Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 11 Рыбалка

— Куда идём мы с пятачком — большой-большой секрет.

— Тоже мне, нашёл секрет. — Хмыкнул Андрей.

— Ну, давай тогда другую дорожную.

— Тебе орать не надоело? Можно же спокойно идти.

— Я не ору, а произвожу голосовой шум. — Михаил важно поднял палец. — У нас в соседях медведица. Есть мнение, что проще предупредить хозяина тайги о приближении, чем убегать, когда он неожиданно выскочит от испуга.

— Вот услышит, затаится, а потом прыгнет.

— Не! Медведь — падальщик. Он из засады не охотится. Хотя вообще — охотиться он умеет. Лошадь догонит, опять же. Но ему проще отойти, чем связываться с орущим человеком. Кстати, человеческий голос почему-то смущает зверей. Они могут выстрела не испугаться, а крика — очень даже. Про медведей — инфа сто процентов.

— Опять какие-то передачи смотрел?

— Угу. Человек по тайге десятилетиями шлялся. Вот про встречи с медведями тоже рассказывал. Фамилию не помню, как всегда. Книжки у него, вроде, о животных. Короче, это действенный способ: идти и разговаривать. Или петь.

— Ок, — согласился Андрей. — Только не про Пятачка.

— Современные я не пою, сам знаешь.

— А современные это…?

— Которые после 2000 года… И не эстрада.

— Ты меня вообще в узкие рамки загоняешь. Арию? Алису? ДДТ? Шнура?

— Остановимся на Арии…

Перед глазами как раз мелькнуло красное рассветное небо.

— «Закат» помнишь?

— Начинай, вспомню.

Десять или пятнадцать песен спустя перед путешественниками открылся вид на озеро. К самому близкому они не пошли — не стоить дёргать смерть за усы. Медведица определённо привыкла к соседям. Но одно дело — встречаться случайно. И совсем другое — когда ты охотишься на её территории. По всем прикидкам, в зону внимания зверя входят и другие озёра. Но вроде как далеко от логова, а значит — не так стрёмно.

Второе озеро слишком мелкое, третье — окружено скалами. Потому пошли сразу к четвёртому от большой скалы. Почти три часа ходьбы получилось. Верши или морды — как вспомнил Андрей другое название, везли в тачке, вложив их друг в друга. Стоило больших трудов протащить всё через лес — долго и муторно прорубались сквозь кусты. Потом мучились с высокой травой, лезущей в колесо. Наконец, вышли на каменистую пустошь, где росла всякая мелочь. Зато теперь замучило дребезжание по булыжникам и постоянные криуляния из-за объезда крупных камней. Зачем же так мучились? Зачем нужна тачка, если вершу легко в руках унести? Ну, так глаза завидущие, руки загребущие. Хотелось помечтать, что улов будет огроменным. К тому же, это одну вершу нести легко, а три уже тянут прилично. В тачку можно ещё всю тяжесть с пояса кинуть. Копьё, опять же, воткнуть — вроде под рукой и не тянет. Хотя тот, кто в данный момент не тащил груз, предпочитал с оружием не расставаться.

Последнее препятствие — снова густые заросли, которые надо вырубать. И вот она — цель. Гладь озера раскинулась около километра в ширину и на три-пять вдоль линии север-юг. Гладь — это чисто поэтический образ. На самом деле кто-то постоянно взлетал или садился на воду, нырял, плавал. То есть спокойно было только у берегов, которые заросли осокой или чем-то подобным — оба рыбака не разбирались в этом. А дальше от зарослей стоял шум, плеск и гам.

— Кто полезет первым?

Михаил поднял лицо, наслаждаясь ветерком с озера. Пока шли по степи, пока прорубались — взмокли, как лошади. Сейчас ветерок приносил прохладу и наслаждение. А когда вылезешь из холодной воды — будешь дрожать от каждого дуновения.

— Может, камень-ножницы-бумага? — Предложил товарищ.

— А не хай! Чем хуже какой-нибудь считалочки?

Два взрослых сорокалетних мужика азартно замахали кулаками. Под вопли: «Стой, не щитово!», «Ты пальцы потом разогнул, так нечестно!» или «А это что за фигура?», всё-таки определился победитель.

Пришлось лезть Михаилу. Он скинул всё, кроме трусов. Потом прикинул, что стесняться некого, а сухая одежда — это зверски хорошо.

— Ты пока костёр разводи. Вода ледяная, а простужаться нам нельзя.

С этими словами он поднял одну из ловушек и потащил на глубину. Капроновый шнур, привязанный к хвосту верши, начал плавно разматываться. Второй конец верёвки зацепили за куст, растущий недалеко от берега. Отмеряя дома десять метров, Михаил совсем не рассчитывал, что берега окажутся так сильно заросшими тиной и осокой. Сейчас за мужчиной тянулся мутный буро-зелёный хвост, а под ногами чмокало что-то склизкое. Как бы не пришлось наставлять шнур, уменьшая количество выставленных ловушек. Хотелось бросить в чистую воду — вряд ли приличная рыба заплывёт в эту муть. Вода дошла до груди, а линию осоки он так и не пересёк. Внезапно под ногами появилась ступенька. Михаил погрузился до шеи. Пальцы почувствовали не просто холодную воду, а ледяную. Поверхность и береговая линия сколько-то прогреваются солнцем. А здесь на глубине — только ключи. Их ледяная вода не может подняться и заполняет все глубокие места. Вместе с относительно тёплой водой закончилась тина, осока тоже сошла на нет. Михаил понял, что уже не чувствует пальцы ног. Испугался, что сейчас полностью потеряет чувствительность, не удержит равновесие и выбраться на берег не сможет. Он размахнулся и закинул морду как можно дальше. Сразу же развернулся и, цепляясь за бечёвку, потянул себя, переступая онемевшими ногами. Только у самого берега, где глубина по колено, ступни стали отогреваться, закололо пальцы. Мужчина выскочил на «горячий» берег и, косолапя, бросился к костру. Огня еще почти не было. Он встал в дым, пытаясь унять дрожь. Как эти утки и гагары ныряют? Он провёл минуту, и ноги уже деревянные.

Потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы прийти в себя. Отогреваясь, командир послал зама разводить костры на других точках. Михаил хотел закинуть остальные верши через сотню метров в обе стороны. Делать после купания в ледяной воде ещё и стометровку очень не хотелось, вот и заказал костры. Дождавшись, когда появятся остальные пункты обогрева, он приступил ко второму погружению. Здесь кусты на самом берегу не росли. Пришлось вбивать длинный кол и привязывать морду к нему. Наученный горьким опытом, Михаил, дойдя до слоя с ледяной водой, сразу же отступал назад и бросал верши оттуда. Они пролетали немного, приторможенные мокрой верёвкой, а потом плыли ещё чуть-чуть по инерции, медленно погружаясь. Баланс ловушек оказался близок к нулю. Они плавали недалеко от поверхности, иногда проглядывая сквозь воду.

Михаил закончил со всеми тремя точками и присел у первого костра. Тот уже хорошо разгорелся. Через некоторое время даже пришлось отсаживаться.

Они сидели, попивали самодельную настойку, которую сегодня сочинил вождь микро-племени, и меланхолично наблюдали, как птицы неизвестных им видов ныряли за рыбой. Может утки, может гагары. Какие-то и чёрные, и белые, и серые. С красными и чёрными клювами. Лапы тоже — и красные, и чёрные, даже синие.

— Гагара, северная птица, — завёл шарманку Андрей, — морозов не боится, и летом и зимой летает с…

— Гусары! Молчать.

— Анекдот номер 286?

— Не! 316.

— Ну, этот вообще порнуха-порнухой.

Оба заржали в кулак — на рыбалке не положено ведь орать. Хотя гогот и клёкот птичьего племени звучал громче. Но — традиция!

Внезапно в том месте, где притонула ловушка, заволновалась вода. Заплескалось. Верша вынырнула на поверхность, прокрутилась вдоль оси и нырнула снова. Шнур провис.

— Андрюха, тянем!

Михаил подскочил к верёвке и принялся вытягивать её. Рыба явно тащила ловушку к берегу, и шнур мог запутаться в зарослях. Последние метры добыче не хватало глубины, она только бестолково била хвостами. Вытянули. Теперь рыба забилась так, что заскрипели прутья. Мужчины прижимали вершу к песку, не зная, что делать дальше.

— Они же сейчас всё разнесут! — Запаниковал Андрей.

— Держи, я сейчас!

Михаил бросился к вещам, схватил трезубец и быстро побежал назад.

— Руки! — Михаил приложил оружие Посейдона между прутьями.

Как только Андрей отодвинулся, командир всадил трезубец, прокалывая самую большую рыбину — порядка семидесяти сантиметров, и двоих поменьше. Рыбины ещё немного подёргались и затихли, вяло шевеля хвостами. Михаил оперся на древко и вытер пот. Взгляд скользнул по озеру, отмечая всплески на месте второй ловушки. Машинально обернулся к третьей — здесь спокойно. Только потом дошло — ситуация повторяется!

— Вываливай подальше от воды и за мной!

Михаил вытащил трезубец и рванул в сторону второй точки. Пока Андрей перекатывал вершу метров на пять от воды, пока развязывал крышку и вытрясал добычу, командир подтянул ловушку к берегу. Полностью вытаскивать не стал — пока рыба под водой, то брыкается в полсилы. Махнул другу. Мол, не спеши. Проколол всех, стараясь попасть в голову. Задумка не удалась, но потыкал знатно. Пока Андрей дошёл до места, рыба совсем прекратила дёргаться, истекая бледно-розовой кровью. Товарищи перетащили ловушку подальше и отправились на место третьего вброса. Там тоже уже начались первые всплески.

Когда обошли с тачкой и собрали улов со всех трёх мест, получилось две трети объёма. Возможно, во второй раз будет перебор, а может, наоборот — выловят меньше. В любом случае решили, что стоит попробовать ещё раз. И по справедливости к тому же. А то один лазил в ледяную воду, а второй прохлаждался… э-э-э… грелся на берегу.

Обновили приманку внутри ловушек. Теперь полез Андрей.

— Ты иди ровно по центру мути, там уже разведано. Как только ступеньку нащупаешь — сразу на шаг назад…

— Да видел я, как ты делал. — Андрей оборвал товарища, иначе тот ещё полчаса поучал бы.

Второй заход вышел длиннее по времени. То ли рыбу вспугнули, то ли самые голодные попались ещё в первый раз. Верши активно зашевелились только часа через два. По отработанной технологии вытащили, закололи и вывалили улов в тачку. Горка не получилась, но вровень с краями вышло. Впрочем, по прикидкам, второй улов не уступал первому. Просто стенки тачки очень сильно наклонены, половина объёма получается гораздо выше середины по высоте.

— Думаю, — заметил Михаил. — Что завтра ещё получится что-нибудь выловить дважды, а потом придётся оставлять на весь день.

— Согласен, — Андрей зевнул, разгоняя кровь. — Но это завтра. А сейчас давай домой уже.

Верши оставили в кустах: и звери не утащат, и просохнут на ветерке. Без двухметровых корзин ехать получалось гораздо удобнее, хотя улов сильно тянул руки. Сменяя друг друга за рукоятями тачки, шли и уже без стеснения распевали всё подряд — лишь бы на рыбацкую тему.

Доползли до дома. Солнце клонилось к горизонту, заниматься потрошением на ночь глядя не хотелось, потому выгрузили улов в бочку. Заняли ту, что стояла под водостоком. Другой тары подходящего размера уже не было. Залили рыбу водой и оставили до завтра. Пусть девушки развлекаются. Мужское дело — притащить добычу, а разделать её и приготовить — занятие для жён. С этой лентяйской мыслью разбежались после ужина по своим комнатам.

Второй день рыбалки пошёл по накатанной. Мужики поручили девушкам, как золушкам, кучу дел и с утра укатили на озеро. Верши лежали на месте. Да кому они сдались? Снова разыграли очерёдность заплывов, потом сами сели с удочками. Ещё вчера парни приметили скалистый мысок, нависающий над чистой водой. Оставалось приспособить к толстой вичке кусок капронового шнура и загнуть крючком самый тонкий гвоздь. Гвозди согнули дома за пять минут, шнур взяли с собой, а ветку подобрали уже здесь.

— Подожди, — остановил Андрей, когда уже ступили на мыс. — Про червяков забыли.

Оба знали рыболовное занятие только в теории. Михаил, правда, в возрасте начальной школы ходил с дядькой на рыбалку. Занятие ему не понравилось: сидишь целый день, смотришь на поплавок, потом вытаскиваешь, и всё по новой. Сверху жарит, снизу мокро, ветер противный продувает. А ещё дядька использовал не дождевых червяков, которых каждый мальчишка не раз выкапывал, а мерзких белых полупрозрачных, с чёрными точками головок. Маленького Мишу чуть не стошнило, когда он увидел, как они шевелятся в банке. Дядя Ваня пытался сагитировать его, чтобы он сам насадил червяка, но Миша не смог преодолеть брезгливость. К тому же, вечером мальчик слёг с температурой и проболел три дня. После этого он никогда не соглашался идти с кем-нибудь на рыбалку — очень уж нехорошие ассоциации остались после первого же опыта.

Михаил разогнулся и покрутил поясницу. Так как про лопату они не подумали, то ковыряли землю ножами, согнувшись в три погибели.

— Фух… Я тут вспомнил…

— Да?…

Андрей тоже решил размять спину.

— Поплавки, — продолжил командир.

— Что поплавки?

— Зачем-то ведь они нужны. Всегда удочки показаны с поплавками. Как думаешь — что они делают?

— Наверно, чтобы лучше видеть, как клюёт. Они же яркие.

— Наверно… Надо из чего-нибудь их сделать и попробовать… О! Нашёл!

Михаил вытащил червяка и попробовал насадить его на крючок. Червяк был большой и толстый, но очень склизкий, постоянно выскальзывал из пальцев. Вертелся, не давая себя укокошить. Даже умудрился соскочить с крючка, на который его уже почти насадил мужчина. Михаил в сердцах плюнул и пошёл мыть руки.

— Червяки, червяки… Что ты пристал с червяками?

— Положено червяков насаживать.

— У нас мясо есть, на которое прекрасно ловится. Если в ловушку залезли, то и на крючок насадятся.

— Думаешь, получится?

— Попробуем. — Пожал плечами Михаил.

Он насадил кусочек полусырого мяса на крючок, к самой петельке — пущай поглубже заглотит. Привстал и по плавной дуге закинул в воду. Крючок медленно утонул, потом его потащило к самому берегу, на мелководье. Несмотря на двухметровое удилище крючок с наживкой остановился только у самых камней. Мужчина закидывал раз за разом, история повторялась без изменений.

— Кажется, я понял, зачем поплавок. Он удерживает всё это далеко от рыбака, не даёт приблизиться. Пойду, поищу сухую ветку.

Андрей, который сам пока не рыбачил, а только смотрел на опыты товарища, пошёл следом. Сухого кустарника рядом осталось не очень много, почти всё уже истратили на костёр. Даже нарубили сырых веток, чтобы они просохли на будущее. Придётся скоро дрова возить с собой, чтобы не мёрзнуть от сырости. Михаил подыскал сучок в два пальца толщиной, обрубил его и привязал, отступив от крючка на метр. Потом вспомнил о ещё одном компоненте, который дядя Ваня делал при нём. Старый рыбак сам резал мелкие поплавки из большого, снятого с трала. Этот большой поплавок дядя Ваня называл каким-то умным словом, которое маленький Миша так и не запомнил. Ещё дядя Ваня сам лил грузила из старого аккумулятора. Петельки для них получались из старых сломанных крючков.

Сейчас Михаил понял, для чего требуется грузило. Подходящий камешек с перетяжкой нашёлся быстро. Только шнур, истраченный на привязывание этого камня, сильно сократил расстояние от крючка до поплавка. Пришлось долго отвязывать деревяшку и снова пристраивать её на двухметровой глубине. Михаил вспомнил, что вдали от берега гораздо глубже, чем его рост. Пока Андрей старательно повторял действия товарища, Михаил опробовал новое оборудование. Теперь получалось закинуть снасти гораздо дальше, а возвращались они очень долго, приторможенные поплавком. На такое замедленное движение хищник среагировал оперативно — уже со второго заброса. Поплавок, мерно покачивавшийся на мелкой волне, резко ушёл вниз. Михаил только успел напрячься, как удилище дёрнулось в руках. Он откинулся назад, попытался притормозить, но его всё равно потащило в воду.

— Держи меня!!! — В панике заорал он.

Андрей схватил друга за пояс. Они оба наклонились назад, противостоя напору. Остановиться удалось, только уцепившись за выступ скалы. В самый напряжённый момент не выдержало удилище. С громким хрустом ветка обломилась посередине, и драгоценная, невосполнимая снасть исчезла под водой. Друзья завалились на спину.

— Фух! Что за тварь здесь обитает?

Михаил с трудом расцепил пальцы, всё ещё сжимавшие обломок удилища, и посмотрел на трясущиеся руки. Падение даже с двух метров на острые камни внизу могло закончиться серьёзной травмой, а то и инвалидностью. Кажется, второй опыт рыбалки тоже закончился для Михаила негативно.

— Держи морды!

Андрей рванул вытаскивать ловушки, про которые они забыли. А там уже бурлило. Ребята разбежались по точкам, чтобы вытащить сразу обе верши, в которые попалась добыча. Опорожнив две ловушки, посмотрели, что с оставшейся. Она почему-то до сих пор не шевелилась. На близком расстоянии стало понятно, что исчез колышек, к которому привязали вершу. Одна из ловушек цеплялась за куст, растущий на самом берегу, другая — за дерево. А у этой подходящего якоря не нашлось. Пришлось вбивать колышек. Где теперь искать оборудование?

— Смотри!

Андрей ткнул пальцем в воду. Среди поломанных зарослей осоки торчала древесная ветка. Пришлось разуваться и закатывать штаны. За веткой вытянули капроновый шнур. Показалось, что тянется слишком легко. Оказалось, что не показалось. От ловушки осталось несколько прутьев, которые повисли в веревочной петле.

— А вон и остальное.

Андрей, отличавшийся гораздо лучшим зрением, заметил след из обломков веточек, который пропадал где-то в середине озера.

— Мне кажется, что это та же тварь, которая чуть не утащила меня. Не может здесь обитать сразу несколько больших рыбин. Им еды не хватит.

— Откуда она вообще здесь взялась?

— Говорят, икра на птичьих лапах разносится.

— Ну, если только так…

Они сидели у костра и лечились от стресса. Две ловушки оказались забиты до предела и дали тот же общий улов, что все шесть вчера. Почти тот же. Но верши сильно расшатались, второй раз их закидывать стало опасно. Впрочем, пока они не изловят ту огромную рыбу, ставить ловушки не имеет смысла — тоже разломает.

Вернулись вроде как с добычей, но настроение не задалось. Девушки порадовали: весь вчерашний улов уже выпотрошили и развесили на солнышке. В коптильню влезло не все, вот остальное и висело во дворе, насаженное на верёвку через дырки в глазах.

— Молодцы! — Заметил вождь всего народа. — Но, лучше поднять на трёхметровую высоту. Там никто не достанет.

— Сделай нам место, столбушки, что ли. — Ответила Ольга. — Тогда повесим.

— Справедливо. Раз уж сегодня пришли раньше, то как раз успеем к вечеру. Вот сейчас, Андрей и увидишь, что за бур.

По приставной лестнице забрались на палати под крышей общего двора. Здесь лежал редко используемый инструмент, тычины для хмеля, запас пиломатериала: доски, бруски. Бур не представлял из себя что-то сложное. Вертикальная штанга, на которую снизу приварили остриё и два наклонённых винтом лезвия. Лезвия закрыты цилиндрическим кожухом-карманом. В кожух, как в ковш экскаватора, собирается земля, которую срезают лезвия. Наверху устройства — поперечная труба рукояти. Рукоять съёмная, на резьбе. Её можно открутить и вставить удлинение штанги. Два таких удлинителя лежали возле бура. Каждая штанга в длину около метра. Получалось, что в теории можно закопаться на три метра. На самом деле, в практике выходило два — два с половиной. Потом становилось неудобно крутить. Да и сам бур на таком расстоянии сильно вилял, уводя яму в сторону.

Сейчас требовалось заглубиться меньше, чем на метр, штанги-удлинители не нужны. Пятнадцать-двадцать минут на яму, и вот уже квадратом, на расстоянии трёх метров друг от друга, стоят четыре столбика из имеющихся в запасе самых толстых жердей. Их выровняли по вертикали, утрамбовав землю уже имеющейся бабкой. Сверху приколотили ещё четыре жерди — по всем сторонам квадрата. Частой гребёнкой натянули все бельевые верёвки и верёвочки, собранные в доме и во дворе. Принялись развешивать рыбу на эту арфу, для чего наделали крюки из проволоки-тройки. Вещь удобная эти S-образные крюки, можно быстро снять и перевесить хоть в коптильню, хоть в кладовку. Михаил с Андреем лазали по двум лестницам, а девушки подавали им тушки.

— Миш, а что так мало? — Нахмурилась Ольга. — Всего по восемь рыбин на верёвку.

— Да сползают они, чтоб им пусто было! Хотя верёвки натягивал очень сильно… Так, меняем концепцию!

— Ну, что ещё у тебя?

Все с неохотой оторвались от размеренного занятия.

— Не рассчитали мы с жесткостью. Надо еще пару жердей присобачить. Так, Андрюха, ставь лестницу здесь, а я — здесь.

Провисшие от груза верёвки подпёрли двумя дополнительными балками.

— Вот теперь — другое дело! — Михаил удовлетворённо потёр руки, счищая мусор.

— Жаль, от медведя так не защитишь. — Заметил Андрей.

— Да. Этот гигант всё равно дотянется. Или сломает. Но делать мощное сооружение — слишком долго, а вешать надо уже сегодня. Ладно, давайте заканчивать. А то уже кишка кишке бьёт по башке.

Все с детства говорили про усидчивость Миши, но на самом деле он не мог бросить дело посередине процесса. Если запланировано что-то, то он не спал, не ел, зверел от голода и усталости, но продолжал до конца. Сегодня они с товарищем между дел пропустили обед, а к ужину уже вкалывали на стройке. Михаил запланировал развесить весь улов, и он собирался это сделать. Андрей понял, что друг снова закусил удила.

— Миха, харэ, баста. Осталась только не распотрошённая рыба.

— Да, Миш. — Подтвердила жена. — Или ты собираешься ждать ещё два часа? Мы все уже есть хотим.

Михаил вздохнул. Прав народ, доделывать до конца — это слишком долго. Он прикрыл глаза, переключаясь на режим отдыха.

— Ок! Все за стол. Что у вас там? Уже три часа слюной исхожу.

— Уху мы сварили к обеду. Как услышали вас, так и поставили подогреваться. Кто же знал, что вы стройкой займётесь.

Томившаяся несколько часов уха получилась шикарной. Наваристый бульон бил густым запахом в нос. Проголодавшиеся рыболовы просили добавку за добавкой, пока не опорожнили почти все пять литров. Сытно икая, перешли к скамейке у ворот и откинулись на стену сарая.

— Фух… Зачем опять так нажрались, спрашивается.

— Есть еда — жрём, нет еды… Ну, ты знаешь. — Философски заметил Андрей. — Ты лучше скажи, что делать будем с той тварью, которая в озере? Место удобное. Не хочется идти куда-то ещё. А она нам постоянно будет снасти ломать. Человек всегда избавлялся от конкурентов. Сейчас эта рыбина — наш конкурент. Ты прикинь: мы же ей обед на блюдечке принесли. Висит в воде жрачка, только откусывай.

— Что-то жрачка напичкана палками.

— А это издержки. Так что-то придумал?

— Что я мог придумать? Только большую удочку. Завтра с утра займёмся. Пошли спать, что ли.

— Идём…

На следующий день к озеру попали уже после обеда, хотя встали на рассвете. Создавали мега-удочку. Все части обычной удочки присутствовали в проекте: толстая жердь-стрела вместо удилища, верёвка вместо лески, большой крюк и барабан вместо катушки.

— Подожди. Удочка — это ведь уменьшительное название. А полное? Ты гуманитарий — объясни.

Михаила почему-то потянуло в лингвистику.

— Слово «уды» есть, сам знаешь — где они. — Гуманитарий задумался. — «Уда», может быть? Если в единственном числе… Есть ещё «узда» и «уздечка». Это, интересно, родственные слова? Одно скажу: «уды» и «узда» означают что-то верёвкообразное, что можно завязать.

— То есть, уда — это сама верёвка. Или всё-таки вся конструкция в сборе? Типа топор-топорище, литовка-литовище, удочка-удилище. То есть сам инструмент и рукоять от него.

— Не знаю. Кстати, всё хотел спросить: почему ты косу называешь «литовка»?

— Здесь все так говорят. Почему — непонятно. Она же не литая, а кованная. Хотя слово «коса» спокойно понимают в обоих смыслах. Сначала непривычно было, а потом и сам стал так называть.

Михаил залез на верстак. Там под потолком висели мотки верёвок и тросов разной толщины. Снял необходимое. Крюк у них уже был — сваренный из толстой катанки-шестёрки. Набор таких в прежние времена использовался для подвешивания разделанных свиных туш. Для удилища подобрали самую ровную жердь — без сколов и больших сучков.

А с леской задумались. Выбирали между обычной верёвкой и стальным тросиком-тройкой. Тросик, конечно, крепче и не так заметен в воде из-за меньшей толщины, но его осталось немного. Когда-то Михаил закупил его для колодца. Всё пропало за границей переноса. Но часть осталась. Правда, пять с половиной метров — слишком мало. Не хватит. Только стрела больше двух метров. А надо ещё намотать на барабан, и чтобы плавало далеко от берега.

— А чего ты заморачиваешься? — Удивился Андрей. — Просто соедини. Вот с этой верёвкой, например.

Он показал на толстый моток.

— Конкретно этот не подойдёт. Я бы не рисковал. Натуральное волокно. Может порваться. Возьмём вот эту. Её меньше, зато синтетика не размокнет в воде. И не порвётся. Я бы взял другой трос, потолще. Но очень уж он жёсткий — трудно работать.

Долго соединяли всё в единое целое. Чтобы сделать петлю, надо распустить мелкие жилки, из которых сделан трос, а потом перемотать их снова, но уже в виде петли, обматывая концы внутри самого же троса. Нудная работёнка. Лишние полчаса потеряли, забыв заранее продеть петлю сквозь крюк. Пришлось распускать. Скручивать во второй раз получалось гораздо медленнее, потому что крюк постоянно дёргался, мешая правильно уложить витки. Стыковать с верёвкой тоже получалось плохо — железные и капроновые нити постоянно разъезжались, не желая скручиваться. Наконец, умудрились закрутить каждую жилку заранее, чтобы она сама скрутилась, когда отпустят. Каждую железно-капроновую пару не только обвили между собой, но и сцепили изолентой. Потом всё соединение обмотали ещё раз и прогрели на огне.

— Вот. Надеюсь, это хоть сколько-то продержится в воде.

Михаил устало откинулся на чурке, которая служила сиденьем. Умылись от грязи и масла, которые собрали на себя, пока работали, и занялись барабаном. Сама катушка не представляла трудностей — короткая толстая чурка, на которую в торцах приколочены брусья-рукоятки. Толстые гвозди-трёхсотки служат осями и одновременно — креплением к треугольной раме. Вопрос возник, когда стали придумывать, как соединить эту бандуру и удилище. Получался какой-то неподъёмный монстр.

— Нам, вообще, зачем стрела?

Андрею надоели бесплодные попытки скрестить ежа и ужа.

— Я про лебёдку на внедорожниках вспомнил. Там ведь нет стрелы.

— Там направляющая. Тоже стрела, только короткая. А всё же… Действительно — чего я упёрся? Только потому что в маленькой удочке так сделано? Хотя, стрела позволит вытащить тушу из-под воды. На воздухе рыба быстро задохнётся и перестанет дёргаться… Но вместо этого можно сделать раму повыше. Получится примерно так же… Но тогда конструкция станет неустойчивой…

Михаил мерил шагами небольшое помещение мастерской. Перед внутренним зрением разворачивались схемы, всплывали картинки скального мыса, с которого предполагалось рыбачить. Точнее, не с него, а с камней у его подножия.

— Всё! Сложилось. Переделаем раму — и в путь. Жаль только, что время потеряли, прикручивая блоки к стреле.

Через пару часов они покатили к озеру, пытаясь удержать постоянно опрокидывающуюся тачку. В этот раз путь занял больше времени. Приходилось постоянно держать выступающую за габариты конструкцию. Снять маленькую раму уже не получалось без разрушений. Тогда просто прикрутили на проволоку дополнительные ноги-подставки. Гвозди не подходили из-за ненадёжного крепления и расщепления материала, саморезы — из-за своей хрупкости. Поэтому закрутили проволокой. Рукоятки тоже стянули попарно проволокой, чтобы их не вырвало из чурки-барабана.

В конце сборки прицепили блок на пружинистом креплении. Его задача — сдерживать рывки хищника и направлять трос точно на барабан, независимо от того, где добыча. Это ещё одна задача удилища, про которую не вспомнили, когда загорелись идеей удочки-лебёдки.

Дошли до озера и сразу развели костёр на старом месте. Разделись — сняли почти всю одежду, оставили только трусы и рубахи, чтобы не мёрзнуть на холодном ветру.

В районе четырёх часов пополудни закончили с монтажом. Ноги рамы жёстко вошли между камнями у подножия скалы. Даже дополнительно постучали по ним сверху, чтобы точно не сдвинулись. Верх притянули верёвкой к самой скале. Полностью раме прижаться к камню не давали специальные распорки, прикрученные чуть ниже барабана. Получилась достаточно жёсткая конструкция.

Торжественный момент — насаживают здоровый шмат мяса. Чтобы оно оставалось на месте, на крюке с помощью точильного круга сделали несколько зацепок. Теперь надо завести снасть на глубину. Михаил сбросил остатки одежды и вошёл в воду.

— Раскручивай понемногу.

Барабан двигался с натугой, и Михаил без помощи товарища не смог бы на плаву разматывать трос. И всё-таки плыть получалось с трудом, очень тормозил трос, тянущий обратно. Хорошо, что держаться помогала чурка, которую они приспособили вместо поплавка. Наконец, размотана вся верёвка, можно поворачивать. Держась за эту же верёвку, как за путеводную нить, Михаил вывалился на камни, тяжело дыша. Плавал он очень плохо — слишком поздно начал, уже после школы. Но больше некому. Андрей вообще не умел — специфика родного климата.

Теперь наступал нудный период. Стоять по колено в воде холодно, а уйти нельзя. Если бросить аппарат, то плавающая в глубине чудо-юдо рыба-кит первым же рывком вырвет всё с корнем. Требовалось постоянно держать руки на пульсе.

Через десять минут ноги начали ныть от холода. Оскальзываясь и матерясь, парням удалось встать на камни. Так хоть воды получалось только на палец. Тоже холодно, но хотя бы солнышко греет.

— Давай намотаем пару оборотов, — предложил Михаил ещё через десять минут. — Длина верёвки сильно от этого не уменьшится. Зато будет резерв.

Тросик натянулся, потом снова провис под собственной тяжестью и потянул на себя поплавок. Возможно, именно движения не хватало хищнику, потому что уже через пять секунд чурка-поплавок исчезла под водой.

— Держи!

Мужики повисли на рукоятках барабана, пытаясь упереться в скользкие камни. Рычаг барабана давал тройное усиление. Михаил очень хотел надеяться, что этого хватит, чтобы двое взрослых мужчин удержали мечущуюся на поводке рыбину.

Рывок. Трос натянулся струной. В брызгах вспыхнула радуга и опала вместе с каплями воды. Заскрипели сочленения лебёдки.

— Дерррржиыыы!!!

Трос ослаб и мужики, потеряв опору, рухнули на колени.

— Быстрее! Наматываем!

Хищник пытался вернуться назад, чтобы соскользнуть с крюка. Так как зацепы на том минимальны, то это могло получиться. Пытаясь обогнать мчащуюся в воде рыбу, парни крутили барабан. Поплавок снова поплыл от них.

— Она повернула! Держим!

Снова навалились всем весом. Ещё одна мимолётная радуга. Снова скрипят сочленения. Проволока, которой скрепили раму, начала раскручиваться, хотя её концы загнуты и забиты в деревяшку. Растянулись узлы на верёвке, которая крепила раму к скале. Теперь сооружение стало раскачиваться из стороны в сторону и стучать выступами о камни.

— Наматываем!

Михаил внимательно следил за поплавком, реагируя на его приближение и отдаление. Добыча металась, пыталась соскочить, но чем ближе к рыбакам, тем мельче становился берег. Вскоре хвост рыбы начал без толку биться о камни. Над водой показалось выпуклое зеркало лба. За ней виднелось мощное тело и широкие плавники.

— Охренеть, — выдохнул Андрей. — У неё башка, что твой горшок!

Теперь, когда рыба легла брюхом на дно, она могла только подпрыгивать: хвост перестал работать задним ходом, соскальзывая с камней.

— Ещё немного! Тянем!

Мужики налегли на рукояти. Трос натянулся, поднимая над водой беззубую пасть огромной рыбы. Хлебнув атмосферного воздуха, добыча забилась сильнее.

— Держи! Только держи!

Михаил подхватил топор и рванул к рыбине. Андрей встал на растопырку, давя на одну рукоять вниз, а на другую — вверх. Вся конструкция начала приподниматься из камней.

— Быстрее! — Заорал он.

Длинная нога агрегата уже показалась над водой, когда Михаил в прыжке рубанул добычу по загривку. Топор вошёл по самый обух, перерубая хребет. Хвост рыбины безвольно повис.

— Уй-йо-о-о! — Михаил сидел по грудь в воде и лелеял разбитую коленку.

— У тебя там всё в порядке? — Крикнул Андрей.

— Да! — Между шипением и матами ответил друг.

Он понемногу пробовал сгибать-разгибать колено. Вроде получалось. Через пять минут потребовалось выбирать: либо простудить геморрой, либо ползти на берег.

— Копьё мне принеси!

Дождался, когда Андрей передаст оружие, и, опираясь, как на обычную палку, добрался до мыса. Здесь помог другу дотащить рыбу. Потом убрёл греться у костра. Андрею в одиночку пришлось перетаскивать лебёдку через заросли осоки. Наконец, снова установили агрегат, привязав к дереву. Понемногу вытащили добычу на берег. Блестящий гладкий лоб с огромным ртом. Когда давеча над водой показалась большая беззубая пасть, Михаил подумал, что это сом. Действительно, что ещё крупное может обитать в воде? Но у этой рыбины полностью отсутствовали усы, которые, как знали рыбаки, есть у сомов. Значит, не сом. Кожа серо-бурого оттенка с чёрными крапинками по всей спине и бокам. Брюхо светло-розовое, немного краснее к хвосту. Андрей шагами замерил длину. Получилось около трёх метров.

— Мы эту тушу не поднимем в тачку. Если вообще такой вес можно на ней увезти.

— Значит, надо распотрошить прямо здесь. И тушу разрубить. По длине она не влезет, хотя в толщину несколько раз можно уложить. Вон какая длинная и узкая.

Прокопали канаву на берегу, куда спиной вниз перевалили добычу.

Михаил вскрыл брюхо и выпустил кишки прямо в воду — пусть мелочь питается. Среди внутренностей определил длинную печень. Она когда-то в детстве очень нравилась ему в жареном виде. Так же, как и молоки, толстые ленты которых он вытянул из петель кишок.

— Эх, была бы сметана и лучок!

Андрей облизнулся вслед за другом — он также считал это за деликатес.

— Может, корову поймать? — Предложил он, то ли в шутку, то ли в серьёз.

— Пока будем ловить, продукт пропадёт. Помнишь тот цветок, который медведица откопала? Корешок у него немного остренький, как у сладкого лука, с мучнистым соком. Думаю, будет в самый раз.

— Думаешь, собрать цветочки получится быстрее?

— Собрать можно за час или два. А корову сколько ловить? Надо сначала определить ту, которая молоко даёт. Потом отбить живой от стада. Кормящую корову наверняка будут защищать, да и сама она стоять на месте не будет. Только этот этап займёт пару дней. Потом привязать, уворачиваясь от копыт. Надоить. А эти субпродукты испортятся уже завтра.

— Ладно, дома решим.

Разрезали и разрубили тушу на три части, положили в тачку. Печень и молоки сложили внутри брюха. Сверху бросили расковерканную лебёдку. Тащить почти сломанный агрегат не имело смысла. Но и бросать дорогое железо не стоило. Поэтому отрубили длинные ноги, без них лебёдка прекрасно поместилась на тачке. Обратно груз всю дорогу пришлось везти Андрею. Михаил потихоньку ковылял рядом, опираясь на копьё и распевая песни.

Вернулись с первыми сумерками. Девушки издалека услышали заунывный вой:

Михаил сразу же заковылял к аптечке. Вроде была какая-то мазь от ушибов. Нашёл. Обработав колено, спустился во двор. Здесь при свете костра полным ходом шла разделка туши. Ольга предложила нарезать толстые стейки и пересыпать их солью. Жаль, что осталось её немного. Но на рыбину должно хватить. Через час бочка, только сегодня освобождённая от предыдущего улова, снова наполнилась добычей.

— Так, хозяйки! — Бросил клич вождь с самого порога. — Есть какие приправы для рыбы? А то притащили вкусняшку, а сметаны нет, чем-нибудь заменить бы.

— Сейчас закончим, и сделаю. — Ответила Ольга. — Я уже придумала, чем приправить. Зажарю — пальчики оближешь!

Не обманула. Приготовила печень, молоки и филе, вырезанное из одного стейка. Отсутствие хлеба делало вкус слишком приторным. Но человек — гибкое создание. Вот и попаданцы начали понемногу отвыкать от мучного.

После ужина нога почти перестала болеть, и опухоль немного спала. Михаил надеялся, что завтра болеть совсем перестанет. И что серьёзных последствий не будет.