Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 5 Охота

К выходным наконец-то разобрались с огородом. Очередным пунктом по важности при выживании, конечно же, является охота. Чем охотиться и на кого? Над этим глобалили всю неделю, пока шли посадки. Никто не имел опыта ни в охоте, ни в рыбалке — как-то не сложилось исторически. Уже четвёртое поколение жило и работало в городе, хоть и в частном секторе. Вся охота, которую вёл Михаил, заканчивалась колкой поросёнка или отрубанием головы курицам. Гости тоже не из тайги пришли. Да, Андрей выезжал пострелять, но настоящей охотой никогда не занимался, даже ружьё брал у друзей.

Сетей и удочек нет, вообще никакого рыболовного снаряжения. Опять же, все знания о рыболовстве — чисто теоретические. Когда соседские мальчишки бежали на пирсы рыбачить, Михаил сидел с книжкой.

Ружья тоже нет — на охоту в семье никто ни разу не ходил. Не чувствовал Михаил предрасположенности к этому занятию. В детстве, на уроках военной подготовки, Миша вечно попадал в «молоко». О какой охоте тогда может идти речь? Другие варианты — тоже побоку. Даже если собрать примитивный лук, то для тренировки нужна уйма времени. Значит, мелочь в виде зайцев или птиц, тоже отпадает. Мысль о более удобном в использовании арбалете отложили на потом. Пока его сделаешь — с голоду сдохнешь.

Остаётся крупная дичь. А вот она уже опасна — бык или лошадь легко догонит и искалечит, а то и убьёт неприспособленного городского жителя. Хотя, риск того стоит. Можно получить мяса сразу на месяц. Главное, правильно сохранить его. Но сначала надо догнать и убить. Или поймать.

Основной целью предварительно обозначили лошадей, оленей или коров — что попадётся. Мамонтов изначально решили не трогать, так же, как другую мегафауну — шерстистых носорогов, большерогих оленей. Кто может обитать в этой местности — неизвестно, но живая мегафауна — залог правильной экологии тундростепи. Пущай пасутся. Всё это Михаил старался донести до остальных, насмотревшись всяких передач о доисторических временах.

Мелких копытных не рассматривали по другой причине. На них надо охотиться со стреляющим оружием, а не с копьём. Ловить коз, сайгаков и тому подобное невозможно. Эти мелкие бестии взбираются по почти отвесным скалам — от четырёх медлительных людей они легко уйдут.

Вышли снова все вместе. Мишку тоже не стали привязывать. Новый опыт надо получать всем — и людям, и собакам. Если не дурак, то на крупную дичь не станет лезть, а мелкая ему не страшна. С собой, кроме копий, ножей и воды во фляжках, решили ничего не брать. Далеко забираться не предполагалось. Так зачем таскать с собой еду, если вечером уже дома будут? Не на пикник ведь собрались.

Пошли на юг уже исследованной тропой. Мишка сразу же рванул на разведку в кусты. Шум листвы быстро затих вдали. Без приключений добрались до большой поляны. Медведица не ленилась и уже паслась здесь. Снова из кустов раздавалось чавканье и хруст веток. Начали потихоньку обходить, стараясь не шуметь. Только не учли, что ветер сегодня дует в другую сторону. Медведица привстала, по грудь высунувшись над зарослями, и завертела носом. Все замерли, не дыша. Но зверь, не учуяв опасности для себя или детёнышей, вернулся к трапезе. Уже благополучно удалились от тревожного места, когда сзади послышался возмущённый рёв, а за ним — перепуганный визг пса. Через несколько секунд Мишка выскочил из кустов и прижался к ноге хозяина.

— Что, хвостатый? Полез на хозяина леса и перетрусил? — Человек успокаивающе потрепал его по загривку.

— Хозяйку, — поправила Ирина.

— Что?

— Это ведь медведица. Значит — хозяйка.

— Да-да-да… — Спорить Миша не стал и очень надеялся, что это сейчас было не проявление экстремального феминизма, а просто тяга к точности слова. Очень не хотелось бы раздоров в случайно сложившемся коллективе.

— Идём дальше?

Может, это странно, но согласились все. Походный порядок быстро восстановили, отряд снова зашагал между деревьями. Пёс, всё ещё вздрагивая время от времени, людей больше не покидал.

Вот и обрыв, до которого они дошли в прошлый раз. Не такой уж и высокий — склон подмыло меньше, чем на высоту человеческого роста. Но и такая высота позволяла лучше осмотреть окрестности. Вблизи никого не наблюдалось. А в прошлый раз было не протолкнуться. Вероятно, стадо, которое они видели неделю назад, откочевало. А куда ломануться им самим? Дальше на юге — настоящая тайга. Туда пока соваться рано. Вот научатся хоть чему-то, тогда можно разведать.

Михаил попытался разглядеть хоть что-то в подзорную трубу. Для этого пришлось спуститься с обрывчика и отойти от него, расширяя кругозор. Хотя возвышенность позволяла глядеть дальше, но очень мешали кусты и деревья.

— Надо было вообще начать разведку, забравшись на скалу. — Заметил Андрей.

С этим все согласились. Но легко быть умным потом, а ты попробуй сразу.

— Но тогда мы зря потратили бы часа два, — возразила Ольга.

И с этим все тоже согласились. И опять же: хорошо быть умным заранее…

Вскоре начинающие охотники нашли искомую цель. Даже две: в нескольких километрах, и на востоке, и на западе кто-то пасся. Здраво рассудив, что идти к жертве надо навстречу ветру, повернули на запад.

День только начинался, солнце светило сзади. Потому вся равнина впереди прекрасно просматривалась. Особенно проплешины, оставшиеся после неоднократных проходов стад травоядных. Нет, степь не постригли «налысо», но среди трав высотой по пояс и грудь человека проходили странно криуляющие трассы, где растительность доходила до колена, а то и вовсе утоптана заподлицо. Непонятно, какой логикой пользовались животные, потому что эти степные автобаны шириной в сотню или две метров могли долго идти прямо, потом резко свернуть, завертеть восьмёрку или спираль. Самое логичное, что предположили путешественники, это то, что в таких местах подземные воды ближе к поверхности, и здесь трава сочнее. И даже кусты растут — лакомство для мамонтов и коз. А может, стадо постоянно старается шагать по ветру: хищники сами идут навстречу воздушным потокам, потому учуять их нельзя — надо раньше увидеть. А об опасности с тыла предупредят запахи. Или работают оба эти фактора, плюс сто-пицот неизвестных.

Зато перед глазами мелькал пример, как именно пасутся стада. Охотники несколько раз останавливались, наблюдая в подзорную трубу за экзерцициями. Всё как в детской песенке: «коровы шли на водопой организованной толпой». Несколько мамонтов на расстоянии в 30–40 метров друг от друга брели в одну сторону, делая небольшие зигзаги. Сразу за ними, так же задумчиво, поедали траву крупные рогатые животные: туры, бизоны или яки — не ясно. Мало того, что далековато, так ещё никто из охотников не разбирался в этом вопросе. Может, в эти времена жили какие-то другие, древние бизоно-туро-яки. Понятно только, что они имели очень высокую мохнатую холку и полукруглые рога. Бизоно-туро-яки оказались самыми дисциплинированными — они явно держали стельных самок и детёнышей в середине строя, быки же и одинокие коровы бродили по периметру. По первым прикидкам, стадо КРС насчитывало около сотни голов.

Следом за крупняком по степи носились стайки мелких лошадок размером с пони, и что-то козлорогое. Эта мелочь собиралась в группы по 10–15 голов и бегала зигзагами. Проскачет сотню-другую метров, встанет, пощиплет травку, и снова дружно сорвётся с места.

До первых потенциальных жертв оставалось меньше километра, когда из зарослей раздалось рычание Мишки, тут же его испуганный визг, и собакен выскочил к хозяевам. Люди — для безопасности — предпочитали идти по тем местам, где траву уже подъели и затоптали, а пёс носился где-то рядом по кустам, обследуя округу.

В этот раз он явно на кого-то напоролся. Вслед за псом, спрятавшимся за спинами людей, из высокой травы выскочил огромный хищник. Гигантская кошка, не меньше чем по грудь человека, увидев новых противников, притормозила, оценивая обстановку. Пасть разинулась, показывая длинные жёлтые клыки, и степь огласил низкий рёв. Все непроизвольно наклонились вперёд, уперевшись покрепче в землю, и выставили копья перед собой. Так существовал хоть призрачный, но шанс отбиться.

Выбрав Михаила, стоявшего с краю, хищник рванул вперёд, делая небольшой фланговый обход — так он мог не опасаться остальных. Мужчина припал на колено и упёр пятку копья в землю. Он уже почти распрощался с жизнью, рассчитывая хотя бы немного достать противника, когда сзади выскочил обезумевший от ужаса тёзка. Завывая от страха, но всё-таки преодолев панику, пёс бросился на защиту хозяина и вцепился саблезубу в пах. Тот не ожидал такого позора, и, вместо нормального прыжка получился наскок. Зверь немного недопрыгнул до цели и по инерции напоролся грудью на копьё. Острие, поправленное в последние доли секунды, вошло в надключичную ямку, разорвало трахею и застряло в позвоночнике. Кошка ещё стояла, но уже не могла двинуться — копьё под ударом вошло в землю, принимая на себя вес хищника. А зверь ещё пытался рычать, пускал кровавые пузыри.

Михаил очумело отодвинулся от гигантской ощеренной пасти и плюхнулся на зад. Медленно сглотнув, он поглядел на остальных. Мужчину затрясло. Потянувшись к нагрудному карману, он неожиданно для самого себя достал початую пачку сигарет. Удивлённо повертев её, закурил сигарету. Непривычные к табачному дыму лёгкие зашлись кашлем.

— Миша, а откуда сигареты? — Настороженно спросила супруга. — Ты же не куришь.

Мужчина только отмахнулся, не имея силы что-либо сказать.

— Миша!

В голосе появились визгливые нотки — нервы горожанки сдали, не выдержали встречи с диким миром. Поняв, что сейчас начнётся истерика, Михаил решил прервать её неожиданным ходом. Он постарался набрать побольше табачного дыма и, одним движением оказавшись перед лицом жены, внезапно запечатал её рот поцелуем и выпустил весь дым ей в лёгкие как раз в тот момент, когда она хотела вдохнуть. Организм, отвыкший от никотина за долгие годы без курения, получил ударную дозу наркотика и «поплыл». Ольга после зачатия ребёнка бросила курить, и теперь это сказалось.

— Сосед в Новый год приходил. Мы на улицу несколько раз выходили разговаривать. Наверно, он оставил. — Спокойно объяснил мужчина.

— Поняла… — Так же тихо ответила супруга, ошарашенно глядя на мужа.

Ещё раз оглядев всех, уже более осмысленно, Михаил пнул притихшего зверя, завалив набок странное сооружение. Несколько раз дёрнув, он кое-как сумел вытащить оружие. Мужчина осмотрел наконечник. В основном копьё выдержало удар по кости, лишь немного изогнувшись на самом кончике — в самой тонкой части образовался слабый двойной изгиб в виде буквы «S». На боевых свойствах это не должно отразиться, а потом можно дома поправить на наковальне. Присев возле скалящего окровавленной пастью Мишки, мужчина обнял того за шею и потрепал по холке.

— Ух, ты ж какой молодец! Молодец… Прекрати, дурень!

В последний момент мужчина схватил пса за ошейник, уворачиваясь от кровавых слюней. Мишка, в эйфории от похвалы хозяина, полез целоваться.

Утихомирив счастливое животное, Михаил распрямился. Надо срочно разведать, что же именно произошло там, в зарослях. Если в густой траве скрывается ещё одна гигантская кошка, то требуется узнать об этом как можно быстрее. Показав жестом, что все идут параллельно, он, с верным копьём наперевес, зашагал по просеке, которую проломил саблезуб. Остальные пристроились рядом. Девушки немного отстали, опасаясь возможного хищника. На острие атаки оказались мужчины. Впрочем, в истории всегда так было.

Шагали осторожно, медленно раздвигая стебли и опасаясь нападения каждую долю секунды. Наконец, впереди показался просвет. Пройдя меньше пятидесяти метров, охотники вышли на край поляны. Трава в радиусе десятка метров лежала, примятая и порванная во время борьбы. В центре лежала окровавленная туша зубра — Михаил наконец-то вспомнил, как называли европейского родственника бизонов. Далее шла ещё одна просека, откуда, видимо, и появилась погоня. Примятая трава показывала примерно туда, где паслись гигантские коровы. Теперь понятно, почему местный КРС так зашухарился: наверно, саблезуб отогнал слишком увлёкшуюся особь, а остальные резко сгруппировалист после этого.

Михаил обошёл дозором трофей. Туша явно не тянула на взрослого быка. Но и не телёнок. Так, молодой бычок. В крови жертвы уже хозяйничали мухи. То ли ели, то ли откладывали яйца, а может купались — извращенки такие, Елизаветы Батори каменного века.

— Так, студенты, записывайте! — Приняв позу лектора, произнёс Михаил. — Кхм-кхм! Жертва получила раны, не совместимые с жизнью, в область шеи. После чего умерла от потери крови.

— Профессор, а умерла или умер? То есть, это ОНА или ОН?

— Выкрики с мест я не разрешал, Ольга Батьковна. Но!..

Михаил обошёл тушу.

— Пока это сказать невозможно, жертва лежит на животе. Определяется по характерным органам, а они находятся на животе.

— А по форме ушей или задницы слабо? — Поддела супруга.

— Задницы, говоришь… Ну, да.

Приподняв хвост, «профессор» принялся пересчитывать отверстия:

— Одно… Одно… Ну, и для верности — третий раз. Одно. Господа, это ОН!

— Ладно. Посмеялись, и хватит. — Андрей попытался принять серьёзный тон. — Давайте утащим эту гору мяса, а то за нас всё мухи съедят.

— Профессор. А как мы утащим эту особь домой? — Ольге понравилось ролевая игра, позволившая сбросить напряжение.

— Домой… Домой… Пора домой… — «Профессор» задумчиво ходил кругами. — Шкура нужна… Мяса нужна… Костя нужна… Всё нужна! Вай!

— А кости зачем? — Спросила Ирина.

— Ну, не вечно же у нас будут вещи из будущего. Надо учиться делать что-то из местного материала.

Мужчина попытался поднять голову бычка. Получилось только с максимальным приложением сил.

— Хотя, ну его. Возьмём, что получится. Не будем жадничать. План такой: переворачиваем на спину, снимаем шкуру, отделяем мясо от костей. В шкуру складываем мясо и некоторую съедобную требуху. Потом связываем ноги попарно и на копьях вчетвером несём всё домой. Хочу унести всё разом. Оставлять не стоит, потом от падальщиков придётся отбиваться.

Опыт разделки имелся приличный, особенно у Михаила с Ольгой. Андрей тоже в детстве видел, как разделывают курицу — в советское время тушки продавали непотрошёные. Так что морально был готов. Только Ира ни разу с этим не сталкивалась.

Совместными усилиями, с помощью копий, перевернули зубра на спину. С боков подложили несколько камней, чтобы туша не вертелась. В таком положении мужской отросток увидели все.

— Всё-таки это мужик, — подвёл итог Андрей.

Не успели ещё приступить к работе, а уже начали доставать мухи, эскадрильями тяжёлых бомбардировщиков налетавшие со всех сторон. Помучившись пару минут, назначили Ирину главным опахальщиком, всё равно она даже смотреть не может в сторону туши, а так хоть отвлечётся. Девушка нарезала длинный травяной веник и с остервенением принялась крутить им. Она умудрилась даже сбить нескольких и зверски растоптать. «Значит, убийство как таковое ей не претит», — решил Михаил. — «Это хорошо. Может, привыкнет к дикой жизни. А мы пока начнём…»

Начал с головы. Отрезал её по второму позвонку и отставил — пусть падальщикам достаётся. Там, конечно, много съедобного по меркам более поздних времён, но мучиться с этим не хотелось. Только язык вырезал и кинул собаке — пусть полакомится. Дальше надо было разрезать шкуру по всей длине — от шеи до паха. Очень муторно оказалось расправлять густую шерсть, чтобы она не лезла в разрез и не прилипала к мясу. Это ж не коза, у этого бугайчика почти ничего не видно в густых зарослях. А требовалось не задеть писюн, обрезать шкуру вокруг него. Потом обойти заднее отверстие — тоже ничего приятного, если что-то из него попадёт на уже разделанные куски. От вони трудно избавиться, даже поливая вёдрами воды, а у них жидкости всего ничего. Только чтобы руки в конце помыть.

Теперь разрезы по внутренней стороне ног — почти до копыт, до последнего сустава и вокруг него. Михаил не стремился снять как можно больше шкуры, но надо же будет каким-то образом завязывать лямки. Помощникам приходилось вдвоём удерживать каждую конечность, пока он обкорнает её и отрежет самую нижнюю часть — не тащить же кости. Они составляют не меньше половины веса.

Через час шкура легла на землю, держась на туше лишь за спинную часть. Сдирать такую толстую кожу оказалось трудоёмким процессом. Обычным для мелких животных способом, когда под шкуру втыкается прямая ладонь, получалось плохо. Но быстро нашёлся альтернативный вариант. Немного помучившись, обломали бычку рога. Притуплённые рога не прорывали шкуру или брюхо, зато работали как рычаги.

Теперь самая грязная работа. Вскрыв мешочек с причиндалами, но не отрезав его от туши, Михаил перекинул хозяйство бычка к хвосту. Брюшные мышцы с треском лопались, натянутые внутренним давлением, стоило только прикоснуться лезвием. Чтобы не задеть потроха, мужчина ввёл в разрез нож и резал снизу вверх, прикрывая остриё пальцами. Затхлые миазмы вырвались наружу, как будто рядом открыли канализационный люк. Ирина не выдержала и отбежала в сторону.

— Маши, блин! — В три голоса рявкнули потрошители.

Стоило девушке прекратить работу, как тут же налетели стаи мух и мошкары, полезли в рот, уши, глаза. Справившись с конвульсиями, Ира подобрала веники и принялась махать особенно яростно, стараясь не дышать и не смотреть в ту сторону.

Как вытащить всё это добро, не запачкав всё вокруг? Технология отработана тысячелетиями. Сначала завязывается так называемое «говённое» горло. Несмотря на неприличное простонародное название, это всего лишь пищевод. Надо перекрыть путь той биомассе, что скопилась в желудке. Кто-то по-современному завязывает тесёмкой. Но есть более древний способ. Тем более, что лишних тесёмок и шнурков у охотников не имелось. Для начала всё, что осталось в пищеводе, проталкивается вглубь. Потом сам пищевод вытягивается как можно дальше — не меньше, чем на треть. Аккуратно подрезается наружный склизкий слой и сворачивается валиком к горловине. Главное, не прорезать трубку пищевода — он очень тонкий. Осталось только в этом месте завязать кишку узелком — валик на конце не даст узлу соскальзывать. Всё это нужно, чтобы вытаскивать потроха из груди. Они тянутся в сторону живота, что чревато. Со стороны хвоста можно так не заморачиваться — просто держишь рукой выход, пока вертишь кишки и отрезаешь всю эту часть. А дальше уже не имеет значения — полезло всё наружу или нет.

Вытаскивать требуху тоже надо уметь. Кроме кишок с ароматным содержимым, есть и другие органы, целостность которых не рекомендуется нарушать. Первое — вырезать мочевой пузырь и вместе с пиписькой откинуть подальше. Михаил оставил только тестикулы, бросив их на расправленную шкуру. Если никто не захочет, так он и сам с удовольствием съест. Очень питательные части мужского организма. У рыб-мужиков есть такие же, и по нежному вкусу, и по происхождению — это молоки, которые многие едят и не заморачиваются, откуда они.

Поручив Ольге зажать то место, откуда рождается навоз, Михаил потащил петлю кишок в кучу отходов. Туда уже попали копыта, писька, голова, а вскоре и остальное окажется здесь. Обычно, чтобы не заморачиваться, выламывали топором лобковую кость и часть крестца с хвостом. Всё это, болтаясь на прямой кишке, улетало в яму. Сейчас у Михаила вызывал сомнение такой вариант. Походный топорик не справится с толстыми костями. Да и жалко его. Пришлось миллиметр за миллиметром срезать плотно приросшую в этом месте кожу. Так, чтобы не задень вонючий сфинктер. Учитывая близорукость потрошителя, который не видел детали дальше двадцати сантиметров, ароматов он наглотался.

Отвернувшись от сюрреалистичной картины растянувшихся на десяток шагов кишок, соединяющих две окровавленные кучи, Михаил вернулся к потрошению. Остались почки, которые надо искать в натёкшей крови. Хотел сначала обрезать и выкинуть брюшину, чтобы не заморачиваться с отмачиванием пропахшего мочевиной мяса, но передумал — собаку тоже кормить надо.

Печень — ещё одна опасная вещь, которая может испортить всё мясо. Точнее — желчный пузырь. Аккуратно подправляя направление кончиком ножа, вырезал жёлто-зелёный мешочек и кинул в отходы. Печень прилегла рядом с уже вынутыми органами.

Остаётся только сердце. Лёгкие тоже съедобны, Но зачем тащить кусок резины, который никто не захочет жевать? Взрезал по периметру диафрагму, всё так же аккуратно — закрывая остриё пальцем. Всё ещё тёплый желудок вывалился в брюшную полость, за ним легко потянулись лёгкие с сердцем. Несколько движений ножом, и сердце падает рядом с печенью. Набитый травой желудок и прицепившиеся к нему лёгкие пришлось нести втроём. Выгребли свернувшуюся в брюхе кровь и вернули на место то, что не стали выкидывать.

— Фух! Неужто всё? — Потрошитель вытер предплечьем набежавший пот.

— Стой! — Попыталась остановить жена. — Хотя, уже поздно. Ты и так успел перемазаться.

Невозможно не запачкать рук, когда режешь трупики. А ещё вокруг летают всякие муханоиды, щекотя то нос, то лоб. Михаил оказался замазан в крови по локоть не в фигуральном, а в прямом смысле. Лицо тоже представляло из себя окровавленную маску. Очень хотелось умыться, но оставалось ещё одно грязное дело — завязать попарно ноги у шкуры, чтобы продеть копья в эти петли. Вот теперь можно умываться. Помощникам хватило плеснуть пару раз, дальше ладоней они не испачкались. Зато главному забойщику пришлось истратить всю фляжку, и всё равно отмылся не до конца.

Умывшись, Михаил снова шагами замерил бычка. Достал трубу, понаблюдал за стадом, удалившимся уже на приличное расстояние. Снова оценивающе посмотрел на трофей.

— Что смотришь? — Поинтересовался товарищ.

— Да вот, прикидываю — пил он еще молоко или нет.

— А в чём разница?

— Если ещё питался, то хорошо бы вырезать сычуг. Для сыра, творога и прочего — незаменимая вещь! Но, есть мнэные, — продолжил он с грузинским акцентом. — Чьто это нэ малакасос!

И снова без акцента:

— Хотя, на будущее надо посмотреть, вспомнить анатомию.

Охотник подошёл к вываленным кишкам, перевернул палкой бурдюк многокамерного желудка.

— Вот этот кусочек, наверно, и есть сычуг — между большим желудком и тонкой кишкой.

— У человека здесь двенадцатипёрстная кишка, вроде.

Андрей тоже подошёл, чтобы рассмотреть поподробнее.

— У человека двенадцатипёрстная, а у коровы — сычуг. Точнее, у телёнка. Ладно. Давайте сматываться отсюда. Полдень давно прошёл, надо до дома успеть.

Судя по положению солнца, уже протикало часа два. Пора и честь знать. Тем более, что Мишка уже заколебался охранять территорию от стаи каких-то падальщиков. Те немного проигрывали псу в размерах и не решались напасть, пока рядом высокие двуногие хищники. Но зато они брали коварством: пока Мишка с лаем гонялся за кем-то, другие звери, похожие одновременно на шакалов и на волков, дружно растаскивали кости. Пёсель делал круг, возвращался, и всё начиналось заново.

Продели копья в лохматые петли и попытались поднять. Древко под передней частью туши угрожающе заскрипело. Опасаясь остаться без оружия, просунули сразу три копья, оставив для задницы только одно. Мужчины крякнули, но сумели поднять грудь трофея. По ощущениям выходило, что на каждого пришлось по собственному весу. Во второй раз взялись вчетвером. Вроде терпимо. Но при разнице в росте между девушками, груз сползал к маленькой Ирине, ложась полностью на неё. Снова опустили тушу и перетасовали грузчиков. Пошли ромбом. Впереди Ира с древком на плече. На левом фланге — Ольга. Для компенсации роста ей приходится нести груз на сгибе локтя. С правой стороны шагал Михаил. А последним, как самый высокий — Андрей. Так получилось гораздо лучше, хотя всех вело под тяжестью из стороны в сторону.

Неспешным гуськом притопали к туше саблезуба. Здесь уже похозяйничали те же падальщики. За это время они успели вскрыть брюхо и растащить кишки по поляне.

— Так, привал, — объявил Михаил.

Все с облегчением распрямились.

— Оля, шубку не хочешь?

— Какая женщина не хочет шубу?

— Ты что, еврейка?

— А что?

— Так! Стоп! — Прервал пикировку Михаил, подняв перед собой ладони. — Прикройте меня.

Вытащив копьё, он осторожно приблизился к туше. Трупоеды порычали, но отступили — рост человека явно смущал зверей. Ещё и обнаглевший Мишка накинулся. Хотя он всего на ладонь превосходил чёрно-серых хищников, но эта пара предпочла не связываться с ним, убежав к останкам бычка.

— Извини, Оль. Эту шкуру попортили. — Сообщил он после осмотра. — Но кое-что я себе оставлю.

С последними словами Михаил принялся вырезать когти.

— Может, снимешь шкуру? А? — Умоляюще поглядела на него жена, когда он выбил кошке клыки. — Хоть порезанная, а всё же шубка. Тут даже на двоих хватит. А не хватит, по очереди носить будем.

Михаил переглянулся с товарищем и вынес вердикт:

— Смысла немного. Надо зимнюю шкуру брать. А это — так себе, одно расстройство.

— Андрюша, ну, пожалуйста… — Включилась в разговор Ира.

— Так, дамочки, — не выдержал Михаил. — Тогда сами обработаете. Обе шкуры.

Такое предложение заставило девушек заткнуться. На пару минут. Потом обе, не сговариваясь, подошли к туше:

— Где держать?

На что только не пойдёт женщина, чтобы получить вожделенную шубку, которую не могли себе позволить в прошлой жизни.

— Поднимайте эту лапу, отсюда начну. Андрей, прикрой нас.

Гигант взял самое большое копьё и встал между людьми и маячившими вдалеке хищниками.

Хотя брюхо распороли, но Михаил за сегодня уже приноровился разделывать. И, в отличие от быка, здесь не требовалось сохранять шкуру — нагрузку на неё не повесят, мелкие дырки не опасны. Закончили меньше, чем за час. Последним движением стянув шкуру с короткого хвоста, потрошитель поглядел на девушек:

— Ну, что? Кто потащит это домой?

— Я начала эту канитель, я и потащу! — Ольга решительно протянула руку.

— Тихо. Тихо. Свернуть надо.

Аккуратно спрятав окровавленные места, Михаил положил меховой валик на плечи жены в виде воротника. Женщина охнула под весом, но выпрямилась:

— Пошли!

— Ну, куда ты? — Мужчина попытался снять груз, но получил по рукам.

— Она полегче фляги с водой будет. Выдержу[2].

Смущённо кашлянув, он отступил. Упрямство жены иногда доставало до печёнок. Раздосадованный этим, просто махнул рукой: не развалится, чай, не ынтеленегенция.

Путь до дома был тернист и долог. Останавливались каждые 50-100 метров — так натирало плечи. Но дошли. Дошли и повалились перед спуском в котлован. Там, перед входом в лес, нашёлся обходной путь, по которому сумели подняться. А здесь обхода нет. Куда ни ткни — яма.

— Сейчас отдохнём, — как и другие, лежа на спине, произнёс Михаил. — А потом займёмся. Мы с Андреем — мясом. А вы, дамочки — шкурами.

— А может, завтра? — Взмолилась Ольга.

— Не-е-е-ет! Шкуры надо обработать сегодня. В черновую. Это недолго. — Обрадовал он девушек. — А пока мы не сняли шкуры полностью, будете у нас на подхвате.

— А почему мы пытаемся спуститься здесь? — Тихо сказал Андрей. — Нам ведь нужна вода и дрова. Полусырые. Почему бы не обойти яму?

Все начали переглядываться. В мозгах, затуманенных переходом, защёлкали калькуляторы: таскаться за водой к ручью, выносить куда-то грязную воду. Таскать дрова. Проще ещё раз поднатужиться и расположиться на небольшой поляне с той стороны дома. Там и вход почти на той же высоте, что и местная земля. Раздались «плач и рыдание и вопль великий». Но дотащили. И снова рухнули.

— А на подхвате, это что именно? — Отдышавшись, спросила Ира.

— Надо баки помыть и бочку.

— Бочку, в которой зерно хранили? — Уточнила Ольга.

— Да, её. А потом жарёху сварганите.

— Ну, это само собой, — подтвердила жена. — Какая ж охота без свежей жарёхи. Да под водочку. Только бочку вынесите.

— Это конечно. Ну, что ж! Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!

Чтобы не терять остатки светлого времени, приступили к окончательной разделке. До этого Михаил знал только о жировых отложениях на загривке у бизонов и зубров — аналогично верблюжьим. Оказалось, что все крупные мышцы переложены сальными прослойками. Оставалось только отрезать от кости и рвать по этим соединениям. Получалось тяжело, зато насекомые не смогут попасть на срез мяса. Основная причина порчи таких заготовок — вездесущие мухи, которые откладывают личинки внутрь. Обветренное мясо, на котором уже образовалась корочка, обычно не прельщает насекомых.

Одновременно с разделкой шла сортировка. Для этого и требовалась куча посуды. Самые крупные куски полетели в бочку с рассолом — полстакана соли на литр воды. Хозяева вскрыли последний целый мешок, оставшийся после осенних заготовок. Тогда переживали, что купили много. Взяли два по 25 кг, а даже один не истратили. Теперь наоборот, надо переживать, что соли мало, и уже долго не достать. Так как размеры коптильни, которая имелась в семье, ограничены, то требовалось как-то сохранить мясо, пока до него не дойдёт очередь. Для этого пока будет лежать в солевом рассоле.

«Заметка на будущее», — отложил в голове Михаил. — «Нужна большая коптильня. Чтобы сразу всю тушу поместить».

Второсортное мясо: брюшина и слишком тонкие куски, получившиеся при обрезке, отправились в отдельный бак. Из них потом сварят похлёбку для собаки. Правда, кроме этой самой брюшины, бак почти не наполнился. Время от времени то один мужчина, то другой кидали мелкие куски Мишке. Пёс, даже наевшись до отвала, продолжал просить угощение, вяло крутя хвостом.

Бочка наполнилась почти до верха, когда дело дошло до рёбер. На них также имелся толстый слой мяса. Немного повозившись, удалось без топора отделить рёбра от грудины и от хребта. Вот только засунуть их уже некуда: поперёк бочки они не лезут, а сверху уже места нет. Даже поделив на порции из трёх костей, не удалось их пристроить. Надо бы выложить всё мясо и начать заново, но уже с рёбер.

Как известно, лень — двигатель прогресса. С помощью лопат и такой-то матери удалось освободить место вдоль борта. Туда и засунули негабаритный кусок. Дальше пошло проще. Раз за разом отодвигая уже просунутые куски, запихивали новые рядом с ними. Хотя, без матов не обошлось — инструмент или скользкие куски регулярно срывались, защемляя пальцы.

— С этим пока всё! — Подвёл итог Михаил, разравнивая верхний слой, утапливая его в рассол. — Теперь ждать до завтра.

— Так долго? — Удивилась Ира.

Девушки занимались готовкой тут же. Мужчины ещё перед началом разделки вынесли коптильню. По факту, это была такая же буржуйка, сваренная из толстого железа, только вместо трубы имел место быть большой короб — в него закладываются продукты. Чтобы не мучиться в духоте маленькой кухни, девушки расположились около коптильни, растопив её и используя вместо плиты.

— А я думала, сразу будете коптить, — жена Михаила тоже удивилась.

— Вообще-то, там надо часов шесть, чтобы пропиталось рассолом, — пояснил Андрей. — Но я уверен, что никто среди ночи не захочет этим заниматься. Но можно и сразу, хотя пресновато получится.

— Понятно. У вас ещё долго? Мы уже с Ирой ливер приготовили. Осталось только картошку добавить.

— Только непонятно, куда её пихать, — уточнила Ирина. — Самая большая сковорода забита до верха.

— И это я вовремя остановилась, — подхватила Ольга. — Не стала всю печень резать. Кстати, а куда её? Холодильника нет.

Мужчины переглянулись.

— Может, тоже в рассол? — Предложил Андрей.

— Попробуем. Хуже не станет. Ладно, перерыв окончен. Давай закругляться.

Разобрали хребет на позвонки. На нём ещё имелись обрезки мяса, всё это пошло в бак со второсортным мясом — для собаки сойдёт. Единственное, что не знали, куда деть — крупная тазовая кость, которая никуда не помещалась. Просто бросили возле собачьей конуры — пусть смакует. Под исчезнувшей тушей остался лежать жировой мешок — мягкое сальное образование. В начале лета зубр ещё не успел нагулять горб, но и при таких «усохшихся» размерах получилось наполнить почти половину 30-литрового бака.

— Фух! Неужто всё? — Мужчины облегчённо распрямились, подперев уставшие поясницы.

— А шкуры? Сам ведь сказал, что сегодня надо обработать. — Ольга продолжала переживать за будущую шубу.

Михаил почесал бородку:

— Шкуры… Шкуры… Хм… Надо было вас отправить сразу, как освободились. Ведь кошачья одёжка не занята. Значит, смотрите: берёте шкуры, расстилаете вон там, на травке возле ручейка, и отмываете от крови. Потом по-быстрому соскоблите остатки мяса и жира. Сильно не старайтесь, только самое крупное. Только возьмите щепки — вдруг ножами порежете. Потом мы затащим их на крышу. Там натрёте золой из печки. На сегодня будет достаточно.

Пока жена и подруга мучились со шкурами, Михаил занялся поварским делом. Мясная составляющая уже приготовилась, и Михаил переставил сковороду на старый стол, который служил им для пикников в огороде. Сейчас древнюю мебель вынесли на улицу вместе со скамьями. Кроме поистине титанической сковороды, которая занимала полтора стандартных места на плите, была ещё парочка посудин поменьше. Правда, почему-то на эти две сковороды подходила только одна крышка. Поэтому использовать обе бывало затруднительно. Но сейчас как раз пришлось — девушки так разогнались, что в одну вся картошка не поместится.

— Лук почистишь? — Попросил он друга.

— Угу… А может? — Великан показал характерный жест.

— А почему бы и… да? Основные дела сделаны. Закуска есть.

Михаил подошёл к девушкам — позвать к столу, а заодно и проверить, как идут дела. Шкуры уже лежали отмытые. Видя, что крупных остатков не наблюдается, мужчина прервал работы:

— Хватит на этом, давайте к столу.

— Если скоблить не надо, тогда наверх нужно поднять.

— Пусть немного вода стечёт, тогда поднимем. Идём, идём, у нас там водку разливают.

— Как разливают? — Ужаснулась жена. — Что ж вы такие криворукие? В стопку попасть не можете!

Пока были заняты, пока не сели за стол, никто не вспоминал, что за весь день маковой росинки во рту не было. Чистый воздух, свежее мясо и дневная голодовка — всё это сложилось в праздник живота. Сковорода успела на половину опустеть, когда пришло первое чувство сытости. Теперь можно есть более вдумчиво. Как раз подоспела картошка. Михаил, занявшись готовкой, для пробы бросил кусок свежедобытого сала. Тот почти полностью растаял на горячей сковороде. Запах оказался несколько непривычный, но картошка прекрасно пожарилась в натопленном жире, впитав часть запаха. Остатки перебил репчатый лук.

Второе блюдо поели немного — только чтобы попробовать, пока горячее. Вовремя вспомнили о том, что их ожидает трудовой подвиг.

Вода сколько-то стекла со шкур, но те ещё оставались почти неподъёмными. Каждую несли вдвоём, повесив на жердь. Теперь предстояло закинуть их на крышу двора. Это единственное место, где никто не утащит, и одновременно плоское. Когда-то ещё дед Михаила достал отличный алюминиевый листовой прокат, напоминающий большую плоскую черепицу. С тех пор крыша служила уже третьему поколению. Вот на этом скате мужчина предлагал разложить добычу. Способ нашли быстро. Мужчины поднялись по приставной лестнице и спустили верёвку.

— Вира! — Хором крикнули девушки, засунув шкуру и затянув петлю.

Некоторое усилие, и шкуры уже наверху. Пока парни растягивали трофеи, женщины набрали реагенты. Протопив русскую печь, золу и непрогоревшие угольки обычно скидывают в подтопок — небольшую печурку, сложенную в передней части русской печи. Конфорка от плиты как раз удобно расположена. За осень и зиму накопилось пара вёдер. Ещё три ведра наскоблили в том месте, куда сыпали золу раньше. Густо замешав, девушки раскатали эту смесь ровным слоем. Аккуратно сложили шкуры вдоль продольной линии, чтобы не высохло. На этом дела действительно закончились. С чистой совестью все снова сели за стол. А что? Пока возились, предыдущая порция основательно утряслась.

— Ну, за удачную охоту! — Поднял очередной тост Андрей.