Деньги не пахнут 6

Глава 12

После того памятного дня переговоров всё закрутилось с ошеломляющей скоростью.

Юридические команды Сергея Платонова и Айкана будто соревновались в ловкости – папки с документами хлопали, как крылья, телефоны звенели, гудели принтеры. Воздух в переговорной был густ от запаха кофе и перегретого пластика – кто-то курил прямо у окна, стряхивая пепел в пустую чашку. Бумаги шуршали, пальцы скользили по экранам планшетов, и цифры танцевали на мониторах. Так рождался их общий проект – фонд под лаконичным названием IP Fund.

Через две недели, ровно утром понедельника, когда над Нью-Йорком ещё стоял утренний туман, IP Fund был официально запущен. Название сложилось из их инициалов – Платонова и Айкана. С этаким намёком на глобальную связь. На первый взгляд – просто формальность, но для Уолл-стрит эти две буквы стали громом среди ясного неба.

Каждый из партнёров внёс по пять процентов акций "Аллергана", и власть в фонде разделили поровну – фифти-фифти. С того момента маховик событий завертелся сам собой.

Газеты, сайты, телевидение – все гремели заголовками:

"Беспрецедентный союз Айкана и Платонова: фонд IP потряс Уолл-стрит!"

"Легенда и новичок – неожиданный дуэт."

"Первый в истории SPV Айкана!"

Для биржевых ветеранов это звучало почти как ересь. Айкан, которого годами называли "одиноким волком Уолл-стрит", вдруг решился на союз? И с кем – с Сергеем Платоновым, чьему фонду едва исполнилось полгода!

В кулуарах биржи шептались с усмешкой и недоверием.

"Да тот парень ещё молоко на губах не обсохло, а уже лезет в дела стариков!"

"Неужели Айкан сбрендил? Или Киссинджер приложил руку?"

"Смешно, с каких это пор он слушает кого-то, кроме самого себя?"

Но одни только слухи не могли объяснить очевидного: ветеран и восходящая звезда действительно объединились против общего врага. И этим врагом стал Акман – человек, стоявший за "Валиантом" и его агрессивной попыткой поглотить "Аллерган".

IP Fund публично подал форму 13D, раскрыв намерение противостоять сделке. Чёрным по белому: фонд поддерживает расширение "Аллергана" через собственные MA, но категорически против "Валианта".

Биржа ахнула. Скандал был неминуем. "Айкан снова идёт против Акмана! После "Гербалайфа" – теперь "Аллерган"!"

"Если уж говорить о хищниках, то даже касатка не уступит белой акуле!"

Слухи сыпались как из рога изобилия. Каждое утро начиналось с новых заголовков, и даже усталые аналитики, привыкшие к бурям, следили за новостями с блеском в глазах.

А в другом конце города, в просторном офисе с панорамными окнами, Акман мрачно разглядывал свежий выпуск "Уолл-стрит Джорнал".

– Айкан и Платонов объединились? – глухо произнёс он, сжимая газету так, что та чуть не порвалась.

На лбу выступили глубокие морщины. Сам по себе Айкан уже не представлял угрозы – слишком много лет, слишком мало энергии. Платонов? Зелен, без опыта. Но вместе… это уже сила. Сочетание молодого азарта и старого клыкастого инстинкта.

В комнате пахло дорогим табаком и свежей бумагой. Часы на стене отсчитывали секунды сухим щелчком маятника. Новая битва за "Аллерган" начиналась. И Уолл-стрит, затаив дыхание, ждала, кто сделает первый ход.

Играть вслепую на таком уровне значило – подписать себе приговор. Даже мельчайшая переменная могла обернуться катастрофой. Акман знал это лучше других.

– Немедленно назначить встречи с основными акционерами "Аллергана". Как можно скорее, – голос его звучал ровно, но в воздухе зазвенел металл, будто по комнате прошёл холодок.

Ассистенты засуетились, открывая ноутбуки, щёлкая мышками, наспех перелистывая списки контактов. Запах горячего кофе перемешался с ароматом бумаги и чернил – утро на Уолл-стрит редко пахло спокойствием.

– Самое раннее – на следующей неделе, – неуверенно произнёс портфельный менеджер, вскинув глаза.

Эти слова повисли в воздухе, словно капля бензина над пламенем. Обычно имя Акмана открывало любые двери – звонок от него значил немедленную встречу, даже если ради этого приходилось отменять совет директоров или день рождения супруги. Но теперь телефоны молчали. Люди, ещё вчера готовые угодить каждому его слову, отвечали вежливыми отказами.

Что-то изменилось. Точнее, кто-то. Айкан.

Само его появление в этой истории перевернуло игру. Под лопатками у Акмана неприятно ныло напряжение – смесь досады и едва сдерживаемого раздражения.

Если бы тогда удалось провернуть ту засаду, весь этот хаос был бы невозможен. Если бы сработала "троянский конь" – или активировалась "ядовитая пилюля" – доверие акционеров к руководству "Аллергана" рухнуло бы. И тогда можно было бы торговаться с позиции силы.

Но операция провалилась. Совет директоров укрепил свои позиции, а инвесторы теперь смотрели на них как на бастион стабильности. Вкус поражения стоял во рту, как перегоревший кофе.

Акман сжал кулаки, но почти сразу заставил себя выдохнуть. Прошлое не вернуть – пора думать о настоящем.

Рациональные аргументы, холодные цифры, прибыль, выгоды – единственные инструменты, что могли склонить акционеров на его сторону. Главное – встретиться с ними раньше, чем Айкан и Платонов сделают свой ход.

Портфельный менеджер, словно прочитав мысли, заговорил осторожно:

– Есть слухи, будто у Айкана и Платонова равные права в управлении фондом. Что думаете?

Акман усмехнулся, но в улыбке не было веселья.

– Айкан не тот человек, кто делится властью. В конце концов, он поведёт игру сам – как всегда. Старый волк не меняет привычек. Он вломится в совет директоров, надавит, подомнёт всё под себя.

Перед внутренним взором всплыло лицо Айкана – жёсткое, с прищуром, как у человека, привыкшего ломать сопротивление взглядом. Такой всегда предпочитал тёмные переговорные, где пахнет сигарами и кожей кресел, где решения принимаются без свидетелей. Он договаривался напрямую с генеральными директорами, а остальных держал в неведении.

Но сейчас времена изменились. Такой стиль больше не работал. И если Айкан действительно выйдет на первый план, это можно будет обратить в преимущество.

– Пусть выступает. На Уолл-стрит его по-прежнему считают хищником, – медленно произнёс Акман, глядя в окно, где над городом разливался медный закат. – Чем громче его имя, тем больше шансов, что акционеры дрогнут и потянутся к нам.

Репутация Айкана, этого корпоративного рейдера, ещё с восьмидесятых будоражила умы – разбитые компании, проданные активы, опустошённые счета. Упоминание его имени до сих пор заставляло многих нервно поправлять галстуки.

– А если вдруг Платонов окажется во главе? – робко спросил менеджер.

В комнате на миг повисла тишина. Тиканье настенных часов стало отчётливо слышно.

– Маловероятно, – тихо ответил Акман, но в его голосе прозвучала едва заметная тень сомнения.

Перед внутренним взором всплыло лицо Платонова – холодный взгляд, спокойная улыбка, как у человека, который знает, куда ведёт партию. Молодой, но не наивный. Осторожный, но решительный.

Мысль о том, что этот парень может перехватить инициативу у старого волка, казалась абсурдной. Но игнорировать её было бы глупо.

Акман провёл пальцем по краю стола, чувствуя гладкую, отполированную поверхность дерева. Неизвестность раздражала. Но именно она и делала игру живой.

– Трудно предсказать, – наконец произнёс он, глядя на отражение своего лица в стекле.

Город под окном пульсировал неоном и звуками вечернего трафика. В воздухе сгущалось предчувствие бури. А где-то за этими огнями уже начиналось новое сражение – холодное, тихое, но беспощадное.

Сергей Платонов был ещё новичком в мире активных инвестиций. Его шаги трудно было предугадать – слишком мало данных, слишком много неизвестного. Казалось, стоит ему сделать резкий ход в этой сделке, и всё сорвётся в бездну непредсказуемости.

Однако Акман только покачал головой.

– Как бы ни был талантлив этот Платонов, он всё ещё чужак. Всё решает совет директоров. А туда его никто не пустит.

Совет, осторожный и старомодный, не стал бы отдавать место юному выскочке без солидного опыта.

Но Акман ошибся.

***

Тем временем в кабинете Allergan воздух был натянут, как струна. Беккет, глава компании, нервно стучал пальцем по столу, когда секретарь протянул ему телефон.

– Только что звонил Айкан, – сообщил он, обводя взглядом членов совета. – Просит место в совете директоров… но хочет уступить его Сергею Платонову.

В зале повисла тишина.

Айкан принял решение мгновенно, без колебаний. Для него всё было просто: в центре всей этой ситуации клубилось слово "мошенничество", и старый волк понимал – рисковать лучше не самому. Пусть молодой берёт удар на себя.

Но для членов совета всё выглядело иначе.

– Айкан отказывается от собственного места? Значит, доверяет Платонову безмерно…, – кто-то пробормотал, качая головой.

Место в совете – это не просто кресло у овального стола. Это ключ к внутренним данным, к тайнам, о которых не пишут в пресс-релизах. Это власть принимать решения, менять судьбы компаний.

Если Айкан готов был так легко отдать эту власть, значит, видел в Сергее не просто партнёра.

– Почему же он продвигает его вместо себя? – спросил кто-то из директоров, нервно постукивая ручкой.

Ответ витал в воздухе, как догадка, которой никто не решался поделиться. Когда старый хищник, повидавший всё, передаёт право охоты молодому – это не просто случайность.

– Он что, делает из него наследника? – шепнул кто-то почти с благоговением.

И мысль эта показалась убедительной.

Но всё же оставались вопросы: ведь у Айкана уже были ученики, да и сын подрастал под его присмотром. Почему именно этот Платонов?

Разбираться некогда. На повестке стояло куда более насущное – кризис, что навис, как грозовая туча.

– В любом случае, у них уже 10 процентов акций. Отказать будет трудно, – сказал юрисконсульт, поправляя очки.

Десятипроцентный акционер – фигура почти царская. Такой мог наложить вето, потребовать внеочередного собрания, инициировать внешнюю проверку.

Для Allergan было бы мудрее уступить.

– Но ведь Платонов неопытен…, – возразил кто-то.

– Он управляет фондом вместе с Айканом. Значит, не будет действовать в одиночку. На важных шагах они советуются.

Поддержка Айкана превращала риск в управляемый. Но ещё страшнее был другой вариант.

– Если мы откажем… Айкан может потребовать место лично для себя.

Всё стихло. Воздух сгустился, будто его сдавили в кулаке.

Айкан в совете? Этот вариант был хуже кошмара.

Сколько руководителей уже не выдержало его невидимого давления! Он не повышал голоса, не угрожал – просто делал шаг за шагом, пока всё не шло по его плану. Даже гигант Enple в итоге сдался, вернув акционерам долю, как он и требовал.

Если даже Enple не устоял, то что уж говорить про Allergan?

Решение стало очевидным, как утренний свет, пробившийся сквозь жалюзи: лучше уж иметь дело с Платоновым, чем нарваться на самого Айкана.

Эта мысль, горячая и тревожная, почти синхронно вспыхнула в головах всех присутствующих.

– Тогда приступим к голосованию. Кто за назначение Сергея Платонова новым членом совета директоров – прошу поднять руку.

Девять рук взметнулись почти одновременно, будто ветер тронул осенние листья. Ни малейшей паузы, ни сомнения. Решение принято единогласно.

***

Во вторник утренний рейс унёс к побережью Калифорнии. Самолёт дрожал в потоках ветра, пахло кофе, авиакеросином и чуть сладковатой резиной кресел. Первый официальный совет директоров – событие, от которого звенело в висках.

В холле, где воздух пах полировкой и старым деревом, царила выверенная тишина. Дверь в зал заседаний скользнула в сторону с мягким щелчком, и головы седовласых членов совета медленно повернулись в сторону вошедшего.

– Так это вы, Платонов? На видео казались ниже.

– Молод ещё, однако.

– Добро пожаловать.

Фразы звучали вежливо, но в их интонациях проскальзывала прохлада, будто тонкий лёд под ногами. Молодость и внешность настораживали этих людей, привыкших к серым костюмам и знакомым лицам. Всё-таки, наверное, никогда не привыкну, что русский это словно печать на лбу.

Когда взгляд упал на кресло у стола, один из директоров негромко кашлянул и указал на дальний угол.

– Ваше место там, где сидел доктор Фазли.

Доктор уступил место добровольно – формально. На деле же это выглядело как вытеснение, и теперь каждый из присутствующих видел в новеньком того, кто занял чужое место.

Шорох бумаг, хриплый треск кондиционера – и голос ведущего директора прорезал воздух:

– Переходим к главному пункту. Сегодня нужно принять окончательное решение по предложению о покупке от компании Valeant. Поскольку, Сергей, вы, возможно, не знакомы со всеми деталями, разрешите кратко изложить суть.

Он говорил сухим, отточенным тоном, а в комнате витал запах кофе и бумаги.

Valeant предлагала сделку на 47 миллиардов долларов: 15 миллиардов – наличными, остальное – акциями самой Valeant по курсу 0,83 за каждую акцию Allergan. На рынке это тянуло примерно на 31,1 миллиарда.

На тот момент капитализация Allergan составляла 39 миллиардов. В предложении Valeant заложили премию в 15 процентов. Совет уже отклонил этот вариант, и вскоре последовало обновлённое предложение – 58,3 доллара за акцию. Разница ощутимая: прибавка в шесть с лишним миллиардов.

После объяснений повисла пауза. Ведущий директор посмотрел внимательно, как хирург перед решением о разрезе.

– Сергей, что скажете?

Все взгляды обрушились разом. Воздух стал плотным, как перед грозой. Каждый хотел понять, на чьей он стороне – новичок или старики.

– Если говорить откровенно, – прозвучало уверенно, – предложение Valeant не отражает реальной стоимости компании. Слишком многое завязано на их собственных акциях. Стоит цене упасть – и вся сделка рассыплется, как карточный домик.

Кто-то тихо цокнул языком. Несколько директоров переглянулись. Ведущий кивнул одобрительно:

– Согласен. Их модель – мыльный пузырь, долго не продержится. Большинство из нас склоняются к отказу.

Голосование прошло стремительно.

– Кто за отклонение предложения Valeant – прошу поднять руки.

Все руки, как по команде, взметнулись вверх. Единогласие. Бумаги зашелестели, и решение было принято.

– Вопрос закрыт. Теперь – следующее. Нужно назначить представителя совета, который будет вести дальнейшие переговоры с командой Акмана.

В комнате снова стало тихо. За окнами, где шумел океанский ветер, катилась волна света. Это был шанс, ради которого стоило пройти весь путь до этого стола. Место, где сходятся линии судьбы.

Плечи расправились, ладони чуть вспотели. Голос прозвучал спокойно, но внутри стучала сталь:

– Разрешите предложить свою кандидатуру.

Все головы повернулись к нему. Новый член совета, только что получивший право голоса, теперь выдвигал себя на роль переговорщика против самого Акмана – старого хищника Уолл-стрит. И в этот момент воздух в комнате стал пахнуть озоном, как перед грозой.

Главный переговорщик. Именно эта роль мерцала впереди, как прожектор в тумане сцены. Восемь человек за длинным овальным столом, обитым зеленоватой кожей, были одновременно и жюри, и режиссёрами этого спектакля. Чтобы выйти на передний план, требовалось завоевать их одобрение – последнее испытание перед выходом под софиты.

В комнате пахло кофе и бумагой, едва слышно жужжал кондиционер.

– Ведущий переговорщик должен взять на себя всю тяжесть общения, – заметил один из директоров, хмурясь так, будто попробовал кислое вино.

Подтекст читался без труда: "Ты для этого не подходишь".

На лице Сергея появилась лёгкая, уверенная улыбка. Голос прозвучал спокойно, без нажима:

– Умение вести переговоры не всегда зависит от возраста и стажа. Простите за самоуверенность, но дар убеждения – вещь врождённая. И само присутствие здесь тому доказательство.

В двадцать девять лет за плечами – созданный с нуля хедж-фонд, привлечённые институциональные инвесторы, союз с Айканом и место в совете директоров. Если это не аргумент – что тогда?

Повисла короткая пауза.

– Никто не ставит под сомнение способности, – осторожно произнёс другой член совета. – Но чтобы представлять интересы Allergan, нужно знать внутренние процессы. Вы ведь только сегодня вступили в должность, не так ли?

Логика была проста, почти механическая. Без участия в предыдущих обсуждениях доверие не даётся. Остальные кивали в такт.

– Думаю, переговоры должен вести тот, кто знаком с позицией компании с самого начала. Предлагаю кандидатуру директора Беккета.

– Поддерживаю.

– И я.

Голоса накатывались один за другим, ровно, без эмоций. На лице Сергея отразилось лёгкое, почти насмешливое удовлетворение. Всё шло именно так, как ожидалось.

Сомнения старших всегда рождались из одного и того же источника – страха перемен. Седые головы привыкли к проверенным фигурам, к предсказуемым решениям. Молодость пугала, а к тому же внешность делала его ещё большим "чужаком". Да что в ней такого-то? Но для них что-то есть. Для совета надёжнее был Беккет – безопасный, понятный, серый.

Но уступать было нельзя.

Голос прозвучал снова, на этот раз чуть громче, с оттенком холода:

– Похоже, все забыли, кто наш противник. Разве не ясно, как поступит Акман, если мы отвергнем его предложение?

Несколько голов приподнялись.

– Он начнёт атаку через СМИ, – продолжил Сергей, чеканя каждое слово. – Этот человек всегда действовал через общественное мнение. Шум, статьи, интервью – и давление, которому не каждый выдержит.

Он выдержал паузу, позволив словам осесть в воздухе, потом добавил:

– Уверены, что генеральный директор один справится с такой кампанией?

За окнами шумел ветер, жалюзи дрожали, словно колебались вместе с советом. В подобных схватках требовалось не только знание цифр, но и сила личности, способность смотреть в камеры и говорить так, чтобы аудитория верила.

Беккет уже не раз появлялся в прессе, но его имя тону́ло в новостных лентах, не задевая никого.

"Кто такой Беккет?" – спросил бы любой.

Сергей поднял взгляд, встретившись глазами с каждым из них:

– Мне не откажешь в опыте публичных столкновений. Дела Epicura и Theranos стали аренами ожесточённых информационных войн. А теперь и вовсе…

Он чуть наклонился вперёд, словно бросая вызов.

– Пресса уже видит всё как противостояние Айкана и Платонова против Акмана и Valeant. Если на передовую вместо нас выйдет только Беккет – не будет ли это выглядеть, мягко говоря, странно?

В комнате стало слышно, как кто-то постукивает ручкой по столу. Мысль легла точно в цель.

Это ведь всё равно что прийти в театр ради звезды афиши и увидеть в главной роли дублёра, о котором никто не слышал. Публика не простит такого разочарования.

– Значит, остаётся только один путь.

С того самого дня, как был заключён союз с Айканом, исход совещания стал почти предрешён. Назначение на ключевую роль выглядело делом формальности. И всё же…

Совет директоров колебался. Тишина в зале стояла вязкая, будто тёплый воздух застыл между стеклянными стенами. Скрип пера по бумаге, лёгкий кашель, мерное жужжание кондиционера – всё сливалось в глухой фон ожидания.

Если уж им суждено так сомневаться, стоило вытянуть из рукава ещё одну карту.

– Айкан разделяет моё мнение. Если руководство не будет поручено мне, он останется крайне недоволен.

После этих слов повисла гробовая тишина. Воздух, казалось, стал тяжелее. Даже часы на стене тикали осторожнее. Имя Айкана не произносили вслух без дрожи – человек, которого некогда называли самым безжалостным рейдером в мире бизнеса.

– Разумеется, никто не предлагает действовать в одиночку, – голос прозвучал мягче, но твёрдо. – Можно поручить задачу мне и Беккету совместно.

Так было снято их главное опасение – непонимание ситуации.

Но всё равно…

Молчание. Короткие взгляды, переглядывания через стол, едва заметные жесты. Совет всё ещё не решался.

Время поджимало, терпение таяло.

– Если требуется пауза, можно объявить короткий перерыв. Нужно сделать один звонок.

– Звонок?

– Хочу спросить совета.

После этих слов в зале стало ещё тише. Каждый понял, о ком шла речь. Это был тот самый скрытый приём – "если не решитесь, придётся позвонить дедушке Айкану".

Разумеется, звонить никто не собирался. Жаловаться ему на упрямый совет значило бы показать слабость. Айкан вступил в союз не из симпатии – лишь ради выгоды. Если ожидания не оправдать, место под солнцем мгновенно займёт другой.

Но об этом знал только один человек.

Для окружающих же союз с Айканом выглядел почти легендой – как будто сам хищник Уолл-стрит выбрал себе ученика.

– Так как насчёт перерыва? – спросил он, сжимая в ладони айфон, будто уже готовый набрать номер.

Главный член совета наконец заговорил:

– Перерыв только затянет обсуждение. Лучше решить сейчас. Предлагаю назначить Беккета и Шона ответственными за переговоры.

– Поддерживаю.

– И я согласен.

Решение приняли быстро, почти облегчённо. Ручки заскрипели по протоколам, кивки следовали один за другим.

– Тогда Шон и Беккет возьмут на себя переговоры с Акманом. Уведомление об отказе планируется направить в следующий четверг.

Четверг… Целая неделя. Казалось, времени достаточно. Но предложение прозвучало снова, мягко, но с нажимом:

– Может, стоит ускорить процесс?

– Сократить? Неделя – и так срок минимальный.

Ладонь легла на край стола, взгляд встретил глаза председателя:

– Оптимально уложиться в два-три дня. Причина проста…

Воздух дрогнул, словно перед грозой. Все ждали продолжения.

– …!

– …!

Слова посыпались одно за другим, как рассыпанный по полу бисер. По лицам членов совета постепенно пробежала тень понимания – в глазах отразилось узнавание, лёгкий блеск согласия. Через несколько минут каждый из присутствующих уже кивал.

– Да, чем раньше – тем лучше. Свяжемся немедленно.

***

Двумя днями позже Акман прибыл в штаб-квартиру "Аллергана". Его шаги гулко отдавались в длинном коридоре с зеркальными стенами, пахло кофе из соседнего офиса и прохладой кондиционеров. В воздухе стояла напряжённая, сухая тишина – предвестие чего-то неприятного.

Он шёл, уткнувшись мыслями в собственные догадки.

Почему встречу перенесли на более ранний срок?

Обычно подобное суетливое ускорение означало, что обе стороны стремятся закрыть сделку побыстрее. Радостный знак, если дело движется к согласию.

Но "Аллерган" всегда встречал их предложение в штыки. Прямо, холодно, без тени сомнения.

На что тогда намекало это внезапное ускорение? На уступку? На ловушку?

Вопрос остался без ответа.

Как только дверь переговорной скользнула в сторону, выражение лица Акмана застыло.

– Опять ты.

За столом, в идеально выглаженном костюме, сидел Беккет, генеральный директор "Аллергана".

Акман сел напротив, перед ним поставили стакан с водой, тонкая струйка конденсата потекла по стеклу.

– Как уже говорилось ранее, этот вопрос необходимо обсуждать с советом директоров.

Голос звучал сухо и ровно, словно сталь по камню. На прошлой встрече он ясно дал понять, что не намерен вести разговор с наёмными менеджерами – только с членами совета.

Но перед ним вновь сидел тот же человек, и раздражение неприятно кольнуло внутри.

Беккет, однако, не дрогнул.

– Я тоже член совета.

– Речь идёт о человеке, не связанном конфликтом интересов, – холодно уточнил Акман.

– Ваше участие в этом процессе само по себе конфликт. Вы не заинтересованы в слиянии, ведь тогда кресло генерального директора просто исчезнет. Ваша позиция предвзята.

Тишина на мгновение зависла между ними, словно натянутая струна.

– Да, ваше замечание справедливо, – неожиданно легко согласился Беккет. – Именно поэтому сегодня я пригласил ещё одного директора.

Брови Акмана чуть дрогнули.

Что за странное согласие? На прошлой неделе он пытался достучаться до других членов совета – все, как один, отсылали его обратно к Беккету, словно тот был их стеной.

А теперь вдруг добровольно приводит кого-то ещё?

– Он уже в пути, немного задержался в пробке… А, вот и он.

Беккет обернулся, и Акман машинально последовал за его взглядом.

За прозрачным стеклом показалась высокая фигура в тёмном костюме. Молодой мужчина двигался уверенно, с лёгким хищным шагом. Солнечный луч, пробившийся из окна, блеснул на его волосах.

Лицо Акмана мгновенно побледнело.

– Ты…

В дверь вошёл Сергей Платонов. На его губах играла лёгкая, почти вежливая улыбка.

– Вот мы и встретились снова.

В комнате повис запах дорогого одеколона и чего-то ещё – холодного, как холодная сталь. Акман не произнёс больше ни слова, но в воздухе уже звенело предчувствие столкновения.

Даже у Акмана, человека с ледяной выдержкой, на лице мелькнуло нечто, похожее на удивление. Такого поворота он не ожидал.

Дверь заскрипела, и в комнату вошёл Сергей Платонов – уверенный шаг, спокойный взгляд, лёгкая усмешка, словно это была не встреча, а заранее разыгранная сцена.

– Недавно назначен членом совета директоров "Аллергана", – прозвучало его ровным голосом. – Кроме того, поручено совместно курировать переговоры по этому вопросу.

Акман прищурился, глаза холодно блеснули.

– Назначение директора должно быть немедленно обнародовано, – сказал он, – а как акционер с долей десять процентов, уведомления не получил.

– Решение принято два дня назад. Отчёт по форме 8-K готовится и будет подан завтра, – последовал ответ.

В воздухе повисло короткое молчание, нарушенное сухим смешком Акмана:

– Так вот зачем вся эта спешка с переносом встречи?

Небольшая пауза – и в голосе прозвучала сталь. Он понял. Всё было рассчитано точно: если бы встреча прошла по старому графику, информация об изменениях стала бы ему известна заранее. Но встречу передвинули именно для того, чтобы застать врасплох.

Акман чуть скривил губы в ледяной усмешке.

– Любите играть в игры, мистер Платонов?

– Иногда немного игры делает жизнь интереснее, – прозвучал ответ с лёгкой, почти ленивой усмешкой.

Они сели. Кожа кресел тихо поскрипела, стол блеснул под лампами, воздух наполнился слабым запахом полированного дерева и кофе, давно остывшего в чашках.

– Значит, теперь вы оцениваете наше предложение? Не слишком ли очевиден конфликт интересов? – спросил Акман, усевшись ровно, скрестив руки.

– Конфликт интересов? – протянул Сергей, будто пробуя слова на вкус.

– В вашем отчёте по форме 13D прямо указано, что намерены продвигать слияние и поглощение. Получается, отклоните нашу оферту, чтобы продвинуть своего кандидата.

– Ни у Айкана, ни у меня пока нет конкретного кандидата. Сейчас работаем с действующим советом, чтобы найти лучшее решение для "Аллергана". Всё прозрачно, без задних мыслей, – сказал Платонов спокойно, словно обсуждал погоду.

План Акмана рассыпался – лишить Платонова права голоса не вышло. Молодой директор ловко обошёл острые углы.

Затем взгляд Платонова переместился на Беккета.

– Можно озвучить решение совета?

Беккет, заметив, как накаляется воздух, лишь коротко кивнул.

– Прошу.

Сергей повернулся к Акману, взгляд прямой, уверенный, и произнёс:

– Совет принял решение отклонить предложение "Вэлеанта" о поглощении.

Акман остался внешне невозмутим. Ответ был ожидаем.

– Могу узнать причину отказа?

– Разумеется. Мы не согласны с предложенной структурой сделки. Комбинация наличных и акций делает итоговую оценку зависимой от стабильности котировок "Вэлеанта".

Он слегка приподнял уголок губ.

– Но уверен, что акции "Вэлеанта" вскоре превратятся в никому не нужный мусор.

Воздух словно дрогнул. Акман едва заметно приподнял бровь.

– Если это произойдёт, – продолжил Платонов, – у нас останется 21,3 миллиарда долларов и куча макулатуры. Не лучший исход для акционеров, согласны?"

Слова "мусор" и "макулатура" ударили жёстко, звонко, как выстрел в закрытом помещении. Акман на секунду нахмурился, но тут же вернул лицу спокойствие.

– Считаете "Вэлеант" пустышкой? Есть доказательства?

– Собираются. Прямо сейчас.

– То есть доказательств нет. Решение на основании догадок – сомнительная услуга для акционеров.

Голос Акмана прозвучал назидательно, с оттенком презрения. Он напомнил всем присутствующим об обязанности действовать в интересах владельцев акций. Принять решение без твёрдой фактической базы – нарушение фидуциарной ответственности.

Платонов легко кивнул, будто соглашаясь.

– Совершенно верно. Поэтому совет и пришёл к выводу: единственный вариант, который действительно отвечает интересам акционеров…

Пауза. В комнате слышалось только тихое гудение кондиционера.

– …это оплата всей суммы наличными.

Слова упали, как монеты на стекло.

– Наличными? – переспросил Акман, и впервые в голосе прорезалась нота растерянности.

Платонов чуть наклонил голову, улыбнувшись.

– Да. Весь объём сделки – в живых деньгах. Тогда, возможно, наш совет посмотрит на ваше предложение иначе.

Тишина, в которой слышно было, как за стеной тикают часы, показалась бесконечной.

А на лицах обоих – спокойствие, за которым скрывалась хищная настороженность игроков, привыкших бить первыми.