Да, были люди в то время!

Глава 23

Двое суток, почти без отдыха я носился по всем позициям армии. Проверял и перепроверял подготовку подразделений, ведение фортификационных работ. Командиры всех уровней знали о моем дотошном отношении к данному вопросу, и старались не ударить лицом в грязь. Особое внимание уделялось маскировке занимаемых позиций, все укрепления органично вписывались в складки местности и ландшафт. С близкого расстояния обнаружить наши позиции было трудно. До определённого времени, нас не должны выявить французы, мы обязаны стать для них очень неприятным сюрпризом.

Меня заинтересовала возвышенность на левом фланге обороны. Довольно высокий холм, покрытый густым лесом, был подобен маяку на берегу моря. Его хорошо видно практически с любой точки наших позиций. Но главное не в этом. С холма открывалась отличная видимость на будущее поле боя, вплоть до самого города. Мой денщик Силантий, по моей команде измерил шагами расстояние до возведённых укреплений, и к важным ориентирам. Все данные я занёс в блокнот. Получалось до ближайшего противопехотного рва наших войск не более десяти вёрст, да и по сторонам примерно такое же расстояние. Если противник заполнит войсками все пространство, то мы сможем накрыть их середину, что в принципе, не плохо. Я в очередной раз поехал на холм осмотреться. Здесь меня застал Багратион.

— Все высматриваешь, никак не успокоишься? — поинтересовался генерал. — Я осмотрел позиции, все сделано на совесть. Чего волнуешься?

— С этого холма открывается отличная видимость. Вы посмотрите. Маленькие островки леса не помешают стрельбе.

— Ты хочешь разместить здесь орудия?

— Да, есть такая мысль. Построить здесь долговременную артиллерийскую позицию, разместить батарею пушек С1, прикрыв батареей минометов и ротой егерей.

— Если обнаружат, то развернут на эту точку несколько десятков пушек, и смешают с землёй

— Так я же говорю, построить позицию. Здесь очень плотный грунт, глина. Отроем глубокие капониры, обращённые в сторону противника. Перекроем сверху брёвнами в три-четыре наката. У каждого орудия будет отдельная позиция, с укреплённой амбразурой. Конечно, работы много, но эта позиция, того стоит. А ещё взгляните, там, на удалении, примерно пяти вёрстах, возле хуторка из трёх домишек. Видите не очень высокий холмик?

— Вижу.

— Я предполагаю, что Наполеон, его тоже без внимания не оставит, разместит там свой командный пункт, чтобы своими глазами обозревать все поле сражения. Он ведь всегда находился вблизи наступающих войск, думаю, и сейчас не откажется от своей привычки.

— Так ты говорил, что наши пушки бьют на четыре версты, а здесь больше. Как достанешь?

— Немного подумал, и решил добавить пороха в снаряды, за счёт чего увеличим дальность выстрела. Чтобы не разрушить пушки, добавим ещё по паре пружин в противооткатные устройства. Прочность узлов позволяет это сделать.

— Если решил, и ты уверен, что все получится правильно, тогда делай.

Двое суток непрерывной работы, и позиции были готовы. Каждую позицию осмотрел лично, командиру батареи и командирам орудий указал на особенности стрельбы из подобных укреплений. Рассказал о «мёртвых зонах». Позиция, конечно, замечательная, но имела недостаток, это удалённость от основных сил шагов на триста. Если её атакуют со всех сторон, то придётся драться в окружении, и неизвестно, выживет кто-либо. Переоснастили по триста снарядов разного вида на каждое орудие. Для удобства, я назвал эту позицию «цитадель».

Общая подготовка нашей армии к сражению окончена. Оставив на позициях дежурные роты и расчёты, основные силы были отведены в тыл. Солдаты приводили себя и оружие в порядок, мылись и чистились.

С обозами пришло новое обмундирование защитной расцветки. Переодеть удалось только два егерских полка из-за недостаточного количества, не успевали шить.

На следующий день, с севера начали подходить первые подразделения французской армии. Наша разведка круглосуточно рыскала в округе, пару раз натыкалась на довольно крупные отряды партизан. Они сосредотачивались в деревнях, ожидая сигнала к выступлению.

Жмудин с казаками, мной снова был отправлен на поиск «языка». Далеко за полночь донцы, приволокли пехотного капитана и двух унтер-офицеров. Расщедрились разведчики.

Опрос пленных показал, что маршал Даву с войсками пожаловать изволили. Утром ожидается подход основных сил в главе с Наполеоном. По словам капитана, им довели приказ о сражении у Смоленска. Французские войска, наступавшие в направлении Киева и Санкт-Петербурга, срочно отозваны на Московское направление, где ожидается успех. Капитан высокомерно заявил, что гениальный полководец Наполеон Бонапарт разобьёт здесь все армии русских, и спокойно завоюет всю огромную страну.

Опрошенные отдельно от капитана унтер-офицеры, были менее категоричны. Рассказали о трудностях службы, о проблемах с продовольствием, о снижении дисциплины в войсках. Если верить их словам, то союзники французов дезертируют очень часто, уходят с позиций ротами, а иногда даже батальонами. Для устрашения союзников, Наполеон приказал кавалерии догнать и уничтожить роту дезертиров— баварцев. Этот приказ имел негативные последствия, убегать стали чаще, и в ночное время.

На следующий день, прибыли основные войска французов. Наполеон с ходу перестроил походные колонны в атакующие и попытался взять укрепления русских войск. Первая атака с большими потерями для французов была отбита. Повторная атака тоже не принесла успеха. Пехотные атакующие колонны расстреливались русской артиллерией, ещё на подходе. Наполеон прекратил атаки, и начал подтягивать свою артиллерию, включив её в контрбатарейную борьбу.

Находясь на «цитадели», я тщательно заносил в блокнот и отмечал на карте все прибывшие французские части, род войск, их примерный численный состав и вооружение. Существующие подзорные трубы не позволяли рассмотреть все детально, но и увиденного было достаточно. Силищу собрал Наполеон не малую.

27 августа 1812 года с раннего утра Наполеон начал массированное наступление на позиции русских войск. Французская артиллерия грохотала не умолкая. В течение дня было проведено пять безуспешных атак. Русских выбить с позиций не удалось, за то французы потеряли много пехотинцев.

Сидеть, наблюдать за сражением очень тяжело. Там воюют и умирают русские солдаты, а ты сидишь в засаде и ждёшь своего часа.

Поздно вечером Багратион получил депешу из штаба, «Мышеловка захлопнута», гласила бумага, и больше никаких указаний. Собственно они и не нужны, все определено общей диспозицией. Значит, завтра будет тяжёлый день, и очень неприятный для французов.

Утро 28 августа я встретил на «цитадели», страсть, как хотелось пальнуть по намеченной цели. Солнце ещё не полностью оторвалось от горизонта, а французы уже начали обстрел позиций русских войск из орудий.

Облюбованный мной холм я внимательно осматривал в подзорную трубу. Угадал, там действительно командный пункт. Похоже, там целая толпа офицеров, и почти сотня конных посыльных. Кто конкретно из командования находится на холме, можно только гадать, разглядеть толком невозможно.

Измеренная шагами Силантия дальность до холма мне известна. Устанавливаю прицел на орудии, тщательно навожу на цель. Снаряд в казённике Передаю остальным расчётам установки для стрельбы. Пристрелку решил вести всей батареей, благо снарядов достаточно.

Выстрел. Несколько секунд, и замечаю разрывы с небольшим недолётом Вношу поправки в прицел. А вот сейчас снаряды легли отлично. Отдаю команду вести беглый огонь, расходом по тридцать снарядов на орудие, попросил не забывать о зажигательных боеприпасах. Прошло каких-то пять минут, и весь холм изрыт воронками, а сухая трава пылала. Удалось ли накрыть генералитет агрессора или нет, посмотрим позже. Надо переносить огонь на другие важные цели, например, на артиллерийские батареи французов, расположенные в глубине войск. Если повезёт, то накроем и склады пороха.

Только сейчас обратил внимание, что вся артиллерия нашей армии вела интенсивный огонь по неприятелю.

Поспешил занять место рядом с Багратионом, там наш штаб, туда стекаются все сведения.

— Ну не томи, попал? — с нетерпением спросил Петр Иванович. — Отсюда я вижу только огонь и дым, рассмотреть не могу.

— По холму отработали хорошо, он весь покрыт воронками. Наблюдал много лежащих французских офицеров. Попал ли под огонь Наполеон мне неизвестно.

— Хотелось, чтобы попал. Видишь, наши пушкари стараются как!? Кладут снаряды и мины по колоннам прицельно. По всему нашему фронту французы в замешательстве. Через десять минут двинем полки вперед шагов на триста. К ним подтянем артиллерию, и опять посыплем поле взрывающимися подарками. Все будет делаться, как ты расписал в диспозиции.

Войска особой армии меняли позиции волнами. Одна часть артиллерии вела огонь по противнику, а другая, вслед за пехотой продвигалась вперед. Окопавшись, подключалась к стрельбе, давая возможность коллегам сменить позиции. Такой способ смены позиций давал возможность наносить ущерб противнику постоянно. Мне кажется, французы этому рады не были.

Поступили сведения, что фланговые отряды партизан пришли в движение, и начали уничтожать мелкие подразделения противника и обозы. Также во фланг армии Наполеона ударили две «засадные» дивизии фельдмаршала Барклая да Толли. Вот уж чего не ожидали французы, так это мощного и слаженного удара во фланг. Не знаю, кто командовал этими дивизиями, но он поступил грамотно. Разнёс в труху несколько полков пехоты, пожог обозы, захватил пушки, и быстро ушёл на исходные позиции. Бросившихся вдогонку кавалеристов, почти в упор расстреляли из полевых пушек картечью. Кольцо вокруг французов постепенно сжималось.

К исходу дня наша армия продвинулась вперед на три, а в отдельных местах на четыре версты. Нам не стояла задача молниеносного продвижения, необходимо было максимально проредить численный состав противника, и выбивать пушки. Жаль, конечно, что мы не достигли холма. Очень хотелось посмотреть, кого мы там накрыли. Любое шевеление на этом холме, сейчас пресекалось миномётным огнём, не позволяющим днём французам вынести раненых и убитых.

В сумерках бой затих. На смену грохоту орудий пришли крики, стоны раненых и умирающих на поле боя. Да, наша армия понесла потери, но в сравнении с другими русскими частями, я был уверен, они были незначительными. Сказывалась отличная наша оснащённость и выучка солдат.

Ночью, как обычно за работу взялась разведка. На интересующий нас холм, разведчики не смогли пробраться, густо там сидели французы.

О, какая удача, Жмудин и сотоварищи, доставили в штаб раненого в ногу полковника.

— Обратите внимание Петр Иванович, — обратился я к Багратиону, — сей полковник несколько лет назад носил мундир полковника прусской армии. — Если я не ошибаюсь, фамилия этого господина Штаунберг, и ходил он в наших союзниках. А сейчас переметнулся к французам.

— Вы не ошиблись молодой человек, — с гримасой боли на лице ответил полковник. — Я вас тоже запомнил. Сожалею, что мне сегодня не довелось с вами скрестить шпагу, а то показал бы вам, как ей владеют прусские офицеры.

— Вам полковник очень повезло, что вы не вступили в схватку с Головко на шпагах, — ровным голосом сказал Багратион, — в противном случае, у вас не было никаких шансов остаться в живых. — Этот молодой человек, как вы выразились, один из лучших бойцов на шпагах и саблях в русской армии, к тому же потомок запорожских казаков. За столько лет, его ни разу не ранили холодным оружием, обычно он отправлял в рай или в ад своих противников. Ладно, вы ранены, вам нужна помощь лекаря, но прежде ответьте на несколько вопросов. Наполеон в войсках? Он жив?

— Да, великий полководец Наполеон Бонапарт находился в боевых порядках доблестных и непобедимых войск. Благодаря его гениальному военному мастерству, нам удалось продвинуться вглубь вашей варварской страны, и я уверен, что через день, максимум два, мы разобьём русские войска, и двинемся дальше. Вы можете просить меня, чтобы я ходатайствовал перед Наполеоном, о вашем помиловании, за то варварство, которое вы совершили по отношению к его войскам. Ничего не обещаю, но надеюсь, вам сохранят жизнь.

— С полковником все понятно Петр Иванович, несёт всякий бред, — сказал я, выслушав пленного. — Последствие ранения. Надо его срочно к лекарю доставить, а то не ровен час, помрёт Кто тогда нас будет развлекать сказками?

— Вы оба ещё будете валяться у меня в ногах, просить пощады, — на высокой ноте проорал пруссак, — но не ждите снисхождения, я унижения не прощаю.

— Степан Иванович, придуши этого крикуна, надоел он мне, — подмигнул мне Багратион.

Я наклонился над полковником, имитируя готовность выполнить приказ генерала. О, проняло Штаунберга конкретно. И так бледный, он стал совершенно белым.

— Не надо, — дурным голосом закричал полковник, — я отвечу на все ваши вопросы. — Я толком не знаю, но поговаривали, что Бонапарт убит, а командование армией принял маршал Сен-Сир.

— Это на холме располагался командный пункт? — спокойно поинтересовался Багратион. — Кто там находился? Кому удалось выжить?

— Да. Там был Наполеон с генералами и маршалами. Он как раз отдавал последние команды, когда на штаб начали падать ядра. Кто остался жив, мне неизвестно. Говорили, на холме полегло двадцать пять генералов, вместе с императором. Потом меня ранило, и я без памяти провалялся до вечера. Очнулся, когда мне рот затыкали какой-то тряпкой. Я правду говорю, поверьте мне. Больше я ничего не знаю.

Отправили полковника в лазарет на попечение лекарей и санитаров. Выживет, повезло, а нет, ну, тут мы не причём.

Доставленные с других участков пленные судьбу французского полководца не прояснили. Все в один голос твердили, что в войсках ужасные потери. Запасы пороха, ядер и пуль тают, подвоза нет. Большинство солдат сегодня легли спать голодными. Боевой дух в подразделениях значительно понизился.

Мы, в свою очередь, для повышение боевого духа неприятеля, вели ночной обстрел позиций противника пушками С1 на предельной дальности, ориентируясь по скоплению костров. Вполне нормальное пожелание приятного аппетита.

Утром 29-го августа, после мощной артподготовки, вновь атаковали противника. Нам противостояли небольшие подразделения французов, поэтому мы их смяли в считанные минуты. Прорыв линии обороны противника был стремителен. Запустили на оперативный простор пять сотен казаков, пусть повеселятся и внесут большую сумятицу в ряды врага. На плечах отступающего противника, продвинулись на три версты. Я отдал команду остановить наступление и временно перейти к обороне. К этому решению меня побудило желание выровнять линию фронта, чтобы у противника не было возможности атаковать с флангов, вырвавшиеся вперед подразделения.

Бывший командный пункт противника достался нам. Приказал провести поиск среди раненых французов, денщиков высокопоставленных военачальников, выяснить возможное место их захоронения. Нам пришлось озаботиться созданием похоронных команд, так как французы своих воинов не успели похоронить. А лето ещё не кончилось, трупы уже пахнут вовсю.

Ближе к вечеру, нашли раненого порученца генерала Ренье. Он рассказал, что всех погибших военачальников свезли в деревню Орешкино, там обнаружили большой ледник. Предполагалось по окончанию сражения, предать земле их тела со всеми полагающимися почестями. Он косвенно подтвердил гибель Наполеона, но сам лично не видел, ухаживал за умирающим Ренье.

Пришлось с двумя сотнями казаков, скакать в Орешкино, благо мы её сегодня захватили.

При свете факелов, обшарили всю деревню, заглянули во все возможные подвалы и подполы, но нигде не смогли найти ледник, даже намёка на его существование. Только под утро, казак случайно нашёл крепкий сарай на берегу небольшого лесного озера.

Здесь ждала нас удача. Мертвецы были на месте. В ледник зашли вдвоём с Багратионом, казаки несли караул вокруг сарая, и если честно, остерегались туда заходить. Подсвечивая себе факелом, всматривался внимательно в лица усопших. Я только одного мертвеца знал в лицо, Бонапарта, много его портретов в своё время видел. Опознал. Вот он, лежит на кусках льда. Покоритель Европы, нашёл свою погибель у стен непокорённого Смоленска. На груди Наполеона, мундир был изодран в клочья, похоже, мина разорвалась в непосредственной близости, нашпиговав тело французского императора осколками.

— Ты точно уверен, что перед нами Бонапарт? — тихо спросил Багратион. — Не обознался? А то доложим, оконфузимся, вдруг ошиблись.

— Князь, вы меня не первый день знаете, я никогда не говорю не подумав. Других генералов я в лицо не знаю, а вот в опознании Наполеона не ошибся. Он это, сомнений быть не может.

— Сколько дней он может здесь пролежать? Ну, ты понял, пока запах не пойдёт неприятный.

— В леднике холодно, недели две пролежат без проблем. Можно Наполеона получше обложить льдом, тогда хранить можно месяца два.

— Тогда зови казаков, пусть перекладывают.

— Нет, Петр Иванович, казак в бой пойдёт, не задумываясь, а вот с покойниками возиться они остерегаются. Для сохранения в тайне нашей находки, я лучше кликну своего денщика. С Силантием быстро управимся.

— Поступай, как знаешь, но сохрани тело Бонапарта, Александру І надо будет показать обязательно.

Не лёгкая работа кантовать льдины, и ворочать замерзшие трупы. Ничего не поделаешь, вызвался, терпи и делай работу. Силантий не испытывал никакого страха перед покойниками. Перед началом работы перекрестился и все. Около двух часов потратили, пока «упаковали» покойников надёжно Теперь не испортятся до нашей победы.

Для охраны важного объекта вызвали роту егерей, усиленную батареей минометов. Приказ Багратиона был категоричным, уничтожать всех, кто бы ни пытался подойти к сараю. Охрану может снять только он или я. Подпоручик Аверьянов заверил, что он и его рота скорей умрут, нежели допустят кого-то в охраняемый сарай.

Приказал казакам доставить сюда порученца генерала Ренье, пусть опознает всех остальных, а то как-то некрасиво будет выглядеть рапорт. Писать Бонапарт и двадцать семь генералом с ним, не с руки.

Молодец порученец, несмотря на ранение, рассказал о каждом, и довольно подробно, я едва успевал записывать. Встречались знакомые фамилии: Ланн, Даву, Ожеро, Легран. Эти уважаемые, в прошлом господа, преподавали мне и Багратиону горькие уроки под Аустерлиц и в Пруссии. Остальные, более двух десятков фамилии, мне ни о чем не говорили.

По возвращении в штаб поутру, Багратион занялся составлением рапорта, а я занялся французами.

Завтрак 30-го августа уже закончился, пора готовиться к обеду. А на обед нам предстояло отведать контратаку полка французских гренадеров. Конечно же, встретили их пушками и минометами, и прицельной стрельбой пехотинцев. Но гренадеры врага воины отважные и закалённые в боях, желали продать свои жизни подороже. Может с другими частями русской армии такой номер прошёл бы, а у нас нет. Ближе пятидесяти шагов к окопам приблизиться гренадеры не смогли, полегли все.

Затем я отдал распоряжение провести массированную артподготовку по вновь разведанным целям, и перейти в наступление в прежнем темпе.

Сегодня особенно стало заметно, что в относительно большом «котле», ещё достаточно неприятельских войск, и они атакуют и пытаются разбить наши армии. Похоже, большая часть офицеров и солдат не знают о гибели своего полководца. Кто-то от его имени раздаёт приказы, посылает их под ядра и пули на погибель. Был бы печатный станок, напечатали листовки, глядишь и помогло. Попробую вечером предложить Багратиону написание листовок вручную. Знатоков французского языка немного, но они есть. А почтальонами отправим ходячих раненых французов.

Вечером остановились в двух вёрстах от позиций врага, ближе подходить я остерегался, ни к чему нам лишние потери. Ночью вновь споем французам колыбельную, двумя сотнями орудий, пусть спят, и желательно мёртвым беспробудным сном.

Багратион одобрил затею с листовками, но написали их всего пятьдесят штук. Лопотать на французском языке могли многие, а грамотно писать единицы, проблема. Снарядили десяток французских «ходоков» на разных участках фронта. Охватим большую территорию, посеем сомнения в рядах противника.

Удивительно, но утром 31-го августа, я не обнаружил колон под белым флагом, желающих сдаться к нам в плен. Напротив. Нас попытались атаковать пехота и конница. На открытой местности, может быть они, и достигли бы успеха, но наши воины были укрыты в окопах, и артиллерия дай Бог каждому, не зевала. Еще на дальних дистанциях пушки С1 делали целые прорехи в сомкнутых рядах пехоты и конницы. А когда противник приблизился в зону уверенного огня минометов, то от французских солдат только клочья летели. Нашей пехоте в контратаку ходить не пришлось, французы бежали, вернее сказать, бежали, те, кто остался живой. Такие выверты со стороны противника без ответа оставлять нельзя. Традиционная артподготовка, и уверенное продвижение на пару вёрст Снова занимаем позиции и окапываемся, а также закапываем трупы французских солдат. Наш армейский счетовод Лаврентий Бокия, скрупулёзно заносит потери врага в амбарную книгу, сколько, какого рода войск и где захоронили французов. Придёт время, перед императором отчёт держать потребуется. Вот точные цифры у нас будут.

Ночью большинство солдат неприятеля не сомкнули глаз, я увеличил количество орудий, ведущих беспокоящий огонь по позициям.

Ночью с очередным обозом боеприпасов, прибыл посыльный от Александра І. Не простой посыльный, а художник, он должен сделать посмертные рисунки Бонапарта. Что тут скажешь, чудит наш император. Неужели не поверил рапорту Багратиона? Ну и ладно, это его дело. У нас уже вся армия знает, что мы прихлопнули предводителя французов и его компанию. Как потом рассказывали офицеры, художника приходилось поить изрядной порцией вина ежедневно, иначе он не мог рисовать, боялся покойников.

Вернулся в штаб после очередного объезда позиций нашей армии. Радовало, что войска находятся в полном порядке, спокойно и деловито готовятся к предстоящим боям. Продовольствием и боеприпасами подразделение обеспечены полностью.

— Как думаешь, завтра получится склонить французов к сдаче в плен? — устало спросил Багратион. — Неужели они не понимают, что война уже проиграна? Зачем гробить жизни своих солдат?

— Понять маршала Сен-Сира трудно, я надеюсь, он не возомнил себя новым Наполеоном. Предлагаю завтра с утра на французов обрушить двухсуточный запас снарядов и мин, устроить им «огненную баню», не оставляя перед фронтом нашего наступления никого живого. Авось такая жестокость с нашей стороны побудит французских военачальников принять правильное решение.

— Если завтра пройдём ещё две-три версты, потеснив французов, то они окажутся в жёстком капкане, куда не сунуться, везде их будут доставать орудия всех армий. Спрятаться, или убежать станет невозможным. Тогда только один путь, в плен.

— Вчера взяли в плен двух раненых поляков из остатков корпуса легионеров Домбровского. Хорошо мы их побили, но окончательно сломить не смогли. Поляки в большинстве своём и сейчас испытывают, к нам лютую ненависть, эти будут сражаться до последнего легионера.

— Ладно, отправляй приказ по армии, будем ровнять с утра французов с землёй.

Первое сентября, начало осени, пора уже заканчивать войну, скоро зарядят дожди, неуютно станет и тяжело. Вдвойне тяжело будет войскам гнать остатки наполеоновских войск обратно во Францию. Да, мы выбили цвет их армии, но ещё много толковых генералов возглавляющих полки и дивизии, разбросанных по странам Европы. Уверен, они окажут ожесточённое сопротивление. Ведь все завоевания, построенная политическая система рухнет. А вместе с этим, ухудшится их личное благосостояние. Монархи освобождённых стран, обязательно захотят реставрировать старые порядки. Загадывать наперёд пока не буду, посмотрим, что предпримет наш император. Очень надеюсь, что из прошлых неудач в выборе союзников он сделал правильные выводы.

С первыми нашими выстрелами пушек, открыла огонь артиллерия всей русской армии. В подзорную трубу я видел, как наши снаряды ложились в боевых порядках, изготовившихся к наступлению пехотных колон французов. Солдаты гибли, но не двигались с места, похоже им не отдали соответствующих распоряжений. Где-то в глубине боевых порядков грохнул сильный взрыв, наверное, попали в склад пороха. От множества выстрелов, все поле боя заволокло дымом, поднимающимся строго вверх, из-за отсутствия ветра. Дальнейшее наблюдение стало бесполезным, видимость значительно упала.

Продвинулись вперед на версту, не встретив никакого сопротивления со стороны французов. Везде лежали убитые и умирающие, раненые, отходили вглубь боевых позиций противника. Снова усилили стрельбу. Пройдя очередную версту, отдал приказ остановиться, и закрепиться на занятых позициях.

К обеду канонада утихла на всех направлениях. Поднявшийся лёгкий ветерок, снёс остатки дыма в южном направлении. Открывшаяся взору картина, была страшной. Всюду, куда не глянь, поле усеяно трупами французских солдат и лошадей. Слышны крики раненых. Жутко стало, если честно. Да, это противник, он пришёл нас поработить, но это живые люди, а мы их лишили жизни. Многие семьи потеряли кормильцев.

Что-то Степан Иванович, у вас начало просыпаться человеколюбие, раньше за вами такого не наблюдалось. Неужели навоевались? Это я так мысленно разговаривал сам с собой.

Приказал пополнить запасы боеприпасов, обеспечить личный состав горячим обедом, и быть готовыми к наступлению.

Но наступление не состоялась. Во второй половине дня, прибыл гонец с приказом об остановке боевых действий. Маршал Сен-Сир согласился на капитуляцию, подчинённых ему французских войск. Французы по-батальонно у стен Смоленска складывают оружие и знамёна Под усиленной охраной пленных отправляют на восток, в сторону Москвы.

— Слава Богу, дождались, — перекрестился Багратион, — а то, я грешным делом думал, этому кровопролитию не будет конца.

— Это, Петр Иванович, начало конца наполеоновского похода на Россию. Отдохнём немного, пополним запасы вооружения, продовольствия и развернём армию на запад. Надо очистить всю территорию от французского присутствия. Я думаю, весть о разгроме уже достигла ушей, разбросанных по нашей земле гарнизонов. Надо ожидать спешного исхода врага. Самое время подлавливать его на переправах, громить и топить.

— Что же ты такой кровожадный!? Мы и так с головой во вражеской крови окунулись. Наша армия набила столько врага!

— Время сейчас такое. Правители стран понимают только силу. Мы показали, как можем воевать и побеждать, казалось непобедимого противника. Теперь разные там Австрии, Великобритании с Пруссией, будут искать с нами дружбу, потому что мы сильны, как никогда. Александру І воспользоваться бы этой ситуацией, продиктовать свои условия при заключении союзов и коалиций. Не забыть о территориальных вопросах.

— А ты ему сам об этом и скажи. Я уверен, что он удостоит нас приватной беседы. Чует моё сердце, отправит император нашу с тобой армию в первых рядах в погоне за отступающими французами. А сам с основными силами, неспешно прошествует в Париж.

Трое суток сдавались французы. Мы все время находились на своих позициях. Времени даром не теряли. Приводили в порядок вооружение, пополняли запасы. По моему приказу казаки метались по округе, вылавливая, разбежавшихся лошадей. Пехотинцы ремонтировали трофейные возы и телеги. Я хотел повысить мобильность будущего авангарда армии, пересадив на телеги пехотинцев.

Поступил ожидаемый вызов в штаб.

Что сказать, везде царило всеобщее ликование и приподнятое настроение. Император, прям, светился от счастья. Шутка ли, в жесточайшем сражении выстоять, а затем разбить, и склонить к капитуляции непобедимую армию. Такого успеха не достигал ни один самодержец Европы.

В штабе мы передали представления к наградам по нашей армии. Аракчеев заверил, что император приказал не скупиться, а награждать щедро.

На общем совете Александр І отметил, что в плен удалось захватить, более стопятидесяти тысяч французских войск. Общие потери по русской и французской армии сейчас посчитаются, но по его словам и так понятно, что французов полегло значительно больше. Нас с Багратионом, император отметил особенно, сказал, что наш вклад в общую победу очень весомый.

Под занавес военного совета, император приступил к награждению. Не буду перечислять всех отличившихся, скажу о нас. Багратион, по совокупности заслуг стал генерал-фельдмаршалом, с награждением орденом Святого Георгия І степени, а я генералом от инфантерии, и тоже удостоен ордена Святого Владимира І степени. Император раздавал награды, не скупясь. Общая попойка после награждений затянулась до утра. Ваш покорный слуга, присутствовал на этом пиршестве, в основном налегал на соки и закуски. Императорский стол изобиловал вкусностями.

Не выветрился ещё хмель из головы Александра І, а он приказал двигаться в деревню Орешкино, желал лично лицезреть, тело погибшего Наполеона. Никто перечить не собирался, воля августейшей особы, обязательна к исполнению. Желающих в попутчики императору, набралось много, но он лично отобрал сопровождающих лиц. Особое внимание Александр І, уделил охране. Нас сопровождал драгунский полк полного состава.

— Только не говорите мне, что случайно упокоили Наполеона, не поверю, — сказал император, закончив осмотр ледника и отведя нас с Багратионом на берег озера. — Вы оба отважные воины, этого не отнять, но и хитрющие свыше всякой меры. Особенно это относится к генералу Головко. По правде говоря, благодаря вам, мы смогли сломать хребет французам. Вы меня тогда в Гатчине убедили, и помогли выработать правильную тактику ведения войны. Повторяю вопрос. Как удалось вам лишить французов главнокомандующего?

— Ваше императорское величество, вы же знаете о способности генерала Головко мыслить по иному, и думать наперёд Вот и в этот раз он подумал, показал мне предполагаемое место расположения штаба Наполеона. И что удивительно, оказался прав. Вот мы пушками и накрыли его.

— А как вы протащили пушки через порядки французов? Со своих позиций, если верить вашим докладам, достать не могли.

— Опять же Степан Иванович, доработал снаряды и орудия в полевых условиях. Дальность выстрела возросла на две версты. Вот и удалось расстрелять наблюдательный пункт со штабом вместе.

— И ты Головко, об этом достижении умолчал? — обратился ко мне император. — Твой командир в рапорте таких подробностей не указал. Скромничать решили?

— Прилагал все усилия для победы над супостатом, о наградах и правильных докладах не задумывался.

— Как ты считаешь князь? — воззрился на Багратиона император, — за такое святое дело, Головко достоин графского звания?

— Полностью согласен с вашим мнением, ваше императорское величество, — без запинки ответил Петр Иванович.

— Тогда сладим сие, все заботы беру на себя. А теперь о будущем хотел с вами поговорить, пока никто не мешает. Как нам лучше и с меньшими потерями взять Париж. Что, ты, Петр Иванович, поэтому поводу предлагаешь?

— Мастером расписывать диспозиции у нас Головко слывёт, лучше ему адресовать этот вопрос, — улыбался командир. — Мне иной раз кажется, что он может предвидеть грядущее.

— В самом деле, Головко, просвети своего императора. Что ожидает нас в Европе?

— Фельдмаршал Багратион сильно преувеличил мои возможности. Я не провидец, а просто провожу глубокий анализ имеющейся информации, и на основании того строю прогнозы. Если я сейчас скажу какие-то слова, которые вам, ваше императорское величество, не совсем понравятся, то прошу меня извинить. Правда иногда бывает не очень лестной.

Так вот. В первую очередь нам нужно сейчас дотошно допросить всех высокопоставленных пленных. Выяснить, где и сколько французских войск находится на территории России. Затем снарядить несколько армий, которые разойдутся по своим направлениям, разгромят и пленят оккупантов. Предполагаю, что к концу осени, мы вышвырнем, или уничтожим всех непрошеных гостей, и встанем на границе. Останавливаться не следует, так как у Франции на сегодняшний день союзников полное лукошко, почти все страны Европы.

Вступив, например, на земли Пруссии, требовать от короля Фридрих Вильгельм III, выхода из союза с Францией, и заключения соглашения с нами. Главенствующую роль оставлять за Россией, подчинить вам все боеспособные прусские части. Аналогичным образом поступить с Австрией и с императором ФранцемІІи другими странами, которые захотят присоединиться к союзу. Подчёркиваю, главенствующая роль в этих союзах должна принадлежать вам.

Командующими союзными армиями, начальниками штабов, по возможности командирами дивизий, назначать только наших военачальников, достойных людей среди наших офицеров достаточно. Ввести жёсткую дисциплину. За малейшее неповиновение в боевой обстановке, или трусость, карать нещадно, не взирая, на должности и звания. Представителей союзных армий, в обязательном порядке, направлять в ходе сражений в первые ряды атакующих. Хватит, мы за десять лет, в интересах других стран, положили многие тысячи жизней наших солдат.

Великобритания, как любительница загребать жар чужими руками, всеми силами будет желать присоединиться к союзу. Выторговать для себя какие-то льготные условия. Обязательно будет предлагать вашему императорскому величеству, финансовую помощь. Но мы прекрасно помним, как они нам «помогали», уморив голодом русский экспедиционный корпус, да в австрийском и прусском походах, помогали только словами. Островитяне заботятся только о себе, на остальные государства им плевать.

Когда будем разгуливать по набережной Сены в Париже, тщательно продумать условия мирного договора. Обычно у победителя за спиной, союзники плетут новые интриги и заговоры. Я больше чем уверен, Великобритания будет усиленно искать союзников, с которыми нужно дружить против России. Им не нужен сильный и отважный игрок на политическом Олимпе Европы в нашем лице.

Касаемо нашей особой армии, то предполагаю, вы нас отправите, приводить к покорности Польшу и Австрию, возможно, промаршируем до итальянского «сапога».

— Головко, а у тебя в семье, среди женщин, ведьмы были? — как-то странно посмотрел на меня император.

— Слава Богу, у меня все нормальные, православные, в колдовстве не уличены и не замечены. Запорожцы таких женщин в Днепре топили. А к чему сей вопрос?

— О подобном я размышлял, и этими мыслями ни с кем не делился, а ты взял, рассказал об этом. Вот я и подумал, не путаешься ли ты с нечистым? Все ты правильно рассказал, и задачу вашей армии назвал. Мешкать некогда, через несколько дней выступаем. Вы идёте на юго-запад, выбивать остатки армии французов. Взятие Варшавы тоже лежит на вас. На границе с Австрией, снесётесь со мной, направлю в Вену дипломатов, пусть договариваются о союзе. Вы продолжайте громить французов и их союзников в Австрии, ссылаясь на моё повеление. Указ я напишу. Когда Австрия станет под наши знамёна, двигайтесь в Италию. Вашими стараниями упокоен Евгений Богарнэ, пасынок Наполеона, по совместительству король Итальянского королевства и Иохим Мюрат, стоявший во главе Неаполитанского королевства. Нам очень нужны морские порты на юге Италии и Сицилии, пора прочно закрепляться в Средиземном море. Фельдмаршалу Багратиону выдадут все дипломатические бумаги, он будет полноправным представителем от России во всех землях. Всех сомневающихся в полномочиях направлять ко мне. Готовьтесь и выступайте, время не ждёт, а мы тем временем предадим земле Бонапарта и его компанию. Их могилы под Смоленском станут назиданием всем будущим поколениям наших врагов.