БДК-91 «Оленегорский горняк»
Каждый корпоратив — это дополнительный шаг к могиле… Ох! Новую печень в магазине не купишь… А без торжественной пьянки, по случаю окончания «плавания» и избавления от качки, сопровождающие господа обойтись никак не могли. Пришлось присутствовать… К счастью, откровенно стрёмный чиновный контингент разбавили научниками из уже работающей возле «Дыры» группы. Удалось прибиться к компании приличных людей. Под застолье выделили здоровенную армейскую палатку, выполнявшую функцию клуба и столовой. К самой «Дыре», которую здесь уважительно называют «Аномалией» нас сводили на экскурсию. Немедленно, как оформили документы о прибытии… Несколько человек, под разными предлогами, попытались отказаться. Всё же Владимир разбирается в людях — они действительно испугались. И есть чего испугаться. Уже на подходе к надувному ангару, в котором располагался закрытый от посторонних взглядов объект, я почувствовала некое беспокойство и давление в голове. Возле самого объекта — ощущения усилились. Не больно, но раздражает…
Заглянуть на «ту сторону», естественно, никого и близко не подпустили. Клубящуюся в воздухе кляксу рассматривали издали. Фотографироваться рядом и вообще фотографировать — строго запрещено. Из «дыры», словно из не плотно прикрытой форточки, дует сырым ветром. Как мне шепотом объяснили, работает разница давлений между нашей и противоположной стороной «аномалии». Вблизи поток воздуха заставляет трепетать плащи и ерошит волосы. Непередаваемое ощущение — вдыхать воздух из прошлого. Свет и звуки «дыра» сегодня не пропускает (это редкое явление), но запах-то тайги ни с чем не спутать. Посреди пустошей Новой Земли лесу взяться негде, значит — всё правда… Там, за завесой серого зыбкого марева — другая планета. Потрясающе! Да, за это стоило выпить… Почти сложившаяся традиция. Говорят, иногда «аномалия» начинает светиться. Были даже случаи ожогов. На нашу долю спецэффектов не досталось. (А всех «отказников», кстати, отправили обратно на «большую землю» моментально. Даже их вещи не стали на берег с корабля сгружать. Сурово тут кадровый вопрос поставлен! Хотя, наверное, так и надо.)
Перед банкетом, прямо в палатке, прокрутили служебный видеофильм, о первых попытках проникнуть в прошлое. «Аномалия» ещё ничем не прикрыта, шлейф курящегося пара (сказывается разница температур здесь и там) вырывается из пустого места и шлейфом тянется вдоль морского берега. Собственно говоря, по этому «парению» её и обнаружила поисковая группа. Когда давление воздуха больше с нашей стороны и воздух тянет в «дыру», заметить что-то необычное довольно сложно даже вблизи. Проще нутром почувствовать её влияние на организм. Как пахнут радиация (озоном) и высокое напряжение (окислами азота) я знаю. Здесь — всё иначе, но близость «дыры» воспринимается вполне отчетливо. Пусть и непонятно какими органами чувств. Да ладно.
Приняли нас с Володей хорошо. Может быть — дело в початом ящике сухого вина, который он щедрою рукой презентовал собранию (господа «из верхов» больше нажимали на коньячок). Может быть, в его умении подстроиться под настроение любой компании. Даже кавказский акцент у него зазвучал на другой лад… После пары бокалов шум в голове прошел, и завязалась нормальная беседа. Похоже, что секретность здесь особенно не соблюдают. А может — это общее свойство маленьких коллективов, где информация «утекает», независимо от усилий «первого отдела». Оказывается, про скоро предстоящий визит президента, здесь давно уже в курсе. С момента отплытия «Профессора Штокмана» из Северодвинска. Это я — серая посредственность, никого не узнаю. А вот бывалые люди — мигом засекли в толпе «камуфлированных» персонажей из ближнего окружения Самого. Бегло обсудив перспективы, пришли к выводу, что собравшимся — это скорее на пользу. Солдатикам из роты охраны и взвода связи — наоборот. Они, ещё с прошлого дня, посыпают дорожки песком и протирают соляркой краску на машинах, что бы те выглядели новыми и блестящими. Армейская показуха — вечна. Разве что, траву в зеленый цвет красить не приказали… за отсутствием таковой.
Не удержалась — спросила, а не опасно ли ходить «на ту сторону»? (Владимир под столом пнул меня ногой) Просветили… Ходили многие, никаких вредных последствий пока не замечено. И вообще, природа «с другой стороны» — экологически чистая. Хоть курорт открывай. Это ещё самые первые пробы воздуха показали. Отчего и определили, что «на той стороне» — прошлое. По отсутствию в атмосфере примесей тяжелых металлов и иной химии, которая на нашей планете легко обнаруживается даже на Северном полюсе или в глубине Антарктиды. Наверное, Володя прав… Президент знает, что там не опасно. У него самая полная информация. А вот его холуи — нет. Ну, так им, наверное, и «не положено»… Откуда Владимир владеет вопросом? Так он же у самых истоков проекта стоял. Короче, грех не воспользоваться удачным случаем. Я думала, об этом будут говорить, но не дождалась.
Зато узнала, что БДК-91 «Оленегорский горняк», который прибудет вечером, в прошлом 2007 году — лучший десантный корабль Северного флота. А в мае этого года с него проводили высадку морского десанта на необорудованное побережье, для слушателей Военной академии генерального штаба России. Штатно берет на борт до 500 тонн техники или грузов и 225 десантников. Видимо, «штабные» не стали себя утруждать подготовкой специальной команды, а не раздумывая ткнули в списке возможных вариантов на знакомую строчку. Эти лучшие? Справятся!
Потом, у Володи в кармане заработала рация, и он позвал всех желающих на свежий воздух — посмотреть на десантирование морской пехоты. «Такого вы никогда не видели!» Что, верно, то верно. Даже издали — жутко и грозно смотрится. Длинный серый военный корабль (как полагается, с пушками, вышками и антеннами) сам вылезает носом на берег, как какой-то речной трамвайчик. Затем у него раскрывается нос. По трапу, на землю, один за другим, выезжают из трюма грузовики и броневики. Умеют же мужики мастерить для себя игрушки… К кораблю покатил вездеход с начальством… После коротких переговоров — колонна техники перестроилась и напрямик, не разбирая дороги и громко рыча моторами, двинулась в сторону нашего лагеря. Могучее зрелище!
А вот продолжение мне не понравилось… Когда самое интересное закончилось — народ стал расходиться. С непривычки, вечерняя погода на Новой Земле — холодная. Реальный такой, беспощадный осенний колотун… У меня же, после пары дней бдений на палубе «Профессора Штокмана», образовалась полезная привычка — на одежде не экономить. Осталась поглазеть, как корабль обратно с мели сниматься будет. Только он не стал… Вместо этого, по трапу потянулась длинная колонна людей однообразно и совершенно не по сезону одетых в синие рабочие робы… Все с небольшими чемоданчиками в руках. Причем, по бокам — солдаты, с автоматами… Словно заключенных куда-то гонят. Именно гонят! Покрикивают… Торопят… Разве не бьют. Это ещё кто такие? Нас, например, от пристани до экспедиционного лагеря на автобусах везли. А эти — пешком пошли. Странно…
Глава 6
Заговор «космонавтов»
— Видела «контингент»? — Володя неслышно подкрался, обнял меня сзади за плечи, — Красавцы! Ты на них только посмотри — даже в ногу идут, не сбиваясь. Жертвы тоталитаризма, блин…
— Они кто? — колонна приближается и уже видно, что гонят не зэков, а обыкновенных штатских. Сплошь мужики с интеллигентными лицами. Некоторые в очках. И все до одного — довольно пожилые. Не моложе 40–45 лет…
— Вспомогательный технический персонал… «Пролетарии умственного труда», — видимо ощутил моё недоумение и презрительно пояснил — это безработные, с военных заводов Северодвинска и Питера… Нам очень срочно понадобились готовые специалисты, с уже оформленными высокими допусками по секретности. А у них там кризис. Больше не нужны ведущие инженеры, конструкторы и технологи… Куда бедным «интелям» податься? Торговать в ларьках — не желают… В рынок — не вписались.
— Чернорабочие, что ли? — колонна топает мимо. Дико наблюдать профессорского вида седины и золотые очки над воротами грубых хлопчатобумажных курток… Конвойный автоматчик прошагал буквально рядом.
— Ага… — прижал к себе крепче, — Таскать, грузить, пилить, рыть землю и строить. Нет, только глянь — как они идут! Сраные «космонавты»…
— Почему «космонавты»? — вместо ответа — смачный плевок вслед уходящей колонне.
— Сама подумай. Две трети жизни — позади. Ни денег, ни работы, ни перспектив куда-то выбиться. Многие — даже машины не имеют. Все, что сумели нажить — высшее образование советского образца, бесполезная профессия, лысина, седые яйца, да детские фантазии в голове… — опять презрительно сплюнул, — Кораблестроители они… А некоторые, только представь, до сих пор мечтают полететь в космос… Хоть «на Марс, в один конец»… Конченые люди!
— «Энтузиасты не нужны»? — ничего себе иллюстрация к давнему разговору.
— Да какие они энтузиасты? Подсобники… «Подай, принеси, пошел вон…» Если бы не чертов «режим»… Большинство практически нахватали, в самый последний момент… Первая-вторая форма допуска есть? Руки-ноги на месте? Годен! Распишитесь здесь и вот здесь… Что они такое — выяснять некогда… Формальности соблюдены и только. Сама видишь — «люди-призраки». Паспорта — отобрали. Личные вещи — в пределах минимума (расческа, бритвенные принадлежности, мыло, щетка и зубная паста). Контракт «упрощенного типа». С требованием, по возвращении — всё увиденное забыть. Наградные списки уже составлены и для посторонних там — места нет.
— Тогда, охрана зачем? — от увиденного зрелища буквально физически несло чем-то невыразимо гадким. Словно от эпизодов из фильмов про войну, где немцы гонят пленных… или про сталинские шарашки… — Куда им с острова бежать?
— Для порядка… — сейчас дождусь очередной порции житейской мудрости. И дождалась, — Что б не мнили о себе лишнего. Деньги они получат, а уважения никто не обещал. И бойцам — практика полезна. Думаешь, их просто так, по прибытии, в одежду другого цвета нарядили?
— Твоя идея? — некоторые вещи я давно умею чувствовать интуитивно. В ответ — самодовольный смешок.
— Не совсем. Согласись, экспромт вышел удачный, — когда Володя хочет похвастаться (что редко), лучше ему не мешать.
— ???
— «Солдат должен быть глупым, злым и исполнительным!» Не мною сказано, но — в точку. Для отработки навыков нужны «враги». Сильно отличающиеся от нормальных людей… Где я им среди зимы «чурок» достану?
— Почему именно «чурок»? — насчет лиц кавказской национальности у него пунктик, хотя сам — чернявый.
— Удобно… Бормочет не по-нашему, выглядит не по-нашему, думает не по-нашему. Значит — чужой. Это, у большинства людей — синоним слова «плохой». Раз плохой, значит — враг. Врага надо знать в лицо и гнобить.
— Специально одну часть экспедиции с другой стравливать — нехорошо. Кастовая система получается…
— Да! Кастовая. Самая древняя и надежная из опробованных человечеством… А что бы каждый, сколько есть сил, держался своей касты и меньше завидовал другим, как надо действовать? — развернул к себе, — Ты же в Индии была?
— Следует создать самую низкую касту «неприкасаемых», которую будут презирать и ненавидеть все остальные, — пресловутой «индийской культурой», в своё время, интересовалась, но именно кастовость оттолкнула. Не думала накоротке столкнуться с её апологетом.
— Галчонок, оно не со зла, — почувствовал моё настроение, — Есть такая работа — людьми управлять… Им-то уже всё равно, а для дела — сплошная польза. Нам, «на ту сторону», всем вместе идти. А коллектив совершенно не слажен. Вообще без скреп, хоть таких, — пропадем на хрен. Пусть уж лучше люди друг другу не доверяют. Тогда будут крепче жаться к себе подобным… Субординацию соблюдать… Начальство почитать…
— Разделяй и властвуй?
— Классика не стареет! — приложил к губам палец, — Только, ради всего святого — тс-с-с! Мне с ними ещё оперативную работу налаживать, — кто бы в этом сомневался.
Никогда не пойму этой страсти мужиков к публичным статусным разборкам. Зато, помню, как тогда мне померещилось неведомо что. Новый ГУЛАГ, как минимум… Жуть! А что? Достаточно вспомнить про опыты Зимбардо, с ролевыми играми самых обычных людей в «охранников» и «заключенных». Когда-то и где-то они принадлежали к одной социальной группы, но здесь и сейчас это уберменши и унтерменши. Само включилось. Проводила взглядом хвост удаляющейся колонны. Как всё просто, на самом деле… Может, потому-то ребята и покрикивают. Они, вроде как — элитное подразделение, а приказали выполнять «подлую» работу. Хочется от неё скорей отвязаться, а эти чертовы дедки еле волокут ноги по бездорожью… И про униформу — тоже тонко подмечено. В привычной «гражданке», человек своим внешним видом выражает социальный статус. А стоило всех переодеть в синие робы… Какое уважение может быть у морпехов к «белым таджикам»? Чурки, и только.
К счастью, на деле, «кастовая сегрегация» свелась к тому, что в расположении появилась ещё одна новая палатка-столовая «для технического персонала» (в дополнение к «солдатской» и «научной») и палатка-казарма для него же. Если верить моему носу, рацион у «срочников» и работяг ничем не отличался. Из одной полевой кухни столовались. По работе я ни с теми, ни с другими, практически не сталкивалась… Дела хватало всем.
Следующие за прибытием несколько дней напряженного ожидания запомнились плохо. Точнее, слились в один сплошной бедлам. Единственным островком стабильности посреди нарастающего шухера, как ни странно, оставались кухонные постройки. Остальной лагерь претерпевал радикальные перемены буквально ежечасно. Появлялись и пропадали сборные домики и палатки. Тянулись в неизвестность «Аномалии» кабели, тросы и шланги… Рычали дымным выхлопом разнокалиберные моторы и моторчики. Шелестел ленточный транспортер, унося в серое марево «Дыры» бочки, тюки и ящики… Бегали, стучали молотками, жужжали инструментами или ругались люди в военной форме и рабочих робах. Ночь просто исчезла, как явление, в ослепительных лучах прожекторов заливающего света, поднятых на телескопических вышках. Спали мы в маленьком двухместном «жилом модуле», с электрическим отопителем и двухслойными стенками из синтетики. Владимир появлялся среди ночи, пропадал на рассвете. Пока, наконец, не ушел насовсем. Без предупреждения. Вообще не вернулся. Сунулась в штабную палатку — меня выставили. Не положено. Занялась сверкой перечней снаряжения, отвлеклась… Прервали. «Это уже не надо!». А что надо? Оно-то хорошо, конечно — раскидаться с делами пораньше, а тут сюрприз — исчез сам модуль. Со всеми вещами. Вообще. Вместо него — пустое место.
Мобильный телефон, по приезде на Новую Землю, заткнулся сразу и навсегда. Рация, в моих «умелых» руках, быстро надежно испустила дух, буквально на следующий же день. И вот… Ни связи, ни понимания, что происходит. Какой ни какой, а свой дом. Был… Это оказался буквально «добивающий» удар. Жесткая кушетка под казенным одеялом, за эфемерными тряпичными стенками, для меня в тот момент выглядела последним островком спокойствия. Специально же выкроила час и отказалась от ужина ради привалиться и закрыть глаза (перед которыми всё равно продолжают мелькать числа и таблицы). А! Уселась на первый попавшийся ящик и заплакала. Плевать, что подумают люди. Я устала, я замерзла, я просто хочу отдохнуть… Почему мир такой?
Теребящего меня за плечо пожилого дядьку, в промасленной робе и свитере, я сначала собралась просто послать. Отстань! Само пройдет… А он — не понял… Или, не захотел понимать. Или, наоборот — понял без слов. Может быть у него дочка моего возраста, тоже с закидонами… Короче, меня ухватили «под локоток» и повели. Напрямик… Ныряя в промежутки между контейнерами, защитного цвета грузовиками с кунгами и грудами снаряжения. Пришли. Лесенка… Дверь, ведущая в вагон на колесах. Насквозь пропитавшееся табачным дымом помещение. Заставленные аппаратурой стойки, вертящиеся кресла. Духота, несколько молодых парней, в одних тельняшках на голое тело, что-то там щелкают и переключают.
— Принимайте! Ещё одна потеряшка! У вас заряженные аккумуляторы к рации есть? — а откуда он узнал, что моя рация не работает? И уже обращаясь ко мне, — Вы, девушка, тоже свой жилой модуль не нашли?
— Угу, — всхлип вышел жалостный. Давно не попадала в ситуацию «девочка, какой твой домашний адрес?»
— Смотри позицию «Б-24»! — кажется, так написано на маленькой пластиковой табличке у меня на груди.
— Её здесь нет! — почему это меня нет? Вот же я — здесь… Новый начальственный голос за спиной.
— Проверьте весь список… — быстрый перестук по клавишам, — и свяжитесь, наконец, с Соколовым… Бардак на борту!
— Кто меня всуе поминает? — фургон дрогнул и ощутимо накренился. Ого, ну и дядечка… Человек-гора… Раньше видела издали. Говорят — его назначили начальником экспедиции.
— Ой! — заметил, пригляделся, похоже — узнал… Протянул руку для пожатия.
— Вас Галина зовут? — молча кивнула, — Почему занятия по обращению со средствами связи не посещали?
— Да я тут… Мы фактически позавчера прибыли… — какие занятия? Не звали меня на занятия. И так — работы валом…
— Она из второй группы! — голос со стороны окна. Как будто номер группы что-то объясняет.
— И что с того? — хм, в присутствии этого добродушного здоровяка присутствующие заметно подтянулись.
— Им связь без надобности. Для проформы выдали, — говорящий осекся на полуслове, — Виноват! Сейчас внесу…
— Поздно, — с медвежьей грацией мужик втиснулся в свободное креслице, жалобно под ним пискнувшее. Осведомился в пространство, — Где?
— Держите! — моя рация снова при мне. Наверно, с новым аккумулятором или что там в ней сломалось. А толку?
— Присядьте, пожалуйста… — этому Соколову психотерапевтом надо работать. Один его вид и голос — успокаивают.
— Я уже ничего не понимаю! — чистая правда, кстати…
— Только что пришел приказ срочно начать развертывание и заселение передового лагеря, — замялся, — там… У вас есть право на один телефонный звонок. Родственникам, знакомым, друзьям… Но, прямо сейчас. Оттуда телефонной связи нет, — повернулся к операторам, успевшим набросить на затрапезные тельняшки мундиры, — Дайте девушке межгород! Где и какой номер вам наверняка ответит? Диктуйте! — в руке оказалась телефонная трубка с непропорционально маленьким дырчатым микрофончиком. Так я последний раз поговорила с мамой.
— И что теперь со мной будет?
— Проводят к новому месту несения… — явно хотел сказать «службы», но, очевидно сопоставил мою внешность с отсутствием знаков различия и поправился, — должностных обязанностей, — после короткой паузы, — Поужинать советую здесь, но ночевать придется — там. Ваш «жилой модуль» и личные вещи уже на новом месте. По всем вопросам обращайтесь… — отобрал и покрутил мою рацию в руках, — по связи, нажав вот на эту кнопку. А там — разберемся… Вы запомнили?
— Это надолго?
— Как сложатся обстоятельства… — блин, если бы тогда знать судьбу заранее! А как её узнаешь?
— Спасибо!
— Сергей, проводите девушку, — к манере Соколова всех однажды встреченных людей запоминать в лицо и потом безошибочно называть по именам всем ещё предстояло привыкнуть.
Подробности нам действительно довели на следующее утро. После завтрака, на фоне волшебного вида с девственно чистым Байкалом до горизонта. Пусть издалека, но видно эту прорву воды, обрамленную горами отлично. Раз посмотришь — ни с чем перепутать невозможно… Хорошо помню приподнятое настроение и ожидание чего-то необыкновенного в ближайшем будущем (и предчувствие не обмануло). Ориентировку давал сам Соколов. Никому не доверил… Кратко обрисовал технический круг задач на ближайшее будущее (обустроить лагерь, быть постоянно готовыми к приятным и неприятным неожиданностям, строго соблюдать технику безопасности). Потом, чуть прошелся по причинам поспешного перебазирования «на другую сторону» основной массы людей и оборудования. Немного другими словами повторил версию Володи, кое-что добавил от себя.
Например, мы впервые узнали, что американцы очень ревнуют к тому факту, что на подконтрольной им территории сходная «аномалия» тоже возникала, но закрылась быстрее, чем удалось ею воспользоваться (по другим сведениям — янки тоже темнят и что-то сделать всё же успели). А это означает, что будет усиливаться давление на Россию, что бы она допустила международные (читай, американские) исследовательские организации к «своей аномалии». Если верить Соколову, на наглые происки мирового империализма родная страна отвечает многоуровневой дезой. Основные её компоненты — наша «аномалия» такая же неустойчивая (это отчасти верно), очень маленькая (тоже верно, когда протискивалась, специально развела руки в стороны и уперлась в упругое «ничто», размахом не более метра в ширину и высоту) и пока находится в стадии изучения (святая истина, для чего мы все здесь и собрались). К сожалению, спутниковую разведку и всевозможные «Гринпис» никто не отменял. Поэтому гнать в сторону Новой Земли массу людей и техники по политическим соображениям преждевременно. Желательно, на первом этапе, максимально обойтись своими силами… По тем же причинам, никак нельзя допустить разрастания лагеря перед входом в «Дыру» сверх первоначально существовавшего (тайна появления и исчезновения палаток и «жилых модулей раскрылась»). Желательно вообще убрать его с глаз долой, оставив на виду у шпионов буквально 2–3 палатки и охрану. Зато — разрешено (даже негласно рекомендовано!) максимально использовать абсолютно всю технику, материальные и наличные человеческие резервы, вплоть до привлечения к охране периметра и погрузочно-разгрузочным работам рядового и командного состава «Оленегорского горняка» с «Профессором Штокманом». Вся полнота власти (фактически диктаторские полномочия) «на той стороне» в период особого положения (пока не стихнет международный натиск) возлагаются на нейтральную во всех отношениях фигуру представителя от МЧС Вячеслава Соколова. Вот — перед вами. Просим любить и жаловать. Здесь и сейчас — он отныне царь, бог и воинский начальник.
— Моя работа — спасать людей и давить бардак, — веско добавил Соколов, — Кому не нравится — скатертью дорога.
Новое место жительства (после пустоши Новой Земли) показалось уютным, как хорошо организованный туристический кемпинг. Выстроенные словно по линеечке, на ровной полянке, разноцветные «жилые модули» «научного» поселка. Чуть в отдалении — защитной расцветки скопление «военного» лагеря. Несколько огромных спальных палаток для солдат и похожие на наши, только защитного цвета, «жилые модули» командного состава. Сверкающий свежими досками навес для склада ГСМ на возвышении, такой же новый, но пока недостроенный склад вещевого имущества… и — развалы упомянутого имущества, накрытые пленкой и брезентом кучи, куда ни глянь, во все стороны. Сфотографируй такое иностранный шпион — вражеские аналитики долго бы ломали над зрелищем головы… Если одним словом, то вокруг лежало «всё что меряют в длину», складное или «меньше метра в поперечнике». Габарит явно задавал размер «аномалии». Преобладал всевозможный «длинномер». Штабеля буровых труб, свертки кабелей и канатов, тросов и шлангов (часть — на самодельных катушках, сбитых из таких же свежеспиленных досок).
Для меня загадка легко разрешилась суетой возле скромненького навеса, скрывающего выход «Дыры». Торчащий из него ленточный транспортер трудолюбиво выплевывал наружу бесконечный поток ящиков, свертков и тюков. Почему-то рядом громоздилась гора явно пустых, металлических бочек. Несколько рабочих, поминутно сменяясь, всё принимали и принимали лезущие к ним в руки грузы, а остальные — с трудом успевали сортировать имущество по сортами и по категориям. Чуть поодаль, на самодельных козлах, сколоченных из наскоро окоренных бревен, медленно крутился такой же, как и они, самодельный дощатый барабан, принимая на себя новые и новые витки каната… Пустые бочки, кто — на себе руками, а кто — по земле пинками, солдаты перемещали в сторону склада ГСМ. Туда тянулся из «аномалии» толстый обрезиненный шланг, а переменившийся на минутку ветер, принесший запах солярки, намекнул о содержимом наполняемых бочек. В принципе — разумно. Пустые бочки сунуть в узкий проход — легко, а наполнить их через шланг можно и не мешая основному грузопотоку. Судя по всему, пропускную способность узенькой «Дыры» старались использовать по самому максимуму, а что не получалось пропихнуть «с той стороны» в собранном виде — немедленно мастерили из подручного материала «на этой». Словно в подтверждении догадки, поодаль, на кромке кедрового леса, надсадно завывала лесопилка.
Увы, если здесь когда-то была «девственная природа», я её уже не застала. Буйное и сочное разнотравье на глазах превращалось в вытоптанное стадами слонов подобие грунтового плаца. Когда над дальними деревьями вдруг поднялось облако дыма, в окружении тучи испуганных птиц, а через несколько секунд донесся бьющий по ушам хлопок взрыва — всё стало окончательно ясно. Райский уголок доживает свои последние часы, превращаясь в перевалочную базу для экспансии абсолютно чужих в этих местах пришельцев из мира победившей техники. Попутно обрастая антеннами радиосвязи, столбами указателями, кабельными линиями и свежесколоченными из досок-бревен пулеметными вышками.
Впрочем, пока миры девственной природы и пыльного асфальта — причудливо уживались. На столике в нашем «жилом модуле» инопланетным артефактом торчал из горла стеклянной банки и благоухал незнакомыми ароматами букет местных цветов. Рыхлые полушаровидные (штук 100–150 цветков) головки выглядели очень привлекательно. Чисто-белые цветки, с зеленой или серо-фиолетовой жилкой посредине лепестков венчика, объединенные в звездчатые соцветия… Никогда такого не видела. Зато стандартный интерьер «тряпочного домика» разом превратился в романтическую обитель влюбленных… Владимир, впрочем, едва заметив моё восхищение, не замедлил опошлить дивное зрелище.
— А ещё их можно есть! — заявил он и, в подтверждение своих слов, захрустел сочным листом, — Душистый лук. По вкусу — почти как чеснок, только без запаха. Хочешь попробовать? Китайцы и цветы едят… На, держи!
— Я сюда не пастись приехала! — утянула со стола банку с неземной красотой, во избежание, — Жалко!
— Этого добра тут много… — покладисто согласился пожиратель букетов, — до зимы цвести будут, — и, без перехода, огорошил вопросом — Ну, и как тебе показался наш будущий «каудильо»?
— Ты кого имеешь в виду? — о посторонних мужиках, в присутствии Володи, надо говорить осторожно.
— Соколова Вячеслава Андреевича, естественно! — что-то не поняла юмора…
— А почему, именно — «каудильо»? — ни генералиссимус Франко, ни генерал Пиночет с этим улыбчивым и внешне надежным, как скала, мужиком с пышными усами у меня не ассоциировались, — Заговор «под кроватью» ищешь?
— Если хочешь раскрыть хороший заговор — его надо не искать, а создавать, — загадочно отозвался Володя, — Не путай понятия вождя и заговорщика. Они не совместимы. Только военного переворота нам тут не хватало.
— Какой переворот? — всё настроение испортил, — Соколов строитель из МЧС! Сам сказал — «умею спасать, защищать и давить бардак». У тебя, от переутомления, профессиональная паранойя началась…
— Не скажи, Галчонок, не скажи… — загадочно ухмыльнулся, — разве ты ещё не заметила, что «космонавты» появляются только на время смены, а ночуют строго «на той стороне»?
— Я здесь сегодня первый день.
— Тем более хорошо… У тебя взгляд свежий, — опять логические головоломки. А, ладно, до обеда мне дано «время на обустройство», хотя обустраивать нечего… Привычный быт восстановлен в прежнем объеме и даже лучше. Можно посидеть и поболтать. О чем угодно. Хоть о Соколове, хоть о самом Пиночете. Я соскучилась…
— И согласись, что местный коллектив тебя устраивает больше?
— В принципе… — с удивлением обнаружила, что он прав. Что на завтраке, что во время собрания, народ собравшийся вокруг выглядел гораздо приятнее, чем раньше, — Все люди делом заняты… Я что-то не заметила?
— Ты где сегодня завтракала? — странный вопрос.
— Куда народ потянулся — туда и я. В общую столовую… Мне понравилось — вкусно, сытно и без церемоний.
— Именно, — аж зубами скрипнул, — Соколов, своей властью, отменил здесь раздельное питание сотрудников…
— И что? — ну да, кажется, за соседним столом, вперемешку, завтракали работяги и знакомые геофизики. А дальше — вообще одни солдаты сидели, которые после собрания бочки катали, — Я не обратила внимания.
— А то, что командный состав экспедиции, в результате этого приказа, начал утром питаться «всухомятку» по месту жительства и бегать на обед с ужином через «аномалию» в офицерскую столовую на Новую Землю.
— Там лучше готовят? — быстро же народ привык пользоваться чудом, как обыкновенной дырой в заборе.
— Туда не пускают «срочную» службу и рядовое быдло… Люди себя уважают. А Соколову на это плевать.
— «Уважаемые люди» на него за подобные нововведения обижаются? — мне вот кажется — разумная мера.
— И сильно…
— А причем здесь заговор? Думаю, чихать Соколову и на власть, и на ваши статусные переплясы.
— Это с какой стороны посмотреть… Уже есть желающие обвинить его в погоне за дешевым авторитетом.
— Спорим, что он будет последним, кто примкнет к любому заговору? — достал своей конспирологией…
— Галчонок, в точку! — обрадовался… — Потому и опасен, — заметил недоверие, — Я тебе как специалист говорю.
— Оно мне надо?
— Будем надеяться, что нет, — задумчиво почесал нос, — Но, на всякий случай даю совет: «старайся меньше пересекаться с низовым техническим персоналом». Везде… — значительно понизил голос, — Они там — считай поголовно экстремисты.
— ??? — ну вот, сначала заинтриговал, а теперь — демонстративно смотрит на часы.
— До обеда время есть… Хочешь, я тебе сказочку расскажу? Про каудильо, заговорщиков и экстремистов?
— Которая «ложь, да в ней намек»? — вернула на стол банку с цветами и блаженно растянулась на теплой не застеленной кушетке. Зря я это сделала, новый лист немедленно отправился в ненасытную пасть, — Давай!
— В некотором царстве, в некотором государстве, — так вкусно хрустит, что самой хочется попробовать, — у самого синего моря, жил да был талантливый пехотный офицер — Франсиско Франко, старательно избегавший общественной деятельности и не имеющий абсолютно никаких политических пристрастий. Единственное, что он умел делать, это воевать… В 23 года, без всякого блата, Франко стал самым молодым майором в испанской армии, а в 33 года — самым молодым её генералом. В стране, тем временем, нарастал бардак. Сначала — свергли монархию… Потом — отменили аристократические титулы и звания, установили равные гражданские права для всех рас и сословий, отделили церковь от государства, разрешили разводы и гражданские браки… Потом левые правительства сменяли правые и наоборот, а жизнь становилось только хуже. За пять лет Республика пережила 20 правительственных кризисов и две попытки государственного переворота… Пока, к власти не пришло почти поголовно «красное» по своему составу правительство Народного Фронта… А через 5 месяцев — армия подняла националистический мятеж… Генерал Франко не имел к нему никакого отношения… Однако, быстрой победы у мятежников-аристократов не вышло. Зато обе стороны очень быстро перешли к тактике массовых расстрелов своих политических противников. Так началась страшная по жестокости Гражданская война в Испании. Лидер националистов, генерал Хосе Санхурхо (очень известный радикал и активный участник свержения монархии), находился в изгнании в Португалии. Сразу же после начала восстания он погиб в авиакатастрофе… Согласно легенде, самолет оказался перегружен багажом с мундирами генерала, очень любившего в них наряжаться. И совсем было, настал путчистам карачун, но, на стороне националистов (фактически — сословия аристократов, составлявших свыше 80 % офицерского корпуса страны) оказался Франко. Молодой, талантливый и абсолютно равнодушный к любым политическим дрязгам вояка, искренним пофигизмом объединивший всех противников «красных». У республиканцев такого же нейтрального и одновременно авторитетного вождя не оказалось. Для «войны добровольцев», которой по факту является любая гражданская смута, этот фактор оказался решающим. Беспощадно преследуя «красных», Франко весьма снисходительно относился ко всем прочим течениям в политике… Избежал участия во Второй Мировой войне… Совершенно равнодушно наблюдал, как через территорию Испании почти в открытую бежали с оккупированной немцами территории Европы евреи и подбитые пилоты стран антигитлеровской коалиции… Хитро вырулил между блоками, союзами и «осями», ухитрившись не попасть на Нюрнбергский процесс ни подсудимым, ни даже свидетелем. После войны — организовал «Испанское чудо», когда темпы экономического развития ещё недавно отсталой аграрной страны уступали только Японии… При внешних атрибутах «фашистского государства» каудильо не испортил отношений ни с Англией, ни с США, ни с Израилем. И преспокойно умер в своей постели на 83-м году жизни (в ноябре 1975-го), пережив врагов и друзей.
— И ты видишь сходство между Соколовым и Франко? — бред, натуральный, — На солнце не перегрелся?
— Пофигистом нельзя притвориться — им надо родиться, — самокритично, — Соколов не изображает, что ему все люди равны. Он действительно так думает. В острой обстановке, к таким — народ сам собою тянется… Он — природный вождь харизматик. По-испански — «каудильо». Очень способный и поэтому опасный человек…
— Опасный тем, что, в случае любой заварушки — он примет сторону большинства? В отличие от…
— Именно! Франко — поддержал «социально близких» ему аристократов, а Соколов — заигрался в демократию.
— А лично мне — нравится… Неужели «сословно озабоченные» фрондеры, бегающие от своих собственных подчиненных через «дыру», обедать в «господскую столовую», поднимут вооруженный мятеж по поводу ущемления своих прав?
— По этому — нет, — Владимир равнодушно отправил в рот очередной листик (половину букета выщипал).
— Тогда кто предназначен в заговорщики?
— Ещё не знаю… — хватит, наконец, есть мои цветы! — В их истории, — махнул рукой в сторону «аномалии», словно уже мысленно отделил себя от мира за нею, — мятежи начинали и военные, и гражданские. Пока «космонавтов» не пускают сюда ночевать — проблема легко решаема. А вот если твой любимый Соколов и этот вопрос продавит — я ни за что не ручаюсь… Думаю, что вместо продуктивной работы мы в два счета получим здесь логово экстремистов.
— С какой стати? Работяги — вполне приличные дядьки. Некоторые — мне в отцы годятся…
— А кто сказал, что экстремисты — это сплошь хулиганы, орущие лозунги или чертящие матерные надписи на заборах, — Владимир явно оживился, — От крикунов, как раз, никакого вреда. Проспятся, и работать пойдут… Настоящий экстремист — не тот, кто дерет горло (слова ерунда), а тот, кто не хочет приспосабливаться к жизни. Тот, кто не курит, не пьет, не ругается матом, читает умные книжки и — ждет! Надеется в подходящий момент переломить свою судьбу, бережет здоровье… и готовится… Именно такие — устраивают теракты и революции.
— Почему? — какой-то он задерганный и агрессивный. С утра — был нормальный… Или мне кажется?
— Я чувствую! — протестующее выставил вперед раскрытую ладонь, — Не возражай… Хорошо, попробую, для тебя, сформулировать, раз уж до командования не доходит. Представь себе — все умирающие от голода, в блокадном Ленинграде, до последнего момента, надеялись, что власть о них заботится и спасает. Что надо только немного потерпеть… Хотя, на самом деле — их расчетливо убивали, — жутковатая аналогия, — А теперь — представь себе людей, которые разменяли свою жизнь на «мечту» — строить лучшие в мире корабли, открывать новые законы природы, хоть разок слетать в космос… Охамели! — вдруг хватил кулаком по столу, — Нормальные их ровесники давным-давно сбежали туда, где реальные деньги платят, за границу или ещё куда, а эти — перебивались шабашками, но не увольнялись из своих зачуханных КБ и обанкротившихся заводов. Упорно продолжали ждать, что их труд и знания однажды будут востребованы страной. Считали себя уникальными. А годы идут… А надежд всё меньше… Один треск пропаганды и попил бюджета… Что случится, если перед ними вдруг замаячит реальный шанс участия в большом деле? Возможность «пихнуть прогресс», как они выражаются и реализовать десятки лет (!) вынашиваемые (и как оказалось вообще не нужные начальству) замыслы и планы? Совершить невозможное? Да они, плюнув на всё — по трупам пойдут! Глотки зубами грызть будут… Я чувствую!
— Ты серьезно? — на мой взгляд, изначальная неприязнь к «спецконтингенту» у Володи зашкалила и превратилась в манию.
— Нет, шучу… — слегка расслабился, — Извини, Галчонок. Ты — моя женщина и должна знать обстановку. В ближайшие дни — всё должно решиться. Не расслабляйся, прислушивайся к разговорам и смотри по сторонам… — скорее всего он к Соколову банально ревнует. Оттого и злится.
Глава 7
Каждый корпоратив — это дополнительный шаг к могиле… Ох! Новую печень в магазине не купишь… А без торжественной пьянки, по случаю окончания «плавания» и избавления от качки, сопровождающие господа обойтись никак не могли. Пришлось присутствовать… К счастью, откровенно стрёмный чиновный контингент разбавили научниками из уже работающей возле «Дыры» группы. Удалось прибиться к компании приличных людей. Под застолье выделили здоровенную армейскую палатку, выполнявшую функцию клуба и столовой. К самой «Дыре», которую здесь уважительно называют «Аномалией» нас сводили на экскурсию. Немедленно, как оформили документы о прибытии… Несколько человек, под разными предлогами, попытались отказаться. Всё же Владимир разбирается в людях — они действительно испугались. И есть чего испугаться. Уже на подходе к надувному ангару, в котором располагался закрытый от посторонних взглядов объект, я почувствовала некое беспокойство и давление в голове. Возле самого объекта — ощущения усилились. Не больно, но раздражает…
Заглянуть на «ту сторону», естественно, никого и близко не подпустили. Клубящуюся в воздухе кляксу рассматривали издали. Фотографироваться рядом и вообще фотографировать — строго запрещено. Из «дыры», словно из не плотно прикрытой форточки, дует сырым ветром. Как мне шепотом объяснили, работает разница давлений между нашей и противоположной стороной «аномалии». Вблизи поток воздуха заставляет трепетать плащи и ерошит волосы. Непередаваемое ощущение — вдыхать воздух из прошлого. Свет и звуки «дыра» сегодня не пропускает (это редкое явление), но запах-то тайги ни с чем не спутать. Посреди пустошей Новой Земли лесу взяться негде, значит — всё правда… Там, за завесой серого зыбкого марева — другая планета. Потрясающе! Да, за это стоило выпить… Почти сложившаяся традиция. Говорят, иногда «аномалия» начинает светиться. Были даже случаи ожогов. На нашу долю спецэффектов не досталось. (А всех «отказников», кстати, отправили обратно на «большую землю» моментально. Даже их вещи не стали на берег с корабля сгружать. Сурово тут кадровый вопрос поставлен! Хотя, наверное, так и надо.)
Перед банкетом, прямо в палатке, прокрутили служебный видеофильм, о первых попытках проникнуть в прошлое. «Аномалия» ещё ничем не прикрыта, шлейф курящегося пара (сказывается разница температур здесь и там) вырывается из пустого места и шлейфом тянется вдоль морского берега. Собственно говоря, по этому «парению» её и обнаружила поисковая группа. Когда давление воздуха больше с нашей стороны и воздух тянет в «дыру», заметить что-то необычное довольно сложно даже вблизи. Проще нутром почувствовать её влияние на организм. Как пахнут радиация (озоном) и высокое напряжение (окислами азота) я знаю. Здесь — всё иначе, но близость «дыры» воспринимается вполне отчетливо. Пусть и непонятно какими органами чувств. Да ладно.
Приняли нас с Володей хорошо. Может быть — дело в початом ящике сухого вина, который он щедрою рукой презентовал собранию (господа «из верхов» больше нажимали на коньячок). Может быть, в его умении подстроиться под настроение любой компании. Даже кавказский акцент у него зазвучал на другой лад… После пары бокалов шум в голове прошел, и завязалась нормальная беседа. Похоже, что секретность здесь особенно не соблюдают. А может — это общее свойство маленьких коллективов, где информация «утекает», независимо от усилий «первого отдела». Оказывается, про скоро предстоящий визит президента, здесь давно уже в курсе. С момента отплытия «Профессора Штокмана» из Северодвинска. Это я — серая посредственность, никого не узнаю. А вот бывалые люди — мигом засекли в толпе «камуфлированных» персонажей из ближнего окружения Самого. Бегло обсудив перспективы, пришли к выводу, что собравшимся — это скорее на пользу. Солдатикам из роты охраны и взвода связи — наоборот. Они, ещё с прошлого дня, посыпают дорожки песком и протирают соляркой краску на машинах, что бы те выглядели новыми и блестящими. Армейская показуха — вечна. Разве что, траву в зеленый цвет красить не приказали… за отсутствием таковой.
Не удержалась — спросила, а не опасно ли ходить «на ту сторону»? (Владимир под столом пнул меня ногой) Просветили… Ходили многие, никаких вредных последствий пока не замечено. И вообще, природа «с другой стороны» — экологически чистая. Хоть курорт открывай. Это ещё самые первые пробы воздуха показали. Отчего и определили, что «на той стороне» — прошлое. По отсутствию в атмосфере примесей тяжелых металлов и иной химии, которая на нашей планете легко обнаруживается даже на Северном полюсе или в глубине Антарктиды. Наверное, Володя прав… Президент знает, что там не опасно. У него самая полная информация. А вот его холуи — нет. Ну, так им, наверное, и «не положено»… Откуда Владимир владеет вопросом? Так он же у самых истоков проекта стоял. Короче, грех не воспользоваться удачным случаем. Я думала, об этом будут говорить, но не дождалась.
Зато узнала, что БДК-91 «Оленегорский горняк», который прибудет вечером, в прошлом 2007 году — лучший десантный корабль Северного флота. А в мае этого года с него проводили высадку морского десанта на необорудованное побережье, для слушателей Военной академии генерального штаба России. Штатно берет на борт до 500 тонн техники или грузов и 225 десантников. Видимо, «штабные» не стали себя утруждать подготовкой специальной команды, а не раздумывая ткнули в списке возможных вариантов на знакомую строчку. Эти лучшие? Справятся!
Потом, у Володи в кармане заработала рация, и он позвал всех желающих на свежий воздух — посмотреть на десантирование морской пехоты. «Такого вы никогда не видели!» Что, верно, то верно. Даже издали — жутко и грозно смотрится. Длинный серый военный корабль (как полагается, с пушками, вышками и антеннами) сам вылезает носом на берег, как какой-то речной трамвайчик. Затем у него раскрывается нос. По трапу, на землю, один за другим, выезжают из трюма грузовики и броневики. Умеют же мужики мастерить для себя игрушки… К кораблю покатил вездеход с начальством… После коротких переговоров — колонна техники перестроилась и напрямик, не разбирая дороги и громко рыча моторами, двинулась в сторону нашего лагеря. Могучее зрелище!
А вот продолжение мне не понравилось… Когда самое интересное закончилось — народ стал расходиться. С непривычки, вечерняя погода на Новой Земле — холодная. Реальный такой, беспощадный осенний колотун… У меня же, после пары дней бдений на палубе «Профессора Штокмана», образовалась полезная привычка — на одежде не экономить. Осталась поглазеть, как корабль обратно с мели сниматься будет. Только он не стал… Вместо этого, по трапу потянулась длинная колонна людей однообразно и совершенно не по сезону одетых в синие рабочие робы… Все с небольшими чемоданчиками в руках. Причем, по бокам — солдаты, с автоматами… Словно заключенных куда-то гонят. Именно гонят! Покрикивают… Торопят… Разве не бьют. Это ещё кто такие? Нас, например, от пристани до экспедиционного лагеря на автобусах везли. А эти — пешком пошли. Странно…
Глава 6
Заговор «космонавтов»
— Видела «контингент»? — Володя неслышно подкрался, обнял меня сзади за плечи, — Красавцы! Ты на них только посмотри — даже в ногу идут, не сбиваясь. Жертвы тоталитаризма, блин…
— Они кто? — колонна приближается и уже видно, что гонят не зэков, а обыкновенных штатских. Сплошь мужики с интеллигентными лицами. Некоторые в очках. И все до одного — довольно пожилые. Не моложе 40–45 лет…
— Вспомогательный технический персонал… «Пролетарии умственного труда», — видимо ощутил моё недоумение и презрительно пояснил — это безработные, с военных заводов Северодвинска и Питера… Нам очень срочно понадобились готовые специалисты, с уже оформленными высокими допусками по секретности. А у них там кризис. Больше не нужны ведущие инженеры, конструкторы и технологи… Куда бедным «интелям» податься? Торговать в ларьках — не желают… В рынок — не вписались.
— Чернорабочие, что ли? — колонна топает мимо. Дико наблюдать профессорского вида седины и золотые очки над воротами грубых хлопчатобумажных курток… Конвойный автоматчик прошагал буквально рядом.
— Ага… — прижал к себе крепче, — Таскать, грузить, пилить, рыть землю и строить. Нет, только глянь — как они идут! Сраные «космонавты»…
— Почему «космонавты»? — вместо ответа — смачный плевок вслед уходящей колонне.
— Сама подумай. Две трети жизни — позади. Ни денег, ни работы, ни перспектив куда-то выбиться. Многие — даже машины не имеют. Все, что сумели нажить — высшее образование советского образца, бесполезная профессия, лысина, седые яйца, да детские фантазии в голове… — опять презрительно сплюнул, — Кораблестроители они… А некоторые, только представь, до сих пор мечтают полететь в космос… Хоть «на Марс, в один конец»… Конченые люди!
— «Энтузиасты не нужны»? — ничего себе иллюстрация к давнему разговору.
— Да какие они энтузиасты? Подсобники… «Подай, принеси, пошел вон…» Если бы не чертов «режим»… Большинство практически нахватали, в самый последний момент… Первая-вторая форма допуска есть? Руки-ноги на месте? Годен! Распишитесь здесь и вот здесь… Что они такое — выяснять некогда… Формальности соблюдены и только. Сама видишь — «люди-призраки». Паспорта — отобрали. Личные вещи — в пределах минимума (расческа, бритвенные принадлежности, мыло, щетка и зубная паста). Контракт «упрощенного типа». С требованием, по возвращении — всё увиденное забыть. Наградные списки уже составлены и для посторонних там — места нет.
— Тогда, охрана зачем? — от увиденного зрелища буквально физически несло чем-то невыразимо гадким. Словно от эпизодов из фильмов про войну, где немцы гонят пленных… или про сталинские шарашки… — Куда им с острова бежать?
— Для порядка… — сейчас дождусь очередной порции житейской мудрости. И дождалась, — Что б не мнили о себе лишнего. Деньги они получат, а уважения никто не обещал. И бойцам — практика полезна. Думаешь, их просто так, по прибытии, в одежду другого цвета нарядили?
— Твоя идея? — некоторые вещи я давно умею чувствовать интуитивно. В ответ — самодовольный смешок.
— Не совсем. Согласись, экспромт вышел удачный, — когда Володя хочет похвастаться (что редко), лучше ему не мешать.
— ???
— «Солдат должен быть глупым, злым и исполнительным!» Не мною сказано, но — в точку. Для отработки навыков нужны «враги». Сильно отличающиеся от нормальных людей… Где я им среди зимы «чурок» достану?
— Почему именно «чурок»? — насчет лиц кавказской национальности у него пунктик, хотя сам — чернявый.
— Удобно… Бормочет не по-нашему, выглядит не по-нашему, думает не по-нашему. Значит — чужой. Это, у большинства людей — синоним слова «плохой». Раз плохой, значит — враг. Врага надо знать в лицо и гнобить.
— Специально одну часть экспедиции с другой стравливать — нехорошо. Кастовая система получается…
— Да! Кастовая. Самая древняя и надежная из опробованных человечеством… А что бы каждый, сколько есть сил, держался своей касты и меньше завидовал другим, как надо действовать? — развернул к себе, — Ты же в Индии была?
— Следует создать самую низкую касту «неприкасаемых», которую будут презирать и ненавидеть все остальные, — пресловутой «индийской культурой», в своё время, интересовалась, но именно кастовость оттолкнула. Не думала накоротке столкнуться с её апологетом.
— Галчонок, оно не со зла, — почувствовал моё настроение, — Есть такая работа — людьми управлять… Им-то уже всё равно, а для дела — сплошная польза. Нам, «на ту сторону», всем вместе идти. А коллектив совершенно не слажен. Вообще без скреп, хоть таких, — пропадем на хрен. Пусть уж лучше люди друг другу не доверяют. Тогда будут крепче жаться к себе подобным… Субординацию соблюдать… Начальство почитать…
— Разделяй и властвуй?
— Классика не стареет! — приложил к губам палец, — Только, ради всего святого — тс-с-с! Мне с ними ещё оперативную работу налаживать, — кто бы в этом сомневался.
Никогда не пойму этой страсти мужиков к публичным статусным разборкам. Зато, помню, как тогда мне померещилось неведомо что. Новый ГУЛАГ, как минимум… Жуть! А что? Достаточно вспомнить про опыты Зимбардо, с ролевыми играми самых обычных людей в «охранников» и «заключенных». Когда-то и где-то они принадлежали к одной социальной группы, но здесь и сейчас это уберменши и унтерменши. Само включилось. Проводила взглядом хвост удаляющейся колонны. Как всё просто, на самом деле… Может, потому-то ребята и покрикивают. Они, вроде как — элитное подразделение, а приказали выполнять «подлую» работу. Хочется от неё скорей отвязаться, а эти чертовы дедки еле волокут ноги по бездорожью… И про униформу — тоже тонко подмечено. В привычной «гражданке», человек своим внешним видом выражает социальный статус. А стоило всех переодеть в синие робы… Какое уважение может быть у морпехов к «белым таджикам»? Чурки, и только.
К счастью, на деле, «кастовая сегрегация» свелась к тому, что в расположении появилась ещё одна новая палатка-столовая «для технического персонала» (в дополнение к «солдатской» и «научной») и палатка-казарма для него же. Если верить моему носу, рацион у «срочников» и работяг ничем не отличался. Из одной полевой кухни столовались. По работе я ни с теми, ни с другими, практически не сталкивалась… Дела хватало всем.
Следующие за прибытием несколько дней напряженного ожидания запомнились плохо. Точнее, слились в один сплошной бедлам. Единственным островком стабильности посреди нарастающего шухера, как ни странно, оставались кухонные постройки. Остальной лагерь претерпевал радикальные перемены буквально ежечасно. Появлялись и пропадали сборные домики и палатки. Тянулись в неизвестность «Аномалии» кабели, тросы и шланги… Рычали дымным выхлопом разнокалиберные моторы и моторчики. Шелестел ленточный транспортер, унося в серое марево «Дыры» бочки, тюки и ящики… Бегали, стучали молотками, жужжали инструментами или ругались люди в военной форме и рабочих робах. Ночь просто исчезла, как явление, в ослепительных лучах прожекторов заливающего света, поднятых на телескопических вышках. Спали мы в маленьком двухместном «жилом модуле», с электрическим отопителем и двухслойными стенками из синтетики. Владимир появлялся среди ночи, пропадал на рассвете. Пока, наконец, не ушел насовсем. Без предупреждения. Вообще не вернулся. Сунулась в штабную палатку — меня выставили. Не положено. Занялась сверкой перечней снаряжения, отвлеклась… Прервали. «Это уже не надо!». А что надо? Оно-то хорошо, конечно — раскидаться с делами пораньше, а тут сюрприз — исчез сам модуль. Со всеми вещами. Вообще. Вместо него — пустое место.
Мобильный телефон, по приезде на Новую Землю, заткнулся сразу и навсегда. Рация, в моих «умелых» руках, быстро надежно испустила дух, буквально на следующий же день. И вот… Ни связи, ни понимания, что происходит. Какой ни какой, а свой дом. Был… Это оказался буквально «добивающий» удар. Жесткая кушетка под казенным одеялом, за эфемерными тряпичными стенками, для меня в тот момент выглядела последним островком спокойствия. Специально же выкроила час и отказалась от ужина ради привалиться и закрыть глаза (перед которыми всё равно продолжают мелькать числа и таблицы). А! Уселась на первый попавшийся ящик и заплакала. Плевать, что подумают люди. Я устала, я замерзла, я просто хочу отдохнуть… Почему мир такой?
Теребящего меня за плечо пожилого дядьку, в промасленной робе и свитере, я сначала собралась просто послать. Отстань! Само пройдет… А он — не понял… Или, не захотел понимать. Или, наоборот — понял без слов. Может быть у него дочка моего возраста, тоже с закидонами… Короче, меня ухватили «под локоток» и повели. Напрямик… Ныряя в промежутки между контейнерами, защитного цвета грузовиками с кунгами и грудами снаряжения. Пришли. Лесенка… Дверь, ведущая в вагон на колесах. Насквозь пропитавшееся табачным дымом помещение. Заставленные аппаратурой стойки, вертящиеся кресла. Духота, несколько молодых парней, в одних тельняшках на голое тело, что-то там щелкают и переключают.
— Принимайте! Ещё одна потеряшка! У вас заряженные аккумуляторы к рации есть? — а откуда он узнал, что моя рация не работает? И уже обращаясь ко мне, — Вы, девушка, тоже свой жилой модуль не нашли?
— Угу, — всхлип вышел жалостный. Давно не попадала в ситуацию «девочка, какой твой домашний адрес?»
— Смотри позицию «Б-24»! — кажется, так написано на маленькой пластиковой табличке у меня на груди.
— Её здесь нет! — почему это меня нет? Вот же я — здесь… Новый начальственный голос за спиной.
— Проверьте весь список… — быстрый перестук по клавишам, — и свяжитесь, наконец, с Соколовым… Бардак на борту!
— Кто меня всуе поминает? — фургон дрогнул и ощутимо накренился. Ого, ну и дядечка… Человек-гора… Раньше видела издали. Говорят — его назначили начальником экспедиции.
— Ой! — заметил, пригляделся, похоже — узнал… Протянул руку для пожатия.
— Вас Галина зовут? — молча кивнула, — Почему занятия по обращению со средствами связи не посещали?
— Да я тут… Мы фактически позавчера прибыли… — какие занятия? Не звали меня на занятия. И так — работы валом…
— Она из второй группы! — голос со стороны окна. Как будто номер группы что-то объясняет.
— И что с того? — хм, в присутствии этого добродушного здоровяка присутствующие заметно подтянулись.
— Им связь без надобности. Для проформы выдали, — говорящий осекся на полуслове, — Виноват! Сейчас внесу…
— Поздно, — с медвежьей грацией мужик втиснулся в свободное креслице, жалобно под ним пискнувшее. Осведомился в пространство, — Где?
— Держите! — моя рация снова при мне. Наверно, с новым аккумулятором или что там в ней сломалось. А толку?
— Присядьте, пожалуйста… — этому Соколову психотерапевтом надо работать. Один его вид и голос — успокаивают.
— Я уже ничего не понимаю! — чистая правда, кстати…
— Только что пришел приказ срочно начать развертывание и заселение передового лагеря, — замялся, — там… У вас есть право на один телефонный звонок. Родственникам, знакомым, друзьям… Но, прямо сейчас. Оттуда телефонной связи нет, — повернулся к операторам, успевшим набросить на затрапезные тельняшки мундиры, — Дайте девушке межгород! Где и какой номер вам наверняка ответит? Диктуйте! — в руке оказалась телефонная трубка с непропорционально маленьким дырчатым микрофончиком. Так я последний раз поговорила с мамой.
— И что теперь со мной будет?
— Проводят к новому месту несения… — явно хотел сказать «службы», но, очевидно сопоставил мою внешность с отсутствием знаков различия и поправился, — должностных обязанностей, — после короткой паузы, — Поужинать советую здесь, но ночевать придется — там. Ваш «жилой модуль» и личные вещи уже на новом месте. По всем вопросам обращайтесь… — отобрал и покрутил мою рацию в руках, — по связи, нажав вот на эту кнопку. А там — разберемся… Вы запомнили?
— Это надолго?
— Как сложатся обстоятельства… — блин, если бы тогда знать судьбу заранее! А как её узнаешь?
— Спасибо!
— Сергей, проводите девушку, — к манере Соколова всех однажды встреченных людей запоминать в лицо и потом безошибочно называть по именам всем ещё предстояло привыкнуть.
Подробности нам действительно довели на следующее утро. После завтрака, на фоне волшебного вида с девственно чистым Байкалом до горизонта. Пусть издалека, но видно эту прорву воды, обрамленную горами отлично. Раз посмотришь — ни с чем перепутать невозможно… Хорошо помню приподнятое настроение и ожидание чего-то необыкновенного в ближайшем будущем (и предчувствие не обмануло). Ориентировку давал сам Соколов. Никому не доверил… Кратко обрисовал технический круг задач на ближайшее будущее (обустроить лагерь, быть постоянно готовыми к приятным и неприятным неожиданностям, строго соблюдать технику безопасности). Потом, чуть прошелся по причинам поспешного перебазирования «на другую сторону» основной массы людей и оборудования. Немного другими словами повторил версию Володи, кое-что добавил от себя.
Например, мы впервые узнали, что американцы очень ревнуют к тому факту, что на подконтрольной им территории сходная «аномалия» тоже возникала, но закрылась быстрее, чем удалось ею воспользоваться (по другим сведениям — янки тоже темнят и что-то сделать всё же успели). А это означает, что будет усиливаться давление на Россию, что бы она допустила международные (читай, американские) исследовательские организации к «своей аномалии». Если верить Соколову, на наглые происки мирового империализма родная страна отвечает многоуровневой дезой. Основные её компоненты — наша «аномалия» такая же неустойчивая (это отчасти верно), очень маленькая (тоже верно, когда протискивалась, специально развела руки в стороны и уперлась в упругое «ничто», размахом не более метра в ширину и высоту) и пока находится в стадии изучения (святая истина, для чего мы все здесь и собрались). К сожалению, спутниковую разведку и всевозможные «Гринпис» никто не отменял. Поэтому гнать в сторону Новой Земли массу людей и техники по политическим соображениям преждевременно. Желательно, на первом этапе, максимально обойтись своими силами… По тем же причинам, никак нельзя допустить разрастания лагеря перед входом в «Дыру» сверх первоначально существовавшего (тайна появления и исчезновения палаток и «жилых модулей раскрылась»). Желательно вообще убрать его с глаз долой, оставив на виду у шпионов буквально 2–3 палатки и охрану. Зато — разрешено (даже негласно рекомендовано!) максимально использовать абсолютно всю технику, материальные и наличные человеческие резервы, вплоть до привлечения к охране периметра и погрузочно-разгрузочным работам рядового и командного состава «Оленегорского горняка» с «Профессором Штокманом». Вся полнота власти (фактически диктаторские полномочия) «на той стороне» в период особого положения (пока не стихнет международный натиск) возлагаются на нейтральную во всех отношениях фигуру представителя от МЧС Вячеслава Соколова. Вот — перед вами. Просим любить и жаловать. Здесь и сейчас — он отныне царь, бог и воинский начальник.
— Моя работа — спасать людей и давить бардак, — веско добавил Соколов, — Кому не нравится — скатертью дорога.
Новое место жительства (после пустоши Новой Земли) показалось уютным, как хорошо организованный туристический кемпинг. Выстроенные словно по линеечке, на ровной полянке, разноцветные «жилые модули» «научного» поселка. Чуть в отдалении — защитной расцветки скопление «военного» лагеря. Несколько огромных спальных палаток для солдат и похожие на наши, только защитного цвета, «жилые модули» командного состава. Сверкающий свежими досками навес для склада ГСМ на возвышении, такой же новый, но пока недостроенный склад вещевого имущества… и — развалы упомянутого имущества, накрытые пленкой и брезентом кучи, куда ни глянь, во все стороны. Сфотографируй такое иностранный шпион — вражеские аналитики долго бы ломали над зрелищем головы… Если одним словом, то вокруг лежало «всё что меряют в длину», складное или «меньше метра в поперечнике». Габарит явно задавал размер «аномалии». Преобладал всевозможный «длинномер». Штабеля буровых труб, свертки кабелей и канатов, тросов и шлангов (часть — на самодельных катушках, сбитых из таких же свежеспиленных досок).
Для меня загадка легко разрешилась суетой возле скромненького навеса, скрывающего выход «Дыры». Торчащий из него ленточный транспортер трудолюбиво выплевывал наружу бесконечный поток ящиков, свертков и тюков. Почему-то рядом громоздилась гора явно пустых, металлических бочек. Несколько рабочих, поминутно сменяясь, всё принимали и принимали лезущие к ним в руки грузы, а остальные — с трудом успевали сортировать имущество по сортами и по категориям. Чуть поодаль, на самодельных козлах, сколоченных из наскоро окоренных бревен, медленно крутился такой же, как и они, самодельный дощатый барабан, принимая на себя новые и новые витки каната… Пустые бочки, кто — на себе руками, а кто — по земле пинками, солдаты перемещали в сторону склада ГСМ. Туда тянулся из «аномалии» толстый обрезиненный шланг, а переменившийся на минутку ветер, принесший запах солярки, намекнул о содержимом наполняемых бочек. В принципе — разумно. Пустые бочки сунуть в узкий проход — легко, а наполнить их через шланг можно и не мешая основному грузопотоку. Судя по всему, пропускную способность узенькой «Дыры» старались использовать по самому максимуму, а что не получалось пропихнуть «с той стороны» в собранном виде — немедленно мастерили из подручного материала «на этой». Словно в подтверждении догадки, поодаль, на кромке кедрового леса, надсадно завывала лесопилка.
Увы, если здесь когда-то была «девственная природа», я её уже не застала. Буйное и сочное разнотравье на глазах превращалось в вытоптанное стадами слонов подобие грунтового плаца. Когда над дальними деревьями вдруг поднялось облако дыма, в окружении тучи испуганных птиц, а через несколько секунд донесся бьющий по ушам хлопок взрыва — всё стало окончательно ясно. Райский уголок доживает свои последние часы, превращаясь в перевалочную базу для экспансии абсолютно чужих в этих местах пришельцев из мира победившей техники. Попутно обрастая антеннами радиосвязи, столбами указателями, кабельными линиями и свежесколоченными из досок-бревен пулеметными вышками.
Впрочем, пока миры девственной природы и пыльного асфальта — причудливо уживались. На столике в нашем «жилом модуле» инопланетным артефактом торчал из горла стеклянной банки и благоухал незнакомыми ароматами букет местных цветов. Рыхлые полушаровидные (штук 100–150 цветков) головки выглядели очень привлекательно. Чисто-белые цветки, с зеленой или серо-фиолетовой жилкой посредине лепестков венчика, объединенные в звездчатые соцветия… Никогда такого не видела. Зато стандартный интерьер «тряпочного домика» разом превратился в романтическую обитель влюбленных… Владимир, впрочем, едва заметив моё восхищение, не замедлил опошлить дивное зрелище.
— А ещё их можно есть! — заявил он и, в подтверждение своих слов, захрустел сочным листом, — Душистый лук. По вкусу — почти как чеснок, только без запаха. Хочешь попробовать? Китайцы и цветы едят… На, держи!
— Я сюда не пастись приехала! — утянула со стола банку с неземной красотой, во избежание, — Жалко!
— Этого добра тут много… — покладисто согласился пожиратель букетов, — до зимы цвести будут, — и, без перехода, огорошил вопросом — Ну, и как тебе показался наш будущий «каудильо»?
— Ты кого имеешь в виду? — о посторонних мужиках, в присутствии Володи, надо говорить осторожно.
— Соколова Вячеслава Андреевича, естественно! — что-то не поняла юмора…
— А почему, именно — «каудильо»? — ни генералиссимус Франко, ни генерал Пиночет с этим улыбчивым и внешне надежным, как скала, мужиком с пышными усами у меня не ассоциировались, — Заговор «под кроватью» ищешь?
— Если хочешь раскрыть хороший заговор — его надо не искать, а создавать, — загадочно отозвался Володя, — Не путай понятия вождя и заговорщика. Они не совместимы. Только военного переворота нам тут не хватало.
— Какой переворот? — всё настроение испортил, — Соколов строитель из МЧС! Сам сказал — «умею спасать, защищать и давить бардак». У тебя, от переутомления, профессиональная паранойя началась…
— Не скажи, Галчонок, не скажи… — загадочно ухмыльнулся, — разве ты ещё не заметила, что «космонавты» появляются только на время смены, а ночуют строго «на той стороне»?
— Я здесь сегодня первый день.
— Тем более хорошо… У тебя взгляд свежий, — опять логические головоломки. А, ладно, до обеда мне дано «время на обустройство», хотя обустраивать нечего… Привычный быт восстановлен в прежнем объеме и даже лучше. Можно посидеть и поболтать. О чем угодно. Хоть о Соколове, хоть о самом Пиночете. Я соскучилась…
— И согласись, что местный коллектив тебя устраивает больше?
— В принципе… — с удивлением обнаружила, что он прав. Что на завтраке, что во время собрания, народ собравшийся вокруг выглядел гораздо приятнее, чем раньше, — Все люди делом заняты… Я что-то не заметила?
— Ты где сегодня завтракала? — странный вопрос.
— Куда народ потянулся — туда и я. В общую столовую… Мне понравилось — вкусно, сытно и без церемоний.
— Именно, — аж зубами скрипнул, — Соколов, своей властью, отменил здесь раздельное питание сотрудников…
— И что? — ну да, кажется, за соседним столом, вперемешку, завтракали работяги и знакомые геофизики. А дальше — вообще одни солдаты сидели, которые после собрания бочки катали, — Я не обратила внимания.
— А то, что командный состав экспедиции, в результате этого приказа, начал утром питаться «всухомятку» по месту жительства и бегать на обед с ужином через «аномалию» в офицерскую столовую на Новую Землю.
— Там лучше готовят? — быстро же народ привык пользоваться чудом, как обыкновенной дырой в заборе.
— Туда не пускают «срочную» службу и рядовое быдло… Люди себя уважают. А Соколову на это плевать.
— «Уважаемые люди» на него за подобные нововведения обижаются? — мне вот кажется — разумная мера.
— И сильно…
— А причем здесь заговор? Думаю, чихать Соколову и на власть, и на ваши статусные переплясы.
— Это с какой стороны посмотреть… Уже есть желающие обвинить его в погоне за дешевым авторитетом.
— Спорим, что он будет последним, кто примкнет к любому заговору? — достал своей конспирологией…
— Галчонок, в точку! — обрадовался… — Потому и опасен, — заметил недоверие, — Я тебе как специалист говорю.
— Оно мне надо?
— Будем надеяться, что нет, — задумчиво почесал нос, — Но, на всякий случай даю совет: «старайся меньше пересекаться с низовым техническим персоналом». Везде… — значительно понизил голос, — Они там — считай поголовно экстремисты.
— ??? — ну вот, сначала заинтриговал, а теперь — демонстративно смотрит на часы.
— До обеда время есть… Хочешь, я тебе сказочку расскажу? Про каудильо, заговорщиков и экстремистов?
— Которая «ложь, да в ней намек»? — вернула на стол банку с цветами и блаженно растянулась на теплой не застеленной кушетке. Зря я это сделала, новый лист немедленно отправился в ненасытную пасть, — Давай!
— В некотором царстве, в некотором государстве, — так вкусно хрустит, что самой хочется попробовать, — у самого синего моря, жил да был талантливый пехотный офицер — Франсиско Франко, старательно избегавший общественной деятельности и не имеющий абсолютно никаких политических пристрастий. Единственное, что он умел делать, это воевать… В 23 года, без всякого блата, Франко стал самым молодым майором в испанской армии, а в 33 года — самым молодым её генералом. В стране, тем временем, нарастал бардак. Сначала — свергли монархию… Потом — отменили аристократические титулы и звания, установили равные гражданские права для всех рас и сословий, отделили церковь от государства, разрешили разводы и гражданские браки… Потом левые правительства сменяли правые и наоборот, а жизнь становилось только хуже. За пять лет Республика пережила 20 правительственных кризисов и две попытки государственного переворота… Пока, к власти не пришло почти поголовно «красное» по своему составу правительство Народного Фронта… А через 5 месяцев — армия подняла националистический мятеж… Генерал Франко не имел к нему никакого отношения… Однако, быстрой победы у мятежников-аристократов не вышло. Зато обе стороны очень быстро перешли к тактике массовых расстрелов своих политических противников. Так началась страшная по жестокости Гражданская война в Испании. Лидер националистов, генерал Хосе Санхурхо (очень известный радикал и активный участник свержения монархии), находился в изгнании в Португалии. Сразу же после начала восстания он погиб в авиакатастрофе… Согласно легенде, самолет оказался перегружен багажом с мундирами генерала, очень любившего в них наряжаться. И совсем было, настал путчистам карачун, но, на стороне националистов (фактически — сословия аристократов, составлявших свыше 80 % офицерского корпуса страны) оказался Франко. Молодой, талантливый и абсолютно равнодушный к любым политическим дрязгам вояка, искренним пофигизмом объединивший всех противников «красных». У республиканцев такого же нейтрального и одновременно авторитетного вождя не оказалось. Для «войны добровольцев», которой по факту является любая гражданская смута, этот фактор оказался решающим. Беспощадно преследуя «красных», Франко весьма снисходительно относился ко всем прочим течениям в политике… Избежал участия во Второй Мировой войне… Совершенно равнодушно наблюдал, как через территорию Испании почти в открытую бежали с оккупированной немцами территории Европы евреи и подбитые пилоты стран антигитлеровской коалиции… Хитро вырулил между блоками, союзами и «осями», ухитрившись не попасть на Нюрнбергский процесс ни подсудимым, ни даже свидетелем. После войны — организовал «Испанское чудо», когда темпы экономического развития ещё недавно отсталой аграрной страны уступали только Японии… При внешних атрибутах «фашистского государства» каудильо не испортил отношений ни с Англией, ни с США, ни с Израилем. И преспокойно умер в своей постели на 83-м году жизни (в ноябре 1975-го), пережив врагов и друзей.
— И ты видишь сходство между Соколовым и Франко? — бред, натуральный, — На солнце не перегрелся?
— Пофигистом нельзя притвориться — им надо родиться, — самокритично, — Соколов не изображает, что ему все люди равны. Он действительно так думает. В острой обстановке, к таким — народ сам собою тянется… Он — природный вождь харизматик. По-испански — «каудильо». Очень способный и поэтому опасный человек…
— Опасный тем, что, в случае любой заварушки — он примет сторону большинства? В отличие от…
— Именно! Франко — поддержал «социально близких» ему аристократов, а Соколов — заигрался в демократию.
— А лично мне — нравится… Неужели «сословно озабоченные» фрондеры, бегающие от своих собственных подчиненных через «дыру», обедать в «господскую столовую», поднимут вооруженный мятеж по поводу ущемления своих прав?
— По этому — нет, — Владимир равнодушно отправил в рот очередной листик (половину букета выщипал).
— Тогда кто предназначен в заговорщики?
— Ещё не знаю… — хватит, наконец, есть мои цветы! — В их истории, — махнул рукой в сторону «аномалии», словно уже мысленно отделил себя от мира за нею, — мятежи начинали и военные, и гражданские. Пока «космонавтов» не пускают сюда ночевать — проблема легко решаема. А вот если твой любимый Соколов и этот вопрос продавит — я ни за что не ручаюсь… Думаю, что вместо продуктивной работы мы в два счета получим здесь логово экстремистов.
— С какой стати? Работяги — вполне приличные дядьки. Некоторые — мне в отцы годятся…
— А кто сказал, что экстремисты — это сплошь хулиганы, орущие лозунги или чертящие матерные надписи на заборах, — Владимир явно оживился, — От крикунов, как раз, никакого вреда. Проспятся, и работать пойдут… Настоящий экстремист — не тот, кто дерет горло (слова ерунда), а тот, кто не хочет приспосабливаться к жизни. Тот, кто не курит, не пьет, не ругается матом, читает умные книжки и — ждет! Надеется в подходящий момент переломить свою судьбу, бережет здоровье… и готовится… Именно такие — устраивают теракты и революции.
— Почему? — какой-то он задерганный и агрессивный. С утра — был нормальный… Или мне кажется?
— Я чувствую! — протестующее выставил вперед раскрытую ладонь, — Не возражай… Хорошо, попробую, для тебя, сформулировать, раз уж до командования не доходит. Представь себе — все умирающие от голода, в блокадном Ленинграде, до последнего момента, надеялись, что власть о них заботится и спасает. Что надо только немного потерпеть… Хотя, на самом деле — их расчетливо убивали, — жутковатая аналогия, — А теперь — представь себе людей, которые разменяли свою жизнь на «мечту» — строить лучшие в мире корабли, открывать новые законы природы, хоть разок слетать в космос… Охамели! — вдруг хватил кулаком по столу, — Нормальные их ровесники давным-давно сбежали туда, где реальные деньги платят, за границу или ещё куда, а эти — перебивались шабашками, но не увольнялись из своих зачуханных КБ и обанкротившихся заводов. Упорно продолжали ждать, что их труд и знания однажды будут востребованы страной. Считали себя уникальными. А годы идут… А надежд всё меньше… Один треск пропаганды и попил бюджета… Что случится, если перед ними вдруг замаячит реальный шанс участия в большом деле? Возможность «пихнуть прогресс», как они выражаются и реализовать десятки лет (!) вынашиваемые (и как оказалось вообще не нужные начальству) замыслы и планы? Совершить невозможное? Да они, плюнув на всё — по трупам пойдут! Глотки зубами грызть будут… Я чувствую!
— Ты серьезно? — на мой взгляд, изначальная неприязнь к «спецконтингенту» у Володи зашкалила и превратилась в манию.
— Нет, шучу… — слегка расслабился, — Извини, Галчонок. Ты — моя женщина и должна знать обстановку. В ближайшие дни — всё должно решиться. Не расслабляйся, прислушивайся к разговорам и смотри по сторонам… — скорее всего он к Соколову банально ревнует. Оттого и злится.
Глава 7
Легитимность власти
Комедийная ситуация, когда за власть, в буквальном смысле слова, «голосовали ногами», продолжалась 3 дня. Да-с, репутацию убежденного пофигиста Соколов оправдал на 100 %. Некоторое время он тихо наблюдал, а потом, своим приказом, распорядился поставить по обе стороны ленточного транспортера (с «нашей» и «с не нашей» стороны) удобные дощатые сходни для желающих «сменить эпоху». Но, рядом появились закатанные в пленку листы, с расписанием остановок транспортера (каждый час, на пять минут, в целях профилактического осмотра) и сигнальные лампы с цветными светофильтрами. Пока транспортер работает — горит красный свет, как остановился — зеленый. Любых нарушителей техники безопасности, пытающихся проскочить в «дыру» по движущейся ленте, снимает видеокамера слежения (функционирующая днем и ночью). Собственно говоря, она стерегла проход между мирами с начала проекта, но тут вышло, как в метро — «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — XVII век!». Есть запись? Нарушение зафиксировано? Извольте получить взыскание. Вот вам шанцевый инструмент, а вот — фронт работ. Окопы для наблюдателей и стрелков по периметру лагеря, яма для нового общественного сортира, и так далее… Мера наказания для всех одна — 1 кубический метр вынутого грунта. В свободное от основных работ время, естественно. М-да! Вот что значит, «строгий, но справедливый»
Основную массу «жертв необоснованных репрессий», естественно, составили морские пехотинцы с БДК и солдаты «срочники», но периодически попадалась и более солидная добыча. Научники, младшие офицеры из прикомандированных, технический персонал с узла связи… Что интересно, все принимали свою участь мирно, без разборок и скандалов. Хотя, периодически бурчали про «новый ГУЛАГ» и диктатуру «очередного усатого».
Владимир, по каким-то своим соображениям, приблизительно равномерно чередовал пребывание с обеих сторон «аномалии», а мне всё больше и больше нравилось пребывание в Прибайкалье. Новая Земля, с унылым пейзажем и вечно штормящим морем, вызывала неприятные воспоминания. А ещё — манило ощущение полной свободы и постоянное ожидание удивительных открытий. Если честно — регулярно оно оправдывалось. Объем образцов стремительно рос, на глазах заполняя немаленький объем «музейной палатки». Наиболее интересным, разумеется, оставался живой экспонат. Беременная туземная женщина, совсем молоденькая девчонка, которую обнаружили во время самой первой разведки. Её дальнейшая судьба, говорят, уже вызвала яростные споры. С одной стороны — несомненная представительница аборигенов. С другой стороны — ребенок, который вот-вот должен появиться на свет, по всем законам, уже должен считаться гражданином России. Во избежание юридического казуса решили пока не переправлять её к нам в XXI век и принять роды по месту «изначального проживания»…
Предсказанных Володей проявлений экстремизма — я не замечала совершенно. Пределом недовольства оставались регулярные дискуссии в столовой по поводу причин творящегося вокруг бардака. Сидишь, бывало, себе в уголку, ковыряешь вилкой макароны «по-флотски» (вкуснейшее и полезнейшее блюдо, когда после полного рабочего дня на свежем воздухе) и слушаешь обмен мнениями (периодически переходящий в нецензурный диапазон):
— Лично мне кажется — было так: Крутая «ма-а-аськовская фирма-а-а» из трех человек — генеральный директор, его зам и секретарша, получила козырный заказ (неважно через кого и за какой откат). Не отрывая задниц от кресел в офисе, оперативно наняли по телефону 5–6 ИТР и АУП, держа в уме привлечь толпу «таджиков» подешевле на прочие работы (как это и бывает). А «таджиков» им не дали… Вот и закрутилось безобразие.
— Совершенно в дырочку! Очень похоже… Возник шанс через «свои каналы» обналичить кучу бюджетного бабла, да ещё и надежно прикрыть гешефт «секретностью». Причем, заранее зная, что отвечать за все результаты будут эксплуатационники, а фирмачей, даже через суд потом не достанешь. Ну, и оттянулись по полной.
— Угу… Дальше — картина маслом. Спецы прибывают на место… видят фронт работ и хватаются руками за голову — проекта нет, ТУ нет, но все надо сразу или ещё вчера… Что делать? Срочно составляют список (благо, на первом этапе бабла немерено), что наверняка может понадобиться или не понадобиться (раз под подобное дело мы сами кучу нужного пробили), размещают заказ, а сами, тихо матерясь, едут в никуда…
— И на месте неожиданно выясняют, что покупали набор для «выездной сессии научного коллектива, с пикником на природе» (складные стульчики, «жилые модули», оргтехнику, минеральную воду и газонокосилки), а требовалось — готовить «экспедицию на Северный Полюс». Спохватились — ан поздно. «К нам едет президент!» Бросаются к телефонам… Эффект? Буквально «в последний час» набили трюмы БДК всяким разным и послали его вдогон. Заодно — и наскоро навербованный «контингент с допусками»…
— Кстати: военные и прочие силовики совершенно разучились работать (в Союзе, армия или КГБ — могли сами всё развернуть не привлекая гражданских, а сейчас — нет). Следовательно…
— Да никогда они не умели. Помню я те времена… Для любой серьезной работы и в Союзе обыкновенно привлекали людей с гражданки, для понта навешивали на них погоны (временами — на неслуживших) и ждали, когда всё сделается само собой. Организовать «базовый лагерь» для экспедиции в прошлое, на честном слове за неделю — задача не для средних умов. А нынче — мрак. Куда ни плюнь — вокруг сплошные «Сколково» и вор на воре…
Не знаю, насколько Соколов хороший спасатель (слышала, что в экспедицию он загремел за превышение должностных полномочий, когда по итогу — надо награждать, а по букве закона — судить), но разруливать узкие места — у него получается. Что характерно, без тени пошлого пафоса. Полевую биохимическую лабораторию когда-нибудь видели? Кучка ящиков, выше человеческого роста. Боксы для хранения образцов семенного материала, боксы для реактивов, боксы для расходных материалов, сантехнический модуль, энергетический модуль, блок хроматографа, блок химического анализатора, упаковки с одноразовыми пробирками, упаковки спецодежды… Мамочка дорогая! Как я всё это в одном месте разом увидала… Как вспомнила, что семенной материал надо хранить строго при определенной температуре… Как представила, сколько времени потребуется местным грызунам, что бы добраться до образцов семян через тонкий пластик… Сразу вспомнила, какую кнопку надо на рации нажимать.
— Что, Галина, в одни руки не подымешь? — пророкотало в наушнике, — Так и быть — помогу. Но, с тебя — одно исполнение желания! Тебе его на месте скажут, — и чудо совершилось…
Лишних людей, разумеется, мне не дали (их просто негде взять). И свободного помещения для капризного к условиям хранения материала — нет. И даже транспорта — нет… По дурацкой иронии судьбы — в «аномалию» не пролез ни грузовик, ни легковой вездеход, ни нормальная моторная лодка с жестким корпусом… Всё таскаем руками, всюду ходим ногами… Зато — мне дали поговорить с человеком, у которого есть всё необходимое. В смысле просторное, хорошо охраняемое и вентилируемое помещение, куда не забраться никакому грызуну, а так же — возможность привлекать на помощь солдатиков. Склад для хранения боеприпасов, как и склад ГСМ, возвели в первую очередь, как полагается по армейским нормам. Вот только хранить там — почти нечего. Пустого места много. Володя оказался пророком — норму выдачи оружия, взрывчатки и боеприпасов нам урезали «по самое немогу»… Провели. Познакомилась. Правда и запашок в помещении стоял… Хозяин заведения, молодой лейтенант инженерных войск, ругаясь под нос, как раз химичил убойную рецептуру «средства от мышей и бурундуков». Колючая проволока — от мелкого зверья не спасает, а мышеловок — не напасешься. Да, микроклимат, что надо. Договорилась. Пообещала, поделиться своими запасами настоящей, «фирменной» отравы для мелких вредителей и рецептом таковой «идентичной натуральному»… Ведь не напасешься…
Там и узнала, какую проблему подкинул мне «господин начальник экспедиции» — нас ожидает эпидемия вшивости. Молодую женщину по имени Голдан, о которой я уже слышала, подвергли санитарной обработке сразу же по появлению в расположении. Однако, за короткое время тесного контакта, от неё успели заразиться и участники разведки, и половина любопытных, сбежавшихся потрогать «живую чукчу»… Вшей хватило всем! Если судить по видеозаписи первого знакомства, волосы на голове девчонки буквально шевелились от обилия паразитов… Городить, после каждой встречи с автохтонами, аврал, прожарку обмундирования и банный день? Нельзя ли, пока ещё не поздно, по моим каналам, заказать партию дуста? Нет? А сами мы его сварить можем? Вот так романтика! Чистая экология не искупает простых мерзостей Средневековья. Срочно думать надо! Ибо, некоторые сексуально озабоченные военные уже вслух мечтают о страстных туземных подругах и «походах за бабами». Надо иметь эти настроения в виду. Боцман с «Оленегорского горняка», к которому он уже обращался за помощью и советом, ничем подходящим поделиться не смог. Но, кулуарно (матерно) высказался, что если отыщется жертва либидо, которая притащит «эту пакость» на корабль — он спалит придурка вместе со вшами, публично и собственноручно. Не пожалеет для него ведра мазута, безупречной репутации и выслуги лет. Только ведь похотливых балбесов не удержишь… О, мой народ!
Вернулась в «жилой модуль» под впечатлением. Несмотря на душ — Владимир таки унюхал запах химии. Пришлось поделиться горем. Рассказать всё, о мышах, вшах и грядущих интимных отношениях морпехов с местными женщинами. От хохота дрожали матерчатые стены. Потом он посерьезнел.
— Видела, что значит «каудильо божьей милостью»? Ещё никто не чесался, а он уже вычислил проблему и озаботился её профилактикой. Правильная власть — отвечает за всё на свете! За то, что солнце утром встает, за снег, за дождь, за засухи и наводнения… И если солнце однажды не встанет или рядового Хабибулина, после «самохода к буряткам», заживо съедят вши — Соколов искренне будет считать виноватым в этом себя лично…
— Разве плохо?
— Наоборот! С таким начальником, мы — как за каменной стеной… Только, далеко не всё от него зависит. Завтра увидишь, как он себе врагов на ровном месте наживает.
Информацию о пульсации «аномалии» и возможности её периодического открывания и закрывания мне доводили трижды. Первый раз — Володя, во время памятного разговора за «философским чаем». Второй раз — на коротком инструктаже перед проходом (ничего не бояться, не останавливаться в тесной «горловине», не пытаться нащупать её стенки руками). Каюсь, стенки щупала, но ладони скользили по скользкому и невидимому. А требование двигаться быстрее — очень дельная рекомендация. В момент пересечения зыбкой «границы миров» (уловить которую приборами пока не выходит) бросает в жар и в холод, в глазах — мелькают искры, а в ушах щелкает, как при посадке на самолете, когда выравнивается давление. Нервы реагируют на переход, как обычные электрические приборы — на перепад напряжения. А электрические приборы реагируют на перепад напряжения по-разному. У кого-то — настройки на мобильниках безнадежно слетели, у кого-то — аккумуляторы разрядились, у кого-то полетел системный блок в портативном компьютере. Профессор Радек на возмущенные претензии реагировал нестандартно — тщательно выслушивал сам и поручал ассистенту внести данные о марке прибора и характере неисправности в специальный журнал наблюдений. Электронный, кстати… Его ноутбук, как и мой (кстати, из спецчасти), после перехода работали нормально. Говорят — там заранее заменили все не стойкие к влиянию «аномалии» компоненты на более надежные. Кажется, в момент «перехода» заряд в ячейках памяти ополовинивается или что-то вроде этого. Не запомнила… Обе мои флешки, после прохода, прочитались нормально, хотя я, по совету Володи, заранее их скопировала на лазерные диски. Береженого — и бог бережет…
Так вот. Утро четвертого дня в XVII веке началось с экстренного заявления по динамикам оповещения — «Граждане, соблюдайте спокойствие…» В смысле — не переживайте, сегодня «аномалия» совершает очередную пульсацию. Какое там «спокойствие»… Кроме часовых, стерегущих подходы к лагерю и дежурного наряда, на кухне, все бросили свои дела и помчались смотреть. Брезентовый навес, защищавший точку перехода от дождя и чужих взглядов, убрали. Транспортер сдвинули в XXI век, оставив одни сходни. Расставили рядом приборы. Шланги тоже из «дыры» вытянули. Для контроля бросили кабель сетевого питания, но и тот на всякий случай обесточили. Сотрудники Радека развернули следящую аппаратуру. Народ собрался полукольцом вокруг, но на почтительном отдалении. Интересно же! Многие навели на место, где продолжала клубиться и переливаться серая мгла, фотоаппараты. Разогнать общественность по рабочим местам не удалось даже Соколову… А это не тот человек, который игнорирует мнение подчиненных. Ах так, не хотите? Очень хорошо, сейчас пожалеете… И дал слово профессору… Блин! Мы все — шоу ждали, а нам — лекцию прочли. Может быть, Николай Валентинович и великий ученый, но мысли по любимой теме излагает жутко нудно. Лично я запомнила только, что бояться «перерубания» тела или предмета, в момент закрытия «аномалии», не следует. Она — феномен не пространства, а времени. Поэтому, даже если специально поместить в канал закрывающегося прохода любой предмет или сунуть туда, ради опыта, что-то не особенно нужное владельцу (руку, ногу, голову, палку), то целый предмет будет довольно мягко вытолкнут, в ту или другую сторону. Или — грубо вырван, из места крепления, и улетит в сторону расположения центра тяжести относительно «точки перехода». Если, например, держать в просунутой через «аномалию» руке длинную палку, то руку вытолкнет назад, а палка — улетит вперед, на ту сторону.
Как поведет себя отключенный от генератора и нагрузки кабель, разделенный «аномалией» точно посередине — пока не ясно. Это — тоже часть научного опыта… А руки и ноги «аномалия» выталкивает туда, где находится тушка владельца. Данный факт уже проверяли. За всё время собственно внутри «аномалии» не получено ни одной травмы или увечья. Зато рядом с нею, в момент открытия или закрытия — сколько угодно. И обгорали, и сознание теряли, и гибли… Близко к проходу в этот момент лучше не находиться. И ещё — закрытие прохода и закрытие «аномалии» — разные вещи. Прохода может не быть, а саму аномалию приборы чувствуют. Именно такого момента, смыкание прохода при сохранении «аномалии» — мы сегодня ждем. Возможен вариант, когда и «аномалия» тоже пропадет, а потом откроется в новом месте. Следы подобных «открытий» здесь обнаружены. На Новой Земле — их нет… Вероятно, по причине непостоянства береговой линии, каждый год меняющей контур…
Наукообразное бла-бла-бла монотонно тянулось минут двадцать (трудно осуждать человека, многословно говорящего о любимом предмете), жаль, в памяти почти ничего не отложилось. Повторяю, мы все ждали грома, вспышки, чуда. Таки дождались. Сначала — запищал какой-то датчик из стойки приборов, по хорошей погоде стоящей прямо на подставке с телескопическими ножками. Потом — из «аномалии» словно дунуло ветром… Могучим воздушным зарядом. Хотя, трава не шелохнулась. Ну, так лично я ощутила. Все напряглись — начались давно ожидаемые «эффекты».
И тогда, микрофоном завладел Соколов. И сказал… Он и без техники громкий, а с усилением — до дрожи в коленках пробрало. Рокочущий бас. Выдал три «секретных» вещи. Во-первых, с момента «толчка» (так, оказывается, тут называют «предвестник» очередной пульсации), до момента собственно «закрытия», ещё осталось несколько минут. Во-вторых, это первая пульсация (после 18 лет перерыва в существовании «аномалии») и твердой уверенности, что она откроется «по плану», а не в следующем веке, например — ни у кого нет. Пресловутая «теория пульсаций» пока находится в стадии экспериментальной проверки. Профессор Радек — её автор и остается здесь. Он сам — наш начальник, поэтому — тоже здесь. Однако, твердые гарантии периодичности процесса отсутствуют. Зато факт, что прошлый раз «аномалия» не проявлялась без малого два десятилетия — абсолютно достоверный. Короче, в-третьих, кто не хочет застрять в XVII веке на всю оставшуюся жизнь, по причине научной ошибки — свободны. Пока «звенит звонок», как он выразился, можно успеть проскочить «на ту сторону». Кто не успел — будет робинзонить вместе с нами. Несколько суток, несколько лет или — до конца своих дней. Как сегодня светила на небе встанут…
Корабельный «колокол громкого боя» — похож на школьный звонок. Только в несколько раз громче… Рефлекс «бежать пока не поздно» проснулся моментально. Врать не буду… Могла бы и побежать. Если бы Володя, за локти не удержал. Бережно, но твердо. Ждал этого момента, специально подошел сзади и «зафиксировал», так что не вырвешься… Ну, дернулась от неожиданности, признаю. Говорят, при первом прыжке с парашютом, кое-кого из будущих «героев десантников» инструктору приходится выгонять из самолета пинками. Теперь я их понимаю! Очень важно, иногда, что бы кто-то, сильный и надежный, в минуту слабости, не позволил поддаться панике…
Боже, как они драпали! Словно вставшие на задние лапы огромные серо-зеленые крысы. Распихивая друг друга локтями, повизгивая от волнения, взрослые солидные мужики в погонах старших офицеров российской армии один за другим ныряли в спасительную норку «аномалии», комично виляя от торопливости задами. Сначала я не поняла, что за резкие сполохи света озаряют это малоаппетитное зрелище. Но, «колокол» громыхал долго… Хватило времени осмотреться. Собрание разделились на две неравные группы. Меньшинство — сгрудилось у сходен, спеша прошмыгнуть в родное время. Большинство — наблюдало за действом, щелкая фотоаппаратами и сверкая вспышками… Соколов — невозмутимо покручивал усы. Радек — вовсе склонился над своими приборами, пытаясь сквозь шум что-то втолковать ассистенту (вот уж кого однажды погубит любопытство), а солдаты, морпехи, свободный от погрузочных работ «контингент» — стойко наблюдали за эвакуацией своего собственного начальства на «большую землю». Низенький пучеглазый майор с эмблемами авиатора, похожий на больного поросенка, юркнул в «дыру» последним… Свободно лежащий на траве кабель сильно дернуло, утянуло следом… И — всё затихло… Без вспышки, грохота, или треска… Мутное марево «аномалии» просто перестало существовать. Ух… Здорово!
— Вот это — по-нашему, — первой дошла до сознания реплика стоящих поблизости солдат, — «На людей и пидоров — расчитайсь!»
— Как в кино! — донеслось рассуждение со стороны группы штатских работяг, — Ничего-то в России не меняется. Такое впечатление — что на дворе снова лето 1941-го года и нас окружают немцы…
— Бля! — совсем тихо прозвучало у меня над ухом, — Насмотрелась? Быстро отсюда. Куда угодно!
— Примерно за такие штучки Соколов и слетел с предыдущей должности, — разорялся мой «благоверный» получасом позже, утащив меня «для серьезного разговора» в безлюдный уголок, — Там плотину во время наводнения строили… А он объявил, что её вот вот прорвет и предложил всем желающим срочную эвакуацию, — так, значит, всё увиденное подстроено заранее? — Сам Соколов скромно называет свои провокации «проверкой на вшивость»… Острый метод работы с людьми. Типа — «…надо заранее дать морально нестойким лицам возможность саморазоблачиться, что бы потом не питать напрасных иллюзий и по ошибке не взять их на серьезное и опасное дело…» Нет, ну каков гусь!
— А что здесь не так? — опять их мужские игры…
— А на самом деле — это дискредитация власти, причем — на глазах у подчиненных. Солдат здесь быть не должно… Им такой цирк, в любой форме — категорически противопоказан, — дошло, наконец. Точно — ревнует.
— Лично мне — было очень познавательно, — съел?
Обычно Владимир возражений не терпит, но сегодня — только тяжело вздохнул. И промолчал. Интересно. Никакого огорчения или разочарования от увиденного безобразия. Знал? Ожидал нечто подобное? Сам принял участие в подготовке «шоу»? Не буду торопить. Захочет — сам расскажет. Так увлекательнее, чем тянуть из него насильно. Чу! Порыв ветра донес со стороны лагеря обрывок человеческого голоса, усиленный динамиками…
— …свободным от работ и несения дежурства… …важное сообщение. Повторяю, всем… — нет, не разобрать.
Впрочем, рация молчит. Сигнальных ракет в небе тоже не видно. Значит, простая перестраховка. На обед пойдем — узнаю. А пока — неплохо бы выяснить, зачем мы уединились так основательно, хотя можно было чуть отойти в сторону? И зачем Владимир прихватил с собой кусок пластиковой пленки?
— Шевелись, надо успеть к обеду, — ну вот, началось, — нож при тебе?
— Всегда с собой, — ношение ножа, спичек, патрона одноразовой ракетницы и рации превратилось у меня в жесткий ритуал. Причем, нож не какой-то перочинный, а солидная железяка, с обрезиненной рукоятью, будто из витрины охотничьего магазина. С номером, как на пистолете.
— Очень хорошо! — опять у него новый план, — Я сейчас помогу, потом — разделимся, и вернешься сама. До столовой дорогу найдешь? — было б что искать. Антенна радиостанции, с разлапистым набалдашником сверху, торчит высоко над деревьями и отлично видна с любой стороны горы. Пока светло — заблудиться невозможно.
— Ой! — соцветия знакомого душистого лука, почти сплошняком покрывают небольшую луговину. Дальше видна ещё одна, — красота-то, какая!
— Быстро режем, когда будешь возвращаться — запомни дорогу. Я этого места — типа не знаю. Ты сама его нашла. В сторону озера, — шум волн и крики чаек здесь слышны гораздо громче, — ходить опасно. Обрыв…
— А зачем это надо? — знакомая победная улыбочка, боялась скоро не дождаться.
— Удобный случай «проехать на заднице» перед новым режимом, — ох, опять, — тебе надо себя показать. Я подготовлю почву, а ты — сразу на кухню. Пока свежее и сочное. Скажешь, сама нашла и проявила инициативу.
— ???
— Я знаю, что сейчас по трансляции сообщили. Мы с Соколовым, этот вопрос, ещё позавчера обсудили…
— Хоть намекни.
— Ради сплочения коллектива, в условиях временной автономии экспедиции, предложено использовать для питания местные дары природы. Завтра — каждый второй хоть что-нибудь притащит. А ты — будешь самая первая. Это запоминается. Власть любит людей, что понимают её с полуслова. Особо — догадливых. Тех, кто понимает вообще без слов…
— Думаешь, народ добровольно согласится, это есть?
— А ты попробуй! И ещё, — и протянул мне маленький матерчатый сверток, — Возьми перчатки. Руки надо беречь.
Совместная работа сближает не хуже совместной выпивки. Первый раз в жизни я с Володей, в известном смысле, «повозилась на грядке». Торчащие из земли острые камни (сквозь листву не фига не видно, а как ногой наступишь или поскользнешься — ой!) сделали процедуру достаточно опасной. Попутно — обсудили увиденное.
— Ты хоть понимаешь, что Соколов у нас на глазах проделал? — продолжал он ораторствовать, — Перехватил управление. Опомоил всех вероятных конкурентов. Просто и изящно. «Каудильо», вожак, лидер…
— Так уж и перехватил. Можно подумать, что не он был её начальником до того. Кем был, тем и остался…
— Не так! — как он ухитряется и языком трепать, и жевать, и работать руками, словно лукоуборочный комбайн? — до того он был «назначенный сверху», — резко подчеркнул последнее слово, — сегодня утром стал «всенародно признанный». Есть разница?
— Слабо ощущаю, — на мой взгляд, любой начальник существует, что бы давать работу и платить зарплату.
— Это — ты… А как на него солдаты смотрели, видела? — ох, опять заговоры ищет, — Я думал — он, не отходя от кассы, сразу митинг устроит, — забавно сморщился, разгрызая соцветие, — а он хочет, что бы его выбрали!
— Зачем? — может быть, хватит корячиться? Если всю эту кучу нести мне одной — то однозначно! Не луком единым сыт человек… Решено. Перекур! Смешное словечко. Ни я, ни Володя не курят, а успело прицепиться…
— Власть обычно получает тот, кто наглядно и убедительно докажет окружающим, что до него ими правили сплошные трусы и мерзавцы.
— Наговариваешь на человека! Соколов ни единого слова не произнес… Всё само собой случилось.
— Хуже! — кажется, насчет перекура у нас сложился консенсус, — Он позволил нижним чинам лично убедиться, что «назначенное сверху» начальство, в опасный момент их бросит. Это уже не пропаганда, а прямо натуральная идеологическая диверсия… Я уверен, что сейчас, «с той стороны», на него дружно «телеги» строчат…
— Смешно… — представила эту картину, — толпа народа видела, что случилось на самом деле. И фоток полно…
— Фото… — протянул с отвращением, — фото, это плохо. Владеть компроматом на собственных командиров — рядовым не по чину. Одно дело — когда рассказывают «я видел» и совсем другое, когда показывают «смотри!».
— У белобрысой девицы, по-моему, даже телекамера была…
— Включенная телекамера в любом случае возле «аномалии» стояла, — снова глубоко задумался о своем, — материала много. Соколов, не дурак. Он всё заранее рассчитал. Тоже, учится на ошибках… Пора возвращаться!
— А что я в столовой скажу? Здравствуйте, я тут вам дикого лука притащила?
— Лучше начинай думать, что скажешь, когда я тебя в общественные инспекторы по продуктам выдвину.
— ??? — так и подозревала какой-то долгоиграющий план.
— Мне надо, что бы в твою лабораторию постоянно ходил разный народ, а ты с ними накоротке общалась. Пусть несут, на анализ, травы, грибы и ягоды. Другого биохимика у нас нет, а тебе я доверяю. Ну, и вообще… — блин, кажется, он собирается превратить мою лабораторию в свою явочную квартиру…
— А что в таких случаях полагается сказать?
— Лучше всего — что-нибудь веселое. И — напомни опыт римских легионов, где рядовым строго запрещали есть с полу…
— Тогда, знаю! Оцени, — приняла позу строгой воспитательницы из детского сада, — Деточки, давайте сразу договоримся? Если захочется что-то в лесу сорвать и попробовать, то одну ягодку — кладем в рот, а вторую — в карманчик… для судебно-медицинской экспертизы.
— Годится!
Далекий выстрел разорвал тишину совершенно неожиданно. Один… Странно гулкий и раскатистый. За ним, словно для контраста, протрещала автоматная очередь. А потом грянул воинственный вопль, напугавший меня до икоты. Жуткий вой индейцев, идущих на штурм форта в американских фильмах… На лагерь напали? Так быстро? Я — замерла на месте, бросив тюк с добычей. Владимир — оскалился по-волчьи, медленно поводил по сторонам головой, не то — прислушиваясь, не то — принюхиваясь. Что-то понял и расслабился… Пробурчал:
— Не, это наши орут, — пробурчал под нос, — Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно…
— Там что, уже война началась? — повернулся ко мне, очевидно раздраженный моей непонятливостью.
— Охотятся… На ходу подметки режут! — и буквально прикрикнул, — Ты не стой! Мне в другую сторону надо, — и сгинул. Буквально. Едва завернул за кустики — и нет его… Бросил слабую женщину в диком лесу. Эх!
На площадке перед столовой меня ждало переживание. Кусок примерно такой же, как у меня пластиковой пленки (их всем одинаковые выдали?), а поверх него — зверь. Весь покрытый грубой серой щетиной, грязный, страшный, с гривой от головы до хвоста, оскаленными клыками и жутким черным рылом, похожим на хобот… О запахе я уже не говорю… Пахло всем сразу — лесом, свежей кровью, нечистотами и… свиньёй. Мама, кабан!
— Зачем вы его притащили?! Что я с ним делать буду? — четверо морпехов, потных от бега, в расстегнутых мундирах, мялись с ноги на ногу перед дежурным поваром. Видимо, не ждали столь холодного приема…
— На него же смотреть страшно! А если там какая-нибудь зараза? — продолжал разоряться кулинар, — Вам только намекнули, а вы и рады стараться! Пудов на десять потянет! Даже если замариновать — одного чеснока целый мешок нужен, — вблизи туша лесного зверя выглядела и вовсе устрашающе, — Где я вам столько возьму?!
— Я чеснок принесла, — появление штатской дамы подействовало на военных облагораживающее. Кое-кто даже попытался наспех застегнуться, — Честное слово! — по-моему, они не вникли в смысл сказанного… Пришлось показать добычу, — Вот!
— В самом деле — чеснок… — повелитель котлов и сковородок задумчиво разжевал листочек, добытый из развернутого куля (следующий раз надо какие-то ручки приделать). Морпехи откровенно перевели дух. Процесс пошел…
— Свиня… — восторженно охнул за спиной обладатель украинского акцента, — Та як же его, такого пушистого, палить?
— Палить нельзя! — вмешался ещё один голос, — там шерсть… и подшерсток. Только шкуру снимать! Деловито добавил, — Мне бы ножик бы хороший…
— Да не стойте столбами, — повар понял, что инициатива стремительно переходит в чужие руки, — Ему часу нельзя лежать! Закиснет! Пропадет! Свежуйте, как можете… Только доктору покажите — вдруг оно больное?
На ужин (опоздавший на час по причине неподатливости мяса внеплановой дичины) каждому достался изрядный ломоть жаркого, а на завтра — всем был обещан «дикий вепрь», тушеный по всем правилам искусства. На мой вкус — вышло излишне остро, пахуче и жестковато, но в целом — безусловно съедобно. Многие ходили за добавкой. А на вечерней поверке (теперь обязательной для всех поголовно) Соколов поздравил народ с почином и объявил персональные благодарности — «за расторопность и находчивость». Патрулю, удачно заметившему зверя… Стрелкам, его завалившим… Носильщикам, вовремя доставившим тушу на разделку (оказывается, у диких свиней страшно агрессивное содержание желудка, их надо потрошить буквально немедленно)… И — мне… За лук… Мелочь, а приятно. Владимир ни словом, ни жестом не намекнул на своё участие в экспромте. Ел и нахваливал. Правда, после отбоя поделился наблюдениями:
— Видела, как действует на электорат природная харизма? Он ведь никому ничего не приказывал, даже не просил. Просто намекнул на желательность пополнить запас продовольствия, для экономии продуктов долгого хранения. А народишко-то — бросился стараться, c ног сбиваясь, как будто для самих себя…
— Так ведь и вышло — для себя… — попробуй, пойми этих мужиков.
— Именно — «для себя»! — лампочка под крышей «жилого модуля» ощутимо мерцала… В целях экономии горючего питание электрической сети лагеря наладили от самого слабосильного из наличных генераторов и он явно не справлялся с нагрузкой, — А значит, наплевав на рекомендации руководства питаться только готовыми продуктами из XXI века.
— Да грош цена тем рекомендациям! — не выдержала я капанья на мозги, — Если «аномалия», по их словам, действительно «закрылась всего на несколько дней», то отчего они так резво на Новую Землю дернули? Сами себе — не верят?
— А вот это — совсем не твоего ума дело! — что-то резко берет, — тут далеко не все владеют закрытой информацией.
— Это… — душа с противным хлюпом (поперхнулась чаем) провалилась в пятки, — Мы точно вернемся?
— Абсолютно! — когда он так говорит, хочется верить, — Профессор Радек осторожен, как старый заяц. Без полной гарантии успеха, рванул бы в проход самым первым. А он — даже глазом не моргнул. Лучше Радека в работе «дыры» никто не шарит. Значит — всё в порядке. Проход откроется. Возможно, на день раньше или на пару дней позже.
— Тогда чего они так… будто дети? — теперь чаем поперхнулся Владимир.
— Я же объяснял. Они не воины, они — чиновники. Жульё на государственной службе. Как они могут доверить свою жизнь словам какого-то там профессора? Вот и… Но, нижним чинам знать такие подробности излишне. Так что, поощряя анархию, Соколов глубоко не прав…
— Ну да — подчиненным «надо всегда говорить правду и слушаться начальство»… А наоборот — не?
— Галчонок, — имитация вальяжного голоса Мюллера из «Семнадцати мгновений весны», — начальство не выбирают…
— Ты даешь! — иногда его заносит, — А как же — демократия? А как же — «легитимность законной власти»?
— А никак, — назидательно постучал пальцем о черное окно «модуля», затянутое прозрачным пластиком, — Точнее — вот так. Попробуй отыскать там свою демократию… И хватит.
Намек прозрачен. Судя по звукам снаружи, всё свободное от нарядов и караулов войско, назло природе и обстоятельствам, вывели на вечернюю прогулку… Традиционный ритуал, уместный в прежнем мире, впервые показался мне диким анахронизмом. Какой смысл держать строй и шагать в ногу по едва протоптанной вокруг лагеря тропе, если вокруг Сибирь XVII века? В радиусе тысячи километров вокруг — ни одного цивилизованного поселения. А с другой стороны — внушает. В ужасе притихшая ночная тайга слушает оглушительный рев десятков молодых глоток — «… а потом его зажарим — и съедим!» Песня-импровизация, на тему экзотического ужина. Казалось бы, что такое — меньше сотни автоматчиков? Да хоть сотня? Но, здесь и сейчас — такой дружины нет ни у одного властителя в радиусе той же тысячи километров. Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Москвы.
— Поняла? — Володя явно прочитал мои мысли, — Давай, повтори, что сейчас подумала.
— «Когда поют солдаты — спокойно дети спят», — хотела польстить, а он раздраженно отмахнулся.
— Не придуривайся, правду скажи! — ну, изволь.
— Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Парижа (в местную Москву мне что-то не охота).
— Молодец! — чему это он так обрадовался? Даже привстал от волнения. Заметил моё внимание и осекся… Не так… Рассердился, что я заметила, что он это заметил… Во! И поспешил сменить тему разговора.
— Кстати, насчет патронов. Штатный боекомплект тратить категорически запрещено. Только при явном нападении на пост или членов экспедиции… Каждый патрон — на строгом учете.
— А как же тогда кабана убили?
— Соколов отдал в общественное пользование собственное ружье. Просто назначил дежурного стрелка. Точнее, поручил включить в состав караула «вольных стрелков», дежурящих наравне со всеми. Самых метких. Вот и…
— Я слышала выстрел из ружья, а потом — из автомата, — снисходительная мужская ухмылка.
— Выстрелов было два. Дуплетом. Один — промах. Из автомата добивали. Нападение на пост… Всё штатно.
— Промахнулся? По такой туше? — опять ухмылка.
— Ты бы видела того стрелка — кореец из 2 взвода. Метр с кепкой. Он снайпер, да… Но, не из «вертикалки» же 12 калибра. Да ещё — по незнакомой цели… Отдача пацана чуть с ног не сбила. А целился в голову. Городской…
— Разве так неправильно? — откровенный смешок.
— Всё неправильно. Он — пальнул. Попал… Один раз. Кабан бросился вперед, будто танк. Что ему картечь? Видела, какой слонопотам? А перезаряжать долго… Народ поддержал товарища огнем. Результат — на кухне…
— Тогда, в чем проблема?
— Проблема в том, что в первый день Соколов напрямую командует солдатами, через головы командиров, а те — ему беспрекословно подчиняются. И это закономерный итог утреннего цирка. Человек, лично видевший, как власть удирает, поджав хвост и бросив его на произвол судьбы — порченый. Уважать эту власть он больше никогда не будет.
Глава 8
Комедийная ситуация, когда за власть, в буквальном смысле слова, «голосовали ногами», продолжалась 3 дня. Да-с, репутацию убежденного пофигиста Соколов оправдал на 100 %. Некоторое время он тихо наблюдал, а потом, своим приказом, распорядился поставить по обе стороны ленточного транспортера (с «нашей» и «с не нашей» стороны) удобные дощатые сходни для желающих «сменить эпоху». Но, рядом появились закатанные в пленку листы, с расписанием остановок транспортера (каждый час, на пять минут, в целях профилактического осмотра) и сигнальные лампы с цветными светофильтрами. Пока транспортер работает — горит красный свет, как остановился — зеленый. Любых нарушителей техники безопасности, пытающихся проскочить в «дыру» по движущейся ленте, снимает видеокамера слежения (функционирующая днем и ночью). Собственно говоря, она стерегла проход между мирами с начала проекта, но тут вышло, как в метро — «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — XVII век!». Есть запись? Нарушение зафиксировано? Извольте получить взыскание. Вот вам шанцевый инструмент, а вот — фронт работ. Окопы для наблюдателей и стрелков по периметру лагеря, яма для нового общественного сортира, и так далее… Мера наказания для всех одна — 1 кубический метр вынутого грунта. В свободное от основных работ время, естественно. М-да! Вот что значит, «строгий, но справедливый»
Основную массу «жертв необоснованных репрессий», естественно, составили морские пехотинцы с БДК и солдаты «срочники», но периодически попадалась и более солидная добыча. Научники, младшие офицеры из прикомандированных, технический персонал с узла связи… Что интересно, все принимали свою участь мирно, без разборок и скандалов. Хотя, периодически бурчали про «новый ГУЛАГ» и диктатуру «очередного усатого».
Владимир, по каким-то своим соображениям, приблизительно равномерно чередовал пребывание с обеих сторон «аномалии», а мне всё больше и больше нравилось пребывание в Прибайкалье. Новая Земля, с унылым пейзажем и вечно штормящим морем, вызывала неприятные воспоминания. А ещё — манило ощущение полной свободы и постоянное ожидание удивительных открытий. Если честно — регулярно оно оправдывалось. Объем образцов стремительно рос, на глазах заполняя немаленький объем «музейной палатки». Наиболее интересным, разумеется, оставался живой экспонат. Беременная туземная женщина, совсем молоденькая девчонка, которую обнаружили во время самой первой разведки. Её дальнейшая судьба, говорят, уже вызвала яростные споры. С одной стороны — несомненная представительница аборигенов. С другой стороны — ребенок, который вот-вот должен появиться на свет, по всем законам, уже должен считаться гражданином России. Во избежание юридического казуса решили пока не переправлять её к нам в XXI век и принять роды по месту «изначального проживания»…
Предсказанных Володей проявлений экстремизма — я не замечала совершенно. Пределом недовольства оставались регулярные дискуссии в столовой по поводу причин творящегося вокруг бардака. Сидишь, бывало, себе в уголку, ковыряешь вилкой макароны «по-флотски» (вкуснейшее и полезнейшее блюдо, когда после полного рабочего дня на свежем воздухе) и слушаешь обмен мнениями (периодически переходящий в нецензурный диапазон):
— Лично мне кажется — было так: Крутая «ма-а-аськовская фирма-а-а» из трех человек — генеральный директор, его зам и секретарша, получила козырный заказ (неважно через кого и за какой откат). Не отрывая задниц от кресел в офисе, оперативно наняли по телефону 5–6 ИТР и АУП, держа в уме привлечь толпу «таджиков» подешевле на прочие работы (как это и бывает). А «таджиков» им не дали… Вот и закрутилось безобразие.
— Совершенно в дырочку! Очень похоже… Возник шанс через «свои каналы» обналичить кучу бюджетного бабла, да ещё и надежно прикрыть гешефт «секретностью». Причем, заранее зная, что отвечать за все результаты будут эксплуатационники, а фирмачей, даже через суд потом не достанешь. Ну, и оттянулись по полной.
— Угу… Дальше — картина маслом. Спецы прибывают на место… видят фронт работ и хватаются руками за голову — проекта нет, ТУ нет, но все надо сразу или ещё вчера… Что делать? Срочно составляют список (благо, на первом этапе бабла немерено), что наверняка может понадобиться или не понадобиться (раз под подобное дело мы сами кучу нужного пробили), размещают заказ, а сами, тихо матерясь, едут в никуда…
— И на месте неожиданно выясняют, что покупали набор для «выездной сессии научного коллектива, с пикником на природе» (складные стульчики, «жилые модули», оргтехнику, минеральную воду и газонокосилки), а требовалось — готовить «экспедицию на Северный Полюс». Спохватились — ан поздно. «К нам едет президент!» Бросаются к телефонам… Эффект? Буквально «в последний час» набили трюмы БДК всяким разным и послали его вдогон. Заодно — и наскоро навербованный «контингент с допусками»…
— Кстати: военные и прочие силовики совершенно разучились работать (в Союзе, армия или КГБ — могли сами всё развернуть не привлекая гражданских, а сейчас — нет). Следовательно…
— Да никогда они не умели. Помню я те времена… Для любой серьезной работы и в Союзе обыкновенно привлекали людей с гражданки, для понта навешивали на них погоны (временами — на неслуживших) и ждали, когда всё сделается само собой. Организовать «базовый лагерь» для экспедиции в прошлое, на честном слове за неделю — задача не для средних умов. А нынче — мрак. Куда ни плюнь — вокруг сплошные «Сколково» и вор на воре…
Не знаю, насколько Соколов хороший спасатель (слышала, что в экспедицию он загремел за превышение должностных полномочий, когда по итогу — надо награждать, а по букве закона — судить), но разруливать узкие места — у него получается. Что характерно, без тени пошлого пафоса. Полевую биохимическую лабораторию когда-нибудь видели? Кучка ящиков, выше человеческого роста. Боксы для хранения образцов семенного материала, боксы для реактивов, боксы для расходных материалов, сантехнический модуль, энергетический модуль, блок хроматографа, блок химического анализатора, упаковки с одноразовыми пробирками, упаковки спецодежды… Мамочка дорогая! Как я всё это в одном месте разом увидала… Как вспомнила, что семенной материал надо хранить строго при определенной температуре… Как представила, сколько времени потребуется местным грызунам, что бы добраться до образцов семян через тонкий пластик… Сразу вспомнила, какую кнопку надо на рации нажимать.
— Что, Галина, в одни руки не подымешь? — пророкотало в наушнике, — Так и быть — помогу. Но, с тебя — одно исполнение желания! Тебе его на месте скажут, — и чудо совершилось…
Лишних людей, разумеется, мне не дали (их просто негде взять). И свободного помещения для капризного к условиям хранения материала — нет. И даже транспорта — нет… По дурацкой иронии судьбы — в «аномалию» не пролез ни грузовик, ни легковой вездеход, ни нормальная моторная лодка с жестким корпусом… Всё таскаем руками, всюду ходим ногами… Зато — мне дали поговорить с человеком, у которого есть всё необходимое. В смысле просторное, хорошо охраняемое и вентилируемое помещение, куда не забраться никакому грызуну, а так же — возможность привлекать на помощь солдатиков. Склад для хранения боеприпасов, как и склад ГСМ, возвели в первую очередь, как полагается по армейским нормам. Вот только хранить там — почти нечего. Пустого места много. Володя оказался пророком — норму выдачи оружия, взрывчатки и боеприпасов нам урезали «по самое немогу»… Провели. Познакомилась. Правда и запашок в помещении стоял… Хозяин заведения, молодой лейтенант инженерных войск, ругаясь под нос, как раз химичил убойную рецептуру «средства от мышей и бурундуков». Колючая проволока — от мелкого зверья не спасает, а мышеловок — не напасешься. Да, микроклимат, что надо. Договорилась. Пообещала, поделиться своими запасами настоящей, «фирменной» отравы для мелких вредителей и рецептом таковой «идентичной натуральному»… Ведь не напасешься…
Там и узнала, какую проблему подкинул мне «господин начальник экспедиции» — нас ожидает эпидемия вшивости. Молодую женщину по имени Голдан, о которой я уже слышала, подвергли санитарной обработке сразу же по появлению в расположении. Однако, за короткое время тесного контакта, от неё успели заразиться и участники разведки, и половина любопытных, сбежавшихся потрогать «живую чукчу»… Вшей хватило всем! Если судить по видеозаписи первого знакомства, волосы на голове девчонки буквально шевелились от обилия паразитов… Городить, после каждой встречи с автохтонами, аврал, прожарку обмундирования и банный день? Нельзя ли, пока ещё не поздно, по моим каналам, заказать партию дуста? Нет? А сами мы его сварить можем? Вот так романтика! Чистая экология не искупает простых мерзостей Средневековья. Срочно думать надо! Ибо, некоторые сексуально озабоченные военные уже вслух мечтают о страстных туземных подругах и «походах за бабами». Надо иметь эти настроения в виду. Боцман с «Оленегорского горняка», к которому он уже обращался за помощью и советом, ничем подходящим поделиться не смог. Но, кулуарно (матерно) высказался, что если отыщется жертва либидо, которая притащит «эту пакость» на корабль — он спалит придурка вместе со вшами, публично и собственноручно. Не пожалеет для него ведра мазута, безупречной репутации и выслуги лет. Только ведь похотливых балбесов не удержишь… О, мой народ!
Вернулась в «жилой модуль» под впечатлением. Несмотря на душ — Владимир таки унюхал запах химии. Пришлось поделиться горем. Рассказать всё, о мышах, вшах и грядущих интимных отношениях морпехов с местными женщинами. От хохота дрожали матерчатые стены. Потом он посерьезнел.
— Видела, что значит «каудильо божьей милостью»? Ещё никто не чесался, а он уже вычислил проблему и озаботился её профилактикой. Правильная власть — отвечает за всё на свете! За то, что солнце утром встает, за снег, за дождь, за засухи и наводнения… И если солнце однажды не встанет или рядового Хабибулина, после «самохода к буряткам», заживо съедят вши — Соколов искренне будет считать виноватым в этом себя лично…
— Разве плохо?
— Наоборот! С таким начальником, мы — как за каменной стеной… Только, далеко не всё от него зависит. Завтра увидишь, как он себе врагов на ровном месте наживает.
Информацию о пульсации «аномалии» и возможности её периодического открывания и закрывания мне доводили трижды. Первый раз — Володя, во время памятного разговора за «философским чаем». Второй раз — на коротком инструктаже перед проходом (ничего не бояться, не останавливаться в тесной «горловине», не пытаться нащупать её стенки руками). Каюсь, стенки щупала, но ладони скользили по скользкому и невидимому. А требование двигаться быстрее — очень дельная рекомендация. В момент пересечения зыбкой «границы миров» (уловить которую приборами пока не выходит) бросает в жар и в холод, в глазах — мелькают искры, а в ушах щелкает, как при посадке на самолете, когда выравнивается давление. Нервы реагируют на переход, как обычные электрические приборы — на перепад напряжения. А электрические приборы реагируют на перепад напряжения по-разному. У кого-то — настройки на мобильниках безнадежно слетели, у кого-то — аккумуляторы разрядились, у кого-то полетел системный блок в портативном компьютере. Профессор Радек на возмущенные претензии реагировал нестандартно — тщательно выслушивал сам и поручал ассистенту внести данные о марке прибора и характере неисправности в специальный журнал наблюдений. Электронный, кстати… Его ноутбук, как и мой (кстати, из спецчасти), после перехода работали нормально. Говорят — там заранее заменили все не стойкие к влиянию «аномалии» компоненты на более надежные. Кажется, в момент «перехода» заряд в ячейках памяти ополовинивается или что-то вроде этого. Не запомнила… Обе мои флешки, после прохода, прочитались нормально, хотя я, по совету Володи, заранее их скопировала на лазерные диски. Береженого — и бог бережет…
Так вот. Утро четвертого дня в XVII веке началось с экстренного заявления по динамикам оповещения — «Граждане, соблюдайте спокойствие…» В смысле — не переживайте, сегодня «аномалия» совершает очередную пульсацию. Какое там «спокойствие»… Кроме часовых, стерегущих подходы к лагерю и дежурного наряда, на кухне, все бросили свои дела и помчались смотреть. Брезентовый навес, защищавший точку перехода от дождя и чужих взглядов, убрали. Транспортер сдвинули в XXI век, оставив одни сходни. Расставили рядом приборы. Шланги тоже из «дыры» вытянули. Для контроля бросили кабель сетевого питания, но и тот на всякий случай обесточили. Сотрудники Радека развернули следящую аппаратуру. Народ собрался полукольцом вокруг, но на почтительном отдалении. Интересно же! Многие навели на место, где продолжала клубиться и переливаться серая мгла, фотоаппараты. Разогнать общественность по рабочим местам не удалось даже Соколову… А это не тот человек, который игнорирует мнение подчиненных. Ах так, не хотите? Очень хорошо, сейчас пожалеете… И дал слово профессору… Блин! Мы все — шоу ждали, а нам — лекцию прочли. Может быть, Николай Валентинович и великий ученый, но мысли по любимой теме излагает жутко нудно. Лично я запомнила только, что бояться «перерубания» тела или предмета, в момент закрытия «аномалии», не следует. Она — феномен не пространства, а времени. Поэтому, даже если специально поместить в канал закрывающегося прохода любой предмет или сунуть туда, ради опыта, что-то не особенно нужное владельцу (руку, ногу, голову, палку), то целый предмет будет довольно мягко вытолкнут, в ту или другую сторону. Или — грубо вырван, из места крепления, и улетит в сторону расположения центра тяжести относительно «точки перехода». Если, например, держать в просунутой через «аномалию» руке длинную палку, то руку вытолкнет назад, а палка — улетит вперед, на ту сторону.
Как поведет себя отключенный от генератора и нагрузки кабель, разделенный «аномалией» точно посередине — пока не ясно. Это — тоже часть научного опыта… А руки и ноги «аномалия» выталкивает туда, где находится тушка владельца. Данный факт уже проверяли. За всё время собственно внутри «аномалии» не получено ни одной травмы или увечья. Зато рядом с нею, в момент открытия или закрытия — сколько угодно. И обгорали, и сознание теряли, и гибли… Близко к проходу в этот момент лучше не находиться. И ещё — закрытие прохода и закрытие «аномалии» — разные вещи. Прохода может не быть, а саму аномалию приборы чувствуют. Именно такого момента, смыкание прохода при сохранении «аномалии» — мы сегодня ждем. Возможен вариант, когда и «аномалия» тоже пропадет, а потом откроется в новом месте. Следы подобных «открытий» здесь обнаружены. На Новой Земле — их нет… Вероятно, по причине непостоянства береговой линии, каждый год меняющей контур…
Наукообразное бла-бла-бла монотонно тянулось минут двадцать (трудно осуждать человека, многословно говорящего о любимом предмете), жаль, в памяти почти ничего не отложилось. Повторяю, мы все ждали грома, вспышки, чуда. Таки дождались. Сначала — запищал какой-то датчик из стойки приборов, по хорошей погоде стоящей прямо на подставке с телескопическими ножками. Потом — из «аномалии» словно дунуло ветром… Могучим воздушным зарядом. Хотя, трава не шелохнулась. Ну, так лично я ощутила. Все напряглись — начались давно ожидаемые «эффекты».
И тогда, микрофоном завладел Соколов. И сказал… Он и без техники громкий, а с усилением — до дрожи в коленках пробрало. Рокочущий бас. Выдал три «секретных» вещи. Во-первых, с момента «толчка» (так, оказывается, тут называют «предвестник» очередной пульсации), до момента собственно «закрытия», ещё осталось несколько минут. Во-вторых, это первая пульсация (после 18 лет перерыва в существовании «аномалии») и твердой уверенности, что она откроется «по плану», а не в следующем веке, например — ни у кого нет. Пресловутая «теория пульсаций» пока находится в стадии экспериментальной проверки. Профессор Радек — её автор и остается здесь. Он сам — наш начальник, поэтому — тоже здесь. Однако, твердые гарантии периодичности процесса отсутствуют. Зато факт, что прошлый раз «аномалия» не проявлялась без малого два десятилетия — абсолютно достоверный. Короче, в-третьих, кто не хочет застрять в XVII веке на всю оставшуюся жизнь, по причине научной ошибки — свободны. Пока «звенит звонок», как он выразился, можно успеть проскочить «на ту сторону». Кто не успел — будет робинзонить вместе с нами. Несколько суток, несколько лет или — до конца своих дней. Как сегодня светила на небе встанут…
Корабельный «колокол громкого боя» — похож на школьный звонок. Только в несколько раз громче… Рефлекс «бежать пока не поздно» проснулся моментально. Врать не буду… Могла бы и побежать. Если бы Володя, за локти не удержал. Бережно, но твердо. Ждал этого момента, специально подошел сзади и «зафиксировал», так что не вырвешься… Ну, дернулась от неожиданности, признаю. Говорят, при первом прыжке с парашютом, кое-кого из будущих «героев десантников» инструктору приходится выгонять из самолета пинками. Теперь я их понимаю! Очень важно, иногда, что бы кто-то, сильный и надежный, в минуту слабости, не позволил поддаться панике…
Боже, как они драпали! Словно вставшие на задние лапы огромные серо-зеленые крысы. Распихивая друг друга локтями, повизгивая от волнения, взрослые солидные мужики в погонах старших офицеров российской армии один за другим ныряли в спасительную норку «аномалии», комично виляя от торопливости задами. Сначала я не поняла, что за резкие сполохи света озаряют это малоаппетитное зрелище. Но, «колокол» громыхал долго… Хватило времени осмотреться. Собрание разделились на две неравные группы. Меньшинство — сгрудилось у сходен, спеша прошмыгнуть в родное время. Большинство — наблюдало за действом, щелкая фотоаппаратами и сверкая вспышками… Соколов — невозмутимо покручивал усы. Радек — вовсе склонился над своими приборами, пытаясь сквозь шум что-то втолковать ассистенту (вот уж кого однажды погубит любопытство), а солдаты, морпехи, свободный от погрузочных работ «контингент» — стойко наблюдали за эвакуацией своего собственного начальства на «большую землю». Низенький пучеглазый майор с эмблемами авиатора, похожий на больного поросенка, юркнул в «дыру» последним… Свободно лежащий на траве кабель сильно дернуло, утянуло следом… И — всё затихло… Без вспышки, грохота, или треска… Мутное марево «аномалии» просто перестало существовать. Ух… Здорово!
— Вот это — по-нашему, — первой дошла до сознания реплика стоящих поблизости солдат, — «На людей и пидоров — расчитайсь!»
— Как в кино! — донеслось рассуждение со стороны группы штатских работяг, — Ничего-то в России не меняется. Такое впечатление — что на дворе снова лето 1941-го года и нас окружают немцы…
— Бля! — совсем тихо прозвучало у меня над ухом, — Насмотрелась? Быстро отсюда. Куда угодно!
— Примерно за такие штучки Соколов и слетел с предыдущей должности, — разорялся мой «благоверный» получасом позже, утащив меня «для серьезного разговора» в безлюдный уголок, — Там плотину во время наводнения строили… А он объявил, что её вот вот прорвет и предложил всем желающим срочную эвакуацию, — так, значит, всё увиденное подстроено заранее? — Сам Соколов скромно называет свои провокации «проверкой на вшивость»… Острый метод работы с людьми. Типа — «…надо заранее дать морально нестойким лицам возможность саморазоблачиться, что бы потом не питать напрасных иллюзий и по ошибке не взять их на серьезное и опасное дело…» Нет, ну каков гусь!
— А что здесь не так? — опять их мужские игры…
— А на самом деле — это дискредитация власти, причем — на глазах у подчиненных. Солдат здесь быть не должно… Им такой цирк, в любой форме — категорически противопоказан, — дошло, наконец. Точно — ревнует.
— Лично мне — было очень познавательно, — съел?
Обычно Владимир возражений не терпит, но сегодня — только тяжело вздохнул. И промолчал. Интересно. Никакого огорчения или разочарования от увиденного безобразия. Знал? Ожидал нечто подобное? Сам принял участие в подготовке «шоу»? Не буду торопить. Захочет — сам расскажет. Так увлекательнее, чем тянуть из него насильно. Чу! Порыв ветра донес со стороны лагеря обрывок человеческого голоса, усиленный динамиками…
— …свободным от работ и несения дежурства… …важное сообщение. Повторяю, всем… — нет, не разобрать.
Впрочем, рация молчит. Сигнальных ракет в небе тоже не видно. Значит, простая перестраховка. На обед пойдем — узнаю. А пока — неплохо бы выяснить, зачем мы уединились так основательно, хотя можно было чуть отойти в сторону? И зачем Владимир прихватил с собой кусок пластиковой пленки?
— Шевелись, надо успеть к обеду, — ну вот, началось, — нож при тебе?
— Всегда с собой, — ношение ножа, спичек, патрона одноразовой ракетницы и рации превратилось у меня в жесткий ритуал. Причем, нож не какой-то перочинный, а солидная железяка, с обрезиненной рукоятью, будто из витрины охотничьего магазина. С номером, как на пистолете.
— Очень хорошо! — опять у него новый план, — Я сейчас помогу, потом — разделимся, и вернешься сама. До столовой дорогу найдешь? — было б что искать. Антенна радиостанции, с разлапистым набалдашником сверху, торчит высоко над деревьями и отлично видна с любой стороны горы. Пока светло — заблудиться невозможно.
— Ой! — соцветия знакомого душистого лука, почти сплошняком покрывают небольшую луговину. Дальше видна ещё одна, — красота-то, какая!
— Быстро режем, когда будешь возвращаться — запомни дорогу. Я этого места — типа не знаю. Ты сама его нашла. В сторону озера, — шум волн и крики чаек здесь слышны гораздо громче, — ходить опасно. Обрыв…
— А зачем это надо? — знакомая победная улыбочка, боялась скоро не дождаться.
— Удобный случай «проехать на заднице» перед новым режимом, — ох, опять, — тебе надо себя показать. Я подготовлю почву, а ты — сразу на кухню. Пока свежее и сочное. Скажешь, сама нашла и проявила инициативу.
— ???
— Я знаю, что сейчас по трансляции сообщили. Мы с Соколовым, этот вопрос, ещё позавчера обсудили…
— Хоть намекни.
— Ради сплочения коллектива, в условиях временной автономии экспедиции, предложено использовать для питания местные дары природы. Завтра — каждый второй хоть что-нибудь притащит. А ты — будешь самая первая. Это запоминается. Власть любит людей, что понимают её с полуслова. Особо — догадливых. Тех, кто понимает вообще без слов…
— Думаешь, народ добровольно согласится, это есть?
— А ты попробуй! И ещё, — и протянул мне маленький матерчатый сверток, — Возьми перчатки. Руки надо беречь.
Совместная работа сближает не хуже совместной выпивки. Первый раз в жизни я с Володей, в известном смысле, «повозилась на грядке». Торчащие из земли острые камни (сквозь листву не фига не видно, а как ногой наступишь или поскользнешься — ой!) сделали процедуру достаточно опасной. Попутно — обсудили увиденное.
— Ты хоть понимаешь, что Соколов у нас на глазах проделал? — продолжал он ораторствовать, — Перехватил управление. Опомоил всех вероятных конкурентов. Просто и изящно. «Каудильо», вожак, лидер…
— Так уж и перехватил. Можно подумать, что не он был её начальником до того. Кем был, тем и остался…
— Не так! — как он ухитряется и языком трепать, и жевать, и работать руками, словно лукоуборочный комбайн? — до того он был «назначенный сверху», — резко подчеркнул последнее слово, — сегодня утром стал «всенародно признанный». Есть разница?
— Слабо ощущаю, — на мой взгляд, любой начальник существует, что бы давать работу и платить зарплату.
— Это — ты… А как на него солдаты смотрели, видела? — ох, опять заговоры ищет, — Я думал — он, не отходя от кассы, сразу митинг устроит, — забавно сморщился, разгрызая соцветие, — а он хочет, что бы его выбрали!
— Зачем? — может быть, хватит корячиться? Если всю эту кучу нести мне одной — то однозначно! Не луком единым сыт человек… Решено. Перекур! Смешное словечко. Ни я, ни Володя не курят, а успело прицепиться…
— Власть обычно получает тот, кто наглядно и убедительно докажет окружающим, что до него ими правили сплошные трусы и мерзавцы.
— Наговариваешь на человека! Соколов ни единого слова не произнес… Всё само собой случилось.
— Хуже! — кажется, насчет перекура у нас сложился консенсус, — Он позволил нижним чинам лично убедиться, что «назначенное сверху» начальство, в опасный момент их бросит. Это уже не пропаганда, а прямо натуральная идеологическая диверсия… Я уверен, что сейчас, «с той стороны», на него дружно «телеги» строчат…
— Смешно… — представила эту картину, — толпа народа видела, что случилось на самом деле. И фоток полно…
— Фото… — протянул с отвращением, — фото, это плохо. Владеть компроматом на собственных командиров — рядовым не по чину. Одно дело — когда рассказывают «я видел» и совсем другое, когда показывают «смотри!».
— У белобрысой девицы, по-моему, даже телекамера была…
— Включенная телекамера в любом случае возле «аномалии» стояла, — снова глубоко задумался о своем, — материала много. Соколов, не дурак. Он всё заранее рассчитал. Тоже, учится на ошибках… Пора возвращаться!
— А что я в столовой скажу? Здравствуйте, я тут вам дикого лука притащила?
— Лучше начинай думать, что скажешь, когда я тебя в общественные инспекторы по продуктам выдвину.
— ??? — так и подозревала какой-то долгоиграющий план.
— Мне надо, что бы в твою лабораторию постоянно ходил разный народ, а ты с ними накоротке общалась. Пусть несут, на анализ, травы, грибы и ягоды. Другого биохимика у нас нет, а тебе я доверяю. Ну, и вообще… — блин, кажется, он собирается превратить мою лабораторию в свою явочную квартиру…
— А что в таких случаях полагается сказать?
— Лучше всего — что-нибудь веселое. И — напомни опыт римских легионов, где рядовым строго запрещали есть с полу…
— Тогда, знаю! Оцени, — приняла позу строгой воспитательницы из детского сада, — Деточки, давайте сразу договоримся? Если захочется что-то в лесу сорвать и попробовать, то одну ягодку — кладем в рот, а вторую — в карманчик… для судебно-медицинской экспертизы.
— Годится!
Далекий выстрел разорвал тишину совершенно неожиданно. Один… Странно гулкий и раскатистый. За ним, словно для контраста, протрещала автоматная очередь. А потом грянул воинственный вопль, напугавший меня до икоты. Жуткий вой индейцев, идущих на штурм форта в американских фильмах… На лагерь напали? Так быстро? Я — замерла на месте, бросив тюк с добычей. Владимир — оскалился по-волчьи, медленно поводил по сторонам головой, не то — прислушиваясь, не то — принюхиваясь. Что-то понял и расслабился… Пробурчал:
— Не, это наши орут, — пробурчал под нос, — Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно…
— Там что, уже война началась? — повернулся ко мне, очевидно раздраженный моей непонятливостью.
— Охотятся… На ходу подметки режут! — и буквально прикрикнул, — Ты не стой! Мне в другую сторону надо, — и сгинул. Буквально. Едва завернул за кустики — и нет его… Бросил слабую женщину в диком лесу. Эх!
На площадке перед столовой меня ждало переживание. Кусок примерно такой же, как у меня пластиковой пленки (их всем одинаковые выдали?), а поверх него — зверь. Весь покрытый грубой серой щетиной, грязный, страшный, с гривой от головы до хвоста, оскаленными клыками и жутким черным рылом, похожим на хобот… О запахе я уже не говорю… Пахло всем сразу — лесом, свежей кровью, нечистотами и… свиньёй. Мама, кабан!
— Зачем вы его притащили?! Что я с ним делать буду? — четверо морпехов, потных от бега, в расстегнутых мундирах, мялись с ноги на ногу перед дежурным поваром. Видимо, не ждали столь холодного приема…
— На него же смотреть страшно! А если там какая-нибудь зараза? — продолжал разоряться кулинар, — Вам только намекнули, а вы и рады стараться! Пудов на десять потянет! Даже если замариновать — одного чеснока целый мешок нужен, — вблизи туша лесного зверя выглядела и вовсе устрашающе, — Где я вам столько возьму?!
— Я чеснок принесла, — появление штатской дамы подействовало на военных облагораживающее. Кое-кто даже попытался наспех застегнуться, — Честное слово! — по-моему, они не вникли в смысл сказанного… Пришлось показать добычу, — Вот!
— В самом деле — чеснок… — повелитель котлов и сковородок задумчиво разжевал листочек, добытый из развернутого куля (следующий раз надо какие-то ручки приделать). Морпехи откровенно перевели дух. Процесс пошел…
— Свиня… — восторженно охнул за спиной обладатель украинского акцента, — Та як же его, такого пушистого, палить?
— Палить нельзя! — вмешался ещё один голос, — там шерсть… и подшерсток. Только шкуру снимать! Деловито добавил, — Мне бы ножик бы хороший…
— Да не стойте столбами, — повар понял, что инициатива стремительно переходит в чужие руки, — Ему часу нельзя лежать! Закиснет! Пропадет! Свежуйте, как можете… Только доктору покажите — вдруг оно больное?
На ужин (опоздавший на час по причине неподатливости мяса внеплановой дичины) каждому достался изрядный ломоть жаркого, а на завтра — всем был обещан «дикий вепрь», тушеный по всем правилам искусства. На мой вкус — вышло излишне остро, пахуче и жестковато, но в целом — безусловно съедобно. Многие ходили за добавкой. А на вечерней поверке (теперь обязательной для всех поголовно) Соколов поздравил народ с почином и объявил персональные благодарности — «за расторопность и находчивость». Патрулю, удачно заметившему зверя… Стрелкам, его завалившим… Носильщикам, вовремя доставившим тушу на разделку (оказывается, у диких свиней страшно агрессивное содержание желудка, их надо потрошить буквально немедленно)… И — мне… За лук… Мелочь, а приятно. Владимир ни словом, ни жестом не намекнул на своё участие в экспромте. Ел и нахваливал. Правда, после отбоя поделился наблюдениями:
— Видела, как действует на электорат природная харизма? Он ведь никому ничего не приказывал, даже не просил. Просто намекнул на желательность пополнить запас продовольствия, для экономии продуктов долгого хранения. А народишко-то — бросился стараться, c ног сбиваясь, как будто для самих себя…
— Так ведь и вышло — для себя… — попробуй, пойми этих мужиков.
— Именно — «для себя»! — лампочка под крышей «жилого модуля» ощутимо мерцала… В целях экономии горючего питание электрической сети лагеря наладили от самого слабосильного из наличных генераторов и он явно не справлялся с нагрузкой, — А значит, наплевав на рекомендации руководства питаться только готовыми продуктами из XXI века.
— Да грош цена тем рекомендациям! — не выдержала я капанья на мозги, — Если «аномалия», по их словам, действительно «закрылась всего на несколько дней», то отчего они так резво на Новую Землю дернули? Сами себе — не верят?
— А вот это — совсем не твоего ума дело! — что-то резко берет, — тут далеко не все владеют закрытой информацией.
— Это… — душа с противным хлюпом (поперхнулась чаем) провалилась в пятки, — Мы точно вернемся?
— Абсолютно! — когда он так говорит, хочется верить, — Профессор Радек осторожен, как старый заяц. Без полной гарантии успеха, рванул бы в проход самым первым. А он — даже глазом не моргнул. Лучше Радека в работе «дыры» никто не шарит. Значит — всё в порядке. Проход откроется. Возможно, на день раньше или на пару дней позже.
— Тогда чего они так… будто дети? — теперь чаем поперхнулся Владимир.
— Я же объяснял. Они не воины, они — чиновники. Жульё на государственной службе. Как они могут доверить свою жизнь словам какого-то там профессора? Вот и… Но, нижним чинам знать такие подробности излишне. Так что, поощряя анархию, Соколов глубоко не прав…
— Ну да — подчиненным «надо всегда говорить правду и слушаться начальство»… А наоборот — не?
— Галчонок, — имитация вальяжного голоса Мюллера из «Семнадцати мгновений весны», — начальство не выбирают…
— Ты даешь! — иногда его заносит, — А как же — демократия? А как же — «легитимность законной власти»?
— А никак, — назидательно постучал пальцем о черное окно «модуля», затянутое прозрачным пластиком, — Точнее — вот так. Попробуй отыскать там свою демократию… И хватит.
Намек прозрачен. Судя по звукам снаружи, всё свободное от нарядов и караулов войско, назло природе и обстоятельствам, вывели на вечернюю прогулку… Традиционный ритуал, уместный в прежнем мире, впервые показался мне диким анахронизмом. Какой смысл держать строй и шагать в ногу по едва протоптанной вокруг лагеря тропе, если вокруг Сибирь XVII века? В радиусе тысячи километров вокруг — ни одного цивилизованного поселения. А с другой стороны — внушает. В ужасе притихшая ночная тайга слушает оглушительный рев десятков молодых глоток — «… а потом его зажарим — и съедим!» Песня-импровизация, на тему экзотического ужина. Казалось бы, что такое — меньше сотни автоматчиков? Да хоть сотня? Но, здесь и сейчас — такой дружины нет ни у одного властителя в радиусе той же тысячи километров. Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Москвы.
— Поняла? — Володя явно прочитал мои мысли, — Давай, повтори, что сейчас подумала.
— «Когда поют солдаты — спокойно дети спят», — хотела польстить, а он раздраженно отмахнулся.
— Не придуривайся, правду скажи! — ну, изволь.
— Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Парижа (в местную Москву мне что-то не охота).
— Молодец! — чему это он так обрадовался? Даже привстал от волнения. Заметил моё внимание и осекся… Не так… Рассердился, что я заметила, что он это заметил… Во! И поспешил сменить тему разговора.
— Кстати, насчет патронов. Штатный боекомплект тратить категорически запрещено. Только при явном нападении на пост или членов экспедиции… Каждый патрон — на строгом учете.
— А как же тогда кабана убили?
— Соколов отдал в общественное пользование собственное ружье. Просто назначил дежурного стрелка. Точнее, поручил включить в состав караула «вольных стрелков», дежурящих наравне со всеми. Самых метких. Вот и…
— Я слышала выстрел из ружья, а потом — из автомата, — снисходительная мужская ухмылка.
— Выстрелов было два. Дуплетом. Один — промах. Из автомата добивали. Нападение на пост… Всё штатно.
— Промахнулся? По такой туше? — опять ухмылка.
— Ты бы видела того стрелка — кореец из 2 взвода. Метр с кепкой. Он снайпер, да… Но, не из «вертикалки» же 12 калибра. Да ещё — по незнакомой цели… Отдача пацана чуть с ног не сбила. А целился в голову. Городской…
— Разве так неправильно? — откровенный смешок.
— Всё неправильно. Он — пальнул. Попал… Один раз. Кабан бросился вперед, будто танк. Что ему картечь? Видела, какой слонопотам? А перезаряжать долго… Народ поддержал товарища огнем. Результат — на кухне…
— Тогда, в чем проблема?
— Проблема в том, что в первый день Соколов напрямую командует солдатами, через головы командиров, а те — ему беспрекословно подчиняются. И это закономерный итог утреннего цирка. Человек, лично видевший, как власть удирает, поджав хвост и бросив его на произвол судьбы — порченый. Уважать эту власть он больше никогда не будет.
Глава 8
Первый опыт
Сказать по совести, намек на возможное поражение в правах участников экспедиции в «автономку», мне не особенно понравился. Как-то вспомнились рассказы бабушки, про «отношения» между жителями бывшего СССР, которых в войну угораздило пожить на «временно оккупированной немцами территории» и его властями. Похоже, что были они весьма сложными. Всех людей, воочию видевших, как «непобедимая РККА» драпала от врага — взяли на карандаш. Для маломальских начальников, живших под немцами — жесткий карьерный потолок. Для прочего народа — притеснения по служебной линии. И даже для детей (!) — пунктик в анкете. Типа «проживал»… Свидетелей своего унижения власть так и не простила. В ответ, естественно, получила анекдоты про себя, да…
Впрочем, работы сразу навалилось столько, что некогда было голову поднять. Особенно, когда выяснили, что мой лабораторный комплект (спасибо «мохнатой руке» куратора проекта) новее и много лучше обеспечен «расходниками», чем даже у медиков. Дел стало хватать на две смены. А тут ещё — добровольные помощники… После каждого рейда за пределы «ближней зоны» у лагеря, после каждой вылазки на моторных лодках вдоль побережья, после каждого прочесывания местности или организации очередной «точки» — возле входа дежурит очередной клиент со свертком «а вот мы случайно нарвали» или кульком «а вот мы случайно нашли». Ходоков с подношениями «а вот мы случайно поймали» — сразу отправляю к зоологам. Терпеть не могу мучить зверушек. Пусть приносят готовые «биологические препараты». И какой садист придумал, что среднее содержание микро и редких элементов удобнее определять, не анализируя почву, а по составу живых тканей мелких грызунов? В текущую эпоху (вокруг Новое Время), такой прагматичный подход к делу привычен. Муравьиная кислота, например, была получена обыкновенной перегонкой в стеклянной колбе живых рыжих муравьев. Но, не моё оно, не моё!
Кухня продолжает радовать деликатесами… Обнаруженную Владимиром полянку с душистым луком, за прошедшие дни обнесли начисто. Гораздо более тучные заросли нашли в отдалении. Вопрос о заготовке «трав» в промышленных масштабах уже дважды поднимался на высочайшем уровне, в присутствии самого Соколова. Проблема в таре. Пускать под засолку пустые бочки из-под горючего — противоречит нормам гигиены. Лепить самодельную посуду или устраивать бондарную мастерскую — рановато. Однако, идея витает в воздухе. Кроме медвежатины (запрещенной к употреблению из опасения заражения паразитами), за прошедшую неполную неделю — успела попробовать больше дичины, чем за всю предыдущую жизнь. А вот по хлебушку — успела соскучиться. Старые запасы — почти кончились. Новых — взять негде. Пекарня осталась на Новой земле. Недочет. И грибы, вопреки первоначальному ожиданию (я их с детства люблю) — приелись почти мгновенно. То, что имеется в изобилии (как справедливо замечено классиками) — не ценится. Ждем открытия «аномалии»…
Ночью, чуть в стороне от прежней точки её расположения, лично видела слабое свечение воздуха. Банда профессора Радека буквально оккупировала полянку, пытаясь сделать побольше замеров. Сам Радек излучает дежурный оптимизм. Предварительные расчеты времени и места очередного «открытия дыры» не оправдались, но зато собранный материал позволил внести поправки в его теорию. Теперь каждый новый факт ляжет увесистым булыжником в её фундамент. По соображениям техники безопасности весь возможный район возникновения «прохода между мирами» заранее огородили вешками с фосфорецирующей в темноте лентой. Что-то будет…
Честно признаюсь, первые дни «автономки» нет-нет, да и старалась пройти мимо заветного места. Просто для самоуспокоения. Потом, ощущение беспокойства притупилось, а текучка накрыла с головой. Когда начали проявляться явные признаки активности «дыры» вопрос совсем отпал. По крайней мере, в пересудах на обеде или за ужином. Ну, ждем… Ну, люди работают… Ну, откроется же она, рано или поздно… Никуда не денется. Да хоть и через неделю… Жизнь приобрела непривычную для коренной горожанки осмысленность, приземленность и размеренность.
Утром, по бодрящему (блин, до костей) холодку — «водные процедуры». Без дураков… Дощатая душевая, с водогрейкой и даже зеркалом в раздевалке. Мужская отдельно. Женская отдельно. Потом — утренняя поверка… У солдат она происходит сразу после подъема, так что не пересекаемся. Потом — завтрак. Разрешается набирать в термосы чай. Хранить в «жилых модулях» что-либо съестное — категорически не рекомендуется. Мыши найдут и испортят моментально. Максимум — разрешается сунуть несколько галет или сухарей в карман. Но, обязательно в пакете, что бы в карманах не оставалось крошек. Иначе — однажды, сунув руку в карман, ты обнаружишь живого «квартиранта»… или дырку. На утреннем совещании (если нет плановых дел) — узнаем новости и слухи, получаем от начальства ЦУ и не менее «ценные» нагоняи… После первой пары суток тревожного ожидания «ужасов» (в диапазоне от нападения врагов, до нашествия медведей или землетрясения) почти рутина. Работа. Обед. Работа. Ужин. Вечерняя поверка. Сон. Ни героизма, ни приключений, ни памятных проблем или хлопот. Два раза вечером показывали фильм. Не по компьютерному проектору, а с помощью древнего кинопроекционного аппарата. Правда, цветной и со звуком… Всё же прогресс. Очень мило, сидишь на свежеструганной скамейке посреди палаточного городка и смотришь старую комедию «Иван Васильевич меняет профессию» из фильмотеки позаимствованной с БДК. Атмосферно…
Для солдат «срочников» (как сухопутных, так и морячков с техническим обеспечением) Соколов устроил уроки ориентирования на местности. Возможность заблудиться со смертельным исходом здесь вполне реальная. Горы, ущелья, лес… Впервые узнала, что с помощью стрелочных часов можно определять стороны света не хуже, чем по компасу. А наблюдая за высотой и направлением тени от вертикально воткнутой палочки — почти точно находить широту места пребывания. Жаль, нет времени постигать эти премудрости. Да и зачем оно мне?
Сегодня дико вспоминать, но когда «аномалия» не открылась, в заранее назначенный срок и профессор Радек объявил на совместном с военными построении, что возвращение откладывается как минимум на четыре дня — ответом ему было громовое «Ура!» срочной службы и одобрительные кивки военных начальников. План «дальнего рейда» на другой берег озера (он же «Великая экспедиция на Юг») обрел право на жизнь. При другом раскладе — вряд ли бы его одобрили. Вероятность ЧП во время вылазки резко возрастает. А цивилизации вокруг нас нет и долго не предвидится. Стоит «застрять» на противоположном берегу (хотя на моторке это меньше часа ходу) и останется только петь «…славное море — священный Байкал, славный корабль — омулевая бочка…» Пеший поход в обход озера затянется минимум на неделю. Гонки на резиновых лодках с мотором по Байкалу, с точки зрения умудренных опытом специалистов — занятие достаточно опасное. Первый же топляк (видела я выброшенные на берег мертвые деревья) отправит её на дно мгновенно. Никто даже мяукнуть не успеет. С другой стороны — «И на бочке пороха можно курить, если делать это с умом и осторожно». Опять же — влияла царящая в эти последние дни счастливой жизни атмосфера «вооруженного пикника». Было видно, что служивым до смерти хочется пострелять, а в окрестностях лагеря ничего не происходит. Заморское путешествие, при всей его опереточности (40 километров по прямой, берег противоположной стороны озера видно невооруженным глазом) — веский повод плюнуть на строгие запреты и экономию патронов.
Жизнь шла своим чередом. Столбы света блуждали в месте ожидаемого открытия аномалии каждую ночь, от раза к разу более яркие и многообещающие. Днем их видно не было, но в воздухе продолжал стоять запах озона, как в больнице. Несколько раз сполохи вырывались за пределы огороженной площадки (к счастью недалеко) и колья переставляли. По официальной гипотезе, «дыра» всегда открывается в точке локальной концентрации линий гравитационного поля. То есть — там, где к поверхности выходят тяжелые породы. Поскольку скала здесь буквально везде, а тонкие колебания плотности грунта гравиметры не фиксируют, заранее предсказать дислокацию «дыры» затруднительно… Попытка применить для отслеживания «предвестников аномалии» электронные датчики — завершилась феерическим «пшиком» в наблюдательном пункте и (по слухам) стоила команде Радека половины оборудования. Высоковольтный разряд спалил все блоки, что находились хоть в каком-то контакте с протянутыми в сторону полянки проводами. При том, что живые часовые неоднократно тыкали в сторону лезущих за оградку «видений» руками, ногами и автоматами без всякого вреда для здоровья. Даже «огни святого Эльма», как оно иногда бывает в горах, на остриях и пальцах не загорались. Как видно, местное природное электричество «другой системы».
Владимир, буквально выслеживающий любые проявления феномена (такое впечатление, что он знает о нем не многим меньше Радека, но никому не говорит) предложил ввести круглосуточное дежурство за движением «призраков» и маркировать места, которые они предпочитали, тупо бросая туда железные гайки. Подходить к блуждающим огням с колышками вплотную всё же не хотелось. Мало ли? Для статистики, решили подождать несколько ночей, а потом обследовать местность за ограждением «по квадратам», с миноискателем и оконтурить скопления металла. Ничего особо чудесного обнаружить не надеялись. Максимум — по итогам предварительной разведки, потыкать в грунт острым штырем. Узнать — как глубоко находятся пресловутые скальные выходы? Если повезет — сравнить расцветку и внешний вид растительности в разных точках исследуемой поляны. А вдруг «аномалия» каким-то образом влияет на живые организмы? Для очистки совести — провести выборочный биохимический анализ собранных кустиков (камушек в мой огород). Надо оно или не надо, анализировать ту траву, а ты потей. Трать время. Да, вот так и влипают в историю… При попытке выдернуть из земли очередной упрямый кустик на поверхности оказался блестящий кусочек металла — наконечник стрелы. Или, как моментально классифицировал предмет Владимир — довольно новый арбалетный болт… Из нержавеющей стали… То есть — «артефакт потустороннего происхождения», принадлежащей другой развитой цивилизации. А первой оценила значение находки и подняла шум — я. Чем до сих пор горжусь… Схватила солдатика, принесшего «пробы», за руку и привела к начальству проекта. Как «первооткрывателя». И настояла на включении его имени-фамилии и фото (рядом с «артефактом») в официальный протокол. Мало кто сегодня знает, что нержавеющую сталь на нашей собственной Земле — научились делать позже, чем изобрели пулеметы. Скромная сенсация мирового значения. Во вселенной — действительно «множество обитаемых миров». А здесь, выходит — сущий их перекресток.
Идею, «на энтузиазме», немедленно, перекопать всю поляну, лопатой на два штыка, с целью поиска аналогичных вещественных доказательств существования внеземных цивилизаций — отвергли с огромным сожалением… Не дай бог, пойдут дожди — завязнем же в грязи. Ограничились «точечными» раскопками в тех местах, где гудел миноискатель. По иронии судьбы, новые находки тоже прошли через мои руки (за отсутствием штатного археолога). Часть, после беглого осмотра — Володя забрал себе… И спрятал в сейф… Но почему — говорить отказался. Правда, сияя от удовольствия, как медный грош. Некоторые догадки, вскоре, всплыли само собой…
Задача караульного — вглядываться и вслушиваться в темноту. На мой вкус — смертная скука. Хотя, надо. А вдруг? Ночи здесь темные. Сверкающее звездами небо света почти не дает. Когда очередной посетитель не принес кулечка с находкой, но зато путанно попытался объяснить, что сквозь кроны деревьев, ночью, на каменном склоне против поста, заметил едва светящееся зеленое пятно — я с трудом подавила желание предложить ему сходить в санчасть. Мало ли что людям померещится? Пожала плечами и посоветовала присмотреться получше. На другой день пришли двое. С той же самой новостью. Ко мне, не к начальству! Командир бы их, наверное — отправил в санчасть. Обоих… А я — привела их к Радеку. На голой интуиции… и через головы всех прямых командиров. По той же причине — а вдруг?
Это было нечто! После обеда — весь свободный личный состав (гражданский, военный и научный) — яростно освобождал от древесной растительности полосу грунта вдоль самой границы «зоны обитания» (за пределы которой разрешается выходить только по двое и с оружием). Что-то они нашли. В «ночное», вооружившись разнообразной оптикой — двинуло чуть не всё руководство проекта. К вечеру следующего дня грянула сенсация. Дюжина лежащих правильной дугой многотонных гранитных булыжников — оказалась «промаркирована». Или «пронумерована»? Короче, на пяти из них — нашли видимые в темноте (еле светящиеся, ну у морпехов и зрение) значки и на всех остальных «пятна», фиксируемые счетчиком Гейгера. Наложением на эти пятна листов фотобумаги (в запечатанных конвертах, как на заре открытия радиоактивности) — дало ещё одну группу значков. Разной степени замысловатости пометок, несомненно сделанных людьми или, как драматично выразился профессор Радек, представителями развитой внеземной цивилизации. Ни один значок не повторялся, но каждый следующий в ряду был сложнее предыдущего. От простой «птички» — до «крест накрест перечеркнутого квадрата». Экспресс-анализ остатков светящейся краски тоже ничего особого не дал. Банальный сульфид цинка с едва заметной примесью бромида радия. Наш стандартный состав, для шкал стрелочных приборов «постоянного свечения». Если бы не место и не время обнаружения — не о чем бы и говорить. Но — тут! Но — в окрестностях «аномалии»! Ха! За такие новости можно и «нобеля» отхватить… Во всяком случае — приличный кусочек мировой известности. На фотографиях, рядом с «мечеными валунами» — запечатлило себя всё мало-мальски заметное начальство.
Меня, на радостях, даже пригласили обсудить находки… Камни, разумеется, остались на своих местах, но сами «знаки», в виде увеличенных изображений, заняли почетное место на стенде, у которого кипела дискуссия. Первый вопрос — что это такое? Его — разрешили просто. Старенький и седенький дедушка, явно предпенсионного возраста, на пальцах объяснил, что у многих народов, когда они переходили к «позиционной» записи математических символов — число углов на значке каждой цифры равнялось её «весу». Так что, «птичка», несомненно — «единица», а «перечеркнутый квадрат», скорее всего — символ, обозначающий «двенадцать». Порядок следования «знаков» в ряду камней, строго по мере усложнения — блестяще эту гипотезу подтверждает. К сожалению — парных обозначений не нашлось. Отчего — доказательств нет. Точно так же нельзя считать «двенадцатиричную» систему признаком, что её создатели — непременно «шестипалые». У жителей древней Месопотамии было пять пальцев на руках. А насчет датировки знаков мнения разделились. Земные составы «постоянного свечения» не рассчитаны на многовековую эксплуатацию. А про традиции инопланетян — ничего неизвестно. По косвенным данным (скорости выветривания остатков краски), возраст находки оценили, очень приблизительно — в десять веков (плюс-минус 150–200 лет). Что, вполне себе — «почтенная древность» и навевает разнообразные мысли. Например, о том, что «клинопись» (все «знаки» состоят из прямых штрихов) далеко не «отстой».
По человечески — оно, конечно, обидно. Ведь был тут кто-то… Здоровенные глыбы на верхотуру затащил, непонятно как. Светящейся радиоактивной краской их пометил небрежно. И это всё. Никаких подробностей — одни догадки. Впрочем, теперь солдаты вглядываются в каждую скальную щель, подозревая в ней «заброшенную базу инопланетян»… А я — заслужила среди личного состава срочников репутацию «правильной тетки», которая не жмотничает поделиться с простыми людьми весомым кусочком научной славы.
Таким образом, к возвращению наших мореплавателей и открытию «аномалии», наметился ряд крупных (как высказался сам профессор Радек «эпохальных») достижений, способствующих познанию законов пространства-времени. Наши путешественники поняли намек правильно, отрапортовав по рации, что достойную события закуску они привезут. М-да… Кто обеспечит выпивку? Тут мнения разделились. Медицинский спирт, он и в Африке — спирт. «Нормируемый» и строго учитываемый ресурс… Решили, что сложимся (сольем свои доли в одну колбу) по-братски и вместе ответим, если что-то пойдет не так…
А ещё — Соколов с Володей поругались. Из-за солдат. Точнее, из-за фотографий для дембельских альбомов, которые им в обилии нашлепали научники на цветных лазерных принтерах. Сочтут ли их «секретными» по возвращении — пока неизвестно никому. Если «Проект» станет международным, то маловероятно. Но, здесь и сейчас, наличие пачки видов девственно безлюдного Байкала — безусловный криминал. Устраивать своей властью грандиозный шмон, перед возвращением на Новую Землю — Володя не хочет. А раскрутить на это дело лично начальника экспедиции он не сумел. И теперь злится… Снова — мужские «статусные игры». Господи, когда же это закончится?
Нет, это никогда не кончится… А вот Вячеслава Андреевича я недооценила. Нормальный начальник или приравненный к нему в должности персонаж должен подчиненных давить и гнобить. Нам достался другой тип начальника. Соколов сам пришел мириться. Лично! После отбоя… В наш «жилой модуль». Не ждали… Ни я, ни сам Владимир. Причем, он сразу заявил, что виноват, понимает причины ссоры, но ради общего дела готов на компромисс (а ругались они с глазу на глаз, без свидетелей). Я, было, попыталась улизнуть, но тут черт принес Кротова… Того самого старшего лейтенанта инженерных войск, на складе у которого я оставила свои образцы. Тоже, выбрал время. А кто знал? Ладно бы явился один. Так он бутыль спиртовой настойки принес. На пробу. Мне… В благодарность за «средство от мышей». Сочинила таки я ему рецептик, на скорую руку. И нарвался… Как он позже мне рассказывал, узрев разом под одной крышей «молчи-молчи», начальника экспедиции и меня, он понял — это судьба. Влип. И не стал разыгрывать смущение. Выставил бутылку на стол… Немая сцена…
— Что это у вас? — Пока Володя молча разевал рот от столь вопиющей наглости, Соколов среагировал первым.
— Спиртовая настойка ягеля, гражданин начальник! Принес на биохимический анализ! — и причем тут я?
— А не многовато? — действительно, полная «под пробку» литровая бутыль из-под какого-то растворителя.
— Магарыч, гражданин начальник! — нет, ну, причем здесь я? Чего они все на меня так уставились?
— Она хоть целебная? — наконец подал голос Володя, угадав моё состояние.
— Так точно! Применяется в народной медицине, — и этот поздний визитер меня теперь глазами ест… Ох!
— Всё нормально… — это у меня такой хриплый голос? — Я просила достать пузырек, — а что ещё можно сказать?
— Вах! — Володя наконец просчитал обстановку, оценил подношение «в поллитрах» и переключился «в режим восточного человека», — Галочка, накрывай на стол… Гость в дом — счастье в дом! — так мы вчетвером сели за импровизированный ночной междуусобчик.
Кстати, спиртовая настойка на ягеле (или «исландском мхе») — это действительно эффективное средство от туберкулеза, всех заболеваний верхних дыхательных путей и астмы. А ещё — она могучее средство от угревой сыпи на коже (если принимать долго и регулярно). Но, в тот раз я оценила эффект, обычно считающийся побочным — как она возбуждает аппетит. Содержимое тревожного чемоданчика и заначенные банки с тушенкой (рефлексы бывалой туристки не пропьешь) пошли на ура. Мы сидели совершенно по-семейному, мужчины обменивались с виду малозначительными фразами, я иногда вставляла словечко и с удивлением наблюдала, как моего Володю, безупречно логично, но медленно и методично, загоняют в угол… При этом — не забывая выпивать, закусывать и расточать комплименты хозяйке застолья.
Сказать по совести, намек на возможное поражение в правах участников экспедиции в «автономку», мне не особенно понравился. Как-то вспомнились рассказы бабушки, про «отношения» между жителями бывшего СССР, которых в войну угораздило пожить на «временно оккупированной немцами территории» и его властями. Похоже, что были они весьма сложными. Всех людей, воочию видевших, как «непобедимая РККА» драпала от врага — взяли на карандаш. Для маломальских начальников, живших под немцами — жесткий карьерный потолок. Для прочего народа — притеснения по служебной линии. И даже для детей (!) — пунктик в анкете. Типа «проживал»… Свидетелей своего унижения власть так и не простила. В ответ, естественно, получила анекдоты про себя, да…
Впрочем, работы сразу навалилось столько, что некогда было голову поднять. Особенно, когда выяснили, что мой лабораторный комплект (спасибо «мохнатой руке» куратора проекта) новее и много лучше обеспечен «расходниками», чем даже у медиков. Дел стало хватать на две смены. А тут ещё — добровольные помощники… После каждого рейда за пределы «ближней зоны» у лагеря, после каждой вылазки на моторных лодках вдоль побережья, после каждого прочесывания местности или организации очередной «точки» — возле входа дежурит очередной клиент со свертком «а вот мы случайно нарвали» или кульком «а вот мы случайно нашли». Ходоков с подношениями «а вот мы случайно поймали» — сразу отправляю к зоологам. Терпеть не могу мучить зверушек. Пусть приносят готовые «биологические препараты». И какой садист придумал, что среднее содержание микро и редких элементов удобнее определять, не анализируя почву, а по составу живых тканей мелких грызунов? В текущую эпоху (вокруг Новое Время), такой прагматичный подход к делу привычен. Муравьиная кислота, например, была получена обыкновенной перегонкой в стеклянной колбе живых рыжих муравьев. Но, не моё оно, не моё!
Кухня продолжает радовать деликатесами… Обнаруженную Владимиром полянку с душистым луком, за прошедшие дни обнесли начисто. Гораздо более тучные заросли нашли в отдалении. Вопрос о заготовке «трав» в промышленных масштабах уже дважды поднимался на высочайшем уровне, в присутствии самого Соколова. Проблема в таре. Пускать под засолку пустые бочки из-под горючего — противоречит нормам гигиены. Лепить самодельную посуду или устраивать бондарную мастерскую — рановато. Однако, идея витает в воздухе. Кроме медвежатины (запрещенной к употреблению из опасения заражения паразитами), за прошедшую неполную неделю — успела попробовать больше дичины, чем за всю предыдущую жизнь. А вот по хлебушку — успела соскучиться. Старые запасы — почти кончились. Новых — взять негде. Пекарня осталась на Новой земле. Недочет. И грибы, вопреки первоначальному ожиданию (я их с детства люблю) — приелись почти мгновенно. То, что имеется в изобилии (как справедливо замечено классиками) — не ценится. Ждем открытия «аномалии»…
Ночью, чуть в стороне от прежней точки её расположения, лично видела слабое свечение воздуха. Банда профессора Радека буквально оккупировала полянку, пытаясь сделать побольше замеров. Сам Радек излучает дежурный оптимизм. Предварительные расчеты времени и места очередного «открытия дыры» не оправдались, но зато собранный материал позволил внести поправки в его теорию. Теперь каждый новый факт ляжет увесистым булыжником в её фундамент. По соображениям техники безопасности весь возможный район возникновения «прохода между мирами» заранее огородили вешками с фосфорецирующей в темноте лентой. Что-то будет…
Честно признаюсь, первые дни «автономки» нет-нет, да и старалась пройти мимо заветного места. Просто для самоуспокоения. Потом, ощущение беспокойства притупилось, а текучка накрыла с головой. Когда начали проявляться явные признаки активности «дыры» вопрос совсем отпал. По крайней мере, в пересудах на обеде или за ужином. Ну, ждем… Ну, люди работают… Ну, откроется же она, рано или поздно… Никуда не денется. Да хоть и через неделю… Жизнь приобрела непривычную для коренной горожанки осмысленность, приземленность и размеренность.
Утром, по бодрящему (блин, до костей) холодку — «водные процедуры». Без дураков… Дощатая душевая, с водогрейкой и даже зеркалом в раздевалке. Мужская отдельно. Женская отдельно. Потом — утренняя поверка… У солдат она происходит сразу после подъема, так что не пересекаемся. Потом — завтрак. Разрешается набирать в термосы чай. Хранить в «жилых модулях» что-либо съестное — категорически не рекомендуется. Мыши найдут и испортят моментально. Максимум — разрешается сунуть несколько галет или сухарей в карман. Но, обязательно в пакете, что бы в карманах не оставалось крошек. Иначе — однажды, сунув руку в карман, ты обнаружишь живого «квартиранта»… или дырку. На утреннем совещании (если нет плановых дел) — узнаем новости и слухи, получаем от начальства ЦУ и не менее «ценные» нагоняи… После первой пары суток тревожного ожидания «ужасов» (в диапазоне от нападения врагов, до нашествия медведей или землетрясения) почти рутина. Работа. Обед. Работа. Ужин. Вечерняя поверка. Сон. Ни героизма, ни приключений, ни памятных проблем или хлопот. Два раза вечером показывали фильм. Не по компьютерному проектору, а с помощью древнего кинопроекционного аппарата. Правда, цветной и со звуком… Всё же прогресс. Очень мило, сидишь на свежеструганной скамейке посреди палаточного городка и смотришь старую комедию «Иван Васильевич меняет профессию» из фильмотеки позаимствованной с БДК. Атмосферно…
Для солдат «срочников» (как сухопутных, так и морячков с техническим обеспечением) Соколов устроил уроки ориентирования на местности. Возможность заблудиться со смертельным исходом здесь вполне реальная. Горы, ущелья, лес… Впервые узнала, что с помощью стрелочных часов можно определять стороны света не хуже, чем по компасу. А наблюдая за высотой и направлением тени от вертикально воткнутой палочки — почти точно находить широту места пребывания. Жаль, нет времени постигать эти премудрости. Да и зачем оно мне?
Сегодня дико вспоминать, но когда «аномалия» не открылась, в заранее назначенный срок и профессор Радек объявил на совместном с военными построении, что возвращение откладывается как минимум на четыре дня — ответом ему было громовое «Ура!» срочной службы и одобрительные кивки военных начальников. План «дальнего рейда» на другой берег озера (он же «Великая экспедиция на Юг») обрел право на жизнь. При другом раскладе — вряд ли бы его одобрили. Вероятность ЧП во время вылазки резко возрастает. А цивилизации вокруг нас нет и долго не предвидится. Стоит «застрять» на противоположном берегу (хотя на моторке это меньше часа ходу) и останется только петь «…славное море — священный Байкал, славный корабль — омулевая бочка…» Пеший поход в обход озера затянется минимум на неделю. Гонки на резиновых лодках с мотором по Байкалу, с точки зрения умудренных опытом специалистов — занятие достаточно опасное. Первый же топляк (видела я выброшенные на берег мертвые деревья) отправит её на дно мгновенно. Никто даже мяукнуть не успеет. С другой стороны — «И на бочке пороха можно курить, если делать это с умом и осторожно». Опять же — влияла царящая в эти последние дни счастливой жизни атмосфера «вооруженного пикника». Было видно, что служивым до смерти хочется пострелять, а в окрестностях лагеря ничего не происходит. Заморское путешествие, при всей его опереточности (40 километров по прямой, берег противоположной стороны озера видно невооруженным глазом) — веский повод плюнуть на строгие запреты и экономию патронов.
Жизнь шла своим чередом. Столбы света блуждали в месте ожидаемого открытия аномалии каждую ночь, от раза к разу более яркие и многообещающие. Днем их видно не было, но в воздухе продолжал стоять запах озона, как в больнице. Несколько раз сполохи вырывались за пределы огороженной площадки (к счастью недалеко) и колья переставляли. По официальной гипотезе, «дыра» всегда открывается в точке локальной концентрации линий гравитационного поля. То есть — там, где к поверхности выходят тяжелые породы. Поскольку скала здесь буквально везде, а тонкие колебания плотности грунта гравиметры не фиксируют, заранее предсказать дислокацию «дыры» затруднительно… Попытка применить для отслеживания «предвестников аномалии» электронные датчики — завершилась феерическим «пшиком» в наблюдательном пункте и (по слухам) стоила команде Радека половины оборудования. Высоковольтный разряд спалил все блоки, что находились хоть в каком-то контакте с протянутыми в сторону полянки проводами. При том, что живые часовые неоднократно тыкали в сторону лезущих за оградку «видений» руками, ногами и автоматами без всякого вреда для здоровья. Даже «огни святого Эльма», как оно иногда бывает в горах, на остриях и пальцах не загорались. Как видно, местное природное электричество «другой системы».
Владимир, буквально выслеживающий любые проявления феномена (такое впечатление, что он знает о нем не многим меньше Радека, но никому не говорит) предложил ввести круглосуточное дежурство за движением «призраков» и маркировать места, которые они предпочитали, тупо бросая туда железные гайки. Подходить к блуждающим огням с колышками вплотную всё же не хотелось. Мало ли? Для статистики, решили подождать несколько ночей, а потом обследовать местность за ограждением «по квадратам», с миноискателем и оконтурить скопления металла. Ничего особо чудесного обнаружить не надеялись. Максимум — по итогам предварительной разведки, потыкать в грунт острым штырем. Узнать — как глубоко находятся пресловутые скальные выходы? Если повезет — сравнить расцветку и внешний вид растительности в разных точках исследуемой поляны. А вдруг «аномалия» каким-то образом влияет на живые организмы? Для очистки совести — провести выборочный биохимический анализ собранных кустиков (камушек в мой огород). Надо оно или не надо, анализировать ту траву, а ты потей. Трать время. Да, вот так и влипают в историю… При попытке выдернуть из земли очередной упрямый кустик на поверхности оказался блестящий кусочек металла — наконечник стрелы. Или, как моментально классифицировал предмет Владимир — довольно новый арбалетный болт… Из нержавеющей стали… То есть — «артефакт потустороннего происхождения», принадлежащей другой развитой цивилизации. А первой оценила значение находки и подняла шум — я. Чем до сих пор горжусь… Схватила солдатика, принесшего «пробы», за руку и привела к начальству проекта. Как «первооткрывателя». И настояла на включении его имени-фамилии и фото (рядом с «артефактом») в официальный протокол. Мало кто сегодня знает, что нержавеющую сталь на нашей собственной Земле — научились делать позже, чем изобрели пулеметы. Скромная сенсация мирового значения. Во вселенной — действительно «множество обитаемых миров». А здесь, выходит — сущий их перекресток.
Идею, «на энтузиазме», немедленно, перекопать всю поляну, лопатой на два штыка, с целью поиска аналогичных вещественных доказательств существования внеземных цивилизаций — отвергли с огромным сожалением… Не дай бог, пойдут дожди — завязнем же в грязи. Ограничились «точечными» раскопками в тех местах, где гудел миноискатель. По иронии судьбы, новые находки тоже прошли через мои руки (за отсутствием штатного археолога). Часть, после беглого осмотра — Володя забрал себе… И спрятал в сейф… Но почему — говорить отказался. Правда, сияя от удовольствия, как медный грош. Некоторые догадки, вскоре, всплыли само собой…
Задача караульного — вглядываться и вслушиваться в темноту. На мой вкус — смертная скука. Хотя, надо. А вдруг? Ночи здесь темные. Сверкающее звездами небо света почти не дает. Когда очередной посетитель не принес кулечка с находкой, но зато путанно попытался объяснить, что сквозь кроны деревьев, ночью, на каменном склоне против поста, заметил едва светящееся зеленое пятно — я с трудом подавила желание предложить ему сходить в санчасть. Мало ли что людям померещится? Пожала плечами и посоветовала присмотреться получше. На другой день пришли двое. С той же самой новостью. Ко мне, не к начальству! Командир бы их, наверное — отправил в санчасть. Обоих… А я — привела их к Радеку. На голой интуиции… и через головы всех прямых командиров. По той же причине — а вдруг?
Это было нечто! После обеда — весь свободный личный состав (гражданский, военный и научный) — яростно освобождал от древесной растительности полосу грунта вдоль самой границы «зоны обитания» (за пределы которой разрешается выходить только по двое и с оружием). Что-то они нашли. В «ночное», вооружившись разнообразной оптикой — двинуло чуть не всё руководство проекта. К вечеру следующего дня грянула сенсация. Дюжина лежащих правильной дугой многотонных гранитных булыжников — оказалась «промаркирована». Или «пронумерована»? Короче, на пяти из них — нашли видимые в темноте (еле светящиеся, ну у морпехов и зрение) значки и на всех остальных «пятна», фиксируемые счетчиком Гейгера. Наложением на эти пятна листов фотобумаги (в запечатанных конвертах, как на заре открытия радиоактивности) — дало ещё одну группу значков. Разной степени замысловатости пометок, несомненно сделанных людьми или, как драматично выразился профессор Радек, представителями развитой внеземной цивилизации. Ни один значок не повторялся, но каждый следующий в ряду был сложнее предыдущего. От простой «птички» — до «крест накрест перечеркнутого квадрата». Экспресс-анализ остатков светящейся краски тоже ничего особого не дал. Банальный сульфид цинка с едва заметной примесью бромида радия. Наш стандартный состав, для шкал стрелочных приборов «постоянного свечения». Если бы не место и не время обнаружения — не о чем бы и говорить. Но — тут! Но — в окрестностях «аномалии»! Ха! За такие новости можно и «нобеля» отхватить… Во всяком случае — приличный кусочек мировой известности. На фотографиях, рядом с «мечеными валунами» — запечатлило себя всё мало-мальски заметное начальство.
Меня, на радостях, даже пригласили обсудить находки… Камни, разумеется, остались на своих местах, но сами «знаки», в виде увеличенных изображений, заняли почетное место на стенде, у которого кипела дискуссия. Первый вопрос — что это такое? Его — разрешили просто. Старенький и седенький дедушка, явно предпенсионного возраста, на пальцах объяснил, что у многих народов, когда они переходили к «позиционной» записи математических символов — число углов на значке каждой цифры равнялось её «весу». Так что, «птичка», несомненно — «единица», а «перечеркнутый квадрат», скорее всего — символ, обозначающий «двенадцать». Порядок следования «знаков» в ряду камней, строго по мере усложнения — блестяще эту гипотезу подтверждает. К сожалению — парных обозначений не нашлось. Отчего — доказательств нет. Точно так же нельзя считать «двенадцатиричную» систему признаком, что её создатели — непременно «шестипалые». У жителей древней Месопотамии было пять пальцев на руках. А насчет датировки знаков мнения разделились. Земные составы «постоянного свечения» не рассчитаны на многовековую эксплуатацию. А про традиции инопланетян — ничего неизвестно. По косвенным данным (скорости выветривания остатков краски), возраст находки оценили, очень приблизительно — в десять веков (плюс-минус 150–200 лет). Что, вполне себе — «почтенная древность» и навевает разнообразные мысли. Например, о том, что «клинопись» (все «знаки» состоят из прямых штрихов) далеко не «отстой».
По человечески — оно, конечно, обидно. Ведь был тут кто-то… Здоровенные глыбы на верхотуру затащил, непонятно как. Светящейся радиоактивной краской их пометил небрежно. И это всё. Никаких подробностей — одни догадки. Впрочем, теперь солдаты вглядываются в каждую скальную щель, подозревая в ней «заброшенную базу инопланетян»… А я — заслужила среди личного состава срочников репутацию «правильной тетки», которая не жмотничает поделиться с простыми людьми весомым кусочком научной славы.
Таким образом, к возвращению наших мореплавателей и открытию «аномалии», наметился ряд крупных (как высказался сам профессор Радек «эпохальных») достижений, способствующих познанию законов пространства-времени. Наши путешественники поняли намек правильно, отрапортовав по рации, что достойную события закуску они привезут. М-да… Кто обеспечит выпивку? Тут мнения разделились. Медицинский спирт, он и в Африке — спирт. «Нормируемый» и строго учитываемый ресурс… Решили, что сложимся (сольем свои доли в одну колбу) по-братски и вместе ответим, если что-то пойдет не так…
А ещё — Соколов с Володей поругались. Из-за солдат. Точнее, из-за фотографий для дембельских альбомов, которые им в обилии нашлепали научники на цветных лазерных принтерах. Сочтут ли их «секретными» по возвращении — пока неизвестно никому. Если «Проект» станет международным, то маловероятно. Но, здесь и сейчас, наличие пачки видов девственно безлюдного Байкала — безусловный криминал. Устраивать своей властью грандиозный шмон, перед возвращением на Новую Землю — Володя не хочет. А раскрутить на это дело лично начальника экспедиции он не сумел. И теперь злится… Снова — мужские «статусные игры». Господи, когда же это закончится?
Нет, это никогда не кончится… А вот Вячеслава Андреевича я недооценила. Нормальный начальник или приравненный к нему в должности персонаж должен подчиненных давить и гнобить. Нам достался другой тип начальника. Соколов сам пришел мириться. Лично! После отбоя… В наш «жилой модуль». Не ждали… Ни я, ни сам Владимир. Причем, он сразу заявил, что виноват, понимает причины ссоры, но ради общего дела готов на компромисс (а ругались они с глазу на глаз, без свидетелей). Я, было, попыталась улизнуть, но тут черт принес Кротова… Того самого старшего лейтенанта инженерных войск, на складе у которого я оставила свои образцы. Тоже, выбрал время. А кто знал? Ладно бы явился один. Так он бутыль спиртовой настойки принес. На пробу. Мне… В благодарность за «средство от мышей». Сочинила таки я ему рецептик, на скорую руку. И нарвался… Как он позже мне рассказывал, узрев разом под одной крышей «молчи-молчи», начальника экспедиции и меня, он понял — это судьба. Влип. И не стал разыгрывать смущение. Выставил бутылку на стол… Немая сцена…
— Что это у вас? — Пока Володя молча разевал рот от столь вопиющей наглости, Соколов среагировал первым.
— Спиртовая настойка ягеля, гражданин начальник! Принес на биохимический анализ! — и причем тут я?
— А не многовато? — действительно, полная «под пробку» литровая бутыль из-под какого-то растворителя.
— Магарыч, гражданин начальник! — нет, ну, причем здесь я? Чего они все на меня так уставились?
— Она хоть целебная? — наконец подал голос Володя, угадав моё состояние.
— Так точно! Применяется в народной медицине, — и этот поздний визитер меня теперь глазами ест… Ох!
— Всё нормально… — это у меня такой хриплый голос? — Я просила достать пузырек, — а что ещё можно сказать?
— Вах! — Володя наконец просчитал обстановку, оценил подношение «в поллитрах» и переключился «в режим восточного человека», — Галочка, накрывай на стол… Гость в дом — счастье в дом! — так мы вчетвером сели за импровизированный ночной междуусобчик.
Кстати, спиртовая настойка на ягеле (или «исландском мхе») — это действительно эффективное средство от туберкулеза, всех заболеваний верхних дыхательных путей и астмы. А ещё — она могучее средство от угревой сыпи на коже (если принимать долго и регулярно). Но, в тот раз я оценила эффект, обычно считающийся побочным — как она возбуждает аппетит. Содержимое тревожного чемоданчика и заначенные банки с тушенкой (рефлексы бывалой туристки не пропьешь) пошли на ура. Мы сидели совершенно по-семейному, мужчины обменивались с виду малозначительными фразами, я иногда вставляла словечко и с удивлением наблюдала, как моего Володю, безупречно логично, но медленно и методично, загоняют в угол… При этом — не забывая выпивать, закусывать и расточать комплименты хозяйке застолья.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ