Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 10 Ещё не рыбалка

Кто в каком порядке засыпал, осталось неизвестным. Зато первым поднялся хозяин дома. Всегда у него такая ерунда получалась — чем крепче примет на грудь, тем меньше спит. Ещё не уполз утренний туман, когда Михаил спросонья вышел на крыльцо. Только кожаную куртку накинул. Тряпочные тапочки тут же вымокли насквозь. Матюгнувшись, мужчина вернулся в дом. Про морось и туман он подумал, а о росе забыл.

Вернулся уже экипированным по полной программе: мокрые ноги быстро вправляют мозги насчёт безопасности жизни в дикой природе. Вернулся, посмотрел на остатки вчерашнего застолья, и пошёл домой. Снова вернулся, на этот раз вооружившись сухими тряпками. Не только трава — стол и лавки тоже покрылись жирно блестевшим слоем росы. Заодно вынес бутыль воды — вчерашние посиделки давали знать.

Мужчина проверил кольца, которые они вчера наделали с запасом. Это оказался основной стандартизированный элемент конструкции, вот и наштамповали. Кожаная стяжка снова размокла и плохо держала. Надо костёр разводить, до которого дело вчера так и не дошло. Ну, и ладно. Всё равно хотел погреться. А то туман пробирает до костей.

Огонь разгорался плохо, и костёр вышел на рабочую температуру тогда, когда уже, в принципе, не требовался. Туман к этому времени рассосался. Воздух тоже прогрелся — Михаил даже снял куртку.

Зато дела спорились — мужчина почти закончил придуманную им крышку-ловушку. Он никогда не видел верши вживую, но принцип действия понимал, а моделировать в уме трёхмерные объекты мог с детства. Когда учительница математики, преподававшая им в том числе и стереометрию, призналась, что самое сложное в этом курсе — представить объёмные объекты, подросток просто не поверил. Уже в глубоко зрелом возрасте поработал с 3DMax'ом, и его поразило, насколько это похоже на его собственное внутреннее зрение.

Обдумывая конструкцию, он представлял, что прутья-усики составляют воронку. Рыба проходит сквозь воронку и попадает в ловушку, раздвигая прутики. Обратно она выбраться не может — изнутри прутья не раздвинуть. Если взять два кольца одинакового диаметра, поставить их параллельно, привязывать каждый хлыст снаружи одного кольца и внутри другого… Должно получиться.

Реальность отличалась от моделирования не в лучшую сторону. Ремешки затягивались плохо, прутья скользили, конструкция кособочилась. На пятом пруте Михаил понял, что привязывать надо не подряд, а с противоположных сторон. Четыре радиальных ветки сразу стабилизировали систему. Теперь оставалось только поделить круг на восемь, а потом — на шестнадцать частей. Более мелко не получалось — усы ловушки слишком плотно сходились в центре, дополнительные веточки не влезали. В то же время по периметру получалось расстояние чуть ли не в ладонь шириной. Михаил поставил конструкцию сушиться, чтобы придать ей твёрдость. А сам медитировал на неё, пытаясь совместить несовместимое. Так его и застала женская половина племени: лежащего грудью на столе и смотрящего на пламя.

— О чём задумался, детина?

Ольга хлопнула мужа промеж лопаток. Можно было бы гораздо ниже, если бы не Ира. Из-за неё как раз и пришлось выползать на улицу. Сидели спокойно, чаи гоняли. Нет же, захотелось молодухе посмотреть, где её Мишенька. Только, что бы Ольга ни говорила ей или мужу, но отдавать его, даже временно, не хотелось. Поэтому в голове созрел коварный план — не оставлять их одних. Всё-таки Ира почти на двадцать лет младше. Хоть Сапегин тюня-тюней, но возьмёт ведь его девка свежестью молодого тела.

Собрались одновременно. Причём каждая вышла под одним и тем же предлогом — проверить шкуры.

Михаил очнулся от толчка.

— А? Что?

— О чём думаешь, говорю.

— Да вот. — Мужчина махнул на конструкцию, напоминающую раму от китайской панамки.

— И что это?

Ольга поняла уже, что видит перед собой элемент ловушки, которую вчера начали делать — не дура же. Но пусть похвастается. Мужикам полезно для самомнения, а ей не сложно.

Муж с умно-придурковатым видом крутанул сооружение и, со словами «шапочку сшил», нахлобучил себе на голову. Весёлая улыбочка моментально сползла: «шапочка» диаметром превосходила плечи в полтора раза, поэтому ничто не помешало ей спуститься до локтей. При этом прутья воронки, обрезанные под углом, впились в повязку, бередя вчерашнюю рану.

Когда Михаил зашипел мартовским котом, Ольга не сразу поняла, что происходит. Она думала, что представление продолжается. Пока Ира не вскрикнула: «Ой! Кровь!» Тогда стало понятно, что дело слишком серьёзно. Михаил стоял с коконом на голове. Каждая попытка дотянуться до конца прутьев оканчивалась шипением и матом: поднимая руку, он ещё сильнее втыкал прутья в бинты. А снизу отогнуть не получалось — ветки не хотели выпутываться из марли.

— А ну, не дёргайся!

Ольга хлопнула мужа по руке, вызвав очередное шипение. Она сначала думала справиться в одиночку. Через минуту женщина поняла, что чисто физически невозможно одновременно выпутывать одни прутья и не давать уже вытащенным запутаться снова. При этом от её движений Михаила постоянно качало.

— Да, блин! Не дёргайся, говорю. Спокойно стой!

— Стою, хоть дой!

— Шуточки он шутит… Дошутился уже… Нет, не выходит. Ира, помогай. У меня рук не хватает.

Теперь Михаила дёргали в четыре стороны — по числу рук. Чтобы вообще не свалиться, он ухватился за единственное, что было под рукой — за талии девушек. Так стягивать абажур получалось гораздо эффективнее. Внезапно Ирина замерла с поднятыми руками.

Мужской бас был ей ответом:

— Да, мля!! Ё…!

Продолжение тирады обрезал хлопок двери. Михаил в это время стоял спиной ко входу в дом. Но вопрос «кто это?» — не возник.

Андрей проснулся в компании с паршивым настроением. Больше рядом никого не было — Ирка уже поднялась и ушла. Чай, наверно, пьёт с подружкой. Сушняк давил на мозги, уничтожая последние крохи человеколюбия, которые остались после вчерашних событий. На остатках сил дополз до кухни. Здесь, как и через открытую дверь большой комнаты, никого не обнаружил. Все уже на улице, что ли? Зачерпнул из бака. Жаль, вода уже нагрелась, хотя вчера принесли свежую. Эх, ледяную бы, из-под крана! Но от тёплой водички тоже полегчало. Даже пришла мысль, что Миха нормально себя ведёт: не командует, а советуется. Просто расставил всех по рангу. Ирка тоже по-своему права: технический мозг лучше приспособлен к выживанию, чем гуманитарный.

Морщась от остатков головной боли, спустился и толкнул дверь во двор. На улице слышался женский смех. Обе девушки над чем-то ухохатывались. Заторможенные сушняком мозги не сразу врубились в открывшуюся картину: Миша стоял к нему спиной в какой-то дурацкой шляпе и обнимал за талию девушек. При этом обеим это нравилось и они прижимались к нему сами. Когда же до Андрея дошло — что именно он видит, то оставить мат он даже не пытался. Взлетел по лестнице, хлопая всеми встреченными дверьми, и плюхнулся на кровать. Сколько так пролежал, уставившись в потолок — неизвестно. Мозги отключились: не создавали одной внятной мысли, не отсчитывали время. Казалось, он даже как дышать забыл.

Потом послышались шаги. Компания пошушукалась в коридорчике. Двери скрипнули, впуская одного Михаила. Всё ещё в этой дурацкой шляпе.

— Слушай, Андрюх. Сколько раз слышал про странные ситуации… Но, блин, ты не так понял! Давай поговорим обо всём. Только сначала помоги снять эту штуку, а то я так кровью истеку. Иначе мне снова придётся попросить помощи у Ирины.

Имя подруги вывело Андрея из забытья. О какой помощи просит этот ходок до чужих жён? Андрей развернулся, чтобы всё это высказать, шагнул вперёд — и сразу забыл о претензиях. На таком расстоянии он всё-таки разглядел, что штука, которую он принял за китайскую шляпу, очень сильно спилась в голову друга. Из-под бинтов уже показалась кровь.

— Решай быстрее, это чертовски больно.

Михаил аккуратно держал руками штуку и жестикулировать, как это обычно делал, сейчас не мог.

— А что это вообще такое? И как оказалось на твоей голове?

— Давай потом, а? Надо это снять. Причём, хотелось бы оставить эту штуку целой. Я всё утро на неё убил.

Через полчаса Михаил живописал роль первой жертвы, попавшей в собственноручно сделанную ловушку. И шипел от боли. Не от воспоминаний о ней, нет. От новой, свежей боли: девушки меняли ему повязку, отдирая засохшие бинты.

Несмотря на происшествие, время оставалось ещё довольно ранним. Поэтому планы на сегодня отменять никто не стал. Рыбалка — рыбалкой. Но сначала крышу надо расчистить. В очередной раз наточив цепь, мужчины подняли бензопилу на крышу. Сложность состояла в том, что падающая сосна вошла под наклоном в сторону дома. Наверно, так даже удачнее для всей конструкции — иначе всю обрешётку из брёвен просто утянуло бы в огород, вскрыв весь двор, как ракетную шахту. Но теперь спилить ее гораздо труднее. Пусть угол небольшой, но упасть-то должно в противоположную сторону, а не на крышу, то есть — как бы в гору.

Сверху обстановка выглядела не очень. Как ни старайся, дерево сыграет и может выломать всё. Была мысль, что этого можно избежать, но по всем прикидкам — комель ударит в поперечную плаху. Та сыграет и разломает всю обшивку, которая на ней держится.

— Давай-ка спустимся и снова снизу глянем, — сказал командир.

Снизу тоже ничего нового не увидели.

— Здесь даже не одна, а две доски. — Заметил Андрей.

— Плахи, — поправил его друг.

— Что?

— Толстые доски — это плахи. Хотя, в определённом смысле, ты прав. По номенклатуре они проходят, как доски. Но в народе доски — это то, что до дюйма в толщину. А здесь все три, наверно.

— Хорошо, доски-плахи — не всё ли равно. Просто, если две — может, они выдержат?

— Их с такой же лёгкостью выломает и поднимет крышу вместе с ними. Сырое дерево знаешь сколько весит!

— Но эту просто сломало. Крыша на месте. — Он показал на место, куда попало дерево.

— Эти не с краю. То есть крышу вспучило, но не более того. Край перевесил, не дал подняться высоко. А потом плаха не выдержала.

Михаил ходил вокруг ствола, задрав голову. Если подпереть снизу, то может, конструкция и выдержит. Можно вот эти плахи взять, выломанные из пола падением сосны. Мужчина наклонился и потянул толстую доску — примерить…

— А разве обязательно оставлять этот кусок крыши? — Заметила Ольга.

Девушки оставили дела и тоже рассматривали место действия. Михаил посмотрел на жену, поднял взгляд на крышу. Снова на жену. В пробитой голове сложился паззл.

— Ты права. Какая разница. Всё равно этот участок ремонтировать. Ну, немного больше сделать надо будет. Андрюха, пошли работать! А вы, девушки, может, сходите на скалу? Часики заведёте. Пожалуйста.

— Ладно, — согласилась Ольга. — Сходим.

С инструментами снова поднялись на крышу. Быстро вскрыли весь угол, куда попал «снаряд». Железо порвало и покорёжило. Теперь вряд ли получится на место поставить. Доски тоже почти все на дрова — в основном щепки остались. Ещё раз проверив наличие отсутствия гвоздей, Михаил взялся за пилу. Работать придётся на вытянутых руках — встать в удобном месте просто негде. Мужчина примерился, и понял, что пила перетянет его прямо в дыру. Но и возиться ножовкой, по полчаса распиливая каждую плаху, очень не хотелось.

— Возьми меня за пояс и тяни.

Кое-как, вкривь и вкось отпластал одну плаху. Потом перешли и повторили с другой. Отпилили обломки двух сломанных.

— А с той стороны ты пилить не будешь что ли? — Рука Андрея показала на крайнюю слегу, на которой коромыслом висели отпиленные доски.

— А зачем? Сейчас отогнём, нам хватит.

Плахи почти не провисли — с внешней стороны крыши они торчали ещё на метр, компенсируя собственный вес. К тому же, очень уж большими гвоздями их когда-то пришили. За многие годы гвозди проржавели, распухли и теперь сидели намертво. Когда парни перекинули верёвку и повисли, удалось сдвинуть ещё на десять-пятнадцать сантиметров. А потом, как они ни прыгали — конструкция только пружинила.

— Фух! Да чтоб тебя! — Михаил со злостью швырнул конец верёвки в стену.

Озарению, как всегда, не хватало малюсенького намёка.

— Ха! А ну-ка, берись. Сейчас мы её…

Чтобы прокрутить доску на гвозде, как на оси, пришлось снова подниматься на крышу и накидывать петлю на конец плахи. Иначе длины верёвки не хватало. При высоте больше четырёх метров надо отойти на десять-пятнадцать, чтобы угол получался более-менее вдоль, а не вниз. Пришлось перелезть через поваленные деревья, чтобы потянуть в нужном направлении. Наконец, раздался щелчок, и с жутким скрежетом плаха провернулась. Теперь, вырвав гвоздь из гнезда, удалось даже опустить конец доски. Это уже не имело большого смысла, ведь с траектории падения ствола они убрали. Впрочем, с наклонённой плахи петлю снимать удобнее. Минут через двадцать обе доски висели параллельно.

Михаил присел на скамейку:

— Давай, отдышимся и за дерево примемся.

— Я тут подумал… — Андрей пристроился рядышком.

— Понравилось?

— Что?

— Ну, думать.

— Да, ё…! Попался на старую шутку. — Заржал Андрей. — Но, блин, действительно, ты нашёл время шутить.

— Ладно, извини. Что там тебе понравилось?

— Миха! А в лоб?

— Нельзя, вообще инвалидом сделаешь. Или вы с Ольгой сговорились?

— Блин! Так можно препираться до бесконечности. Короче, у нас ведь эта штука, чтобы толкать, только одна?

— Трелёвочная вилка? Да, надо ещё одну сделать. Охохонюшки! Пошёл я тогда.

Михаил «со скрыпом» разогнулся и отправился искать — что бы такое насадить на конец жерди, чтобы не соскальзывало со ствола дерева. Рыться долго не пришлось. Современные лопаты имеют поразительное свойство — лопаться поперёк. Сталь такая, что ли… На той неделе, сажая картошку, сломали один штык. Его и насадили. Только вырезали дополнительные шипы с помощью диска от болгарки, насаженного на точильный круг. Заодно и у старого орудия углубили прорези. Поразительно, но обе вилки получили одинаковые наконечники. Такая, видно, судьба у лопат.

Кровля проседала, ботинки скользили, но дерево стояло на месте. Парни уже несколько раз отъехали, пытаясь оттолкнуть ствол. Михаил в раздражении бросил вилку, та загремела по железу, выгибаясь синусоидой. Еле успел поймать, пока она не свалилась вниз.

— Надо-то ведь всего на каких-то полметра сдвинуть — потом само пойдёт.

Он присел на край крыши, болтая ногами. После беготни вверх-вниз и хождения по краю высота уже не пугала. Он подобрал шишку, которых с сосны насыпалось прилично, и начал крошить её, рассуждая вслух:

— Гораздо легче тянуть. Но у меня такой верёвки нет. Это же надо, чтобы мы стояли дальше вершины. Изображать кота из мультика, которого вбивает в землю, мне неохота. Метров сто длины… Мало того, что такой верёвки у меня нет, так её ещё надо умудриться натянуть. Получается — правильно, что мы не начали пилить. Не смогли бы мы оттолкнуть эту тушу — сто пудов!

Огрызок шишки улетел в сторону коптильни. Не достал — слишком лёгкий.

— А сколько есть?

Андрей плюхнулся рядом. Тоже кинул шишку. Эта ещё оставалась целой — долетела и с гулом врезалась в борт.

— Верёвки? Да там разные. Несколько мотков. Десять там, восемь сям. Не помню.

— Давай поищем. Если даже короткие, то можно тянуть в две стороны, под углом…

Михаил подскочил и принялся мерить крышу шагами:

— Блин! Этот удар по голове мне все мозги скособочил. Ничего не соображаю. До ближайших деревьев метров шесть. Когда крутили плахи, в лес зашли.

Он решительно направился вниз.

— Значит, так: проволока есть, верёвки есть, блоки есть. Сейчас соорудим.

Уже спускаясь, понял, что Андрей так и сидит на краю.

— Ты идёшь?

Два алюминиевых блока приехали когда-то вместе с семьёй. Всякие скобяные товары — дефицитная штука в советские времена. Вот и прихватили, не стали бросать на старой квартире. Проволокой-тройкой прикрутили к деревьям, на расстоянии метров пяти друг от друга. Должно хватить, чтобы уйти от возможного удара. Тем более, что Михаил предполагал тянуть в стороны, а не обратно к дому. Дополнительный коридор безопасности получается.

Верёвки пришлось связывать из четырёх кусков. Разной толщины, но это не так важно, лишь бы через блок прошло. Середину получившегося большого троса закинули метров на пять по стволу. С помощью трелёвочной вилки удалось зацепить повыше, на одну из веток — теперь не соскользнёт. Вытравили свободные концы. Вес самой верёвки, колышущейся от рывков, заставил дерево качаться. Упёрлись ногами рядом с блоками — первый рывок должен стать особенно мощным.

— Готов? — Крикнул Михаил другу на той стороне предполагаемой траектории падения.

— Да!

— И р-р-ра-аз!

Провисшая верёвка отхватила ещё метра полтора. Натянуть до конца не получилось. Перехватили одновременно, наблюдая друг за другом. Стоит одному ослабить хватку, как верёвку утянет в сторону, а дерево повалит в неизвестном направлении.

— Ды-ва!

Снова короткий перехват. Кажется, что скоро лопнет голова от напряжения. Упереться ногами в ствол — по-другому не удержать.

— Три-и-и!!!

Веревка резко провисает и оба мужчины падают на землю. Михаил подумал, что лопнула или развязалась. Нет. Вот оно — падает. С громким треском ствол великана скользнул между деревьями. Мужики с матами принялись трясти головами и выворачивать рубахи. До этого падение деревьев они наблюдали со стороны. Теперь весь мусор в виде хвои и мелких сучков посыпался на них. Одна особенно меткая шишка с кулак размером ударила Михаила по голове, заставив присесть от боли. Снова рассадило старую рану. Даже поплыло перед глазами.

Отдышавшись, Михаил посмотрел на дело рук своих. И друга, конечно. Дерево упало на засеку, которую навалили раньше. Но от комля до края леса меньше десяти метров, а длина всей тушки — гораздо длиннее. Надо замерить, кстати. Вершина легко перевесила комель, который взлетел выше крыши, ударился о землю, снова взлетел, пружиня на стволах засеки, и, снова качнулся вниз. Наконец, остановился на высоте роста, мелко вибрируя. Михаил посмотрел, как оно там, и матюгнулся: взлетая, срез дерева прошёлся по самому краю следующей поперечной плахи, выломав толстую щепу. Будь ствол еще на ладонь длиннее, и эта плаха взлетела бы, разметав полкрыши. Повезло.

Михаил очистил срез от земли. Получилось не очень — смола уже натекла из пор. Но можно понять, что под слоем грязи — идеальная полированная поверхность. Дерево оказалось срезано одномоментно. А на Земле, наверно, на месте их участка торчат десятиметровые пни в два обхвата. Товарищ тоже погладил срез.

— Ну, что? Передохнули? Продолжим? — Михаил размял пальцы.

— Угу. Только валить лучше вдоль крыши. Если попробуем сделать также, то стену разворотит, там же склон.

Вождь и командир кивнул — он сам думал так же. По отработанной технологии завалили и этого монстра. Хотя, он ни в какое сравнение не идёт с первым — раза в два тоньше. Даже упираться не пришлось, хватило рывка. Правда, мусора навалило не меньше. Но в этот раз парни предохранились — надели капюшоны. Михаил ещё и обмотал голову полотенцем — мало ли какая гадость… Так его и застали девушки, вернувшиеся со скалы: в куртке цвета хаки, в капюшоне, и с тюрбаном из большого ярко-красного полотенца.

— Ты что? Это что? Это моё?! — Ольга накинулась на мужа с хворостиной, которой по дороге сшибала траву и листья.

— Оля! Опять?!

Михаил сбежал от неё под крышу — там хоть размахнуться нельзя.

— Я ж почти инвалид уже! — Орал он оттуда. — Если бы не разбила мне вчера голову, то я бы не боялся падения шишек. Между прочим, сегодня опять досталось по голове.

— Так ты сам нацепил эту штуку.

— Не-е-е. Это без вас было. Мне на голову шишка с дерева упала. Вот такая.

Михаил показал чуть меньше своей головы.

— Ох, горе ты моё! Сам будешь полотенце от смолы чистить. Хоть бы под капюшон спрятал.

— Дык! Нэ лызит.

— Тьфу, клоун. Чтоб почистил.

— Почищу. Нам бы перекусить. Сделаешь?

— Могли бы и сами.

— Ну, мы заняты были. Работали. С риском для жизни даже.

— Ладно, я сейчас.

На обед снова уже поднадоевшая говядина. Все вяло ковырялись вилками в тарелках.

— Оль, может котлетками, а? Надоело уже выуживать прожилки из зубов.

— Ладно. В следующий раз сделаю. Мясорубку сам крутить будешь.

— А, это завсегда пожалуйста.

После обеда приступили к ремонту крыши. Со стороны кухни получилось быстро. Удлинили толстыми досками сломанные слеги, наколотили досок и пришили обратно более-менее выпрямленное железо. Другое дело — крыша навеса. Работать гвоздодёром с приставной лестницы на высоте больше четырёх метров — тот ещё цирковой номер. Выдернуть плахи так и не получилось. Они ломались в месте крепления, но гвозди сидели намертво. Когда треснула первая доска, Михаил присвистнул:

— Да это не гвозди, а монстры какие-то! Мы их не выдернули, а только скрутили.

Мужчина с удивлением смотрел на закрученный спиралью кованый гвоздь — квадратный в сечении и толщиной с мизинец. Получится ли выдернуть его — большой вопрос. Михаил подёргал гвоздодёром и отстал от железки. Он уже придумал, как сделать, чтобы не мешало. Надо было просто положить новые плахи немного выше, пусть опираются на этих монстров. А приколотить чем-нибудь мелким, лишь бы не убегали. Только сначала надо выправить пару столбов, которые накренились при падении дерева.

Два часа на укрепление столбов: каждый надо полить вокруг, чтобы земля размокла, и проколотить тяжёлой бабкой. Её соорудили из двухметрового брёвнышка, приколотив поперечную рукоятку. Уже к вечеру закончили пришивать последний выпрямленный лист железа. Для небольшого оставшегося места удалось найти подходящий кусок из запасов.

Михаил с облегчением поставил ящик с инструментами на верстак.

— Фух! Неужто со строчными делами закончили? Хорошо!

Он потянулся.

— Ты про незаконченную засеку не забыл? — Напомнил Андрей.

— Ну, чего настроение портишь? Бензина почти нет. Придётся доделывать пилой «Дружба-2». Бензопилой вон сколько в день получается. А этой — максимум два дерева повалим.

— Ты видишь другие варианты?

— Нет, конечно. Но бесит.

Вечером, когда закончили, ребят ждал потрясающий ужин. После незамысловатых кусков копчёно-жаренного или копчёно-варёного мяса котлеты и пюре смотрелись пиршеством в изысканном ресторане. Девушки решили, что тоже хотели бы поесть что-нибудь приятное. Михаил только запустил цепочку ассоциаций. К основному блюду добавилась подливка из маринованных помидор и нарезка солёных огурцов — ещё оставались уцелевшие банки.

И всё-таки ужин мог оказаться простеньким, если бы не одна находка. Перебирая осенние засолки, девушки в дальнем углу под слоем пыльных картонок обнаружили старые банки с компотом. Ольга уже сама плохо помнила, когда они были закатаны. Этикетки выцвели или облетели. Компоту получалось не меньше трёх лет. При этом крышки начали ржаветь, но не вздулись. Осторожно вскрыв одну трёхлитровую банку, нашли, что жидкость в ней прекрасно сохранилась. Даже слишком прекрасно — через полчаса девушки неожиданно повеселели. Из вишни получился замечательный весёлый компотик.

Тут же старшая подруга высказала здравую мысль, что вино преступно пить, закусывая пошлым куском мяса. Девушки моментально развернули ресторан в полевых условиях. Перемолоть мясо и нажарить котлет. Свалить картошку и натолочь пюре. Два литра маринованных помидор ушли на подливу — фактически получился кетчуп. Даже с хлебом выкрутились: мучились долго, но в конце концов из густо сваренной перловой каши получились неплохие такие подсушенные лепёшки. Отсутствие хлеба сильно мучило привыкших к нему людей. Пусть лепёшки немного горчили, но это хоть сколько-то напоминало хлеб. Михаил откусывал от перловой галетки маленькие кусочки и с наслаждением рассасывал их на языке.

— Оля, а сколько этой перловки осталось?

— С полкило, наверно. Был мешочек на пять килограмм, так за это время сколько раз уже каши варили.

— Варили… — Задумчиво повторил он и подскочил. — Я сейчас!

Вскоре он вернулся со старой кастрюлькой, в которую нагрёб землю и насыпал золу. Перемешав, полил водой, а потом кинул щепоть зерна, аккуратно придавив.

— Ты думаешь, что прорастёт? — Поинтересовался Андрей.

— Овёс уже проклюнулся. Ну, я надеюсь, что это овёс. Если приживётся перловка, то всяко разнообразие зерновых у нас появится. Когда смотрел запасы, то не подумал, что может получиться. Все крупы из магазина обычно лущёные: горох, пшено, гречка, рис — всё это не прорастёт. Просто нечему, там с шелухой зародыш убран. А рис ещё и не вырастить на местных плантациях. Вот потому и пропустил. Но совсем другое дело — перловка. Она цельнозерновая. Есть шанс.

Подошла Ольга:

— Я завязала мешок с перловкой, поставила в сторонке. Запас останется.

— Хорошо. Вернёмся к ужину?

Еда немного остыла, но все с удовольствием продолжили трапезу. Первым решил задать вопрос Андрей:

— Зачем ты сейчас зерно садил? Даже если оно прорастёт, то остальное садить будет поздно.

— Я и не собирался. Зерновые годами лежат в хранилищах. Подождут до следующей весны. А я за лето узнаю, когда всходит, когда вызревает.

— Ой, мальчики. А давайте споём. — Послышался немного сбивающийся и плывущий голос Ольги.

Выпившим девушкам наскучил деловой разговор, и они решили их прервать.

— И что же хотят девочки? — Поднял бровь Михаил.

— Что-нибудь лирическое.

— У-у-у… Надо бы вспомнить… Может, «Музыканта»?

— Это который?

Мужчина прочистил горло и попытался вытянуть вечно простуженным хрипящим голосом:

Следующую строку подхватил Андрей своим чистым басом. Ему не надо было рвать строку, чтобы попадать в плавный ритм — дыхалка не проваливалась через каждое слово.

Михаил по старой привычке отбивал пальцами, как будто играл на клавишных. Никакой реальной мелодии, просто по тональности: выше, ниже.

Михаил не вытягивал, и Андрей закончил петь в одиночку. Сполоснул горло, потом заметил товарищу:

— Голос у тебя так и не улучшился со времён школы. Таким рок или металл орать надо. В крайнем случае — Высоцкого.

— Высоцкого, говоришь? У него, кстати, тоже лирические песни есть. Одна так и называется… Как же там?..

Сначала строки выдавливались с трудом, но постепенно слова появлялись из памяти всё быстрее и быстрее.

Последние слова растворились в сумраке. Завозились девушки, разбуженные тишиной, подняли головы, поёжились спросонья.

— Ну, что? В постельку? — Спросил Михаил обеих.

Те кивнули, снова закрывая глаза. Пришлось вспоминать молодые годы, когда действительно таскали девушек на руках. Мужчинам и самим уже хотелось спать. И всё-таки Михаил прижал жену к груди, начал подниматься. Мужчина крякнул, но сумел встать на ноги. Его немного повело, потом выправился, зашагал к высокому крыльцу. Предстояло подняться почти на два метра.

— Двери открывай, — сказал он другу в полголоса.

Тот молча кивнул и забежал вперёд. Отвыкшие от нагрузки суставы горели. Плечи ныли. Но Михаил донёс и положил жену на диван.

Немного передохнул, потом помог товарищу. Вернулся к себе, раздел Ольгу и сам разделся. Когда устало распрямлял спину, мелькнула мысль, что поменяться бы, а то размеры не совпадают. Андрей высокий и плечистый, а тащил маленькую Иру. Он сам ниже среднего, телосложение тоже среднее. Зато жена — выше других женщин. Ростом их пара получились один в один. Мысль заставила усмехнуться. Потом Михаил возразил сам себе, что каждый тащит свою ношу. И уснул.

Ещё один день потратили на вторую и третью верши. Так надёжнее — закинуть в разных местах. Если где-то улова не будет, то компенсируется другим. Готовить сразу три снасти не планировали, но по уже отработанной технологии удалось закончить вторую вершу к обеду. Вот и собрали ещё одну.

Других дел, вроде, тоже хватает. Но все несрочные. И парни всё ещё не восстановились после лесозаготовок. Не слабаки, но хотелось сменить выматывающую работу на что-то спокойное. А тут: сидишь, крутишь ремешки, чаёк попиваешь.

Насчёт ремешков. Теперь резать их стало труднее. Посчитали, что несколько дней в чане — этого достаточно, чтобы продубить кожу насквозь, и её надо доставать и сушить. Потом был трудовой подвиг — поднимали мокрые шкуры. Задействовали все восемь рук, изгваздались в растворе, потратили больше часа, но подняли на жердь. Та заскрипела, принимая вес шкуры зубра. Не сломалась — это хорошо. Места для второй шкуры не осталось — это плохо. В срочном порядке нашли куда присобачить ещё одну жердь. На неё и повесили. Со шкурой саблезуба получилось гораздо проще. Хотя не скажешь, что в лёгкую: тяжесть не запредельная, но она есть.

Когда повесили заготовки кожевенного производства, стало ясно, что работать с ними теперь неудобно. Раньше ремешки резали ровненько по доске, прижимая к столешнице — получались одинаковые тоненькие отрезки. Теперь прижимать не получалось. Резали вкривь и вкось, пока Ира не предложила поставить стол вертикально — какая разница, в какой плоскости работать? Так снова стали получаться аккуратные ремешки. Хотя приходилось время от времени перетаскивать стол. Самые толстые места на шкуре хотелось оставить для хороших вещей. К тому же, резать их труднее. Вот и отрезали со всех сторон равномерно. Обкорнали у шкуры зубра все тонкие места, она сжалась, как шагреневая кожа. Зато получили результат.

К обеду — часам к двум, полностью закончили вторую вершу. Доели вчерашние разогретые котлеты с пюре и, не сговариваясь снова взяли в руки ивовые прутья. Уже подготовив несколько стандартных колец, поняли: новой рыбьей ловушке быть!