «еврейский мальчик» из середины ХХ века — «идеальный заключенный», вымуштрованный до потери чувства собственного достоинства. Да вдобавок, ещё с детства — «социализированный» в стиле «Dura lex, sed lex», «я — начальник, ты — дурак», ну и «чти священные заветы предков»… Если честно, все эти самые «еврейские мальчики» — до сих пор такие… Весьма характерная особенность «национального воспитания».
— Клевета! — взорвался возмущением говорящий ящик.
— Факт! — осадила завхоза Ленка, — Лев Абрамович, не судите по себе. Вы тут — словно динозавр, из эпохи «советского равноправия» и «пролетарского интернационализма»… А я — насмотрелась. И у нас, и «за бугром».
— Галина? — эти сцепились, а мне разруливать…
— Нет предмета для спора. Вы график видели? На каждом его участке — успешна только одна версия Homo Sapiens Sapiens. Когда внезапно холодает — царят глад и мор… Отчего — «эволюционную гонку» выигрывают «талантливые умники-одиночки». Стоит заново потеплеть — набегают «социализированные особи», оттесняя «умников» в неудобья, «на севера», в высокогорье… Ровно до следующего глобального взбрыка погоды. Или — сопоставимого по совокупному ущербу катаклизма другого рода. Например, долгой «войны на истощение»…
— Это понятно…
— Если спросили — не вполне. Для каждой разновидности» так сказать Homo Sapiens Sapiens, «прогрессом» выглядят только тенденции благоприятные им лично. Гражданская и Вторая Мировая войны — оказалась для СССР страшными катастрофами. Западные эксперты в 1945 году вполне справедливо дали оценку — главный геополитический противник коллективного Запада стал «страной вдов, калек и сирот». Восстановление СССР до его предвоенного уровня, без массированной международной помощи, потребует не менее пятидесяти лет.
— По моему, они ошиблись…
— Верно, «сталинский» Советский Союз, после 1945 года — не тяжко вставал с колен, а буквально прыгнул!
— Намекаете?
— Сталин — великий администратор. Восстановление 20-х годов, довоенная «научно-промышленная гонка» и сама война — стали частью грандиозного социологического эксперимента… СССР был обществом научного проектирования будущего. Вождь применил доступные ему «ноу-хау». Везде, где только мог, он принялся ставить на должности (ранее занятые «старыми проверенными кадрами») не по чину наглых «мальчишек». Свежевыученных, «отборных»…
— Такое в Союзе и раньше практиковалось… Уже в Гражданскую — безусые пацаны командовали полками.
— Тех пацанов, доживших до конца Гражданской, после войны мгновенно «сожрали», оттерли, отстранили.
— Потом тоже. Все 20-е и 30-е годы — в Союзе шла «тлеющая гражданская война», где в подковерных схватках каждая мало-мальски заметная должность — виделась «целью», куда обязательно надо пристроить «своего», устранив любым способом «чужого» ставленника. А если руководящий пост занимает «независимый специалист», то тем хуже для него! Вспоминаем жуткую судьбу ГИРД. Группа самодельщиков-энтузиастов, едва став «государственной» — сразу оказалась «обезглавлена». Можно взять историю регулярных (!) разгромов нашей довоенной авиации, живая легенда которой, трагическая жизнь авиаконструктора Николая Поликарпова. Что чужие должности, что чужие деньги — натурально сводят людей с ума!
— Читал… — погрустнел Соколов, — Интригами, доносами, «народными чистками» и просто провокациями «органов» — слишком умных, на мало-мальски заметных постах, в довоенном Союзе, бывало, изводили поголовно. Оно и понятно — «чужаки»!
— О, так вы тоже в курсе? — встрепенулась филологиня.
— «Советскую Цивилизацию» Кара-Мурзы — нам рекомендовали, для общего развития. Про «большевиков» там сказано исчерпывающе точно — «власть чужаков, не от мира сего»…
Не умею мериться взглядами. Не могу, не хочу… и считаю неприличным (можете обвинять в «питерской спеси» или одноименном же «пижонстве»). Ленка взгляд Соколова выдержала не моргнув. Тоже стимулятор?
— Отлично! Тогда, объяснять проще… Многие думают, что Сталин, всю свою жизнь — одинаковый. Как из грабителя банков и серенького «порученца» он вырос в диктатора планетарного масштаба — порассуждать очень любят. А про духовный и интеллектуальный рост вчерашнего «боевика-подпольщика», вынужденно оказавшегося во главе шестой части суши — даже не подозревают. В безумную свару начала 20-х годов, когда над телом ещё живого Ленина закипела драка за его «политическое наследство» — будущий «вождь и учитель» оказался замешанным на вторых ролях. В должности «подай-принеси-пошел вон». Но, именно через его картотеку тогда хлестал информационный поток о важнейших кадровых перемещениях. Заодно, туда же, долетали кровавые «информационные брызги» со всех уровней иерархии молодой Страны Советов…
— Опять гадость сказать хотите?
— Приходится, — пожала плечами филологиня, — Первым и крайне неприятным сюрпризом для «большевиков», уже в 1918 году, оказалось нежелание населения подчиняться новой непонятной власти. От слова вообще… «Патриархальная мораль» — не знает понятия «благодарность». Победителей капитализма, остановивших страшную войну и честно (!) отдавших крестьянам землю — большинство считало не светлыми героями, а «карой небесной» для своих врагов. Вроде удара молнии… Планы по созданию в России нового справедливого общества — всерьез никто не воспринимал. Их подвижнические усилия по созданию в стране системы общедоступного здравоохранения, образования и улучшению быта — просто не замечали. Иностранные специалисты, массово привлекаемые Коминтерном — вызывали скорее неприязнь. Зато, в партию толпами полезли карьеристы.
— Легко предположить, что любой проект получивший «снабжение» становился синекурой и способом разбазаривания отпущенных средств, — пробурчал говорящий ящик, — А энтузиаст, желающий делать дело — врагом… Объектом коллективной травли. Про «вредительство» и «спецеедство» помните?
— На самом деле, проблема стояла гораздо острее. Наиболее активные и влиятельные люди в руководстве ВКП(б) — искренне считали себя частью мирового коммунистического движения и планировали, мягко говоря, глобально. А единственный источник ресурсов для своих планов, население послевоенной РСФСР — считали «реакционным» и очевидно — «враждебным». Морально-мировоззренческий антагонизм — оказался взаимным…
— Читал… Так ведь выкрутились?
— Страшным трудом… и большой кровью… Пришлось вводить «параллельную систему власти», никак не связанную с выборной, но стоящую выше её. Под напором рвущихся в партию «Ваньков из Пердуновки» — и она не устояла. Введением НЭП и «чистками» — удалось слегка выиграть время. Прочно взяв власть — Сталин попытался травлю «умников» прекратить. Нашел эффективные способы. Однако, было уже слишком поздно.
— Накопилась критическая масса «дорвавшихся», — понимающе хмыкнул каудильо, — Дорога ложка к обеду.
— Ещё хуже! В критической обстановке вождю пришлось срочно учиться «канать под своего» для основной массы вчерашней деревенщины. И, хотя бы для вида, выражать её чаяния. Трудно быть «окситоцинщиком»…
— А широкие «партийные массы», в СССР 20-х годов — жаждали двух вещей. Власти и безответственности. Коминтерн, как организация, ставящая «цели непонятные народу» — страшно всех раздражал. Вот что общего, например, между «большевиками», довоенным ГИРДом и послевоенной «ракетной корпорацией» Королева?
— Искреннее «братство по морали» и стремление к высокой цели, я полагаю…
— Во-во! «Коминтерновец» — это не политические убеждения или «партийность», а психотип, этика и образ жизни. Обычно, таких совсем мало. Ибн Хальдун с Тамерланом с трудом, к зрелому возрасту, еле нашли друг друга, через общих знакомых. Каждый человек — штучный. И все — личности. Могут верно и честно дружить, но служить — сильно не любят, а пресмыкаться перед начальством — не умеют и даже учиться не собираются. В кризисные периоды — народ за ними идет весьма охотно, так как прежнее начальство нагло всех «кидает». А чуть настанут «хорошие времена» — те же самые люди, начинают их бешено ненавидеть. И клеветать вслед…
— «Всё, что мы знаем о настоящих героях и подвижниках — мы знаем со слов их врагов», — буркнул селектор, — Раз «коминтерновцы» были такие умные, дружные и талантливые, то почему же они проиграли?
— Технология стара, как мир. При шельмовании «вертикалами» честных и верных своему слову «горизонталов» рулила классика, «двухходовка». Для поштучного вышибания «старых большевиков» со всех руководящих постов её применяли так: Ход первый… По абсолютно любому поводу организуется компания публичной травли. Как в школе, когда сорок одноклассников преследуют кого-то одного. Надо заставить «объект» публично каяться, просить прощения… Потерять уверенность, признать какие-то ошибки. В случае успеха — хана всей его ранее безупречной репутации «честного человека». Профит! Никто, никого, разумеется, не простит, но важно создать в массах «впечатление». А там — уже каждое лыко пойдет в строку. Зиновьева, во время опалы переведшего на русский язык «Майн кампф» — после прославили «фашистом». Ход второй… За ошибки и преступления, в которых «объект» сам сознался — судить и, по возможности — быстренько казнить. Раз «есть за что» — почему бы и нет? Но, до самого последнего часа — надо разыгрывать «договорняк между своими» и обещать в итоге помиловать (скажем, потихоньку выслать за границу), что бы «объект» охотнее признавал на публике самые дикие обвинения.
— Так просто?
— А чего мудрить? Из всех главных соратников Ленина, с первой ступеньки описанного эшафота, удалось сбежать только Троцкому. Он не стал каяться, и его сразу выслали. Все остальные — честно промаршировали до плахи. Поймите, всегда и везде (!), любое сотрудничество «горизонтала» с «вертикалами» — специально растянутое, для пущего унижения, добровольное самоубийство…
Главный начальник досадливо поморщился.
— Опять намекаете?
— Могу прямым текстом, — в тон огрызнулась Ленка, — Не надейтесь на благодарность или сочувствие. При первой же возможности — «вертикал» начинает любимые статусные игры. Манипулирует, подставляет, лжет… Он искренне уверен в своем праве поступать именно так. Часто — готов выждать удобного часа десятки лет.
— Так ведь, после воцарения этих горе-начальников — всё рушится! — для «спасателя-профи» аксиома.
— Ну и что? — филологиня сделала большие глаза, — Слышали знаменитую фразу «После нас — хоть потоп»?
— А дети, внуки, родственники? Разве они не понимают?
— Там интересно. «Целые цивилизации часто погружались в тяжелый кризис оттого, что господствующее меньшинство начинало верить в миф, который само же внедряло в сознание масс, ради возможности ими манипулировать». Арнольд Тойнби сказал… А мантру «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи» — помните?
— Это к чему?
— После каждого рывка к высокому и светлому, на плечах «умников-горизонталов» — к власти прорываются «вертикалы-карьеристы». Сначала — как помощники и порученцы самих «горизонталов». Потом, как дети этих самых помощников. Насколько хватает — эта кодла паразитирует на старых идеалах. Но, постепенно, всегда — приходит к мысли о передаче должностей и статуса по наследству… О превращении себя в сословие или касту. Под предлогом «защиты священных идеалов» — внедряют служение символам, вроде «Ленина в Мавзолее» или 6 статьи Конституции СССР…
— Я сам в Союзе вырос, — Соколов мягко заткнул словесный фонтан, — Мне надо понять — «почему» оно так?
— Ой, извините… Попробую образно. Любая группа, стремящаяся к общей цели, для успеха предприятия в этот самый успех должна верить. «Окситоцинщики» — верят в законы природы и человеческое товарищество. А «вертикалы» — в собственную исключительность. Если подкрепить эту веру пропагандой — выходит религия.
— В смысле?
Ленка сделала детское лицо и защебетала на два голоса:
— Папа, папа, скажи, а у царей — мания величия бывает?
— Бывает, сынок.
— И кем они тогда себя воображают?
— Народом… или богом…
Каудильо коротко хохотнул, без малейшей веселости, говорящий ящик — прокашлялся, я — смолчала…
— Зря смеетесь. Хотя представители «вертикали власти», в эпоху перемен, клянут «умников» не иначе, как «дегенератами», а попытки создания солидарного общества «революциями регресса» — верно как раз обратное. В страшные времена, накануне очередного цикла «неандертализации», цепляющаяся за власть элита пытается «остановить историю». Как правило — попутно изобретая новую религию.
— Неизменно — монотеистическую… — обрел дар речи селектор, — Вот тут я с вами согласен.
— Почему? — дернулся вперед каудильо.
— Что бы обожествить власть, изобразив её вечной — надо растянуть земную «иерархическую пирамиду» до неба. Сделать земного правителя — «наместником божьим». Ещё лучше «живым богом». На крайний случай «пророком». Свита с порученцами, при этом — автоматом становятся «богоизбранными», «божьим народом»… Ясно, что бог тут возможен только один.
— Намек понятен… — холодно проскрипел селектор.
— Какие уж тут намеки… Родс родил идею и отбашлял на её реализацию. Тойнби честно проанализировал ситуацию и призвал «сконструировать» новую религию, годную для канонизации существующих порядков. Всё произошло сравнительно недавно. А сегодня мы знаем, что в сходных обстоятельствах, сходным людям, лезут в головы сходные мысли. По опыту Кризиса Бронзы, можно оценить результаты предыдущих попыток.
— Замахнулись бы сразу на «доисторические» времена…
— По «доисторическим» временам — документы не сохранились, — съязвила филологиня, — Самые ранние и наиболее достоверные данные — уцелели по эпохе накануне Железной Революции. Чем богаты… Важен факт.
— Какой?
— Всё повторяется… Не желая плясать под дудку «надгосударственной» структуры, из «жрецов-умников» — власть пытается рекрутировать на все значимые посты «надежных порученцев». При товарище Сталине — это называли «номенклатурой» или «выдвиженцами»… А при товарище Аменхотепе III — «немху» (сиротами), так обозначался древнеегипетский аналог «Ваньков из Пердуновки». Беглецы из сел, порвавшие с общиной ради карьеры. За паек и должности — готовые служить кому угодно и творить что угодно… А для кровавой работы — набирались «хабиру» (аналог наших дореволюционных казаков). Вооруженные бродяги без роду-племени, за твердый оклад, в мирное время — готовые резать и убивать кого угодно… Казалось бы, что способно взять за душу столь пеструю гопу? Однако, нашлись талантливые политтехнологи. Под задачу — они изобрели «монотеизм».
— Вы считаете, что грамотные современные люди, пусть профессиональные военные, поверят в эту хрень?
— Ещё как! — сверкнула глазами филологиня, — Если душа жаждет — со свистом. Поверили же казаки, в 1918 году, что они — больше не «русские», а исключительно — «православные»? Волей бога (современная РПЦ от этого момента в своей истории открещивается) назначенные геноцидить посягнувших на равенство «иногородних»? Общее свойство «религий регресса» — оправдание скотства…
— Теперь — казаки считают себя «народом». Хотя при царе — значились «сословием», — поддакнул селектор…
— Другими словами — моральное перерождение любой «служилой элиты», независимо от происхождения — сразу и навсегда?
— Угу… Первая проба пера, в направлении к «монотеизму» — египетский культ Атона и производный от него древнеегипетский «Еврейский Проект». Тогда, скорее всего, «Гиксосский». Креатив, на высочайшем уровне… Сегодня — факт его искусственности признан официальной наукой. Известно много версий «бегства иудеев из Египта». Наиболее обоснована и наиболее распространена гипотеза, что «Исход» случился после Эхнатона, а Моисей & Ко — был высокопоставленным чиновником-атонистом с родней и приверженцами. Удрали они, прихватив казну, либо при Тутанхамоне, либо при Эйе. Наиболее вероятно — при Хоремхебе… В иудаизме множество реминисценций с «атонизмом» и даже прямых цитат. Один из «псалмов Давидовых» (если точно — номер 103, из Псалтыря), например — почти дословный пересказ «Гимна Атону», авторство которого многие приписывают лично Аменхотепу IV. И ничего — по сей день живо «племя homunculus». Ещё и других жизни учат…
Я ожидала взрыва возмущения… Но, говорящий ящик только сдавленно вздохнул. М-да. Как справедливо замечено — без нужды не суйтесь в древнееврейские разборки. Целее будете… Они про себя знают лучше.
— Почему-то я всегда считал, что «прогресс» и «палеолит» — это понятия-антиподы, — устало выдохнул главный начальник, — А вы мне про «регресс»… Я опять чего-то не знаю? — и смотрит почему-то на одну меня.
— Вы уже знаете… — настало время лизнуть руководство в задницу, достали мы его, — Информация просто не афишируется. Середина ХХ века — это период высочайшего темпа прогресса за всю историю человечества. И? С какой скоростью расходился в послевоенной Центральной России крючок для ловли сома? В сытой, мирной, доверительной обстановке. Независимо от наличия почты, телефона, радио, газет, самолетов в небе и спутников на орбите?
— Десять километров в год… От деревни к деревне… — Соколов дернулся, — Вы что, серьезно сравниваете такие вещи?
— Это не я, — долго объяснять, — Ну, есть такая «константа». Без дополнительного принуждения силой, скорость распространения любого полезного знания — едва десяток километров в год. От селища к селищу, от соседа к соседу… Всегда так. «Палеолит», в широком смысле — неистово фонтанировал важными новинками. Они расходились по планете (ну, кроме Африки, где всё стояло) с максимально возможной «естественной» скоростью. Просто, данная скорость — очень-очень скромная. Примите, как факт. «Умников» мало. А общинники — «чужакам» не доверяют. К любой новинке относятся враждебно. И хоть кол на голове теши…
— Даже, если, кровь из носу — надо быстро? Или — требуются коллективные усилия?
— Как правило, на основе лично знакомых «умников» для этого создают «сетевые структуры», — опередила меня филологиня, — Тайные, вроде «исмаилитов» или публичные, типа советов шаманов и жреческих корпораций. Следы занятий «прикладной астрономией» доказывают массовость таких союзов. Знания о колебаниях климата, связанных с движением небесных тел, например, с переходом к земледелию — оказались настолько важными, что стоили любых усилий. Старейшие обсерватории мира, вроде Гозекского круга (около 7 тысяч лет назад) и чуть более недавнего Макотржаского квадрата — доказательство. Никакого государства — не было и духа, а люди, разделенные столетиями и тысячами километров уже дружно изучали Вселенную, обмениваясь добытыми знаниями. На самом деле «прикладная астрономия» — ещё в разы старше.
— Мне кажется, поддержка государства такие вещи облегчает… — это каудильо сказал напрасно — Ленка даже губу закусила от возмущения.
— А что такое — «государство»? Да чисто «социальная технология»! Набор приемов и правил, позволяющий организовать общежитие большого числа людей на крайне малой площади. И способ преодоления «барьера Данбара». Замечу — один (!) из известных нам способов. На чем полезная функция государства исчерпывается. Считается, что изначально — оно понадобилось в виде крайней меры, когда, при набеге, толпа разношерстного народа оказывалась в стенах племенного укрепления, где надо было жестко наводить порядок… в том числе пинками, «через нихачу и нимагу».
— Разве мало?
— Ой! Человечество придумало множество «социальных технологий». К ним относятся «разговорный язык», «письменность», «деньги», «школа». К пресловутому «государству» — перечисленные ништяки не имеют вообще никакого отношения. Они нормально родились и работают без него. Не-е… На определенном этапе развития цивилизации «государство» нужно и полезно. Примерно, как обычай зашивать маленьким девчонкам письку в качестве средства от внебрачной беременности. Или право «отца семейства» убивать без суда и следствия малолетних детей, ведущих себя неправильно.
— Ну, у вас и сравнения…
— Какие есть! Фокус в том, что раз родившись — государство превращается в «квазиорганизм». Живого активного паразита. Начинает бороться за своё сохранение. На радость вполне определенным социальным группам.
— И что прикажете делать?
— Слушать умных людей, естественно, — пожала плечами филологиня, — Всё придумано до нас! Нате — давным-давно обобщенный «коллективный опыт» древних цивилизаций Ближнего Востока:
Седьмой закон ибн Хальдуна.
«Власть, как средство защиты правды и справедливости — должна доставаться только мудрым, равнодушным к богатству, статусу и почестям. С государством — подобные люди не совместимы. Содружество свободных людей, доверяющих друг другу — так же не совместимо с государством. Истина в том, что мудрые и достойные должны объединять свои силы, не позволяя государству усиливаться сверх необходимого, а вождям, которые государство создают — жить дольше необходимого. Охраняя правду и справедливость — мудрым и достойным следует удерживать любое возникшее государство слабым, бедным, малочисленным и недолговечным, по мере сил — сторонясь его самого.»
— Так в чем проблема? Всё придумано до нас… — Ленка явно специально наморщила высокий лоб.
— Заковырка в гуманизме. Годных людей мало. Под принуждением они работают плохо. А завлекательных идей, вроде коммунизма или покорения космоса — не так и много. Отсюда постоянный соблазн «припахать» в качестве исполнителей простых сапиенсов. Отсюда — вечный поиск моральных и материальных стимулов для их удержания в рамках приличия. Отсюда — тысячелетние организационные метания и «религиозные поиски».
— Стоп! Насколько я проникся вашими мыслями — «Пока скоты не перестанут лезть во власть, что бы чесать свои мутные хотелки, сидя на шее общества — коммунизм ожидать бессмысленно». Сами себе противоречите.
— Вопрос дискуссионный… — внучка секретного академика, будто прогоняя сон, тряхнула светлой гривой, — Власть легко подменяется её символами. Званиями, деньгами, красивой формой, всякими мелкими «знаками». Взять, например, предков будущих евреев. Тысячи лет, набирая для службы «лично преданных», приходилось давать им «кормление». Поместья с рабами или крепостными. Которые, в силу естественных причин, быстро становились «наследуемой собственностью». Египетские умники, времен XVIII династии — изобрели новинку. Ввели в оборот деньги. Собственно говоря, XV–XIV века до новой эры — разгар Денежной Революции, — она с удовольствием ткнула блестящим ногтем в график-диаграмму, — Долговременные эффекты «ноу-хау» икаются по сей день. Современникам тоже пришлось несладко. Зато «номенклатуру» им удалось красиво обезвредить.
— Как понять? — мне тоже интересно, кстати…
— За землю, данную в «кормление», во все времена — начинаются гражданские войны. В то время как деньги создают иллюзию независимости от земли. Поклоняющиеся «золотому тельцу» — верят в его универсальность. Чиновники-атонисты сбежали из Египта мирно, унося с собой золото… Примерно, как в 1917 году — удрали с капиталами за границу русские дворяне. Когда деньги закончились — они уже ничего не могли. А время ушло.
— Оригинальная версия!
— Леночка, вы прелесть! — вклинился говорящий ящик, — А какие-то более наглядные доказательства «слома эпох» — имеются?
— Вдруг рухнуло привычное отношение цен золота и серебра. До того и испокон веков — серебро ценили в несколько раз дороже золота. Ещё при гиксосах — вдвое дороже. За время правления Аменхотепа III — цены на золото и серебро сравнялась! Ко временам Птоломеев золото ценили в 12 раз дороже, чем серебро. Устроит?
— Смысл? — Поморщился каудильо, — То есть, я знаю, что древнеегипетские жрецы изобрели много всякого. Не понимаю — зачем? Ну, золото… Ну, серебро… Да хоть «криптовалюта»… Класть жизнь за цацки-символы?
— У них выбора не было! — авторитетно пояснил селектор, — В древнейших цивилизационных центрах мира, посреди Бронзового Века — закончилось олово. А ближайшие богатые месторождения — Британия с Испанией. Потребовалось средство обмена с людьми, которым нельзя верить на слово и невозможно принудить силой… А рыночная экономика, международное разделение труда, финансовая олигархия, кризисы перепроизводства, мировые войны, колониализм, капитализм и империализм — всего лишь отдаленные побочные следствия.
— Не подумав как следует, выпустили джина из бутылки…
— Есть мнение, что сами жрецы полагали страсть к деньгам (золоту и серебру) — дурацкой блажью дикарей.
— А на самом деле?
— Эффект «Антимидас»… Любая вещь или явление, до которого дотянутся блудливые ручки «вертикалов» — сразу превращается в дерьмо. Деньги стали суррогатом власти, средством её «накопления и капитализации».
— Договаривайте…
— Благодаря деньгам — в обществе появились «закрытые зоны», исходно недоступные морально чистым людям. Анклавы паразитизма. Отсюда — ненависть к деньгам, как явлению, у большинства ранних «марксистов». Они всерьез думали, что «собственность разлагает». Стоит отменить деньги и собственность — как люди сами собой исправятся…
— А на самом деле — не… Довольно пессимистично, — Ленка замолкла, но ободряюще кивнула мне, ох…
— Мы неплохо представляем, как уживаются люди со взаимно враждебными психотипами. Нет оснований полагать, что раньше было лучше. Опять же — данные археологии. При выдающихся задатках, «разведчики-смертники» (они же «окситоцинщики») — обычно не выдерживают демографического давления со стороны носителей «обезьяньей морали». Однолюбы… Привыкли к свободе и душевному комфорту… Размножаются довольно медленно. Скученность переносят с трудом. В суровые эпохи — это не имеет большого значения, но теплые «межледниковья» — открывают просторы Евразии «мигрантам с юга» и бешено плодящиеся орды — выжирают кормящий ландшафт. Истребляют «мегафауну», за считанные поколения превращают саванны в пустыни, а благодатную «тундростепь» — в обычную тундру. Если сюда подключить финансовый фактор — ой!
— Парадоксальное утверждение, — поморщился главный начальник, — Если верить вашему графику — палеолитические «умники-окситоцинщики», прежде чем вымереть, 30 тысяч лет назад, успешно пережили целых три «межледниковых потепления». Наш Голоцен — уже четвертое.
— Ну, не вымерли они… Вы же передо мною сейчас сидите? — селектор глухо хрюкнул, а филологиня — беззвучно зааплодировала, — Кто-то, наверное, действительно отсиделся в глухих и диких неудобьях. Например, точно известно, что Альпы и Алтай, в прошлые потепления, неандертальцы удержали… и снова вернулись на обезлюдевшие равнины, когда всерьез похолодало. Точнее — сказать нельзя. Ползущие с севера ледники содрали верхний слой грунта на 30–40 метров в глубину, уничтожив все следы былых конфликтов. Но данные генетических исследований однозначно доказывают родство всех подвидов Homo Sapiens Sapiens. Отчего правильнее говорить о их «расслаивании» и «перемешивании»…
— В итоге, естественных врагов у человека не осталось, зато появилось государство.
— Именно так… — мы все устали и раздражены, а добить вопрос надо, — Как только, благодаря геройским усилиям «умников», жить становится лучше и веселей — плотность популяции резко возрастает, численность — перепрыгивает за «барьер Данбара», а ранее нежизнеспособные «вертикалы» — получают шанс взять реванш. Вместо «мудрых и достойных» реальная власть падает в руки имитаторам-приспособленцам. Просто потому, что они лучше понимают основную массу населения и «харизматичнее».
— Во втором или в третьем поколении, — любезно уточнила Ленка, — Такая константа. Никто ничего не понял, а общество — уже принципиально изменилось. И у «вертикалов сверху» — вдруг появляется многочисленная «поддержка снизу». Пока «умники» совершают подвиги или «ищут большую любовь», обычные «ментальные бабуины» просто трахают всё, что шевелится или не сумело удрать. Ибо, многочисленное потомство, для них — самый прямой и верный способ поднять свой «социальный статус». По фиг, что дети грязные, глупые и голодные. По фиг, что вместо цветущего сада, вокруг теперь одна засранная пустыня. Зато — «наша семья большая»! А это — «авторитет». На любой «факт» или «правду», у «плодовитого социка» вскоре будет универсальный ответ — «Раз нас больше — значит, мы и правы!»
— Короче, государство — самозарождается в «морально грязном» обществе, примерно — как знаменитые «алхимические мыши» на помойке…
— С одновременным «выпиливанием неугодных», — уточнил говорящий ящик, — Это важно.
— Похоже, что ваш ибн Хальдун сочинял свои законы не для русских…
— У нас основной враг — стихия, а «на югах», в Азии или в Западной Европе, главный враг — другие люди. Поэтому в России, реально, царят фатализм и коллективизм, а у них уверенность, что «всегда можно договориться». Отсюда бесконечные попытки выжить-преуспеть за счёт окружающих…
— Хотелось бы более практических рекомендаций, — опять смотрит на меня, — Галина?
— Видите ли… — слова не идут с языка, — Политика, как «искусство манипуляции», с остро необходимым нам «здоровым моральным климатом» — не сочетается. Власть «вертикала» базируется на вере. Отчего, любой государственный деятель — мечтает о «Мандате Неба» или — «абсолютной крыше».
Каудильо смотрит прямо в душу, не отрывая глаз. То ли проверяет мои же откровения, то ли на автомате… Сам — думает о своем, а тем временем «первая сигнальная система» — бдит, никому не доверяя. Мама родная… Прости, Володя, памятью о тебе — подпираю собственные умозаключения.
— Есть мнение, что появление денег в эпоху Поздней Бронзы — признак «системного перерождения» человечества. С этого момента оно навсегда раскололось на две враждующие формации — «сетевые структуры умников» и массовое «государство». Знаменитые «четыре К» (корысть, клановость, конкуренция и компромат) — позволяют работу государства и «вертикали власти» без опоры на мораль. Единственным источником морали власть объявила себя. Не случайно, почти одновременно, по старейшим цивилизационным центрам мира — прокатились «монотеистические» религиозные реформы. Из числа живых моральных эталонов повсеместно и бесстыдно исключили собаку, а волка — вовсе объявили исчадием ада.
— Серьезно?
— Абсолютно! — присоединилась Ленка, — Во всех «авраамических» религиях, а так же в «индуизме» — собака объявлена существом априори мерзким, как носитель всех известных моральных пороков. Особо оговаривается запрет пускать собак в храмы, а тем более — на богослужения. В исламе собака полный «харам». Грязная нечисть. Хотя в наиболее древних культах мира, типа «зороастризма» — она по прежнему, священное животное. И вообще, почитание собаки — фантастически старая традиция.
— Оригинально… То есть, я и раньше это знал, но в отрыве от контекста. Галина, вы что-то хотите сказать?
— Скорее дополнить. Клевета на собак — важная часть «программы расчеловечивания». Любая монотеистическая религия с пеной у рта отстаивает право врать (от имени церкви или от имени государства). Для собаки наблюдать публичное враньё (которое она отлично распознает по незаметным для людей признакам) — невыносимо. Отсюда запрет водить собак на богослужения и в публичные места, где промывают мозги электорату. Ну, а с мусульманами — случай наиболее запущенный. Ислам — религия торговцев. Он официально одобряет враньё! Особенно — «неверным». Хотя и «правоверным» — тоже. Не обманешь, не продашь… Собаки, как свидетели, во всех подобных случаях — совершенно нежелательны.
— В «десяти заповедях» сказано — «не обманывай»…
— Профанация! — возмутился селектор, — В синодальном переводе Библии четко — «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». То есть, на суде, вышестоящим, брехать нельзя.
— А частным образом, особенно ради бизнеса — можно всё. И в отношении «дальних» — можно всё. И вообще, если правильно соблюдать обряды и отстегивать «церковную десятину», можно всё.
— Боженька — своих простит, отчего скотство — рулит… Как же, помню вашу таблицу-диаграмму с зелененьким «коридором человечности».
— Вячеслав Андреевич! Люди совершенно не «венец творения», даже не «цари природы». Заурядные млекопитающие с довольно сложным социальным поведением… Если посмотреть с Марса — мало отличающиеся от тех же леммингов. Видели этого северного хомяка? Как и человек — он приспособился к крайне суровому климату. Основных стратегий выживания у него три. Или бешено размножаться (даже зимой, хватало бы под снегом корма). Или массово куда-то бежать, если в обжитых местах закончилась еда. Или убивать и пожирать чужих детенышей, если плотность популяции выше критической, отчего соседние «кормовые участки» начали соприкасаться.
— Всё как у людей…
— Не представляете, до какой степени! Лемминги — идеальный объект для экологического моделирования. Зверек страшно прожорлив (в день уминает два своих веса в «сухом эквиваленте»). За год взрослый лемминг (при массе 50–70 граммов) съедает до 50 килограммов чего попадется, не брезгуя ядовитой травой, жуками и собратьями. Образчик фауны «дочиста выжирающей кормящий ландшафт». Ближайший аналог — люди и козы.
— Так травоядный же… Никаких размышлений о будущем. Только беспощадный «хомячий инстинкт»…
— Ага! В разгар «детских войн» лемминги взаимно истребляют до 95–98 % собственного молодняка. После чего вымирают, не оставив потомства. Правда, очередное поколение леммингов всегда разводится из маленькой горстки особей-отшельников, которые никуда «с толпой» — не побежали и своё потомство — уберегли. Остальные, как правило, дружно дохнут, предварительно выщипав окрестности до последней травинки. Популяционный регулятор…
— Вы ещё «волю к смерти», от дедушки Фрейда, сюда приплетите…
— Я про то, что не только у Homo Sapiens Sapiens существуют «подвиды-эфемеры», с различыми «типами социального поведения». Друг друга они — принципиально не понимают, а при встрече — убивают.
— Однако, только люди дотумкали формировать из представителей одного «человеческого подвида» организации, защищающие представителей всех остальных «подвидов», — не замедлила пустить шпильку филологиня, — Попробуйте представить одинокого лемминга, искренне пытающегося остановить самоубийство прочей зверомассы, вдобавок пламенно, персонально его (блаженного дурака) ненавидящей.
Выстрел явно попал в цель… Тем не менее, взрыва не вышло. Соколов только коротко выдохнул через нос. Знакомо… Когда-нибудь, оно филологине икнется.
— Издеваетесь? — обиделся…
— Пытаемся объяснить… — Ленка купается в своем бесстыдстве, только что обосрала чужую цель жизни, а раскаяния ни в одном глазу, — Есть вещи кажущиеся «элементарными», а на самом деле — невозможные. Как в балладе Новеллы Матвеевой «Песни Киплинга» 1961 года. «Об акулах благодарных, о казармах лучезарных и о радужных холерных лагерях!» — тихо пропела она известные строчки. В мохнатой душе «патриархального крестьянина» или «городского телепузика» — понятия «благодарности» нету. И «совести» у них обеих тоже нет. «Голос в голове», который её заменяет — плод больного воображения платных «моралистов» с «педагогами».
— Спасать тех и других от смерти всё равно приходится, — надулся главный начальник, — Работа моя такая.
— Хотя точно знаете, что не оценят, не поблагодарят, а при случае — радостно харкнут в душу.
— Переживу…
— Тогда — подбиваем итоги. У человека есть «врожденные поведенческие программы». У человека нет, как у нормальных хищников, «врожденной морали». Вывод? Численность вида в «оптимальных» (с точки зрения природы) границах регулируется «по-скотски». Вот загорелось леммингам покончить жизнь самоубийством… И хоть кол на голове теши. Цель внедрения в общество «скотской этики» — та же самая. Аварийный регулятор.
— Люди — не лемминги! — каудильо резко осекся, покосился в мою сторону и глубоко вдохнул… — Галина?
— Да, они крупнее и хитрее… Но, стадный инстинкт, обезьянья мораль и нежелание думать головой — те же самые. Теоретически, от бескормицы надо бежать в пустоши… Но, эта стратегия не гарантирует 100 % успеха и требует определенных личных качеств. Поэтому, толпа «хомячков» бежит туда, куда и остальные. Искренне полагая, что большинство не может ошибаться. Отчего настает катастрофа. В потоке «транзитных беженцев», следующих через Ленинград летом 1941 года — хватало «умных» и желающих «действовать наверняка». Зачем уезжать к черту на кулички? Вот он, за окном вагона — огромный богатый город с великолепным «столичным снабжением» и без следов бомбежек. «Коренные ленинградцы», что характерно — думали точно так же.
— Знаю про этот парадокс… — нахмурился Соколов, — В войну все крупные города наводняются беженцами, рассчитывающими переждать смутное время в приличном месте. Не так глупо, кстати. За городом, «пришлых городских» или «чужаков» — неизменно грабят и убивают… По-вашему, Галина, проблема решения не имеет?
— «Идеального» или «всех устраивающего» — точно нет. Сами видите, что у нас творится.
— Не хитрите! — начальство сердится, — Был в 1941 году простой и надежный способ спасти «блокадников», без химической магии и прочих фокусов? Посильный «там и тогда»? Я вас, как профессионал спрашиваю.
Интересно, у меня судьба, то и дело играть в «русскую рулетку» или это день такой? Вот сейчас отвечу и смертельно оскорблю приличного человека, искренне верящего в хорошие вещи. От работы с документами в «спецхране» — цинизм проникает в плоть и в кровь. Хорошо, рискну ещё разок.
— Конечно — был! «Из каждого безвыходного положения — есть не менее трех выходов!»
— Например? — не хочет верить… — Что мог предпринять Жданов? На крайняк — стоящий за ним Берия?
— Пользуясь военным положением, потребовать всех штатских, без ленинградской прописки, в течение 24 часов, с носильными вещами, трехдневным запасом продуктов и документами (или без таковых) добровольно явиться на сборные пункты, для депортации… Без «повесток». Зачитать приказ через уличные репродукторы. Предупредить, что по истечении срока — нарушителей, по законам военного времени, будут расстреливать на месте обнаружения. Сразу, публично, без суда и следствия.
— ???
— Сапогами и прикладами забить «улов» в товарные вагоны, сколько туда влезет. Опечатать. Приставить охрану. Вышвырнуть «человеческий шлак», не разбирая заслуг, чинов и званий, за пределы городской черты. Свалив сортировку и расселение «проблемного контингента» на районное начальство в тылу. Ибо не фиг…
— Так не делается!
— Разве? Я описала депортацию поволжских немцев 28 августа 1941 года. Там за первую неделю вывезли на восток больше 600 тысяч человек… Подготовка операции заняла двое суток. Обошлись местными силами НКВД. Причем, на сборы — дали один день, а к вечеру второго (после оглашения Указа) — все депортируемые уже ехали куда надо. Ваши коллеги — справились с «задачей-летучкой» быстро и четко, даже не вспотев…
— Мои?
— Летом 1941 года — отдельного МЧС в стране ещё не было.
— Ну, так немцы — не сопротивлялись. Зато, могу представить облаву на укрывающихся от депортации в прифронтовом Ленинграде. Наверняка бы до стрельбы дошло…
— А чего представлять? Вместо двух дней — провозились бы неделю. Горную Чечню, зимой 1944 года — прочесали вдоль и поперек за две недели. Хотя, у чеченов были артиллерия с пулеметами. Депортировали, как миленьких… Всех, от мала, до велика. Опыт почти мгновенной переброски за сотни и тысячи километров многомиллионных человеческих масс — к середине ХХ века был накоплен богатейший. Что бы очистить город от путающихся под ногами «гражданских», в августе 1941 года Жданову достаточно снять телефонную трубку и отдать приказ. Обстановка — не просто располагала — буквально призывала… И? Такая мысль просто не пришла в голову! Ни самому Жданову, ни его подчиненным. Иначе, остались бы бумаги… или упоминания.
— Вы серьезно? — надо же, огонек в глазах загорелся. Близкая тема. Сколько он этих беженцев уже повидал.
— Понимаете… Большинство будущих «жертв Блокады» — не ударило для своего спасения палец о палец. Думали, что «в толпе — отсидеться вернее». Но это — местные… Про «транзитных» пассажиров, которым, для спасения от смерти достаточно было тупо не покидать вагонов, нет цензурных слов. Десятки тысяч взрослых, семейных (!), искушенных начальников, в едином порыве — натурально спятили. Шли на хитрости, тратили громадные деньги, напрягали «связи». Результат? Сдохли и уморили своих родных, прихватив «за компанию» пару-тройку миллионов «коренных» ленинградцев. Скупив за золото украденный у них пайковой хлеб. Было?
— Повторяетесь…
— Скотское поведение, для «стадных особей» Homo Sapiens Sapiens — «естественное, по умолчанию»! А все, кто тогда пытались говорить-действовать иначе, воспринимались «чужаками», «замаскированными врагами».
— А кто тогда тут я? — вопрос откровенно риторический…
— Спросите у Смирнова! — тут же брызнула ядом филологиня, — Возможно, он даже ответит честно.
Зря она, однако, это вслух сказала. В смысле — так оно на самом деле и есть, но — зря. Вот теперь, Соколов обиделся по настоящему. Даже губы задрожали. В смысле — усы обвисли. Блин! Ну и зелье сварила… Только раздвоения личности теперь и не хватало. Одна половина сознания — болтает, вторая — наблюдает со стороны.
— Вячеслав Андреевич! — поспешила на помощь начальству Ленка, — Вот сами сознайтесь, что «любовь» с толпой «социков» у вас обоюдная. Заметно же, невооруженным глазом! Мы сами видели!
— Что и когда?
— Забыли, как перед первой пульсацией «аномалии», отсюда офицерьё шуганули?
— Ближе к делу… — анализировать свои душевные порывы на публике — занятие малоприятное и каудильо поспешил сменить тему, — Галина! Вы говорили о «трех выходах из любого безвыходного положения». А для Блокады — привели только два примера. Что там ещё можно было учудить?
— Да тоже самое, что и вы… — гори оно всё огнем, — Жданов имел достаточно власти (а после Приказа N 270 и моральное право) на самые экстраординарные меры. Никто не мешал, например, заказать «Ленфильму» русский перевод немецких пропагандистских роликов первых недель войны о тотальном истреблении евреев в оккупированной Прибалтике. Чисто для «показать народу», что всех «богоизбранных» ждет, если фронт не устоит и Ленинград придется оставить. А мог и сам, своими словами, это дело по радио озвучить. В рамках, так сказать, «оперативной политинформации», для широких слоев населения.
— Где бы он эти ролики тогда взял? — от моего напора начальство определенно растерялось.
— Хотя бы в Швеции. Продавались свободно, — поддержала меня филологиня, — Выпуски «Die Deutsche Wochenschau» дублировали на все основные иностранные языки и распространяли по миру. Никто ничего не скрывал… Превращение Прибалтики в зону «judenrein», уже к началу августа 1941 года (что особо пикантно, силами местного населения!) — в Третьем Рейхе широко рекламировали. Никаких шансов спрятаться, выдать себя за другого человека… или предъявить подложные документы…
— Э-э-ы… — Соколов потерял дар речи. Вот то-то, гражданин начальник, бойтесь своих желаний — они сбываются, — Вы хоть способны вообразить, как бы это всё в итоге сработало?!
— Как выстрел! — Ленка в своем репертуаре, — На фоне убогой советской пропаганды и полного отсутствия нормальной «кинохроники» (в её современном понимании), «Германское еженедельное обозрение», свежим людям, натурально «сносило крышу». В том числе советским гражданам. Особенно военнопленным. Геббельс не зря ел хлеб с черной икрой… Побежали бы впереди собственного визга!
— М-м-мда… И как вы себе представляете последствия подобного бега? Только не для Ленинграда 1941 года, а для всей остальной страны? — вот это хороший вопрос!
— Вообще не представляю… — пожала плечами внучка секретного академика, — Но, меры не противоречит здравому смыслу и наверняка бы сработали… По крайней мере, прекратился бы массовый саботаж эвакуации.
— Даже так?! — теперь каудильо уставился на меня… — А что бы, после этакого вот фортеля, Жданову сказали в Москве?
— Аплодировали бы стоя!
— ???
— Хохма в том, что нечто вроде (практически до деталей) Сталин и ждал. 7 июля 1941 года — Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило план вывоза из Ленинграда (совместно с предприятиями) не менее 500 тысяч членов семей рабочих и служащих. 10 августа — Ленгорисполкому было предложено организовать дополнительно эвакуацию ещё 400 тысяч человек, а 13–14 августа — еще 700 тысяч! Планы фашистов блокировать город были вполне очевидны. Каждый день и час ценился на вес золота. Однако, шанс упустили и 27 августа железнодорожное сообщение Ленинграда с остальной страной было прервано.
— Вы ещё забываете, что весь наличный подвижной состав Ленинградского ж/д узла тогда был 100 % загружен перевозкой отступающих войск, стратегических грузов и партий беженцев с запада… — Соколов произнес это тихо, но все услышали, — Причем, беженцы продолжали прибывать. Даже после (!) смыкания кольца окружения.
— Это как? — настало время удивляться Ленке, — Ну, допустим…
— Дальше. Вы здесь, похоже, считаете, что полковник Смирнов мог «своей властью», отказаться срочно принять и разместить с нашей стороне «дыры» ту орду, которая вломилась сюда в самый последний день?
— У него надо спрашивать…
— Уже… Давно… Не мог! Подозреваю, что и возможности Жданова влиять на события, летом 1941 года, тоже были крайне ограничены. Сами сказали, что ввести «осадное положение» ему так и не позволили. А в условиях «военного положения» — транспортная система подчинялась НКВД и Берии.
Воцарилась неловкая тишина…
— А теперь самое главное. Насчет вашей идеи «хорошенько пугнуть мирняк», — главный начальник страдальчески поморщился, — Предположим, что информацию о поголовном геноциде евреев в Прибалтике удалось довести до кагала и руководство еврейской общины города — ей поверило… Волосы встают дыбом, но допустим, что остальные «богоизбранные» — переводным выпускам «Die Deutsche Wochenschau» тоже поверили… Начался великий драп… Галина, что скажете?
— Я тут… — до меня вдруг начало доходить, да так живенько, что отказало воображение.
— Предположим, что все 600 с лишним тысяч евреев, скопившихся в почти уже окруженном Ленинграде — разом пожелали его покинуть… Изобразили, так сказать, второй «Великий исход жидов», невиданный со времен Моисея… А прочие «лишние гражданские» — потянулись следом…
Стало так тихо, словно само время остановилось…
— Во избежание непоняток, — Соколов выпрямился, почти упершись головой в потолок, — Лично я — родился и вырос в Луцке. Родители — тоже. Дед с бабкой — приехали туда после войны, по распределению. Знаменитое местечко, с точки зрения национальной розни. Кто в курсе?
— «Волынская резня»… ой! — закусила губу филологиня.
— Ошибаетесь… — жестко ухмыльнулся главный начальник, — Это — мимолетный эпизод. Там, как минимум тысячу лет, беспросветное зверство и кровь рекой. Не земля, а сплошное кладбище. Скелет на скелете. А сам Луцк — последнее пристанище недорезанных, заодно — перекресток культур и религий. Про «Луцкий Конгресс» 1429 года — слышали? — Ленка коротко кивнула, — Плюс Магдебургское право — с 1434 года… В общем — историю я всегда любил и знал. Было кого послушать, что почитать-посмотреть-пощупать и вообще, «проникнуться атмосферой». От тех, ещё совсем детских впечатлений — специальность себе выбрал… Спасать людей и давить бардак…
— Вы хотите сказать…
— Хочу! — рывком повернулся ко мне каудильо, — Плохо вы себе представляете, что такое панический бег «гражданских» в военное время. И что такое «целевая вражеская провокация»… Жданова — вы тоже оцениваете предвзято… А он — предотвратил страшное и спас страну. Фокус в том, что любой активный шаг по силовому выдворению из Ленинграда «протестного электората», летом 1941 года — сразу вел к катастрофическим последствиям. Тактика «может быть оно само рассосется» массово преобладала не от хорошей жизни. И даже, когда стало «поздно пить боржоми», а все причастные к надвигающейся катастрофе лихорадочно заметались — Жданов не отступил от сознательно выбранной линии. Фактически саботируя кремлевские приказы о массовой эвакуации. Взял весь этот грех на себя.
— Но, хоть часть евреев из Ленинграда вывести было можно? — запоздало осведомился селектор.
— Они — сами не хотели! — огрызнулся Соколов, — Вы не понимаете, что такое «статус дороже жизни»… Заодно — не понимаете, логики Жданова… Он с этой публикой реально работал! Как пропагандист и организатор. Достоверно знал, что можно ждать от миллионной толпы профессиональных дармоедов, внезапно лишившихся «кормушки» и присмотра. Немцев и чеченцев — депортировали планово. Хоть и в опломбированных вагонах, но не в чистое поле и не в крупные города. Зато с толпой совсем недавно «столичных» начальников, сохраняющих связи, деньги и амбиции — такое не прокатило бы. И?
— Вы что, оправдываете геноцид? — у филологини отвисла челюсть… Такого каудильо — она ещё не видела.
— Геноцид — был всегда… Зато многомиллионные потоки беженцев — «технологический продукт» начала ХХ века. До появления в Европе густой железнодорожной сети (а точнее, до Первой Мировой войны) — явление невиданное. Странное, пугающее, трагическое… В международном праве — статус «беженца» появился в 1922 году. Его узаконили введением так называемого «нансеновского паспорта» для перемещенных лиц. Сюрприз!
— Так ведь и раньше люди пытались убегать от войны, голода и разрухи…
— Навстречу смерти… Опытным путем установлено, что для среднестатистического «гражданского лица», выскочившего из дома в чем был, даже пеший марш-бросок на 100 миль — физически непосилен. Американцы так проверяли «мобильность» населения. Это — летом, в мирное время, по ровному месту, в хорошей крепкой обуви. Наши данные — похожи. При попытке, сгоряча, пройти 100–150 километров, из разновозрастной толпы «мирняка» остается меньше половины. Больные, старые, натершие ноги, плохо одетые или голодные — никуда не дойдут. В непогоду тупо перемрут вдоль обочин. Вывод? Кто куда-то побежал своими ногами — не жилец. До ХХ века — все это знали твердо. Но, прогресс внес свои коррективы. И беженцы, всё чаще, стали доезжать.
— Попутно — сея панику с разрухой по пути следования и в местах концентрации? — завхоз, похоже, в теме.
— Угу… — Соколов зло ощетинил усы, — Там, в XXI веке, Европа криком кричит от наплыва «экономических мигрантов». Жутко преставить, что сделают «военные». Ущерб от вторжения в мирный город многотысячной голодной толпы — сопоставим с массированной бомбежкой. А совокупный деморализующий эффект — с ядерным взрывом. К началу Второй Мировой войны — данный факт тоже установили экспериментально… «Ноу-хау блицкрига»…
Мы с Ленкой молча встретились глазами… Стыдоба. Доумничались. Селектор сочувственно прокашлялся.
— Положение Жданова, поздним летом 1941 года, точнее всего назвать шахматным термином «цугцванг». Любое действие или попытка выждать время — только ухудшали и без того катастрофическую ситуацию… Разом выпустить из «ленинградского котла», на просторы воюющего СССР, многомиллионное стадо перепуганных до икоты обывателей, осенью 1941 года — было смерти подобно…
— А просто вытолкать, как предлагала Галина, лишний «человеческий шлак» в чистое поле — значило его убить?
— Скорее всего — вышло бы ещё хуже. Видел, как такое бывает… Осенью 1992 года, в Абхазии. Когда, в августе 1992 года, армия и отряды «национальной гвардии» Грузии вошли в Абхазию — начались массовые грабежи, убийства и погромы. Абхазы офигели, но не побежали. Собственно говоря — бежать им было некуда. Мы вывезли морем примерно 15 тысяч женщин и детей… на военных судах черноморского флота. Под огнем «неустановленных» самолетов и вертолетов и победные репортажи по грузинскому телевидению о «подавлении мятежа сепаратистов»… Генерал Гия Каркарашвили, в прямом эфире — официально пообещал поголовно уничтожить всех этнических абхазов. Что характерно, и грузины, и абхазы — ему безоговорочно поверили.
— Так я и говорю… — попыталась восстановить свой поблекший авторитет Ленка.
— Цыц! — сквозь зубы осадил её главный начальник, — Началось-то, по-вашему, зато вышло — в точности наоборот. После месяца промывания мозгов и националистической эйфории — грузины расслабились, зато абхазы — напрягли последние силенки… и сунули под нос «высшей расе» совок кровавого дерьма. У их ополчения, тогда, были на руках только «стрелковка», самодельные броневики и старые градобойные пушки. Большую часть живой силы — составляли всякие «добровольцы». Но, дорога ложка к обеду. Ещё мало кому известный полевой командир (а по совместительству — агент российского ГРУ) Шамиль Басаев — организовал и лично провел показательную «акцию устрашения» в своем фирменном стиле. Несколько сотен грузин (позднее начали кричать о тысячах), захваченных в окрестностях Гагры — публично расстреляли перед телекамерами, а все фото с видеозаписями — немедленно «слили» грузинским СМИ… Никто ничего не понял! Информация — «ушла в прессу» и мгновенно появилась на телеэкранах. Без балды — сенсация! Помните, что случилось дальше?
— Я ещё маленькая была…
— Вспыхнула дикая паника, по масштабам — сравнимая только с временами «блицкрига» 1940 года. Во-первых, бросив всю технику и тяжелое оружие — побежала грузинская армия. Во-вторых, выскочив из домов, в чем были — побежали все остальные грузины, тогда проживавшие в Абхазии. Почти 300 тысяч человек одновременно. Примерно половина довоенного населения автономии. Все дороги сразу превратились в одну сплошную «пробку». Снабжение и управление войсками — накрылись медным тазом…
— Так они потом ещё больше года воевали…
— Уже — на равных. И в итоге, абхазы победили. Вот что значит на современной войне одна удачная «целевая провокация».
— Ну… Вот если бы абхазы взяли Тбилиси…
— Ну… — передразнил её Соколов, — Вот если бы немцы в 1940 году оккупировали всю Францию… Не было у них сил на подобные геройства! Ни моральных, ни физических. Всё держалось на волоске. Однако, своей основной цели — они добились. Французская и английская армия, в моральном смысле — летом 1940 года просто исчезли! После Дюнкерка — они превратились в сброд, ссущийся под себя от страха. А миллионы беженцев — разнесли этот же панический ужас по свободным от оккупации территориям Европы. Улавливаете мысль?
— А разве так можно?
— На войне, как на войне, — философски хмыкнул каудильо, — Выпустить на врага пару-тройку миллионов его же собственного «мирняка», причем, до смерти испуганного, забивающего дороги, уничтожающего работу тыла и распространяющего панические слухи — очень сильный ход. Мало кто любит вспоминать, что официально признанное «неудачным» наше наступление в Восточной Пруссии осенью 1944 года — как раз и преследовало цель «дезорганизации тыла» Третьего Рейха. Массовое бегство на запад двух с половиной миллионов этнических немцев — произвело эффект «внезапного удара сапогом под дых».
— Это про «Massaker von Nemmersdorf» и воспетую Эренбургом цель «сломить надменную гордость германского народа»? — поежилась филологиня.
— Угу… Про ту самую знаменитую «резню в Неммерсдорфе», — не стал деликатничать главный начальник, — Немцы, четыре года, смотрели и слушали собственную победную пропаганду, тесно общались с фронтовиками-отпускниками. В каждом семейном альбоме — хранились фотокарточки «героев Рейха» (на фоне руин, трупов «недочеловеков» и виселиц с ними же). Сообщению, что с «высшей расой» теперь будут обращаться точно так же — они поверили сразу и безоговорочно. «Свобода информации», в военное время — палка о двух концах… Можете воображать про Жданова, что угодно, но дураком или трусом он не был. Выпускать из Ленинграда болтливую орду артистов, холуев и начальников — не имел права… «Большая Московская паника» тогда показалась бы невинным детским утренником… Можно ему только посочувствовать… А вот грузины, полвека спустя, радостно и с разбегу — наступили на уже проверенные в деле «немецкие грабли»… Злобных идиотов — не жалко.
— Оригинально! Думаете, что мы с вами — тоже стали жертвами «целевой провокации»?
— ???
Вот так… На моей памяти — Ленка ещё ни разу не спустила пренебрежения к своей персоне. От настолько внезапного щелчка по носу — каудильо утратил дар речи. Хотя, рассуждал по делу…
— Поясняю мысль! Было две «дыры». Американская — внезапно закрылась. Слушая вас и зная, как работают «янки» — могу предположить, что тоже от «перегрузки». Небось — пихали людей и грузы, пока не схлопнулось. «Теории» — у них нет, своего Радека — точно нет. А завидно… Здравый смысл продиктовал, как спровоцировать наших на сходные действия. Вы бы нашествие пресекли… Вопреки субординации. Зато полковник Смирнов — дисциплинированно взял под козырек. Профит! Баланс доступа в параллельные миры успешно восстановлен.
— Считаете, его использовали «в темную»?
— Угу… Как встроенный «самоликвидатор проекта». Вам же объяснили принцип…
— Тогда — наше дело дрянь.
— Почему? — возмутилась филологиня, — Не смотря на любые косяки, жизнь становится всё лучше и веселее.
— Потому, что «вариант выживания» — серия импровизаций. Проверенных на людях вариантов — нет. Что бы там не утверждала Галина. Который месяц — сплошные танцы на минном поле. Один неверный шаг и привет… Так серьезные дела не делаются
— Однако, живем… — пробурчал говорящий ящик, — Главное, с оптимизмом смотреть в будущее. Возможно, и со Смирновым уладится. Общие лишения сближают. «Блокадников» их беда, в конечном итоге, породнила.
— Бред! Такого «родства» лучше не надо! Ой… — прикусила язык Ленка, явно вспомнив очередную гадость.
— Опять не так?
— Понимаете, — она спрятала глаза, — Обыватели, на самом деле, не меняются. Только приспосабливаются… Ко всему! Уже в 1944 году, посреди едва спасенного от врагов Ленинграде, среди недавних «блокадников» — раскрыли крупную, хорошо законспирированную организацию сионистов, всю войну работавшую на Третий Рейх! Поставлявшую немцам как чисто информацию, так и помощь-документы-убежища немецкой агентуре.
— ???
— Человек слаб… Деятели из партийно-хозяйственной мафии — хорошо финансово поднялись на «черном рынке». Но, удрать с золотом и валютой в сводящую с ума близостью (всего 700 километров морем, ночь на моторном катере) «нейтральную» Швецию — можно было только с согласия немцев. Евреи сами (!) вышли на нацистов и предложили любые услуги в обмен на «безопасный коридор». И те, конечно, пообещали. Вот…
— Но, как узнали?! — возмущение завхоза можно понять, «остаточный советский патриотизм»…
— С началом войны — Союз оказался в международной изоляции. Настолько, что с горя вынужден был возобновить почти «остывшие» контакты и с зарубежным «Коминтерном», и с какими угодно неправительственными организациями. Срочно вспомнили даже про обобранный в декабре 1938 году до нитки и еле уцелевший советский «Красный Крест». А из кучки бывших членов «Гехалуц» (не высланных по недосмотру за границу), к апрелю 1942 года, наспех сколотили «Еврейский антифашистский комитет»…
— Так они пользу приносили!
— Это большой вопрос! Как быстро выяснилось, контакты с мировыми сионистскими организациями члены ЕАК с самого начала, использовали «не во вред себе». Посреди войны — они начали свободно ездить за рубеж. Общаться и возобновлять связи… Работать с иностранными банками… Через кассу ЕАК — потекли приличные деньги. Самое главное — появился канал неофициального обмена сведениями с сионистскими организациями.
— Вроде бы — их посылали договариваться о помощи СССР…
— О чем они договаривались — публике не известно. Но, можно оценить финансовый выхлоп. Официально, за годы войны, для советских вооруженных сил, ЕАК собрал 16 миллионов долларов в США, 15 миллионов — в Англии и Канаде, 1 миллион — в Мексике, примерно 750 тысяч — в британской Палестине. Свои зарубежные командировки — Михоэлс & Ко формально окупили. Однако, это только верхушка айсберга.
— Золото Блокады?
— Именно! В осажденном Ленинграде, их сородичи-евреи — тогда буквально сидели на миллиардах. Мечтая переправить их за линию фронта на счета в международных банках. Без контактов с мировыми финансовыми структурами и ЕАК — затея не имела смысла. В реальности, уже к 1944 году, гешефт был почти на мази. Увы.
— Не представляю…
— Если кратко, деятели из ЕАК, к лету 1943 года — вышли не абы куда, а на шведских банкиров-сионистов (тогда активно сотрудничавших с нацистами) и начали крутить с ними шашни. В том числе — добиваясь для ЕАК (уже, как представителя в СССР интересов «World Jewish Congress») «права экстерриториальности» при операциях с банками нейтральных стран. Они хотели делать переводы за границу и получать международную помощь напрямую, мимо монополии государства, через «особые представительства» на местах. Фактически — заявив претензию ЕАК на «свой дециметр государственной границы». Если бы фокус удался (а прецеденты в СССР 20-х годов известны) и такой «пункт» удалось открыть, фигуранты обменяли бы «блокадное золото» на валюту, а затем легально (!) перевели эти средства на иностранные счета, прямо из осажденного Ленинграда (!), не сходя с места. Без содействия «Всемирного еврейского конгресса» — трюк был невозможен в принципе.
— Неужели, они надеялись, что война всё спишет? — озадачился селектор, — Хотя, если вспомнить мерзости, которые творили в 40-х годах французские банки, на территории контролируемой режимом Виши…
— На мой вкус — беспочвенные фантазии, — пробурчал каудильо, — Я понимаю — национализм. Но, какое ещё «особое представительство»? Рядом с фронтом? На территории враждебной воюющей страны? Бред…
— Самое обыкновенное… — склочно прохрипел говорящий ящик, — Стандартная международная практика. Когда два государства воюют, они доверяют представлять свои интересы «нейтралам». Часто — одним и тем же. Шведы и швейцарцы, на этом посредничестве в ту войну, очень неплохо заработали, — пауза мучительно затянулась, — Так вот, оказывается, почему Валленберга наши «приняли» в Венгрии и больше не отдали… Читал про него ещё у Семёнова и дальше интересовался, только без фанатизма. А сейчас картинка сложилась полностью. И почему занимался им лично Абакумов — тоже точно в дырочку.
— Вождь захотел узнать о «ленинградском гешефте» ЕАК из «независимых источников»?
— Галина, раз начали — то разъясните. Жданов уже потерял контроль над обстановкой?
— Не совсем так. Ситуацию в блокированном Ленинграде целиком контролировал Берия. Лично, через подчиненные ему (!) «структуры НКВД». С самого начала и до самого конца… А Жданов, осенью 1941 года, завалил всё, что только мог, чисто от «профнепригодности» в качестве «кризисного управляющего». Тем не менее, товарищ Сталин ему доверял и наверное, был прав. Налаживать отношения и пудрить мозги массе — этот «профессиональный пропагандист» действительно умел… Ну, и выполнять абсолютно любые приказы (в меру своей компетенции) — тоже. Страну — они спасли. Цена, там и тогда — не имела никакого значения, — прости, Володя, твоя школа…
— Ну и как планировали свой международный бизнес воротилы «черного рынка»?
— Без понятия! — оскалилась Ленка, — Только знаю, что шведские финансисты усердно проталкивали через ЕАК предложения об открытии в Ленинграде их «нейтрального представительства», в статусе «консульства», ради «помощи пострадавшим от Блокады евреям» — вплоть до конца 1947 года! Настолько вкусную «инсайдерскую информацию» им скормили во время войны…
— Получается, что и «Ленинградское дело»… — до некоторых, доходит, как до жирафа.
— Разумеется! Если отбросить болтовню, то верхушка послевоенного Ленинграда, для себя любимых, пропихивала «столичный статус» (на уровне Минска с Киевом) главным образом ради того же самого — «дипломатической неприкосновенности» (с «депутатской», в Союзе 40-х годов, наблюдались проблемы) и свободного «выхода на зарубеж» (возможности положить деньги на иностранный счет, свой, целиком недоступный вышестоящим начальникам, просто перейдя на другую сторону улицы). Открытия в городе иностранных дип-представительств и права напрямую работать с иностранными банками. Русскому послевоенному начальству — тоже жгло душу «золото Блокады» и ощущение своей неполноценности…
— Фигня получается… — пробормотал Соколов, ему трудно расставаться с иллюзиями.
— Не скажите! — у внучки секретного академика внутри явно запасная батарейка, как у Терминатора, — Помните «Беловежский сговор» в декабре 1991 года и Назарбаева, который в Вискули как бы, типа, «изо всех сил спешил», но почему-то «не успел»? Думаете — он тогда опоздал случайно?
— Сомневаюсь, но готов выслышать вашу версию… — герой, держится, хотя и сердит…
— Союзные республики, Украина и Белоруссия — не просто так, а «полноправные» члены ООН! Их руководителям соответственно полагался «международный статус». Свободный выезд за границу, например… Пресловутая «дипломатическую неприкосновенность». Оно — вроде фигня, но «до канадской границы» — успеть добежать можно. Ельцин — в середине 1991 года, уже почуял власть и пер напролом, как голодный таракан на запах жареного мяса… Готов был рисковать головой. А несчастный президент Казахстана не имел ни мотива, ни «международного статуса». Вот и не спешил ставить голову на кон. Политика — искусство возможного.
— Это вы к чему? — подозрительно покосился каудильо.
— «Социк» — совести не имеет. Считается, что её заменяет «голос в голове». Система правил, заученных наизусть. На самом деле — всё проще. Имеет значение только «меня точно накажут» или «я наверняка успею смыться». В первом случае — люди ведут себя «по-человечески», в последнем — становятся зверями. «Счет в иностранном банке и свободный выезд за границу», для отечественного начальства, много веков подряд — страшный соблазн и изумительно наглядный «переключатель морали».
— Намекаете, что полковник Смирнов рядом с закрытой «аномалией» и тот же полковник Смирнов рядом с открытой «аномалией» — два принципиально разных полковника Смирнова?
— Примерно так… Они даже незнакомы. Можете верить или не верить. Это объективная реальность.
Глава 56
Клеймо героя
Соколов обиделся… На этот раз — капитально. Даже усы задрожали. Всё же Ленка — стерва
— Я верю… Что моя личная вера меняет?
— Всё! — воодушевилась филологиня, — С вами — можно работать. Как с человеком. А с функциональным элементом государственной машины (которым воображает себя полковник) — мы работать не можем. Нет субьекта для сотрудничества! Отдельного человека — государство воспринимает как корм или рабочую скотину. Даже в разгар системного кризиса… Собственно, поэтому государства и гибнут.
— Галина? — опять пришла моя очередь своими словами расшифровывать чужие догадки.
— Если в двух словах, то блокадный Ленинград сгубила неспособность его руководства выйти за пределы служебной субординации. Оно искренне считало, что любая инициатива может исходить только сверху. В формате — «Партия сказала — надо! Комсомол ответил — есть!». Всё остальное — бунт или подстрекательство к бунту.
— Смирнов сказал бы, что это — норма… — осторожно заметил каудильо, — «Вертикаль власти» требует строгой системы подчинения и выполнения служебного долга. Тут я его даже понимаю.
— Плебейство, возведенное в ранг добродетели… — скривилась Ленка, — Не смешно.
— Ах, да… Вы же у нас аристократки «голубых кровей»… — не сдержался Соколов.
— Природный аристократ — здесь один. Вы! Потому, что «аристократизм», в первичном смысле — есть свобода от любых сословных, расовых, религиозных и национальных предрассудков. Мне — такое не дано… Терпеть ненавижу «верунов»!
— У каждого свои недостатки… И каждый человек приносит пользу, если используется на своем месте…
— А потом — взрывается… Или, начинает со страшной силой гадить. Явно или тайно…
— Потому, что верит в бога?
— Потому, что сработает, как «детонатор», заботливо поставленный «мозговой блок»…
— Передерг! Тем же блокадным Ленинградом — руководили профессиональные атеисты!
— Скорее еретики. Публично расплевавшиеся с родным православием или иудаизмом, но сами, с детства, воспитанные в религиозном духе. В самый критический момент «культурная закваска» торкнула. И «товарищи коммунисты» — принялись чудить… — интересно, что мне такая версия в голову не приходила, а у филологини — прямо от зубов отскакивает. Причем — не о чем спорить. Убедительно.
— Но, какого черта?!
— Деньги изобрели — когда потребовалось «средство обмена» с людьми, которым нельзя верить на слово и невозможно принудить силой… А «монотеизм» изобрели — когда понадобился способ без насилия подчинять таких людей себе. Древние, как мир, «политтехнологии». Ничего личного… Из буйных варваров, мирно, через какую-нибудь пару поколений, таким манером уже спокойно вьют веревки.
— Такого не бывает! Ну, разве в религиозных агитках…
— Ещё как бывает! Если кто-то думает, что Перестройка, кровавый октябрь 1993 года и принятие для России оккупационной Конституции (написанной врагами) уникальный случай, он просто не знает, как работает «проектно-конструкторское» управление чужой историей. Главное — подобрать к чужой элите «зацепку». Напомню основные этапы «мирного укрощения» гораздо более строптивых русичей:
В 907 году — последняя успешная для предков война между Киевской Русью и Византией.
В 941 году — киевляне последний раз, крайне неудачно, сходили походом на Цареград.
В 957 году — вдова киевского князя Ольга, по личным причинам (барышне ужасно не хотелось живьем сгореть на погребальном костре покойного мужа), приняла в Константинополе крещение.
В 988 году — князь Владимир Киевский осадил Херсонес… и тоже по личным причинам (пунктик насчет «сына рабыни») — принял крещение сам, а между 987–992 годами «крестил Русь». Дело кровавое, отвратительно задокументированное и уже для современников — весьма мутное… Результат?
1. С момента «крещения Руси» и до IV Крестового похода (целых двести лет!) высшие иерархи церкви Киевской Руси, почти поголовно — греческие «экспаты» с громадной личной властью, на уровне «Gauleiter der NSDAP». Грубо говоря — с полномочиями «первый после бога». И это — терпели…
2. При каждом (!) богослужении, на Киевской Руси, в качестве «верховного земного владыки» — наши попы торжественно славили византийского императора. Как Гитлера во время оккупации.
3. Началась регулярная выплата Православной церкви (то есть, органу иностранного государства!) «десятой части» от официальных доходов каждого князя. По тяжести — это сопоставимо с репарациями Германии после Первой Мировой войны (немцы закончат их выплачивать где-то к 2010 году).
4. Никаким уважением русскую митрополию не баловали. В диптихах она занимала самые последние места (сначала 61-е, а позднее 77-е). Киевского князя, при императорском дворе, не особо почтительно — титуловали «стольником». Это — не считая более мелких, но регулярных издевательств…
5. Простым жителям Киевской Руси — её крещение «открыло окно в Европу». В качестве основного «экспортного товара» — рабов… Именно с конца IX века — главным источником процветания Венеции стала оптовая перевалочная база для «двуногого скота» Riva degli Schiavoni. Ныне воспетая поэтами, всемирно знаменитая — «Рива дельи Скьявони» («Славянская набережная»). Через эту страшную полоску земли, навстречу мукам и смерти — прошли миллионы наших бывших соотечественников.
6. После начала Ига — Православная церковь стала «государством в государстве». И, мигом переобувшись в прыжке — нахально наживала баснословные богатства, ещё двести с хвостиком лет (!), официально славя вообще некрещеных моногольских ханов.
— Красиво? Сначала — бескровная победа. Потом — «введение внешнего управления». И наконец — грабительская «бессрочная контрибуция». Без войны! На «психологии» и голом базаре… Вот такие «духовные скрепы» и добровольная «самооккупация». Впечатляет?
— Зачем мне это знать? — Ленка шумно втянула в себя воздух…
— Тут кто-то жаловался, что не понимает мотивации полковника Смирнова и его штаба.
— Допустим…
— Возможно, данный кто-то легче поймет мотивацию кодлы древне-русских князей (это были, поголовно, «отморозки» с руками по плечи в крови, не признающие вообще никаких авторитетов), внезапно воспылавших болезненной почтительностью к христианству и далекой бессильной Византии. Ну?
— Я пас! — сдался каудильо, однако, филологиня только деловито кивнула.
— Люди не меняются! Для «вертикала» самая ценная на свете вещь — социальный статус и гарантии его сохранения.
— Мотив «деньги и дети в Лондоне», тысячу… или шестьсот лет назад — смехотворен.
— Правильно! Поэтому на «титулование» в далеком Цареграде — князья плевали. Зато церковь — предлагала работающую «технологию управления». И драгоценный «Мандат Неба» на правление. Основа «монотеизма», его «ноу-хау» — это вера населения в сакральность любой существующей власти.
— Поясните…
— В современном мире, «статус» — категория публичная. В выпусках СNN всё видно. До электронных и печатных СМИ «статус» формировался на месте. Глашатаями на площадях. Никто никому не расскажет, что властители мира отвели родному князиньке льготное место «под шконкой возле параши».
— Согласен…
— Но, у себя в «бантустане», при условии регулярной оплаты услуг «экспатов», князь будет проходить по категории — «помазанник божий». А лучше быть первым в деревне, чем последним в городе… Цену за «святую крышу» — византийцы назначили конскую. Так ведь дело того стоило! Если до «крещения» — вопросами подчиненности на Руси рулила бесконечная резня и каждый перец, способный собрать дружину — претендовал на высшую власть в стране, то после тянулись лишь вялые «усобицы». В новой ситуации появился арбитр, которого нельзя принудить «узаконить» очередного узурпатора силой.
— Кроме того, христианами-мирянами удобно управлять. Посты, «промывание мозгов»…
— Убедили.
— Перефразируя сказанное — «Можно вывезти Ванька из Пердуновки, но Пердуновку из него выбить невозможно!» — сверкнул остроумием говорящий ящик, — Наша публика даже идею коммунизма попыталась переформатировать в знакомую с детства «пирамиду божественной власти». Во главе с собой.
— Любой социальный проект можно переделать в религию, — надула губы филологиня, — Достаточно, что бы в обществе сохранялась достаточная прослойка «верунов». Или — в руководстве…
— Связь?
— Те кто делали Революцию, штурмовали небо. Но их последыши — захотели чувствовать себя богами на земле. Всерьез. Представьте! Начальники из блокадного Ленинграда — получили высшую власть над жизнью и смертью миллионов людей… Звездный час карьеры! А тут, какие-то инженеришки с учеными — вздумали их поучать, как надо управлять «массой»… Посмели подавать небожителям советы, как надо спасать осажденный город и заранее списанный в «потери», планово вымирающий «проблемный электорат»… Сверхнаглость, не?
— Вертится на языке…
— «Заговор ученых», — пожала плечами Ленка, — Другими словами — святотатство. Увы.
— Что это знание нам дает?
— Рабочую модель поведения в остро экстремальной обстановке природных «вертикалов» и «горизонталов». В первом случае, неизбежно — получается «мегафилиал перевала Дятлова». Попытки заставить «всех остальных» выполнять приказы одного «вождя». И бешеная драка между «претендентами» на эту роль. Всеми средствами. Насмерть. Судя по всему, в блокадном Ленинграде, Жданов — никакого другого «вероятного сценария» не ожидал. Отчего — беспощадно всех самозванных «советчиков» давил. Примерно те же соображения, как мне кажется, — Ленка притворно вздохнула, — движут Смирновым. От вопиющей анархии и вседозволенности (свободы творчества) у него изрядно накренилась крыша. То, что бардак, рабочая атмосфера для «умников-горизонталов» — он теоретически знает (не дурак, совсем не дурак!), но вот поверить душой — не может.
— Рвутся наружу «мозговые блоки»?
— Угу… Других начальников на его уровне — в России нет. Вымерли, как мамонты, ещё при раннем Брежневе.
— «Этика скотов» рулит! — подключился селектор, — Символ веры — «Мы самые умные, потому, что главные…» Остается пол шага до введения новой религии. Возможно, поначалу «светской».
— А во втором случае? — нахмурился каудильо.
— В блокадном Ленинграде не получилось, — резюмировала филологиня, — Исторически, в подобных ситуациях обычно вспыхивает бунт, начинающий эру «прямой демократии», когда рушатся все сословные, возрастные и религиозные барьеры, а с богами — начинают обращаться «как с людьми»…
— Но, могло получиться? — спрашивает не меня, а смотрит на нас обоих. Кто первый?
— Сомневаюсь! — огорошила собрание московская нахалка, — Среда давит. А столичное население всегда подвергается жесткому отбору «на лояльность начальству». Представляете результат?
— Кое-что слышал… — хитрит или деликатничает?
— Про эвакуированных из Ленинграда ученых и инженеров, основавших в Сибири новые города и научно-исследовательские центры — слышали все. Хотя там было «активное меньшинство». Зато впечатление простого населения от основной массы эвакуированных в 1942 году «блокадников» — скорее непотребное, — она манерно закатила глаза к потолку, — «Ленинградцы хуже жидов! Они всё делают по блату и помогают только своим…» Это — мнение про относительно приличных людей, переживших первую блокадную зиму. Когда наиболее «проблемный» электорат, совместными усилиями НКВД, армии, школьных учителей, врачей, спекулянтов с «черного рынка» и «подставных уголовников» — удалось оперативно упокоить…
Каудильо, стоически хранивший молчание, медленно выпустил из легких долго удерживаемый там воздух…
— Мне не нравится ваш тон… — помолчав, добавил, — Мне не нравится, что меня водят за нос, как мальчишку… Что за сюрпризы у вас там припасены, в «домашних заготовках»?
— Это не у нас… — встречно оскорбилась внучка секретного академика, — Это вы сейчас популярно объяснили, что такое «беженцы в тылу врага», если планируется «Blitzkrieg». Я позволила себе самые очевидные выводы.
— Опыт Блокады уникален! — ощетинился главный начальник, — Такой транспортной связности, как в ХХ веке — человечество никогда не знало. С побочными эффектами от избыточной мобильности «мирняка» — оно столкнулось впервые!
— Знало! — отрезала Ленка, — Просто давно было… — и добавила уже спокойнее, — Кризис Бронзы — тому пример.
— ???
— Всё повторяется. Иногда — на новом технологическом уровне… через тысячи лет. Потому, что люди — те же.
— А транспортная связность?
— Самые катастрофические последствия Кризис Бронзы оставил в самом технически продвинутом и наиболее развитом регионе мира — бассейне Средиземного моря и примыкающем к нему Плодородном Полумесяце. По причине пресловутой и уже тогда превосходной «транспортной связности». Первая эпоха Глобализации…
Она потянулась к своей кружке с остатками «эликсира» и одним глотком допила остатки.
— Вот не смотрите на меня зверообразно. На самом деле — всё наглядненько…
— От какой сырости?
— Был у нас не особо популярный советский историк — Юрий Викторович Андреев… Ленинградец, ребенком пережил первую блокадную зиму. Потом, всю жизнь интересовался «цивилизационными кризисами» культур в разных стадиях «индустриала». Очень глубоко копал периоды Поздней Бронзы, Железной Революции и Античности.
— Какой тогда «индустриал»? Это же черти когда было…
— С точки зрения «истории культуры» — оно было буквально вчера. Базовые нормы поведения — у людей не меняются.
— А с технической? Та же «транспортная связность», позволяющая в считанные дни перебрасывать миллионы солдат и гражданского «мирняка» за тысячи километров…
— Зря вы привязались к термину. В период Поздней Бронзы — с вашей «транспортной связностью» у эллинов всё было отлично. Даже по современным меркам… В материковой Греции нет ни одного места, дальше 90 километров от моря. А в Эгейском море — трудно найти точку, которая дальше 60 километров от ближайшей суши. Береговая полоса юга Балканского полуострова и море вокруг — один безумный фрактал. Плюс — горы, разделяющие самые крошечные островки на изолированные «анклавы»… Плюс — обилие лесов… Море защищало от чужаков, море связывало далекие полисы между собой, море кормило. Но земля, с лесом и полезными ископаемыми — позволяла жить гораздо более обеспеченно и свободно, чем пахари с материка. Не просто ремеслом, а участием в «международном разделении труда».
— Один черт, деревенская кустарщина. Видели статистику ООН? Аккурат к 2008 году, в город переехала жить большая часть населения Земли. Вот что такое настоящая «глобализация»!
— В том и фокус, что Эллада, с невероятно древних времен — сплошь «городская», на 90 % урбанизированная местность. «Деревня», как явление — там просто исчезла. Один сплошной полис с пригородом. Что, кстати, объясняет факт, почему античная Греция в культурном смысле — нам роднее и понятнее, чем современный Китай или даже географически близкая Турция.
— И как оно вышло?
— Более 80 % территории Северо-Восточного Средиземноморья — горы. Пахотной земли — практически нет… Пастбища только для коз и овец, способных скакать по скальным кручам. При этом — международный транспортный перекресток. Дикая перенаселенность с незапамятных времен и не менее свирепая вражда между соседними поселениями. Отчего, основной вид «общежития» — военная демократия в укрепленном городе (полисе), а основные занятия его граждан — ремесла, торговля и война. Вот…
— Что означает — привозную еду, привозное сырье, привозные инструменты и привозных рабов-специалистов, — до каудильо дошло, — Наши мегаполисы живут «с колес», а там жили «с палубы».
— Ага! По основным «цивилизационным показателям» там, без балды — уровень первой половины нашего ХХ века. Разве без электричества. Дорожная сеть, водопровод, канализация, унитазы, ванны, поголовная грамотность и прочее. За три с половиной тысячи лет «до того как». Даже основные элементы женской моды — совпадают с современными. Каблуки, мини-юбки, прозрачные блузки, парики, накладные ногти с ресницами, декоративная косметика…
— Короче, всем нам хорошо знакомое «общество потребления», — подключился далекий Лев Абрамович, — И на фоне якобы «высокой культуры» — массовое тунеядство, моральное разложение, коррупция и прочий упадок нравов… Неизбежные спутники взрывного роста производительности труда.
— Ну, да… — похоже, с его стороны филологиня поддержки не ожидала, — Именно этот феномен «пира накануне чумы», крайней хрупкости урбанизированного общества «высокого индустриала» — жестко анализировал Андреев. Сознательно добавляя крайне прозрачные намеки на реальность ХХ века.
— И что он накопал?
— Очень интересную теорию, объясняющую причины почти мгновенной (считанные годы) катастрофы «высокотехнологичного уклада». Анализ дошедших до нас культурных артефактов, заставляет сделать вывод о повальной буржуазной посредственности, задавившей средиземноморскую цивилизацию в XIII столетии до новой эры. Одинаковость жилищ, храмов, одежды, утвари, манер, даже бухгалтерских записей архивов. «Массовая культура» вдруг охватила все слои общества, включая и самые верхние его этажи. Триумф торжествующего подражательства. Сытый застой. Однако, начался кризис — и показное великолепие рухнуло, никогда более не возродившись. Массы с начальством совместно извели «мудрецов и героев», после чего — безблагодатно вымерли. Точнее — истребили друг друга в финальной резне…
— По варианту, который едва ухитрился предотвратить Жданов в блокадном Ленинграде?
— Там вышло страшнее… Резня и гладомор растянулись на много лет. Но в целом, да. Геополитическая ситуация Поздней Бронзы, после битвы при Кадеше — примерная копия нашего «мирного сосуществования», после 1945 года. Любые «стратегические амбиции» — дружно накрылись медным тазом, народ — мирно расслабился, а через пару поколений, пафосно выражаясь — настало «время леммингов».
— С этого момента подробнее… — помрачнел Соколов.
— Как уже сказано, базовым ресурсом любой цивилизации — всегда является жратва. В условиях «свободного рынка», «транспортной связности» и международного «разделения труда» — всё производство продовольствия обычно концентрируется в местах, где у сельского хозяйства минимальные издержки. Конкретно «там и тогда» — в Египте. «Зерновой сверхдержаве» Бронзового Века. Остальные пахари разоряются, наступает монополия. Профит! Но, тут и крылась засада… Ирригационная система Древнего Египта сформировалась давно, ещё при первых династиях. Потолок её возможностей полностью (!) определяет сток Нила. Вода поднялась высоко — урожай богат. Нил обмелел — наоборот… Обычно, государственные резервы страны фараонов — позволяли легко сглаживать эти колебания. Однако, рынок диктует свои законы… И при последних Рамсесах — зерно из стратегических хранилищ щедро пошло на продажу. Середина и конец XIII века до новой эры — величайший «климатический оптимум» человечества.
— Зачем? — филологиня хмыкнула.
— Если в двух словах — жизнь заставляла. Бронза металл войны. Но ни в Египте, ни в Месопотамии — своих месторождений, нужных для производства металлов — не было. Ни меди, ни олова, ни даже мышьяка. Всё на 100 % привозное. Бронзу плавили греки, в местах изобильных рудой и деревом. Причем, олово для неё — финикийцы везли аж с британского Корнуолла. Уже к XVIII веку до новой эры — небольшие залежи олова в Малой Азии и Греции целиком выработали. На пике потепления — Восточное Средиземноморье цвело и бурно развивалось. Страны Плодородного Полумесяца — растили пшеницу. Малая Азия, Кипр и Греция — добывали минеральные ресурсы, ради «первого передела» — вырубая свои леса. А финикийцы — обеспечивали глобальные перевозки. В перерывах — все безостановочно друг друга грабили.
— Точнее, совмещали торговлю с пиратством, — вмешался завхоз, — Бизнес — это война.
— В каком смысле? — говорящий ящик закряхтел…
— Если я хоть что-то понимаю, доставка товара из континентальной Греции в Египет и обратно на излете Бронзового Века давала порядка 1000 % прибыли. В то время, как нормальный купец — удавится за 300 % и поплывет на край света за сотню. Но, в том «супе с клецками», который называют Средиземным морем — прямых дорог нет. Всем хотелось урвать свою дольку. В результате каждый талант меди или олова, каждая амфора с зерном, по дороге, минимум десяток раз, переходили из рук в руки. Физическую стоимость — создавал один человек, а жрала и пила за его счет (деля маржу за доставку и посреднические услуги) целая толпа. Торговая наценка, как в любом современном супермаркете, кстати.
— Первый раз слышу…
— Истинная правда! — утвердительно тряхнула челкой внучка секретного академика, — В располагающей хоть какими-то рудниками и своим лесом Малой Азии — производство бронзы достигало 300 граммов на человека в год, а в пустынном и безлесом Египте — едва 50 граммов на человека в год.
— Одновременно, наемники из «народов моря» — щеголяли в «полных» (с головы до пят) бронзовых доспехах, — вбил последний гвоздь селектор, — Что прозрачно намекает на разделение труда.
— Ну, да… Собственно потому, личная гвардия последних фараонов — это закованные в броню варвары-северяне, а не свои родные египтяне. Возможно, храбрые и верные, но увы, голозадые.
— Наемникам надо платить… И не зерном, — рассудительно заметил главный начальник.
— Тоже верно. Своим вассалам Египет платил золотом, щедро накачивая деньгами и без того раздутый мыльный пузырь «глобализации» и провоцируя войны. А варвары — только тому и рады…
— Никогда не понимал систему…
— Обычный способ избавления от излишков населения в «традиционном» обществе. Земли нет. Хорошей работы нет. Но, можно найти судьбу или смерть за морем. Благо, что разбой и пиратство в Элладе — никогда не осуждались. Цивилизованные страны (с низкой рождаемостью) — всегда старались воевать наемниками, попутно сдерживая демографический бум у зависящих от подачек окрестных народов.
— Думаю, они и понятий таких не знали…
— Почему? Знали! Официальной причиной Троянской войны — стала просьба Геи к Зевсу сократить население, так как терпеть излишне расплодившихся людей ей стало тяжело, — Ленка подняла глаза к потолку и провыла:
«…Зевса же
Свершалась другая воля, к вящей
Беде моей: меж греков и несчастных
Фригийцев он войну зажег, чтоб мать
Освободить от населенья — Землю…»
Еврипид, «Елена».
— Всё придумано до нас… За три тысячи лет до Мальтуса… Там тоже выбора не было. Транспортная связность, до последнего момента, создает иллюзию устойчивого роста глобальной экономики, пока она «пожирает сама себя». А чуть тормозни…
— Всё великолепие мгновенно начинает рушиться, как карточный домик… — подтвердил селектор, — Тормозить — нельзя! Сразу же вылезают страшные вещи, в стиле «перевала Дятлова»… или блокадного Ленинграда…
— Галина, оно так?
— Обычная биология! Полис сохраняет сносную управляемость, пока число полноправных граждан — меньше «барьера Данбара». Причем, величина «барьера» в свою очередь, зависит от морально-делового уровня граждан. Сытая и праздная толпа, в которую превращается «общество потребления» уже через пару поколений мирной жизни — готова самоубиться на пустом месте. Вспоминаем поздний СССР. В условиях голода и войны, так вообще. Коллапс Бронзы начался с того, что в Египте случился затяжной неурожай.
— Могу себе представить… — фыркнул в усы каудильо.
— А вот я — не могу, — созналась Ленка, — Не хватает воображения… Весь огромный регион, насыщенный транспортом, оружием и привычно бездельным населением — вдруг остался без еды. Был, например, остров Лемнос. Один из экономических центров мира, вроде Гонконга сегодня. Так вот, весь остров, поголовно (!), разом всё бросил и уплыл воевать. Потому, что на острове Лемнос — тупо нечего жрать. Сохранилась «Лемносская стела», по ней теперь можно догадаться, что там жили предки этруссков. Расшифровать текст — не могут до сих пор. Это единственное, что до нас дошло от целого самостоятельного народа, со своей письменностью. Больше — никаких записей не осталось… А от тех свидетельств, что уцелели в других местах — волосы дыбом.
— Дайте закончить… Представьте! Температурная волна климата — всё ещё шла вверх. Производство зерна вроде бы ещё должно расти. А его перестало хватать. Почему? Стало больше людей. В какой-то момент («золотой век» Поздней Бронзы) — рост населения «оторвался» от производства еды и древний рецепт достижения доминирования над врагами и соседями («плодитесь и размножайтесь») — вдруг перестал работать. Первыми это ощутили «окраины» мира и «сырьевые» культуры. Фараоны могли отсрочить перевооружение армии или свернуть (как они думали — временно) золотодобычу в Нубии, что для них оказалось лишь самым первым признаком кризиса. Зато для хеттов, несмотря на меньшую, чем в Египте численность населения, вопрос поставок хлеба встал остро. Они критически зависели от обмена своих металлических изделий на продовольствие. Ещё сильнее от египетского зерна зависели финикийцы и микенские греки — «транспортники», добытчики и переработчики сырья. Древняя глобализация — дала многим средиземноморским народам шанс подняться на небывалые высоты прогресса. Но, она же связала их критической зависимостью друг от друга и от главного энергоресурса эпохи — зерна. Срок падения региона обратно в каменный век определял момент, когда Египет надорвется почти в одиночку «кормить глобализацию». Ориентировочно, после 1230 года до новой эры — всё завертелось…
— Что именно?
— Резня! — пожала плечами филологиня, — «Голодные войны»… Первый слой сплошных разрушений микенских городов — как раз около 1230 года до новой эры. Хотя в Египте — ещё самый пик могущества. Рамсес II, прозванный впоследствии Великим… А в Греции и на островах уже война «всех против всех»… плюс хронический голод у хеттов… «Транспортная связность» — оказалась «палкой о двух концах». Конец света, во всем Восточном Средиземноморье — настал практически одновременно.
— Смотря, что этим термином называть… — пробурчал главный начальник, — В смысле, пришли Темные Века? Что это вообще такое, Темные Века?
— Ну, если в сравнимых категориях… — потянулась всем телом Ленка, — Представьте, современную Россию, где Москва, с окрестностями, выполняет роль «перекрестка товаров и капиталов», постигла аналогичная катастрофа. Добавим фактор «транспортной связности». У нас, её обеспечивают дороги, но это — не совсем то. А там — было море. Которое не перегородить. Кто хотел плыть и имел на чем — без всякого труда доплывал в любую точку обширного региона. Максимум — за одну неделю…
Соколов зябко поежился. Так ему и надо… Как нас беженцами пугать — так он герой. Настало время бояться самому.
— Правильно догадались… — злобно оскалилась филологиня, — В сравнимых категориях получается примерно так: От всей некогда великой страны — сравнительно целыми остались Мурманск и Владивосток. Южные районы, в одночастье, снова стали Диким Полем, где пасут стада дикие кочевники-работорговцы… Весь бывший Центр — превратился в выжженную безумной войной территорию, размером с пустыню Гоби… И да — ни света, ни воды, ни еды… Письменность — пропала на столетия… Русский язык — стал «мертвым»… Остатки населения разбросало так, что потомки дагестанцев бьют тюленей в море Лаптевых… А устроили катастрофу жители Москвы. Как только поняли, что «святая нерезиновая», отныне и навечно — лишена «столичного статуса», отрезана от поставок продовольствия и возврата к прежним сытым порядкам — не будет. Почему? Двенадцать миллионов «соли земли русской» — должны были смирно передохнуть или как все «перейти на подножный корм»… Казалось бы, «меньшинство» жителей страны — обязано подчиниться «большинству». Но, вкрай зажравшиеся эгоисты — почему-то не захотели.
— Ну у вас и шуточки… — каудильо попытался стряхнуть оцепенение, «модуль» скрипя содрогнулся, — Ей богу — мороз по коже!
— Честная реконструкция! — Ленка в своем репертуаре, — Что могут сделать всего 10 % сытого, грамотного, политически активного населения страны или региона, если опрометчиво урезать им пайку, но оставить свободу воли. Блокада Ленинграда — далеко не самое худшее, что могло случиться с СССР в 1941 году. Какой ни есть, а прогресс «прикладных политтехнологий» — налицо! Андреев, на эту тему, в СССР — высказывался предельно осторожно, обидняками… Но, можно сложить два и два.
— Галина, что притихли?
Отвечать страшно не хочется. Так элегантно, изображая самокритику, вывялять родной Питер и его обитателей в говнище одними тонкими намеками. Змеюка! Москвичи нас тоже не любят, да…
— Всё правильно, — главное, что бы не дрогнул голос, — Конец Бронзового Века стал именно «системным коллапсом». Даже без нашествий завоевателей или природных катаклизмов — вышло бы примерно то же самое. Главная проблема любой цивилизации — это «качество человеческого материала».
— Подождите… Откуда голод? Сами говорите, что «поставки продовольствия понемногу стали снижаться». Опять же, великолепная «транспорная связность» делает невозможной любую блокаду.
— А это — гримасы рыночной экономики и международного разделения труда, — печально отозвался селектор, — Есть такое понятие — «эластичность спроса». Товары с «полностью эластичным спросом» — драгоценности, деликатесы, мебель, предметы престижного потребления. С ними всё просто. Предложение увеличилось — подешевело. Приключился дефицит, то же добро пропорционально подорожало. А бывают товары с «неэластичным спросом» — предметы первой необходимости, лекарства, вода, спички, электричество, хлеб, поваренная соль, бензин. Потребление стабильно, но от них нельзя отказаться. Поэтому, снижение предложения на несколько процентов взвинчивает цены в разы. А угроза дальнейшей нехватки — дочиста опустошает рынок, так как начинается массовая скупка… в целях спекуляции или накопления «про запас». Учтите, что торгуют (продают-покупают) — только с равными. У всех прочих в острой ситуации — жизненно важный дефицит отнимают силой. Даром! Не стесняясь применять оружие…
— А попробовать договориться по-хорошему? — говорящий ящик невоспитанно захрюкал.
Судя по затянувшейся паузе, ответа ждут от меня. Как наиболее разбирающейся в теме.
— Договариваются тоже «только с равными». Но, в социуме избалованном сверхдоходами (сытом и вооруженном, если брать Позднюю Бронзу) или «столичным снабжением» (если брать Питер 40-х годов) каждый (!) житель полиса (мегаполиса) считает, что уж лично он — наверняка «избранный», а следовательно — «имеет право». Даже, если оно реализуется в его пользу ценой ущерба всем остальным.
— Как-то витиевато, — сказать, что ответ каудильо не понравился, ничего не сказать.
— Общества «братьев по морали», не превышающее по численности «предела Данбара», в реале — встречаются исключительно редко… Для «патриархального» общества, правота определяется не моральными нормами, а «числом штыков». Поэтому, любая попытка (!) перейти из сословия «воинов» в касту «аграриев» — добровольное принятие роли «жертвы» и сигнал к нападению. Этот слаб! Он сдался и вместо благородного грабежа пытается ковыряться в земле. У него мало сил, но наверное, есть еда! Вспоминаем сотрудников ленинградского Ботанического сада, поздней осенью 1941 года разбивавших свои «подземные грядки» в обстановке строжайшей тайны. Принудить горожан, более всего озабоченных собственным «статусом» (готовых за него убивать) добывать пропитание собственными руками — трудно. Власти даже не стали пытаться…
— Выражаясь по простому, в обоих случаях — «прогноз летальный»?
— Угу… Привычные к халяве — будут хитрить, подличать, с топором подкарауливать в темном подъезде собственных соседей, но мотыжить грядки или растить в подвале грибы — ни за что не станут! Именно эту «энергичную публику» Жданову удалось, за первую блокадную зиму, большей частью — уморить голодом (предварительно обчистив до нитки), а присмиревшие остатки — организованно выжить из города. В эвакуацию, весной-летом 1942 года… Ничего личного, такие законы в реальной политике.
— Елена? — на нашей улице праздник, московскую выскочку повысили в статусе до меня.
— На современном политическом жаргоне это именуют «венецианской системой», — как с гуся вода, — С помощью целой системы мер, в поголовно вооруженном, живущем торговлей и бандитизмом городском социуме — искусственно поддерживают «социальный мир». Воспитывают в «малоимущих» классах коллективный «синдром официанта», — Ленка откровенным взглядом «сняла мерку» с Соколова и, видимо решив, что в кабаках он бывает редко, пояснила, — Клиент в ресторане — контачит с прислугой «почти на равных», поскольку его социальный статус компенсируется предельно близкими отношениями. Плюнуть излишне наглому барину в суп — традиционная русская забава… Удобнее обращаться к холую на вы. У многих работников общепита эта вынужденная условность создает ложную иллюзию «личной причастности».
— Как прикажете понимать?
— Урбанизированное «общество потребления» — обычно выводит «производящие классы» за рамки бытовой этики. Отсюда, кстати, отношение торгашей-греков к своим рабам, как к говорящим животным… У аграриев-римлян, например, рабы — «младшие члены семьи». На греческий манер квириты освинели только в Империи.
— Так…
— В переводе на современные термины, у римлян был «фашизм» (в стиле Муссолини), а у греков — «нацизм» (много более лютый, чем у Гитлера — в рабов там обращали всех скопом, не глядя на цвет кожи или «лицевой угол»). Но, в качестве ориентира и образца для подражания — тот и другой открыто называли средневековую Венецию. Новгородская республика, в каком-то смысле, её «бюджетная копия». Там тоже все считали себя «господами».
— Заранее ужасаюсь…
— Угу… Когда в «обществе потребления» настают «критические дни» — жить там становится страшно. Вчерашние «тоже господа» — мгновенно делятся на «настоящих господ» и «мясной скот». Массовое людоедство и гибель «малоимущих», воспринимается «имущими» не как ужас, а как норма. В истории Новгорода и Венеции — голод случался так регулярно, что нормировался правилами. Например, в средневековой Венеции — умирающим от голода запрещалось кричать. И это — уже Ренессанс и гуманизм… А что творилось в Бронзовом веке — хорошо изучено по Китаю. Наш ученый-монах Иакинф (Бичурин), цитируя китайские летописи, приводит совершенно банальный, с точки зрения китайца-хрониста, эпизод. В осажденном городе гарнизон, последовательно, съел запасенный провиант. Потом — подъел малоценный персонал. Слуг там всяких, животных, детей… Потом, стрескал всех гражданских горожан. И наконец, убедившись, что все живое вокруг сожрано, с чувством выполненного долга сдался.
Каудильо передернуло… Он пытался сдержаться, но хилая китайская городушка содрогнулась-заскрипела всем своим пенопластом. Такое не скроешь. Выражение лица у него стало, гм, нехорошее… Будто кого-то убить захотел. Хотя Ленка, похоже, именно такого эффекта и добивалась. В натуре, потомственная экстремистка…
— Феномен «социума не производящего продовольствие» — имеет два основных варианта. Вооруженный и безоружный. В позднем Бронзовом веке оружие стоило дорого, отчего было доступно немногим. Исключения типа Микенской Греции — только подтверждают правило. Вариантов его коллапса — тоже два. В случае острого кризиса, «человекообразная масса» или — куда-то бежит (пожирая всё на своем пути, как пресловутые лемминги), или — сначала «выжирает кормовую базу» не сходя с места… после чего, опять таки, сама отправляется в набег. Ни в первом, ни во втором случае — существенных следов от такого общества не остается. Вообще, никаких… Настают долгие и мрачные Темные века.
— Так ведь китайцы…
— Китай — последняя уцелевшая цивилизация Бронзового века, сохранившая его общественную структуру. Мало кто знает, что до 1949 года (когда там победили маоисты) — это на 90 % «безметаллическое общество». В деревне не то, что меди-бронзы, у большинства населения своего плохонького железного ножа дома не было. Поэтому, ситуация, когда вооруженный гарнизон, в жестокой осаде, сначала — питается мирными жителями, а когда они заканчиваются, перебегает к осаждающим — типична. И никого особенно не удивляет… Железную Революцию — китайцы у себя удавили, отчего их поведенческая архаика так режет нам глаза. Ну, не было у людей опыта нормальной военной демократии.
— А как же ваши доисторические греки?
— У них, ещё три тысячи лет назад, в силу аномальных географических условий, был политический плюрализм. Где-то — поголовно вооруженные банды «профи», торговцев и пиратов, а где-то — «вертикаль власти» и обезоруженное население. Соответственно, в лютую голодуху — наблюдалось целых два типовых сценария «самоликвидации».
Первый:
Все, от мала до велика — дружно поднялись, вооружились, сели на корабли и поплыли грабить соседей. Обычно — в никуда… Так как соседи, причем, одновременно — поплыли грабить их…
Второй:
Вооруженная охрана правителя осажденного города, трезво прикинув свои перспективы, присоединилась к врагам… И вместе с ними — отправилась искать поживы где-нибудь ещё. С концами…
В «модуле» ватной завесой повисло молчание.
— Как-то безрадостно излагаете. Я бы сказал — депрессивно… — пробурчал селектор.
— В мифах — оно веселее. Но мифы — это пересказ пересказа чьих-то выдумок. А жизнь сурова, — огрызнулась филологиня, — Этим моментом — «войны за еду» отличаются от «традиционных»…
— Мне кажется, всё было сложнее… — скромно вставил словечко ошарашенный Соколов.
— Конечно! — не стала спорить внучка секретного академика, — Второй вариант — мог выйти «долгим» (вроде многолетней осады Трои). Мог выйти «хитрым», за счет предательства… А мог — оказаться «мгновенным». Например, сирийский город Угарит — взяли за 4 часа. Глиняную табличку, с сообщением о начале осады — археологи достали из обжиговой печи через три тысячи лет… Тем не менее — никакой альтернативы-то не было. Ну, по тогдашним понятиям… Есть нечего! Вывод — «не фиг сидеть в охране дворца, пора грабить караваны!» Думаю, — она покосилась на меня, — немцы, именно поэтому, так упорото, аж до самого 1944 года — продолжали удерживать осаду Ленинграда. Они ведь, на древних мифах — натурально свихнулись. Мыслили столетиями и тысячелетиями…
— Галина? — чертов стимулятор! Ответ сложился в голове раньше, чем отзвучал вопрос.
— Нацисты не зря поехали крышей на исторических аналогиях. Всё правильно. Их тогда устраивал любой сценарий! Бегство из города нескольких миллионов голодного мирняка, предательство среднего звена руководства осажденного города (уморившего лишнее население, уже сидящего на золоте Блокады и яростно желающего «зафиксировать прибыль») или внутренний голодный бунт «черни». Грустно.
— Но, ведь все не погибли! — каудильо попытался внести в дискуссию нотку оптимизма.
— Ага… — без энтузиазма отозвалась Ленка, — В блокадном Ленинграде «процесс» был прерван снятием осады. Результат культурного шока — в принципе не подлежит обсуждению. Это мы тут, на безлюдье безнаказанно хулиганим. А там, — она неопределенно мотнула прической, — за меньшее, из универа с «волчьим билетом» выкидывают. Крупномасштабные реальные примеры саморазоблачения власти — абсолютно табуированная тема… Про такие вещи разрешается, максимум, сочинять сказки или мифы…
— Тогда, кто же сочинил мифы о героических временах?
— Потомки выживших, естественно! — оживилась филологиня, — Очень правильно задан вопрос… По археологическим данным и сохранившейся статистике Древнего Китая, даже после самых ужасных бед, человеческий социум никогда не вымирает поголовно. Все же Homo Sapiens Sapiens — «вид-генералист». Предельное проседание его численности где-то на порядок. При совсем уж экстремальных катастрофах — раз в двадцать. Не менее 5–7% от исходной популяции — обязательно остается. Всегда! Прошедшие «бутылочное горлышко» эволюционного отбора, создают новую цивилизацию. И это не потомки бандитов или паразитов, — она сама себе удивленно хмыкнула, — Интересно складывается!
— «Окситоцинщики»? — спрашивают — её, а смотрят — на меня. Ничего, послушаем…
— Одно из самых удивительных свидетельств социального коллапса цивилизации в конце Бронзового века — так называемые «пиковые поселения» на горных вершинах Крита, — под нос себе тихо продолжила Ленка, отключившись от реальности, — Они возникли одновременно, ближе к концу XIII века до новой эры и просуществовали — где-то с 1200 по 1000 год до нашей эры. Самое известное поселение данного типа — Карфи. Высота — большее километра от уровня моря. Я там была, на экскурсии, — она подняла голову и встретилась взглядом с Соколовым, — Жуть!
— Конкретнее?
— Всё — вот прямо, как у нас сейчас! Дорога на горушку — крутая и каменистая. Пока добирались наверх — облака пейзаж застилали, не давая ничего разглядеть. Вершина — дико ветренная и холодная-промозглая, даже летом. И это окупалось. Долины вокруг — никак не защищены. А с высоты — отлично видно, во все стороны. Пока враги карабкались по тропе, пытаясь добраться до деревеньки — хозяева успевали приготовиться. В Карфи не было укреплённых стен. Весь расчет на труднодоступность места и отчаянную отвагу ополченцев. Так они и отсиживались, в постоянной осаде, почти двести лет. Разводили огородики, собирали плоды малоурожайных в горном климате деревьев, пасли коз и овец. Из местной железной руды — ковали мотыги, топоры и мечи. Но, не сдавались и сдаваться не собирались.
— Что-то мне это напоминает… — вклинился в разговор говорящий ящик.
— «Спарте не нужны стены, её охраняет доблесть граждан!» — отчеканила филологиня, — Железная Революция (доступность металла) — породила военную демократию ранее невиданного типа. В бой «за малую родину» шли все способные держать оружие. Результат? В «пиковых поселениях» никогда не было дворцов. Но и это — не всё. В отличие от изобильных времен Микенской эпохи, любые «пиковые поселения» — продовольственно самодостаточны. Такую деревню технически невозможно «взять измором».
— Принципиально новый тип цивилизации?
— Более или менее, — согласно кивнула Ленка, — Строй, в любом месте производящий всё необходимое из подножного сырья, военная демократия «прямого действия» и суровая «солидарная мораль». Ни храмов, ни тюрем, ни судов, ни армии, ни царей… Одни поголовно вооруженные граждане.
— Ну и что это «вооруженное братство в нищите» критянам дало? — осведомился завхоз.
— Когда новая цивилизационная модель заработала в полную силу, — тонко усмехнулась филологиня, — они спустились с гор в долины… и мало никому не показалось… А окружающие — так впечатлились, что социум Крита, на столетия (!), стал в Элладе признанным образцом для подражания. Согласно Геродоту, Ликург (тот самый), сочиняя знаменитые законы, вдохновлялся именно общественным устройством Крита, где лично побывал в начале IX века до новой эры. А потом — началась деградация.
— В смысле? «Законы Ликурга» законсервировали государственный строй Спарты на века.
— В том и беда, что государственный. Важнейший элемент жизни «пиковых поселений» — это отсутствие ярко выраженного разделения труда, объективно порождающего сословия. Там все равны.
— В каком смысле? — осекся селектор, — Не царское это дело, землю плугом пахать!
— Вы так уверены? — победно оскалилась внучка секретного академика.
— Кончайте разговаривать загадками, — зло ощетинил усы каудильо, — Скоро светает!
Насчет «светает» — начальник погорячился. Черно-серый мрак за окнами рассеиваться не собирается… И мысли в голове крутятся ему в тон. Такие же тоскливые и беспросветные. Впрочем, Ленка — сегодня в ударе…
— «Острый опыт» ленинградской Блокады — дал ответ на давно мучивший историков вопрос. Каким образом растленные гедонизмом позднемикенские торгаши-греки дошли до мысли принять суровые «спартанские» порядки?
— То есть…
— Они до неё не дошли! Передохли раньше… Остались в живых только те, кто задолго до катастрофы, где-то так примерно и жил, на собственных харчах. Презираемый «успешными» соседями.
— Вы про огороды, весной 1942 года — срочно разбитые на газонах осажденного города?
— Я про сепарацию ленинградцев по трудовой этике. Готовые сами кормиться трудом «с земли» — остались. Все остальные — ломанулись в эвакуацию. С тем же пылом, с которым летом 1941 года пытались «зацепиться» в Северной столице… От близкого знакомства с бытовыми повадками этих самых «ленинградцев» — страна запоздало вздрогнула.
— В смысле?
— Истерическая неприязнь к ручному труду. Дед рассказывал, что, даже расселившись в обычной коммуналке — «эвакуированные ленинградцы» чурались любой физической нагрузки и даже полы в своих комнатах не мыли. Складывались и раз в неделю кого-нибудь для этого нанимали, — филологиня поморщилась, — Дикое отвращение к уборке и мытью полов — старая и смешная болезнь у «культурных» аборигенов «города на Неве». С дореволюционных времен замечено… Едва обзаведясь своим жильем и совсем чуть-чуть приподнявшись по уровню достатка, «понаехавшие» в Питер — первым делом спешили нанять «поломойку», как символ своей «интеллигентности»! Провинция, впрочем, брала с них пример. У Деникина описано, как семья его школьного преподавателя математики, молодого учителя «толстовца», лично стирала и убирала, выносила помои и обедала за одним столом с работягами. На них сбегались посмотреть со всего провинциального города, как на дивное диво. «Приличные люди», сначала ославили парочку «тронутыми», потом — «социалистами», а затем — накатали на них донос в полицию. Кастовая мораль не терпит малейших следов трудовой демократии. Пока работает шудра — брахман должен мыслить.
— Даже под угрозой голодной смерти?
— Для «вертикала» потеря привычного социального статуса — страшнее лютой смерти. Некоторые… — взгляд в мою сторону, — могут обижаться, но для большинства ленинградцев и «гостей города», ранней осенью 1941 года, публично взять в руки тяпку или лопату означало полный зашквар. Какие там огороды или грибницы…
— И нет никакого выхода?
— Почему? Если кто-то из признанных «авторитетов» покажет пример, то холуи низкого ранга — наперегонки бросятся ему подражать. Только, где же такого взять? В блокадном Ленинграде, к примеру — не нашлось ни одного. Косплеить хрестоматийный образ вождя мирового пролетариата, своими руками таскавшего бревна на субботнике — профессиональные «верные ленинцы» не спешили.
— Вид бегущего генерала, в мирное время — вызывает смех, а военное — панику, — крякнул Соколов, — Есть на свете вещи, которые начальство Ленинграда осенью 1941 года себе позволить не могло. Паника, это страшно.
— Не смогло или не захотело… — покосилась в мою сторону Ленка, — Вопрос, очень давно, «академический».
— Таки нет! — вклинился в беседу голос из селектора, — Ящики с грибным компостом Вячеслав тягал лично.
— Я же — не античный герой! — филологиня невоспитанно фыркнула, — Мне «статусные» заморочки — по фиг.
— Ошибаетесь! Античные герои как раз и делятся по этому признаку на две абсолютно несочетаемые категории. Одни постоянно «статусно озабочены» и посвящают всё своё свободное время выяснению «порядка клевания». Или — «оказанию друг другу чести». Но есть там уникальные персонажи, без которых все эти мифы вообще никого бы не интересовали… Крупицы достоверной информации о реальных событиях из эпохи великой катастрофы.
— Не понимаю — что вы так носитесь с этим Гомером?
— Это не мы, — насупилась Ленка, — Сами древние греки. Из дошедших до нас античных папирусов — больше половины, отрывки из Гомера. Им это было важно. Для сравнения. В позднем СССР половина библиотечного фонда художественных книг — о войне. Популяризация самой важной информации — как другие выжили в аду.
— Ого!
— Понятно, что такого рода литература битком набита «дезой». Патриотизмом, восхвалением начальства и так далее… Большая часть гомеровских героев — представители «праздного класса». Только четыре занятия не наносят ущерба их честолюбию — управление людьми, участие в религиозных обрядах, сражения и спорт. Неизбежная плата за «публичную доступность» текстов — восхваление обычаев праздной родовитой «элиты».
— Политическая цензура — воистину вечна! — ханжески согласился говорящий ящик.
— При этом, сверхзадача подобных книг — не пропаганда, а «популяризация холерно неудобной правды». Их просто надо уметь читать… Взять, например, «Одиссею»…
— Я её в школе читал…
— Ой! Не врите хоть самому себе, — окрысилась филологиня, — В школе вы могли прочитать, максимум, старый, как говно мамонта, перевод Жуковского 1849 года с немецкого языка. У нас — его считают «классическим». На самом деле, разница между античным «первоисточником» и этим, с позволения сказать, «пересказом пересказа» такая, что описать её можно только трехэтажным матом. Из эпического сказания — Жуковский смастерил роман. Одиссей у него — не трагический скиталец, а какой-то турист XIX века, вроде Чайльд-Гарольда. Поехал туда-сюда, посмотрел на то и на сё… Лучше бы вам Изя Рабинович, по телефону, что-нибудь из репертуара Карузо напел… Честно!
Соколов ничего не ответил, только молча поиграл желваками. Впрочем, без заметного эффекта…
— Можете обижаться, но ваше современное состояние, «здесь и сейчас» — эпический герой. Не отвертитесь! «Образ Соколова», наши внуки — ещё на уроках литературы «проходить» будут.
— За что?!
— Судьба-а-а… — подражая покойному Евдокимову протянула внучка академика, — Ещё недавно — «Одиссея» шла в Европе, как документ «высшей категории секретности»… Поскольку она, в красках, описывает человеческий тип «крайне не одобряемый господствующей религией». Еретический и провокационный… Это потом Французская Революция всё опошлила. Робеспьер & Ко — мечтали построить новую цивилизацию и почуяли в Одиссее родственную душу. Море предприимчивости и ни капли смирения.
— Вы серьезно?
— В континентальной Европе, после V века новой эры — знание древнегреческого языка было утрачено и с античной классикой («Илиадой» и «Одиссеей») европейцы познакомилась только после падения Константинополя, в самом конце XV века. Первое издание «Одиссеи» (латинский перевод) в Италии времен ренессанса — 1488 год.
— По нашей современной датировке, — педантично прокомментировал завхоз, — каких-то полтора века назад.
— В «индекс запретных книг» — поэма не попала, но и особой популярностью — долго не пользовалась. «Классицизм» не одобряет бытописательство и интерес к «низменным» сторонам жизни (чем «Одиссея» буквально набита). Личность главного героя долго вызывала форменный культурный шок. Чужак, ловкач, возмутитель установленных свыше порядков. Без пяти минут — еретик… Таким образом, до реально массового читателя — текст дошел, во французском переложении, только к концу XVIII века.
— Подрывная литература?
— Естественно! — тряхнула челкой Ленка, — Это же путевые заметки героя-участника Железной Революции… Культурологически — произведение одного порядка с «Бравым солдатом Швейком», гайдаровским «Бумбарашем», ремарковской «окопной прозой» и нашим «Василием Теркиным».
— Одиссей — царь!
— Не-а… Это его сильно потом «записали в цари». Ради приличия. А на самом деле — он «принудительно мобилизованный». Причем, идти на чужую для себя войну — страшно не хотел и даже пытался «откосить», прикинувшись сумасшедшим… как Швейк… Впрочем, лечили его от симуляции тоже по-швейковски… Методами, весьма далекими от гуманизма. Скорее всего — Одиссей обычный «рядовой», выслужившийся уже потом…
— Призывник на тотальную войну, где даже «потомственная аристократия» — не более чем «расходник»? — уточнил селектор.
— Точно! — просияла филологиня, — Прямо про такое говорить в священном тексте, тем более «каноническом», во времена Гомера уже нельзя, но если сопоставить детали — умному достаточно.
— И кто же тогда Одиссей, на самом деле?
— Одиссей образ «природного аристократа». Это ведь не настоящее имя. Родственники и знакомые называли якобы «царя Итаки» совсем иначе — Утисом (по гречески — «ушастый»). «Одиссей» (по древнегречески «Страдающий», а по латыни Ulysses, «Улисс») — прозвище. Не царское имя. Причем, позднейшее… В раннем, ещё дописьменном значении (как выяснили ещё в античности), данное слово означало «прогневавший богов». Не более и не менее… По нашему — это скорее «Безбожник»… Очень характерное «погоняло» для «дохристианской» культурной традиции. Сходные мифические и исторические личности, с прозвищем «Безбожник» или «Богохульник» — известны у скандинавов, франков, германцев…
— А почему сразу «безбожник»? — каудильо что-то про себя понял и приободрился…
— Во-первых, он постоянно выкручивается. Что бы с ним не случилось. Штирлиц нервно курит в углу… Во-вторых, он действительно регулярно «кладет на богов»… большой и толстый… — кажется, у Ленки — «отходняк», скоро в полную силу материться начнет, — Вспоминаем самое начало их военной эпопеи. Огромное ахейское войско приплыло к берегам Трои. Но никто не решался спуститься с корабля! Все цари и великие герои знают о предсказании, которое обещает смерть первому ступившему на троянскую землю. И храбро выжидают очереди стать «вторым». Прямо, как под вражеским обстрелом, перед атакой, в окопах Второй Мировой…
— Угу… — откликнулся говорящий ящик, — Помню анекдот, где на процедуре вручения медали «За отвагу» геройски «первым поднявшемуся в атаку» рядовому Рабиновичу, тот бурчит себе под нос — «Лучше скажите — какая сука меня из траншеи наверх вытолкнула?»… Похоже?
— У сюжета — три слоя. По официальной версии — хитрый Одиссей сумел увлечь греков за собой без особенного риска. Сначала бросил на песок свой щит и шагнул на него. Получается, что формально он ногами земли не коснулся и богов обманул. Причем, молодой герой Протесилай, видя, что Одиссей уже спрыгнул с корабля — решил, что опасность миновала и первым бросился следом. А после них с кораблей смело высадились остальные воины. Второй слой — это готовность мыслить в стиле «как бы мне ещё обмануть богов?» Но, горькая правда (третий слой смысла) состоит в том, что люди типа Одиссея — не верят ни в бога, ни в дьявола, ни в чьи-то там предсказания. Пофигисты по жизни…
— Поддерживаю! — ухмыльнулся в усы Соколов, что-то вспомнив, — Прыгать с высокого борта, на мокрый и скользкий щит в полосе прибоя — верный способ сломать обе ноги. Досужий умник, который, «ради красоты», высосал из пальца этот эпизод — сам никогда и никуда с корабля не прыгал.
— Стоп! — каркнул селектор, — Насколько я знаю античность, техника десантирования с кораблей на берег, со времен Кризиса Бронзы — не менялась добрую тысячу лет. Люди не понимали?
— Это уже четвертый «слой закрытия информации», — хмыкнула филологиня, — сословное общество бережно охраняет свои тайны. Кто знал суть дела на личном опыте — помалкивал. А остальным вдумываться в священные тексты слишком глубоко — даже в голову не приходило! Оно — и сегодня так. Потерян контекст… Люди воспринимают описание очевидцами реальных событий, как «страшную сказку».
— То есть, мы лучше понимаем героев древнегреческих мифов, чем сами древние греки?
— В некотором смысле — да… Один из парадоксов современной исторической науки. В отсутствии личного опыта — «картину мира» создают СМИ и массовая пропаганда. Вот умрут ветераны…
— Ну, да… — пробурчал говорящий ящик, — Не служившие в армии чмошники, перед 9 мая, уже пишут губной помадой на стеклах взятых в кредит «Мерседесов» — «Спасибо деду за победу!».
— Это ещё не самый крайний случай… — без улыбки отозвалась Ленка, — Гораздо хуже публичные споры «в ящике», где не к ночи будь сказано «патриоты», с пеной у рта, доказывают, будто советские солдаты, как один человек, поднимались в атаку с криком — «За Сталина!»… А оппоненты в рясах, тряся бородами и животами — уверяют, что «в окопах — атеистов нет». Типа, каждый солдат, в глубине души — там надеялся на божью помощь и тискал под военной гимнастеркой нательный крестик…
— Тенденция понятна, — так же серьезно буркнул каудильо, — И где искать правду?
— Смотря какую… С какими словами нормальные мужики вылезают из окопов навстречу вражеским пулям, я тут повторять не буду. От них мухи на лету падают… И вы это знаете лучше меня.
— Я про «страшные сказки»… Как «священный миф» становится детской сказкой?
— Когда сменяется эпоха… — филологиня прикусила губу, — Уже к III веку до новой эры — античное общество выродилось настолько, что перестало верить в святость собственной истории. Кто-то забыл, откуда эти самые мифы взялись, за ненадобностью. А кто-то уже просто не хотел знать.
— Понятно… Со времен описанных в «Илиаде» с «Одиссеей», прошла почти тысяча лет. Для нас, если сравнивать — это примерно соответствует злободневности событий времен крещения Руси.
— Принципиальная ошибка! — хищно оскалилась Ленка, — Как раз для нас, родившихся в ХХ веке, события «Одиссеи» — более чем злободневны и легко узнаваемы. Мы — дети и внуки участников двух Мировых войн. И не просто помним, а тупо знаем, — она выдержала паузу, — что такое «тотальная мобилизация», каковы нравы в массовой призывной армии и чем вообще пахнет «война на истощение»… Понятия, для поздней античности — абсолютно легендарные. Мы знаем (если не сами, то из кино), как выглядит «тактика выжженной земли», что такое геноцид и людоедство в осажденных мегаполисах… Мы представляем себе мгновенный штурм города и его же многолетнюю блокаду с моря и суши… Мы хотя бы слышали, что бывает, когда вернувшегося в родное местечко одинокого фронтовика пытается «поставить на место» толпа тыловых скотов, много лет клеившихся к его беззащитной жене… И во что превращает война рядового обывателя. Мы читали и генеральские мемуары, и «окопную прозу», и солдатские байки.
— Согласен, кино резко изменило восприятие реальности. Такой «эффект присутствия»?
— Скорее — «эффект причастности». Если для античности, «герой» — обязательно царь, как диктует строгий «канон классицизма», то для нас «героизм» — результат личных усилий человека…
— Опять намекаете?
— Констатирую! В тексте «Одиссеи» показан «реальный герой», все подвиги которого — совершаются от великой нужды… Внешний вид которого — вообще противоречит «канону»! Нищий старик, не узнанный даже женой и слугами, практически в одиночку, беспощадно убивает «женихов» Пенелопы… Даже современники Гомера — видели в кровавом финале поэмы скорее нравоучительную мораль. Нехорошо оскорблять незнакомого человека, пускай он седой, израненный и вообще неказисто выглядит… Боги накажут! А для нас — продолжает оставаться «горячим» опыт Гражданской войны… Недавние крестьяне, вернувшиеся из окопов Первой Мировой с руками по плечи в крови и начисто лишенными иллюзий о цене чужой жизни, поставили Россию на уши. И только невероятными усилиями стандартный сценарий сведения счетов удалось предотвратить после Великой Отечественной. Хотя, в Ленинграде 1944-45 года, условия для массовой резни «тыловых крыс» — определенно сложились.
И тут нашла возможность меня подколоть, зараза… Хотя — возразить особо нечего.
— Не складывается… — негромко пробурчал в усы каудильо, — В вашей картине — дыра.
— Она — не моя! — сразу, словно такого эффекта и ожидала, откликнулась Ленка, — Мы оцениваем массовую пропаганду III века до нашей эры. «Канонические» тексты «Илиады» с «Одиссеей» — отредактированы и выхолощены позднеантичными умниками из Александрии (лично я думаю, при посильном содействии «старого» египетского жречества) «до зеркального блеска». Нам — оно понятно… Слишком много читали, слушали песен, смотрели фото и кино «про войну». Современникам заката Эллады — более-менее достоверную информацию о деталях Кризиса Бронзы взять уже было негде… Но фальшивость — они интуитивно почувствовали. И — не взлетело… Для разработки идеологической базы под «государство современного типа» — пришлось изобретать христианство. Которое истребило и жрецов, и «книжников»…
— Вы же сами назвали эти поэмы драгоценным культурным достоянием, — встрял завхоз.
— Не считайте древних политтехнологов идиотами, — парировала филологиня, — Они там крутили свой собственный проект «Global Data on Events, Location and Tone». Калев Литару, конечно, гений, но не первопроходец… Попытки «остановить ход истории» предпринимались и задолго до него…
— Мне кажется, что у Гомера довольно качественно показана панорама «эпохи героев».
— Он старался, — дернула углом рта филологиня, — Многие подробности уже «смазаны». А выкинуть из истории такие вещи нельзя, только сместить акценты. Поэтому о войнах за еду, ишаке с золотом (прототипе «троянского коня», отворившем ворота неприступной крепости), поголовном и почти привычном предательстве элиты, политическом хаосе и лавинообразной деградации культурного уровня — в творчестве Гомера сказано намеками. Нам они заметны, хотя и с трудом. Благодаря страшному опыту ХХ века и стараниям СМИ… В царстве Птоломеев — достаточно квалифицированных экспертов не нашлось.
— Зачем им это всё понадобилось? — выдохнул Соколов.
— Примерно ко временам Александра Македонского — античный мир стал «тесным»… Как современная нам по XXI веку Земля… Старые принципы самоорганизации людей, рассчитанные на захват новых территорий и безудержное расширение — перестали работать… Потребовалось «прикрутить фитиль разума» и снизить социальную активность низших классов. Точнее — остановить «социальные лифты»… Под причитания «только б не было войны» — начались поиски способа ввести этакую «вечную гармонию». Кастовая система Индии или строй Древнего Китая — яркие примеры «насильно застывшего общества».
— Странно, сами же сказали, что государству война выгодна, она сокращает население.
— Пока оно не превращается в глобальную и самодовлеющую силу… Внутри «империй» — быстро вырастают сытые и грамотные «городские» поколения, для которых закрыт последний «социальный лифт» — крупные захватнические войны… В «имперском» мире — больше нет места для личного роста… Отчего его разрушение — начинает выглядеть соблазнительно, как путь к освобождению. И мифы срочно приходится править. Переименовывать рядовых героев в «царей» и вымарывать «неудобные» подробности.
— Не пойму, к чему вы клоните…
— Скромно пытаюсь на доступных примерах показать, как и почему полковник Смирнов относится к вам так, как он к вам относится. Со смесью уважения, неприязни и религиозного ужаса…
— Передерг! Уж как человека — он меня точно не боится.
— А я спорю? Он видит в вас представителя сверхестественных сил. Как христианин…
— ???
— Вячеслав, — ожил селектор, — как вам «Не верь, не бойся, не проси, работай сам»?
— Отдает уголовной субкультурой, но сформулировано точно. Девиз 100 % независимости.
— Именно что… — подхватила Ленка, — По меркам своего времени — Одиссей герой. По меркам эпохи Гомера, не говоря о более поздних временах — ужасный преступник и святотатец, открыто заявивший, что сам выбирает себе судьбу. Вопреки воле богов и самому року. Нам — непонятно. А для нормального аборигена античности — и страшно, и противоестественно. Тут уже играют злую шутку мои и ваши культурные стереотипы. Мало кто, из современных нам людей, обращает внимание, что Одиссей — единственный (!) из героев обоих поэм который никогда ничего не просит у богов. Он им даже жертвы — ни разу не приносит! Совершенно асоциальный тип, еретик и ниспровергатель веры в святость власти. При этом — «положительный герой». Просто потому, что изначально был «положительным героем» древних солдатских баек времен Кризиса Бронзы. Перелицовывая это народное творчество в литературную форму — Гомер ничего не мог поделать с давным-давно сложившимся «каноном». Разве что — добавить пафоса…
— Переформулируя в терминологии «христианского мировоззрения» — креста не носит, в церковь не ходит, вообще никому не молится, ничего не просит, бога не боится, но при этом — сверх всякой меры удачлив в любых делах. Словно купил везенье у нечистой силы.
— Продав душу дьяволу…
— А возможно — сам земное воплощение дьявола. Или его родственник. Между прочим, в греческой мифологии — Одиссей приходится родственником Гермесу, который, внезапно — «отец лжи»… Покровительствующая ему Афина, кстати — тоже. Кто-кто у христиан официально числится «отцом лжи»?
— Люцифер… А все античные боги, с победой христианства — автоматически перешли в разряд демонов… — каудильо задумчиво почесал нос, — Вы страшная женщина, Елена… Кто бы подумал?
«Страшная женщина» рекламно сверкнула безупречными зубами. Холодно и ненатурально, словно Снежная Королева. Ну и ночка мне сегодня выпала…
— Леночка, — воспользовался паузой говорящий ящик, — Если всё сказанное — правда и мы сами — герои будущего мифа… Простите! Какого черта эти самые греки, тем более после крещения, носились с этим самым «античным наследием»? Запретили бы его, как «Законы Ликурга» и вся недолга…
— Греки жили в «доинформационном обществе». Большую часть жизненно важных сведений в такой культуре, люди получают устно. От родителей, от наставников, от общения с окружающими. Нет возможности просто изъять и переиздать «неправильные книги» и заложить в архивы свежеизготовленные поддельные летописи, вместо уничтоженных. Техника ещё не дошла… Хотя мысли определенно носились.
— Договаривайте…
— Культурные «ахетипы», при столкновении с государственным насилием — как правило, выживают. А вот государство, обнаглевшее до покушения на эти самые «архетипы», частенько исчезает. Летом 1868 года Генрих Шлиман (тот самый) 10 дней провел провёл на Итаке, причём его поразило, что сопровождающий, неграмотный мельник, в процессе экскурсии, по памяти, пересказал ему всю «Одиссею».
— Выход напрашивается сам собой.
— Это и делалось. В «канонические» тексты — добавлялись (ни в коем случае не ценой избавления от основного сюжета) новые эпизоды. В результате — изменялся контекст. «Архетип» плыл…
— И современники не замечали?
— Трудно сказать. Такие вещи видятся на расстоянии. Например, античным грекам было трудно понять — почему все основные участники Троянской войны давно победителями вернулись домой и лишь Одиссея — продолжает носить по свету злая судьба? Самая логичная причина — воля богов. Это мы знаем, что в реальности — Кризис Бронзы смахнул с лица земли все населенные пункты, крупнее горных деревенек. Что Одиссею (его реальным аналогам) стало просто некуда стало возвращаться! Кругом, на тысячи километров вокруг и столетия вперед — остались только такие же, как он, бездомные бедолаги, бродячие банды мародеров и обгоревшие развалины. У нас, теперь, есть наработки археологии XIX–XX веков. У них, тогда — от всего «культурного наследия» уцелело только устное «священное предание»…
— Вы хотите сказать…
— Что в поэмах Гомера только у Одиссея — когда-то был живой прототип. Хотя гораздо более вероятно, что это, как и Теркин, «собирательный образ». Зато остальные «герои первого плана» древнегреческой мифологии, поголовно — «сказочные персонажи». Пропаганда, она такая пропаганда…
— ???
— Системный кризис цивилизации — обычно разрешается в форме революционного взрыва. Железная Революция — частный случай. Как правило — вспыхивает дикая междуусобная бойня, постепенно переходящая в «сведение счетов». В условиях катастрофы начинает работать беспощадный «сепаратор по морали». Прошедшие этот отбор — основали «пиковые поселения» и пару веков держались там насмерть…
— Все остальные вымерли? — поперхнулся говорящий ящик, — Какие ваши доказательства?
— Сами знаете… — Ленка села на любимого конька, — Микенскую цивилизацию, вместе со всем её парадным блеском — кризис стер целиком и до основания. Вместе с дворцами, экономической системой и культурным наследием. Всё, что от неё осталось — это устный «героический эпос», на базе которого началось развитие античной Эллады, в широком смысле слова. Если беглые «атонисты», давшие начало иудаизму, спасли обрывки «господской культуры» (парадные гимны, сословия и так далее), то у греков, всё их возрождение началось с «народного фольклора». Солдатских баек и похабных частушек…
— Что-то слишком быстро они прыгнули до «гомеровских» высот, — усомнился селектор.
— Ну, — пожала плечами филологиня, — на самом деле, так сказался довольно высокий культурный задел. Все же, поголовная грамотность населения и «бытовые стандарты» — известную роль сыграли. Мы вот, например, не стали тут заново учиться мыться из лохани, а наладили водопровод…
— Один черт, письменность у них пропала на столетия.
— Потом — да. Но, современный лингвистический анализ дал интересные результаты. Из дошедших до нас древних обрывков поэм Гомера, записанных на «архаичном древнегреческом» — удалось извлечь массу неожиданной информации. «Исходник» произведений — действительно «мертвый». Не похож ни на один диалект разговорного греческого языка. Многие флективные формы никогда не употреблялись в живом античном языке. Но это значит, что в первоначальном варианте — все песни хранились в форме записей! Только потом их стали заучивать и декламировать наизусть, сохраняя строй письменной речи.
— Поясните…
— Ой! В отечественном варианте эффект можно экстраполировать на «Василия Теркина». Если представить, что Вторая Мировая не закончилась в 1945 году, а благодаря проекту «Немыслимое» — переросла в тотальную и затяжную Третью Мировую, спровоцировавшую «системный кризис» всей земной цивилизации… На определенном этапе безумной бойни, письменный русский язык мог исчезнуть… или, вообще стать «мертвым»… заодно с английским… Однако, в переложении на родственные диалекты — поэма Твардовского, скорее всего, пережила бы Темные Века, обросла новыми куплетами, а ещё через 10-20-30 столетий — наука установила бы, что «исходник» шедевра сочиняли люди поголовно грамотные и достаточно образованные…
— Тем временем, как сам Твардовский превратился бы в персонажа скорее легендарного.
— Именно! Зато — «ожил» бы в народной памяти Теркин, как любимый герой фольклора…
— Тогда, язвительные пассажи, типа «города сдают солдаты, генералы — их берут», из официальной версии поэмы, попытались бы вычистить самым первым делом… — каудильо догадлив.
— Не, — замотала шевелюрой Ленка, — Говорю же, война обещала стать затяжной. Если Первая Мировая, уже на третий год боевых действий, там и сям начала превращаться в Гражданскую, а Вторая Мировая дошла до самой грани в «метрополиях», успев обвалить систему колониальных империй, то Третья Мировая с самого начала планировалась «воротами в Мировую Революцию». Долгой и кровавой. После таких войн, как показывает Кризис Бронзы, всякого рода цари, генералы и прочие шишки надолго становятся сказочными персонажами. В реале, если их не прикончат во время голодного бунта или они не сгинут в разбойном походе — вернувшиеся домой озверевшие ветераны вырезают всю эту публику «до третьего колена». Вспоминаем 1918 год и нашу собственную Гражданскую…
— Сформировался «священный канон»?
— Угу… Семьдесят лет советской власти — оказались долгим сроком. «Офицеров», под шумок войны, на арапа, в культурный оборот вернуть исхитрились. «Погоны» и «министерства» — тоже, а вот «царь» — уже не проканал… Как ни переживал Ельцин… Для древних греков — тотальная бойня растянулась на долгие столетия. Отчего военная демократия в вынырнувшей из её кровавой каши Элладе аномально сильно окрепла. Сделалась «каноном».
— И никто у нас этого «скрытого слоя смыслов» в мифологии до сих пор не замечает?
— «Что бы правильно задать вопрос, надо знать половину ответа»… — отбила подачу филологиня, — Хорошо понимать не только язык оригинала, но и исторический контекст. Так сложилось, что первый отечественный перевод «Одиссеи» непосредственно с древнегреческого сразу на современный русский язык, сделан только в 1947 году. Издан мизерным тиражом в 1948 году. И давно академическая редкость. Зато его автора Павла Шуйского, без преувеличения блестящего знатока Античности, в наших окололитературных кругах, продолжают ругать по сей день. Акцентики он, видите ли, не там расставил.
— А на самом деле?
— Как сумел — постарался передать отчаянное разочарование в жизни и крушение любых надежд ветерана тотальной войны, вынужденного в одиночку бороться против всего остального мира. Ни в древности, ни потом, власть не любит гордых одиночек. Особенно, победоносных эпических героев. А тут — здрасьте! Казалось бы давно протухший «культурный материал», очищенный от придворных красот, напиханных в поэму Жуковским — заиграл новыми смыслами. Точнее — очень старыми идеалами. «Одиссею» в её исходном, «догомеровском варианте», сочинили и декламировали стихийные атеисты. Шуйский — все эти «моментики» высветил. Простым и чистым русским языком. Произошел «временной пробой» сквозь 30 веков, отделяющих ту, ветхозаветную Мировую войну, от едва отгремевшей Второй… Если от Фадеева — потребовали переписать «Молодую гвардию», а от Твардовского — заставить Теркина расти в чинах, то перевод Шуйского — сразу оболгали и замолчали. Не лез он в трескучий победный «официоз» конца 40-х годов. Про обманутые мечты фронтовиков о справедливой послевоенной жизни тупо запретили упоминать… в любой форме… А вскоре — принялись старательно делать вид, что их и вовсе не было.
— На всё воля Зевса… в смысле — товарища Сталина… — тяжело вздохнул селектор.
— Да что там такого? — повысил голос главный начальник.
— Как бы это описать? — даже сейчас рисуется! — Обстановочка, в послевоенном СССР, была того. Власти, как могли и умели, стремились стереть память о военной катастрофе. День Победы, с 23 декабря 1947 года — обычный рабочий день. Ибо не фиг… Вместо 9 мая — выходным сделали Новый год. Память о народном горе — тоже не одобрялась. Песня «Враги сожгли родную хату», после первого же исполнения, в 1947 году — оказалась запрещенной. «Война окончена — забудьте…» И тут, какой-то доцент кафедры классической филологии — вытащил, якобы «перевод с древнегреческого». Который, при сложившихся обстоятельствах, вполне тянул на политическую провокацию. Обратите внимание, советский атеизм (впервые за тысячелетия!) — «совпал по фазе» с весьма пренебрежительным отношением к высшим силам, характерным для героев Гомера. Плюс — содержание. Шайка ошалевших от полной безнаказанности начальников (олимпийских богов) — много лет гадко издевается над героическим фронтовиком, не давая ему вернуться домой к семье… Сюжет, «послевоенным» советским гражданам — до боли знакомый лично, хорошо узнаваемый и неожиданно злободневный. Надо же, оказывается, ещё у древних греков так бывало!
— «Одиссея» совсем про другое! — попытался возмутиться каудильо, — Там муссируется педагогическая задача — нельзя противиться высшим силам. Боги, как умеют, Одиссея перевоспитывают.
— А в рыло, с ноги? — жестко сцепилась с ним взглядом Ленка, — На волю Зевса — сам Одиссей «клал с прибором». Стойко переносил тяготы и лишения, не гнулся и не раскаивался. Вот и…
Господи, ну и состояние — ни спать, ни разговаривать не хочется. Оцепенение… Но, расслабляться — рано. Сейчас знатоки «античного наследия» выяснят отношения и вспомнят про меня.
— Это как?!
— Буквально… Простую жизненную передрягу с «цивилизационным кризисом» перепутать невозможно. А у нас, хоть и маленький — именно «цивилизационный кризис». Когда за попытку угнетать людей, просто потому, что «захотелось», или «написано в методичке» — начинают бить в рыло с ноги…
— Причем тут «методичка»?
— При всем, — филологиня мрачно зыркнула из-под упавшей на лоб челки, — Полковник Смирнов — продукт совершенно определенной цивилизации. Её символ, защитник и восторженный фанатик. А тот человеческий тип, который описан в главном герое «Одиссеи», с середины ХХ века, «высочайше не одобряется» всем прогрессивным человечеством, — такое впечатление, будто она собиралась плюнуть под ноги, но в последний момент передумала, — Поскольку олицетворяет настоящий «конец истории», а не досужую выдумку Фукуямы. Либеральная эйфория Нового Времени — закончилась. Встал вопрос — как заставить «активное меньшинство» угождать государству, каким бы подлым и продажным то не было. Эту проблему ковыряли величайшие умы современности и первый результат — отказ от «античного наследия». Советские идеологи «пробой времени», связанный с переосмыслением опыта двух Мировых войн, пытались замолчать… Западные — ухитрились прожевать данный совок дерьма и даже отрыгнули некий результат.
— Отношение Смирнова ко мне лично — есть отражение отношения к моему «психотипу»?
— Правильнее сказать — это отражение отношения к вам с Одиссеем (в широком смысле, как к «архетипам») буквально любого современного начальства «чуть выше среднего уровня». Скажите, вот по-вашему, Одиссей — хороший человек?
— До последнего времени я считал, что да, — чуть опешил Соколов, — Он — разный, то мореплаватель, то воин, то нищий странник. Но, кем бы он ни был, всегда одинаково жаждет вернуться домой, заботится о товарищах, искренне грустит о павших друзьях… Честно любит свою жену, наконец.
— Угу. Точка зрения «природного аристократа», не признающего классовые или расовые предрассудки.
— Так просветите…
— Изоляция СССР от мирового культурного дискурса после войны, — сморщилась Ленка — кое в чем пошла нам на пользу. На послевоенном Западе, что бы вы знали, Одиссея — давно «опускают».
— В смысле?
— Профессор из Гарварда Джозеф Руссо (он же — автор классических или «оксфордских» комментариев к поэме Гомера) — считает Одиссея «одержимым бесом». Точнее — просто бесом. Могу дать почитать перевод его «Юнгианского анализа гомеровского Одиссея». Книга не хухры-мухры, а не менее чем «Кембриджское руководство по аналитической психологии»… Под редакцией Полли Янг-Айзендрат и Теренса Даусона… Там прямое противопоставление его и «культурных героев». Геракл, Персей, Тезей, Ясон, Ахилл, Аякс — тоже встречают на своем пути сверхчеловеческие препятствия, но преодолевают их благодаря своей отваге и силе, магическим действиям или божественной помощи. Одиссей — изначально рассчитывает лишь на свою хитрость и коварство, изредка, чуть подкрепленные отвагой и силой. Ясно?
— Это же клевета! — хором возмутились каудильо с говорящим ящиком…
— А вот и нет! — горько усмехнулась внучка секретного академика, — Это сознательно внедряемый всю последнюю половину века новый «социальный канон». С той же целью сейчас переснимают голливудские художественные фильмы на мифические сюжеты. Понадобилось заменить живой «образец для подражания» — высосанным из пальца и невозможным в реальности «конструктом», вроде Гарри Поттера…
— Связь?
— Как уже сказано, Одиссей имел живых реальных прототипов, а все прочие «античные герои» — выдуманы из головы, на потребу платежеспособным «клиентам», которым не пристало слушать о похождениях нищебродов. Роулинг гениально перехватила инициативу, продставив своего Поттера неким выходцем из низов, но с непременно «благородными» предками. Тоже сказка и тоже «социальный заказ». Так вот, сразу после Первой Мировой войны — мировая «элита» сильно озаботилась тем фактом, что миф начал настойчиво стучаться в реальность в виде ветеранов Sturmabteilung и Адольфа Алозиевича лично.
— Как водится у важных барей — сами о проблеме думать поленились, но обратились за консультацией к специалистам… — прозорливо заметил селектор.
— Совершенно верно. Европейская психиатрия тогда была исключительно «карательной». Душевные болезни — считались чем-то вроде «синдрома Дауна». Тяжёлым наследственным заболеванием и признаком вырождения семьи. Поэтому, терминология поначалу не блистала… Что наш Бехтерев, что их Карл Юнг ласково квалифицировали безродных выскочек, вдруг самовольно возглавивших мировой тренд, как минимум, «дегенератами». К сожалению «мэтров» — термина заказчикам показалось мало. Те ожидали практических рекомендаций. Бехтерев предложил лечить взбесившиеся массы России голодом и «культом личности». Юнг, так же цинично — порекомендовал угомонить немецких нацистов, направив их агрессию на Восток. Что интересно, на вопрос, как спасаться прямо сейчас — ответ был честным. Никак… Ибо — публично ругать Ленина, Махно, Муссолини, Гитлера или Чингис-хана — можно как угодно витиевато, но вот противопоствить их победному напору и организаторским талантам что-то своё и материальное — «цивилизационное общество» не в силах. Приходится, сквозь зубы, поминать «бесовщину» и колдовство.
— У нас серьезный разговор… — поморщился Соколов.
— И я серьезно! — сделала каменную физиономию Ленка, — Вера в собственную власть, как знак «божественной благодати» — у «вертикалов» совершенно религиозная. Бог, происхождение или государство её даруют, дело десятое. Иерархия свята! Отчего, любой успешный нарушитель «священного канона» — явный бес. Посланец преисподней. Все его идеи — лживы. Все чудеса — «поддельные». За его спиной — стоит сам дьявол. То, что последние месяцы творится в расположении, с точки зрения любого нормального «вертикала» (не забываем, кто и для чего ставил на руководящее место Смирнова) — есть откровенная мистика, густо воняющая адской серой и кознями «вечного врага рода человеческого».
— Мы же современные люди!
— Для «современных людей» (с дремучим средневековым восприятием мира) составители методичек изобрели «современную терминологию». Джозеф Руссо первым ввел в оборот термин trickster — это обманщик, ловкач, пройдоха и преступник, наслаждающийся самим процессом нарушения законов… Получилось изящно. Кто такие «трикстеры»? Вроде бы не сумасшедшие, талантливые и интересные кадры, но на ответственные должности — их ставить нельзя, «в силу утраты доверия». Ну, пока нет войны… Зато на войне (или в условиях другой катастрофы) «трикстеры» незаменимы и полностью на своем месте.
— Теперь понимаете, Вячеслав? — заскрежетал селектор, — Ваша тут роль — «решатель неразрешимых проблем». Причем, для любого начальства, вы же — «человек катастрофы». Обращаться за помощью к «трикстеру» всё равно, что заключать сделку с дьяволом. Он враг! В первую очередь, своей демонстративной независимостью. Талантом смущать общество «дурным примером». Что законопослушных обывателей, что «карьерное» руководство, от людей вашего типа — традиционно рвет калом…
— Да что им вообще от меня надо?! — наконец-то в полный голос рявкнул каудильо.
— Что бы вас не стало, естественно, — обнадежил завхоз, — Мавр сделал дело и того. Не, сразу, разумеется. Ровно в тот момент, когда специфический талант «трикстера» станет не нужен.
К чести нашего предводителя, о несправедливости подобного обращения с собой — он распространяться не стал. Хотя, несомненно, натерпелся… Только шумно втянул носом воздух.
— «Рыбы не знают, что живут в воде…» — загадочно пробормотала филологиня.
— А это к чему?
— «Жить в обществе и быть свободным от общества — нельзя!» — как будто это что-то объясняет, прибавила она в догонку, — Цитата, из статьи Ленина «Партийная организация и партийная литература», изданной в ноябре 1905 года. Вот уже сто лет доморощенные марксисты бьют ею по башке всех, кто считает человечество частью природы и простым материальным фактором. А у господ «социал-демократов», хоть наших, хоть не наших — человеческое общество «фетиш» и «святой символ веры». На чем мы в Советском Союзе и погорели. На идеализации природы людей. Есть у дореволюцонного Ленина и другие перлы… Например — «Абсолютная свобода — есть буржуазная или анархическая фраза (ибо, как миросозерцание, анархизм — есть вывернутая наизнанку буржуазность)…» Только вдумайтесь. Каково?
— Без комментариев… — Соколов продолжает дуться.
— Хорошо! Раскладываю по полочкам. Марксизм-ленинизм, в пору своего расцвета — был учением, опирающимся на материализм и научное познание мира. Несчастье поздних «марксистов» в том, что наука развивается и часть наших представлений о мире регулярно устаревает. В данном случае, к середине ХХ века — устарели представления и о самом человеке, и ходе человеческой истории. Если в XVIII и XIX веках — она представлялась плавной и неразрывной, то к к 70-м годам прошлого столетия — обрела научность «Теория катастроф». Подтвержденная кучей примеров, как в далеком «геологическом» прошлом планеты, так и в относительно недавнем «социальном» прошлом. Ленин о «Теории катастроф» не знал и знать не мог. До 1917 года — писал из головы, как понимал проблему общественных взрывов сам.
— Чрезвычайно злободневное наблюдение! — язвительно прокомментировал селектор.
— Я пытаюсь объяснить… — Ленка даже не моргнула, — В классическом марксизме есть так называемый «парадокс Робинзона Крузо». Сам Маркс разбирает его в первом томе «Капитала». Суть вопроса — в полемике с Дефо и мыслителями XVIII века о знаменитой «абсолютной свободе». Марксисты утверждают, что мысленный эксперимент Дефо на тему «что было сначала, курица или яйцо?», в случае островного отшельника, успешно ведущего высокопроизводительное натуральное хозяйство — профанация. Робинзон, доказывает Маркс, не просто «одинокий охотник и рыболов», а носитель воспитания и знаний породившей его цивилизации. И следовательно — «результат истории», заложник своего «человеческого» происхождения. Вне общества он бы нужных навыков не получил и даже один — остается частью большой культуры, пусть в полной изоляции от мира. Вроде бы логично? Но, есть проблема. А что дальше? Уже сам Дефо — наглядно промоделировал, как «естественный» человек, в отрыве от общества — не гибнет, подобно оторванному от родной кучи муравью. Из «результата истории» становится её новым «исходным пунктом». Основателем цивилизации, по праву личного прохождения «бутылочного горлышка эволюции»… Причем, другого пути спасения для него нет, поскольку породивший его социум — исчез. Представляете?
— Откуда Марксу знать про «бутылочные горлышки эволюции»? — рассудительно заметил говорящий ящик. Для образованных европейцев XIX века символ ужасной катастрофы — крушение Древнего Рима. Ничего более впечатляющего — доступные им письменные документы не сохранили. О происхождении человека от обезьяны в те времена яростно спорили. О происхождении «человеческой морали» от волков даже не подозревали. Шлиман раскопал Трою в 1873 году, после рождения Ленина и Парижской Коммуны. А до того «Илиада» с «Одиссеей» — официально считались сказками. Менее достоверными, чем Библия…
— В «Робинзоне», Даниэль Дефо описал классическое «бутылочное горлышко» предельно ярко, — пожала плечами филологиня, — Не зря книжка остается «бестселлером» уже триста лет. Другое дело, что её идейный заряд «теоретики» стараются употребить для подтверждения собственных выводов. То передергивая, то преувеличивая… Скажу больше, огромная масса современных людей «Робинзона» не читала по причине резкой антипатии к главному герою. Довольно удобный «пробник на идиота», кстати.
— Не ругайтесь… — поморщился каудильо, — Знаю, что Смирнов «Робинзона» не любит.
— А почему — спрашивали?! — Ленка жадно подалась вперед.
— Говорит — «детская выдумка». И что Дефо — «жизни не нюхал». Какой в этом смысл?
— Огромный! Робинзон тоже «трикстер». Злостный нарушитель традиций, обожествляющих общество. А традиции — это свято. В «иерархическом» обществе поголовная приверженность «традиции» — главный (часто единственный) способ защиты своих невеликих прав от произвола любых «вышестоящих». Вопль «Всегда так было!» — крайне значимый для властей аргумент. Почему? Так и для жителей верхних этажей «пирамиды клевания», любая перемена — «сигнал тревоги» и симптом «потери управляемости». Что-то кто-то «сделал без разрешения» (которое там принципиально невозможно получить). Сам!!! А самостоятельность «нижестоящих» в мыслях или поступках — бунт. Даже, когда «на словах» — бунт. Вся разница, что «верхи», обыкновенно — начинают топтать «новатора» немедленно, а «низы», как правило — медлят, выясняя «степень безопасности» расправы (отучены от самостоятельности)… Но, если им прикажут, заклюют «выскочку» злее любых палачей. А Робинзон, безнаказанно, прожил на своем острове 28 лет…
Строго между нами, девочками — столичная выскочка опять права. Сама натерпелась. Тотальная неприязнь к знаменитой книжке Дефо и главному герою (если верить архивным записям), с послевоенных времен — косит ряды питерской интеллигенции, как легочная чума. Какой-то мистический инфернальный ужас. Хотя, они не деревня ни разу. Сама, однажды, столкнулась, испортив отношения с очень влиятельным человеком…
— Дефо — выходец из «спецслужб», — ожил селектор, — Как Смирнов может не знать такой элементарщины?
— Очень многие «сапоги»… это — «строевые» военнослужащие, считают Дефо просто писателем. Проверено многократно! — огрызнулась филологиня, — А сам он, в силу профессиональной скромности, о причастности к «закрытым структурам» — никогда не распространялся. Хотя, «образ Робинзона», несомненно, рожал «с себя»…
— Не помнит, потому, что подсознательно «не хочет знать»? Организм протестует? — завхоз зрит в корень…
— Примерно… — согласилась Ленка, — Пропаганда «абсолютной свободы» вышла удачно, узнаваемо. Однако, для людей «вертикальной» социализации, сам концепт «робинзонады» — отвратителен до рвоты. Как это, «без руководительства»? Как это, «без обчества»? Как это, «сам по себе»?
— И как теперь с этим жить? — Соколов демонстративно потянулся и, прикрыв рот лапищей, не менее демонстративно широко зевнул.
— Просто помнить, что на вас, как «природном аристократе» — несмываемое клеймо. Мифологический герой — никого не боится, мерит всех людей по себе и по указанным причинам — верит заведомым врагам на слово…
— Вот и ладненько… Шабаш. С добрым утром, девушки! — действительно, за окном — светает, — Разбегаемся.
Часть четвертая. Как подыхает государство.
Глава 57
Источник калорий
Когда-нибудь обязательно спрошу у Ленки, что среди мировой элиты принято говорить в спины высокородным гостям, только под утро покидающим ваше жилище… Особенно, накануне обычного трудового дня. Гадость — вроде не за что, а хорошие слова — на ум не приходят. Опять же стимулятор.
Срок действия моего зелья, в зависимости от пола, возраста и физического состояния пациента — пляшет от четырех до восьми часов. Это — в лабораторных условиях. Не хотелось бы упасть прямо на рабочем месте… Следовательно — уборка побоку и спать, спать, спать… Вопреки природе.
Простое снотворное — с психостимуляторами взаимодействует избирательно. Недолго и ласты склеить. Но, плох биохимик, который, сочиняя очевидную отраву не озаботился «антидотом». Так как времени в обрез — пилюлю глотать не будем. Дорога каждая минута сна. Хлам со стола — в мешок. Сам стол — в нишу под окном «модуля». Куртку-сапоги-брюки-свитер — долой. Укол из шприца-тюбика в отсиженную за ночь многострадальную попу и… бросок под одеяло. Гори всё огнем, а здоровье — надо беречь. Последний взгляд на светящийся индикатор часов, глазки — закрыть и тихо считать секунды до «отруба»… Через пару минут кровоток донесет действующее вещество до мозга, после чего…
— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!
Что может быть страшнее автомобильного сигнала, под самым ухом у спящего человека? Наверное, только пресловутый «свисток паровоза». Почувствуйте себя Анной Карениной. Только-только прикорнула на рельсах, а тут — оп, и здрасте… Мать-мать-мать! Так, с перепугу, и родить можно…
В отличие от честного телефонного звонка, селектор… мать-мать-мать… способен издавать практически любые звуки. В выборе «вызывного сигнала» видна опытная рука Ахинеева. Хотя, для меня лично, самое сильное впечатление, оставил однажды грянувший за спиной трамвайный звонок. Заигрались на улице, бывает… Трамваев я с тех пор боюсь панически. Не ездить, а приближаться. А вдруг он опять? Мороз по коже! Люди, выросшие в городе без трамвайного сообщения, сами не понимают своего счастья. Наверное, он прав. Рельсовый транспорт — привилегия столиц и областных центров, а машины — ездят везде. Узнаваемо, резко, мобилизующе… Но!
— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!
Где проклятая кнопка ответа на вызов? Просто рукой не нащупать. Пора вставать. Ох!
— Галочка, уже проснулись? До обеда — ещё полчаса. Спешите! Вы должны это видеть!
Завхоз. Антидота ему не досталось. Мужик геройски пересиживает «приступ химической бодрости» на своем боевом посту. Мягонько так намекнул на неудовольствие… Знал, что «средство» у меня есть. Не учел, что совершенно «сырое» и научная этика требует проверять такие штуки на себе. Дарью Витальевну к «клиническим испытаниям» новых препаратов нельзя подпускать категорически. Она хоть и медик, но военный хирург и отношение к этике — у неё тоже… военное… «Сколько вам нужно людей?» В смысле, для опытов. Блин, как во времена Петра Первого… Нет уж, сама сварила, сама и…
Что там у них стряслось? Впрочем, увижу… Если так настойчиво зовут — поспешим.
Каменная отмостка возле «модуля» и деревянный настил пешеходных мостков, несмотря на ветренную погоду, свежо и пронзительно воняют уксусом. И блестят от влаги. Ещё одна аномалия, к которой так и не получается привыкнуть. Вокруг — снега… По пояс, по грудь, с головой, выше двух человеческих ростов. И ни одной завалящей снегоуборочной лопаты на основных «объектах». Во-первых, с «большой Земли» — летом не завезли. Во-вторых, не надо…
Часто поется и ещё чаще говорится — «мы рождены, что б сказку сделать былью»… Увы… Исторический опыт человечества — полностью этой мечте противоречит. Ни одно реальное техническое устройство, способ или метод, рвавшие шаблоны населению Земли, на «сказочные» средства передвижения, «сказочное» оружие или «сказочное» средство от напастей — ни разу не походили. Ни ковров-самолетов, ни мечей-кладенцев, ни живой воды на свете так и не появилось. Хуже! То, что реально подняло человека в небо, позволило нажатием кнопки истреблять толпы врагов и лечить самые ужасные болезни — «сказку» фактически убило… Точным и скучным знанием, как реально устроен мир. Когда достаточно много знаешь — «сказки» перестают нравиться. Как выдумки дураков, придуманные (опять же) для развлечения дураков. Непроходимый культурный барьер. В моей любимой комедии «Формула любви» — граф Калиостро запугивает подручных перспективой отправиться в Сибирь, на уборку снега. Зимой его там — много… Герои фильма — выкрутились, а вот нам — выпало. И что? А ничего. Отчаянная нехватка рабочих рук вынудила совершить очередное чудо. Убила «любимое солдатами и народом» искусство «армейской» чистки снега. Во всех возможных проявлениях, от борьбы с наледями песком и ломом, до формирования по сторонам дорожек «уставных» сугробов идеально квадратной формы.
Скромно горжусь, что приложила к этому свою руку… Ну, если точнее — ударила пальцем о палец. Первые метели поставили вопрос ребром. Один нормальный снегопад, «на северах»— часто парализует все работы на несколько часов. А если снег продолжает падать? Однако, «цивилизацию дворников» — задушили в колыбели. Помню, Ахинеев принес мне короткий список химикатов и спросил, какой из них наименее вреден? Природе, здоровью и предметам обихода, если будет постоянно валяться под ногами… Да что там думать? Хлористый натрий или хлористый кальций — «третий класс опасности», ускоряют коррозию металлов, едят ткани и обувь, а органические соли натрия и кальция — «четвертый класс», хотя для обуви из натуральной кожи — они тоже не особенно полезны. А вам зачем? Он только загадочно улыбнулся и уточнил — какой из реагентов создает с водой самый «незамерзающий» раствор? Тут и думать нечего — ацетат кальция. Его крепкий сольват остается жидким даже при минус пятидесяти. Чего? Посыпать дорожки от снега? Так ведь он — дорогущий! Больше шутки баксов за тонну. Инерция мышления, м-м-мда… «Робинзонам» — деньги не нужны. Водная очистка генераторного газа, каждый день — дает кубометры вонючей «смоляной жижки» (смеси водорастворимых смол и прочей «пиролизной органики» в водном растворе уксусной кислоты). Ацетат кальция из «жижки» добывают, нейтрализуя её известковым молоком. Даровым отходом круглосуточно пылающих обжиговых печей или вообще бросовой золой из газогенераторов… Профит!
Фокус-покус, однако… Расход ацетата кальция — 30–50 граммов на квадратный метр заснеженной поверхности. Простого хлористого натрия, для сравнения, требуется 150–200 граммов на квадратный метр, а замерзает соляной раствор — уже при минус двенадцати градусах. И всё. Давление пара над жидкостью, всегда существенно выше, чем над твердой фазой. Тающий на морозе снег — быстро испаряется сам. Хотя реактив — остается. Если не уносится в водосток… или на подошвах. Тут надо думать, куда и сколько сыпать. Живем-то не одним днем… В грунте — всё нейтрализуется. А вот вода с примесью ацетата кальция — могучий антисептик. Улиткам, рачкам и прочему планктону — верная хана.
Ахинеев носится с нахальным до завиральности планом — «сбалансировать» наше нищее хозяйство так, что любой его «продукт», включая «отходы», станет сырьем или предметом потребления. Подозреваю, что сходные мотивы движут и Соколовым. Даже самого завалящего человечка, пойманного на совершенно непростительном косяке — он пытается втиснуть в «социальные рамки» и пристроить к делу.
В пристройку к «фаланстеру», куда (по причине внезапно грянувших в октябре жестких холодов) перенесли из палатки общую столовую, я приближалась с опаской. Пройти в «раздаточную» там можно из помещения и с улицы. После всего, привлекать к себе внимание — мне не хотелось. Вкруговую обходить разлапистое здание — тоже. Заминка оказалась роковой. Дверь непривычно безлюдного в такую пору крыльца (где весь народ?) приоткрылась и завхоз поманил меня пальцем. Специально поджидал… Да что там у них такое?
Та-а-ак… Цирк зажигает огни. А как хорошо, что я через внутренние помещения не поперлась. Пришлось бы проходить мимо крайнего столика с Соколовым, Смирновым и Поповской. Да ещё и здороваться. Они, бедолаги, видимо тоже мечтали незаметно просочиться и потихоньку перекусить в дальнем уголку зала, как можно меньше привлекая к себе внимания. В нашей-то «деревне», ага… Или, наоборот, нам демонстрируют единение власти? Перед лицом грядущих испытаний, так сказать… Если полковника выпустили из-под ареста и посадили столоваться рядом с собой — вопрос о его лояльности автоматически снимается. Но сразу — возникают другие. Видно, что народ зрелищем загрузился, отчего прием пищи идет непривычно тихо. Обсуждать и даже разговаривать между собой — тут явно неуместно. Пока, приходится только глазеть.
Лев Абрамович, под локоток, протащил меня на свободное место, а я выпала в осадок. Мужественную физиономию каудильо украшает роскошный, багрово-черно-фиолетовый синяк. От его левого глаза — осталась только щелка… Зато правая половина лица главного военачальника, ото лба и аж до подбородка заклеена марлевым тампоном. Глаз — вроде бы уцелел. Симметрия. И типа даже не враги… Тем временем, начальница медицинской службы Проекта, Дарья свет Витальевна, с постным видом, сидит между этой парой могучих мужиков «разделительным барьером» и плохо притворяется, будто ковыряется в тарелке. А сама — тоже бледная и если приглядеться — слегка пятнистая, от переживаний… Дела! Толчок в бок напомнил о соблюдении режима молчания. Но, думать-то мне никто не запретит! Кажется, я могу промоделировать то, о чем гадают остальные и предобеденные события развивались примерно так:
Наскоро прервав затянувшийся до утра дискурс, подгоняемый раздражением и гадкими подозрениями (постстимуляторные глюки — индивидуальны и разнообразны, бывает — от них стреляются), Соколов устремился «давить бардак». В смысле, выяснять истину. Дернул с «кичи» арестанта и явился в медчасть, получать недостающую информацию (делиться подозрениями, устраивать там «очную ставку» или перекрестный допрос). Благо, что после многочасового трепа «под химией» — впечатлений у него наверняка скопилось выше головы. Кратко и образно формулировать свои мысли он умеет. У полковника, за время проведенное в узилище — тоже накопилась пара слов. А возможно — вопросов. Так выпало, что оскорбительных для дамы. А прежде чем устраивать «наезд» — надо хоть чуть знать Дарью Витальевну.
Роста она не высокого и телосложения для своего возраста обычного. Просто жилистая и тренированная, как милицейский опер. Плюс — психотип хирурга. Привычка в острых случаях быстро и решительно давать волю рукам, знающим, что делать лучше головы. Результат не замедлил. Соколов, от любимой женщины — никакой подлянки не ждал. Отчего нарвался на «прямой хук левой». Бывает… Милые бранятся — только тешатся. А вот из Смирнова — барышня определенно собиралась смастерить Кутузова. Того спасла только реакция профессионального «рукопашника». Как говорится, джентльмены объяснились.
Судя по мирной обстановке, совместное «оскорбление действием», понесенное от одной и той же дамы — побитых мужиков сближает… Даже, ранее крайне враждебно друг к другу настроенных.
Забегая вперед, докладываю. Именно сценкой с «явлением пострадавших народу» — весь шухер и завершился. Как бабушка отшептала… На доске объявлений вывесили приказ по расположению, где полковнику Смирнову объявлялся строгий выговор за превратное понимание должностных инструкций. Читай — попытку их выполнения при первом подозрении, что «аномалия» снова открылась. Выкрутились…
И жизнь опять пошла своим чередом. Бесконечный, уже практически «родной» аврал… С той разницей (в отличие от предшествующих инцидентов), что никто не приставал… Кажется, Дарья Витальевна перевела меня в своей табели о рангах из категории «одинокая вдова» в статус «полезной зверушки». Замечательная все же вещь — «объективный контроль». Избавляет от глупых подозрений. А кроме того, тетка страдает обостренным чувством справедливости. Считает себя обязанной… Короче!
Память о претендующей на научность фантастической литературе, особенно про модных с недавних пор «попаданцев» — давно вызывает у меня судорожные спазмы. Смеяться — нечему, злиться — глупо. Ну, не знают люди, тупо, вообще, как оно на самом деле. Даже, если авантюру с «попаданием» готовила солидная государственная организация. Заранее предвидеть многие вещи просто невозможно… Конкретный пример. Ёжику понятно, что в отрыве от складов, магазинов и баз снабжения, острее всего оказывается проблема «расходников». Предметов первой необходимости, используемых по принципу «взял и выбросил после употребления». Многоразовость которых технически не предусмотрена. Но знать бы, когда наступит край… И насколько можно его отодвинуть, если «экономить». Вы пробовали экономить туалетную бумагу или медицинскую вату? А попробуйте, попробуйте… Как там в медчасти — не знаю, а применительно к моему хозяйству — первым звонком приближающейся катастрофы — стало раскупоривание предпоследней упаковки хромотографической бумаги. Можно было предполагать, анализов делаю кучу. Но!
Внезапно! Контейнер, ещё пару месяцев назад казавшийся неисчерпаемым, показал дно. Это был удар… Второй контейнер хранится на общем складе. Однако, во-первых — он уже початый (не я одна тут химичу), а во-вторых — у нашего Льва Абрамовича зимой снега не выпросить. Даже пытаться неохота. К счастью, нечто подобное предполагалось ещё на «Большой Земле» и запасной вариант — тоже предполагался. В духе «идей чучхе», то есть — «опоры на собственные силы». Мы в России или где?
В отечественной бумажной хроматографии — «носителем» обычно служит фильтровальная бумага. Самая обыкновенная. Даже она дает возможность разделения проб в очень малых (микрограммы) количествах. Огромное мерси широко известной в узких кругах товарищу Елисеевой, давно, ещё в СССР, доказавшей, что многие сорта нашей фильтровальной бумаги можно сделать практически пригодными для хроматографического анализа, после последовательного промывания 0,1 н. спиртовым раствором едкого натра, а затем 2 % раствором соляной кислоты. Эстеты и снобы совкового разлива отдают предпочтение трем отечественным сортам фильтровальной бумаги N 4, N 5 и «синяя лента». Это бумага для «фильтров весового анализа», содержащих пониженное количество солей. После сжигания фильтра — золы почти не остается. Вес золы — указан на упаковке. Обычно, он составляет не более 0,0001 грамма. Различают фильтры, с «розовой» («красной» или «черной»), «белой» и «синей» лентой. Наибольший диаметр пор — имеют фильтры с «розовой» лентой, их применяют для отделения аморфных осадков, например гидроокиси алюминия. Поры меньших размеров — имеют фильтры с «белой» лентой, а наиболее плотными — являются фильтры с «синей» лентой. Последние применяют для отделения особо мелкокристаллических осадков. Так сказать, «третий сорт» — не брак. Короче говоря, мне требуется бумага состоящая из «чистой для анализа» (ЧДА — химический термин) целлюлозы. О грустном (специальной «хроматографической бумаге», да ещё пропитанной ионообменными смолами) — скромно молчу… особенно «фирменной»…
Да, знаю… Специальные сорта бумаги, предназначенные для хроматографии, выпускала в Союзе Ленинградская фабрика N 2, имени Володарского, под забытыми марками «хроматографическая Б» («быстрая»), «хроматографическая М» («медленная») и так далее. Для «особо важных» или иностранных заказчиков — обычно применяют сорта «Whatman». Иначе, возможны рекламации и санкции. Именно такую для Проекта и закупили. А мы что? Мы, люди не гордые. Выдало начальство качественный «расходник» — тратим. Не выдали — обойдемся и так сказать «туалетной»… Шучу. Кроме «химической чистоты» — там требуется определенная плотность структуры. Отечественный стандарт — 75 граммов на квадратный метр.
В общем, как наяву, вспомнились «дефолт», кризисный 1999 год, стылая по причине не уплаты за отопление лаборатория родного института и тихо матерящийся под нос заведующий кафедры, в отсутствии других перспектив (на глазах у студентов) демонстрирующий таинство получения бумаги для хромотографических целей «из говна, на собственных коленках». Это его выражение. «Говном» дяденька называл техническую целлюлозу, каким-то хитрым бартером полученную в уплату за сопровождение темы. Искусство мастерить «конфетки из дерьма» — главный предмет, который должен освоить отечественный специалист с высшим образованием, если не желает переквалифицироваться в «менеджера по продажам» в ближайшем супермаркете. Большинство моих одногруппников осели именно там. Лишь одна я, как дура…
Впрочем, дурное дело — не хитрое. Техническую целлюлозу достаточной чистоты трут в молекулярной мельнице (пропускают с водой в зазор между коническими статором и ротором на высоких оборотах). Водичка, за счет касательных напряжений, разрывает всё на мелкие-премелкие частички. И эту пульпу (по научному «суспензию») теперь достаточно просто перемешивать, не давая отстаиваться. Без всякой варки, при комнатной температуре… Кювета или чашка — должна быть достаточно широкой и глубокой, что бы винт мешалки — не вызывал бурления, а слой жидкости — был не менее 10 сантиметров.
А дальше — фокус-покус! Подходящую по размеру воронку Бюхнера (лично мне — подошла номер 4, которая диаметром 130 миллиметров) — усиливаем вкладышем из пористой спеченной керамики. Тупо вклеиваем его водостойким герметиком по ободку. Он входит в её жерло почти без зазора. Носик воронки соединяем вакуумным шлангом с горловиной колбы Бунзена, её боковой патрубок — с вакуумным насосом. Есть ещё тройка хитростей, но о них — позже. Теперь — достаточно включить насос и окунуть воронку в кювету, раструбом вниз. Суспензия — устремится внутрь, а внешнее давление — мгновенно и равномерно покроет поверхность фарфоровой пластины влажной целлюлозной массой. Как только манометр покажет достаточное разрежение в колбе Бунзена — первый этап получения бумажного фильтра закончен. Собственно говоря, утрамбованная атмосферным давлением мокрая целлюлоза на пористой поверхности — он самый и есть. Плотность массы — уже штатная. Просто «полуфабрикат» — пока ещё влажный…
Не выключая насоса — вынимаем воронку из суспензии (можно встряхнуть, можно нет) и суем её раструбом в отверстие дверки сушильного шкафа. Там — температура под 100 градусов Цельсия и поток сухого воздуха. Смотрим на манометр (знаю, что вакууметр, но так привычнее) и ждем, когда искусственный «горячий суховей» выдует воду из мокрой целлюлозы. Сухая бумага — давление не держит.
Да, там уже бумага. Волоконца целлюлозы — подсохли, сжались-перекрутились и прочно между собою сцепились. Время ожидания зависит от температуры внутри шкафа и мощности насоса. Важно не перегреть бумажку сильнее разумного и не оставить её мокрой. «Оптимум» — выяснила экспериментом.
Теперь — первая хитрость. Поворотом трехпозиционного крана меняем местами входное и выпускное отверстия вакуумного насоса. Раз-два и давление в колбе Бунзена уже выше атмосферного, а бумажку — оторвало от фарфоровой опоры и током воздуха вышвырнуло из воронки, на кучу таких же в сушильном шкафу. Одновременно, с хлюпающим звуком, открылся запорный клапан на патрубке, идущем со дна колбы Бунзена к кювете с суспензией. Вода, накопившаяся там за время формирования целлюлозного слоя на поверхности фарфорового вкладыша — вернулась туда, откуда взялась. Это — вторая хитрость. Есть и третья, которая больше «ноу-хау». Оторвать присохшую к шершавой поверхности бумажку — не так-то просто. Поэтому пористый фарфор у меня тоже не простой, а гидрофобный. Вариантов тут масса. От промывания раствором парафина в бензине, до покрытия фарфора слоем тефлона (или отечественного фторопласта). У меня — именно такой, «тефлоновый». Угу-м… Очередной цикл — закончен, повторить!
Скептикам, в неведомом мне грядущем читающим эти пописушки, самое время задаться вопросом — откуда нищая отшельница, затерянная в снегах Сибири, раздобыла для экспериментов прорву даровой, причем высококачественной, целлюлозы? Сделала своими ручками, естественно… Из бросовых отходов «деловой древесины» (понимай стружек, щепы и опилок). Лев Абрамович мой законный контейнер с фирменной микрокристаллической целлюлозой для хромотографических колонок, зажал мертвой хваткой. Сама дура. Похвасталась, как легко можно с помощью хорошего сорбента и элементарного оборудования, из сложной смеси биологически активных веществ, в одну стадию — получать годные для употребления медицинские препараты. Вот он и вцепился голодным клещом… Говорят — лично занялся фармацевтикой. Причем, небезуспешно. И что? Пришлось проявить разумную инициативу, вот… Ибо леса в Прибайкалье — мягко говоря, полно. Лесопилка визжит круглые сутки. Сырье — не дефицит. Вся разруха — в головах.
Партия и советское правительство… тьфу… (меньше надо читать архивный официоз), общедоступные справочники и учебники по химии — хором уверяют, что для производства целлюлозы из дерева обязательно нужна крупная индустрия. Во времена СССР этот термин произносили с придыханием. Другими словами — огромные заводы, где в гигантских котлах (емкостью в сотни кубометров), варятся под давлением в несколько атмосфер измельченные обрубки древесных стволов. Поленья, толщиной 10–25 сантиметров и длиной до 3 метров (именуемые «балансом») — специальной машиной пластают на круглые дольки толщиной 10–15 миллиметров, а затем — раскалывают в щепу (куски толщиной в 2–3 миллиметра и площадью 6-10 квадратных сантиметров). Иногда, видимо для красоты, щепу делят на «фракции». Какая религия запрещала сразу, без лишнего грохота, настрогать из сырья стружку нужного размера — тайна министерства химической промышленности бывшего Союза и подозреваю — Политбюро ЦК КПСС. Справедливо заметить, что буржуи химичат свою целлюлозу примерно так же. Но там понятно — экономят каждый ватт и цент. Вопреки здравому смыслу, если честно… Поскольку твердосплавные фрезы проблему резки (!) древесины на фрагменты оптимального размера и формы давным-давно решили. Настрогают хоть колечками.
Отдельная песня — процедура варки. С мохнатого 1874 года — древесную щепу варят по так называемому «сульфитному способу» (в кислом водном растворе бисульфита кальция). Прогресс не стоит на месте и часть целлюлозного сырья, с 1884 года — получают по так называемому «сульфатному способу». Нагревают до кипения в водном растворе каустической соды и сернистого натрия. Последний вариант — дает возможность перерабатывать древесину не только сравнительно дорогих «лиственных», но и более дешевых «смолистых» пород. Итог «сульфитной» переработки — имеет желтовато-белый цвет, а результат «сульфатной» — светло-коричневый. «Технический продукт» — содержит до 5 % лигнина, 2–6% гемицеллюлоз, а так же — сучки, щепочки, минеральный мусор и прочий «непровар». Его приходится от них чистить, а собственно целлюлозу отбеливать хлором и промывать едким натром («облагораживать»). Последнее время буржуи стали проводить «облагораживание» активным кислородом (озоном), прошедшей через электролизер «активной» дистиллированной водой и прочими новыми способами, не заносящими в состав уже почти химически чистой целлюлозы дополнительных элементов и «вымывающими» (окисляющими) существующие. Оно по своему интересно… Тем не менее, традиционные технологии пока рулят, ибо они самые дешевые, а технического переворота в промышленности — никто не хочет. Нахлебались в XIX веке.
Оба метода, в своё время — произвели революцию в бумажной промышленности, внезапно обрушив цены на «деловую бумагу» (ранее производившуюся из высококачественного сырья) и подарили миру феномен дешевых книжек (со страницами «желтеющими от старости») и рассыпающихся со временем документов (примеси соединений серы — служат катализаторами, разрушающими целлюлозу «сульфитной» и «сульфатной» выделки). Современная «экономика говна» — родилась не вчера. Это — одни из первых в истории человечества товаров с «запланированным сроком самоуничтожения». Капитализм, мать его… Традиционная, не желтеющая бумага «ручной работы» (из льняных тряпок), с тех пор — стала «золотой».
Хромотографическая бумага — относится к «высшим сортам» целлюлозной продукции и по здравому размышлению — дешево стоить не может. Да и вообще, хорошая бумага — всегда стоила дорого. Но, что такое «дорого»? Не в бытовом, а в химико-технологическом смысле? Вот рабочая сила у меня, например, буквально бесценная. Это — я сама. Зато сырье — практически даровое. За окном — тайга до самого горизонта… Опять же — совершенно бесплатное электричество. Привычные расклады — полетели к черту. Например, воспетый экономистами принцип «особой выгодности крупных объемов производства». на самом деле он действует только для процессов требующих нагрева. Грубо говоря — объем варочного котла пропорционален кубу его линейного размера, а площадь поверхности (через которую происходит теплопотеря) — только квадрату. Поэтому, варить в щелоке древесную массу или плавить сталь выгодно в огромных резервуарах и это логично. Окупается даже необходимость «передела» низкосортного итога крупномасштабного процесса. В случае «наколенного» производства — расклады противоположные. Скажем число «переделов» должно быть минимальным. Идеально — получение готового продукта «в одну стадию». Размеры агрегата — должны быть «настольными». Зато, разрешаются «запретные приемы».
Химики «классической школы» — электричества не любят. Свет — ещё туда-сюда, тепло в виде электрической плитки или систему автоматического регулирования в форме электрической схемы — с трудом терпят. А вот прямое воздействие электрического тока на ход реакции — «харам» и табу… Если припереть к стенке, не знают многих тонкостей. А напряжение — дергает больно. Есть любители и знатоки электрохимии, но «ан-масс» — она «низкий класс, нечистая работа». Удел проклятых физиков с технологами. А пренебрежение «низкими уровнями строения вещества» — признак хорошего тона. Честно.
Уже упомянутый заведующий моей кафедрой — корпоративной брезгливостью не страдал. От него и я набралась… Под настроение — иногда рассказывал интересные вещи. О историческом пути отечественной химической науки, в частности. По его мнению, причина описанной «электробоязни» — в первую очередь, лютый дефицит электроэнергии, на протяжении десятилетий преследовавший российскую, а затем и советскую химическую промышленность. Сначала — отсталость. Потом — война и ещё раз война.
Сколько-то изобильной генерация электроэнергии стала только в конце 60-х годов. А отечественная школа «химического производства» к этому времени — успела сложиться. И «электриков» — там не жаловали. Итог — предсказуем. От вариантов модернизации целлюлозно-бумажной промышленности на основе новейших достижений электрохимии — производственники успешно отбрыкивались лет двадцать. До самого развала СССР… Доказательство — печальная судьба изобретателя «классического» способа электрохимического получения высококачественной целлюлозы, из любого сырья, в одну стадию, Валерия Жаркова. Он начал свою безнадежную «борьбу с системой» при Брежневе и протрепыхался до Путина. Без толку. Отрасль предпочла издохнуть в борьбе с импортной продукцией, но развиваться — не пожелала.
На словах — подобное бюзжание воспринимается, как «шумовой фон». Завкафедры — это знал лучше нас всех (студентов) вместе взятых и специально устраивал нам «демонстрационные опыты». Благо — обстановочка располагала. Пар изо рта и изморозь на стеклах внутри (!) аудитории — самое оно… Низкий ему поклон. Метод — работает! Когда приперло, так сразу вспомнились и сам Жарков, и его патент RU 2004663, на примере которого в головы вчерашних школяров вбивали основы прикладной органической химии. Удивить — победить! (кажется, великий стратег Сунь-Цзы сказал) Задним числом я понимаю, отчего методику так и не внедрили. Все «мозговые шаблоны» — вдребезги напополам. Кто это потерпит? Жарков, своими новациями — торжественно промаршировал по «любимым мозолям» у целой армии заводских технологов и толпы «серьезных ученых» (за всю жизнь не сделавших ни одного изобретения) из «профильных институтов» целлюлозно-бумажной промышленности СССР. Удивительно, как вообще живой остался.
В классической технологии целлюлозы — древесину грубо щепят и этим ограничиваются. Жарков доказал, что идеальным сырьем является не щепа, а стружка толщиной не более 0,5 миллиметра. Причем, от ориентации направления строгания, относительно волокон ствола дерева, можно заранее, не меняя принцип работы установки, задать тип волокон целлюлозы. «Короткий», «средний» или «длинный», почти как у хлопка… Температуру раствора, в котором происходит переработка стружки (о покушение на основы-основ!), Жарков рекомендует держать как можно ниже (близкую к «комнатной» или ещё лучше — охлаждать резервуар), так как «на холоду» все реактивы содержащие хлор и соляную кислоту работают лучше. Реакция идет «чище», а концентрация раствора остается высокой даже при атмосферном давлении.
Но самое главное кощунство — идеальная «масштабируемость» оборудования. Что малая, что громадная, что «настольная» установка — превращают измельченное растительное сырье, содержащее целлюлозу, в продукт неизменно высокого качества, зависящего только от «количества электричества», пропущенного через объем электролизера. Средний расход энергии — 1 кВт-час на килограмм сырья. При расходе менее 0,85 кВт-часа/кг — целлюлоза получается так себе. Хотя соответствует ГОСТ 14910-75. При расходе выше 1,2 кВт/часа/кг — на выходе высшие сорта «беленой целлюлозы» с низкой зольностью. В один проход! Без промежуточной подготовки и отбора загружаемой массы! Из любого сорта древесины!
Соколов обиделся… На этот раз — капитально. Даже усы задрожали. Всё же Ленка — стерва
— Я верю… Что моя личная вера меняет?
— Всё! — воодушевилась филологиня, — С вами — можно работать. Как с человеком. А с функциональным элементом государственной машины (которым воображает себя полковник) — мы работать не можем. Нет субьекта для сотрудничества! Отдельного человека — государство воспринимает как корм или рабочую скотину. Даже в разгар системного кризиса… Собственно, поэтому государства и гибнут.
— Галина? — опять пришла моя очередь своими словами расшифровывать чужие догадки.
— Если в двух словах, то блокадный Ленинград сгубила неспособность его руководства выйти за пределы служебной субординации. Оно искренне считало, что любая инициатива может исходить только сверху. В формате — «Партия сказала — надо! Комсомол ответил — есть!». Всё остальное — бунт или подстрекательство к бунту.
— Смирнов сказал бы, что это — норма… — осторожно заметил каудильо, — «Вертикаль власти» требует строгой системы подчинения и выполнения служебного долга. Тут я его даже понимаю.
— Плебейство, возведенное в ранг добродетели… — скривилась Ленка, — Не смешно.
— Ах, да… Вы же у нас аристократки «голубых кровей»… — не сдержался Соколов.
— Природный аристократ — здесь один. Вы! Потому, что «аристократизм», в первичном смысле — есть свобода от любых сословных, расовых, религиозных и национальных предрассудков. Мне — такое не дано… Терпеть ненавижу «верунов»!
— У каждого свои недостатки… И каждый человек приносит пользу, если используется на своем месте…
— А потом — взрывается… Или, начинает со страшной силой гадить. Явно или тайно…
— Потому, что верит в бога?
— Потому, что сработает, как «детонатор», заботливо поставленный «мозговой блок»…
— Передерг! Тем же блокадным Ленинградом — руководили профессиональные атеисты!
— Скорее еретики. Публично расплевавшиеся с родным православием или иудаизмом, но сами, с детства, воспитанные в религиозном духе. В самый критический момент «культурная закваска» торкнула. И «товарищи коммунисты» — принялись чудить… — интересно, что мне такая версия в голову не приходила, а у филологини — прямо от зубов отскакивает. Причем — не о чем спорить. Убедительно.
— Но, какого черта?!
— Деньги изобрели — когда потребовалось «средство обмена» с людьми, которым нельзя верить на слово и невозможно принудить силой… А «монотеизм» изобрели — когда понадобился способ без насилия подчинять таких людей себе. Древние, как мир, «политтехнологии». Ничего личного… Из буйных варваров, мирно, через какую-нибудь пару поколений, таким манером уже спокойно вьют веревки.
— Такого не бывает! Ну, разве в религиозных агитках…
— Ещё как бывает! Если кто-то думает, что Перестройка, кровавый октябрь 1993 года и принятие для России оккупационной Конституции (написанной врагами) уникальный случай, он просто не знает, как работает «проектно-конструкторское» управление чужой историей. Главное — подобрать к чужой элите «зацепку». Напомню основные этапы «мирного укрощения» гораздо более строптивых русичей:
В 907 году — последняя успешная для предков война между Киевской Русью и Византией.
В 941 году — киевляне последний раз, крайне неудачно, сходили походом на Цареград.
В 957 году — вдова киевского князя Ольга, по личным причинам (барышне ужасно не хотелось живьем сгореть на погребальном костре покойного мужа), приняла в Константинополе крещение.
В 988 году — князь Владимир Киевский осадил Херсонес… и тоже по личным причинам (пунктик насчет «сына рабыни») — принял крещение сам, а между 987–992 годами «крестил Русь». Дело кровавое, отвратительно задокументированное и уже для современников — весьма мутное… Результат?
1. С момента «крещения Руси» и до IV Крестового похода (целых двести лет!) высшие иерархи церкви Киевской Руси, почти поголовно — греческие «экспаты» с громадной личной властью, на уровне «Gauleiter der NSDAP». Грубо говоря — с полномочиями «первый после бога». И это — терпели…
2. При каждом (!) богослужении, на Киевской Руси, в качестве «верховного земного владыки» — наши попы торжественно славили византийского императора. Как Гитлера во время оккупации.
3. Началась регулярная выплата Православной церкви (то есть, органу иностранного государства!) «десятой части» от официальных доходов каждого князя. По тяжести — это сопоставимо с репарациями Германии после Первой Мировой войны (немцы закончат их выплачивать где-то к 2010 году).
4. Никаким уважением русскую митрополию не баловали. В диптихах она занимала самые последние места (сначала 61-е, а позднее 77-е). Киевского князя, при императорском дворе, не особо почтительно — титуловали «стольником». Это — не считая более мелких, но регулярных издевательств…
5. Простым жителям Киевской Руси — её крещение «открыло окно в Европу». В качестве основного «экспортного товара» — рабов… Именно с конца IX века — главным источником процветания Венеции стала оптовая перевалочная база для «двуногого скота» Riva degli Schiavoni. Ныне воспетая поэтами, всемирно знаменитая — «Рива дельи Скьявони» («Славянская набережная»). Через эту страшную полоску земли, навстречу мукам и смерти — прошли миллионы наших бывших соотечественников.
6. После начала Ига — Православная церковь стала «государством в государстве». И, мигом переобувшись в прыжке — нахально наживала баснословные богатства, ещё двести с хвостиком лет (!), официально славя вообще некрещеных моногольских ханов.
— Красиво? Сначала — бескровная победа. Потом — «введение внешнего управления». И наконец — грабительская «бессрочная контрибуция». Без войны! На «психологии» и голом базаре… Вот такие «духовные скрепы» и добровольная «самооккупация». Впечатляет?
— Зачем мне это знать? — Ленка шумно втянула в себя воздух…
— Тут кто-то жаловался, что не понимает мотивации полковника Смирнова и его штаба.
— Допустим…
— Возможно, данный кто-то легче поймет мотивацию кодлы древне-русских князей (это были, поголовно, «отморозки» с руками по плечи в крови, не признающие вообще никаких авторитетов), внезапно воспылавших болезненной почтительностью к христианству и далекой бессильной Византии. Ну?
— Я пас! — сдался каудильо, однако, филологиня только деловито кивнула.
— Люди не меняются! Для «вертикала» самая ценная на свете вещь — социальный статус и гарантии его сохранения.
— Мотив «деньги и дети в Лондоне», тысячу… или шестьсот лет назад — смехотворен.
— Правильно! Поэтому на «титулование» в далеком Цареграде — князья плевали. Зато церковь — предлагала работающую «технологию управления». И драгоценный «Мандат Неба» на правление. Основа «монотеизма», его «ноу-хау» — это вера населения в сакральность любой существующей власти.
— Поясните…
— В современном мире, «статус» — категория публичная. В выпусках СNN всё видно. До электронных и печатных СМИ «статус» формировался на месте. Глашатаями на площадях. Никто никому не расскажет, что властители мира отвели родному князиньке льготное место «под шконкой возле параши».
— Согласен…
— Но, у себя в «бантустане», при условии регулярной оплаты услуг «экспатов», князь будет проходить по категории — «помазанник божий». А лучше быть первым в деревне, чем последним в городе… Цену за «святую крышу» — византийцы назначили конскую. Так ведь дело того стоило! Если до «крещения» — вопросами подчиненности на Руси рулила бесконечная резня и каждый перец, способный собрать дружину — претендовал на высшую власть в стране, то после тянулись лишь вялые «усобицы». В новой ситуации появился арбитр, которого нельзя принудить «узаконить» очередного узурпатора силой.
— Кроме того, христианами-мирянами удобно управлять. Посты, «промывание мозгов»…
— Убедили.
— Перефразируя сказанное — «Можно вывезти Ванька из Пердуновки, но Пердуновку из него выбить невозможно!» — сверкнул остроумием говорящий ящик, — Наша публика даже идею коммунизма попыталась переформатировать в знакомую с детства «пирамиду божественной власти». Во главе с собой.
— Любой социальный проект можно переделать в религию, — надула губы филологиня, — Достаточно, что бы в обществе сохранялась достаточная прослойка «верунов». Или — в руководстве…
— Связь?
— Те кто делали Революцию, штурмовали небо. Но их последыши — захотели чувствовать себя богами на земле. Всерьез. Представьте! Начальники из блокадного Ленинграда — получили высшую власть над жизнью и смертью миллионов людей… Звездный час карьеры! А тут, какие-то инженеришки с учеными — вздумали их поучать, как надо управлять «массой»… Посмели подавать небожителям советы, как надо спасать осажденный город и заранее списанный в «потери», планово вымирающий «проблемный электорат»… Сверхнаглость, не?
— Вертится на языке…
— «Заговор ученых», — пожала плечами Ленка, — Другими словами — святотатство. Увы.
— Что это знание нам дает?
— Рабочую модель поведения в остро экстремальной обстановке природных «вертикалов» и «горизонталов». В первом случае, неизбежно — получается «мегафилиал перевала Дятлова». Попытки заставить «всех остальных» выполнять приказы одного «вождя». И бешеная драка между «претендентами» на эту роль. Всеми средствами. Насмерть. Судя по всему, в блокадном Ленинграде, Жданов — никакого другого «вероятного сценария» не ожидал. Отчего — беспощадно всех самозванных «советчиков» давил. Примерно те же соображения, как мне кажется, — Ленка притворно вздохнула, — движут Смирновым. От вопиющей анархии и вседозволенности (свободы творчества) у него изрядно накренилась крыша. То, что бардак, рабочая атмосфера для «умников-горизонталов» — он теоретически знает (не дурак, совсем не дурак!), но вот поверить душой — не может.
— Рвутся наружу «мозговые блоки»?
— Угу… Других начальников на его уровне — в России нет. Вымерли, как мамонты, ещё при раннем Брежневе.
— «Этика скотов» рулит! — подключился селектор, — Символ веры — «Мы самые умные, потому, что главные…» Остается пол шага до введения новой религии. Возможно, поначалу «светской».
— А во втором случае? — нахмурился каудильо.
— В блокадном Ленинграде не получилось, — резюмировала филологиня, — Исторически, в подобных ситуациях обычно вспыхивает бунт, начинающий эру «прямой демократии», когда рушатся все сословные, возрастные и религиозные барьеры, а с богами — начинают обращаться «как с людьми»…
— Но, могло получиться? — спрашивает не меня, а смотрит на нас обоих. Кто первый?
— Сомневаюсь! — огорошила собрание московская нахалка, — Среда давит. А столичное население всегда подвергается жесткому отбору «на лояльность начальству». Представляете результат?
— Кое-что слышал… — хитрит или деликатничает?
— Про эвакуированных из Ленинграда ученых и инженеров, основавших в Сибири новые города и научно-исследовательские центры — слышали все. Хотя там было «активное меньшинство». Зато впечатление простого населения от основной массы эвакуированных в 1942 году «блокадников» — скорее непотребное, — она манерно закатила глаза к потолку, — «Ленинградцы хуже жидов! Они всё делают по блату и помогают только своим…» Это — мнение про относительно приличных людей, переживших первую блокадную зиму. Когда наиболее «проблемный» электорат, совместными усилиями НКВД, армии, школьных учителей, врачей, спекулянтов с «черного рынка» и «подставных уголовников» — удалось оперативно упокоить…
Каудильо, стоически хранивший молчание, медленно выпустил из легких долго удерживаемый там воздух…
— Мне не нравится ваш тон… — помолчав, добавил, — Мне не нравится, что меня водят за нос, как мальчишку… Что за сюрпризы у вас там припасены, в «домашних заготовках»?
— Это не у нас… — встречно оскорбилась внучка секретного академика, — Это вы сейчас популярно объяснили, что такое «беженцы в тылу врага», если планируется «Blitzkrieg». Я позволила себе самые очевидные выводы.
— Опыт Блокады уникален! — ощетинился главный начальник, — Такой транспортной связности, как в ХХ веке — человечество никогда не знало. С побочными эффектами от избыточной мобильности «мирняка» — оно столкнулось впервые!
— Знало! — отрезала Ленка, — Просто давно было… — и добавила уже спокойнее, — Кризис Бронзы — тому пример.
— ???
— Всё повторяется. Иногда — на новом технологическом уровне… через тысячи лет. Потому, что люди — те же.
— А транспортная связность?
— Самые катастрофические последствия Кризис Бронзы оставил в самом технически продвинутом и наиболее развитом регионе мира — бассейне Средиземного моря и примыкающем к нему Плодородном Полумесяце. По причине пресловутой и уже тогда превосходной «транспортной связности». Первая эпоха Глобализации…
Она потянулась к своей кружке с остатками «эликсира» и одним глотком допила остатки.
— Вот не смотрите на меня зверообразно. На самом деле — всё наглядненько…
— От какой сырости?
— Был у нас не особо популярный советский историк — Юрий Викторович Андреев… Ленинградец, ребенком пережил первую блокадную зиму. Потом, всю жизнь интересовался «цивилизационными кризисами» культур в разных стадиях «индустриала». Очень глубоко копал периоды Поздней Бронзы, Железной Революции и Античности.
— Какой тогда «индустриал»? Это же черти когда было…
— С точки зрения «истории культуры» — оно было буквально вчера. Базовые нормы поведения — у людей не меняются.
— А с технической? Та же «транспортная связность», позволяющая в считанные дни перебрасывать миллионы солдат и гражданского «мирняка» за тысячи километров…
— Зря вы привязались к термину. В период Поздней Бронзы — с вашей «транспортной связностью» у эллинов всё было отлично. Даже по современным меркам… В материковой Греции нет ни одного места, дальше 90 километров от моря. А в Эгейском море — трудно найти точку, которая дальше 60 километров от ближайшей суши. Береговая полоса юга Балканского полуострова и море вокруг — один безумный фрактал. Плюс — горы, разделяющие самые крошечные островки на изолированные «анклавы»… Плюс — обилие лесов… Море защищало от чужаков, море связывало далекие полисы между собой, море кормило. Но земля, с лесом и полезными ископаемыми — позволяла жить гораздо более обеспеченно и свободно, чем пахари с материка. Не просто ремеслом, а участием в «международном разделении труда».
— Один черт, деревенская кустарщина. Видели статистику ООН? Аккурат к 2008 году, в город переехала жить большая часть населения Земли. Вот что такое настоящая «глобализация»!
— В том и фокус, что Эллада, с невероятно древних времен — сплошь «городская», на 90 % урбанизированная местность. «Деревня», как явление — там просто исчезла. Один сплошной полис с пригородом. Что, кстати, объясняет факт, почему античная Греция в культурном смысле — нам роднее и понятнее, чем современный Китай или даже географически близкая Турция.
— И как оно вышло?
— Более 80 % территории Северо-Восточного Средиземноморья — горы. Пахотной земли — практически нет… Пастбища только для коз и овец, способных скакать по скальным кручам. При этом — международный транспортный перекресток. Дикая перенаселенность с незапамятных времен и не менее свирепая вражда между соседними поселениями. Отчего, основной вид «общежития» — военная демократия в укрепленном городе (полисе), а основные занятия его граждан — ремесла, торговля и война. Вот…
— Что означает — привозную еду, привозное сырье, привозные инструменты и привозных рабов-специалистов, — до каудильо дошло, — Наши мегаполисы живут «с колес», а там жили «с палубы».
— Ага! По основным «цивилизационным показателям» там, без балды — уровень первой половины нашего ХХ века. Разве без электричества. Дорожная сеть, водопровод, канализация, унитазы, ванны, поголовная грамотность и прочее. За три с половиной тысячи лет «до того как». Даже основные элементы женской моды — совпадают с современными. Каблуки, мини-юбки, прозрачные блузки, парики, накладные ногти с ресницами, декоративная косметика…
— Короче, всем нам хорошо знакомое «общество потребления», — подключился далекий Лев Абрамович, — И на фоне якобы «высокой культуры» — массовое тунеядство, моральное разложение, коррупция и прочий упадок нравов… Неизбежные спутники взрывного роста производительности труда.
— Ну, да… — похоже, с его стороны филологиня поддержки не ожидала, — Именно этот феномен «пира накануне чумы», крайней хрупкости урбанизированного общества «высокого индустриала» — жестко анализировал Андреев. Сознательно добавляя крайне прозрачные намеки на реальность ХХ века.
— И что он накопал?
— Очень интересную теорию, объясняющую причины почти мгновенной (считанные годы) катастрофы «высокотехнологичного уклада». Анализ дошедших до нас культурных артефактов, заставляет сделать вывод о повальной буржуазной посредственности, задавившей средиземноморскую цивилизацию в XIII столетии до новой эры. Одинаковость жилищ, храмов, одежды, утвари, манер, даже бухгалтерских записей архивов. «Массовая культура» вдруг охватила все слои общества, включая и самые верхние его этажи. Триумф торжествующего подражательства. Сытый застой. Однако, начался кризис — и показное великолепие рухнуло, никогда более не возродившись. Массы с начальством совместно извели «мудрецов и героев», после чего — безблагодатно вымерли. Точнее — истребили друг друга в финальной резне…
— По варианту, который едва ухитрился предотвратить Жданов в блокадном Ленинграде?
— Там вышло страшнее… Резня и гладомор растянулись на много лет. Но в целом, да. Геополитическая ситуация Поздней Бронзы, после битвы при Кадеше — примерная копия нашего «мирного сосуществования», после 1945 года. Любые «стратегические амбиции» — дружно накрылись медным тазом, народ — мирно расслабился, а через пару поколений, пафосно выражаясь — настало «время леммингов».
— С этого момента подробнее… — помрачнел Соколов.
— Как уже сказано, базовым ресурсом любой цивилизации — всегда является жратва. В условиях «свободного рынка», «транспортной связности» и международного «разделения труда» — всё производство продовольствия обычно концентрируется в местах, где у сельского хозяйства минимальные издержки. Конкретно «там и тогда» — в Египте. «Зерновой сверхдержаве» Бронзового Века. Остальные пахари разоряются, наступает монополия. Профит! Но, тут и крылась засада… Ирригационная система Древнего Египта сформировалась давно, ещё при первых династиях. Потолок её возможностей полностью (!) определяет сток Нила. Вода поднялась высоко — урожай богат. Нил обмелел — наоборот… Обычно, государственные резервы страны фараонов — позволяли легко сглаживать эти колебания. Однако, рынок диктует свои законы… И при последних Рамсесах — зерно из стратегических хранилищ щедро пошло на продажу. Середина и конец XIII века до новой эры — величайший «климатический оптимум» человечества.
— Зачем? — филологиня хмыкнула.
— Если в двух словах — жизнь заставляла. Бронза металл войны. Но ни в Египте, ни в Месопотамии — своих месторождений, нужных для производства металлов — не было. Ни меди, ни олова, ни даже мышьяка. Всё на 100 % привозное. Бронзу плавили греки, в местах изобильных рудой и деревом. Причем, олово для неё — финикийцы везли аж с британского Корнуолла. Уже к XVIII веку до новой эры — небольшие залежи олова в Малой Азии и Греции целиком выработали. На пике потепления — Восточное Средиземноморье цвело и бурно развивалось. Страны Плодородного Полумесяца — растили пшеницу. Малая Азия, Кипр и Греция — добывали минеральные ресурсы, ради «первого передела» — вырубая свои леса. А финикийцы — обеспечивали глобальные перевозки. В перерывах — все безостановочно друг друга грабили.
— Точнее, совмещали торговлю с пиратством, — вмешался завхоз, — Бизнес — это война.
— В каком смысле? — говорящий ящик закряхтел…
— Если я хоть что-то понимаю, доставка товара из континентальной Греции в Египет и обратно на излете Бронзового Века давала порядка 1000 % прибыли. В то время, как нормальный купец — удавится за 300 % и поплывет на край света за сотню. Но, в том «супе с клецками», который называют Средиземным морем — прямых дорог нет. Всем хотелось урвать свою дольку. В результате каждый талант меди или олова, каждая амфора с зерном, по дороге, минимум десяток раз, переходили из рук в руки. Физическую стоимость — создавал один человек, а жрала и пила за его счет (деля маржу за доставку и посреднические услуги) целая толпа. Торговая наценка, как в любом современном супермаркете, кстати.
— Первый раз слышу…
— Истинная правда! — утвердительно тряхнула челкой внучка секретного академика, — В располагающей хоть какими-то рудниками и своим лесом Малой Азии — производство бронзы достигало 300 граммов на человека в год, а в пустынном и безлесом Египте — едва 50 граммов на человека в год.
— Одновременно, наемники из «народов моря» — щеголяли в «полных» (с головы до пят) бронзовых доспехах, — вбил последний гвоздь селектор, — Что прозрачно намекает на разделение труда.
— Ну, да… Собственно потому, личная гвардия последних фараонов — это закованные в броню варвары-северяне, а не свои родные египтяне. Возможно, храбрые и верные, но увы, голозадые.
— Наемникам надо платить… И не зерном, — рассудительно заметил главный начальник.
— Тоже верно. Своим вассалам Египет платил золотом, щедро накачивая деньгами и без того раздутый мыльный пузырь «глобализации» и провоцируя войны. А варвары — только тому и рады…
— Никогда не понимал систему…
— Обычный способ избавления от излишков населения в «традиционном» обществе. Земли нет. Хорошей работы нет. Но, можно найти судьбу или смерть за морем. Благо, что разбой и пиратство в Элладе — никогда не осуждались. Цивилизованные страны (с низкой рождаемостью) — всегда старались воевать наемниками, попутно сдерживая демографический бум у зависящих от подачек окрестных народов.
— Думаю, они и понятий таких не знали…
— Почему? Знали! Официальной причиной Троянской войны — стала просьба Геи к Зевсу сократить население, так как терпеть излишне расплодившихся людей ей стало тяжело, — Ленка подняла глаза к потолку и провыла:
«…Зевса же
Свершалась другая воля, к вящей
Беде моей: меж греков и несчастных
Фригийцев он войну зажег, чтоб мать
Освободить от населенья — Землю…»
Еврипид, «Елена».
— Всё придумано до нас… За три тысячи лет до Мальтуса… Там тоже выбора не было. Транспортная связность, до последнего момента, создает иллюзию устойчивого роста глобальной экономики, пока она «пожирает сама себя». А чуть тормозни…
— Всё великолепие мгновенно начинает рушиться, как карточный домик… — подтвердил селектор, — Тормозить — нельзя! Сразу же вылезают страшные вещи, в стиле «перевала Дятлова»… или блокадного Ленинграда…
— Галина, оно так?
— Обычная биология! Полис сохраняет сносную управляемость, пока число полноправных граждан — меньше «барьера Данбара». Причем, величина «барьера» в свою очередь, зависит от морально-делового уровня граждан. Сытая и праздная толпа, в которую превращается «общество потребления» уже через пару поколений мирной жизни — готова самоубиться на пустом месте. Вспоминаем поздний СССР. В условиях голода и войны, так вообще. Коллапс Бронзы начался с того, что в Египте случился затяжной неурожай.
— Могу себе представить… — фыркнул в усы каудильо.
— А вот я — не могу, — созналась Ленка, — Не хватает воображения… Весь огромный регион, насыщенный транспортом, оружием и привычно бездельным населением — вдруг остался без еды. Был, например, остров Лемнос. Один из экономических центров мира, вроде Гонконга сегодня. Так вот, весь остров, поголовно (!), разом всё бросил и уплыл воевать. Потому, что на острове Лемнос — тупо нечего жрать. Сохранилась «Лемносская стела», по ней теперь можно догадаться, что там жили предки этруссков. Расшифровать текст — не могут до сих пор. Это единственное, что до нас дошло от целого самостоятельного народа, со своей письменностью. Больше — никаких записей не осталось… А от тех свидетельств, что уцелели в других местах — волосы дыбом.
— Дайте закончить… Представьте! Температурная волна климата — всё ещё шла вверх. Производство зерна вроде бы ещё должно расти. А его перестало хватать. Почему? Стало больше людей. В какой-то момент («золотой век» Поздней Бронзы) — рост населения «оторвался» от производства еды и древний рецепт достижения доминирования над врагами и соседями («плодитесь и размножайтесь») — вдруг перестал работать. Первыми это ощутили «окраины» мира и «сырьевые» культуры. Фараоны могли отсрочить перевооружение армии или свернуть (как они думали — временно) золотодобычу в Нубии, что для них оказалось лишь самым первым признаком кризиса. Зато для хеттов, несмотря на меньшую, чем в Египте численность населения, вопрос поставок хлеба встал остро. Они критически зависели от обмена своих металлических изделий на продовольствие. Ещё сильнее от египетского зерна зависели финикийцы и микенские греки — «транспортники», добытчики и переработчики сырья. Древняя глобализация — дала многим средиземноморским народам шанс подняться на небывалые высоты прогресса. Но, она же связала их критической зависимостью друг от друга и от главного энергоресурса эпохи — зерна. Срок падения региона обратно в каменный век определял момент, когда Египет надорвется почти в одиночку «кормить глобализацию». Ориентировочно, после 1230 года до новой эры — всё завертелось…
— Что именно?
— Резня! — пожала плечами филологиня, — «Голодные войны»… Первый слой сплошных разрушений микенских городов — как раз около 1230 года до новой эры. Хотя в Египте — ещё самый пик могущества. Рамсес II, прозванный впоследствии Великим… А в Греции и на островах уже война «всех против всех»… плюс хронический голод у хеттов… «Транспортная связность» — оказалась «палкой о двух концах». Конец света, во всем Восточном Средиземноморье — настал практически одновременно.
— Смотря, что этим термином называть… — пробурчал главный начальник, — В смысле, пришли Темные Века? Что это вообще такое, Темные Века?
— Ну, если в сравнимых категориях… — потянулась всем телом Ленка, — Представьте, современную Россию, где Москва, с окрестностями, выполняет роль «перекрестка товаров и капиталов», постигла аналогичная катастрофа. Добавим фактор «транспортной связности». У нас, её обеспечивают дороги, но это — не совсем то. А там — было море. Которое не перегородить. Кто хотел плыть и имел на чем — без всякого труда доплывал в любую точку обширного региона. Максимум — за одну неделю…
Соколов зябко поежился. Так ему и надо… Как нас беженцами пугать — так он герой. Настало время бояться самому.
— Правильно догадались… — злобно оскалилась филологиня, — В сравнимых категориях получается примерно так: От всей некогда великой страны — сравнительно целыми остались Мурманск и Владивосток. Южные районы, в одночастье, снова стали Диким Полем, где пасут стада дикие кочевники-работорговцы… Весь бывший Центр — превратился в выжженную безумной войной территорию, размером с пустыню Гоби… И да — ни света, ни воды, ни еды… Письменность — пропала на столетия… Русский язык — стал «мертвым»… Остатки населения разбросало так, что потомки дагестанцев бьют тюленей в море Лаптевых… А устроили катастрофу жители Москвы. Как только поняли, что «святая нерезиновая», отныне и навечно — лишена «столичного статуса», отрезана от поставок продовольствия и возврата к прежним сытым порядкам — не будет. Почему? Двенадцать миллионов «соли земли русской» — должны были смирно передохнуть или как все «перейти на подножный корм»… Казалось бы, «меньшинство» жителей страны — обязано подчиниться «большинству». Но, вкрай зажравшиеся эгоисты — почему-то не захотели.
— Ну у вас и шуточки… — каудильо попытался стряхнуть оцепенение, «модуль» скрипя содрогнулся, — Ей богу — мороз по коже!
— Честная реконструкция! — Ленка в своем репертуаре, — Что могут сделать всего 10 % сытого, грамотного, политически активного населения страны или региона, если опрометчиво урезать им пайку, но оставить свободу воли. Блокада Ленинграда — далеко не самое худшее, что могло случиться с СССР в 1941 году. Какой ни есть, а прогресс «прикладных политтехнологий» — налицо! Андреев, на эту тему, в СССР — высказывался предельно осторожно, обидняками… Но, можно сложить два и два.
— Галина, что притихли?
Отвечать страшно не хочется. Так элегантно, изображая самокритику, вывялять родной Питер и его обитателей в говнище одними тонкими намеками. Змеюка! Москвичи нас тоже не любят, да…
— Всё правильно, — главное, что бы не дрогнул голос, — Конец Бронзового Века стал именно «системным коллапсом». Даже без нашествий завоевателей или природных катаклизмов — вышло бы примерно то же самое. Главная проблема любой цивилизации — это «качество человеческого материала».
— Подождите… Откуда голод? Сами говорите, что «поставки продовольствия понемногу стали снижаться». Опять же, великолепная «транспорная связность» делает невозможной любую блокаду.
— А это — гримасы рыночной экономики и международного разделения труда, — печально отозвался селектор, — Есть такое понятие — «эластичность спроса». Товары с «полностью эластичным спросом» — драгоценности, деликатесы, мебель, предметы престижного потребления. С ними всё просто. Предложение увеличилось — подешевело. Приключился дефицит, то же добро пропорционально подорожало. А бывают товары с «неэластичным спросом» — предметы первой необходимости, лекарства, вода, спички, электричество, хлеб, поваренная соль, бензин. Потребление стабильно, но от них нельзя отказаться. Поэтому, снижение предложения на несколько процентов взвинчивает цены в разы. А угроза дальнейшей нехватки — дочиста опустошает рынок, так как начинается массовая скупка… в целях спекуляции или накопления «про запас». Учтите, что торгуют (продают-покупают) — только с равными. У всех прочих в острой ситуации — жизненно важный дефицит отнимают силой. Даром! Не стесняясь применять оружие…
— А попробовать договориться по-хорошему? — говорящий ящик невоспитанно захрюкал.
Судя по затянувшейся паузе, ответа ждут от меня. Как наиболее разбирающейся в теме.
— Договариваются тоже «только с равными». Но, в социуме избалованном сверхдоходами (сытом и вооруженном, если брать Позднюю Бронзу) или «столичным снабжением» (если брать Питер 40-х годов) каждый (!) житель полиса (мегаполиса) считает, что уж лично он — наверняка «избранный», а следовательно — «имеет право». Даже, если оно реализуется в его пользу ценой ущерба всем остальным.
— Как-то витиевато, — сказать, что ответ каудильо не понравился, ничего не сказать.
— Общества «братьев по морали», не превышающее по численности «предела Данбара», в реале — встречаются исключительно редко… Для «патриархального» общества, правота определяется не моральными нормами, а «числом штыков». Поэтому, любая попытка (!) перейти из сословия «воинов» в касту «аграриев» — добровольное принятие роли «жертвы» и сигнал к нападению. Этот слаб! Он сдался и вместо благородного грабежа пытается ковыряться в земле. У него мало сил, но наверное, есть еда! Вспоминаем сотрудников ленинградского Ботанического сада, поздней осенью 1941 года разбивавших свои «подземные грядки» в обстановке строжайшей тайны. Принудить горожан, более всего озабоченных собственным «статусом» (готовых за него убивать) добывать пропитание собственными руками — трудно. Власти даже не стали пытаться…
— Выражаясь по простому, в обоих случаях — «прогноз летальный»?
— Угу… Привычные к халяве — будут хитрить, подличать, с топором подкарауливать в темном подъезде собственных соседей, но мотыжить грядки или растить в подвале грибы — ни за что не станут! Именно эту «энергичную публику» Жданову удалось, за первую блокадную зиму, большей частью — уморить голодом (предварительно обчистив до нитки), а присмиревшие остатки — организованно выжить из города. В эвакуацию, весной-летом 1942 года… Ничего личного, такие законы в реальной политике.
— Елена? — на нашей улице праздник, московскую выскочку повысили в статусе до меня.
— На современном политическом жаргоне это именуют «венецианской системой», — как с гуся вода, — С помощью целой системы мер, в поголовно вооруженном, живущем торговлей и бандитизмом городском социуме — искусственно поддерживают «социальный мир». Воспитывают в «малоимущих» классах коллективный «синдром официанта», — Ленка откровенным взглядом «сняла мерку» с Соколова и, видимо решив, что в кабаках он бывает редко, пояснила, — Клиент в ресторане — контачит с прислугой «почти на равных», поскольку его социальный статус компенсируется предельно близкими отношениями. Плюнуть излишне наглому барину в суп — традиционная русская забава… Удобнее обращаться к холую на вы. У многих работников общепита эта вынужденная условность создает ложную иллюзию «личной причастности».
— Как прикажете понимать?
— Урбанизированное «общество потребления» — обычно выводит «производящие классы» за рамки бытовой этики. Отсюда, кстати, отношение торгашей-греков к своим рабам, как к говорящим животным… У аграриев-римлян, например, рабы — «младшие члены семьи». На греческий манер квириты освинели только в Империи.
— Так…
— В переводе на современные термины, у римлян был «фашизм» (в стиле Муссолини), а у греков — «нацизм» (много более лютый, чем у Гитлера — в рабов там обращали всех скопом, не глядя на цвет кожи или «лицевой угол»). Но, в качестве ориентира и образца для подражания — тот и другой открыто называли средневековую Венецию. Новгородская республика, в каком-то смысле, её «бюджетная копия». Там тоже все считали себя «господами».
— Заранее ужасаюсь…
— Угу… Когда в «обществе потребления» настают «критические дни» — жить там становится страшно. Вчерашние «тоже господа» — мгновенно делятся на «настоящих господ» и «мясной скот». Массовое людоедство и гибель «малоимущих», воспринимается «имущими» не как ужас, а как норма. В истории Новгорода и Венеции — голод случался так регулярно, что нормировался правилами. Например, в средневековой Венеции — умирающим от голода запрещалось кричать. И это — уже Ренессанс и гуманизм… А что творилось в Бронзовом веке — хорошо изучено по Китаю. Наш ученый-монах Иакинф (Бичурин), цитируя китайские летописи, приводит совершенно банальный, с точки зрения китайца-хрониста, эпизод. В осажденном городе гарнизон, последовательно, съел запасенный провиант. Потом — подъел малоценный персонал. Слуг там всяких, животных, детей… Потом, стрескал всех гражданских горожан. И наконец, убедившись, что все живое вокруг сожрано, с чувством выполненного долга сдался.
Каудильо передернуло… Он пытался сдержаться, но хилая китайская городушка содрогнулась-заскрипела всем своим пенопластом. Такое не скроешь. Выражение лица у него стало, гм, нехорошее… Будто кого-то убить захотел. Хотя Ленка, похоже, именно такого эффекта и добивалась. В натуре, потомственная экстремистка…
— Феномен «социума не производящего продовольствие» — имеет два основных варианта. Вооруженный и безоружный. В позднем Бронзовом веке оружие стоило дорого, отчего было доступно немногим. Исключения типа Микенской Греции — только подтверждают правило. Вариантов его коллапса — тоже два. В случае острого кризиса, «человекообразная масса» или — куда-то бежит (пожирая всё на своем пути, как пресловутые лемминги), или — сначала «выжирает кормовую базу» не сходя с места… после чего, опять таки, сама отправляется в набег. Ни в первом, ни во втором случае — существенных следов от такого общества не остается. Вообще, никаких… Настают долгие и мрачные Темные века.
— Так ведь китайцы…
— Китай — последняя уцелевшая цивилизация Бронзового века, сохранившая его общественную структуру. Мало кто знает, что до 1949 года (когда там победили маоисты) — это на 90 % «безметаллическое общество». В деревне не то, что меди-бронзы, у большинства населения своего плохонького железного ножа дома не было. Поэтому, ситуация, когда вооруженный гарнизон, в жестокой осаде, сначала — питается мирными жителями, а когда они заканчиваются, перебегает к осаждающим — типична. И никого особенно не удивляет… Железную Революцию — китайцы у себя удавили, отчего их поведенческая архаика так режет нам глаза. Ну, не было у людей опыта нормальной военной демократии.
— А как же ваши доисторические греки?
— У них, ещё три тысячи лет назад, в силу аномальных географических условий, был политический плюрализм. Где-то — поголовно вооруженные банды «профи», торговцев и пиратов, а где-то — «вертикаль власти» и обезоруженное население. Соответственно, в лютую голодуху — наблюдалось целых два типовых сценария «самоликвидации».
Первый:
Все, от мала до велика — дружно поднялись, вооружились, сели на корабли и поплыли грабить соседей. Обычно — в никуда… Так как соседи, причем, одновременно — поплыли грабить их…
Второй:
Вооруженная охрана правителя осажденного города, трезво прикинув свои перспективы, присоединилась к врагам… И вместе с ними — отправилась искать поживы где-нибудь ещё. С концами…
В «модуле» ватной завесой повисло молчание.
— Как-то безрадостно излагаете. Я бы сказал — депрессивно… — пробурчал селектор.
— В мифах — оно веселее. Но мифы — это пересказ пересказа чьих-то выдумок. А жизнь сурова, — огрызнулась филологиня, — Этим моментом — «войны за еду» отличаются от «традиционных»…
— Мне кажется, всё было сложнее… — скромно вставил словечко ошарашенный Соколов.
— Конечно! — не стала спорить внучка секретного академика, — Второй вариант — мог выйти «долгим» (вроде многолетней осады Трои). Мог выйти «хитрым», за счет предательства… А мог — оказаться «мгновенным». Например, сирийский город Угарит — взяли за 4 часа. Глиняную табличку, с сообщением о начале осады — археологи достали из обжиговой печи через три тысячи лет… Тем не менее — никакой альтернативы-то не было. Ну, по тогдашним понятиям… Есть нечего! Вывод — «не фиг сидеть в охране дворца, пора грабить караваны!» Думаю, — она покосилась на меня, — немцы, именно поэтому, так упорото, аж до самого 1944 года — продолжали удерживать осаду Ленинграда. Они ведь, на древних мифах — натурально свихнулись. Мыслили столетиями и тысячелетиями…
— Галина? — чертов стимулятор! Ответ сложился в голове раньше, чем отзвучал вопрос.
— Нацисты не зря поехали крышей на исторических аналогиях. Всё правильно. Их тогда устраивал любой сценарий! Бегство из города нескольких миллионов голодного мирняка, предательство среднего звена руководства осажденного города (уморившего лишнее население, уже сидящего на золоте Блокады и яростно желающего «зафиксировать прибыль») или внутренний голодный бунт «черни». Грустно.
— Но, ведь все не погибли! — каудильо попытался внести в дискуссию нотку оптимизма.
— Ага… — без энтузиазма отозвалась Ленка, — В блокадном Ленинграде «процесс» был прерван снятием осады. Результат культурного шока — в принципе не подлежит обсуждению. Это мы тут, на безлюдье безнаказанно хулиганим. А там, — она неопределенно мотнула прической, — за меньшее, из универа с «волчьим билетом» выкидывают. Крупномасштабные реальные примеры саморазоблачения власти — абсолютно табуированная тема… Про такие вещи разрешается, максимум, сочинять сказки или мифы…
— Тогда, кто же сочинил мифы о героических временах?
— Потомки выживших, естественно! — оживилась филологиня, — Очень правильно задан вопрос… По археологическим данным и сохранившейся статистике Древнего Китая, даже после самых ужасных бед, человеческий социум никогда не вымирает поголовно. Все же Homo Sapiens Sapiens — «вид-генералист». Предельное проседание его численности где-то на порядок. При совсем уж экстремальных катастрофах — раз в двадцать. Не менее 5–7% от исходной популяции — обязательно остается. Всегда! Прошедшие «бутылочное горлышко» эволюционного отбора, создают новую цивилизацию. И это не потомки бандитов или паразитов, — она сама себе удивленно хмыкнула, — Интересно складывается!
— «Окситоцинщики»? — спрашивают — её, а смотрят — на меня. Ничего, послушаем…
— Одно из самых удивительных свидетельств социального коллапса цивилизации в конце Бронзового века — так называемые «пиковые поселения» на горных вершинах Крита, — под нос себе тихо продолжила Ленка, отключившись от реальности, — Они возникли одновременно, ближе к концу XIII века до новой эры и просуществовали — где-то с 1200 по 1000 год до нашей эры. Самое известное поселение данного типа — Карфи. Высота — большее километра от уровня моря. Я там была, на экскурсии, — она подняла голову и встретилась взглядом с Соколовым, — Жуть!
— Конкретнее?
— Всё — вот прямо, как у нас сейчас! Дорога на горушку — крутая и каменистая. Пока добирались наверх — облака пейзаж застилали, не давая ничего разглядеть. Вершина — дико ветренная и холодная-промозглая, даже летом. И это окупалось. Долины вокруг — никак не защищены. А с высоты — отлично видно, во все стороны. Пока враги карабкались по тропе, пытаясь добраться до деревеньки — хозяева успевали приготовиться. В Карфи не было укреплённых стен. Весь расчет на труднодоступность места и отчаянную отвагу ополченцев. Так они и отсиживались, в постоянной осаде, почти двести лет. Разводили огородики, собирали плоды малоурожайных в горном климате деревьев, пасли коз и овец. Из местной железной руды — ковали мотыги, топоры и мечи. Но, не сдавались и сдаваться не собирались.
— Что-то мне это напоминает… — вклинился в разговор говорящий ящик.
— «Спарте не нужны стены, её охраняет доблесть граждан!» — отчеканила филологиня, — Железная Революция (доступность металла) — породила военную демократию ранее невиданного типа. В бой «за малую родину» шли все способные держать оружие. Результат? В «пиковых поселениях» никогда не было дворцов. Но и это — не всё. В отличие от изобильных времен Микенской эпохи, любые «пиковые поселения» — продовольственно самодостаточны. Такую деревню технически невозможно «взять измором».
— Принципиально новый тип цивилизации?
— Более или менее, — согласно кивнула Ленка, — Строй, в любом месте производящий всё необходимое из подножного сырья, военная демократия «прямого действия» и суровая «солидарная мораль». Ни храмов, ни тюрем, ни судов, ни армии, ни царей… Одни поголовно вооруженные граждане.
— Ну и что это «вооруженное братство в нищите» критянам дало? — осведомился завхоз.
— Когда новая цивилизационная модель заработала в полную силу, — тонко усмехнулась филологиня, — они спустились с гор в долины… и мало никому не показалось… А окружающие — так впечатлились, что социум Крита, на столетия (!), стал в Элладе признанным образцом для подражания. Согласно Геродоту, Ликург (тот самый), сочиняя знаменитые законы, вдохновлялся именно общественным устройством Крита, где лично побывал в начале IX века до новой эры. А потом — началась деградация.
— В смысле? «Законы Ликурга» законсервировали государственный строй Спарты на века.
— В том и беда, что государственный. Важнейший элемент жизни «пиковых поселений» — это отсутствие ярко выраженного разделения труда, объективно порождающего сословия. Там все равны.
— В каком смысле? — осекся селектор, — Не царское это дело, землю плугом пахать!
— Вы так уверены? — победно оскалилась внучка секретного академика.
— Кончайте разговаривать загадками, — зло ощетинил усы каудильо, — Скоро светает!
Насчет «светает» — начальник погорячился. Черно-серый мрак за окнами рассеиваться не собирается… И мысли в голове крутятся ему в тон. Такие же тоскливые и беспросветные. Впрочем, Ленка — сегодня в ударе…
— «Острый опыт» ленинградской Блокады — дал ответ на давно мучивший историков вопрос. Каким образом растленные гедонизмом позднемикенские торгаши-греки дошли до мысли принять суровые «спартанские» порядки?
— То есть…
— Они до неё не дошли! Передохли раньше… Остались в живых только те, кто задолго до катастрофы, где-то так примерно и жил, на собственных харчах. Презираемый «успешными» соседями.
— Вы про огороды, весной 1942 года — срочно разбитые на газонах осажденного города?
— Я про сепарацию ленинградцев по трудовой этике. Готовые сами кормиться трудом «с земли» — остались. Все остальные — ломанулись в эвакуацию. С тем же пылом, с которым летом 1941 года пытались «зацепиться» в Северной столице… От близкого знакомства с бытовыми повадками этих самых «ленинградцев» — страна запоздало вздрогнула.
— В смысле?
— Истерическая неприязнь к ручному труду. Дед рассказывал, что, даже расселившись в обычной коммуналке — «эвакуированные ленинградцы» чурались любой физической нагрузки и даже полы в своих комнатах не мыли. Складывались и раз в неделю кого-нибудь для этого нанимали, — филологиня поморщилась, — Дикое отвращение к уборке и мытью полов — старая и смешная болезнь у «культурных» аборигенов «города на Неве». С дореволюционных времен замечено… Едва обзаведясь своим жильем и совсем чуть-чуть приподнявшись по уровню достатка, «понаехавшие» в Питер — первым делом спешили нанять «поломойку», как символ своей «интеллигентности»! Провинция, впрочем, брала с них пример. У Деникина описано, как семья его школьного преподавателя математики, молодого учителя «толстовца», лично стирала и убирала, выносила помои и обедала за одним столом с работягами. На них сбегались посмотреть со всего провинциального города, как на дивное диво. «Приличные люди», сначала ославили парочку «тронутыми», потом — «социалистами», а затем — накатали на них донос в полицию. Кастовая мораль не терпит малейших следов трудовой демократии. Пока работает шудра — брахман должен мыслить.
— Даже под угрозой голодной смерти?
— Для «вертикала» потеря привычного социального статуса — страшнее лютой смерти. Некоторые… — взгляд в мою сторону, — могут обижаться, но для большинства ленинградцев и «гостей города», ранней осенью 1941 года, публично взять в руки тяпку или лопату означало полный зашквар. Какие там огороды или грибницы…
— И нет никакого выхода?
— Почему? Если кто-то из признанных «авторитетов» покажет пример, то холуи низкого ранга — наперегонки бросятся ему подражать. Только, где же такого взять? В блокадном Ленинграде, к примеру — не нашлось ни одного. Косплеить хрестоматийный образ вождя мирового пролетариата, своими руками таскавшего бревна на субботнике — профессиональные «верные ленинцы» не спешили.
— Вид бегущего генерала, в мирное время — вызывает смех, а военное — панику, — крякнул Соколов, — Есть на свете вещи, которые начальство Ленинграда осенью 1941 года себе позволить не могло. Паника, это страшно.
— Не смогло или не захотело… — покосилась в мою сторону Ленка, — Вопрос, очень давно, «академический».
— Таки нет! — вклинился в беседу голос из селектора, — Ящики с грибным компостом Вячеслав тягал лично.
— Я же — не античный герой! — филологиня невоспитанно фыркнула, — Мне «статусные» заморочки — по фиг.
— Ошибаетесь! Античные герои как раз и делятся по этому признаку на две абсолютно несочетаемые категории. Одни постоянно «статусно озабочены» и посвящают всё своё свободное время выяснению «порядка клевания». Или — «оказанию друг другу чести». Но есть там уникальные персонажи, без которых все эти мифы вообще никого бы не интересовали… Крупицы достоверной информации о реальных событиях из эпохи великой катастрофы.
— Не понимаю — что вы так носитесь с этим Гомером?
— Это не мы, — насупилась Ленка, — Сами древние греки. Из дошедших до нас античных папирусов — больше половины, отрывки из Гомера. Им это было важно. Для сравнения. В позднем СССР половина библиотечного фонда художественных книг — о войне. Популяризация самой важной информации — как другие выжили в аду.
— Ого!
— Понятно, что такого рода литература битком набита «дезой». Патриотизмом, восхвалением начальства и так далее… Большая часть гомеровских героев — представители «праздного класса». Только четыре занятия не наносят ущерба их честолюбию — управление людьми, участие в религиозных обрядах, сражения и спорт. Неизбежная плата за «публичную доступность» текстов — восхваление обычаев праздной родовитой «элиты».
— Политическая цензура — воистину вечна! — ханжески согласился говорящий ящик.
— При этом, сверхзадача подобных книг — не пропаганда, а «популяризация холерно неудобной правды». Их просто надо уметь читать… Взять, например, «Одиссею»…
— Я её в школе читал…
— Ой! Не врите хоть самому себе, — окрысилась филологиня, — В школе вы могли прочитать, максимум, старый, как говно мамонта, перевод Жуковского 1849 года с немецкого языка. У нас — его считают «классическим». На самом деле, разница между античным «первоисточником» и этим, с позволения сказать, «пересказом пересказа» такая, что описать её можно только трехэтажным матом. Из эпического сказания — Жуковский смастерил роман. Одиссей у него — не трагический скиталец, а какой-то турист XIX века, вроде Чайльд-Гарольда. Поехал туда-сюда, посмотрел на то и на сё… Лучше бы вам Изя Рабинович, по телефону, что-нибудь из репертуара Карузо напел… Честно!
Соколов ничего не ответил, только молча поиграл желваками. Впрочем, без заметного эффекта…
— Можете обижаться, но ваше современное состояние, «здесь и сейчас» — эпический герой. Не отвертитесь! «Образ Соколова», наши внуки — ещё на уроках литературы «проходить» будут.
— За что?!
— Судьба-а-а… — подражая покойному Евдокимову протянула внучка академика, — Ещё недавно — «Одиссея» шла в Европе, как документ «высшей категории секретности»… Поскольку она, в красках, описывает человеческий тип «крайне не одобряемый господствующей религией». Еретический и провокационный… Это потом Французская Революция всё опошлила. Робеспьер & Ко — мечтали построить новую цивилизацию и почуяли в Одиссее родственную душу. Море предприимчивости и ни капли смирения.
— Вы серьезно?
— В континентальной Европе, после V века новой эры — знание древнегреческого языка было утрачено и с античной классикой («Илиадой» и «Одиссеей») европейцы познакомилась только после падения Константинополя, в самом конце XV века. Первое издание «Одиссеи» (латинский перевод) в Италии времен ренессанса — 1488 год.
— По нашей современной датировке, — педантично прокомментировал завхоз, — каких-то полтора века назад.
— В «индекс запретных книг» — поэма не попала, но и особой популярностью — долго не пользовалась. «Классицизм» не одобряет бытописательство и интерес к «низменным» сторонам жизни (чем «Одиссея» буквально набита). Личность главного героя долго вызывала форменный культурный шок. Чужак, ловкач, возмутитель установленных свыше порядков. Без пяти минут — еретик… Таким образом, до реально массового читателя — текст дошел, во французском переложении, только к концу XVIII века.
— Подрывная литература?
— Естественно! — тряхнула челкой Ленка, — Это же путевые заметки героя-участника Железной Революции… Культурологически — произведение одного порядка с «Бравым солдатом Швейком», гайдаровским «Бумбарашем», ремарковской «окопной прозой» и нашим «Василием Теркиным».
— Одиссей — царь!
— Не-а… Это его сильно потом «записали в цари». Ради приличия. А на самом деле — он «принудительно мобилизованный». Причем, идти на чужую для себя войну — страшно не хотел и даже пытался «откосить», прикинувшись сумасшедшим… как Швейк… Впрочем, лечили его от симуляции тоже по-швейковски… Методами, весьма далекими от гуманизма. Скорее всего — Одиссей обычный «рядовой», выслужившийся уже потом…
— Призывник на тотальную войну, где даже «потомственная аристократия» — не более чем «расходник»? — уточнил селектор.
— Точно! — просияла филологиня, — Прямо про такое говорить в священном тексте, тем более «каноническом», во времена Гомера уже нельзя, но если сопоставить детали — умному достаточно.
— И кто же тогда Одиссей, на самом деле?
— Одиссей образ «природного аристократа». Это ведь не настоящее имя. Родственники и знакомые называли якобы «царя Итаки» совсем иначе — Утисом (по гречески — «ушастый»). «Одиссей» (по древнегречески «Страдающий», а по латыни Ulysses, «Улисс») — прозвище. Не царское имя. Причем, позднейшее… В раннем, ещё дописьменном значении (как выяснили ещё в античности), данное слово означало «прогневавший богов». Не более и не менее… По нашему — это скорее «Безбожник»… Очень характерное «погоняло» для «дохристианской» культурной традиции. Сходные мифические и исторические личности, с прозвищем «Безбожник» или «Богохульник» — известны у скандинавов, франков, германцев…
— А почему сразу «безбожник»? — каудильо что-то про себя понял и приободрился…
— Во-первых, он постоянно выкручивается. Что бы с ним не случилось. Штирлиц нервно курит в углу… Во-вторых, он действительно регулярно «кладет на богов»… большой и толстый… — кажется, у Ленки — «отходняк», скоро в полную силу материться начнет, — Вспоминаем самое начало их военной эпопеи. Огромное ахейское войско приплыло к берегам Трои. Но никто не решался спуститься с корабля! Все цари и великие герои знают о предсказании, которое обещает смерть первому ступившему на троянскую землю. И храбро выжидают очереди стать «вторым». Прямо, как под вражеским обстрелом, перед атакой, в окопах Второй Мировой…
— Угу… — откликнулся говорящий ящик, — Помню анекдот, где на процедуре вручения медали «За отвагу» геройски «первым поднявшемуся в атаку» рядовому Рабиновичу, тот бурчит себе под нос — «Лучше скажите — какая сука меня из траншеи наверх вытолкнула?»… Похоже?
— У сюжета — три слоя. По официальной версии — хитрый Одиссей сумел увлечь греков за собой без особенного риска. Сначала бросил на песок свой щит и шагнул на него. Получается, что формально он ногами земли не коснулся и богов обманул. Причем, молодой герой Протесилай, видя, что Одиссей уже спрыгнул с корабля — решил, что опасность миновала и первым бросился следом. А после них с кораблей смело высадились остальные воины. Второй слой — это готовность мыслить в стиле «как бы мне ещё обмануть богов?» Но, горькая правда (третий слой смысла) состоит в том, что люди типа Одиссея — не верят ни в бога, ни в дьявола, ни в чьи-то там предсказания. Пофигисты по жизни…
— Поддерживаю! — ухмыльнулся в усы Соколов, что-то вспомнив, — Прыгать с высокого борта, на мокрый и скользкий щит в полосе прибоя — верный способ сломать обе ноги. Досужий умник, который, «ради красоты», высосал из пальца этот эпизод — сам никогда и никуда с корабля не прыгал.
— Стоп! — каркнул селектор, — Насколько я знаю античность, техника десантирования с кораблей на берег, со времен Кризиса Бронзы — не менялась добрую тысячу лет. Люди не понимали?
— Это уже четвертый «слой закрытия информации», — хмыкнула филологиня, — сословное общество бережно охраняет свои тайны. Кто знал суть дела на личном опыте — помалкивал. А остальным вдумываться в священные тексты слишком глубоко — даже в голову не приходило! Оно — и сегодня так. Потерян контекст… Люди воспринимают описание очевидцами реальных событий, как «страшную сказку».
— То есть, мы лучше понимаем героев древнегреческих мифов, чем сами древние греки?
— В некотором смысле — да… Один из парадоксов современной исторической науки. В отсутствии личного опыта — «картину мира» создают СМИ и массовая пропаганда. Вот умрут ветераны…
— Ну, да… — пробурчал говорящий ящик, — Не служившие в армии чмошники, перед 9 мая, уже пишут губной помадой на стеклах взятых в кредит «Мерседесов» — «Спасибо деду за победу!».
— Это ещё не самый крайний случай… — без улыбки отозвалась Ленка, — Гораздо хуже публичные споры «в ящике», где не к ночи будь сказано «патриоты», с пеной у рта, доказывают, будто советские солдаты, как один человек, поднимались в атаку с криком — «За Сталина!»… А оппоненты в рясах, тряся бородами и животами — уверяют, что «в окопах — атеистов нет». Типа, каждый солдат, в глубине души — там надеялся на божью помощь и тискал под военной гимнастеркой нательный крестик…
— Тенденция понятна, — так же серьезно буркнул каудильо, — И где искать правду?
— Смотря какую… С какими словами нормальные мужики вылезают из окопов навстречу вражеским пулям, я тут повторять не буду. От них мухи на лету падают… И вы это знаете лучше меня.
— Я про «страшные сказки»… Как «священный миф» становится детской сказкой?
— Когда сменяется эпоха… — филологиня прикусила губу, — Уже к III веку до новой эры — античное общество выродилось настолько, что перестало верить в святость собственной истории. Кто-то забыл, откуда эти самые мифы взялись, за ненадобностью. А кто-то уже просто не хотел знать.
— Понятно… Со времен описанных в «Илиаде» с «Одиссеей», прошла почти тысяча лет. Для нас, если сравнивать — это примерно соответствует злободневности событий времен крещения Руси.
— Принципиальная ошибка! — хищно оскалилась Ленка, — Как раз для нас, родившихся в ХХ веке, события «Одиссеи» — более чем злободневны и легко узнаваемы. Мы — дети и внуки участников двух Мировых войн. И не просто помним, а тупо знаем, — она выдержала паузу, — что такое «тотальная мобилизация», каковы нравы в массовой призывной армии и чем вообще пахнет «война на истощение»… Понятия, для поздней античности — абсолютно легендарные. Мы знаем (если не сами, то из кино), как выглядит «тактика выжженной земли», что такое геноцид и людоедство в осажденных мегаполисах… Мы представляем себе мгновенный штурм города и его же многолетнюю блокаду с моря и суши… Мы хотя бы слышали, что бывает, когда вернувшегося в родное местечко одинокого фронтовика пытается «поставить на место» толпа тыловых скотов, много лет клеившихся к его беззащитной жене… И во что превращает война рядового обывателя. Мы читали и генеральские мемуары, и «окопную прозу», и солдатские байки.
— Согласен, кино резко изменило восприятие реальности. Такой «эффект присутствия»?
— Скорее — «эффект причастности». Если для античности, «герой» — обязательно царь, как диктует строгий «канон классицизма», то для нас «героизм» — результат личных усилий человека…
— Опять намекаете?
— Констатирую! В тексте «Одиссеи» показан «реальный герой», все подвиги которого — совершаются от великой нужды… Внешний вид которого — вообще противоречит «канону»! Нищий старик, не узнанный даже женой и слугами, практически в одиночку, беспощадно убивает «женихов» Пенелопы… Даже современники Гомера — видели в кровавом финале поэмы скорее нравоучительную мораль. Нехорошо оскорблять незнакомого человека, пускай он седой, израненный и вообще неказисто выглядит… Боги накажут! А для нас — продолжает оставаться «горячим» опыт Гражданской войны… Недавние крестьяне, вернувшиеся из окопов Первой Мировой с руками по плечи в крови и начисто лишенными иллюзий о цене чужой жизни, поставили Россию на уши. И только невероятными усилиями стандартный сценарий сведения счетов удалось предотвратить после Великой Отечественной. Хотя, в Ленинграде 1944-45 года, условия для массовой резни «тыловых крыс» — определенно сложились.
И тут нашла возможность меня подколоть, зараза… Хотя — возразить особо нечего.
— Не складывается… — негромко пробурчал в усы каудильо, — В вашей картине — дыра.
— Она — не моя! — сразу, словно такого эффекта и ожидала, откликнулась Ленка, — Мы оцениваем массовую пропаганду III века до нашей эры. «Канонические» тексты «Илиады» с «Одиссеей» — отредактированы и выхолощены позднеантичными умниками из Александрии (лично я думаю, при посильном содействии «старого» египетского жречества) «до зеркального блеска». Нам — оно понятно… Слишком много читали, слушали песен, смотрели фото и кино «про войну». Современникам заката Эллады — более-менее достоверную информацию о деталях Кризиса Бронзы взять уже было негде… Но фальшивость — они интуитивно почувствовали. И — не взлетело… Для разработки идеологической базы под «государство современного типа» — пришлось изобретать христианство. Которое истребило и жрецов, и «книжников»…
— Вы же сами назвали эти поэмы драгоценным культурным достоянием, — встрял завхоз.
— Не считайте древних политтехнологов идиотами, — парировала филологиня, — Они там крутили свой собственный проект «Global Data on Events, Location and Tone». Калев Литару, конечно, гений, но не первопроходец… Попытки «остановить ход истории» предпринимались и задолго до него…
— Мне кажется, что у Гомера довольно качественно показана панорама «эпохи героев».
— Он старался, — дернула углом рта филологиня, — Многие подробности уже «смазаны». А выкинуть из истории такие вещи нельзя, только сместить акценты. Поэтому о войнах за еду, ишаке с золотом (прототипе «троянского коня», отворившем ворота неприступной крепости), поголовном и почти привычном предательстве элиты, политическом хаосе и лавинообразной деградации культурного уровня — в творчестве Гомера сказано намеками. Нам они заметны, хотя и с трудом. Благодаря страшному опыту ХХ века и стараниям СМИ… В царстве Птоломеев — достаточно квалифицированных экспертов не нашлось.
— Зачем им это всё понадобилось? — выдохнул Соколов.
— Примерно ко временам Александра Македонского — античный мир стал «тесным»… Как современная нам по XXI веку Земля… Старые принципы самоорганизации людей, рассчитанные на захват новых территорий и безудержное расширение — перестали работать… Потребовалось «прикрутить фитиль разума» и снизить социальную активность низших классов. Точнее — остановить «социальные лифты»… Под причитания «только б не было войны» — начались поиски способа ввести этакую «вечную гармонию». Кастовая система Индии или строй Древнего Китая — яркие примеры «насильно застывшего общества».
— Странно, сами же сказали, что государству война выгодна, она сокращает население.
— Пока оно не превращается в глобальную и самодовлеющую силу… Внутри «империй» — быстро вырастают сытые и грамотные «городские» поколения, для которых закрыт последний «социальный лифт» — крупные захватнические войны… В «имперском» мире — больше нет места для личного роста… Отчего его разрушение — начинает выглядеть соблазнительно, как путь к освобождению. И мифы срочно приходится править. Переименовывать рядовых героев в «царей» и вымарывать «неудобные» подробности.
— Не пойму, к чему вы клоните…
— Скромно пытаюсь на доступных примерах показать, как и почему полковник Смирнов относится к вам так, как он к вам относится. Со смесью уважения, неприязни и религиозного ужаса…
— Передерг! Уж как человека — он меня точно не боится.
— А я спорю? Он видит в вас представителя сверхестественных сил. Как христианин…
— ???
— Вячеслав, — ожил селектор, — как вам «Не верь, не бойся, не проси, работай сам»?
— Отдает уголовной субкультурой, но сформулировано точно. Девиз 100 % независимости.
— Именно что… — подхватила Ленка, — По меркам своего времени — Одиссей герой. По меркам эпохи Гомера, не говоря о более поздних временах — ужасный преступник и святотатец, открыто заявивший, что сам выбирает себе судьбу. Вопреки воле богов и самому року. Нам — непонятно. А для нормального аборигена античности — и страшно, и противоестественно. Тут уже играют злую шутку мои и ваши культурные стереотипы. Мало кто, из современных нам людей, обращает внимание, что Одиссей — единственный (!) из героев обоих поэм который никогда ничего не просит у богов. Он им даже жертвы — ни разу не приносит! Совершенно асоциальный тип, еретик и ниспровергатель веры в святость власти. При этом — «положительный герой». Просто потому, что изначально был «положительным героем» древних солдатских баек времен Кризиса Бронзы. Перелицовывая это народное творчество в литературную форму — Гомер ничего не мог поделать с давным-давно сложившимся «каноном». Разве что — добавить пафоса…
— Переформулируя в терминологии «христианского мировоззрения» — креста не носит, в церковь не ходит, вообще никому не молится, ничего не просит, бога не боится, но при этом — сверх всякой меры удачлив в любых делах. Словно купил везенье у нечистой силы.
— Продав душу дьяволу…
— А возможно — сам земное воплощение дьявола. Или его родственник. Между прочим, в греческой мифологии — Одиссей приходится родственником Гермесу, который, внезапно — «отец лжи»… Покровительствующая ему Афина, кстати — тоже. Кто-кто у христиан официально числится «отцом лжи»?
— Люцифер… А все античные боги, с победой христианства — автоматически перешли в разряд демонов… — каудильо задумчиво почесал нос, — Вы страшная женщина, Елена… Кто бы подумал?
«Страшная женщина» рекламно сверкнула безупречными зубами. Холодно и ненатурально, словно Снежная Королева. Ну и ночка мне сегодня выпала…
— Леночка, — воспользовался паузой говорящий ящик, — Если всё сказанное — правда и мы сами — герои будущего мифа… Простите! Какого черта эти самые греки, тем более после крещения, носились с этим самым «античным наследием»? Запретили бы его, как «Законы Ликурга» и вся недолга…
— Греки жили в «доинформационном обществе». Большую часть жизненно важных сведений в такой культуре, люди получают устно. От родителей, от наставников, от общения с окружающими. Нет возможности просто изъять и переиздать «неправильные книги» и заложить в архивы свежеизготовленные поддельные летописи, вместо уничтоженных. Техника ещё не дошла… Хотя мысли определенно носились.
— Договаривайте…
— Культурные «ахетипы», при столкновении с государственным насилием — как правило, выживают. А вот государство, обнаглевшее до покушения на эти самые «архетипы», частенько исчезает. Летом 1868 года Генрих Шлиман (тот самый) 10 дней провел провёл на Итаке, причём его поразило, что сопровождающий, неграмотный мельник, в процессе экскурсии, по памяти, пересказал ему всю «Одиссею».
— Выход напрашивается сам собой.
— Это и делалось. В «канонические» тексты — добавлялись (ни в коем случае не ценой избавления от основного сюжета) новые эпизоды. В результате — изменялся контекст. «Архетип» плыл…
— И современники не замечали?
— Трудно сказать. Такие вещи видятся на расстоянии. Например, античным грекам было трудно понять — почему все основные участники Троянской войны давно победителями вернулись домой и лишь Одиссея — продолжает носить по свету злая судьба? Самая логичная причина — воля богов. Это мы знаем, что в реальности — Кризис Бронзы смахнул с лица земли все населенные пункты, крупнее горных деревенек. Что Одиссею (его реальным аналогам) стало просто некуда стало возвращаться! Кругом, на тысячи километров вокруг и столетия вперед — остались только такие же, как он, бездомные бедолаги, бродячие банды мародеров и обгоревшие развалины. У нас, теперь, есть наработки археологии XIX–XX веков. У них, тогда — от всего «культурного наследия» уцелело только устное «священное предание»…
— Вы хотите сказать…
— Что в поэмах Гомера только у Одиссея — когда-то был живой прототип. Хотя гораздо более вероятно, что это, как и Теркин, «собирательный образ». Зато остальные «герои первого плана» древнегреческой мифологии, поголовно — «сказочные персонажи». Пропаганда, она такая пропаганда…
— ???
— Системный кризис цивилизации — обычно разрешается в форме революционного взрыва. Железная Революция — частный случай. Как правило — вспыхивает дикая междуусобная бойня, постепенно переходящая в «сведение счетов». В условиях катастрофы начинает работать беспощадный «сепаратор по морали». Прошедшие этот отбор — основали «пиковые поселения» и пару веков держались там насмерть…
— Все остальные вымерли? — поперхнулся говорящий ящик, — Какие ваши доказательства?
— Сами знаете… — Ленка села на любимого конька, — Микенскую цивилизацию, вместе со всем её парадным блеском — кризис стер целиком и до основания. Вместе с дворцами, экономической системой и культурным наследием. Всё, что от неё осталось — это устный «героический эпос», на базе которого началось развитие античной Эллады, в широком смысле слова. Если беглые «атонисты», давшие начало иудаизму, спасли обрывки «господской культуры» (парадные гимны, сословия и так далее), то у греков, всё их возрождение началось с «народного фольклора». Солдатских баек и похабных частушек…
— Что-то слишком быстро они прыгнули до «гомеровских» высот, — усомнился селектор.
— Ну, — пожала плечами филологиня, — на самом деле, так сказался довольно высокий культурный задел. Все же, поголовная грамотность населения и «бытовые стандарты» — известную роль сыграли. Мы вот, например, не стали тут заново учиться мыться из лохани, а наладили водопровод…
— Один черт, письменность у них пропала на столетия.
— Потом — да. Но, современный лингвистический анализ дал интересные результаты. Из дошедших до нас древних обрывков поэм Гомера, записанных на «архаичном древнегреческом» — удалось извлечь массу неожиданной информации. «Исходник» произведений — действительно «мертвый». Не похож ни на один диалект разговорного греческого языка. Многие флективные формы никогда не употреблялись в живом античном языке. Но это значит, что в первоначальном варианте — все песни хранились в форме записей! Только потом их стали заучивать и декламировать наизусть, сохраняя строй письменной речи.
— Поясните…
— Ой! В отечественном варианте эффект можно экстраполировать на «Василия Теркина». Если представить, что Вторая Мировая не закончилась в 1945 году, а благодаря проекту «Немыслимое» — переросла в тотальную и затяжную Третью Мировую, спровоцировавшую «системный кризис» всей земной цивилизации… На определенном этапе безумной бойни, письменный русский язык мог исчезнуть… или, вообще стать «мертвым»… заодно с английским… Однако, в переложении на родственные диалекты — поэма Твардовского, скорее всего, пережила бы Темные Века, обросла новыми куплетами, а ещё через 10-20-30 столетий — наука установила бы, что «исходник» шедевра сочиняли люди поголовно грамотные и достаточно образованные…
— Тем временем, как сам Твардовский превратился бы в персонажа скорее легендарного.
— Именно! Зато — «ожил» бы в народной памяти Теркин, как любимый герой фольклора…
— Тогда, язвительные пассажи, типа «города сдают солдаты, генералы — их берут», из официальной версии поэмы, попытались бы вычистить самым первым делом… — каудильо догадлив.
— Не, — замотала шевелюрой Ленка, — Говорю же, война обещала стать затяжной. Если Первая Мировая, уже на третий год боевых действий, там и сям начала превращаться в Гражданскую, а Вторая Мировая дошла до самой грани в «метрополиях», успев обвалить систему колониальных империй, то Третья Мировая с самого начала планировалась «воротами в Мировую Революцию». Долгой и кровавой. После таких войн, как показывает Кризис Бронзы, всякого рода цари, генералы и прочие шишки надолго становятся сказочными персонажами. В реале, если их не прикончат во время голодного бунта или они не сгинут в разбойном походе — вернувшиеся домой озверевшие ветераны вырезают всю эту публику «до третьего колена». Вспоминаем 1918 год и нашу собственную Гражданскую…
— Сформировался «священный канон»?
— Угу… Семьдесят лет советской власти — оказались долгим сроком. «Офицеров», под шумок войны, на арапа, в культурный оборот вернуть исхитрились. «Погоны» и «министерства» — тоже, а вот «царь» — уже не проканал… Как ни переживал Ельцин… Для древних греков — тотальная бойня растянулась на долгие столетия. Отчего военная демократия в вынырнувшей из её кровавой каши Элладе аномально сильно окрепла. Сделалась «каноном».
— И никто у нас этого «скрытого слоя смыслов» в мифологии до сих пор не замечает?
— «Что бы правильно задать вопрос, надо знать половину ответа»… — отбила подачу филологиня, — Хорошо понимать не только язык оригинала, но и исторический контекст. Так сложилось, что первый отечественный перевод «Одиссеи» непосредственно с древнегреческого сразу на современный русский язык, сделан только в 1947 году. Издан мизерным тиражом в 1948 году. И давно академическая редкость. Зато его автора Павла Шуйского, без преувеличения блестящего знатока Античности, в наших окололитературных кругах, продолжают ругать по сей день. Акцентики он, видите ли, не там расставил.
— А на самом деле?
— Как сумел — постарался передать отчаянное разочарование в жизни и крушение любых надежд ветерана тотальной войны, вынужденного в одиночку бороться против всего остального мира. Ни в древности, ни потом, власть не любит гордых одиночек. Особенно, победоносных эпических героев. А тут — здрасьте! Казалось бы давно протухший «культурный материал», очищенный от придворных красот, напиханных в поэму Жуковским — заиграл новыми смыслами. Точнее — очень старыми идеалами. «Одиссею» в её исходном, «догомеровском варианте», сочинили и декламировали стихийные атеисты. Шуйский — все эти «моментики» высветил. Простым и чистым русским языком. Произошел «временной пробой» сквозь 30 веков, отделяющих ту, ветхозаветную Мировую войну, от едва отгремевшей Второй… Если от Фадеева — потребовали переписать «Молодую гвардию», а от Твардовского — заставить Теркина расти в чинах, то перевод Шуйского — сразу оболгали и замолчали. Не лез он в трескучий победный «официоз» конца 40-х годов. Про обманутые мечты фронтовиков о справедливой послевоенной жизни тупо запретили упоминать… в любой форме… А вскоре — принялись старательно делать вид, что их и вовсе не было.
— На всё воля Зевса… в смысле — товарища Сталина… — тяжело вздохнул селектор.
— Да что там такого? — повысил голос главный начальник.
— Как бы это описать? — даже сейчас рисуется! — Обстановочка, в послевоенном СССР, была того. Власти, как могли и умели, стремились стереть память о военной катастрофе. День Победы, с 23 декабря 1947 года — обычный рабочий день. Ибо не фиг… Вместо 9 мая — выходным сделали Новый год. Память о народном горе — тоже не одобрялась. Песня «Враги сожгли родную хату», после первого же исполнения, в 1947 году — оказалась запрещенной. «Война окончена — забудьте…» И тут, какой-то доцент кафедры классической филологии — вытащил, якобы «перевод с древнегреческого». Который, при сложившихся обстоятельствах, вполне тянул на политическую провокацию. Обратите внимание, советский атеизм (впервые за тысячелетия!) — «совпал по фазе» с весьма пренебрежительным отношением к высшим силам, характерным для героев Гомера. Плюс — содержание. Шайка ошалевших от полной безнаказанности начальников (олимпийских богов) — много лет гадко издевается над героическим фронтовиком, не давая ему вернуться домой к семье… Сюжет, «послевоенным» советским гражданам — до боли знакомый лично, хорошо узнаваемый и неожиданно злободневный. Надо же, оказывается, ещё у древних греков так бывало!
— «Одиссея» совсем про другое! — попытался возмутиться каудильо, — Там муссируется педагогическая задача — нельзя противиться высшим силам. Боги, как умеют, Одиссея перевоспитывают.
— А в рыло, с ноги? — жестко сцепилась с ним взглядом Ленка, — На волю Зевса — сам Одиссей «клал с прибором». Стойко переносил тяготы и лишения, не гнулся и не раскаивался. Вот и…
Господи, ну и состояние — ни спать, ни разговаривать не хочется. Оцепенение… Но, расслабляться — рано. Сейчас знатоки «античного наследия» выяснят отношения и вспомнят про меня.
— Это как?!
— Буквально… Простую жизненную передрягу с «цивилизационным кризисом» перепутать невозможно. А у нас, хоть и маленький — именно «цивилизационный кризис». Когда за попытку угнетать людей, просто потому, что «захотелось», или «написано в методичке» — начинают бить в рыло с ноги…
— Причем тут «методичка»?
— При всем, — филологиня мрачно зыркнула из-под упавшей на лоб челки, — Полковник Смирнов — продукт совершенно определенной цивилизации. Её символ, защитник и восторженный фанатик. А тот человеческий тип, который описан в главном герое «Одиссеи», с середины ХХ века, «высочайше не одобряется» всем прогрессивным человечеством, — такое впечатление, будто она собиралась плюнуть под ноги, но в последний момент передумала, — Поскольку олицетворяет настоящий «конец истории», а не досужую выдумку Фукуямы. Либеральная эйфория Нового Времени — закончилась. Встал вопрос — как заставить «активное меньшинство» угождать государству, каким бы подлым и продажным то не было. Эту проблему ковыряли величайшие умы современности и первый результат — отказ от «античного наследия». Советские идеологи «пробой времени», связанный с переосмыслением опыта двух Мировых войн, пытались замолчать… Западные — ухитрились прожевать данный совок дерьма и даже отрыгнули некий результат.
— Отношение Смирнова ко мне лично — есть отражение отношения к моему «психотипу»?
— Правильнее сказать — это отражение отношения к вам с Одиссеем (в широком смысле, как к «архетипам») буквально любого современного начальства «чуть выше среднего уровня». Скажите, вот по-вашему, Одиссей — хороший человек?
— До последнего времени я считал, что да, — чуть опешил Соколов, — Он — разный, то мореплаватель, то воин, то нищий странник. Но, кем бы он ни был, всегда одинаково жаждет вернуться домой, заботится о товарищах, искренне грустит о павших друзьях… Честно любит свою жену, наконец.
— Угу. Точка зрения «природного аристократа», не признающего классовые или расовые предрассудки.
— Так просветите…
— Изоляция СССР от мирового культурного дискурса после войны, — сморщилась Ленка — кое в чем пошла нам на пользу. На послевоенном Западе, что бы вы знали, Одиссея — давно «опускают».
— В смысле?
— Профессор из Гарварда Джозеф Руссо (он же — автор классических или «оксфордских» комментариев к поэме Гомера) — считает Одиссея «одержимым бесом». Точнее — просто бесом. Могу дать почитать перевод его «Юнгианского анализа гомеровского Одиссея». Книга не хухры-мухры, а не менее чем «Кембриджское руководство по аналитической психологии»… Под редакцией Полли Янг-Айзендрат и Теренса Даусона… Там прямое противопоставление его и «культурных героев». Геракл, Персей, Тезей, Ясон, Ахилл, Аякс — тоже встречают на своем пути сверхчеловеческие препятствия, но преодолевают их благодаря своей отваге и силе, магическим действиям или божественной помощи. Одиссей — изначально рассчитывает лишь на свою хитрость и коварство, изредка, чуть подкрепленные отвагой и силой. Ясно?
— Это же клевета! — хором возмутились каудильо с говорящим ящиком…
— А вот и нет! — горько усмехнулась внучка секретного академика, — Это сознательно внедряемый всю последнюю половину века новый «социальный канон». С той же целью сейчас переснимают голливудские художественные фильмы на мифические сюжеты. Понадобилось заменить живой «образец для подражания» — высосанным из пальца и невозможным в реальности «конструктом», вроде Гарри Поттера…
— Связь?
— Как уже сказано, Одиссей имел живых реальных прототипов, а все прочие «античные герои» — выдуманы из головы, на потребу платежеспособным «клиентам», которым не пристало слушать о похождениях нищебродов. Роулинг гениально перехватила инициативу, продставив своего Поттера неким выходцем из низов, но с непременно «благородными» предками. Тоже сказка и тоже «социальный заказ». Так вот, сразу после Первой Мировой войны — мировая «элита» сильно озаботилась тем фактом, что миф начал настойчиво стучаться в реальность в виде ветеранов Sturmabteilung и Адольфа Алозиевича лично.
— Как водится у важных барей — сами о проблеме думать поленились, но обратились за консультацией к специалистам… — прозорливо заметил селектор.
— Совершенно верно. Европейская психиатрия тогда была исключительно «карательной». Душевные болезни — считались чем-то вроде «синдрома Дауна». Тяжёлым наследственным заболеванием и признаком вырождения семьи. Поэтому, терминология поначалу не блистала… Что наш Бехтерев, что их Карл Юнг ласково квалифицировали безродных выскочек, вдруг самовольно возглавивших мировой тренд, как минимум, «дегенератами». К сожалению «мэтров» — термина заказчикам показалось мало. Те ожидали практических рекомендаций. Бехтерев предложил лечить взбесившиеся массы России голодом и «культом личности». Юнг, так же цинично — порекомендовал угомонить немецких нацистов, направив их агрессию на Восток. Что интересно, на вопрос, как спасаться прямо сейчас — ответ был честным. Никак… Ибо — публично ругать Ленина, Махно, Муссолини, Гитлера или Чингис-хана — можно как угодно витиевато, но вот противопоствить их победному напору и организаторским талантам что-то своё и материальное — «цивилизационное общество» не в силах. Приходится, сквозь зубы, поминать «бесовщину» и колдовство.
— У нас серьезный разговор… — поморщился Соколов.
— И я серьезно! — сделала каменную физиономию Ленка, — Вера в собственную власть, как знак «божественной благодати» — у «вертикалов» совершенно религиозная. Бог, происхождение или государство её даруют, дело десятое. Иерархия свята! Отчего, любой успешный нарушитель «священного канона» — явный бес. Посланец преисподней. Все его идеи — лживы. Все чудеса — «поддельные». За его спиной — стоит сам дьявол. То, что последние месяцы творится в расположении, с точки зрения любого нормального «вертикала» (не забываем, кто и для чего ставил на руководящее место Смирнова) — есть откровенная мистика, густо воняющая адской серой и кознями «вечного врага рода человеческого».
— Мы же современные люди!
— Для «современных людей» (с дремучим средневековым восприятием мира) составители методичек изобрели «современную терминологию». Джозеф Руссо первым ввел в оборот термин trickster — это обманщик, ловкач, пройдоха и преступник, наслаждающийся самим процессом нарушения законов… Получилось изящно. Кто такие «трикстеры»? Вроде бы не сумасшедшие, талантливые и интересные кадры, но на ответственные должности — их ставить нельзя, «в силу утраты доверия». Ну, пока нет войны… Зато на войне (или в условиях другой катастрофы) «трикстеры» незаменимы и полностью на своем месте.
— Теперь понимаете, Вячеслав? — заскрежетал селектор, — Ваша тут роль — «решатель неразрешимых проблем». Причем, для любого начальства, вы же — «человек катастрофы». Обращаться за помощью к «трикстеру» всё равно, что заключать сделку с дьяволом. Он враг! В первую очередь, своей демонстративной независимостью. Талантом смущать общество «дурным примером». Что законопослушных обывателей, что «карьерное» руководство, от людей вашего типа — традиционно рвет калом…
— Да что им вообще от меня надо?! — наконец-то в полный голос рявкнул каудильо.
— Что бы вас не стало, естественно, — обнадежил завхоз, — Мавр сделал дело и того. Не, сразу, разумеется. Ровно в тот момент, когда специфический талант «трикстера» станет не нужен.
К чести нашего предводителя, о несправедливости подобного обращения с собой — он распространяться не стал. Хотя, несомненно, натерпелся… Только шумно втянул носом воздух.
— «Рыбы не знают, что живут в воде…» — загадочно пробормотала филологиня.
— А это к чему?
— «Жить в обществе и быть свободным от общества — нельзя!» — как будто это что-то объясняет, прибавила она в догонку, — Цитата, из статьи Ленина «Партийная организация и партийная литература», изданной в ноябре 1905 года. Вот уже сто лет доморощенные марксисты бьют ею по башке всех, кто считает человечество частью природы и простым материальным фактором. А у господ «социал-демократов», хоть наших, хоть не наших — человеческое общество «фетиш» и «святой символ веры». На чем мы в Советском Союзе и погорели. На идеализации природы людей. Есть у дореволюцонного Ленина и другие перлы… Например — «Абсолютная свобода — есть буржуазная или анархическая фраза (ибо, как миросозерцание, анархизм — есть вывернутая наизнанку буржуазность)…» Только вдумайтесь. Каково?
— Без комментариев… — Соколов продолжает дуться.
— Хорошо! Раскладываю по полочкам. Марксизм-ленинизм, в пору своего расцвета — был учением, опирающимся на материализм и научное познание мира. Несчастье поздних «марксистов» в том, что наука развивается и часть наших представлений о мире регулярно устаревает. В данном случае, к середине ХХ века — устарели представления и о самом человеке, и ходе человеческой истории. Если в XVIII и XIX веках — она представлялась плавной и неразрывной, то к к 70-м годам прошлого столетия — обрела научность «Теория катастроф». Подтвержденная кучей примеров, как в далеком «геологическом» прошлом планеты, так и в относительно недавнем «социальном» прошлом. Ленин о «Теории катастроф» не знал и знать не мог. До 1917 года — писал из головы, как понимал проблему общественных взрывов сам.
— Чрезвычайно злободневное наблюдение! — язвительно прокомментировал селектор.
— Я пытаюсь объяснить… — Ленка даже не моргнула, — В классическом марксизме есть так называемый «парадокс Робинзона Крузо». Сам Маркс разбирает его в первом томе «Капитала». Суть вопроса — в полемике с Дефо и мыслителями XVIII века о знаменитой «абсолютной свободе». Марксисты утверждают, что мысленный эксперимент Дефо на тему «что было сначала, курица или яйцо?», в случае островного отшельника, успешно ведущего высокопроизводительное натуральное хозяйство — профанация. Робинзон, доказывает Маркс, не просто «одинокий охотник и рыболов», а носитель воспитания и знаний породившей его цивилизации. И следовательно — «результат истории», заложник своего «человеческого» происхождения. Вне общества он бы нужных навыков не получил и даже один — остается частью большой культуры, пусть в полной изоляции от мира. Вроде бы логично? Но, есть проблема. А что дальше? Уже сам Дефо — наглядно промоделировал, как «естественный» человек, в отрыве от общества — не гибнет, подобно оторванному от родной кучи муравью. Из «результата истории» становится её новым «исходным пунктом». Основателем цивилизации, по праву личного прохождения «бутылочного горлышка эволюции»… Причем, другого пути спасения для него нет, поскольку породивший его социум — исчез. Представляете?
— Откуда Марксу знать про «бутылочные горлышки эволюции»? — рассудительно заметил говорящий ящик. Для образованных европейцев XIX века символ ужасной катастрофы — крушение Древнего Рима. Ничего более впечатляющего — доступные им письменные документы не сохранили. О происхождении человека от обезьяны в те времена яростно спорили. О происхождении «человеческой морали» от волков даже не подозревали. Шлиман раскопал Трою в 1873 году, после рождения Ленина и Парижской Коммуны. А до того «Илиада» с «Одиссеей» — официально считались сказками. Менее достоверными, чем Библия…
— В «Робинзоне», Даниэль Дефо описал классическое «бутылочное горлышко» предельно ярко, — пожала плечами филологиня, — Не зря книжка остается «бестселлером» уже триста лет. Другое дело, что её идейный заряд «теоретики» стараются употребить для подтверждения собственных выводов. То передергивая, то преувеличивая… Скажу больше, огромная масса современных людей «Робинзона» не читала по причине резкой антипатии к главному герою. Довольно удобный «пробник на идиота», кстати.
— Не ругайтесь… — поморщился каудильо, — Знаю, что Смирнов «Робинзона» не любит.
— А почему — спрашивали?! — Ленка жадно подалась вперед.
— Говорит — «детская выдумка». И что Дефо — «жизни не нюхал». Какой в этом смысл?
— Огромный! Робинзон тоже «трикстер». Злостный нарушитель традиций, обожествляющих общество. А традиции — это свято. В «иерархическом» обществе поголовная приверженность «традиции» — главный (часто единственный) способ защиты своих невеликих прав от произвола любых «вышестоящих». Вопль «Всегда так было!» — крайне значимый для властей аргумент. Почему? Так и для жителей верхних этажей «пирамиды клевания», любая перемена — «сигнал тревоги» и симптом «потери управляемости». Что-то кто-то «сделал без разрешения» (которое там принципиально невозможно получить). Сам!!! А самостоятельность «нижестоящих» в мыслях или поступках — бунт. Даже, когда «на словах» — бунт. Вся разница, что «верхи», обыкновенно — начинают топтать «новатора» немедленно, а «низы», как правило — медлят, выясняя «степень безопасности» расправы (отучены от самостоятельности)… Но, если им прикажут, заклюют «выскочку» злее любых палачей. А Робинзон, безнаказанно, прожил на своем острове 28 лет…
Строго между нами, девочками — столичная выскочка опять права. Сама натерпелась. Тотальная неприязнь к знаменитой книжке Дефо и главному герою (если верить архивным записям), с послевоенных времен — косит ряды питерской интеллигенции, как легочная чума. Какой-то мистический инфернальный ужас. Хотя, они не деревня ни разу. Сама, однажды, столкнулась, испортив отношения с очень влиятельным человеком…
— Дефо — выходец из «спецслужб», — ожил селектор, — Как Смирнов может не знать такой элементарщины?
— Очень многие «сапоги»… это — «строевые» военнослужащие, считают Дефо просто писателем. Проверено многократно! — огрызнулась филологиня, — А сам он, в силу профессиональной скромности, о причастности к «закрытым структурам» — никогда не распространялся. Хотя, «образ Робинзона», несомненно, рожал «с себя»…
— Не помнит, потому, что подсознательно «не хочет знать»? Организм протестует? — завхоз зрит в корень…
— Примерно… — согласилась Ленка, — Пропаганда «абсолютной свободы» вышла удачно, узнаваемо. Однако, для людей «вертикальной» социализации, сам концепт «робинзонады» — отвратителен до рвоты. Как это, «без руководительства»? Как это, «без обчества»? Как это, «сам по себе»?
— И как теперь с этим жить? — Соколов демонстративно потянулся и, прикрыв рот лапищей, не менее демонстративно широко зевнул.
— Просто помнить, что на вас, как «природном аристократе» — несмываемое клеймо. Мифологический герой — никого не боится, мерит всех людей по себе и по указанным причинам — верит заведомым врагам на слово…
— Вот и ладненько… Шабаш. С добрым утром, девушки! — действительно, за окном — светает, — Разбегаемся.
Глава 57
Источник калорий
Когда-нибудь обязательно спрошу у Ленки, что среди мировой элиты принято говорить в спины высокородным гостям, только под утро покидающим ваше жилище… Особенно, накануне обычного трудового дня. Гадость — вроде не за что, а хорошие слова — на ум не приходят. Опять же стимулятор.
Срок действия моего зелья, в зависимости от пола, возраста и физического состояния пациента — пляшет от четырех до восьми часов. Это — в лабораторных условиях. Не хотелось бы упасть прямо на рабочем месте… Следовательно — уборка побоку и спать, спать, спать… Вопреки природе.
Простое снотворное — с психостимуляторами взаимодействует избирательно. Недолго и ласты склеить. Но, плох биохимик, который, сочиняя очевидную отраву не озаботился «антидотом». Так как времени в обрез — пилюлю глотать не будем. Дорога каждая минута сна. Хлам со стола — в мешок. Сам стол — в нишу под окном «модуля». Куртку-сапоги-брюки-свитер — долой. Укол из шприца-тюбика в отсиженную за ночь многострадальную попу и… бросок под одеяло. Гори всё огнем, а здоровье — надо беречь. Последний взгляд на светящийся индикатор часов, глазки — закрыть и тихо считать секунды до «отруба»… Через пару минут кровоток донесет действующее вещество до мозга, после чего…
— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!
Что может быть страшнее автомобильного сигнала, под самым ухом у спящего человека? Наверное, только пресловутый «свисток паровоза». Почувствуйте себя Анной Карениной. Только-только прикорнула на рельсах, а тут — оп, и здрасте… Мать-мать-мать! Так, с перепугу, и родить можно…
В отличие от честного телефонного звонка, селектор… мать-мать-мать… способен издавать практически любые звуки. В выборе «вызывного сигнала» видна опытная рука Ахинеева. Хотя, для меня лично, самое сильное впечатление, оставил однажды грянувший за спиной трамвайный звонок. Заигрались на улице, бывает… Трамваев я с тех пор боюсь панически. Не ездить, а приближаться. А вдруг он опять? Мороз по коже! Люди, выросшие в городе без трамвайного сообщения, сами не понимают своего счастья. Наверное, он прав. Рельсовый транспорт — привилегия столиц и областных центров, а машины — ездят везде. Узнаваемо, резко, мобилизующе… Но!
— Ту-ту-у-у!!! Ту-ту-у-у!!!
Где проклятая кнопка ответа на вызов? Просто рукой не нащупать. Пора вставать. Ох!
— Галочка, уже проснулись? До обеда — ещё полчаса. Спешите! Вы должны это видеть!
Завхоз. Антидота ему не досталось. Мужик геройски пересиживает «приступ химической бодрости» на своем боевом посту. Мягонько так намекнул на неудовольствие… Знал, что «средство» у меня есть. Не учел, что совершенно «сырое» и научная этика требует проверять такие штуки на себе. Дарью Витальевну к «клиническим испытаниям» новых препаратов нельзя подпускать категорически. Она хоть и медик, но военный хирург и отношение к этике — у неё тоже… военное… «Сколько вам нужно людей?» В смысле, для опытов. Блин, как во времена Петра Первого… Нет уж, сама сварила, сама и…
Что там у них стряслось? Впрочем, увижу… Если так настойчиво зовут — поспешим.
Каменная отмостка возле «модуля» и деревянный настил пешеходных мостков, несмотря на ветренную погоду, свежо и пронзительно воняют уксусом. И блестят от влаги. Ещё одна аномалия, к которой так и не получается привыкнуть. Вокруг — снега… По пояс, по грудь, с головой, выше двух человеческих ростов. И ни одной завалящей снегоуборочной лопаты на основных «объектах». Во-первых, с «большой Земли» — летом не завезли. Во-вторых, не надо…
Часто поется и ещё чаще говорится — «мы рождены, что б сказку сделать былью»… Увы… Исторический опыт человечества — полностью этой мечте противоречит. Ни одно реальное техническое устройство, способ или метод, рвавшие шаблоны населению Земли, на «сказочные» средства передвижения, «сказочное» оружие или «сказочное» средство от напастей — ни разу не походили. Ни ковров-самолетов, ни мечей-кладенцев, ни живой воды на свете так и не появилось. Хуже! То, что реально подняло человека в небо, позволило нажатием кнопки истреблять толпы врагов и лечить самые ужасные болезни — «сказку» фактически убило… Точным и скучным знанием, как реально устроен мир. Когда достаточно много знаешь — «сказки» перестают нравиться. Как выдумки дураков, придуманные (опять же) для развлечения дураков. Непроходимый культурный барьер. В моей любимой комедии «Формула любви» — граф Калиостро запугивает подручных перспективой отправиться в Сибирь, на уборку снега. Зимой его там — много… Герои фильма — выкрутились, а вот нам — выпало. И что? А ничего. Отчаянная нехватка рабочих рук вынудила совершить очередное чудо. Убила «любимое солдатами и народом» искусство «армейской» чистки снега. Во всех возможных проявлениях, от борьбы с наледями песком и ломом, до формирования по сторонам дорожек «уставных» сугробов идеально квадратной формы.
Скромно горжусь, что приложила к этому свою руку… Ну, если точнее — ударила пальцем о палец. Первые метели поставили вопрос ребром. Один нормальный снегопад, «на северах»— часто парализует все работы на несколько часов. А если снег продолжает падать? Однако, «цивилизацию дворников» — задушили в колыбели. Помню, Ахинеев принес мне короткий список химикатов и спросил, какой из них наименее вреден? Природе, здоровью и предметам обихода, если будет постоянно валяться под ногами… Да что там думать? Хлористый натрий или хлористый кальций — «третий класс опасности», ускоряют коррозию металлов, едят ткани и обувь, а органические соли натрия и кальция — «четвертый класс», хотя для обуви из натуральной кожи — они тоже не особенно полезны. А вам зачем? Он только загадочно улыбнулся и уточнил — какой из реагентов создает с водой самый «незамерзающий» раствор? Тут и думать нечего — ацетат кальция. Его крепкий сольват остается жидким даже при минус пятидесяти. Чего? Посыпать дорожки от снега? Так ведь он — дорогущий! Больше шутки баксов за тонну. Инерция мышления, м-м-мда… «Робинзонам» — деньги не нужны. Водная очистка генераторного газа, каждый день — дает кубометры вонючей «смоляной жижки» (смеси водорастворимых смол и прочей «пиролизной органики» в водном растворе уксусной кислоты). Ацетат кальция из «жижки» добывают, нейтрализуя её известковым молоком. Даровым отходом круглосуточно пылающих обжиговых печей или вообще бросовой золой из газогенераторов… Профит!
Фокус-покус, однако… Расход ацетата кальция — 30–50 граммов на квадратный метр заснеженной поверхности. Простого хлористого натрия, для сравнения, требуется 150–200 граммов на квадратный метр, а замерзает соляной раствор — уже при минус двенадцати градусах. И всё. Давление пара над жидкостью, всегда существенно выше, чем над твердой фазой. Тающий на морозе снег — быстро испаряется сам. Хотя реактив — остается. Если не уносится в водосток… или на подошвах. Тут надо думать, куда и сколько сыпать. Живем-то не одним днем… В грунте — всё нейтрализуется. А вот вода с примесью ацетата кальция — могучий антисептик. Улиткам, рачкам и прочему планктону — верная хана.
Ахинеев носится с нахальным до завиральности планом — «сбалансировать» наше нищее хозяйство так, что любой его «продукт», включая «отходы», станет сырьем или предметом потребления. Подозреваю, что сходные мотивы движут и Соколовым. Даже самого завалящего человечка, пойманного на совершенно непростительном косяке — он пытается втиснуть в «социальные рамки» и пристроить к делу.
В пристройку к «фаланстеру», куда (по причине внезапно грянувших в октябре жестких холодов) перенесли из палатки общую столовую, я приближалась с опаской. Пройти в «раздаточную» там можно из помещения и с улицы. После всего, привлекать к себе внимание — мне не хотелось. Вкруговую обходить разлапистое здание — тоже. Заминка оказалась роковой. Дверь непривычно безлюдного в такую пору крыльца (где весь народ?) приоткрылась и завхоз поманил меня пальцем. Специально поджидал… Да что там у них такое?
Та-а-ак… Цирк зажигает огни. А как хорошо, что я через внутренние помещения не поперлась. Пришлось бы проходить мимо крайнего столика с Соколовым, Смирновым и Поповской. Да ещё и здороваться. Они, бедолаги, видимо тоже мечтали незаметно просочиться и потихоньку перекусить в дальнем уголку зала, как можно меньше привлекая к себе внимания. В нашей-то «деревне», ага… Или, наоборот, нам демонстрируют единение власти? Перед лицом грядущих испытаний, так сказать… Если полковника выпустили из-под ареста и посадили столоваться рядом с собой — вопрос о его лояльности автоматически снимается. Но сразу — возникают другие. Видно, что народ зрелищем загрузился, отчего прием пищи идет непривычно тихо. Обсуждать и даже разговаривать между собой — тут явно неуместно. Пока, приходится только глазеть.
Лев Абрамович, под локоток, протащил меня на свободное место, а я выпала в осадок. Мужественную физиономию каудильо украшает роскошный, багрово-черно-фиолетовый синяк. От его левого глаза — осталась только щелка… Зато правая половина лица главного военачальника, ото лба и аж до подбородка заклеена марлевым тампоном. Глаз — вроде бы уцелел. Симметрия. И типа даже не враги… Тем временем, начальница медицинской службы Проекта, Дарья свет Витальевна, с постным видом, сидит между этой парой могучих мужиков «разделительным барьером» и плохо притворяется, будто ковыряется в тарелке. А сама — тоже бледная и если приглядеться — слегка пятнистая, от переживаний… Дела! Толчок в бок напомнил о соблюдении режима молчания. Но, думать-то мне никто не запретит! Кажется, я могу промоделировать то, о чем гадают остальные и предобеденные события развивались примерно так:
Наскоро прервав затянувшийся до утра дискурс, подгоняемый раздражением и гадкими подозрениями (постстимуляторные глюки — индивидуальны и разнообразны, бывает — от них стреляются), Соколов устремился «давить бардак». В смысле, выяснять истину. Дернул с «кичи» арестанта и явился в медчасть, получать недостающую информацию (делиться подозрениями, устраивать там «очную ставку» или перекрестный допрос). Благо, что после многочасового трепа «под химией» — впечатлений у него наверняка скопилось выше головы. Кратко и образно формулировать свои мысли он умеет. У полковника, за время проведенное в узилище — тоже накопилась пара слов. А возможно — вопросов. Так выпало, что оскорбительных для дамы. А прежде чем устраивать «наезд» — надо хоть чуть знать Дарью Витальевну.
Роста она не высокого и телосложения для своего возраста обычного. Просто жилистая и тренированная, как милицейский опер. Плюс — психотип хирурга. Привычка в острых случаях быстро и решительно давать волю рукам, знающим, что делать лучше головы. Результат не замедлил. Соколов, от любимой женщины — никакой подлянки не ждал. Отчего нарвался на «прямой хук левой». Бывает… Милые бранятся — только тешатся. А вот из Смирнова — барышня определенно собиралась смастерить Кутузова. Того спасла только реакция профессионального «рукопашника». Как говорится, джентльмены объяснились.
Судя по мирной обстановке, совместное «оскорбление действием», понесенное от одной и той же дамы — побитых мужиков сближает… Даже, ранее крайне враждебно друг к другу настроенных.
Забегая вперед, докладываю. Именно сценкой с «явлением пострадавших народу» — весь шухер и завершился. Как бабушка отшептала… На доске объявлений вывесили приказ по расположению, где полковнику Смирнову объявлялся строгий выговор за превратное понимание должностных инструкций. Читай — попытку их выполнения при первом подозрении, что «аномалия» снова открылась. Выкрутились…
И жизнь опять пошла своим чередом. Бесконечный, уже практически «родной» аврал… С той разницей (в отличие от предшествующих инцидентов), что никто не приставал… Кажется, Дарья Витальевна перевела меня в своей табели о рангах из категории «одинокая вдова» в статус «полезной зверушки». Замечательная все же вещь — «объективный контроль». Избавляет от глупых подозрений. А кроме того, тетка страдает обостренным чувством справедливости. Считает себя обязанной… Короче!
Память о претендующей на научность фантастической литературе, особенно про модных с недавних пор «попаданцев» — давно вызывает у меня судорожные спазмы. Смеяться — нечему, злиться — глупо. Ну, не знают люди, тупо, вообще, как оно на самом деле. Даже, если авантюру с «попаданием» готовила солидная государственная организация. Заранее предвидеть многие вещи просто невозможно… Конкретный пример. Ёжику понятно, что в отрыве от складов, магазинов и баз снабжения, острее всего оказывается проблема «расходников». Предметов первой необходимости, используемых по принципу «взял и выбросил после употребления». Многоразовость которых технически не предусмотрена. Но знать бы, когда наступит край… И насколько можно его отодвинуть, если «экономить». Вы пробовали экономить туалетную бумагу или медицинскую вату? А попробуйте, попробуйте… Как там в медчасти — не знаю, а применительно к моему хозяйству — первым звонком приближающейся катастрофы — стало раскупоривание предпоследней упаковки хромотографической бумаги. Можно было предполагать, анализов делаю кучу. Но!
Внезапно! Контейнер, ещё пару месяцев назад казавшийся неисчерпаемым, показал дно. Это был удар… Второй контейнер хранится на общем складе. Однако, во-первых — он уже початый (не я одна тут химичу), а во-вторых — у нашего Льва Абрамовича зимой снега не выпросить. Даже пытаться неохота. К счастью, нечто подобное предполагалось ещё на «Большой Земле» и запасной вариант — тоже предполагался. В духе «идей чучхе», то есть — «опоры на собственные силы». Мы в России или где?
В отечественной бумажной хроматографии — «носителем» обычно служит фильтровальная бумага. Самая обыкновенная. Даже она дает возможность разделения проб в очень малых (микрограммы) количествах. Огромное мерси широко известной в узких кругах товарищу Елисеевой, давно, ещё в СССР, доказавшей, что многие сорта нашей фильтровальной бумаги можно сделать практически пригодными для хроматографического анализа, после последовательного промывания 0,1 н. спиртовым раствором едкого натра, а затем 2 % раствором соляной кислоты. Эстеты и снобы совкового разлива отдают предпочтение трем отечественным сортам фильтровальной бумаги N 4, N 5 и «синяя лента». Это бумага для «фильтров весового анализа», содержащих пониженное количество солей. После сжигания фильтра — золы почти не остается. Вес золы — указан на упаковке. Обычно, он составляет не более 0,0001 грамма. Различают фильтры, с «розовой» («красной» или «черной»), «белой» и «синей» лентой. Наибольший диаметр пор — имеют фильтры с «розовой» лентой, их применяют для отделения аморфных осадков, например гидроокиси алюминия. Поры меньших размеров — имеют фильтры с «белой» лентой, а наиболее плотными — являются фильтры с «синей» лентой. Последние применяют для отделения особо мелкокристаллических осадков. Так сказать, «третий сорт» — не брак. Короче говоря, мне требуется бумага состоящая из «чистой для анализа» (ЧДА — химический термин) целлюлозы. О грустном (специальной «хроматографической бумаге», да ещё пропитанной ионообменными смолами) — скромно молчу… особенно «фирменной»…
Да, знаю… Специальные сорта бумаги, предназначенные для хроматографии, выпускала в Союзе Ленинградская фабрика N 2, имени Володарского, под забытыми марками «хроматографическая Б» («быстрая»), «хроматографическая М» («медленная») и так далее. Для «особо важных» или иностранных заказчиков — обычно применяют сорта «Whatman». Иначе, возможны рекламации и санкции. Именно такую для Проекта и закупили. А мы что? Мы, люди не гордые. Выдало начальство качественный «расходник» — тратим. Не выдали — обойдемся и так сказать «туалетной»… Шучу. Кроме «химической чистоты» — там требуется определенная плотность структуры. Отечественный стандарт — 75 граммов на квадратный метр.
В общем, как наяву, вспомнились «дефолт», кризисный 1999 год, стылая по причине не уплаты за отопление лаборатория родного института и тихо матерящийся под нос заведующий кафедры, в отсутствии других перспектив (на глазах у студентов) демонстрирующий таинство получения бумаги для хромотографических целей «из говна, на собственных коленках». Это его выражение. «Говном» дяденька называл техническую целлюлозу, каким-то хитрым бартером полученную в уплату за сопровождение темы. Искусство мастерить «конфетки из дерьма» — главный предмет, который должен освоить отечественный специалист с высшим образованием, если не желает переквалифицироваться в «менеджера по продажам» в ближайшем супермаркете. Большинство моих одногруппников осели именно там. Лишь одна я, как дура…
Впрочем, дурное дело — не хитрое. Техническую целлюлозу достаточной чистоты трут в молекулярной мельнице (пропускают с водой в зазор между коническими статором и ротором на высоких оборотах). Водичка, за счет касательных напряжений, разрывает всё на мелкие-премелкие частички. И эту пульпу (по научному «суспензию») теперь достаточно просто перемешивать, не давая отстаиваться. Без всякой варки, при комнатной температуре… Кювета или чашка — должна быть достаточно широкой и глубокой, что бы винт мешалки — не вызывал бурления, а слой жидкости — был не менее 10 сантиметров.
А дальше — фокус-покус! Подходящую по размеру воронку Бюхнера (лично мне — подошла номер 4, которая диаметром 130 миллиметров) — усиливаем вкладышем из пористой спеченной керамики. Тупо вклеиваем его водостойким герметиком по ободку. Он входит в её жерло почти без зазора. Носик воронки соединяем вакуумным шлангом с горловиной колбы Бунзена, её боковой патрубок — с вакуумным насосом. Есть ещё тройка хитростей, но о них — позже. Теперь — достаточно включить насос и окунуть воронку в кювету, раструбом вниз. Суспензия — устремится внутрь, а внешнее давление — мгновенно и равномерно покроет поверхность фарфоровой пластины влажной целлюлозной массой. Как только манометр покажет достаточное разрежение в колбе Бунзена — первый этап получения бумажного фильтра закончен. Собственно говоря, утрамбованная атмосферным давлением мокрая целлюлоза на пористой поверхности — он самый и есть. Плотность массы — уже штатная. Просто «полуфабрикат» — пока ещё влажный…
Не выключая насоса — вынимаем воронку из суспензии (можно встряхнуть, можно нет) и суем её раструбом в отверстие дверки сушильного шкафа. Там — температура под 100 градусов Цельсия и поток сухого воздуха. Смотрим на манометр (знаю, что вакууметр, но так привычнее) и ждем, когда искусственный «горячий суховей» выдует воду из мокрой целлюлозы. Сухая бумага — давление не держит.
Да, там уже бумага. Волоконца целлюлозы — подсохли, сжались-перекрутились и прочно между собою сцепились. Время ожидания зависит от температуры внутри шкафа и мощности насоса. Важно не перегреть бумажку сильнее разумного и не оставить её мокрой. «Оптимум» — выяснила экспериментом.
Теперь — первая хитрость. Поворотом трехпозиционного крана меняем местами входное и выпускное отверстия вакуумного насоса. Раз-два и давление в колбе Бунзена уже выше атмосферного, а бумажку — оторвало от фарфоровой опоры и током воздуха вышвырнуло из воронки, на кучу таких же в сушильном шкафу. Одновременно, с хлюпающим звуком, открылся запорный клапан на патрубке, идущем со дна колбы Бунзена к кювете с суспензией. Вода, накопившаяся там за время формирования целлюлозного слоя на поверхности фарфорового вкладыша — вернулась туда, откуда взялась. Это — вторая хитрость. Есть и третья, которая больше «ноу-хау». Оторвать присохшую к шершавой поверхности бумажку — не так-то просто. Поэтому пористый фарфор у меня тоже не простой, а гидрофобный. Вариантов тут масса. От промывания раствором парафина в бензине, до покрытия фарфора слоем тефлона (или отечественного фторопласта). У меня — именно такой, «тефлоновый». Угу-м… Очередной цикл — закончен, повторить!
Скептикам, в неведомом мне грядущем читающим эти пописушки, самое время задаться вопросом — откуда нищая отшельница, затерянная в снегах Сибири, раздобыла для экспериментов прорву даровой, причем высококачественной, целлюлозы? Сделала своими ручками, естественно… Из бросовых отходов «деловой древесины» (понимай стружек, щепы и опилок). Лев Абрамович мой законный контейнер с фирменной микрокристаллической целлюлозой для хромотографических колонок, зажал мертвой хваткой. Сама дура. Похвасталась, как легко можно с помощью хорошего сорбента и элементарного оборудования, из сложной смеси биологически активных веществ, в одну стадию — получать годные для употребления медицинские препараты. Вот он и вцепился голодным клещом… Говорят — лично занялся фармацевтикой. Причем, небезуспешно. И что? Пришлось проявить разумную инициативу, вот… Ибо леса в Прибайкалье — мягко говоря, полно. Лесопилка визжит круглые сутки. Сырье — не дефицит. Вся разруха — в головах.
Партия и советское правительство… тьфу… (меньше надо читать архивный официоз), общедоступные справочники и учебники по химии — хором уверяют, что для производства целлюлозы из дерева обязательно нужна крупная индустрия. Во времена СССР этот термин произносили с придыханием. Другими словами — огромные заводы, где в гигантских котлах (емкостью в сотни кубометров), варятся под давлением в несколько атмосфер измельченные обрубки древесных стволов. Поленья, толщиной 10–25 сантиметров и длиной до 3 метров (именуемые «балансом») — специальной машиной пластают на круглые дольки толщиной 10–15 миллиметров, а затем — раскалывают в щепу (куски толщиной в 2–3 миллиметра и площадью 6-10 квадратных сантиметров). Иногда, видимо для красоты, щепу делят на «фракции». Какая религия запрещала сразу, без лишнего грохота, настрогать из сырья стружку нужного размера — тайна министерства химической промышленности бывшего Союза и подозреваю — Политбюро ЦК КПСС. Справедливо заметить, что буржуи химичат свою целлюлозу примерно так же. Но там понятно — экономят каждый ватт и цент. Вопреки здравому смыслу, если честно… Поскольку твердосплавные фрезы проблему резки (!) древесины на фрагменты оптимального размера и формы давным-давно решили. Настрогают хоть колечками.
Отдельная песня — процедура варки. С мохнатого 1874 года — древесную щепу варят по так называемому «сульфитному способу» (в кислом водном растворе бисульфита кальция). Прогресс не стоит на месте и часть целлюлозного сырья, с 1884 года — получают по так называемому «сульфатному способу». Нагревают до кипения в водном растворе каустической соды и сернистого натрия. Последний вариант — дает возможность перерабатывать древесину не только сравнительно дорогих «лиственных», но и более дешевых «смолистых» пород. Итог «сульфитной» переработки — имеет желтовато-белый цвет, а результат «сульфатной» — светло-коричневый. «Технический продукт» — содержит до 5 % лигнина, 2–6% гемицеллюлоз, а так же — сучки, щепочки, минеральный мусор и прочий «непровар». Его приходится от них чистить, а собственно целлюлозу отбеливать хлором и промывать едким натром («облагораживать»). Последнее время буржуи стали проводить «облагораживание» активным кислородом (озоном), прошедшей через электролизер «активной» дистиллированной водой и прочими новыми способами, не заносящими в состав уже почти химически чистой целлюлозы дополнительных элементов и «вымывающими» (окисляющими) существующие. Оно по своему интересно… Тем не менее, традиционные технологии пока рулят, ибо они самые дешевые, а технического переворота в промышленности — никто не хочет. Нахлебались в XIX веке.
Оба метода, в своё время — произвели революцию в бумажной промышленности, внезапно обрушив цены на «деловую бумагу» (ранее производившуюся из высококачественного сырья) и подарили миру феномен дешевых книжек (со страницами «желтеющими от старости») и рассыпающихся со временем документов (примеси соединений серы — служат катализаторами, разрушающими целлюлозу «сульфитной» и «сульфатной» выделки). Современная «экономика говна» — родилась не вчера. Это — одни из первых в истории человечества товаров с «запланированным сроком самоуничтожения». Капитализм, мать его… Традиционная, не желтеющая бумага «ручной работы» (из льняных тряпок), с тех пор — стала «золотой».
Хромотографическая бумага — относится к «высшим сортам» целлюлозной продукции и по здравому размышлению — дешево стоить не может. Да и вообще, хорошая бумага — всегда стоила дорого. Но, что такое «дорого»? Не в бытовом, а в химико-технологическом смысле? Вот рабочая сила у меня, например, буквально бесценная. Это — я сама. Зато сырье — практически даровое. За окном — тайга до самого горизонта… Опять же — совершенно бесплатное электричество. Привычные расклады — полетели к черту. Например, воспетый экономистами принцип «особой выгодности крупных объемов производства». на самом деле он действует только для процессов требующих нагрева. Грубо говоря — объем варочного котла пропорционален кубу его линейного размера, а площадь поверхности (через которую происходит теплопотеря) — только квадрату. Поэтому, варить в щелоке древесную массу или плавить сталь выгодно в огромных резервуарах и это логично. Окупается даже необходимость «передела» низкосортного итога крупномасштабного процесса. В случае «наколенного» производства — расклады противоположные. Скажем число «переделов» должно быть минимальным. Идеально — получение готового продукта «в одну стадию». Размеры агрегата — должны быть «настольными». Зато, разрешаются «запретные приемы».
Химики «классической школы» — электричества не любят. Свет — ещё туда-сюда, тепло в виде электрической плитки или систему автоматического регулирования в форме электрической схемы — с трудом терпят. А вот прямое воздействие электрического тока на ход реакции — «харам» и табу… Если припереть к стенке, не знают многих тонкостей. А напряжение — дергает больно. Есть любители и знатоки электрохимии, но «ан-масс» — она «низкий класс, нечистая работа». Удел проклятых физиков с технологами. А пренебрежение «низкими уровнями строения вещества» — признак хорошего тона. Честно.
Уже упомянутый заведующий моей кафедрой — корпоративной брезгливостью не страдал. От него и я набралась… Под настроение — иногда рассказывал интересные вещи. О историческом пути отечественной химической науки, в частности. По его мнению, причина описанной «электробоязни» — в первую очередь, лютый дефицит электроэнергии, на протяжении десятилетий преследовавший российскую, а затем и советскую химическую промышленность. Сначала — отсталость. Потом — война и ещё раз война.
Сколько-то изобильной генерация электроэнергии стала только в конце 60-х годов. А отечественная школа «химического производства» к этому времени — успела сложиться. И «электриков» — там не жаловали. Итог — предсказуем. От вариантов модернизации целлюлозно-бумажной промышленности на основе новейших достижений электрохимии — производственники успешно отбрыкивались лет двадцать. До самого развала СССР… Доказательство — печальная судьба изобретателя «классического» способа электрохимического получения высококачественной целлюлозы, из любого сырья, в одну стадию, Валерия Жаркова. Он начал свою безнадежную «борьбу с системой» при Брежневе и протрепыхался до Путина. Без толку. Отрасль предпочла издохнуть в борьбе с импортной продукцией, но развиваться — не пожелала.
На словах — подобное бюзжание воспринимается, как «шумовой фон». Завкафедры — это знал лучше нас всех (студентов) вместе взятых и специально устраивал нам «демонстрационные опыты». Благо — обстановочка располагала. Пар изо рта и изморозь на стеклах внутри (!) аудитории — самое оно… Низкий ему поклон. Метод — работает! Когда приперло, так сразу вспомнились и сам Жарков, и его патент RU 2004663, на примере которого в головы вчерашних школяров вбивали основы прикладной органической химии. Удивить — победить! (кажется, великий стратег Сунь-Цзы сказал) Задним числом я понимаю, отчего методику так и не внедрили. Все «мозговые шаблоны» — вдребезги напополам. Кто это потерпит? Жарков, своими новациями — торжественно промаршировал по «любимым мозолям» у целой армии заводских технологов и толпы «серьезных ученых» (за всю жизнь не сделавших ни одного изобретения) из «профильных институтов» целлюлозно-бумажной промышленности СССР. Удивительно, как вообще живой остался.
В классической технологии целлюлозы — древесину грубо щепят и этим ограничиваются. Жарков доказал, что идеальным сырьем является не щепа, а стружка толщиной не более 0,5 миллиметра. Причем, от ориентации направления строгания, относительно волокон ствола дерева, можно заранее, не меняя принцип работы установки, задать тип волокон целлюлозы. «Короткий», «средний» или «длинный», почти как у хлопка… Температуру раствора, в котором происходит переработка стружки (о покушение на основы-основ!), Жарков рекомендует держать как можно ниже (близкую к «комнатной» или ещё лучше — охлаждать резервуар), так как «на холоду» все реактивы содержащие хлор и соляную кислоту работают лучше. Реакция идет «чище», а концентрация раствора остается высокой даже при атмосферном давлении.
Но самое главное кощунство — идеальная «масштабируемость» оборудования. Что малая, что громадная, что «настольная» установка — превращают измельченное растительное сырье, содержащее целлюлозу, в продукт неизменно высокого качества, зависящего только от «количества электричества», пропущенного через объем электролизера. Средний расход энергии — 1 кВт-час на килограмм сырья. При расходе менее 0,85 кВт-часа/кг — целлюлоза получается так себе. Хотя соответствует ГОСТ 14910-75. При расходе выше 1,2 кВт/часа/кг — на выходе высшие сорта «беленой целлюлозы» с низкой зольностью. В один проход! Без промежуточной подготовки и отбора загружаемой массы! Из любого сорта древесины!
Современные виды промышленной целлюлозы и патент Валерия Жаркова RU 2004663
Короче, там типичная «закрывающая технология», в сочетании с не менее «закрывающим патентом» и оскорбительной независимостью инициатора. Что бы было совсем понятно — надо сравнить. Электролизный метод получения алюминия — требует израсходовать примерно 16 кВт-часов на килограмм готового продукта. Это много… Для получения из расплава поваренной соли килограмма натрия — надо примерно 15 кВт-часов, для килограмма «бертолетовой соли» — 7 кВт-часов электроэнергии. Килограмм высококачественной целлюлозы — «стоит» не более 2 кВт-часов. В природной древесине её чуть больше половины, 50–55 % «сухого веса». Попутно тратится некоторое количество воды и соли. Сколько именно — зависит от выбранного режима работы установки, температуры раствора и требуемой степени очистки…
В чем секрет? Традиционная химия предпочитает последовательное приближение к цели. Провели реакцию, проверили результат, промыли-подсушили-отсортировали и только потом, работаем над полупродуктом дальше. Жарков шел от обратного. Зная, что целлюлоза сравнительно стойкое вещество — он убил кучу зайцев одним выстрелом. После загрузки стружки в электролизер и её заливания соляным раствором — включают постоянный ток и «мешалку». Начинается электролиз хлористого натрия. Довольно быстро там образуется термоядерная смесь из едкого натра, соляной и хлорноватистой кислот, хлора, кислорода, гипохлоритов и хлоратов, разъедающих и растворяющих в себе любую нестойкую органику, а собственно целлюлозу — отбеливающих до «химической чистоты», так как она в указанной смеси как раз и не растворяется. Причем, будучи тяжелее воды — оседает на дно электролизера, в то время, как не разложившиеся частицы щепы — продолжают плавать сверху. Промывать готовый продукт — можно простой декантацией. В смысле — слил грязный раствор, налил воды, поболтал, дал целлюлозе осесть и заново слил грязный раствор. Не надо ни хитрых фильтров, ни сложных способов разделения… Фантастика.
Современные виды промышленной целлюлозы и патент Валерия Жаркова RU 2004663
Короче, там типичная «закрывающая технология», в сочетании с не менее «закрывающим патентом» и оскорбительной независимостью инициатора. Что бы было совсем понятно — надо сравнить. Электролизный метод получения алюминия — требует израсходовать примерно 16 кВт-часов на килограмм готового продукта. Это много… Для получения из расплава поваренной соли килограмма натрия — надо примерно 15 кВт-часов, для килограмма «бертолетовой соли» — 7 кВт-часов электроэнергии. Килограмм высококачественной целлюлозы — «стоит» не более 2 кВт-часов. В природной древесине её чуть больше половины, 50–55 % «сухого веса». Попутно тратится некоторое количество воды и соли. Сколько именно — зависит от выбранного режима работы установки, температуры раствора и требуемой степени очистки…
В чем секрет? Традиционная химия предпочитает последовательное приближение к цели. Провели реакцию, проверили результат, промыли-подсушили-отсортировали и только потом, работаем над полупродуктом дальше. Жарков шел от обратного. Зная, что целлюлоза сравнительно стойкое вещество — он убил кучу зайцев одним выстрелом. После загрузки стружки в электролизер и её заливания соляным раствором — включают постоянный ток и «мешалку». Начинается электролиз хлористого натрия. Довольно быстро там образуется термоядерная смесь из едкого натра, соляной и хлорноватистой кислот, хлора, кислорода, гипохлоритов и хлоратов, разъедающих и растворяющих в себе любую нестойкую органику, а собственно целлюлозу — отбеливающих до «химической чистоты», так как она в указанной смеси как раз и не растворяется. Причем, будучи тяжелее воды — оседает на дно электролизера, в то время, как не разложившиеся частицы щепы — продолжают плавать сверху. Промывать готовый продукт — можно простой декантацией. В смысле — слил грязный раствор, налил воды, поболтал, дал целлюлозе осесть и заново слил грязный раствор. Не надо ни хитрых фильтров, ни сложных способов разделения… Фантастика.
Патент Валерия Жаркова RU 2004663
И отдельно (раз затронула тему) добавлю про «аппаратное оформление» процесса. При комнатной температуре и ниже, в качестве посуды для электролиза древесины по способу Жаркова можно использовать любую полиэтиленовую емкость (хоть ведро, хоть миску или тазик). Полистирол, конечно, лучше. Он не такой мягкий и дольше сопротивляется истиранию стружкой. А вообще, если жалко посуду, бодяжить целлюлозу электрохимическим методом можно абсолютно в любой емкости. Достаточно сунуть в неё кусок толстой полиэтиленовой пленки от упаковочной тары. Мешка или рулонного материала, что в руки попадется. Но тогда надо следить в оба! На сгибах полиэтиленовая пленка трется охотнее всего. В качестве эксперимента — был испробован «лавсан» (по-буржуйски «майлар») от рекламного плаката и тот же самый «лавсан» из рулона электроизоляции (честно спертый на развалах «склада под открытым небом», пока никто не видел). Несколько циклов — выдержал, потом — начал желтеть и был выброшен…
Платиновые электроды на производство массового продукта тратить показалось жалко. В ход пошли самые обыкновенные графитовые щетки от судовых электродвигателей. Тяжелые и здоровые, как куски черного мыла, отрастившие себе медные «хвостики».. Спасибо «шефам» с БДК «Оленегорский горняк». Зачем они годами копили это барахло — люди объяснить не смогли. Скорее всего, машинально. К каждому «коллекторному» электромотору (которых на военном корабле мно-о-го) — полагается ЗИП. В числе прочего — запасные щетки. Двигатели меняют, а старые щетки — остаются. Выбросить жалко. Так что, аккурат в промежуток между закрытиями «дыры» — прибарахлилась. Как выяснилось — почти вовремя.
Специальные сплавы, применяемые для электролиза хлоросодержащих растворов, здесь, к сожалению, недоступны… Ни платино-титановых, ни титаново-рутениевых электродов, в обозримой перспективе — ждать не следует. Выход, тем не менее просматривается и с бойфрендом Ленки — мы его предварительно обкашляли. Коллега. У него в электролизере на «бомбо-складе» пудами нарабатываются хлораты. А как наладить производство самодельного электротехнического графита — пусть болит голова у Ахинеева. Зато «кремнистый чугун» — материал старый, прославленный и в ряде случаев незаменимый. Хотя гадость — ещё та. Устойчивый к условиях «хлорного» электролизера сплав — должен содержать не менее 17–18 % кремния. По твердости и хрупкости — это уже не металл, а «керамика» и обрабатывается только наждаком. Зато, можно получить годный слиток хоть на коленках, в простейшей форме. Добавив в классический «термит» щедрую дозу песка. У нас в Питере, этим «термитным способом», до сих пор сваривают лопнувшие трамвайные рельсы… Понятно, что для хромотографической бумаги, полученная в электролизере с чугунными электродами целлюлоза — не годится. Примеси соединений железа. Но, для всего остального (перечислять просто лень) — самое то… Одна из основ современной цивилизации!
Патент Валерия Жаркова RU 2004663
И отдельно (раз затронула тему) добавлю про «аппаратное оформление» процесса. При комнатной температуре и ниже, в качестве посуды для электролиза древесины по способу Жаркова можно использовать любую полиэтиленовую емкость (хоть ведро, хоть миску или тазик). Полистирол, конечно, лучше. Он не такой мягкий и дольше сопротивляется истиранию стружкой. А вообще, если жалко посуду, бодяжить целлюлозу электрохимическим методом можно абсолютно в любой емкости. Достаточно сунуть в неё кусок толстой полиэтиленовой пленки от упаковочной тары. Мешка или рулонного материала, что в руки попадется. Но тогда надо следить в оба! На сгибах полиэтиленовая пленка трется охотнее всего. В качестве эксперимента — был испробован «лавсан» (по-буржуйски «майлар») от рекламного плаката и тот же самый «лавсан» из рулона электроизоляции (честно спертый на развалах «склада под открытым небом», пока никто не видел). Несколько циклов — выдержал, потом — начал желтеть и был выброшен…
Платиновые электроды на производство массового продукта тратить показалось жалко. В ход пошли самые обыкновенные графитовые щетки от судовых электродвигателей. Тяжелые и здоровые, как куски черного мыла, отрастившие себе медные «хвостики».. Спасибо «шефам» с БДК «Оленегорский горняк». Зачем они годами копили это барахло — люди объяснить не смогли. Скорее всего, машинально. К каждому «коллекторному» электромотору (которых на военном корабле мно-о-го) — полагается ЗИП. В числе прочего — запасные щетки. Двигатели меняют, а старые щетки — остаются. Выбросить жалко. Так что, аккурат в промежуток между закрытиями «дыры» — прибарахлилась. Как выяснилось — почти вовремя.
Специальные сплавы, применяемые для электролиза хлоросодержащих растворов, здесь, к сожалению, недоступны… Ни платино-титановых, ни титаново-рутениевых электродов, в обозримой перспективе — ждать не следует. Выход, тем не менее просматривается и с бойфрендом Ленки — мы его предварительно обкашляли. Коллега. У него в электролизере на «бомбо-складе» пудами нарабатываются хлораты. А как наладить производство самодельного электротехнического графита — пусть болит голова у Ахинеева. Зато «кремнистый чугун» — материал старый, прославленный и в ряде случаев незаменимый. Хотя гадость — ещё та. Устойчивый к условиях «хлорного» электролизера сплав — должен содержать не менее 17–18 % кремния. По твердости и хрупкости — это уже не металл, а «керамика» и обрабатывается только наждаком. Зато, можно получить годный слиток хоть на коленках, в простейшей форме. Добавив в классический «термит» щедрую дозу песка. У нас в Питере, этим «термитным способом», до сих пор сваривают лопнувшие трамвайные рельсы… Понятно, что для хромотографической бумаги, полученная в электролизере с чугунными электродами целлюлоза — не годится. Примеси соединений железа. Но, для всего остального (перечислять просто лень) — самое то… Одна из основ современной цивилизации!
Патент Валерия Жаркова RU 2004663
Всё сказанное выше только присказка… Сказка началась после самых первых скромных успехов. Во-первых, мне очень быстро надоело собственноручно исполнять полный технологический цикл производства, от переработки в электролизере щепы, до сушки готовых бумажных кружочков. Во-вторых, я не смогла удержаться. Похвасталась Кротову. Всем остальным знать рано, а этот товарищ — проверен в деле, и тайну хранить умеет, и помощь может оказать. Опять же, в его «хозяйстве» не трудно, без лишнего шума отладить опытное производство. Не сотнями граммов, а килограммами и центнерами. Опыт полупромышленного выпуска бертолетовой соли, стеарина и «хлоратита» — таки очевидное достижение…
Как же, как же… «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…» Что лично для меня означает слово «целлюлоза»? Полезный расходник, основное вещество для стеблей и листьев всевозможной «флоры», теоретически — главный источник калорий («дрова» во всех смыслах) для нашего скромного технического уровня. Топливо, строительный материал, сырье. В перспективе (если повезет и вытянем процесс получения «гидролизной» глюкозы) — человеческая еда… Потом — спирт и каучук…
А господин главный взрывотехник, при словах «целлюлоза, чистая для анализа», повел себя странно. Подпрыгнул, как ужаленный в задницу, аж глаза загорелись адским огнем. Все забросил и сразу рявкнул — покажи! Ну, показала и рассказала. В частности, о трудностях отработки процесса, если требуется действительно «продукт высокой чистоты». Договорились, что пробовать масштабировать мои «наколенные опыты» надо без лишнего ажиотажа, что бы не опорочить идею «топорной» реализацией. О наивности надежд (заглавными буквами написанных на физиономии) «как-нибудь быстренько» получить из «длинноволокнистого сорта» целлюлозы годный пироксилин — говорить не стала. И так всё понятно.
Сначала, дело продвинулось быстро. Пара толковых солдатиков, по рисунку моей, уже образцовой установки — соорудили увеличенный (и ухудшенный) её вариант. Потом — закрутилась… Ещё через неделю — Кротов попросил самую большую воронку Бюхнера, которая у меня отыщется. Выдала ему номер 6, диаметром 215 миллиметров. Мне оно — без всякой пользы, а у него — вдруг что-то получится?
Сразу, разумеется, не получилось. Первую, вторую и третью партию бумаги, нахально претендующей на гордое звание «хромотографической», я с чистой совестью использовала «по прямому» (и единственному) для неё назначению. Разодрав сверток и щедро презентовав служивым большую часть. Ничего, мягкая… Четвертую и пятую — довела до приемлимого состояния сама, понимая, что «тройной дистиллят», в пещерных условиях и без фирменного перегонного аппарата — даже из воды озера Байкал, получить невозможно. А там — само пошло. Благо, что массовый непрерывный выпуск любой продукции — позволяет, не спеша, «вытягивать качество». Без всякой науки, просто точно подбирая режим работы.
Пустая пачка-контейнер с маркировкой «Whatman» понемногу стала наполняться заново. Обрезки бумажных кругов, уже после своей собственной химической обработки, я начала перемолачивать в «микрокристаллическую» фракцию, так как хромотографическую колонку — тоже чем-то набивать надо…
Скандал грянул на пустом месте… Трагическое отсутствие привычного «пипифакса», с началом зимы стало реально досаждать. Никто не подумал, что снег в Прибайкалье XVII века — осенью ложится сразу и на всю оставшуюся зиму. Потом — никаких оттепелей, только растет высота сугробов. Почти привычный ягель и прочий мох — остался под ними до весны (мая месяца). Сюрприз. Пресловутых подшивок газеты «Правда» (откуда солдаты «срочники», при Союзе, нелегально добывали «подтирочный материал») в расположении не сыскать, а дергать страницы из бумажных книжек (особенно, технических справочников) — реальное преступление. Лопухов в зимней Сибири — нет, а оберточная или упаковочная бумага от ящиков с оборудованием, мягко говоря не совсем то. Мусульманский обычай ходить в отхожее место с кувшинчиком воды — энтузиазма не вызвал. В условиях перманентных желудочных расстройств — беда… Над американцами, жестоко страдающими по данному поводу в полевых условиях — у нас принято смеяться. По Интернету… Уверяю вас — ничего веселого. Сами попробуйте и тогда хохочите до упаду. Большинство наших — чистые горожане. А город растительностью традиционно беден. Использовать же, в качестве «подтирки», декоративные растения, с газонов и клумб — я никому не посоветую. Они хоть и красивые, но через одно — едкие или ядовитые. Если что — не всякий проктолог с болячкой справится.
Короче, как и остальной «дефицит» (за это я флотские традиции уважаю, самое лучшее они тащат в «медотсек» болящим), отвергнутые мною «промокашки» — закономерно оказалась в санчасти. Ибо они нуждаются в добротном «пипифаксе» больше всех остальных. Нормальная военно-морская логика. Результат не замедлил… Лев Абрамович, при всей своей боевитости — человек глубоко штатский. Зато боцман с «Оленегорского горняка» (делящий с ним тяжкое бремя ведения складского хозяйства) — день и ночь привычно рыщет по расположению, высматривая признаки разбазаривания «неучтенного» имущества.
Он-то и углядел, посреди разнообразного медицинского хлама, предназначенного пойти в топку газогенератора, подозрительно выглядящие «фрагменты». Не мятые клочки от упаковки, а почти новые и «до того» девственно чистые круги мягкой «научной бумаги». Дальше колесо завертелось само. Негласное служебное расследование, поиск и опрос замешанных, выявление «цепочки». Не скандал, но…
Когда меня выдернули на «бомбосклад» телефонным звонком — там уже гудела небольшая сердитая толпа. Тотальная информационная связность «всех со всеми» имеет достоинства и недостатки. Понятно, что ворвавшись в санчасть — боцман не нашел ничего. То есть — совсем. Никаких следов или признаков «нештатных средств», употребляемых при оправке. Узники медицины — молчали или изображали оскорбленную невинность. Предупредили… Телефон, он быстрый. Особенно, когда свои на коммутаторе. Дарья Витальевна предъявленный ей «вещдок» не опознала. Но, заинтересовалась… После чего начался цирк с конями, напоминающий сюжет старой черно-белой кинокомедии. Каждая демонстрация прозрачного пластикового файла с… пардон… обосранной бумажкой, очередному «спецу» — ясности не прибавляла. Зато — множила число любопытствующих и жаждущих приобщиться тайн. Пока не прозвучало неизбежное…
— А, беззольный фильтр? Так их Кротов, уже неделю, в своем хозяйстве, штампует…
— ?!
Ленка, когда шухер затих, показывала заключительный эпизод приключения в лицах. На правах личного участия. Странно, если бы не… Все остальные — смотрели уже готовый «видеоролик».
— Да, Кротов слушает…
— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)
— Да, потихоньку отрабатываем технологию…
— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)
— Украли? Бред! Тут «брака» — как листьев в лесу… Даром раздаем всем желающим.
— Покажи!!! (последний вопль прорвался даже через телефонную трубку)
Воообще-то, склад вооружения — это «режимный объект». А его производственный цех — особо охраняемое место. Иначе, однажды, все взлетим на воздух… Но, как-то просочились. Сначала — «экскурсанты». А там и я, по проторенной дорожке. Хорошо наш «взрывотехник» устроился. Отжал себе все расположенные поблизости отапливаемые помещения «заглубленного типа». Внушает! Даже освещение устроил «по-взрослому». Развесил фонари «взрывозащищенного» исполнения, с герметичными стеклянными колпаками. Хотя, судя по обшарпанности — это очередные флотские «неликвиды». Страшно подумать, как много хлама перепало экспедиции задарма через военно-морскую запасливость. Впрочем, я отвлекаюсь…
Первое, что бросилось в глаза — стол. Широкий и крепкий, из некрашенных, но гладко оструганных и плотно пригнанных досок. Поверх — кусок прозрачной полиэтиленовой пленки, заменяющей скатерть. На ней «образцы». Изрядная (на 2–3 кило, если кто представляет) груда снежно-белой, даже в полумраке, войлокообразной субстанции, рядом — пресловутые круги из «промокашки» и кучка плотных бумажных цилиндриков, размером с мой мизинец. Так сказать — выставка-экспозиция готовой продукции. Видно, что всё собрано впопыхах (связь сработала, но времени на подготовку не хватило). Даже нитка какая-то в углу к пленке пристала… При саперной-то аккуратности Кротова — признак дикой спешки…
Общественность, впрочем, перечисленное интересовало мало. Все сгрудились в дальнем углу, где протяжное хлюпанье и шипение ритмично чередовалось со щелчками электрических клапанов и лязганьем-поскрипыванием неведомой мне механики.
— Да думали мы на эту тему… думали! — заглушает прочие звуки раздраженный хрип Ахинеева, — Планировали заняться и бумагой, но ближе к весне. А молодежь — на ходу подметки режет! Даром, что «поколение Пепси»…
— Какая прелесть! Наши люди… — перебивает его незнакомый голос, — На что угодно пойти готовы, лишь бы только увильнуть от работы своими руками…
— А что там внутри?
С трудом, по стеночке, морщась от сполохов фотовспышки (Ленка, разумеется, уже тут как тут), протиснулась в первый ряд. М-да! Вспомнилась детская экскурсия на выставку юных техников из «Дворца пионеров». Рядом с пластиковой бадьей на полсотни литров и грубо склепанным шкафом из мятой жести, от которого в потолок уходит такая же мятая жестяная труба — бодро скрипит и булькает карикатурно примитивная (но зато самодвижущаяся) пародия на мою чистенькую лабораторную установку.
На вертикально растяжке между полом и потолком — деревянная планка, с торчащим в бок рычагом и моей воронкой Бюхнера на его конце. Веревочка от рычага, через пару блоков тянется к опять же висящей стеклянной банке с тремя трубками в крышке. Надо понимать, она тут заменяет колбу Бунзена. Для красоты — сооружение оплетено шлангами, тянущимися к магистралям «вакуума» и «сжатого воздуха» (всё, по правилам ТБ, снабжено табличками) и электрическими проводами. Пока банка пуста — рычаг наклонен и окунает воронку в бадью с бурлящим месивом… По мере наполнения колбы — веревка натягивается, но рычаг срывается со своего места только после щелчка клапана. Воронка выныривает, поворачивается на подвесе вправо, и, после непродолжительного сипения — выплевывает на проволочную лапку, качнувшуюся ей навстречу, из щели жестяного шкафа, готовый бумажный кружок. Банка, служащая противовесом рычага — освобождается от воды. Рычаг, совершая обратный ход — снова окунает воронку в бадью. Проволочная лапка прячется с добычей в шкаф где шуршит и шумит воздушный поток. Похоже на сушилку. Ничего не скажу — простенько и со вкусом. Первый в этом мире промышленный робот…
— Внутри — тоже не просто так, — тоном экскурсовода тем временем поясняет Кротов, — Бойцы сами придумали. «Готовый продукт» скирдуется стопкой. Только вынимай и заменяй держатели…
— А нормальную бумагу, формата А4, так тоже делать можно? — закономерный вопрос.
— Если мне дадут прямоугольный фильтр… Потом — пропитать, чем там оно полагается для писчей бумаги, прогладить горячим утюгом и хоть в лазерный принтер. Сами видите, всё хозяйство настраиваемое и гибко регулируемое.
— А если надо большой лист? Например, вот такой… — филологиня показала руками.
— Возьмем большой фильтр и корыто с сырьем побольше. Технология — масштабируемая.
— И не надо фух-фух, бум-бум и дыр-дыр-дыр? — в нескольких звуках и жестах — Ленка до смешного похоже изобразила могучую целлюлозно-бумажную промышленность, оставшуюся в XXI веке.
— Естественно! А зачем какая-то индустрия? Всё решается без неё, просто и быстро.
— И ты молчал?! — это у неё органично прорвалось… Всю нашу «инфу», пока работают копьютеры и оргтехника — предстоит переводить «на бумагу». Не мешкая ни минуты… Тоже правильно.
— А кто спрашивал?
Корифеи научно-технической мысли и примкнувшие к ним административно-хозяйственные работники глубоко последним вопросом озадачились. В самом деле… Никто не думал и мечтать, а оно — оп и здрасте. К счастью для репутации собравшихся — в подземелье ворвалась глав-врачица Проекта…
— Это у вас что такое?! — волей-неволей, общественность развернулась, от робота задом к столу с экспонатами передом. Благо, что над ним существенно светлее.
— Полуфабрикаты… — Кротов попытался пробиться к экспозиции, а комнатка — тесная.
— Откуда столько ваты?! — возмущение врача понятно, хотя и безадресно, — Мы, уже месяц, каждый клочок экономим!
— Это — не вата, а волокнистая целлюлоза. Самодельная. Пробная партия…
— Бракованная, что ли? — Дарья Витальевна, не стесняясь, жадно разминает в пальцах вожделенный «дефицит», — На мой взгляд — самая обычная вата, хотя и паршивая.
— В смысле?
— Никакой пушистости… Свалявшаяся… И вся короткая. Как специально обрезанная…
— Самодельная же… Вы не думайте, всё — химически чисто, практически стерильно…
— А ворс подлиннее сделать было трудно? — от полноты чувств майорша ещё кое-что, резко нецензурное, к реплике добавила, видимо — обрадовалась… — Как украли и сверху повалялись…
— Подобрал, что было на лесопилке… — обиженно набычился главный сапер всея Руси.
— В смысле?
— Длина волокон — задается длиной стружки, совпадающей по направлению с «осевой» древесного ствола. Какая «режущая лопатка» у дисковой пилы — такие, в итоге, получаются волокна.
— И ничего нельзя сделать?
— Из тех стружек, что есть — это предел. Надо или строгать специально «вдоль», или переделывать пилу «под задачу». И так намучился. Пускал струю водно-целлюлозной взвеси — навстречу горячей струе воздуха. Что бы на лету медленно сохло. По другому — всё вообще слипается…
— Странно… Искусственная медицинская вата, наоборот — самая длинноволокнистая.
Присутствующая общественность несколько заволновалась… Разговор пошел «не туда». Одно дело — обсуждать чужие достижения (ещё лучше — косяки), но совершенно другое — попасть самому под раздачу. Казалось бы — пустяк. Какая-то там ширина стружки. А оно — вон как повернулось…
— Пробовал по всякому… Растворял и давил через капилляры в струю воды. Что бы «с вихрями». Вместо ваты — получилось вот… — указующий палец — слепо ткнул в пустое место на пленке.
— Канатная нитка, «мокрого кручения»! — боцман, в отличие от некоторых, схватывает на лету. Всё, что плохо лежит… Это я думала, мусор валяется, а он просек ситуацию мигом — Вполне приличная нитка! — попытки сходу порвать добычу пальцами — результата не дали, — И много её у вас?
— А сколько надо? Я, в принципе, только вчера попробовал…
Подобные вопросы нельзя задавать совсем. Особенно, хозяйственнику, душой болеющему за «материально-техническое обеспечение» нашей неудалой робинзонады… Боцман начал молча хватать воздух широко открытым ртом.
— Константин Никифорович, вам сердечного накапать? — профессионально озаботилась майорша, — У меня всегда с собой!
— Кх-х-х-х… — мучительно попытался прочистить горло возмутитель спокойствия, — У нас — сапоги штопать нечем! А тут — готовая дратва! Только просмолить. А если ещё придумать из неё какой-нибудь брезент…
— Я только попробовал… — растерянно повторил Кротов, видя накаляющиеся страсти.
— Покажи! — это они уже хором, значит — дело серьезное.
— Вот… — логично и непритязательно. Бачок с манометром и закручивающейся сверху пробкой. Трубка, подключенная шлангом к водопроводу. Термометр и водомер. Научное отношение к теме.
— И всё?! — опять хором… понятно, собрание взволновано. Никто не думал, а оно…
— А зачем больше? — товарищ не понимает, избаловался на воле, — Раствор коллоидной целлюлозы в ацетоне — льем вот сюда. Промывочную воду — подаем сюда. Сжатый воздух — сюда… Давим гель через горячий капилляр в водяной поток и следим за равномерностью процесса. Результат на дне.
Так, стало яснее… Нитка у нас не простая, а из ацетатного шелка. То есть — эфира целлюлозы в уксусной кислоте, поскольку только он растворяется в ацетоне как сахар и при контакте с водой — образует микро волокна… Или — прозрачную пленку… Кажется, где-то запахло водостойким упаковочным пластиком. Т-с-с-с… Как бы не сглазить. С другой стороны — других реактивов считай и нет. Уксус, ацетон и немножко серной кислоты, из геологических «образцов». Голь на выдумки хитра…
— Откуда капилляры?
— Продел в трубку медный канатик, чуть обжал и зачистил срезы. Для нитки нормально.
— А если надо длинную нитку? А если — бесконечно длинную? — пошли мечты и планы…
— Так можете вы сделать нормальную вату или нет? — а Дарья Витальевна — конкретна.
— Пока — не знаем. Надо пробовать…
— Тогда эту — я сейчас забираю! — Кротов и глазом не моргнул, на него не похоже, — А что ещё получится — покажете потом. Будем поглядеть… — грабеж и экспроприация среди бела дня.
— Это… — мнется с ноги на ногу незнакомый мне «космонавт», — У дочки — была дома механическая вязальная машинка. Свитера и теплые колготки получались вполне. Я недавно попробовал воспроизвести её принцип… — на свет появился очередной прозрачный «файл», с белой лентой, вроде старинного школьного банта, — Вот, истратил лишнюю катушку… Если начнем делать нитку сами — могу проверить, что получится. Плетеный материал, конечно, не брезент. Гляньте, какое оно…
— Оно, всего навсего — готовый бинт! Даже в таком виде! — строга, но справедлива.
— Ясненько… — крякнул Ахинеев, — Не было у бабы заботы — купила баба порося…
— Так в чем проблема?
— Масштабы… Молодые люди — полезно развлекались в кустарных объемах. Только что, предложено выпускать то же самое, но тоннами. Вспотеешь, думая… Взять, к примеру, электроды…
— Я уже говорил, что подойдет кремнистый чугун, — взвился господин взрывотехник.
— Говорить — мало… Надо его получить и испытать. Не факт, что сразу получится. У графитовых электродов в хлорном электролизере — свои недостатки, у «гиперсилида» — свои.
Приятно, когда выясняется, что человек «владеет вопросом» на уровне специальной терминологии. Можно и своё словечко вставить.
— У буржуйских «дюрихлора» и «гиперсилида» — один и тот же недостаток. Хрупкие… После изготовления отливки, к ней страшно прикасаться — может лопнуть от простого щелчка пальцем. По их технологии — надо прокаливать форму, не вынимая отливки, несколько часов, а потом — медленно охлаждать. Что требует времени и чудовищного расхода топлива. Не выгодно. Даже сегодня — невыгодно.
— Откуда дровишки?
— Изучала вопрос… — без комментариев, будет много знать — скоро совсем облысеет.
— И что накопала? — сразу понял намек, умный…
— В последнюю войну, наши ставили электролизеры буквально в чистом поле. Фирменных расходных материалов у них не было. А сроки заключения, за срыв военных поставок — не радовали. От бедности — экспериментировали. Западные марки кремнистых чугунов никогда не содержат более 16–18 % кремния. Почему — я уже сказала. Хлопотно с ними работать и дорого. Но, когда приперло, оказалось, что сплав с повышенным содержанием кремния, до 22–24 %, хотя и зверски хрупок, после 100–150 часов выдержки «в рабочем режиме» — обычно перестает разрушаться вообще. Даже — в кипящей серной кислоте.
— Не знал… Когда издана ваша литература?
— Та что попадалась — 1944–1945 годов. В более поздних учебниках и справочниках — уже ничего подобного нет. Расхваливают химические стойкие сплавы благородных металлов. Разбогатели.
— Ясно! А какие ваши рекомендации по содержанию в особо стойком чугуне углерода?
— Наши темнят… Скорее всего, заведомый избыток от стандартной эвтектики. Меньше, чем 3–4% — его класть просто бесполезно. Это будет не электрод, а изолятор. Но, в западных книгах, как сговорились, указывают для «дюрихлора» и «гиперсилида» не больше 1 % углерода… Ну, не знаю я!
— Угу… И способ подключения к такому электроду цепи электропитания — тоже тайна?
— Как ни удивительно — там все сходятся. Пишут, что поверхность готового электрода травят, до обнажения графита, химически его меднят и потом — паяют самым обычным оловянным припоем.
— Хоть что-то определенное… Прикинем объемы. Значит, у нас на очереди — вата, бумага, нитки… может быть — вязанные тряпки… Полноценный ткацкий станок — мы быстро не осилим.
— Гильзы… Готовые гильзы…
А вот этого дяденьку близко вижу в первый раз. Голос он тоже подал впервые. Зато, в руках он крутит взятые со стола толстые бумажные трубочки. Причем, с характерно горящими глазами.
— Это корпуса для капсюлей-детонаторов, — спохватился Кротов, — Попробовал совать в бак с взвесью не вакуумный фильтр, а трубку с пористыми стенками, что бы на неё налипало снаружи.
— А потом? Они же — плотные и твердые? Похоже, непромокаемые… Канифольный лак?
— Угу… Самодельный. Пропитал и высушил. Потом — прокатал между гладкими горячими пластинами… Можно придумать какой-нибудь специальный обжим, но мне хватило.
— И что? — подключился к разговору вездесущий Ахинеев.
— Всё…
— Внутренний диаметр трубок, как я понимаю — классические 7,62 миллиметра?
— Естественно… Все стержнеобразные предметы подобного размера, по доброй русской традиции — обязательно имеют калибр 7,62 миллиметра. От карандашей с сигаретами, до макаронов.
— Логично… А если продолжить мысль? — встрял незнакомец.
— ???
— Термины бумажный патрон «системы Дрейзе» или бумажный патрон «Терри-Нормана» вам что-нибудь говорят?
— Читал… Давно… Это же дикая архаика! У нас и оружия под такие патроны нет.
— А если подумать?
— О чем?
— Скоро у нас не останется патронов под имеющееся вооружение. Никаких. Просто «по истечению срока хранения вне заводской упаковки». После раскупоривания «цинка», гарантийный период использования патронов к нарезному оружия — два года. Это, если они лежат в теплой сухой оружейке. Если те же патроны хранят россыпью, в неотапливаемых помещениях, снаряжают-разряжают ими магазины, носят в карманах верхней одежды под дождем и снегом — срок годности начинает исчисляться месяцами. А их и так — на пару-тройку часов настоящего боя…
— Не верю! Максимум — станут чаще осечки. Стреляет — даже «копанина», по 50–70 лет лежавшая на земле, под открытым небом! Ну, иногда… — интересное замечание, проговорился парень…
— Раз в сто лет и палка стреляет. У «лежалых» патронов — в разы возрастет разброс по дальности и кучности. Это значит, что реально, они годятся только для распугивания ворон… Для прицелился, выстрелил и убил — требуются боеприпасы со «стандартными» характеристиками. Не веришь мне — спроси у снайперов…
В обыденной жизни — наш сапер упорен, до наглости. Так осаживать себя он позволяет редко. И не абы кому. Навострила уши, надеясь слегка поразвлечься. Облом. Кротов только вздохнул…
— Обсуждали уже… Никаких вариантов. До патронного производства, уровня хотя бы Первой Мировой войны — как до Китая, на четвереньках. Ни металла, ни пороха, ни капсюлей, ни хоть завалящего станочного парка. Полная и беспросветная жопа…
— А спросить?
— Кого?
— Меня, например…
— Смысл?
— Его не было, пока я не увидел вот это… — нахрапистый незнакомец повертел между пальцами коричневый бумажный цилиндрик, — Поздравляю! Станцию «полная жопа» — мы проехали, дальше — маячит свет в конце тоннеля.
— Да подумаешь, плохонький самодельный картон!
— Из очищенной длинноволокнистой хвойной целлюлозы… с «зольностью» не выше одной десятой процента. Это уже не «подумаешь», а качество. Уровень ГОСТ для высоковольтного «кабельного картона». Чем такой картон отличается от обычных сортов бумаги?
— Особо высокой прочностью и эластичностью, при плотности порядка 125 граммов на квадратный метр, — мгновенно выдал справку до того молчащий Ахинеев, — Понимаешь, для чего они?
— Механические нагрузки на высоковольтную изоляцию, при разряде-заряде особенно — сравнимы по абсолютной величине с нагрузкой, которую испытывает броня при попадании в неё снаряда.
— Поэтому, самые лучшие бумажные гильзы, в том числе для «олимпийских» стрельб, на Западе делают из электротехнического картона для бумажных конденсаторов. Он упруг, как бериллиевая бронза. Просто, другой тип нагружения. Нагрев с растяжением, в момент выстрела, всего один раз, — у дяденьки странная манера вести спор, он не сокращает число затронутых тем, а расширяет его…
— Только пропитать хорошим солидолом, — поддержал «главный идеолог», — Оригинально!
— В результате, на выходе, максимум — «игольчатая винтовка», отстой середины XIX века, — недовольно поморщился Кротов, — Выходящая из строя после нескольких десятков выстрелов. Я читал на оружейном форуме, как в Западной Германии испытывали на выносливость её музейный образец. Согласно старому прусскому «Наставлению» времен Бисмарка, на каждые 50 патронов к винтовке Дрейзе — полагалось три запасных иглы-бойка… Бывало, что игла гнулась и не попадала по капсюлю уже после пятого выстрела. Закаленная сталь важнейшей детали — отжигалась до мягкости «вязальной проволоки».
— Верно… А вы чего хотели? Антиквариат, изготовленный доиндустриальными методами производства. Это на вооружение винтовку Дрейзе приняли в 1841 году, а первый её образец 1827 года.
— Намекаете, что обыкновенная легированная «сталь-самокалка», появившаяся только в ХХ веке, могла радикально поправить дело? — главный пиротехник прикусил губу, — А зачем нам это?
— Затем, что приходится начинать военное производство с доиндустриального уровня…
— Именно так! — восхитился «космонавт», — А ещё, представим себе, вместо «Дрейзе», нашу «мосинку»… Чисто для интереса, переделанную под «бумажный патрон Дрейзе»… Такое возможно?
Терпеть ненавижу… О чем бы не говорили мужики, тема неизбежно свернет на оружие. Раз ко мне вопросов нет, пора делать ноги. А то вспомнят… и вопросы появятся. Кто меня за локоть схватил? Больно же, блин…
— Дослушаем… И есть разговор, — у Дарьи Витальевны хватка железная, до синяков.
— «Невозможно только надеть носки через голову без письменного приказа фюрера»… — попытался отшутиться главный взрывотехник, — Учитывая, что «мосинка» такой же отстой — вполне… Переделать затвор под «игольчатое воспламенение», ну — и смириться с вынужденной «однозарядностью».
— А если подумать? — этот въедливый мужик начинает мне нравиться.
— У «трехлинейки» — патрон с закраиной. Из бумаги — такое не сделать. Порвется…
— Из каждого безвыходного положения — есть не менее трех выходов.
— В смысле?
— Во времена Дрейзе бумага со свойствами современного электротехнического картона — стоила очень дорого, она шла на печатание денег или на «особо важные» государственные документы… Современных методов формовки изделия — не было. Современных методов пропитки — тоже ещё не было. Патроны — клеили вручную. Неграмотные поденщики, из подручного и дешевого вторсырья.
— Думаете — выдержит?
— Я технолог или кто? Попробуем… Можно — делать с закраиной. Можно — с фланцем. Можно — вообще гладкую. Просто заменить «родной» зуб выбрасывателя «мосинки» на длинный и острый. Способный врезаться в «тело» проклеенной бумажной гильзы и крепко её цеплять за глухой торец.
— Для патрона Дрейзе — невозможно!
Мужик, с особым цинизмом, покрутил перед носом Кротова его же собственным поделием.
— Внутренний объем полости — «усеченный конус»… Дно полости — полусферическое…
— Ну… Иначе, с оправки, после высыхания, вообще не снять…
— При этом, внешняя форма изделия — цилиндрическая.
— Мне детонаторы в стандартные отверстия вставлять.
— То есть, уже сейчас, утолщенные стенки глухого торца гильзы — достаточно прочны для экстракции обычным способом. Если зуб выбрасывателя крепко ухватит такую гильзу, он её вытащит.
— Что вы хотите сказать?!
— Я объясняю… Вопрос на засыпку! А если, после высушивания, снова окунуть ту же заготовку, с сухой налипшей массой в водную суспензию? И повторить операцию вакуумной сушки?
— Получится заготовка «бутылочной формы»… Если её потом, «на горячую», обжать…
— Про папье-маше «вакуумной формовки» что-нибудь слышали? А про китайские бумажные доспехи?
— Говорят, они «держали» болт из арбалета, в упор. Так там, угрюмое Средневековье!
— А здесь?
— У китайцев — вакуумных насосов не было. Только лак. Лак, правда, был хороший…
— И тем не менее. Почему «вакуумная формовка» мокрой бумажной массы сразу создает трехмерное плетение целлюлозных волокон, с прочностью «близкой к теоретической» — объяснять надо?
— Водичка дырочку найдет… Сама собой — получается предельно плотная «укладка»…
— Тогда, о чем спор?
— Ну, не верю я, что древняя «треха» — сумеет нормально стрелять вашими бумажными патронами. Она не настолько древняя. Хотя, идея красивая… И для «магазинки» с ручным заряжанием — теоретически пригодная. Взять тот же дробовик-помпу… Если кто-то здесь пожертвует мне «треху» и даст годный слесарный инструмент — могу изобразить «папковый» суррогат патрона 7,62х54 «русский». Потом набить ими магазин и хохмы ради — побабахать… беглым огнем… Но, за успех — не ручаюсь.
— Зачем же — если? Надо попробовать!
— Почему я?
— Патрон не мой, он ваш. Гильза — уже почти есть. И порох с капсюлем — делать вам. Мне образования не хватит.
— Так и знал! Кстати, а почему великий Дрейзе сам не допер до такой элементарщины?
— У него о другом голова болела. Кадр и так опередил свое время на добрых полтора столетия, сконструировав первый в мире скорострельный «нарезняк», под промежуточный патрон…
Когда фотовспышка плюется светом почти в лицо — у меня начинает ужасно чесаться в носу. Ещё с детского сада такая странная реакция. Если сейчас не чихну, то умру… Ещё раз. И ещё. Мама, роди меня обратно… Ап-ап-ап-чхи! Ой, вывернутой руке больно… И принесло же сюда Ленку…
— Исправную «трехлинейку», для дурацких опытов, вам не дадут! — филологиня грозно нацелила зрачок объектива на увлекшихся спорщиков, — А вот я, дедушкин Наган — могу. Хоть сейчас…
— Да мы это… Пока, чисто теоретически… — так, Кротова обложили с двух сторон…
— Док, зачем он врет? — а у меня прозвище-позывной «космонавта» вылетело из головы.
— Он хитрит. Наверное, от лени, — вот же язва, — Лечится тяжелым физическим трудом на свежем воздухе. Чем хуже погода — тем быстрее и надежнее, — м-да, и этот тоже военных не любит.
— Пошли! — рывок за многострадальный локоть указал направление, — Тут недалеко…
В силу природной наивности, собиралась сразу оказаться под открытым небом. Увы. По недавно отрытым подземельям, соединяюшим склад вооружений с «подземным комплексом» расположения — я ещё не шлялась. О чем ни капли не жалею. Если не тесно и темно, то криво и остро, от торчащих со всех сторон каменных выступов и щебенки под ногами. Недавно взрывали? Или запах ещё не выветрился? Ну и наворотили! Говорят, что даже самое небольшое строительство — способно поглотить бесконечное количество материальных ресурсов. Сколько каменных блоков — пошло на фундаменты и сколько щебенки — в топки обжиговых печей, я примерно представляю. Мягко говоря — до фига… Логично предположить, что, согласно «закону сохранения материи» — где-то этого добра пропорционально убавилось. Изрядно!
— Осторожно! — нехорошие слова застряли в горле, так как земля ушла из-под ног, а от боли в вывернутом локте (на котором я фактически повисла) — перехватило дыхание, — Уже скоро…
— Мы где? — новая подземная галерея, сразу после поворота, стала прямее и светлее.
Потянуло холодным воздухом и неповторимым запахом зимней тайги, который чувствуешь только в тепле. Тут даже пол есть! Точнее — залитая раствором ровная дорожка, между торчащих там и сям выступов стен, под зловеще низким бугристым потолком. И стопки разноцветных каменных брусков — намекают на будущие удобства, в общепринятом смысле слова. Не кафельная плитка, но… А линия из запертых дверей, покрытых свежим лаком (!) в правильных прямоугольных проемах, это вообще. На фоне окружающей обстановки (взятой с боем каменоломни) смелый сюрреализм и даже постмодернизм. Холодом и лесом, кстати, несет как раз из щелей дверных проемов… Хотя — уютненько. Ну, если привыкнуть…
— Будущая «санчасть», — медицинская начальница неопределенно мотнула подбородком в сторону намеков на цивилизацию, — Там — планируем палаты и кабинеты. С окнами, — она поморщилась, — Узкими. А они хотели сделать натуральные бойницы, кошка не протиснется… Зато солнечная сторона. Здесь — будут складские помещения и медицинский изолятор. Камень со всех сторон… Нам сейчас туда.
— Зачем? — в теплую темноту, на звук гудящей вентиляции, я поспешила юркнуть сама.
— Садись! — под колени ткнулась не то большая табуретка, не то маленькая скамейка, а сама Дарья Витальевна — принялась шарить в темноте и чем-то звякать. Похоже, ищет выключатель…
Каждое подземелье — по своему неповторимо. К сожалению, раньше мне довелось бывать в пещерах сравнительно обустроенных. Ярко освещенных (что бы не распугать туристов). Здесь, кроме одинокого белого светодиода под потолком — никаких излишеств. Отчего добротная обстановка, чем-то напоминающая фильмы о партизанских землянках-госпиталях (низкий неровный потолок, неровные беленые стены и капитального исполнения самодельная деревянная мебель), вызывает ассоциации с «ужастиками» Хичкока. Тени от «точечного» источника света — резкие. Любая неровность — кажется бездонным черным провалом. Жуть! Вот, значит, где они собрались разместить «резервный» медицинский пункт. Поближе к жилью (чувство направления меня обманывает редко) и поглубже в скале (на случай неожиданностей). У старой деревянной «санчасти» (некрашенный барак из «сухостоя») — есть крупный недостаток. В случае любого нападения, пожара или ЧП — это смертельная ловушка для «лежачих» пациентов и никакая защита для «ходячих». Разумно… Жилье и производство — сейчас самое главное, но и медицина — тоже важна.
— Ты кто?
— Мамина дочка! — ответ заучен с детства и отскакивает от зубов автоматически.
— Я серьезно… — кто бы сомневался, не зря заманила «во глубину сибирских руд».
— Глина Борисовна Ибрагимова, 27 лет, кандидидат наук, работаю над «докторской»…
— Издеваеш-шься… — есть за нашей медичкой слабость. В сердцах, шипит по-змеиному.
— Какой вопрос, такой ответ! — не запугивать же она меня собирается, а нервничает.
— Хорош-ш-шо… Ты ведь специально готовилась, зная что всё получится именно так?
— Не специально, но да — готовилась. Отрабатывала разные варианты. Воплотился — самый паршивый.
— Знала, получается… А он (оценим деликатность, по имени она Володю не назвала) — тоже знал заранее?
— Он — всё планировал… Работа такая… — тоже не будем вдаваться в подробности.
— Никогда не понимала подобных людей!
Интересно. Меня усадила, а сама марширует вперед-назад, перед пустым столом, среди коек без сеток и сваленных грудой деталей будущих стеллажей осталась узкая дорожка. Переживает… Наконец, прекратила мелькать и уселась, на тот же стол, возле пластикового мешка с трофейной ватой.
— Ты хоть представляешь, — кивок на добычу, — насколько эта штука нам сейчас важна?
— Без понятия. Полуфабрикат, он и есть полуфабрикат, — ну-ка, клюнет на провокацию?
— ??! — ответа нет, задохнулась от возмущения. Тоже бывает, каждому своё…
— Я отвечаю за «биохимическое обеспечение» совершенно секретного проекта «Остров». Еда «из ничего», лекарства на коленках, выращивание и переработка растительного и животного сырья. С точки зрения сверхзадачи («достижения полного самообеспечения») вата — это полуфабрикат. Без неё можно прожить, — чистая правда, кстати, пусть обижается.
— Прямо вот так? В одно рыло? — начала грубить, это хорошо, может быть чего узнаю.
— Группу специалистов, подготовленную по первоначальному плану — расформировали. Я тут — осталась одна, фактически — «по блату». Не надо демонизировать людей. Вышел дурной экспромт.
— «Космонавтов», будто негров из Африки, в последний час наловили… Славика почти царем, не спросив согласия, с бухты-барахты, считай насильно, сделали… Скажешь, тоже экспромт?
— Разумеется… Легально засунуть в «дыру» работоспособный научно-производственный коллектив — никто бы не позволил. А без него — верная смерть. Пришлось наскоро импровизировать…
— В смысле?
— Проект «Остров», волевым решением — жестко ограничили по всем «расходникам». По оборудованию, ограничение массы и габаритов грузов — возникло изначально. «Аномалия» — маленькая. Хотя было ясно, что при любом её сбое — понадобится всё и сразу. Выход напрашивался сам собой…
— Ну, да — «кадры решают всё»… Только, зачем было надо всё делать «через жопу»? Со стрельбой, недопролетарскими революциями и хождением по трупам?
— Люди, способные решать неразрешимые проблемы, как правило, плохо управляемы. Для руководства толпой «умников» понадобился «вожак божьей милостью». Природный «пофигист»… И острый кризис, как понятный мотив для спонтанной самоорганизации. Всё удалось. Повезло…
— А твой, значит, свалив все проблемы на чужие плечи — сам попытался сделать ноги?
— Там был «запасной вариант», для безвыходной ситуации, на самый крайний случай…
— ???
— Когда происходит внезапный драп (или бунт, или все вместе) — наблюдать за ними следует издали. Осторожно. Держа под рукой оружие… — думала — всё перегорело, ан, слезы на глаза навернулись, — Нам не повезло… Мне не повезло…
— Думаешь, добрались бы до своего Парижа? — из последних сил гордо пожала плечами.
— В любом случае — не пропали бы! — уж в этом-то я совершенно уверена. Несмотря на.
— Свободна! — раскомандовалась тут… Впрочем, можно на прощанье хлопнуть дверью, — Стоп! Последний вопрос. Почему — именно «каудильо»? Когда сижу на «звуковом контроле» — оно бесит.
— Исторически сложившийся термин… — пришлось ей кратко напомнить историю Франко.
— Ясненько, — докторица расслабилась, что-то важное она для себя таки выяснила, в отличие от, — И для чего нам, вдруг, тоннами, срочно понадобилась, в качестве полуфабриката, вата?
— Конечный продукт — глюкоза. Главный источник калорий… — вот так-то, «медицина».
Глава 58
Продуктовый мультипликатор
В англоязычной, а с подачи «лайми», и русскоязычной мемуарной литературе — принято издеваться над немцами вообще и их умением «делать из говна конфетку», в частности. Слово «эрзац» (Ersatz, неполноценный заменитель, суррогат) — давно стало нарицательным и практически «мемом». Я таких взглядов не разделяю. Слишком много там пропагандистского передергивания. Эрзац-кофе, эрзац-мыло, эрзац-масло, эрзац-мёд, эрзац-шоколад, эрзац-сигареты, эрзац-кожа, эрзац-валенки, эрзац-бензин… Этот перечень воистину бесконечен. Да, было… Только смеяться — совершенно не над чем. Поскольку, в долгой истории человечества, любой (!) проверенный жизнью «эрзац», рано или поздно — становится главным и необходимым продуктом. Хлеб, сыр и творог, когда-то — тоже вошли в наш быт, как «эрзац-мясо»… А кто так и не смог приспособиться их кушать — передохли… Что символизирует.
Скажу больше. Любой «эрзац» — прежде всего «мультипликатор» (от латинского термина multiplied, по-русски означающего — умножаю, увеличиваю). Любое превращение никчемного в полезное — есть великое достижение. Эффект проявляется особенно резко, когда дело касается еды. Например!
Что такое для человека глюкоза? Если грубо и точно — это его жизнь. Энергия, тепло и движение. От работы мускулатуры до мыслей в голове. Основная пища мозга, кстати — тоже она. До 20 % от потребления глюкозы организмом — приходится на центральную нервную систему. Оптимальное соотношение компонентов пищи для взрослого — 16 % белков, 17 % жиров и 67 % так называемых углеводов. Читай — той самой глюкозы или её легкоусвояемых соединений. Почти две третьих от суточной «пайки».
Сразу внесу ясность:
Под «белками» — тут понимается субстанция животного происхождения с полным набором незаменимых аминокислот. Нежирная свинина, баранина, говядина, хорошая морская рыба. Соевая масса, например, полноценным «белком» не является (что бы не врали по этому поводу производители колбасы).
Под «жирами» — понимаются только и исключительно пищевые продукты. Тут путаница и дезинформация в терминологии — копились тысячелетиями. Например, люди постоянно путают между собой слова «жир» и «масло». А для химиков разница принципиальная. Любые жидкости, нерастворимые в воде, априори — считаются маслами. Исключения вроде «купоросного масла» (серной кислоты) и ртути, только подтверждают правило. Но, что есть, то есть. Растительные жиры — в большинстве жидкие (поэтому все они «масла»), животные — обычно твердые («жир» — обыденный синоним слова сало). Любой пищевой жир — это смесь из триглицеридов жирных кислот (95–98 %), фосфатидов (1–5%) и так называемых стеринов (десятые доли процента). Приятным бонусом жиров — является примесь биологически активных веществ, микрограммы которых — сильно влияют на состояние здоровья. Таковы, например, витамины и гормоны.
Под «углеводами» — по умолчанию понимается крахмал. Основной резервный полисахарид растений. Так как усвоение крахмала желудком критически зависит от глубины термической обработки, то по умолчанию, под «стандартным углеводом» — понимается «простой» (так называемый «серый») хлеб.
Не нормируемым компонентом пищи, так называемым «балластом» — считаются частицы и волокна, в пищеварении не участвующие, но необходимые организму, для формирования каловых масс. Не менее 35–40 граммов пористого «жмыха» (обычно растительной целлюлозы), способного разбухать в воде и впитывать в себя отходы жизнедеятельности — суточная норма. Для желающих похудеть — ещё больше…
Калорийность 100 граммов глюкозы — 386 ккал (1615 кДж). «Дневная норма», для не занятого тяжелым физическим трудом взрослого человека — 2000 ккал. Теоретически, она полностью покрывается 500 граммами глюкозы. На самом деле, при питании очищенной глюкозой достаточно в 2–2,5 меньшего её количества, чем когда в пищу употребляются обычные продукты, содержащие крахмал, так как КПД работы желудка — гораздо меньше 100 %. Значительная часть энергии, содержащейся в попавших туда «полисахаридах» (научно измеренная при сжигании в «калориметрической бомбе») при пищеварении — тратится впустую, на их же разложение. Поэтому, реальная питательная ценность «пищевых» углеводов весьма сильно отличается. В разы. Медики любят громкие и малопонятные слова вроде «гликемического индекса» углевода. Сокращенно — ГИ (он же — glycemic index, по-буржуйски — GI). Приходится, тихо матерясь про себя, чужую наукообразную хрень расшифровывать… В общем, объясняю на пальцах:
«Гликемический индекс» углевода определяет способность углевода повышать гликемию. По-русски — количество глюкозы, оказавшейся по итогу в крови. Другими словами — ГИ точно отражает способность некоего углевода к гидролизу в человеческом желудке, то есть расщеплению «до глюкозы». Показывает «полезную долю» глюкозы, которая получится из углевода в процессе его переваривания и попадет в кровь. «Гликемический индекс» (ГИ) глюкозы — ровно 100. Это значит, что при попадании в тонкую кишку — она всосется через её стенки полностью (на 100 %). Зато ГИ белого хлеба — равен 70. Серого хлеба — 50. Это означает, что содержащийся в нём углевод (крахмал) полезно гидролизуется только на 50–70 %, а всё остальное — потратится бесполезно для организма. По тому же принципу, ГИ чечевицы — равен 30, ибо содержащийся в ней крахмал лишь на 30 % может быть усвоен в виде глюкозы и питательность данной крупы невелика. Интересно, что сложные сахара и полисахариды — сравнительно малопитательны. Свекловичный сахар (в просторечии «сахароза») — имеет ГИ равный всего 75, так как состоит из глюкозы (ГИ равно 100) и фруктозы (ГИ равно только 20). Вот такие парадоксы прикладной пищевой биохимии…
Опытным путем установили, что употребление почти чистой глюкозы (например, меда) — в разумных пределах и под самый конец приёма пищи, на «гликемический результат» — никак не влияет. Всасывание такой еды (при смешанном питании — её ГИ близок к 70, как у хлеба) будет замедленно, в зависимости от того, насколько разнообразен был стол и какое количество пищевых волокон, протеинов и прочего он содержал. Попавшая в организм глюкоза, в конечном итоге, будет усвоена почти целиком, но процесс изрядно затянется. Фактически, он вполне завершится только к моменту достижения комком бывшей пищи выхода прямой кишки. Совсем по-другому дела обстоят, если «сахар» поступил в организм натощак. Например, в виде сладких напитков («Кока-кола», компот, чай и так далее). Тогда — глюкоза полностью всасывается в кровь за считанные минуты. Это, так сказать — самые азы теории питания.
Практика — обогатила мир другими парадоксами. Описанные эффекты, впервые «научно» изученные на заре ХХ века — немедленно породили у «военщины» технологически развитых государств естественное желание на 30–50 % снизить вес солдатского пайка (особенно — носимого «сухого пайка»), за счет замены всем привычных «низкокалорийных» продуктов их «высококалорийными» аналогами. Кое-что — даже получилось. Тому пример — современный «аварийный НЗ», предназначенный для выживания сбитых пилотов и «нештатно» севших космонавтов. Зато, всё остальное — не взлетело. Долгое питание одними «калорийными шоколадками» — желудок жестоко расстраивает. Кроме того — разом встали на дыбы производители «традиционных продуктов». Им было от чего разволноваться… Рушился привычный мир!
Суточные нормы питания солдат «тотальной войны», в большинстве воюющих держав, на фронтах Первой Мировой — дружно деградировали в сторону меньшей питательности… вплоть до полной несъедобности. Логистика буквально требовала замены плохо хранящихся и требующих приготовления на огне пищевых припасов — дешевыми и доступными «эквивалентами военного времени». Мысль, что 1,5–2 килограмма «пшеничных» изделий (хлеб, каши из крупы высокого сорта, макароны) или их «крахмальных» аналогов (картошка, репа), в полевых условиях, легко заменяют один стакан холодной (!) крахмальной патоки (полный «советский гранчак», точно 310 граммов) и кусок практически не съедобного «военного хлеба» (Kriegsbrot) из жмыхов и прочих отбросов, не давала спокойно спать о-очень многим. Особенно переживали вояки в Германии и Австро-Венгрии. После «Брюквенной зимы» (Steckrübenwinter) 1916–1917 годов, когда население «центральных держав» прочно село на брюквенную похлебку, а голодуха начала косить население миллионами. Не только в окопах, но и в тылу… Маленькое, но нужное отступление:
До Первой Мировой войны — Германия импортировала треть продовольствия и являлась крупнейшим импортёром сельскохозяйственной продукции в мире. К началу 1916 года на рынках Германии уже полностью отсутствовали мясо и мясные продукты. Потребление картофеля — возросло в 2,5 раза по сравнению с довоенным уровнем. Но, осень 1916 года выпала дождливой и посадки картофеля пострадали от фитофтороза. Его урожай составил лишь половину от нормы. Зато — уродилась брюква… У нас и на Западе любят писать, что в продовольственном смысле, Германия проиграла войну ещё в 1916 году, так как брюква сделалась для широких слоёв населения основным продуктом питания. Из неё немцы готовили буквально всё — супы, пудинги, котлеты… даже мармелад и хлеб. Весной 1917 года — положение стало критическим. Недоедание — переросло в массовый голод. Как следствие — начались эпидемии. С весны 1918 года — Германия пережила три волны «испанского гриппа», унесшего жизней больше, чем война…
Всё это правда. Однако, всё познается в сравнении. Под конец 1916 года, в Берлине («столичная» норма!) на человека выдают максимум 2 килограмма хлеба в неделю (около 280 г в день), немного картофеля, побольше брюквы, остальное — как придётся и как повезёт. Детям от 4 до 10 лет — половинная норма. Дети до 4 лет не имеют права на мясо и жиры (если честно — смертный приговор). И карточки — почти на всё. И огромные многочасовые очереди… Для сравнения, в России, к 1916 году, появились карточки на один единственный продукт — сахар-рафинад. Всё остальное — стабильно имелось в свободной продаже. Видимо, царь-батюшка — народишко избаловал, а тот — не оценил своего счастья. В начале 1917 года, из-за недельных перебоев с хлебом (как ныне уверяют злые языки, под лозунгом — «Почему в булках изюма мало?»), в России грянула Февральская революция. И понеслось…
А немцы, фактически голодая, стиснув зубы — держались. К началу того же 1917 года — потребление жителями центральных держав хлеба, по сравнению с довоенным временем, сократилось в 2 раза, а мяса и жиров — в 5 раз… В прессе открыто расхваливают воронье мясо — мол, ничем не хуже курятины (без комментариев, пробовать не приходилось). Из-за отчаянной нехватки белка — солдат начали кормить «гороховой колбасой» (знаменитой Erbsenwurst или Ersatz-wurst, из одной гороховой муки, с вкусовой добавкой сала и мясного сока). В продаже из-под полы «мясная колбаса», о которой лучше не спрашивать, из чего она сделана, потому что на неё пошли всевозможные обрезки мяса, кожи, хрящей и половых органов домашнего скота. Звучит отвратно, тем не менее — это полноценный белок, не собакам же скармливать его, как до войны. На фронте и в тылу — люди жрут кошек, голубей и крыс.
Но, фронт стоит. Сдаваться никто не собирается и никакого «света в конце тоннеля». Впереди — ещё годы беспощадной «войны на истощение». Короче, наступил подходящий момент для острых экспериментов в области питания. Сумрачный тевтонский гений — начал фонтанировать идеями.
Что означало появление в рационе голодных и измученных германских солдат 1918 года неразлучной парочки «Kriegsbrot und Ersatzhonig»? На десятки лет вперед — возможность прожить ещё один день. И ещё… До современного, классического, «традиционного немецкого завтрака» (Frühstück) в форме половины булки с огромным количеством искусственного меда, джема или мармелада — было ещё, как до Китая на четвереньках. Тем не менее — наступил перелом. По важности — сравнимый с освоением огня. Над изрытым воронками и траншеями Западным фронтом — тихо пробили куранты вечности. Впервые, за время биологической эволюции на планете Земля — люди (высшие млекопитающие-приматы!) попытались массово перейти на полноценное «внешнее пищеварение». Как пчелы или пауки…
В истории техники — сопоставимым по значению переворотом стал переход транспорта с угля на бензин. Всезнайка Ахинеев уточнил, что примерно такой же переворот означает перевод систем отопления с дровяного на газовое. Если совсем точно — на «газогенераторное», так как производство генераторного газа увеличивает «калорийность» исходного продукта (сырой древесины) вдвое. Крахмал и полученная из него «гидролизная глюкоза», при равной массе — отличаются по питательности так же. Более наглядный пример эффекта «кратной мультипликации продукта питания» — подобрать сложно.
Объясняю смысл произошедшего. Калорийность картофеля, как основной еды и источника энергии для организма — 770 ккал/кг. Немного, так как овощ на 70 % состоит из воды, а питательного крахмала — там едва четверть. Для подержания работоспособности, взрослый человек «на картофельной диете» — вынужден съедать 2–3 килограмма вареного картофеля ежедневно «в одно рыло». Промышленной переработкой — можно извлечь из каждого килограмма хорошего сырого картофеля примерно 250 граммов сухого крахмала. Если этот крахмал «осахарить» — получится смесь низших сахаров (глюкозы, мальтозы и так далее), причем — со 100 % выходом. Казалось бы ничего не изменилось. На самом деле изменилось всё. Во-первых, калорийность глюкозы — вчетверо выше картошки. Во-вторых, «гликемический индекс» картофельного крахмала обычно плавает от 40–60 единиц до нуля (поскольку сырой картофель — вообще не насыщает, природный сырой крахмал — требует тепловой обработки). Зато ГИ чистой глюкозы — равен 100, при любой температуре. Это означает, что после перевода картофеля на патоку, той же самой его порции (!) — хватит, что бы досыта напитать двух-трех человек. А в критической ситуации — четырех, или даже пятерых. При неизменной урожайности и прочих равных. Без всякой «черной магии». Чисто за счет полноценного использования доступного (но внезапно ставшего остродефицитным) пищевого сырья.
Дополнительный бонус: патока — не портится со временем. В герметичной таре (бочках из жести) — она (как и привычный сахар, кстати) способна храниться вечно. При любой температуре… погодных условиях и политических режимах. Суровый военный продукт. Патока — не менее, чем замах на абсолютное (!) эволюционное превосходство в межвидовой борьбе (Мальтус — ротором вертится в гробу).
Специально для любителей придираться к мелочам. Что у пчел, что у пауков — какой-то желудочно-кишечный тракт есть и свои функции (пусть весьма усеченные) выполняет исправно. Хотя бы как сепаратор «пищевой пульпы». Разные вещества всасываются в разных его отделах. Наверное, это правильно. По крайней мере — эволюционно проверено и себя оправдало. Потому, что следущая станция на описанной кривой дорожке — глисты и ленточные цепни, которые (в чужих кишках!) впитывают чужое говно всей поверхностью тела или — марсиане Герберта Уэлса, впрыскивающие себе прямо в вены чужую кровь. Мне такая перспектива — активно не нравится. При всей любви к прогрессу — надеюсь не дожить.
Пчелы в этой жизни устроились лучше всех. Войдя в симбиоз с цветущими растениями — они умело разделили с ними обязанности. Флора — обеспечивает «идеальный рацион». Нектар и пыльцу, перерабатываемые пчелами в мед и пергу (то есть «консервированную пыльцу»). Фауна — опыляет флору, тягая вымазанное пыльцой волосатое тельце с цветка на цветок… Профит! За миллионы лет совместной жизни обе стороны нащупали разумный компромисс. Нектар — почти чистый сироп глюкозы с фруктозой и другими сахарами, обогащенный витаминами и микроэлементами. Он — «взятка» и приманка, заставляющая голодную пчелу лезть в глубины цветка. Цветочный нектар — имеет концентрацию сахаров 25–50 %, после попадания в улей и выдерживания в сотах — лишняя вода испаряется. Готовый к запечатыванию воском мед содержит 75–80 % сахара. А пыльца — полноценный набор аминокислот, витаминов, жиров и гормонов, составляющих «белковое довольствие» обитателей улья. Причем, питаться пыльцой — ни пчелы, ни их личинки не могут. Они её предварительно заквашивают в ячейках сот, разбавляя медом и собственными выделениями. Благодаря ферментации, питательная ценность перги увеличивается в три раза (!), если сравнивать с исходной пыльцой, а сам «продукт» — становится стерильным и пригодным для длительного хранения. Нектар, после пребывания в желудке пчелы и дозревания в сотах — тоже абсолютно стерилен. Короче, всё как у людей. В смысле — у нас… «Госрезерв» из продуктов длительного хранения, годных для немедленного употребления. Обогащенный белками «хлеб» и патока… «Kriegsbrot und Ersatzhonig».
Угрюмые единоличники пауки — пошли другим путем. Всю полноту внешнего пищеварения — они организуют «в полевых условиях», накачивая пищеварительным соком тела связанных жертв. Полный гидролиз белков и других «полезностей» — происходит вне организма. В желудок попадает уже готовый углеводно-аминокислотный концентрат. От высосанного насекомого — остается один хитиновый панцирь.
На мой взгляд — вышло хреновато. Поскольку процесс скоростного гидролиза белков, жиров и сахаров, в трофейной тушке — идет грубо и бесконтрольно. Питательные вещества — не только выделяются, но и разрушаются. Быстро и необратимо. Грубо говоря, ту субстанцию, которую паук сосет из тела пойманной мухи, своей волей, никто кроме него (!) больше жрать не может. Только у пауков (единственных хищников, в своем классе) никогда не бывает глистов. Другие паразиты — пауков харчат только так, а вот «желудочные» — не… Надо понимать, условия существования в кишках у паука (или внутри перевариваемой жертвы), а так же вкус «едкой барды», которой он вынужден питаться — просто невыносимые. Не надо нам такого счастья. Тем не менее — результат аналогичный. Стерильный продукт, годный для немедленного употребления, не требующий переваривания в желудке. Однако, тенденция…
Как видим, «мультипликатор», в разы умножающий питательность добытого — работает в обеих случаях. «Внешнее пищеварение» — это выдающееся достижение биологической эволюции. Усваивать пищу полноценнее, чем это сейчас делают пчелы и пауки — способа нет… даже в научной фантастике. Практическая выгода из данного преимущества — груба и зрима. Если считать «биомассу» земной фауны за некий «пирог», то сравнительные доли ежегодно поедаемого в мире мяса (животных, рыбы, насекомых и беспозвоночных) — распределяются так:
Пауки — более 600 миллионов тонн в год (абсолютный рекорд);
Муравьи — около 550 миллионов тонн в год;
Птицы — более 400 миллионов тонн в год;
Люди — около 400 миллионов тонн в год;
К сожалению, технология есть искусство возможного. Поэтому, для человека «полное внешнее пищеварение» — стало теоретически доступным только в XVIII веке, после освоения массового производства серной и соляной кислоты… Причем, ещё долго таковым оставалось. Первая Промышленная революция дала химикам и буржуям-заводчикам новые инструменты. В сочетании с механическим водяным приводом и дешевой сталью, способы химической переработки растительного и животного сырья пережили качественный скачок. Скоро, на рынке сладостей, дорогой импортный тростниковый сахар стала теснить относительно дешевая крахмальная патока, что пока ничего принципиально не меняло. Большая политика началась — когда патоку попытались сделать «просто едой». Для понимания всей глубины святотатства, совершенного немцами — необходимое историческое отступление:
Переход на «внешнее пищеварение», даже частичное — никогда и нигде не происходил от хорошей жизни. Во все времена — это признак ужасной катастрофы, когда разум (или биологическая эволюция) в попытках выжить и продлить свой род готовы хвататься за любую соломинку. Что в ближней перспективе значит победу в конкурентной борьбе, а в дальней, появление нового биологического вида.
Как уже сказано, задача «продуктового мультипликатора» — получение стерильного (то есть, безопасного для употребления и пригодного к долгому хранению) продукта, который почти (или вообще) не требует переваривания. Проглотил и оно сразу впиталось. Природа — такими продуктами не разбрасывается. «Сырьё» приходится «начерно перерабатывать», потом — как-то «готовить до кондиции».
На Земле живые организмы используют только два принципа предварительной обработки или «деструкции» продуктов питания — механическое измельчение и/или химическое разложение в водной среде (ферментный катализ). Для человекообразных приматов, объективно, был доступен только первый. Желудок у людей — однокамерный, ферменты человеческой слюны — слабые (они даже «сырой» крахмал не разлагают). Без ферментной «поддержки» — можно жевать корм до потери пульса, без всякого толка. Но!
Крупные кости, в обилии остающиеся после пиршества крупных хищников — содержат до 50–70 % вкусного, питательного и практически недоступного костного мозга. Клыками или когтями — до него не добраться. Приходится бросать. Зато камнями кость разбить можно. Особо смышленая обезьяна на заре человеческой истории, с голодухи, додумалась взять в руки камни… и стала нашим предком…
Следующим шагом — было освоение огня. Термическая обработка — сделала безопасным и годным для относительно длительного хранения даже не особенно свежее мясо. А прожаривание на углях или раскаленных камнях растительной кашицы, крупных клубней и тому подобного «натур-продукта», как по волшебству — сделало питательными и их. Затем — последовало «кипячение» воды. Первое время — в деревянной или «лубочной» таре. Простым бросанием туда раскаленных на огне камней. Тоже технология выживания. После термообработки — можно смело пить воду, набранную в любом болоте или гнилой луже.
Высокие температуры — стали для двуногих обезьян «козырным тузом», решающим задачи на которые до них в живой природе — никто даже не замахивался. Огонь позволил расселиться по всей территории планеты. Он же стал защитником и оружием. А самое главное — кормильцем, превращающим в безопасные еду и питье даже заведомо несъедобную дрянь и гнилую воду.
Что происходит с биологическим видом, успешно освоившим новую «кормовую базу»? Как водится, он плодится и размножается… Вплоть до неприятного момента, когда среды обитания (земли, воды, территории) перестает «хватать на всех». Обычно, после голодных моров, «миграций в никуда» и междуусобных разборок — численность вида как-то стабилизируется. Хуже, когда «кормовая база» — или съеживается, или, как коврик из-под ног — вовсе исчезает… Например, начинается очередное Великое Оледенение. Человек — зверушка из крупных. Для обычного прокорма ему надо много земли и ресурсов. Причем, в случае недостаточной плотности популяции в «ареале обитания» — он элементарно вымирает. Примеров — тьма…
Последний ледниковый период (по-английски — the Last Glacial Period, LGP) начался около 110 тысяч лет назад, закончился около 9700–9600 годов до новой эры и стал самым жестоким за последний миллион лет. Многократно происходили рост и сокращение ледникового покрова Земли, но пик похолодания пришелся под самое его завершение. Последний «ледниковый максимум» (по-английски — the Last Glacial Maximun, LGM), когда общий объём льда в ледниках был наибольшим, относится ко времени около 26,5-19 тысяч лет назад. А «температурный минимум» — наступил примерно 29–30 тысяч лет назад.
Именно в этот момент, на всей территории Центральной Евразии (вдоль границы льда), почти одновременно, от Альп до Алтая — появляются самые древние (из известных) образцы полноценной керамики. Совсем немного их сохранились… Обожженные глиняные черепки (когда-то бывшие горшками) и простые терракотовые статуэтки. По странному стечению обстоятельств, зона обнаружения упомянутых артефактов — практически совпадает с ареалом обитания уже якобы «вымерших» неандертальцев. Посуда неандертальцев, с современной точки зрения — не идеал. Фактически — это травяные корзины, со всех сторон обмазанные глиной. При обжиге — органика выгорала, а затвердевший черепок — шел в дело. Тем не менее получались самые настоящие горшки в которых что-то варили. Причем, никаких кроманьоньцев, там и тогда — в указанных местах не было и духу. Поскольку царил суровый дубняк, а кроманьоньцы «о-натюрель» — теплолюбивые негры. Затем, не менее загадочно, все неандертальцы куда-то подевались, а вместо них (на том же самом месте, в то же самое время) — возникли центры расселения Homo Sapiens Sapiens. Человека современного, «европейского» типа. Антропологи, насколько могу судить по научной периодике, два названных явления — между собою никак не связывают. А зря! Как химику-пищевику (и в какой-то степени биологу) — мне есть, что сказать по данному поводу.
Во-первых, надо представить себе масштабы бедствия, обрушившегося на Евразию. Вы когда-нибудь видели «приполярную» тундру? А благодатную природу современной Южной Европы? Теперь — попробуйте совместить. Южная граница ледника — проходила в районе 45–48 градуса северной широты. По всей южной Европе — «средние температуры» лета и зимы были на 8–9 градусов ниже современных. В районе Баварии и северо-западной Украины — температура августа составляла примерно +10–11 градусов Цельсия. Как сейчас в тундрах Сибири и Якутии. Средняя температура февраля составляла –19 градусов Цельсия на территории современной Австрии и примерно –27 градусов Цельсия в районе Киева. Большая часть свободной от сплошного ледяного щита Европы в описанное время была покрыта холодовыносливой полупустынной растительностью, а леса сохранились лишь в горах на юге. В средней Европе — тогда господствовали тундростепи и полярные пустыни, в сочетании с хвойными и смешанными лесами. Как в нашей центральной Сибири… или — на альпийском высокогорье.
Во-вторых, следует учесть особенность местной демографии. Неандертальцы — жили в приполярных областях постоянно. Небольшими компактными группами. А кроманьоньцы — «набегали» туда в периоды потеплений. В основном ради загонной охоты на крупнотоннажное зверье, вроде мамонтов или овцебыков. Таким образом, имела место жесточайшая конкуренция за один и тот же «пищевой ресурс»… Численное превосходство, как обычно, было на стороне южан. Северяне занимали господствующие высоты и «стратегически выгодные» точки местности, многими поколениями обороняя эти своеобразные опорные пункты, которые логично называть первыми «пиковыми поселениями».
И, наконец, самое главное! Хотя и в-третьих… Мало кто представляет всю хрупкость экологического равновесия древней приполярной тундры. В позднем плейстоцене, который окончательно завершился примерно 10 тысяч лет назад, на территории современной сибирской тундры — простиралась благодатная «мамонтовая тундростепь». Даже в самые холодные периоды, на каждый квадратный километр тундростепи — приходилось около десяти тонн животной биомассы. На сравнительно небольшом участке — одновременно могли уживаться один мамонт, пять бизонов, шесть лошадей, десять оленей и куча мелочи вроде зайцев и мышей. Современная безжизненная тундра даже близко не напоминает то роскошное место с травостоем в рост человека, хотя климат с тех пор стал заметно мягче. Причина совсем простая. В тундростепи, как и в привычной тундре — очень короткое, хотя и солнечное лето. Отчего травостой не успевает гнить и круговорот питательных веществ крайне неустойчив. Обилие травоядных, круглый год кормящихся травой или сеном — многократно ускоряет такой круговорот. Главным «удобрителем почвы» — выступал, разумеется, мамонт. Его навоз — возвращал в почву все необходимые соединения и особенно азот в максимально удобном для травянистой растительности виде. Прочее «крупногабаритное» зверье вносило свою лепту. И всё цвело. Хотя и висело на волоске… Приполярные и пустынные биоценозы — чрезвычайно хрупки. Отчего постоянные обитатели этих мест крайне осторожны в потреблении ресурсов. Даже пустынная лиса фенек, главной белковой пищей которой служат живущие на местном кустарнике улитки, никогда не объедает их полностью. Жестокие уроки природы — хорошо вправляют мозги. Природа приледниковой тундростепи (внешне изобильная) — требовала не менее бережного обращения.
Тотальный забой «мегафауны», исторически совпадающий с потеплениями климата и, как следствие, нашествиями кочующих охотников с юга — неизменно давал один и тот же результат: быстрое истребление крупной дичи, исчезновение обильного травостоя и заболачивание местности (по причине недостаточного испарения почвенной влаги сменившими траву лишайниками). На месте роскошного рая — за пару-тройку лет, начиналось и заканчивалось образование образование простой лишайниковой тундры.
Если потепление продолжалось — тундру постепенно вытесняла обычная степь. Но, если возвращались холода — все обитатели «очищенной от мамонтов» местности дружно дохли. Как невинные жертвы охотничьего азарта, так и сами горе-охотнички… чуть позже, с голодухи.
Развитие катастрофы в Центральной Евразии — мы сейчас довольно точно представляем. Около 14 тысяч лет тому назад на Земле началось очень быстрое Аллерёдское потепление (наступление теплого климата на «приледниковую зону» оценивают буквально несколькими годами). В средних широтах образовались условия, близкие к современным, хотя в других широтах — было значительно холоднее. А в «мамонтовую тундростепь» — потянулись многочисленные охотники-южане. И начался массовый «забой скота». Следуя за стадами мамонтов — племена бродячих охотников забирались всё дальше на север… Добычи хватало всем. Мнением аборигенов никто не интересовался. Наверное, это напоминало тотальное истребление бизонов в Северной Америке XIX века.
Лафа закончилась внезапно. На излете позднего дриаса — в Атлантику разом вылилось не менее 8 тысяч кубических километров холодной воды из Балтийского ледникового озера и примерно столько же — из района будущих американских Великих озер. Гольфстрим — вдруг повернул вспять и так же быстро вернулись лютые холода. Компьютерные реконструкции показывают, что «процесс» начался в конце лета, к началу сентября — землю уже покрыл снег, а весна на следующий год не настала вовсе. Если бы похолодание растянулось хотя бы на парочку лет — охотничьи племена успели бы откочевать на юг и всё бы постепенно устаканилось. Как оно неоднократно бывало и раньше… Но, начались ледяные шторма. Снег продолжал падать, мороз — крепчал. Людей оказалось излишне много, а дичи — маловато. Результат — немного предсказуем. Мегафауна — исчезла сразу, в первую же ненормально долгую зиму, а люди — передохли от голода слегка потом. Бежать на юг стало поздно и невозможно, а кормиться нечем.
Есть мнение, что примерно такая же катастрофа, хотя и в пропорционально меньшем масштабе, разыгралась в Южной Европе под конец Денекампского межсезонья, когда короткое, но мощное потепление — привлекло в Северные Средиземноморье и Причерноморье бесчисленных и жадных пришельцев из Африки. Азартное истребление «мегафауны» было в самом разгаре, а тут — лютые холода. Мамонты и незваные гости — поочередно, но дружно вымерли. А неандертальцы — остались. Они накопили громадный опыт «пересиживания нашествий» в своих неудобьях. Увы, всё пошло не так. Образовавшаяся на месте экологически неустойчивой тундростепи приледниковая «мокрая пустыня» и полная смена растительного покрова — стали для них кошмарным сюрпризом. Сухую «мамонтовую тундростепь» — повсеместно заменили мелкие озера и болотная топь между ними. Привычный «кормящий ландшафт», в котором сотни тысяч лет худо-бедно жили коренные обитатели Европы — за считанные годы исчез. Вместо привычной тундростепи, на глазах потрясенных старожилов — поднялись необозримые заросли камыша. Всё же — Южная Европа… Хотя, на самом пике похолодания. Как это выглядело в реале сегодня можно видеть в зоне альпийского высокогорья, где в долинах до сих пор сохраняются реликтовые флора и фауна Ледникового периода.
Наверное, это была первая за историю планеты рукотворная экологическая катастрофа. Наверное, нечто подобное случалось и ранее. Но потом — недобитые мамонты, с экскортом травоядных помельче, возвращались в родную тундростепь и экологический баланс восстанавливался. Такое вполне вероятно даже сегодня, кстати. В нашей Якутии делали успешные опыты по восстановлению тундростепи, хотя и без мамонтов. Силами «травоядных навозопроизводителей», пускай чуть меньшей «тоннажности». Наверное, неандертальцы собирались пересидеть сезон-другой на подножном корму, в наивном ожидании возвращения старых добрых времена. Они трагически ошиблись… Мамонты не вернулись уже никогда. А в бывшую «мамонтовую тундростепь» — пришел Великий Голод. Именно так, оба слова — с большой буквы.
По роду занятий — мне приходилось много читать о различных социальных катастрофах. Людям свойственно описывать свои беды и несчастья в «превосходных степенях». В каждом столетии, в каждой стране или регионе — отыщется в летописях свой Великий Голод с большой буквы. Наш Гладомор начала XVII века, ленинградская Блокада и так далее. Оно понятно. Даже правильно. Вот только, всё на свете познается в сравнении. Если сравнивать 900 дней Блокады с ужасом, обрушившимся на Южную Европу и Центральную Евразию в позднем дриасе, то она — не проблема, а тьфу. Так, суточный пост… Потому, что упомянутое похолодание — растянулось на тысячелетия. Без всякой надежды на помощь и спасение. Подножный растительный корм, на десятки веков — превратился для последних и потом бывших неандертальцев в основную, а временами и единственную пищу.
Патент Валерия Жаркова RU 2004663
Всё сказанное выше только присказка… Сказка началась после самых первых скромных успехов. Во-первых, мне очень быстро надоело собственноручно исполнять полный технологический цикл производства, от переработки в электролизере щепы, до сушки готовых бумажных кружочков. Во-вторых, я не смогла удержаться. Похвасталась Кротову. Всем остальным знать рано, а этот товарищ — проверен в деле, и тайну хранить умеет, и помощь может оказать. Опять же, в его «хозяйстве» не трудно, без лишнего шума отладить опытное производство. Не сотнями граммов, а килограммами и центнерами. Опыт полупромышленного выпуска бертолетовой соли, стеарина и «хлоратита» — таки очевидное достижение…
Как же, как же… «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…» Что лично для меня означает слово «целлюлоза»? Полезный расходник, основное вещество для стеблей и листьев всевозможной «флоры», теоретически — главный источник калорий («дрова» во всех смыслах) для нашего скромного технического уровня. Топливо, строительный материал, сырье. В перспективе (если повезет и вытянем процесс получения «гидролизной» глюкозы) — человеческая еда… Потом — спирт и каучук…
А господин главный взрывотехник, при словах «целлюлоза, чистая для анализа», повел себя странно. Подпрыгнул, как ужаленный в задницу, аж глаза загорелись адским огнем. Все забросил и сразу рявкнул — покажи! Ну, показала и рассказала. В частности, о трудностях отработки процесса, если требуется действительно «продукт высокой чистоты». Договорились, что пробовать масштабировать мои «наколенные опыты» надо без лишнего ажиотажа, что бы не опорочить идею «топорной» реализацией. О наивности надежд (заглавными буквами написанных на физиономии) «как-нибудь быстренько» получить из «длинноволокнистого сорта» целлюлозы годный пироксилин — говорить не стала. И так всё понятно.
Сначала, дело продвинулось быстро. Пара толковых солдатиков, по рисунку моей, уже образцовой установки — соорудили увеличенный (и ухудшенный) её вариант. Потом — закрутилась… Ещё через неделю — Кротов попросил самую большую воронку Бюхнера, которая у меня отыщется. Выдала ему номер 6, диаметром 215 миллиметров. Мне оно — без всякой пользы, а у него — вдруг что-то получится?
Сразу, разумеется, не получилось. Первую, вторую и третью партию бумаги, нахально претендующей на гордое звание «хромотографической», я с чистой совестью использовала «по прямому» (и единственному) для неё назначению. Разодрав сверток и щедро презентовав служивым большую часть. Ничего, мягкая… Четвертую и пятую — довела до приемлимого состояния сама, понимая, что «тройной дистиллят», в пещерных условиях и без фирменного перегонного аппарата — даже из воды озера Байкал, получить невозможно. А там — само пошло. Благо, что массовый непрерывный выпуск любой продукции — позволяет, не спеша, «вытягивать качество». Без всякой науки, просто точно подбирая режим работы.
Пустая пачка-контейнер с маркировкой «Whatman» понемногу стала наполняться заново. Обрезки бумажных кругов, уже после своей собственной химической обработки, я начала перемолачивать в «микрокристаллическую» фракцию, так как хромотографическую колонку — тоже чем-то набивать надо…
Скандал грянул на пустом месте… Трагическое отсутствие привычного «пипифакса», с началом зимы стало реально досаждать. Никто не подумал, что снег в Прибайкалье XVII века — осенью ложится сразу и на всю оставшуюся зиму. Потом — никаких оттепелей, только растет высота сугробов. Почти привычный ягель и прочий мох — остался под ними до весны (мая месяца). Сюрприз. Пресловутых подшивок газеты «Правда» (откуда солдаты «срочники», при Союзе, нелегально добывали «подтирочный материал») в расположении не сыскать, а дергать страницы из бумажных книжек (особенно, технических справочников) — реальное преступление. Лопухов в зимней Сибири — нет, а оберточная или упаковочная бумага от ящиков с оборудованием, мягко говоря не совсем то. Мусульманский обычай ходить в отхожее место с кувшинчиком воды — энтузиазма не вызвал. В условиях перманентных желудочных расстройств — беда… Над американцами, жестоко страдающими по данному поводу в полевых условиях — у нас принято смеяться. По Интернету… Уверяю вас — ничего веселого. Сами попробуйте и тогда хохочите до упаду. Большинство наших — чистые горожане. А город растительностью традиционно беден. Использовать же, в качестве «подтирки», декоративные растения, с газонов и клумб — я никому не посоветую. Они хоть и красивые, но через одно — едкие или ядовитые. Если что — не всякий проктолог с болячкой справится.
Короче, как и остальной «дефицит» (за это я флотские традиции уважаю, самое лучшее они тащат в «медотсек» болящим), отвергнутые мною «промокашки» — закономерно оказалась в санчасти. Ибо они нуждаются в добротном «пипифаксе» больше всех остальных. Нормальная военно-морская логика. Результат не замедлил… Лев Абрамович, при всей своей боевитости — человек глубоко штатский. Зато боцман с «Оленегорского горняка» (делящий с ним тяжкое бремя ведения складского хозяйства) — день и ночь привычно рыщет по расположению, высматривая признаки разбазаривания «неучтенного» имущества.
Он-то и углядел, посреди разнообразного медицинского хлама, предназначенного пойти в топку газогенератора, подозрительно выглядящие «фрагменты». Не мятые клочки от упаковки, а почти новые и «до того» девственно чистые круги мягкой «научной бумаги». Дальше колесо завертелось само. Негласное служебное расследование, поиск и опрос замешанных, выявление «цепочки». Не скандал, но…
Когда меня выдернули на «бомбосклад» телефонным звонком — там уже гудела небольшая сердитая толпа. Тотальная информационная связность «всех со всеми» имеет достоинства и недостатки. Понятно, что ворвавшись в санчасть — боцман не нашел ничего. То есть — совсем. Никаких следов или признаков «нештатных средств», употребляемых при оправке. Узники медицины — молчали или изображали оскорбленную невинность. Предупредили… Телефон, он быстрый. Особенно, когда свои на коммутаторе. Дарья Витальевна предъявленный ей «вещдок» не опознала. Но, заинтересовалась… После чего начался цирк с конями, напоминающий сюжет старой черно-белой кинокомедии. Каждая демонстрация прозрачного пластикового файла с… пардон… обосранной бумажкой, очередному «спецу» — ясности не прибавляла. Зато — множила число любопытствующих и жаждущих приобщиться тайн. Пока не прозвучало неизбежное…
— А, беззольный фильтр? Так их Кротов, уже неделю, в своем хозяйстве, штампует…
— ?!
Ленка, когда шухер затих, показывала заключительный эпизод приключения в лицах. На правах личного участия. Странно, если бы не… Все остальные — смотрели уже готовый «видеоролик».
— Да, Кротов слушает…
— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)
— Да, потихоньку отрабатываем технологию…
— Бу-бу-бу… (в телефонной трубке)
— Украли? Бред! Тут «брака» — как листьев в лесу… Даром раздаем всем желающим.
— Покажи!!! (последний вопль прорвался даже через телефонную трубку)
Воообще-то, склад вооружения — это «режимный объект». А его производственный цех — особо охраняемое место. Иначе, однажды, все взлетим на воздух… Но, как-то просочились. Сначала — «экскурсанты». А там и я, по проторенной дорожке. Хорошо наш «взрывотехник» устроился. Отжал себе все расположенные поблизости отапливаемые помещения «заглубленного типа». Внушает! Даже освещение устроил «по-взрослому». Развесил фонари «взрывозащищенного» исполнения, с герметичными стеклянными колпаками. Хотя, судя по обшарпанности — это очередные флотские «неликвиды». Страшно подумать, как много хлама перепало экспедиции задарма через военно-морскую запасливость. Впрочем, я отвлекаюсь…
Первое, что бросилось в глаза — стол. Широкий и крепкий, из некрашенных, но гладко оструганных и плотно пригнанных досок. Поверх — кусок прозрачной полиэтиленовой пленки, заменяющей скатерть. На ней «образцы». Изрядная (на 2–3 кило, если кто представляет) груда снежно-белой, даже в полумраке, войлокообразной субстанции, рядом — пресловутые круги из «промокашки» и кучка плотных бумажных цилиндриков, размером с мой мизинец. Так сказать — выставка-экспозиция готовой продукции. Видно, что всё собрано впопыхах (связь сработала, но времени на подготовку не хватило). Даже нитка какая-то в углу к пленке пристала… При саперной-то аккуратности Кротова — признак дикой спешки…
Общественность, впрочем, перечисленное интересовало мало. Все сгрудились в дальнем углу, где протяжное хлюпанье и шипение ритмично чередовалось со щелчками электрических клапанов и лязганьем-поскрипыванием неведомой мне механики.
— Да думали мы на эту тему… думали! — заглушает прочие звуки раздраженный хрип Ахинеева, — Планировали заняться и бумагой, но ближе к весне. А молодежь — на ходу подметки режет! Даром, что «поколение Пепси»…
— Какая прелесть! Наши люди… — перебивает его незнакомый голос, — На что угодно пойти готовы, лишь бы только увильнуть от работы своими руками…
— А что там внутри?
С трудом, по стеночке, морщась от сполохов фотовспышки (Ленка, разумеется, уже тут как тут), протиснулась в первый ряд. М-да! Вспомнилась детская экскурсия на выставку юных техников из «Дворца пионеров». Рядом с пластиковой бадьей на полсотни литров и грубо склепанным шкафом из мятой жести, от которого в потолок уходит такая же мятая жестяная труба — бодро скрипит и булькает карикатурно примитивная (но зато самодвижущаяся) пародия на мою чистенькую лабораторную установку.
На вертикально растяжке между полом и потолком — деревянная планка, с торчащим в бок рычагом и моей воронкой Бюхнера на его конце. Веревочка от рычага, через пару блоков тянется к опять же висящей стеклянной банке с тремя трубками в крышке. Надо понимать, она тут заменяет колбу Бунзена. Для красоты — сооружение оплетено шлангами, тянущимися к магистралям «вакуума» и «сжатого воздуха» (всё, по правилам ТБ, снабжено табличками) и электрическими проводами. Пока банка пуста — рычаг наклонен и окунает воронку в бадью с бурлящим месивом… По мере наполнения колбы — веревка натягивается, но рычаг срывается со своего места только после щелчка клапана. Воронка выныривает, поворачивается на подвесе вправо, и, после непродолжительного сипения — выплевывает на проволочную лапку, качнувшуюся ей навстречу, из щели жестяного шкафа, готовый бумажный кружок. Банка, служащая противовесом рычага — освобождается от воды. Рычаг, совершая обратный ход — снова окунает воронку в бадью. Проволочная лапка прячется с добычей в шкаф где шуршит и шумит воздушный поток. Похоже на сушилку. Ничего не скажу — простенько и со вкусом. Первый в этом мире промышленный робот…
— Внутри — тоже не просто так, — тоном экскурсовода тем временем поясняет Кротов, — Бойцы сами придумали. «Готовый продукт» скирдуется стопкой. Только вынимай и заменяй держатели…
— А нормальную бумагу, формата А4, так тоже делать можно? — закономерный вопрос.
— Если мне дадут прямоугольный фильтр… Потом — пропитать, чем там оно полагается для писчей бумаги, прогладить горячим утюгом и хоть в лазерный принтер. Сами видите, всё хозяйство настраиваемое и гибко регулируемое.
— А если надо большой лист? Например, вот такой… — филологиня показала руками.
— Возьмем большой фильтр и корыто с сырьем побольше. Технология — масштабируемая.
— И не надо фух-фух, бум-бум и дыр-дыр-дыр? — в нескольких звуках и жестах — Ленка до смешного похоже изобразила могучую целлюлозно-бумажную промышленность, оставшуюся в XXI веке.
— Естественно! А зачем какая-то индустрия? Всё решается без неё, просто и быстро.
— И ты молчал?! — это у неё органично прорвалось… Всю нашу «инфу», пока работают копьютеры и оргтехника — предстоит переводить «на бумагу». Не мешкая ни минуты… Тоже правильно.
— А кто спрашивал?
Корифеи научно-технической мысли и примкнувшие к ним административно-хозяйственные работники глубоко последним вопросом озадачились. В самом деле… Никто не думал и мечтать, а оно — оп и здрасте. К счастью для репутации собравшихся — в подземелье ворвалась глав-врачица Проекта…
— Это у вас что такое?! — волей-неволей, общественность развернулась, от робота задом к столу с экспонатами передом. Благо, что над ним существенно светлее.
— Полуфабрикаты… — Кротов попытался пробиться к экспозиции, а комнатка — тесная.
— Откуда столько ваты?! — возмущение врача понятно, хотя и безадресно, — Мы, уже месяц, каждый клочок экономим!
— Это — не вата, а волокнистая целлюлоза. Самодельная. Пробная партия…
— Бракованная, что ли? — Дарья Витальевна, не стесняясь, жадно разминает в пальцах вожделенный «дефицит», — На мой взгляд — самая обычная вата, хотя и паршивая.
— В смысле?
— Никакой пушистости… Свалявшаяся… И вся короткая. Как специально обрезанная…
— Самодельная же… Вы не думайте, всё — химически чисто, практически стерильно…
— А ворс подлиннее сделать было трудно? — от полноты чувств майорша ещё кое-что, резко нецензурное, к реплике добавила, видимо — обрадовалась… — Как украли и сверху повалялись…
— Подобрал, что было на лесопилке… — обиженно набычился главный сапер всея Руси.
— В смысле?
— Длина волокон — задается длиной стружки, совпадающей по направлению с «осевой» древесного ствола. Какая «режущая лопатка» у дисковой пилы — такие, в итоге, получаются волокна.
— И ничего нельзя сделать?
— Из тех стружек, что есть — это предел. Надо или строгать специально «вдоль», или переделывать пилу «под задачу». И так намучился. Пускал струю водно-целлюлозной взвеси — навстречу горячей струе воздуха. Что бы на лету медленно сохло. По другому — всё вообще слипается…
— Странно… Искусственная медицинская вата, наоборот — самая длинноволокнистая.
Присутствующая общественность несколько заволновалась… Разговор пошел «не туда». Одно дело — обсуждать чужие достижения (ещё лучше — косяки), но совершенно другое — попасть самому под раздачу. Казалось бы — пустяк. Какая-то там ширина стружки. А оно — вон как повернулось…
— Пробовал по всякому… Растворял и давил через капилляры в струю воды. Что бы «с вихрями». Вместо ваты — получилось вот… — указующий палец — слепо ткнул в пустое место на пленке.
— Канатная нитка, «мокрого кручения»! — боцман, в отличие от некоторых, схватывает на лету. Всё, что плохо лежит… Это я думала, мусор валяется, а он просек ситуацию мигом — Вполне приличная нитка! — попытки сходу порвать добычу пальцами — результата не дали, — И много её у вас?
— А сколько надо? Я, в принципе, только вчера попробовал…
Подобные вопросы нельзя задавать совсем. Особенно, хозяйственнику, душой болеющему за «материально-техническое обеспечение» нашей неудалой робинзонады… Боцман начал молча хватать воздух широко открытым ртом.
— Константин Никифорович, вам сердечного накапать? — профессионально озаботилась майорша, — У меня всегда с собой!
— Кх-х-х-х… — мучительно попытался прочистить горло возмутитель спокойствия, — У нас — сапоги штопать нечем! А тут — готовая дратва! Только просмолить. А если ещё придумать из неё какой-нибудь брезент…
— Я только попробовал… — растерянно повторил Кротов, видя накаляющиеся страсти.
— Покажи! — это они уже хором, значит — дело серьезное.
— Вот… — логично и непритязательно. Бачок с манометром и закручивающейся сверху пробкой. Трубка, подключенная шлангом к водопроводу. Термометр и водомер. Научное отношение к теме.
— И всё?! — опять хором… понятно, собрание взволновано. Никто не думал, а оно…
— А зачем больше? — товарищ не понимает, избаловался на воле, — Раствор коллоидной целлюлозы в ацетоне — льем вот сюда. Промывочную воду — подаем сюда. Сжатый воздух — сюда… Давим гель через горячий капилляр в водяной поток и следим за равномерностью процесса. Результат на дне.
Так, стало яснее… Нитка у нас не простая, а из ацетатного шелка. То есть — эфира целлюлозы в уксусной кислоте, поскольку только он растворяется в ацетоне как сахар и при контакте с водой — образует микро волокна… Или — прозрачную пленку… Кажется, где-то запахло водостойким упаковочным пластиком. Т-с-с-с… Как бы не сглазить. С другой стороны — других реактивов считай и нет. Уксус, ацетон и немножко серной кислоты, из геологических «образцов». Голь на выдумки хитра…
— Откуда капилляры?
— Продел в трубку медный канатик, чуть обжал и зачистил срезы. Для нитки нормально.
— А если надо длинную нитку? А если — бесконечно длинную? — пошли мечты и планы…
— Так можете вы сделать нормальную вату или нет? — а Дарья Витальевна — конкретна.
— Пока — не знаем. Надо пробовать…
— Тогда эту — я сейчас забираю! — Кротов и глазом не моргнул, на него не похоже, — А что ещё получится — покажете потом. Будем поглядеть… — грабеж и экспроприация среди бела дня.
— Это… — мнется с ноги на ногу незнакомый мне «космонавт», — У дочки — была дома механическая вязальная машинка. Свитера и теплые колготки получались вполне. Я недавно попробовал воспроизвести её принцип… — на свет появился очередной прозрачный «файл», с белой лентой, вроде старинного школьного банта, — Вот, истратил лишнюю катушку… Если начнем делать нитку сами — могу проверить, что получится. Плетеный материал, конечно, не брезент. Гляньте, какое оно…
— Оно, всего навсего — готовый бинт! Даже в таком виде! — строга, но справедлива.
— Ясненько… — крякнул Ахинеев, — Не было у бабы заботы — купила баба порося…
— Так в чем проблема?
— Масштабы… Молодые люди — полезно развлекались в кустарных объемах. Только что, предложено выпускать то же самое, но тоннами. Вспотеешь, думая… Взять, к примеру, электроды…
— Я уже говорил, что подойдет кремнистый чугун, — взвился господин взрывотехник.
— Говорить — мало… Надо его получить и испытать. Не факт, что сразу получится. У графитовых электродов в хлорном электролизере — свои недостатки, у «гиперсилида» — свои.
Приятно, когда выясняется, что человек «владеет вопросом» на уровне специальной терминологии. Можно и своё словечко вставить.
— У буржуйских «дюрихлора» и «гиперсилида» — один и тот же недостаток. Хрупкие… После изготовления отливки, к ней страшно прикасаться — может лопнуть от простого щелчка пальцем. По их технологии — надо прокаливать форму, не вынимая отливки, несколько часов, а потом — медленно охлаждать. Что требует времени и чудовищного расхода топлива. Не выгодно. Даже сегодня — невыгодно.
— Откуда дровишки?
— Изучала вопрос… — без комментариев, будет много знать — скоро совсем облысеет.
— И что накопала? — сразу понял намек, умный…
— В последнюю войну, наши ставили электролизеры буквально в чистом поле. Фирменных расходных материалов у них не было. А сроки заключения, за срыв военных поставок — не радовали. От бедности — экспериментировали. Западные марки кремнистых чугунов никогда не содержат более 16–18 % кремния. Почему — я уже сказала. Хлопотно с ними работать и дорого. Но, когда приперло, оказалось, что сплав с повышенным содержанием кремния, до 22–24 %, хотя и зверски хрупок, после 100–150 часов выдержки «в рабочем режиме» — обычно перестает разрушаться вообще. Даже — в кипящей серной кислоте.
— Не знал… Когда издана ваша литература?
— Та что попадалась — 1944–1945 годов. В более поздних учебниках и справочниках — уже ничего подобного нет. Расхваливают химические стойкие сплавы благородных металлов. Разбогатели.
— Ясно! А какие ваши рекомендации по содержанию в особо стойком чугуне углерода?
— Наши темнят… Скорее всего, заведомый избыток от стандартной эвтектики. Меньше, чем 3–4% — его класть просто бесполезно. Это будет не электрод, а изолятор. Но, в западных книгах, как сговорились, указывают для «дюрихлора» и «гиперсилида» не больше 1 % углерода… Ну, не знаю я!
— Угу… И способ подключения к такому электроду цепи электропитания — тоже тайна?
— Как ни удивительно — там все сходятся. Пишут, что поверхность готового электрода травят, до обнажения графита, химически его меднят и потом — паяют самым обычным оловянным припоем.
— Хоть что-то определенное… Прикинем объемы. Значит, у нас на очереди — вата, бумага, нитки… может быть — вязанные тряпки… Полноценный ткацкий станок — мы быстро не осилим.
— Гильзы… Готовые гильзы…
А вот этого дяденьку близко вижу в первый раз. Голос он тоже подал впервые. Зато, в руках он крутит взятые со стола толстые бумажные трубочки. Причем, с характерно горящими глазами.
— Это корпуса для капсюлей-детонаторов, — спохватился Кротов, — Попробовал совать в бак с взвесью не вакуумный фильтр, а трубку с пористыми стенками, что бы на неё налипало снаружи.
— А потом? Они же — плотные и твердые? Похоже, непромокаемые… Канифольный лак?
— Угу… Самодельный. Пропитал и высушил. Потом — прокатал между гладкими горячими пластинами… Можно придумать какой-нибудь специальный обжим, но мне хватило.
— И что? — подключился к разговору вездесущий Ахинеев.
— Всё…
— Внутренний диаметр трубок, как я понимаю — классические 7,62 миллиметра?
— Естественно… Все стержнеобразные предметы подобного размера, по доброй русской традиции — обязательно имеют калибр 7,62 миллиметра. От карандашей с сигаретами, до макаронов.
— Логично… А если продолжить мысль? — встрял незнакомец.
— ???
— Термины бумажный патрон «системы Дрейзе» или бумажный патрон «Терри-Нормана» вам что-нибудь говорят?
— Читал… Давно… Это же дикая архаика! У нас и оружия под такие патроны нет.
— А если подумать?
— О чем?
— Скоро у нас не останется патронов под имеющееся вооружение. Никаких. Просто «по истечению срока хранения вне заводской упаковки». После раскупоривания «цинка», гарантийный период использования патронов к нарезному оружия — два года. Это, если они лежат в теплой сухой оружейке. Если те же патроны хранят россыпью, в неотапливаемых помещениях, снаряжают-разряжают ими магазины, носят в карманах верхней одежды под дождем и снегом — срок годности начинает исчисляться месяцами. А их и так — на пару-тройку часов настоящего боя…
— Не верю! Максимум — станут чаще осечки. Стреляет — даже «копанина», по 50–70 лет лежавшая на земле, под открытым небом! Ну, иногда… — интересное замечание, проговорился парень…
— Раз в сто лет и палка стреляет. У «лежалых» патронов — в разы возрастет разброс по дальности и кучности. Это значит, что реально, они годятся только для распугивания ворон… Для прицелился, выстрелил и убил — требуются боеприпасы со «стандартными» характеристиками. Не веришь мне — спроси у снайперов…
В обыденной жизни — наш сапер упорен, до наглости. Так осаживать себя он позволяет редко. И не абы кому. Навострила уши, надеясь слегка поразвлечься. Облом. Кротов только вздохнул…
— Обсуждали уже… Никаких вариантов. До патронного производства, уровня хотя бы Первой Мировой войны — как до Китая, на четвереньках. Ни металла, ни пороха, ни капсюлей, ни хоть завалящего станочного парка. Полная и беспросветная жопа…
— А спросить?
— Кого?
— Меня, например…
— Смысл?
— Его не было, пока я не увидел вот это… — нахрапистый незнакомец повертел между пальцами коричневый бумажный цилиндрик, — Поздравляю! Станцию «полная жопа» — мы проехали, дальше — маячит свет в конце тоннеля.
— Да подумаешь, плохонький самодельный картон!
— Из очищенной длинноволокнистой хвойной целлюлозы… с «зольностью» не выше одной десятой процента. Это уже не «подумаешь», а качество. Уровень ГОСТ для высоковольтного «кабельного картона». Чем такой картон отличается от обычных сортов бумаги?
— Особо высокой прочностью и эластичностью, при плотности порядка 125 граммов на квадратный метр, — мгновенно выдал справку до того молчащий Ахинеев, — Понимаешь, для чего они?
— Механические нагрузки на высоковольтную изоляцию, при разряде-заряде особенно — сравнимы по абсолютной величине с нагрузкой, которую испытывает броня при попадании в неё снаряда.
— Поэтому, самые лучшие бумажные гильзы, в том числе для «олимпийских» стрельб, на Западе делают из электротехнического картона для бумажных конденсаторов. Он упруг, как бериллиевая бронза. Просто, другой тип нагружения. Нагрев с растяжением, в момент выстрела, всего один раз, — у дяденьки странная манера вести спор, он не сокращает число затронутых тем, а расширяет его…
— Только пропитать хорошим солидолом, — поддержал «главный идеолог», — Оригинально!
— В результате, на выходе, максимум — «игольчатая винтовка», отстой середины XIX века, — недовольно поморщился Кротов, — Выходящая из строя после нескольких десятков выстрелов. Я читал на оружейном форуме, как в Западной Германии испытывали на выносливость её музейный образец. Согласно старому прусскому «Наставлению» времен Бисмарка, на каждые 50 патронов к винтовке Дрейзе — полагалось три запасных иглы-бойка… Бывало, что игла гнулась и не попадала по капсюлю уже после пятого выстрела. Закаленная сталь важнейшей детали — отжигалась до мягкости «вязальной проволоки».
— Верно… А вы чего хотели? Антиквариат, изготовленный доиндустриальными методами производства. Это на вооружение винтовку Дрейзе приняли в 1841 году, а первый её образец 1827 года.
— Намекаете, что обыкновенная легированная «сталь-самокалка», появившаяся только в ХХ веке, могла радикально поправить дело? — главный пиротехник прикусил губу, — А зачем нам это?
— Затем, что приходится начинать военное производство с доиндустриального уровня…
— Именно так! — восхитился «космонавт», — А ещё, представим себе, вместо «Дрейзе», нашу «мосинку»… Чисто для интереса, переделанную под «бумажный патрон Дрейзе»… Такое возможно?
Терпеть ненавижу… О чем бы не говорили мужики, тема неизбежно свернет на оружие. Раз ко мне вопросов нет, пора делать ноги. А то вспомнят… и вопросы появятся. Кто меня за локоть схватил? Больно же, блин…
— Дослушаем… И есть разговор, — у Дарьи Витальевны хватка железная, до синяков.
— «Невозможно только надеть носки через голову без письменного приказа фюрера»… — попытался отшутиться главный взрывотехник, — Учитывая, что «мосинка» такой же отстой — вполне… Переделать затвор под «игольчатое воспламенение», ну — и смириться с вынужденной «однозарядностью».
— А если подумать? — этот въедливый мужик начинает мне нравиться.
— У «трехлинейки» — патрон с закраиной. Из бумаги — такое не сделать. Порвется…
— Из каждого безвыходного положения — есть не менее трех выходов.
— В смысле?
— Во времена Дрейзе бумага со свойствами современного электротехнического картона — стоила очень дорого, она шла на печатание денег или на «особо важные» государственные документы… Современных методов формовки изделия — не было. Современных методов пропитки — тоже ещё не было. Патроны — клеили вручную. Неграмотные поденщики, из подручного и дешевого вторсырья.
— Думаете — выдержит?
— Я технолог или кто? Попробуем… Можно — делать с закраиной. Можно — с фланцем. Можно — вообще гладкую. Просто заменить «родной» зуб выбрасывателя «мосинки» на длинный и острый. Способный врезаться в «тело» проклеенной бумажной гильзы и крепко её цеплять за глухой торец.
— Для патрона Дрейзе — невозможно!
Мужик, с особым цинизмом, покрутил перед носом Кротова его же собственным поделием.
— Внутренний объем полости — «усеченный конус»… Дно полости — полусферическое…
— Ну… Иначе, с оправки, после высыхания, вообще не снять…
— При этом, внешняя форма изделия — цилиндрическая.
— Мне детонаторы в стандартные отверстия вставлять.
— То есть, уже сейчас, утолщенные стенки глухого торца гильзы — достаточно прочны для экстракции обычным способом. Если зуб выбрасывателя крепко ухватит такую гильзу, он её вытащит.
— Что вы хотите сказать?!
— Я объясняю… Вопрос на засыпку! А если, после высушивания, снова окунуть ту же заготовку, с сухой налипшей массой в водную суспензию? И повторить операцию вакуумной сушки?
— Получится заготовка «бутылочной формы»… Если её потом, «на горячую», обжать…
— Про папье-маше «вакуумной формовки» что-нибудь слышали? А про китайские бумажные доспехи?
— Говорят, они «держали» болт из арбалета, в упор. Так там, угрюмое Средневековье!
— А здесь?
— У китайцев — вакуумных насосов не было. Только лак. Лак, правда, был хороший…
— И тем не менее. Почему «вакуумная формовка» мокрой бумажной массы сразу создает трехмерное плетение целлюлозных волокон, с прочностью «близкой к теоретической» — объяснять надо?
— Водичка дырочку найдет… Сама собой — получается предельно плотная «укладка»…
— Тогда, о чем спор?
— Ну, не верю я, что древняя «треха» — сумеет нормально стрелять вашими бумажными патронами. Она не настолько древняя. Хотя, идея красивая… И для «магазинки» с ручным заряжанием — теоретически пригодная. Взять тот же дробовик-помпу… Если кто-то здесь пожертвует мне «треху» и даст годный слесарный инструмент — могу изобразить «папковый» суррогат патрона 7,62х54 «русский». Потом набить ими магазин и хохмы ради — побабахать… беглым огнем… Но, за успех — не ручаюсь.
— Зачем же — если? Надо попробовать!
— Почему я?
— Патрон не мой, он ваш. Гильза — уже почти есть. И порох с капсюлем — делать вам. Мне образования не хватит.
— Так и знал! Кстати, а почему великий Дрейзе сам не допер до такой элементарщины?
— У него о другом голова болела. Кадр и так опередил свое время на добрых полтора столетия, сконструировав первый в мире скорострельный «нарезняк», под промежуточный патрон…
Когда фотовспышка плюется светом почти в лицо — у меня начинает ужасно чесаться в носу. Ещё с детского сада такая странная реакция. Если сейчас не чихну, то умру… Ещё раз. И ещё. Мама, роди меня обратно… Ап-ап-ап-чхи! Ой, вывернутой руке больно… И принесло же сюда Ленку…
— Исправную «трехлинейку», для дурацких опытов, вам не дадут! — филологиня грозно нацелила зрачок объектива на увлекшихся спорщиков, — А вот я, дедушкин Наган — могу. Хоть сейчас…
— Да мы это… Пока, чисто теоретически… — так, Кротова обложили с двух сторон…
— Док, зачем он врет? — а у меня прозвище-позывной «космонавта» вылетело из головы.
— Он хитрит. Наверное, от лени, — вот же язва, — Лечится тяжелым физическим трудом на свежем воздухе. Чем хуже погода — тем быстрее и надежнее, — м-да, и этот тоже военных не любит.
— Пошли! — рывок за многострадальный локоть указал направление, — Тут недалеко…
В силу природной наивности, собиралась сразу оказаться под открытым небом. Увы. По недавно отрытым подземельям, соединяюшим склад вооружений с «подземным комплексом» расположения — я ещё не шлялась. О чем ни капли не жалею. Если не тесно и темно, то криво и остро, от торчащих со всех сторон каменных выступов и щебенки под ногами. Недавно взрывали? Или запах ещё не выветрился? Ну и наворотили! Говорят, что даже самое небольшое строительство — способно поглотить бесконечное количество материальных ресурсов. Сколько каменных блоков — пошло на фундаменты и сколько щебенки — в топки обжиговых печей, я примерно представляю. Мягко говоря — до фига… Логично предположить, что, согласно «закону сохранения материи» — где-то этого добра пропорционально убавилось. Изрядно!
— Осторожно! — нехорошие слова застряли в горле, так как земля ушла из-под ног, а от боли в вывернутом локте (на котором я фактически повисла) — перехватило дыхание, — Уже скоро…
— Мы где? — новая подземная галерея, сразу после поворота, стала прямее и светлее.
Потянуло холодным воздухом и неповторимым запахом зимней тайги, который чувствуешь только в тепле. Тут даже пол есть! Точнее — залитая раствором ровная дорожка, между торчащих там и сям выступов стен, под зловеще низким бугристым потолком. И стопки разноцветных каменных брусков — намекают на будущие удобства, в общепринятом смысле слова. Не кафельная плитка, но… А линия из запертых дверей, покрытых свежим лаком (!) в правильных прямоугольных проемах, это вообще. На фоне окружающей обстановки (взятой с боем каменоломни) смелый сюрреализм и даже постмодернизм. Холодом и лесом, кстати, несет как раз из щелей дверных проемов… Хотя — уютненько. Ну, если привыкнуть…
— Будущая «санчасть», — медицинская начальница неопределенно мотнула подбородком в сторону намеков на цивилизацию, — Там — планируем палаты и кабинеты. С окнами, — она поморщилась, — Узкими. А они хотели сделать натуральные бойницы, кошка не протиснется… Зато солнечная сторона. Здесь — будут складские помещения и медицинский изолятор. Камень со всех сторон… Нам сейчас туда.
— Зачем? — в теплую темноту, на звук гудящей вентиляции, я поспешила юркнуть сама.
— Садись! — под колени ткнулась не то большая табуретка, не то маленькая скамейка, а сама Дарья Витальевна — принялась шарить в темноте и чем-то звякать. Похоже, ищет выключатель…
Каждое подземелье — по своему неповторимо. К сожалению, раньше мне довелось бывать в пещерах сравнительно обустроенных. Ярко освещенных (что бы не распугать туристов). Здесь, кроме одинокого белого светодиода под потолком — никаких излишеств. Отчего добротная обстановка, чем-то напоминающая фильмы о партизанских землянках-госпиталях (низкий неровный потолок, неровные беленые стены и капитального исполнения самодельная деревянная мебель), вызывает ассоциации с «ужастиками» Хичкока. Тени от «точечного» источника света — резкие. Любая неровность — кажется бездонным черным провалом. Жуть! Вот, значит, где они собрались разместить «резервный» медицинский пункт. Поближе к жилью (чувство направления меня обманывает редко) и поглубже в скале (на случай неожиданностей). У старой деревянной «санчасти» (некрашенный барак из «сухостоя») — есть крупный недостаток. В случае любого нападения, пожара или ЧП — это смертельная ловушка для «лежачих» пациентов и никакая защита для «ходячих». Разумно… Жилье и производство — сейчас самое главное, но и медицина — тоже важна.
— Ты кто?
— Мамина дочка! — ответ заучен с детства и отскакивает от зубов автоматически.
— Я серьезно… — кто бы сомневался, не зря заманила «во глубину сибирских руд».
— Глина Борисовна Ибрагимова, 27 лет, кандидидат наук, работаю над «докторской»…
— Издеваеш-шься… — есть за нашей медичкой слабость. В сердцах, шипит по-змеиному.
— Какой вопрос, такой ответ! — не запугивать же она меня собирается, а нервничает.
— Хорош-ш-шо… Ты ведь специально готовилась, зная что всё получится именно так?
— Не специально, но да — готовилась. Отрабатывала разные варианты. Воплотился — самый паршивый.
— Знала, получается… А он (оценим деликатность, по имени она Володю не назвала) — тоже знал заранее?
— Он — всё планировал… Работа такая… — тоже не будем вдаваться в подробности.
— Никогда не понимала подобных людей!
Интересно. Меня усадила, а сама марширует вперед-назад, перед пустым столом, среди коек без сеток и сваленных грудой деталей будущих стеллажей осталась узкая дорожка. Переживает… Наконец, прекратила мелькать и уселась, на тот же стол, возле пластикового мешка с трофейной ватой.
— Ты хоть представляешь, — кивок на добычу, — насколько эта штука нам сейчас важна?
— Без понятия. Полуфабрикат, он и есть полуфабрикат, — ну-ка, клюнет на провокацию?
— ??! — ответа нет, задохнулась от возмущения. Тоже бывает, каждому своё…
— Я отвечаю за «биохимическое обеспечение» совершенно секретного проекта «Остров». Еда «из ничего», лекарства на коленках, выращивание и переработка растительного и животного сырья. С точки зрения сверхзадачи («достижения полного самообеспечения») вата — это полуфабрикат. Без неё можно прожить, — чистая правда, кстати, пусть обижается.
— Прямо вот так? В одно рыло? — начала грубить, это хорошо, может быть чего узнаю.
— Группу специалистов, подготовленную по первоначальному плану — расформировали. Я тут — осталась одна, фактически — «по блату». Не надо демонизировать людей. Вышел дурной экспромт.
— «Космонавтов», будто негров из Африки, в последний час наловили… Славика почти царем, не спросив согласия, с бухты-барахты, считай насильно, сделали… Скажешь, тоже экспромт?
— Разумеется… Легально засунуть в «дыру» работоспособный научно-производственный коллектив — никто бы не позволил. А без него — верная смерть. Пришлось наскоро импровизировать…
— В смысле?
— Проект «Остров», волевым решением — жестко ограничили по всем «расходникам». По оборудованию, ограничение массы и габаритов грузов — возникло изначально. «Аномалия» — маленькая. Хотя было ясно, что при любом её сбое — понадобится всё и сразу. Выход напрашивался сам собой…
— Ну, да — «кадры решают всё»… Только, зачем было надо всё делать «через жопу»? Со стрельбой, недопролетарскими революциями и хождением по трупам?
— Люди, способные решать неразрешимые проблемы, как правило, плохо управляемы. Для руководства толпой «умников» понадобился «вожак божьей милостью». Природный «пофигист»… И острый кризис, как понятный мотив для спонтанной самоорганизации. Всё удалось. Повезло…
— А твой, значит, свалив все проблемы на чужие плечи — сам попытался сделать ноги?
— Там был «запасной вариант», для безвыходной ситуации, на самый крайний случай…
— ???
— Когда происходит внезапный драп (или бунт, или все вместе) — наблюдать за ними следует издали. Осторожно. Держа под рукой оружие… — думала — всё перегорело, ан, слезы на глаза навернулись, — Нам не повезло… Мне не повезло…
— Думаешь, добрались бы до своего Парижа? — из последних сил гордо пожала плечами.
— В любом случае — не пропали бы! — уж в этом-то я совершенно уверена. Несмотря на.
— Свободна! — раскомандовалась тут… Впрочем, можно на прощанье хлопнуть дверью, — Стоп! Последний вопрос. Почему — именно «каудильо»? Когда сижу на «звуковом контроле» — оно бесит.
— Исторически сложившийся термин… — пришлось ей кратко напомнить историю Франко.
— Ясненько, — докторица расслабилась, что-то важное она для себя таки выяснила, в отличие от, — И для чего нам, вдруг, тоннами, срочно понадобилась, в качестве полуфабриката, вата?
— Конечный продукт — глюкоза. Главный источник калорий… — вот так-то, «медицина».
Глава 58
Продуктовый мультипликатор
В англоязычной, а с подачи «лайми», и русскоязычной мемуарной литературе — принято издеваться над немцами вообще и их умением «делать из говна конфетку», в частности. Слово «эрзац» (Ersatz, неполноценный заменитель, суррогат) — давно стало нарицательным и практически «мемом». Я таких взглядов не разделяю. Слишком много там пропагандистского передергивания. Эрзац-кофе, эрзац-мыло, эрзац-масло, эрзац-мёд, эрзац-шоколад, эрзац-сигареты, эрзац-кожа, эрзац-валенки, эрзац-бензин… Этот перечень воистину бесконечен. Да, было… Только смеяться — совершенно не над чем. Поскольку, в долгой истории человечества, любой (!) проверенный жизнью «эрзац», рано или поздно — становится главным и необходимым продуктом. Хлеб, сыр и творог, когда-то — тоже вошли в наш быт, как «эрзац-мясо»… А кто так и не смог приспособиться их кушать — передохли… Что символизирует.
Скажу больше. Любой «эрзац» — прежде всего «мультипликатор» (от латинского термина multiplied, по-русски означающего — умножаю, увеличиваю). Любое превращение никчемного в полезное — есть великое достижение. Эффект проявляется особенно резко, когда дело касается еды. Например!
Что такое для человека глюкоза? Если грубо и точно — это его жизнь. Энергия, тепло и движение. От работы мускулатуры до мыслей в голове. Основная пища мозга, кстати — тоже она. До 20 % от потребления глюкозы организмом — приходится на центральную нервную систему. Оптимальное соотношение компонентов пищи для взрослого — 16 % белков, 17 % жиров и 67 % так называемых углеводов. Читай — той самой глюкозы или её легкоусвояемых соединений. Почти две третьих от суточной «пайки».
Сразу внесу ясность:
Под «белками» — тут понимается субстанция животного происхождения с полным набором незаменимых аминокислот. Нежирная свинина, баранина, говядина, хорошая морская рыба. Соевая масса, например, полноценным «белком» не является (что бы не врали по этому поводу производители колбасы).
Под «жирами» — понимаются только и исключительно пищевые продукты. Тут путаница и дезинформация в терминологии — копились тысячелетиями. Например, люди постоянно путают между собой слова «жир» и «масло». А для химиков разница принципиальная. Любые жидкости, нерастворимые в воде, априори — считаются маслами. Исключения вроде «купоросного масла» (серной кислоты) и ртути, только подтверждают правило. Но, что есть, то есть. Растительные жиры — в большинстве жидкие (поэтому все они «масла»), животные — обычно твердые («жир» — обыденный синоним слова сало). Любой пищевой жир — это смесь из триглицеридов жирных кислот (95–98 %), фосфатидов (1–5%) и так называемых стеринов (десятые доли процента). Приятным бонусом жиров — является примесь биологически активных веществ, микрограммы которых — сильно влияют на состояние здоровья. Таковы, например, витамины и гормоны.
Под «углеводами» — по умолчанию понимается крахмал. Основной резервный полисахарид растений. Так как усвоение крахмала желудком критически зависит от глубины термической обработки, то по умолчанию, под «стандартным углеводом» — понимается «простой» (так называемый «серый») хлеб.
Не нормируемым компонентом пищи, так называемым «балластом» — считаются частицы и волокна, в пищеварении не участвующие, но необходимые организму, для формирования каловых масс. Не менее 35–40 граммов пористого «жмыха» (обычно растительной целлюлозы), способного разбухать в воде и впитывать в себя отходы жизнедеятельности — суточная норма. Для желающих похудеть — ещё больше…
Калорийность 100 граммов глюкозы — 386 ккал (1615 кДж). «Дневная норма», для не занятого тяжелым физическим трудом взрослого человека — 2000 ккал. Теоретически, она полностью покрывается 500 граммами глюкозы. На самом деле, при питании очищенной глюкозой достаточно в 2–2,5 меньшего её количества, чем когда в пищу употребляются обычные продукты, содержащие крахмал, так как КПД работы желудка — гораздо меньше 100 %. Значительная часть энергии, содержащейся в попавших туда «полисахаридах» (научно измеренная при сжигании в «калориметрической бомбе») при пищеварении — тратится впустую, на их же разложение. Поэтому, реальная питательная ценность «пищевых» углеводов весьма сильно отличается. В разы. Медики любят громкие и малопонятные слова вроде «гликемического индекса» углевода. Сокращенно — ГИ (он же — glycemic index, по-буржуйски — GI). Приходится, тихо матерясь про себя, чужую наукообразную хрень расшифровывать… В общем, объясняю на пальцах:
«Гликемический индекс» углевода определяет способность углевода повышать гликемию. По-русски — количество глюкозы, оказавшейся по итогу в крови. Другими словами — ГИ точно отражает способность некоего углевода к гидролизу в человеческом желудке, то есть расщеплению «до глюкозы». Показывает «полезную долю» глюкозы, которая получится из углевода в процессе его переваривания и попадет в кровь. «Гликемический индекс» (ГИ) глюкозы — ровно 100. Это значит, что при попадании в тонкую кишку — она всосется через её стенки полностью (на 100 %). Зато ГИ белого хлеба — равен 70. Серого хлеба — 50. Это означает, что содержащийся в нём углевод (крахмал) полезно гидролизуется только на 50–70 %, а всё остальное — потратится бесполезно для организма. По тому же принципу, ГИ чечевицы — равен 30, ибо содержащийся в ней крахмал лишь на 30 % может быть усвоен в виде глюкозы и питательность данной крупы невелика. Интересно, что сложные сахара и полисахариды — сравнительно малопитательны. Свекловичный сахар (в просторечии «сахароза») — имеет ГИ равный всего 75, так как состоит из глюкозы (ГИ равно 100) и фруктозы (ГИ равно только 20). Вот такие парадоксы прикладной пищевой биохимии…
Опытным путем установили, что употребление почти чистой глюкозы (например, меда) — в разумных пределах и под самый конец приёма пищи, на «гликемический результат» — никак не влияет. Всасывание такой еды (при смешанном питании — её ГИ близок к 70, как у хлеба) будет замедленно, в зависимости от того, насколько разнообразен был стол и какое количество пищевых волокон, протеинов и прочего он содержал. Попавшая в организм глюкоза, в конечном итоге, будет усвоена почти целиком, но процесс изрядно затянется. Фактически, он вполне завершится только к моменту достижения комком бывшей пищи выхода прямой кишки. Совсем по-другому дела обстоят, если «сахар» поступил в организм натощак. Например, в виде сладких напитков («Кока-кола», компот, чай и так далее). Тогда — глюкоза полностью всасывается в кровь за считанные минуты. Это, так сказать — самые азы теории питания.
Практика — обогатила мир другими парадоксами. Описанные эффекты, впервые «научно» изученные на заре ХХ века — немедленно породили у «военщины» технологически развитых государств естественное желание на 30–50 % снизить вес солдатского пайка (особенно — носимого «сухого пайка»), за счет замены всем привычных «низкокалорийных» продуктов их «высококалорийными» аналогами. Кое-что — даже получилось. Тому пример — современный «аварийный НЗ», предназначенный для выживания сбитых пилотов и «нештатно» севших космонавтов. Зато, всё остальное — не взлетело. Долгое питание одними «калорийными шоколадками» — желудок жестоко расстраивает. Кроме того — разом встали на дыбы производители «традиционных продуктов». Им было от чего разволноваться… Рушился привычный мир!
Суточные нормы питания солдат «тотальной войны», в большинстве воюющих держав, на фронтах Первой Мировой — дружно деградировали в сторону меньшей питательности… вплоть до полной несъедобности. Логистика буквально требовала замены плохо хранящихся и требующих приготовления на огне пищевых припасов — дешевыми и доступными «эквивалентами военного времени». Мысль, что 1,5–2 килограмма «пшеничных» изделий (хлеб, каши из крупы высокого сорта, макароны) или их «крахмальных» аналогов (картошка, репа), в полевых условиях, легко заменяют один стакан холодной (!) крахмальной патоки (полный «советский гранчак», точно 310 граммов) и кусок практически не съедобного «военного хлеба» (Kriegsbrot) из жмыхов и прочих отбросов, не давала спокойно спать о-очень многим. Особенно переживали вояки в Германии и Австро-Венгрии. После «Брюквенной зимы» (Steckrübenwinter) 1916–1917 годов, когда население «центральных держав» прочно село на брюквенную похлебку, а голодуха начала косить население миллионами. Не только в окопах, но и в тылу… Маленькое, но нужное отступление:
До Первой Мировой войны — Германия импортировала треть продовольствия и являлась крупнейшим импортёром сельскохозяйственной продукции в мире. К началу 1916 года на рынках Германии уже полностью отсутствовали мясо и мясные продукты. Потребление картофеля — возросло в 2,5 раза по сравнению с довоенным уровнем. Но, осень 1916 года выпала дождливой и посадки картофеля пострадали от фитофтороза. Его урожай составил лишь половину от нормы. Зато — уродилась брюква… У нас и на Западе любят писать, что в продовольственном смысле, Германия проиграла войну ещё в 1916 году, так как брюква сделалась для широких слоёв населения основным продуктом питания. Из неё немцы готовили буквально всё — супы, пудинги, котлеты… даже мармелад и хлеб. Весной 1917 года — положение стало критическим. Недоедание — переросло в массовый голод. Как следствие — начались эпидемии. С весны 1918 года — Германия пережила три волны «испанского гриппа», унесшего жизней больше, чем война…
Всё это правда. Однако, всё познается в сравнении. Под конец 1916 года, в Берлине («столичная» норма!) на человека выдают максимум 2 килограмма хлеба в неделю (около 280 г в день), немного картофеля, побольше брюквы, остальное — как придётся и как повезёт. Детям от 4 до 10 лет — половинная норма. Дети до 4 лет не имеют права на мясо и жиры (если честно — смертный приговор). И карточки — почти на всё. И огромные многочасовые очереди… Для сравнения, в России, к 1916 году, появились карточки на один единственный продукт — сахар-рафинад. Всё остальное — стабильно имелось в свободной продаже. Видимо, царь-батюшка — народишко избаловал, а тот — не оценил своего счастья. В начале 1917 года, из-за недельных перебоев с хлебом (как ныне уверяют злые языки, под лозунгом — «Почему в булках изюма мало?»), в России грянула Февральская революция. И понеслось…
А немцы, фактически голодая, стиснув зубы — держались. К началу того же 1917 года — потребление жителями центральных держав хлеба, по сравнению с довоенным временем, сократилось в 2 раза, а мяса и жиров — в 5 раз… В прессе открыто расхваливают воронье мясо — мол, ничем не хуже курятины (без комментариев, пробовать не приходилось). Из-за отчаянной нехватки белка — солдат начали кормить «гороховой колбасой» (знаменитой Erbsenwurst или Ersatz-wurst, из одной гороховой муки, с вкусовой добавкой сала и мясного сока). В продаже из-под полы «мясная колбаса», о которой лучше не спрашивать, из чего она сделана, потому что на неё пошли всевозможные обрезки мяса, кожи, хрящей и половых органов домашнего скота. Звучит отвратно, тем не менее — это полноценный белок, не собакам же скармливать его, как до войны. На фронте и в тылу — люди жрут кошек, голубей и крыс.
Но, фронт стоит. Сдаваться никто не собирается и никакого «света в конце тоннеля». Впереди — ещё годы беспощадной «войны на истощение». Короче, наступил подходящий момент для острых экспериментов в области питания. Сумрачный тевтонский гений — начал фонтанировать идеями.
Что означало появление в рационе голодных и измученных германских солдат 1918 года неразлучной парочки «Kriegsbrot und Ersatzhonig»? На десятки лет вперед — возможность прожить ещё один день. И ещё… До современного, классического, «традиционного немецкого завтрака» (Frühstück) в форме половины булки с огромным количеством искусственного меда, джема или мармелада — было ещё, как до Китая на четвереньках. Тем не менее — наступил перелом. По важности — сравнимый с освоением огня. Над изрытым воронками и траншеями Западным фронтом — тихо пробили куранты вечности. Впервые, за время биологической эволюции на планете Земля — люди (высшие млекопитающие-приматы!) попытались массово перейти на полноценное «внешнее пищеварение». Как пчелы или пауки…
В истории техники — сопоставимым по значению переворотом стал переход транспорта с угля на бензин. Всезнайка Ахинеев уточнил, что примерно такой же переворот означает перевод систем отопления с дровяного на газовое. Если совсем точно — на «газогенераторное», так как производство генераторного газа увеличивает «калорийность» исходного продукта (сырой древесины) вдвое. Крахмал и полученная из него «гидролизная глюкоза», при равной массе — отличаются по питательности так же. Более наглядный пример эффекта «кратной мультипликации продукта питания» — подобрать сложно.
Объясняю смысл произошедшего. Калорийность картофеля, как основной еды и источника энергии для организма — 770 ккал/кг. Немного, так как овощ на 70 % состоит из воды, а питательного крахмала — там едва четверть. Для подержания работоспособности, взрослый человек «на картофельной диете» — вынужден съедать 2–3 килограмма вареного картофеля ежедневно «в одно рыло». Промышленной переработкой — можно извлечь из каждого килограмма хорошего сырого картофеля примерно 250 граммов сухого крахмала. Если этот крахмал «осахарить» — получится смесь низших сахаров (глюкозы, мальтозы и так далее), причем — со 100 % выходом. Казалось бы ничего не изменилось. На самом деле изменилось всё. Во-первых, калорийность глюкозы — вчетверо выше картошки. Во-вторых, «гликемический индекс» картофельного крахмала обычно плавает от 40–60 единиц до нуля (поскольку сырой картофель — вообще не насыщает, природный сырой крахмал — требует тепловой обработки). Зато ГИ чистой глюкозы — равен 100, при любой температуре. Это означает, что после перевода картофеля на патоку, той же самой его порции (!) — хватит, что бы досыта напитать двух-трех человек. А в критической ситуации — четырех, или даже пятерых. При неизменной урожайности и прочих равных. Без всякой «черной магии». Чисто за счет полноценного использования доступного (но внезапно ставшего остродефицитным) пищевого сырья.
Дополнительный бонус: патока — не портится со временем. В герметичной таре (бочках из жести) — она (как и привычный сахар, кстати) способна храниться вечно. При любой температуре… погодных условиях и политических режимах. Суровый военный продукт. Патока — не менее, чем замах на абсолютное (!) эволюционное превосходство в межвидовой борьбе (Мальтус — ротором вертится в гробу).
Специально для любителей придираться к мелочам. Что у пчел, что у пауков — какой-то желудочно-кишечный тракт есть и свои функции (пусть весьма усеченные) выполняет исправно. Хотя бы как сепаратор «пищевой пульпы». Разные вещества всасываются в разных его отделах. Наверное, это правильно. По крайней мере — эволюционно проверено и себя оправдало. Потому, что следущая станция на описанной кривой дорожке — глисты и ленточные цепни, которые (в чужих кишках!) впитывают чужое говно всей поверхностью тела или — марсиане Герберта Уэлса, впрыскивающие себе прямо в вены чужую кровь. Мне такая перспектива — активно не нравится. При всей любви к прогрессу — надеюсь не дожить.
Пчелы в этой жизни устроились лучше всех. Войдя в симбиоз с цветущими растениями — они умело разделили с ними обязанности. Флора — обеспечивает «идеальный рацион». Нектар и пыльцу, перерабатываемые пчелами в мед и пергу (то есть «консервированную пыльцу»). Фауна — опыляет флору, тягая вымазанное пыльцой волосатое тельце с цветка на цветок… Профит! За миллионы лет совместной жизни обе стороны нащупали разумный компромисс. Нектар — почти чистый сироп глюкозы с фруктозой и другими сахарами, обогащенный витаминами и микроэлементами. Он — «взятка» и приманка, заставляющая голодную пчелу лезть в глубины цветка. Цветочный нектар — имеет концентрацию сахаров 25–50 %, после попадания в улей и выдерживания в сотах — лишняя вода испаряется. Готовый к запечатыванию воском мед содержит 75–80 % сахара. А пыльца — полноценный набор аминокислот, витаминов, жиров и гормонов, составляющих «белковое довольствие» обитателей улья. Причем, питаться пыльцой — ни пчелы, ни их личинки не могут. Они её предварительно заквашивают в ячейках сот, разбавляя медом и собственными выделениями. Благодаря ферментации, питательная ценность перги увеличивается в три раза (!), если сравнивать с исходной пыльцой, а сам «продукт» — становится стерильным и пригодным для длительного хранения. Нектар, после пребывания в желудке пчелы и дозревания в сотах — тоже абсолютно стерилен. Короче, всё как у людей. В смысле — у нас… «Госрезерв» из продуктов длительного хранения, годных для немедленного употребления. Обогащенный белками «хлеб» и патока… «Kriegsbrot und Ersatzhonig».
Угрюмые единоличники пауки — пошли другим путем. Всю полноту внешнего пищеварения — они организуют «в полевых условиях», накачивая пищеварительным соком тела связанных жертв. Полный гидролиз белков и других «полезностей» — происходит вне организма. В желудок попадает уже готовый углеводно-аминокислотный концентрат. От высосанного насекомого — остается один хитиновый панцирь.
На мой взгляд — вышло хреновато. Поскольку процесс скоростного гидролиза белков, жиров и сахаров, в трофейной тушке — идет грубо и бесконтрольно. Питательные вещества — не только выделяются, но и разрушаются. Быстро и необратимо. Грубо говоря, ту субстанцию, которую паук сосет из тела пойманной мухи, своей волей, никто кроме него (!) больше жрать не может. Только у пауков (единственных хищников, в своем классе) никогда не бывает глистов. Другие паразиты — пауков харчат только так, а вот «желудочные» — не… Надо понимать, условия существования в кишках у паука (или внутри перевариваемой жертвы), а так же вкус «едкой барды», которой он вынужден питаться — просто невыносимые. Не надо нам такого счастья. Тем не менее — результат аналогичный. Стерильный продукт, годный для немедленного употребления, не требующий переваривания в желудке. Однако, тенденция…
Как видим, «мультипликатор», в разы умножающий питательность добытого — работает в обеих случаях. «Внешнее пищеварение» — это выдающееся достижение биологической эволюции. Усваивать пищу полноценнее, чем это сейчас делают пчелы и пауки — способа нет… даже в научной фантастике. Практическая выгода из данного преимущества — груба и зрима. Если считать «биомассу» земной фауны за некий «пирог», то сравнительные доли ежегодно поедаемого в мире мяса (животных, рыбы, насекомых и беспозвоночных) — распределяются так:
Пауки — более 600 миллионов тонн в год (абсолютный рекорд);
Муравьи — около 550 миллионов тонн в год;
Птицы — более 400 миллионов тонн в год;
Люди — около 400 миллионов тонн в год;
К сожалению, технология есть искусство возможного. Поэтому, для человека «полное внешнее пищеварение» — стало теоретически доступным только в XVIII веке, после освоения массового производства серной и соляной кислоты… Причем, ещё долго таковым оставалось. Первая Промышленная революция дала химикам и буржуям-заводчикам новые инструменты. В сочетании с механическим водяным приводом и дешевой сталью, способы химической переработки растительного и животного сырья пережили качественный скачок. Скоро, на рынке сладостей, дорогой импортный тростниковый сахар стала теснить относительно дешевая крахмальная патока, что пока ничего принципиально не меняло. Большая политика началась — когда патоку попытались сделать «просто едой». Для понимания всей глубины святотатства, совершенного немцами — необходимое историческое отступление:
Переход на «внешнее пищеварение», даже частичное — никогда и нигде не происходил от хорошей жизни. Во все времена — это признак ужасной катастрофы, когда разум (или биологическая эволюция) в попытках выжить и продлить свой род готовы хвататься за любую соломинку. Что в ближней перспективе значит победу в конкурентной борьбе, а в дальней, появление нового биологического вида.
Как уже сказано, задача «продуктового мультипликатора» — получение стерильного (то есть, безопасного для употребления и пригодного к долгому хранению) продукта, который почти (или вообще) не требует переваривания. Проглотил и оно сразу впиталось. Природа — такими продуктами не разбрасывается. «Сырьё» приходится «начерно перерабатывать», потом — как-то «готовить до кондиции».
На Земле живые организмы используют только два принципа предварительной обработки или «деструкции» продуктов питания — механическое измельчение и/или химическое разложение в водной среде (ферментный катализ). Для человекообразных приматов, объективно, был доступен только первый. Желудок у людей — однокамерный, ферменты человеческой слюны — слабые (они даже «сырой» крахмал не разлагают). Без ферментной «поддержки» — можно жевать корм до потери пульса, без всякого толка. Но!
Крупные кости, в обилии остающиеся после пиршества крупных хищников — содержат до 50–70 % вкусного, питательного и практически недоступного костного мозга. Клыками или когтями — до него не добраться. Приходится бросать. Зато камнями кость разбить можно. Особо смышленая обезьяна на заре человеческой истории, с голодухи, додумалась взять в руки камни… и стала нашим предком…
Следующим шагом — было освоение огня. Термическая обработка — сделала безопасным и годным для относительно длительного хранения даже не особенно свежее мясо. А прожаривание на углях или раскаленных камнях растительной кашицы, крупных клубней и тому подобного «натур-продукта», как по волшебству — сделало питательными и их. Затем — последовало «кипячение» воды. Первое время — в деревянной или «лубочной» таре. Простым бросанием туда раскаленных на огне камней. Тоже технология выживания. После термообработки — можно смело пить воду, набранную в любом болоте или гнилой луже.
Высокие температуры — стали для двуногих обезьян «козырным тузом», решающим задачи на которые до них в живой природе — никто даже не замахивался. Огонь позволил расселиться по всей территории планеты. Он же стал защитником и оружием. А самое главное — кормильцем, превращающим в безопасные еду и питье даже заведомо несъедобную дрянь и гнилую воду.
Что происходит с биологическим видом, успешно освоившим новую «кормовую базу»? Как водится, он плодится и размножается… Вплоть до неприятного момента, когда среды обитания (земли, воды, территории) перестает «хватать на всех». Обычно, после голодных моров, «миграций в никуда» и междуусобных разборок — численность вида как-то стабилизируется. Хуже, когда «кормовая база» — или съеживается, или, как коврик из-под ног — вовсе исчезает… Например, начинается очередное Великое Оледенение. Человек — зверушка из крупных. Для обычного прокорма ему надо много земли и ресурсов. Причем, в случае недостаточной плотности популяции в «ареале обитания» — он элементарно вымирает. Примеров — тьма…
Последний ледниковый период (по-английски — the Last Glacial Period, LGP) начался около 110 тысяч лет назад, закончился около 9700–9600 годов до новой эры и стал самым жестоким за последний миллион лет. Многократно происходили рост и сокращение ледникового покрова Земли, но пик похолодания пришелся под самое его завершение. Последний «ледниковый максимум» (по-английски — the Last Glacial Maximun, LGM), когда общий объём льда в ледниках был наибольшим, относится ко времени около 26,5-19 тысяч лет назад. А «температурный минимум» — наступил примерно 29–30 тысяч лет назад.
Именно в этот момент, на всей территории Центральной Евразии (вдоль границы льда), почти одновременно, от Альп до Алтая — появляются самые древние (из известных) образцы полноценной керамики. Совсем немного их сохранились… Обожженные глиняные черепки (когда-то бывшие горшками) и простые терракотовые статуэтки. По странному стечению обстоятельств, зона обнаружения упомянутых артефактов — практически совпадает с ареалом обитания уже якобы «вымерших» неандертальцев. Посуда неандертальцев, с современной точки зрения — не идеал. Фактически — это травяные корзины, со всех сторон обмазанные глиной. При обжиге — органика выгорала, а затвердевший черепок — шел в дело. Тем не менее получались самые настоящие горшки в которых что-то варили. Причем, никаких кроманьоньцев, там и тогда — в указанных местах не было и духу. Поскольку царил суровый дубняк, а кроманьоньцы «о-натюрель» — теплолюбивые негры. Затем, не менее загадочно, все неандертальцы куда-то подевались, а вместо них (на том же самом месте, в то же самое время) — возникли центры расселения Homo Sapiens Sapiens. Человека современного, «европейского» типа. Антропологи, насколько могу судить по научной периодике, два названных явления — между собою никак не связывают. А зря! Как химику-пищевику (и в какой-то степени биологу) — мне есть, что сказать по данному поводу.
Во-первых, надо представить себе масштабы бедствия, обрушившегося на Евразию. Вы когда-нибудь видели «приполярную» тундру? А благодатную природу современной Южной Европы? Теперь — попробуйте совместить. Южная граница ледника — проходила в районе 45–48 градуса северной широты. По всей южной Европе — «средние температуры» лета и зимы были на 8–9 градусов ниже современных. В районе Баварии и северо-западной Украины — температура августа составляла примерно +10–11 градусов Цельсия. Как сейчас в тундрах Сибири и Якутии. Средняя температура февраля составляла –19 градусов Цельсия на территории современной Австрии и примерно –27 градусов Цельсия в районе Киева. Большая часть свободной от сплошного ледяного щита Европы в описанное время была покрыта холодовыносливой полупустынной растительностью, а леса сохранились лишь в горах на юге. В средней Европе — тогда господствовали тундростепи и полярные пустыни, в сочетании с хвойными и смешанными лесами. Как в нашей центральной Сибири… или — на альпийском высокогорье.
Во-вторых, следует учесть особенность местной демографии. Неандертальцы — жили в приполярных областях постоянно. Небольшими компактными группами. А кроманьоньцы — «набегали» туда в периоды потеплений. В основном ради загонной охоты на крупнотоннажное зверье, вроде мамонтов или овцебыков. Таким образом, имела место жесточайшая конкуренция за один и тот же «пищевой ресурс»… Численное превосходство, как обычно, было на стороне южан. Северяне занимали господствующие высоты и «стратегически выгодные» точки местности, многими поколениями обороняя эти своеобразные опорные пункты, которые логично называть первыми «пиковыми поселениями».
И, наконец, самое главное! Хотя и в-третьих… Мало кто представляет всю хрупкость экологического равновесия древней приполярной тундры. В позднем плейстоцене, который окончательно завершился примерно 10 тысяч лет назад, на территории современной сибирской тундры — простиралась благодатная «мамонтовая тундростепь». Даже в самые холодные периоды, на каждый квадратный километр тундростепи — приходилось около десяти тонн животной биомассы. На сравнительно небольшом участке — одновременно могли уживаться один мамонт, пять бизонов, шесть лошадей, десять оленей и куча мелочи вроде зайцев и мышей. Современная безжизненная тундра даже близко не напоминает то роскошное место с травостоем в рост человека, хотя климат с тех пор стал заметно мягче. Причина совсем простая. В тундростепи, как и в привычной тундре — очень короткое, хотя и солнечное лето. Отчего травостой не успевает гнить и круговорот питательных веществ крайне неустойчив. Обилие травоядных, круглый год кормящихся травой или сеном — многократно ускоряет такой круговорот. Главным «удобрителем почвы» — выступал, разумеется, мамонт. Его навоз — возвращал в почву все необходимые соединения и особенно азот в максимально удобном для травянистой растительности виде. Прочее «крупногабаритное» зверье вносило свою лепту. И всё цвело. Хотя и висело на волоске… Приполярные и пустынные биоценозы — чрезвычайно хрупки. Отчего постоянные обитатели этих мест крайне осторожны в потреблении ресурсов. Даже пустынная лиса фенек, главной белковой пищей которой служат живущие на местном кустарнике улитки, никогда не объедает их полностью. Жестокие уроки природы — хорошо вправляют мозги. Природа приледниковой тундростепи (внешне изобильная) — требовала не менее бережного обращения.
Тотальный забой «мегафауны», исторически совпадающий с потеплениями климата и, как следствие, нашествиями кочующих охотников с юга — неизменно давал один и тот же результат: быстрое истребление крупной дичи, исчезновение обильного травостоя и заболачивание местности (по причине недостаточного испарения почвенной влаги сменившими траву лишайниками). На месте роскошного рая — за пару-тройку лет, начиналось и заканчивалось образование образование простой лишайниковой тундры.
Если потепление продолжалось — тундру постепенно вытесняла обычная степь. Но, если возвращались холода — все обитатели «очищенной от мамонтов» местности дружно дохли. Как невинные жертвы охотничьего азарта, так и сами горе-охотнички… чуть позже, с голодухи.
Развитие катастрофы в Центральной Евразии — мы сейчас довольно точно представляем. Около 14 тысяч лет тому назад на Земле началось очень быстрое Аллерёдское потепление (наступление теплого климата на «приледниковую зону» оценивают буквально несколькими годами). В средних широтах образовались условия, близкие к современным, хотя в других широтах — было значительно холоднее. А в «мамонтовую тундростепь» — потянулись многочисленные охотники-южане. И начался массовый «забой скота». Следуя за стадами мамонтов — племена бродячих охотников забирались всё дальше на север… Добычи хватало всем. Мнением аборигенов никто не интересовался. Наверное, это напоминало тотальное истребление бизонов в Северной Америке XIX века.
Лафа закончилась внезапно. На излете позднего дриаса — в Атлантику разом вылилось не менее 8 тысяч кубических километров холодной воды из Балтийского ледникового озера и примерно столько же — из района будущих американских Великих озер. Гольфстрим — вдруг повернул вспять и так же быстро вернулись лютые холода. Компьютерные реконструкции показывают, что «процесс» начался в конце лета, к началу сентября — землю уже покрыл снег, а весна на следующий год не настала вовсе. Если бы похолодание растянулось хотя бы на парочку лет — охотничьи племена успели бы откочевать на юг и всё бы постепенно устаканилось. Как оно неоднократно бывало и раньше… Но, начались ледяные шторма. Снег продолжал падать, мороз — крепчал. Людей оказалось излишне много, а дичи — маловато. Результат — немного предсказуем. Мегафауна — исчезла сразу, в первую же ненормально долгую зиму, а люди — передохли от голода слегка потом. Бежать на юг стало поздно и невозможно, а кормиться нечем.
Есть мнение, что примерно такая же катастрофа, хотя и в пропорционально меньшем масштабе, разыгралась в Южной Европе под конец Денекампского межсезонья, когда короткое, но мощное потепление — привлекло в Северные Средиземноморье и Причерноморье бесчисленных и жадных пришельцев из Африки. Азартное истребление «мегафауны» было в самом разгаре, а тут — лютые холода. Мамонты и незваные гости — поочередно, но дружно вымерли. А неандертальцы — остались. Они накопили громадный опыт «пересиживания нашествий» в своих неудобьях. Увы, всё пошло не так. Образовавшаяся на месте экологически неустойчивой тундростепи приледниковая «мокрая пустыня» и полная смена растительного покрова — стали для них кошмарным сюрпризом. Сухую «мамонтовую тундростепь» — повсеместно заменили мелкие озера и болотная топь между ними. Привычный «кормящий ландшафт», в котором сотни тысяч лет худо-бедно жили коренные обитатели Европы — за считанные годы исчез. Вместо привычной тундростепи, на глазах потрясенных старожилов — поднялись необозримые заросли камыша. Всё же — Южная Европа… Хотя, на самом пике похолодания. Как это выглядело в реале сегодня можно видеть в зоне альпийского высокогорья, где в долинах до сих пор сохраняются реликтовые флора и фауна Ледникового периода.
Наверное, это была первая за историю планеты рукотворная экологическая катастрофа. Наверное, нечто подобное случалось и ранее. Но потом — недобитые мамонты, с экскортом травоядных помельче, возвращались в родную тундростепь и экологический баланс восстанавливался. Такое вполне вероятно даже сегодня, кстати. В нашей Якутии делали успешные опыты по восстановлению тундростепи, хотя и без мамонтов. Силами «травоядных навозопроизводителей», пускай чуть меньшей «тоннажности». Наверное, неандертальцы собирались пересидеть сезон-другой на подножном корму, в наивном ожидании возвращения старых добрых времена. Они трагически ошиблись… Мамонты не вернулись уже никогда. А в бывшую «мамонтовую тундростепь» — пришел Великий Голод. Именно так, оба слова — с большой буквы.
По роду занятий — мне приходилось много читать о различных социальных катастрофах. Людям свойственно описывать свои беды и несчастья в «превосходных степенях». В каждом столетии, в каждой стране или регионе — отыщется в летописях свой Великий Голод с большой буквы. Наш Гладомор начала XVII века, ленинградская Блокада и так далее. Оно понятно. Даже правильно. Вот только, всё на свете познается в сравнении. Если сравнивать 900 дней Блокады с ужасом, обрушившимся на Южную Европу и Центральную Евразию в позднем дриасе, то она — не проблема, а тьфу. Так, суточный пост… Потому, что упомянутое похолодание — растянулось на тысячелетия. Без всякой надежды на помощь и спасение. Подножный растительный корм, на десятки веков — превратился для последних и потом бывших неандертальцев в основную, а временами и единственную пищу.
Съедобные высшие водные растения Северной Евразии, — камыш, рогоз и тростник (обычно их называют «камышами»)
Почему — «бывших? Объясняю на пальцах. Это сегодня мы знаем, что корневища любого камыша или тростника (например, рода Рогоз, по-латыни Typha, это у которого «семенные початки» на верхушках стеблей, похожие на коричневые колбаски) — содержат 15–30 % сахаров и полисахаридов, до 6 % белков и до 3 % жиров и наиболее питательны в «холодный» сезон. Если их измельчить и варить 40–50 минут, то получится густой сладкий отвар. «Прикорневую» белую часть молодого камыша — едят и в сыром виде. А корневища тростника (с «метелками» на верхушках стеблей) — к зиме накапливают до 50 % крахмала (к сожалению, они у тростника твердые, как деревяшки). Из высушенных корневищ — получают средней паршивости муку, годную для выпечки хлеба. От большой нужды — корневище любого камыша или тростника — можно испечь на углях или в золе. А весной даже прикорневая часть стебля камыша-рогоза (белого цвета, сладковатая на вкус) — может использоваться для салатов или просто, как «витаминная добавка». Официально считается (прямо написано, в солидных справочниках!), что людям, оказавшимся в «экстремальных» условиях — не грозит голод, если поблизости есть заросли камыша или тростника. Даже, посреди зимы! Фактически, их корневища, по питательности, эквивалентны клубням картошки. Но, наши древние предки — питались мясом…
Кроме того, отлично известно, что регулярное питание «камышовым хлебом» — вызывает болезненные явления. Вплоть до классической алиментарной дистрофии, так как для полноценной жизни — что белков, что жиров в нем недостаточно. Голод не тетка. Однако, ни печеные корневища камыша, ни похлебку-кисель (из них же) — долго жрать ни у кого не получается. С души воротит, икается, пучит живот и пердится… Даже в самые голодные времена, при малейшей возможности — люди подобной «еды» стараются избегать. Все сорта камыша и тростника имеют съедобные корневища. Вкусных среди них нет.
Замечу, что это — реакция на непривычную еду вполне приспособленных питаться любой крахмало-содержащей пищей современных людей. С нормальной ферментацией желудочно-кишечного тракта! Для сравнения, в Центральной Афррике до сих пор живут племена физически не способные употреблять в пищу хлеб. Их организм — не вырабатывает нужных для его переваривания ферментов. При попытке есть мучное — аборигенов региона буквально скручивает в узел «глютеновая энтеропатия». Каково пришлось последним неандертальцам, вынужденным выбирать между голодной смертью и приспособлением к новой и не особенно питательной диете (корневищам и ростовым почкам болотной травы) — страшно представить. Скелеты последних представителей человечества с ярко выраженными «неандертальскими» признаками — несут следы постоянного недоедания. Их суставы — поражены артритом… Зубы — начисто стесаны или — вообще выпали при жизни (наиболее вероятно, от хронического авитаминоза). Настоящие «дети болот», если кто понимает этот термин, применительно к человекообразным. Низкорослые, худые, болезненные…
Австрийский писатель Стефан Цвейг, в начале ХХ века, прославился серией новелл под названием «Звездные часы человечества»… Если подойти, с теми же критериями, к периоду «the Last Glacial Maximun», вернее говорить о «звездных веках». За этот срок, в невероятно трудных условиях — были изобретены и освоены все главные атрибуты нашей современной цивилизации. Керамика и здания, метательное оружие и транспорт, сельское хозяйство, наука и культура. Да и сам человек, вместе с неразлучной собакой, видоизменились до неузнаваемости, приобретя нынешний облик. Питание — диктует фенотип. И Homo Sapirns Sapiens — расстался с массивными челюстями. Главной приметой «первобытных людей». Перешел на вареную пищу. А домашняя собака (по той же причине) — из волка стала «домашним» животным. В страшной борьбе за существование — два вида-симбионта вытянули главный приз. Перестали зависеть от капризов окружающей среды. Научились формировать свою среду обитания сами, «под себя».
Если плясать от печки, главным фактором, определяющим биологическую продуктивность местности — является солнечная инсоляция. Даровая энергия светила — через фотосинтез, создает на поверхности земли или в верхних слоях воды «первоначальное количество» живого вещества, на питании которым — выстраивается «пищевая цепочка» произвольной длины. Водоросли, мох и растения — поедают травоядные. Травоядных — едят хищники. Объедки флоры — грибы. Объедки фауны — падальщики. Помет и не съедобные остатки — микроорганизмы, черви, личинки и планктон. На этом субстрате — поднимается новый цикл круговорота живого вещества. Состав «пищевой цепочки» — способен меняться причудливо, но вес ежегодного оборота массы зависит только от освещенности местности Солнцем. Такая константа.
«Мамонтовая тундростепь», вдоль южной границы последнего Великого Оледенения, этот закон «круговорота еды в природе» — наглядно подтверждала. Высокий «травостой» — это колоссальная листовая поверхность. А чем больше площадь листвы — тем полнее усвоение энергии солнечного света. Чем больше растительного корма — тем разнообразнее и многочисленнее весь остальной животный мир.
Уничтожение мамонтов и прочих крупных травоядных — катастрофически изменило состав участников «пищевых цепочек», но не поменяло средний баланс биологической продуктивности свободных от льда пространств Южной Европы. Для этой местности, при обилии воды и света, характерным уровнем является 1–2 килограмма растительной массы на каждый квадратный метр в год. В особо благоприятных условиях — более 2 килограммов на квадратный метр в год. Очень приличный уровень, кстати… Такова биологическая продуктивность у тропических джунглей, коралловых рифов в зоне экватора и, внезапно — зарослей камыша в дельтах Волги и Дона… В первом случае — роль «мамонтов-удобрителей» выполняют насекомые и птицы, во-втором — населяющая рифы живность, в-третьем — камышовая фауна, птицы и рыбы.
Если скорость поедания растительной массы недостаточна, просто болото превращается в торфяное, где под слоем воды, год за годом, накапливаются не перегнившие остатки травы и камыша. Для переживших первый удар «пищевой катастрофы» неандертальцев всё это означало бесконечый кошмар. Из привилегированных хозяев вершины «пищевой пирамиды», универсальных «суперхищников» — они вдруг провалились к её подножию… Растения способны пережить холодный сезон без особых проблем. Рыбы и холоднокровные впадают в спячку. Мелкие грызуны тоже. Крупные теплокровные должны питаться каждый день. Единственные исключения барсуки и медведи. Большинство птиц, например — сезонных трудностей не выдерживают и обычно зимуют в теплых краях. Многие виды травоядных — поступают аналогично. Люди — такой возможности лишены. Для них — Земля оказалась тесной очень и очень давно…
И тут — случилось невероятное (ещё недавно, отрицаемое ведущими антропологами). За 20 тысяч лет до официально признанной Керамической Революции (эпохального достижения Неолита) — у последних палеоантропов завелись глинянные горшки. Самые простые, примитивные, но вполне рабочие…
Заработал продовольственный мультипликатор. Из жалкого количества «полноценной» и дикого количества «неполноценной» еды — наши безымянные предки научились мастерить годную «пайку». Мясо — универсальная пища. Единственная и незаменимая. Строительный материал для роста и «ремонта» организма. Источник витаминов, жиров и микроэлементов… Главный его недостаток — плохое усвоение организмом. Большая часть энергии, гипотетически содержащейся в сырой высокобелковой пище тратится на её же разложение до удобоваримого состояния. Уже самое простое прожаривание на углях — усвоение мяса желудком заметно облегчает. Шашлык — это навсегда… Беда в том, что при обжаривании — мяса становится меньше. В сытые времена — плевать. В голодные — обидно до соплей. Не зря, в европейской кухне, мясное жаркое «еда богачей». Бедняки довольствуются похлебками. Почему? Есть четыре причины:
Во-первых, варка заменяет энергозатратную процедуру «внутреннего пищеварения» во много раз более экономичным для организма (хотя, не по абсолютному балансу энергии вообще, тут КПД невелик) «внешним». Каждый грамм драгоценного животного белка, разваренный и растворенный горячим бульоном — усваивается и не пропадает зря. Топливо — относительно дешевый ресурс. Белок незаменим.
Во-вторых, варка позволяет полноценно напитать этим самым незаменимым белком, как минимум — в 3–5 раз больше народа. При одинаковом количестве мяса! Просто потому, что вареное мясо почти не надо переваривать внутри себя.
В-третьих, горячий бульон (в отличие от кускового мяса) — просто и честно делится на равные порции. Мао был прав — «Когда голод, справедливость становится религией». Это тоже важно.
А в-четвертых, варка позволяет гибко регулировать степень «разложения» булькающих в горшке продуктов. Трудно развариваемые — кипятить подольше, более нежные — кидать в кипяток под самый конец. Без потери вкусовых свойств и ценных витаминов. Пауки, со своими ядреными ферментами, разлагающими всё и вся в однородную кашу — тут определенно проскочили мимо более вкусного решения.
А самое главное — из мясного бульона очень просто смастерить суп. Первый «массовый суррогат» в истории человечества. Пахнет мясом, имеет вкус мяса, насыщает «как мясо» и лучше мяса, а на самом деле — на 4/5 состоит из растительных компонентов. Которые, впрочем, без долгой варки — крайне малопитательны. Растительный крахмал, например, в своем исходном виде, человеческим животом почти не усваивается. Кто не верит — попробуйте наесться сырой картошкой. А в виде горячего киселя или «овощной заправки» похлебки — переваривается целиком и полностью. Независимо от происхождения.
Какой степени гениальность потребовалась самым последним неандертальцам, что бы, в кромешном ледяном аду, изобрести и свести в единую систему все элементы современной кухни — я тупо не могу представить. Если верить путеводителю родной Кунсткамеры — там хранятся элементы более чем 137 тысяч скелетов… В том числе — сотни черепов, как «натуральных», так и слепков оригиналов из иностранных коллекций. Часть из них выставлена в своем исходном виде, часть — в виде реконструкций по методу профессора Герасимова. Я там ходила… И думала. Только сейчас — начала понимать. Именно в описываемое «смертное время» — размеры черепов и объемы головного мозга представителей вида Homo Sapiens достигли рекордных, никогда более не превзойденных величин. По сравнению с этими гигантами мысли, современные люди — жалкие деграданты.
Опять таки, чисто в порядке сравнения. За все миллиарды лет биологической эволюции природа горшка с кипятком так и не изобрела. Причем, совсем не потому, что живые организмы нагрева до температуры кипения воды не выдерживают. Ещё как выдерживают! На дне океана, в рифтовых долинах срединных океанических хребтов, сквозь толщу донных отложений, рвутся под давлением струи очень горячей воды. Эта вода содержит огромное количество растворенных соединений серы, при контакте с обычной морской водой превращающихся в мелчайшую темную взвесь. Постепенно, в процессе охлаждения, твёрдые частицы оседают и формируют вокруг водяных фонтанов конические трубы. Их высота достигает нескольких десятков метров. Пейзаж — напоминает огромную фабрику на дне океана, из многочисленных труб которой валит густой чёрный дым. За это подводные гидровулканы зовут «черными курильщиками».
Вплоть до сенсационного открытия «черных курильщиков» в 1977 году, рифтовые зоны с горячими вулканическими газами и высокими концентрациями ядовитых химических соединений считались долинами смерти среди и так не слишком богатых жизнью морских глубин. Однако первые же фотографии, сделанные исследователями через иллюминаторы подводных аппаратов — показали колоссальное изобилие живых существ вокруг «черных курильщиков». Все вместе они обычно образуют целостную иерархическую экосистему, в которой различные виды животных связаны между собой «пищевой цепочкой». Как и везде.
В самой верхней части дымохода «курильщика» — температура воды превышает 150–200 градусов Цельсия. Там практически никто не живёт. Пониже, где стенки трубы имеют толщину 4–6 см, а температура падает до 100–120 градусов, живут бактерии. Сплетения миллиардов бактериальных клеток, способных, как ни странно, процветать при столь высоких температурах, образуют так называемые маты или «подушки», площадью до нескольких квадратных метров и толщиной в несколько сантиметров. Ниже, при температуре 70–80 градусов, бактерии вытесняются «помпейскими червями». Это черви единственные многоклеточные животные Земли, способные жить практически в кипятке. Тело червя находится в трубке и имеет длину около 12 сантиметров… Они окрашены в ярко-красный цвет, что обусловлено чрезмерно высоким содержанием гемоглобина в их крови. Сверху на них постоянно сыпется «пепел» курильщика. А между «помпейскими червями» ползают мелкие кольчатые черви, которые выискивают покинутые хозяевами пустые трубки, чтобы поселиться в них. Ещё ниже, в отдалении от устья «курильщика» где температура опускается ниже 50–60 градусов — сплетения белых трубок гигантских (до 2,5 м) червей с ярко-алыми щупальцами. Эти черви живут в хитиновых или белковых трубках, которые нижней частью прикреплены к поверхности трубы «курильщика». Их яркие щупальца, наполненные алой кровью, висят сверху наподобие бороды. Отсюда и название такого типа червей: «погонофоры» или «несущие бороду».
Остальное пространство у трубы «курильщика», в радиусе нескольких десятков метров — заселено огромными двустворчатыми моллюсками длиной до 30–40 сантиметров. Между ними и в зарослях трубок ползают тысячи белых крабов, слепых раков, миллионы креветок. На вершине «пищевой пирамиды» каждого подводного мирка находятся хищники — глубоководные осминоги и хищные рыбы «термарцесы» или «адские церберы». Всего открыто более 500 различных видов «высокотемпературных» животных и для 80 % из них нет аналогов на поверхности океана. Так что «жизнь в кипятке» — вполне возможное дело.
Невозможно активное существование жизни за пределами весьма узкого температурного диапазона. Несмотря на то, что его теоретические границы простираются от отрицательных температур до как минимум полутора сотен градусов Цельсия и совпадают с границами существования жидкой воды, каждая разновидность живых существ нормально себя чувствует в очень узкой «тепловой области». А за её пределами, как минимум — теряет сознание. У человека, при норме 36,6 градуса Цельсия (это точка минимальной теплоемкости воды) — нервная система относительно хорошо работает в пределах от 30–32 до 40–41 градуса Цельсия). У хладнокровных рептилий в пределах от 10–15 до 35–40 градусов Цельсия.
За порогом названных значений — холодное оцепенение (чреватое смертью) или просто смерть. Особенно опасна жара. Жизнь — сложная каталитическая реакция… Чем выше температура, тем хуже сбалансированы идущие в живых клетках процессы, выше «активность» ферментов и неустойчивость промежуточных соединений. На этом эффекте основана «пастеризация». Процесс однократного нагревания пищевых продуктов до 60 градусов в течение 60 минут или до 70–80 градусов в течение 30 минут. Она была предложена, в середине XIX века, французским микробиологом Луи Пастером и широко применяется для обеззараживания молока, вина, соков и других органических веществ, а также для продления срока их хранения. Вся активная микрофлора после «пастеризации» дохнет. Споры остаются, «стерилизацией» процедура не является. Но, если хранить «пастеризованное» добро в прохладном месте — оно долго не портится, так как и холод, и жара одинаково неблагоприятны для развития всех «нормальных» микробов.
У «ненормальных» (а бывают микроводоросли отлично себя чувствующие на поверхности льда и не менее уверенные обитатели крутого кипятка в вулканических гейзерах) — та же самая беда. За пределами «своего» температурного диапазона — им резко плохеет, вплоть до неспособности как-то размножаться. Стандартный набор ферментов-катализаторов перестает обеспечивать нужды организма. За всю историю планеты, преодолеть описанный температурный барьер — не сумел никто. Кроме человека…
В чем заключается эпохальная гениальность самого примитивного кухонного горшка для варки супа? Во-первых, это самый древний, простой и безотказный «продуктовый мультиплиатор». Дрянь животного происхождения и несъедобные растительные компоненты — он превращает в полноценную еду… Во-вторых, это универсальный инструмент «внешнего пищеварения», не требующий знания биохимии. Без хитрых ферментов — разлагающий на питательные составляющие съедобную органику и разрушающий почти любые органические яды (ну, кроме совсем уж ядреных, вроде токсина бледной поганки). А в-третьих — любая кастрюлька с кипящей похлебкой, это, не много ни мало — химический реактор на макроквантовых эффектах. Изобретенный в незапамятные времена, методом тыка и от великой нужды, но именно он. Всё величие данного изобретения безымянных жителей верхнего палеолита — люди поняли только к концу ХХ века. Раньше, для его внятного описания — даже не существовало подходящей научной терминологии.
Не самокритики ради, но торжества истины для… Вплоть до середины XIX века, что для такой древней науки, как химия — буквально «вчера», все природные явления жестко делили на те, что относятся к «царству минералов» и принадлежащие «органическому царству». Легко догадаться, что и естественные науки (химия, физика, даже астрономия) — делились на «мертвые» и «живые» категории. Физикам — сильно подгадил тот факт, что первые успешные опыты по действию электричества производил врач и анатом Гальвани. Основоположники электротехники его считали «чужаком». У химиков — неистово боролись между собой «механицисты» с «виталистами». Первые (как Ломоносов и Лавуазье) считали, что мир подчиняется единым законам. «Виталисты» (от латинского слова vita — «жизнь») — доказывали, что существует ещё совершенно особенная «жизненная сила», без влияния которой, искусственное получение соединений, из которых состоят живые организмы — принципиально невозможно. Равно, как невозможно искусственное воспроизведение «в пробирке» свойственных живым организмам физиологических процессов.
Смеяться тут совершенно не над чем, так как «виталисты» — доказывали свои тезисы опытным путем и опыты эти часто были весьма убедительными. Например, считалось невозможным добыть из сахара продукты брожжения без использования живых организмов (дрожжей) или контакта сахаров с живыми организмами (пчелами). «Виталистом» до самого конца оставался даже великий Пастер. Ферменты (кстати, термин предложенный Пастером) как очень специфические катализаторы химических реакций, в отсутствии самих живых существ, открыли поздно. Через два года после смерти самого Пастера, в 1897 году (одновременно с открытием электрона!) — Бухнер опубликовал первую работу «Спиртовое брожение без дрожжевых клеток», где экспериментально доказал, что «вполне бесклеточный» дрожжевой сок (по определению «мертвый») — сам по себе осуществляет спиртовое брожение так же, как и живые дрожжевые клетки. В 1907 году за эту работу он получил Нобелевскую премию. А сами ферменты, как очищенные от любых посторонних примесей вещества — впервые выделили только в 1926 году. Очень уж тонкая химия…
Опять же, справедливости ради, надо признать экспериментальную дотошность и общую серьезность аргументации «виталистов». «Органические» катализаторы (к которым относятся ферменты) — на 4–6 порядков (в десятки тысяч и даже миллионы раз) «производительнее», чем «неорганические». В имеющем комнатную температуру водном растворе каждая молекула фермента способна выполнять миллионы операций «каталитического обмена» в секунду. Легче всего проиллюстрировать это явление на примере внешнего пищеварения пауков. Впрыснув в свою жертву буквально несколько микрограммов слюны, паук, через считанные десятки минут — получает вместо пойманного насекомого хитиновый мешок, наполненный питательным бульоном. Все клеточные оболочки внутренних органов его ферменты разрушают с легкостью.
При этом, «сами по себе», ферменты не тратятся. Они продолжает свою разрушительную активность очень долго. Вот почему так болезненно опасны укусы пауков. Даже для людей и животных, многократно больших самого насекомого. Попав в кровоток, «термоядерный катализатор» может критично нарушить работу жизненно важных органов или вызвать парлич нервной системы, хотя судмедэкспертиза — обычно даже не выявляет присутствия «поражающего фактора». Очень уж ничтожна его концентрация. Не случайно открытие ферментов совпало по времени с разработкой сверхчувствительных методов анализа.
Самим паукам, как уже сказано, такая высокая «поражающая способность» вышла боком. После начала процесса «внешнего пищеварения» ни как-то отрегулировать его ход, ни остановить — уже нельзя. В результате, харч получается сильно на любителя. Аналогично, от высокой активности своих биокатализаторов — регулярно страдают пчелы. Как ни старайся, полностью очистить «сырой» нектар, закладываемый в восковые ячейки, от пищеварительных ферментов нельзя. Даже следовые их количества — продолжают работать. И результат печален. Мед в сотах имеет довольно ограниченный срок хранения. Он постепенно меняет химический состав. Разлагается, становится так называемым «пьяным»… Сахара, прямо в герметично запечатанных сотах — самопроизвольно превращаются в этиловый спирт.
Что пчелам — горе, людям — радость. Древнейшим медовым питьём, которое узнали наши предки, был так называемый «ставленный мёд». В русских летописях он впервые упомянут в IX веке, а в истории известен много тысячелетий. Дорогой и долгий в приготовлении — «ставленный мёд» считался лучшим из напитков, его вкушали князья и бояре, его подносили важным гостям, им угощали на пирах. Сырой мед — заливали в дубовые бочки, герметично закупоривали и «ставили на выдержку» в прохладном месте. Часто, для верности — топили в водоемах. На двадцать, тридцать или сорок лет. Без участия дрожжей, одним ферментным катализом, большая часть сахаров, за счет присутствия в меде «следового» количества пчелиных пищеварительных ферментов — превращалась в крепкий этиловый спирт. До открытия технологии дистилляции, это был единственный способ получения высокоградусного спиртного.
Гибнущим с голодухи последним неандертальцам такая высокая химия была, разумеется, недоступна. Природный пищеварительный аппарат человека расчитан на тщательное пережевывание еды и попутное смачивание её частичек слюной, по «силе» и составу ферментов — далекой от идеала. Помочь в переваривании преимущественно растительного сырья — такой вариант кормления вовсе не мог. Он и на мясе работал так себе. Достаточно глянуть в музее на могучие челюсти черепов древнейших людей. Жевать им — приходилось много. Прокормиться привычным образом — они так и не сумели. Выход, тем не менее, нашли.
Кроме «холодного» ферментного катализа, могучим средством ускорения химических реакций в водных растворах является повышение температуры процесса. Согласно эмпирическому правилу Вант-Гоффа — «рост температуры на каждые 10 градусов увеличивает скорость гомогенной элементарной реакции в два-четыре раза». Обычно — втрое. Понятно, что правило действует только в отношении воды и жидких водных растворов. Тем не менее — годится примерно для 90–95 % всей «промышленной химии».
Практически это означает, что подняв температуру в котле с водой на 100 градусов — мы ускорим ход химических реакций примерно в 60 тысяч раз. Бросив туда почти несъедобные продукты — можем разложить их на вполне удобоваримые ингридиенты. Мясо, кожу и жилы — превратить в белковый бульон. Содержащие сырой крахмал части растений, в кашу или крахмальный кисель. В приемлимые сроки и без каких-нибудь дефицитных ферментов. Результат, между прочим, парадоксальный и противоречащий некоторым очень важным «теоретическим» постулатам… Дело в том, что число столкновений молекул за единицу времени (важнейший параметр, лимитирующий скорость реакции) — возрастает пропорционально квадратному корню абсолютной температуры реакционной среды. И при нагреве с нуля градусов Цельсия до температуры кипения воды, «по теории» — оно должно увеличиться, ну, максимум, в 1,2 раза… Ха!
Как водится в «академической науке», вопиющего противоречия между теоретическими и практическими данными — старательно не замечали больше ста лет. Раз объяснения нет — зачем думать? Какое-то понимание принципа работы «правила Вант-Гоффа» наметилось только к 50-м годам ХХ века, в связи с прогрессом методов физической химии. Выяснилось, что мелкие, легкие, но сильно заряженные ионы Н+ и ОН— в водных растворах не «дрейфуют», подобно «нормальным» химическим компонентам, а без преувеличения «скачут» между соседними молекулами (как электроны, преодолевающие слой изоляции, за счет квантового по своей природе «туннельного эффекта»). В результате подвижность протонов и ионов гидроксила, даже среднестатистически, на порядок (!) превышает «теоретическую норму». Что приводит к разнообразным чудесам, не объяснимым в рамках классических законов химии. Сходным образом ведут себя протоны в растворах низших спиртов и ряде минеральных кислот. По указанному признаку, данную группу веществ объединяют под общим названием «протонные растворители». То есть, реактивы с очень высокой зависимостью скорости протекающих реакций от колебаний температуры. Простенько, эффектно и потрясающе непонятно, до сих пор. Наверное, один из самых ярких примеров зримого проявления вполне себе «квантовых» свойств самых обычных соединений. Вода — наиболее дешевый и доступный «протонный растворитель». А примитивнейший горшок с кипятком — не менее чем «протонный реактор». Офигеть…
Приятным бонусом технологии варки в «протонном растворителе» является возможность в широких пределах менять «рабочую температуру» процесса. От легкого «подвяливания» над погасшими углями, до практически «автоклавного» режима скоростного запекания будущей еды в глиняной обмазке. Под давлением — ход реакции в водяном растворе так и продолжает ускоряться прежним темпом. Уже не в десятки тысяч, а в миллионы раз. Опять же, без применения ферментов. Вполне «наколенная» техника.
Приготовленную таким образом рыбу и дикую птицу — довелось отведать самой. Весьма! Главное — проверить доступную глину. Сделать из нее несколько шариков и положить их в костер. Если шарики рассыплются в огне — глина не подходит. Если они превратились под действием огня в крепкие комочки, такую глину можно смело использовать. Второе ограничение — размер добычи. Она должна быть или плоской (как рыба), или небольшой (как птица). Крайний предел — белка или заяц. Более крупная живность, после запекания в глине — получается чресчур «суховатой» или — не пропекается полностью.
Рыбу, перед запеканием, потрошат, подсаливают, скалывают разрез на брюхе щепкой и замуровывают глиной прямо по чешуе. Из «красной дичи» для запекания в глине хорошо подходят кряква и чирок. Нырковые утки — хуже. Перо у них чересчур плотное, а подкожный жир, после запекания птицы в глине, придает блюду специфический запах. Короче, пища на любителя. Зайца, перед запеканием, не обдирают, а только поторошат и солят. После приготовления — шкура легко отделяется от мяса. Голову рекомендуется отделять. Хотя, знатоки уверяют, что на результат голова не влияет, а держать легче.
При желании и возможности — хорошо начинить дичь животным жиром, травами, ягодами, орехами или фруктами (как вариант — чисто вымытыми корневищами камыша). После этого — тушку нужно тщательно обмазать глиной слоем не менее 1–2 сантиметров, забивая ее в шерсть или под перо. Костер предварительно должен перегореть. Убедившись в готовности «печки» — палкой разгребают горящие угли, а в золе — выкапывают ямку. Туда следует положить глиняную «куклу» и завалить углями. Время приготовления зависит от добычи. Рыбу запекают в течение короткого времени. Зайца или тетерева — не менее 2 часов, а мелкую птицу в пределах часа. Когда пройдет положенный срок — глиняную «куклу» нужно извлечь из костра, аккуратно разбить глину и снять ее вместе с перьями, шкурой или чешуей. В процессе приготовления они впекаются в глину, поэтому легко отделяются от мяса. Последнее — тоже важно! Готовый продукт, по вкусу, запаху и питательности — получается на уровне нашей современной кухни. Конечно, набитая корнями болотного сорняка дикая кряква, запеченная в глине — это далеко не утка по-пекински и даже не «кура с гречей», но — их несомненная предшественница. Кто ни пробовал — за уши не оттащишь… Хотя рецепту много десятков тысяч лет и он сохранился практически неизменным (!) со времен палеолита.
Что в сухом остатке? Ясно, что от простецкого «запекания в глине», до полноценной керамики — один очевидный шаг… Менее понятно, что каждый шаг в сторону привычной нам кулинарии — делался пращурами с огромной неохотой и только под давлением жизненных тягот. По меркам изобильных времен охоты на «мегафауну», такой рецепт приготовления мелкой дичи — это «еда голодных». Бедолаг, вынужденных экономить каждый грамм дефицитного мяса и компенсировать его нехватку избытком всякой гадости растительного происхождения. Такие шаги человечество всегда делало лишь от крайней нужды и радостно о них забывало, когда наступали хорошие времена. Между первыми неандертальскими горшками и общепризнанной Керамической Революцией (в раннем неолите) — разрыв почти в двадцать тысяч лет…
Зачем я описала этот рецепт? Особенностью «неандертальского автоклава» является то, что, даже в самом примитивном виде — это самый настоящий продуктовый мультипликатор. Съедобные части добычи — вообще не портятся от воздействия огня, как обычно бывает в процессе приготовлении шашлыка. Становится вполне съедобной (не требующей мучительного пережевывания зубами) даже шкурка. Кроме того, малоценные растительные компоненты (фактически — гарнир!), набитые в тушку, в процессе приготовления, не только делаются съедобными (и более калорийными, чем мясо), но и пропитываются мясным соком, жиром и запахом мяса. «Комплексную запеканку» не просто можно есть. Выходит реально вкусно и питательно. Для современного, избалованного лакомствами горожанина… Без балды — магия.
А самое главное — описанную пищу можно добывать буквально не сходя с места. Если в окрестностях поселения шныряют враги, а смысл в дальних переходах пропал вместе с изобилием зверя — тактическое преимущество становится стратегическим. Настолько важным, что одновременно с первыми глиняными горшками на Земле появился ещё и принципиально новый тип палеолитической стоянки, более всего схожий со «свайными поселениями» раннего неолита. Заросшее камышом мелководье надолго стало для наших прямых предков защитной «полосой препятствий», столом и домом. А все прочие претенденты на роль Homo Sapiens Sapiens — безблагодатно сдохли. Откуда такая уверенность? Уже могу объяснить.
Наука антропология — зародилась относительно недавно. В середине XIX века. Это не помешало ей потрясти самые основы миропонимания. Вместо роли «сына божьего», человек, с огромной неохотой, начал привыкать к мысли, что не «царь природы», а «продукт эволюции». К тому же, более чем вероятно — её промежуточный результат. Поневоле занервничаешь. Что мы знаем о своей эволюции?
Человек «современного типа» — появился одновременно с открытием способа добывания огня. В промежуток между 300 тысячами лет до нашего времени и 30 тысячами лет до него же — кроме неандертальцев, в Южной Евразии людей не водилось. Смуглые «гости с юга» — набегали и убегали. Про неандертальцев мы сегодня знаем поразительно много. И одновременно, удивительно мало. Найдено, как минимум — триста их полных скелетов. В основном благодаря тому, что у неандертальцев была развитая культура похоронных обрядов и своих покойников они аккуратно закапывали в землю, а не съедали или ещё как-то «утилизировали», подобно «южанам» в тропиках. Кроме того, имеется громадное количество фрагментов костей неандертальцев, самой разной степени сохранности. И невероятное количество так называемых «артефактов», предметов их быта, всяких мелочей и даже отбросов… С развитием методов анализа — «информативность» самых пустяковых находок стала быстро возрастать. А появление методов исследования ДНК — стало важным дополнением к старым способам датировки. Зачастую, более точным, чем «геологический» или «радиоуглеродный»… К началу XXI века — с грохотом и скандалом обрушились целые пласты «официальных представлений» о развитии истории человечества. Факты, проклятые факты.
Во-первых… До появления технологии секвенирования генома — о степени «родства» ископаемых остатков древних людей судили по внешней схожести или наличию ярких отличий. Кому какой признак нравился (обычно, из эстетических соображений) — так тот на его основании «классификацию» и выводил. Умозрительно, но безапеляционно… Как правило, с расистским подтекстом. Ещё буквально вчера (в 90-х годах) авторитетно утверждали, что кроманьонец и неандерталец — разные биологические виды, неспособные к скрещиванию и рождению плодовитого потомства… А наших денисовцев — объявили совсем особым тупиковым видом древнего человека, равно далеким от тех и от других. Ну, захотелось.
Хорошим людям — иногда должно везти… В институте эволюционной антропологии имени Макса Планка — описанный шабаш и бардак придавили железным немецким орднунгом. Измерили, посчитали и перепроверили. Всё точно! Никаких «генетически различных» кроманьоньцев, неандертальцев или там денисовцев в природе не существует! Все эти подвиды Homo Sapiens — легко между собой скрещивались. Последним камнем в гроб расистских измышлений стал анализ костных фрагментов из Денисовой пещеры.
На счастье антропологов, её содержимое стали «научно изучать» поздно. С 1977 года. Таким образом, археологический материал избежал варварского перемешивания «культурных слоев», как в европейских пещерах, где с середины XIX века, ради поиска «зрелищных» крупных костей и черепов — зверски, старательно и безграмотно, перекапывали лопатами всё остальное. Подобно почти нетронутой гробнице Тутанхамона — Денисова пещера стала источником совершенно нового понимания жизни древних неандертальцев. Достаточно сказать, что в этом «медвежьем углу» Алтая, на отшибе обитаемого мира, были найдены бусины из скорлупы африканского страуса и браслет из полированного хлоритолита (явно добытого в Юго-Восточной Азии) изготовленный около 50 тысяч лет назад. Вещица настолько изящная и качественная, что он вполне органично смотрелась бы на витрине современного ювелирного магазина.
Так вот, судя по их данным, последние неандертальцы, до экологической катастрофы — вели крайне энергичный образ жизни. Совершенно нормальным, например, было рождение детей от мамы из Европы и папы из Центральной Азии. За много тысяч километров от родных мест — себе жен сватали. Моторные были ребята… Сами понимаете, все росказни о «истреблении неандертальцев» — стали фигней.
Во-вторых… Датировки по годовым кольцам древесных фрагментов оружия и предметов быта (новые методы проникли и в эту почтенную область прикладной археологии) — позволили выяснить историю эволюции охотничьего вооружения последних палеоантропов. Долгое время считалось, что если отсталые неандертальцы везде обходились дубинами и каменными топорами, то «гости с юга» вытеснили и истребили своих недалеких конкурентов более «продвинутым» метательным оружием. Снова не сошлось. Оказалось, что охотничье оружие плавно (хотя и очень быстро, за считанные годы) прогрессировало от оружия чисто «ближнего боя» к метательным копьям, метательным дротикам и затем лукам со стрелами — очень органично. В рамках одной культуры и «техники исполнения». Никаких «продвинутых пришельцев».
Просто рушилась «пищевая пирамида» и от горькой нужды приходилось охотиться за всё более и более мелкой дичью. В болотистых камышовых топях, занявших место тундростепи — мамонтов и шерстистых новорогов искать стало бесполезно. Зато утки — там есть даже сейчас.
Дополнительный аргумент — это отсутствие в пещерах, раскопах и захоронениях следов оборонительного оружия. Главного маркера начала эпохи междуусобных войн. Самые последние дикари, в исторический период, о щитах и шлемах — прекрасно знают. Подчас мастерят их с великим искусством. До начала голоцена (последнего межледникового периода, начавшегося около 12 тысяч лет назад) — без них как-то обходились. Профессиональная война, со всеми её «прелестями» — привилегия государства.
Похоже, что неандертальцы, при всей своей фантастической коммуникабельности, войн с себе подобными не вели. В далекие завоевания не играли. Обходились дарением и меновой торговлей.
И самое главное, в-третьих… Ни один биологический вид, сподобившийся приобщиться к продуктовому мультипликатору (что бы под таковым не понималось), не ушел от этого «волшебного горшочка» таким, каким был раньше. Пчелы и пауки — подтвердят. Всеми лапами и другими частями тела.
Фенотип живого организма, избалованного обильной и легкоперевариваемой пищей — на глазах (если верить знакомому стоматологу, с которым мы как-то зацепились языками — за считанные столетия!) изменяется в одном и том же направлении. В сторону «редукции» челюстного аппарата и мозгов. Если совсем грубо, то у всех организмов, повадившихся сладко есть и мягко жевать, начинают быстро отмирать зубы. За ненадобностью… Хоть у представителей древнего и славного надсемейства Anthophila (пчел), хоть у не менее древнего и славного отряда Araneae (пауков), хоть у необоснованно самонадеянного рода Homo, в лице единственного (и, похоже, случайно сохранившегося) подвида Homo Sapiens Sapiens. Безвинными жертвами того же самого процесса пали излишне доверчивые представители вида Canis lupus (волки), за совместные с человеком грехи разжалованные в подвид Canis familiaris (собаки домашние). А потом — организм начинает глупеть.
Ещё раз повторяю — быстро изменяется только фенотип. Другими словами — внешность. Генетически, за жалкие десятки тысяч лет — ни волк, ни человек существенно не изменились… Только зубки — тю-тю… Привычка к внешнему пищеварению (в нашем случае вареному и жареному) — никого ещё до добра не доводила. Морфологические отличия так называемых палеоантропов (живших более 30 тысяч лет назад) и неоантропов (внезапно и загадочно появившихся около 25–28 тысяч лет назад) — сводятся к заметно меньшим размерам челюстей, образованию подбородочного выступа и более крутого черепного свода. Потом — к уменьшению размеров головы и массы мозга. Всё! Если факт огорчает господ нацистов и прочих любителей мерить лицевые углы — могу выдать им тряпочку. Пусть в неё порыдают…
Усугублю. Сопоставление недавно установленных данных с давно известными вынуждает признать оскорбительную вещь. Палеоантропы (что бы под этим термином не понимали) — объективно, не были хуже нас в любой известной области человеческой деятельности. А вдобавок — наверняка были нас умнее. Что для некоторых современников (точнее, подавляющего большинства) — особенно оскорбительно.
Начнем с зубов. Эволюционное развитие жевательного аппарата, пройдя долгую борьбу противоречий, успехов дифференциации (приспособления «под задачу») и редукции (отмирания лишнего) — достигло наибольшего совершенства у приматов. Если на раннем этапе развития «позвоночных» (где-то от хрящевых рыб до гоминид) рулила дифференциация, то, начиная с истории развития гоминид, а также истории самого человека — на первый план выдвинулась редукция жевательного аппарата (в сочетании с невероятным ростом подвижности нижней челюсти). Как полагают — ради успехов членораздельной речи.
У древних гоминид имели место большие клыки и диастема. Редукция клыков, вероятно, связана с утратой последними функции «орудия защиты и нападения». Она перешла к вооруженной руке. При этом весь передний отдел зубной системы значительно сократился. Вначале — уменьшились размеры резцов и клыков. Затем — наступила очередь редукции «жевательных» зубов. Причем, роль «ключевого» зуба перешла от второго моляра к первому. Параллельно шла редукция премоляров. Процесс заметен уже у синантропа. У неандертальцев (особенно поздних) — резко выражены признаки редукции всех зубов. Было отчего. Современный химический анализ обломков их челюстей (остатков зубного налета) показал, что неандертальцы привычно питались ячменной кашей, густыми мясными похлебками и даже чем-то вроде острых соусов. За десятки тысяч лет до официально признанного появления человека современного типа.
Дальнейшая редукция жевательного аппарата (в раннем неолите и на протяжении так называемого исторического времени) — характеризуется учащением случаев врожденного (!) отсутствия третьих моляров («зубов мудрости»), постепенным уменьшением размеров зубов и усилением степени редукции бугорков. В самые последние тысячелетия (начиная с времен «додинастического» Древнего Египта) — отмечена усиленная редукция верхнего латерального резца (резкое уменьшение его размеров вплоть до полного отсутствия). При этом, хотя и достаточно редко (особенно часто, у представителей австралийских аборигенов) — встречаются дополнительные, четвёртые моляры. Последний признак — есть плата «австралийцев» за утрату навыка лепить керамику, между прочим. Включая, «запекание в глине». У их ранних «континентальных» предков четвертых моляров не было. Они появились заново! С возвратом аборигенов пятого континента к регулярному кормлению грубой, жесткой, кое-как прожаренной едой…
Очевидно, что основной причиной все более развивающейся «ленности» жевательного аппарата является массовый переход к заранее приготовленной, заведомо мягкой и почти не требующей тщательного пережевывания пище. Менее очевидно, что второй причиной, вызвавшей самую позднюю волну изменений в зубо-челюстной системе человека — стало быстрое распространение кариеса. До появления стоматологии — смертельно опасного заболевания. Кариес — чаще поражает людей с крупными размерами зубов и владельцев их более дифференцированной структуры. Таким образом, уменьшение размеров и упрощение структуры зубов человека — можно считать его защитной реакцией, по отношению к кариесу.
Вот как ни стараешься всё расписать подробно — остаются «темные места». Перечитала. Не понравилось. Попробую ещё раз, зайду с другого бока… Точнее — взгляну с точки зрения «диалектического материализма».
Если открыть «Капитал» Маркса и пересилить отвращение от занудного повторения одних и тех же мыслей разными словами — можно выловить фантастические перлы. Например, обнаружить там кулинарный рецепт! Этот феномен (кусочек из поваренной книги в заведомо подрывной литературе) — там не просто так. Маркс — приводит его как доказательство изуверской сути буржуев. Я — упомяну, как доказательство их же реакционности. (хотя мир будущего, как «общество беззубых» — не одобряю)
Проклятые капиталисты, в XIX веке, не просто норовили кормить рабочих второсортным силосом — злодеи хотели, что бы их затраты не пропадали зря. Они провели исследовательскую работу. И? Врачи-убийцы, на службе мирового империализма, «научно» выяснили, что кормить в массе почти беззубых пролетариев XIX века одним супом — пускать деньги на ветер. Почему? Он же, сцуко, почти не усваивается организмом! Даже тот, что «почти совсем, как мясной». Ну, из субпродуктов и отходов переработки мясного сырья… Оказывается, полное отсутствие зубов у человека — тоже плохо.
Для разложения белков на аминокислоты — обязательны ферменты. Которые, у людей — содержатся в слюне. Если голодный пролетарий жадно глотает свою баланду не жуя, то стоящий денег жидкий комбикорм — преобразуется в навоз без особого полезного выхлопа. А вожделенная «прибавочная стоимость» (ради которой на него потратился кормилец-капиталист) — соразмерно уменьшается. Кошмар!
Как заставить угнетенные классы жрать свою баланду не торопясь и тщательно жевать во время приема пищи? Сумрачный гений эксплуататорской мысли родил бизнес-концепт супа с сухарями! Хорошо засохшие, а желательно, «прокаленные» (!) сухари — сразу проглотить невозможно. Приходится их таки жевать. В итоге слюна обильно увлажняет пищевые комки, ферменты разлагают белки и жиры с крахмалом на усвояемые компоненты. Те самые жиры, сахара и аминокислоты, ага… А без ферментов, много ценного — тупо пролетает сразу в прямую кишку и транзитом — в канализацию. Ущерб! Случайно или нет, но именно в конце XIX века — возникла и стала «массово-доступной» такая отрасль медицины как «стоматология». Причем, тогда она вообще не считалась «медициной». Для открытия зубоврачебного кабинета — предпринимателю-кустарю даже не требовался медицинский диплом. Гримасы мира чистогана…
Короче, наша обычная грибная мука «с кашей» или наполнителем в составе «хлебцов» — гораздо питательнее «чистой» грибной муки, а бульон на ней же — надо есть с хлебом или с твердыми, засохшими сухарями, «по-капиталистически». То же самое верно, когда в качестве «наполнителя» — используется «нейтральное вещество». Целлюлоза, фунгин грибных оболочек… и так далее…. Чистый желудочный сок, в отсутствии ферментов слюны — полноценное усвоение пищи не обеспечивает. Ибо, жевать суп — физически невозможно. Без зубов — особенно. Всякого прогресса должно быть в меру…
А теперь — о грустном… Второй и не менее характерный признак использования любой живностью доступной ей разновидности «продуктового мультипликатора» — редукция мозга. Изобильный и не слишком трудно добываемый харч — нервную систему расслабляет. А поскольку развитый мозг — штука энергозатратная, природа тут же начинает экономить. Особи, познавшие радости внешнего пищеварения — стремительно глупеют. Коллективных насекомых, вроде пчел или муравьев, тут сильно выручает быстро формирующийся в подобной ситуации «групповой интеллект». Рой или муравейник, при всей безмозглости каждого конкретного элемента, часто проявляют удивительную разумность и даже изощренность мышления.
Пауки, на первый вгляд, тенденцию «обязательной умственной деградации» — явно не подтверждают. Но и не опровергают. Они будто застыли в своем совершенстве. Это при том, что пауки — одни из первых морских созданий, сумевшие освоиться на суше… Возраст древнейших паукообразных — составляет более 400 миллионов лет! Почти вдвое больше, чем у самых первых насекомых. С самого своего появления, все пауки — были и остаются хищниками. Известен только один (из 42 тысяч!) вид пауков, который питается растительной пищей. Ребята настолько хорошо сидят, что развиваться дальше не стали. При всем потенциале. Даже расти в размерах — не пожелали. Хотя, в отличие от насекомых, имеют нормальные легкие (вместо примитивных трахей с дыхальцами) и могли бы себе позволить.
Совокупность разнообразных задатков, как то: возможность иметь большие размеры, зачатки интеллекта, прекрасно развитые органы чувств и непревзойдённый «инструментарий» хищника — сделают маленьких пауков достаточно серьёзным противником самозванного «царя природы» человека, если вдруг в эволюции земной биосферы что-то пойдёт «не так». Людям такой регресс — пока на руку…
Серьезно… Последние десятки тысяч лет и особенно в историческое время — великий и всемогущий Homo Sapiens Sapiens начал «терять темп». Атрофия сагиттального гребеня, характерного для травоядных животных, питающихся грубой растительной пищей, а также хищников, использующих зубы в качестве оружия — когда-то дала возможность вырасти мозгу. Этот гребень характерен для хищных динозавров (включая тираннозавра) и для многих ныне живущих животных — псовых, кошачьих, тапиров, приматов, как опора для крепления мощных челюстных мышц. Среди современных крупных приматов — он есть у самцов гориллы и орангутана. Иногда имеется у самцов шимпанзе. У всех палеоантропов, как и современных людей — такого «украшения» на черепе нет.
Вся история развития Homo, вплоть до Homo Sapiens верхнего палеолита — это история роста его головного мозга. Пик достигнут около 30 тысяч лет назад. Средний размер головного моза у взрослых мужчин тогда превысил 1500 кубических сантиметров. Причем, это «сглаженные данные». Ради толерантности в статистику включили всех представителей поздних Homo без разбора. На самом деле, у европейских Homo, времен последнего ледникового максимума, средний размер мужского головного мозга превышал 1800 кубических сантиметров… Для сравнения, у современных мужчин средний размер мозга — не больше 1425 кубических сантиметров, а у женщин — не больше 1350 кубических сантиметров. Факт!
Уменьшение мозга началось примерно 25 тысяч лет назад и по сей день продолжается вполне ощутимо. Разные исследователи склонны объяснять это по-разному. Одни (особенно гордящиеся собственной разумностью), туманно рассуждают о важности количества и качества межнейронных связей, о непринципиальности абсолютной массы мозга, об отсутствии корреляции между этой массой и уровнем интеллекта, о различиях массы мозга и объёма мозговой полости черепа. Другие — болтают о тонкостях методик измерений, о соотношении взаимных объемов нейронов и нейроглии. Типа — мозг у мухи мал, но зато она думает многократно быстрее человека. И это даже правда. Однако, о нейронах неандертальцев и кроманьонцев мы ничего не знаем, а о размерах их мозга — знаем наверняка. Десятки тысяч лет — не тот срок, за который могли существенно измениться размеры и характеристики нервных клеток. Отсюда следует главный неприятный вывод — древние люди были значительно умнее нас.
Они жили в гораздо более сложных и опасных условиях, чем мы сейчас. Вдобавок, были универсалами. В одной голове, каждый человек, должен был хранить сведения обо всём на свете. Ещё не было ни специализации, ни письменности, а мир оставался сложным и беспощадным к любым ошибкам. Понятно, что от обилия житейской премудрости голова неизбежно «пухла». К тому же, оперировать всей накопленной информацией приходилось быстро и полностью самостоятельно. Древний человек до всего доходил своим умом. Возможности обучения тогда были минимальными. Продолжительность жизни — невелика. А умудрённых опытом стариков, да ещё и с педагогическим даром — катастрофически мало.
Вынужденный переход на преимущественно растительную диету — оказался для поздних Homo тактическим триумфом… и стратегическим поражением… Почти мгновенно распространившись по всей территории планеты, подвид Homo Sapiens Sapiens, мягко говоря, начал зажираться. Избыточный запас прочности, возможность в одно рыло «выжрать кормящий ландшафт» до минерального слоя — ему на пользу не пошли. Как справедливо замечено: «разум людей — величина постоянная, а население растет».
Большой активно работающий мозг, материально и энергетически — это жутко затратная штука. Потребляет дикое количество калорий и дефицитного животного белка. Не зря палеолитические люди имели мощное телосложение — им надо было усиленно кормить свою огромную «думалку». Благо, что ещё существовала благодатная «тундростепь», со стадами мамонтов и бизонов. Сразу после перехода на питание «корешками» — отбор, объективно, двинулся в сторону уменьшения мозга. Обильная углеводами диета — позволяла неограниченно плодиться, а не кормить большие тело и голову. Выигрывали индивиды с меньшими габаритами, но повышенной плодовитостью. Результат — вокруг нас. Переход к производству продовольствия (от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству) итоги деградации закрепил. Казалось бы, у скотоводов с калорийностью и «белковой полноценностью» пищи дела обстояли получше. Неспроста групповой рекорд размеров мозга сейчас принадлежит монголам, бурятам и казахам. Но жизнь скотовода всё равно несравненно стабильнее и проще, чем у древнего охотника-собирателя. У них — и специализация имеется, и возможность грабить земледельцев — позволяет не перенапрягать интеллект. Все скотоводческие культуры — зависят от соседних земледельческих. Поэтому, мозги, все последние тысячелетия, деградировали и продолжают деградировать у любых дважды Sapiens — тотально по планете.
Закономерно возникает вопрос — почему же у современных охотников-собирателей объём мозга, практически всегда, очень мал? Австралийские аборигены, ведды, бушмены, пигмеи, андаманцы и прочие семанги, все как один, имеют наименьшие размеры головы в мировом масштабе. Выходит, у них мозг уменьшался ещё быстрее, чем у стремительно тупеющих земледельцев и скотоводов? Разве их жизнь стала настолько проще палеолитической? Ответов, на самом деле, целых два. Во-первых, в подавляющем большинстве случаев, примитивные охотничье-собирательские сообщества живут в контакте с культурами производящего хозяйства. Земля стала тесной очень давно и свободных территорий на ней просто нет. Во-вторых, охотники-собиратели — заселяют самые неудобные, бесплодные и полубезжизненные места на планете. В силу технической отсталости, неспособности постоять за себя с оружием в руках. Поневоле им пришлось приспособиться к скудному питанию, не слишком обильному полноценным животным белком.
Человек сам загнал себя в эволюционную ловушку. Мест достаточно обильных дичью, но малонаселенных — не осталось. Охотник-одиночка или маленькая группа — там обречены на полуголодное существование. И живы ровно до тех пор, пока их земля не понадобится более высокоразвитым соседям. А эти цивилизованные соседи получают всё в готовом виде, из рук государства. Хоть пищу, хоть вещи или информацию… Крайне мало современных людей способны руками сделать какое-либо орудие труда из природных материалов. А тем более — придумать его заново. Каждого, с рождения (!), окружают толпы специально выдрессированных лекторов, наперегонки спешащих поведать о всех тайнах мироздания (в которых, как правило, они сами ориентируются только со шпаргалками в виде статей, монографий и баз данных, накопленных долгими предшествующими поколениями). К чему приводит такая личная бездарность в совокупности с опорой на «коллективный разум» — хорошо показывают муравьи, пчелы и термиты…
Возникновение государства — дополнительно всё опошлило. Начались попытки увеличить управляемость населения, игры с калорийностью и белковой полноценностью рациона питания. Борьба за полный контроль властей над производством и распределением продовольствия… Сделать из человека послушного и безмозглого муравья пока не удалось. Тем не менее, наблюдаемые тенденции — не радуют.
Как бы это помягче выразиться? Мы примерно представляем, как жили в Евразии самые последние палеоантропы. Большеголовые (1600–1800 кубических сантиметров мозгового объема) поздние неандертальцы, как и подобает талантливым индивидуалистам — селились свободно. Крайне небольшими общинами, а скорее — отдельными семьями. Независимо и просторно. Их быт — был интересным, сытным и мирным… Для современного, отчаянно перенаселенного мира, подобный образ жизни — непозволительная роскошь. Как и большая голова… Логично поинтересоваться — а как жили на Земле люди с маленькими головами? Это тоже известно. Несомненные «человеки» (генетические исследования 2008 года доказали их способность неограниченно скрещиваться с любым подвидом Homo Sapiens), но с объемом мозга под 1300 кубических сантиметров, сегодня именуемые Homo erectus (человек прямоходящий) — предпочитали жить скученно. Так называемым «первобытным стадом». Огромные стационарные поселения — одновременно населяли сотни эректусов. Естественно, кормящий ландшафт такие полчища довольно быстро выжирали «в ноль», отчего стремились обосноваться в наиболее «кормных» местах. На рыбных плесах, возле речных переправ, где проходили миграционные маршруты травоядных… До полного истощения ресурса. После чего, тысячными толпами, отправлялись искать новый источник пропитания. Или — голодную смерть. Все козырные места на планете — заняты давным давно. По указанной причине, Homo erectus или постоянно воевали между собой, или регулярно предпринимали «набеговые походы-миграции» далеко от привычного ареала расселения… Буквально шли ордой, кормясь загонными охотами и уничтожая на своем пути всё живое. Прямо таки, как современные «цивилизованные люди». Интересно, что и исчезли с лица земли эректусы одновременно с неандертальцами, около 28–30 тысяч лет назад… Точнее, мы — это тоже они.
Вот в этой-то, не особо значительной разнице — есть повод для скромного оптимизма. Цивилизация — неистребима. Регресс — это смерть. Подражать миграциям леммингов — крупным наземным животным нельзя. Там где мелкие полярные зверушки находят себе хоть какой-то корм, представители вида Homo способны только надежно протянуть ноги от голода. Стратегия объединения в «корпоративные сверхорганизмы», оказавшаяся спасительной для насекомых — для человека тоже губительна. Всегда и повсеместно, в годину бедствий, перенаселенные города и опирающиеся на них государства — вымирают первыми. Объективно, по неспособности «массы» разумно самоорганизоваться и «по уму» распорядиться скромными остаточными ресурсами. «Коллективный разум» многотысячные толпы дураков, увы, не спасает. Толпа, как единое целое, в среднем — всегда глупее самого недалекого своего «элемента».
Парадокс? Совершенно нет. Сложное коллективное взаимодействие сотен и тысяч особо не разбирающихся в жизни «винтиков системы» протекает относительно благополучно только в привычной обстановке. Любой сбой, выходящий за пределы «рабочих методичек» — становится катастрофой. Высокие достижения цивилизации мало копить в библиотеках — их надо держать в голове и уметь применять. Нет такого умения? Нет такой способности? Нет желания хотя бы поддержать тех немногих, у кого голова ещё сохранила навыки самостоятельного мышления? Извините, приплыли… «Премию Дарвина» — в студию!
Вся история человечества — тому одно непрерывное подтверждение. Которое никого и ничему не учит, м-дя… Даже история изобретения и внедрения «продуктового мультипликатора». Для северных (ныне умеренных) широт Евразии, изобретение простейшего глиняного горшка и «современных» кулинарных приемов 30 тысяч лет назад, стали спасением. Оригиналы неандертальцы выжили, дав начало нам всем… Для их южных родичей-подражателей, то же самое открытие, сделавшее возможным переход к оседлому земледелию и Неолитическую Революцию — стало проклятием. Породило современное государство.
Поясню. Как любое значительное изобретение, «продуктовый мультипликатор», согласно диалектическому материализму — является «оружием» и орудием». С первой функцией, более-менее ясно. Возможность сварить в керамическом горшке похлебку или испечь в печи лепешки, посреди тотального голодного мора — то же самое, что возможность надеть противогаз посреди тотальной химической войны.
А вот функция «орудия» — штука противоречивая. Применительно к культуре питания — особенно. В школьных и вузовских учебниках это не пишут, кстати. В зависимости от избранной людьми плотности расселения — возможен веер вариантов. От привольной, хотя довольно опасной, жизни среди лесов-степей-болот (полностью своим умом и целиком на подножном корму) — до реала ближне, южно или дальневосточного «социума-муравейника», где сотни миллионов «человекообразных особей», впроголодь, спят, живут или лезут куда-то по чужим головам, непрерывно пихаясь локтями (при этом, в абсолютной зависимости от пайки, которую им выделяет государство). В последнем случае — без малейшей надежды когда-нибудь, даже теоретически, вырваться на свободу. Навыков самостоятельной жизни — совсем нет.
Глава 59
Болотная покасть
Самая затянувшаяся катастрофа, на определенном этапе, склонна самоупорядочиваться. Это не объективное наблюдение (я специально интересовалась), но человеку хочется порядка и порядок начинает ему мерещиться. Например, я постоянно ловлю себя на мысли, что по одному факту вызова на связь в определенное время — можно догадаться о его причине. Если с утра — что-то интересное нашли разведчики и требуется срочный анализ. Если он после обеда — возникли проблемы на кухне (с легкой руки военных, новый «наряд по столовой» приступает к обязанностям после дневного развода). Ночные разговоры после ужина — редкий экстрим, который сильнее всего запоминается. По записям — заметно.
Когда селектор противно загудел в пять часов пятничного вечера (ещё до ужина!) — в голову ничего особенного не пришло. Мало ли, проверка связи или вызывали по рации, а батарея села. Ни пресловутая «чуйка», ни собственный опыт — ничего не подсказали. То есть, интуиция — давно ёк…
— Алё! — телефонной трубки нет, но городской рефлекс начала разговора сохранился.
— Галина, у нас проблема, — голос у Соколова подчеркнуто спокойный, — Мыши съели посадочный фонд… Весь. Говорят, — легкая заминка, — вы готовили ещё какой-то «аварийный резерв»?
— Громко сказано, — в горле сразу пересохло, — По щепотке семян, как в книжке про Робинзона Крузо. Скорее для самоуспокоения, если честно… — и для пресловутого «броска в Париж», о котором напоминать и вовсе нетактично, — Всё в порядке.
— Есть возможность на них посмотреть? — ого, похоже, на нашем корабле тихая паника и каудильо её гасит.
— Когда?
— Если возможно — немедленно… Хорошо бы прямо сейчас.
— Вы где?
— В помещении штаба…
— Ладно, я принесу.
— ???
Кто в курсе — не пинайте больно. Всё неправильно. Но, так «сложилось исторически». Коллекции семенного материала, специально районированного для Центральной Евразии XVII века — моя забота и «зона ответственности». Всё было приготовлено по-уму и даже согласно нормам международных стандартов. Короба из особого трехслойного металлизированного пластика с герметично запечатанными пакетами, маркированными на трех языках (русский, английский и латынь). Контейнеры для их ручной переноски, с встроенными индикаторами нарушения условий хранения (влажности-температуры и прочего) в период транспортировки или гарантированного депонирования. В хорошую копеечку влетело, кстати…
На «большой земле» — меры предосторожности выглядели достаточными… Хоть абонируй ячейку глобального хранилища семян на Свалбарде (архипелаг Шпиц-Берген, Норвегия). Мировой уровень!
После попадания в «дыру» — многое полетело кувырком. Например, температурный режим строго в диапазоне «минус 18–20 градусов Цельсия». То электричество отключалось, то воевали, то не до семян вообще было. То есть, всхожесть я гарантирую, но не после 30 лет непрерывной экспозиции. Для побега в Европу (хотя и под совсем «левым» предлогом) — был припасен «малый дуплетный набор». В августе я посчитала его перестраховкой. Пара десятков цилиндрических контейнеров из нержавейки, с внутренней термоизоляцией и герметичными крышками, вшитыми в подобие охотничьего патронташа. Для ношения на теле. Тоже — «всё по науке». Каждая колба содержит ровно 500 семян перекрестноопыляемых видов или по 300 семян генетически однородных образцов. Выглядит он странно, как походная амуниция наркокурьера. Подозреваю, с неё и копировали… Но, вышло компактно и довольно удобно. Это добро — я держала у себя в холодильнике «модуля». До последнего момента и уже после него. А надевала один раз, в памятную ночь… Вернувшись в «модуль» утром, после смерти Володи, сунула сбрую обратно. На автомате. Сомневаясь в нужде забивать без того крошечный полезный объем камеры уже ненужной цацкой.
Зря сомневалась, выходит… А ведь теперь, кроме меня, о действительном назначении этого «аварийного резерва» никто не знает. Даже не в курсе, что он был на мне, когда они Володю… Стоп, вот такого — никому знать и не надо. Проехали. Есть официальная версия — готовность к пешему перебазированию из зоны «аномалии» при чрезвычайных обстоятельствах. Логично? Убедительно? Хватит!
Продела руки и голову в мягкие ремни, дырявого подобия жилетки. Щелкнула замками и ещё раз оценила покрой, не мешающий свободе движений. Наверное, первые пользователи девайса, кроме него самого, таскали в подмышечной кобуре пистолет… или два пистолета. Чувствуется продуманность конструкции. Наверное, это носили и женщины. Удобно, как животику, так и бюсту. Уже стоя в дверях — спохватилась. Фраза «мыши всё сьели» — для дилентантов. Мыши — не столько едят, сколько портят… И гадят сверху… Наверняка, пакеты с семенным материалом прогрызены, а их содержимое высыпалось и перемешалось с мышиным пометом. Но! Мыши никогда не подъедают и не растаскивают добычу целиком, до последнего зернышка… Вывод? Если взять пинцет с лупой и аккуратненько отделить какашки от целых зернышек… Робинзоны мы или не робинзоны? Так что, нужен «полевой» набор инструментов, упаковка для гм… «образцов» (что там в итоге от «семенного фонда» осталось), опять же — дезинфицирующие химикаты. Всё это — мне явно пригодится. Даже одно уцелевшее семечко — хороший шанс минимизировать совокупные потери… Главное, не мешкать. Ох… Ну, Лев Абрамович… Ну кладовщик-самоучка… Ну погоди!
Последний раз я посещала «штабной модуль» (под ручку с полковником Смирновым) пару месяцев назад. Во, время летит! За период активной эксплуатации, в условиях «близких к боевым» — у изделия современной западной индустрии обнажились родимые пятна капитализма. Кое-где лопнула шкура у обшитых кожезаменителем офисных кресел, стерся «до нуля» рисунок на изображающем паркет пластике полового покрытия, из половины светильников выдернуты лампы дневного света. И их самих поубавилось.
Уф-ф-ф-ф… Зато — тепло. Чистый, без примеси дровяной вони, электрический уют. Не имея возможности сравнить, мы мало ценим простые радости цивилизованного быта. Куртку — на крючок, а жилетку, с серебристыми головками контейнеров — на всеобщее обозрение. Хотели видеть — смотрите!
— Добрый вечер! — плохой знак, народ в ответ только что-то неопределенное хмыкнул.
— Это… всё, что есть? — а вы думали, я на себе приволоку «реплику» фонда ВНИИР?
— Ага! — надо бы улыбнуться пошире, уж больно у собравшихся серьезные физиономии, — Два сорта пшеницы, один сорт ржи, по два сорта картофеля, гороха, огурцов и помидоров. И кое-что ещё… Например, кукуруза и подсолнечник. Извините, задумано, как набор для выживания на подножном корму в резко-континентальном климате. Все необходимое и ничего лишнего. Бананов, например, нету…
Молчат… Переваривают информацию. Тогда — я тоже кое-что спрошу. Времени в обрез!
— Где сейчас недоеденный мышами посевной материал?! — не дай бог скажут «выкинули».
— На переборке… — завхоз ответил сразу, не задумываясь, будто именно этого ждал.
— ???
— Товарищи, с преступной халатностью отнесшиеся к чистке снега возле опор склада — отбывают дисциплинарное наказание «я-ля Золушка», — добродушно разъяснил Соколов, — Всех снабдили хорошо освещенными рабочими местами, пинцетами и пробирками. Этикетки на пакетиках — сохранились. Там даже цветные картинки семян — есть. Теперь, этим людям долго будет чем заняться в личное время.
— А-э-э…
— Не испортятся ваши семена…. Которые уцелели, естественно… Что сей момент не перебирают — хранятся на холоде. Что начерно перебрали — тоже.
— Так ведь…
— Сначала — сортировка от мусора и мышиного помета. Чем быстрее — тем лучше. Так?
— Ага…
— Потом — протирка каждого семечка дезраствором и осмотр на предмет повреждений…
— Хорошо…
— Потом — повторный осмотр каждого семечка под лупой и окончательная сортировка по видам и сортам. Перед закладкой на ответственное хранение. Правильно? Вы что-то хотели добавить?
— Да нет, всё нормально. Только я, потом, всё равно сама проверю, — пронесло…
Общество, как говорится, дружно выдохнуло… Здорово они тут, как видно, сами себя накрутили. Лев Абрамович — даже на вид, злой, растрепанный и красный, как после мордобоя. Товарищ Ахинеев — просто красный и общей аурой напоминает актера Моргунова (в криминальной роли) из старых советских комедий. У господина главного начальника — обвисли усы (никогда раньше не понимала этого выражения). В торце стола, нахально оскорбляя почти уцелевшую полировку — здоровенный, выгоревший на солнце и потертый на сгибах рюкзак, источающий болотную вонь. И, надо понимать, его владелец. Практически квадратный в проекции мужчина, примерно моего роста, с шальными ярко-зелеными глазами и кривым разбойничьим кинжалом (безусловно самодельным) на поясе. Что-то я про него слышала. Ага, вспомнила. Единственный среди коллектива кадр, с известной натяжкой, могущий называться уроженцем здешних мест. Разница в 200 километров, по сибирским понятиям — это ни о чем. Вероятность его попадания в «проект», по всем правилам обеспечения общей секретности — никем даже не учитывалась. Но, «закон больших чисел» — неумолим. Кажется, его фамилия — Плотников…
— Все в сборе? — похоже, это Соколов одернул присутствующих, завершив перебранку, — Анатолий Михайлович, докладывайте! — прямо с места в карьер, словно я полностью в курсе проблемы.
— Значит так, гражданин начальник, — мужик не шагнул, а плавно перетек к рюкзаку и запустил в горловину обе руки, — Насчет «не шуметь» — оно сильно верно. У меня в семье вообще шума не любят… От всякого шухера — только лишнее беспокойство. Я тут по окрестностям пробежался, ибо отнюдь не те места, где шуметь можно. На приключения нарваться, как Кузьме Иванычу — на тунгусье. Был волчара — здравствуй унты! Есть чем жить, есть… Одному-пятерым, прокормиться вполне. На всю ораву — впритык, или — ненадолго. Уже с печальным перебором харча. А если с этими вашими закосами в постиндустриал, как говорят мои из этих, не предки буряты — «угэ». Даже — «хама угэ». В смысле — что если хошь покушать, то думать надо и бегать. Вот, чего притащил…
Полировку дядя всё же пожалел. Хозяйственно вымахнул из своего рюкзака мятый, чуть потертый обрывок клеенки. И — принялся метать на него, из брезентовых глубин, кульки, свертки и этакие увесистые пакетики… Не переставая комментировать творящееся действо.
— Далеко я не ходил. Сказано — «в шаговой доступности», так и пусть. Максимум, на семь километров, от расположения… Хотя, если напрямки, или через сопку насквозь — от силы два… Вот эти самые места, молодым, ещё там, я все как есть облазил. Понятно, без Иркутской ГЭС — берег здесь другой и вода в Ангаре — ниже. А в целом — природа-то не меняется. Главное, людей почти нету.
— Вы разверните… — завхоз почуял добычу.
— Опа! Дело в том, что я тут, всё застал до «элитной застройки». И немного изучал вопрос. Первое образование — все же биологическое, коллеги мы мало-мало, Галина Батьковна. Были толковые работы в Иркутском университете. Как раз по истории биогеоценозов, прям здесь. Тут рядом — долины рек Листвянка и Большая Речка. В них — ну просто до фига диких злаковых. Например, ага…
Первый из раскупоренных кульков щедро обнажил в нашу сторону своё сыпучее нутро.
— Пырей ползучий. Это я руками, за десять минут, натер. Его там полями, реально. К осени — семена в метелках еще держатся. И выедать это дело, зверь приходит только зимой. Придумать бы какую косилку, я не скажу комбайн. Попроще, переносное. Технарей в команде хватает. По ровному, тонн пять — собрать за раз можно. Единственный минус — далеко. Второй минус — переработка. Всё же не пшеница, а официальный сорняк…
— Интересно… — это я из вежливости, честно говоря — перспективы не впечатляют.
— В Братском остроге, — звериным нюхом почуял неискренность докладчик, — казаки… в данные времена, которые, как раз мои предки — вполне собирали пырей и лебеду, смешивали с ягелем и пекли лепешки… Да, в случае если, как тут говорят, «семенной фонд утерян» — я превращаюсь в сурового практика. Пропердимся, но живы будем!
— Огласите весь список, пожалуйста! — цитатой из комедии времен «мохнатого совка», оперативно сгладил нарождающийся конфликт завхоз, — Мы крайне заинтригованы…
— Ага… Малина! Уже сухая, — распахнул недра следующий сверток, пахнув ароматом бабушкиного варенья, — Но, зимой её можно собирать без опаски. Медведи спят. Лучше не рвать, прямо с верхушечными ветками. Заросли совсем рядом. Обратный склон к Байкалу. Где-то 1–1,5 километра от внешнего минного поля. В чистом виде оно почти без толку. Даже не изюм. Однако, если долго варить, выпаривать и возгонять, то на выходе — вроде бы патока, с хорошим содержанием витаминов. По две столовых ложки в день на рыло и «санитарная норма» есть. На вкус, правда — противная, приторно-кислая фигня…
— Уже кое-что! — кажется, дух от пересушенной бывшей малины на многих подействовал умиротворяюще, Ахинеев за словом в карман не полезет, — Хотя и несерьезная еда… Так, на компоты.
— Это не еда, это — витамины и микроэлементы, таки дела. Насчет еды как раз прорыв нужен. А так — всякой ягоды полно, только под снегом. Из верховых — есть ещё облепиха… Ага, вот!
Самый большой из пакетов — реально полон до краев.
— Как раз — самый её сбор, в ноябре. Раньше — только так и собирали. Это уже потом скурвились. Только одному неудобно. Зато — самый ваш постиндустриал… Полотно расстилаем на снегу под кустом и трясем. Все. Собираем в кучу, раскидываем по емкостям, далее — лишь доставка. Через одну горку поросшую лесом. Отсюда — километров пять. Выделить десять человек. Примерно на три дня дела. И запас — на год вперед.
— А зачем? — когда Лев Абрамович не в духе, общаться с ним проблематично, — Только не рассказывайте мне про «сибирский ананас»… Я пробовал настоящие. Облепиху вашу, кстати, тоже.
— На варенье… — энтузиаст местных дикоросов запнулся на полуслове, — Только хоть чуть сахару добавить… Там витаминов и всяких биологически активных веществ…
— Галочка, когда у нас ожидается свой собственный сахар? — как будто сам не знает.
— По самым оптимистическим планам — примерно через месяц. Кислотоупорная керамика — ещё не готова. И химически стойкие нержавеющие трубки — тоже нужны.
— Чем можно его заменить? — опять же, как будто сам не знает.
— Если бы тут был крахмал — патокой. Перегнать её на крахмал — можно в любом тазу.
— Угум… Кто скажет, когда у нас ожидаются первая кирзовая обувь и крепкая зимняя спецодежда?
— Вы же сами график развития «химпрома» составляли… — не выдержал уже каудильо.
— Именно! — Лев Абрамович, театральным жестом, изобразил разглядывание в бинокль далекого светлого будущего, — Что такое хождение по заснеженным предгорьям в «городской» осенней обуви «на рыбьем меху» — мы уже узнали. Не зря, в каждую «точку» за пределами расчищенных дорожек, тянем канатные переправы. Что такое сбор дикой облепихи в зимнем Прибайкалье без крепких курток и годных для такой работы брезентовых рукавиц — нам предлагают попробовать… Прорицаю! После одного полноценного рабочего дня — вся наличная верхняя одежка в клочья. Она же колючая, как терка! Хуже акации…
— Да ну на фиг!? Я же сходил. Хотя — да. Оделся правильно. Сразу, как вербовался — что-то заподозрил и «малый таежный набор» прихватил. Правильная роба, сапоги… Таких тут не запасли. Но это не критично, там гемор только с обувкой. А одежда — дело третье. Чтоб трясти и собирать — АЗК не нужен.
— Во-о-от… Анатолий Михайлович, не увлекайтесь. Без сахара, ваши ягодные запасы — скорее медицина, чем еда. Пока для нас важны источники растительных углеводов. Опять же — в той одежде, что почти половина народа имела для выхода на экскурсию — им, до весны, сидеть в тепле под крышей. Вы сами обещали проверить разные варианты… Не только «вершки», но и «корешки». Особенно — на мелководье в прибрежной зоне, где не надо долбить землю, а достаточно сломать лед.
— Уууу, как все шибко стремно. Мороженая облепиха — это, в принципе, и есть сахар. После отделения твердой фракции, возгонки и кристаллизации. Не, нету на вас друга Кости, с боевой мясорубкой… Мы не далее чем в 60 км отсюда в 1988 году с ним на облепихе, без ни хрена, бражку ставили. Но для нас всех согласен — собакам на драки. Потому, про корешки. Это — сколько угодно, — покладисто согласился здоровяк и плюхнул на клеенку пару новых, хитро закрученных свертков, — Всякого «условно съедобного» дерьма тут — ну, просто завались!
По помещению, мощно перекрывая все прочие ароматы, поплыла удушливая болотная вонь.
— Нате!
— Вы их совсем не мыли? — ох, ну от корешков и запашок… После свежего морозного воздуха — даже глаза защипало…
— Мыл, два раза. На месте и уже тут, по прибытии… Я же всех честно предупредил про «условно съедобное»? Кака, она и в Африке — кака.
— Ничего, это я от неожиданности… — завхоз сморщил нос, проморгался и сделав над собой усилие, приблизился к «образцам».
— Если верить Галочке — придется работать с тем «материалом», что есть.
— Почему — придется?
— Объективно. Выбора-то особо нет.
— Так я же говорил…
— У высших водных растений — максимальная «листовая поверхность», а следовательно — предельно возможная «урожайность» съедобной массы, при минимальной трудоемкости её добычи.
Знатно припечатал. Всю мою «обзорную записку» по резервным источникам растительных полисахаридов — ужал до десятка слов. Именно так. Хотя «урожайность» — термин сомнительный. Высшие водные растения-многолетники наращивают корневую массу, в которой, к осени, накапливается крахмал — годами. Но, там — совершенно не клубни картошки, а плотно переплетенная путаница одеревеневших до непрожевываемости (не всякий ножик возьмет) узловатых тяжей, разной толщины и степени заглубления.
— Ага… Ладно. Вот это — рогоз. Был в Иркутске клуб выживальщиков «Сталкер», там мы пробовали печь хлеб из камыша. В принципе, можно питаться достаточно неплохо, хотя — пропастина редкая. Этаким «материалом» впору не утробу насыщать, а старые самовары до блеска чистить. Но, нам сейчас не харчами перебирать.
— Много его?
— Сразу скажу, что от расположения, до ближайших серьезных камышей — примерно 130 километров. Поблизости — почти и нет.
— В смысле?
— Любому камышу, я — в широком смысле, тростнику, рогозу — нужно тихое мелководье, с илом… а не зона штормового прибоя, с гранитной галькой.
— Разве вокруг мало мелководья?
— По большому счету, мало. Берег у Байкала — обрывистый. Волна — сильная. Годных для камышей мест, у самого озера — меньше 1 % длины береговой линии. Тот камыш что есть растет не с краю, а в затишках. Разных бухточках, закрытых от ветра долинах речушек, соровых заливах… Здесь, по окрестностям — его тьфу, кошкины слезы… Хотя, там-сям, по паре гектаров, близко найти можно.
Съедобные высшие водные растения Северной Евразии, — камыш, рогоз и тростник (обычно их называют «камышами»)
Почему — «бывших? Объясняю на пальцах. Это сегодня мы знаем, что корневища любого камыша или тростника (например, рода Рогоз, по-латыни Typha, это у которого «семенные початки» на верхушках стеблей, похожие на коричневые колбаски) — содержат 15–30 % сахаров и полисахаридов, до 6 % белков и до 3 % жиров и наиболее питательны в «холодный» сезон. Если их измельчить и варить 40–50 минут, то получится густой сладкий отвар. «Прикорневую» белую часть молодого камыша — едят и в сыром виде. А корневища тростника (с «метелками» на верхушках стеблей) — к зиме накапливают до 50 % крахмала (к сожалению, они у тростника твердые, как деревяшки). Из высушенных корневищ — получают средней паршивости муку, годную для выпечки хлеба. От большой нужды — корневище любого камыша или тростника — можно испечь на углях или в золе. А весной даже прикорневая часть стебля камыша-рогоза (белого цвета, сладковатая на вкус) — может использоваться для салатов или просто, как «витаминная добавка». Официально считается (прямо написано, в солидных справочниках!), что людям, оказавшимся в «экстремальных» условиях — не грозит голод, если поблизости есть заросли камыша или тростника. Даже, посреди зимы! Фактически, их корневища, по питательности, эквивалентны клубням картошки. Но, наши древние предки — питались мясом…
Кроме того, отлично известно, что регулярное питание «камышовым хлебом» — вызывает болезненные явления. Вплоть до классической алиментарной дистрофии, так как для полноценной жизни — что белков, что жиров в нем недостаточно. Голод не тетка. Однако, ни печеные корневища камыша, ни похлебку-кисель (из них же) — долго жрать ни у кого не получается. С души воротит, икается, пучит живот и пердится… Даже в самые голодные времена, при малейшей возможности — люди подобной «еды» стараются избегать. Все сорта камыша и тростника имеют съедобные корневища. Вкусных среди них нет.
Замечу, что это — реакция на непривычную еду вполне приспособленных питаться любой крахмало-содержащей пищей современных людей. С нормальной ферментацией желудочно-кишечного тракта! Для сравнения, в Центральной Афррике до сих пор живут племена физически не способные употреблять в пищу хлеб. Их организм — не вырабатывает нужных для его переваривания ферментов. При попытке есть мучное — аборигенов региона буквально скручивает в узел «глютеновая энтеропатия». Каково пришлось последним неандертальцам, вынужденным выбирать между голодной смертью и приспособлением к новой и не особенно питательной диете (корневищам и ростовым почкам болотной травы) — страшно представить. Скелеты последних представителей человечества с ярко выраженными «неандертальскими» признаками — несут следы постоянного недоедания. Их суставы — поражены артритом… Зубы — начисто стесаны или — вообще выпали при жизни (наиболее вероятно, от хронического авитаминоза). Настоящие «дети болот», если кто понимает этот термин, применительно к человекообразным. Низкорослые, худые, болезненные…
Австрийский писатель Стефан Цвейг, в начале ХХ века, прославился серией новелл под названием «Звездные часы человечества»… Если подойти, с теми же критериями, к периоду «the Last Glacial Maximun», вернее говорить о «звездных веках». За этот срок, в невероятно трудных условиях — были изобретены и освоены все главные атрибуты нашей современной цивилизации. Керамика и здания, метательное оружие и транспорт, сельское хозяйство, наука и культура. Да и сам человек, вместе с неразлучной собакой, видоизменились до неузнаваемости, приобретя нынешний облик. Питание — диктует фенотип. И Homo Sapirns Sapiens — расстался с массивными челюстями. Главной приметой «первобытных людей». Перешел на вареную пищу. А домашняя собака (по той же причине) — из волка стала «домашним» животным. В страшной борьбе за существование — два вида-симбионта вытянули главный приз. Перестали зависеть от капризов окружающей среды. Научились формировать свою среду обитания сами, «под себя».
Если плясать от печки, главным фактором, определяющим биологическую продуктивность местности — является солнечная инсоляция. Даровая энергия светила — через фотосинтез, создает на поверхности земли или в верхних слоях воды «первоначальное количество» живого вещества, на питании которым — выстраивается «пищевая цепочка» произвольной длины. Водоросли, мох и растения — поедают травоядные. Травоядных — едят хищники. Объедки флоры — грибы. Объедки фауны — падальщики. Помет и не съедобные остатки — микроорганизмы, черви, личинки и планктон. На этом субстрате — поднимается новый цикл круговорота живого вещества. Состав «пищевой цепочки» — способен меняться причудливо, но вес ежегодного оборота массы зависит только от освещенности местности Солнцем. Такая константа.
«Мамонтовая тундростепь», вдоль южной границы последнего Великого Оледенения, этот закон «круговорота еды в природе» — наглядно подтверждала. Высокий «травостой» — это колоссальная листовая поверхность. А чем больше площадь листвы — тем полнее усвоение энергии солнечного света. Чем больше растительного корма — тем разнообразнее и многочисленнее весь остальной животный мир.
Уничтожение мамонтов и прочих крупных травоядных — катастрофически изменило состав участников «пищевых цепочек», но не поменяло средний баланс биологической продуктивности свободных от льда пространств Южной Европы. Для этой местности, при обилии воды и света, характерным уровнем является 1–2 килограмма растительной массы на каждый квадратный метр в год. В особо благоприятных условиях — более 2 килограммов на квадратный метр в год. Очень приличный уровень, кстати… Такова биологическая продуктивность у тропических джунглей, коралловых рифов в зоне экватора и, внезапно — зарослей камыша в дельтах Волги и Дона… В первом случае — роль «мамонтов-удобрителей» выполняют насекомые и птицы, во-втором — населяющая рифы живность, в-третьем — камышовая фауна, птицы и рыбы.
Если скорость поедания растительной массы недостаточна, просто болото превращается в торфяное, где под слоем воды, год за годом, накапливаются не перегнившие остатки травы и камыша. Для переживших первый удар «пищевой катастрофы» неандертальцев всё это означало бесконечый кошмар. Из привилегированных хозяев вершины «пищевой пирамиды», универсальных «суперхищников» — они вдруг провалились к её подножию… Растения способны пережить холодный сезон без особых проблем. Рыбы и холоднокровные впадают в спячку. Мелкие грызуны тоже. Крупные теплокровные должны питаться каждый день. Единственные исключения барсуки и медведи. Большинство птиц, например — сезонных трудностей не выдерживают и обычно зимуют в теплых краях. Многие виды травоядных — поступают аналогично. Люди — такой возможности лишены. Для них — Земля оказалась тесной очень и очень давно…
И тут — случилось невероятное (ещё недавно, отрицаемое ведущими антропологами). За 20 тысяч лет до официально признанной Керамической Революции (эпохального достижения Неолита) — у последних палеоантропов завелись глинянные горшки. Самые простые, примитивные, но вполне рабочие…
Заработал продовольственный мультипликатор. Из жалкого количества «полноценной» и дикого количества «неполноценной» еды — наши безымянные предки научились мастерить годную «пайку». Мясо — универсальная пища. Единственная и незаменимая. Строительный материал для роста и «ремонта» организма. Источник витаминов, жиров и микроэлементов… Главный его недостаток — плохое усвоение организмом. Большая часть энергии, гипотетически содержащейся в сырой высокобелковой пище тратится на её же разложение до удобоваримого состояния. Уже самое простое прожаривание на углях — усвоение мяса желудком заметно облегчает. Шашлык — это навсегда… Беда в том, что при обжаривании — мяса становится меньше. В сытые времена — плевать. В голодные — обидно до соплей. Не зря, в европейской кухне, мясное жаркое «еда богачей». Бедняки довольствуются похлебками. Почему? Есть четыре причины:
Во-первых, варка заменяет энергозатратную процедуру «внутреннего пищеварения» во много раз более экономичным для организма (хотя, не по абсолютному балансу энергии вообще, тут КПД невелик) «внешним». Каждый грамм драгоценного животного белка, разваренный и растворенный горячим бульоном — усваивается и не пропадает зря. Топливо — относительно дешевый ресурс. Белок незаменим.
Во-вторых, варка позволяет полноценно напитать этим самым незаменимым белком, как минимум — в 3–5 раз больше народа. При одинаковом количестве мяса! Просто потому, что вареное мясо почти не надо переваривать внутри себя.
В-третьих, горячий бульон (в отличие от кускового мяса) — просто и честно делится на равные порции. Мао был прав — «Когда голод, справедливость становится религией». Это тоже важно.
А в-четвертых, варка позволяет гибко регулировать степень «разложения» булькающих в горшке продуктов. Трудно развариваемые — кипятить подольше, более нежные — кидать в кипяток под самый конец. Без потери вкусовых свойств и ценных витаминов. Пауки, со своими ядреными ферментами, разлагающими всё и вся в однородную кашу — тут определенно проскочили мимо более вкусного решения.
А самое главное — из мясного бульона очень просто смастерить суп. Первый «массовый суррогат» в истории человечества. Пахнет мясом, имеет вкус мяса, насыщает «как мясо» и лучше мяса, а на самом деле — на 4/5 состоит из растительных компонентов. Которые, впрочем, без долгой варки — крайне малопитательны. Растительный крахмал, например, в своем исходном виде, человеческим животом почти не усваивается. Кто не верит — попробуйте наесться сырой картошкой. А в виде горячего киселя или «овощной заправки» похлебки — переваривается целиком и полностью. Независимо от происхождения.
Какой степени гениальность потребовалась самым последним неандертальцам, что бы, в кромешном ледяном аду, изобрести и свести в единую систему все элементы современной кухни — я тупо не могу представить. Если верить путеводителю родной Кунсткамеры — там хранятся элементы более чем 137 тысяч скелетов… В том числе — сотни черепов, как «натуральных», так и слепков оригиналов из иностранных коллекций. Часть из них выставлена в своем исходном виде, часть — в виде реконструкций по методу профессора Герасимова. Я там ходила… И думала. Только сейчас — начала понимать. Именно в описываемое «смертное время» — размеры черепов и объемы головного мозга представителей вида Homo Sapiens достигли рекордных, никогда более не превзойденных величин. По сравнению с этими гигантами мысли, современные люди — жалкие деграданты.
Опять таки, чисто в порядке сравнения. За все миллиарды лет биологической эволюции природа горшка с кипятком так и не изобрела. Причем, совсем не потому, что живые организмы нагрева до температуры кипения воды не выдерживают. Ещё как выдерживают! На дне океана, в рифтовых долинах срединных океанических хребтов, сквозь толщу донных отложений, рвутся под давлением струи очень горячей воды. Эта вода содержит огромное количество растворенных соединений серы, при контакте с обычной морской водой превращающихся в мелчайшую темную взвесь. Постепенно, в процессе охлаждения, твёрдые частицы оседают и формируют вокруг водяных фонтанов конические трубы. Их высота достигает нескольких десятков метров. Пейзаж — напоминает огромную фабрику на дне океана, из многочисленных труб которой валит густой чёрный дым. За это подводные гидровулканы зовут «черными курильщиками».
Вплоть до сенсационного открытия «черных курильщиков» в 1977 году, рифтовые зоны с горячими вулканическими газами и высокими концентрациями ядовитых химических соединений считались долинами смерти среди и так не слишком богатых жизнью морских глубин. Однако первые же фотографии, сделанные исследователями через иллюминаторы подводных аппаратов — показали колоссальное изобилие живых существ вокруг «черных курильщиков». Все вместе они обычно образуют целостную иерархическую экосистему, в которой различные виды животных связаны между собой «пищевой цепочкой». Как и везде.
В самой верхней части дымохода «курильщика» — температура воды превышает 150–200 градусов Цельсия. Там практически никто не живёт. Пониже, где стенки трубы имеют толщину 4–6 см, а температура падает до 100–120 градусов, живут бактерии. Сплетения миллиардов бактериальных клеток, способных, как ни странно, процветать при столь высоких температурах, образуют так называемые маты или «подушки», площадью до нескольких квадратных метров и толщиной в несколько сантиметров. Ниже, при температуре 70–80 градусов, бактерии вытесняются «помпейскими червями». Это черви единственные многоклеточные животные Земли, способные жить практически в кипятке. Тело червя находится в трубке и имеет длину около 12 сантиметров… Они окрашены в ярко-красный цвет, что обусловлено чрезмерно высоким содержанием гемоглобина в их крови. Сверху на них постоянно сыпется «пепел» курильщика. А между «помпейскими червями» ползают мелкие кольчатые черви, которые выискивают покинутые хозяевами пустые трубки, чтобы поселиться в них. Ещё ниже, в отдалении от устья «курильщика» где температура опускается ниже 50–60 градусов — сплетения белых трубок гигантских (до 2,5 м) червей с ярко-алыми щупальцами. Эти черви живут в хитиновых или белковых трубках, которые нижней частью прикреплены к поверхности трубы «курильщика». Их яркие щупальца, наполненные алой кровью, висят сверху наподобие бороды. Отсюда и название такого типа червей: «погонофоры» или «несущие бороду».
Остальное пространство у трубы «курильщика», в радиусе нескольких десятков метров — заселено огромными двустворчатыми моллюсками длиной до 30–40 сантиметров. Между ними и в зарослях трубок ползают тысячи белых крабов, слепых раков, миллионы креветок. На вершине «пищевой пирамиды» каждого подводного мирка находятся хищники — глубоководные осминоги и хищные рыбы «термарцесы» или «адские церберы». Всего открыто более 500 различных видов «высокотемпературных» животных и для 80 % из них нет аналогов на поверхности океана. Так что «жизнь в кипятке» — вполне возможное дело.
Невозможно активное существование жизни за пределами весьма узкого температурного диапазона. Несмотря на то, что его теоретические границы простираются от отрицательных температур до как минимум полутора сотен градусов Цельсия и совпадают с границами существования жидкой воды, каждая разновидность живых существ нормально себя чувствует в очень узкой «тепловой области». А за её пределами, как минимум — теряет сознание. У человека, при норме 36,6 градуса Цельсия (это точка минимальной теплоемкости воды) — нервная система относительно хорошо работает в пределах от 30–32 до 40–41 градуса Цельсия). У хладнокровных рептилий в пределах от 10–15 до 35–40 градусов Цельсия.
За порогом названных значений — холодное оцепенение (чреватое смертью) или просто смерть. Особенно опасна жара. Жизнь — сложная каталитическая реакция… Чем выше температура, тем хуже сбалансированы идущие в живых клетках процессы, выше «активность» ферментов и неустойчивость промежуточных соединений. На этом эффекте основана «пастеризация». Процесс однократного нагревания пищевых продуктов до 60 градусов в течение 60 минут или до 70–80 градусов в течение 30 минут. Она была предложена, в середине XIX века, французским микробиологом Луи Пастером и широко применяется для обеззараживания молока, вина, соков и других органических веществ, а также для продления срока их хранения. Вся активная микрофлора после «пастеризации» дохнет. Споры остаются, «стерилизацией» процедура не является. Но, если хранить «пастеризованное» добро в прохладном месте — оно долго не портится, так как и холод, и жара одинаково неблагоприятны для развития всех «нормальных» микробов.
У «ненормальных» (а бывают микроводоросли отлично себя чувствующие на поверхности льда и не менее уверенные обитатели крутого кипятка в вулканических гейзерах) — та же самая беда. За пределами «своего» температурного диапазона — им резко плохеет, вплоть до неспособности как-то размножаться. Стандартный набор ферментов-катализаторов перестает обеспечивать нужды организма. За всю историю планеты, преодолеть описанный температурный барьер — не сумел никто. Кроме человека…
В чем заключается эпохальная гениальность самого примитивного кухонного горшка для варки супа? Во-первых, это самый древний, простой и безотказный «продуктовый мультиплиатор». Дрянь животного происхождения и несъедобные растительные компоненты — он превращает в полноценную еду… Во-вторых, это универсальный инструмент «внешнего пищеварения», не требующий знания биохимии. Без хитрых ферментов — разлагающий на питательные составляющие съедобную органику и разрушающий почти любые органические яды (ну, кроме совсем уж ядреных, вроде токсина бледной поганки). А в-третьих — любая кастрюлька с кипящей похлебкой, это, не много ни мало — химический реактор на макроквантовых эффектах. Изобретенный в незапамятные времена, методом тыка и от великой нужды, но именно он. Всё величие данного изобретения безымянных жителей верхнего палеолита — люди поняли только к концу ХХ века. Раньше, для его внятного описания — даже не существовало подходящей научной терминологии.
Не самокритики ради, но торжества истины для… Вплоть до середины XIX века, что для такой древней науки, как химия — буквально «вчера», все природные явления жестко делили на те, что относятся к «царству минералов» и принадлежащие «органическому царству». Легко догадаться, что и естественные науки (химия, физика, даже астрономия) — делились на «мертвые» и «живые» категории. Физикам — сильно подгадил тот факт, что первые успешные опыты по действию электричества производил врач и анатом Гальвани. Основоположники электротехники его считали «чужаком». У химиков — неистово боролись между собой «механицисты» с «виталистами». Первые (как Ломоносов и Лавуазье) считали, что мир подчиняется единым законам. «Виталисты» (от латинского слова vita — «жизнь») — доказывали, что существует ещё совершенно особенная «жизненная сила», без влияния которой, искусственное получение соединений, из которых состоят живые организмы — принципиально невозможно. Равно, как невозможно искусственное воспроизведение «в пробирке» свойственных живым организмам физиологических процессов.
Смеяться тут совершенно не над чем, так как «виталисты» — доказывали свои тезисы опытным путем и опыты эти часто были весьма убедительными. Например, считалось невозможным добыть из сахара продукты брожжения без использования живых организмов (дрожжей) или контакта сахаров с живыми организмами (пчелами). «Виталистом» до самого конца оставался даже великий Пастер. Ферменты (кстати, термин предложенный Пастером) как очень специфические катализаторы химических реакций, в отсутствии самих живых существ, открыли поздно. Через два года после смерти самого Пастера, в 1897 году (одновременно с открытием электрона!) — Бухнер опубликовал первую работу «Спиртовое брожение без дрожжевых клеток», где экспериментально доказал, что «вполне бесклеточный» дрожжевой сок (по определению «мертвый») — сам по себе осуществляет спиртовое брожение так же, как и живые дрожжевые клетки. В 1907 году за эту работу он получил Нобелевскую премию. А сами ферменты, как очищенные от любых посторонних примесей вещества — впервые выделили только в 1926 году. Очень уж тонкая химия…
Опять же, справедливости ради, надо признать экспериментальную дотошность и общую серьезность аргументации «виталистов». «Органические» катализаторы (к которым относятся ферменты) — на 4–6 порядков (в десятки тысяч и даже миллионы раз) «производительнее», чем «неорганические». В имеющем комнатную температуру водном растворе каждая молекула фермента способна выполнять миллионы операций «каталитического обмена» в секунду. Легче всего проиллюстрировать это явление на примере внешнего пищеварения пауков. Впрыснув в свою жертву буквально несколько микрограммов слюны, паук, через считанные десятки минут — получает вместо пойманного насекомого хитиновый мешок, наполненный питательным бульоном. Все клеточные оболочки внутренних органов его ферменты разрушают с легкостью.
При этом, «сами по себе», ферменты не тратятся. Они продолжает свою разрушительную активность очень долго. Вот почему так болезненно опасны укусы пауков. Даже для людей и животных, многократно больших самого насекомого. Попав в кровоток, «термоядерный катализатор» может критично нарушить работу жизненно важных органов или вызвать парлич нервной системы, хотя судмедэкспертиза — обычно даже не выявляет присутствия «поражающего фактора». Очень уж ничтожна его концентрация. Не случайно открытие ферментов совпало по времени с разработкой сверхчувствительных методов анализа.
Самим паукам, как уже сказано, такая высокая «поражающая способность» вышла боком. После начала процесса «внешнего пищеварения» ни как-то отрегулировать его ход, ни остановить — уже нельзя. В результате, харч получается сильно на любителя. Аналогично, от высокой активности своих биокатализаторов — регулярно страдают пчелы. Как ни старайся, полностью очистить «сырой» нектар, закладываемый в восковые ячейки, от пищеварительных ферментов нельзя. Даже следовые их количества — продолжают работать. И результат печален. Мед в сотах имеет довольно ограниченный срок хранения. Он постепенно меняет химический состав. Разлагается, становится так называемым «пьяным»… Сахара, прямо в герметично запечатанных сотах — самопроизвольно превращаются в этиловый спирт.
Что пчелам — горе, людям — радость. Древнейшим медовым питьём, которое узнали наши предки, был так называемый «ставленный мёд». В русских летописях он впервые упомянут в IX веке, а в истории известен много тысячелетий. Дорогой и долгий в приготовлении — «ставленный мёд» считался лучшим из напитков, его вкушали князья и бояре, его подносили важным гостям, им угощали на пирах. Сырой мед — заливали в дубовые бочки, герметично закупоривали и «ставили на выдержку» в прохладном месте. Часто, для верности — топили в водоемах. На двадцать, тридцать или сорок лет. Без участия дрожжей, одним ферментным катализом, большая часть сахаров, за счет присутствия в меде «следового» количества пчелиных пищеварительных ферментов — превращалась в крепкий этиловый спирт. До открытия технологии дистилляции, это был единственный способ получения высокоградусного спиртного.
Гибнущим с голодухи последним неандертальцам такая высокая химия была, разумеется, недоступна. Природный пищеварительный аппарат человека расчитан на тщательное пережевывание еды и попутное смачивание её частичек слюной, по «силе» и составу ферментов — далекой от идеала. Помочь в переваривании преимущественно растительного сырья — такой вариант кормления вовсе не мог. Он и на мясе работал так себе. Достаточно глянуть в музее на могучие челюсти черепов древнейших людей. Жевать им — приходилось много. Прокормиться привычным образом — они так и не сумели. Выход, тем не менее, нашли.
Кроме «холодного» ферментного катализа, могучим средством ускорения химических реакций в водных растворах является повышение температуры процесса. Согласно эмпирическому правилу Вант-Гоффа — «рост температуры на каждые 10 градусов увеличивает скорость гомогенной элементарной реакции в два-четыре раза». Обычно — втрое. Понятно, что правило действует только в отношении воды и жидких водных растворов. Тем не менее — годится примерно для 90–95 % всей «промышленной химии».
Практически это означает, что подняв температуру в котле с водой на 100 градусов — мы ускорим ход химических реакций примерно в 60 тысяч раз. Бросив туда почти несъедобные продукты — можем разложить их на вполне удобоваримые ингридиенты. Мясо, кожу и жилы — превратить в белковый бульон. Содержащие сырой крахмал части растений, в кашу или крахмальный кисель. В приемлимые сроки и без каких-нибудь дефицитных ферментов. Результат, между прочим, парадоксальный и противоречащий некоторым очень важным «теоретическим» постулатам… Дело в том, что число столкновений молекул за единицу времени (важнейший параметр, лимитирующий скорость реакции) — возрастает пропорционально квадратному корню абсолютной температуры реакционной среды. И при нагреве с нуля градусов Цельсия до температуры кипения воды, «по теории» — оно должно увеличиться, ну, максимум, в 1,2 раза… Ха!
Как водится в «академической науке», вопиющего противоречия между теоретическими и практическими данными — старательно не замечали больше ста лет. Раз объяснения нет — зачем думать? Какое-то понимание принципа работы «правила Вант-Гоффа» наметилось только к 50-м годам ХХ века, в связи с прогрессом методов физической химии. Выяснилось, что мелкие, легкие, но сильно заряженные ионы Н+ и ОН— в водных растворах не «дрейфуют», подобно «нормальным» химическим компонентам, а без преувеличения «скачут» между соседними молекулами (как электроны, преодолевающие слой изоляции, за счет квантового по своей природе «туннельного эффекта»). В результате подвижность протонов и ионов гидроксила, даже среднестатистически, на порядок (!) превышает «теоретическую норму». Что приводит к разнообразным чудесам, не объяснимым в рамках классических законов химии. Сходным образом ведут себя протоны в растворах низших спиртов и ряде минеральных кислот. По указанному признаку, данную группу веществ объединяют под общим названием «протонные растворители». То есть, реактивы с очень высокой зависимостью скорости протекающих реакций от колебаний температуры. Простенько, эффектно и потрясающе непонятно, до сих пор. Наверное, один из самых ярких примеров зримого проявления вполне себе «квантовых» свойств самых обычных соединений. Вода — наиболее дешевый и доступный «протонный растворитель». А примитивнейший горшок с кипятком — не менее чем «протонный реактор». Офигеть…
Приятным бонусом технологии варки в «протонном растворителе» является возможность в широких пределах менять «рабочую температуру» процесса. От легкого «подвяливания» над погасшими углями, до практически «автоклавного» режима скоростного запекания будущей еды в глиняной обмазке. Под давлением — ход реакции в водяном растворе так и продолжает ускоряться прежним темпом. Уже не в десятки тысяч, а в миллионы раз. Опять же, без применения ферментов. Вполне «наколенная» техника.
Приготовленную таким образом рыбу и дикую птицу — довелось отведать самой. Весьма! Главное — проверить доступную глину. Сделать из нее несколько шариков и положить их в костер. Если шарики рассыплются в огне — глина не подходит. Если они превратились под действием огня в крепкие комочки, такую глину можно смело использовать. Второе ограничение — размер добычи. Она должна быть или плоской (как рыба), или небольшой (как птица). Крайний предел — белка или заяц. Более крупная живность, после запекания в глине — получается чресчур «суховатой» или — не пропекается полностью.
Рыбу, перед запеканием, потрошат, подсаливают, скалывают разрез на брюхе щепкой и замуровывают глиной прямо по чешуе. Из «красной дичи» для запекания в глине хорошо подходят кряква и чирок. Нырковые утки — хуже. Перо у них чересчур плотное, а подкожный жир, после запекания птицы в глине, придает блюду специфический запах. Короче, пища на любителя. Зайца, перед запеканием, не обдирают, а только поторошат и солят. После приготовления — шкура легко отделяется от мяса. Голову рекомендуется отделять. Хотя, знатоки уверяют, что на результат голова не влияет, а держать легче.
При желании и возможности — хорошо начинить дичь животным жиром, травами, ягодами, орехами или фруктами (как вариант — чисто вымытыми корневищами камыша). После этого — тушку нужно тщательно обмазать глиной слоем не менее 1–2 сантиметров, забивая ее в шерсть или под перо. Костер предварительно должен перегореть. Убедившись в готовности «печки» — палкой разгребают горящие угли, а в золе — выкапывают ямку. Туда следует положить глиняную «куклу» и завалить углями. Время приготовления зависит от добычи. Рыбу запекают в течение короткого времени. Зайца или тетерева — не менее 2 часов, а мелкую птицу в пределах часа. Когда пройдет положенный срок — глиняную «куклу» нужно извлечь из костра, аккуратно разбить глину и снять ее вместе с перьями, шкурой или чешуей. В процессе приготовления они впекаются в глину, поэтому легко отделяются от мяса. Последнее — тоже важно! Готовый продукт, по вкусу, запаху и питательности — получается на уровне нашей современной кухни. Конечно, набитая корнями болотного сорняка дикая кряква, запеченная в глине — это далеко не утка по-пекински и даже не «кура с гречей», но — их несомненная предшественница. Кто ни пробовал — за уши не оттащишь… Хотя рецепту много десятков тысяч лет и он сохранился практически неизменным (!) со времен палеолита.
Что в сухом остатке? Ясно, что от простецкого «запекания в глине», до полноценной керамики — один очевидный шаг… Менее понятно, что каждый шаг в сторону привычной нам кулинарии — делался пращурами с огромной неохотой и только под давлением жизненных тягот. По меркам изобильных времен охоты на «мегафауну», такой рецепт приготовления мелкой дичи — это «еда голодных». Бедолаг, вынужденных экономить каждый грамм дефицитного мяса и компенсировать его нехватку избытком всякой гадости растительного происхождения. Такие шаги человечество всегда делало лишь от крайней нужды и радостно о них забывало, когда наступали хорошие времена. Между первыми неандертальскими горшками и общепризнанной Керамической Революцией (в раннем неолите) — разрыв почти в двадцать тысяч лет…
Зачем я описала этот рецепт? Особенностью «неандертальского автоклава» является то, что, даже в самом примитивном виде — это самый настоящий продуктовый мультипликатор. Съедобные части добычи — вообще не портятся от воздействия огня, как обычно бывает в процессе приготовлении шашлыка. Становится вполне съедобной (не требующей мучительного пережевывания зубами) даже шкурка. Кроме того, малоценные растительные компоненты (фактически — гарнир!), набитые в тушку, в процессе приготовления, не только делаются съедобными (и более калорийными, чем мясо), но и пропитываются мясным соком, жиром и запахом мяса. «Комплексную запеканку» не просто можно есть. Выходит реально вкусно и питательно. Для современного, избалованного лакомствами горожанина… Без балды — магия.
А самое главное — описанную пищу можно добывать буквально не сходя с места. Если в окрестностях поселения шныряют враги, а смысл в дальних переходах пропал вместе с изобилием зверя — тактическое преимущество становится стратегическим. Настолько важным, что одновременно с первыми глиняными горшками на Земле появился ещё и принципиально новый тип палеолитической стоянки, более всего схожий со «свайными поселениями» раннего неолита. Заросшее камышом мелководье надолго стало для наших прямых предков защитной «полосой препятствий», столом и домом. А все прочие претенденты на роль Homo Sapiens Sapiens — безблагодатно сдохли. Откуда такая уверенность? Уже могу объяснить.
Наука антропология — зародилась относительно недавно. В середине XIX века. Это не помешало ей потрясти самые основы миропонимания. Вместо роли «сына божьего», человек, с огромной неохотой, начал привыкать к мысли, что не «царь природы», а «продукт эволюции». К тому же, более чем вероятно — её промежуточный результат. Поневоле занервничаешь. Что мы знаем о своей эволюции?
Человек «современного типа» — появился одновременно с открытием способа добывания огня. В промежуток между 300 тысячами лет до нашего времени и 30 тысячами лет до него же — кроме неандертальцев, в Южной Евразии людей не водилось. Смуглые «гости с юга» — набегали и убегали. Про неандертальцев мы сегодня знаем поразительно много. И одновременно, удивительно мало. Найдено, как минимум — триста их полных скелетов. В основном благодаря тому, что у неандертальцев была развитая культура похоронных обрядов и своих покойников они аккуратно закапывали в землю, а не съедали или ещё как-то «утилизировали», подобно «южанам» в тропиках. Кроме того, имеется громадное количество фрагментов костей неандертальцев, самой разной степени сохранности. И невероятное количество так называемых «артефактов», предметов их быта, всяких мелочей и даже отбросов… С развитием методов анализа — «информативность» самых пустяковых находок стала быстро возрастать. А появление методов исследования ДНК — стало важным дополнением к старым способам датировки. Зачастую, более точным, чем «геологический» или «радиоуглеродный»… К началу XXI века — с грохотом и скандалом обрушились целые пласты «официальных представлений» о развитии истории человечества. Факты, проклятые факты.
Во-первых… До появления технологии секвенирования генома — о степени «родства» ископаемых остатков древних людей судили по внешней схожести или наличию ярких отличий. Кому какой признак нравился (обычно, из эстетических соображений) — так тот на его основании «классификацию» и выводил. Умозрительно, но безапеляционно… Как правило, с расистским подтекстом. Ещё буквально вчера (в 90-х годах) авторитетно утверждали, что кроманьонец и неандерталец — разные биологические виды, неспособные к скрещиванию и рождению плодовитого потомства… А наших денисовцев — объявили совсем особым тупиковым видом древнего человека, равно далеким от тех и от других. Ну, захотелось.
Хорошим людям — иногда должно везти… В институте эволюционной антропологии имени Макса Планка — описанный шабаш и бардак придавили железным немецким орднунгом. Измерили, посчитали и перепроверили. Всё точно! Никаких «генетически различных» кроманьоньцев, неандертальцев или там денисовцев в природе не существует! Все эти подвиды Homo Sapiens — легко между собой скрещивались. Последним камнем в гроб расистских измышлений стал анализ костных фрагментов из Денисовой пещеры.
На счастье антропологов, её содержимое стали «научно изучать» поздно. С 1977 года. Таким образом, археологический материал избежал варварского перемешивания «культурных слоев», как в европейских пещерах, где с середины XIX века, ради поиска «зрелищных» крупных костей и черепов — зверски, старательно и безграмотно, перекапывали лопатами всё остальное. Подобно почти нетронутой гробнице Тутанхамона — Денисова пещера стала источником совершенно нового понимания жизни древних неандертальцев. Достаточно сказать, что в этом «медвежьем углу» Алтая, на отшибе обитаемого мира, были найдены бусины из скорлупы африканского страуса и браслет из полированного хлоритолита (явно добытого в Юго-Восточной Азии) изготовленный около 50 тысяч лет назад. Вещица настолько изящная и качественная, что он вполне органично смотрелась бы на витрине современного ювелирного магазина.
Так вот, судя по их данным, последние неандертальцы, до экологической катастрофы — вели крайне энергичный образ жизни. Совершенно нормальным, например, было рождение детей от мамы из Европы и папы из Центральной Азии. За много тысяч километров от родных мест — себе жен сватали. Моторные были ребята… Сами понимаете, все росказни о «истреблении неандертальцев» — стали фигней.
Во-вторых… Датировки по годовым кольцам древесных фрагментов оружия и предметов быта (новые методы проникли и в эту почтенную область прикладной археологии) — позволили выяснить историю эволюции охотничьего вооружения последних палеоантропов. Долгое время считалось, что если отсталые неандертальцы везде обходились дубинами и каменными топорами, то «гости с юга» вытеснили и истребили своих недалеких конкурентов более «продвинутым» метательным оружием. Снова не сошлось. Оказалось, что охотничье оружие плавно (хотя и очень быстро, за считанные годы) прогрессировало от оружия чисто «ближнего боя» к метательным копьям, метательным дротикам и затем лукам со стрелами — очень органично. В рамках одной культуры и «техники исполнения». Никаких «продвинутых пришельцев».
Просто рушилась «пищевая пирамида» и от горькой нужды приходилось охотиться за всё более и более мелкой дичью. В болотистых камышовых топях, занявших место тундростепи — мамонтов и шерстистых новорогов искать стало бесполезно. Зато утки — там есть даже сейчас.
Дополнительный аргумент — это отсутствие в пещерах, раскопах и захоронениях следов оборонительного оружия. Главного маркера начала эпохи междуусобных войн. Самые последние дикари, в исторический период, о щитах и шлемах — прекрасно знают. Подчас мастерят их с великим искусством. До начала голоцена (последнего межледникового периода, начавшегося около 12 тысяч лет назад) — без них как-то обходились. Профессиональная война, со всеми её «прелестями» — привилегия государства.
Похоже, что неандертальцы, при всей своей фантастической коммуникабельности, войн с себе подобными не вели. В далекие завоевания не играли. Обходились дарением и меновой торговлей.
И самое главное, в-третьих… Ни один биологический вид, сподобившийся приобщиться к продуктовому мультипликатору (что бы под таковым не понималось), не ушел от этого «волшебного горшочка» таким, каким был раньше. Пчелы и пауки — подтвердят. Всеми лапами и другими частями тела.
Фенотип живого организма, избалованного обильной и легкоперевариваемой пищей — на глазах (если верить знакомому стоматологу, с которым мы как-то зацепились языками — за считанные столетия!) изменяется в одном и том же направлении. В сторону «редукции» челюстного аппарата и мозгов. Если совсем грубо, то у всех организмов, повадившихся сладко есть и мягко жевать, начинают быстро отмирать зубы. За ненадобностью… Хоть у представителей древнего и славного надсемейства Anthophila (пчел), хоть у не менее древнего и славного отряда Araneae (пауков), хоть у необоснованно самонадеянного рода Homo, в лице единственного (и, похоже, случайно сохранившегося) подвида Homo Sapiens Sapiens. Безвинными жертвами того же самого процесса пали излишне доверчивые представители вида Canis lupus (волки), за совместные с человеком грехи разжалованные в подвид Canis familiaris (собаки домашние). А потом — организм начинает глупеть.
Ещё раз повторяю — быстро изменяется только фенотип. Другими словами — внешность. Генетически, за жалкие десятки тысяч лет — ни волк, ни человек существенно не изменились… Только зубки — тю-тю… Привычка к внешнему пищеварению (в нашем случае вареному и жареному) — никого ещё до добра не доводила. Морфологические отличия так называемых палеоантропов (живших более 30 тысяч лет назад) и неоантропов (внезапно и загадочно появившихся около 25–28 тысяч лет назад) — сводятся к заметно меньшим размерам челюстей, образованию подбородочного выступа и более крутого черепного свода. Потом — к уменьшению размеров головы и массы мозга. Всё! Если факт огорчает господ нацистов и прочих любителей мерить лицевые углы — могу выдать им тряпочку. Пусть в неё порыдают…
Усугублю. Сопоставление недавно установленных данных с давно известными вынуждает признать оскорбительную вещь. Палеоантропы (что бы под этим термином не понимали) — объективно, не были хуже нас в любой известной области человеческой деятельности. А вдобавок — наверняка были нас умнее. Что для некоторых современников (точнее, подавляющего большинства) — особенно оскорбительно.
Начнем с зубов. Эволюционное развитие жевательного аппарата, пройдя долгую борьбу противоречий, успехов дифференциации (приспособления «под задачу») и редукции (отмирания лишнего) — достигло наибольшего совершенства у приматов. Если на раннем этапе развития «позвоночных» (где-то от хрящевых рыб до гоминид) рулила дифференциация, то, начиная с истории развития гоминид, а также истории самого человека — на первый план выдвинулась редукция жевательного аппарата (в сочетании с невероятным ростом подвижности нижней челюсти). Как полагают — ради успехов членораздельной речи.
У древних гоминид имели место большие клыки и диастема. Редукция клыков, вероятно, связана с утратой последними функции «орудия защиты и нападения». Она перешла к вооруженной руке. При этом весь передний отдел зубной системы значительно сократился. Вначале — уменьшились размеры резцов и клыков. Затем — наступила очередь редукции «жевательных» зубов. Причем, роль «ключевого» зуба перешла от второго моляра к первому. Параллельно шла редукция премоляров. Процесс заметен уже у синантропа. У неандертальцев (особенно поздних) — резко выражены признаки редукции всех зубов. Было отчего. Современный химический анализ обломков их челюстей (остатков зубного налета) показал, что неандертальцы привычно питались ячменной кашей, густыми мясными похлебками и даже чем-то вроде острых соусов. За десятки тысяч лет до официально признанного появления человека современного типа.
Дальнейшая редукция жевательного аппарата (в раннем неолите и на протяжении так называемого исторического времени) — характеризуется учащением случаев врожденного (!) отсутствия третьих моляров («зубов мудрости»), постепенным уменьшением размеров зубов и усилением степени редукции бугорков. В самые последние тысячелетия (начиная с времен «додинастического» Древнего Египта) — отмечена усиленная редукция верхнего латерального резца (резкое уменьшение его размеров вплоть до полного отсутствия). При этом, хотя и достаточно редко (особенно часто, у представителей австралийских аборигенов) — встречаются дополнительные, четвёртые моляры. Последний признак — есть плата «австралийцев» за утрату навыка лепить керамику, между прочим. Включая, «запекание в глине». У их ранних «континентальных» предков четвертых моляров не было. Они появились заново! С возвратом аборигенов пятого континента к регулярному кормлению грубой, жесткой, кое-как прожаренной едой…
Очевидно, что основной причиной все более развивающейся «ленности» жевательного аппарата является массовый переход к заранее приготовленной, заведомо мягкой и почти не требующей тщательного пережевывания пище. Менее очевидно, что второй причиной, вызвавшей самую позднюю волну изменений в зубо-челюстной системе человека — стало быстрое распространение кариеса. До появления стоматологии — смертельно опасного заболевания. Кариес — чаще поражает людей с крупными размерами зубов и владельцев их более дифференцированной структуры. Таким образом, уменьшение размеров и упрощение структуры зубов человека — можно считать его защитной реакцией, по отношению к кариесу.
Вот как ни стараешься всё расписать подробно — остаются «темные места». Перечитала. Не понравилось. Попробую ещё раз, зайду с другого бока… Точнее — взгляну с точки зрения «диалектического материализма».
Если открыть «Капитал» Маркса и пересилить отвращение от занудного повторения одних и тех же мыслей разными словами — можно выловить фантастические перлы. Например, обнаружить там кулинарный рецепт! Этот феномен (кусочек из поваренной книги в заведомо подрывной литературе) — там не просто так. Маркс — приводит его как доказательство изуверской сути буржуев. Я — упомяну, как доказательство их же реакционности. (хотя мир будущего, как «общество беззубых» — не одобряю)
Проклятые капиталисты, в XIX веке, не просто норовили кормить рабочих второсортным силосом — злодеи хотели, что бы их затраты не пропадали зря. Они провели исследовательскую работу. И? Врачи-убийцы, на службе мирового империализма, «научно» выяснили, что кормить в массе почти беззубых пролетариев XIX века одним супом — пускать деньги на ветер. Почему? Он же, сцуко, почти не усваивается организмом! Даже тот, что «почти совсем, как мясной». Ну, из субпродуктов и отходов переработки мясного сырья… Оказывается, полное отсутствие зубов у человека — тоже плохо.
Для разложения белков на аминокислоты — обязательны ферменты. Которые, у людей — содержатся в слюне. Если голодный пролетарий жадно глотает свою баланду не жуя, то стоящий денег жидкий комбикорм — преобразуется в навоз без особого полезного выхлопа. А вожделенная «прибавочная стоимость» (ради которой на него потратился кормилец-капиталист) — соразмерно уменьшается. Кошмар!
Как заставить угнетенные классы жрать свою баланду не торопясь и тщательно жевать во время приема пищи? Сумрачный гений эксплуататорской мысли родил бизнес-концепт супа с сухарями! Хорошо засохшие, а желательно, «прокаленные» (!) сухари — сразу проглотить невозможно. Приходится их таки жевать. В итоге слюна обильно увлажняет пищевые комки, ферменты разлагают белки и жиры с крахмалом на усвояемые компоненты. Те самые жиры, сахара и аминокислоты, ага… А без ферментов, много ценного — тупо пролетает сразу в прямую кишку и транзитом — в канализацию. Ущерб! Случайно или нет, но именно в конце XIX века — возникла и стала «массово-доступной» такая отрасль медицины как «стоматология». Причем, тогда она вообще не считалась «медициной». Для открытия зубоврачебного кабинета — предпринимателю-кустарю даже не требовался медицинский диплом. Гримасы мира чистогана…
Короче, наша обычная грибная мука «с кашей» или наполнителем в составе «хлебцов» — гораздо питательнее «чистой» грибной муки, а бульон на ней же — надо есть с хлебом или с твердыми, засохшими сухарями, «по-капиталистически». То же самое верно, когда в качестве «наполнителя» — используется «нейтральное вещество». Целлюлоза, фунгин грибных оболочек… и так далее…. Чистый желудочный сок, в отсутствии ферментов слюны — полноценное усвоение пищи не обеспечивает. Ибо, жевать суп — физически невозможно. Без зубов — особенно. Всякого прогресса должно быть в меру…
А теперь — о грустном… Второй и не менее характерный признак использования любой живностью доступной ей разновидности «продуктового мультипликатора» — редукция мозга. Изобильный и не слишком трудно добываемый харч — нервную систему расслабляет. А поскольку развитый мозг — штука энергозатратная, природа тут же начинает экономить. Особи, познавшие радости внешнего пищеварения — стремительно глупеют. Коллективных насекомых, вроде пчел или муравьев, тут сильно выручает быстро формирующийся в подобной ситуации «групповой интеллект». Рой или муравейник, при всей безмозглости каждого конкретного элемента, часто проявляют удивительную разумность и даже изощренность мышления.
Пауки, на первый вгляд, тенденцию «обязательной умственной деградации» — явно не подтверждают. Но и не опровергают. Они будто застыли в своем совершенстве. Это при том, что пауки — одни из первых морских созданий, сумевшие освоиться на суше… Возраст древнейших паукообразных — составляет более 400 миллионов лет! Почти вдвое больше, чем у самых первых насекомых. С самого своего появления, все пауки — были и остаются хищниками. Известен только один (из 42 тысяч!) вид пауков, который питается растительной пищей. Ребята настолько хорошо сидят, что развиваться дальше не стали. При всем потенциале. Даже расти в размерах — не пожелали. Хотя, в отличие от насекомых, имеют нормальные легкие (вместо примитивных трахей с дыхальцами) и могли бы себе позволить.
Совокупность разнообразных задатков, как то: возможность иметь большие размеры, зачатки интеллекта, прекрасно развитые органы чувств и непревзойдённый «инструментарий» хищника — сделают маленьких пауков достаточно серьёзным противником самозванного «царя природы» человека, если вдруг в эволюции земной биосферы что-то пойдёт «не так». Людям такой регресс — пока на руку…
Серьезно… Последние десятки тысяч лет и особенно в историческое время — великий и всемогущий Homo Sapiens Sapiens начал «терять темп». Атрофия сагиттального гребеня, характерного для травоядных животных, питающихся грубой растительной пищей, а также хищников, использующих зубы в качестве оружия — когда-то дала возможность вырасти мозгу. Этот гребень характерен для хищных динозавров (включая тираннозавра) и для многих ныне живущих животных — псовых, кошачьих, тапиров, приматов, как опора для крепления мощных челюстных мышц. Среди современных крупных приматов — он есть у самцов гориллы и орангутана. Иногда имеется у самцов шимпанзе. У всех палеоантропов, как и современных людей — такого «украшения» на черепе нет.
Вся история развития Homo, вплоть до Homo Sapiens верхнего палеолита — это история роста его головного мозга. Пик достигнут около 30 тысяч лет назад. Средний размер головного моза у взрослых мужчин тогда превысил 1500 кубических сантиметров. Причем, это «сглаженные данные». Ради толерантности в статистику включили всех представителей поздних Homo без разбора. На самом деле, у европейских Homo, времен последнего ледникового максимума, средний размер мужского головного мозга превышал 1800 кубических сантиметров… Для сравнения, у современных мужчин средний размер мозга — не больше 1425 кубических сантиметров, а у женщин — не больше 1350 кубических сантиметров. Факт!
Уменьшение мозга началось примерно 25 тысяч лет назад и по сей день продолжается вполне ощутимо. Разные исследователи склонны объяснять это по-разному. Одни (особенно гордящиеся собственной разумностью), туманно рассуждают о важности количества и качества межнейронных связей, о непринципиальности абсолютной массы мозга, об отсутствии корреляции между этой массой и уровнем интеллекта, о различиях массы мозга и объёма мозговой полости черепа. Другие — болтают о тонкостях методик измерений, о соотношении взаимных объемов нейронов и нейроглии. Типа — мозг у мухи мал, но зато она думает многократно быстрее человека. И это даже правда. Однако, о нейронах неандертальцев и кроманьонцев мы ничего не знаем, а о размерах их мозга — знаем наверняка. Десятки тысяч лет — не тот срок, за который могли существенно измениться размеры и характеристики нервных клеток. Отсюда следует главный неприятный вывод — древние люди были значительно умнее нас.
Они жили в гораздо более сложных и опасных условиях, чем мы сейчас. Вдобавок, были универсалами. В одной голове, каждый человек, должен был хранить сведения обо всём на свете. Ещё не было ни специализации, ни письменности, а мир оставался сложным и беспощадным к любым ошибкам. Понятно, что от обилия житейской премудрости голова неизбежно «пухла». К тому же, оперировать всей накопленной информацией приходилось быстро и полностью самостоятельно. Древний человек до всего доходил своим умом. Возможности обучения тогда были минимальными. Продолжительность жизни — невелика. А умудрённых опытом стариков, да ещё и с педагогическим даром — катастрофически мало.
Вынужденный переход на преимущественно растительную диету — оказался для поздних Homo тактическим триумфом… и стратегическим поражением… Почти мгновенно распространившись по всей территории планеты, подвид Homo Sapiens Sapiens, мягко говоря, начал зажираться. Избыточный запас прочности, возможность в одно рыло «выжрать кормящий ландшафт» до минерального слоя — ему на пользу не пошли. Как справедливо замечено: «разум людей — величина постоянная, а население растет».
Большой активно работающий мозг, материально и энергетически — это жутко затратная штука. Потребляет дикое количество калорий и дефицитного животного белка. Не зря палеолитические люди имели мощное телосложение — им надо было усиленно кормить свою огромную «думалку». Благо, что ещё существовала благодатная «тундростепь», со стадами мамонтов и бизонов. Сразу после перехода на питание «корешками» — отбор, объективно, двинулся в сторону уменьшения мозга. Обильная углеводами диета — позволяла неограниченно плодиться, а не кормить большие тело и голову. Выигрывали индивиды с меньшими габаритами, но повышенной плодовитостью. Результат — вокруг нас. Переход к производству продовольствия (от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству) итоги деградации закрепил. Казалось бы, у скотоводов с калорийностью и «белковой полноценностью» пищи дела обстояли получше. Неспроста групповой рекорд размеров мозга сейчас принадлежит монголам, бурятам и казахам. Но жизнь скотовода всё равно несравненно стабильнее и проще, чем у древнего охотника-собирателя. У них — и специализация имеется, и возможность грабить земледельцев — позволяет не перенапрягать интеллект. Все скотоводческие культуры — зависят от соседних земледельческих. Поэтому, мозги, все последние тысячелетия, деградировали и продолжают деградировать у любых дважды Sapiens — тотально по планете.
Закономерно возникает вопрос — почему же у современных охотников-собирателей объём мозга, практически всегда, очень мал? Австралийские аборигены, ведды, бушмены, пигмеи, андаманцы и прочие семанги, все как один, имеют наименьшие размеры головы в мировом масштабе. Выходит, у них мозг уменьшался ещё быстрее, чем у стремительно тупеющих земледельцев и скотоводов? Разве их жизнь стала настолько проще палеолитической? Ответов, на самом деле, целых два. Во-первых, в подавляющем большинстве случаев, примитивные охотничье-собирательские сообщества живут в контакте с культурами производящего хозяйства. Земля стала тесной очень давно и свободных территорий на ней просто нет. Во-вторых, охотники-собиратели — заселяют самые неудобные, бесплодные и полубезжизненные места на планете. В силу технической отсталости, неспособности постоять за себя с оружием в руках. Поневоле им пришлось приспособиться к скудному питанию, не слишком обильному полноценным животным белком.
Человек сам загнал себя в эволюционную ловушку. Мест достаточно обильных дичью, но малонаселенных — не осталось. Охотник-одиночка или маленькая группа — там обречены на полуголодное существование. И живы ровно до тех пор, пока их земля не понадобится более высокоразвитым соседям. А эти цивилизованные соседи получают всё в готовом виде, из рук государства. Хоть пищу, хоть вещи или информацию… Крайне мало современных людей способны руками сделать какое-либо орудие труда из природных материалов. А тем более — придумать его заново. Каждого, с рождения (!), окружают толпы специально выдрессированных лекторов, наперегонки спешащих поведать о всех тайнах мироздания (в которых, как правило, они сами ориентируются только со шпаргалками в виде статей, монографий и баз данных, накопленных долгими предшествующими поколениями). К чему приводит такая личная бездарность в совокупности с опорой на «коллективный разум» — хорошо показывают муравьи, пчелы и термиты…
Возникновение государства — дополнительно всё опошлило. Начались попытки увеличить управляемость населения, игры с калорийностью и белковой полноценностью рациона питания. Борьба за полный контроль властей над производством и распределением продовольствия… Сделать из человека послушного и безмозглого муравья пока не удалось. Тем не менее, наблюдаемые тенденции — не радуют.
Как бы это помягче выразиться? Мы примерно представляем, как жили в Евразии самые последние палеоантропы. Большеголовые (1600–1800 кубических сантиметров мозгового объема) поздние неандертальцы, как и подобает талантливым индивидуалистам — селились свободно. Крайне небольшими общинами, а скорее — отдельными семьями. Независимо и просторно. Их быт — был интересным, сытным и мирным… Для современного, отчаянно перенаселенного мира, подобный образ жизни — непозволительная роскошь. Как и большая голова… Логично поинтересоваться — а как жили на Земле люди с маленькими головами? Это тоже известно. Несомненные «человеки» (генетические исследования 2008 года доказали их способность неограниченно скрещиваться с любым подвидом Homo Sapiens), но с объемом мозга под 1300 кубических сантиметров, сегодня именуемые Homo erectus (человек прямоходящий) — предпочитали жить скученно. Так называемым «первобытным стадом». Огромные стационарные поселения — одновременно населяли сотни эректусов. Естественно, кормящий ландшафт такие полчища довольно быстро выжирали «в ноль», отчего стремились обосноваться в наиболее «кормных» местах. На рыбных плесах, возле речных переправ, где проходили миграционные маршруты травоядных… До полного истощения ресурса. После чего, тысячными толпами, отправлялись искать новый источник пропитания. Или — голодную смерть. Все козырные места на планете — заняты давным давно. По указанной причине, Homo erectus или постоянно воевали между собой, или регулярно предпринимали «набеговые походы-миграции» далеко от привычного ареала расселения… Буквально шли ордой, кормясь загонными охотами и уничтожая на своем пути всё живое. Прямо таки, как современные «цивилизованные люди». Интересно, что и исчезли с лица земли эректусы одновременно с неандертальцами, около 28–30 тысяч лет назад… Точнее, мы — это тоже они.
Вот в этой-то, не особо значительной разнице — есть повод для скромного оптимизма. Цивилизация — неистребима. Регресс — это смерть. Подражать миграциям леммингов — крупным наземным животным нельзя. Там где мелкие полярные зверушки находят себе хоть какой-то корм, представители вида Homo способны только надежно протянуть ноги от голода. Стратегия объединения в «корпоративные сверхорганизмы», оказавшаяся спасительной для насекомых — для человека тоже губительна. Всегда и повсеместно, в годину бедствий, перенаселенные города и опирающиеся на них государства — вымирают первыми. Объективно, по неспособности «массы» разумно самоорганизоваться и «по уму» распорядиться скромными остаточными ресурсами. «Коллективный разум» многотысячные толпы дураков, увы, не спасает. Толпа, как единое целое, в среднем — всегда глупее самого недалекого своего «элемента».
Парадокс? Совершенно нет. Сложное коллективное взаимодействие сотен и тысяч особо не разбирающихся в жизни «винтиков системы» протекает относительно благополучно только в привычной обстановке. Любой сбой, выходящий за пределы «рабочих методичек» — становится катастрофой. Высокие достижения цивилизации мало копить в библиотеках — их надо держать в голове и уметь применять. Нет такого умения? Нет такой способности? Нет желания хотя бы поддержать тех немногих, у кого голова ещё сохранила навыки самостоятельного мышления? Извините, приплыли… «Премию Дарвина» — в студию!
Вся история человечества — тому одно непрерывное подтверждение. Которое никого и ничему не учит, м-дя… Даже история изобретения и внедрения «продуктового мультипликатора». Для северных (ныне умеренных) широт Евразии, изобретение простейшего глиняного горшка и «современных» кулинарных приемов 30 тысяч лет назад, стали спасением. Оригиналы неандертальцы выжили, дав начало нам всем… Для их южных родичей-подражателей, то же самое открытие, сделавшее возможным переход к оседлому земледелию и Неолитическую Революцию — стало проклятием. Породило современное государство.
Поясню. Как любое значительное изобретение, «продуктовый мультипликатор», согласно диалектическому материализму — является «оружием» и орудием». С первой функцией, более-менее ясно. Возможность сварить в керамическом горшке похлебку или испечь в печи лепешки, посреди тотального голодного мора — то же самое, что возможность надеть противогаз посреди тотальной химической войны.
А вот функция «орудия» — штука противоречивая. Применительно к культуре питания — особенно. В школьных и вузовских учебниках это не пишут, кстати. В зависимости от избранной людьми плотности расселения — возможен веер вариантов. От привольной, хотя довольно опасной, жизни среди лесов-степей-болот (полностью своим умом и целиком на подножном корму) — до реала ближне, южно или дальневосточного «социума-муравейника», где сотни миллионов «человекообразных особей», впроголодь, спят, живут или лезут куда-то по чужим головам, непрерывно пихаясь локтями (при этом, в абсолютной зависимости от пайки, которую им выделяет государство). В последнем случае — без малейшей надежды когда-нибудь, даже теоретически, вырваться на свободу. Навыков самостоятельной жизни — совсем нет.
Глава 59
Болотная покасть
Самая затянувшаяся катастрофа, на определенном этапе, склонна самоупорядочиваться. Это не объективное наблюдение (я специально интересовалась), но человеку хочется порядка и порядок начинает ему мерещиться. Например, я постоянно ловлю себя на мысли, что по одному факту вызова на связь в определенное время — можно догадаться о его причине. Если с утра — что-то интересное нашли разведчики и требуется срочный анализ. Если он после обеда — возникли проблемы на кухне (с легкой руки военных, новый «наряд по столовой» приступает к обязанностям после дневного развода). Ночные разговоры после ужина — редкий экстрим, который сильнее всего запоминается. По записям — заметно.
Когда селектор противно загудел в пять часов пятничного вечера (ещё до ужина!) — в голову ничего особенного не пришло. Мало ли, проверка связи или вызывали по рации, а батарея села. Ни пресловутая «чуйка», ни собственный опыт — ничего не подсказали. То есть, интуиция — давно ёк…
— Алё! — телефонной трубки нет, но городской рефлекс начала разговора сохранился.
— Галина, у нас проблема, — голос у Соколова подчеркнуто спокойный, — Мыши съели посадочный фонд… Весь. Говорят, — легкая заминка, — вы готовили ещё какой-то «аварийный резерв»?
— Громко сказано, — в горле сразу пересохло, — По щепотке семян, как в книжке про Робинзона Крузо. Скорее для самоуспокоения, если честно… — и для пресловутого «броска в Париж», о котором напоминать и вовсе нетактично, — Всё в порядке.
— Есть возможность на них посмотреть? — ого, похоже, на нашем корабле тихая паника и каудильо её гасит.
— Когда?
— Если возможно — немедленно… Хорошо бы прямо сейчас.
— Вы где?
— В помещении штаба…
— Ладно, я принесу.
— ???
Кто в курсе — не пинайте больно. Всё неправильно. Но, так «сложилось исторически». Коллекции семенного материала, специально районированного для Центральной Евразии XVII века — моя забота и «зона ответственности». Всё было приготовлено по-уму и даже согласно нормам международных стандартов. Короба из особого трехслойного металлизированного пластика с герметично запечатанными пакетами, маркированными на трех языках (русский, английский и латынь). Контейнеры для их ручной переноски, с встроенными индикаторами нарушения условий хранения (влажности-температуры и прочего) в период транспортировки или гарантированного депонирования. В хорошую копеечку влетело, кстати…
На «большой земле» — меры предосторожности выглядели достаточными… Хоть абонируй ячейку глобального хранилища семян на Свалбарде (архипелаг Шпиц-Берген, Норвегия). Мировой уровень!
После попадания в «дыру» — многое полетело кувырком. Например, температурный режим строго в диапазоне «минус 18–20 градусов Цельсия». То электричество отключалось, то воевали, то не до семян вообще было. То есть, всхожесть я гарантирую, но не после 30 лет непрерывной экспозиции. Для побега в Европу (хотя и под совсем «левым» предлогом) — был припасен «малый дуплетный набор». В августе я посчитала его перестраховкой. Пара десятков цилиндрических контейнеров из нержавейки, с внутренней термоизоляцией и герметичными крышками, вшитыми в подобие охотничьего патронташа. Для ношения на теле. Тоже — «всё по науке». Каждая колба содержит ровно 500 семян перекрестноопыляемых видов или по 300 семян генетически однородных образцов. Выглядит он странно, как походная амуниция наркокурьера. Подозреваю, с неё и копировали… Но, вышло компактно и довольно удобно. Это добро — я держала у себя в холодильнике «модуля». До последнего момента и уже после него. А надевала один раз, в памятную ночь… Вернувшись в «модуль» утром, после смерти Володи, сунула сбрую обратно. На автомате. Сомневаясь в нужде забивать без того крошечный полезный объем камеры уже ненужной цацкой.
Зря сомневалась, выходит… А ведь теперь, кроме меня, о действительном назначении этого «аварийного резерва» никто не знает. Даже не в курсе, что он был на мне, когда они Володю… Стоп, вот такого — никому знать и не надо. Проехали. Есть официальная версия — готовность к пешему перебазированию из зоны «аномалии» при чрезвычайных обстоятельствах. Логично? Убедительно? Хватит!
Продела руки и голову в мягкие ремни, дырявого подобия жилетки. Щелкнула замками и ещё раз оценила покрой, не мешающий свободе движений. Наверное, первые пользователи девайса, кроме него самого, таскали в подмышечной кобуре пистолет… или два пистолета. Чувствуется продуманность конструкции. Наверное, это носили и женщины. Удобно, как животику, так и бюсту. Уже стоя в дверях — спохватилась. Фраза «мыши всё сьели» — для дилентантов. Мыши — не столько едят, сколько портят… И гадят сверху… Наверняка, пакеты с семенным материалом прогрызены, а их содержимое высыпалось и перемешалось с мышиным пометом. Но! Мыши никогда не подъедают и не растаскивают добычу целиком, до последнего зернышка… Вывод? Если взять пинцет с лупой и аккуратненько отделить какашки от целых зернышек… Робинзоны мы или не робинзоны? Так что, нужен «полевой» набор инструментов, упаковка для гм… «образцов» (что там в итоге от «семенного фонда» осталось), опять же — дезинфицирующие химикаты. Всё это — мне явно пригодится. Даже одно уцелевшее семечко — хороший шанс минимизировать совокупные потери… Главное, не мешкать. Ох… Ну, Лев Абрамович… Ну кладовщик-самоучка… Ну погоди!
Последний раз я посещала «штабной модуль» (под ручку с полковником Смирновым) пару месяцев назад. Во, время летит! За период активной эксплуатации, в условиях «близких к боевым» — у изделия современной западной индустрии обнажились родимые пятна капитализма. Кое-где лопнула шкура у обшитых кожезаменителем офисных кресел, стерся «до нуля» рисунок на изображающем паркет пластике полового покрытия, из половины светильников выдернуты лампы дневного света. И их самих поубавилось.
Уф-ф-ф-ф… Зато — тепло. Чистый, без примеси дровяной вони, электрический уют. Не имея возможности сравнить, мы мало ценим простые радости цивилизованного быта. Куртку — на крючок, а жилетку, с серебристыми головками контейнеров — на всеобщее обозрение. Хотели видеть — смотрите!
— Добрый вечер! — плохой знак, народ в ответ только что-то неопределенное хмыкнул.
— Это… всё, что есть? — а вы думали, я на себе приволоку «реплику» фонда ВНИИР?
— Ага! — надо бы улыбнуться пошире, уж больно у собравшихся серьезные физиономии, — Два сорта пшеницы, один сорт ржи, по два сорта картофеля, гороха, огурцов и помидоров. И кое-что ещё… Например, кукуруза и подсолнечник. Извините, задумано, как набор для выживания на подножном корму в резко-континентальном климате. Все необходимое и ничего лишнего. Бананов, например, нету…
Молчат… Переваривают информацию. Тогда — я тоже кое-что спрошу. Времени в обрез!
— Где сейчас недоеденный мышами посевной материал?! — не дай бог скажут «выкинули».
— На переборке… — завхоз ответил сразу, не задумываясь, будто именно этого ждал.
— ???
— Товарищи, с преступной халатностью отнесшиеся к чистке снега возле опор склада — отбывают дисциплинарное наказание «я-ля Золушка», — добродушно разъяснил Соколов, — Всех снабдили хорошо освещенными рабочими местами, пинцетами и пробирками. Этикетки на пакетиках — сохранились. Там даже цветные картинки семян — есть. Теперь, этим людям долго будет чем заняться в личное время.
— А-э-э…
— Не испортятся ваши семена…. Которые уцелели, естественно… Что сей момент не перебирают — хранятся на холоде. Что начерно перебрали — тоже.
— Так ведь…
— Сначала — сортировка от мусора и мышиного помета. Чем быстрее — тем лучше. Так?
— Ага…
— Потом — протирка каждого семечка дезраствором и осмотр на предмет повреждений…
— Хорошо…
— Потом — повторный осмотр каждого семечка под лупой и окончательная сортировка по видам и сортам. Перед закладкой на ответственное хранение. Правильно? Вы что-то хотели добавить?
— Да нет, всё нормально. Только я, потом, всё равно сама проверю, — пронесло…
Общество, как говорится, дружно выдохнуло… Здорово они тут, как видно, сами себя накрутили. Лев Абрамович — даже на вид, злой, растрепанный и красный, как после мордобоя. Товарищ Ахинеев — просто красный и общей аурой напоминает актера Моргунова (в криминальной роли) из старых советских комедий. У господина главного начальника — обвисли усы (никогда раньше не понимала этого выражения). В торце стола, нахально оскорбляя почти уцелевшую полировку — здоровенный, выгоревший на солнце и потертый на сгибах рюкзак, источающий болотную вонь. И, надо понимать, его владелец. Практически квадратный в проекции мужчина, примерно моего роста, с шальными ярко-зелеными глазами и кривым разбойничьим кинжалом (безусловно самодельным) на поясе. Что-то я про него слышала. Ага, вспомнила. Единственный среди коллектива кадр, с известной натяжкой, могущий называться уроженцем здешних мест. Разница в 200 километров, по сибирским понятиям — это ни о чем. Вероятность его попадания в «проект», по всем правилам обеспечения общей секретности — никем даже не учитывалась. Но, «закон больших чисел» — неумолим. Кажется, его фамилия — Плотников…
— Все в сборе? — похоже, это Соколов одернул присутствующих, завершив перебранку, — Анатолий Михайлович, докладывайте! — прямо с места в карьер, словно я полностью в курсе проблемы.
— Значит так, гражданин начальник, — мужик не шагнул, а плавно перетек к рюкзаку и запустил в горловину обе руки, — Насчет «не шуметь» — оно сильно верно. У меня в семье вообще шума не любят… От всякого шухера — только лишнее беспокойство. Я тут по окрестностям пробежался, ибо отнюдь не те места, где шуметь можно. На приключения нарваться, как Кузьме Иванычу — на тунгусье. Был волчара — здравствуй унты! Есть чем жить, есть… Одному-пятерым, прокормиться вполне. На всю ораву — впритык, или — ненадолго. Уже с печальным перебором харча. А если с этими вашими закосами в постиндустриал, как говорят мои из этих, не предки буряты — «угэ». Даже — «хама угэ». В смысле — что если хошь покушать, то думать надо и бегать. Вот, чего притащил…
Полировку дядя всё же пожалел. Хозяйственно вымахнул из своего рюкзака мятый, чуть потертый обрывок клеенки. И — принялся метать на него, из брезентовых глубин, кульки, свертки и этакие увесистые пакетики… Не переставая комментировать творящееся действо.
— Далеко я не ходил. Сказано — «в шаговой доступности», так и пусть. Максимум, на семь километров, от расположения… Хотя, если напрямки, или через сопку насквозь — от силы два… Вот эти самые места, молодым, ещё там, я все как есть облазил. Понятно, без Иркутской ГЭС — берег здесь другой и вода в Ангаре — ниже. А в целом — природа-то не меняется. Главное, людей почти нету.
— Вы разверните… — завхоз почуял добычу.
— Опа! Дело в том, что я тут, всё застал до «элитной застройки». И немного изучал вопрос. Первое образование — все же биологическое, коллеги мы мало-мало, Галина Батьковна. Были толковые работы в Иркутском университете. Как раз по истории биогеоценозов, прям здесь. Тут рядом — долины рек Листвянка и Большая Речка. В них — ну просто до фига диких злаковых. Например, ага…
Первый из раскупоренных кульков щедро обнажил в нашу сторону своё сыпучее нутро.
— Пырей ползучий. Это я руками, за десять минут, натер. Его там полями, реально. К осени — семена в метелках еще держатся. И выедать это дело, зверь приходит только зимой. Придумать бы какую косилку, я не скажу комбайн. Попроще, переносное. Технарей в команде хватает. По ровному, тонн пять — собрать за раз можно. Единственный минус — далеко. Второй минус — переработка. Всё же не пшеница, а официальный сорняк…
— Интересно… — это я из вежливости, честно говоря — перспективы не впечатляют.
— В Братском остроге, — звериным нюхом почуял неискренность докладчик, — казаки… в данные времена, которые, как раз мои предки — вполне собирали пырей и лебеду, смешивали с ягелем и пекли лепешки… Да, в случае если, как тут говорят, «семенной фонд утерян» — я превращаюсь в сурового практика. Пропердимся, но живы будем!
— Огласите весь список, пожалуйста! — цитатой из комедии времен «мохнатого совка», оперативно сгладил нарождающийся конфликт завхоз, — Мы крайне заинтригованы…
— Ага… Малина! Уже сухая, — распахнул недра следующий сверток, пахнув ароматом бабушкиного варенья, — Но, зимой её можно собирать без опаски. Медведи спят. Лучше не рвать, прямо с верхушечными ветками. Заросли совсем рядом. Обратный склон к Байкалу. Где-то 1–1,5 километра от внешнего минного поля. В чистом виде оно почти без толку. Даже не изюм. Однако, если долго варить, выпаривать и возгонять, то на выходе — вроде бы патока, с хорошим содержанием витаминов. По две столовых ложки в день на рыло и «санитарная норма» есть. На вкус, правда — противная, приторно-кислая фигня…
— Уже кое-что! — кажется, дух от пересушенной бывшей малины на многих подействовал умиротворяюще, Ахинеев за словом в карман не полезет, — Хотя и несерьезная еда… Так, на компоты.
— Это не еда, это — витамины и микроэлементы, таки дела. Насчет еды как раз прорыв нужен. А так — всякой ягоды полно, только под снегом. Из верховых — есть ещё облепиха… Ага, вот!
Самый большой из пакетов — реально полон до краев.
— Как раз — самый её сбор, в ноябре. Раньше — только так и собирали. Это уже потом скурвились. Только одному неудобно. Зато — самый ваш постиндустриал… Полотно расстилаем на снегу под кустом и трясем. Все. Собираем в кучу, раскидываем по емкостям, далее — лишь доставка. Через одну горку поросшую лесом. Отсюда — километров пять. Выделить десять человек. Примерно на три дня дела. И запас — на год вперед.
— А зачем? — когда Лев Абрамович не в духе, общаться с ним проблематично, — Только не рассказывайте мне про «сибирский ананас»… Я пробовал настоящие. Облепиху вашу, кстати, тоже.
— На варенье… — энтузиаст местных дикоросов запнулся на полуслове, — Только хоть чуть сахару добавить… Там витаминов и всяких биологически активных веществ…
— Галочка, когда у нас ожидается свой собственный сахар? — как будто сам не знает.
— По самым оптимистическим планам — примерно через месяц. Кислотоупорная керамика — ещё не готова. И химически стойкие нержавеющие трубки — тоже нужны.
— Чем можно его заменить? — опять же, как будто сам не знает.
— Если бы тут был крахмал — патокой. Перегнать её на крахмал — можно в любом тазу.
— Угум… Кто скажет, когда у нас ожидаются первая кирзовая обувь и крепкая зимняя спецодежда?
— Вы же сами график развития «химпрома» составляли… — не выдержал уже каудильо.
— Именно! — Лев Абрамович, театральным жестом, изобразил разглядывание в бинокль далекого светлого будущего, — Что такое хождение по заснеженным предгорьям в «городской» осенней обуви «на рыбьем меху» — мы уже узнали. Не зря, в каждую «точку» за пределами расчищенных дорожек, тянем канатные переправы. Что такое сбор дикой облепихи в зимнем Прибайкалье без крепких курток и годных для такой работы брезентовых рукавиц — нам предлагают попробовать… Прорицаю! После одного полноценного рабочего дня — вся наличная верхняя одежка в клочья. Она же колючая, как терка! Хуже акации…
— Да ну на фиг!? Я же сходил. Хотя — да. Оделся правильно. Сразу, как вербовался — что-то заподозрил и «малый таежный набор» прихватил. Правильная роба, сапоги… Таких тут не запасли. Но это не критично, там гемор только с обувкой. А одежда — дело третье. Чтоб трясти и собирать — АЗК не нужен.
— Во-о-от… Анатолий Михайлович, не увлекайтесь. Без сахара, ваши ягодные запасы — скорее медицина, чем еда. Пока для нас важны источники растительных углеводов. Опять же — в той одежде, что почти половина народа имела для выхода на экскурсию — им, до весны, сидеть в тепле под крышей. Вы сами обещали проверить разные варианты… Не только «вершки», но и «корешки». Особенно — на мелководье в прибрежной зоне, где не надо долбить землю, а достаточно сломать лед.
— Уууу, как все шибко стремно. Мороженая облепиха — это, в принципе, и есть сахар. После отделения твердой фракции, возгонки и кристаллизации. Не, нету на вас друга Кости, с боевой мясорубкой… Мы не далее чем в 60 км отсюда в 1988 году с ним на облепихе, без ни хрена, бражку ставили. Но для нас всех согласен — собакам на драки. Потому, про корешки. Это — сколько угодно, — покладисто согласился здоровяк и плюхнул на клеенку пару новых, хитро закрученных свертков, — Всякого «условно съедобного» дерьма тут — ну, просто завались!
По помещению, мощно перекрывая все прочие ароматы, поплыла удушливая болотная вонь.
— Нате!
— Вы их совсем не мыли? — ох, ну от корешков и запашок… После свежего морозного воздуха — даже глаза защипало…
— Мыл, два раза. На месте и уже тут, по прибытии… Я же всех честно предупредил про «условно съедобное»? Кака, она и в Африке — кака.
— Ничего, это я от неожиданности… — завхоз сморщил нос, проморгался и сделав над собой усилие, приблизился к «образцам».
— Если верить Галочке — придется работать с тем «материалом», что есть.
— Почему — придется?
— Объективно. Выбора-то особо нет.
— Так я же говорил…
— У высших водных растений — максимальная «листовая поверхность», а следовательно — предельно возможная «урожайность» съедобной массы, при минимальной трудоемкости её добычи.
Знатно припечатал. Всю мою «обзорную записку» по резервным источникам растительных полисахаридов — ужал до десятка слов. Именно так. Хотя «урожайность» — термин сомнительный. Высшие водные растения-многолетники наращивают корневую массу, в которой, к осени, накапливается крахмал — годами. Но, там — совершенно не клубни картошки, а плотно переплетенная путаница одеревеневших до непрожевываемости (не всякий ножик возьмет) узловатых тяжей, разной толщины и степени заглубления.
— Ага… Ладно. Вот это — рогоз. Был в Иркутске клуб выживальщиков «Сталкер», там мы пробовали печь хлеб из камыша. В принципе, можно питаться достаточно неплохо, хотя — пропастина редкая. Этаким «материалом» впору не утробу насыщать, а старые самовары до блеска чистить. Но, нам сейчас не харчами перебирать.
— Много его?
— Сразу скажу, что от расположения, до ближайших серьезных камышей — примерно 130 километров. Поблизости — почти и нет.
— В смысле?
— Любому камышу, я — в широком смысле, тростнику, рогозу — нужно тихое мелководье, с илом… а не зона штормового прибоя, с гранитной галькой.
— Разве вокруг мало мелководья?
— По большому счету, мало. Берег у Байкала — обрывистый. Волна — сильная. Годных для камышей мест, у самого озера — меньше 1 % длины береговой линии. Тот камыш что есть растет не с краю, а в затишках. Разных бухточках, закрытых от ветра долинах речушек, соровых заливах… Здесь, по окрестностям — его тьфу, кошкины слезы… Хотя, там-сям, по паре гектаров, близко найти можно.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ