Деньги не пахнут 6

Глава 9

Как только Сергей Платонов покинул здание, в офисе Allergan поднялся настоящий переполох. По коридорам прошелестели звонки, двери заседаний хлопали одна за другой, словно взмах крыльев встревоженной стаи. В конференц-зале, где пахло горячим пластиком ноутбуков и терпким кофе, собрались все ключевые фигуры компании.

Первым взял слово финансовый директор Томпсон, подтянутый мужчина с серебряными очками, в которых отражался свет настольных ламп. Голос его звучал сухо, чётко, без колебаний:

– Требование Сергея Платонова однозначно. Где угодно – нужно приобрести подходящую фармацевтическую компанию.

При слове "поглощение" на лице Беккета проступила тень раздражения. Он откинулся на спинку кресла и пробормотал, будто самому себе:

– Почему в этом бизнесе все только и мечтают друг друга проглотить…

В зале разлилась неловкая пауза. Тиканье часов на стене стало особенно отчётливым.

Существуют лишь два пути для роста компании. Один – медленный и органичный, через развитие собственных продуктов. Другой – бурный и рискованный, через поглощения и слияния. Но сердце Беккета всегда тянулось к первому. Он поднял взгляд, в голосе прозвучала уверенность:

– Покупая компании, можно ускориться, но истинную ценность это не создаёт. Признание заслуживает только та, что растёт изнутри – со временем, трудом и характером. Даже в фармацевтике может появиться своя "Apple".

Он говорил с воодушевлением – не как администратор, а как идеалист, верящий в чистоту идеи. В его представлении Allergan должна была сосредоточиться на исследованиях и разработках, выпускать продукты премиум-класса и выстраивать доверие потребителей через силу бренда. Превратиться из очередной компании в символ – как iPhone в мире технологий.

Но реальность, холодная и вязкая, словно гель на ладонях, не оставляла иллюзий: путь этот долог и дорог. Новое лекарство требует лет работы, горы документов, бесконечных проверок от FDA. Отказ от слияний может обернуться десятью годами ожидания прежде, чем на рынке появится очередное детище лаборатории.

И всё же Беккет верил – если кто и способен на это, то именно Allergan. В отличие от безликих корпораций, теряющих лицо в гонке за быстрой прибылью, эта компания сумела создать нечто узнаваемое. Их Botox стал почти культурным явлением – тем самым "айфоном" фармацевтики.

Пока другие продавали лекарства через врачей и клиники, Allergan говорила напрямую с потребителями. Из холодных процедур она сделала привычный, почти бытовой ритуал. И теперь, стоя на этой уверенной вершине, они мечтали укрепить свою особую культуру – компанию, работающую не ради прибыли, а ради доверия.

Но появление Сергея Платонова грозило перевернуть этот мир с ног на голову.

Один из топ-менеджеров осторожно нарушил молчание:

– Вы правда считаете, что он мог договориться с Valeant?

Как только прозвучало это имя, все взгляды устремились на Беккета. Для него Valeant была воплощением того, что он ненавидел – бездушной машины, растущей на чужих костях. Если Allergan окажется под их контролем – это будет капитуляция перед заклятым врагом.

Но именно такую угрозу сейчас и озвучил Платонов: сотрудничество с Valeant в обмен на покорность.

Беккет перевёл взгляд на юриста.

– Юридически… эта операция "Троянский конь" – чиста? Это не инсайдерская торговля?

Если Valeant действительно готовит поглощение, а Платонов уже скупил акции, зная об этом, – пахнет нарушением закона. Инвестиции на основе закрытой информации, не доступной рынку, – серьёзное обвинение.

Руководитель юротдела, бледный мужчина с аккуратно уложенными волосами, покачал головой.

– Юридически всё… расплывчато.

– Расплывчато? – раздражённо переспросил Беккет. – Разве это не значит, что он пользуется их внутренней информацией?

– Да, но если стороны официально договорились действовать совместно, выступая как единое лицо, закон уже не так однозначен. Это сложный случай, и его могут признать законным.

Юридическая грань оказалась тонка, словно бритвенное лезвие. "Троянский конь" стоял прямо на рубеже между законностью и нарушением.

На лице Беккета пролегли глубокие морщины, в них будто застрял свет лампы.

– То есть гарантий нет?

– Да, сэр. Никаких.

Тяжёлая пауза растянулась, будто воздух стал гуще.

– Быть поглощёнными Valeant… Это исключено. Что угодно, только не это.

И тут, в глубине сознания, вспыхнула странная мысль: зачем Платонов вообще открыл им эти карты?

Ведь если цель – захват, логичнее было бы действовать из тени. Значит, в этой игре есть ещё один, скрытый слой. Что-то, чего пока никто не понял, но что уже шевелилось под поверхностью, как медленно надвигающаяся буря.

– Если не хотите, чтобы вас проглотил "Вэлиант", купите другую фармацевтическую компанию первыми.

Эта фраза Сергея Платонова долго висела в воздухе, будто запах озона перед грозой. Слова застряли в умах, заставляя собравшихся лихорадочно перебирать варианты. Если его настоящей целью было поглощение "Аллергана", зачем предупреждать и подталкивать их к обороне? Или, напротив, он действительно хотел, чтобы "Аллерган" успел купить кого-то раньше и тем самым ушёл из-под удара "Вэлианта"? Тогда в чём выгода для самого Платонова? Всё это казалось странным, противоречивым, лишённым смысла.

Напряжение сгущалось, пока вдруг не ожил громкоговоритель – низкий сигнал, щелчок, потом металлический голос секретаря:

– Финансовый советник на линии.

Связь установили с Пирсом – специалистом, который знал Сергея Платонова не только по цифрам отчётов, но и по особенностям характера. После краткого объяснения ситуации из динамика донёсся приглушённый смешок.

– Операция "Троянский конь", – протянул он с восхищением. – Смелый замысел. Такой идеи хватит, чтобы перевернуть всю индустрию.

В комнате послышался шелест раздражённых движений – кто-то вздохнул, кто-то поправил галстук. Но Пирс не останавливался:

– Представьте, союз хедж-фонда и компании, известной враждебными поглощениями. Это нечто беспрецедентное. Гениальная игра на грани закона. Но, знаете… чем дольше слушаю, тем больше что-то не сходится.

Глаза Беккета сузились.

– Не сходится?

– Да. Сейчас говорю не как советник, а как человек, знакомый с Платоновым.

Он запнулся, будто выбирая, стоит ли продолжать. В ответ – короткий кивок из зала, и голос Пирса снова зазвучал:

– Операция, подобная этой, – словно лесной пожар. И, как я говорил не раз, Сергей любит поджигать такие пожары – устраивать хаос, чтобы смотреть, как рушатся старые порядки. Но сейчас всё иначе. Он делает противоположное. Вместо того чтобы раздувать пламя, старается погасить его ещё до того, как загорится.

По голосу Пирса слышалось недоумение, будто речь шла не о стратегии, а о чём-то личном, психологическом.

– Давит на "Аллерган", угрожает… всё ради того, чтобы предотвратить пожар. Это не просто нелогично. Это вопиюще не в его стиле. Сергей Платонов всегда был из тех, кто увидев искру, приносит канистру бензина. Если он теперь тушит огонь… значит, хочет обратить внимание не на сам пожар, а на того, кто его гасит.

В зале повисла тишина, нарушаемая только мерным гудением кондиционера.

– То есть, – медленно произнёс Беккет, – ему нужно внимание?

– Именно. Подумайте. Когда вспыхивает грандиозный пожар, все взгляды прикованы к пламени. Но есть кое-что, что может затмить даже это зрелище.

– И что же?

– Тот, кто его потушит.

– Но Платонов ведь хочет не потушить, а предотвратить пожар. Если его не будет вовсе, то и смотреть будет не на что.

– Вот в том-то и дело. Похоже, он уверен, что пожар неизбежен. Хочет позволить всем охватиться паникой, дождаться, когда пламя разрастётся, а потом выйти из тени и погасить его одним движением.

Беккет нахмурился.

– То есть, даже если предпринять все меры, вспышка всё равно случится?

– Скорее всего, да. Полагаю, Платонов уже владеет внутренней информацией. Возможно, знает, кто именно подожжёт фитиль.

Для "личного мнения" это звучало пугающе точно.

Слова Пирса заставили Беккета задуматься ещё глубже. В его голове медленно выстраивалась цепочка: предупреждение, угроза, совет о поглощении… Всё складывалось в странный, тревожный узор.

Если всё это правда – оставался единственный выход: последовать совету Платонова и опередить "Вэлиант", купив другую компанию первыми.

Но стоило подумать об этом, как внутри поднялась волна отторжения. Принять чужие правила – значило предать собственные принципы, подорвать культуру, ради которой компания жила десятилетиями.

– Поглощение "Вэлиантом" – худший исход, – наконец произнёс он, глядя в окно, где отражались огни вечернего города. – Но если и идти против себя, то только ради выживания.

Пирс будто почувствовал эту внутреннюю борьбу.

– Всё это, разумеется, лишь догадки, – сказал он мягче. – Не выводы из анализа рынка, а из того, как устроен сам Сергей Платонов.

– А если он ошибается? – спросил кто-то из угла, но в голосе не было уверенности.

Пирс не колебался ни секунды.

– В нём можно сомневаться, но не в его расчётах. Если он говорит, что пожар начнётся, – значит, искра уже упала на сухую траву.

– Насколько известно, Сергей Платонов ещё ни разу не ошибался, – тихо произнёс Пирс, словно взвешивая каждое слово. – Особенно когда речь идёт о ситуациях, которых никто не ожидал. В минуты кризиса его предчувствия всегда оказывались поразительно точными.

Когда-то он сумел заранее предсказать результаты клинических испытаний и грядущую гонку в области лечения NASH. Тогда его фонд получил фантастическую прибыль – семьсот процентов за месяц. И главное – он вышел из игры как раз перед тем, как волна обрушилась на рынок.

– В это трудно поверить, – выдохнул кто-то из совета.

– То, что известно публике, – лишь вершина айсберга.

Эти слова прозвучали из динамика, наполняя комнату сухим металлическим эхом. На мгновение Беккет замолчал, глядя куда-то в сторону. Внутри стояла тягостная тишина, как перед грозой.

– Это лишь моё мнение. Решение – за вами.

Предупреждение Сергея Платонова прозвучало как звон стекла в пустом зале. Человек, чьи предсказания не раз спасали компании от краха, вновь видел приближение опасности. Игнорировать его казалось безумием.

После долгих раздумий, за которыми тянулись часы и звон телефонных линий, Беккет наконец решился.

***

– Компания "Аллерган" рассмотрит предложение "Парето Инновейшн" и определит дальнейшую стратегию…

***

На экране телевизора мерцали голубоватые отблески новостной студии. В комнате пахло остывшим кофе и бумагой. Акман сидел неподвижно, глядя в экран с каменным выражением лица.

Эта новость выбила почву из-под ног.

Прошло уже две недели с момента подачи Сергеем Платоновым формы 13D, но всё это время руководство "Аллерган" хранило гробовое молчание. Казалось, они попросту проигнорировали предложение. И вдруг – официальное заявление о готовности к сотрудничеству.

Через двадцать минут в конференц-зале "Маверик Инвестмент" собралась команда, работавшая с акциями "Аллерган".

– Беккет рассматривает возможность поглощения… Невероятно, – пробормотал портфельный менеджер, машинально теребя ручку.

Он слишком хорошо знал, как тот относился к слияниям и поглощениям. Для Беккета изменить свою позицию означало нечто большее, чем просто стратегический шаг.

– Похоже, Сергей Платонов всё-таки предупредил его о "Троянском коне", – сказал аналитик, взглянув на коллегу. – Иначе "Аллерган" не стал бы двигаться так поспешно.

Менеджер и аналитик переглянулись, тревожно, с пониманием. Они ведь заранее предупреждали об этой угрозе, но Акман тогда лишь отмахнулся. Был уверен, что даже если Платонов поднимет тревогу, его сочтут мальчиком, который зря кричит "волки".

Но теперь ситуация перевернулась с ног на голову.

И всё же на лице Акмана заиграла едва заметная улыбка.

– Безо всяких доказательств, а его слова приняли как руководство к действию? Любопытно, – произнёс он, чуть прищурившись.

В его взгляде блеснула смесь восхищения и охотничьего азарта. В воздухе будто запахло дымом от догорающих свечей – знакомым запахом предстоящей интриги.

"Какую же уловку он придумал?" – пронеслось в мыслях.

Он откинулся в кресле, положил подбородок на руку. В голове тихо щёлкали механизмы, как в старинных карманных часах. И вдруг мысль озарила сознание:

"А что, если Платонов сам стал этим Троянским конём?"

В старой притче о мальчике и волках он не стоял в стороне, не кричал о беде – он сам натянул волчью шкуру и вошёл в деревню. И этим заставил всех насторожиться.

Догадка Акмана оказалась пугающе близка к истине.

– Умеет перевернуть доску, – хмыкнул он, уголком губ улыбнувшись.

Сергей Платонов был не просто противником. Он был игроком, которому не требовалось оружие – достаточно было пары слов, чтобы вся финансовая карта загорелась новыми красками.

Хитрость, обман, удар в спину – всё это выглядело не грязной игрой, а продуманным финалом захватывающего триллера.

– Эй… сэр? – неуверенно позвал аналитик, но Акман не ответил.

Он продолжал смотреть в экран, где лента новостей бежала понизу, словно бегущие огни на взлётной полосе, предвещая новый виток игры.

Голос портфельного менеджера вывел Акмана из задумчивости, словно щёлчок выключателя разорвал вязкую тишину кабинета. На мгновение взгляд его прояснился, и, откинувшись в кресле, он спросил:

– Какова реальная вероятность того, что "Аллерган" всё-таки решится на поглощение? Не блеф ли это?

Известный своей непримиримой нелюбовью к слияниям и навязчивой верой в органический рост, Беккет вряд ли бы сделал такой поворот без серьёзных оснований. Пахло уловкой, дымовой завесой.

Но портфельный менеджер медленно покачал головой. На лице его застыло выражение тяжёлой уверенности.

– Судя по собранным данным, список целей для поглощения уже сузился. Главный претендент – "Саликсон Фармасьютикалс". И, судя по всему, "Саликсон" сам не против. Если сделка начнётся, всё пойдёт очень быстро.

Воздух в комнате стал тяжелее. Если "Аллерган" действительно проглотит "Саликсон", корпорация станет слишком громоздкой, чтобы "Вэлиант" смогла её поглотить. Тогда весь тщательно выстроенный план рухнет, как карточный дом.

Некоторое время в помещении стояла напряжённая тишина – слышалось только гудение кондиционера и редкое щёлканье карандаша о край стола.

– Что будем делать? – осторожно спросил менеджер.

Все прежние планы – тайные ходы, стратегические манёвры – потеряли смысл. Оставался один-единственный выход: остановить "Аллерган" любой ценой, не дать ему вырасти.

Акман цокнул языком, раздражённо, но без злости, как игрок, которому только что сбили фигуру, но оставили шанс на реванш.

"Выбора нет", – мелькнула мысль.

Пришлось отказаться от амбициозной засады, готовившейся неделями. Однако раздражение быстро сменилось той самой азартной улыбкой, от которой всегда начиналось нечто большее, чем просто сделка.

– Приготовьте документы для подачи, – произнёс он, и в голосе его зазвенел металл.

***

"Акман. Подача формы 13D. Публичное раскрытие доли – 9,5%."

Экран компьютера мерцал холодным светом, когда система подтвердила приём формы. Акман официально объявил миру: теперь он крупный акционер "Аллерган", владеющий почти десятой частью компании.

В воздухе запахло озоном – запахом грозы, предвестником бури на рынке.

Логика была проста: "Аллерган" нельзя было допустить до поглощения. Но сторонний хедж-фонд не имел законного права диктовать условия чужому совету директоров. Пришлось обнажить карту – выйти из тени и заявить о своём влиянии открыто.

– Значит, первый раунд за мной, – произнёс он, едва заметно усмехнувшись.

Для большинства подача формы 13D означала начало войны. Но в этот раз всё было наоборот. Документ стал не оружием нападения, а щитом – попыткой прервать движение "Аллерган" прежде, чем тот успеет сделать ход.

"Теперь прошлое не повторится", – думалось ему.

Когда-то, в другой жизни, "Аллерган" оказался жертвой внезапной атаки Акмана. Пока руководство колебалось, пытаясь найти компанию для поглощения, их нерешительность стоила дорого. Чтобы выиграть время, они запустили стратегию "ядовитой пилюли" – защитный механизм, обернувшийся катастрофой. Недовольные акционеры тогда переметнулись к Акману, и компания утратила контроль.

Но теперь всё шло иначе. Сергей Платонов заранее дал им "вакцину" – предупреждение. "Аллерган" не стал применять защиту, а значит, риск мятежа среди акционеров исчез. Игровое поле было расчищено, и фигуры расставлены по выгодной стороне.

"Теперь можно переходить ко второму этапу", – мелькнула мысль.

Операция "Троянский конь" была лишь первой фазой его трёхступенчатого замысла. Первая партия сыграна – теперь начиналась настоящая игра.

С каждой секундой напряжение росло. В груди шевелился тот знакомый предвкушающий холод, из которого рождались самые дерзкие решения.

"Самое интересное впереди", – промелькнуло с лёгкой усмешкой.

Следующий этап войны с "Аллерган" не требовал оружия или денег.

Теперь бой должен был развернуться в самой беспощадной арене современного мира – в бурлящем океане общественного мнения.

***

Что нужно, чтобы победить в битве за общественное мнение? Ответить на этот вопрос можно лишь поняв одно: подобные войны – не просто противостояние идей, а театр. Огромная сцена, залитая светом софитов новостных каналов и сиянием экранов социальных сетей, где публика – миллионы зевак, наблюдающих, кто из героев упадёт первым.

А как в любом хорошем спектакле, зрителя можно удержать лишь тремя вещами.

Первая – персонажи. Захватывающие, яркие, неординарные. Герой, которому хочется сопереживать. Злодей, которого приятно ненавидеть. И те, кто стоят рядом – добавляя оттенки, создавая объём, позволяя истории звучать живее и правдоподобнее.

Вторая – сюжет. Он должен быть густо сплетён из интриг, столкновений, неожиданных поворотов, чтобы публика не успела перевести дыхание. Каждая сцена должна тянуть к следующей, как нить к игле.

И третья – пряность, или, если угодно, "глутамат" драмы. Шокирующие разоблачения, сцены, от которых перехватывает дыхание, вспышки эмоций, способные выжечь память. Эти добавки делают историю острой, дерзкой, не дающей устать.

Каждый из этих элементов требовал тщательной подготовки. Но самым насущным оказался первый – персонажи.

Сергей Платонов уже оброс определённой славой. После череды громких дел его имя в деловой среде произносили с оттенком уважения и осторожности. "Косатка, карающая зло" – именно так называли его журналисты, с легкой иронией и скрытым восхищением. Образ был звучный, даже притягательный, но в нём не хватало главного – центра тяжести.

Без силы, способной повести историю вперёд, любой даже самый яркий персонаж остаётся фоном, украшением чужой пьесы. В истории с "Аллерганом" его влияние всё ещё не дотягивало до главной роли. Пока что – всего лишь заметный, но второстепенный игрок.

Потому цель была очевидна: занять место в центре сцены. Стать тем, вокруг кого вращается весь сюжет.

***

После подачи Акманом формы 13D Уолл-стрит словно содрогнулась. На мониторах биржевых залов замелькали строчки:

"Фонд "Маверик Инвестментс", через дочернюю структуру, заключил партнёрское соглашение с "Вэлиант" и создал специальный инвестиционный фонд MV Fund для скупки акций "Аллерган"…"

Каждая поданная форма требовала раскрыть источник средств, цель приобретения, методику сделки. Акман фактически признал: уже полгода работает в тесной связке с "Вэлиант.

С этого момента и начался шквал.

– Это беспрецедентная стратегия активистов. Если им удастся, подобные альянсы расползутся по всей индустрии, как плесень по влажной стене.

Финансовые издания смаковали подробности, строили прогнозы, а аналитики спорили в прямом эфире, сжимая ручки в побелевших пальцах.

– Эта сделка может вернуть эпоху корпоративных рейдеров восьмидесятых. Тогда компании покупали на деньги "мусорных" облигаций, теперь же хедж-фонды смогут финансировать поглощения напрямую.

Руководители корпораций почувствовали тревогу, похожую на зуд под кожей.

– Одни хедж-фонды будут вкладываться в компанию, другие тайно готовить захват. Любой союз теперь может оказаться троянским конём.

Слова "бдительность" и "паника" ходили по коридорам финансовых штабов рука об руку.

– Это вообще законно? – звучали вопросы.

– Даже если закон не нарушен, этические границы давно перешли. Крупные акционеры должны защищать компанию, а Акман, вступив в союз с "Вэлиант", теперь заботится не об "Аллергане", а о прибыли партнёра.

Когда шум достиг пика, Акман выступил сам. Его голос был холоден и расчётлив:

– Все решения фонда всегда направлены на рост акционерной стоимости. И это сотрудничество – не исключение. Мы уверены, что союз с "Вэлиант" принесёт "Аллергану" долгосрочную выгоду.

Тем временем внимание общественности переключилось на другую фигуру – Сергея Платонова.

– Что примечательно, весь этот скандал вертится вокруг "Аллергана". А ведь месяц назад именно фонд Платонова, "Парето Инновейшн", первым подал 13D на эту компанию.

– Он собрал рекордные двенадцать миллиардов долларов на старте, и вот теперь первая же его цель – эпицентр биржевого взрыва. Совпадение ли это?

Журналисты толпились у офиса фонда, микрофоны тянулись, камеры щёлкали.

– Сергей, вы предвидели всё это? – спросил его, корреспондент "Файнэншл Глобал".

Платонов ответил спокойно, чуть устало, словно наблюдая не драму, а закономерный ход шахматной партии:

– "Аллергану" давно нужно было вырасти, выйти за пределы привычных рамок, чтобы сохранить лицо. Увы, это случилось до того, как они успели осознать необходимость перемен.

В его голосе не было укора, только холодная ясность человека, привыкшего смотреть на события сверху – как на бурю в аквариуме, чьи волны не способны достать до суши.

***

В воздухе заседания витал лёгкий аромат старого дерева и кофе, разлитого из массивного кофейника секретарши – аромат терпкий, чуть горьковатый, словно сам предвещал жаркий спор. В центре длинного стола, покрытого тёмным лаком, лежала стопка документов с логотипом Allergan. Бумага хрустела при каждом движении, а настенные часы отсчитывали секунды с глухим, почти назойливым звуком.

Вопрос, повисший в воздухе, звучал просто:

– Какой будет следующий шаг Allergan?

Ответ пришёл короткий, сдержанный, будто обрубленный наполовину:

– Неизвестно. Всего лишь акционер с пятью процентами доли, без права вмешиваться в решения о слияниях и поглощениях.

Сергей Платонов говорил спокойно, почти равнодушно, но под этой внешней холодностью угадывалось напряжение. Его роль оставалась формальной – не более чем наблюдатель, человек со стороны. Хотя именно он первым предложил стратегию расширения через поглощение, путь к внутренним решениям компании для него был закрыт.

Такие дела решались за закрытыми дверями совета директоров. И до тех пор, пока всё не будет утверждено, ни один акционер не получит доступ к деталям.

Следовательно, прежде чем стать главным действующим лицом этой драмы, следовало выполнить одно условие.

– Сначала нужно попасть в совет директоров.

Мысль звучала дерзко, но в голосе Платонова чувствовалась уверенность.

Allergan, охваченная бурей событий, остро нуждалась в победе на поле общественного мнения. Однако противник у неё был грозный – Акман, человек, имя которого на Уолл-стрит произносили с оттенком уважения и страха. Общественность, СМИ, инвесторы – все следили именно за ним.

Акман был звездой. Главной фигурой, вокруг которой вертелась вся драма. А Беккет, нынешний генеральный директор Allergan, как ни пытался, оставался в тени – персонажем, чьё имя мелькало лишь в подписях к кадрам.

Но вот Платонов – совсем другое дело. Несмотря на возраст, его имя звучало громче, чем у многих ветеранов индустрии. Репутация аналитика, предсказавшего троянскую атаку Валлианта, работала на него. Пресса охотно цитировала его высказывания, а фотографии появлялись в каждом втором бизнес-журнале.

"Пожалуй, есть шанс", – мелькнула мысль в холодной тишине кабинета.

Уже в понедельник Сергей сел в самолёт, направлявшийся в Калифорнию. Гул двигателей, запах керосина, влажный воздух на трапе – всё слилось в один предвестник грядущего столкновения.

На встрече с Беккетом он заговорил первым:

– Как видно, всё произошло именно так, как было предсказано. Троянская стратегия Валлианта реализовалась в точности.

Пальцы Беккета нервно постукивали по столу, будто он пытался удержать равновесие на тонкой грани.

– Хочу принять участие в стратегии поглощений. Сумею помочь, – произнёс Платонов твёрдо, почти по-военному.

Долгая пауза, и наконец усталый вздох.

– Вы хотите войти в совет?

– Хотя бы до тех пор, пока ситуация не стабилизируется.

Беккет потер переносицу.

– Не могу решать единолично. Вынесу вопрос на голосование совета.

Совет состоял из девяти членов – людей с седыми висками и тяжелыми взглядами. Чтобы добавить нового, кто-то должен был уступить место, а остальные – дать согласие.

Обсуждение разделило зал на два лагеря.

– Нужно признать: предсказания Платонова поразительно точны. От троянского коня Валлианта до схем взаимодействия – он один сумел разглядеть суть происходящего. Такой человек нам необходим, – говорил один из старейших членов.

Другие качали головами.

– Двадцать девять лет. Слишком молод. Ум и знания – не то же, что опыт. Слишком горяч.

Средний возраст членов совета приближался к шестидесяти двум. Для них Платонов оставался юным стратегом – блестящим, но дерзким.

– Эта должность требует не только аналитического ума, но и умения работать с людьми, – произнёс кто-то, понижая голос. – Общение с регуляторами, с крупными акционерами, со СМИ. Нужно уметь заставить говорить не только ртом, но и глазами.

Однако между строк звучало нечто иное – предубеждение, невысказанное, но ощутимое, как запах старой сигары в закрытой комнате.

– Всё же… не совсем тот тип человека.

Для большинства членов совета идеальным кандидатом оставался представитель старой школы – белый, пожилой, с безупречным гарвардским акцентом и привычкой смотреть поверх очков.

Не из предрассудков – просто привычка доверять "своим".

А пока Платонов оставался чужим, слишком новым, слишком живым для их консервативного мира.

Но даже холодные взгляды не могли скрыть очевидного: его умение видеть будущее и разгадывать стратегические замыслы делали его фигурой, без которой эта партия вряд ли завершится победой.

Сомнение витало в зале, словно невидимый дым от дорогих сигар. Ни один из членов совета не произнёс этого вслух – слишком скользкая тема, способная мгновенно взорвать репутацию любого. Но в их взглядах всё читалось ясно: доверие к молодому мужчине из другой среды, двадцатилетнему выходцу из Восточной Европы, давалось им с трудом.

– Вопрос стоит о выживании компании, – произнёс кто-то из старших. – Ошибаться нельзя.

Тишина вновь легла на комнату, только часы на стене отсчитывали секунды, как глухие удары сердца.

***

Звонок застал его на рассвете, когда серый свет просачивался сквозь жалюзи и в воздухе ещё висел запах вчерашнего кофе. Голос на другом конце звучал вежливо, но холодно:

– Похоже, места в совете всё-таки не будет.

Ответ не вызвал раздражения – скорее, лёгкое, почти ленивое понимание неизбежного. Всё шло по ожидаемому сценарию.

– Значит, основная причина – недостаток опыта?

– Пожалуй, да.

– А если его можно было бы восполнить?

– Прошу прощения… что имеется в виду?

– Ответ придёт на следующей неделе.

Связь оборвалась. Комната погрузилась в тишину, слышно было, как где-то за окном гулко проехал мусоровоз. Мысли потекли спокойно, чётко, как по выверенной схеме.

Опыт невозможно подделать – но его можно позаимствовать. Вернее, опереться на того, кто уже прожил и проиграл десятки таких битв. Настоящий наставник, авторитет, чьё имя само по себе открывает двери.

Старика Киссинджера возвращать не стоило. В деле с Theranos он уже играл свою роль, и хоть его связи принесли тогда немалую пользу, сам он оказался не безупречен – проморгал аферу, не заметил очевидного. К тому же, появление той же фигуры могло создать впечатление зависимости, словно Платонов не способен действовать самостоятельно.

На этот раз нужен был кто-то новый. С фигурой мощной, узнаваемой, немного опасной. И подходящий кандидат уже был на примете.

Сложный человек, безусловно, но не неприступный.

Следующая встреча с прессой стала удобным моментом. Слова, произнесённые им в студии, звучали спокойно, но рассчитанно:

– Акман удивил. Хотя журналисты называют его шаг новаторским, на деле это старый приём, лишь с новой обёрткой.

– Старый приём? – уточнил репортёр.

– Так называемые рейдерские стратегии восьмидесятых. Имя Карла Айкана здесь всплывает само собой.

Слова легли в эфир, как искра на сухую траву. Айкан – легенда Уолл-стрит, некогда враг Акмана и гроза корпораций. Если привлечь на свою сторону именно его, совет директоров не сможет устоять. Появление такой фигуры автоматически превратит Платонова в главного героя – не по должности, а по сути.

К тому же союз с Айканом придавал истории перчинку, ту самую "добавку вкуса", без которой публичные драмы теряют блеск.

Оставался лишь один вопрос: знает ли вообще этот человек о существовании Платонова? Сомнительно. Для Уолл-стрита Сергей был молодой, пусть и заметный игрок, но не более. Айкан же – икона, человек, чьё имя произносят с осторожным уважением.

План требовал хитрости. Если секретари Айкана следят за новостями, значит, стоит позаботиться, чтобы имя Платонова появилось рядом с именем легенды как можно чаще.

Так родилось первое вброшенное заявление:

– Акман часто критиковал Айкана, называя его подход пережитком агрессивной эпохи. Говорил, что новое время требует иных методов, направленных на долгосрочную ценность. И всё же его нынешние действия ничем не отличаются от тех, что когда-то использовал Айкан."

Фраза разошлась по новостным лентам, словно по команде. Журналисты подхватили её мгновенно:

– Сергей Платонов уличил Акмана в лицемерии: его стратегия – точная копия приёмов Айкана.

Газетные заголовки вспыхнули один за другим. А в тихом кабинете, под мерное жужжание кондиционера, в воздухе повис аромат свежей бумаги и успеха, ещё не оформленного, но уже ощутимого, как запах озона перед грозой.

Этого должно было хватить, чтобы обратить на себя внимание Айкана. По крайней мере, теперь он знал о существовании Сергея Платонова.

Следующий шаг – устроить встречу. Нужно было поговорить с Айканом лично и предложить союз.

Связаться первым? Нет, это сразу поставило бы в невыгодное положение. Любые переговоры должны начинаться на равных.

Лучше всего – случайное столкновение, небрежное, будто само собой вышло.

– Можно узнать расписание Айкана на ближайшие две недели?

– К какому сроку нужно?

– Чем скорее, тем лучше.

Через десять минут Натали уже протянула планшет с готовым списком.

Удивительное проворство. Конечно, подобные сведения часто циркулировали в кулуарах, но всё же…

– Быстро сработала, – заметил он.

– Это всё мои старые связи, – ответила она с лёгкой гордостью.

Да, такие кадры стоили своих денег. Натали переманили из крупного хедж-фонда, и умение вытягивать информацию из прежних контактов было бесценно.

– Случайных возможностей немного. Я отметила те часы, когда шанс выглядит реальным, – сказала она.

Большую часть времени Айкан проводил либо дома, либо в офисе. Надеяться на случайную встречу на улице – несерьёзно.

Пальцы пробежали по экрану.

"11:30 – ресторан "Дэниел""

Заведение с зарезервированными местами, подойти туда пришлось бы прямо к его столу. Слишком нарочито, словно специально выследил.

"21:00 – клуб "Линкс""

Гольф-клуб для избранных, куда без приглашения не пускают даже миллиардеров. А Сергей там не состоял.

Придётся привыкать к этому миру: мраморные вестибюли, бокалы с конденсатом, сдержанные рукопожатия и разговоры сквозь полусмешки. Но пока нужно было найти пересечение в расписании.

И вдруг взгляд зацепился за строчку:

"19:00 – закрытая выставка"

Приглашения – только для избранных, задолго до открытия для публики.

– Это мероприятие в галерее "Гагосин", – пояснила Натали. – Все приглашения уже розданы. Но если это вам нужно, Шон, думаю, я смогу достать одно. Хотите, займусь этим?

Сергей покачал головой.

– Нет.

– Почему?

– Получу приглашение – значит, засветится моё имя.

– Логично… – кивнула она после паузы.

Здесь нужно было действовать иначе – тихо, без следов.

– Завтра скажу, стоит ли искать билет. Возможно, есть другой способ попасть туда.

Он достал iPhone, пролистал контакты и остановился на нужном имени.

В списке была одна особа, наверняка приглашённая на любое светское мероприятие – коллекционер с репутацией утончённого ценителя искусства.

"Давненько не пересекались. Может, кофе в ближайшее время?"

Ответ пришёл быстро, почти мгновенно.

"Отличная идея. Когда тебе удобно?"

Сообщение подписано: Рейчел.