Четвертая масть

Глава 20 По заветам Ильича

На крыльце Валентин достал из кармана штанов мятую пачку «Мальборо» и начал её встряхивать, пытаясь заставить одну из сигарет выскочить, чтобы захватить её зубами. Я немного потупил, глядя на его мучения, но быстро опомнился.

— Позвольте помочь?

Он мрачно глянул на меня — и протянул мне пачку. Я извлек сигарету, подал ему фильтром, а потом быстро зажег спичку в горсти и подождал, пока он прикурит. Потом вернул ему пачку и достал свои «Ту».

Некоторое время мы молча курили.

— Этот дом вон там? — он указал сигаретой примерно в нужном направлении.

— Да.

— Жаль, что отсюда не видно ничего.

— Жаль… был бы дрон, было бы проще.

— Что за дрон? — заинтересовался Валентин.

— Да игрушка такая, небольшой корпус с видеокамерой, передатчиком и блоком управления, четыре пилона крестом, на них — электродвижки с небольшими пропеллерами, — объяснил я. — Вернее, сначала были игрушками, народ любил с ними развлекаться. А так их и в армии использовали, и полиция, и даже, кажется, в сельском хозяйстве — за урожаем следить.

— Вместо разведки? — он ухватил самую суть. — А чего не рассказывал? С такими-то системами наблюдения можно очень усилить нашу армию.

Я покачал головой.

— Да не до них же было, и вы про другое спрашивали, — напомнил я. — К тому же сейчас для этого нет… как это правильно сказать… материально-технической базы. Там же прорва того, что сейчас хоть и есть, но огромное. Аккумуляторы, оптика, экраны с нужным разрешением, системы связи и дистанционного управления. Помните, я про мобильные телефоны рассказывал?

Это было во время одной из наших бесед — я упомянул про бурное развитие сотовой связи и про носимые в кармане телефоны, которые были значительно мощнее, чем любой компьютер образца 1984 года. Их это заинтересовало, но когда они узнали — в моём изложении, конечно, — что для этого нужно, то сильно погрустнели. Развивать подобное сейчас в СССР вряд ли кто возьмется, хотя Валентин и припомнил разработку какого-то НИИ чуть ли не шестидесятых годов. Впрочем, телефоны в машинах тут были, но работали они на других принципах — кажется, это были спутниковые аппараты. Такие предшественники «Старлинка» от Илона Маска, чтоб ему пусто было.

— Помню, — кивнул Валентин. — В этих дронах тоже сложная электроника?

— Ну как сложная… — поморщился я. — Плата с диагональю сантиметров пять, на ней несколько чипов. А вот эти чипы сделать — не коту чихнуть. Ну и всё остальное тоже. Ещё и пластик должен быть нормальный, легкий, а не наше советское убожество…

— Вот прорывается в тебе антисоветчина, прорывается… — недовольно проворчал он, но без особой злости.

— Да какая там антисоветчина… — отмахнулся я. — Просто констатация факта. В общем, пока мы тут нормальные дроны создадим, надо будет уже за чем-то другим наблюдать, а не за соседним домом в поселке «Сокол».

— С этой точки зрения — да, ты прав. Но я всё же озадачу ученых, вдруг придумают что-то, что можно прямо сейчас использовать?

Да озадачь, конечно, подумал я и представил, как наши войска в Афганистане воюют в очень комфортных условиях и почти без потерь — заблаговременно видят приближение противника и сразу отрабатывают по нему из всего, что может громко бахать. Пока американцы очухаются, пока узнают, что там происходит, пока придумают свои аналоги «рексов» или «гарпий»… наши под шумок могут ещё и Пакистан какой-нибудь захватить.

— Там свои сложности будут, — всё же решил я высказаться. — У нас во время войны тоже все так думали — дроны, дроны… примерно с полгода. Потом всё к истокам вернулось — артиллерия, пехота, ракеты. Хотя дроны используются, что есть, то есть. Чтобы противник не расслаблялся. Так что направление перспективное, учтите, если…

Я едва не добавил «если победите», но вовремя оборвал себя. Впрочем, Валентин понял, что я не стал говорить.

— Мы уже победили, — жестко сказал он. — Иначе бы ты в этом доме застал не нас, совсем не нас, а кого-то другого… не такого дружелюбного.

— Знаю, — согласился я. — Мы с отцом Аллы тоже так решили, когда с утра Долгих на экране появился. Ну а ещё — за мной за ночь никто не пришел.

— А что, боялся, что придут? — усмехнулся Валентин.

— Боялся, конечно, потому что ничего хорошего для себя в этом случае не ждал, — пояснил я. — Уже даже прикидывал, как буду из Москвы на «Победе» прорываться. Правда, в большинстве вариантов я погибал.

Я на самом деле думал о таком исходе. Аллу бы пришлось оставить — в надежде, что она никого не заинтересует. И про гибель я ничуть не приукрасил, потому что закрыть Москву в этом времени было проще простого — в этой столице имелось считанное количество вылетных магистралей, которые и магистралями-то назывались только в сравнении с совсем уж узкими улочками. Перекрыть их не было слишком сложной задачей — судя по всему, заговорщики с ней справились, ну а уж для законной власти поменять персонал блок-постов на своих сторонников было бы просто-напросто логично. На «Солярисе» я бы попробовал преодолеть это препятствие на скорости, но «Победа» для гонок не предназначалась изначально. Впрочем, и изделие корейского автопрома явно двигалось медленнее самых медленных пуль — поэтому свои шансы выбраться на оперативный простор Московской области я оценивал очень невысоко.

— И всё равно рискнул бы… — сказал Валентин, отбросил окурок и попросил: — Прикури ещё, пожалуйста. Смело, но глупо.

Я выполнил его просьбу, но сам закуривать не торопился.

— Как вас ранили? — поинтересовался я.

Он немного помолчал — видимо, прикидывал, что мне можно рассказывать.

— Не все сотрудники комитета поняли наши цели… — тихо сказал он. — Не всех мы готовы были отпустить с миром. И не всех могли отпустить. Пришлось брать в руки оружие… не пускать же в здание армейцев. Поэтому сами. Вот и схлопотал пару дырок.

— Смело, — вернул я его подколку. — Но глупо. И, подозреваю, парой дырок не обошлось? Что врачи говорят?

— Что жить буду, — поморщился он. — А вот рукой потом придется заново учиться действовать.

— Научитесь. Как настоящий полковник — просто обязаны научиться.

— Вообще-то уже генерал-майор. Сегодня приказ был, — с натугой улыбнулся он и процитировал: — «За успешные действия по задержанию врагов Советского государства…». Хотя ничего успешного я не совершил, только под пули подставился.

— Быстро вы… так к концу недели и генералиссимусом поздравлять придется, — искренне сказал я. — Хорошо быть на правильной стороне истории… Может, и мне чего обломится? Шучу, шучу! Ничего мне не надо. Лишь как в песне — жила бы страна родная.

— И нету других забот? Хорошо, если так, только ты всеми своими делами доказываешь, что забот у тебя много и помимо блага страны. Так… — он резко повернулся в сторону дома Боба — или неведомых мне Мозиных из Минвнешторга… — Кажется, началось…

Я ничего не слышал. До меня доносились звуки большого города, которые в этом поселке были приглушенными, но узнаваемыми — несмотря на государственный переворот, по улицам по-прежнему ездили машины и шумел ветер в деревьях. Мне показалось, что где-то недалеко проехала некая машина со спецсигналом — то ли милиция, то ли «скорая помощь». Но никаких автомобилей, подъезжающих к тому дому, я не слышал.

— Они пешком что ли? — вопрос прозвучал тупо.

— Конечно, а как же иначе? Или ты думал, что они подкатят к дверям и посигналят, чтобы предупредить всю округу о своём прибытии? — с явным сарказмом спросил Валентин. — Пешком, ещё и разделились, блокировали участок со всех сторон, чтобы мышь не проскочила. Не бойся, ребята там опытные, я эту группу помню, у них там и командир заслуженный, в семьдесят девятом дворец… — он резко оборвал себя. — В общем, не ссы, студент, всё нормально будет.

— Да я не ссу, — проворчал я. — Валентин… мне последние дни только одно не дает покоя…

— Да? Всего одно?

— Ну… многое, конечно, не дает, но если разобраться, то да — всего одно.

— И что же это?

— Почему вы решили устроить переворот именно сейчас?

На этот раз пауза была более долгой.

— Так… ну-ка прикури мне ещё одну, — он протянул мне свою пачку, и потом сделал пару долгих затяжек. — Тебе это действительно важно? Или просто интересно?

Я тоже немного подумал.

— Больше, конечно, интересно, — признался я. — Но и важно — тоже.

— Так не бывает, — отрезал Валентин. — Выбери что-то одно.

— Это же не лотерея, — парировал я. — Тут можно и два варианта выбрать. Если позволите, я поясню… время же вроде есть?

— Есть, там пока готовятся, — он кивнул в нужном направлении. — Ну поясни.

— Да это просто, думаю, вы и сами уже догадались. Помните, я рассказывал вам о том, что в будущем появились развлекательные книги о таких, как я, о попаданцах? — Валентин кивнул. — Я их читал, восхищался их героями, их знаниями и способностями менять историю. Ну а когда сам оказался в этой ситуации, то понял — я вообще не знаю, что нужно сделать, чтобы что-то изменить. Я не знаю, к кому обратиться, чтобы на Чернобыльской АЭС не стали проводить тот эксперимент, который закончился катастрофой, кому рассказать, что через три года надо будет эвакуировать людей из Спитака, чтобы число жертв было не несколько десятков тысяч, а ноль. Книжные попаданцы бежали к главным, а что делать мне? Идти к Черненко? Он умрет задолго до этих событий и со здоровьем у него не очень… к тому же я просто не знаю, как попадают на прием к правителям такого уровня — это мне тоже нужно было узнать. А поверит ли он мне? Не знаю, я мог и доказать ему, что говорю правду, но мог отправиться прямиком в дурку. Ещё и распад Союза — это спустя тридцать лет всё было очевидно, а когда я попробовал привести мысли в порядок уже здесь, то просидел неделю в библиотеке… зазря просидел. Ну а потом с вами познакомился, признался, что-то рассказал… сумбурно рассказал. А вы — раз, и решили брать власть. Вот мне и интересно, что из моих рассказов повлияло на вас, почему вы выступили? Ведь в той моей жизни ничего подобного не было… сами же говорили, что наш ГКЧП опоздал, причем конкретно.

— Хм… ты и сейчас говоришь очень сумбурно, — сказал Валентин. — Но я тебя понял. Тебе интересно, что мы услышали в твоих рассказах?

Я кивнул.

— Пожалуй, да. Не то, что я рассчитываю снова попасть куда-нибудь ещё, но никогда не знаешь, что пригодится в жизни.

— Предусмотрительно, — он усмехнулся. — Но вряд ли я открою тебе какие-то тайны. И вряд ли ты сможешь их использовать, даже если вдруг на твоем жизненном пути снова когда-нибудь возникнет аналогичная аномалия. Впрочем, если так случиться — сразу иди к Михал Сергеичу и проси разыскать меня. А мне назови те две фамилии предателей в комитете. Остальное мы сделаем сами.

Я не поверил своим ушам.

— И всё? — недоверчиво переспросил я. — А все эти рассказы про Горбачева, про перестройку, про тот же ГКЧП, про распад страны, наконец? Они что — вам совсем никак не помогли?

— Разве что укрепили нас в нашей правоте… — Валентин с сожалением посмотрел на то, что осталось от сигареты, и отшвырнул её в траву.

— Мда… — протянул я рассеянно. — Не получилось из меня прогрессора.

— Стругацкие? — блеснул эрудицией Валентин.

— Они самые…

— Эй, ты не раскисай, — он ободряюще хлопнул меня по плечу. — Всё-таки первый камешек, который сдвинул лавину, был именно твоим.

— Да, но я и не подозревал, что… я же тогда вообще не знал, что говорить, нёс первое, что в голову пришло.

— Иногда импровизация удается лучше всего, — Валентин дернул здоровым плечом. — Мне, кстати, больше интересно, что там у вас случилось с нами… но, в принципе, я догадываюсь. Меня через год, скорее всего, выперли на пенсию — выслуга есть, дали бы очередное звание и до свидания. Михал Сергеича, думаю, уволил Рыжков, он бы обязательно поставил на его место своего человечка. Товарищ Долгих так и закончил бы кандидатом в члены Политбюро — то, что Горбачев ему завидовал, ни для кого не секрет. Остальные… фамилии называть не буду, часть ты скоро и так узнаешь, а про других тебе и знать не надо… судьба остальных, думаю, сложилась бы по-разному. Кого-то могли и того… слишком большой змеиный клубок собрался, не ожидали мы такого. Но ты назвал нам две фамилии, а остальное… остальное было делом техники.

— Техники… — эхом откликнулся я, — Только не говорите, что вы смогли всё это подготовить за полтора месяца. Те же войска в Москве…

— А смысл это говорить? — улыбнулся Валентин. — Это будет вранье, а настоящие коммунисты не врут. Да и особого секрета тут нет. В Генеральном штабе есть самые разные планы развертывания войск. И некоторые из них предусматривают ввод подразделений в большие города. Например, в Москву. Захват здания комитета мы обсудили быстро… нас только Кремль беспокоил, но они вчера ночью сдались, даже стрелять не пришлось. Правда, теперь начинается самое трудное.

— В смысле?

— В прямом. Ты же недавно сдавал экзамен по истории и должен понимать — захватить власть не очень сложно… мосты, телефон, телеграф — всё по Ленину. В наших условиях — газеты, телевидение, те же мосты, аэропорты и вокзалы.

— Рынки, банки, рестораны… — не удержался я.

— Это что?

— Анекдот перестроечный… так себе, не смешной, — отмахнулся я. — С захватом мне всё понятно. А с удержанием что?

— Удержать власть очень трудно… — Валентин чуть осуждающе покрутил головой. — Заставить старые кадры работать в новых условиях, сделать так, чтобы всё начало функционировать как следует — эта задача не всем по плечу. Но ничего… большевики в семнадцатом справились, думаю, и мы осилим. Всё, иди, открывай ворота, сейчас твоего Боба нам принесут.

Я послушно двинулся к калитке. Ноги, правда, были какие-то деревянные, и в голове неприятно шумело, словно после ударной порции водки. Но я точно не пил — просто рассказ Валентина так на меня подействовал. Как там было у поэта — нам не дано предугадать, как наше слово отзовется? Вот и отозвалось. Я-то разливался соловьем, описывая этим ребятам все ужасы, которые сулит стране приход Горбачева, а у них уже была организация, способная на захват власти. И ведь действительно — всё по науке, человек оттуда, человек отсюда, один министерства держит, другой в КГБ вес имеет, третий с промышленностью на ты, четвертый… Валентин не назвал тех, других, но там и так всё было ясно — армия целиком или по частям, сухопутные войска, ПВО, авиация, иначе никакие самолеты до Ходынки не долетели бы, сейчас всё-таки не восемьдесят седьмой. У них было схвачено всё. Только они чего-то не знали, выступать открыто опасались — и в моем варианте истории так и не выступили. Но тут к ним попал самый настоящий человек из будущего, назвал пару фамилий — и спустил, образно выражаясь, спусковой крючок. Хотя, может, и не образно. Я пока не знал, что они сотворили с тем же Черненко.

Но до калитки я добраться сумел. Оглянулся на Валентина, тот кивнул, я открыл защелку — и во двор ввалились четыре человека. Трое были на своих ногах, во вполне современной по моим представлениям о будущей армии форме — нагнанные в город солдаты носили древнее хэбэ. Эти же были в камуфляжных пятнах, сверху все трое носили бронежилеты, а вооружены они были совсем небольшими «Калашниковыми» со сложенными прикладами — я не помнил точно, как называлась эта модель — и пистолетами в кобуре, что висела на поясном ремне[18].

Двое из них тащили четвертого — он был со связанными руками и ногами и без сознания, и его голова безвольно моталась при каждом шаге.

Меня эта троица удостоила лишь мимолетного взгляда. Они прошли мимо, и я поплелся за ними. Потом один из них обратился к Валентину:

— Товарищ полковник, задание выполнено. Какие будут указания?

— Спасибо, старшой, — кивнул тот. — Вон, в сарай его киньте. Сопротивлялся?

Кажется, это и был тот самый старший лейтенант Хорошилов. Знаков различия на их форме не было.

— Никак нет, лежал на диване, смотрел телевизор. Оружия не было, только вот это, — Хорошилов неуловимым движением извлек откуда-то знакомый мне нож и рукоятью вперед передал его Валентину. Тот взял, повертел в руках.

— Штатный?

— Да, от АК-74.

— Хорошо.

Пока они рассматривали орудие убийства, двое других членов группы дотащили Боба — а я уже не сомневался, что это он — до сарая. На самом деле это был весьма просторный домик в углу участка, в котором могла бы с комфортом жить небольшая семья; возможно, так оно и было — я не исключал, что там при нужде обитали, например, всякие официантки и поварихи.

— Мы ещё нужны?

— Нет, всё. Благодарю за службу.

Козырять они не стали — просто молча развернулись, и, снова не обратив на меня никакого внимания, цепочкой вышли с участка.

— Хорошие ребята, — тихо проговорил Валентин. — И хорошо, что они на нашей стороне. Ну что, ты узнал этого человека?

— Да, это Боб, — подтвердил я.

Про «полковника» я уточнять не стал — мало ли какие у них отношения.

— Хорошо… тогда пойдем знакомиться с ним поближе?

Нож он как-то хитро засунул за один из бинтов, которые выглядывали из-под разрезанной рубашки.