Дарт Мол: Взаперти

11 ОТТУДА, ГДЕ ЛЬДЫ И СНЕГА

Когда Мол добрался до своей камеры, в запасе оставалось всего несколько секунд.

Люк захлопнулся прямо за его спиной, магнитные запоры включились со звуком, напоминающим запирающийся вакуумный замок. Желтые огоньки на панели начали перемигиваться красным. Все вокруг него, вся камера уже принялась менять форму: пол под ногами прогнулся, стенные панели начали находить друг на дружку с уже привычным скрежетом металла по металлу, сужаясь кверху, чтобы слиться с потолком.

Делая медленные вдохи и выдохи, он улучил момент, чтобы вернуться мыслями к недавним событиям. Ни одно из них не имело смысла. И он едва ли планировал извлечь из них какой-то смысл.

Западня в вентиляционном туннеле сработала, как он и ожидал — точь-в-точь как задумано. Ситх в полной мере предугадал подставу, и надзиратель не разочаровал его. Личности вроде Айрема Радика не выжить столь долгое время без армии агентов и соглядатаев. Их он вербует как среди заключенных, так и среди охраны, чтобы ввести в заблуждение тех, кто явится сюда по его душу. Может, Зеро работает на Радика? Может ли все быть так просто?

Имелся и более насущный вопрос — почему он не умер, когда охранник активировал вживленные в его сердца заряды? Быть может, в последний момент каким-то образом вмешалась сама темная сторона, стремясь спасти его?

Размышляя о последствиях этого события, Мол даже затаил дыхание. Несмотря на все разговоры Дарта Сидиуса о его роли как ученика и, возможно, преемника, Мол все же чувствовал свою крайне малую причастность к Великому плану ситхов по покорению Галактики и ничтожность своей роли в его осуществлении. По приказу темного владыки он провел несколько лет в тренировках на Орсисе, а затем на Корусанте, в здании «ЛайМердж», претерпевая лишения и соблюдая самую суровую дисциплину в ожидании визитов учителя. И это было правдой: Сидиус долго и упоенно разглагольствовал о темной стороне, о ее мощи, и более смутно — о месте, которое предстояло занять Дарту Молу, и забрак продолжал изучение искусств ситхов. В самые отчаянные моменты Мол смелел настолько, что позволял себе питать надежду, что придет момент, когда Сила полностью проявится в нем, и он безошибочно поймет, что это — судьба.

Мог ли этот момент наступить сегодня?

Если да...

Внезапно камера резко накренилась, и все находившееся в ней устремилось вниз. Мол ухватился за ручки по бокам скамьи и закрепился на месте, чувствуя, как кровь приливает к лицу, когда вся камера перевернулась вверх ногами, затем кувырнулась вбок, качнувшись влево-вправо. Его обиталище сделало оборот вокруг своей оси, дернулось влево, проехало вперед, снова дернулось вправо. На мгновение он потерял равновесие и еще крепче сжал ручки.

Раздался громкий лязг, и камера резко остановилась. Что-то зашипело; распахнулся гидравлический люк с другой стороны одной из стен, но люк его собственной камеры оставался заперт.

Затем он услышал...

За стеной раздался низкий горловой рык.

Мол закрыл глаза и прислушался. Что бы ни оказалось по ту сторону этого люка, судя по издаваемым звукам, оно было крупнее и голоднее существа, с которым он дрался ранее. В рыке хорошо различался грудной тембр, сотрясающий сам воздух. Ситх поймал себя на том, что начинает распространять свои чувства, и заставил себя прекратить: голос учителя жег ему слух с их последней встречи на Корусанте.

«Понимаешь ли ты, — сказал ему Сидиус, — что, если в какой-нибудь момент ты откроешь свою истинную сущность владыки ситхов, твое задание можно считать проваленным? Никогда и ни при каких обстоятельствах не используй Силу, или все окажется бесполезным. Ты осознаешь масштабы возложенной на тебя ответственности?»

Мол осознавал. Очень хорошо осознавал.

Он остался сидеть неподвижно, прислушиваясь, настраивая себя в соответствии с обстоятельствами. Рев прозвучал снова, на этот раз громче и дольше — он превратился в вопль неприкрытой ярости. В камере ситха отчетливо слышался лязг металлических цепей; что-то внезапно ударило в стену, раздался оглушительный треск, перегородка между камерами содрогнулась. Послышался очередной рев — громче предыдущих, отдавшийся у забрака в груди. Тварь за стенкой уже почуяла его запах, он был в этом уверен. Теперь уже недолго.

Световая панель на стене перестала моргать и загорелась ровным красным светом.

Дверь распахнулась.

Один долгий миг Мол стоял неподвижно, рассматривая существо.

Вампу приковали к полу камеры цепями, крепившимися к ошейнику и тяжелым нейлостальным кандалам на руках и ногах. Стоя, он возвышался почти на три метра, его густой мех слипся от грязи, жира и крови. Правый рог цвета охры сломался пополам, превратившись в зазубренный изогнутый кинжал, торчавший из черепа. На груди и животе целые полосы белой шкуры были содраны, обнажая сморщенную, покрытую рубцами плоть — без сомнения, результаты предыдущих поединков. Существо приподняло верхнюю губу, чтобы показать острые как бритва клыки, изо рта у него потекла слюна; оно разразилось ревом, в котором сплелись голод, разочарование и ярость, и рванулось из цепей.

Мол все еще стоял неподвижно. Он позволил себе потратить несколько секунд на оценку места, где им предстоит сражаться, — высоту потолка, диаметр камеры, — прежде чем вернуть пристальный взгляд к желтым полуразумным глазам существа.

Итак, пора.

Будто услышав его мысли, вампа пригнулся, собираясь с силами, и в этот момент расстегнулись его кандалы. Мол не слышал, как они упали на пол.

Тварь бросилась на него.

Забрак подпрыгнул, уклоняясь от первой атаки, но чудовище взмахнуло массивной лапой и когтями проскребло по его спине, разрывая мускулы и оставляя в плоти противника глубокие борозды. Мол ощутил, как воздух покидает легкие. Жестокое, горячее острие — даже теперь, когда он отказался считать его болью, — поселилось в боку, глубоко угнездившись в нервных окончаниях. Внезапно камеру заполнил острый медный запах его собственной крови.

Нырнув вниз и тут же подпрыгнув под потолок, он почувствовал, как горячая жидкость струится по бедру и стекает на пол под его ногами. Он поскользнулся и впечатался в возникшую перед ним стену. Действительно ли камера стала меньше, чем была совсем недавно? Возможно ли, что она прямо сейчас изменила форму?

Мол сделал вдох и сосредоточился. Все происходит слишком быстро. Надо снизить скорость. Но вампа уже рванулся к противнику, замахиваясь длинными гибкими лапами: когти разрезали тень, Мол отбросил свое тело к покатой стальной стене, и челюсти существа сомкнулись всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица. Ситх скользнул по луже собственной крови, перекатился по полу до свободного пространства и вскочил за спиной твари быстрее, чем та сумела обернуться. Отведя руку назад, он напряг плечо и впечатал локоть в основание черепа противника, вложив всю силу рук и плеч в удар, который должен был размозжить чудовищу шею.

Ничего. Как будто он изо всех сил ударил локтем каменный монолит, покрытый толстым слоем меха. Существо, подняв лапы, снова повернулось к нему, казалось заполнив собой все пространство камеры. Когда оно в очередной раз взревело, рев больше походил на стон — надломленный, влажный горловой крик, будто тварь каким-то образом мучила себя, нападая на противника. В мозгу Мола вспыхнула догадка.

С этим существом что-то не так. Оно не...

Когтистая лапа вампы рванулась вперед, по диагонали располосовав лицо ситха.

Горячая вспышка гнева испарила момент ясности. Мол нагнул голову, напряг все внутри, и камеру снова наполнил рев — на этот раз его собственный рев, исходящий из самых сокровенных и первобытных глубин его сущности. Он открылся ему, отдался под контроль ядовитого гнева, быстрого, слепящего и могучего. Теперь уже недолго. Отбросив яркий жар, пылающий на щеке и переносице, как он только что отбросил странный проблеск прозрения, он нагнулся и принял низкую стойку, позволяя вампе вновь навалиться на него.

Следующий шаг станет для чудовища последним.

Мол резко выпрямился навстречу вампе, вонзил свою рогатую макушку снизу в голову твари, размозжив ей нижнюю челюсть и вогнав внутрь осколки костей. Ситх даже ощутил, как трещит череп вампы, и интуитивно понял, что нанес смертельный удар.

Но когда он снова поднял взгляд, тварь все еще стояла на ногах и наступала на него, воя и голося, — слепой колосс. После удара забрака ее морда будто вдавилась внутрь, превратившись в кровавое месиво с торчащими обломками костей. Где-то в кипящем котле своего гнева Мол ощутил волну недоверия.

Как он до сих пор может бороться?

Вопреки всякой логике, он бросился на противника — швырнул в него все свои когти и зубы, всё свое убийственное непоколебимое сосредоточение. Уперевшись ногами в стену, Мол ухватился за единственный оставшийся рог твари и приложил всю силу своих мускулов, чтобы склонить ее голову набок. Ему удалось отвернуть голову чудовища от себя, но в последний момент он понял, что не может удержать ее. Внутри у вампы оказалось нечто гораздо более прочное, чем он рассчитывал.

Тварь снова бросилась на забрака, вонзила зубы ему в плечо, повредив важные нервные центры. Вся сила из руки и запястья испарилась, тело предало его в самый ответственный момент. Уронив руки, он попятился, уставившись на своего противника. Тьма, о которой он не знал ранее, заполонила периферическое зрение — плотная, пульсирующая, густеющая с каждой секундой. Впервые произошло невозможное — появилась перспектива, что Дарт Мол действительно потерпит поражение.

Он запрокинул голову, не давая крови залить глаза.

«Взгляни на него, — призвал голос, исходивший откуда-то из глубин сознания. Принадлежал он не Сидиусу, а инстинкту самосохранения, которым Мол обладал на много дольше, чем служил своему повелителю. — Разве ты не видишь?»

Мол взглянул. С вампой что-то было не так — что-то глубоко и крайне неправильное, выходящее за рамки и генетически заложенной жестокости, и всей предыдущей жизни хищника-убийцы. И он сразу понял, как покончить с этим противником.

Собрав все оставшиеся силы, Мол ринулся на чудовище. Сжав ладони так, что пальцы превратились в когти, он погрузил их в шкуру соперника, разрывая мягкие ткани. Вампа взвизгнул и заревел, но Мол его едва слышал. Сунув руки поглубже, он погрузил их по локоть, просунул между ребрами в полость грудной клетки, пошарил там и на ощупь нашел то, что искал, — скользкую, пульсирующую массу сердца.

Мол схватил его, сплетя пальцы обеих рук, и стиснул.

Сердце вампы лопнуло у него в пальцах, словно плотный волокнистый бутон. И тут же тварь упала навзничь — в неловкой, неуклюжей позе, ударившись о стену с низким стоном, будто освобожденная от зависимости намного худшей, чем любые цепи или оковы. Чудовище издало последний кашляющий крик, содрогнулось и затихло.

Мол слизнул с зубов кровь и сплюнул. Отшатнулся, попытался удержать равновесие, но не смог. Усталость уже брала над ним верх, накинув плотную, неумолимую сеть, затруднявшую самое простое движение. Перенесенную кровопотерю так легко не восполнить. Снова подступила тьма, и он понял, что на этот раз не сможет ей противостоять.

Последнее, что он видел, — стены вокруг него сдвигаются и начинают расти.

Затем наступила тьма.