Цитадель "Вихрь"

Мысль 12

Не глядя на сенсор, Ветер прикладывает ключ-карту и торопится пройти в тренерскую. Фауст и Мелисса уже на посту: неизменно пьют чай и гоняют карманного робота-очистителя по всему столу. Как только шлюз тихо шелестит, захлопываясь за спиной у коллеги, оба как-то затихают, напряжение в полутемном кабинете словно можно потрогать руками.

Ветер стаскивает свитер и устало прислоняется спиной к стене. Мелисса, отставив чашку, подходит и молча обнимает — его подбородок ложится аккурат на ее светлую макушку. Ветер тихо гладит ее по спине, рассеянно глядя в пространство. Даже Фауст выглядит непривычно задумчивым: у его ехидной улыбочки сегодня выходной.

— Я предупреждал, — вздыхает Ветер. — Я же предупреждал.

— Кэп совершенно спятил от страха за базу и Грань, — шепчет Мелисса, мягко останавливая его руку и переплетая пальцы со своими. — Они совсем еще дети, мне очень жаль.

— С одной стороны, в чем-то он прав, а именно в смысле “все для безопасности”, — Фауст вдруг поднимается и отходит в сторону, нарочито небрежно сунув руки в карманы. — Вот только эта безопасность нам же самим выходит боком и требует жертв.

— Давайте пока оставим как есть, — вздыхает Мелисса. — С мальчиком все в порядке, я проверяла утром: жизненные показатели у него в норме, только небольшой жар. Будем решать проблемы по мере их появления.

Ветер залпом опрокидывает в себя чашку горячего травяного чая. Практически единственный не суррогатный напиток, собственный сбор, который он привез из прошлогодней экспедиции на Горную базу: мята, чабрец и ромашка, чудесная заварка, которую под любым предлогом выпрашивает у него каждый второй.

— Есть дело поинтереснее перемывания капитанских костей, — вытащив из сумки найденного робота-вездехода, Ветер выкладывает его на стол перед коллегами. — Мы нашли шпиона. Уже бесполезного, но все равно.

Фауст приносит увеличительное стекло и отвертки, и чайный столик моментально превращается в операционный. Все трое низко наклоняются, загораживая друг другу свет. Ветер подключает провода к биокомпьютеру, и на экран выводится приветствие, а потом сигнал пропадает: вот и все, чего удается добиться от поверженного разведчика. По причине теперь уже нулевого КПД и общей полезности Фауст предлагает разобрать его на запчасти.

— Тебе лишь бы разобрать кого-нибудь, — ворчит Мелисса, однако от источника света великодушно отодвигается. Старшие наставники увлеченно разворачивают корпус маленькой вагонетки на гусеницах: на столе перед ними уже царство радиотехнического хаоса. Они раскрутили устройство по винтикам, нашли две камеры переднего и заднего полукругового обзора, встроенные геолокатор и радиоантенну, противоударный амортизатор, автоматическую коробку передач в уменьшенной копии и…

— Ого, больно, — Ветер вдруг выпрямляется, морщится, как от резкого удара. Мелисса тут же вскакивает:

— Что такое?

— Да странно, как будто… — не договорив, из нагрудного кармана термокомбинезона он вынимает маленькие часы на серебристом металлическом ремешке: те вибрируют, как будильник, и явно недовольно дергают всеми тремя стрелками. Фауст заглядывает напарнику через плечо:

— Это что?

— Это Тишины. Жгутся, говорю, больно, — Ветер берет часы перчаткой и кладет под увеличительное стекло, но, оказавшись рядом с ними, и полуразобранный механизм начинает вести себя странно: тянется к ремешку, как намагниченный. — Я хотел их проверить на бионастройки и переделать под нее, если что. Но теперь сомневаюсь…

Мелисса, не хуже старших мужчин разбирающаяся в химической инженерии, наклоняется над столом третьей.

— В часах и вашем трофее, похоже, одинаково настроенные биорежимы, — она задумчиво проводит пальцем по теплому ремешку. — Часы точно принадлежат лично Тише? Она… не нашла их, ни у кого не купила?

— Говорит, дед подарил, — вспоминает вдруг наставник. — Но ее дед умер десять лет назад. А развед-устройство явно новое. Да еще из-за Грани, не местное.

— И внутренний механизм отличается от часов, во всяком случае, система включения более усовершенствованная, — добавляет Фауст. — Слушай, Ветер, а можно настроить на умершего человека, если сохранились отдельные части его ДНК?

— Нет. Нужны живые нейронные связи. И даже если, то вряд ли кто-то будет сохранять ДНК рядового инженера.

— Я бы не сказала, что он был рядовым инженером, — Мелисса разворачивает к наставникам свой минибук, на котором по настоящим имени и фамилии Тишины она смогла пробить частичные доступные сведения о ее семье. Совсем крошечная доля информации, одни только имена и годы жизни, но все-таки лучше, чем ничего. — Васильев Андрей Никитич, год рождения две тысячи шестьдесят третий, год смерти две тысячи сто двенадцатый. Род деятельности — биофизик первой категории.

— Это не повод сохранять что-то. Это привилегия членов правительства, да и все равно воскрешать людей на основе их ДНК у нас пока не научились, — резюмирует Ветер, напряженно всматриваясь в стекло и вытаскивая пинцетом красный провод из коробки передач разведчика. — Погоди, Васильев? А еще кто?

— Мать — Богданова Наталья Андреевна, в девичестве, вероятно, Васильева. Год рождения две тысячи восемьдесят третий, год смерти две тысячи сто двадцать первый. Об отце и старшем брате сведения заархивированы, у меня нет доступа.

Ветер задумчиво расчесывает пальцами растрепанные русые пряди и, вглядываясь в маленький экран, надевает очки. По его всегда спокойному и бесстрастному лицу скользят хмурые тени.

— Так она сирота?

— Да, и похоже, не так давно.

— Ничего себе… А как ее зовут? Не говори, покажи. Мало ли…

Мелисса, осторожно оглядевшись (конечно, в базе нет никаких камер, но это лишь профессиональная привычка служащих), подвигает монитор к нему. Взгляд старшего наставника сперва ненадолго теплеет, а потом вдруг он резко отстраняется, одной рукой отталкиваясь от стола.

— Это точно все?

— Что — все?

— Больше у нее никого нет?

Мелисса напряженно всматривается в экран, но тот больше ничего не способен выдать. В этот день устали все, не только работники базы.

— Ну, дальних родственников система не отображает… Есть еще заархивированные, но я их не вижу.

Нервно постукивая пальцами по гладкому белому столу, Ветер сгребает груду проводов и винтиков, прячет в карман часы.

— Ладно… Это неважно. Давайте со шпионом разбираться.

Пойманный электронный девайс-диверсант обиделся на разбор по винтикам и больше не подает признаков жизни. Часы тоже притихли, вероятно, испугавшись подобной участи, и хотя вслух о них больше не вспоминают, у Ветра не выходит из головы странная схожесть механизмов. Может быть, это техническая ошибка, или просто кто-то взял знаменитые разработки инженера Васильева и использовал против его земли? Но кто, и откуда про них узнали за Гранью? Давно голова так не болела…

— Спать надо больше, — ехидничает Фауст.

— Что такое спать, — вяло отмахивается Ветер. — Грань трещит… У наших инициация скоро, а еще Новый год этот… Суррогат, а не праздник. Сами посудите, какой праздник в наших условиях.

— Самый обыкновенный, — Мелисса, услышав, прожигает его взглядом. — Они еще совсем дети, у них должны быть в жизни какие-то радости, кроме тренировок и лекций! Даже не вздумайте отменять!

— А ты пойдешь со мной на вечер, если я тебя приглашу? — Фауст снова влезает в диалог, эффектно откинув назад густые черные локоны и ловко подхватив Мелиссу под локоть. Санинструктор смеется:

— Пригласишь — подумаю!

— Ну так думай, — подмигивает Фауст.

— Ну так приглашай.

— А я что делаю?

— А ты спрашиваешь.

— Да ну тебя! Все медики такие зануды?

— С этого и надо было начинать, — улыбается Мелисса, и Фауст вместе с инструментами исчезает в подсобке. Все трое работали вместе практически с самого начала и никогда не ругались всерьез. Мелисса знала, что Фауст флиртует со всеми младшими сотрудницами чисто ради всеобщего ментального здоровья, поэтому особенно и не ожидала ничего серьезного. Однако, когда он уходит и шорох и грохот за стеной стихают, Ветер вдруг поднимает голову от своей радиотехники:

— А со мной пойдешь?

— Ты тоже спрашиваешь? — девушка, недовольно хмыкнув, смотрит на него неодобрительно: Ветру шутки не свойственны. Эх, научит его коллега плохому — мало не покажется.

Старший наставник молчит. Сосредоточенно хмурясь, ковыряет отверткой коробку передач, но его мысли витают далеко, потому что он раз за разом ошибается, вставляя пинцетом провод плюса в гнездо с минусом. Мелисса, сдвинув детали, поправляет его ошибку и осторожно присаживается на краешек стола:

— А как же твоя Юля?

Настоящее, не кодовое имя на базе звучит очень непривычно и странно. Но безопасность личных данных важна только при жизни человека.

— Юли нет, — тихо отвечает Ветер и, опустив отвертку, со вздохом протирает очки рукавом рубашки. — Она всегда будет в моем сердце, но я не хочу вспоминать это раз за разом. Это была очень простая операция, проклятый случай, она умерла у нас на глазах. Еще и моя Тиша… Если бы не короткие волосы, она была бы ее маленькой копией.

— Ты застрял в собственном прошлом, — тихо перебивает Мелисса и аккуратно, боясь обжечься, кладет руку ему на плечо. Ветер невольно вздрагивает, но не отталкивает ее. — Оставь его там. Живи дальше. Поблагодари ее за все, что было, и живи спокойно. Так трудно смотреть изо дня в день, как ты мучаешься.

— Я не мучаюсь. Но и забыть не могу.

— Я вижу, — с горечью вздыхает Мелисса. — Улыбаться перестал, виски поседели. Знаешь, мне правда очень жаль, и я не вправе лезть в личное, но прошло столько лет, а ты до сих пор мысленно с ней. Отпусти ее. Вам обоим от этого плохо.

— Ты что, веришь, что она жива?

— Конечно нет, — санинструктор медленно и ласково проводит рукой по форменной рубашке, чувствуя, как сжаты и напряжены его плечи. — Но я верю, что она смотрит на тебя. Наверняка она бы хотела, чтобы ты был счастлив. Счастлив даже без нее. Мы — не половинки друг друга. Каждый человек — это целый паззл, и иногда они идеально складываются, а иногда детали теряются. Да, у тебя больше не будет такой картинки, но будет другая.

Он снимает очки и вытирает двумя пальцами совершенно сухие глаза. В полной тишине слышно лишь негромкое тиканье часов. Она, вздохнув, поднимается и отворачивается к окну, водит пальцем по тонким линиям жалюзи.

— Это значит “нет”? — долетает в спину вопрос друга и коллеги после недолгой тягостной паузы.

— Это значит… Не знаю, — отчаянно шепчет она, сжимая виски двумя пальцами. — Просто не хочу, чтобы ты всю жизнь искал Юле замену. Я подумаю, хорошо?

Ветер молча кивает, и Мелисса уходит в свой блок. А у старшего наставника еще одна трудная задачка, и он до боли в глазах вглядывается в бликующее увеличительное стекло, положив под него рядом два механизма: от часов и от электронного шпиона. Все, как он и предполагал: механизмы очень похожи с поправкой на предназначение устройств, только без микроскопа нельзя проанализировать нуклеотиды из его биотехнологической части. Впрочем, и этого на первый раз достаточно: если разработки инженера Васильева известны за Гранью, значит, в том, новом государстве как минимум знают об уровне развития их технологий. Вряд ли более высоком, чем у них самих.