Деньги не пахнут 6

Глава 10

В последние недели в голове крепла мысль: нужно собственное, особое место, где собирается верхушка общества – пространство, где воздух пропитан уверенностью и властью, а разговоры звучат вполголоса, будто каждое слово стоит состояния.

Однако попасть в старинные клубы с вековыми традициями – такие, как "Метрополитен" – без личных рекомендаций было невозможно. Эти заведения жили по своим законам, куда чужим путь заказан.

Поэтому взгляд остановился на другом месте – клубе, куда можно вступить, просто подав заявку. Именно там решено было провести встречу.

На следующий день, ровно в два часа дня, перед глазами вырос фасад "Core Club" – современного убежища для молодых богачей и интеллектуальной элиты.

– Господин Шон, прошу за мной, – произнёс сотрудник с безупречно выверенной вежливостью.

Следуя за ним по узкому коридору, обитому плотным ковром, приглушавшим шаги, можно было ощутить лёгкий аромат сандала и льна – фирменный запах клуба. В конце пути стоял консьерж с идеально выпрямленной спиной, словно выточенный из мрамора.

– Ваша гостья уже прибыла, – сказал он и мягко распахнул дверь.

В комнате, наполненной тёплым светом и приглушённым гулом кондиционера, за столом сидела Рейчел.

Она подняла взгляд, и в тот миг воздух словно стал плотнее. Без строгого костюма, в простых джинсах и лёгкой куртке, Рейчел выглядела непривычно просто. В её облике не было ни блеска украшений, ни подчеркнутой нарочитости – только естественность и тихая уверенность.

– Уже здесь? – улыбнулась она.

– Надеюсь, не заставил ждать.

– Нет, пришла чуть раньше…, – ответ прозвучал с лёгкой неловкостью, взгляд скользнул по залу, где царила атмосфера богатства и сдержанности.

Её немного смущала эта роскошь: полированные панели, шелест хрустальных бокалов, мягкий рокот голосов за соседними перегородками. Всё выглядело чуть слишком безупречно.

– Прости, что позвал в такое место, – сказал Сергей, присаживаясь напротив. – Сейчас слишком много внимания со стороны прессы. Встретиться где-то в обычном кафе почти невозможно.

После истории с "Аллерганом" о нём писали по три-четыре раза в неделю, и всё больше людей начинали узнавать его на улице. Поэтому клуб был не прихотью, а вынужденной необходимостью.

– Будете заказывать сейчас или немного позже? – спросил официант с идеальной улыбкой.

– Сразу, – кивнул Сергей.

Плотный обед ещё не переварился, потому он выбрал лишь десерт и напиток. На столе уже стояла бутылка воды "Свалбард" – той самой, добываемой из норвежских ледников. Вкус у неё был чистый, как дыхание зимнего ветра, с лёгкой солёной свежестью. Хотя всё это вкусовщина. Если разобраться, сейчас на тот ледник сыпался, условно говоря, тот же дождь, что и на Нью-Йорк. А дождевая вода здесь ни разу не целебна.

Когда официант принёс десерты, аромат тёплого сахара и свежих ягод наполнил воздух. "Дом Периньон Розе" в виде сорбета искрился на свету, сохраняя тонкий оттенок шампанского. А крем-брюле с кофе "Копи Лювак" источал густой, глубокий запах карамели и жареных зёрен – редкое удовольствие даже для самых избалованных гурманов.

– Похоже, в следующем месяце всё-таки удастся устроить особую выставку! – оживлённо сказала Рейчел, и в её глазах заплясали радостные искры. – Обязательно пришлю приглашение и тебе, Шон!

Пока ложка лениво тонула в креме, разговор тек мягко – о галереях, художниках, коллекциях. И, дождавшись нужного момента, Сергей осторожно подвёл к теме:

– Кстати, слышал, в галерее "Гагосин" на этой неделе закрытая выставка.

– Правда? Значит, ты тоже идёшь? – с интересом спросила Рейчел.

Слово "тоже" прозвучало как подтверждение догадки: она приглашена. Это была та самая выставка, где ожидалось присутствие Айкана.

От сердца отлегло. Если попросить Рейчел взять с собой, отказа не последует – характер у неё доброжелательный, прямой.

Сергей улыбнулся, но улыбка вышла чуть печальной:

– Хотел бы, но, к сожалению, туда только по приглашениям…

И вдруг Рейчел хлопнула в ладони, глаза её засияли весёлым огоньком:

– Нравятся работы Файрелай Баэс, Шон?! – Рейчел почти подпрыгнула от восторга, глаза блеснули, голос зазвенел, будто капля хрусталя ударилась о стекло.

Ответа не последовало.

– Она же невероятная, правда? Уже сейчас о ней говорят все, а дальше будет ещё громче! Такие краски, будто горят изнутри… Каждая картина – словно ожившая легенда!

Слова о приглашении она будто не услышала вовсе. Стоило только упомянуть имя художницы – и Рейчел целиком ушла в разговор об искусстве, глаза загорелись, дыхание участилось.

– Но ты ведь говорил, что искусством не особо интересуешься, Шон? Если даже тебе интересно её творчество…

Легко было бы подыграть, притвориться фанатом этой художницы. Но шаг неопытного человека мог обернуться ловушкой. Для таких, как Рейчел, важнее всего искренность, чистота интонации и взгляд, который не прячет фальшь.

– Прости, – прозвучало спокойно, – но о Баэс сегодня услышал впервые.

– Правда?.. Тогда почему ты вообще заговорил о выставке? – она слегка нахмурила брови, как будто пыталась сложить картинку.

– Всё просто. На этой выставке должен быть один человек. Очень важно встретиться с ним – из-за кампании.

– Ах вот как… Работа…, – на лице Рейчел скользнула тень лёгкого разочарования.

Ведь после той встречи в Филадельфии прошло уже больше месяца. И вот теперь, после стольких отговорок и перенесённых встреч, приглашение последовало только ради дела. Ради выгоды.

Плечи её чуть опустились, улыбка померкла. Было видно: не злость, а обида, тонкая, едва заметная.

– Наверное, выгляжу слишком нагло, да? – прозвучало с тихой усмешкой, почти самоиронией.

– Что? Нет, конечно, просто…, – она растерялась.

– Всё понимаю. Не лучшая привычка – вспоминать о человеке только тогда, когда что-то нужно. – голоса не дрогнуло, но в нём слышалось усталое тепло. – Хотел написать раньше, правда. Просто… времени не хватало.

Пауза. Тяжёлый вдох.

– Думал, что справлюсь. Но, когда приходится управлять фондом на двенадцать миллиардов, не имея настоящего опыта… груз этот давит, словно бетонная плита.

Слова прозвучали глухо, но честно. В этой тишине даже слабый шум кондиционера казался громким.

– Да ещё и все следят за каждым шагом…, – пальцы невольно сжались в кулак.

В воздухе повисла сдержанная тревога, напряжение, смешанное с решимостью.

– Поэтому эта кампания должна стать успехом. Не просто делом, а делом чести.

– Не гони себя так, Шон. Никто не рождается идеальным, – Рейчел тихо улыбнулась, стараясь смягчить тяжесть момента.

Её мягкость была знаком: доверие начало прорастать. Но этого было мало. Нужно было не сочувствие – а союзник.

– Успех важен не ради победы, – голос стал тверже. – Если Валиант поглотит ещё одну компанию, цены на лекарства снова взлетят до небес. Они наживаются на чужой боли, поднимают стоимость препаратов для редких заболеваний в десять раз… тысячу процентов!

– Тысячу?! – Рейчел едва не вскрикнула, глаза округлились.

Она знала, что значит жить рядом с болью – помогала пациентам Фонда Каслмана, видела, как лекарства становятся единственной надеждой.

– Это же чудовищно… Эти люди живут только благодаря этим препаратам!

– Именно. Потому их нужно остановить. Любой ценой.

В комнате стало тихо. За окном глухо шумел ветер, где-то заиграла сирена. А на лице Рейчел появилось выражение твёрдой решимости – такой, какая появляется у человека, когда доброта превращается в силу.

– Так кого же нужно встретить на выставке? – голос Рейчел прозвучал мягко, но в нём сквозила твёрдая решимость помочь.

Ответ не заставил себя ждать:

– Карла Айкана.

– О! – воскликнула она, на мгновение распахнув глаза шире обычного. – Да, знакомы. Приходилось встречаться пару раз.

Ничего удивительного – в мире тех, кто стоит на вершине, все пути пересекаются. Там, где деньги и влияние теснят воздух, расстояния между людьми измеряются не километрами, а инвестиционными долями.

Сергей не стал юлить и прямо предложил:

– Тогда, может, познакомишь нас?

Просьба звучала просто, но скрывала глубокий расчёт. Если бы Рейчел подвела к Айкану сама, эффект был бы куда сильнее, чем любая попытка подступиться напрямую.

Но на лице женщины вдруг мелькнула тень сомнения.

– Это…, – начала она, и голос стал неуверенным.

Что-то в её взгляде тревожило.

– Это слишком сложная просьба?

– Нет, вовсе нет… просто…, – Рейчел помолчала, словно подбирая слова. – На самом деле, у меня уже есть спутник.

Приглашение в галерею включало возможность привести лишь одного гостя. Конечно, появление ещё одного человека, возможно, не вызвало бы скандала, но в присутствии Айкана подобная самодеятельность выглядела бы бестактно.

Значит, нужно было убедить Рейчел сменить компаньона.

– Может, всё же найдётся способ? Понимаешь, рассчитывать больше не на кого.

В тоне звучала не просьба, а необходимость, и Рейчел это поняла. Она вздохнула и с лёгкой неловкой улыбкой ответила:

– Нет, не то чтобы трудно. Конечно, можем пойти вместе… просто возможны неприятные последствия.

– Последствия?

– Тот, с кем я уже договорилась, – Джерард.

***

– Поговорю с Джерардом и напишу, – сказала она на прощание, легко касаясь его плеча перед тем, как выйти.

Имя Джерарда всплыло в памяти, как старая мелодия, забытую часть которой вдруг начинаешь напевать. Старший брат Рейчел – внешне безупречный, с чертами лица, будто вырезанными из мрамора, но с характером, от которого любой дипломат схватился бы за виски. Человек, умеющий быть вежливым, но тяжёлым, как гранитная глыба.

Мысль о скорой встрече с ним не радовала.

– Ах да, чуть не забыла! – Рейчел порылась в сумке и достала небольшой прямоугольный предмет.

На ладонь легла холодная металлическая флешка.

– Взгляни потом, – сказала она, протягивая её. – Помнишь, ты расстроился, когда не удалось увидеть Джейн?

Джейн – участница первой фазы клинических испытаний препарата против болезни Каслмана. Встреча с ней тогда сорвалась из-за срочного совещания с Акманом.

– Ты ведь действительно хотел увидеть её, правда, Шон?

Это была правда. Каждого пациента нужно было знать лично – их дыхание, их жалобы, мелкие дрожания в руках, едва заметные высыпания, редкие симптомы. Только сопоставив их с собственными записями и ощущениями, можно было понять, что объединяет тех, кому требуется третий вариант лечения.

– Понимаю, у тебя совсем нет времени лететь в Филадельфию, – продолжила Рейчел, – поэтому я поговорила с Дэвидом и взяла разрешение у пациентов. Всё согласовано.

Да у меня не то что летать в Филадельфию нет времени, а даже ездить на машине. Как по зрелому размышлению, так оно бы даже выходило быстрее. А если взять вертолёт… но пока всё не так просто. Слишком недавно фонд начал деятельность…

– Что именно ты приготовила?

– Посмотри – сам поймёшь.

Когда дверь за ней закрылась, в кабинете осталась тишина, прерываемая лишь гулом кондиционера и редким щелчком клавиш ноутбука.

Флешка, вставленная в порт, отозвалась холодным металлическим звуком. Внутри оказалось пять видеозаписей. Все – интервью с пациентами. Среди них – файл с именем Джейн.

Щёлк – экран ожил.

На видео девушка лет двадцати с медными, почти огненными волосами и россыпью веснушек на щеках. Голос уверенный, немного дерзкий, с лёгким южным акцентом.

– Джейн, поприветствуй камеру.

– Эм… немного неловко. Привет, Шон! Я – Джейн Кросби. Слышала, что этот эксперимент стал возможен благодаря тебе…

На лице девушки играла живая улыбка, а глаза сверкали искренним азартом.

"Зачем она это записала?" – мелькнула мысль.

Порой Рейчел поступала неожиданно, на грани интуиции и чудачества. Но в этом было что-то человеческое – тёплое, как рукопожатие, которое задерживается на секунду дольше, чем требует этикет.

На экране вспыхнуло лицо молодой женщины, рыжие волосы в беспорядке, на щеках – следы усталости, глаза, как две ясные луны, глядели прямо в камеру.

– Рейчел сказала, что ты хотел встретиться, Шон. Жаль, что тогда не получилось. Спасибо за поддержку.

В её голосе не было фальши – только тихая решимость человека, привыкшего смотреть смерти в лицо. Но за этим спокойствием ощущался холод предстоящего конца.

Видео не предназначалось для поощрения или утешения. Нужны были факты, сухие цифры и наблюдения.

– Начнём?

Дальше шёл привычный процесс. Рейчел спокойно, с той мягкостью, что присуща врачам, объясняла возможные побочные эффекты. Её голос звучал ровно, будто шелест тонкой бумаги, но в интонации проскальзывало беспокойство.

На шкале воспроизведения виднелись цифры – больше двух часов записи. Долго. Слишком долго.

Смысла досматривать, казалось, не было. Но рука не поднялась остановить воспроизведение. Может, потому что на таких видео порой мелькали мелочи, незаметные с первого взгляда: неестественный оттенок кожи, расширенные зрачки, дрожь губ, едва уловимое учащение дыхания. Всё это – бесценные крупицы информации.

На экране Джейн слушала Рейчел, кивала, сжимала ладони.

– У тебя больное сердце, – звучал голос за кадром, – поэтому всё может быть опаснее, чем обычно.

– Знаю. Но всё равно попробую.

В её глазах сверкнуло то же пламя, что когда-то горело в глазах Дилана – упрямое, неукротимое, будто у солдата, идущего в бой, где шансов почти нет.

Этого взгляда было достаточно, чтобы понять: назад пути нет.

Рука потянулась к клавише "стоп", но движение замерло. Смотреть было тяжело, будто сжимало грудь изнутри, и вместе с тем – невыносимо стыдно выключить.

Рейчел старалась, готовила, договаривалась с пациентами, убеждала руководство. Прервать запись значило бы перечеркнуть её старание. А ещё – сбежать от правды.

Видео оставили включённым, но внимание переключилось на бумаги, графики, цифры. Время текло незаметно, час сменялся другим, пока звук уведомления не прорезал тишину комнаты.

"Дзынь!"

На экране телефона высветилось:

"Увидимся в субботу в восемь!" – сообщение от Рейчел.

Спустя мгновение – второй сигнал.

"Дзынь!

Новое сообщение.

"Это был ты?"

Имя отправителя заставило нахмуриться – Джерард.

Похоже, он уже выяснил, почему его пригласили, а затем внезапно отстранили. И теперь подозрение легло туда, куда не стоило.

Проще всего было не отвечать. Игнор – единственный выход. И всё же от предчувствия неприятностей не отделаться.

Отказаться от выставки? Немыслимо. Встреча с Айканом была обязательна. Без него план рухнет, а Акман продолжит своё.

Айкан – старый хищник с Уолл-стрит, легенда времён, когда деловые войны велись не цифрами, а волей и наглостью. Человек непредсказуемый, упрямый, как гранит.

Смог бы он вообще пойти на союз с новичком? Зачем бы стал?

Но другого пути не существовало. Один шанс – и никакого права на ошибку.

Видео Рейчел всё ещё шло на заднем фоне – тихие голоса, шум аппаратуры, шелест бумаг. В этом звуке было что-то от дыхания времени.

А на столе, среди заметок и расчётов, рождалась стратегия – холодная, точная, выверенная.

Когда стрелки часов перевалили за полночь, за окном глухо гудел город, и воздух в комнате пропитался напряжением и предвкушением.

Впереди оставалось лишь дождаться субботы – дня решающей встречи. Дня, когда всё должно было измениться.

***

Субботний вечер накрыл город густым, медным светом заката. Улицы Верхнего Ист-Сайда блестели после недавнего дождя, отражая в лужах витрины бутиков и вспышки фар. Мягкий шум мотора и едва уловимый аромат кожи наполняли простор салона лимузина, когда машина плавно свернула к стеклянной высотке, где жила Рейчел.

Лифт скользнул вниз беззвучно, двери распахнулись – и она вышла. На миг всё вокруг будто замерло. В свете уличных фонарей фигура Рейчел выглядела безупречно: черный комбинезон из плотного шелка, глубокий V-вырез, строгие линии, подчёркивающие плечи. Смелость и сдержанность в одном движении. В ушах – тонкие серьги с изумрудами, зеленоватый блеск которых перекликался с её глазами. Волосы убраны в тугой пучок, ни одной выбившейся пряди.

– Долго ждал? – голос мягкий, с лёгкой хрипотцой.

На мгновение ответ застрял где-то в горле: образ Рейчел сбивал с привычного ритма. Она уловила заминку, неловко улыбнулась.

– Немного… непривычно, да?

От неё пахло холодными духами с оттенком ириса и мха. В этом запахе было что-то от дождливого леса – свежесть и скрытая опасность.

– Боевой наряд, – прозвучало в ответ с лёгкой усмешкой.

– Не слишком ли вызывающе? – в её голосе мелькнула тень сомнения.

– В самый раз. Пожалуй, слишком идеально, – губы изогнулись в улыбке.

В таком виде она могла бы не просто прийти на выставку, а открыть её своим именем.

– Тогда ладно, – Рейчел облегчённо выдохнула и кивнула. – Поехали.

Мотор заурчал тише кошачьего рычания, и город начал скользить за окнами. По дороге Рейчел оживлённо рассуждала, как лучше подвести разговор к Айкану.

– Если буду нахваливать тебя чересчур, он насторожится. Лучше сделаю всё естественно, будто случайное знакомство. Поверь, с таким у меня всё в порядке.

Она говорила уверенно, но в голосе ощущалось лёгкое волнение. С момента, как услышала о кампании против "Валианта", Рейчел загорелась идеей помочь, словно это касалось лично её.

Но уверенность растаяла, едва они ступили в зал галереи.

Воздух внутри был густ от запаха вина, лака и дорогого парфюма. На белых стенах – полотна Баэс, будто пульсирующие живой энергией. И среди множества гостей – знакомый профиль.

Высокий мужчина у входа, с теми же чертами лица, что и у Рейчел, только суровее. Джерард.

Холодок пробежал по спине. Предчувствие сбылось.

Он заметил их мгновенно, и в его улыбке промелькнуло что-то откровенно насмешливое.

– Вот уж встреча, – протянул он, подходя.

Рейчел первой заговорила, холодно, как сталь:

– Что ты здесь делаешь, Джерард? Насколько помнится, Баэс тебе неинтересна.

– Тогда – да. А теперь захотелось понять, почему вокруг неё столько шума.

– Странно. Раньше даже слушать не хотел.

– Ошибался. Признать упущенное – тоже искусство.

Их голоса звучали спокойно, но под этим спокойствием таилась натянутая струна.

Джерард чуть повернулся в сторону и указал на спутника – мужчину лет сорока, в идеально сшитом костюме, с холодным взглядом и выверенными движениями.

– Позволь представить. Филип Краун.

Имя это прозвучало весомо, как фамилия, написанная на обложке делового журнала. Наследник династии, сделавшей миллиарды на оборонных контрактах.

– У Филипа было приглашение, но не с кем было пойти, – Джерард позволил себе лёгкую усмешку. – Вот и составил ему компанию.

Он будто невзначай добавил, объясняя, почему оказался здесь без личного приглашения.

А потом, с нарочитой вежливостью, обратился к сестре:

– Кстати, Филип ничего не знает о Баэс. Может, проведёшь ему маленькую экскурсию?

Рейчел едва заметно напряглась. На мгновение её улыбка дрогнула, как отблеск свечи на зеркале. Галерея, казавшаяся просторной, вдруг стала тесной, пропитанной напряжением, словно перед грозой.

Было ясно, к чему всё идёт – Джерард намеренно пытался оттеснить Рейчел, словно ставил между нами незримую стену.

Рейчел растерянно качнула головой.

– Но ведь я тоже приглашённая…

Филип, не теряя самоуверенной улыбки, наклонился чуть ближе и с лёгкой небрежностью произнёс:

– Прошу, для меня будет честью, если столь очаровательная дама покажет мне зал…

Рейчел уже собиралась вежливо отказаться, но ухмылка Филипа стала чуть шире, и на миг в её взгляде мелькнуло смущение. Тогда пришлось вмешаться.

– Всё в порядке. Иди.

– Но…

– У нас с Джерардом остался незаконченный разговор. Пусть уж наконец будет завершён.

Она всё ещё колебалась, но мягкая улыбка и спокойный тон успокоили её.

– Правда, всё хорошо. Даже к лучшему.

На Уолл-стрит самое важное – это движение. Поток денег, поток возможностей. Изменилась струя – ищи новую, иначе утонешь.

Первоначальный план был прост: воспользоваться помощью Рейчел, чтобы встретиться с Айканом. Но с появлением Джерарда вся конструкция рассыпалась. Попробуй удержаться рядом с ней – и он тут же вставит палки в колёса. Значит, лучше позволить потоку изменить направление. Отпустить Рейчел и обратить внимание на самого Джерарда.

***

– Так это всё-таки был ты, – прошептал он, когда мы остались вдвоём.

Голос низкий, сдержанный, будто боялся, что кто-то подслушает.

– Почему не ответил на сообщение?

Плечи поднялись в лёгком жесте.

– Было неясно, кому оно адресовано. Формулировка выглядела так, будто сообщение ушло случайно.

Джерард несколько секунд молчал, изучая взглядом, а потом коротко усмехнулся.

– Ты ведь говорил, что она просто коллега. А теперь выясняется, что вы всё ещё общаетесь после увольнения.

– Редко. Сегодня – исключение. Нужно было кое-что попросить.

–Попросить?

– Рекомендацию. Знакомство.

На губах Джерарда заиграла тень улыбки, будто услышал то, чего ожидал.

– То есть воспользовался связями Рейчел.

– Так и есть. Но без корысти – при случае помогу ей в ответ. Наши отношения строятся на равновесии, не на эксплуатации.

Для тех, кто вращается среди крупных капиталов, важнее всего – репутация. Ложь разрушает её мгновенно. Поэтому пришлось говорить прямо, без утайки.

А затем вопрос прозвучал в ответ:

– Или тебе ближе настоящая дружба с Рейчел, а не обмен услугами?

В воздухе повисла короткая пауза. Джерард отвёл взгляд, будто что-то обдумывал.

– Ты, должно быть, уже понял, какая она, – произнёс он наконец тихо. – Слишком добрая.

В его голосе не было сарказма – только усталое беспокойство.

– Рейчел слишком доверчива, слишком быстро проникается чужими проблемами. Боюсь, когда-нибудь это обернётся против неё.

Неожиданное признание.

Он говорил спокойно, но в глазах мелькал холодный блеск тревоги.

– Не хочу сказать, что у тебя плохие намерения. Просто вы слишком разные. Когда люди знакомятся с тобой через Рейчел, они ожидают увидеть того же мягкого, искреннего человека. Но ты другой. Совсем другой.

Джерард выдержал короткую паузу и продолжил с нажимом:

– Даже если результат будет хорошим, твои методы слишком резкие. Люди, которых она к тебе приведёт, не готовы к этому. Некоторые воспримут это как предательство с её стороны.

Слова его звучали неприятно, но справедливо. Правда не всегда мягка – иногда режет тоньше лезвия.

Джерард поднял глаза, в которых смешались настороженность и искренность, и тихо завершил:

– И вот поэтому всё это опасно… для неё.

В воздухе между ними повисло напряжение, как перед грозой. В голосе Джерарда прозвучала просьба, замешанная на тревоге и почти братской заботе:

– Если хоть немного дорога Рейчел – не втягивай её в свои дела. Ни в каком виде. Пожалуйста.

В его тоне слышалась не угроза, а усталое предупреждение, произнесённое человеком, который уже видел, как доброта оборачивается болью.

Ответ последовал без колебаний:

– Понимаю.

Слишком спокойно, слишком быстро – и Джерард нахмурился, словно не ожидал такой лёгкости. Его взгляд скользнул настороженно, будто пытался прочитать скрытый смысл.

Разумеется, согласие не было безвозмездным.

– Но придётся ответить взаимностью, – прозвучало почти без нажима, но с едва заметной сталью под словами.

– Взаимностью? – переспросил Джерард.

– Нужно знакомство. Есть один человек, с кем хотелось бы переговорить. Лучше, если представишь ты, а не Рейчел.

Улыбка вышла уверенной, чуть ленивой, как у игрока, который знает, что держит сильную карту. В конце концов, для деловых знакомств Джерард подходил куда лучше – опыт, фамилия, связи. Не то что Рейчел, недавно ушедшая из Goldman и ещё толком не освоившаяся в новой среде.

Но стоило произнести просьбу, как Джерард насупился.

– А с чего мне тебе помогать?

Вопрос звучал ожидаемо. Уговорить его оказалось проще, чем могло показаться. Всего лишь нужно было тронуть одну струну – ту, что звенит при упоминании Рейчел.

– Ну, тогда можно и самому побродить… Хотя, не скрою, в таких местах легко ошибиться. Вдруг что-то не так скажу или не туда сунусь – кто знает, кто обидится. Тогда ведь придётся объяснять, по чьему приглашению пришёл…

Пауза затянулась. В глазах Джерарда мелькнуло раздражение, за которым пряталось беспокойство. Смысл был очевиден: если что-то пойдёт не так – отвечать придётся Рейчел.

– Лучше уж сам прослежу, чтобы не вышло неловко, – пробормотал он и нехотя кивнул.

– Благодарю заранее, – прозвучало мягко, почти весело.

***

– Господа, разрешите представить, – произнёс Джерард, принимая на себя роль проводника. – Сергей Платонов из Pareto Innovation.

Кивок, рукопожатие, обмен дежурными улыбками. Собеседник, мужчина лет сорока с острым взглядом, ответил с лёгкой усмешкой:

– Разумеется, знаю. Сейчас о Шоне не слышал разве что ленивый. Но не ожидал, что вы так близки с семьёй Мосли.

– Близки – громко сказано. Просто он управлял активами нашего фонда, – отозвался Джерард, почти нарочито равнодушно.

Фраза прозвучала, как тонкий штрих дистанции. Он выполнял просьбу, но при этом тщательно очерчивал границы: никаких личных связей, только бизнес.

Поступок понятный. Старые династии не любят, когда в их дела заглядывают посторонние. Чем тише и незаметнее идут их капиталы, тем спокойнее им спится. Ведь стоит кому-то узнать, что в их портфеле вспыхнула удача, как начнутся разговоры: откуда деньги, как заработали, кому достанется наследство.

Джерард всё делал правильно. Даже слишком правильно. Только его чрезмерная осторожность превращалась в препятствие. Каждый раз, когда через Рейчел открывалась возможность, он вставал между, словно сторож у ворот.

Не злоба – тревога. Но от этого не легче. Такое рвение стоило нейтрализовать заранее.

И словно в ответ на мысль, неподалёку раздался бодрый голос:

– О, Джерард! Не ожидал увидеть тебя здесь!

Гул толпы, звон бокалов и приглушённый смех заполнили паузу. В воздухе пахло шампанским и полированным деревом, а в свете хрустальных люстр на лицах мелькали улыбки – слишком ослепительные, чтобы быть искренними.

Из глубины зала к ним подошёл мужчина средних лет с открытым лицом и чуть уставшими, но живыми глазами. От костюма исходил лёгкий запах дорогого табака и свежей кожи – типичный аромат больших кабинетов и бесконечных совещаний. После коротких приветствий с Джерардом его взгляд задержался на Сергее, и уголки губ дрогнули в узнающей улыбке.

– Pareto Innovation… верно? Сергей Платонов, если не ошибаюсь?

Голос звучал бодро, с тем металлическим оттенком уверенности, которым разговаривают люди, привыкшие распоряжаться миллионами.

– Купер. Morgan Stanley," – добавил он, протягивая руку. Плотное рукопожатие, короткое движение подбородка – и разговор снова перешёл к Джерарду.

– Слышал, ты сейчас активно расширяешься. Не слишком ли резкий шаг? Риски ведь немалые…

Вежливый тон не скрывал беспокойства. На лице Джерарда промелькнула едва заметная тень раздражения, хотя улыбка осталась прежней. Он явно не хотел, чтобы этот разговор продолжался при посторонних.

Но Купер не замечал ни напряжения, ни взглядов. Он был из тех, кто, начав тему, уже не мог остановиться.

– Питомцы, говоришь? Ты же не просто пробуешь, ты, похоже, с головой туда ныряешь… это же не твоя сфера!

– Мы не занимаемся розницей, – холодно парировал Джерард. – Просто ищем новый источник роста.

На первый взгляд разговор выглядел обрывочным. Но смысл был очевиден. Семейный бизнес Джерарда, группа "Маркиз", десятилетиями кормила страну шоколадом и карамелью. Классика, стабильность… и застой.

Однако через несколько лет этот скучный кондитерский дом разрастётся до масштабов холдинга, утроив обороты. И всё начнётся с того самого шага, который сейчас обсуждали – с дерзкого входа на рынок товаров и медицины для домашних животных.

Тогда никто ещё не понимал, что питомцы станут новой религией среднего класса. Корма премиум-класса, ветклиники, генетические тесты, страховки – целая индустрия, готовая поглотить миллиарды.

– Слишком рано, – осторожно произнёс Купер, покачивая бокалом, из которого пахло дубом и ванилью. – Ваша семья консервативна. Может, стоит не торопиться?

– Если ждать слишком долго, момент уйдёт, – раздалось спокойно, но твёрдо.

Двое собеседников обернулись почти синхронно. В их взглядах промелькнуло удивление.

– Рынок домашних животных растёт благодаря миллениалам, – продолжил Сергей, не повышая голоса. – Они воспринимают питомцев как членов семьи. И это не просто тренд, а сдвиг культуры потребления. От корма и аксессуаров до медицины – потенциал бесконечен.

Купер прищурился.

– Звучит убедительно. Хотя… это ведь не твоя сфера, не так ли? Ты ведь в здравоохранении?

– Так и есть. Но наблюдаем за развитием смежных направлений. Через десять лет медицина для животных станет таким же перспективным сектором, как и человеческая. Профилактика, диагностика, биотехнологии…

Фраза прозвучала не как прогноз, а как диагноз будущему.

Купер, впервые потеряв уверенность, кивнул, словно внутренне соглашаясь.

– Интересная точка зрения. Слышал о тебе, кстати… ты ведь тот, кто предсказал тот самый “чёрный лебедь”, верно?

После этих слов в его голосе появилась едва уловимая смесь уважения и осторожности. Репутация человека, сумевшего заглянуть в бездну рынка и не сойти с ума, стоила дорого.

Разговор продлился ещё несколько минут, наполняясь сухими терминами и глухими паузами между фразами. Потом Купер отошёл, оставив за собой лёгкий аромат виски и полированных перил.

Джерард выдохнул и, прищурившись, спросил тихо:

– Что ты затеваешь?

Ответ прозвучал с тенью усмешки:

– Ничего особенного. Просто сказал правду.

На лице Джерарда мелькнула смесь раздражения и любопытства.

– И всё же… серьёзно то, что сказал?

Он хотел услышать больше, но гордость не позволяла прямо попросить совета. Однако времени для объяснений не осталось. Вдалеке мелькнула знакомая фигура – тот, ради кого весь вечер был устроен.

– Представишь? – прозвучало тихо, но настойчиво. – В обмен расскажу всё, что знаю.

Музыка сменила ритм, шампанское в бокалах переливалось янтарным светом, а воздух наполнился ожиданием, густым, как вечерний парфюм дорогого зала.